Итан слушает

#Глава 1

– Ит, кажется, у тебя телефон…

Героическая музыкальная тема из недавно вышедшего фильма набирала громкость. Окделл даже вспомнил название: он недавно пробрался тайком на ночной сеанс и целых два часа наслаждался зрелищем поступков, на совершение которых никогда бы не решился.

– Брось, у меня же нет… Ах, да.

К музыке добавился дребезжаще-гудящий звук: похоже, мобильник отчаянно вибрировал. Итан исчез под кроватью, через пару минут выудил сотовый на свет, и его приятель Брайан еле удержался от смеха. Говорят, мобильные телефоны похожи на своих владельцев. А вот Итан никак не вязался с розовым в стразах кирпичиком «неубиваемой» марки.

Итан шикнул на Брайана и раскрыл телефон.

– Да?

– Итан, как там с работой?

Ни тебе «здравствуй», ни тебе «как дела?». Кэйлинна пустилась с места в карьер.

– Э-э-э… ты о чем?

– Макароны, пол, кровь… Ничего не нашли, так ведь?

Итан провел рукой по волосам, взъерошивая жесткие пряди. Если хозяева магазина прислали Брайана, то увольнять его действительно никто не собирался.

– Похоже на то.

– Какая я молодец! – Итан знал мертвого джинна Мэпллэйра всего ничего, но уже мог представить, как именно она улыбается в этот момент. – Тогда позвоню позже, у меня есть пара идей насчет нашего непростого положения.

Итан даже попрощаться не успел – в трубке уже послышались гудки.

– Что-то важное? – Брайан облокотился на тумбочку, заваленную журналами.

В полумраке квартиры его кожа казалась фиолетово-черной, а тени на лице придавали сходства с каким-нибудь злодеем из низкобюджетного ужастика. Брайан не был другом Итана в полном смысле этого слова, – у него вообще не было друзей – но был единственным, кто хотя бы заходил к Окделлу. Каждую неделю этот узкоплечий высокий юноша с ослепительной улыбкой и жгучим взглядом (девчонки от такого сочетания просто с ума сходили) приносил Итану зарплату. Поначалу с Окделлом всегда рассчитывались на месте, на складах, но потом поймать его стало сложнее, игнорировать туман с Хищного шоссе тоже, и потому хозяева припрягли своего племянника. В задачу Брайана также входило разузнать о «подозрительном мистере Окделле» чуть больше, чем он поведал на собеседовании: хозяева не слишком придирались к тем, кого нанимали, но так им было спокойнее. Слегка подружиться Брайан и Итан смогли на почве общей любви к комиксам. Теперь Брайан частенько захватывал с собой стопку книжек – и, конечно, конверт с деньгами.

– Не то чтобы… – Итан сунул телефон в карман джинсов и закусил губу.

Что ж, дважды повторять не придется.

– Славно, тогда я пошел. – Брайан оттолкнулся от тумбочки и зашагал к двери. – И избавься ты от этой дурацкой привычки носить везде темные очки. Раздражает.

Одновременно с тем, как хлопнула дверь, телефон Окделла зазвонил вновь.

– Итан, надеюсь, ты сидишь…

Офицер Моралес не хотела признаваться, что заблудилась. Ни себе, ни тому, кто следил за ней из тумана.

С собой у нее были фонарик, табельное оружие, наручники и пара батончиков «Плутон», которые она вытащила утром из ящика стола, а ранее сняла с крыши патрульной машины. В день, когда на Мэпллэйром просыпался конфетный дождь, сотрудники полицейского участка оправдывали все стереотипы.

В отличие от большинства местных детективов Моралес поддерживала на рабочем месте относительный порядок. Она не любила в этой жизни не так много вещей, но хаос, несомненно, был в их числе. Туда же входили реклама перед киносеансами, факт, что в магазинах почти не найти вещей по размеру, апельсины и родной городок.

Эва Моралес пересекла черту города в пять лет, когда погналась за подозрительной разноцветной собакой, укравшей ее тряпичную куклу, и с тех пор постоянно переступала всякие черты. Это было похоже на страсть коллекционера: пересеки как можно больше всяческих условностей – и получишь моральное удовлетворение в качестве приза. Еще, конечно, сможешь хвастать своей коллекцией на вечеринках и сборищах родственников: обычно это куда безопаснее, чем обсуждать политику и нового кавалера бабулиты. «И нет, Эва, никогда нельзя быть достаточно старой для новых кавалеров!» Эва подозревала, что и на том свете за бабулитой будут увиваться сотни душ. Такая уж она была, бабушка Моралес.

Пересекать границы было нетрудно. Особенно если эти границы – уважение к старшим, забор соседского сада или какая-нибудь нестрашная заповедь. В церкви Эва всегда думала о том, что провернет в понедельник. Начало недели идеально подходило для всяческих пересечений: городок и его жители словно просыпались после сытого обеда – выходных – и только набирали обороты. Продавцы в магазинах не успевали нажать тревожные кнопки. Старушка Эсте дремала в тенечке и не следила за своими посевами. И даже глава семейства Моралес не находил в себе сил ругаться и размахивать руками. Понедельники были днями Эвы.

Она сама до сих пор не понимала, как умудрилась стать полицейской. Сбежать из родного городка (в понедельник) было не труднее, чем перечить бабулите. Через границу страны Эва перебралась вплавь, документы купила за утащенные в магазине сережки (из той коллекции, где все камни распределяют по знакам Зодиака), некоторое время работала в разного рода забегаловках… А однажды утром оказалась достаточно наглой, чтобы заполнить заявление на поступление в полицейскую академию.

Конечно, Моралес не проучилась там и дня. Возможно, в тот день она была немного не в себе, иначе ни за что бы такого не учудила. Но впереди ее ждал Мэпллэйр. И его катастрофическая текучка полицейских кадров.

Кажется, дежурный глянул только на нее саму – в сторону документов даже головы не повернул. А начальник лишь приоткрыл дверь, даже не пустил Эву внутрь, чтобы задать пару необходимых вопросов, – даже его внешность она почему-то совсем не помнила. А через полгода Моралес стала офицером. Единственным в участке офицером, который проработал там больше четырех месяцев. И теперь ей приходилось заниматься тем же, чем и в детстве – пересечением границ. Правда, в Мэпллэйре это были границы другого рода.

– Я знаю, что ты здесь, – произнесла Моралес тем голосом, который сама вылепила специально для работы, долгими тренировками перед зеркалом. Звучало внушительно. – Выходи с поднятыми руками!

На самом деле Эва ни на что не рассчитывала. Она знала: скорее всего, за ней наблюдают местные. А с местными приходилось обходиться особенно деликатно: на прошлой неделе Моралес арестовала человека-невидимку, и над ней даже не смеялся весь отдел. Только начальник через дверь глухо сообщил, что такими делами они не занимаются.

Можно было подумать, что он имеет в виду выпивку. Но в «такие дела» входили любые странности, с которыми детективы сталкивались чуть ли не каждый день. Человек-невидимка, конечно, был галлюцинацией из-за переутомления, хотя Эва помнила, как защелкивала на незримых запястьях наручники. Вампиры всегда оказывались решившими подурачиться подростками с накладными зубами. Загадочные смерти находили легкие, но иногда чересчур дикие объяснения.

Эва старалась просто плыть по течению. Срок ее фальшивых документов давно вышел, но мэпллэйровцам было на это плевать. У Моралес все еще была крыша над головой, работа, пусть и странная, и не менее странное уважение местных жителей. Например, в прошлом месяце – Эва готова была поклясться – ей поклонилась одна из высаженных у церкви елей. Моралес еле удержалась, чтобы не поклониться в ответ, а в участке выпила двойную порцию кофе. И все пошло своим чередом.

Сейчас Эва не надеялась, что ей ответят. Но из тумана вдруг выросла темная фигура – с поднятыми руками, все как и заказывали, – и произнесла:

– Добрый вечер, офицер!

Моралес не была уверена, наступил ли вечер. Или раннее утро. В тумане на шоссе номер двадцать девять всегда было одно время суток.

Незнакомец подошел достаточно близко для того, чтобы Моралес отметила его до странности незапоминающуюся внешность. Идеальна для того, кто пересекает границы. От такой бы она и сама не отказалась.

– Может, я опущу руки, а вы – фонарик? И поговорим?

Эва перевела взгляд на собственную руку: она действительно сжимала выключенный фонарик на манер пистолета. Батарейки что ли сели?

– Прошу прощения. – Моралес заткнула бесполезный фонарь за пояс и кивнула, когда ее собеседник (явно не местный) начал опускать руки. – Куда направляетесь?

– Не куда, а откуда, офицер. Из Пэлэс Рока к лучшей жизни.

Моралес снова кивнула. Соседний городишко был не самым благополучным, и она никогда в жизни бы там не обосновалась. Туман немного рассеялся: по крайней мере настолько, чтобы Эва заметила отсутствие у незнакомца обуви. Видимо, ему пришлось действительно несладко.

– Тут неподалеку брошенная машина. Не заметили ничего необычного?

Мужчина чуть склонил голову. Эва поймала себя на мысли, что никак не может рассмотреть его глаза. Не то чтобы цвет или отражающиеся в них эмоции, а даже просто поймать взгляд.

– Разве что тварь у вас за спиной, – спокойно заявил он.

Эва вдруг почувствовала, как из нее словно выливаются все ощущения и остается только страх.

Она схватилась за кобуру и обернулась.

Позади нее был только туман.

Она повернулась обратно, но незнакомец, конечно, уже исчез.

Пальцы все еще подрагивали, когда она включила фонарик – он зажегся мгновенно, словно никогда в жизни ее не подводил. Эва Моралес чертыхнулась и отправилась искать место, где сможет пересечь очередную границу и выйти с двадцать девятого шоссе. В мир, где светит солнце.

Она не заметила, что свет фонарика – по-болотному зеленый. В ее голове билась одна-единственная мысль: незнакомец сказал правду.

Туман был похож на море. Ласковые волны окутывали с головы до ног, холодили затылок, запястья и щиколотки. Ступать по асфальтированной дороге было неприятно, но подходящих сапог он так и не нашел.

На обочине мигали красные и синие огоньки. Странник прищурился, прикрыл глаза рукой, и огни тут же погасли. Шоссе было благосклонно к незнакомцу. Может быть, он ему даже нравился.

Хлопнула задняя дверца машины. Между сиденьем и решеткой нашлась подходящая по размеру пара сапог. Указатель, выплывший из тумана, сообщал, что до Мэпллэйра оставалось совсем ничего.

Еще несколько месяцев назад Лиз Ольсен была готова до хрипоты спорить с теми, кто холодно утверждал, что любви нет. Теперь же она с радостью открывала бы глаза всем, кто не понимает очевидного. Любви действительно не существует – настоящей, верной, светлой. Есть только множество подделок: эгоистичная любовь, любовь безумная и уничтожающая, любовь, не видящая дальше своего носа, и любовь слабая, тайная, снедающая изнутри… Хотя называть все это любовью глупо – нельзя же тень человека назвать человеком?

Лиз возвращалась домой. Злая, немного уставшая после работы, она чеканила шаг, и стук ее подбитых железом каблучков отдавался в подворотнях звонкими колокольчиками. На красной сумке Лиз остались следы – она выдирала ее из рук своего парня, когда тот зачем-то пытался ее удержать.

Он встретил ее сразу после работы. Лиз была помощником редактора в местной газете, и ее парень невероятно гордился этим фактом, почти так же сильно, как она сама. Лиз знала себе цену – только в этом она была по-настоящему уверена – и потому довольно долго не могла найти «того самого». Да, однажды ты просто устаешь искать принца на белом коне и тогда начинаешь искать того самого, который хотя бы приблизительно подходит под описание идеального парня. Два месяца Лиз приценивалась, приглядывалась и изучала мистера Шелли, прежде чем согласиться пойти с ним в ресторан. Спустя пару недель, шесть (нет, семь) букетов цветов и одно приглашение в театр она решила, что не прогадала.

Сегодня Шелли тоже встречал ее с цветами: купил персиковые розы, как она любила. И почему все называют их чайными, если цвет самый что ни на есть персиковый? Лиз радостно приняла букет, зашуршав упаковкой, поцеловала Шелли в губы – совсем легонько, словно даря обещание, – и именно в этот момент вдруг поняла, что любви не существует.

Тени в проулках за кирпичными стенами зашипели, сплетаясь в клубок: им не нравился стук каблуков. По сути, это было единственное, что они по-настоящему в этом мире ненавидели.

А вот пустые сердца им приходились очень даже по вкусу.

Итан чувствовал себя совершенно незащищенным, стоя вот так, на пересечении центральных улиц города. Он был как на ладони. Прохожие оборачивались, шептались за его спиной и пожимали плечами. Серость действительно бросалась в глаза. Окделл попытался слиться с ближайшей стенкой, но не посмотрел под ноги, и пришлось отдирать от подошв целый ворох блестящих на солнце лент. Интересно, что это была за кассета, раз кто-то так яростно выдрал и выбросил все ее содержимое? Какой-нибудь христианский рок? Итан еще раз обеспокоенно огляделся. Оставалось надеяться, что Кэйлин не опоздает, хотя по всему выходило, что она уже почти это сделала. Часы показывали четыре минуты двенадцатого: близилось время обеда, и Окделл начинал нервничать. Людей на улице ощутимо прибавилось.

Он простоял еще десять минут, прежде чем понял, что за ним наблюдают. Темные очки, к счастью, скрывали глаза Окделла, и он смог разглядеть незнакомца, не опасаясь себя выдать.

Если бы Итана спросили, он бы с полной уверенностью ответил, что так одеваются только бездомные: коричневое пальто висело на мужчине, как на вешалке, голенища сапог были расплющены, и оставалось загадкой, как он вообще не теряет обувь. На голове у незнакомца красовалась клетчатая кепка, из-под которой торчали медные вихры, руки он держал в карманах. Сходство с бродягой довершал совершенно неуместный яркий шарф, обернутый вокруг шеи. И все же одежда была слишком чистой для того, кто ночует в парке.

Мужчина уже несколько минут не двигался: буравил Итана взглядом, прислонившись к фонарному столбу. Когда Окделл сощурился, пытаясь разглядеть черты лица незнакомца, тот вдруг отмер и решительным шагом направился навстречу. Походка мужчины была немного пружинистой, спина совсем не сгибалась, словно он проглотил палку, и Итан сам не заметил, как сунул руки в карманы, повторяя эту напряженную позу. Как будто было в карманах что-то, что могло помочь в экстренной ситуации. Кроме розового мобильного монстра.

Мужчина приблизился почти вплотную. Итан готов был уже задать парочку вопросов вроде «Что вам от меня нужно?», но незнакомец даже не остановился – прошел мимо, задев Окделла плечом. Итана развернуло: он увидел, как бездомный помедлил на углу Бирюзовой Аллеи и скрылся за парикмахерской миссис Бэрис.

Да ты параноик, Итан.

Кэйлин налетела на него так неожиданно, что Окделл чуть не врезал ей между глаз, схватив за куртку и вывернув руки.

– Полегче, герой! – просипела Кэй, пытаясь удержаться на ногах. – Я, конечно, мертвая, но это, знаешь ли, всякий раз больно.

– Прости. – Итан выпустил ее и смущенно улыбнулся. – Ты что-то говорила насчет пропавшей девушки? И при чем тут я?

– Так это ж просто – я хочу, чтобы ты ее нашел.

Итан потерял дар речи. Мертвая девушка, которую он вчера выудил по частям из коробок с макаронами, предлагала ему заняться поисками неизвестной особы! Разве это не работа полиции?

Окделл повторил вопрос вслух, и Кэйлин округлила глаза.

– Итан, полицейские тут бесполезны! Элиза шепнула, что девушку унесли тени.

– Кто?

– Элизабет Рихель, с моей улицы. Маленькая, странные волосы, неправильный прикус…

– Да я не о том… Кто унес?

– Тени, Итан, т-е-н-и.

– Как эти? – Окделл указал на темные пятна у их ног.

– Как те, что появляются ночью, господи… – Кэйлинна прикрыла глаза ладонью в знак того, что сдается. – Работаешь в ночную смену и никогда не слышал о тенях?

Итан не слышал. О плотоядных ночных тенях – точно никогда.

– Так… так… хорошо. Я, конечно, понимаю, что мы живем не в самом логичном месте на земле, но хищные тени?

– То есть Хищное шоссе тебя не удивляет уже, а тени…

– Какое шоссе?

Кэйлин отчаянно зарычала. Итан на всякий случай отодвинулся подальше. Похоже, мисс Нод очень расстраивала его неосведомленность об обыденных, на ее взгляд, вещах.

– Так, ладно, об этом после поговорим. Тени.

– И что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Загадал желание, конечно!

Странник глянул в зеркальную витрину магазинчика, носящего гордое название «От трусов до линейки. Каплан и сыновья», и щелкнул языком. Не то чтобы открывшийся вид сильно радовал… но, в конце концов, могло быть гораздо хуже. Похоже, никто в городе не видел того, что на самом деле отражали зеркала, и это пришлось как нельзя кстати.

Мэпллэйр при беглом осмотре оказался куда более интересным, чем странник мог предположить: всего за два квартала он повстречал нескольких мертвых котов, гоняющихся за бабочками, зарастающего мхом бога и парня, страдающего идиопатической невропатией[3], которая была приправлена еще чем-то, чего опознать не хватало ни сил, ни умения. Убегая именно сюда, на юг, странник и предположить не мог, что подобная удача свалится ему прямо в руки. Он уже довольно давно скучал, и городок такого рода мог привнести в его жизнь уйму новых ощущений.

Пожалуй, стоило начать со знакомства. Мужчина поправил клетчатый берет, подосадовал из-за утерянной пуговицы на пальто и зашагал в сторону ряда одинаковых белых домиков. Над одним из них раскинул крылья Трехглавый Зверь: можно было услышать, как шипит вечный огонь на его левой голове.

Грех было не поздороваться с тем, кто сам до конца не представлял, что мешает ему ринуться за океан в поисках лучшей доли.

Странник очень любил разговоры. Они помогали ему побольше узнать о тех, кто в ближайшем будущем могли бы стать его врагами.

– Кого ты хочешь из меня сделать? Супергероя?

Бинго. Судя по искоркам, вспыхнувшим в глазах Кэйлин, он попал в точку. Итан с тоской вспомнил стопку комиксов под кроватью: такая жизнь была не столько заманчива, сколько опасна.

– Частного детектива? Консультанта по чрезвычайным обстоятельствам? «Супергерой» звучит не то чтобы очень точно. – Кэй опустилась на корточки и уверенно начала сдирать с кирпичной стены остатки какого-то объявления. – Непробиваемая кожа – это круто, но я не думаю, что выдержу тебя в трико.

– Даже не начинай про трико…

– Поздно, уже упомянула. Считай, долг выполнен! – Она поднялась, отряхнула юбку и разгладила оторванный кусочек бумаги. – Тени были багрового цвета… Любопытно.

– Тени что? Цве́та?

– Ну да, знаешь, они оставляют после себя такой… пепел, что ли. Господи, Итан, такое ощущение, что ты здесь… Постой, а давно ты в Мэпллэйре?

– Несколько лет, – уклончиво ответил Итан, внимательно рассматривая свои кроссовки. Его новая знакомая всегда умудрялась незаметно подбираться к теме его жизненных обстоятельств. Это напрягало.

– Спрашивается, почему же я веду себя так, словно ты тут всю жизнь торчишь?.. С местными легендами я тебя позже ознакомлю. Элиза в этом большой мастак, поговоришь с ней пару часиков – будешь знать больше, чем даже мог представить. А теперь давай!

– Что?

– Итан, не придуривайся! Давай, загадывай! Я готова! – Кэйлин даже закрыла глаза и расправила плечи, всем своим видом выражая готовность.

– Стой… Не хочу я, чтобы ты на моих глазах умирала.

– Брось, будет весело!

– Весело?

– Ты меня четвертованной – или сколько там частей было? – видел! А в этом проулке мне разве что кирпич грозит. Или штырь какой в голову.

– Штырь? – Итан посмотрел вверх. Пожарная лестница ничуть не обнадеживала.

– Давай-давай, Лиз долго ждать не сможет! Багровые тени! – Кэйлин помахала зажатой в руке бумагой и вновь прикрыла глаза.

Окделл вздохнул. Кэйлинна успела рассказать, что пропавшую зовут Лиз Ольсен, что она работает редактором в газете и что недавно рассталась со своим парнем. По всякому выходило, что девушка могла спокойно уехать к маме на несколько дней. Выглядело это куда убедительнее, чем версия с прожорливыми тенями.

– Я жду. – Кэйлин приоткрыла один глаз и тут же зажмурилась.

Желание, значит. Найти Лиз. Найти Лиз Ольсен. Хорошо бы до наступления темноты. Итан на всякий случай прикрыл глаза и отвернулся.

– Итан?

– Я загадал.

– Старайся лучше!

Окделл постарался еще раз. И еще. И еще. После нескольких тщетных попыток представить себе мисс Ольсен и какие-то смутные загадочные тени сдалась даже Кэйлин.

– Из всех людей в этом совершенно повернутом городе только ты, Итан, вообще никак на меня не влияешь! Поразительно!

– И почему я чувствую себя виноватым?

– Потому что найти Лиз станет сложнее… Придется идти по следу.

– Тени еще и след оставляют?

Кэйлинна бросила смятое объявление в мусорный бак и зашагала к ржавеющей решетке в конце проулка.

– Будешь меня прикрывать, мистер Непробиваемый. Хм… Непробиваемый и Неубиваемая…

– Только не говори, что ты теперь будешь искать нам псевдонимы.

– Почему нет? – Кэйлин проскользнула под отогнутым краем забора и придержала решетку, чтобы Итан смог пробраться следом. – Капитан Камень и Леди Джинни… Стальной парень и Черная Смерть…

– Грейбой и Дэдгёрл[4], ага, – проворчал Итан, поправляя темные очки.

– О, попридержи мысль, мне нравится! – Кэйлин щелкнула пальцами. – И костюмы… Не бойся, трико отпадает.

– Кэй, прекрати… Мне шестнадцать, и я считаю это идиотской идеей – это о чем-нибудь говорит?

– Ты вообще читал комиксы? Что там в них говорится насчет большой силы? Твоя вот – насколько большая?

– Не больше твоей.

К сожалению, Окделл отлично понимал, что имеет в виду мисс Нод. Ответственность. Но Мэпллэйр – тихий городок, они же не в каком-нибудь мегаполисе, где преступления совершаются на каждом шагу!

– Тем более… Надо было встретить серое чудо, чтобы понять, чего мне не хватало! Кто бы мог подумать? – Кэйлин ускорила шаг, ее каблучки застучали чаще. – Пошевеливайся, кажется, мы на ве…

Договорить она не успела.

Багровые тени глотали любые звуки, стоило подойти к ним достаточно близко.

#Глава 2

Брайан нервно пригладил волосы, хотя они и так с самого утра идеально лежали. Братья Лавре вечно подтрунивали над своим племянником из-за его отношения к собственной внешности – но, узнай они, сколько девушек готовы бежать за Брайаном хоть на край света, сами бы устроили в своей квартире склад всяких косметических примочек. Брайану было не в тягость следить за внешним видом: в конце концов, он не переусердствовал. И теперь смотрите-ка, свидание днем! А значит, вечер вполне мог освободиться для пары часов за книжками или видеоигрой. Первые свидания все еще оставались довольно свободными – и к тому же редко длились долго.

Брайан остановился у палатки с цветами, выбрал три розы – красную, чайную и белую, никогда ведь точно не угадаешь, какая даме больше по душе, – и помчался к парку.

Лиз Ольсен должна была ждать его у поворота на Ривер-роуд.

Трехглавый Зверь был слеп. На все головы. И это хотя бы объясняло, почему он ни разу не попытался изменить собственную жизнь. Его народ всегда стремился прыгнуть выше голов – наверное, потому теперь выжившие и доживали свой век в местах, подобных этому. Местному Зверю еще повезло: не каждый день встретишь городок с выкрученными наизнанку судьбами, дорогами и пространством. И забытые боги сюда стягивались именно поэтому.

Странник с севера был рад, что пришел сюда раньше других Бригадиров. Это давало больше простора для деятельности.

Зверь рассказал, что на центральной улице живут две девочки с пустыми судьбами. Вернее, у одной судьба еще не опустела, но все к этому идет. Еще он рассказал, каких камней, почтовых ящиков и домов на деревьях остерегаться, – умирающие божества всегда выбирали странные места для жилья или для капищ. Странник покивал, махнул рукой на прощание, и Трехглавый Зверь свернул прозрачные кольца на крыше особняка с флюгером и красной черепицей.

Осталось передать привет тем, кто обитал в пещерах и на болотах. С шоссе поздороваться уже получилось.

Чего Итан не ожидал, так это того, что тени будут похожи на, собственно, тени от домов. Они тоже стелились по земле, и от обычных их отличал только цвет. Алый, багровый, бордовый… Словно кто-то пролил краску.

– Не двигайся, – прошептала Кэйлин, раскинув в стороны руки и пытаясь сохранить равновесие. Она сделала один осторожный шаг назад, и тени двинулись следом.

– Кажется, им не нравится звук твоих каблуков.

– Кажется, им вообще не нравится, что мы сюда сунулись… О чем я думала? – Кэйлин подняла глаза и горестно всхлипнула. – О, постой, чего мне бояться? Я же…

Она сделала еще шаг назад, ближе к Итану. Багровые тени мгновенно оказались прямо под ее ногами, и она ухнула вниз, словно асфальт был водой.

– Кэй! – Итан дернулся в ту сторону, где еще секунду назад стоял мертвый джинн Мэпллэйра. А после тоже исчез в асфальте.

Здесь пахло не только сыростью, тиной и тухлыми яйцами: странник отчетливо различал еще запахи грибов, яичницы и чеснока. Кто бы ни жил в маленькой пещерке за городским указателем, он готовился к обеду.

– На всех не хватит! – раздался из глубины пещеры нестройный хор.

– О, я не голоден, – произнес странник, в очередной раз удивляюсь собственному голосу. Каждый раз приходилось привыкать заново.

– Голоден, мы отсюда чуем, – возразил все тот же хор. – Правда, омлет этот голод вряд ли утолит, не так ли?

Странник предпочел пропустить вопрос мимо ушей.

– Могу ли я разделить твое тепло, твою кровь и твой кров?

– Как официально, надо же, словно мы король… Мы не король, знай! Впрочем… Дели кров, дели кровь, а насчет тепла мы подумаем.

Странник ступил в небольшой каменный зал. Стены здесь были разрисованы коричневой и белой краской, посередине горел зеленым пламенем костер, а над ним возвышался обладатель множества голосов. Он был большим, жилистым и, кажется, врастал прямо в потолок. Повелитель Игнес Фатуи, болотных огоньков – по сути, просто огромный рой заблудших детских душ – готовил на собственном пламени грибы с яйцами.

Этот городок действительно был очень интересным.

– Ты… Бригадир? – Светящиеся глазницы расширились. – Пришел убить нас?

Но, даже задавая этот вопрос, хозяин пещеры продолжал помешивать свой обед, как будто ответ его вовсе не волновал. Иногда выдержка растет вместе с годами.

– Я пришел говорить правду. – Странник опустился на влажный мох, скрестив ноги. – Думал, смогу поживиться здесь. Смешные у вас места.

– Уже видел пустые судьбы? – Движением пальцев повелитель Игнес Фатуи погасил костер и поднес сковороду к пустому провалу своего рта. – Не самые интересные, на самом деле. – Одним могучим глотком он проглотил все, что приготовил. – Мы давно хотим уйти отсюда, да не пускает, никак не пускает… Держит. Душит. Потому нас тут так много.

– Для одного маленького городочка – чересчур.

– Ты еще не видел ее. Даже она запуталась и ждет. Иногда мы жалеем, что сюда не пришла чума.

– Стало бы легче?

– Стало бы тише…

Едва произнеся это, повелитель Игнес Фатуи вдруг мелко задрожал и рассыпался на сотни светящихся шариков.

– Пора вести, – пропищал высоким голоском один из них и вылетел из пещеры. За ним почти сразу последовали остальные.

Зеленый свет болотных огоньков, отправившихся заманивать путников в трясину, овраги и на оживленные трассы, пропал, но странник с севера продолжал сидеть в темноте. Он все еще видел рисунки на стенах и начинал понимать, что это за она, про которую говорили Игнес Фатуи. Но продолжал теряться в догадках, откуда же у огоньков сковородка.

Это совсем не напоминало смерть: не было ни незнакомца с развязанными шнурками, ни боли, ни привычного облегчения. Значит, Кэйлинна Нод осталась жива. Вот только где именно она осталась жива?

Глаза не скрывала повязка, вокруг совершенно точно не было тьмы – ее ощущаешь сразу, она давит и манит. Тем не менее Кэйлин не видела ничего, кроме какой-то красной пелены. Кровь, застилающая глаза? Определенно, нет. Что же тогда?

Когда Кэйлин перебрала в голове даже самые невероятные варианты, темнота вдруг спа́ла, и мертвый джинн Мэпллэйра увидела ту же подворотню, где они с Итаном встретили тени. Правда, отсюда почему-то не было видно неба. А в углу, на мусорном баке, сидела Лиз Ольсен и с диким бессмысленным остервенением пережевывала что-то, подозрительно похожее на кровоточащий кусок мяса.

– Итан? – Кэйлинна попятилась и вскоре уперлась спиной в решетчатый забор.

Кусок мяса повис в зубах Лиз – со стороны казалось, будто девушке оторвали челюсть. Ее деловой костюм был весь покрыт багряной коркой; при каждом движении он хрустел и сыпал на асфальт красноватый пепел. Мисс Ольсен потихоньку превращалась в тень.

Кэйлин снова позвала Итана, на этот раз тише, стараясь не помешать чужой трапезе.

Но Окделл ее не услышал. Не мог услышать, потому что разговаривал с Королевой.

Когда Итан очнулся, его окружали стены: десятки, может, сотни, поставленные так хаотично, что получившееся сооружение даже лабиринтом нельзя было назвать. Панели, блоки, пол и потолок – все казалось кружевным, шершавым и неровным, как поеденный мышами диетический хлебец. Разве что хлебцы не отличались таким насыщенным красным цветом.

Итан попытался дозваться Кэйлин, но его крик словно умер у первой же стены. Тогда он двинулся вперед, надеясь, что куда-нибудь выйдет. Ничего большего ему не оставалось.

На ощупь стены походили на кораллы, только были не такими хрупкими. Маленькие выступы царапали Итану руки, лицо и шею, но он ничего не чувствовал. Был все-таки свой плюс в этой дурацкой серой коже.

На одном из поворотов Итан потерял очки – и там же заметил, что одежда его скоро превратится в лоскуты. Странно, он даже не слышал, как трескалась ткань. Сколько прошло времени, как близко к выходу он находится и существует ли вообще этот чертов выход, Итан не знал. Единственное, что он знал наверняка: над этой архитектурной насмешкой нет неба. И еще он совершенно выбился из сил.

Странное место, этот Мэпллэйр. Итан совсем не помнил, какой жизнь была в Сити, ведь судить по дверцам машины, слепящему белому свету и явно привидевшимся паукам не стоило. Тетя Сара забрала его оттуда, освободила от боли – значит, повернула его судьбу в лучшую сторону? Вот только теперь в Мэпллэйре происходило что-то, что нельзя было назвать безопасным.

Или нет… Нет. Это давно происходило в маленьком сером городке, просто Итан ничего не видел и ни о чем не знал. А потом он встретил Кэйлинну Нод, мертвого джинна Мэпллэйра, и все изменилось. И она тоже когда-то была самой обычной девушкой. Как и Мэпллэйр был самым обычным городом.

А теперь она исполняла желания ценой собственной жизни, поначалу даже самые маленькие. Раз за разом умирала, как в какой-то видеоигре, где каждый раз сообщается: «У вас осталось столько-то жизней». Красные сердечки в правом верхнем углу экрана. Сколько их осталось у Кэй? Или их столько же, сколько звезд на небе? Но даже их можно сосчитать.

Почему Итан Окделл, серый мальчик, покрывшийся пылью Мэпллэйра, не может загадать ей свое желание? Не смог бы, даже если бы попробовал другое, не навязанное, не касающееся Лиз Ольсен, а то самое, сокровенное, лежащее на сердце нерожденной птицей? Город еще не принял его как своего полноправного жителя? Или у Итана не только кожа непробиваемая, но и разум? Или неправильные законы болотистой местности не подчиняются грузчикам, которые любят комиксы?

Итан вздрогнул и инстинктивно зажмурился: он вдруг ощутил чье-то болезненно горячее прикосновение. Для человека, который уже довольно долго не мог почувствовать холод, жар, удар ножом и прочие радости обычных живых существ, это было словно озарение. Как сюрприз на день рождения, о котором не догадываешься до последней секунды. Итан открыл глаза и увидел чужие – янтарно-оранжевые, с красными прожилками и черной сетью сосудов. Совершенно без зрачков. Но внимательно его рассматривающие.

– Привет, – прошептал Итан и не услышал собственного голоса, словно воздух вокруг крал все звуки.

«Целый», – зазвенело прямо у него в голове. Чужие мысли. Мысли этого существа, словно сотканного из тех же кораллов, что и стены, и красной маслянистой краски? Глупый вопрос, тут же больше никого нет. – «Целый, потерянный и такой милый…»

Странно, но даже в собственной голове Итан различал тембр голоса, который мог бы все это произносить. Если бы у красного существа был рот.