Ивон, рыцарь Рога

I. Как король Карл Великий созвал совет пэров Франции

Горькие и печальные дни постигли двор короля Карла Великого и всю Францию после смерти Роланда и его соратников, сложивших свои головы в последней великой битве с сарацинами. Карл Великий стал подолгу раздумывать о будущем своего королевства. Суровыми и тревожными были мысли короля, потому что ушли из жизни могучие герои, служившие раньше своему народу защитой от врагов и всяческого зла.

Подумав, Карл Великий решил созвать ко двору пэров и герцогов, графов и рыцарей, всю знать и владетельных господ на королевский совет о положении и делах Франции. Однако из главных Двенадцати, всегда служивших опорой королевскому трону, прибыл один только герцог Нэм из Байо.

Карл Великий всегда прислушивался к советам этого человека, потому что герцог Нэм был товарищем по оружию, надежным другом и братом на пирах тем, что ушли: Роланду, Оливеру и Оже Датчанину, и всем остальным славным рыцарям.

Когда пэры и дворяне, а также и другие приглвшенные были в сборе, Карл Великий поведал им мысли, которые постоянно тревожили его в последнее время.

— Полна горя и скорби осиротевшая Франция, — начал король, — блистательные и доблестные рыцари, лучшие герои, легли мертвыми на горных перевалах после страшной сечи. Давно ли покойный Роланд сидел среди вас, а Оливер поднимал свой голос на наших советах? Я старик, и слабею уже под ношею прожитых лет.

Что будет с Францией и с нашим народом, когда я сложу клинок и царский венец по повелению Смерти? Вот вопрос, на который я жду ответа от вас.

Назовите мне имя моего преемника, потому что я чувствую, что время легло мне на плечи подобно тяжелому плащу, а эта корона, которая казалась мне в дни моей молодости легче птичьего пера, теперь превратилась в свинцовый обруч, и этот груз лишь томит мою побелевшую голову.

У меня двое сыновей. Но ни одного из них я не могу с чистой совестью поставить перед вами и сказать: вот тот, кто займет мой престол.

Младший, Луи, еще мальчик, неиспытанный и несведущий — итак, не король по годам.

Что до старшего, Шарлота — то до сих пор он был лишь причиной горя для нас всех. Мог он окоротить свой бешеный нрав и не убивать сына Оже Датчанина? Шарлот же погубил юношу! Поэтому, если вы сочтете нужным оставить в стороне Шарлота, я не скажу вам «нет», хоть я и люблю своего сына всем сердцем. Страна подобна только что подкованному жеребцу, упрямому и чуткому, знающему, кто в силах удержать повод.

Теперь обсудите между собой все сказанное, и ваши слова станут моей волей.

Карл Великий удалился в глубину залы. Пэры переглядывались между собой, но никто не решался заговорить, опасаясь, что соседи найдут его слова не такими уж вескими и мудрыми.

Один только герцог Нэм, ничего не боясь, поднялся со своего места и заговорил. Все с полным вниманием обратили к нему свой слух.

— Так как наш Государь поставил перед нами нелегкую задачу, нам нужно все-таки разрешить ее, исполнив свой долг пэров Франции. Государь сказал истинно о принце Луи: принц Луи еще слишком юн, не ведал испытаний и тягот. Незнаком он еще с видом доспехов, не сражался с врагом один на один в открытом поле. Поэтому принц Луи не сможет повести за собой рыцарей на войне, и он еще не обрел всей мудрости, чтобы править. Принц Шарлот старше годами, и он занял бы свое место в битве. Правда и то, что на его счету немало безумных и дьявольских проделок, но разве человек наберется ума, сбегая от ответа за свои дурные дела? Пройдет время и, кто знает, — может быть, принц Шарлот, пожалев об ошибках своей не в меру горячей молодости, овладеет собой, как пристало рыцарю чести. Кроме того, в нем действительно течет кровь королей, и если мы сейчас оставим принца Шарлота в стороне, то после смерти короля Карла Великого на нашей земле не будет мира. Отыщутся люди, готовые идти за принцем Шарлотом до смерти, и тогда брат будет против брата и отец — против сына. Междоусобная война принесет гибель всем нам.

Поэтому, досточтимые пэры, я призываю всех вас выбрать принца Шарлота преемником короля Франции, и только тогда нас ждет мирное будущее.

Пэры и члены совета были очень довольны речью герцога Нэма, а истина его слов была очевидной даже для самых неторопливых умов. Тогда пэры поручили одному из своего числа передать королю, что они готовы огласить выбор. Король незамедлительно вернулся в залу собраний.

Герцог Нэм негромко сообщил Карлу Великому волю пэров — а именно, что принц Шарлот будет править после своего отца. Карл Великий сделался необычайно весел и радостен, чего не случалось с ним уже долгое время. Велика была любовь короля к старшему сыну, и король был горд, что пэры назвали наследником престола принца Шарлота, которого многие ненавидели за его злодейства.

Но на совете присутствовал один человек, граф Амари, в жилах которого текла такая же темная и дурная кровь, что и в злобном негодяе Ганнелоне (будь он трижды проклят за предательство и гибель Роланда и верных его рыцарей!) Граф Амари ненавидел всех и вся, но его лицо было ясным и приветливым, голос — вкрадчивым и приятным, а сам граф угодничал и льстил всякому, кто мог бы ему хоть в чем-нибудь пригодиться. Грязные мысли и нечистая совесть графа были точно за семью печатями для окружающих, и король Карл Великий назначил графа Амари наставником принца Шарлота.

Только один человек во всем королевстве подозревал, что именно Амари учит принца Шарлота творить гнусности. Этим человеком был славный герцог Севин, справедливый и мудрый правитель богатых земель в Бордо и Аквитании. Герцог Севин умер много лет тому назад, но ненависть Амари к этому человеку была так сильна, что даже смерть не остановила ее. С тех пор, как Амари был уже не в силах навредить герцогу Севину, он замыслил утолить свою ненасытную злобу, погубив двух юных сыновей герцога Севина, Ивона и Жерара. Граф Амари тайно поклялся любыми путями привести этих юношей к постыдной и жестокой смерти.

Думая только об этом, теперь, на совете, граф Амари поднялся, улыбнулся как можно приятнее — так он делал всегда, обращаясь к королю, — и проговорил:

— Ваше Величество, молодому человеку должно узнать многое о самых различных предметах, для того чтобы преуспеть в этом непростом мире. Тому же, кто будет править королевством, нужно узнать вдвое больше. Поэтому, пока Вы еще с нами и пока Ваша Милость опекает принца Шарлота и подает советы о его воспитании, соизвольте отдать принцу Шарлоту одно герцогство, и тогда Ваш наследник научится управлять великим королевством на примере малого владения.

Карл Великий кивнул, одобряя разумность слов Амари, и пэрам также понравилась речь графа. Но герцог Нэм в тревоге забарабанил пальцами по ручке кресла. В прежние времена он был близким другом герцога Севина, от которого и слышал когда-то о бесчестности Амари. Герцог Нэм сердцем почувствовал недоброе.

— Это, — ободренный улыбкой короля, продолжал Амари, — прекрасное герцогство, процветающее и могущественное, без владельца. Оно целиком принадлежит Вашей Светлости, по причине мятежа и непокорности его исконных владельцев. Соблаговолите же вручить это герцогство принцу Шарлоту для воспитания и обучения!

Король Карл Великий выказал крайнее изумление, — он никак не мог припомнить мятежного герцогства, — и спросил:

— Назовите же мне, граф, герцогство, которое восстало против нас!

Граф Амари охотно и открыто ответил:

— Мой повелитель, я говорю о Бордо, которое принадлежит Вашей Светлости, с тех пор как Ивон и его брат Жерар, правящие там сейчас, мятежно пренебрегли законами Франции и Вашей высочайшей волей и не явились ко двору Вашей Милости, чтобы выразить свою преданность и утвердиться в праве на наследство. Герцог Севин, их отец, давно умер, но до сих пор ни один из братьев не предстал перед Вашим Величеством.

Тут герцог Нэм вскочил с такой стремительностью, что его кресло отлетело в сторону. Потемнело от гнева лицо Нэма, и глухим от ярости голосом он проговорил:

— Истина этого дела — в другом, Государь! Когда славный герцог Севин, любимый всеми нами за добрые дела и доброе сердце, отправился в лучший мир, его сыновья были малыми детьми, неспособными ни участвовать в битве, ни вершить суд. Все эти долгие годы от их имени в Бордо правила герцогиня Акли. Великой и светлой была ее любовь к герцогу Севину, и не меньше любила она сыновей, очень похожих на отца в дни его ранней юности. Сыновья герцога Севина не являлись до сих пор ко двору, потому что были еще детьми и потому, что герцогиня Акли питала к ним нежную материнскую любовь, — но не потому, что они мятежники и не желают покориться своему Государю. А чтобы проверить, правду ли я говорю, — пошлите за Ивоном и Жераром в Бордо и вызовите их сюда!

Пока герцог Нэм говорил, Карл Великий хорошо вспомнил герцога Севина и подумал, что сыновья такого достойного отца не должны быть преданы суду без веских на то причин. Тогда король позвал к себе двух верных рыцарей и отдал им такое повеление:

— Поезжайте в город Бордо и отыщите там сыновей герцога Севина и герцогини Акли. Моим именем прикажите им явиться ко двору, так как они должны выразить уважение своему Государю и утвердиться в правах на владение землями после их отца, как велит закон Франции. Внимательно наблюдайте, как вы будете встречены, окажут ли вам почет, которого достоин всякий, кто несет королевское слово. Затем как можно быстрее возвращайтесь ко мне и доложите, как вы были приняты.

Рыцари отправились со свитой в Бордо, а граф Амари, вне себя от злости, принялся придумывать гибельный заговор против Ивона и его брата Жерара.

II. Как Ивон встретил королевских посланников, а граф Амари замыслил погубить братьев

Когда достойные рыцари, несущие королевское слово, достигли стен прекрасного и приятного города Бордо, они без промедления въехали в ворота замка, где жили и держали двор герцогиня Акли и двое ее сыновей. В это время юные господа Ивон и Жерар, вернувшись с охоты, стояли еще во дворе замка, каждый держал на запястьи своего сокола, накрытого колпаком.

Как только королевские посланцы известили о своем прибытии, Ивон выступил вперед и принялся вежливо и весьма изящно раскланиваться с гостями, а когда старейший рыцарь пожелал спешиться, Ивон собственноручно поддерживал его стремя, оказывая старому воину почет, достойный самого короля. Герцогиня Акли и юный Жерар встречали посланников с не меньшим почтением и радушием, и рыцари остались очень довольны приемом, говоря друг другу: «Если бы сюда прибыл сам Государь, неужели же хозяева Бордо оказали бы ему больше почета или отвесили бы больше учтивых и любезных поклонов, чем нам?»

Когда рыцари освежились с дороги, им предложили угощение. Никто не смог бы пожелать большей заботы, удобств и услужливости, чем получили королевские геральды. Когда они отдохнули, Ивон спросил, что за дело привело королевских посланников в Бордо. Старейший рыцарь ответил за всех:

— Воля нашего Государя и повелителя, короля Карла Великого, состоит в том, чтобы сыновья герцога Севина незамедлительно отправились ко двору Его Величества, выразили почтение Государю, а так же предстали перед своими собратьями пэрами и были утверждены по закону Франции на своей земле.

Герцогиня Акли взволнованно и торопливо отвечала:

— Если наш Государь не доволен моими дорогими сыновьями оттого, что они не искали раньше королевского двора, то позвольте всю тяжесть Государева гнева перенести на меня. Когда мой бесценный супруг и господин, герцог Севин, покинул этот мир, он оставил меня в печали и тревоге, но дети стали утешением мне. На их младенческих лицах я различала черты моего господина, и я не могла вынести разлуки с детьми, если даже они просто на час оставались без моего присмотра. Но сейчас мои сыновья повзрослели, хотя они еще так юны, — и я больше не имею права распоряжаться их судьбами с женским ревнивым опасением. Позвольте только нам обождать Пасхи, чтобы мы все вместе смогли отпраздновать Воскресение Господа нашего Иисуса Христа, и тогда пусть мои сыновья отправляются ко двору и служат и принадлежат Государю, как служил и принадлежал их славный отец.

Ивон поднялся со своего места, и лицо его осветилось радостью и гордостью. Он сказал посланникам короля:

— Когда вы возвратитесь назад к нашему Государю, передайте ему, что мы считаем великой честью выполнить его повеление и незамедлительно отправимся в путь, чтобы явиться ко двору. Но только сначала мы исполним желание нашей матушки и отпразднуем с нею Христово Воскресение. Возьмите собою на память о нашей встрече этих коней, потомков Оркни, — они верно послужат вам в битвах, равно как и на мирных дорогах, — и еще примите в дар рыцарские плащи, что перекинуты поверх седел, и кошельки, привязанные к ним. Нет такого подарка, которым можно было бы достойно вознаградить приносящих слово Государя.

Королевские посланники были изумлены дорогими дарами, по щедрости достойными монарха. С большой радостью поднялись рыцари на боевых коней, одевшись в прекрасные пурпурные шелковые плащи. Много благодарных слов сказали они, пока ехали до ворот Бордо.

Когда геральды вернулись ко двору Карла Великого, они доложили королю все вместе и каждый по отдельности о том, как их приняли Ивон, Жерар и радушная герцогиня. И столько прозвучало похвал молодым хозяевам Бордо и доброй герцогине Акли, что хвалить больше было бы уже невозможно.

— Господин Ивон, — сказал старший рыцарь, — крепкий и сильный юноша, вежливый и красноречивый, точно королевский сын. И лицом и душой он открыт и ясен — самый благородный и прекрасный юноша из всех, кого я видел во Франции с тех пор, как наш возлюбленный Роланд был совсем молодым. Брат Ивона, Жерар, очень похож на него, но уступает ему в силе и мужестве, и младше летами. Ваше величество оба они почитают и уважают, и готовы явиться к вам после того, как отметят вместе со своей матерью Пасху, исполняя ее последнюю просьбу.

Затем рыцари показали богатые дары, привезенные из Бордо, и король удивился и обрадовался большому почету, который был оказан его рыцарям. Тогда он поднялся и дал клятву перед собранием пэров:

— В прежние славные дни герцог Севин из Бордо был нашим другом и верным соратником, и все мы любили его, как родного брата. Герцог был достоин этой любви и высокой чести, а теперь выросли двое его сыновей, похожих на него как лицом, так и душой. Как юный Ивон воздал честь моим послам, так и его отец когда-то умел оказать уважение тем, кому должно.

Пусть благородные и прекрасные юноши украсят наше собрание, и я клянусь, что как только они приедут сюда, Ивон будет провозглашен пэром Франции, будучи утвержденным во владении Бордо и Аквитанией. Жерар же будет считаться членом моей семьи, и я сам помогу ему добиться успеха во всем.

Пэры согласились со словами короля, но граф Амари увидел, что все его надежды на гибель сыновей Севина рухнули. Амари понял, что ему снова придется строить козни против братьев, и в темной его голове начал вырастать новый коварный план.

Амари покинул залу советов и отправился в покои принца Шарлота. Там он нашел королевского сына в веселой компании юных рыцарей и оруженосцев. Амари упал на колени перед принцем, спрятал лицо в складках его плаща и принялся душераздирающе стонать и вскрикивать, изображая плач.

Принц, очень удивленный странным поведением Амари, отослал от себя всех остальных и приказал графу объяснить причину криков и стонов. Радостно забилось подлое сердце Амари, и он заговорил:

— Знайте, принц Шарлот, что Ваш отец, обманутый коварными врагами, пригласил ко двору предателя Ивона из Бордо и его братца Жерара. Наш Государь уже дал обещание пожаловать Ивону Бордо и Аквитанию, которые по праву принадлежат Вам. А здесь, при дворе, этим негодяям будет совсем нетрудно интриговать против Вашего Высочества, так как Ивон и Жерар принадлежат к плохому роду и так ненавидят меня, что они будут изо всех сил стараться оскорбить и обидеть Вас, — потому что я Ваш друг, — и они постараются погубить меня любым образом. Предупреждаю Вас, принц: если эти двое проникнут в королевский дворец, неисчислимые бедствия придут вслед за ними, и никто, даже высочайший, не спасется от их мерзостей!

Принц Шарлот испугался и встревожился, услышав слова Амари, потому что в глубине души он прекрасно знал, как ненавидят его во Франции за дурные дела, и что среди пэров многие настроены враждебно по отношению к нему. Значит, если Ивон и Жерар явятся сюда, чтобы тайно вредить принцу, многие послушают их. Озлобленный и боязливый, принц Шарлот стал просить у Амари совета, как избавиться от двух братьев из Бордо. Тогда Амари посоветовал принцу Шарлоту вооружиться и оседлать коней, и покинуть тайно вместе с ним, с Амари, пределы города, чтобы разделаться с Ивоном и Жераром до того, как они доедут до королевского двора. Принц Шарлот нетерпеливо и взволнованно согласился с графом Амари.

III. Как принц Шарлот и Амари устроили засаду и что произошло после этого

Пасха прошла, и Жерар с Ивоном стали собираться в путешествие ко двору короля Карла Великого. Братья выбрали среди своих рыцарей несколько человек и заказали для них новую одежду и снаряжение — начиная со шлемов и заканчивая шпорами. Рыцари были одеты пышно и с большим изяществом, чтобы произвести хорошее впечатление при дворе короля. Но Ивон и Жерар не надели в дорогу шлемов и панцирей, а младший брат не взял с собой меча. Братья ожидали, что их путешествие под покровительством короля будет мирным и спокойным.

Тем не менее, Ивон взял с собой в дорогу меч, чудесно украшенный золотом и серебром. С этим мечом герцог Севин не расставался когда-то ни в мирное время, ни в битвах. Немало вражеской крови стекло с этого меча во времена походов герцога на восток. Там, за морями, лежала неведомая земля, где обитали Демоны Ночи (как называл их простой народ во Франции), и герцог Севин храбро сражался с ними во имя славы Франции и короля Карла Великого.

Но доспехов у Ивона не оказалось, и он надел поверх нарядного платья легкую тунику и плотный плащ.

Герцогиня Акли исполнилась жалости и грусти, зная, что ее сыновья скоро уедут из Бордо. Никогда прежде с самого их появления на свет, Ивон и Жерар не исчезали надолго из поля зрения герцогини, и сердце ее теперь сжималось от недобрых предчувствий. Но добрая герцогиня не высказала сыновьям своих опасений и держала в тайне свой страх — ей не хотелось омрачать прощания и бросать тень на их полное надежд и блестящее путешествие. Герцогиня лишь прятала под покрывалом свои горькие слезы, когда ее сыновья выезжали из родного Бордо.

Жерар медленно выехал за ворота и даже не пришпорил коня навстречу свежему утру, расцветающему за крепостными стенами. Конь его двигался вперед грустно и неохотно, принужденной иноходью, и Ивону пришлось вернуться назад, чтобы ехать рядом со своим братом. Ивон тут же высмеял брата и назвал его улиткой, но Жерар вдруг очень удивил Ивона, когда, задыхаясь, проговорил:

— Брат, я боюсь, что недоброе ждет нас обоих путешествие! Давай вернемся в Бордо, и как можно скорее!

Ивон в ответ только рассмеялся и сказал, что его брат — сосунок, вечно хнычущий на руках у маменьки. Но Жерар словно и не почувствовал обиды, но только, проехав несколько шагов, повернул коня и бросил долгий взгляд на башни и стены Бордо.

— Нас подстерегает опасность, — сказал он Ивону. — О, великое горе принесет нам это путешествие! Вчера ночью мне приснилось, что я скачу по этой самой дороге, и вдруг из зарослей прямо навстречу мне прыгает разъяренный леопард, злобно рыча и разевая пасть. Он сбросил меня на землю и вонзил в меня свои клыки — мне показалось, что душа моя покинула тело, и я умер. Но тут ты, мой брат, атаковал его. Мне мой сон кажется таким понятным, что я думаю — само Небо предупредило меня о том, чтобы мы не ехали этой дорогой…

Но Ивон вскинул голову:

— Гораздо больше твой сон похож на искушение, посланное Дьяволом, чтобы помешать нам исполнить долг перед Государем и заставить нас нарушить нашу клятву. Только посмотри, что за день — как хорошо вокруг! Перед нами наш путь, за нами скачут двадцать отважных рыцарей, а наши слуги усердны и предупредительны. Отбрось прочь, Жерар, глупые свои страхи — это просто привидения, недостойные внимания взрослого рыцаря!

Жерар больше не сказал ни слова. Но в сердце он затаил обиду на брата за то, что Ивон не послушался предупреждения. Жерар ехал и думал о том, что еще очень долгое время Ивон, такой бесстрашный, дерзкий и беспечный, не будет серьезно относиться к нему. Ивона все любили и ценили, а он, Жерар, все еще оставался подростком, которого никто не желал слушать.

В сумерках братья встретились на дороге с достойным Аббатом Клюни. Братья очень рады были увидеться с этим человеком — он приходился им родным дядюшкой, и к тому же им всем было по пути. Братья присоединились к Аббату и вместе заночевали в одной комнате, в монастыре, которому Аббат Клюни наносил визит.

Утром они позавтракали, оседлали коней и все вместе тронулись в путь. Поездка казалась им веселой прогулкой, беззаботной и приятной, но скоро весь отряд поднялся на вершину холма, и люди увидели, что дорога спускается вниз, в дремучую чащу леса.

Ивон вдруг пришпорил жеребца и стремглав спустился вниз с горы. Остальные удивились, но последовали за ним. Тогда Ивон указал своим друзьям на что-то, мелькающее в пятнах света под деревьями — казалось, что там передвигается человек в латах. Отряд в растерянности приостановился — никто не знал, что ждет их впереди, в тени лесных деревьев.

Поскольку все, кто сопровождал Аббата, были мирными людьми, — монахами или слугами, — все они отступили в сторону от дороги. Священник искренне обратился к Ивону:

— Прекрасный сир, я и все мои спутники — люди мирные и доброжелательные. Если какой-нибудь злодей устроил здесь засаду, то, конечно, он намеревается напасть на тебя — ведь вокруг тебя вооруженные люди, и за тебя мечи и пики. Поэтому, раз я не имею права принимать участия в бою, нам необходимо расстаться здесь и ехать дальше разными путями. Ведь, если я пролью чью-то кровь, даже защищая свою жизнь, я совершу великий грех. Но ты человек военный, воспитанный для сражений!

Пока Аббат говорил с Ивоном, из лесной чащи выехал Рыцарь, прячущий лицо под низким забралом своего шлема. Этот незнакомец так развернул коня, что теперь он загораживал дорогу всем, кто спустился с холма. Рыцарь замер в молчаливом ожидании.

Глядя на неожиданную преграду в виде безмолвного Рыцаря, лошадь которого также была скрыта под попоной, Ивон сказал своему брату:

— У нас нет причин бояться кого бы то ни было из людей — нет у нас ни врагов, ни обиженных друзей. Ты без меча и доспехов — каждому ясно, что ты путешествуешь мирно. Спустись-ка вниз холма и спроси, что надобно от нас этому рыцарю.

Жерар послушался своего брата. Подъехав к самому лесу, он остановил коня напротив молчаливого рыцаря и смело обратился к нему с такими словами:

— Добрый господин, что Вам угодно от нас? До нынешнего дня у нас не было врагов. Да будет Вам известно, что я — Жерар из Бордо, а там, поодаль — мой брат Ивон, герцог поименованного города. По королевскому приказу мы спешим ко двору Карла Великого. Пожалуйста, не задерживайте нас — иначе король по закону призовет Вас к ответу!

Неизвестным Рыцарем был принц Шарлот, королевский сын. Однако он даже и не подумал назвать Жерару свое настоящее имя. Вместо этого он грубо и гневно ответил мальчику:

— Наглый мальчишка! Знай, что я сын герцога Тьерри, давнего врага вашей семьи. Я здесь, чтобы покончить со всем твоим родом! Сейчас я убью тебя и того гордого петушка, который сидит на коне там, поодаль, — и называет себя герцогом Бордо. Земли в Бордо по полному праву принадлежат мне и только мне!

Жерар, в ужасе от страшных слов рыцаря, попытался спастись бегством. К несчастью, конь его споткнулся, и незнакомец настиг Жерара своей тяжелой пикой.

Глубоко в хрупкое тело мальчика вошла острая сталь, его выбило из седла, и тело Жерара упало в дорожную пыль. Кровь из раны ручьем хлынула на землю, и раненый потерял сознание. Он не услышал даже, как Шарлот громко завопил над ним:

— Так я разделываюсь с теми, кто служит моим врагам! Точно так же сдохнет сейчас и второй пес из Бордо!

Но этот крик услышал Ивон, и сердце его наполнилось гневом. Ивон подумал, что его брат уже мертв — беззащитный и безоружный, подло лишен жизни скрывающим свое лицо убийцей. Ярость на миг ударила в голову Ивону с такой страшной силой, что все закружилось у него перед глазами, и целый мир окрасился в красный цвет — в цвет крови, текущей рекой из простертого тела Жерара.

IV. Как Ивон сразил королевского сына и отправился ко двору искать правосудия

Ивон пришел в себя и снова увидел впереди своего любимого младшего брата, который лежал, точно мертвый, в широкой луже крови. Ярость снова закипела в нем, и юный рыцарь не замечал никого и ничего вокруг себя, кроме негодяя, посмевшего напасть на безоружного мальчика. Выхватив из ножен тот самый добрый меч, который так долго прослужил отцу Ивона герцогу Севину, Ивон стрелой пустил своего коня вниз и вперед, навстречу врагу.

Видя, что его противник так юн, беспомощен и потрясен — без шлема на голове, без доспехов, с одним только мечом в руке, — Шарлот обрадовался, предвкушая легкую победу. Он снова поднял свою пику и пришпорил коня, спеша в бой.

Но Ивон умел неплохо биться на мечах. Он заметил, что незнакомец целится в него пикой, и плотно обвернул руку плащом.

Этой рукой он отбил удар пики, сильно покачнувшись в седле. Затем копье Шарлота запуталось в тяжелых складках плаща и застряло там. Атака принца была отбита без особенного вреда для Ивона, хотя острие и проткнуло на боку одежду Ивона и сильно ушибло его. Пока Шарлот, метнув пику, старался высвободить из ножен свой меч, Ивон нанес ему опережающий удар. Этот удар был таким сильным и стремительным, что принц упал с коня, и жизнь оставила его прежде, чем его тело коснулось земли.

Ивон не позаботился о том, чтобы поднять забрало своего поверженного врага и внимательно осмотреть того, кого он убил. Оттуда, где лежал поверженный Жерар, послышался глубокий стон, и Ивон бросился к раненому брату. Он оторвал длинную полосу ткани от своей туники и туго обвязал рану Жерара, остановив кровь. Затем Ивон поднял так и не приходящего в себя брата, положил его на седло своей лошади и бережно повел лошадь в поводу. Ивон направился к холму, прочь от страшного места боя, и оставил на дороге безжизненное тело принца Шарлота.

Ивон подошел к рыцарям и слугам, сопровождавшим его в пути. Все настаивали на том, что нужно ехать вперед без остановки, опасаясь, как бы сообщники мертвого рыцаря не вышли из леса и не напали на путешественников. Весь отряд достал оружие и приготовился к отражению атаки.

Скоро они нагнали Аббата Клюни. Аббат предостерег их и велел им приготовиться к худшему, потому что он видел с вершины холма, как какой-то человек унес в лес тело незнакомца. Отряд быстро поскакал вперед, след в след за Ивоном.

Гнев Ивона еще не улегся, и сердце у него щемило от жалости, когда он смотрел на бледное лицо и неподвижное тело своего младшего брата. Не слушая предчувствия, которое шевельнулось у него в душе, Ивон сказал своим спутникам:

— Проклятие королю, если эта смерть задумана им. Если он втайне задумал погубить нас и положить конец роду герцога Севина — то король уже мертвец! Покуда я жив и могу стоять на ногах и держать в руках меч моего отца — я буду мстить до последнего вздоха этому злодею! Эти слова и все, что я думаю об этом, я выскажу перед самим королем. Нас заманили в западню и хотели погубить, и я не прощу этого вероломства и не оставлю его безнаказанным.

Аббат Клюни не смог умерить гнев Ивона никакими словами — этот гнев только разрастался от вида Жерара. Несчастный несколько раз простонал и негромко вскрикнул, мучаясь от боли, которую причиняла ему рана, и произнес слабым голосом имя Господа Христа.

Тем временем граф Амари вышел из засады, которую он устроил в лесу, и ожесточенно возопил над телом принца Шарлота. Затем Амари приказал поднять с земли тело принца и положить его поперек седла на жеребца покойного Шарлота. Амари взял в руку повод и, ведя за собою грустного жеребца со смертельной ношей, тоже поскакал ко двору короля в сопровождении нескольких слуг и приближенных принца. По дороге граф думал о том, как использовать смерть принца в своих целях и как возбудить гнев Государя против Ивона.

Первыми в Аахен прискакали Ивон и его спутники. Они без промедления явились в королевский дворец и напрямую вошли в залу советов. Одетые в пыльные дорожные плащи, вооруженные пиками, они внесли в залу на носилках бесчувственное тело Жерара.

Все, кто находился в зале, — пэры, король, дворяне, — пришли в замешательство, но Ивон смело подошел прямо к трону и воскликнул так громко, что от его слов настало тревожное молчание:

— Здесь ли вершит суд король Карл Великий?

Гордость и дерзость этих слов были таковы, что у короля от гнева перехватило в горле — никто еще не говорил так с Карлом Великим со дней его дальней молодости. Король уже готов был вспылить, но ему хотелось узнать причину этого странного появления в зале вооруженных людей и раненого на носилках. Карл Великий величественно выпрямился и произнес необыкновенно спокойным и сдержанным голосом, чем немало удивил свою свиту:

— Что произошло с тобой, юноша? Почему ты требуешь нашего правосудия и справедливости? Кто ты и кто этот юноша на носилках?

— Да будет Вам известно, Государь, — ответил Ивон, все еще преисполненный гордости, — что я Ивон из Бордо, сын герцога Севина, и прибыл к Вам по Вашему приказу. А на носилках лежит мой брат Жерар, потому что по дороге сюда он, безоружный и беззащитный, был бесчестно атакован вооруженным рыцарем!

Рады ли Вы, что нас заманили в западню и пытались убить? Если это и впрямь дело Ваших рук, то смотрите и торжествуйте, Ваше Величество!

Ивон резко замолчал и отбросил в сторону плащ, которым был накрыт Жерар. Все увидели повязку на груди юноши, которая стала уже рубиновой и отяжелела от текущей крови.

Потом Ивон достал из ножен свой меч и высоко поднял его перед всеми присутствующими. Огни факелов и светильников отразились на сверкающем лезвии, покрытом коегде бурыми засохшими пятнами крови принца Шарлота.

— Взгляните также сюда, Ваше Величество! Эти пятна — кровь коварного убийцы, который и сам теперь нашел смерть от моей руки! Так мы в Бордо отдаем наши долги.

Карл Великий смотрел то на Жерара, то на Ивона, терпеливо его слушая, и сердце короля вдруг учащенно забилось от вида этих двоих прекрасных юношей, которых постигло несчастье. Не было больше в мудром короле раздражения и недовольства против Ивона — только тяжелый гнев на того, кто причинил им горе. Ответ короля прозвучал клятвой:

— Горячо ты говорил, рыцарь Ивон! Но мои слова тоже будут полны справедливого гнева. Знай, рыцарь — подлый убийца так же отвратителен мне, как и тебе, а тот, кто устроил засаду, будет выслежен — если он не тот же самый человек, который напал на твоего брата и был достойно наказан за это! Слушайте же меня все! Эти юноши приехали сюда по моему приказу, и горе, коснувшееся их — также и мое горе. Отныне я считаю их своими сыновьями и повелеваю относиться к ним соответственно.

Приведите сюда опытного лекаря — пусть он осмотрит рану Жерара и окружит юношу заботой.

Повеление короля было тотчас же исполнено, и лекарь сказал, что рана Жерара излечима.

Но для принца Шарлота уже не было исцеления в этом мире, а граф Амари думал только о том, как использовать эту смерть для своих целей.

V. Что сделал граф Амари своей ложью

На закате того же самого дня в столицу короля Карла Великого вступил граф Амари, ведущий в поводу жеребца принца Шарлота, на котором покоилось тело его хозяина. Как только граф въехал в ворота, он издал громкий протяжный вопль скорби, и все, кто ехал следом, принялись вторить графу горестными причитаниями. Услышав эти печальные жалобы, горожане сбежались отовсюду, и со всех сторон послышались восклицания и выкрики.

Войдя вместе с конем прямо в царские покои, Амари увидел там Карла Великого, Ивона и пэров за чашей вина.

Остановясь перед Государем, граф Амари освободил тело принца Шарлота, и оно с лязгом доспехов опустилось на пол перед королем. Затем негодяй громко закричал, и все обратили к нему свой слух:

— Взгляните на тело принца Шарлота, Ваше Величество! Ваш сын коварно убит. А убийца — злодей, который посмел сесть рядом с Вами на почетное место, — вот он, Ивон из Бордо.

Ивон, взглянув на тело, сразу же признал в убитом рыцаря, который ранил Жерара и затем был сражен мечом самого Ивона. Ивон был просто ошарашен словами Амари, потому что он не знал, что сражался с принцем. Поэтому юный рыцарь вскочил и с негодованием воскликнул:

— Государь, тело, лежащее перед Вами, — это тело того самого рыцаря, который напал на моего брата и которого я убил, наказывая его за бесчестное, черное дело — мой брат был безоружен…

Но пока Ивон произносил все это, граф Амари встал на колени и откинул забрало железного шлема с головы мертвеца. Все увидели неподвижное лицо убитого. Из груди старого короля вырвался сдавленный крик. Карл всей душой любил своего сына, и сын лежал теперь перед ним, погибший в расцвете лет.

— Мой сын!

Этот крик раздался в зале советов и пронзил сердце всем, кто его услышал. Вся глубина человеческого страдания и боли была в этих двух словах короля.

— Да, Ваш сын, Государь! Но здесь стоит лжец Ивон, которого Вы лелеете и который убил Шарлота. Мы были на охоте в лесу, и принц отпустил своего сокола за отличной добычей. Принц был очень раздражен, когда птица не вернулась к нему, и поехал разыскивать ее. Мы скакали вдвоем, обогнав остальных, пока не выехали на дорогу, по которой ехал этот юный мошенник, держа на запястье сокола Его Величества. Как только принц Шарлот приказал мальчишке вернуть украденное, этот самый Ивон со своим братом набросились на принца с двух сторон и расправились с ним безо всякого милосердия, — сказал Амари.

Когда Ивон выслушал всю эту ложь, гнев затопил его, и на мгновение он потерял дар речи. Но Ивон не растерялся и швырнул в Амари свою перчатку так, что она хлестнула графа по губам.

— Ты лжец! — крикнул юный герцог Бордо, как только голос вернулся к нему.

Но король уже отдал вполголоса приказ стражникам схватить герцога Ивона, и они выполнили королевский приказ, повалив Ивона на пол и связав ему руки за спиной.

— Отрубить ему голову! — крикнул Карл Великий.

Стражники уже готовы были выполнить приказ короля, но герцог Нэм удержал их и сказал:

— По законам чести и рыцарства мы не имеем права так поступать с этим юношей. Он назвал Амари лжецом и вызвал его на поединок, чтобы испытать правду его рассказа в бою. Пусть сам Господь рассудит их! Это право Ивона, и никто, даже Государь, не может лишить герцога Бордо этого права.

Карл Великий страшно разгневался, но он видел, что пэры и дворяне думают так же, как и Нэм. Если бы король исполнил свое намерение относительно немедленной казни Ивона, все поднялись бы против него. Гнев короля от этого только разгорелся еще сильнее, и он поступился притворно, затаив в душе ненависть, своим приказом. Король медленно произнес:

— Пусть они испытают друг друга в поединке по законам чести. Пусть Господь покарает этого убийцу. Но так же пусть будет вам известно, что если один из противников умрет раньше, чем успеет признаться в своей вине, другой будет изгнан из Франции навсегда и без возврата!

Слова короля вызвали у пэров громкий протест и показались им несправедливыми. Все знали, что на поединках не бывает времени для признаний в вине. Герцог Нэм сурово высказал это соображение королю, но Карл не стал никого слушать и настоял на своем.

Ивон вышел из зала вместе с герцогом Нэмом, которому было поручено охранять Ивона до завтрашнего дня — а завтра Ивон должен был встретиться с Амари в открытом поле. Граф Амари так же покинул двор, а старый король остался оплакивать своего сына.

VI. Как Ивон победил в бою графа Амари, и как судьба нанесла ему после этого жестокий удар

Рано поутру к Ивону пришел его слуга. Ивон ночевал у герцога Нэма, и слуга разбудил юного рыцаря. Он подал своему господину прекрасное чистое одеяние, а поверх него Ивон надел кожаный нагрудник. После этого герцог Нэм принес юноше отличные доспехи, изготовленные секретным способом, известным одному только Нэму, в его собственной кузнице. Ивон обнаружил, что это были легкие и гибкие латы — они почти не ощущались на теле. Снарядившись, Ивон выехал в поле на боевом коне рыже-красной масти. По правую руку от Ивона скакал герцог Нэм, а по левую — оруженосец со шлемом Ивона, украшенным пышными перьями, и со щитом.

Как только Ивон появился на месте поединка, зрители, собравшиеся вокруг поля, стали дивиться его юношеской красоте и благородству. Они говорили между собой, что не всякий королевский сын может сравниться своими достоинствами с герцогом Бордо. Эти разговоры дошли до слуха Карла Великого, в неподвижности сидевшего на своем месте, и еще сильнее разожгли ненависть короля против убийцы его сына.

Амари прибыл на поле в отличном расположении духа, с самыми легкими мыслями — он считал Ивона зеленым мальчишкой, безо всяких познаний в военной науке и неопытным в бою на мечах.

Но как только Амари выехал в круг, отведенный для поединка, его черный жеребец на виду у всего двора так сильно споткнулся, что граф, державший поводья некрепко, чуть не вылетел из седла. Зрители почувствовали, что это был дурной знак для Амари. Но сам граф выпрямился в седле и уверенно надел на голову свой шлем, не усомнившись ни на миг ни в себе, ни в своей победе.

Ивон так же надел свой шлем, взял в руку щит и велел оруженосцу быть наготове. Чалый жеребец Ивона ударил в землю копытом и нетерпеливо заржал в поводу, увидев черного коня графа Амари, которого негодяй теперь уже крепко держал в узде.

Затем, по слову, сказанному самим королем, противники помчались навстречу друг другу. Амари поднял пику, целясь в голову Ивона. Он знал, что такой удар может себе позволить только очень искусный и опытный воин, но в начале битвы графу казалось, что он может вести себя, как мальчик, дразнящий беспомощного котенка.

Однако герцог Ивон предпочел более надежную атаку, разгадав намерения Амари. Как только они сблизились, Ивон сильно отклонился в сторону, и копье графа со свистом пролетело мимо юноши, пронзив только воздух. Но зато пика Ивона ударила прямо в центр щита Амари, и сила этого удара была такова, что ни Амари, ни его противник не удержались в седлах.

Отбросив в сторону бесполезные теперь копья, противники схватились за мечи. Граф был так зол и раздосадован неудачным для него началом поединка, что он швырнул далеко свой поврежденный щит и встал против Ивона в открытой и неразумной позиции, намереваясь сражаться обеими руками.

Но Ивон держал свой щит при себе, и щитом он успешно отразил удар Амари, которым граф намеревался сбить Ивона с ног. Лезвие меча глубоко врезалось в сталь, и граф Амари не смог быстро высвободить свой клинок. В это время Ивон нанес графу ответный удар, точный и меткий — по шее у самых плеч, и прочные доспехи Амари треснули, точно шелковая ткань. Голова графа, все еще в шлеме с плюмажем, свалилась на землю и покатилась к подножию кресла, на котором сидел Карл Великий.

Зрители вскочили со своих мест с криком удивления, потому что никто из них не верил, что молоденький герцог Ивон может сразить в поединке графа Амари. Ожесточенное сердце короля тоже встрепенулось от радости — ведь если Ивон пока еще жив, то ему придется очень скоро погибнуть за Францию. Как можно было заранее предвидеть, Амари погиб, не успев ни в чем признаться. Тогда королевские глашатаи объявили всем волю Карла Великого по его сигналу.

Как только суровый приказ о вечном изгнании был зачитан, пэры и придворные стали возбужденно протестовать против решения короля, и герцог Нэм от их имени обратился к Карлу Великому:

— Государь, Ваши слова несут беду и горе! Юноша одержал победу в смертельном поединке, и сам Господь помог ему в этом! Значит, Ивон из Бордо сказал Вашему Величеству чистую правду. Если юный рыцарь убил принца Шарлота по неведению, он не может считаться убийцей. Теперь Вы решили изгнать Ивона из Франции, и всю свою жизнь он проведет вдали от родных и от родины!

Короля снова охватил приступ бессильного гнева, так как он понял, что никто не поддерживает его, даже приближенные. Тогда Карл Великий спокойно и мягко проговорил, будто бы слушаясь доводов своего окружения:

— Ивон из Бордо воистину совершил великое зло — он отнял у меня любимого сына и наследника моего престола. Но очевидно и то, что сам Господь даровал этому юноше победу в бою. Чтобы не быть слишком безжалостным, я поручу Ивону тайное задание, подобное тем, которые давались рыцарям в прежние времена. Ивон не вернется во Францию до тех пор, пока это задание не будет им выполнено успешно. Что скажешь на это, герцог Нэм?

Герцог Нэм, видя, что король не решится на большие уступки в пользу Ивона, выразил свое согласие наклоном головы.

— Вот что я поручу Ивону из Бордо! — Громко объявил король. — Пусть он уедет из Франции и отправится в главный город сарацинов — в Вавилон. Он должен будет явиться во дворец эмира Гауда, властелина этого города. Пусть рыцарь Ивон вырвет клок бороды у эмира и пять зубов у него изо рта, отрубит голову самому знатному из придворных эмира и поцелует в губы дочь Гауда. Все это должно быть исполнено на виду у всего двора правителя Вавилона. Мне Ивон доставит только волосы и зубы.

Как только Ивон услышал, какое задание поручает ему король, сердце юноши учащенно забилось — он считал, что никому из людей не под силу выполнить все это и остаться в живых. Тогда юный герцог обратился к Карлу Великому с такими словами:

— Мой Государь, вы посылаете на верную смерть того, кто всю свою жизнь не желал Вам ничего, кроме блага. Пусть потом нас рассудят люди, которые слышали мой рассказ!

Ивон больше не проронил ни слова и пошел в комнату, где лежал его брат Жерар. Ивон передал во владение Жерару Бордо и все остальные свои земли. После этого, сокрушаясь о своей злой судьбе, Ивон отобрал несколько лучших рыцарей и слуг из своей свиты и решил приступить к выполнению королевского поручения.

VII. Как Ивон покинул Францию, и как Жерар правил в Бордо

С тяжелым сердцем Ивон нанял корабль и отплыл со своими спутниками в Италию. Скоро путешественники прибыли в эту страну и отправились по суше в город, который лежит посередине всего мира, а именно в Рим. В Риме юный герцог удостоился аудиенции у самого Римского Папы. Его Святейшество был очень рад принять у себя благородного юношу и сказал ему при встрече:

— Много лет тому назад я близко знал твоего отца, герцога Севина, и теперь я счастлив взглянуть на его взрослого сына. Воистину, Ивон, ты сотворен Создателем как точное подобие моего старого друга! Думаю, что ты, Ивон из Бордо, принес мне только добрые вести. Скажи мне, сын мой, что же заставило тебя покинуть Францию и прийти сюда, к нашим дверям?

Ивон поведал Его Святейшеству о горе, которое его постигло, и о тяжелом поручении, возложенном на его плечи по воле короля Карла Великого. С отчаянием говорил юный герцог о своем будущем, потому что ему казалось, что он скачет на верную гибель. Но как только горькие слова сорвались с губ Ивона, Его Святейшество Папа Римский остановил речь юноши движением руки и мягко упрекнул его:

— Да будет тебе известно, сын мой, что нет ничего невозможного на белом свете для того, кто всем сердцем верит в милосердие Господа нашего Христа. Так говорил Он Сам. Иди вперед, вооруженный верой, и ты все преодолеешь, — даже то, что ждет тебя впереди и внушает такой страх за твою жизнь — всю грозную и ужасную силу язычников.

При этих словах на сердце у Ивона полегчало, и он почувствовал себя человеком, в один миг сбросившим тяжелые железные оковы. Затем Его Святейшество посоветовал Ивону поехать в Сант-Омар и увидеться там с герцогом Гэрином, который приходился Ивону родным дядей. Ивон последовал совету Папы и скоро оказался в доме герцога Гэрина, очень известного воина, который в свое время объездил весь христианский мир и был очень мудр и опытен.

Герцог Гэрин встретил юношу с распростертыми объятиями и прижал его к своей груди. Он отвел Ивону место рядом с собой и обращался с ним, как с названным сыном, потому что у Гэрина не было наследников, а Ивон так походил на своего отца в ранней молодости, что герцог Гэрин, глядя на него, постоянно вспоминал своего брата герцога Севина. Много добра увидел Ивон от своего дяди и крепко подружился с ним. Подошло время, когда Ивон и его друзья должны были отплыть на корабле в сарацинские земли. Герцог Гэрин позвал к себе свою жену и сказал ей:

— Госпожа моя, следите хорошо за нашими владениями и управляйте всеми делами, как управлял бы я сам. Я решил отправиться в путешествие вместе с моим племянником, чтобы он, рискуя жизнью и преодолевая опасности, не был одинок в трудном походе.

Жена герцога Гэрина печально ответила своему мужу:

— Мой добрый господин, я боюсь расставаться с Вами! Мне снились плохие сны всю эту неделю, и мне кажется, что если Вы покинете меня, то я больше уже не увижусь с Вами в этом мире. Но если будет на то Ваша воля, я исполню Ваше повеление. Я буду править нашими владениями и ждать, когда Вы вернетесь ко мне!

Тут герцогиня тихонько подошла к Ивону и попросила его, чтобы он оберегал герцога и следил за тем, чтобы никто не причинил Гэрину какого-либо вреда. Так нежно любила герцогиня своего мужа.

Ивон поклялся перед распятием, что он всегда будет помнить о ее просьбе и постарается отвести любую опасность от своего дяди.

Но герцогиня пролила немало слез, отирая заплаканное лицо длинными рукавами платья, когда Ивон и Гэрин поскакали вперед из ворот Сант-Омара.

В то время, когда Ивон отправился выполнять задание Карла Великого и уже объехал полмира, его брат Жерар поправлялся после страшного ранения, нанесенного ему принцем Шарлотом. Как только Жерар поднялся на ноги, он решил ехать в Бордо.

У герцогини Акли был слуга, который смотрел с самой высокой башни на дорогу, ведущую в Бордо. Когда слуга увидел с башни флаги, развевающиеся на копьях отряда Жерара, он объявил эту весть стражникам, и скоро все жители крепости собрались у ворот встречать своих господ. Но во двор крепости вступил только Жерар, и герцогиня Акли, которая выбежала навстречу сыновьям, прижала руки к груди, точно схватившись за нанесенную рану, и воскликнула:

— Где твой брат? Почему ты вернулся один?

Жерар рассказал матери всю горькую правду о том, что случилось с Ивоном. Как только герцогиня услышала об изгнании своего старшего сына, она страшно закричала — это был крик невыносимой боли и смертельного страдания. Жители крепости ужаснулись, а герцогиня, как подрубленное дерево, рухнула на мостовую.

Служанки торопливо отнесли ее в покои замка, но она не заговорила уже больше никогда, потому что от боли и страдания у нее разорвалось сердце, и душа ее отправилась в Рай, туда, где ждал герцогиню славный герцог Севин, ее господин.

Долгие и печальные дни потянулись для Жерара нескончаемой чередой горя. Он оплакивал двух самых дорогих для него людей — мать и брата. Ивона Жерар считал мертвым, потому что ни один, даже самый могучий и отважный человек, не мог бы вернуться назад целым и невредимым из путешествия, в которое Карл Великий отправил Ивона. Жерар долго не хотел ни с кем разговаривать, и никто не мог нарушить его мрачного молчания, пока в конце концов один из старых рыцарей, наставников и учителей Жерара, не пришел к нему и не сказал:

— Мой господин, испытания, которые выпали на Вашу долю, и в самом деле были очень тяжелы. Но вы поправились и окрепли не для смерти, а для жизни. Бордо нуждается в хозяине, и Вы должны занять свое место и править нами, как правили до Вас Ваш великодушный отец и Ваш старший брат.

Так Жерар стал полновластным герцогом Бордо, и скоро это стало очень нравиться юноше. Он позабыл Ивона и то обстоятельство, что сам он стал герцогом и правит Бордо из-за несчастий, выпавших на долю Ивона. Сам Ивон казался теперь Жерару таким же мертвецом, как давно почившие предки Жерара, погребенные в фамильном склепе герцогов Бордо. Когда-то давно, еще в детстве, Жерар завидовал своему брату и даже втайне мечтал о своем величии и об унижении Ивона. Теперь эти мечты стали явью.

Спустя недолгое время Жерар женился на девице Сесилии, дочери Жильбера, который был дальним родственником того самого графа Амари, который принес столько несчастий роду герцога Севина. Сесилия была чарующе хороша собой, остроумна и зла на язык, и, кроме того, она глубоко изучила некоторые черные науки. Но Жерар не думал о родне Сесилии, увлеченный ее красотой и обманутый ею при помощи запретного колдовского искусства, которым она владела в совершенстве. Скоро Жерар превратился в послушного исполнителя воли своей жены, и каждое ее слово стало для него законом. Кроме жены, Жерар во всем слушался и ее отца Жильбера — самого хитрого и двуличного мошенника во всей Франции.

Так зло и несчастья пришли в Бордо без ведома настоящего хозяина этого герцогства, Ивона.

VIII. Как Ивон повстречал отшельника Жерома и повернул на дорогу, ведущую в волшебный лес

Торговое судно, на котором плыли Ивон, Гэрин и все их друзья, высадило их на скалистом и бесплодном берегу. Это было безжизненное и пустынное место, удаленное от городов и поселений сарацинов. Ивон решил ехать в Вавилон самой безлюдной дорогой. Путешественники пришпорили коней и поскакали навстречу восходящему солнцу по направлению к столице сарацинов.

Вскоре они оказались у края широкой пустоши, которую пересекали две разные дороги. Путникам было очень хорошо видно, что одна дорога ведет через пустыню, где есть только раскаленные камни да сожженный солнцем песок. Нигде впереди по этой дороге не было видно ни единого деревца или даже травинки. Вторая дорога вела в глубь свежей зеленой чащи, где высокие и роскошные деревья обещали обилие воды и прохладу.

Эту вторую дорогу и выбрал Ивон. Он повернул на нее своего коня, как вдруг из уродливой хижины, которая раньше показалась путникам грудой сваленных как попало неотесанных камней, вылез какой-то человек в лохмотьях отшельника и преградил Ивону дорогу.

Вокруг бедер отшельника была обернута львиная шкура, а его седые волосы в беспорядке, нечесанными клочьями падали на исхудавшие плечи. Длинная его борода спускалась до самого пояса, но глаза отшельника были живыми и смелыми, и он держался так, точно был полновластным властителем всей окружающей его земли.

— Умоляю Вас, прекрасный сир, погодите! — крикнул он Ивону. — На Вас платье с крестом на груди, а значит Вы — христианин! Если это и вправду так, выслушайте мое предупреждение — ведь, хоть я и попал в тяжелое положение, я являюсь кем-то вроде христианского короля этих земель!

Ивон, немного удивленный неожиданной встречей с монархом посреди пустыни, остановил коня и предложил человеку из груды камней рассказать, что заставило его поселиться в этом неуютном месте.

— Когда-то я был рыцарем Жеромом и скакал по правую руку от своего господина, благородного герцога Севина из Бордо. Когда я отправился в плавание, чтобы воевать за Гроб Господень с сарацинами, мой корабль был потоплен в морских волнах греческими пиратами. Я и все мои спутники попали в плен к пиратам, но спустя несколько лет мне удалось освободиться от цепей, и я бежал сюда в пустыню, где никто не смог бы разыскать меня. За семь лет вы первые скачете по этой дороге, очень древней и безлюдной. Известно ли вам, что эти земли полны опасностей для христиан? Что за злая судьба привела вас сюда в пустыню?

Ивон рассказал Жерому всю горестную предысторию их путешествия, а также о том, какое задание они получили от короля Карла Великого и почему оказались на пути в Вавилон.

Как только Жером услышал, что рыцарь Ивон — сын его прежнего господина герцога Севина, слезы покатились по его впалым щекам, и он схватил руку юноши, чтобы поцеловать ее, говоря, что он готов следовать за Ивоном до самой смерти, даже если эта самая смерть наступит два часа спустя.

Но после этого Жером стал уговаривать Ивона свернуть с дороги, ведущей в тенистый красивый лес. Он сказал:

— Этот лес непростой. Он полон тайного и непонятного. Этот лес — одно из странных и редкостных мест, где мир волшебный соприкасается с миром людей, простых смертных. Оберон, Король Лесного Народа, часто появляется под этими деревьями со своей прекрасной и волшебной свитой. И если он повстречает на своем пути простого смертного и заговорит с ним, и этот смертный ответит Оберону, то тут же смертный превращается в эльфа и до конца своих дней должен служить Эльфийскому Королю, выполняя всякое его желание. Множество сильных и бесстрашных рыцарей бесследно исчезло в этом лесу!

Ивон еще раз окинул взглядом песчаную пустыню, безжизненную и неприглядную, где не было ни воды, ни хотя бы самого маленького островка тени. Потом он повернулся к прохладной и заманчивой лесной стороне, и его странно потянуло туда, в этот прелестный шумный лес.

Он спросил:

— Может ли человек вообще не отвечать на слова Короля Оберона? Или все равно он тогда попадет во власть эльфов?

Жером покачал головой:

— Нет. Если человек не заговорит с Обероном, то Король Эльфов не сможет силой сломить его волю.

— Тогда, — сказал Ивон, — мы будем держать языки за зубами и останемся целы и невредимы, если даже и повстречаемся с грозным Королем Обероном. Под палящим солнцем, без воды, мы все скоро погибнем от жажды в пустыне, но если поедем лесной дорогой, у нас будут и тень, и вода, и мы спасемся.

Путники поскакали к лесу, хотя Жером и продолжал твердить, что в лесу они только наживут себе разных бед. Как только отряд проехал примерно половину чащи, откуда-то послышался серебряный звук охотничьего рога. В тени деревьев появилась волшебная процессия конных рыцарей, одетых в зеленое, а зеленый цвет, как известно, — любимый цвет лесных эльфов.

Предводителем этого отряда был юноша такой чудесной красоты, что ничего подобного ей нельзя было бы найти в мире смертных людей. На его золотоволосой голове блестел тонкий венец, а роскошный его наряд зеленого цвета был причудливо расшит золотом и серебром. Меч этого юноши помещался в ножнах, усыпанных крупным жемчугом и изумрудами. На шпорах его волшебной свиты сверкали бриллианты.

Но ростом глава отряда, сидевший верхом на вороном коне, был не выше десятилетнего ребенка, хотя его прекрасное лицо было мудрым и властным.

Увидев Ивона и всех его спутников, маленький юноша остановил своего коня и опустил на седельную сумку свой серебряный рог.

— Стой, гордый смертный! — звонко крикнул он. — Говори мне, кто ты такой, если уж ты осмелился нарушить границы моего царства!

Всем из отряда Ивона голос чудесного юноши показался началом чарующей песни. Но путники вовремя вспомнили предупреждение Жерома, и никто не произнес в ответ ни единого слова. Король Оберон пришел в сильнейший гнев и крикнул:

— Стойте на месте, молчуны, — и сейчас вы увидите, во что вам обойдется ваша дерзость!

Король эльфов пришпорил коня и скрылся в лесу со своей свитой. Жером сказал Ивону:

— Господин, поедемте поскорее прочь из этого колдовского леса, а то ведь Лесной Король может устроить нам какую-нибудь западню!

Ивон и все его друзья пришпорили коней и во весь опор поскакали вперед, подальше от этого странного и опасного места. Но пока они горячили коней, стремясь поскорее выбраться на опушку леса, вокруг них все потемнело, и не стало видно ни дороги, ни земли, ни неба.

Деревья страшно зашумели вокруг них, поднялся ураганный ветер, и откуда ни возьмись на путников обрушились сильные потоки воды, как будто огромная река вышла из берегов, чтобы смыть и унести куда-то ничтожных смертных. Их положение было ужасным, а Ивон уже подумал, что путешествие его закончено, и что никогда ему не увидеть высоких сторожевых башен крепости Бордо.

IX. Как Ивон помирился с Королем Обероном и получил от этого немалую пользу

Буря бушевала вокруг путников, и порывы ветра пронизывали каждого до самых костей. Люди с громкими стонами принялись оплакивать свою злую долю и проклинать надвигающуюся гибель. Никто уже не надеялся вернуться живым на родину и увидеть снова своих близких. Некоторые рыцари стали упрекать Ивона и винить его в том, что он привел их в это страшное и гибельное место. Они говорили, что буря ниспослана на них Королем Обероном, а ураганный ветер вызван колдовскими чарами. Ивону тоже так казалось, и он обратился к своим друзьям с такими словами:

— Моя неосторожность и глупость привели нас всех к беде, и вы без вины страдаете от моего легкомыслия. Если бы я только смог еще раз увидеть грозного Короля Оберона и поговорить с ним, но чтобы вы все, мои верные друзья в этом тяжелом походе, спаслись от гибели…

Но не успел Ивон договорить, как сквозь вой ветра и грохотание бури все ясно услышали серебряный звук рога. Из под гнущихся и скрипящих деревьев легким галопом выехал всемогущий властелин этого заколдованного царства в сопровождении рыцарей-эльфов.

Он подъехал ближе к испуганным людям и обратился к Ивону:

— Кто ты такой, незнакомец, без моего разрешения вторгшийся в нашу страну?

Ивон, не обращая никакого внимания на Жерома, который предостерегающе дернул юношу за рукав, смело ответил:

— Ваше Величество, я — герцог Ивон из Бордо, подданный короля Карла Великого Французского, и теперь странствую, как простой рыцарь, по воле Государя, который разгневался на меня.

— В чем же твоя вина, рыцарь, — спросил Оберон, — если Карл Великий, известный своей мудростью и великодушием не только в вашем мире, но и в нашем, прогневался на тебя?

— Я не виноват ни в чем, если не считать виной то, что я с мечом в руке защищал свою жизнь, — уверенно произнес Ивон. Ему вдруг стало слышно, что буря вокруг них утихла, потоки воды куда-то пропали и ураганный ветер прекратился. Тогда Ивон рассказал Королю Эльфов обо всем, что случилось с ним после того самого дня, когда он вдвоем с младшим братом покинул Бордо и направился в Аахен, ко двору французского короля.

— И правда, не повезло тебе, — сказал Король Эльфов. — Никто из смертных не в состоянии совершить то, что приказал тебе твой Государь, и вернуться после этого живым на родину. Но что не по плечу обычному человеку, вполне по силам Королю Лесных Эльфов. Итак, рыцарь Ивон, оттого, что ты был первым человеком, говорившим со мной смело и честно, я окажу тебе помощь. Если ты умело воспользуешься ею, тебе не трудно будет выполнить то, что ты должен сделать.

Видишь ли ты мой серебряный рог? Он был мне подарен при моем рождении, и мудрые феи из дальних краев заколдовали этот рог. Глорианда сказала, что самый нежный и тихий его звук будет уносить все болезни — как человеческие, так и эльфийские. По велению Трансилин, сигнал погромче утоляет любую жажду и голод. А Марго пожелала, чтобы тяжесть покидала сердце и пропадали печальные мысли, если дунуть в рог еще сильнее. Но самый сильный звук, по воле мудрой феи Лемпатрикс, призовет тебе на помощь эльфийское воинство. Этот рог я отдаю тебе, Ивон, и прошу использовать его с умом — ведь это не детская игрушка. Когда ты затрубишь в этот рог изо всех сил, я сам и вся моя свита явимся к тебе на подмогу и будем сражаться с твоими врагами на твоей стороне.

Оберон снял со своей шеи цепь, на которой висел Волшебный Рог, и надел ее на шею Ивона. Рог оказался на груди молодого рыцаря, и Ивон поначалу просто онемел от щедрости Короля Эльфов. Но Оберон, не ожидая благодарных слов, достал откуда-то из складок своего платья серебряный кубок, украшенный жемчугом, и кубок засветился в лесной темноте розоватым сиянием.

— Это второй мой подарок — не такой богатый, как рог со многими голосами. Но тот, кто имеет при себе этот кубок, никогда не будет испытывать жажды и будет понимать, что за люди его окружают. Если честный человек поднесет к своим губам этот кубок, то кубок окажется полон самого лучшего вина. Но если кто-нибудь с черным и лживым сердцем захочет отведать этого вина, кубок окажется пустым. Возьми с собой мой второй подарок, рыцарь Ивон, он очень пригодится тебе в пути.

Ивон принял кубок двумя руками, и лицо его осветилось розовыми отблесками. Помолчав, Ивон поднял кубок к своим губам, и волшебная чаша, как и ожидал Оберон, оказалась полной до краев рубиновым вином. Юный рыцарь сделал еще глубокий глоток, и пока он еще держал кубок в руках, тот снова наполнился. Тогда Ивон передал кубок Герцогу Гэрину, а потом и все остальные, по кругу, выпили волшебного вина. Каждый раз чаша оказывалась полной. После этого вина все заметно приободрились, исчезла жажда и усталость, и воинам показалось, что у них вдесятеро прибавилось силы.

Много благодарных слов сказал Ивон Королю Оберону, потому что подарки эльфа были бесценны. Оберон так ответил юному герцогу:

— Иди вперед до победного конца, Ивон из Бордо. Если ты выполнишь трудное свое задание, ты будешь щедро вознагражден за мужество и стойкость. Ты почему-то тронул мое сердце — почему, я и сам не знаю. Когда-то те самые мудрые феи, которые подарили мне Чудесный Рог, предсказали, что я найду себе настоящего друга среди смертных людей — может быть, ты и есть тот самый человек. А теперь поезжай вперед и ничего не бойся в этом лесу, тебе здесь ничто не угрожает, и твой путь свободен.

Пока Ивон собирался ответить что-нибудь Оберону, Лесной Король и его рыцари исчезли, растворившись во тьме ночного леса, точно их никогда здесь и не было.

Ивон и его спутники развернули своих коней и отправились по пути, который был им указан Обероном. Очень скоро Волшебный лес кончился, и отряд оказался среди лугов, на которых всюду звенели быстрые ручьи.

Как только лес остался позади, люди Ивона принялись толковать между собой о подарках эльфа, которые теперь вез с собой их господин. Кто-то сказал, что, может быть, силы и чары этих даров могут помогать только в самом лесу, а за его пределами — кто знает. Может быть, на этих лугах власть Оберона кончается, и ни рог, ни кубок не помогут в беде их господину.

Так они говорили между собой, пока Ивон не рассердился и не заявил, что он верит Оберону, а не пустым сомнениям своих спутников. Чтобы положить конец пересудам, Ивон поднял Чудесный Рог и громко затрубил в него.

Небо сразу же покрылось темными туччами, и перед путниками поднялся в мрачные небеса зеленый сноп света, из которого появился Оберон и его рыцари, со щитами и мечами, приготовленными к бою.

— Где твой враг? — воскликнул Оберон, и голос его зазвенел над полем.

Только тогда Ивон понял, что он натворил, и не на шутку испугался. Что-то скажет Король Эльфов о преступном его легкомыслии? Ивон спешился и смиренно подошел к Оберону, чтобы признаться в своей оплошности.

Лицо Оберона горело от гнева, а его ярко-зеленые глаза полыхали, как уголья. Но когда Ивон признался во всем Оберону с мужественной готовностью, гнев Короля Эльфов утих, и Оберон, грустно покачал головой, промолвил юноше:

— Ивон, много опасностей подстерегает тебя на пути, и когда ты выполнишь свое поручение, тебе будет о чем погрустить. Оставь детские забавы, а не то попадешь в такую беду, что и я не смогу тебе ничем помочь. Не прикасайся к рогу до тех пор, пока не окажешься на краю гибели, и тогда я приду к тебе на помощь. А не то я заберу у тебя свой рог назад, и кубок тоже, — и тогда у тебя будет сколько угодно возможностей погибнуть из-за глупых твоих затей!

Ивон поклялся на Распятии, что никогда не воспользуется рогом ради забавы, но достанет его только тогда, когда ему придется спасаться от смертельной опасности. Тогда Оберон со своей свитой вернулся в огненный столб и пропал из вида.

Герцог Бордо и его сподвижники тронулись в путь и ехали молча, пока не увидели на фоне ночного неба стены и башни какого-то города. В этом городе они решили заночевать.

X. О городе Тормонте и о том, что там приключилось

Когда французские рыцари подъехали близко к воротам чужого города, их остановил громкий голос:

— По крестам, которые вы так смело носите на одежде, можно догадаться, что вы христиане. Поезжайте прочь отсюда, и как можно скорее — если, конечно, вы хотите остаться в живых. Этот город называется Тормонт, и наш господин, повелитель Магаир, заклятый враг всем христианам. Он ненавидит иноверцев и отдал приказ рубить голову каждому христианину, приходящему в наш город.

Но Ивон сказал в ответ:

— Нас застигла ночь, и мы ищем приюта. Мы не боимся твоего сурового повелителя. Открой нам ворота, мы хотим войти в Тормонт!

Ворота медленно отворились, и отряд вошел в город. По другую сторону ворот стоял человек, который впустил в Тормонт Ивона и его друзей. Этим человеком был Гонда, городской управляющий. Как только он понял, что не может убедить путников скрыться от грозного Магаира, он предложил французам пойти вместе с ним в его собственный дом, и переночевать там в безопасности.

Тормонт оказался очень красивым городом со множеством дворцов и садов, домов и башен. Но на улицах этого города пришельцы увидели целые толпы нищих, худых и оборванных. Весь этот обездоленный народец был так жалок, что Ивон и его друзья почувствовали сострадание к беднякам. Ивон спросил у Гонды, почему все эти люди так несчастны. Управляющий ответил, что это происходит по воле повелителя Магаира, мудрейшего из мудрых.

Когда они пришли в дом Гонды, Ивон достал полный золота кошелек и отдал его управляющему, сказав:

— Возьми эти деньги и сходи на базар, купи на них хлеба и мяса, которые понадобятся нам для пира. Потом пригласи сюда всех этих людей, мужчин и женщин, просящих на улицах милостыню, и накорми их так, чтобы сегодня вечером никто не отправился спать голодным.

Гонда исполнил все, что велел ему Ивон. Со всех улиц Тормонта собрались нищие на угощение, приготовленное для них. Ивон достал свой волшебный кубок и передал его людям, чтобы все выпили из него. Кубок ни разу не опустел, и каждый вволю выпил самого лучшего вина. Это действительно был веселый пир!

Когда стало совсем уже поздно, Ивон снял со своей шеи цепь с Чудесным Рогом и отдал подарок эльфов на хранение Гонде, сказав при этом:

— Возьми себе этот рог и спрячь его хорошенько — он не должен пропасть оттого, что нам так весело сегодня. Этот рог — самое ценное из всего, что у меня есть, и он ни в коем случае не может принадлежать кому-нибудь еще.

Гонда повесил цепь с рогом себе на грудь и поклялся, что будет защищать этот рог даже с оружием в руках.

Тем временем Магаир, повелитель Тормонта, послал на базар своих слуг, чтобы они купили мяса к его столу. Скоро слуги вернулись назад и сказали Магаиру, что на базаре мяса не осталось из-за чужестранцев, которые все скупили и устроили пир для городских нищих. Вся городская голытьба, сказали Магаиру слуги, теперь ест это мясо в доме у Гонды.

Удивленный Магаир тут же решил, что он должен сам увидеть чужеземцев, которые кормят тормонтских нищих. Магаир переоделся в длинный плащ из грубой черной ткани, похожий на те плащи, которые обычно носят бедняки, и вышел в город в сопровождении стражников. Оставив своих людей на улице, он вошел в дом Гонды и пробрался за самый дальний стол, внимательно наблюдая за тем, что происходит вокруг него.

Случилось так, что сразу же после появления переодетого Магаира Ивон подошел к столу, за которым сидел хитрый правитель, и поднес Магаиру кубок, из которого уже выпили все люди, сидевшие на пиру. Но как только Магаир поднес чашу ко рту, и собрался выпить вина, оно тут же исчезло, и в руках Магаира осталась пустая чаша!

— Что ты за человек? — крикнул Ивон. — Этот кубок всегда полон для честных людей!

Быстро протянув руку вперед, герцог Ивон откинул капюшон плаща с головы незнакомца.

— Это же Магаир, повелитель Тормонта! — воскликнул Гонда.

Не дожидаясь, пока с ним разберутся, Магаир бросился к двери и выбежал на улицу. Там он приказал ожидавшей его охране войти в дом и взять под стражу чужеземцев. Но Ивон и остальные французские рыцари не собирались так легко сдаваться в плен. Они проложили себе путь наружу и побежали по оживленным улицам Тормонта, пока наконец не оказались перед гигантской смотровой башней, возвышающейся на площади. Сразившись с несколькими стражниками, которые охраняли вход внутрь башни, французы освободили себе дорогу мечами и вступили под защиту надежных и крепких стен башни.

Вокруг нее Магаир собрал все боевые силы Тормонта, надеясь, что спустя некоторое время голод и жажда выдадут дерзких чужаков прямо ему в руки. Ивон увидев, что к башне стягиваются боевые отряды, понял, что у него нет никакой надежды отбиться от врагов или спастись как-нибудь иначе.

Герцог Гэрин посоветовал Ивону:

— Затруби теперь, сынок, в свой Чудесный Рог, который подарил тебе Король Оберон — перед нами смертельная опасность, и никто кроме Короля Эльфов не сможет спасти нас от смерти.

Ивон поднял руку к груди и тут же вспомнил, что он отдал Чудесный Рог на хранение Гонде, и теперь Рога у него нет. Когда Ивон рассказал об этом всем остальным, на него посыпались упреки в великой глупости, и Ивон ничего не возразил на это, потому что понимал, что ему говорят правду.

Но добросовестный Гонда вспомнил о том, что Рог у него, и что странники, попавшие теперь в осаду, называли этот рог своим главным сокровищем. Гонда решил как-нибудь вернуть этот Рог Ивону, потому что в глубине души управляющий ненавидел повелителя Магаира за множество злых дел и гнусных поступков.

Гонда пришел к Магаиру и открыто предложил ему:

— Повелитель, позвольте мне поговорить с чужестранцами! До сих пор они доверяли мне, и может быть, я уговорю их сдаться, прямо указав, в каком они находятся безвыходном положении.

Магаир дал на это свое согласие, потому что ему хотелось освободить башню с возможно меньшими потерями, а эти чужеземцы уже показали себя очень сильными и отважными воинами.

XI. Как Ивон позвал на помощь эльфов, и как погиб Магаир

Гонда подошел к воротам башни без оружия, держа в руках только белый шелковый шарф, чтобы людям внутри было видно, что он идет с миром. Ивон приказал разобрать заслон, и Гонда вошел в башню. Прежде всего Гонда обратился к Ивону:

— Магаир обещал сохранить вам жизнь, если вы добровольно сдадитесь ему. Но послушайтесь моего совета: не верьте ни единому слову его обещаний, потому что нрав Магаира так же опасен и непостоянен, как быстрая река, то и дело меняющая свое русло и выходящая из берегов. Не ожидайте от него милосердия, и на самом деле я не могу пообещать нам ничего, кроме смерти. Но я принес с собой ваш Рог, который вы доверили мне и про который сказали, что это ваше величайшее сокровище.

Ивон торопливо выхватил Чудесный Рог у Гонды с торжествующим криком:

— Добрый Гонда, с этим Рогом ты принес нам освобождение, и сейчас ты убедишься в этом — и убедится весь Тормонт!

Ивон поднял Чудесный Рог и затрубил в него так громко, что городские стены и башни отозвались эхом, и победный звук рога гордо ушел в самое небо. Поднялся сильный ветер, быстро превратившийся в ураган, уже знакомый странникам по Волшебному Лесу.

Яркая молния осветила небосвод над Тормонтом, и в ее ослепительном свете в воздухе появились крылатые кони с эльфами в седлах и Королем Обероном во главе. Каждый эльфийский рыцарь был вооружен блистающим мечом, и когда ураганный ветер опустил эльфов вниз, на землю, их отряд ринулся на врага с громкими боевыми кличами Чудесной Страны, которые звучали очень грозно и непривычно для человеческих ушей.

От этой устрашающей картины войско повелителя Магаира пришло в сильный испуг и смятенье, и большей частью разбежалось. Но многие воины остались на своих местах и приняли бой.

Над площадью поднялся ужасающий шум и грохот схватки. Алые ручьи горячей человеческой крови потекли по улицам, и тела убитых лежали у каждого порога, под каждой дверью. Но это не останавливало стремительных эльфийских рыцарей, и французы не отставали от них, сражаясь за Тормонт. Немало славных подвигов совершили Ивон, и герцог Гэрин, и Жером, и все остальные.

Наступила минута, когда в целом городе не осталось уже никого, кто еще противостоял бы войскам Короля Оберона и Герцога Бордо. Среди побежденных в бою оказался и повелитель Магаир, который мужественно сражался с противником и держался в строю до последних минут битвы, несмотря на то, что вся его жизнь до этого была непрерывной чередой злодейств. Ивон пожалел о том, что такой храбрый воин прожил такую скверную жизнь.

Когда Тормонт был освобожден от гнета этого лживого и жестокого правителя, и все сторонники Магаира нашли смерть в бою, Король Оберон подошел к герцогу Ивону и сказал ему:

— По зову Рога мы пришли к тебе на помощь. Город Тормонт покорен и находится теперь в твоих руках и в твоей власти. Что ты думаешь делать с Тормонтом?

Ивон окинул взглядом город, еще недавно такой красивый и цветущий, а теперь полуразрушенный и опустошенный, и надолго задумался, прежде, чем ответить.

— Мне не нужен Тормонт, и вряд ли кто-нибудь из моих друзей захочет остаться здесь надолго — наша Франция лежит так далеко отсюда! Пусть Гонда, честный человек, станет правителем Тормонта, а мы пойдем своей дорогой.

Друзья герцога Ивона согласились с ним, и Гонда стал правителем Тормонта. Гонда правил в Тормонте много лет справедливо и мудро, и скоро этот город превратился в один из самых могущественных и процветающих сарацинских городов. Но Ивону никогда уже больше не довелось увидеть прекрасные дворцы и высокие башни Тормонта.

Они выехали из города, и эльфы хотели уже было попрощаться с французами, но Король Оберон решил подать Ивону один совет и велел остальным обождать.

— Пусть и дальше на пути к твоей цели удача сопутствует тебе, друг мой. Но я все-таки боюсь, что впереди тебя ожидают тяжелые испытания и смертельные опасности, — ведь ты упрям и своенравен, и так мало знаешь мир. Не забудь моего совета, который я тебе сейчас дам. От того, как ты его запомнишь, будет зависеть, какое ожидает тебя будущее — дурное или хорошее. Говори всем только чистую правду, не лги ни при каких обстоятельствах. Если ты солжешь, а после этого окажешься на краю гибели и позовешь меня, я не смогу прийти к тебе на помощь.

Ивон громко поклялся, что он запомнит совет Оберона и не укажет ни одного лживого слова. Но Король Эльфов смотрел на юношу с печалью, точно предвидел впереди какую-то беду.

Перед тем, как покинуть мир людей, Оберон своими чарами вызвал в пустыню прелестный шелковый шатер, пригласил туда всех французских рыцарей и поднял шатер в воздух, тоже при помощи колдовства. Затем Оберон устроил в шатре великолепный пир по случаю победы.

Многие рыцари из сопровождающих герцога Бордо получили в бою тяжелые раны. Видя их страдания, Ивон сказал:

— Раз Карл Великий поручил выполнить задание мне одному, дальше я поскачу один, чтобы довести дело до конца. Оставайтесь здесь, залечивайте ваши раны и дожидайтесь моего возвращения. Но если я не вернусь назад после того, как луна пройдет свой рост и ущерб один раз, считайте меня мертвым и поезжайте назад в Бордо, и привезите туда рассказ о нашем путешествии.

Друзья Ивона в один голос закричали, что они не согласны оставаться, но герцог Бордо не стал никого слушать. Затем Жером сказал ему:

— Впереди у тебя на дороге стоит замок Дунотэр, где обитает великан Ангалафар. Поезжай обходным путем, чтобы избежать ужасной опасности.

Но как только Ивон простился с друзьями и выслушал все их добрые наставления и пожелания, он выбрал дорогу, ведущую в Дунотэр, потому что ему очень захотелось увидеть знаменитого великана Ангалафара.

XII. Как Ивон побывал в замке Дунотэр

Перед глазами Ивона в безжизненной пустыне вырос замок Дунотэр. Он возвышался серой и мрачной Громадой, и на его неподвижных башнях не было ни флагов, ни вымпелов. Сам воздух вокруг замка казался напоённым опасностью. Ивон уже почти раздумал ехать к замку, но тут до его слуха донесся какой-то странный звук — мерный грохот и скрежет, и, желая узнать причину этого звука, изумленный Ивон подъехал к воротам замка.

По обе стороны ворот стояли два великана, закованные в медь и железо так искусно, что это не было похоже на деле человеческих рук. В руках каждый из них держал по огромной железной секире, и великаны ударяли этими секирами по земле перед воротами поочередно: когда один поднимал свою секиру, другой уже опускал свою. Никто не смог бы пройти живым сквозь такие ворота — любого храбреца ожидала бы ужасная смерть. Ивон долго смотрел на железных великанов, но ни один из них не прекратил ни на минуту своей работы.

Пока Ивон удивлялся и разглядывал великанов, он услышал, что его кто-то окликает. Он поднял голову и увидел, что в башенном оконце над воротами замка появилась девушка, очень молоденькая и хорошенькая. Девушка крикнула ему, чтобы он немного обождал, и скоро великаны перестал поднимать и опускать свои секиры. Ивон быстро проехал крепость через безопасные теперь ворота. Во дворе крепости его ждала та самая девушка, которая разговаривала с ним из окна.

Как только Ивон спешился, девушка бросилась к нему и очень жалобно заплакала, удерживая его обеими руками.

— О добрый сир, за семь лет никто не решился проехать через эти ворота в ответ на мою мольбу, и все это время я прожила здесь безо всякой надежды на спасение в служанках у гадкого великана! Прошу вас, освободите меня, я не могу больше выносить такую жизнь. Меня зовут Сибиль, я из Франции, из знатного и хорошего рода. Когда-то мой отец решил посетить эти земли и отправиться паломником в Иерусалим, ко Гробу Господню. Когда он покинул нас, матушка моя умерла, и я осталась одна-одинешенька на белом свете, в горе и в тоске. Тогда-то я решила разыскать своего отца и поехала сюда. Но ни один человек из всех, кого я повстречала, не смог сказать мне об отце ни слова, а после на караван, с которым я путешествовала, напал великан Ангалафар. Всех мужчин он сразу же убил, но христианской девушки ни разу до этого не встречал. Так он и забрал меня с собой и превратил в свою служанку.

Ивон пришел в ярость, когда выслушал историю Сибили, и в душе решил погубить великана Ангалафара, который превратил в рабыню французскую девушку. Когда девушка собралась подняться к себе в комнату, она предложила Ивону поскорее уезжать из Дунотэра, но Ивон отказался уходить.

— Если вы будете упрямиться, то неизбежно погибнете здесь, — сказала она Ивону. — У Ангалафара есть необыкновенная металлическая кольчуга, которую не может никаким оружием пробить ни один человек. Кроме того, никто из людей не сможет надеть эту кольчугу, если сам великан не пожелает этого. И сколько ни проживет на свете это чудовище, ничего здесь не изменится, и кольчуга будет защищать Ангалафара всю его жизнь.

Как только Ивон услышал о кольчуге, ему страшно захотелось заполучить великаново сокровище. Ивон решил так или иначе отобрать кольчугу у великана, чтобы она послужила ему также, как много лет служила Ангалафару. Но девушка начала оплакивать Ивона, как если бы он уже умер, и стала умолять Ивона уехать из Дунотэра, пока великан не возвратился.

Ивон велел девушке держать себя мужественно и остался в крепости на целый день. Он пообедал отличными кушаньями, которые приготовила ему Сибиль, и напился вина из своего волшебного кубка. Настал вечер. В замок возвратился великан Ангалафар с быком в руках — он нес этого быка, как человек может нести в руках кролика.

И вправду ужасающим был вид этого чудовища. Ангалафар был ростом в тридцать футов, и одним своим зубом он мог бы загрызть дикого кабана. Но сейчас великан был в благодушном настроении, поймав где-то быка, и когда Ивон появился перед ним, Ангалафар не убил его сразу на месте, а прорычал громким голосом:

— Кто ты и как попал в Дунотэр?

Ивон очень смело и любезно ответил:

— До моей страны донесся слух, что ты обладаешь великим сокровищем — железной кольчугой, которую ты не показывал еще ни одному человеку. Говорят, что эта кольчуга делает своего хозяина неуязвимым. А я — Ивон из Бордо, французский рыцарь, и я прибыл сюда, чтобы поглядеть на эту диковинку.

Ангалафар был польщен словами Ивона и достал из огромного сундука стальную кольчугу, которая блеснула так ярко, точно была изготовлена из серебра и золота.

— Смотри на мою кольчугу, — проревел великан, — смотри хорошенько, потому что это последнее, что ты видишь в своей жизни, и я сейчас тебя убью!

Но Ивон не выказал перед великаном никакого изумления, хотя Ангалафар поднес кольчугу к самому лицу юного рыцаря. Наоборот, юноша окинул презрительным взглядом сияющий металл и сказал:

— И эта маленькая, бедная вещичка — великое сокровище Дунотэра? Да я видел кольчуги куда лучше этой в моей собственной оружейной комнате в Бордо! Эта кольчужка так мала, что не налезет на мои плечи!

Ангалафар оторопел от насмешек Ивона, но потом так разозлился, что потерял всякое соображение и крикнул:

— Надень ее на себя, чужестранец, и ты увидишь, налезет ли моя кольчуга на твои тщедушные мальчишечьи плечонки!

Ивон с радостью исполнил приказ Ангалафара и почувствовал, что еще ни одна кольчуга не сидела на нем так хорошо. Она была легче китайского шелка и так прочна, точно ее выковали древние языческие боги. Теперь Ивон стоял перед Ангалафаром в кольчуге и с мечом. Великан спросил:

— Ну, что скажешь — разве это не самые лучшие доспехи, которые тебе только приходилось надевать?

— Это правда, — ответил Ивон, доставая из ножен свой меч, — мне так понравилась твоя кольчуга, что я уже не хочу с ней расставаться. Я очень благодарен тебе, Ангалафар, за королевский подарок!

Как только великан понял, что его провели, он просто стал сходить с ума от гнева, и изо всех сил швырнул в Ивона быком. Но удар пришелся по кольчуге, и юный рыцарь почти ничего не почувствовал. Великан стал швырять в Ивона чем попало и наносить ему всевозможные страшные удары, но в слепом бешенстве поскользнулся и со всего размаха упал на каменный пол. Ивон вскочил на распростертое тело чудовища и отрубил великану голову, положив конец жестокой и бессмысленной жизни безжалостного Ангалафара.

Затем французский рыцарь позвал девушку, и Сибиль прибежала к нему из своего убежища. Бедняжка была счастлива увидеть своего мучителя поверженным и бездыханным. Ивон отдал ей в полное владение замок Дунотэр и все добро великана, и так девушка Сибиль, которая прежде была служанкой, превратилась в хозяйку обширных земель и огромных богатств. Себе Ивон взял только великанову кольчугу, которую решил не снимать с себя по дороге в глубь сарацинских земель до самого города Вавилона.

XIII. Малаборн, морское чудовище и великан Аграпут

Случилось так, что дорогу в Вавилон пересекала глубокая река, полноводная и быстрая, и ее течение показалось Ивону настоящей ловушкой. Нигде не было видно ни моста, ни какой-нибудь переправы для путников. Молодой рыцарь, вооруженный мечом, со щитом и в кольчуге, понял, что ему не переплыть эту реку — он сразу же камнем пошел бы ко дну. Ивон сел на речном берегу и стал смотреть в бурлящую глубину могучего потока.

Немного погодя его зоркие глаза разглядели какое-то странное волнение воды — будто бы огромное существо поднималось из глубины на поверхность. Из пенистых завитков волн показалась кудрявая голова, а потом мощные плечи молодого и красивого мужчины. Но когда незнакомец легко и очень быстро подплыл к тому месту на обрыве, где сидел пригорюнившийся Ивон, стало видно, что туловище странного пловца оканчивается чешуйчатым хвостом с плавниками, как у рыб.

Ивон поразился невиданному существу, и его удивление возросло еще больше, когда речное чудовище обратилось к нему с человеческой речью:

— Эй, Ивон из Бордо, французский рыцарь, я — Малаборн из Волшебной страны, посланный сюда Королем Обероном тебе на подмогу!

Ивон соскочил с обрыва к самой кромке воды и разглядел совсем близко от себя длинный блестящий хвост Малаборна, которым тот пользовался с такой же легкостью, как Ивон своими двумя ногами.

— Кто ты, человек или чудовище? — спросил юноша из Бордо.

Малаборн засмеялся:

— Я ни то и не другое, рыцарь! Я должен был принять этот облик, потому что нарушил законы нашего царства, неподвластного смерти. Тысячу долгих лет я должен расплачиваться за свою вину и жить в пределах человеческого мира и вашего времени. Из этих лет я уже прослужил полных девятьсот пятьдесят, а теперь мы вместе с тобой переправимся через эту реку — сюда, Ивон!

При этих словах Малаборн хлопнул в ладоши, и звонкий звук хлопка разнесся далеко по реке. Тут же из воды сама собою появилась очень красивая и прочная лодка, отлично приспособленная для переправы через стремительную и бурную реку.

Ивон повел на палубу лодки своего коня, который упирался и громким ржанием протестовал против опасного плавания. Но юный рыцарь успокоил животное многими ласковыми словами, и в конце концов конь и юноша очутились на борту. Малаборн схватил своими белыми зубами веревку, привязанную к носу лодки, и быстро поплыл через полноводную реку с такой ловкостью, как не смог бы никто из людей. Скоро Ивон оказался на другом берегу потока.

Как только они причалили к берегу и высадились на землю, рыцарь принялся горячо благодарить Малаборна. Но человек-рыба только покачал головой и сказал в ответ юноше:

— Нет, не благодари меня за это, Ивон из Бордо. За услугу, которую я тебе оказал, последние пятьдесят лет срока моего наказания простились мне. Теперь я свободен и могу возвратиться в мою страну. Прими лучше мою горячую благодарность! Когда мы снова встретимся с тобой, я уже буду занимать свое законное место рядом с Королем Обероном, в свите его рыцарей. Поэтому я хочу пожелать тебе удачи, и пусть она сопутствует тебе всегда!

С этими словами Малаборн нырнул в реку и пропал из виду, хотя Ивон дважды или трижды окликнул его. Ивон остался совсем один на чужом и мрачном берегу. Поехав по дороге вперед, он очутился в совершенно пустынном краю, и вокруг него не было ни одного живого существа или хотя бы растения.

Но как только он проехал примерно половину лиги, на земле показались следы ступней. Эти следы были так огромны, что не оставляли никаких сомнений — здесь прошел либо великан, либо чудовище. Поэтому Ивон не особенно удивился, когда, объехав вокруг совершенно голой каменной скалы, он обнаружил перед собой сидящего на песке великана, который точил о камень огромный свой меч.

Это был великан Аграпут, брат того самого Ангалафара, которого убил Ивон. Как только великан увидел перед собой рыцаря, в глаза ему бросилась кольчуга, в которую он был одет. Аграпут решил, что юноша едет с каким-то поручением от Ангалафара, и крикнул Ивону оглушительным, как боевая труба, голосом:

— Как поживает мой брат Ангалафар? Зачем он послал тебя сюда?

Эхо загудело в скалах. Ивон ответил великану как сумел, быстро сообразив, что к чему:

— Ангалафар покойно отдыхает в Дунотэре (что было правдой, потому что гигант покоился с миром, похороненный на крепостном дворе), а я скачу в Вавилон.

Но о своем задании Ивон не сказал ни слова, потому что мог говорить только чистую правду. Он постоянно помнил о том, что случится, если он солжет.

— Это хорошо, что судьба привела тебя сюда, — прорычал Аграпут, — потому что я держу в большом страхе все окрестности Вавилона, и раз мой брат дал тебе свою кольчугу, мне ничего не остается, как дать тебе вот это.

И великан протянул молодому рыцарю кольцо червонного золота, которое снял со своего пальца. Кольцо было таким большим, что Ивону пришлось надеть его на запястье.

— Покажи это кольцо любому, кто осмелится преградить тебе дорогу в Вавилон! Гауд, эмир Вавилонский, должен мне дань за полгода, и ты можешь потребовать у него эту дань, когда выполнишь поручение моего дорогого братца!

Ивон пообещал выполнить просьбу Аграпута и повернул коня на свою дорогу. Вокруг запястья Ивона сверкало толстое кольцо Аграпута.

Скоро мрачная и необитаемая пустыня осталась позади, и герцог Ивон оказался в приветливой зеленой деревне, где вдоль дороги росли роскошные фруктовые деревья, а на полях трудились крестьяне. Ивон переночевал в этой деревне и дал отдохнуть своему усталому коню. Юноше вспомнилось все, что довелось ему пережить с тех пор, как он уехал из Бордо. Как только ему на память пришел родной дом, он почувствовал, что из глаз у него потекли слезы, а сердце его сжалось от боли и тоски. Ивону захотелось увидеть свою нежную матушку, герцогиню Акли (не знал молодой рыцарь, что теперь она лежит в сырой могиле), и своего младшего брата Жерара, который правил теперь в Бордо с большой жестокостью.

XIV. Как Ивон солгал, и какая его из-за этого постигла беда

Одетый в кольчугу Ангалафара, с кольцом Аграпута на руке, Ивон подъехал к воротам Вавилона. Первому стражнику рыцарь показал кольцо, ничего не ответив на его расспросы, а страх перед Аграпутом во всем городе был так велик, что Ивона свободно пропустили сквозь ворота. Но когда герцог Бордо подъехал ко вторым воротам, стражники преградили ему путь копьями и потребовали ответить: кто он такой и зачем едет в Вавилон. Французский рыцарь коротко ответил, что его зовут Ивон и что он едет по важному делу к эмиру Гауду. Затем он вытянул вперед руку, чтобы стражники увидели на его запястье кольцо великана. Сарацины низко поклонились ему, но продолжали загораживать перед Ивоном путь. Один из них сказал:

— Великан Аграпут и вправду великий властитель, которого почитает и уважает наш эмир. Но у него так много слуг и посланцев, что нам не под силу запомнить их всех в лицо. Сегодняшний день — большой праздник для мусульман, и ни один неверный не должен находиться сегодня в стенах нашего города. Я должен спросить тебя, чужеземец: исповедуешь ли ты нашу истинную веру?

Рыцарь Ивон, разволновавшись и торопясь поскорее войти в город, быстро ответил:

— Да.

Ивона тут же пропустили через эти ворота, и тут он подумал, что сказал неправду. У него потяжелело на сердце, когда он вспомнил, что Король Оберон запретил ему лгать хотя бы одним словом. Но юный рыцарь успокоил себя тем, что его ложь произошла от волнения и нетерпения, а не по злому умыслу, и он надеялся, что Король Эльфов простит его и не покинет в беде.

Но далеко от Вавилона в эту же самую минуту Король Оберон, который веселился среди своих рыцарей, громко вскрикнул, точно от боли, и первый из его рыцарей, сир Глориан, спросил своего Государя, что с ним случилось. Оберон помрачнел и затем ответил:

— О, мое сердце глубоко пронзила острая боль, потому что Ивон из Бордо, тот юноша, которого я полюбил как брата, нарушил свою клятву! Лживое слово сорвалось с его губ, когда он въезжал в Вавилон. Теперь он обречен на смерть, потому что страшные опасности подстерегают его! Если теперь Ивон позовет меня на помощь на краю гибели, я не смогу прийти к нему. Только Господь наш Иисус Христос сможет помочь несчастному юноше!

Король Оберон так опечалился, что ушел от своих друзей и провел одиноко в слезах несколько часов.

А тем временем Ивон доехал до дворца эмира Вавилонского, и никто его не задержал при входе в покои эмира, потому что все видели на руке у Ивона кольцо великана Аграпута и принимали молодого рыцаря за его посланника.

Эмир Гауд в этот день созвал гостей и устроил великолепный пир. Он задумал выдать замуж свою дочь Кларимонду, а мужем ее должен был стать Гирканский паша. Паша занимал место по правую руку от эмира, и гости сидели за богатым угощением и веселились на славу, пока в пиршественный зал не вошел Ивон со щитом и обнаженным мечом в руке. Гости увидели вооруженного человека, вбегающего к эмиру и подумали, что это вражеское нападение. Но эмир рассмотрел на руке у юноши золотое кольцо Аграпута, которого повелитель Вавилона смертельно боялся, и поднялся со своего места, чтобы встретить чужеземца с великим почетом.

Но прежде, чем приветственные слова успели слететь с языка эмира Вавилонского, Ивон бросился в сторону Кларимонды и поцеловал ее в губы, как приказал ему Карл Великий.

Затем Ивон повернулся в другую сторону и одним ударом отрубил голову Гирканского паши, и отрубленная голова покатилась по пиршественному столу прямо в руки эмира.

— Злодей! Какое грязное преступление! — вне себя закричал эмир. — Кто послал тебя сюда, отвечай немедленно!

— Я Ивон, герцог Бордо, рыцарь и пэр Франции и слуга короля Карла Великого. Мой государь поручил мне это задание — я должен был поцеловать в губы твою прекрасную дочь, отрубить голову самому знатному человеку за твоим столом и вырвать клок из твоей бороды и пять зубов у тебя изо рта!

Сначала эмир принял Ивона за сумасшедшего, но тут француз протянул вперед руку, чтобы схватить эмира за бороду. Эмир громко позвал стражу и велел воинам схватить чужеземца. Ивон поднял Рог Оберона и громко затрубил в него, и звук Чудесного Рога услышали все жители Вавилона.

Но на ясном небе не появилось ни облачка, и свет не померк, и храбрые эльфийские рыцари не возникли из огненного столба на своих огненных конях. Ивон понял, что его ложь сослужила ему злую службу. Он отбросил прочь Чудесный Рог и закричал:

— Невелика была моя ложь, Король Оберон, и солгал я от легкомыслия и по глупости, но не по злой воле! Теперь мне суждено погибнуть от кривых сабель сарацинов — так помните же, как Вы предали меня в руки Смерти!

Затем, со щитом и мечом в руках, Ивон храбро защищался от воинов, но в конце концов, одолев многих и многих, был побежден и взят в плен. Его связали и бросили в глубокое подземелье, где и оставили в цепях дожидаться решения эмира Гауда о его дальнейшей участи.

Но Кларимонда была до глубины души потрясена всем происшедшим и легла спать в своих покоях с тяжестью на сердце и с усталостью во всем теле. Она долго думала о Ивоне, таком молодом и красивом, что ни одна девушка не осталась бы к нему равнодушной. Кларимонда втайне ненавидела Гирканского пашу, ведь он был глубоким стариком. Его другом был эмир Гауд, но этого нельзя было сказать о самой Кларимонде: ей паша был отвратителен. Кларимонда почувствовала глубокую благодарность к человеку, который избавил ее от ненавистного замужества. Она никак не могла уснуть и долго ворочалась среди шелковых подушек, пока наконец не решила, что она больше не в силах оставаться в постели. Кларимонда встала и накинула на себя длинный темный плащ, чтобы никто не увидел ее в ночной темноте и не узнал. Она положила в небольшую корзинку мясо, хлеб и сосуд с водой и осторожно спустилась в подземелье эмира по целой сотне узких ступенек темной лестницы. Девушка отдала стражнику золотой слиток и попросила его отпереть дверь в темницу Ивона, чтобы она, Кларимонда, смогла взглянуть на знаменитого узника. В темницу Кларимонда тайно принесла с собой пищу и воду для пленника. Ивон подумал, что в целом мире нет другой такой же прекрасной и добросердечной девушки.

Тогда в мрачном подземелье, Ивон и Кларимонда полюбили друг друга. Эта любовь принесла им обоим глубокую грусть и великое счастье, как всегда бывает в настоящей любви между юношей и девушкой.

XV. Как Ивон победил Гауда и выполнил свое задание

Пока Ивон лежал, закованный в цепи, в своей темнице, его друзья и спутники от самой Франции, все, кто любил его, — герцог Гэрин и рыцарь Жером, — стали тревожиться о судьбе юноши. Ивон не вернулся назад к назначенному сроку. Но вместо того, чтобы сесть на корабль и отплыть во Францию, как повелел им Ивон, Гэрин и Жером решили пробраться в Вавилон и узнать хоть что-нибудь о юном своем друге. Когда они подъехали совсем близко к сарацинскому городу, Жером сказал герцогу Гэрину:

— Было бы лучше, если бы ты, герцог, остался здесь вместе с остальными рыцарями и слугами, потому что любой здешний житель, взглянув на любого из вас, сразу же поймет, что перед ним иноземец. Но я прожил здесь много лет, и если я наряжусь в одежды вождя бедуинов — племени, которое обитает в пустыне — то никто не догадается, что мой вид — просто маскировка. В таком облачении я смогу проникнуть во дворец эмира и там разузнать, что произошло с Ивоном, не попал ли он в беду.

Герцог Гэрин согласился с планом рыцаря Жерома. Жером оделся по обычаю вождей бедуинских племен и прошел через все городские ворота в Вавилон.

В городе рыцарь Жером отыскал дворец и сказал стражникам, что прибыл в Вавилон по делу от халифа Иворина, родного брата эмира Гауда. Жерома тут же пропустили ко дворцу эмира. Это посещение привело эмира в восторг, потому что Гауд уже давно не получал от своего родича никаких вестей. Эмир пригласил Жерома к себе, окружив рыцаря почетом и лаской, и приказал устроить пир по случаю прибытия Жерома в Вавилон.

Во время пира Жером ловко завел разговор о военных подвигах и могучих бойцах, с которыми ему довелось встречаться в битвах. Гауд в ответ сказал:

— Тебе и вправду довелось сражаться с великими воителями, и твои рассказы об этих победах были очень интересны всем нам. Но не так давно здесь, в этой самой зале, один христианский пес перебил половину моей охраны, прежде чем нам удалось его схватить!

При этих словах сердце Жерома сильно забилось у него в груди, и старый рыцарь понял, что речь идет о Ивоне. Скрывая свое волнение, Жером поинтересовался, что же дальше случилось с этим храбрецом.

— Я бросил его в мои подземелья, — ответил Гауд, — и когда ему перестали давать пищу и воду, он очень быстро доказал, что был простым смертным, как и все мы! Он оставил и наш мир и свое тело почти сразу же. Так я расправился с ним!

Жером опустил глаза. Он решил, что будет теперь жить на свете только ради того, чтобы отомстить эмиру за мучительную казнь юноши, за его раннюю и страшную смерть. Думая только об этом, Жером больше не принимал никакого участия в общей беседе.

Когда пир закончился и настала глубокая ночь, Кларимонда вышла из своих покоев, спрятав под плащом еду и питье для узника. Когда она пересекала зал, где уже были погашены все огни, ее заметил Жером. Удивленный ее появлением, Жером крадучись последовал за ней прямо в подземелье, где томился Ивон.

Как только Жером понял, что юноша еще жив, громкий крик радости вырвался из груди старого рыцаря, и девушка испугалась, а Ивон очень удивился. Но когда старый рыцарь откинул прочь капюшон своей одежды, Ивон увидел, что перед ним верный Жером, и молодого человека охватила огромная радость.

Ивон быстро рассказал Жерому, как Кларимонда спасла его от голодной смерти и убедила тюремщика выдать тело какого-то узника, погибшего в темницах, за тело самого Ивона, и о том, как весь двор эмира поверил в то, что Ивон скончался и похоронен.

Каждую ночь прекрасная Клоримонда со многими слезами умоляла Ивона бежать из Вавилона. Но герцог Бордо не желал уходить без зубов и бороды эмира Гауда. Так продолжалось до прихода Жерома.

Выслушав жалобы девушки и твердые ответы Ивона, Жером спросил, почему бы юноше не позвать на помощь Короля Оберона. Ивон покраснел и, низко склонив голову, рассказал о том, как его погубило одно-единственное лживое слово.

— Участь твоя с этого часа стала тяжелой, и много страданий ожидает тебя впереди, — сказал Жером. — Никому не известны мысли Короля Эльфов. Но может быть, тебе стоит смиренно признать свою вину и попросить у Оберона прощенья — и, кто знает, вдруг он простит тебя и придет тебе на помощь. В зале у эмира я увидел на стене Чудесный Рог, который у тебя отобрали. Нужно забрать его назад и еще раз попробовать затрубить в него. Если у нас ничего не получится, мы погибнем в честном бою, и такая смерть будет достойной и почетной.

По слову Жерома Ивон и старый рыцарь пробрались в залу, и Ивон снял со стены серебряный рог. Но не успел юноша поднести Чудесный Рог к своим губам, как перед французами, откуда ни возьмись, появились два сарацинских стражника Жером выхватил меч из ножен, готовясь отбить атаку, и воскликнул:

— Труби в Рог! Господь наш, Иисус Христос, позволь Королю Оберону явиться сюда!

Ивон затрубил в Рог что было сил, и звук поднялся в высокие Небеса и спустился в глубины Ада, и все люди, животные и духи пробудились. Не мог и сам Оберон не откликнуться на этот призыв, и он появился с прощением и с сокрушающимся сердцем.

Эльфийское войско спустилось в Вавилон, и все, кто пытался сражаться с эльфами, вскоре нашли там свою смерть. Но всех, кто просил о пощаде, эльфийские мечи пощадили.

В зале Ивон лицом к лицу столкнулся с Эмиром Гаудом. Завязался тяжелый поединок, потому что Гауд был могучим воином, и во всех сарацинских землях ходила молва о его силе и мужестве. Ивон яростно атаковал эмира, и яркие искры огня летели от его кольчуги под ударами Гауда. Но в конце концов последним мощным ударом Ивон сбил эмира с ног, и вырвал у поверженного врага пять белых зубов и клок волос из бороды.

Эти зубы и волосы Оберон положил в золотой ларчик, который затем передал рыцарю Жерому, наказав ему беречь этот ларчик больше жизни по пути во Францию, до самого двора короля Карла Великого.

XVI. О том, как Ивон вернулся во Францию, а его брат Жерар замыслил недоброе

Получив бороду и зубы эмира вавилонского, а также выполнив все остальное, что было ему поручено королем Карлом Великим, Ивон нанял корабль до Рима и отплыл туда со всеми своими спутниками. В Риме сам Папа обвенчал Ивона, герцога Бордо, и прекрасную Кларимонду.

Ивону не терпелось поскорее добраться до Бордо, и как только он узнал о каком-то корабле, плывущем во Францию, тут же договорился с хозяином корабля о том, чтобы сам Ивон, Кларимонда и Жером отбыли на этом судне. Судно было небольшим, и на его борту не оказалось места для рыцарей и слуг, которые путешествовали вместе с Ивоном. Вся свита молодого герцога отправилась во Францию по суше, более длинной дорогой.

Когда их корабль причалил во французском портовом городе, Ивон отправил в Бордо гонца, который должен был известить Жерара о возвращении его брата. Этот шаг принес немало горя герцогу Бордо и его милой жене.

В те долгие месяцы, когда Ивон преодолевал опасности и сражался в сарацинских землях, его брат Жерар объявил его мертвецом, а себя — единственным и полноправным герцогом Бордо. К этой злобной выходке подговорили Жерара его тесть Жильбер, величайший мошенник во всей Франции, и жена Сесилия.

Когда гонец Ивона прибыл в крепость Бордо, Жерар почувствовал прилив сильного беспокойства, а потом и страха. Он знал, что его брат придет в ярость, как только узнает обо всем, что без него творилось в Бордо. Жерар пригласил гонца в отдаленную комнату и запер его там, поставив на страже у двери двух своих слуг. Никто из обитателей крепости не мог перемолвиться хотя бы одним словом с посланцем Ивона. Проделав все это, Жерар созвал на совет свою жену и тестя Жильбера.

Жильбер тоже смертельно испугался появления посланника, потому что он весьма жестоко и несправедливо обошелся с великим множеством жителей Бордо, И если бы Ивон вернулся назад в качестве законного правителя, многие люди в герцогстве подняли бы свои голоса против Жиьбера. Поэтому Жильбер сказал Жерару:

— Все здесь помнят, каков бывал гнев твоего братца, если что-нибудь приходилось ему не по душе. Сколько людей знают здесь его тяжелую руку! Если он снова вернется в Бордо, не жди от него нежностей, — страшно даже вообразить, что он здесь натворит. Так что, если Ивон снова станет герцогом Бордо, ты превратишься в бездомного нищего, которому негде будет приклонить голову.

При этих словах госпожа Сесилия, жена Жерара и дочь Жильбера, возвысила свой голос до крика, требуя, чтобы Жерар позаботился о ней — как она может быть нищенкой, просящей милостыню? Она должна быть герцогиней Бордо, и святая обязанность Жерара — добиться этого. Сесилия пришла в бешенство и использовала все свое коварство и красноречие, до тех пор, пока ее муж не упал в обморок прямо к ней в руки, поверив всякому вздору, который она успела наговорить. Через некоторое время Жерар пришел в себя и повернул голову в сторону Жильбера. Слабым голосом Жерар спросил своего тестя, что нужно сделать для того, чтобы изгнать из Бордо Ивона.

— Гнев короля Карла Великого против Ивона со временем не прошел, и ничто не смягчило королевского сердца. Разве неправда, что Карл Великий обещал казнить Ивона, если он вернется назад, не выполнив до конца порученного ему задания? Поэтому тайно поезжай к Ивону и не бери с собой слуг, ни еще кого-то, чтобы об этом деле не начали болтать. Разузнай от самого Ивона, в каком он сейчас положении.

Если он и правда выполнил все, что велел ему король, — проводи его до дома нижней дорогой через восточный холм, а я там буду ждать вас в засаде со своими людьми, и мы захватим Ивона в плен. Мы привезем его в замок Бордо, передвигаясь только глубокой ночью, чтобы никто из встречных не узнал, кого мы везем связанными. А здесь мы запрем их на время и решим, что с ними делать дальше.

Жерар сразу же согласился с планом своего тестя, потому что добро давно уже покинуло его душу, а сам Жерар находился во власти жены и был во всем послушен своему тестю. Без рыцарей и слуг Жерар покинул город и поскакал в монастырь, где гостили Ивон, Кларимонда и Жером. Ни минуты не медля в Бордо, Жильбер выехал из замка по другой дороге во главе банды отчаянных головорезов, готовых выполнить любое приказание этого негодяя.

Когда Жерар въехал во двор монастыря, Ивон выбежал ему навстречу, бесконечно счастливый, и принялся горячо обнимать брата и благодарить добрую судьбу за эту встречу.

— Какое чудесное благословение Господа Иисуса Христа подарило мне эту встречу с тобой, мой милый брат! Скажи мне, как поживает теперь наша добрая матушка? Почему она не приехала с тобой вместе?

Жерар опустил голову вниз. Несмотря на все его теперешнее перерождение, когда-то он очень любил герцогиню Акли, и ему было очень больно рассказывать о ее смерти. После того, как Ивон услышал о самой смерти герцогини, — как она упала на мостовую после рассказа Жерара об изгнании Ивона, — Ивон изменился в лице и онемел, и мог только с жалостью вглядываться в неспокойные глаза младшего брата.

Не обращая никакого внимания на болезненные воспоминания и родственные чувства, Жерар стал действовать по плану, разработанному Жильбером, и спросил Ивона об успехе его путешествия. Ивон ничего не ответил брату, потому что все еще думал о своей матушке. Но вскорости Жерар услышал от Ивона новости, которые вполне соответствовали страхам и опасениям подлецов. Ивон выполнил все, что приказал ему король Карл Великий, и собирался спустя некоторое время отправиться ко двору с трофеями.

Жерар начал торопить Ивона и его спутников в дорогу, потому что не желала триумфа своего брата при королевском дворе. Ивон согласился, но с тяжелым сердцем, потому что вся радость возвращения на родину померкла для него с тех пор, как он узнал о смерти герцогини Акли.

По совету Жерара они поскакали вперед по холмистой дороге — Ивон и Жером на боевых жеребцах, а Кларимонда на сильном белом муле. Но как только они проехали лигу от монастырских стен, на ни них напал Жильбер с бандой служивших ему разбойников. Когда Ивон увидел, что родной брат обнажил меч против него, он отбросил в сторону свое оружие и позволил взять себя в плен. Так и получилось, что Ивон возвратился в свой город Бордо не победно, на глазах у всего народа, а тайно, ночью, привязанный к седлу своей собственной лошади. В таком же положении вместе с ним въехали в Бордо Жером и Кларимонда.

А тем временем Жерар был уже в пути. Он торопился ко двору короля Карла Великого с черным умыслом в порченом своем сердце.

XVII. Как Ивон оказался в большой беде, и Жером вызвал Оберона в последнюю минуту

Жерар вошел в покои короля Карла Великого и громко обратился ко всем присутствующим со следующей речью:

— Государь, несколько месяцев назад мой брат получил от Вас опасное задание, а именно поехать в Вавилон, столицу сарацинов, прийти во дворец эмира Гауда и там при всех отрубить голову самому знатному сарацину, сидящему по правую руку от эмира, поцеловать в губы дочь эмира и взять дань с самого эмира — клочок его бороды и пять зубов у него изо рта. Эту дань Ивон должен был принести сюда и предъявить Вашему Величеству, как доказательство совершенного. Но в том случае, если задание не будет выполнено до конца, Ивон не должен был возвращаться во Францию под угрозой смертной казни.

Король Карл Великий кивнул.

— Все, что ты говоришь, рыцарь, — чистая правда. Но зачем ты напоминаешь нам сегодня о наказании, которое справедливо понес этот предатель за свой злые дела, если он, несомненно, давно уже стал пищей для ворон?

Услышав последние слова короля, Жерар ощутил в сердце злобное удовольствие и ответил Карлу Великому:

— О нет, мой Государь! В этот самый час Ивон находится под стражей у меня в Бордо и ожидает Вашего суда. Его жизнь во власти Вашего Величества, и его участь зависит только от Вашей воли!

От этой ужасающей речи многие пэры побледнели, а у некоторых из них лица загорелись гневом. Не каждому из них доводилось прежде увидеть, как брат обрекает брата на скорую и неминуемую смерть. Среди пэров сидел и герцог Нэм, который до сих пор оставался другом Ивону из Бордо, и герцог в который уже раз поднял свой голос в защиту юноши. Он поднялся со своего места и заговорил:

— Может быть, рыцарь Ивон выполнил все, что ему было поручено, и вернулся назад, чтобы доложить королю о своем путешествии.

Но Жерар с ненавистью перебил герцога Нэма:

— Нет! Известно, что никто из смертных не сумел бы выполнить этого задания даже по приказу короля, и мой брат пересек французскую границу, надеясь, что память о его преступлении уже выветрилась из человеческих сердец! Он вернулся сюда тайно, ожидая, что я буду потворствовать его мошеннической лжи и спрячу его от справедливой королевской кары! Но я поступил иначе — бросил его в темницу и поскакал сюда, чтобы узнать волю короля.

За эти месяцы боль и гнев Карла Великого не только не утихла, но увеличилась, и сердце его не смягчилось. Выслушав Жерара, король объявил, что Ивон достоин смерти и должен быть казнен как предатель, и как можно скорее.

Но герцог Нэм и остальные пэры, знавшие, как все обстояло на самом деле, громко возгласили, что Ивон не должен быть казнен, не будучи даже выслушанным. Пэры протестовали дружно и настойчиво, у многих горели лица и сверкали от гнева глаза, и король вынужден был им уступить. Карл Великий согласился совершить путешествие в Бордо, где Ивон томился в неволе, и выслушать несчастного юношу.

Тогда весь двор Карла Великого отправился в Бордо, что очень не понравилось Жерару и Жильберу. Предатели боялись, что по какой-нибудь случайной причуде судьбы Ивон окажется на свободе и отомстит своим мучителям.

В Бордо Ивона, Жерома и Кларимонду вывели на свет из темницы, и их тяжелое положение внушило жалость всем, кто увидел пленников. Пэры и дворяне, приехавшие в Бордо вместе с королем, стали переговариваться между собой о том, что все трое очень не похожи на злодеев.

Тогда один из самых захудалых дворян, дальний родственник Жильбера, Голтэр, поднялся и потребовал, чтобы Ивон понес самое тяжелое наказание по закону. Жильбер радостно поддержал требование своего родича. Жерар хотел было присоединиться к ним, но, видя перед собой глаза Ивона, не смог вымолвить ни слова. Ложь застряла где-то в горле у Жерара, потому что он не был все-таки совсем чужим для Ивона человеком. Когда Ивон заговорил, он обратился прямо к своему младшему брату:

— Знай, мой брат, что когда я получил задание короля, я отправился из Франции прямо в Рим, к Его Святейшеству Папе. С его святым благословением я отправился морем в те земли, где живут сарацины, а потом по суше поехал в их столицу Вавилон.

Ивон подробно рассказал обо всех опасностях и схватках, об испытаниях и встречах, которые выпали не его долю во время далекого путешествия. Его рассказ был отчетлив и точен, как чтение хроники. Слушателям многое показалось странным и необычным в этом рассказе.

Пока Ивон говорил, он не отрываясь смотрел в глаза Жерару, но окончив свое повествование, повернулся лицом в сторону короля Карла Великого. Он выпрямился и бесстрашно смотрел в глаза своему Государю, как человек, которому нечего бояться.

Но Жильбер, испугавшись, как бы рассказ Ивона не вызвал сочувствия среди рыцарей двора, выдвинулся вперед и проговорил:

— Если этот негодяй говорит правду — где же тогда борода и зубы эмира Гауда? Велите Ивону тотчас же показать всем эти трофеи!

Ивон повернулся к Жерару и печально сказал:

— У меня нет ничего. Все мои доказательства были отобраны у доброго Жерома тобой, мой младший брат. Если любовь и дружба, которые связывали нас долгие годы, не ушли совсем из твоего сердца, то я умоляю тебя — принеси сюда все, что ты у нас отобрал, не допусти, чтобы мое имя навсегда покрылось позором среди французских рыцарей!

Но Жерар не тронулся с места, и ненависть начала душить его. Зло, от которого он мог бы отказаться навеки, с новой силой овладело им в последний час, когда Жерар еще мог бы спасти свою душу. Это зло повелевало душой Жерара так властно, что в ней давно уже не осталось ничего светлого, и юноша превратился в верного и послушного слугу Властелина Тьмы.

Когда Жерар промолчал в ответ на мольбу своего брата, Ивон пошатнулся от горя и закрыл обеими руками свое лицо, не в силах больше смотреть на Жерара. Но верный Жером, видя, что его господин пришел а полное отчаяние, решил действовать самостоятельно. Он снял с груди юного рыцаря Чудесный Рог Оберона, поднес рог к своим губам и громко затрубил в него. От чистого и торжествующего звука рога, казалось, разошелся потолок, и серебряный голос Волшебного Рога ушел в самое небо.

XVIII. Торжество Ивона и чудесное завещание Оберона

Из потемневшего отверстого неба над городом Бордо спустился на землю Король Оберон вместе с рыцарями-эльфами, которые ему служили.

Карл Великий и его пэры остолбенели от удивления. Никто из людей не посмел двинуться с места, когда Король Оберон обнажил свой меч и прикоснулся им к тяжелым железным цепям, в которые были закованы Ивон, его жена и рыцарь Жером.

В тот же миг цепи соскользнули с пленников, и их подхватил поднявшийся вихрь и унес куда-то. Все трое были теперь свободны, и никто из людей не посмел прикоснуться к бывшим узникам. Жерар и Жильбер пришли в сильнейший страх и заметно дрожали, потому что не знали, как обойдется с ними Король Оберон за то, что они заковали в цепи его друзей.

Но Король Оберон просто хлопнул в ладоши, и после этого звонкого хлопка на раскрытой руке Оберона появился из воздуха маленький золотой ларчик, в котором лежали зубы и борода эмира Гауда. Оберон раскрыл ларчик и показал всем его содержимое, чтобы доказать, что Ивон выполнил то, что ему поручил Карл Великий.

Как только французский король заглянул внутрь ларчика и понял, что Ивон говорил ему правду, сердце короля дрогнуло. Оберон, заметив это, сурово сказал:

— Брат мой король, ты правишь во Франции, а я царствую в Волшебной Стране и управляю Лесным Народом. Любому человеку доступ в мою страну закрыт. Но мой королевский венец кажется мне теперь гораздо более тяжелым, чем он был прежде, в дни моей юности, и мне хочется отправиться из Волшебной Страны в Рай, который был мне обещан много веков назад. Время, когда я покину этот мир, еще не пришло, но я уже чувствую не себе его тень. Когда меня призовут, я вызову к себе в Волшебную Страну этого юношу, которого я полюбил за честное сердце, храбрость и правдивость, беспримерные среди смертных людей. Он будет править моим народом и царствовать среди туманных холмов и облачных гор моей Волшебной Страны. Я объявляю это перед всеми моими и твоими рыцарями, Карл Великий, и значит — так будет!

Пока все удивлялись словам Оберона, Король Эльфов наклонился со своего седла и поцеловал Ивона в лоб, как родного брата. Так же простился он и с Кларимондой.

Начиная с этого дня, Ивон и Кларимонда больше не менялись, как обыкновенно меняются люди с возрастом, и не знали болезней. Чудесной красотой и вечной юностью блистали их лица, как будто они уже превратились в эльфов.

Объявив Ивона наследником своего престола, Король Оберон и эльфийские рыцари покинули Францию и больше никогда не показывались на глаза королю Карлу Великому.

Ведь эльфы очень редко выказывают свою благосклонность к людям и приходят к ним, может быть, только раз в тысячу лет.

Точно очнувшись от сна, король Карл Великий пришел в себя и страшно разгневался при виде злосчастного Жерара. Королю стало ясно, что лживый и коварный юноша вместе с Жильбером хотел использовать королевскую власть для того, чтобы погубить Ивона в своих собственных целях. Карл Великий приказал, чтобы обоих лжецов схватили и повесили. Никто из пэров не попросил короля помиловать их, кроме Ивона, который помнил, что Жерар приходится ему младшим братом. Но Ивона никто не поддержал, и королевский приказ быстро привели в исполнение. Так и погибли оба эти злодея, угодив сами в яму, которую они вырыли для другого.

А Ивон снова был провозглашен герцогом Бордо и пэром Франции, и остался править в своих владениях с миром, вместе с нежной герцогиней Кларимондой.