Из жизни олимпийских богов. Крониды

Явление на свет

1

Вышла в страданьях Земля из мужского полона —

В сферы небесные сыном отправлен Уран!

Стал управляться мир крепкой десницею Крона,

Но не избавилась Гея от тягостных ран.

Новый тиран пребывал в необузданном страхе

От предсказанья, что дал оскоплённый отец:

«Ты пожалеешь, презренный, о сделанном взмахе,

С радостью свергнет тебя твой потомок-юнец!»

2

Вновь испытала Земля краткосрочные муки —

В чрево её незаконно проник властелин.

Выпустил грозных киклопов и монстров сторуких —

С ними теперь против всех был тиран не один!

Дружно они вразумили могучих титанов:

Старшего брата Крон сбросил в пучину морей,

Крия – на юг, Коя – в мир леденящих туманов,

Чтоб не держать возле центра Земли бунтарей.

3

Офрис заснеженный занял земли повелитель,

Правил титанами с этой высокой горы,

Вскоре устроил на ней для семейства обитель,

Чтобы добиться любви богоравной сестры.

Крон обратился тогда к молодому Борею:

«Мне помоги, ветер, в выборе скромной жены!»

«Сёстры прекрасны твои, но советую Рею —

С дивной красой титанида, и очи ясны!»

4

После услышанных слов впал тиран в размышленье:

«Каждый из братьев-титанов подолгу женат…

Вырастил Гиперион не одно поколенье —

Вон внук Борей – и красив, и умён, и пернат!

Феба, прелестница, стала супругою Коя,

Умной Тефидой давно завладел Океан,

С девой Фемидой не будет в правленье покоя,

А Мнемосине дал сильную память Уран.

5

Выбора нет, остаётся взять Рею в супруги!

Дева прекрасна собою, довольно скромна,

Великолепна фигура и груди упруги…

Чем для властителя мира она не жена?»

Стала для Крона прекрасная Рея желанной,

Скоро исчезла из царских палат тишина —

Поступью лёгкой вошла с красотой несказанной

В новый дворец на горе молодая жена.

6

И разделила с тираном красавица ложе,

Чтобы в грядущем узреть царской страсти плоды,

Не ощутила она, что супруг стал дороже —

Был он с женой холодней родниковой воды.

Первенца в счастье явила на свет Рея Крону,

Но не проникся к ребёнку он чувством отца

И проглотил царь дитятю, как львица ворону

Чтоб не стеснял тот собою покои дворца.

7

«Что ты наделал? Зачем проглотил ты Аида,

Или голодным живёшь ты при доброй жене?

Не объяснишь ли?» – Кричала ему титанида.

Кратко ответил тиран: «Так спокойнее мне!»

Зная, что споры с тираном бедою чреваты,

Рея ушла в гинекей со склонённой главой:

«Кажется, станут темницей мне эти палаты…

Может, в деянье его есть секрет родовой?»

8

Дни пролетели, и вновь были роды у Реи,

Гестию дивную Крон проглотил, как орех.

«Мой властелин, твой желудок – уже эмпиреи,

Что ты глотаешь своих же детей без помех?»

«Добрая Рея, живот мой надёжней гранита,

В нём малыши не узнают несчастий и бед!

Будь же и дальше, жена, на детей плодовита —

Мне детвора греет душу!» – Был царский ответ.

9

Годы для смертных текли, как вода с Геликона,

Рея рожала детей одного за другим:

Геру, Деметру, потом малыша Посейдона —

Всех поглотил повелитель со вздохом глухим.

Стала жена размышлять о своём положенье:

«Разве должны поступать так ужасно мужья? —

Это не жизнь у меня, а слепое служенье!

Как же спасти мне того что ношу в теле я?»

10

Чтобы узнать на такие вопросы ответы,

С Офриса стала спускаться на землю она,

Сопровождали царицу в походах куреты —

Ноша во чреве её стала Крону ценна.

Волею рока она оказалась на Крите,

Роды беззвучно свершились на острове том

В крупной и светлой пещере в большом мегалите…

Позже узнал властелин о ребёнке шестом.

11

Местные нимфы тогда помогли роженице:

Мягкое ложе устроили в гроте сухом,

Чтоб не считала она, что рожала в темнице,

Быстро устлали постель для неё мягким мхом.

Нимфа Идея спустилась поспешно в долину

И привела за рога в грот козу и козлят,

Мигом сестра Адрастея согнула лещину,

Чтоб не проник в «гинекей» нежелательный взгляд.

12

Ниже пещеры на склоне стояли куреты,

Ярко блестели на солнце мечи и щиты,

Юные воины свято хранили секреты,

Не пожалели б за Рею свои животы.

Чтоб не услышал отец плач спасённого чада,

Била охрана мечами по медным щитам —

Этого мальчика скрыть от царя было надо,

Не привлекая внимания к этим местам.

13

Грудь торопливо стянула накидкою Рея,

Чтоб не текло из неё на хитон молоко,

И говорила она Адрастее, слабея:

«Будет Вам с этим младенцем в горах нелегко.

Дайте ребёнку живительной влаги, сестрицы,

Из-под козы Амалфеи напиться готов!» —

С радостью выполнив просьбу уставшей царицы,

Девы в пещеру доставили влаги и дров.

14

К нимфам опять обратилась царица с приказом:

«Нужен мне камень из туфа размером с дитя!»

«Будет валун – не успеешь моргнуть чёрным глазом!

Мужу подарок?» – спросила Идея шутя.

«Знаю, нескоро вернусь я к подножию Иды —

Крону-супругу, нужна я с пустым животом.

Вам остаётся надолго дитя титаниды,

Сын подрастёт, возгордитесь собою потом!»

15

Рея с укутанным камнем отправилась с Крита

Изображать роды сына в покоях дворца.

Мужу вручая в пелёнках кусок монолита,

С грустью сказала: «Останься в утробе отца!»

Не поперхнулся властитель подарком супруги,

Только немного запил родниковой водой:

«Собственный сын не вкуснее, конечно, белуги,

Но он расстался навеки с возможной бедой!»

16

Голову Рея склонила пред ним в знак согласья

И посмотрела невольно на царский живот:

«Вот для титанов наглядный пример безобразья,

Даже не сходит на землю с небесных высот!»

Несколько дней провела титанида в чертоге,

Остерегаясь вопросов внимательных слуг,

Чтоб не узнали они об удачном подлоге:

«Пусть этим камнем подавится подлый супруг!»

17

Мысли о сыне тревожили сердце царицы,

Вновь устремилась она на загадочный Крит,

С радостью встретили Рею в пещере девицы:

«Вырос до юноши твой синеокий Кронид!

Вскормлен он был золотым молоком Амалфеи,

Силы ему прибавлял свежесобранный мёд…»

Вырос красивый и сильный потомок у Реи:

Тело – скала, очи – небо и брови вразлёт!

18

«Стал ты сильней и красивей могучих титанов,

Солнцем сияет улыбка, в глазах – синева,

Будешь летать над землёю быстрее орланов,

Зевсом ты мной наречён!» – Были Реи слова.

«Долго ли я прозябать буду в этой темнице?

Я понимаю, ты – мать мне, а где же отец?» —

С недоумением Зевс обратился к царице.

«Младший сын Крона ты, знай же об этом, юнец!

19

Есть у тебя и сестрицы, и братья родные,

Только содержит отец их в желудке своём,

Злобный тиран им устроил «покои брюшные»,

Чтобы они не узрели земли окоём!

Освободи невиновных, мой сын синеокий —

Кроме тебя это сделать никто бы не смог!

Если согласен, направься на Офрис высокий,

В Тартар низвергни тирана, взрослеющий бог!»

20

«Если предсказано мне защищать справедливость,

То не пугает меня неизбежность борьбы,

Мне не присущи ни слабость телес, ни трусливость,

В схватку сегодня вступлю по веленью судьбы!»

Лик титаниды сверкнул, словно воды Алфея

В тихий безветренный полдень средь дивных долин,

Радостно блеяла в гроте коза Амалфея,

Нимфы шептали: «Пред нами небес властелин!»

21

«Смело на Офрис направь, сын, могучие стопы!

Хитростью в Тартар царь бросил защиту свою —

Крепко закрыты там монстры и братья-киклопы…

С Кроном один на один ты сразишься в бою!»

«Будь очевидицей битвы моей с властелином,

Ты непременно увидишь пропавших детей!

Вышибу всех, ибо клин выбивается клином,

И обойдусь без серпа и мудрёных затей!»

22

Сын синеокий и Рея покинули гору,

Словно два лебедя мчались они над волной,

Дивное море представилось юному взору,

Но не ему станут воды стихией родной!

Матери чудом казалось, что сын из кроватки

С нею помчался на Офрис, чтоб свергнуть царя,

Но опасалась она за итог этой схватки —

В гневе тиран мог легко проглотить бунтаря.

23

Сели они на камнях у горы, словно птицы:

«Я расскажу, что поведал недавно мне Кой.

Время умеет держать повелитель в деснице,

Взмахом руки переводит движенье в покой!

Рот у властителя мира, как сущая бездна,

Им повелитель способен глотать корабли,

Даже великая Гея с тираном любезна —

К власти пришёл он по зову могучей Земли.

24

Помни, мой сын, не бери властелина в объятья —

Мигом окажешься в царском большом животе!

Перевернуть надо Крона, чтоб сёстры и братья

По одному нам являлись во всей красоте!»

И заговорщики смело взошли на вершину,

Там разметали большую охрану царя —

Так не терпелось Зевесу увидеть брюшину

Злого тирана, где дети покоились зря.

25

Чёрные толстые стены обители Крона

Сразу должны были миру внушать сильный страх,

Бледной казалась пред ней синева небосклона,

Память дворца не хранила вестей о пирах.

Юноша смело вошёл в царский зал, как в темницу,

На черномраморном троне сидел великан,

Словом решительным Зевс пригласил внутрь царицу:

«Мать, посмотри на живот! Как огромный курган!»

26

«Кто это, Рея, ужели твой сын незаконный,

Или с последним ребёнком свершила подлог?»

«Я – твой наследник, на вольную жизнь обречённый,

Тот, кто завяжет на нити судьбы узелок!

Я предлагаю исторгнуть живущих в желудке,

Ты, властелин, безобразен с таким животом!

Если откажешься, будут мучения жутки,

И пожалеешь безмерно об этом потом!»

27

«Ты, самозванец, меня разозлил не на шутку! —

Молвил тиран, поднимаясь с широкой скамьи. —

Голодно стало вдруг что-то родному желудку,

Будешь ты там, где все братья и сёстры твои!»

Злобой наполнились очи великого Крона,

Ненависть к сыну тотчас растеклась по лицу,

В резком движенье слетела с тирана корона,

Рык, заглушающий всё, пролетел по дворцу.

28

Рот у царя становился размером с пещеру,

С лёгкостью Зевс мог в него залететь, как орлан,

Вымолвил юноша смело: «Закрой эту сферу,

Будет смеяться сейчас похотливый Уран!»

В быстром прыжке он схватил властелина за ногу,

Перевернул повелителя вниз головой!

Рея невольно в душе ощутила тревогу,

Будто она становилась царицей-вдовой.

29

Медленно стала сужаться живая пещера,

Выпала вскоре юница на пол из неё,

«Эта девица – последняя дочь наша Гера!

Ты невредимая, милое счастье моё!»

Рея поспешно схватила родную юницу,

Крякнул внезапно висящий ногами вверх Крон,

Крепко удерживал сын с властелином десницу,

Радостный крик прозвучал во дворце: «Посейдон!»

30

Были исторгнуты Кроном Деметра с сестрою,

Стали одна за другою на чёрный гранит,

Снова встряхнул Зевс тирана над главной горою,

Вышел на свет тёмноглазый красавец Аид.

Стукнул Зевес о гранит головой властелина,

Наглухо сразу закрылся зияющий зев.

«Быстро размяк мой супруг, словно влажная глина!» —

Молвила Рея Зевесу, приличья презрев.

31

Кровью заплыли глаза побеждённого Крона,

Как сталактиты висели ручищи царя,

Он отказался от власти верховной и трона,

От наказанья готов был бежать за моря.

Зевс опустил властелина на чёрное ложе:

«Я не намерен с тобой поступать, как Уран,

Но и царить побеждённому Крону негоже,

Будешь теперь выполнять мной задуманный план!

32

В западных водах, на самом краю Ойкумены,

Твердь над волнами возникнет из тёмных глубин,

Ждут там тебя, мой несчастный отец, перемены —

Будет сверкать царство Крона, как яркий рубин!

Вижу по пленникам я, ты над временем властен,

Можешь хранить бесконечно чужие года,

Будешь к питомцам своим ты всегда беспристрастен,

Станет Элизиум царством твоим навсегда!

Братья и власть

33

Кронос молчал, а супруга промолвила мненье

Об Ойкумене, о муже, и вскользь о себе:

«Доброе царство оставил вам Крон в управленье,

Правда, свершилось такое в тяжёлой борьбе…

Очень надеюсь, что власть вам не станет помехой,

Пользуясь ею, не требуйте, дети, лишь благ —

Крону с Ураном она послужила утехой,

Но упоение властью – правителя враг!

34

Крона ошибка – вся власть в Ойкумене в деснице,

Только в одной, хоть и в самой могучей руке!

Не доверял он ни братьям своим, ни царице,

Глупо считая, что мудрость – в его кулаке.

Дети, простите, но я не оставлю супруга,

С ним разделю забытьё и бесславный полон!

То, что вы есть на земле – это мужа заслуга,

От одиночества женского Крон – мой заслон!»

35

Слушал внимательно Зевс, что промолвила Рея,

С Офриса пристально глядя на горы вдали,

И рассуждал сам с собою, душою добрея:

«Пусть строят царство своё на задворках земли!

Кто будет править Вселенной, пока неизвестно —

Это решать должен только семейный совет!

Стать повелителем Мира мне было бы лестно,

Выбор же сделает собранный вместе секстет!

36

Матери молвил Зевес: «Ждёт вас край чужедальный,

Для героических душ будут там острова.

Станет хранителем времени предок опальный,

Занята будет делами его голова!

Мать, подскажи, что за глыба нависла над тучей?

Ярко сверкает она, как огромный алмаз!»

«Это вознёсся Олимп молодой и могучий,

На доминанту земли ты нацелил свой глаз!»

37

«Там, на вершине, воздвигнем дворцы и покои,

На высоте той представится сказочный вид!

Будут Вселенною править отныне лишь трое:

Я, средний брат Посейдон и красавец Аид!»

Принял кронидов трёхглавый Олимп неохотно —

Дули неистово ветры на пиках горы.

«Строить дворцы нам, крониды, придётся добротно —

Скоро услышим мы здесь голоса детворы!

38

Знаю, отец не смирится с утратой правленья,

К братьям своим обратится за помощью он.

Разве седые титаны хотят обновленья? —

Будет услышан мятежными свергнутый Крон!

Шестеро нас, но для трона не нужно так много,

Хоть и подземье, моря, небеса велики,

Напоминать не должна наша власть осьминога.

Я предлагаю весь мир разделить по-мужски».

39

«Должен Зевес стать верховным царём Ойкумены,

Освобожденьем своим я обязан ему!

И в окружении солнца, небес и Селены

Пусть он царит! Я ж готов на подземную тьму!»

Все согласились с таким предложеньем Аида,

Принял правленье над водами брат Посейдон:

«Создана правильно власти земной пирамида!

И для сестёр мы занятья найдём!» – молвил он.

40

Отданы были Зевесу небесные своды,

Стал он верховным царём среди равных богов,

Среднему брату достались обильные воды,

Недра земли взял Аид, чтоб держать там врагов!

Первое разочарование

41

Яркое солнце клонилось над морем к закату,

Синь бесконечных небес отражалась в воде,

Бог Посейдон гнал волну заскучавшему брату,

Пряча улыбку в кудрявой седой бороде.

Сидя на камне огромном, смотрел Зевс на море:

Весело мчались на остров волна за волной.

Что-то тревожное было в божественном взоре,

Словно расстался тиран со стихией родной…

42

Часто бывал Властелин на загадочном Крите,

Вот и сейчас оказался на острове том.

Здесь титанидой рождён он в большом мегалите,

Меж настоящим и прошлым стал остров мостом.

Душу терзали о жизни своей вспоминанья:

«Я – Громовержец, правитель бескрайних земель,

Вынужден был укротить из-за Геры желанья,

Лодку семейную мы посадили на мель…

43

Спрятана дева была у жены Океана,

Там, где поздней вырос сад золотых гесперид,

И воспитала невесту супруга титана,

Стала богиня прекрасней чудесных харит!

В те времена в красоте Гере не было равных,

Я не случайно нацелил на девушку взор —

О, если б я не узрел Геру в кущах дубравных,

Не оказался бы в брачных деяниях скор!

44

Впрочем, не прав, выражая сейчас сожаленье —

Помню, как был я в прелестницу эту влюблён!

Нет, не забыть никогда в жилах крови бурленье,

Верил, что первой любовью навек вдохновлён!

Гера тогда избегала свиданий со мною,

Пряталась в дивном саду меж кустов и дерев,

И уходила от встречи тропой потайною,

Чем вызывала порою досаду и гнев.

45

Я, молодой и красивый тиран Ойкумены,

Встречи с сестрою искал, как земной пастушок!

Разве она появилась на свете из пены

И с золотыми власами, а в них – гребешок?

В Аргосе я обернулся несчастной кукушкой,

Тихо лежащей с подбитым крылом на камнях.

Гера ходила по склону, звеня погремушкой,

Как это делали все пастухи в деревнях.

46

Думала девушка в Аргосе скрыться надёжно

И притворилась невинной пастушкой она,

Только сбежать от меня никому невозможно,

Там и нашёл я её, где бродила одна.

Юная Гера пригрела несчастную птицу,

Спрятав кукушку на девичьей нежной груди.

Облик вернув, я обнял молодую девицу,

Крепко уверовал, свадьба у нас впереди!

47

Долго смущалась и плакала дивная Гера,

Но согласилась быть верной и доброй женой.

Стала семейная жизнь хороша для примера,

Только несчастье нависло потом надо мной…

Помню, как я выбирал имя славное сыну —

В доме уютном рожала ребёнка жена!

Я, как юнец, трепетал, видя ясно картину:

В ней только радостью жизнь наша будет полна…

48

Но не услышал я первого детского крика,

В дом я вошёл и спросил у супруги: «Где сын?»

Гера, лежащая томно, сказала: «Владыка,

Мальчик мной сброшен в пучину с высоких вершин!

Этот ребёнок родился весьма безобразным,

Нам не годится иметь некрасивых детей,

Лик у младенца был грубым, плаксивым и красным,

Бросила с гор я уродца без всяких затей!

49

Будут у нас, властелин, лишь красивые дети!

Я молода, и желаю пожить для себя,

Много прекрасного хочется видеть на свете,

Будем мы жить, Повелитель, друг друга любя!»

Чувства мои оскорбила поступком жестоким,

За ногу бросив дитя, словно старую ткань!

Гнев на жену у меня был настолько глубоким,

Что я поднял на супругу тяжёлую длань!

50

Только бессовестной Гере хватило замаха,

Чтоб испытать всей душою мгновенный испуг —

В обморок сразу упала царица от страха,

Словно от ветра могучего сломанный бук.

Бросился в поиски я по лесистому склону,

К морю восточному резко направил свой бег,

С берега я обратился тогда к Посейдону:

«Сын мой с Олимпа упал и «растаял», как снег!

51

Брат мой, ребёнка увидеть могли нереиды,

Знаю, никто бы не скрылся от девичьих глаз.

Выполни просьбу мою, царь морей, без обиды —

Нимф среброногих на поиск отправь ты сейчас!»

Не отказал Посейдон, только проку в том мало —

Не помогли молодые прелестницы мне!

С ножкой скривлённой ребёнок стал богом металла,

Вырос Гефест во дворце у Фетиды[1], на дне.

52

Стало мне ложе супругов тогда ненавистным,

Я избегал разговоров с преступной женой,

В грусти глубокой бродил по местам живописным

Боль и отчаянье шли неотступно за мной…

Ах, эта пышная свадьба, улыбки, признанья,

Скрытая зависть богинь и восторг титанид,

О неизбежном и сильном потомстве мечтанья…

Верил, семья наша будет крепка, как гранит!

53

В годы войны я нуждался в поддержке царицы,

В битве тогда не хватало мне сил сыновей!

Рушила властная Гера приличья границы,

У гесперид занимаясь красою своей.

Девственность там возвращала супруга тирана,

Долго купаясь в хрустальной воде родника,

Употребляла охотно настойку шафрана,

Чтобы при слежке была, как орлица, зорка!

54

Стала Аргея[2], достойной великого трона,

Только счастливая жизнь с ней была недолга!

Пышная свадьба – цветущая ветка цитрона,

Хворост сухой и колючий – на дне очага!»

Гелий[3] направил к закату свою колесницу,

Волны лениво плескались у груды камней.

«Волей судьбы получил я на свадьбе царицу,

Только любви настоящей желаю сильней!»

Заговор

55

Зевс размышлял о супружестве, сидя на бреге,

А на Олимпе скучала царица-жена,

Лёжа в роскошной постели в безделье и неге,

Вслух размышляла, оставшись в покоях одна:

«Сильная власть мне дарована мужем и братом,

Наделена от рождения я красотой,

Многие годы живу на Олимпе богатом,

Но недовольна отныне я жизнью пустой!»

56

Нравились Гере великой свои рассужденья —

В них оппонентов жестоких не зрила она,

В подлых делах находила себе наслажденья,

Сеяла всюду раздор, как сестра семена.

«Месть благоверному – это мой стимул к деяньям!

Зевс похожденьями к девам достоин её!

В юности он и меня покорил обаяньем,

В нежное сердце вонзил сильной страсти копьё!

57

Мало ему было нимф и богинь непорочных,

К смертным девицам настроился бегать тиран!

Столь рождено было ими детишек побочных,

Что позавидовать мог плодовитый Уран!

Стыдно просить пояс страсти[4] у дивной Киприды,

Чтоб проявлял царь к царице мужской интерес!

Если б давно не создали людей япетиды,

Был бы всегда при супруге блудливый Зевес!

58

Я не хочу быть покинутой мужем царицей,

Лучше уж свергнуть с Олимпа такого царя!

Пусть олимпийцы меня назовут бунтовщицей,

Но согласятся, что сделано это не зря!»

Тёплая ночь покидала священную гору,

Гелий лучом постучался к царице в окно:

«Гера, весь мир представляется царскому взору,

Делай, богиня всё то, что тебе суждено!

59

Ждёт от тебя Ойкумена поступков серьёзных,

Люди желают узреть укрепленья семей!

Разве не слышишь их просьб огорчённых и слёзных

Или важней для тебя виды чудных камей?»

Взглядом окинула Гера роскошное ложе:

«Больше на нём не придётся грустить мне одной!

Быть одинокой в постели царице негоже,

Мужа другого добуду любою ценой!»

60

Быстро умывшись, спустилась на брег фессалийский

И на него навела непроглядный туман.

Вскрикнула: «Брат Посейдон, бог морей олимпийский!

Выйди скорее из волн, ты царицею зван!»

Вскоре пред нею явился морской Повелитель:

Очень внимательно слушаю Гера-сестра!»

«Не ночевал на Олимпе небесный Правитель,

Он много лет избегает со мною одра!»

61

«Видел его я вчера на таинственном Крите,

Думал о чём-то на камне у кромки воды…»

«Кончилось время его пребыванья в зените!

Надо убрать нам с Олимпа источник беды!

Наш Властелин – разрушитель семейных устоев!

Впрочем, тебе не понять – ты пока холостой!

В Тартаре место Зевеса, в темнице изгоев,

Пусть соблазнитель играет в любовь с пустотой!»

62

«Гера, о чём говоришь? В бездну младшего брата?

Разве не он спас от гнёта отцовского нас?»

«Для Ойкумены, пойми, небольшая утрата…»

Брат Посейдон изумился жестокости фраз.

«Ты испугался, мой брат, высоты поднебесной

Или пугает тебя Повелителя гнев?

Может, считаешь всё это интригой бесчестной?

Что ты застыл, как на море скала, побелев?»

63

«Ты обращалась с таким предложеньем к Аиду?

Старшего брата не ставить в известность нельзя!»

«Напоминаешь ты мне поведеньем смариду[5]!

Тьма подземелья – печального брата стезя!

Ты не заметил, что море – небес отраженье,

Грозные тучи, как волны, летят в вышине?

Всю Ойкумену получишь себе в услуженье

Если, мой брат, ты доверишься полностью мне!

64

В Тартар, конечно, не будем ссылать мы Зевеса,

Но непременно он должен оставить свой трон!

Пусть соблазняет всех девушек Пелопоннеса,

Став пастухом, причинить нам не сможет урон!»

Гера кокетливо тронула волосы брата,

Нежно коснулась десницей его бороды:

«Кудри твои воссияли светлее заката,

Царь, ты достоин небес, а не тёмной воды!»

65

Рядом со мной вознесёшься над миром чудесным,

Мы сыновьями наполним богов пантеон,

Ты будешь самым могучим, красивым и честным,

Если сейчас согласишься со мной, Посейдон!»

Он не узрел за спиною обманщицу Ату,

Слушая речи сестры, он витал в облаках,

Хитрая Гера смутила сознание брату,

И Посейдон оказался в коварных руках.

66

Ата надела повязку обмана на бога,

Стал Посейдон сомневаться в поступках царя:

Речь Громовержца он слышал, как бред демагога,

Будто Зевес забирал во владенье моря.

«Ты предлагаешь в супруги себя, бунтовщица?

Я не ослышался?» – тихо спросил бог морей.

«Ты посмотри на меня! Я – уже не юница,

Я и прелестна, как прежде, и стала мудрей!»

67

«Свергнуть Зевеса, сестра, никому не по силам,

Телом могуч Властелин, как свирепый киклоп!»

«Да, это верно, он не был пугливым и хилым,

Не одолеешь его нападением в лоб!

Нужен тебе будет тот, кто поможет сверженью —

Станет союзником юный сияющий бог!

Он поспособствует вверх твоему продвиженью.

Я ж поспешу, чтоб взойти на Дельфийский порог!

68

Жди и надейся на верную нашу победу!

Будешь великим Владыкой богов, Посейдон!

Помни, возлюбленный брат, между нами беседу,

Знай, что тебе предназначен сверкающий трон!»

Скрылась Аргея поспешно за плотным туманом,

Бога морей отвлекли от мечты рыбари…

Он заключил: «Стану с Герой большим интриганом,

Но лучше быть наверху, чем у Крона внутри!»

69

Поднята в небо повозка царицы павлином,

Гера с азартом летела к Парнасским горам,

Взор интриганки блуждал по зелёным долинам,

Ей не терпелось увидеть божественный храм.

«Бог Аполлон, сын Латоны, могуч и опасен,

И беспощадные стрелы предельно точны,

Внешностью юноша невероятно прекрасен:

Волосы – яркое злато, и очи ясны!

70

После недавней истории с юною Дафной,

С девами Феб осторожен, как загнанный зверь.

Значит, такая идея представится главной:

То, чем Зевсид увлечён на Парнасе теперь…»

Сверху увидела Гера, как дивные музы

Плавно под музыку бога вели хоровод.

«Нет, не заманят красавца семейные узы!

Я применю с Аполлоном обманчивый ход!»

71

Резко спустилась повозка её на вершину,

Музы поспешно вернулись на свой Геликон.

Сразу спросила она, направляясь к кувшину:

«Из Гиппокрены вода в нём, скажи, Аполлон?»

Бог промолчал, с недоверьем взглянув на царицу.

«Славно поёшь, Мусагет! – продолжала она. —

Ты из красавиц не выбрал в супруги девицу?

Музы твои все прелестны, Зевсид, как одна!»

72

«Ты для чего, Гера, здесь, просто так иль по делу?

Муз напугала, как ястреб голодный цыплят!»

«Ты не боишься меня, приступая к «обстрелу»? —

Молвила Гера, направив на юношу взгляд.

«Нет, не боюсь – я с рожденья не ведаю страха!

Наше искусство превыше интриг и войны!»

«Слышала я, как запела твоя «черепаха»,

В мире ни с чем несравнимы звучанья струны!

73

Вижу, Зевсид, благородному делу служенье —

Звуки кифары прекраснее грома войны,

Высшим талантом считаю я стихосложенье —

Только творцы, Кифаред, править миром должны!

Знаю, тебе лишь доступно души пониманье!

Ты, Аполлон – музыкант, стихотворец, пророк!

И не допустишь виновных богов бичеванья —

На исправление им предоставишь ты срок!»

74

«Скучно тебе на прекрасном Олимпе, Аргея,

Коль ты примчалась внезапно ко мне на Парнас?

Речи зачем ты ведёшь, об искусстве радея —

Не было общего взгляда доныне у нас!»

Мигом по знаку царицы коварная Ата

Тихо возникла у Феба за сильной спиной,

Быстро надела повязку на кудри из злата,

Разум Зевсида на время закрыв пеленой.

75

Стала царица усердно внушать Аполлону:

«Для пантеона богов Повелитель наш слаб!

Он обманул Мнемосину, меня и Латону,

Зевс – не правитель небесный, а чувственный раб!

Он не владеет ни флейтой, ни дивной кифарой,

Не сочиняет Властитель ни гимнов, ни од,

Только по смертным девицам летает гагарой,

Якобы, он укрепляет сынами народ.

76

Зевс поощряет кровавые игры Ареса,

Разве для войн человека создал Прометей?

Не обращает вниманья тиран на Гермеса,

Чей образец для людей на земле – богатей!

Кто в Ойкумене достоин высокого трона,

Жизнь украшая талантами, если не ты?

В помощь тебе в этом деле пришлю Посейдона,

Станешь царём, и наступит пора красоты!»

77

«Есть в этой речи пространной зерно золотое!

Только скажи мне, царица, а как же отец?»

«С мужем моим, Аполлон, дело вовсе простое:

Ты возведёшь Громовержцу на Крите дворец!»

«Надо подумать ещё над твоим предложеньем,

В данный момент я ответить тебе не готов!»

Но вдруг кивнул, не сумев совладать с напряженьем,

Гера сказала: «Согласен! Понятно без слов!»

78

С хитрой улыбкой в повозку взошла интриганка,

Крикнула Фебу: «До встречи, мой царь, во дворце!»

Богу на память осталась повязка-обманка

И выраженье восторга на юном лице…

Переворот на Олимпе…

79

Ночь отслужила свой срок на Олимпе высоком,

И покидала неспешно богов пантеон,

Дивная Эос уже завладела востоком,

Острые яркие пальцы вонзив в небосклон…

Гера всю ночь не спала – нервно строила планы,

Как можно свергнуть всесильного Зевса-царя,

Выпила в жгучих сомненьях кувшин валерьяны,

Медленно в сон погрузилась, мечтами горя.

80

В ложе легла бунтовщица, не зная решенья,

Как бы ей власть отобрать у Зевеса скорей…

С помощью Аты не выполнить богу внушенья!

С мыслью заснула, что сон будет яви мудрей!

… Солнце уже обласкало лучами Балканы,

Гера проснулась с улыбкой на хитрых устах:

«Знаю, как выполнить можно коварные планы —

Боги должны быть за царским столом на местах.

81

Будет сегодня поставлена дивная пьеса,

Только в цепи для царя не хватает звена!

Свергнут Властителя неба сын с братом Зевеса

С помощью силы пленяющей – крепкого сна!»

Гипнос крылатый был вызван в покои царицы,

Юный красавец мгновенно явился пред ней:

«Бодрыми выглядят Геры прекрасной зеницы,

Ясные очи сияют алмазов сильней!»

82

«Снов повелитель, за мужа я в сильной тревоге —

Царь наш не спит, пребывая на дивной земле!

Обеспокоены этим великие боги:

Изнеможение видят на царском челе!»

«Гера, прости! Только кажется это мне странным,

Что не потребовал сладостных снов властелин!»

«Будет чарующий сон для Зевеса желанным,

Он истерзался, бродя на просторах долин!

83

Гипнос, ты сам каждый вечер летаешь по миру,

Только не всех успеваешь одаривать сном —

Кто-то ласкает ночами послушную лиру,

Кто-то не спит, беспокоясь о старце больном!

Зевс синеокий мне собственной жизни дороже,

Сладостный сон для него – чудотворный нектар!

Муж мой в трудах позабыл о супружеском ложе.

Гипнос, к царю примени благодетельный дар!»

84

«Не обращались ко мне прежде с просьбой подобной!

Я не могу принуждать Властелина ко сну!

Может быть, стала постель у царя неудобной,

Или не хочет он быть у видений в плену?»

«Ты не услышал приказа великой царицы?

Бьюсь, как волна о высокий окованный борт!

Царь много лет не смыкает на отдых ресницы,

Но не попросит о сне – Властелин слишком горд!»

85

«Вынужден, Гера, ответить тебе я отказом,

Будь ты хоть трижды царицей и Зевса женой!

Не говори ничего о царе синеглазом —

Время придёт, и пришлёт он Гермеса за мной!»

«Юноша, в недрах Земли оживают гиганты,

Чтобы достигнуть Олимпа и свергнуть царя!

Обезобразят поверхность планеты мигранты,

И о защитнике Геи забочусь не зря!

86

Я за здоровье великого бога в ответе

И не желаю супругу любимому зла!

Сном ты одаришь его на ближайшем Совете

Или оставишь навеки пред Зевсом крыла!»

«Выполню, Гера, сегодня твоё повеленье,

Царь будет спать, как медведь наступившей зимой!

Не пересилит твой муж сладким сном одоленье,

Править тебе в это время придётся самой!»

87

…Весь пантеон Зевс собрал в беломраморном зале,

Чтоб рассказать о событиях в недрах земных,

Принял и Гипнос участье в таком ритуале,

Только не слушал он речь о делах основных.

Перед царём встал невидимый бог сновидений,

И устремил на него изучающий взор:

«Не наблюдаю в зеницах усталость от бдений,

Гера, похоже, сказала неправду и вздор!

88

Не замечал я за нею безудержной страсти…

Может, её поразил шаловливый Эрот?

И разрывается сердце царицы на части,

Что не уйти из-за мужа к любовнику в грот…

Но, если вдруг не исполню её повеленье,

То навлеку на себя я неистовый гнев,

Гера навеки откажет мне в благоволенье,

Сбросит с насмешкой безжалостной в Тартара зев».

89

Гипнос узрил, как суровые очи царицы

Грозно сверкнули заметно скрываемым злом,

Маковой влагой он брызнул царю на ресницы,

И незаметно сомкнул их незримым жезлом.

Зевс погрузился в загадочный мир сновидений,

Это поняв, распустила жена пантеон:

«Боги свободны без лишних на то рассуждений,

Но задержитесь на миг Посейдон, Аполлон!»

90

Боги покинули место собраний Совета,

Только остались в нём спящий и три бунтаря.

Бросив ремни сыромятные в длань Мусагета,

Гера сказала: «Свяжите скорее царя!»

Переглянулись тотчас Посейдон с Кифаредом,

Гера увидела долгие взгляды мужей:

«Может привесть промедленье к нешуточным бедам!

Что вы застыли, как пара влюблённых чижей?

91

Перенесите Зевеса на царское ложе,

Чтоб избежать наблюденья внимательных глаз!

В эти покои бессмертные боги не вхожи,

Будет один отдыхать в них земной «волопас!»

В сторону брошены были трезубец и лира,

Перенесли боги Зевса в покои без слов,

Там уложили в постель повелителя мира

И на ремнях затянули сто крепких узлов…

92

В Тартар низвергнуть царя не посмела Аргея,

Очень расчётливой вдруг оказалась жена —

Полностью властью над миром ещё не владея,

Выбрать сначала супруга решила она.

А бунтарям объявила Олимпа царица:

«Вот и свободен отныне Правителя трон!

Пусть прояснятся теперь ваши хмурые лица —

Утром устрою я праздник на весь пантеон!»

93

Молнии Зевса сокрыла она в гинекее.

«Новый Властитель получит их все от меня!»

Кто он?» – спросили тогда бунтари у Аргеи.

Та отвечала: «Секрет до грядущего дня!»

Роковой плен

94

Предположить не могла на мгновенье царица,

Что за деяньем её наблюдают извне —

Умной себя посчитала интриг мастерица:

«Верить обязаны все венценосной жене!»

Но глубоко ошибалась Зевеса супруга —

Зорко следил за деяньем Аргеи бог сна,

Странной ему показалась для Геры услуга —

Что-то дурное замыслила сделать жена!

95

Было для Гипноса это деянье ударом,

Он возмущался в душе, над богами кружа:

«Как навредил я царю чудодейственным даром!

Стал я невольно участником их мятежа!»

Наглухо окна и двери закрыты богами,

Даже луч света не сможет проникнуть сюда,

Царский орёл стал летать над Олимпом кругами —

Чуяла птица, случилась с Зевесом беда!

96

Как мог решить я, что Гера влюбилась в кого-то,

Будто ей надо уйти на свидание в грот!

А оказалось, что это – на мужа охота:

Связан царь сотней узлов, и ремень режет рот!»

А возбуждённая Гера ходила у трона

Произнося торопливо помощникам речь:

«Лучше не будет для мужа, чем Тартар, полона —

Зевсу не страшно ни жерло вулкана, ни меч!

97

Свергнутый должен покинуть Олимп до рассвета —

Средь титанид слишком много Зевесовых жён…»

«Гера, умолкни! – раздался вдруг глас Мусагета. —

Я титанидой такою от Зевса рождён!»

Гипнос, услышав начало возникшего спора,

Сразу решил усыпить до утра бунтарей:

«Могут не выдержать боги царицы напора,

И Властелин полетит в Тартар звука быстрей!»

98

Взмахом жезла дал он сон олимпийцам мятежным,

Быстро излил на ресницы им маковый сок

И пожалел безгранично, что был слишком нежным,

Так как ремни на тиране распутать не мог.

Юноша стал о делах рассуждать торопливо:

«Помощь Властителю смог оказать бы Аид,

Но открывается брату на трон перспектива!

Разве упустит свой шанс самый старший Кронид?

99

Можно позвать быстроногого бога Гермеса,

Но за свободу владыки попросит он трон…

Или защиты царю поискать у Ареса?

Только он ввергнет в кровавую брань пантеон…

Нет на Олимпе спасителя главного бога,

От титанид и великих богинь прока нет!

Горе! К спасенью возможностей крайне немного,

И соберёт новый царь олимпийский Совет!»

100

С ужасом Гипнос метался по царским покоям,

Время текло, как по горному склону река,

Он не желал, чтобы Зевс стал наутро изгоем —

Рухнет привычный порядок его на века!

Гипнос, летая сквозь стены, увидел павлина:

«Геру ревнивую ждёт, как влюблённый жених…

Чувства к прелестницам губят сейчас Властелина,

Но и спасенье тирана найду я у них!»

101

Юноша вспомнил прекрасную деву Фетиду

В Зевса была нереида давно влюблена:

Часто в виденьях ночных приходила к Крониду

И украшала собой сны Зевеса она.

Слышал, что дева владеет загадочной силой —

Боги и страшные монстры слабеют пред ней!

Гневного бога смиряла улыбкою милой,

Ласковый голос её был гигантов сильней!

102

Любящих сила превыше расчёта и знаний,

Невероятное сделает тот, кто влюблён!

В сне покажу нимфе сцену Зевеса стенаний,

Как в заточении гаснет очей «синий лён!»

Юноша вновь обратил взор на царское ложе:

Стоны и гнев наполняли широкую грудь,

И от ремней кровоточили раны на коже,

А на виске билась жилка, подвижна, как ртуть!

103

К морю отправился Гипнос на встречу с Фетидой,

Деву на острове Имброс увидел бог сна

И закружил над лежащей средь скал нереидой,

Сцену о Зевсе пленённом узрела она.

Вскоре открыла прелестница очи в испуге:

«Зевс, Повелитель любимый, ты стонешь в плену!

Скоро отмстишь за деянье богам и супруге,

Ради тебя опущусь я в Земли глубину!

104

Гера, великая Гера! И вдруг бунтовщица!

В выборе счастья невольно ошибся Зевес…

Как он хвалился – супруга его белолица,

Словно луна, что на землю сияет с небес!

В бездну отправить теперь пожелала тирана?

Но в этом деле последнее слово – за мной!

Нет, Волоокая, в Тартар Правителю рано —

Должен сначала супруг поквитаться с женой!»

105

Гипнос, прощаясь, ещё раз взглянул на Фетиду:

«Вот кто сегодня спасёт бескорыстно царя!

Нежная, с тонкой фигурой и слабая с виду,

Вмиг устремилась под землю, покинув моря!»

В бездну умчалась поспешно дочь старца Нерея,

Вскоре достигла она крепко запертых врат,

Обеспокоила просьбой своей Бриарея:

«Срочно за мною последуй без лишних тирад!

106

Я расскажу обо всём по дороге, сторукий,

То, что узнала сегодня из вещего сна:

Терпит Властитель в полоне жестокие муки,

Переворот совершили брат, сын и жена!»

К свету спешил Бриарей по земному пролому,

Горы над ним трепетали, как листья осин:

«Я разбросаю врагов, словно ветер солому,

Но из-за них не покинет свой трон Властелин!

107

Освободил нас Зевес от коварного Крона,

Смело доверил охрану вселенских ворот!

Ты говоришь, что родня отлучила от трона?

Мало ль она получала от царских щедрот?»

«Надо спешить, Бриарей, ночь уже на исходе,

Близится время сиянья богини Зари!

Не вспоминай, многосильный, о царской угоде,

Скоро проснуться должны во дворце бунтари!»

108

«Не беспокойся, девица, спасём властелина,

Я на бесчинства подобные издавна зол!

Видишь, пред нами не скалы, а синяя глина,

Остановлю вскоре я во дворце произвол!»

Вышли спасители Зевса на брег фессалийский,

Снежный Олимп перед ними сверкнул белизной,

Взор устремил Бриарей на дворец олимпийский:

«Слушай, красавица, дальше не следуй за мной!

109

Я не хочу, чтоб тебе отомстила царица,

И Аполлон, говорят, на решения скор!

К богу-провидцу Нерею плыви, чаровница,

Жди там вестей: Зевс объявит богам приговор!»

И повернувшись к востоку огромной спиною,

Быстро пошёл Бриарей по зелёным лугам.

Скрылась Фетида, укрывшись морскою волною,

Веря, что кровь не польётся по горным снегам…

110

Гелий свою колесницу катил с удивленьем,

Что из дворца не приветствует грозный Зевес:

«Вновь увлечён Властелин молодым поколеньем

Или опять на земле Повелитель небес?»

Быстро шагал Бриарей по лесистым просторам

И приговаривал, глядя на пики горы:

«Скатится кто-то с неё по крутым косогорам,

Зевс не потерпит проказ венценосной сестры!»

111

Солнце бросало лучи на дворцовые своды,

И заговорщики были уже на ногах…

Гера сияла сознанием женской свободы

И отметала все мысли о тайных врагах.

Срочно готовился пир для богов в тронном зале,

Чтоб объявить, кто займёт Повелителя трон,

И пребывали мятежные боги в «запале» —

Кто будет властью верховной из них одарён?

112

Собраны были царицей все боги Совета,

С недоуменьем взирали они на престол,

Рядом с которым увидели все Мусагета,

Молвил Аид: «В пантеоне царит произвол!

Много веков было место моё возле трона,

Я отодвинут сейчас от десницы царя?»

«Гера, скажи, это ты вознесла Аполлона?

Где наш отец?» – взволновалась Афина не зря.

113

«Наш Повелитель вчера отказался от власти —

Он на пути к развлеченьям и девам земным!

Знайте, что все мы замешаны в этом отчасти:

Мы потакали его похожденьям дурным!

Я предлагаю избрать Властелином небесным… —

Гера внезапно умолкла, взглянув на богов. —

Будет, пожалуй, без клятвы наш выбор нечестным,

И без призвания Стикс из её берегов».

114

Вызвала Гера суровую Стикс из аида,

Чтоб та с кувшином воды прибыла во дворец.

Грозною девой предстала пред ней титанида,

Стало всем ясно, что Зевс средь богов – не жилец.

«Водами Стикс поклянитесь сейчас в этом зале,

Что ваша служба избраннику будет верна,

Сразу придёте к престолу при первом сигнале,

Если Властителю помощь вдруг станет нужна…»

115

Мучился связанный накрепко Тучегонитель,

Думая ночь напролёт о возможных врагах:

«Кем же окажется тайного зла исполнитель?»

Но не подумал ни разу Зевес о богах.

«Я умереть не способен, как зверь или птица,

Иль для кого-то я стал не крупней муравья…

Где же любимые братья и дети, царица?

Может быть, тоже томятся в плену, как и я?»

116

Гекатонхейр подобрался под окна покоя,

И посмотрел осторожно, что было внутри…

Там обнаружил Зевеса, Олимпа изгоя,

Видел на коже его от ремней пузыри.

Руки и ноги царя были стянуты туго,

Царственный рот перехвачен широким ремнём:

«Нет, не спастись Громовержцу без помощи друга!» —

Гнев в Бриарее немедленно вспыхнул огнём!

117

Вмиг возмутили гиганта ужасные муки,

Тратить не стал он напрасно ни действий, ни слов:

В окна дворца протянулись огромные руки

И развязали мгновенно всю сотню узлов!

Зевс измождённый поднялся с огромного ложа:

«Я благодарен безмерно тебе, Бриарей!

Скоро от всех повреждений очистится кожа,

И через день не увидишь на ней пузырей!

118

Не уходи далеко от Олимпа, спаситель —

Может быть, помощь гиганта мне будет нужна!»

«Смело на трон возвращайся, законный Властитель,

Знай только, Зевс, что опасна в деяньях жена!»

В зал устремился правитель, сжигаемый злобой,

Взгляд любопытный направил туда Бриарей.

В крепкие створки ударил царь с мощью особой —

На пол упали разбитые части дверей!

119

Замерли сразу от страха великие боги,

И воцарилась в высоком дворце тишина…

Ни от кого не скрывая ни зла, ни тревоги,

Мужа схватить призывала Зевеса жена!

Сбросив повязки с богов, скрылась подлая Ата,

Гера, увидев бездействие двух бунтарей,

Вмиг поняла, что жестокою будет расплата —

Страху прибавил смотрящий в окно Бриарей…

Расплата

120

Царь разглядел, что не тронуты мясо и вина,

Лишь у троих были кубки с напитком в руках,

С радостью кинулась к Зевсу богиня Афина:

«Слава судьбе, ты живой, только ярость в зрачках!»

«Боги, не ждите сейчас от меня объясненья! —

Властно изрёк Властелин, занимая свой трон. —

Кто-то из вас пожелал моего устраненья:

Гера-царица, сын Феб или ты, Посейдон?

121

Молнии быстро вернуть! – приказал царь Гермесу. —

Стикс, ты свободна, Совету сейчас не нужна!

Дочь Артемида, гуляй по любимому лесу,

Если не хочешь, как брат, выпить с Герой вина!»

Переглянулись все боги, услышав тираду,

Быстро умолкли они, как ручьи подо льдом,

Грозный тиран посмотрел на жену и Палладу:

«Собранный ныне Совет станет строгим судом!

122

Хочется быть перед вами сейчас откровенным:

Кажется, с помощью Гипноса был я пленён!

Думаю, склонен к поступкам таким дерзновенным

Тот олимпиец, чей ум был извне помутнён!

Видел с порога я тень ускользающей Аты,

Значит, с кого-то повязку снимала она!

Все оставляют следы, даже те, кто крылаты!

Двое известны мне – Ата, а также бог сна!

123

Мог лишь безумец забыть о своём положенье —

Место Аида занять поспешил Аполлон!

Значит, сын Зевса у Геры теперь в услуженье?

Или оставив Парнас, посягает на трон?

Разве забыл Феб, кто мучить заставил Латону,

Кто не позволил рожать ей на тверди земной?

А не за это ль он мстил беспощадно Пифону?

Знал же, что Гера явилась гоненьям виной!

124

Брат Посейдон, пережил ты мгновенья лихие

Или с племянником будешь бороться за трон?

Мало тебе было власти над водной стихией,

Может, прельстили царица и мой небосклон?»

Зевс, не взглянув на него, вырвал скипетр у Геры,

С силою стукнул об пол, всем с тоской говоря:

«Что же случиться могло, что лишились вы веры

В младшего брата, супруга, отца и царя?»

125

Бороду тронул ладонью морской Повелитель:

«Я пред тобой, Олимпиец, во всём виноват!

Я этот бунт затевал, как титан Промыслитель,

И наказанье готов понести я стократ!»

Вымолвил вдруг Аполлон, на тирана не глядя:

«Мудрость гласит: «Меч не рубит повинных голов!»

Знай же, Властитель, неправду здесь высказал дядя —

Я на тебе завязал сотню крепких узлов!»

126

Зевс посмотрел на орла, что сидел у престола:

«Печень придётся клевать – не смотри, что жена…»

Гера вскричала: «Не я здесь достойна обола!

Ты же узнал, Повелитель, чья в бунте вина!»

«Я доверялся тебе в государственном деле,

Верил пред свадьбой, что будешь опорою мне

И засверкаешь умом ярче дивной шпинели,

Станешь тирану Олимпа ценнее вдвойне!»

127

«Что ты лукавишь? – вдруг вспыхнула гневом Аргея. —

Вспомни Европу, Данаю и прочих девиц!

В Тартар тебя сбросить нужно, ничуть не жалея,

А не склоняться, как эти безвольные, ниц!»

Тут осеклась и умолкла Олимпа царица,

Видя, как члены Совета раскрыли глаза —

Рядом с царём бесновалась жена-бунтовщица,

Взглядом впиваясь в него, как в добычу гюрза!

128

Вдруг перед Зевсом явился Гермес быстроногий,

Связку губительных молний доставив отцу,

И зашептались в волненье великие боги:

«Злое деянье супруге царя не к лицу!

Надо её наказать остальным в назиданье,

Чтобы никто не стремился расшатывать трон!

Пусть, как и Зевс, испытает царица страданье,

Чтобы слезами её полон был Ахерон!»

129

Царь отрешённо взглянул на прозрачное небо,

Молча решая одну из нелёгких задач:

Как наказать по делам Посейдона и Феба,

Чтоб было ясно, судья – не жестокий палач!

Зевс не считал, что судилище это – победа,

Но понимал, справедливая кара нужна!

Вдруг, повернувшись, узрел у дверей Ганимеда,

Дивного юношу с полным кувшином вина.

130

Мальчик хотел совершить для царя возлиянье,

Но от себя отодвинул Правитель сосуд,

Вспомнил Властитель своё неблагое деянье,

Над бунтарями пытаясь свершить правый суд:

…Отрока Зевс обнаружил на пастбище Иды,

Где отдыхал иногда от ревнивой жены —

Там, на вершине, спокойно сгорали обиды

В крепких и тёплых объятьях земной тишины.

131

Как-то услышал он громкие звуки свирели —

Гнал пастушок по лугам белоснежных овец.

Зевс пожалел вдруг юнца: «Поднят рано с постели…

Как он прекрасен! А кто его мать и отец?»

Образ охотника принял Властитель мгновенно

И подошёл незаметно к тому пастушку:

«Мальчик, играешь на дудке ты самозабвенно!

Кто ты, и чьё это стадо, скажи старику!»

132

«Я – Ганимед, и пасу здесь отцовское стадо,

Областью этой владеет родитель мой Трой!

Я провожу к повелителю, если так надо,

Город растущий увидишь внизу под горой!»

«Нет, пастушок, мне не нужно спускаться к столице —

Я заблудился немного, бредя в темноте!»

Зевс посмотрел на подростка, сжав посох в деснице,

Вновь удивился тиран молодой красоте…

133

Через мгновенье был царь на Олимпе высоком,

В уединении стал размышлять о юнце:

«Кровь с молоком? Нет, пожалуй, с живительным соком —

Как совершенны черты на прекрасном лице!

Обликом он превзошёл самого Аполлона,

Но молодой пастушок – это смертный простой!

Мог бы он стать образцом для богов пантеона

И удивлять всех бессмертных своей красотой!

134

Но для богов тридцать лет в Ойкумене – мгновенье,

Я рассуждаю, а там дни летят, как во сне!

Чтоб красоту сохранить, принимаю решенье —

Грозный орёл принесёт Ганимеда ко мне!

А быстроногий Гермес даст отцу откупные,

Чтоб воровством не обидеть царя и жену!

Мальчика этого скоро забудут родные,

Я же подарками бога заглажу вину!»

135

Зевс устыдился, что было нечестным деянье —

Родичи юноши часто пускали слезу:

«Бросил верховный правитель нам, как подаянье,

Двух белоснежных коней и златую лозу!»

Нет уже Троя и сына правителя – Ила,

Лаомедонт, их потомок, царит в городке,

Жизнь у которого ныне кислее кизила —

Жадность набила мозоли на царской руке!

136

Принял решение царь без подсказки Фемиды:

«Вот приговор вам, сын Феб и мой брат Посейдон:

Крепкой стеной обнести поселенье у Иды,

Чтоб неприступным смог быть городок Илион!

Не беспокойся, мой брат, о седых океанах,

В водах бескрайних твоих будет править Нерей!

Сын Аполлон! Ты теперь позабудь о пеанах —

Сделает стройка тебя и сильней, и мудрей!

137

Вестник Олимпа Гермес, объясни всё виновным,

Как наказанье отбыть им в обличье людей,

Как на земле оставаться всегда хладнокровным,

Даже в том случае, если хозяин – злодей!

К Лаомедонту, Гермес, отправляй их скорее,

Лица мятежных богов утомили царя!

Здесь бунтовщица осталась, двоих похитрее,

Ждёт наказанья виновная, злобой горя!»

Наказание для Геры

138

Вновь отрешился Зевес от суда и Совета,

Взгляд мудреца устремляя в небесную синь:

«Найдена кара для брата и с ним Мусагета,

Но наказания нет для великих богинь…»

С нежностью вспомнил тиран про свои похожденья,

В чём обвинила его на Совете жена,

Не понимая супружеских чувств охлажденья,

Так как сама не любила Зевеса она.

139

«Лучше б сестра соблазнила красой Посейдона,

Стала бы верной женой Властелина морей!

Нет же! Пыталась стать Гера владычицей трона,

Но оказалась царица себя лишь хитрей!»

Царь посмотрел на Деметру, Ареса, Гефеста,

Вспомнил, как сына в пучину швырнула она:

«Если у трона жене недостаточно места,

То между небом и твердью повиснуть должна!»

140

Ожесточился к жене Властелин Ойкумены,

Кару позорную грозно назначил он ей:

«Будут наукой для женщин подобные сцены,

Чтоб предавать не посмели царицы мужей!

Прежде не видели зрелищ таких неприятных,

Что я представлю под синью высоких небес!

Сын мой Гермес, дай мне связку ремней сыромятных,

Гера узнает, что чувствовал пленный Зевес!»

141

Мертвенно-белым казалось лицо бунтовщицы:

Злобная Гера уже не владела собой,

Вмиг у неё увлажнились глаза и ресницы:

«Ты не посмеешь со мной обойтись, как с рабой!»

«Я торговаться с тобою сейчас не намерен,

Лишнего ты не получишь, поверь мне, жена!

Скоро поймёшь ты, насколько твой бунт легковерен,

Чашу вины за предательство выпьешь до дна!

142

Быстро оковы сюда! – царь взглянул на Гефеста. —

Две наковальни тяжёлые дай мне, кузнец!

Членам Совета сейчас на Олимпе не место —

Всех попрошу поскорее покинуть дворец!»

С ропотом боги покинули зал пантеона,

Геру с царём оставляя в пространстве пустом.

Зевс позабыл о строительстве стен Илиона —

Ждал с нетерпеньем Гермеса с пастушьим кнутом…

143

Пали звенящие цепи на пол возле трона,

Быстро Зевес заковал Геру злобную в медь,

Ловко подвесил супругу на хвост Скорпиона,

Взял принесённую сыном тяжёлую плеть…

Две наковальни добавлены были для веса,

Чтоб не могла извиваться царица змеёй,

В Трою Властитель отправил с проверкой Гермеса —

Вестник Олимпа не должен следить за судьёй!

144

С ужасом Гера взирала на грозного мужа,

Слёзы текли по её обнажённым ногам,

Образовалась на суше солёная лужа,

Быстрым ручьём убегая к морским берегам.

Страх и великий позор не смирили царицу:

«Что ты подвесил меня, как убитую дичь?

Дай мне свободу!» – «Пущу я на волю орлицу,

После того, как ощиплет «пернатую» бич!»

145

Щёлкнул кнутом повелитель для пущей острастки,

Как это делают часто в полях пастушки,

Мигом не стало на лике надменности маски —

Хлынули слёзы Аргеи потоком реки.

«Что ж ты расплакалась так, словно тучи Нефелы?

Вижу, что ты для владычицы миром слаба!

Стали ланиты твои, словно лилии белы —

Сдерживать чувства не можешь, эмоций раба!

146

В Тартар отправить меня пожелала навечно?

Чем заслужил я такое, скажи мне, жена!

Можешь признаться до кары мне чистосердечно —

В чём, бунтовщица, великого бога вина?»

«Бегать по смертным девицам тебе не лениво —

С юной Европой на Крите прожил много лет!

Знаешь прекрасно, что Гера довольно ревнива,

Нет же! Летишь к молодым, словно муха на свет!

147

Не от тебя ль родила в Арголиде Даная,

Чьи сыновья Мирмидон, Орхомен и Дардан?

Царского ложа дороже тебе жизнь земная,

Пал ты в неё, словно Гелия сын в Эридан!

Видимо, я не прельщаю тебя красотою?

Ты избегал оставаться со мною вдвоём!

Жизнь олимпийской владычицы стала пустою,

Словно без влаги в Ливийских песках водоём…»

148

«Ты надругалась над первенцем нашим, царица,

Бросив за вид неприглядный дитя в океан!

Так никогда не поступит жестокая львица,

Зная, что гибнет детеныш от множества ран!

Ревность твоя без любви, словно нить без иголки,

От подозрений твоих я бежал, Гера, прочь!

Ты ж собирала, за мною следя, кривотолки:

«Этот – сын Зевса, и та – незаконная дочь!»

149

Самоуправство твоё унижает тирана,

Ты нетерпима, как пламень, с богами груба.

Вспомнила злобно Эпафа, Тантала, Дардана…

Будешь наказана ты, как у смертных – раба!

Не поняла ничего ты, жена, в диалоге!

Из-за тебя появились Персей и Пелазг,

Страстью гореть могут даже великие боги,

Хочется им понимания, счастья и ласк!»

150

Высказав всё, начал царь за вину бичеванье,

Не допуская иного решенья проблем:

Пусть же почувствует Гера тирана страданье

(Как он был стянут ремнями, унижен и нем!)

Громко кричала жестокая Гера от боли,

Слышали боги стенанья с высоких небес,

Только боялись ослушаться царственной воли —

Зевс запретил всем вмешательство в этот процесс.

151

Кара землянам казалась страшнее затменья:

Бич пролетал над землёй, словно злой ураган,

Падали храмы богов и страдали селенья,

В панике люди бежали из тёплых Балкан.

Ливнем обрушились слёзы неверной супруги,

Ужасом стал для живущих виновницы плач,

Смертные Зевсу молились в сильнейшем испуге,

Только не знали, что бог – и судья, и палач!

152

Но пожалели богиню великие дети,

Старший – Гефест и рождённый царицей Арес —

Мать для любого ребёнка одна есть на свете,

И попросили отца снять Аргею с небес…

Зевс согласился, отмщеньем уже не пылая,

Верил, что даст ей прощение мужа не зря.

Освободил он жену, одного лишь желая:

Чтобы не строились козни для власти царя!

153

И посему он призвал деву Стикс из Аида,

Чтоб клятву верности Зевсу дал весь пантеон,

Думал: утихнет навеки любая обида,

Если останется ясным его небосклон…

Тифон

154

Мрачная Нюкта безмолвно накрыла Балканы,

Спрятался в дальних горах шаловливый Борей[6],

В сон погрузились в Додоне дубы-великаны,

Не беспокоили волны просторы морей…

Гея вздохнула: «Уснули и люди, и боги!

Очень устала от них я за тысячи лет!

Рушат бездумно и заново строят чертоги,

Каждый властитель на мне оставляет свой след!

155

Муж, оскоплённый Уран, сослан в тёмные дали,

Пылкою страстью измучив меня навсегда…

И вспоминать не желаю о Кроне-вандале —

Он наказал мной рождённых детей без суда!

Новый Властитель Вселенной стал прежнего хуже:

В Тартар отправил могучих моих сыновей,

И натянул он бразды управленья потуже,

Яростно трудится Зевс, как лесной муравей!

156

Нежную кожу мою истоптал он ногами,

Волей своей на Олимпе создал пантеон,

Распределив власть над миром моим меж богами,

Осуществляет надзор в нём с различных сторон.

Царь умудрился оставить на теле замету,

В гневе безумном устроив всемирный потоп —

Мощной десницей направил на Землю комету,

Волны по суше пошли выше диких Родоп!

157

Так уничтожил Властитель творения Крона —

Долгоживущих, красивых, но праздных людей!

Видимо, голову жмёт Олимпийцу корона —

Многое хочет исправить на мне любодей!

Новых людей создавать повелел Прометею,

Внук их учил выживать, сохраняя свой род,

И воплотил в жизнь титан Громовержца затею,

Только низвергнут он в Тартар от «царских щедрот»!

158

И поощрял Зевс создание царства Аида,

Чрево моё беспокоит Властителя брат!

Время пришло для сверженья с Олимпа Кронида,

Коль не считается с мненьем моим автократ!»

Знала Земля, что низвергнуть царя будет трудно.

«Но уничтожит его мной рождённый титан!» —

Думала Хаоса дочь о коварстве подспудно,

В жизнь воплощая чудовищный пагубный план:

159

Снова вступила в супружество нравная Гея,

Страшного Тартара выбрала смело в мужья,

И родила великана с ногами от змея,

Так в подземелье поспешно возникла семья.

С рёвом дитя поднялось на поверхность из чрева,

Дикими звуками был весь Олимп оглушён,

Слышались в голосе ноты свирепого гнева,

Грозное имя чудовищу дали – Тифон.

160

От сотрясенья осыпались многие горы,

Стали глубокими ямами монстра следы,

Звери от страха попрятались в тёмные норы,

Не ожидали Крониды ужасной беды!

В сильном волненье смотрел Повелитель небесный,

Как приближался неспешно к дворцу великан:

«Боги Олимпа! К нам движется монстр неизвестный,

Тенью огромной своей он закрыл много стран!»

161

«Это творение Геи и Тартара, видно!

Хаоса дочь вышла замуж! – сказал Аполлон. —

Скоро объявится в мире подлунном Эхидна,

Чьим мужем станет идущий к нам страшный Тифон!

Выжжено всё позади, нет «элид и аркадий»,

Ворог стоит на змеиных ногах выше гор.

Мощные руки простёр он на тысячу стадий,

Тело его не охватит внимательный взор!»

162

«Что же он хочет, скажи, прорицатель дельфийский?»

«Свергнуть с великого трона тебя, Властелин!»

«Хочет чудовище влезть на престол олимпийский?

Все удалитесь! С Тифоном я справлюсь один!»

Боги умчались в Египет, оставив вершину,

Женщины скрылись надёжно в Атласских горах,

Зевс удивился, узрив на Олимпе Афину,

Та объяснила тирану: «Неведом мне страх!»

163

Высказал царь рассужденье своё о Тифоне,

С самым любимым потомком тревогу деля:

«Как же без дум о себе нанесённом уроне

Ужас всемирный из чрева исторгла Земля?

Верно, был прав Аполлон – Гея в сильной обиде,

Что независим я стал от капризов её,

Души умерших заставить покоить в Аиде,

И что главенствует в мире веленье моё!

164

Что в Ойкумене случится при смене тирана?

Рухнет Олимп, сгинет весь человеческий род,

Будет владыкой чудовище с мозгом барана,

К полному краху свершится крутой поворот…»

«Добрый отец, посмотри поскорей на Тифона!

В перьях огромных и страшных широкая грудь,

Он головой человечьей достиг небосклона,

А вместо пальцев – драконы – змеиная суть!»

165

«Вижу я, дочь, как идёт иль ползёт это чудо,

Всё выжигает, ломает Тифон на пути,

Так от Олимпа останется жалкая груда —

У автохтонов Земли наш закон не в чести!

Время для молний пришло, дорогая Паллада,

Надо «проверить» скорей претендента на трон,

Скоро весь мир не узрим из-за дыма и чада —

Скроется в этой густой пелене Геликон!»

166

Первый огонь полетел в бесколенные ноги,

Но наступающий враг вмиг закрылся рукой,

Через мгновенье узрили великие боги —

Пользы от пущенной молнии нет никакой!

«Молнии пробуй метать ты не только десницей —

Знаю давно, у меня оберукий отец!

Ты поразишь монстра огненных стрел вереницей,

Бей же по пальцам «драконьим», могучий боец!»

167

Метеоритами молнии били в Тифона,

Пальцы пришельца сгорали, как хвоя в костре.

Вздрогнуло дымное небо от дикого стона,

И пошатнулся дворец на священной горе!

Взвыло чудовище, и поразилась Паллада:

«Слышен лай псов, львиный рык, рёв свирепых быков,

Словно пред нами не монстр, а звериное стадо,

Быстро бегущее к нам средь седых облаков!»

168

Стал окунать автохтон руки в тёплое море,

Чтобы в воде унималась острейшая боль.

Радости блеск появился в божественном взоре —

Зевс исполнял превосходно защитника роль!

Дева отцу подсказала: «Бей чудище в шею! —

Кожа на ней, повелитель, должна быть тонка!

Монстра сразив, вразумишь ты капризную Гею,

К мести жестокой остынет Земля на века!»

169

Необычайная злость охватила Тифона,

Он попытался руками разрушить дворец,

И, над Олимпом согнувшийся в позе поклона,

Видел правленья богов неизбежный конец…

Молнии бросил в него Властелин Ойкумены,

Две загорелись у монстра в густой бороде,

Вспыхнула ярко щетина, и вспенились вены,

Кинулся враг обожжённый к ближайшей воде.

170

Зевс поспешил за Тифоном, оставив вершину,

Прыгнул на ногу чудовища, видом змею,

Быстро поднялся по ней на огромную спину,

Но не сумел удержаться на самом краю…

Злобно Тифон ощерённой зубами ладонью

Сделал попытку схватить и измять храбреца!

Выставил против соперника стаю драконью,

Чтобы стереть Олимпийца с земного «лица»!

171

Ловко Зевес уклонялся от «рукопожатий»,

Словно умелый и мудрый орёл-змеелов.

Руки чудовищу сжёг без особых эмпатий,

Стрелами жаля скопленье драконьих голов,

Ярко пылали от молний разверстые пасти,

С рёвом ужасным бежал от Олимпа Тифон,

Он, приносящий планете разор и несчастье,

Должен быть снова в глубины земли заключён!

172

Зевс устремился в погоню за быстро ползущим,

Чтоб завершить этот страшный и яростный бой,

Мог он на славу всем кратко и вечноживущим,

Даже пожертвовать жизнью царя и судьбой!

Пламенем были объяты беспалые руки

Грозного сына капризной и сильной Земли,

Чёрными стали, как ветки зимою на буке,

И превращалось от молний всё тело в угли.

173

Возле Сицилии монстра нагнал победитель,

Сбросил пылающий ужас в расщелину гор,

Этной накрыл Громовержец Тифона обитель,

Только тревожит чудовище мир до сих пор…

Глоссарий к поэме Зевс

Автохто́н – в основном, в Древней Греции – коренной обитатель местности, абориген.

Адрасте́я – нимфа-океанида, воспитательница маленького Зевса.

Аи́д – старший сын Крона и Реи, властитель подземного царства душ умерших. Люди, из страха старались вслух это имя не произносить. Аид мог становиться невидимым. Имя «Аид» означает: «невидный», «незримый».

Амалфе́я – божественная коза, вскормившая своим молоком Зевса в пещере горы на Крите.

Аполло́н – грозный и могучий олимпийский бог, сын Зевса и Латоны, брат-близнец богини Артемиды. Аполлон считается богом музыки и искусств, богом прорицания и покровителем стад и скота.

Арге́я – эпитет богини Геры, по легенде, рождённой в Аргосе.

Арголида – область, расположенная на северо-восточной оконечности полуострова Пелопоннес.

Аре́с – вспыльчивый и гневный бог кровавой и жестокой войны. Арес – законный сын Зевса и Геры.

Арка́дия – область в центральной части Пелопоннеса.

А́та (А́те, А́тэ) – богиня обмана, заблуждения, ослепления. Постоянная спутница и прислужница Геры.

Атла́сские горы – большая горная система на северо-западе Африки, тянущаяся от атлантического побережья Марокко через Алжир до берегов Туниса.

Афи́на – дочь Зевса, рождённая из головы отца, олимпийская богиня справедливой войны, военной стратегии и мудрости.

Ахеро́н – холодная и горькая река скорби в подземном царстве мертвых. Балканы – горная цепь в Юго-Восточной Европе.

Боре́й – бог северного ветра. «взмах» – имеется в виду взмах серпа, которым Крон оскопил своего отца Урана, чтоб свергнуть с трона.

Ганиме́д – сын царя Троя и нимфы Каллирои, прекраснейший из смертных. Он пас стада на склонах Иды, и из-за необыкновенной красоты своей был похищен Зевсом, пославшим за ним орла, который унёс юного пастуха на Олимп. Там земной юноша получил бессмертие и стал виночерпием Зевса, разливая на пирах богам нектар.

Гекатонхейр, Гекатонхейры – сторукие исполины, дети Урана и Геи. Всего было трое: Эгеон, по прозвищу Бриарей (могучий), Котт и Гиес. Здесь речь идёт о Бриарее.

Ге́лий, Ге́лиос – бог Солнца, сын титанов Гипериона и Тейи, брат Луны-Селены и Зари-Эос.

Гелико́н – гора в Греции, на юге Беотии), где, согласно греческим мифам, обитали покровительствовавшие искусствам музы.

Геспериды – золотоглазые красавицы, три дочери титана Атланта – Эгла, Эритея и Гесперетуса. В их ведении сад с яблоней, на которой растут золотые яблоки, дающие молодость.

Ге́ра (властительница госпожа) – дочь Крона и Реи, сестра и жена Зевса и царица Олимпа. Это самая могущественная из богинь Олимпа, но и она подчиняется своему мужу Зевсу. Однако, Гера часто вызывает у мужа гнев своим самоуправством и ревностью. Создавала заговор против Зевса, с целью его свержения. Была наказана мужем, но прощена по просьбе богов Олимпа. Гера – защитница и покровительница брака.

Герме́с – сын Зевса, посланник богов, бог ловкости и красноречия, дающий богатство и доход в торговле, бог атлетов. Покровитель глашатаев, послов, пастухов, путников; покровитель магии, алхимии и астрологии.

Ге́стия – («hestia» значит: род, семья, центр). Гестия отказалась от брака, чтобы остаться девственной хранительницей нетленных устоев мира, общества и семьи.

Гефе́ст – сын Зевса и Геры, сброшенный матерью с Олимпа после рождения. Выжил и вырос. Благодаря неридам, на дне моря… Бог огня, покровитель кузнечного ремесла и самый искусный кузнец и ювелир мира.

Ге́я – великая богиня Земля, дочь Хаоса. Гея – мать всего, что живёт и растёт на ней, а также мать Неба, Моря, титанов и гигантов.

Гиперио́н – властелин Востока, титан света и силы.

Ги́пнос (др. греч. «сон») – бог сна, сын Нюкты-Ночи и Эреба-Мрака. Брат-близнец бога смерти Танатоса. Гипнос спокоен, тих и благосклонен к людям.

Гиппокре́на – источник вдохновения, возникший от удара копыта крылатого коня Пегаса на горе муз Геликоне (букв. «лошадиный источник»).

Громове́ржец – эпитет царя богов Зевса, который повелевал громами и молниями.

Дана́я – прекрасная царевна, дочь царя Акрисия, возлюбленная Зевса и мать его сына Персея.

Дарда́н – сын Зевса и плеяды Электры, родоначальник дарданов – племени, обитавшего в предгорьях Иды Троянской.

Да́фна – прекрасная нимфа, дочь богини земли Геи и бога реки Пенея. Из-за злой шутки бога-мальчика Эрота, Дафна отвергла любовь Аполлона и на его глазах превратилась в древо лавр.

Дельфи́йский порог – порог храма Аполлона в Дельфах.

Деме́тра – богиня земледелия и плодородия, Деметра – сестра Зевса, которая вручила колос пшеницы людям и научила их возделывать землю и растить хлеб.

Евро́па – дочь финикийского царя Агенора, возлюбленная Зевса, которую он похитил в образе быка и увёз на остров Крит. Там она жила с ним несколько лет и родила ему троих сыновей: Миноса, Радаманта и Сарпедона.

Зевс – сын Крона и Реи, самый могучий из их детей, брат Деметры, Гестии, Посейдона, Аида, Геры. Царь богов и муж Геры.

Зеве́с, Зевс. Имя царя богов произносилось и так. Зевс – верховный бог Эллады, супруг богини Геры.

Зевси́д – сын Зевса. Зевсиды – потомки бога Зевса.

И́да – гора около города Троя.

Иде́я – нимфа-океанида, сестра Адрастеи, воспитательница маленького Зевса.

Из пены – из пены моря вышла самая прекраснейшая богиня Эллады, рождённая из капель крови титана Урана – золотоволосая Афродита, богиня всевластной любви.

Ил – по одной из версий мифа – сын Троя, основателя и первого царя города. От имени Ила образовалось другое название Трои – Илион.

Имброс – большой остров, в северной части Эгейского моря. Согласно мифам Эллады, отец Фетиды, Нерей, в доме которого и живёт нереида с сестрами, обитает в Эгейском море, в пещере на морском дне, между островами Самофракия и Имброс.

Кикло́пы («круглоглоглазые») – изначально: божественные существа (дети Геи и Урана), а позднее – отдельный народ. Первородные киклопы – три одноглазых великана: Арг («Сияющий»), Бронт («Громовой») и Стероп («Сверкающий»). Сразу после рождения киклопы были сброшены отцом в бездну Тартара в узилище за медными вратами. Они были освобождены титанами после свержения Урана, но вновь сброшены туда Кроном.

Кипри́да – Афродита. Так её называли оттого, что она родилась из капель крови Урана в волнах и пене моря, у острова Кипр.

Кой – сын Урана и Геи. Властелин Севера, титан небесной оси и неба.

Крий – Сын Урана и Геи. Властелин Юга, титан созвездий.

Крит – самый большой греческий остров, пятый по величине остров в Средиземном море.

Крон, Кро́нос – верховное божество, титан, младший сын первого бога Урана-Неба и богини Геи-Земли. Крон – бог времени, отец Зевса и старших олимпийских богов.

Крони́д, Крониды – сыновья Крона. Это – Зевс, Посейдон и Аид.

Куре́ты – стражи и спутники богини Рея, а позднее – охранники маленького Зевса у пещеры на Крите. Чтоб Крон не услышал, когда младенец плакал, куреты ударяли в щиты мечами, заглушая плач.

Лаомедо́нт – сын Ила, внук Троя. В его царствование город Троя был обнесён неприступной стеной. Стену построили боги Аполлон и Посейдон, отданные ему в рабство в наказание за участие в бунте Геры против Зевса и попытке свержения царя богов. Лаомедонт поклялся за постройку стены отдать богам весь скот, уродившийся за год, но не сдержал обещания. Аполлон, желая наказать клятвопреступника, потребовал принести в жертву девушку, а Посейдон наслал на город морское чудовище, пожиравшее людей.

Лато́на, (Лето́, Лато́) – дочь титана Коя и его жены, титаниды Фебы, мать близнецов Аполлона и Артемиды, отцом которых был Зевс.

Ливийские пески, это – Ливийская пустыня в Северной Африке, северо-восточная часть Сахары.

Мирмидо́н (др. – греч. «муравей») – эпоним племени мирмидонян. Сын Зевса и Эвримедузы. Зевс зачал его в облике муравья.

Мнемосина – дочь Урана и Геи, позже ставшая богиней, олицетворявшей память, мать Муз, рожденных ею от Зевса.

Мо́нстры – здесь: Гекатонхейры (лат. Центиманы) – сторукие пятидесятиголовые великаны – сыновья верховного бога Урана (неба) и Геи (земли): Бриарей (Эгеон), Котт и Гиес. Были сброшены отцом в Тартар, освобождены титанами после свержения Урана, но вновь заключены в Тартар Кроном.

Мусаге́т – эпитет Аполлона, означающий: «предводитель Муз». Нереиды – морские нимфы, 50 дочерей бога Нерея и океаниды Дориды.

Оберу́кий – одинаково искусно владеющий в бою обеими руками.

Одр – (старин.) постель, ложе.

Ойкуме́на, буквально – обитаемая земля, вселенная, мир.

Океа́н – отец вод, титан мировых потоков.

Оли́мп – высокая гора в Элладе, место жительства высших эллинских богов, под властью великого Зевса. Именно из-за этой горы богов часто называют «олимпийскими».

Орхоме́н – сын Зевса и царевны-данаиды Исионы (Гесионы), отец Миния и Элары. Его именем назван город в Беотии.

О́фрис – гора в Фессалии.

Павли́н или павлины влекли по небу повозку богини Геры.

Парна́сские горы, Парна́с – название горного хребта в Фессалии, место постоянного пребывания бога искусств, сияющего Аполлона.

Посейдо́н – бог морей, один из трёх главных богов-олимпийцев вместе с Зевсом и Аидом. Сын Кроноса и Реи, брат Зевса, Аида Геры, Деметры и Гестии. При разделении мира Посейдону досталась водная стихия.

Пояс страсти Киприды (Афродиты) – широкий пояс, сделанный из тончайшего чистого серебра и покрытый выгравированными цветами. Пояс украшен жемчугом. Это волшебный пояс, надевая который, она становилась неотразимой и желанной для мужчин. Иногда этот пояс у неё просили другие богини, например, Гера, когда любовь Зевса к ней ослабевала. По желанию владельца, пояс пробуждает в том, на кого укажет хозяин, любовь и страсть к обладателю пояса. Лишь Афина и Артемида могут противостоять его любовным чарам.

Ре́я – титанида, дочь Урана и Геи, жена Крона, мать Зевса и других олимпийских богов.

Сици́лия – это самый большой остров в Средиземном море, с вулканом Этна.

Скорпион – созвездие, расположенное между созвездиями Стрельца и Весов. В Элладе существовала легенда о том, как на небе появилось зодиакальное созвездие Скорпион. Легенда гласит: любимец Артемиды, охотник Орион, однажды случайно убил любимого быка Геры. Невзлюбившая его Гера наслала на него Скорпиона, от укуса которого охотник умер, после чего торжествующая царица богов перенесла Скорпиона на небо.

Смарида, или, как её называют: «черноморский окунь» – некрупная рыбка, предпочитающая держаться у дна.

Стикс – титанида, дочь Океана. Богиня одноимённой реки подземного царства Аида. Вода реки была священна и боги в спорах клялись водами Стикс. Клятва считалась нерушимой и за отступление от неё даже богов постигала страшная кара: клятвоотступники лежали год без признаков жизни и затем на девять лет изгонялись из сонма небожителей.

Тартар – один из самых таинственных богов, первый муж Геи и отец змееногих гигантов. Бог неизведанного пространства. Описывается, как огромный могучий мужчина с черной воронкой вместо лица. Владения Тартара, названные его именем, это – глубочайшая бездна, находящаяся под царством Аида, куда после титаномахии Зевс низвергнул Крона и титанов, и где их стерегли сторукие исполины Гекатонхейры, дети Урана и Геи.

Тейя – дочь Урана и Геи, титанида сияния, жена титана Гипериона.

Тефида – дочь Урана и Геи, титанида морей, жена титана Океана.

Тифон – чудовищный великан, сын Геи и Тартара, олицетворение огненных сил земли с их разрушительными действиями. Имел вместо ног двух могучих змей, а вместо пальцев – сто драконьих голов. Руки его простирались от востока до запада, а голова касалась звёзд.

Трой (Трос) – по одной из версий мифа – основатель и первый царь Трои. От брака с Каллироей, дочерью, бога реки Скамандр, имел сыновей Ила, Ассарака и Ганимеда.

Ура́н – верховное божество древнегреческой мифологии. Уран был владыкой Неба и являлся прародителем греческих богов.

Феб – «лучезарный», «сияющий» – эпитет бога Аполлона, родившегося в сиянии яркого света и осветившего собой весь остров Делос.

Фе́ба – дочь Урана и Геи, титанида тайны, жена титана Коя.

Феми́да – дочь Урана и Геи, титанида правосудия.

Фети́да – самая красивая и загадочная нереида – одна из 50 дочерей доолимпийского морского бога Нерея и океаниды Дориды.

Ха́ос – (с греч. «пустота», «пропасть», «бездна»), так называли эллины самое первое божество, или персонифицированное состояние изначального мира.

Хари́ты – (др. – греч. «изящество, прелесть») – три богини веселья и радости жизни, олицетворение прелести, изящества и привлекательности.

Эли́да – древняя область на северо-западе Пелопоннеса (Греция), а также главный город области.

Эли́зиум – в античной мифологии – страна на островах, далеко на западе, в которой живут герои, после окончания земного существования. Там царит вечная весна, обильны сады и леса, полноводны и богаты рыбой реки, и жизнь прекрасна. Правит этой страной бог времени Крон.

Эмпире́и – область блаженства, внеземного существования. Сфера эмпирея наполнена, по представлениям древних греков, чистым огнем и ясным светом.

Эмпа́тия – это осознанное сопереживание другому человеку в его эмоциональном состоянии.

Эрида́н – река, в которую упал сбитый молнией Зевса несчастный сын Гелиоса Фаэтон, выпросивший у отца право проехать на солнечной колеснице и не сумевший справиться с конями Гелиоса.

Э́рос – сила влечения, существовавшая до времени и появления миров. Он пронизывает всё, от скопления звёзд до самой ничтожной земной былинки.

Этна – самый высокий и самый активный вулкан Европы, расположенный на острове Сицилия.

Эхи́дна (др. – греч. буквально «гадюка») – полуженщина-полузмея (дракайна). Дочь Форкия и Кето, внучка Геи.

Япет (Иапет) – титан, сын Урана и Геи. Властелин Запада.