Алексей МихайловИз жизни Олимпийских богов. Зевсиды

© Алексей Михайлов

* * *

Пролог

1

Начал правленье Кронид в очень бурное время —

Взгляды титанов на мир были Зевсу чужды!

Быстро он понял: его драгоценное семя

Даст Ойкумене достойные славы плоды.

Поторопился жениться Властитель на Гере,

Страстно желая иметь от царицы детей,

И огорчился тиран от великой потери:

Первый их сын в Ойкумене пропал без вестей.

После того, как исчезло их первое чадо,

Освободился Зевес от любовных оков —

Взращивать стражей Олимпа ему было надо:

Мощные реки сильны от воды ручейков…

Гефест

Брошенный ребёнок

1

…Брошенный матерью вниз с Олимпийского склона

Мальчик летел над водою быстрей пустельги,

Жизнь малыша начиналась с большого урона:

Он «приводнился» внизу с переломом ноги.

Приняли волны морские упавшего бога,

Мальчика сразу узрела семья нереид

И поспешила доставить в покои чертога,

Где был укрыт от родителей первый Зевсид.

2

Нимфы не знали тогда, чей подобран ребёнок,

Но догадаться пытались, узрев крепыша:

В нём, однодневном, достаточно было силёнок,

Жаждою жизни пылала младенца душа.

«Первенец Зевса был брошен в пучину царицей! —

Молвила сёстрам Фетида – Та просто глупа!

Ей этот «подвиг» отплатится скоро сторицей…

Жаль, у ребёнка надломлена сильно стопа!»

3

С первого дня взяли нимфы над богом опеку,

Втайне от всех содержали они малыша,

Так полюбили морские девицы калеку,

Что над младенцем дрожали они, чуть дыша.

Рано заметили девы у чада стремленье

К редким каменьям, металлу и даже огню,

Мыслями он приводил нереид в изумленье —

Ставил вопросы малыш по десятку на дню.

4

Он, подрастая, узнал обо всех минералах,

Плавил и злато, и медь, не забыв о свинце,

Ведать желая побольше об этих металлах,

Кузницу выстроил мальчик в подводном дворце.

Он с наслажденьем ковал в ней мечи и браслеты

Кольца с каменьями делал для дев-нереид,

Сам находил на любые вопросы ответы,

И признавали девицы, что он даровит!

5

Годы его становленья прошли чередою,

До совершенства довёл он божественный дар,

Дивный момент наступил во дворце под водою —

Юный отведал и яства богов, и нектар!

«Но почему угостили вы пищей чудесной?» —

Он с удивленьем спросил океанских невест.

И отвечала Фетида: «С тобой буду честной —

Знай, ты – сын Зевса под именем славным Гефест!»

6

«Но для чего эта пища, скажи мне Фетида,

Разве она что-то значит в дальнейшей судьбе?»

Молвила, с грустью взглянув на юнца, нереида:

«Вечную жизнь угощенье дарует тебе!»

«Я – незаконный потомок царя Ойкумены,

Если всё детство и юность провёл под водой?»

«Нет! Ты – наследник его, но дворцовые стены

Стали когда-то, Гефест, для Зевеса бедой…»

7

«Тайной сокрыто зачатье моё и рожденье?

Разве раскрыть эту правду Зевсиду нельзя?»

Чувствовал юноша – в душу пришло возбужденье:

«Нимфа, скажи, быть на дне – это бога стезя?

И не обмолвилась ты о судьбе роженицы!

Кем я, Фетида, рождён, расскажи мне скорей!»

Но промолчала она о деянье царицы —

Часто молчание делает речи мудрей.

8

И наступила надолго вдруг сцена немая:

Нимфа смотрела в окно, видя в нём океан,

Юноша нервно ходил перед нею, хромая,

В теле могучем кипел возмущенья вулкан.

Юный кузнец не желал отступить от вопроса —

Снова просил рассказать он о той, кем рождён.

Нимфы молчали о дерзкой виновнице сброса,

Но был воспитанник в праве своём убеждён!

9

«Вы проявляете в этом вопросе единство,

Тайну рожденья меня от меня хороня?

Я умоляю, откройте секрет материнства,

Кто роженица, явившая свету меня?»

«Мы не должны возвещать о рождении бога,

Песню о нём до сих пор не сложил Кифаред!

Думаю, будем наказаны мы очень строго,

Без разрешенья Зевеса раскрыв твой секрет!»

10

Бегло взглянула Фетида на перстень свой дивный,

Что изготовил из белого злата юнец:

«Вырос приёмыш, но так же, как прежде, наивный,

Добрым и нежным остался искусный кузнец…

Слушай, Гефест, ты ещё не испорченный властью,

Должен понять и принять всё, что выскажу я:

Зевс – молодой и горящий любовью и страстью,

Верил на свадьбе, что будет большая семья.

11

Он восторгался красивой и стройной женою,

В ней не искал властелин то, что было в самом:

Царь был готов для жены стать надёжной стеною,

Жаль, что она не блистала пытливым умом…»

Смолкла Фетида, шагая по синему полу —

Вспомнила, как домогался её властелин:

Не прибегал сладострастный Кронид к произволу,

А выступал перед нею, как истый павлин…

12

Вновь углубилась Фетида в свои размышленья:

«Нимфами моря Зевеса потомок любим,

Но не желают девицы Гефеста взросленья —

Кто ж украшения дивные сделает им?

Долго ли сцене рожденья юнца быть в секрете?

Он не простит молчаливость мою никогда!

Рано иль поздно появится юноша в свете —

Скоро ему надоест в наших окнах слюда!»

13

Кинула взгляд нереида на дев шаловливых,

Нежно коснулась ладонью руки кузнеца:

«Много на свете встречается женщин чванливых,

А средь таких и Аргея, супруга отца!

Были у юной богини нелёгкими роды,

Что и сподвигло её на жестокий каприз!

И очевидцами стали небесные своды,

Как пал отброшенный матерью первенец вниз!»

14

«Чем провинился пред ней я, скажи мне, Фетида?

Разве для гибели дети богов рождены? —

Вспыхнула в сердце Гефеста на Геру обида. —

Как мать могла бросить в море дитя без вины!»

«Глупость бывает опасней дымящих вулканов,

«Пеплом» своим накрывает порою весь мир

И расползается часто быстрей тараканов…

Кто был когда-то глупцом, сам поймёшь, ювелир!»

Дар кузнеца

15

Бог посмотрел на Фетиду страдающим оком —

Горе принёс ювелиру раскрытый секрет:

Мать продолжает царить на Олимпе высоком,

Не беспокоясь о сыне шестнадцати лет.

Вновь обратился Гефест к нереиде с вопросом:

«Разве тогда не сгорела она со стыда,

Видя, что падает в море малыш альбатросом,

Зная, что он не вернётся назад никогда?»

16

«Совесть её не грызёт с дикой жадностью львицы,

Ты для Аргеи жестокой – вчерашний закат…

Выросло двое детей с той поры у царицы,

Правда, властитель небес на бастардов богат!

Зевс принял к поиску сына различные меры,

Но мы надёжно укрыли ребёнка в воде,

Так как боялись звериной жестокости Геры,

Даже не думавшей о материнском стыде!»

17

В кузницу к горну печальный Зевсид шёл понуро,

Сильно хромая, как будто настигла беда,

Медленно скрылась в широком проёме фигура,

Но не исчезла обида во время труда…

Молот Гефеста ковал и не знал остановки,

С медью и золотом громко работал кузнец.

С грохотом в сторону вдруг полетели поковки,

Лёг на гранит и надрывно заплакал юнец.

18

Выплакав горькие слёзы на пол раскалённый,

К мудрой Фетиде пришёл за советом Зевсид.

И вопросил нереиду Гефест утомлённый:

«Где есть пылающий жаром большой мегалит?

Я возжелал вас покинуть, подняться на сушу,

Сильную боль и обиду на Геру презрев.

Самозабвенным трудом успокою там душу,

В сильное пламя отправив безудержный гнев.

19

Где ты могла видеть след вулканической лавы?

Должен я в ней обнаружить чудесный кристалл!

Он мне поможет создать необычные сплавы

Или найти самый прочный на свете металл».

«Есть на Сицилии скалы с вершиной дымящей,

Лаву застывшую видели нимфы вокруг!

Этна для кузницы станет вполне подходящей,

В ней и создай мастерскую для творческих рук!»

20

Переместился Гефест по совету Фетиды,

Остров ему показался удобным вполне:

Море цветов, и порхали везде нимфалиды,

Коих не видел Зевсид наяву иль во сне!

И поразился он прелестям дивного края:

В облачной дымке Светило, седой небосвод,

Волны катились по морю, с Зефиром играя…

Здесь можно жить и работать без лишних забот!

21

Встретили бога молчаньем пологие горы,

Только одна клокотала, как грозный орлан!

Долго не мог отвести от вершины он взоры:

«Дышит дымами гора через множество «ран».

Здесь воплотить я смогу в жизнь большую идею:

Лава бурлит от горящего в Этне огня!

Скоро Крониды с поклоном придут к чудодею —

Их очарует подарок златой от меня!»

22

Вмиг распахнул бог руками высокую гору,

Бросил в неё наковальню и свой инструмент,

Быстро в расщелину влез, как в огромную нору,

Этна закрылась за мастером в тот же момент…

Долго не видели юношу Гелий с Селеной,

Нимфы искали его на морском берегу,

Думали девы – расстался Гефест с Ойкуменой,

И не оставил следов, словно свет на снегу!

23

Рад был кузнец встрече с камнем горячего нрава:

Тёплое место, кипящий металл под рукой,

Над головой и на склонах – застывшая лава,

В чрево горы бог привнёс красоту и покой.

Страсть заставляла трудиться его беспросветно —

Дивный подарок выковывал матери он!

Юноше стала послушной помощницей Этна,

Нужный металл поднимая из недр без препон.

24

Не покидал Огневластец пределы «анклава»,

Спал он урывками возле большого стола,

И, наконец, бог узнал тайну прочного сплава,

Что и явилось секретом его ремесла.

Стал он усердно ковать этот сплав неизвестный,

Тяжко вздыхала от горна Гефеста гора,

Денно и нощно подрагивал остров чудесный,

Словно трещала от жара земная кора…

25

Лишь через год прекратились под Этной удары,

Выпустил молот из рук вдохновенный кузнец.

И перестали дрожать вековые чинары,

Видя, что вышел на свет закопчённый хромец.

Мир оглядел Огневластец с высокого склона,

И улыбнулся, заметив свой бедный наряд:

«Кто же поставит подарок близ царского трона?»

Вдруг незнакомец попал под внимательный взгляд…

26

В скальных обломках трудился красавец могучий,

Юноша долго смотрел на него со спины:

Нагромоздил тот каменьев огромные кучи,

Ловко десницей кидая наверх валуны.

«Кто ты, пришедший сюда и копающий глину»?

«Я – сын Япета, несчастный простой титанид!

Брат мой заставил меня гнуть усталую спину,

И разгребать ради глины разбитый гранит!»

27

«Кто же твой брат, если так над тобою он властен?»

«Он – Промыслитель, иначе сказать – Прометей!

К важным делам на Олимпе он вечно причастен,

Он и заставил лепить Гее новых детей!

«Эпиметей, брат сказал, это воля Зевеса —

После потопа создать человеческий род!»

Вот и копаюсь здесь ради его интереса,

Лучшая глина бывает средь горных пород!»

28

«Значит, ты вхож во дворец на Олимпе высоком?»

«Да, прихожу я, когда приглашается брат.

Там угощают цветочным чарующим соком,

Песни поёт Аполлон, добр ко мне автократ!»

«Сколько же нужно, ваятель, тебе этой глины?»

«Это зависит от качества примесей в ней!

Если грязны, то достаточно трети долины —

Будет иначе средь люда немало «свиней!»

29

«Эпиметей, я стою на плите диабазной,

Глина под ней и пластична, и очень бела.

Так что, не будет порода людей безобразной,

Только испачкать её может Этны зола!

В деле твоём помогу, словно доброму другу,

Вскрою плиту там, где глина белее снегов!

Ты же окажешь за это простую услугу —

Дивный подарок доставишь царице богов!»

30

Эпиметей почесал по привычке затылок:

«Зевс на сегодня назначил и пир, и Совет.

Руки титана готовы к приёму посылок,

Где твой подарок, скажи, незнакомый сосед?»

Вынес изделие бог и вручил «землекопу»:

«Гере скажи: шлёт ей дар сицилийский кузнец!»

«Можешь довериться полностью, друг, филантропу,

Скоро вернусь я обратно, учтивый юнец!»

Трон для Геры

31

Эпиметей поспешил во дворец властелина,

В зал он с подарком явился, улыбкой горя.

«Дивное кресло принёс! – изрекла Мнемосина.

Это прекраснейший трон, он достоин царя!»

С радостью Зевс приподнялся с высокого трона:

«Ни у кого я не видел такой красоты!

Новое кресло сияет прекрасней циркона!»

Молвил наивный титан: «Но владелец – не ты!

32

Был на земле я, и глину искал терпеливо,

Встретился там мне один закопчённый юнец.

Он попросил отнести на Олимп это диво —

Гере подарок послал сицилийский кузнец!»

Медленно царь опустился на прежнее место,

Вспыхнула зависть в божественных синих очах —

Так поразил властелина подарок Гефеста,

Что позабыл царь о пафосных долгих речах.

33

Дивное кресло поставил титан пред Зевесом,

Все устремились к нему, словно осы на свет

И обсуждали творенье с большим интересом:

«В мире огромном прекрасней изделия нет!

Ножки его – золотые изящные змеи,

А подлокотники – дивных ракушек покров,

Вставлены в спинку из чистых сапфиров камеи…

Лжёт нам титан – средь людей нет таких мастеров!

34

Ты на узоры его посмотри, Афродита!

Разве подобное может создать человек?

Каждая часть совершенства в единое влита,

А на сидении – море с волнами и брег!»

Дивно смотрелся орнамент из волн и дельфинов,

Что обрамлял по краям удивительный трон,

Мастер не вырезал Герой любимых павлинов,

Значит, не видел созданий летающих он.

35

Гера поспешно оставила трон свой неброский,

Кинулась к дару она, подбородок задрав,

Лик у царицы стал белым, как мрамор паросский:

«Прочь все пошли! Нет у вас на сокровище прав!

Ты, Афродита, без трона такого прекрасна,

А для любовных утех вещь другая нужна!

Не возражай мне, Киприда! Знай, это опасно!

Прочь все от кресла!» – воскликнула Зевса жена.

36

Царь наблюдал за супругой, как зверь за добычей:

«Хочет она показать всем верховную власть —

Грубость царицы с богами – нелепый обычай,

Этим она проявляет к правлению страсть!»

В сторону все отошли от земного подарка,

Чтобы не вызвать у Геры запальчивый гнев,

Грузно на трон взгромоздилась супруга-бунтарка,

Гривой кудрявой встряхнул властелин, словно лев.

37

Преобразилась царица в сиянье сапфира,

Коим искусно украсил творенье кузнец:

Стала прекрасней на фоне каменьев порфира,

Ярче сверкнул на челе драгоценный венец!

Взглядом надменным измерила мужа богиня,

И с торжеством и злорадством воззрила вокруг,

Словно сей трон был достигнутой власти твердыня,

И в стороне оказался неверный супруг…

38

Только случилось нежданное в эти минуты:

Вдруг исказилось лицо у царицы богов,

Руки и ноги ей свили незримые путы,

Вскрикнула Гера: «Подарок от злобных врагов!»

Зевс рассмеялся: «Попалась надменность в ловушку!

Верно, следить из неё неудобно за мной?

Выполнит кресло капризного нрава обстружку,

Может быть, станешь тогда ты разумной женой!»

39

«Зевс, прекрати! Я – не дева с земли, а царица!

Освободи поскорей от невидимых пут! —

Зло посмотрела она на тревожные лица. —

Кто изготовил подарок ужасный, как спрут?»

Эпиметей вышел к ней с поясняющим словом:

«Мною подарок с земли для тебя принесён!

Я получил это кресло близ Этны готовым.

Верно, кузнец сицилийский в тебя был влюблён!»

40

Освободить попытался жену Олимпиец,

Но не открыл он секрета незримых оков,

Даже Аид не помог: был умён сицилиец —

Накрепко заперта Гера без явных замков!

С Эпиметеем Гермеса отправив к вулкану,

Распорядился Зевес привести кузнеца.

Злобная Гера промолвила громко тирану:

«Освободившись от пут, накажу подлеца!»

Посланцы Зевса

41

Вмиг на земле оказались посланцы тирана,

Где у подножья горы восседал Прометей.

Быстрый Гермес вопросил осторожно титана:

«Много ли глины нашёл для созданья детей?»

Тот обернулся неспешно, услышав Зевсида:

«Вестника с неба привёл, мой услужливый брат?

Эпиметей, что ты мечешься, словно смарида,

Или тебе не хватает хвальбы и тирад?

42

Ты зачастил на пиры у царя пантеона,

Важное дело доверив легко кузнецу!

Белая глина лежит здесь до самого склона,

Скалы над ней превратил Огневластец в пыльцу!»

«Кто же такой Огневластец скажи, Промыслитель?

Это титан, человек иль морей божество?

Может, из Тартара послан на землю воитель,

Если он с камнем легко сотворил волшебство?»

43

Вышел к пришельцам Гефест, опираясь на молот,

Задал вопрос торопливо Гермес кузнецу:

«Этой десницей крепчайший гранит был расколот?

Только труды камнетёса тебе не к лицу…»

Но Прометей, приобретший в затворнике друга,

Быстро коснулся рукою Гермеса плеча:

«Тайну узнать, сын царя, не простая заслуга,

Речь для посланца небес у тебя горяча!

44

Мастер поведает сам о себе при желанье!

Он – не преступник, сокрывшийся в местных горах

И не спешит он отдаться богам на закланье —

С детства неведом ему пред великими страх!»

«Юноша! – молвил Гермес. – Я – посол пантеона.

С неба спустился по просьбе Зевеса-отца,

Заперта в кресле златом дочь великого Крона,

Просит тиран привести на Олимп кузнеца!»

45

«Я подтверждаю, что кресло – мой труд вдохновенный,

В нём, кроме злата, есть мысли высокой секрет,

Выслушай, быстрый Гермес, мой ответ откровенный —

Освобождать Крониону – желания нет!»

«Должен немедля ты выполнить волю тирана!

Он не потерпит отказа – побойся, кузнец!»

«Освобождать мать-убийцу – бездумно и рано!

Пусть злодеяние вспомнит в плену, наконец!»

46

Вестник опешил тотчас: «О каком злодеянье

Ты, закопчённый трудяга, ведёшь с богом речь?

Ты посмотри на моё и своё одеянье!

Хочешь узнать, как слетает ненужное с плеч?»

«Тихо, Гермес! – вдруг раздался призыв Прометея. —

Смелый кузнец – сын царицы богов и царя. —

Предупредил он спокойно, к творцу тяготея —

Вестник богов! Угрожаешь наследнику зря!»

47

«Должен и ты понимать, Прометей сердобольный:

Вестника служба порою трудна и строга —

Я на Олимпе высоком – гонец подневольный…»

Юноша быстро прервал: «А больная нога?

Я не могу подниматься ни в гору, ни в небо —

Боль отнимает последние силы мои!

Хоть и достигнут уже мною возраст эфеба,

Но не готов я вступать с пантеоном в бои!

48

Я не исполню, посланник, отцовскую волю:

Мысль отомстить родилась не на месте пустом —

Я получил от царицы несчастную долю,

Пусть остаётся она на сиденье златом!»

Быстрый Гермес посмотрел на увечную ногу,

Молот огромный и мелкий гранитный песок…

Не говоря ничего хромоногому богу,

Вмиг устремился к Олимпу, летя на восток…

49

Сели на камень титан и кузнец возбуждённый,

Эпиметей стал бродить возле глиняных куч.

«Быстро умчался к тирану твой брат побеждённый,

Жди, мой приятель, грозы в ясном небе и туч!»

«Юный посланник богов не по возрасту ловок —

Волю Зевеса исполнить хотел без труда!

А побросал бы он в пламень полсотни поковок,

То перестал бы хитрить предо мной навсегда!»

50

Прав оказался в прогнозе своём Промыслитель,

Что не оставит Гефеста в покое Зевес —

С неба на остров явился жестокий воитель,

Неумолимый и злобный сраженьях Арес:

«Ты не на шутку разгневал царя пантеона!

Быстро вставай, хромоногий кузнец, с валуна,

Иль порублю я тебя на куски, как муфлона,

Мне философия мести твоей не нужна!»

51

«Ты, грубиян, не ошибся с объектом угрозы? —

Не поднимаясь с гранита, спросил ювелир. —

Ты – не пастух, да и мы с Прометеем – не козы,

И приглашаешь меня не на свадебный пир!»

Только воинственный бог не стерпел промедленье

Смело схватился рукою за длань кузнеца.

Вдруг пред собою увидел такое горенье,

Что опалились бородка и кожа лица!

52

Гневный Гефест проучил нечестивого брата:

Он, Огневластец, призвал для науки огонь,

Полбороды у Ареса – для лика утрата:

Вывод такой: не протягивай в злобе ладонь!

Молвил затем Прометей справедливости ради:

«Знай же, Арес, что кузнец этот – брат твой родной!

Он равнодушен к пирам и к излишней браваде,

Предпочитая дворцу вулканический зной!»

53

Важно поднялся Гефест, опираясь на молот:

«Сдерживать чувства умей, мой неистовый брат!

Ты для великих сражений достаточно молод,

Не одолеешь ты грубостью в жизни преград!

Выполнил просьбу отца и докладывай смело:

Гера должна отсидеть мной означенный срок,

Первенец матери мстит за преступное дело,

Не переступит Гефест на Олимпе порог!»

54

Скрылся воинственный бог в глубине небосклона,

Вновь предсказанье Гефесту изрёк Прометей:

«Гневен Зевес, что не спас он жену от полона,

Сына ругает сейчас из-за грустных вестей!

Третий посланник нам явится в свете заката,

С ним ты подружишься крепко, изведав вина,

Быстро забудешь про кузницу, сплавы и злато,

Будет дорога на небо веселья полна!»

55

Заговорили друзья о вулканах и глине,

Как разыскать под землёй изумруд и гранат…

Вдруг им послышались пенье в зелёной долине,

Громкие крики и смех опьянённых менад.

«Не обманулся ты, друг Прометей, в предсказанье —

Юный посланник грядёт и десяток «невест»!

С ними глаголить – одно для меня наказанье!

Только мешают!» – промолвил могучий Гефест.

56

Взоры друзей устремились тотчас на равнину,

Где неизвестный красавец ступал по земле,

Следом скакали сатиры, лелея мужчину,

Что во хмелю восседал на весёлом осле.

Шествие их завершали нагие менады,

Пели свирели о жизни в богатых краях.

«Будешь, Гефест, ты участником сей буффонады. —

Молвил титан. – И окажешься в лучших друзьях!»

Гефест на Олимпе

57

Гера сидела на троне, прокляв всё на свете,

В страхе она пребывала от мысли одной:

«Вдруг сицилийский кузнец позабыл о секрете?

Стану навеки закованной бывшей женой!»

Дрожь пробежала по ней, как Борей по осине,

С тела царицы сбегал остывающий пот:

«Должен приказ срочно дать властелин Мнемосине,

Чтоб не забыли, что Я – средоточье забот!

58

Я в одиночестве здесь, как воровка в темнице —

Муж поспешил распустить пантеона Совет!

И не приходят богини к пленённой царице,

Видно, что им до страданий моих дела нет!»

Ждал с нетерпеньем Зевес у себя сицилийца:

«Скоро ль придёт во дворец Огневластец земной?

Кто он такой, что нисколько не чтит Олимпийца?

Не поступал никогда и никто так со мной!»

59

Вдруг ожиданье нарушил Гермес быстроногий:

«К вести отрадной прислушайся, добрый отец!

Скоро заявится к нам рукодельник убогий,

Организовано мною!» – промолвил хитрец.

«Кто ж на земле оказался Гермеса умнее,

И для кого мощь Ареса совсем не страшна?»

«Он, если честно, меня и Ареса сильнее,

Но, я уверен, не ведает силы вина!»

60

И рассказал сын отцу о намеченном плане:

«Бог виноделия быстро идёт к кузнецу

И убедит он творца в пьяном дружеском стане

В том, что он сам собирался поехать к дворцу!»

«Там будет длительный пир? До чего ж это кстати!

Есть на земле у меня небольшие дела…

Я ненадолго уйду и вернусь на закате» —

Вымолвил Зевс, бойко сдвинув корону с чела.

61

А на Сицилии в эти ночные мгновенья

Гости поспешно устроили радостный пир,

Пляски менад под звучание громкого пенья

Видел впервые за годы свои ювелир.

Лишь Прометей был тогда в стороне от веселья —

Сидя на камне, с тоскою смотрел на творца:

«Ум затуманит приятелю бог виноделья

И убедит отправляться в покои дворца…

62

Юный Дионис не пьёт, а поёт, словно пьяный,

И не жалеет для друга похвал и вина,

А мой приятель, безумством уже обуянный,

Скоро качаться начнёт посильнее челна!

Рядом с Гефестом сидит молодая менада,

Звонко смеётся, кладёт в рот ему виноград.

Много ли юноше ласк и внимания надо?

С нею поехать на гору приятель мой рад!»

63

Ночь отступала пред Эос, как снег пред весною,

Выпала в поле зелёном обильно роса,

Спал изнурённый Гефест под огромной сосною,

Но не смолкали весёлых менад голоса.

Вспомнил лукавый Дионис уже на рассвете,

Что не доставил Гефеста в покои дворца,

Долго искал кузнеца и нашёл в очерете:

«Умная дичь никогда не идёт на ловца!»

64

Вскоре туда прискакали хмельные сатиры,

И принесли, хохоча, на себе бурдюки:

«Разве не пьют по утрам кузнецы-ювелиры?

С ними, великий Дионис, умрёшь от тоски!»

Сразу проснулся кузнец от толпы голосящей,

Только была голова у него тяжела…

Килик вина поднесли, как нектар настоящий,

И подогнали сатиры большого осла.

65

«Ох, до чего же хитры у царя виноделы! —

Быстро подумал, увидев игру, Прометей. —

Вот и покинул мой друг островные пределы,

Не избежал он расставленных Зевсом сетей…»

В утренней дымке над морем сокрылась орава

Шумных и пьяных сатиров и голых менад.

Так над строптивцем непьющим свершилась «расправа» —

Вскоре осёл был у стен олимпийских палат.

66

К тронному залу Гефест шёл тяжёлой походкой,

Гордо Дионис шагал позади кузнеца,

Остановились они пред женой-сумасбродкой,

Не обращая вниманья на злобу лица.

«Что там вещал мне Дионис о плене царицы?

Мол, не открою на кресле чудесном замки?» —

Щёлкнули мягко они от движенья десницы,

Нежно коснулся Гефест материнской руки…

67

Стоя в проёме дверей, видел Зевс эту сцену,

Быстро вернувшись к престолу ни свет, ни заря:

«Сын не напрасно подверг мать жестокому плену —

Будет Аргея ценить и детей, и царя!»

Первая любовь

68

Рад был Зевес возвращенью наследника трона,

Нравились явно ему кузнеца простота,

Схожесть с царём, и глаза, словно синь небосклона,

Сила, смекалка и даже его хромота.

Не замечал металлург лицемерия Геры:

Думала мать, восхваляя его при царе:

«Первенцу Зевс уделяет вниманья сверх меры,

Лучше б сидел тот безвылазно в горной норе!»

69

Но простодушный кователь не видел презренья

И обретённой семье был безудержно рад.

Геру простил он давно, прямо в то же мгновенье,

Как отключил полонивший её автомат.

Жизнь потекла на Олимпе стократ интересней:

Стал украшать ювелир помещенья дворца,

Радовал общество Феб каждый день новой песней,

В коих чудесно воспел он талант кузнеца.

70

Зевс мастерскую позволил создать на вершине,

Так, чтобы та не разрушила весь пантеон.

Кузницу быстро построил сын в горной «брюшине»,

Где мастерил украшенья прелестницам он.

Многих красавиц он видел под твердью гранитной,

Очаровала Гефеста богинь красота,

Быстро он стал для бессмертных фигурой солидной,

И никого не смешила его хромота.

71

Славный царевич трудился и нощно, и денно,

И отдыхал по привычке уже по утрам —

Чтобы творить возле горнов всегда вдохновенно,

Он незаметно для смертных бродил по горам.

Стал собирать драгоценные камни в ущельях,

Чтоб угодить своенравной царице богов:

«Будет прекрасней любимая мать в ожерельях

Из янтаря, изумрудов, морских жемчугов!»

72

Дивные цепи из злата, колье и браслеты

Юноша вскоре сложил в превосходный ларец —

Радугой яркой сверкали на нём самоцветы,

Было не стыдно такой принести во дворец!

Встретила юношу мать со скучающим видом,

Радостью вспыхнула, только подарок узрев:

«Завидно будет Киприде и всем нереидам,

Я буду в злате прекрасней нетронутых дев!»

73

Первенец молча покинул покои царицы:

«Видно, с чудесным ларцом я пришёл невпопад —

Встретила сына она взглядом сонной волчицы,

Словно я в скуке безмерной её виноват…»

Юноша, думая, шёл по большой анфиладе.

«Эй, ювелир, в тронный зал загляни – ждёт Зевес!»

Голос знакомый Гефесту послышался сзади,

Вспомнил кузнец, с кем не тратил он лишних словес.

74

В зал он ступил, и увидел отца изнурённым,

Царь потирал мокрый лоб и седые виски,

Вмиг притворился кователь Гефест присмирённым,

Зная от друга про тяжесть отцовской руки.

«Слушай, мой сын, отвлекись от игрушек на время,

Знаю, что в мире нет равных тебе в мастерстве!

Можешь рассечь аккуратно властителю темя? —

Кто-то живёт беспокойно в моей голове!»

75

«Времени мало займёт это, Тучегонитель,

Но инструмента пока подходящего нет!

Будет изъят мной сегодня назойливый житель!»

«Вот и узрим, кто в моей голове был пригрет!»

Нужное в кузнице мастер нашёл средь поковок

И углубился в свой труд, хоть болела стопа.

Долго его крепкий молот не знал остановок —

Сделан топор был из золота в виде серпа.

76

Зевс умолчал о любовных своих похожденьях —

В тайне хранил он измены от юных сердец…

Молодость часто витает в святых заблужденьях,

И не поймёт этих мыслей ни царь, ни мудрец.

«Разве могу я поведать о дивной Метиде,

Что подарила безумную страсть мне в ночи?

Дети порой остаются надолго в обиде

От осознанья того, как отцы горячи!

77

Не расскажу никому я про дочь Океана

И промолчу, что ребёнка носила она…» —

Воспоминанье о ней захлестнуло тирана,

Словно рыбацкую лодку большая волна:

«Мойры, великие Мойры! Вы – судеб царицы,

Коим неведомы жалость, любовь и обман!

Что ж не закрыли дорогу мне к сердцу девицы?

Я окунулся в любовь, как в запретный лиман!

78

Поздно сказали, что дева подарит мне сына,

Он предначертанно свергнет с престола меня!

Это была для плененья Метиды причина,

Больше она не узрела ни ночи, ни дня —

Деву в себя поглотил, уподобившись Крону,

Не дожидаясь явления свету дитя.

Ныне Гефест с топором должен влезть под корону —

Боль в голове истерзала меня, не шутя!»

79

Нюкта сошла на Олимп из неведомых далей,

Грозный Борей на прощанье коснулся крылом,

Зевс восседал на престоле уже без регалий,

Думал, кто выйдет на свет из него сквозь пролом.

«Если там мальчик стучит нестерпимо ногами,

То буду свергнут я сыном чрез год или два,

Я воевать не способен ни с ним, ни с богами,

Иль пусть болит, как и прежде, моя голова?»

80

Но не успел царь смекнуть о другом варианте,

Как торопливо вошёл в зал с секирой кузнец:

«Боги все спят, тишина на земной доминанте,

Не помешает никто при леченье, отец!»

И посетили Кронида сомнения тени,

Но нерождённое чадо кольнуло копьём,

Зевс наклонился, упёрся руками в колени:

«Сын, приступай, будем в зале мы скоро втроём!»

81

Стукнул прицельно Гефест по затылочной кости,

С треском она раскололась, как грецкий орех,

Взвыл повелитель от боли ужасной и злости:

«Не наруби в голове мне ненужных прорех!»

Трещина плавно раскрылась, как лотос на Ниле,

Вышла оттуда юница, доспехом горя:

«Долго же я пребывала в тебе, как в могиле!» —

С явным упрёком сказала, взглянув на царя.

82

«Дочь родилась! – Зевс согнулся в глубоком поклоне. —

Сын мой, скорей на затылке закрой этот зев,

Пусть остаётся Метида в божественном лоне!» —

Молвил властитель, меняя на радость свой гнев.

Бросил кузнец долгий взгляд на малышку в доспехе —

Девочка быстро росла, как волна в ураган,

Юноша напрочь забыл об отцовской прорехе,

В сердце его просыпался любовный вулкан…

83

«Что ты недвижно стоишь, как скала в океане,

Выпустить хочешь всю мудрость Метиды на свет?

Очаровавшись девчушкой, забыл ты о ране?

Быстро захлопни затылок отца… сердцеед!»

Мигом очнулся Гефест от любовного плена,

Спешно он кости сомкнул на затылке отца,

И, глубоко не вникая в секрет феномена,

Бросился юноша вон из покоев дворца…

84

Долго он думал о Ней у привычного горна

И попытался забыться в любимом труде,

Понял он скоро, что чувство рукам непокорно,

И опустился к заливу, к спокойной воде.

Сердце стучало в груди, словно волны о скалы,

Мысли о деве витали в его голове:

«Жаль, не могу сочинять я, как Феб, мадригалы

И бесконечно с любимой парить в синеве…

85

Я, как Гермес, обольстить не сумею девицу

И не смогу ей промолвить красивую речь!

Но для неё изготовлю любую вещицу:

Будь то копьё, самоходное кресло иль меч…»

Сидя на камне, размял он увечную ногу,

Яркая мысль посетила внезапно творца:

«Чтобы прелестницу мне побудить к диалогу,

Буду с подарками к ней посылать я гонца!

86

Думать у моря – для каждого будет полезно —

Светлые мысли витают над лёгкой волной,

Можно ловить и использовать их безвозмездно…» —

Грезил Гефест о девице красы неземной.

Эос вонзила персты в небосвод равнодушный,

А вдохновлённый Гефест шёл, хромая, к себе,

В спину его подгонял ветерок непослушный

И понуждал кузнеца к торопливой ходьбе…

Сватовство к Афине

87

Утром был собран Совет во дворце властелина,

Царь всем представил прекрасную деву с копьём:

«Это – Зевсида, а имя ей будет – Афина,

Коей мы дали свободу с Гефестом вдвоём!»

Гера подпрыгнула в кресле от царского слова:

«Как это чудо свершили без женщины вы?»

«Так получилось во время свиданья ночного —

Сын помогал выйти ей из моей головы!»

88

Гера упала на место, теряя рассудок,

Злоба мгновенно испортила женщины лик:

«Нужно тебе, словно Крону, очистить желудок!» —

Взвизгнула вдруг, перейдя на пронзительный крик.

«Мудрой супруге хватило бы царского жеста,

Чтобы властитель не мог пожелать ей замка!»

«Сын, он о чём?» – посмотрела она на Гефеста.

Царь ей в ответ: «Чтоб смирить злобный пыл языка!»

89

Стали черты у жены неприятны и грубы,

Блеском невиданной злобы сверкнули глаза,

Пальцы дрожали, и сжались красивые губы,

Вскинула голову, как в нападенье гюрза.

Мать не увидел Гефест в это злое мгновенье,

Трепетный взор устремляя на деву небес,

Ясно представил он с нею в ночи вожделенье

И не заметил того, что промолвил Зевес.

90

«И в заключенье, – послышался голос тирана. —

Всех олимпийцев сейчас приглашаю на пир!»

Двери богам распахнула поспешно охрана,

Только у трона остался стоять ювелир.

Вмиг окружили богини девицу Афину,

Только Аргея их круг обошла стороной,

И обратился тогда ювелир к властелину:

«Как я хочу, чтоб Афина мне стала женой!

91

Часто бывал ты охваченным чувством любовным,

Знаешь, что нет для влюблённых досадных преград

Я не хочу показаться тебе многословным,

Как поступить мне, скажи без привычных тирад?»

«Сын мой, тирану знакомы любовь и страданье,

В сердце щемящая боль от потерь и разлук.

Но для подлунного мира важней созиданье,

И пребывать в вечной неге – богам недосуг!

92

Каждая женщина, сын мой – жемчужина в мире,

В коем мужчина быть должен прекрасным ловцом!

Не обязательно нужно играть им на лире,

И обладать, как отец твой, красивым лицом!

Дочерь моя не уступит в красе Афродите,

И замечаю, Гефест, справедлива она.

Каждая дева мечтает о мужней защите,

Думаю, сила твоя для Афины важна…»

93

Царь улыбнулся, прочтя кузнецу наставленье,

Замер на миг, будто мысль посетила его,

Речью короткой тиран завершил вразумленье:

«Счастлива младость, пока не узнает всего!

Можно жениться, чтоб не было лишних конфузий,

Счастья получишь ты гору превыше небес!

Свадьба порой избавляет от многих иллюзий…» —

Хитро в усы усмехнулся великий Зевес…

94

В кузнице стал пропадать ювелир вдохновенный,

Пламенной страстью к прекрасной Афине горя.

И вспоминался ему разговор откровенный,

Не покидала сознанье тирада царя.

Дивные цепи, колье красоты несказанной

Каждое утро прелестнице слал он с гонцом,

Та отправляла назад без улыбки жеманной,

Дар отдавая обратно с холодным лицом.

95

Был ювелир поведеньем Афины расстроен:

«Не поступают красавицы так, как она!

Разве искусный творец лишь отказов достоин?

Кажется, в деле любовном мне смелость нужна!

Сам отнесу ей… – сказал повелитель вулканов. —

Только что именно нужно? Всё сделал бы я!

Есть самоцветы и золота девять курганов…

Знаю, что ей не хватает! Большого копья!»

96

Выковал за ночь изделье из прочного сплава

И «нарядил» в золотую «одежду» копьё,

Вмиг закалили его хладный ветер и лава,

А украшало оружие бронзы литьё.

С лёгкостью им пробивались гранитные стены,

И не ломалось оно под напором быков,

Это копьё стало чудом для всей Ойкумены —

Было оно пострашнее звериных клыков!

97

Полюбовавшись копьём, вдруг подумал кователь:

«Для несравненной сестры не хватает щита,

Что не имеет ни Вестник, ни Феб-воспеватель…

Будет такой! Поразит всех его красота!»

Вновь окунулся Гефест-Огневластец в работу,

Горны его запылали хвостами комет,

Бог позабыл про еду, сладкий сон и дремоту —

Долгие дни наблюдал он лишь пламени свет.

98

В кузнице юноши всюду лежали пластины:

Прочные сплавы, латунь и куски серебра.

Щит многослойный ковался для милой Афины,

Чтоб закрывал он её от лица до бедра:

Вырезал бог на фасаде прекрасные сцены:

Грифы в полёте и совы на ветках дерев,

В дикой пустыне – газели, а рядом – гиены,

Возле огромной пещеры – скучающий лев.

99

Впадину с ручкой исполнил кователь зеркальной,

Чтобы Афина могла зрить свою красоту.

Залюбовался работой своей уникальной:

«Может быть, с ней воплощу я о свадьбе мечту?»

Вышел довольный Гефест из горячей пещеры,

Полною грудью вдохнул, глядя вниз с высоты,

Сильно устал он от жара и запаха серы,

Заулыбался, увидев на склоне цветы.

100

В кузницу он устремился, привычно хромая:

«Буду недолго с подарком таким одинок!

К сердцу любимой богини дорога прямая —

Это из редких каменьев и злата венок!»

Сплёл он основу венка из богатых металлов

И применил изумруд, чтоб создать в нём листки,

А из рубинов и белых подземных кристаллов

Сделал средь листьев зелёных «живые» цветки.

101

Робкие мирты сверкали, как пики Кавказа,

Алые розы пылали любовным огнём,

Блеском росы стала мелкая россыпь алмаза.

Горд был кузнец, и любовь снова вспыхнула в нём.

«Это – не сладкие, долгие речи Гермеса,

Коими он соблазняет невинных дриад,

Не красота Аполлона иль пылкость Ареса —

Скажет всё деве венок мой без лишних тирад!»

102

Долго смотрел Огневластец на труд вдохновенный:

«Трудно представить её без щита и копья!

На голове засверкает венок несравненный,

С ним – на войну… но подумал нелепости я…

Нужен ей шлем, чтоб сверкал ярче солнца в зените,

С гребнем из конских красивых и сильных волос!

Чтобы защита была и челу, и ланите,

А не веночек, сплетённый из мирта и роз!

103

Шлем я Афине скую, и не будет такого

Ни у Ареса, ни даже у Зевса-отца!

Может, тогда я услышу желанное слово

Иль поцелуем коснусь дорогого лица?»

Юноша сам удивился, подумав так здраво.

Вновь под дворцом олимпийским гремел камнепад,

Снова калились поковки из прочного сплава —

Был на фантазии в деле умелец богат…

104

Образ красавицы часто являлся пред взором,

И потому созидатель не ведал проблем —

Дивный талант засиял в гребешке златопёром,

Что украшал для Афины сработанный шлем.

Быстро настроился пылкий юнец на свиданье,

Не покидала высокая страсть кузнеца,

Вспомнив мгновенно и ясно отца назиданье,

Двинулся юноша смело в покои дворца.

105

С гордостью нёс он копьё золотое в деснице,

В левой руке – остальные дары на щите.

С нежной улыбкой явился умелец к девице,

Вновь поражаясь её неземной красоте.

«Дева Афина, я – мастер ремёсел различных

И научился владеть грозной силой огня,

Но избегаю речей громогласных, публичных,

За неуменье глаголить прости ты меня!

106

Ты вдохновила творца на созданье изделий,

Что самолично вручаю с волненьем тебе!

Не принимала ты посланных мной ожерелий,

Но снизойди же к моей безыскусной мольбе!

Ты разожгла в сердце юноши пылкие страсти,

В лоне вулкана не зрил я такого огня,

Я над тобою желаю супружеской власти,

Знай, что согласьем на брак осчастливишь меня!»

107

Вспыхнула дева, покрылись румянцем ланиты,

И отвернулась Афина, вздохнув тяжело:

«Женщины, мастер – не камни, металлы, граниты —

Не вызывает ответную страсть ремесло!

Я родилась и жила много дней в Громовержце,

Страстью кипучей мужчины, поверь мне, сыта!

Стало мне ближе правителя властное сердце,

Не для супружеской жизни моя красота!

108

Брат наш Арес слишком любит кровавые войны,

Для справедливости битв я на свет рождена.

Стану следить, чтоб победа давалась достойным,

И потому оставаться я девой должна!

Слышать отказ от меня, вижу, юноша, больно,

Ты без жены не останешься, добрый Гефест!

Я принесённым оружием очень довольна

И укажу на других, подходящих невест».

109

Замерло сердце в широкой груди ювелира,

Душу его омрачил сватовства диалог,

Мигом погасло пред ним всё сияние мира,

На пол упал изготовленный к свадьбе венок…

Дары кузнеца

110

Славный Гефест с головой окунулся в работу,

Горечь свою не топил он в потоках вина:

«Выжжет мой горн из души вожделения квоту,

Выгорит опыт печальный до самого дна!

И воспылаю я заново чувством прелестным,

Не пожалеют вулканы для счастья огня!

Жаль, не владею, как брат, я талантом словесным,

Но понимаю, риторика – лишь головня!

111

Больно любить, и познать безответности холод

Но неудачей я буду, как сплав, закалён!

Только наивность из сердца не «выбьет» мой молот —

Знаю, что снова я буду безмерно влюблён!»

Как-то устал от работы кузнец молчаливый

И на закате спустился к заливу с горы.

С моря прохладу гнал к берегу ветер игривый,

Дивную сушу спасая от сильной жары.

112

Чёрные зубья увидел кузнец над волнами,

Вмиг превратился залив меж горами в затон,

Только внезапно вскипела вода бурунами,

Вышел неспешно из волн бог морей Посейдон:

«Видел недавно копьё у Зевсиды Афины —

Великолепный подарок устроил ты ей!

А над трезубцем моим уж смеются дельфины:

Не подобает такой властелину морей!

113

Дева копьём пробивает гранитные скалы,

Людям даруя в высоких горах родники!

Чтоб усмирять на морях ураганы и шквалы,

Нужен могучий трезубец для царской руки!»

Юноша выполнил просьбу владыки морского,

И получил золочёный трезубец Кронид.

Вскоре Гефест слушал просьбу от дяди другого —

К сыну Зевеса явился суровый Аид…

114

«С просьбой к тебе заглянул, – молвил царь подземелья. —

Я, как и ты, не люблю ни веселье, ни свет.

Мне не нужны из блестящих камней ожерелья —

Я очень скромен в желаньях, и спутницы нет.

Мне посчастливилось видеть доспехи Афины,

Дева прекрасна без всяких цветных диадем!

Очаровали щита расписные картины,

И восхитил превосходно исполненный шлем!

115

Можешь ли дядю порадовать шлемом магичным,

Пусть не сверкающим, словно лучистый алмаз?

Но будет он от других атрибутов отличным

Тем, что укроет владельца от вражеских глаз…»

В думу кузнец углубился, замедлив с ответом:

«Не понимаю, зачем нужен дяде такой!

Он не воюет ни с Кроном сейчас, ни с Япетом,

Не нарушает никто во владеньях покой!

116

Он на Олимпе бывает достаточно редко,

Не принимает участья в весёлых пирах.

Кто-то, я слышал, сказал про него очень метко:

«На окружающих всех навевает он страх!»

Бог очень молод, красив, неулыбчив и строен,

Очи Аида темны, словно сажа в печи,

Глядя на руки, не скажешь, что доблестный воин,

Не интересны ему ни щиты, ни мечи…»

117

«Просьба моя, Огневластец, скажи, выполнима?»

«Да, но ответь, чем так важен магический шлем?»

«Я возжелал по земле побродить, друг, незримо,

Не создавая живущим на свете проблем!»

«Понял, могучий Аид, я тебя с полуслова!

Будешь ты скоро незримым бродить по земле!

Дам обязательно знать, как всё будет готово —

Молотом я постучу по огромной скале!»

118

Выполнил просьбу Аида потомок Зевеса,

Скрылся из виду Незримый в самой мастерской…

Следом за ним принял юноша брата Ареса,

Тот по плечу ювелира похлопал рукой:

«Не обижайся, Гефест, на меня, мы же – братья!

С толку меня сбил, поверь, твой неряшливый вид.

Будем дружны мы с тобой после рукопожатья,

Не затаи на душе, Огневластец, обид!»

119

«Что ты хотел получить от меня, забияка?

Я, как ты понял давно, не пугливый муфлон!

Ты не ошибся пещерой, как прежде, вояка?

Мне неприятны твои снисхожденье и тон!»

«Я – бог войны!» – «Не войны, братец мой, а раздоров!

Кровь проливать – это подвиг, увы, небольшой!

Ты в мастерской кузнеца укроти быстро норов,

Здесь диалоги ведутся с открытой душой!

120

Знаю, что нужно тебе, вдохновитель сраженья,

Будешь гордиться оружием скоро, Арес!

К брату не стану испытывать я отторженья,

Но не хочу проявлять и большой интерес…»

Вскоре Арес появился в сверкающих латах,

Хвастался долго оружием он во дворце,

Дивный доспех осмотрели с восторгом в палатах

И отозвались с большой похвалой о творце.

121

Ловкий Гермес появился в пещере нежданно:

«Редко я вижу тебя, брат, в покоях дворца!»

«А появленье здесь Вестника разве не странно,

Или ко мне ты пришёл по веленью отца?»

«С личною просьбой пришёл, Огневластец ретивый…»

Хмыкнул Гефест: «Видно, хочешь быть мысли быстрей?»

«Но почему, ювелир, ты со мной неучтивый,

Или считаешь себя ты превыше царей?»

122

«Ты иногда опускайся на землю, посланник,

И на людей устреми острый взор мудреца —

Ясно узришь то, что царь, как небесный избранник,

Вовсе не выше портного, ткача, кузнеца!

Часто руками владеть не умеет правитель,

Слуги покорные делают всё для него,

Он – не творец, а роскошной еды потребитель,

Кто не оставит в веках от себя ничего!

123

Разве не ты помогаешь купцам стать богаче,

Им уделяя вниманье во множестве стран?

Косвенно ты угнетаешь творцов, а иначе

Был бы дороже богатства от Феба пеан!

Я не услышу, уверен, здесь просьб Аполлона,

Чтоб изготовил сандалии или «чепец»!

Он, как известно, не терпит вещизма полона,

А потому что наш брат светлокудрый – творец!»

124

«Не виноват я, Гефест, что такой я с рожденья —

Нравятся мне, если честно, интриги, обман!

И понимаю прекрасно твои рассужденья,

Что золотая казна не ценней, чем пеан!

Не попрошу я изделий из чистого злата,

Для кадуцея[1] достаточен блеск серебра.

Сделай, пожалуйста, этот подарок для брата!

Знай, что Гермес никогда не забудет добра!»

125

«Можешь идти и спокойно взирать на товары,

Будешь летать ты по миру быстрее гусей!»

Выковал юноша Вестнику крыльев три пары

И серебристо-сияющий жезл-кадуцей…

Вышел на берег залива кователь усталый,

Сел на огромный валун у прохладной воды,

И с удивленьем смотрел на закат ярко-алый,

На небосклоне узрев волокуши следы.

126

«За день работы измучились мощные кони,

Гелиос вынужден был погонять их кнутом.

Кто у кого оказался навеки в полоне?

Кажется мне, это тот, что в венце золотом!

Надо ему облегчить управленье конями,

Чтоб не терзали копытами те небосвод,

И не пугал окровавленный след за санями,

Сделаю лёгким для солнца закат и восход!»

127

«Как это сделать надёжно, пока неизвестно,

Но голова не напрасно мне Зевсом дана!

Быть волокуша на небе должна легковесна» —

Стал размышлять ювелир, резко встав с валуна.

Камень огромный немного скатился по склону,

Грохот его вмиг привлёк острый взор кузнеца:

«Если он сам может двигаться сверху к затону,

Значит, опора саней будет в форме кольца!»

128

В эту работу кузнец окунулся, как в воду —

Сосредоточился он на большом колесе:

«С лёгкостью Гелий покатится по небосводу,

Чтоб показаться планете в слепящей красе!

Кажется мне, одного колеса маловато —

Станет дорожка титана по небу крива!

Сделаю всё я из прочного сплава и злата,

И обязательно – ось, и колёс будет два!»

129

Вскоре и осень сменилась зимою бесснежной,

Гелий своей волокушей черкал небосвод…

Но совершенно нежданно на кромке прибрежной

Что-то затеял кователь, оставив свой грот.

Жизнь в олимпийском дворце потекла в ожиданье:

Что собирается строить там вольный кузнец?

Кузницу, дивный корабль иль прекрасное зданье?

Выведать это не смог и Зевеса гонец!

130

Часто на брег выходили морские девицы,

Нимфы лесные являлись и вместе, и врозь…

Собраны были златые ободья и спицы,

Кресло большое, оглобля и крепкая ось.

Первым с Олимпа примчался посланник тирана:

«Ты для кого изготовил повозку, кузнец?»

«Грустно смотреть мне на тяжкие сани титана,

Коий над миром несёт светозарный венец!»

131

Важно посланник богов обошёл колесницу:

«Гелиос будет в повозке красив и богат!»

Ловкий Гермес с хитрецою вдруг сузил зеницу:

«Хочешь, Гефест, переправлю её на закат?

Мне не составит большого труда – я с крылами,

Да и повозка твоя для посланца – не вес!

Надо заняться тебе, брат, другими делами —

Ждёт кузнеца с нетерпеньем могучий Зевес…»

Договор…

132

Стал ювелир подниматься неспешно на гору:

«Завтра увижу на небе ретивых коней!

Быть колесница должна Светозарному впору —

Очень удобно титану сидеть будет в ней…

Нужным сейчас становлюсь для всего пантеона:

Бусы, цепочки, мечи и отделка дворца…

Но ничего Феб не просит для муз Геликона —

Злато, увы, мало значит для бога-творца…»

133

Вспомнил с улыбкой Диониса добрый кователь:

«Бродит с менадами где-то мой брат-весельчак…

Нравится мне винограда и вин созидатель,

Жаль, что не манит гуляку семейный очаг…»

Так размышляя, поднялся Гефест на вершину,

И, не скрывая изъян, похромал по дворцу,

В зал он вошёл и направил свой путь к властелину,

Видя, как быстрый Гермес что-то шепчет отцу.

134

«Вот и творец колесницы пожаловал в гости!

Долго хвалил за работу тебя ловкий брат!

Вижу, что копоть на лике подобна коросте,

Значит, живёшь, ювелир, без любви и отрад?

Или не холят любимца теперь нереиды,

Иль без Афины прекрасной немил белый свет?

Понял уже, что не любят жениться Зевсиды,

Только призвал я тебя не для праздных бесед!

135

Видел работы твои я, создатель творений!

Великолепны они, я хвалю, ювелир!

В каждой вещице полно новизны, изощрений,

Но красота не спасёт от чудовища мир!

В Этну[2] направь, Огневластец, усталые стопы,

Новые молнии надо сковать для меня!

А помогать на Сицилии[3] будут киклопы —

Пусть согреваются там у живого огня!»

136

«Краткого отдыха нет молодому таланту! —

Молвил с улыбкой царю простодушный Гефест. —

Ныне – с киклопами в Этну, а завтра – к Атланту,

Времени нет для отбора прекрасных невест…»

Зевс усмехнулся, погладив ладонью бородку:

«Эта задача проста, мой наивный кузнец!

Если ты молнии быстро скуёшь мне в охотку,

То я невесту тебе приведу во дворец!»

137

«Даже не знаю, отец, что сказать мне на это…

Разве опять разболелась твоя голова?»

«Иронизируешь, сын мой, не хуже поэта —

Как ювелир, ты изящно сплетаешь слова!

Мы пошутили и хватит! Не сыпь соль на рану!

Молнии жду от тебя, как пустыня – дождей!

Вестник, киклопов отправь поскорее к вулкану,

Чтоб отличиться сумел предо мной чудодей!»

138

Зная, что могут возникнуть бои средь титанов

Молнии острые сделал кователь отцу —

В каждой из них он собрал мощь десятка вулканов —

Стрелы могли превратить даже скалы в пыльцу.

И, покидая вулкана любимого склоны,

Выковал много златых и серебряных стрел —

Кои подарит божественным детям Латоны,

Зная, что каждый из них и разумен, и смел.

139

Зевс размышлял в тишине, находясь на престоле:

«Шлем-невидимку себе возжелал брат Аид,

А Посейдон наживёт от трезубца мозоли,

Если начнёт разбивать им крепчайший гранит…

Мне же Гефест изготовит подарок гремучий —

Изобретателен сын мой, нет в мире таких!

Жаль, что в любовных делах он жених невезучий —

Очень доверчив и честен, незлобен и тих…

140

Кто же способен его оценить по заслугам?

Будет Гефеста любить хоть одна из богинь?» —

Мысленно Зевс пробежался по бывшим подругам,

Глядя с престола златого в небесную синь.

Он вспоминал о красавицах этих с оглядкой,

Помня, они безвозмездно любили царя,

И не нашёл ни одной он на золото падкой,

Только потратил всё время на поиски зря:

141

«Дева такая нужна, что охоча до злата,

Та, чьи глаза загораются блеском камней!

Ей посулить бы, что будет безмерно богата,

И оженить станет сына несложно на ней!»

В зал повелителя тихо вошёл Быстроногий,

Видел, что царь напряжённо взирает в окно —

Лик у тирана был мрачный, холодный и строгий —

Зевса в раздумьях Посланник не видел давно.

142

«Сын озадачил меня жениховским желаньем…» —

Вымолвил Зевс, отводя острый взгляд от окна.

Вестника видя, спросил он: «Пришёл за посланьем?

Нет таковых, но Гефесту потребна жена!»

«Эка печаль, для Гефеста жена молодая! —

Быстро воскликнул в ответ властелину Гермес. —

Знаю, кто бросится замуж, от счастья рыдая,

Кто проявляет к блестящим камням интерес!»

143

Зевс улыбнулся: «О ком ты, секретов хранитель?

Алчность с любовью смешались в девице одной?»

«Страстно любить можно мужа богатства, властитель,

И для супруга быть доброй хорошей женой!»

«Кто? Не томи властелина!» – Зевес сдвинул брови.

«Это богиня любви Афродита, отец!»

«Да это так, жить не может она без любови —

Будет прекрасный союз двух горячих сердец!

144

Где же Гефест и оружие новое, Вестник?»

«Я полагаю, за дверью стоит наш жених!»

«Так приглашай же скорей!» – «Заходи, брат кудесник!»

«Молнии есть при тебе?» – «Ну, а как же без них?»

«Я бы хотел, ювелир, провести испытанье!»

«Молнию брось на утёс, и сгорит он дотла!»

Сделал так Зевс, и исчезло горы очертанье,

Вздрогнул от взрыва Олимп, и пропала скала!

145

«Это не стрелы богини лесов Артемиды!

Я откровенно скажу, ювелир, поражён!

Знай, быть тебе женихом белопенной Киприды,

Станешь супругом для самой красивой из жён!»

С радостью Вестник услышал отца предложенье:

«Волен от связей я с этой гетерой теперь!

Больше не будет с Кипридой любви продолженья!»

И незаметно Гермес удалился за дверь.

146

«Зевс, ты не шутишь? – спросил возбуждённый наследник.

Но Уранида… она – эталон красоты!»

«Нет, не шучу, ювелир! Я – надёжный посредник.

Знай, ты достоин за труд исполненья мечты!»

Интрига Зевса…

147

С думами шёл Огневластец на берег залива,

Где вдохновенье навеивал воздух морской.

Лёгкие волны шептались с камнями игриво

И помогали творцу расставаться с тоской.

Стали Гефесту привычными эти прогулки

И размышленья его до прихода зари —

Не «беспокоили» бусы, браслеты, шкатулки,

Юные смертные девы, в челнах – рыбари.

148

«Ах, неужели Зевес сдержит данное слово?

Невероятно, но в мире немало чудес!

Жаль, для семьи у меня нет надёжного крова —

Нужен роскошный покой для жены позарез!

Сделаю позже колье и цепочки златые,

Надо жене возвести несравненный дворец!

Пышною свадьбой закончатся дни холостые,

Если не шутит со мной венценосный отец!»

149

Вырубил нишу в Олимпе кузнец вдохновенный,

Мрамор паросский украсил и стены, и пол,

Сферой хрустальной накрыл он дворец многостенный,

Светом сапфира сиял изумительный холл.

Ночью мерцали, как звёзды, светильники в сфере,

Ярко пылали огнём голубым очаги,

Сами могли открываться бесшумные двери,

Если в покое вдруг слышались чьи-то шаги.

150

Сделал умелый кузнец золотыми руками

Крепкое ложе из пуха и гибких лиан,

Стены в покоях жены расписал голубками,

Установил родниковый поющий фонтан.

Вытесал чашу большую в массиве гранита,

Что наполнялась в приливы водою морской —

Знал, что невеста, богиня любви Афродита,

Миру явилась из пены на влаге такой.

151

Создал кузнец семь прислужниц из меди и злата,

Напоминающих видом прекрасных девиц.

Волосы были у статуй чернее агата,

И обладали служанки походкой юниц.

Всё было к свадьбе богатой в чертоге готово,

Ждал с нетерпеньем кузнец приглашенья царя…

Видели часто творца и залив, и дуброва —

К ним приходил он, волнуясь, ни свет, ни заря.

152

Для украшений искал Огневластец идеи

В формах красивых зверей и загадочных птиц,

Много сюжетов дарили изящные змеи,

Черпал для творчества краски из ярких зарниц.

Пояс волшебный был создан в труде вдохновенном:

Он излучал свет луны и страстей аромат!

И становился мужчина для женщины пленным —

Силу любви увеличивал пояс стократ…

153

«Станет супруга моя всех прекрасней на свете,

Будет вниманье Олимпа приковано к ней!

Гелиос сам отразится в серьгах и в браслете,

Не пожалею жене драгоценных камней!

Как не горит изумруд без чудесной оправы,

Так и любовь без подарков таких холодна!

В жизнь воплощу я идеи, что дали дубравы,

Неповторимою будет на свадьбе жена!»

154

Сделал Гефест ожерелье в подарок невесте,

Перстни для пальчиков нежных, для каждого – свой!

Их создавал он не ради обманчивой лести,

Знал, что прославлены будут изделья молвой…

Для Ураниды сковал ювелир диадему,

Взяв, как наглядный пример, колокольчик лесной.

Эта «корона» была, как соперница шлему,

Что создавал он для той, что не стала женой…

155

Гордо расхаживал славный Гефест по балкону —

Видел с него он двуглавый Парнас и залив,

Зрил, как спешил вдалеке Аполлон к Геликону,

Звонкопоющую лиру с собой прихватив.

«Музы! – промолвил кузнец, посмотрев на вершину. —

Смогут порадовать песнями знатных гостей!

Мне любопытно увидеть их мать, Мнемосину,

Не устоявшую против отцовских страстей!»

156

А в это время Зевес на Олимпе высоком

Мыслил о том, как к богине свершить сватовство,

Зал обводил он лазурным задумчивым оком,

В голову царскую только не шло ничего…

«Что-то задумал великий тиран Ойкумены!» —

Весело молвил Гермес, обращаясь к царю.

«Ночь всю не сплю из-за сына – свидетели стены,

Мысли нейдут, как рыбёшка порой к рыбарю!

157

Я обещал кузнецу Афродиту в супруги,

Только она о желанье – ни духом, ни сном!

Предполагал я подумать о ней на досуге.

Мыслить теперь не могу ни о чём остальном!»

«Зевс, не печалься об этом, дождись лишь рассвета —

Будет она пред тобой в окружении птиц!

Ты попроси у самой Златовласой совета:

Как выбрать сыну невесту из лучших юниц?»

158

Царь в размышленьях погладил ладонью бородку,

От удивленья открылся божественный рот:

«Сесть пожелает завистница в мужнину лодку,

Так и случится в судьбе жениха поворот!

Жду, быстроногий посланец, к полудню Киприду,

Много о тайнах любви мне расскажет она!»

И оживился тиран, поясняя Зевсиду:

«У кузнеца будет лучшая в мире жена!»

159

С лёгкостью Гелий достиг в колеснице зенита,

К этому времени ждал титаниду тиран.

Дверь распахнул Быстроногий, вошла Афродита,

Знак, чтоб оставил вдвоём их, Гермесу был дан…

Зевс предложил побеседовать им на балконе,

Чтоб можно было взирать на прекрасный дворец:

«Нужен совет твой! – промолвил он в лёгком поклоне. —

Первенец хочет надеть на невесту венец!»

160

«Кто эта дева, скажи, властелин, по секрету?»

«Не торопись задавать мне, Киприда, вопрос!

Много достойных красавиц гуляет по свету,

Нужен лишь лучший бутон нам из множества роз!

Первенец мой, Афродита, строитель отменный,

Изобретатель, кузнец, металлург, ювелир!

Видишь, стоит перед нами дворец белостенный?

Зданием этим Гефест поражает весь мир!

161

Выбор невесты большой: нереиды, дриады,

Больше трёх тысяч наяд по протокам речным!

Всех претенденток не смогут вместить анфилады,

Я же хочу, чтобы взор обратил он к иным…

Знаю, тебе в понимании чувства нет равных,

Ты виртуозно владеешь своей красотой,

Так помоги не посватать прелестниц злонравных,

Наш ювелир хоть и мастер, но очень простой!»

162

Вспыхнули нежным румянцем у девы ланиты,

Очи скользнули по сфере на склоне горы,

Стёрлась улыбка с коралловых уст Афродиты,

Не замечала красавица царской игры:

«В мире подлунном прелестниц достаточно много,

Есть и такие, что глаз не отвесть от лица!

Можно невесту найти для великого бога,

Но никогда та не станет достойной дворца!»

163

Молвил Зевес: «Если выбрана будет дриада

Или наяда, иль нимфа солёных морей,

Значит, к простому родству мне готовиться надо —

Будет властителю сватом Скамандр иль Нерей…

Нимфа, которая станет Гефесту женою,

Вмиг пожелает собою затмить белый свет —

Девы в его украшеньях прелестнее вдвое,

И на Олимпе увидят, что равных ей нет!»

164

«Ты для чего пригласил, повелитель жестокий,

Чтоб у меня вызвать зависть, любитель ночей?

Есть на примете невеста, тиран синеокий,

Только она не приемлет коварных речей!»

Не ожидал повелитель такого ответа

И устремил на неё проницательный взор:

«Кто же она, Афродита, и что за примета?»

«Выдержит только одна этот жёсткий отбор!»

165

«Всё я поведал о сыне своём, Афродита,

И о богатстве его рассказал, не тая.

Но почему ты сейчас оказалась сердита?»

«В жёны умельцу Гефесту гожусь только я!»

Зевс удивился: «Богиня, сама ты согласна

Первенцу стать и невестой, и верной женой?»

«Да, властелин, я пришла во дворец не напрасно,

Жить будет весело сыну тирана со мной!»

Женитьба

166

Вновь уделил Огневластец вниманье Парнасу —

Лёгкой походкой шагал по горе Аполлон.

Глядя на брата, Гефест перешёл на террасу

И посмотрел незаметно на царский балкон.

Наполовину скрывала царя балюстрада,

Он улыбался кому-то, как юный жених,

И огорчился Гефест: «Ах, какая досада,

Что не могу находиться я там, возле них!

167

Чем интересен Зевесу такой собеседник,

Что засверкали глаза у царя, как сапфир?

Он соблазняет кого-то? – подумал наследник. —

Развеселился отец, как нетрезвый сатир…»

Стал ювелир наблюдать за отцовским балконом,

Как за поковкою в горне своей мастерской.

Вдруг властелин громко крикнул густым баритоном

И помахал ювелиру призывно рукой.

168

В гору пошёл Огневластец, привычно хромая,

Доброе сердце забилось, как голубь в силке —

Рядом с отцом находилась, советам внимая,

Та, что доныне была от юнца вдалеке…

«Сын мой, возьмёшь ли ты эту невесту в супруги?

Дева юна, и соперниц ей в прелести нет,

Даже свирепые звери богине – лишь слуги!

Мастер, подумай и дай нам разумный ответ!»

169

Замер внезапно пред Зевсом кузнец изумлённый

И не сумел отвести от красавицы глаз:

Сразу забыл, что в Афину был сильно влюблённый,

Эта девица прелестна без всяких прикрас!

Видел он пышные локоны, словно из злата,

Яркий румянец лилейных и нежных ланит,

Губы её пламенели багрянцем заката,

И к поцелуям влекли, как незримый магнит…

170

Зевс удивлённо окликнул застывшего сына:

«Молви решенье своё, укротитель огня!

Что же ты сжался, как в кресле царицы пружина,

Или охваченный чувством не слышишь меня?»

Но очарованный той, что была так прекрасна,

Добрый кузнец сделал к деве решительный шаг:

«Ты за меня выйти замуж, Киприда, согласна?

Есть ли желанье создать наш семейный очаг?»

171

Сильную руку он подал прекрасной богине,

Нежные пальцы вложила девица в ладонь,

Не было места в душе ювелира кручине —

Вспыхнул неистово яркий любовный огонь!

Зевс оживлённо и громко воскликнул: «Эвоэ!

Сам совершу над влюблёнными брачный обряд!

Боги, согласны супругами стать эти двое,

Пусть же союз молодых будет крепок и свят!»

172

С гордостью юный кузнец ввёл невесту в обитель,

Где не могла потеряться жены красота!

Только не знал он, что злато – большой искуситель,

Роскошь и слава для многих прелестниц – мечта…

Свадебный зал во дворце был украшен богато:

Стены сокрылись от многих цветочных венков.

Ярко сверкали повсюду каменья и злато,

Только роскошней всего оказался альков…

173

Были на празднество призваны боги Эллады,

Первую свадьбу увидел божественный мир!

Гости Гефеста заполнили все анфилады

И наблюдали, как звёзды взлетали в Эфир.

На небосклоне хрустальном возникли букеты,

Что составлялись из дивных, огромных цветов —

Это кузнец сконструировал чудо-ракеты,

Так выражая к прекрасной невесте любовь…

174

Туши оленей прислала на пир Артемида,

Добрый Дионис привёз много амфор вина,

Рыбу живую доставила нимфа Фетида,

Тётя Гефеста, Деметра – для хлеба зерна.

Все угощенья изысканны были по вкусу,

Приготовление блюд – кулинаров труды!

Сложно богам не подвергнуться было искусу

И не отведать красивой и новой еды…

175

Съехались гости к Гефесту со всей Ойкумены:

Боги и нимфы, сатиры и друг Прометей,

Без приглашенья слетелись к Олимпу сирены,

Даже киклопы на свадьбу пришли без затей.

Буйный красавец Арес оказался не к месту —

Возле невесты крутился, как в роще Борей.

Наглость его не понравилась явно Гефесту:

«Разве ему не хватает земных дочерей?»

176

Юные музы оставили пик Геликона

И появились в богатых покоях дворца,

Боги сполна оценили талант Аполлона —

Радостно слушая первого в мире певца.

После того, как отведали гости нектара,

И от копчёного мяса рассеялся дым,

Звучно в руках Аполлона запела кифара,

Эпиталамий исполнил певец молодым:

Эпиталамий

177

Мир великих богов, гор и белых снегов

Оказался сегодня в сияющем свадебном свете —

Сын Зевеса, кузнец, надевает венец

Ослепительной деве, подобной летящей комете.

Их любовь на виду, словно розы в саду,

В необычных и светлых покоях творца-ювелира,

Здесь под трель соловья создаётся семья,

И свидетели этого – знатные гости и лира.

Пусть под сферой дворца бьются дружно сердца

Пребывающих в счастье и радости юных супругов!

Чтоб по блеску очей и порывам речей

Было видно, что нет у влюблённых невзгод и недугов!

Будет пара пьяна и без кубка вина —

Страсть горячих сердец опьяняет надолго влюблённых.

Нет для счастья преград, Ойкумена, как сад,

Пусть продлится полёт для двоих, красотой и умом окрылённых…

178

С завистью гости смотрели на лик Афродиты —

Счастье союза светилось на нежном лице!

Юного Феба с кифарой сменили Хариты,

Танцы украсили пир в необычном дворце.

Дочери Зевса и нимфы морской Эвриномы

В танце поплыли, достойно богов веселя,

Гости на свадьбе достигли желанной истомы,

Музыке вторил мерцанием свод хрусталя.

179

В танцах присутствовал дух возбуждённо-бунтарский,

Звонко звенел от ударов ступней лазурит,

Сидя, взирал на танцующих первенец царский,

Не замечая улыбок одной из Харит.

Глаз не сводила с кователя нимфа Аглая,

Видно, что ей приглянулся могучий жених,

Любящий взгляд он поймал, сам того не желая,

Скрыть не сумела прелестница мыслей своих…

180

Свадьбе любой наступает свой срок завершенья,

Уединеньем влюблённых закончился пир,

Сам Громовержец гостям объявил с возвышенья:

«Мужем великой богини стал сын-ювелир!»

Супружеская измена

181

Тяжкое счастье свалилось на плечи Гефеста:

В творчестве главными стали капризы жены:

«Помни, любимый, теперь я не просто невеста —

Сразу желанья мои исполняться должны!

Видела я на царице колье и каменья!

Разве супруги любимой Аргея ценней?

Или должна из-за матери спрятаться в тень я,

Но материнского чувства не вижу я в ней!»

182

«Знай, я люблю венценосную мать, дорогая!

Я не виновен, что ты рождена лишь волной —

Ты по природе своей – совершенно другая,

Но для меня остаёшься любимой женой!»

Вспыхнула сразу от строгих словес Афродита:

«Я ль не достойна быть лучше царицы богов?

Дочерь Урана, как Гея-Земля, родовита,

Хоть и явилась из пены белее снегов!»

183

«Что бы хотела иметь ты, мой пламень сердечный?

Только скажи – я отправлюсь в ближайший вулкан!»

«Всё, что ты сделал богиням, мой мастер кузнечный,

То, что не видел никто на просторах Балкан!»

«Трудно мне спорить с тобою, и нужно ли, право!

Вскоре получишь подарки на зависть другим!»

Спор ювелир прекратил, рассудив очень здраво:

«Вижу наклонность супруги к вещам дорогим!»

184

В кузнице муж опустился на дифрос устало,

Взгляд отрешённый направил на свет очага:

«Сделал подарков для милой Киприды немало,

Из-за капризов жены я – не муж, а слуга…

Ну, а с другой стороны, красота – это сила,

Что заставляет мужчину взлетать до небес!

Только любовь может статься не слаще кизила,

Если посмотрит жена на таких, как Арес!»

185

Долго смотрел ювелир на огонь негасимый:

«Что изготовить для милой? Тяжёлый вопрос!

Золото, знаю, металл для супруги любимый,

Может быть, сделать ей гребень для дивных волос?»

Эта идея понравилась юному мужу,

Мысль о новинке застряла в его голове,

Не выходил трое суток кователь наружу —

Соревновался с собою кузнец в мастерстве!

186

Гребень сиял, как морская волна с переливом,

Предусмотрел ювелир в нём волос подогрев,

Вспыхнула скромная гордость в творце молчаливом —

Прежде не видел похожего гребня у дев!

Вскоре услышали боги весёлое пенье —

Это кузнец возвращался к любимой жене.

Мужа встречала Киприда в благом настроенье:

«Что, интересно, сегодня подаришь ты мне?

187

Я без тебя так скучала, кузнец мой любимый,

Что согласилась идти на божественный пир!

Вижу, кователь, не дремлет твой дар негасимый,

Дивным подарком порадовать смог, ювелир!

Но на пиру у отца твоего, Громовержца,

Я увидала браслеты на женских ногах,

Вспыхнула зависть, супруг мой, и ёкнуло сердце,

Сделай их мне, но с камнями, как в дивных серьгах!»

188

«Будут, супруга, тебе из рубинов браслеты,

Знаю, они не испортят твою красоту!

Станут сверкать на ногах, как на свадьбе ракеты,

И разрывать ярким блеском ночей темноту!»

Дюжину дней бог потратил на эту работу,

Только была на капризы Киприда сильна,

Вновь Огневластец направился к жаркому гроту:

«Ах, до чего ж неуёмна в заказах жена!

189

Как надоели пиры, громкий смех, возлиянья

И разговоры любимой жены ни о чём!

Боги и музы танцуют, а я – «изваянье»,

Лишь на Ареса смотрю исподлобья сычом.

Надо на Этну направить усталые ноги,

Чтоб от пиров отдыхала в работе душа…

Здесь слишком часто являются в кузницу боги,

Перед глазами моими порой мельтеша!»

190

«Я отбываю на остров далёкий, супруга —

Здесь отвлекают богини меня без конца!

И вдохновенье в работе даётся мне туго…» —

Слушала молча Киприда слова кузнеца.

Вышел из женских покоев Гефест огорчённый,

Не прикоснувшись устами к любимой жене.

Сразу подумала та: «Муж, трудом увлечённый,

Радость нашёл не в супруге, а в жарком огне!

191

Не понимает он смысла в пирах и в веселье,

И не танцует красавец, как брат Аполлон,

Сам же дарил мне браслеты, колье, ожерелье,

Но красоту украшений не жалует он…

Муж на пирах у Зевеса невесел и скромен —

Не прикоснулся рукою ни разу к жене.

Мысленно он не выходит из каменоломен,

Словно там сердце надёжно скрывает в броне.

192

Не послужил ли Зевес для супруга примером?

Также, любовниц имеет и бог Посейдон…

Предпочитает супруг мой бродить по пещерам,

Будто скрывает от взоров возлюбленных он.

Чем привлекает Гефеста далёкая Этна,

Если киклопы куют ныне молнии в ней?

Ах, обмануть попытался кователь? Но тщетно!

Месть за потерю любви будет страсти сильней!»

193

От подозрений, закравшихся в душу Киприды,

Перед глазами возникло немало картин:

«Вот под водой соблазняют его нереиды,

Вот в раскалённой пещере мой муж не один…

Это Зевес мне подсунул в супруги Гефеста,

Чтоб угодить «ненаглядной» царице своей!

Я перед ними рассыпалась «пылью асбеста» —

Замуж тогда захотелось мне выйти скорей!

194

Сын Громовержца был очень внимательным богом,

И угождал мне во всём он на первых порах,

Это явленье тогда говорило о многом,

Нравилось мне быть с Гефестом на шумных пирах…

Необъяснимое что-то случилось с супругом —

Он перестал потакать всем капризам моим,

В гости со мною не ходит к болтливым подругам,

Думает вечно о ком-то, как волк, нелюдим».

195

Вспомнила Пеннорождённая бога Ареса:

«Очень приятен в общенье со мной весельчак,

С ним никогда и пустыня не будет без леса,

И без огня не останется общий очаг!»

Сказано – сделано, вновь в настроенье Киприда!

Лестью смутила Ареса она на пиру,

Взором поймала его, как малька пеламида,

И оказался тот в ложе её поутру…

196

Эос открыла для солнца златые ворота,

Старт колеснице чудесной был Гелием дан,

Негой закончилась в ложе Киприды охота,

Что и увидел с небес светоносный титан…

Вышел Гефест из вулкана на брег каменистый:

«Выполнен мною заказ неуёмной жены!

Вымотал жар нестерпимый и воздух сернистый,

Мысли мои отчего-то, как тучи мрачны…»

197

Сел на огромный валун ювелир измождённый,

Взгляд устремил на восток, наблюдая рассвет,

Обе ступни опустил он в залив охлаждённый,

Но оказался неспешно лучами согрет.

«Гелиос важное что-то сказать мне намерен —

Бликом своим указал на вершину горы!

Я, как в себе, в колеснице титана уверен,

Вижу, что кони его, как и прежде, быстры!»

198

Мастер поднялся на Этну, привычно хромая,

И прокричал в небеса: «Звал на гору, титан?»

«Брат на постели супругу твою обнимая,

Чистому небу явил обнажённый свой стан!»

Вспыхнул кователь, валун разбивая десницей:

«Значит, Арес-весельчак Афродите нужней?

Как я коварно обманут женой-чаровницей!

Будет другой ей «подарочек» вместо камней!»

199

Вновь ювелир оказался у жаркого горна,

Вспыхнувший гнев по дороге к нему укротив.

И заработали руки Гефеста проворно,

Прочный металл он сковал, ловко в нити скрутив.

Стали смотреть за работой киклопы Зевеса:

Ловко по нити постукивал бог молотком,

Быстро рождалась незримая глазу завеса,

Что улететь норовила из рук с ветерком.

200

И получилась тончайшая сеть для ловитвы —

Прелюбодеев поймать был кователь готов…

Не замышлял он с Аресом-соперником битвы,

Лишь осмеять захотел сладострастных богов.

Спрятал в глубинах души Огневластец обиду,

Волею с сердца убрал он отмщенья камедь

И поспешил во дворец, чтоб увидеть Киприду

В крепких объятьях Ареса и бросить в них сеть.

201

Славный кователь застал Афродиту при сборах —

Вновь собиралась она удивлять пантеон.

«Я, дорогая, принёс «безделушки» в узорах. —

Ей передал украшения новые он. —

Снова на остров вернусь, ты прости, Афродита,

Что не смогу я пойти на божественный пир,

Да и нога от дороги по скалам разбита.

Жди, я с подарком приду!» – ей сказал ювелир.

202

Чтоб сокрушенье унять, вышел к морю кователь:

«Хочется душу излить, мой любимый залив!

У Афродиты теперь есть Арес-воздыхатель,

Предал он братство, супругу мою обольстив.

Должен ли я наказать за поступок сей брата

И продолжать жить с красивой коварной женой?»

«Нет! – отвечала вода, – Сил напрасная трата!»

И окатила Гефеста в знак правды волной.

203

Стал подниматься неспешно кователь по склону,

Сверху послышалась музыка, пел Мусагет.

«Значит, явилась Киприда всему пантеону,

И во дворце у меня соглядатаев нет…»

С замыслом хитрым кузнец устремился в обитель,

Ловко он сеть укрепил на цветной потолок —

Та упадёт, если ляжет в постель искуситель,

И не покинуть тогда любодеям силок!

204

Выполнив дело, спустился кователь в дубраву,

Слышал в лесу: на Олимпе – веселье и гам…

«Думаю, шутка придётся Аресу по нраву,

Будет над чем посмеяться великим богам!»

Заночевал бог в долине на мшистом покрове,

Воздух душистый заполнил поляны и лес.

Но пробудился кузнец при услышанном слове:

«В сети попались Киприда и страстный Арес!»

205

Гелиос Зевсу поведал секрет на рассвете,

Боги Олимпа явились к Гефесту в покой,

И увидали на ложе тончайшие сети,

Их теребил обнажённый воитель рукой.

Краска стыда обагрянила щёки Киприды,

Сжалось прекрасное тело богини в комок,

Громко смеялись над страстной женой нереиды,

Вспомнила Гера на кресле Гефеста замок.

206

Зевс, усмехаясь, взирал на забавную сцену:

«Сын мой Арес оказался без свадьбы женат!

Знатно Гефест их ославил на всю Ойкумену,

Сеть оказалась прочней, чем на судне канат!»

«Хватит смеяться! – воскликнула грозно царица. —

Разве Арес озабочен одной лишь войной?

Вот и попалась в незримую сеть голубица,

Рок предназначил ей стать для Ареса женой!»

207

И чтобы не было ссор и богов отчужденья,

Им заведённый порядок и чтя и любя,

Зевс сократил для Киприды позора мгновенья

Замуж велел взять Аресу её за себя…

Тронула робко десницу Гефеста Аглая:

«Не огорчайся, могучий кователь и бог!

Лучше расстаться, порочность изменницы зная,

Чем прозябать в окруженье предательств и склок!»

208

Скромный Гефест, улыбнувшись, взглянул на Хариту:

«Видно, чужая судьба поиграла со мной…»

Освободил бог Ареса и с ним Афродиту,

И предложил он Аглае стать верной женой.

Огненный дар

209

Вновь оказался кователь на острове диком,

Где он впервые с Дионисом выпил вина,

И где сатиры гонялись за девами с гиком,

Не обращая внимания на вещуна.

Бог не спешил оказаться во чреве вулкана —

Выполнен был Афродиты последний заказ,

И, на брегу наблюдая паренье баклана,

Вдруг за спиною услышал он бархатный бас:

210

«Ах, неужели вернулся кузнец олимпийский,

Но не спешит сжечь тоску в покорённом огне?

Воздух Олимпа не манит, как дым сицилийский?

Друг мой Гефест, что случилось, поведай же мне!»

Радостью сразу наполнилось сердце Зевсида,

Бог обернувшись, увидел – пред ним Прометей,

Молвил: «Оставлена мною Аресу Киприда —

Их «поженила» моя паутина сетей!

211

Как ваши «дети», хватило ли глины вам с братом,

Может быть, помощь моя вам сегодня нужна?»

«Общий язык не найти нам с царём-автократом —

Наша работа с Олимпа ему не видна!

Зевс не желает, чтоб люди могли жить веками,

Долгая жизнь, говорит, развращает народ,

Что занимался при Кроне-отце пустяками

И признавал только страсть и набитый живот.

212

Новые люди живут, словно дикие звери,

И для развития им не хватает ума:

Предпочитают созданья жить только в пещере,

Не понимая, что можно построить дома.

Холод их губит в суровое зимнее время,

Пища сырая приносит болезни с собой,

Вижу, редеет заметно их слабое племя,

Хоть полноценная жизнь им даётся судьбой.

213

В головы им бы поставить подобие сетки,

Чтоб оставался накопленный опыт на ней!

Ум проявлялся б тогда у ребёнка-двухлетки,

И становились бы люди всех прежних умней!»

«В головы всем не поставишь ловушки, приятель,

А Мнемосину привлечь ты попробуй-ка сам!

Ты, Прометей, самый лучший на свете ваятель —

Не доверяй в важном деле чужим словесам!

214

А почему Человек беззащитней коровы?

Нет у него быстрых ног и клыков, и когтей,

Не согревают его меховые покровы,

Панциря нет! Разве можно так жить, Прометей?»

«Ты от созданий моих возжелал слишком много!

Разве, Гефест, недостаточно им красоты?

Созданный мной человек – лишь подобие бога,

Станут защитой ему острый ум и персты.

215

Что-то ещё от великих богов ему надо,

Только никак не пойму, ювелир, в чём вопрос!»

«Люди твои, Прометей – беззащитное стадо,

Нет ничего у бедняг, кроме длинных волос!

Ты научи их охоте и прочим уменьям:

Как им построить дома, города, корабли!

Взоры людей обрати к деревам и каменьям,

Чтоб научились добыче сокровищ земли…»

216

«Мысль хороша, но не склонны они к вразумленью.

Как, Огневластец, привить им способность к труду?

Люди с рожденья охвачены страстью и ленью,

Главное в их головах – как добыть им еду!»

«Есть у меня, Прометей, неплохая идея —

К творчеству тягу вдохну я в сиянье огня.

И человек, даже искрой единой владея,

Будет стремиться стать мастером лучше меня!»

217

Крепко задумался тут Человека создатель:

«Юный мой друг, только я не владею огнём!»

«В пламенных искрах – мой дар! – отозвался кователь. —

«Звёздочки» эти летают и ночью, и днём!»

Вдруг Прометей предложил прогуляться Гефесту:

«Я покажу, как из глины мы лепим «детей!»

И, продолжая беседу, пришли оба к месту,

Где создавал homo sapiens Эпиметей.

218

«Люди твои, Прометей, словно боги, красивы,

Но без земного огня их тела холодны,

Гнутся от слабости станы, как нежные ивы,

Тонкие кости сквозь белую кожу видны.

Я приглашаю тебя, друг, во чрево вулкана,

Чтоб ты увидел работу мою без прикрас,

Знаю я способы для укрепления стана,

Не отводи от работы моей острых глаз!»

219

Принял титан справедливый творца приглашенье

И с любопытством ходил по его мастерской,

Видел, где друг находил для себя утешенье,

С пламенем бог обретал свой душевный покой.

Юный кузнец показал Прометею смекалку,

Выковав быстро для рубки деревьев топор,

И совершил на глазах у титана закалку,

В ловкой работе являя горячий задор…

220

…Вознаграждён был подарком титан горделивый,

Юркнул из кузницы быстро, как ловкий хорёк,

Понял впервые за годы, какой он счастливый —

Нёс из вулкана для слабых людей огонёк…

Пандора

221

Часто Зевес наблюдал за людьми Прометея:

«Вижу в созданиях нежность и блеск красоты!

Значит, была ненапрасной когда-то затея,

Стало нескучно на землю смотреть с высоты!

Всё хорошо в них, возможно, но их созидатель

Мне не по нраву за гордость и силу ума!

Надо его осадить!» – думал молний метатель.

Мысль о насмешке примчалась нежданно сама…

222

Царь посмотрел на балкон несравненной Киприды,

Высветил Гелий всю прелесть Ареса жены.

«А не создать ли девицу с красой титаниды,

Есть у меня златорукие боги-сыны!

Не превзойдут япетиды богов олимпийских,

Ни Прометей горделивый, ни мощный Атлант!

От обиталищ Горгон до пустынь аравийских

Им не найти равнозначный Гефесту талант!»

223

Вызван был юный кузнец из Сицилии к трону,

Зевс объяснил, что желает тирана душа:

«Крупным алмазом украсишь Олимпа корону,

Если работа твоя будет, сын, хороша…»

«Но для него нет в короне свободного места!

Заново, может, тебе изготовить венец?»

«Я умиляюсь наивности сына Гефеста!

Слушай моё повеленье, умелый кузнец!»

224

Изобретатель великий застыл в ожиданье,

Сжал в предвкушенье грядущей работы персты.

«Нужно Олимпу, кователь, живое созданье,

Верх совершенства богинь и предел красоты!

Выбери самую лучшую белую глину,

Чтобы прелестница стала царицы светлей!

Северней Альп ты найдёшь для раскопа долину,

Где каолин будет свежего снега белей!»

225

Вмиг засверкали глаза у Гефеста сапфиром —

Важное дело доверил могучий Кронид!

И завладела идея отца ювелиром:

«Будет девица прекраснее всех титанид!»

Были недолгими в край неизведанный сборы —

Быстрой работы над девой желал Властелин!

Вскоре Гермес перебросил творца через горы,

В дивной долине кователь нашёл каолин.

226

Стал размышлять он, держа руки в глиняном тесте:

«Кто из богинь всех красивей? Не знает никто!

Мать хороша, Афродита прекрасна без лести,

А для иных всех любезней богиня Кето…

Будет похожа девица лицом на Киприду,

Всё остальное «возьму» от различных богинь!

Светлой улыбкой созданье напомнит Ириду,

Глаз глубину пусть наполнит небесная синь…»

227

В глиняном коме он вылепил нос и ланиты,

Скулы и дивные очи, за ними – уста…

Сам удивился кузнец – это лик Афродиты —

Непревзойдённой была у неё красота!

Дальше – изящные уши, красивая шея,

И Артемиды великой божественный стан…

Миру являлась девица, во всём хорошея,

Словно весною на склоне Олимпа тюльпан!

228

Добрый Зевсид не спешил сдать заказ властелину —

Тщательность в каждом движенье была здесь важна!

Живость души он вдыхал с упоением в глину,

И отзывалась теплом на дыханье она.

Он осторожно поставил созданье на ноги,

Видел, как Гелий коснулся девицы лучом.

«Будут довольны твореньем великие боги!» —

Кто-то сказал, появясь за могучим плечом.

229

«А, это ты, быстроногий гонец пантеона?

Словно почувствовал славной работы венец!»

«Дева твоя получилась прекрасней бутона,

Но обучать её многому надо, кузнец!

Вас во дворец приказал привести Повелитель,

Он нетерпеньем бурлит, как река Ахелой…»

«Не оставляй с ним меня, мой любимый родитель! —

Молвила дева внезапно. – Приятель твой злой!»

230

«Ишь, ты какая! Дерзишь, как и твой созидатель,

Даже меня не спросила ты, кто я такой!

Я, безымянная дева, твой благожелатель!» —

Молвил Гермес, прикоснувшись к девице рукой.

Вмиг оказались все трое внутри пантеона,

Их окружили бессмертные гости дворца,

Ярко сверкнула над ними тирана корона,

И расступились все боги по знаку гонца.

231

«Славно сработано!» – молвил Зевес-повелитель.

Тут же Гермес произнёс: «Только дева дерзка!»

«Вот и займись воспитанием, душ искуситель,

И не смотри на созданье сиё свысока!»

Весь пантеон занимался её воспитаньем:

Дева вставала с постели ни свет, ни заря,

Не предавалась, как многие, сладким мечтаньям,

А обольщенью училась по воле царя.

232

Даром любовь возбуждать поделилась Киприда,

Высокомерность внушила царица сама,

Лёгкую поступь девице дала Артемида,

А Психопомп не жалел с красноречьем ума.

Вскоре она танцевала в кругу с Терпсихорой,

И на пиру произнёс удивлённый Гефест:

«Будет отныне красавица зваться Пандорой,

Одарена эта «дочь», как никто из невест!»

233

Но приобщалась Пандора не только к веселью —

Деву богини направили к ткацким станкам,

И научила Афина её рукоделью,

В ткачестве ловкость придав неумелым рукам.

Вскоре её передали самой Мельпомене

(Быть артистичной в супружестве дева должна!)

Та научила и в жизни играть, как на сцене —

Ценится этим уменьем любая жена!

234

Талия звонкому смеху учила Пандору,

(Переживать грусть с улыбкой не каждой дано!),

Чтоб относилась прелестница с лёгкостью к вздору,

И уходила печаль, как из тела вино!

Вышло созданье Гефеста к высокому свету,

В сильный восторг от Пандоры пришёл Властелин,

И, широко улыбаясь, сказал Мусагету:

«Чем, Феб, не муза тебе сей живой «каолин»?

235

Как не хвалить мне умелые руки Гефеста?

Так не способен из глины творить Прометей…

Будет у брата его молодая невеста —

Радовать станет собою семью и гостей!»

Боги не знали, что это интрига Зевеса,

Сделал он всё, чтоб наказан был гордый титан.

Не ограничится свадьбою царская «пьеса»,

Не успокоится грозный Кронид-интриган…

236

Дни торжества улетали к великому Крону,

Эпиметей вспоминал дни горячих страстей,

Только однажды, гуляя по горному склону

Плачущей «дочерь» Гефеста застал Прометей…

Слышал титан и рыданья, и громкие речи,

Будто твердила известия О’сса-молва,

Наземь бросала красавица россыпь колечек,

Гневом и болью звучали Пандоры слова:

237

«Лишь очи открыла, как девы – Харита и дивная Ора

Расправили бережно платье, дают золочёный венец…

И слышу грохочущий голос: «Носить тебе имя – Пандора!» —

Сказал хромоногий и чёрный Гефест, наречённый отец!

Меня обняла Афродита, родитель приветствовал нежно,

Афина ласкала мне руки, уча рукоделию их…

С незримой вершины Олимпа, из царских владений безбрежных

Отправлена Зевсом к титанам, где ждал во дворце мой жених…

238

Шумела весёлая свадьба, в гостях были светлые боги,

Мой муж пребывал в эйфории: невеста – красы образец!

Зачем в дорогие покои несли меня быстрые ноги,

Где спрятан от глаз посторонних подаренный Зевсом ларец?

Хранить в нем велел Громовержец надежду и многие беды,

Что станут губительны людям, ускорив Таната приход.

Коварный Зевес! Ведь об этом пропели на свадьбе аэды,

Про ту любопытную деву, что тайно ларец отомкнёт!

239

И лишь я откинула крышку, как вихрь светлячков голосящих

Из короба вырвался с силой, к земле устремляя полёт!

Замешкалась только надежда – пред нею захлопнулся ящик…

О, что я наделала, боги? – Беда человечество ждёт!

А Зевс, как услышал об этом, не гневался, только смеялся,

Давно он несчастья задумал, хотел уничтожить людей…

Для этого пир у титанов коварным царём затевался,

Велел Олимпиец надежду в ларце запереть поскорей!

240

Коль создана только из праха, меня обратите вновь прахом!

Дам волю надежде последней и к смертным направлю с небес!

Пандора, прекрасная дева, не станет испытывать страха!

Не ждите моих покаяний! Брось молнию, грозный Зевес!»

241

Мир удивился духовной невиданной силе

Этой красавицы, что из земли создана…

Будут про «дочерь» Гефеста рассказывать были

И рассуждать: героиня она иль грешна…

Глоссарий к поэме Гефест

Автокра́т – самодержец, лицо с неограниченной верховной властью.

Автома́т – греч. automatos «самодействующий» (autos «сам», matos «действие, усилие»).

Аи́д – старший сын Крона и Реи, властитель подземного царства душ умерших. Люди, из страха старались вслух это имя не произносить. Аид мог становиться невидимым. Имя «Аид» означает: «невидный», «незримый».

Анкла́в (дословно) – замкнутая территория. Слово происходит от латинского «inclavo», что переводится как «запираю на ключ».

Аполло́н – грозный и могучий олимпийский бог, сын Зевса и Латоны, брат-близнец богини Артемиды. Аполлон считается богом музыки и искусств, богом прорицания и покровителем стад и скота.

Арге́я – эпитет богини Геры, по легенде, рождённой в Аргосе.

Аре́с – вспыльчивый и гневный бог кровавой и жестокой войны, законный сын Зевса и Геры.

Афина – дочь Зевса, рождённая из головы отца, олимпийская богиня справедливой войны, военной стратегии и мудрости.

Афроди́та (Киприда) – в греческой мифологии богиня красоты и любви, входящая в число двенадцати великих олимпийских богов. Богиня родилась из морской пены и капель крови титана Урана-Небо, у острова Кипр.


Баста́рд – незаконнорожденный отпрыск высокопоставленной особы, например, царя.

Боре́й – бог северного ветра. Это же имя носит и сам ветер.

Буффона́да (от итал. buffonata – шутовство, паясничанье), разыгрывание комических сценок на празднествах и в весёлых шествиях. Традиции буффонады восходят к представлениям древнегреческих мимов и и древнеримских ателлан – театров масок.


Ге́лий, Ге́лиос – бог Солнца, сын титанов Гипериона и Тейи, брат Луны-Селены и Зари-Эос.

Ге́ра – дочь Крона и Реи, сестра и жена Зевса и царица Олимпа. Это самая могущественная из богинь Олимпа. Гера жестока. Родив сына Гефеста, она сбросила его с Олимпа, потому, что он ей показался хилым и некрасивым…

Герме́с – сын Зевса, посланник богов, бог ловкости и красноречия, дающий богатство и доход в торговле, бог атлетов. Покровитель глашатаев, послов, пастухов, путников; покровитель магии, алхимии и астрологии.

Гефе́ст – сын Зевса и Геры, сброшенный матерью с Олимпа после рождения. Выжил и вырос, благодаря неридам, на дне моря. Бог огня, покровитель кузнечного ремесла и самый искусный кузнец и ювелир мира.


Дио́нис – (др.-греч. Διόνυσος, лат. Dionysus), Вакх, Бахус, – в древнегреческой мифологии младший из олимпийцев, бог растительности, виноградарства, виноделия.

Дриа́ды – лесные нимфы, живущие в деревьях.


Зевс – сын Крона и Реи, самый могучий из их детей, брат Деметры, Гестии, Посейдона, Аида, Геры. Царь богов и муж Геры, отец Гефеста, Ареса, Илифии и Гебы.

Зеве́с – так иногда произносится имя царя богов Зевса.

Зевси́д – сын царя богов Зевса.

Зевси́да – дочь Зевса. Зевсиды – дети Зевса.

Зефи́р – западный ветер – бог западного ветра.


Кадуце́й – жезл Гермеса, обладавший способностью примирять враждующих…

Кипри́да — Афроди́та. Так её называли оттого, что она родилась из капель крови Урана в волнах и пене моря, у острова Кипр.

Кифа́ред – эпитет (прозвище) Аполлона, ибо он играл и на лире, и на её разновидности – кифаре.

Крони́д – здесь Зевс, сын бога Крона, повелителя Времени.

Кронио́на, здесь – Гера, дочь бога Крона. Кронионы или Крониды – дети Крона.


Мена́ды – в древнегреческой мифологии спутницы и почитательницы бога виноделия Диониса.

Мети́да, Ме́тис (др.-греч. – «мысль, премудрость») – богиня – олицетворение мудрости, титанида (океанида), дочь Океана и Тефиды. Великие богини судьбы Мойры, предсказали Зевсу, что Метида родит ему сына, который свергнет его. Когда она забеременела, Зевс, усыпив её ласковыми речами, проглотил её (по примеру Кроноса – но не ребёнка, дождавшись его рождения, а чреватую мать), после чего из его головы родилась соединившая мудрость и красоту матери и отвагу и синие глаза отца, смелая и прекрасная богиня Афина. Рождения сына Зевсу, таким образом, удалось избежать. Находясь внутри Зевса, Метида стала его рассудком, мудростью, и советчицей, как пишет в «Теогонии» Гесиод.


Нереи́ды – 50 морских нимф, дочерей морского бога Нерея и океаниды Дориды.

Нимфали́ды – самые яркие, разноцветные и одни из наиболее крупных наших дневных бабочек.

Ню́кта (Ночь) – богиня ночной тьмы, дочь Хаоса.


Огневла́стец – Гефест, ибо он считается Властителем и Повелителем Огня.

Ойкуме́на, буквально – обитаемая земля, вселенная, мир.

Олимп – высокая гора в Элладе, место жительства высших эллинских богов, под властью великого Зевса. Именно из-за этой горы богов часто называют «олимпийскими».

Олимпи́ец – один из эпитетов Зевса.

Олимпи́йский склон – склон горы Олимп, где жили боги.

Очере́т – болотное растение, род камыша.


Порфи́ра – длинная пурпурная мантия – символ власти монархов – парадное церемониальное одеяние царей Название происходит от др. греч. «багряный, пурпурный».

Промете́й – (с др. греч), буквально, «промыслитель», предвидящий, пророк. Сын титана Япета, родной брат Эпиметея, двоюродный брат Зевса.


Селе́на – богиня Луны, титанида, дочь титанов Гипериона и Тейи, сестра Гелиоса и Эос.

Сици́лия – это самый большой остров в Средиземном море, с вулканом.

Смари́да, или, как её называют: «черноморский окунь» – некрупная юркая рыбка, предпочитающая держаться у дна.


Та́ртар – один из самых таинственных богов, первый муж Геи и отец змееногих гигантов. Бог неизведанного пространства. Описывается, как огромный могучий мужчина с черной воронкой вместо лица. Владения Тартара, названные его именем, это – глубочайшая бездна, находящаяся под царством Аида.

Тучегони́тель – эпитет Зевса, которому подвластны тучи на небе.


Феб – «лучезарный», «сияющий» – эпитет бога Аполлона, родившегося в сиянии яркого света и осветившего собой весь остров Делос.

Фети́да – самая красивая и загадочная нереида – дочь доолимпийского морского бога Нерея и океаниды Дориды.


Э́ос – в древнегреческой мифологии богиня зари, дочь Гипериона и титаниды Тейи, сестра Гелиоса и Селены.

Эпимете́й – буквально: «мыслящий после», «крепкий задним умом». Сын Япета, брат Прометея.

Э́тна – самый высокий и самый активный вулкан Европы, расположенный на острове Сицилия.

Эфе́б – в древнегреческом обществе – юноша, достигший возраста, когда он обретал все права гражданина (16 лет, а в Афинах – 18), становясь членом эфебии – общности молодых людей-граждан полиса.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги