Из истории взяточничества в Великобритании

2

Но такому полному благополучию скоро настал конец. В 1805 г. благоверный мистрис Кларк вдруг вспомнил, что состоит законным супругом фаворитки и пригрозил начать процесс против герцога Йоркского, обвиняя его в адюльтере. Цель этой угрозы так и осталась неизвестной. Его королевское высочество поручил одному из своих личных секретарей навести справки насчет поведения мистрис Кларв. Результат этой справки вызвал неудовольствие герцога, который разорвал с нею связь 11 мая 1806 года, обещая той, которой покровительствовал в течение двух лет, ежегодную пенсию в четыре тысячи рублей. Мистрис Кларк, которой тогда было тридцать лет, приняла эту пенсию, хотя и с неудовольствием. Но в виду задержек по уплате пенсии, она пригрозила напечатать «все что произошло, – говорила она – между его королевским высочеством и мной». В одном из своих писем она прибавляет:

«… Я желаю, чтобы требование мое было уважено, так как у меня имеется масса фактов, опубликование которых было бы оскорбительно для его королевского высочества, и противно моей деликатности быть вынужденной опубликовать их. От герцога Йоркского зависит не допустить меня до этого. Я послала копию с того, что вам пишу, всем членам королевской фамилии. Могу прибавить еще только одно: если его королевское высочество отказывается от моего сына, то я надеюсь, что он поместит его на крайней мере в колледж Charter-House или в какое-либо другое общественное заведение. Сын мой не ответствен за мои ошибки. Прошу вас передать это письмо герцогу Йоркскому. Поведение его королевского высочества не позволяет мне рассчитывать на его благородство».

После вторичного послания с угрозами герцог решился расплатиться. Но четыре тысячи рублей в год – это было ничто для мистрис Кларв, которой пришлось примириться с тем, чтобы жить в деревне в Hampstead, у некой г-жи Andrews. Там-то и суждено было разыграться скандалу.

В одном из многочисленных напечатанных ею пасквилей, мистрис Кларк рассказывает, что в Hampstead в ней явился Мак-Коллум, объявивший ей, что ему поручено написать памфлет на герцога Йоркского и что он принял на себя роль защитника угнетенных, действуя по приказанию герцога Кентского, родного брата того, на которого предполагалось сделать нападение. Конечно, «нежному другу» предложена была почтенная сумма за выдачу тайн её покровителя. Метреса герцога, разгневанная тем, что она покинута, сама признается в своем благосклонном отношении в этим предложениям. Но Мак-Коллум был для неё слишком ничтожной личностью, чтобы она могла вести с ним переговоры. И вот вскоре переговоры эти возобновились через полковника Вардля. Этот полковник, в палате общин игравший роль обвинителя, во всем этом деле вел себя крайне двусмысленно. Пользуясь большой популярностью при начале процесса, он вызвал общую к себе антипатию после разоблачений касательно его самого. Он-то, как уверяет мистрис Кларк, и обещал ей от лица герцога Кентского 50 000 рублей в год за её тайны. Она потребовала «формальных обязательств» от тех, кто ее подкупал, и вскоре поселилась в Лондоне, чтобы имеет больше возможности быть к их услугам, в случае им потребуются необходимые сведения.

Существует другая версия, согласно которой полковник Вардль наследовал герцогу Йоркскому в благосклонном внимании мистрис Кларк. Однажды утром, посреди сумятицы и беспорядка, обыкновенно случающихся при переезде с квартиры на квартиру, он нашел пакет с письмами, с пометкой: «из великой эпохи». В них он и почерпнул элементы для процесса, в течение которого, впрочем, продолжал жить в добром согласии с мистрис Кларк, как утверждает следующая пикантная выдержка из протоколов суда:

Вопрос (полковнику Вардлю). Как долго достопочтенный член оставался у мистрис Кларк в последний вторник?

Ответ. Хорошенько не помню. Быть может, полчаса.

В. В котором часу достопочтенный член отправился к ней?

О. Помнится, что это было около одиннадцати часов или в полдень.

В. Был-ли достопочтенный член в тот день вторично у мистрис Кларк?

О. Кажется, что был.

В. Ездил-ли достопочтенный член на прогулку с мистрис Кларк в её карете в тот же день?

О. Ездил.

В. Не виделся-ли достопочтенный член с мистрис Кларк в третий раз в этот же самый день?

О. Виделся.

Следует прибавить, что герцог Кентский торжественно заявил в палате общин, что относится к своему брату с величайшим уважением и никогда ничего не просил и ничего не предлагал мистрис Кларк ни прямо, ни косвенно.

Тем не менее, факт этот не представлял ничего неправдоподобного. Герцог Йоркский был любимым сыном своего отца Георга III, который называл его надеждой семьи. Братья его, принц Уэльский, герцоги Кларанский, Кентский и Кэмбриджский, завидовали ему в этом. По словам одного хроникера, они пригласили его как-то к себе обедать, чтобы доставить себе удовольствие и напоить его пьяным. Когда его королевское высочество совершенно опьянел, то они взяли его за голову и за ноги и сунули под стол. Затем каждый вооружился графином с вином и, поливая им на охмелевшего брата, с громкими взрывами хохота, все вместе повторяли слова старого родителя: «Here lays the hope of the family!» (Здесь покоится надежда семьи).

Как тут не вспомнить Шекспира!