Из писем и дневников

Дневники

7 нед. 10–16 сентября 1917

11/24 Пн. Выли все 5 уроков. Новую француженку зовут Софья Вацлавна Бернатович.

12/25 Вт. Были вопросы о выборе комитета.

13/26 Ср. Общая молитва отменена. Запись уроков в бальнике необязательна.

14/27 Чт.

8 нед. 17–23 сентября 1917

23/6 Сб. Выбирали после уроков в комитет.

Голиков — 20 голосов.

Доброхотов Б. Мешалкин — 14 гол.

Доброхотов, Степанов — 11 гол.

9 нед. 24–30 сентября 1917

24/7 Вс. Первое собрание комитета у Ник. Ник. Вопрос об отсутствующих, о развлечениях и другие.

27/10 Cр. Было задано сочинение на тему: «Из школьной жизни», по плану.

10 нед. 1–7 октября 1917

3/16 Вт. Комитет постановил требовать от класса полнейшего спокойствия на всех уроках, главное — французском, законе и истории.

4/17 Ср. Первый день сегодня начались мелкие дожди.

6/19 Пт. Была на последнем уроке (французском) икона (урока не было).

7/20 Cб. Один голубь был подстрелен, 2 ранены (улетели).

11 нед. 8–14 октября 1917

8/21 Вс. 1 голубь подстрелен, пули вышли.

9/22 Пн. Географии не было. Старый урок заменили русским, разбирали (слепой закон).

10/23 Вт. Купил книгу («географию»).

11/24 Ср. «Калевала».

12/25 Чт. Приезжал Кузьма Васильевич от папы. Был у нас с 8 до 1 час. дня. Много рассказывал о папе и наконец, уехав, дал обещание заехать на обратном пути за посылкой. Написал письмо папе.

13/26 Пт. Написал письмо папе и послал его.

14/27 Сб. Был у Рейста. «Ночь на границе».

13 нед. 22–28 октября 1917

22/4 Вс. Был на эсеровском митинге. 23/5 Пн. Не было французского урока, отпустили.

24/6 Вт. Не было закона, с последнего урока отпустили.

25/7 Ср. Меня и Шнырова директор заметил, когда мы дрались на палках.

28/10 Cб. Будет письменная по алгебре.

15 нед. 5–11 ноября 1917

5/18 Вс. Кадетская лекция не была. Был на съезде крестьянских депут.

8/21 Ср. Был у Рейста на «Примадонне».

9/22 Чт. Не было рисования. Я выпросил пустой урок; были танцы.

11/24 Сб. Не было рисования, и 7 ноября были пустые уроки. Масса листков раздавалась с кадетскими прокламациями.

16 нед. 12–18 ноября 1917

12/25 Вс. Сегодня выборы в Учредительное собрание.

14/27 Вт. Как я и думал, вечером приехал Кузьма Васильевич.

15/28 Ср. Был Кузьма Васильевич. Мы отдали ему массу писем, пластинок нету нигде.

18/1 Сб. Буран.

20 нед. 10–16 декабря 1917

10/23 Вс. Играл в шахматы.

14/27 Чт. Сегодня годовщина декабрьского восстания, в училище не был.

15/28. Пт. Был на вокзале и собирал в пользу солдат.

16/29 Сб. Отпустили после 3 уроков на каникулы.

24 нед. 7–13 января 1918

9/22 Вт. Сегодня учились, несмотря на 9 января.

11/24 Чт. Было собрание по вопросу об обзаведении класса своим журналом.

13/26 Сб. Я играю гусара, глава из комедии Гоголя «Игроки». Аресты кадетов.

25 нед. 14–20 января 1918

14/27 Вс. Был на 3-х собраниях. Делегации отказали в просьбе освободить кадетов.

15/28 Пн. Учились, забастовки не было.

18/31 Чт. Я не хожу на уроки закона божьего, было всех 4 урока.

20/2 Сб. Было 4 урока. Я играю чиновника.

27 нед. 28 января — 3 февраля 1918

28/10 Вс. Был Варнава. Большевики преданы анафеме.

30/12 Вт. Было классное 2-х часовое сочинение на разные темы. Был в Совете.

28 нед. 4–10 февраля 1918

6/19 Вт. Я сегодня не был в классе, потому что нет сапог.

7/20 Cр. Был на собрании редакц. комиссии.

10/23 Сб. Сегодня вечером собралась толпа около милиции и требовала выдачи убийцы[16].

29 нед. 11–17 февраля 1918

11/24 Вс ……Был на… вечере.

15/28 Чт. Меня ранили ножом в грудь на перекрестке. Был в Совете.

17/2 Сб. Получил разрешение от Революционного Штаба присутствовать на улицах в ночное время.

32 нед. 4–10 марта 1918

9/22. Пт. Поехал к папе в Пензу.

33 нед. 11–17 марта 1918

Приехал к папе в Пензу. Был вечером в народном доме, «Старческая любовь».

17/3 °Cб. Уехал папочка в Пензу.

37 нед. 8–21 апреля 1918

8/21 Вс. Митинг сорван…

9/22 Пн. В городе стрельба. 5 раненых с нашей стороны.

10/23 Вт. Ночью идет стрельба. Мы с Березиным ходим патрулем. Осадное положение.

11/24 Ср. Ночью мы стреляли в собор, оба попали в окна.

12/25 Чт. Ночь на дежурстве.

38 нед. 15–21 апреля 1918

21/4 Сб. Наши вернулись, у Неймана прострелен палец. Ночь дежурил.

50 нед. 8–14 июля 1918

9/22 Пн. Мы отрезаны от Мурома, Нижнего, Ардатова, Лукоянова. Все вооружены. Чувырин идет с отрядом.

10/23 Вт. Ночь в Совете.

11/24 Ср. В Совете.

12/25 Чт. Вокзал.

13/26 Пт. Ардатов. Белая гвардия, едет Лихачев.

14/27 Сб. Лазили и обошли все окраины города (восток). Патруль.

51 нед. 15–21 июля 1918

15/28 Вс. Дежурил в Совете, ночью ходил на вокзал к начальнику интернациональной дружины (на Сергач) Капу, ночевал на вокзале.

24/4 Вс. Засада около Всех Святых. Пулемет. 35–40 человек скрылись…

29 июля — 1 августа 1918

1/14 Ср. К нам приехал штаб Восточного фронта. Жизнь в Арзамасе очень оживилась, совсем не та атмосфера. Военное обучение понемногу налаживается. Прошли рассыпной строй, скоро к стрельбе.

Днем по городу носятся автомобили, изредка пролетают аэропланы, ночью прожектор внимательно осматривает небо. Жизнь Совета идет своим чередом. Скоро учиться. «За свободу» — ученическая газета. Написать что-либо… Чувства (что такое нигилизм).

Шар — это фигура, образованная отрезками, исходящими из одного центра. Треугольник — часть плоскости, ограниченная 3-мя прямыми.

Извержение — это выделение на поверхность земли расплавленной лавы. Радость — это чувство, которое случается видеть у человека, который удовлетворен. Разочарование — чувство — неудавшиеся замыслы, неудовлетворение там, где надеялся получить полное удовлетворение. Ухо — это орган, воспринимающий звук, то есть колебание воздушных частиц. Альтруизм — правило, призывающее человека заботиться о других. Школа — это общественное учреждение, ставящее себе целью дать образование молодому поколению…

1931–7—22

Крым

Гурзуф

Артек

Выехали из Москвы с Тимуром[17] 16-го. Прибыли в Артек к ночи 18-го.

Шли пешком по берегу моря. Думали. Разговаривали. — «У моря другого берега нет» (Тимур).

Шли, шли и пришли наконец.

В — «Дальние страны».

Говорят, что «Дальние страны» — очень милая и грациозная повесть…

Прощальный костер пионеров. Разъезжаются. 24-го приезжает новая смена. Запомнился пионер Колесников — угловатые плечи, жест — рукой к земле. Говорил крепко и хорошо.

Физкультурник. Опытен, — но опыт построен на изучении до тонкости техники воздействия на ребят, но не на понимании самих ребят. Похож на тореадора и на бывшего офицера.

Культурник — этот свой, ведет хорошо и непринужденно.

Был в Гурзуфе.

Костер у вожатых — плохо. Ни чутья, ни политического такта. Декламация — «Красное знамя — знамя свободы, равенства, братства, любви» и т. п. — чушь.

Красное знамя — знамя диктатуры пролетариата — и это устроителям невдомек.

Тимур в отряде. Он уверен, что я записал его в пионеры. Он спит в общей палате, становится на линейку — и вообще ведет себя как гордый своим званием образцовый пионер.

Любят его все очень. Он самый маленький и забавный.

Работаю над концом «Дальних стран»…

Был на Ай-Гурзуфе…

Тома маленькая — всегда работает.

Был в Гурзуфе — наложили мне швы на разорванный о колючую проволоку бок…

Пионеры рассказывали друг другу про свою жизнь.

Волейбол — Айя — стройная, с свободными, немного мальчишескими ухватками.

Пристань в Гурзуфе — ленивое море — матросы.

Холодная вода в верхнем источнике.

Воздушки — Тимур с подушкой и полотенцем.

Москиты.

В давние годы там, где сейчас Артек, доживала дни своей бурной жизни графиня де Ламот, та, о которой писал Дюма (чертов домик на берегу моря).

У некоторых ребят попадаются мои книги. У одного «Обыкновенная биография» с моим портретом, где я снят в военной форме 11 лет назад. И они ходили за мной и рассматривали.

Федор Федорович Шипларов — 30 лет среди ребят:

— «Я не обращаю внимания и не слышу детского шума».

Доканчиваю «Дальние страны».

— Петька

— стог сена

— усталость (сказать или не сказать)

— Иван Михайлович

— Песня Ермолая

— А ведь это Ермолай убил Егора

— Похороны.

Очень много работал над концом «Дальних стран».

Я твердо уверен, что, имей я возможность поработать над книгой еще 2 недели в спокойной обстановке, книга была бы намного лучше…

Костер: тема 1 августа. Неважное выступление красного командира. Айя у знамени.

Мариам, или, как Тимур говорит, «Муриам». Кроме того, он говорит мирская лодка вместо морская.

Что-то дадут завтра газеты о сегодняшнем дне первого августа.

Прочел интересную статью о ферросплавах…

Хотел ехать в Севастополь на моторке — да нельзя из-за рукописи.

Очень много работал над «Д. С.» — с утра до ночи.

Ночью я закончил наконец «Дальние страны». Итого получилось немного более пяти печатных листов…

Обращение ЦК о том, что по инициативе М. Горького будет печататься 10–15-томник «История гражданской войны».

Ночь — огни — беседка.

Вчера получил очень теплое письмо из «Мол. Гв.»…

Немножко удивился.

Линейка. История с грушами.

«Выйдите теперь те, кто рвал шишки».

«Да мы уже выходили».

История с девочкой, которая украла 22 рубля и приносила по 3, по 5 рублей[18].

Я попросил перевести Тимуренка за хулиганство в другую палату.

Море, скала, шторм. Мы с Тимуром на берегу. Кидали камни и хохотали, когда брызги долетали до лица.

Статья… о хозрасчете, обезличке и уравниловке. — Я был прав, что еще тогда, когда слово «обезличка» только-только появилось в приложении к паровозу, то записал, что дело тут не только в паровозе и что ликвидация «обезлички» — это первое звено очень важной цепи.

Позавчера статья — «Колхозная торговля и политика цен». Задача закупок — у кооперации нелегкая.

Вчера вечером был у Разумовской. Дела в Детгизе — пока неважные. Смирнов крепко всё ломает, но книги пока лежат.

Ботвинник отыграл две партии Флора. По Дальнему Востоку отменены хлебозаготовки на 10 лет.

Был на вечере Злобина и на заседании оргкомитета.

Работал хорошо. Только что пришла Аня и сказала о том, что умер А. В. Луначарский. Это человек — целая эпоха.

Видел замечательный, сон — сказку.

Будто бы я солдат не то какого-то полукаторжного легиона, не то еще кто-то.

Потом — подарок от волшебницы из сказочного дворца. Потом бегство на пароходе. Феерия и наконец пожар — я хватаю Тимура, а волшебница в гневе кричит: ан все-таки он тебе дороже, чем я. Потом опять другой океанский пароход. Гибель Тимура. И потом я — весь в огнях, в искрах — огни голубые, желтые, красные — тут мне и пришел конец.

Встал рано, все еще спят. Сажусь за работу.

Приезжала Талка[19].

25 февраля обо мне большая хорошая статья в «Правде».

Отправил письма Тимуру…

25 апреля — как и всегда сразу — рывком я уехал из Москвы в Ц. Ч. О.

Купил хорошую серую шинель. Ржава. Обоянь. Машиной до «свертки», дальше пешком с сумкой за плечами. К вечеру — подошел к Ивне. Полуразрушенный дворец графа Клейнмихеля. Церковь, разломанные вывороченные гробницы. Парк. Весна, — тысячи и тысячи грачей.

Радостная была встреча с Тимуром.

Днем — солнечно, тихо. Только грачи кричат. Квартира среди развалин — хорошая, светлая, просторная. Под окном лохматые елки.

Внизу большой пруд.

Отправил 3 письма и одну открытку в Москву (Лядовой, Плаксиной, Трофимовой и Ивантеру). Вечером написал частушки для политотдельской газеты.

Важное постановление о льготах единоличникам, вступающим на работу в совхозы.

Сегодня опять солнце… Дописал до места — ребята в церкви.

Встаю, завтракаю, иду гулять в парк — потом работаю.

Тимурка высадил в консервную банку подснежники.

Ходили с Тимуром на бугры на поляну и долго лежали, загорая на солнце. Вырыли кустик подснежников и маргариток.

Хорошо поработал. Переписал начисто главу, где ребятишки спрятались в церкви.

Хороши развалины, в которых мы живем. То-то должно быть красиво летом.

Отослал материал в «Пионер». 7-го верхом обратно в Ивню. 8-го моросил дождик.

Тимурка достал маленького кролика прусика.

Надо писать смелее, а я все чего-то побаиваюсь.

Солнце, я, Тимур в бумажной треуголке и кролик под елочками.

Вчера отослал письмо домой и в «Пионер» вечером. Ходил на озеро. Старик ловил рыбу.

Очень тепло. Отослал письмо Ивантеру с просьбой прислать тетрадь. Работаю ровно.

Мне тридцать лет — годы не старые, но и не малые. Скорее, скорее надо кончать повесть.

Летчики спасли уже 57 челюскинцев.

Тимуренок-Гайдаренок.

После обеда ходил в лес. Фиалки. Шуршат сухие листья. На опушке трактор.

У Тимуренка, кроме кролика, появился маленький серый зайчонок.

Все челюскинцы спасены летчиками.

Вчера получил телеграмму, что меня премировали часами. Даешь часы.

Отправил вчера телеграмму Ивантеру, письмо ему же и письмо Лядовой. Сегодня отправляю письмо Плаксиной и домой. А также кусок «Синих звезд».

На днях выезжаю в Ростов.

Вчера у меня день отдыха. Вечером играл в волейбол. Ночью был в лесу.

Сегодня просматривал «Военную тайну». Может получиться хорошая книга.

Послезавтра месяц, как мы живем на даче в Клязьме. Последняя неделя хорошая. Все спокойно, сижу работаю.

Скоро приезжает Талка.

Вчера в лесу я, Нюрка, Талка и Светка нарвали огромные охапки цветов. Хорошие зеленые поляны, напоминающие детство.

«Военная тайна» будет хорошей книгой. «Синие звезды» пока отложил, пусть полежат.

Погода неустойчивая — облака, солнце, ветры — и так целый месяц.

В «Правде» передовая «За Родину» — это хорошо.

Последние дни крепко работал.

Наконец-то кончаю «Военную тайну».

Эта повесть моя будет за Гордую Советскую страну.

За славных товарищей, которые в тюрьмах.

За крепкую дружбу.

За любовь к нашим детям.

И просто за любовь.

Сегодня впервые я иду на съезд писателей, хотя съезд подходит уже к концу.

Очень, очень странно, что на днях я все-таки заканчиваю повесть.

Очень тепло. Работать нельзя никак: мешают. Прошлый год в это время я уезжал в Одессу и пробыл на юге до 21 июня. С этого дня и начались все мои несчастья. Проклятая «Судьба барабанщика» крепко по мне ударила.

Снег почти стаял.

Вчера выписался из «Сокольников» — был туман мозга. Сегодня очень тепло, солнце. Читаю «Историю древних германцев».

Дни проходили хорошо и весело. — «Барабанщик» печатается. Опять дела с кино. Настроение бодрое.

Паустовский, Каверин, Фин, Диковский, Тренев, Вирта, Уткин, Евг. Петров, Асеев, Лагины и др.

Очень много все дни работал. Писал диалог к чужому сценарию «Личное дело». Сценарий прескверный.

«Анатолий Федорович» — 5-ти лет, разбил себе нос. Солнце печет. Сегодня заканчиваю работу. Дора[20] с Паустовским ушла в Ливадию.

Награждены орденами сельские учителя — это хорошо. Я люблю это племя.

10-го отослал «Личное дело» режиссеру. В тот же день очень весело проехались на машине… за Аю-Даг! Красивые скалы.

Вчера написал десять писем! Сегодня с утра ушел с Диковским «на беседку». Съемка монумента. (Съемка для потомка.) О Пастернаке — «небожитель».

Молитва рыбака — письмо в Солотчу, к Рувцу[21].

Тринадцатого ездили в Симферополь к председателю Совнаркома. Было нас шестеро: Петров Евгений, Диковский, Вирта, я и Дора и зав. домом отдыха.

Затем [неразборчиво]. На обратном пути заехали в Бахчисарай и в Гурзуф. Кан — мертвый город. Изумительны (капсоны). Спускались с Ялты со стороны Ай-Петри. Отмахали всего 250 км.

14-го были в Алупке… Получил телеграмму от Разумного…

Поездка все же неважная. Жду сегодня телеграмму от Андриевского[22] и его приезда, денег и писем. Дора читает Гоголя.

Вчера получил письма от Сергея Розанова и К. Пискунова. «Барабанщик», кажется, будет печататься в «Красной нови». «Дым в лесу» подписан к печати. Получил деньги… Купил часы и компас… Разговор с Шнейдером о сценарии.

Жить становится легче.

Играем вечерами в волейбол. Вчера получил телеграмму. Андриевский выезжает 22-го. Очень хорошо. Погода установилась ясная, летняя.

Были на днях в ущелье Уч-Кош. Было весело. Ходили 22-го на концерт — Гилельс Эмиль и его сестра. Хорошо… Разговор с Асеевым. Ему мои замечания понравились.

Путник и дорога как целое — при одних обстоятельствах, а при других — дорога его не касается, он касается ее только подошвами. Вообще мир разорван — при одном восприятии и собран при другом. Второе выше.

В Крыму буду до 5 июня. Завтра жду Андриевского. Разговор с Перцовым[23] о «Телеграмме»[24].

Ужасного встретил на пляже доктора: «Вы писатель? Очень рад: массу могу предложить вам материала. О чем пишете? — О войне. — Есть у меня в Севастополе знакомые. Могут рассказать из жизни морского флота. Ах, это не интересует! Ну тогда, может быть, нужен материальчик курортно-бытового характера?»

Очень многие еще дела нашего не понимают.

Один из самых страшных вопросов — это когда человек интеллигентный и начитанный задает вопрос: «А скажите, как вы пишете? Из жизни материал берете или больше выдумки?»

Очень становится от такого вопроса уныло.

Прошлый год в это время я работал над «Барабанщиком» (сценарий) в Одессе. Завтра приедет Андриевский. Очень рад…

…Вчера Гира-Литовец читал стихи. В Литве сто писателей на 2,5 миллиона — это многовато. Асеев читал стихи. Уткин тоже. «Однофамильцы». Уткин об охоте на уток. Остроумно!..

Приезжал Андриевский. Дела мои хороши. Вчера были с Дорой в Суук-Су, в Артеке. Встреча с ребятами была теплая. Подарили нам много пышных роз. Завтра приступаю к работе над «Барабанщиком»…

Диковского проводили в Коктебель. Уехал он на «Армении»[25]. Начинаю скучать по России… Пятилетний Анатолий Федорович очень со мной дружит. Подарил ему звезду, свисток и пистонный револьвер. Он командует над собаками — Цыганом, Тузиком и Машкой.

В газетах временное затишье. Но тревожно на свете.

Вчера до глубокой ночи спор поело вечера чтеца Журавлева — Асеев, Перцов, я остался при споем… Сегодня сажусь за работу.

Работаю. Позавчера смотрели татарский ансамбль, вчера украинских бандуристов. Послал Андриевскому телеграмму: «Гей, гей, не робей, замечательную сцену закатил я вчера в семье у Половцевых[26] тчк Шлите деньги или я буду вынужден остаться в Крыму навеки»…

Выслать книгу — Ялта, Черноморский пер., № 1, кв. 7–9, Вильвовскому — Лене, Данцеву Виктору. Это ребята, которые дали мне «Голубую чашку».

Вчера была гроза, потом — опять солнце… Вечером — новые дорожки в парке. Проводы Уткина и Козина у фонтана. Когда-то я необъяснимо ненавидел Уткина. Теперь присмотрелся — нет. Человек как человек.

Нравится мне В. Перцов. Человек культурный и душевный…

Давно в Москве…

Живу в Солотче вместе с Борькой. Сегодня из Москвы приезжает Рувим. Дора осталась в Клину. Приезжала в Москву Талка. Надо работать — над чем еще не решил.

Письмо в Клин. Телеграмму в Хабаровск.

Вчера в газете: 120 японских самолетов перелетели границу. 95 советских приняли бой. 31 японский самолет был сбит — советских 12. Позже еще 60 самолетов, опять бой. Сбито японских 25, советских 2.

Тревожно на свете, и добром дело, видать, не кончится.

Ловили с Рувимом па маленьком озере. Поймал я большого окуня. Ходили на Канаву. Комары — как тигры. Сегодня переставил стол в маленькую комнату, пора начинать работу.

На монгольской границе беспрестанно воздушные бои.

Вчера я, Рувим, Борис, Валя ночевали в лесу на берегу Прорвы. Огромная сверкала луна. Пчелка гонялась за куликами. Сенокос. Возвращение бригад с поля.

Вчера чинил у Рувима велосипед. Странная идея у Рувима — снять камеру, не снимая колеса. Ездили на Канаву. Клевало хорошо. Рувим поймал здоровенного окуня. Луга в цвету. — Тревога…

Весь вчерашний день провел с Борисом на Канаве. Утро, летчик над лугами. Оборвал у спиннинга две блесны. Варили борщ. Рыбы поймали мало. Сплю плохо. Тревожные варианты старых снов. Надо работать, но я что-то растерялся…

В Москву приехал пятого. Наконец-то вышла «Судьба барабанщика». Шестого гуляли с Дорой. Были в кино и в музеях. 11-го уехали в Клин. От Дальгиза есть телеграмма. Разговор с Гавриловым об обмерах приусадебных участков.

За этот месяц только и сделал хорошего, что написал для сборника небольшую сцену в двух картинах «Прохожий». Говорят, что получилось хорошо…

Батуми, 4-го марта. После месяца в санатории «Сокольники», уехал на Кавказ, в Цхалтубо… Цхалтубо, Разумный, позже Ермолов[27].

Много работали над «Тимуром и его командой». Вчера налетел циклон — застал нас в парке. Ночью выехали в Батуми… В Батуми остановились в гостинице «Интурист». Шторм на море… С Финляндией… война окончена.

Гуляли с Разумным по городу. На пристани сгружают в бочки свежий улов рыбы. Два базара. Букет цветов. Вечером вчера отработали кадры — «Поимка шайки Квакина». День сухой, серый. Море стихает. Встреча с ребятишками — цветы учительнице. Мексиканские шляпы. Морская свинка нам гадает — расход полтинник.

…Вчера вечером много работали. Поставили на место главную сцену — «Выходной день в роще». Днем взяли билеты на «Армению». Снимались — я на коне, потом — оба в картонной лодке. Турчанки на базаре. Лодка с битым тюленем. Портной Голодайко и доктор Гигиенишвили.

4-го в 16 часов на теплоходе «Армения» в Одессу. Погода была серая. Зашел в тир — выбил 41 очко. На пароходе — «знатный американец». Утром в Сухуми — погода светлая… Купил на базаре семян цветов. В Гагры приехали к 14 часам. Окончил всю работу над «Тимуром». Осталась только «Походная песня». — Речь (доклад) наркомфина Зверева — касается и нашего брата. Сейчас стоим в Гаграх. Здесь я был в 25 году, 1934. В 1938 с Семеном, а в Сочи — в 1920, 1925, 1927, 1934, 1938.

Надо написать для Детиздата рассказ.

Вчера вечером закончили основную разработку режиссерского сценария.

Таким образом — вещь сделана.

Утром были в Новороссийске… Кафе с звонками, похожими на пожарную тревогу. Вспомнил — лето — Геленджик — ночь — вода светится голубыми искорками.

Прочел умную статью Роскина о Шолохове. Был несколько удивлен. Роскин суховат — статья теплая.

Где-то Рувка? Коста?[28] Скоро пора разматывать удочки.

Утром в Ялте.

Встретили Шнейдера, он снимает «Отчаянную голову»; Журавлева — «Гибель Орла».

Забежал в Дом писателя. Там — Гехт, Смеляков, Ленч, Симонов. Хохотали, когда я им рассказывал, как мы ехали с знатным американцем. Это, оказывается, был американский посол Штейгарт. В Ялте он слез, стало веселее.

Вчера утром приплыли в Одессу. Ночью от Евпатории море было неспокойное. Был вчера на кинофабрике. Вечером были в театре на Иване Сусанине…

Сегодня выезжаем в Москву.

На пароходе случай с киношником, разговор которого показался одному дураку подозрительным. Общий хохот.

…Написал «Советская площадь» и «Поход» — маленькие новеллы. И весна и лето неровные. Огород. Ирис — высокие, как гвардия, цветы. Собаки — Игрун и Жулик. Машина с детьми на Головково.

Сегодня начал «Дункан»[29], повесть.

Война гремит по земле. Нет больше Норвегии, Голландии, Дании, Люксембурга, Бельгии. Германцы наступают на Париж. Италия на днях вступила в войну.

Давно уже Франция разбита

СССР — это уже Бессарабия, Литва, Латвия, Эстония.

Пишу «Тимур и его команда», работа идет неровно и рывками. Был вчера в Поваровке, в детдоме. Разумный снимает картину на Волге.

Сегодня закончил повесть о Тимуре — больше половины работы сделал в Москве, за последние две недели.

…22-го в «Московском большевике» статья Ивича о «Тимуре и его команде»…

На земле тревожно. Греки неожиданно теснят в Албании итальянцев. Вчера, 28-го, написал письмо Рувиму. Мучает меня совесть, а о чем — точно не знаю…

Лекция о Лермонтове.

Опять смотрел «Цирк». Все-таки хорошо — особенно с акцентом «Петрович», «Ваничка» — есть теплота.

Читал письма Толстого. Потом Щедрина. Ужаснулся — загрустил. Сегодня 29-е — рубят в нашем саду сосны.

17 лет тому назад.

Глупо, но искренно. Откуда же? —

Попробую вспомнить товарищей по школе, по классу. Арзамас, 1916 год — 24 года тому назад…

А кто и где

из них — я

не знаю, ни об

одном.

Теперь вспомнить 1-й взвод шестых киевских командных курсов— 1919 год…

Оксюз Яшка — убит при мне, я его заменил. 27 авг. 1919 г. ст. Боярка.

Больше не помню.

Комиссар — Бокк.

Очень дымное, тревожное — счастливое время — людей не помню — помню события.

Бой Кременчуг — Крюково (Григорьев).

Бой Коростель — Новоград-Волынск (Соколовский).

Бой Боярка — Фастов — Киев (Петлюра).

Конно-казачья бригада — Бровары. 9-н Богунский полк…

Вспомнить когда-нибудь дорогу на Кавказский фронт — начиная с Курского вокзала.

Дорогу на Польский, здесь дальше есть провал, никак одни события не вяжутся с другими. Этот фронт — темная, неясная, непоследовательная цепь. Путаются — глубокий, по пояс, снег и совершенно ровное, покрытое сухой травой поле.

Вообще-то порядок фронтов был такой:

1) Петлюровский: Киев, Коростень, Гребенка, Александров, Кременчуг, Фастов.

2) Польский: Борисов, Лепель, Полоцк, Улла.

3) Кавказский: Армия Морозова, Сочи, Веселое — Памиково, Кубань, Гейман, Хвостиков.

4) Антоновщина: Тамбов, Моршанск, Бенкендорф — Сосновка, Агоманов Угол, Плоская Дубрава, Пахотный Угол.

5) Банды Башкирии — Тамьяно-Катийский кантон (это ерунда).

6) Хакасия, Сибирь — граница Тана-Тувы — банды Соловьева.

11 градусов мороза, солнечно.

Прошлый год в это время, после поездки в Рязань, я взялся за работу над «Тимуром». Позапрошлый в декабре, кажется, писал «Чук и Гек». Время для меня было крутое.

5-го и 6-го был в городе.

Смотрел «Тимура» — применение на практике т. н. «Советов профессора Кронфельда».

На днях для доработки «Коменданта» я, А. Е.[30] и Крепе[31] должны будем приехать на 10 дней в Болшево.

Ошибка «Тимура».

Ольга сразу берет неправильный тон. Пленники очень плохо выходят при освобождении. Но это мелочь. Засорен диалог. Надо впредь работать лучше.

Перестроить всю манеру (актерскую) разговора. Надо проще.

Вчера приехал на десять дней в Клин. Надо резко перестроить «Снежную крепость». Мороз, снег. Меховые унты. — Интересно: а что если — образ Нины — это русская широкая песня?

Очень хорошо начал работу — продумал ночную смену часовых. Диктую в местной редакции. Послал Разумному телеграмму. Привезли дров. Купил на базаре свежих окуней. Приехала вчера Наташа. Женюрка[32] больна корью.

Важная статья «Правды» о военном воспитании детей и молодежи…

18-го вечером, вчера, смотрел «Брат героя» Кассиля. Задумано было хорошо. Но поставлено легковесно.

Вчера же вечером придумал важный поворот в «Коменданте крепости».

Крепость взята и разрушена.

Ночью сон. Нина Никитина — девочка, которую я ни разу не вспоминал тридцать лет — и ее семь сестер. Светло-оранжевые платья, все похожи одна на другую. Бог мой! И чего только в голове у человека не запрятано. Позавчера я ни за что бы не вспомнил даже ни ее, ни как ее зовут, ни ее фамилии.

Достать Горнфельда «Муки слова», хвалил Горький.

Потеплело. Ночью долго не мог заснуть. Волновала сцена у разгромленной крепости. Печальный Тимур и песенка Жени: «Гори, гори, моя звезда!»…

На земле — все то же. Англичане и немцы сильно бомбят города. Итальянцам наклали греки.

В «Комсомолке» хорошая статья о Тимуре. Хвалят Разумного. Это хорошо, ему нужна поддержка.

Вернулся с Камчатки отслуживший срок красноармеец — вот он сидит уже в штатском, рядом — родные, знакомые, а я смотрю и вижу, что люди его уже не знают и не понимают. Не понять им — как далеко он был, что испытал и видел, — а сам он никогда этого рассказать не сумеет…

Приезжала Дорик, подарила мне смешную хорьковую куртку, и стал я похож на медведя.

Все дни много работал — вчера начерно окончил второй вариант. Крепе и Разумный живут в гостинице. Ходили как-то с ними на клинский базар. Погода мягкая. Собака Жулик — симпатичная, но неприличная.

Несколько тревожат меня настроения А. Е. и Крепса. (Разговор о картине и оловянных солдатиках.) А. Е. отрицает, но у меня смутное подозрение, что в новом сценарии он и я видим не совсем одно и то же.

Оба они дали мне много дельных замечаний — за это спасибо! Но чувствую я у них иногда какую-то осторожность, скованность при подходе к тем эпизодам, которые я считаю самыми главными и которые мне больше всего нравятся. Это опасно.

Снимался с ребятами в редакции.

Работал вчера с утра до трех часов ночи с небольшими перерывами. Основную диктовку второго варианта окончил.

Вчера ночью окончательно выправлен «Комендант». Таким образом, знаменитый номер «Люкс» в клинской гостинице опустевает. Сегодня… уезжаем в Москву.

Погода морозная. Солнечная. Хорошо!

Москва. Все идет хорошо. Меня опять берут на военный учет. О «Тимуре» много хороших статей, в том числе и в «Правде»…

Мороз 25 гр. Был в ЦК у Михайлова…

8-го в ЦКмоле будет обсуждение нового моего сценария…

Итак, что у меня было в прошедшем сороковом? Весна — Цхалтубо — Батум. Работа над режиссерским сценарием, потом Клин — повесть о Тимуре. Немного Малеевка. Потом опять Клин — «Комендант снежной крепости». Немного Болшево, Сокольники.

На земле тревожно — но в новый год я вступаю твердым, не растерявшимся.

…На несколько дней опять уехал в Сокольники… Картина прошла с успехом, но много в ней недостатков.

Сегодня и завтра доделываю последние поправки к «Коменданту». Больше не буду.

Приезжала Талка. Случайная встреча через 23 года с М. Трениным. Елка в Колонном зале.

Все переворачивается куда-то к черту. А. Е. ставить мой сценарий не хочет. По-видимому, ему мешают.

Мне звонок от Храпченко о «Государственном заказе». «Комендант» пошел в Комитет. С чем-то вернется он оттуда? С удовольствием уехал бы. Надо хоть на короткое время голове отдохнуть, потому что опять близка работа — какая, еще не решил.

Прошел месяц. 25 января интересное совещание в ЦКмоле о военном воспитании…

29-го поехал в санаторий «Сокольники».

На дворе погода мягкая. Солнышко. Идет XVIII партконференция…

Война идет своим уныло разрушительным чередом. Итальянцев греки жмут, и все рады.

Купил Женюрке канарейку в большой клетке. Гостит у нас Алька — смехотворная девка.

Читал статьи Л. Толстого. Тревожно мне и досадно было.

Надо написать 150–90 строк для «Пионерки».

…Пасмурно, слегка тает. Прошлый год в это время я уезжал в Цхалтубо. Сижу — думаю. Раньше я был уверен, что всё пустяки. Но, очевидно, я на самом деле болен. Иначе, откуда эта легкая ранимость и часто безотчетная тревога? И это, очевидно, болезнь характера. Никак не могу понять и определить, в чем дело? И откуда у меня ощущение большой вины. Иногда оно уходит, становится спокойно, радостно, иногда незаметно подползает, и тогда горит у меня сердце и не смотрят людям в лицо глаза прямо.

…«Жулик» вырос, бегает, гремит цепью, будка в сугробах. Алька копошится с куклами, ей четыре года. Недавно заявила: «Если Аркадий Петрович умрет, то и я убьюсь тоже» — очень забавная девчурка.

Надо скорей хвататься опять за работу. Во время работы тревога (личная) уходит, приходит озабоченность общая — она осмысленней.

Написал короткую автобиографическую справку для «Пионерки». Но сколько ни бился — больше четырех строк из обещанного короткого рассказа написать не мог никак.

«Завтра Ильке Артамонову должно было исполниться 9 лет, и еще с вечера он твердо решил с утра начать жизнь по-новому».

Вот странно! И о чем писать шлю, а испортил 10 листов и не мог с этих заколдованных строк сдвинуться ни на букву!

Купил и повесил на стену большую политическую карту Европы.

Германия ввела войска в Болгарию, по-видимому в тыл грекам.

В 1941 году должно быть нами заложено 2995 новых предприятий, шахт, заводов, ГЭС и т. д.

«15-летний план развития промышленности СССР» — мне будет 52 года. Что же, увидеть еще можно!