Из плейбоя в романтики

Любовный роман — Harlequin — 1163

Глава 1

Марлоу Кейн стояла на площадке второго этажа Фэрвезер-холла, ее лицо пылало от стыда, а мраморная балюстрада холодила пальцы. С детства она шпионила отсюда за роскошными вечеринками, которые устраивали ее родители. Теперь то, что она увидела, заставило кровь вскипеть. Нейл Кэмпбелл, ее бывший жених, крутился в большом зале, принимая закуски и шампанское, прежде чем направиться в бальный зал на главное мероприятие. Устроенная ее отцом для клиентов, нынешних и потенциальных, многочасовая вакханалия с икрой и канапе, скотчем, сигарами и бесконечными мужскими похлопываниями по спине. Все еще, к ее большому раздражению, преимущественно мужской клуб.

Почему Нейл был здесь после того, что он сделал, Марлоу не могла понять. Ей хотелось, чтобы Сэмюэль и Мейсон пришли сюда.

Всего на год старше, ее братья-близнецы всегда ее защищали. Но Сэмюэль, занятый предстоящей свадьбой со своей школьной подругой, и Мейсон, полностью поглощенный своими новыми отношениями с секретаршей их отца, оказались неуловимыми. Обидно, их яркая неприязнь к ее бывшему жениху была одной из немногих тем, по которым они искренне достигали взаимопонимания.

Марлоу глубоко вдохнула и начала спускаться по лестнице. С каждым шагом она вспоминала себя в юности. Рождественское утро, свидания в старших классах, матчи по поло, похороны ее матери. Новогодняя вечеринка, где она познакомилась с Нейлом Кэмпбеллом два года назад. Прежде чем вечер закончился, они сблизились из-за общих историй о своих властных отцах, старых друзьях, как оказалось. Та первая встреча превратилась в первое свидание, а затем в быстрое ухаживание, горячо поощряемое обоими их отцами, и вскоре они были помолвлены.

Он был другим в те первые дни, спонтанным, романтическим, смелым. Все быстро изменилось, когда ее отец, почетный президент и председатель правления империи производителей продуктов питания, базирующейся в Филадельфии и приносящей миллиарды долларов, взял Нейла под свое железное крыло.

Марлоу не завидовала. Она провела большую часть своей жизни в погоне за тем, что ее жених получил бесплатно: одобрением отца. Это стало любимым наркотиком Нейла. Его дни в офисе становились длиннее, его страсть — короче, его поцелуи небрежнее. Она перестала мечтать о свадьбе и задалась вопросом: куда делась страсть? Открытие, что он сунул нос в отношения Мейсона и его пассии, стало спасительной соломинкой.

Отец был в курсе всего. Месяц назад все развалилось. Так какого черта Нейл здесь делал?!

Дойдя до нижней ступеньки, Марлоу оглядела толпу в поисках отца. Вместо этого она заметила незнакомца. Высокий, широкоплечий, костюм отлично на нем сидел. Его глаза цвета кофе прошлись по ее фигуре, от головы до ног. В ней вспыхнуло негодование. Мужчинам нравилось смотреть на нее. И она долгие годы бросала украдкой взгляды на интересных персон. Но человек, который таращится без маскировки и откровенно?

Едва заметный намек на улыбку появился в уголке его рта, не смягчив выражения его лица, которое не было симпатичным или обаятельным. От него веяло решительностью и опасностью. Красивый? Определенно нет. С острыми скулами и орлиным носом, явно свернутым в драке, черты лица несимметричны. Привлекательный? Слишком хмур и напряжен для этого. Случилось визуальное столкновение, и она поймала себя на том, что изо всех сил пытается оторвать взгляд. Похоже, он заметил это и тихо наслаждался. Не прерывая зрительного контакта, он поднес хрустальный бокал к губам и сделал неторопливый глоток. И будь она проклята, если не почувствовала, что каким-то образом он пробовал не напиток, а ее саму. Ощущение вызвало мурашки.

Со всем высокомерием, на какое была способна, Марлоу вздернула подбородок и намеренно отвела взгляд, прежде чем раствориться в толпе. Она с благодарностью приняла бокал шампанского от первого встреченного официанта.

— Я искал тебя, — произнес кто-то прямо у нее за спиной.

Тело Марлоу сильно напряглось.

— Привет, Нейл. — Крепко сжав бокал с шампанским, она повернулась к нему.

Он всегда лучше всего выглядел в костюме. В этот вечер он был темно-синего цвета, хорошо скроен и, несомненно, дорог. Но что-то в сопоставлении ее бывшего жениха и мужественности мужчины в другом конце комнаты заставляло Нейла выглядеть мелко по сравнению с ним.

— Удивилась, увидев меня? — Морщинки появились в уголках его глаз, когда он поднес «Мартини» к губам и подавил легкую гримасу.

Марлоу давно подозревала, что Нейлу нравится не «Мартини», а просто красоваться с бокалом.

— Это не то слово, которое я бы выбрала, если честно, — сказала она, делая еще один глоток шампанского.

— Ну, ты не отвечала на мои звонки, так что мне пришлось прибегнуть к экстренным мерам. — Его непринужденная улыбка обнажила ряд идеально ровных зубов. Нейл зашагал рядом. — Я пришел сюда со своим отцом.

Генри Кэмпбелл, уроженец Лондона, старший партнер «Кэмпбелл капитал», оказался камнем преткновения, когда дело дошло до расторжения помолвки. Одобрение Паркера Кейна не распространялось надолго, когда дело касалось сына Кэмпбелла, но его преданность инвестиционному банкиру и значительным фондам, которые он контролировал, оставалась всегда пылкой и неизменно верной.

— Тогда, может быть, тебе стоит составить ему компанию, — предложила она, бросив взгляд в сторону бара, где можно было найти Генри Кэмпбелла.

Нейл сделал быстрый шаг и повернулся, чтобы преградить ей путь.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Нет, — произнесла Марлоу, проскальзывая мимо него, — нам не о чем говорить.

— Марлоу, пожалуйста.

Это «пожалуйста» зацепило ее. Настойчивое, произнесенное с более искренними эмоциями, чем она слышала от него после инцидента.

— Пять минут, — сказал он, его глаза были серьезными и неуверенными, — это все, о чем я прошу.

Марлоу заколебалась, взглянув на стену, там она заметила таинственного мужчину и разочаровалась, обнаружив, что у стены уже никого нет. Нейл повел их прочь из главного зала по боковому коридору к балкону, примыкающему к личной столовой семьи. Не точное место, где они впервые встретились, но явно неловкая попытка воссоздать настроение. Он распахнул дверь и подождал, пока она войдет, прежде чем закрыть ее за ними. Марлоу подошла к невысокой кирпичной стене и оперлась предплечьями о шероховатую поверхность, все еще сжимая в руке бокал, глядя на сады внизу.

— Разве это не прекрасно? — Нейл стоял в нескольких шагах от нее, глядя на звезды над головой.

— О чем ты хотел поговорить со мной? — спросила она.

— О нас, конечно.

Тяжелый вздох вырвался из ее груди.

— Нейл, нет никаких «нас».

Он сделал несколько шагов ближе, его взгляд метнулся к ее руке.

— Если это правда, почему ты все еще носишь кольцо?

Да она просто не стала снимать его, посещая светские рауты, чтобы отбиваться от ухаживаний потенциальных поклонников.

— Вот, — ответила Марлоу, отставляя бокал с шампанским, чтобы снять кольцо с пальца, и протянула на раскрытой ладони. — Забери это.

Нейл убрал волосы Марлоу с ее скулы.

— Я хочу вернуть не кольцо, а тебя.

Отдернувшись, она с отвращением покачала головой:

— Ты думаешь, я вернусь к тебе после всего?

— После того, как я отправил помощнице твоего отца несколько анонимных сообщений о Мейсоне? — Он усмехнулся. — Я не говорю, что так было правильно. Я всего лишь пытался предостеречь ее.

Марлоу подавила желание закатить глаза.

Скрестив руки на груди, Нейл прислонился к перилам рядом с ней.

— Разве не ты пришла ко мне, потому что беспокоилась о Мейсоне?

Эта часть была правдой. Они с Мейсоном всегда были ближе, чем с Сэмюэлем, и внезапное отдаление Мейсона от нее заставило ее напрячься. Когда он начал появляться на работе с едва заметными синяками, она начала беспокоиться. Когда заметила крупные суммы, снятые с его личного расчетного счета, она уже беспокоилась сильно.

— Я поделилась опасениями, но не разрешала разглашать информацию дальше.

Он положил руку на ее ладонь:

— Я знаю это. То, что я сделал, было агрессивным и глупым. Я просто слишком… увлекся.

Она протянула руку, снова предлагая ему кольцо.

— Марлоу, это наша мечта. Семейная династия, Кейны и Кэмпбеллы, как мы всегда говорили.

— Ты всегда говорил.

Марлоу какое-то время слушала его сумбурный рассказ о жизни, которую они построят вместе: состоится свадьба их мечты, будут путешествия. И, в конце концов, появятся дети. Как только он занял свое законное место в компании с помощью инвестиций своего отца. Только дата свадьбы, казалось, отдалялась все дальше и дальше, а потом он разочаровал ее. Теперь, когда свадьба ее брата приближалась со скоростью света, Марлоу поняла, как доверчива была, ожидая все это время.

— Возьми это, — настаивала она.

Нейл посмотрел на усыпанное бриллиантами кольцо, мерцающее, как миниатюрная звезда, в ее протянутой ладони. Огонек надежды в его глазах погас, оставив на его месте что-то плоское и холодное.

— Тогда как насчет прощального поцелуя? Для завершения.

Марлоу поняла, насколько они были одиноки в этом доме. С шумом, заполнившим большой зал, она могла бы кричать во все горло, и ни одна душа ее не услышала бы.

— Нет, Нейл. — Она сделала шаг назад.

— Ты же рассказывала мне, как сильно это тебя заводит?

Его рука метнулась вперед и зарылась в волосы у нее на затылке, сжимая их до тех пор, пока она не почувствовала боль. Марлоу изо всех сил уперлась руками ему в грудь. Поцелуй был столь же кратким, сколь и жестоким. Его губы прижались к ее губам достаточно сильно, затем Нейл со стоном согнулся пополам. Марлоу прижала пальцы к губам, ожидая обнаружить кровь. Но опасения оказались напрасными. Мужчина, который пристально смотрел на нее, был здесь, на балконе. Он держал Нейла за рубашку спереди, его массивный кулак помял белоснежную ткань.

— Она сказала «нет». — Его слова были не произнесены, а высечены. — Вам понятно несогласие? — Он зарычал, подтягивая ее бывшего жениха наверх, только кончики его отполированных до зеркального блеска мокасин касались плитки балкона.

Нейл уставился на него глазами злой рептилии:

— Да.

— Хорошо. — Мужчина слегка ослабил хватку. — А теперь ты уйдешь или сбросить твою шикарную задницу с этого балкона?

— Я уйду, — прохрипел он.

Мужчина разжал кулак, и Нейл, пошатываясь, сделал несколько шагов, прежде чем принять уверенную позу. Он нашел время разгладить рубашку и бросил долгий, многозначительный взгляд в сторону Марлоу, прежде чем выйти. Когда он ушел, мужчина повернулся к ней, его глаза скользили по ее телу так же нагло, но все же во взгляде теплилась забота.

— Ты в порядке?

Марлоу провела дрожащей рукой по своим взъерошенным волосам, шипучий коктейль из адреналина, раздражения и страха пробежал по ее телу. Он сделал шаг ближе. Казалось, он собирался провести медицинский осмотр.

— Все нормально.

— Ты уверена?

— Да, — отрезала она. — Теперь ты можешь идти.

Мужчина напрягся и удивленно приподнял бровь, глядя на нее. Приятный ветерок пронесся по колоннаде, принеся с собой аромат роз и дождя, который не сочетался с настоящим моментом. Она отвернулась от него, чтобы взять свое шампанское.

— Вы не из компании моего отца, но почему-то присутствуете здесь. Какая у вас для этого причина, кроме того, чтобы смотреть на меня?

Как только слова слетели с ее губ, Марлоу захотелось вспомнить их. Язык всегда опережал ее мысли.

— Я спас тебя от твоего придурковатого жениха.

— Ты очень нагло смотришь на меня, ты следуешь за нами сюда из зала, а затем вбегаешь, как Рэмбо, без моей просьбы. Мне упасть в обморок? Я умею общаться с миллионерами, но не с бандитами, извини.

Его пиджак туго натянулся на бугристых бицепсах, когда он скрестил руки на груди, скорее оборонительно, чем вызывающе.

— Ты сама глазеешь на меня весь вечер. Мне надо было оставить тебя с Нейлом? — Имя он будто выплюнул с отвращением.

— Я устала от мужчин, которые пытаются меня спасать, — сказала она, намеренно игнорируя первую часть его заявления. Потому что это было правдой. Пока они были рядом, она рассматривала его. Тонкий шрам пересекал левую бровь. Ярко выраженная впадина на коже скулы. Длинные темные ресницы. Чувство защищенности рядом с ним.

— Я знаю, что изолировать женщину от толпы мужчин — это классическая тактика хищника. Я знаю, что перекладывание вины — отличительная черта нарцисса. Я также знаю, что любой мужчина, который поднимет руку на женщину, заслуживает того, чтобы ему вырвали селезенку. И пофиг, что он представитель элиты с серебряной ложкой, застрявшей там, где не светит солнце.

Марлоу уставилась на него, открыв рот и не зная, что сказать. Он наклонился и поднял обручальное кольцо. Взяв ее руку, он повернул ее ладонью вверх и положил кольцо прямо в центр. Большие теплые пальцы сомкнулись на ее ладони. Он долго смотрел ей прямо в глаза. Ее сердце бешено стучало. Когда он отпустил ее, ей стало не по себе, словно на улице похолодало.

— Удачного вечера.

Его слова еще долго как будто висели в воздухе.

Глава 2

Лоран «Лоу» Рено сидел за письменным столом на сеновале, который де-факто стал офисом, когда они с братом превратили старый амбар в первое здание винокурни «Четыре вора». На экране перед ним были результаты поиска в Гугле, и он перешел к изображениям. Марлоу в строгом костюме позирует со своим отцом и братьями в штаб-квартире компании. Марлоу в черном платье от-кутюр на благотворительном вечере в поддержку исследований рака. Марлоу загорает на палубе яхты, лицом вниз и с расстегнутыми бретельками бикини.

Лоран задержался на этой фотографии дольше всех, мысленно проводя рукой по ее изящной спине, по тонкой шее и дальше по плечам, которые всегда выглядели напряженными. Испуганный высоким свистом, Лоу захлопнул ноутбук. Он оглянулся и увидел своего брата Реми, с улыбкой Чеширского Кота, на площадке наверху лестницы, со стопкой заказов на доставку в одной руке.

— И за кем это ты следишь в Интернете? — спросил он, кладя бумаги на угол стола Лоу. Третий из четырех сыновей Шарля «Запа» Рено, Реми унаследовал угольно-черные волосы своего отца и пронзительные серые глаза. Хотя он был немного ниже Лоу, физический труд укрепил мускулы его тела. Факт, который он любил демонстрировать, часто надевая джинсы и футболки.

— Ничего особенного, — проворчал Лоу.

— Тогда покажи. — Реми наклонился и открыл ноутбук, его темные брови удивленно приподнялись, когда появилось лицо Марлоу. Желание охватило Лоу точно так же, как это было в первый раз, когда он увидел ее спускающейся по лестнице в Фэрвезер-холле. Ее дерзкие скулы. Гордая осанка. Ее глаза, светло-голубые, как полярный лед. Ее волосы — мерцающий платиновый занавес с острыми краями, повторяющий линию подбородка. Тело, движущееся под тонкой серебристой тканью ее платья. Она была похожа на валькирию.

Лоу стоял там, словно неуклюжий деревенский мальчишка, который увидел свой первый «феррари», не в силах оторвать глаз. Дерзкая манера, с которой она бросила вызов его взгляду, столь же пристальная и непримиримая, только еще больше распалила его.

— Не в твоем вкусе, — оценил Реми, прищурившись. — Снежная королева, да и только. — Его брат резко выпрямился. — Она Кейн? Вот это ничего себе.

Он быстро листал изображения, на просмотр которых Лоу потратил большую часть утра вместо своей работы.

— Она одинока?

— Не твое дело.

Лоу и сам не знал ответа на этот вопрос, несмотря на то, чему он был свидетелем прошлой ночью. Вспышка ярости пронзила его при этом воспоминании. Сначала он наблюдал за ними, когда они встретились в толпе, заметив явное неудовольствие на лице Марлоу и настороженную позу. Когда пара ушла, Лоу последовал за ней и, найдя еще одну дверь на противоположном конце балкона, наблюдал с безопасного расстояния. Ему потребовалась вся его выдержка, чтобы не сломать руку, которой ее жених схватил ее.

— Как все прошло прошлой ночью?

Реми ссутулился в кресле за письменным столом, глядя на ряды сверкающих медных перегонных кубов за перилами. Приобретенный в то время, когда он и Реми месяцами работали на морской нефтяной вышке и вкладывали каждое доступное пенни в свою мечту, участок земли площадью двадцать акров стал их первой крупной инвестицией в строительство винокурни. И они использовали каждый кусочек дерева и металла на участке, как это было в стиле Рено. Мать ушла, когда Лоу было двенадцать.

Братьев понесло по кривой дорожке. Самый младший из четверых, Лоу был единственным Рено, который никогда не отбывал срок в тюрьме. После смерти отца десять лет назад казалось, что удача Рено наконец-то меняется. До недавнего времени. Лоу пожал плечами, вытягивая свои длинные ноги, и обратил внимание на своего брата.

— Он хочет послать кого-нибудь сюда, чтобы проверить нашу отчетность. — сказал Лоу.

Разговор был краток и предсказуем. Кипя от слишком большого количества времени, проведенного в присутствии богатых придурков, от лиц которых у него чесались кулаки, Лоу столкнулся с Паркером Кейном, направляясь к выходу. Делая вид, что сожалеет о раннем уходе Лоу, Кейн вскользь упомянул, что перспективные партнерские отношения обычно сопряжены с разного рода проблемами. Комментарий, специально предназначенный для того, чтобы напомнить Лоу, как повезло «Четырем ворам», что их вообще рассматривали для партнерства с Кейном.

— Я думал, мы уже отправили им все, что нужно, в электронном виде.

— Мы это сделали, — сказал Лоу.

— Тогда какого черта ему понадобилось посылать кого-то сюда?!

Поднявшись со стула, Лоу подошел к перилам.

— Он просто хочет, чтобы мы знали, что он контролирует нас.

Реми надолго замолчал.

— Ты же не думаешь, что он может передумать, не так ли?

Беспокойство в голосе брата задело Лоу за живое. Они так усердно трудились, чтобы создать винокурню «Четыре вора». Вложили в этот бизнес свою кровь, пот и все доступные ресурсы, чтобы избавить четырех братьев Рено от страданий многих поколений и создать прочное наследие. Лоу выбрал это имя, именно чтобы признать свое пестрое прошлое и превратить его в законное будущее. Ирония в том, что один из его братьев не хотел иметь ничего общего с тем, что осталось от семьи, а другой поставил под угрозу их планы. Злость все еще жгла. И теперь они оказались в трудном положении, нуждались в финансировании.

Паркер Кейн чудесным образом обратился к ним точно в нужное время. Реми хотел отказаться от крупного предложения, желая выбрать один из более скромных вариантов. Но как только Лоу начал думать о том, что мог бы сделать с такими деньгами, он не мог отпустить это.

— Я знаю, что он хочет присоединить нас к своей компании. Я просто не понимаю почему.

Это было главной причиной колебаний Лоу, несмотря на то, как сильно он хотел роста и продвижения фирмы, требовалось только вливание наличности. Кроме того, причина, по которой он решил посетить вчерашний круг миллиардеров, — посмотреть Паркеру Кейну в глаза. Чтобы оценить человека по достоинству, как называл это его отец. Но он ушел с чувством, что его сочли недоумком, и это вывело его из себя. Как будто деньги, которые заработал в поте лица, тратились иначе, чем доллары, доставшиеся от папочки.

— Ты согласился на аудит? — спросил Реми.

— Согласился, — сказал Лоу. — Вот почему я немного покопался в Марлоу Кейн. Она единственная, с кем можно общаться.

— Она придет сюда? — От волнения глаза Реми заблестели, как у ребенка в рождественское утро.

— В следующий понедельник. И ни при каких обстоятельствах ты даже не поведешь глазом в ее сторону. Понимаешь? — Лоу ткнул пальцем в уже ухмыляющееся лицо своего брата.

Репутация Реми как дамского угодника рано и прочно утвердилась в приходе Терребонн, где они выросли, и последовала за ними в Финкасл, штат Вирджиния. Хотя сейчас Реми вроде бы остепенился. Откуда взялся укол сумасшедшей ревности, Лоу не знал.

— Я торжественно клянусь вести себя прилично, — сказал Реми, подняв клятвенно ладонь.

Поднеся кружку к губам, Лоу сделал глоток, поморщившись от горького напитка.

— Эмили? — спросил Реми с понимающей улыбкой.

Пристрастием племянницы было вставать рано и пробираться в офис, чтобы приготовить кофе, что не всегда выходило хорошо. Они вдвоем воспитывали Эмили после того, как ее мать, бывшая жена Реми, ушла вскоре после ее рождения.

Поставив кружку на стол, Лоу вернул свое внимание к изображениям Марлоу. Как самому молодому, Лоу часто поручали стоять на стреме. Однажды он зазевался, и Реми провел пять лет в тюрьме.

С тех пор Лоу как будто все время был в поиске неприятностей. Из-за того, что он настаивал на продолжении инвестиций «Продуктов Кейна», он привлек проблемы прямо в их дом. Хотя он не мог помешать Марлоу Кейн приехать, мог сделать так, чтобы она не захотела оставаться дольше, чем необходимо. Учитывая, как она ехала в его голове всю обратную дорогу из Филадельфии, это, вероятно, было лучше для них обоих. Оторвав взгляд от экрана, он улыбнулся Реми:

— У меня кое-что есть на примете.

Глава 3

Слова сначала возникли в голове Марлоу, затем прозвучали, когда она чуть оправилась от шока.

— Ты издеваешься?

Шок от вида приветствующего ее за лобовым стеклом покрытого пылью «БМВ». Мужчина без рубашки, размахивающий топором. Не проблема, если бы человек без рубашки, размахивающий топором, не был Лораном Рено, владельцем винокурни «Четыре вора». Импровизированный Бэтмен с балкона, который жестоко обошелся с Нейлом, прежде чем нанести удар по ее самолюбию. Хотя она это заслужила.

Поняв это после второго бокала охлаждающего голову шампанского, она направилась в бальный зал, надеясь найти его и извиниться. В конце концов, он пытался помочь. Даже если его демонстрация грубой силы была вульгарной, ненужной…

Не найдя его, она рано ушла с вечеринки и вернулась домой, в свой таунхаус на Риттенхаус-сквер, где ее утешением была долгая ванна.

На следующее утро отец вызвал Марлоу в офис, чтобы сообщить, что она проведет аудит финансовых отчетов винокурни «Четыре вора» на месте. Эквивалент королевского гамбита Паркера Кейна в долгой шахматной партии их переговоров. Несмотря на сомнения, идея вырваться за пределы отделанной мрамором штаб-квартиры корпорации «Продукты Кейна» в центре Филадельфии пришлась ей по душе.

После долгого странного месяца, который она провела, погруженная в работу после разорванной помолвки с Нейлом, это радовало. Вплоть до того момента, как она с грохотом проехала по грунтовой дороге, петляющей между высокими дубами и кленами, и обнаружила полуголого мужчину, колющего дрова возле коптильни. Она с восхищением наблюдала, как Рено наклонился, чтобы схватить еще один брусок, мышцы его обнаженной спины двигались, когда он положил его на пень.

Длинные руки взметнулись над головой, большие ладони схватили топор и опустили его с ударным звуком и гортанным ворчаньем, от которого она почувствовала себя такой же расколотой. Мурашки пробежали по ее рукам, когда она наблюдала за его грацией на фоне звуков классической музыки, доносящихся из динамиков ее ультрасовременной звуковой системы. Как часто случалось, когда ей приходилось решать особенно неприятную задачу, она слушала ее во время своего пятичасового путешествия из Филадельфии.

Несмотря на предложение отца лететь самолетом, принадлежащим компании, она выбрала поездку в одиночку, думая, что по дороге прояснит голову и успокоит нервы. Марлоу заглушила двигатель и, чувствуя на себе его взгляд, посмотрела в зеркало заднего вида на себя после дороги. Потянувшись к пассажирскому сиденью, она взяла кожаную сумку с ноутбуком и перекинула плащ через руку, прежде чем выйти из машины, и бедром проверила, закрылась ли за ней дверь. На высоких каблуках она направилась к мужчине, выпрямив спину, расправив плечи и вздернув подбородок под властным углом, который она освоила у отца. Она остановилась, наполовину опасаясь, что может в конечном итоге упасть вперед от его притяжения.

— Еще раз здравствуйте, — сказала Марлоу.

Гравий захрустел под его рабочими ботинками, когда он положил топор на плечо.

— Итак, вы Лоран Рено?

Он протянул руку, в которой не было топора. Ее ладонь исчезла в его хватке, вызвав знакомый толчок в ту секунду, когда его огрубевшая кожа коснулась ее. Не похоже на приветствия мужчин, не державших в руках ничего тяжелее ручки дизайнерского портфеля.

— Послушай, — сказала Марлоу, с головой погружаясь в неизбежную неловкость. — О той ночи, когда мы встретились…

— Мы этого не делали. По крайней мере, я не помню, чтобы ты называла мне свое имя. Или спросила мое.

— Ты прав, — согласилась она. — Я была очень расстроена, но я сожалею, что так с тобой говорила.

— Точно сожалеешь?

Темные брови сошлись под копной таких же темных волос, прилипших к его загорелому, но гладкому лбу, блестевшему от пота. Марлоу не могла решить, действительно ли он не помнил или просто хотел заставить ее сказать это снова, и не была уверена, что хуже.

— О том, что ты пялишься на меня и следуешь за мной и что ты… — Она заколебалась, нервно сглотнув, прежде чем продолжить: — Рейнджер на фуршете.

— Я полагаю, ты сказала, что я раздеваю взглядом, — поправил он.

— Мы оба наговорили лишнего, не так ли?

— Это извинение? Потому что можно просто начать с этого и сэкономить немного времени.

Марлоу хотелось кричать. Одинокая капелька пота скатилась по углублению у основания его шеи, поползла вниз по грудине и исчезла за поясом рабочих штанов. Он видел, как она смотрела на это.

— Не важно. Если ты просто проводишь меня в свой кабинет, мы сможем быстро все решить.

Губы Лоу дрогнули, костяшки его пальцев побелели, когда он усилил хватку. Без предупреждения он вонзил лезвие в пень рядом с ней быстрым ударом, который заставил ее подпрыгнуть.

— Следуй за мной.

Лоу зашагал прочь от нее за угол здания, обшитого деревянными панелями, ржавчина неровными пятнами расползалась, как лишайник, по рифленой жестяной крыше. Из дымохода рядом с его остроконечной вершиной поднимался голубоватый столб на фоне глубокой измученной зелени листьев позднего лета, в воздухе витал насыщенный аромат копченого мяса.

Идя сзади, Марлоу смотрела на его мышцы. И брюки очень ему шли, подчеркивая фигуру.

Они шли в тишине, нарушаемой только звуком их шагов и ветром. Пройдя мимо коптильни, Марлоу обнаружила, что очарована пышной зеленью, поднимающейся на пологий холм. На вершине стоял старый фермерский дом, величественный в своей обветшалой красоте. Большой блочный склад располагался в глубине территории. Винокурня, предположила она. Между этим местом и тем, где она стояла, были разбросаны лавандовые сады, огороды, загон с лошадьми. Так не похоже на тщательно ухоженную территорию Фэрвезер-холла. Нераспланированный, дикий участок.

Лоу остановился рядом с ней. Крепче сжав сумку, Марлоу поспешила догнать его, и в ней вспыхнула тревога. Она и раньше видела квадроциклы. Даже каталась на одном из них, когда была на другой семейной винодельне, но она сомневалась, что сейчас перед ней был именно он.

Транспортное средство, припаркованное за коптильней, представляло собой некий нечестивый союз гольф-кара и дюнного багги. Собранный из странного скопления деталей, которые, очевидно, принадлежали другим машинам в их предыдущих жизнях, он выглядел странно из-за совершенно новых, непропорционально больших бугристых шин, прикрепленных к его раме. Лоу скользнул на водительское сиденье с легкостью, удивительной для его габаритов. Черный дым вырвался из задней части шасси, когда он включил двигатель. Заметив, что она не торопится сесть, Лоу приподнял бровь, глядя на нее.

— Куда мы?! — прокричала Марлоу сквозь гул мотора.

Он кивнул в сторону большого металлического склада. Она сделала шаг назад.

— Я могу просто вести свою машину.

— Нет! — рявкнул он. — Не выйдет.

Ярко-синее пламя гнева вспыхнуло в ее голове.

— Послушай, я понимаю, что на самом деле ты не хочешь, чтобы я была здесь, сама не восторге. Но желание доехать на собственном автомобиле до места, где буду работать, — разумная просьба.

В горле у нее пересохло от усилий повысить голос, чтобы быть услышанной, грудь сдавило от мощной смеси адреналина и праведной ярости.

— Видишь тот провал на дороге? Мой брат потерял половину груза металлолома прямо под ним по дороге на свалку. Если только у твоего купе нет титановых шин, я бы порекомендовал тебе сесть. — В его словах слышался едва заметный акцент.

Марлоу фыркнула, сев рядом с ним, плотно прижав колени друг к другу, поскольку его большое тело занимало много места. Теплый ветерок донес до нее его запах. Чистый пот, кедр, привкус смолистого мыла или шампуня. В сочетании с его близостью это вызывало у нее головокружение. Машина прыгнула вперед, и Марлоу вскрикнула, ее руки взлетели, чтобы удержаться, одна из них приземлилась на стальное бедро Лоу, всего в нескольких дюймах от его члена. Она вздрогнула, заметив тень улыбки в уголках его губ.

— Извини, — сказал он. — Сначала она немного привередлива.

Наконец нащупав ручку на металлической раме, она сжала ее так, что побелели костяшки пальцев. Большая рука Лоу коснулась округлой ручки переключения передач.

— Кто, черт возьми, вообще построил эту штуку?! — спросила она.

— Мой брат Реми.

Как по команде, Лоу поднял руку, глядя мимо нее. Марлоу обернулась и увидела темноволосого мужчину в джинсах и белой майке, который поднимал мусор из кучи в кузов большого черного грузовика. Крепко сложенный, хотя и не дотягивающий до роста Лоу, и все же очевидно на него похожий.

Они дернулись, чтобы не врезаться в старую тракторную шину, и Марлоу чуть отшатнулась, ее рука коснулась его руки. Осознание контакта потрескивало на ее коже там, где ее охлаждал ветерок.

— А Реми — это тоже сокращение от чего-то?

— Заноза в заднице, — проворчал Лоу, — или Ренье.

Марлоу быстро согнала легкую улыбку с лица. О братьях — занозах в заднице она ничего не знала.

Ее брат безумно, дико влюбился и, казалось, полностью забыл о ее существовании. Факт, который свадьба ее брата Сэмюэля с Арли Бэнкс, ожидавшаяся всего через месяц, болезненно выдвинула на первый план. Еще один удар чуть не сбросил ее с сиденья. Она подлетела в воздух, опустилась, охнула и удивилась, когда коляска замедлила ход.

— Ты в порядке?

— Старая травма.

— Чирлидинг? — Он снова нажал на газ, но постепенно снижая скорость.

Марлоу закатила глаза.

— Вообще-то поло.

Марлоу часто это слышала. Предположения стабильны и редко меняются. Волейбол. Гимнастика. Балет. Любой другой вид спорта, который мужчинам каким-то образом удалось обесценить и сексуализировать одновременно. Конечно, поло оказало влияние на ее отца. Поскольку Сэмюэль не интересовался спортом из-за болезни, а главным спортивным занятием Мейсона был секс, ей выпало продолжить семейное наследие Кейна. Пока длинная череда голубых лент внезапно не оборвалась на ее семнадцатом году жизни из-за ужасного несчастного случая, который положил конец карьере как ее, так и ее лошади.

Лоу направил машину вниз, когда они миновали главный вход со стороны здания, где были припаркованы машины, и проехали по еще одной гравийной дорожке к южному концу. Несколько шатких ступенек вели к двери, испещренной, как она надеялась, не пулевыми отверстиями, и смазанной отпечатками ботинок внизу, там, где ее закрывали пинками. Судя по всему, часто. На небольшой площадке наверху лестницы крупная коричнево-белая дворняжка подняла голову при их приближении, навострив уши и подергивая черным носом.

Лоу заглушил двигатель и вскочил. Марлоу последовала его примеру, вздрогнув, когда свист заставил собаку подбежать к ним, размахивая хвостом. Марлоу рефлекторно выставила перед собой сумку, и это движение сразу привлекло его внимание.

— Лейла, сядь, — проворчал Лоу, и собака застыла совершенно неподвижно, упершись задними лапами в землю и уставившись на него с обожанием в глазах. Как будто повиноваться было честью.

Если Лоран Рено привык к подобной уступчивости от всех женщин в своей сфере, то скоро он разочаруется.

— Останься, — добавил он.

Марлоу подождала, пока Лоу поднимется по скрипучей лестнице, прежде чем последовать за ним, при этом обходя собаку стороной. Стена прохладного, пахнущего зерном воздуха ударила ей в лицо, как только она переступила порог. Здание было просторным, хорошо организованным и намного чище, чем думалось. Перед ней тянулись два ряда сверкающих медных перегонных кубов, от них и между ними тянулась сеть труб. Дальше аккуратными рядами располагался лабиринт поддонов с картонными коробками, вилочный погрузчик издавал звуковой сигнал, когда проезжал своими большими металлическими зубьями под одним из них.

Лоу повернулся к лестнице, ведущей на чердак с блестящими деревянными перилами. Она последовала за ним наверх, остановившись, когда достигла лестничной площадки. Марлоу попыталась остаться невозмутимой. Письменный стол в дальнем углу, его поверхность завалена стопками бумаги. Лавина папок, падающих на пол. Унылый продавленный диван из искусственной кожи. У противоположной стены на журнальном столике стоял телевизор.

— Располагайтесь где угодно.

Стоя рядом с раковиной, кофеваркой и мини-холодильником под стойкой, Лоу демонстративно повернул кран. Марлоу растерянно моргнула, глядя на него.

— Я предполагала, что буду работать непосредственно с вашим бухгалтерским отделом.

— Бухгалтерией занимается мой брат Реми, и он занят. Лучшее, что я могу сделать, — это авторизовать тебя на его ноутбуке.

Склонившись над ближайшим к лестнице столом, Лоу постучал по клавиатуре, затем встал, предоставляя ей доступ. Она перевела взгляд с ноутбука на Лоу, снова на ноутбук.

— Я знаю, что «Четыре вора» — это меньший объем, чем обычно рассматривают «Продукты Кейна» для инвестиций, но, поскольку вы ведете прибыльный бизнес, мы рассмотрим вас.

Лоу подвинулся ближе. Несмотря на ее высокие каблуки, он нависал над ней с каменным лицом. Он все еще был без рубашки. Она увидела мелкие щепки дерева в темных волосах на груди, сужающихся в опасный след, который исчезал за поясом его рабочих штанов.

— Думаю, единственная причина, по которой твой отец послал кого-то провести аудит на месте после всего, что уже сделано, — это чтобы он мог либо затягивать процесс, либо напомнить мне, что я в его власти.

Глаза Лоу потемнели.

— Хотя мне нравится смотреть на тебя, я… все еще помню, что твой отец потратил на разговор со мной на своем балу миллиардеров совсем немного времени.

— Как ты предлагаешь мне действовать, учитывая эти условия?

Он наклонил голову под таким углом, что их губы соединились бы в идеальном поцелуе, если бы он опустил подбородок еще на четыре дюйма.

— Путем анализа информации, которая была доступна каждому из сторонних агентств, проводивших предыдущие аудиты. Все это легко доступно в папке с надписью «Аудит» на ноутбуке моего брата, — сказал Лоу с сарказмом.

Время застыло, они зависли, говорить было не о чем, расставаться не хотелось обоим.

— Оп! Извините. Я не помешал? — Голос был мужской, немного прокуренный.

Лоу первым отвел взгляд, к великому удовлетворению Марлоу.

— Ты в порядке, Майк?

Майк, коренастый мужчина с седеющими волосами, торчащими из-под красной кепки дальнобойщика, прошаркал к принтеру, стоящему на столе Реми.

— Я должен забрать заказы на поставку в Кентукки. Мы пытаемся вывезти грузовики до урагана. Вроде к пяти часам будет сильный ветер. Но здесь ты в полной безопасности. Это место построено как бомбоубежище. К завтрашнему утру мы должны быть на месте.

Какой кошмар… Она даже не потрудилась проверить погоду перед отъездом из Филадельфии. Даже не забронировала номер в отеле. Она предполагала, что сможет отправиться в обратный путь самое позднее к вечеру.

— Отлично, — сказала она сквозь стиснутые зубы.

Достав свои бумаги из принтера, Майк кивнул Лоу и вприпрыжку спустился по лестнице. С преувеличенной церемонностью Лоу сделал несколько шагов назад, схватил стул за столом Реми и выдвинул его в приглашающем жесте.

— Лучше начать.

А затем, точно так же, как это было на балконе Фэрвезер-холла, он повернулся и ушел.

Плечи болели, шея затекла, глаза затуманились от просмотра страницы за страницей данных. Марлоу оторвала взгляд от экрана ноутбука и увидела маленькую темноволосую девочку с огромными глазами, смотрящую на нее с верхней площадки лестницы. В двух маленьких ручках она несла серебряный поднос.

— Ты принцесса?

— Я официантка… временно.

— Принцесса круче.

Марлоу взглянула на нее через плечо. Она не могла не изучить каждую деталь этого странного маленького существа. Растрепанные косички, слишком большая футболка с изображением волка, воющего на луну, переливающиеся радужные легинсы, облегающие тощенькие, как у кузнечика, ноги.

— Как тебя зовут?

— Эмили. Но дядя Лоу называет меня Багом.

— Дядя Лоу?

Мысль о том, что эта маленькая куколка может иметь какое-либо кровное родство с рычащим варваром с обнаженной грудью, казалась совершенно неуместной. Девочка кивнула.

— Он высокий и много ругается, но он учит меня метать топор.

Марлоу решила не обращать внимания на эту новую информацию, несмотря на ее оговорки.

— Это он просил тебя принести мне еду?

— На самом деле, — Эмили произнесла это слово с преувеличенной важностью, — это был мой папа. Его зовут Ренье, но все зовут его Реми. Он отвечает за ресторан.

— Здесь есть ресторан?

Ничто пока не указывало на дополнительный источник дохода или сопутствующие вычеты. Звук топота по лестнице вызвал у нее дрожь предвкушения, но потрясение исчезло, когда в поле зрения появилось лицо мужчины.

— Вот ты где, — заметил Реми, бросив игриво-осуждающий взгляд в сторону Эмили. — Что я тебе говорил о том, чтобы не беспокоить мисс Кейн?

Эмили положила руку на свое узкое бедро, ее маленькое личико выражало негодование.

— Я не беспокоила ее. Я как раз говорила ей о ресторане.

— Ты сказала, что должна помочь Мире со столовым серебром перед ужином?

— Я точно собиралась, папа, — фыркнула она.

Протянув руку, мужчина одарил Марлоу улыбкой.

— Реми Рено. Приятно познакомиться.

— Марлоу Кейн, — произнесла она. — И спасибо, что прислали мой обед. Я не заметила, как пролетело полдня.

— Конечно, — сказал Реми. — Надеюсь, ты сможешь выйти из пещеры и присоединиться к нам за ужином?

— Я хотела поработать еще несколько часов, а затем отправиться в город до того, как разразится шторм. Мне удалось снять номер в «Холидей Инн».

И Марлоу повезло, что она его получила. После ухода Лоу она включила свой телефон и обнаружила, что скудный запас номеров в отелях в городе быстро кончается, поскольку путешественники между штатами спешат убраться с дороги.

— Останься здесь. У нас есть дом на территории и несколько бунгало для персонала. Лоу действительно не упоминал об этом?

— Нет.

Реми вздохнул.

— Изящные манеры никогда не были его сильной стороной. Вот что я тебе скажу. Ты приходи на ужин, когда сможешь, и я позабочусь, чтобы для тебя что-нибудь приготовили. Договорились?

Марлоу задумалась, но ненадолго. Идея ехать сорок пять минут в Роанок, да еще, возможно, в отвратительную погоду, ей совсем не нравилась.

— Договорились, — согласилась она.

Эмили издала негромкий возглас «вау», а затем взяла себя в руки. Реми снисходительно улыбнулся.

— Хорошо, Эм. Давай позволим этой леди вернуться к своей работе.

Марлоу тяжело опустилась на стул. Застряла на ночь на винокурне с Лоу Рено и бурей в пути. Что вообще может пойти не так?

Глава 4

— Заметь, ты делаешь это уже в шестой раз, — сказал Грант Хаттон.

Лоу помедлил с влажной тряпкой в руке, взглянув на поверхность гладкой столешницы из красного дерева, прежде чем повернуться к мужчине, который ставил на стойку пластиковый ящик с чистыми пивными кружками. Грант всегда напоминал Лоу викинга, который забрел в двадцать первый век и решил обменять свой палаш на джип, если позволяла погода. Грант запустил руку в ящик и начал расставлять стаканы на полке, прикрепленной к открытой кирпичной стене позади бара.

— Ты просто кажешься немного… рассеянным, вот и все.

Он и был таким. Все то утро и добрую половину дня он ловил себя на том, что смотрит куда-то вдаль, его руки бездействуют, а разум занят работой. Марлоу Кейн, возможно, и работала в офисе, но она все еще жила в его голове.

Там он мог наблюдать, как она выходит из машины, семеня стройными ногами по гравию. Еще более запомнился жесткий, голодный взгляд, который ей не совсем удалось скрыть, прежде чем вернуть лицу маску расчетливого спокойствия. Колоть дрова без рубашки тоже оказалось эффективно. Как и груз металлолома, который Реми «случайно» уронил по дороге на винокурню.

Их поездка на квадроцикле была самым захватывающим событием в его жизни, он даже не мог вспомнить, за сколько времени. Несколько часов спустя он все еще мог чувствовать призрак ее руки на своем бедре, всего в нескольких дюймах от своего члена.

— Итак, когда мы сможем с ней встретиться?

Этот хриплый, слегка насмешливый голос принадлежал Мире Рейес. Намного ниже Лоу, но, возможно, такая же крутая, у нее были короткие чернильно-черные волосы и скверный характер. Администратор ресторана, она работала на нескольких работах на складе винокурни, и у нее были бицепсы, чтобы доказать это. Протиснувшись мимо Гранта, она высыпала ведерко со льдом в холодильник бара.

— И не утруждай себя вопросом «встретиться с кем?». Реми нам все о ней рассказал.

— Она здесь, чтобы провести аудит. — Лоу полез в холодильник и достал пиво, открутив крышку о край стойки. — Не для того, чтобы играть в королеву «Четырех воров».

Темные глаза Миры уставились на упавшую на пол крышку от пива. С ворчливым вздохом Лоу поднял ее и бросил в мусорное ведро.

— Она придет на ужин!

Высокий, чистый колокольчик голоса Эмили разнесся по все еще пустому ресторану. Она проскакала галопом мимо стойки администратора и закружилась, пышная юбка ее любимого платья принцессы развевалась вокруг ее хрупкой фигуры. Его племянница практически пела.

— Папа пригласил ее. О, Мира, она такая хорошенькая, и у нее светлые волосы, и просто подожди, пока ты не увидишь ее туфли.

Грант подошел к Лоу, протирая одну из пивных кружек.

— Что ты там говорил насчет этой истории с королевой бала выпускников? — спросил он достаточно громко, чтобы его услышали жители соседнего округа.

Поднеся пиво к губам, Лоу сделал жадный глоток.

— Заткнись. На кухне все готово?

— Бывает по-другому? — Мира презрительно изогнула бровь, глядя на него. — Хотя что нам беспокоиться. С приближением этого шторма, держу пари, сегодня вечером у нас не будет и десяти человек.

Лоу знал, что она, скорее всего, права, но не доставил бы ей удовольствия сказать это. Он прошелся по бару и вышел, не в силах сдержать прилив гордости. Ресторан получился случайно. Покупки местных жителей превратились в посиделки. Затем поехали иногородние группы с гастротурами. Реми любил коптить мясо так же, как и гнать вино, и вскоре уже предлагал ужины. Штат сотрудников был собран органично. Люди, которые пришли из разных слоев общества и посвятили свои сердца и души мечте, которая даже не принадлежала им.

— Она здесь!

Эмили вскочила со своего места за столом и бросилась к стойке администратора, где стояла Марлоу, осматривая интерьер. Несмотря на растрепанные ветром волосы и мятую блузку, она выглядела такой же свежей и прелестной, как утром. Он отметил это с большим неудовольствием. Следом появился Реми в рубашке с рукавами, но явно встрепавший шевелюру во время езды на «Харлее». Образ Марлоу, обнимающей брата сзади на проселочной дороге, не выходил из головы.

— Могу я устроить ей экскурсию? — спросила Эмили, пританцовывая от нетерпения.

— Если мисс Кейн захочет, а твой дядя Лоу не возражает, — сказал Реми.

Схватив Марлоу за руку, Эмили чуть не сбила ее с ног.

— Сюда. Я покажу тебе комнату с бочонками и галерею топоров и…

Они исчезли в дверном проеме. Мира и Грант внезапно вспомнили о неотложных делах, которые требовалось выполнить, и прошли через вращающуюся дверь на кухню.

— Откуда вы вдвоем?

— С чего ты взял, что вдвоем? Она весь день не выходила из офиса.

— А откуда тебе знать?

— Потому что я могу видеть наружную дверь из-за чертовой кучи металлолома, которую ты заставил меня бросить. Раз уж мы затронули эту неприятную тему, ты не хочешь сказать мне, почему это было необходимо? — спросил Реми. — Только для того, чтобы ты мог привезти ее сюда в «Шалуне»?

Вот именно. Он хотел приблизить Марлоу к себе насколько возможно, не делая свои намерения слишком очевидными. Вездеход брата просто оказался идеальным оправданием. Если его заставляли терпеть этот фарс с аудитом, он намеревался наслаждаться им как можно больше.

— Просто хочу убедиться, что она получит полный опыт «Четырех воров», — протянул Лоу, делая еще один глоток.

Реми покачал головой.

— Ты дергаешь ее за косички, как хулиган в начальной школе.

Возможно, в обвинении было чуть больше правды, чем Лоу хотел признать.

— Именно здесь люди могут напрямую покупать алкоголь, если хотят взять что-нибудь с собой домой. Бурбон, виски, водка и джин, — сказала Эмили.

Они сделали полный круг и теперь стояли напротив стеллажа для различных спиртных напитков.

— Лично я бы рекомендовала бурбон. Наш напиток тройной дистилляции с нотками клена и поджаренных орехов пекан, — важно продолжила она.

Марлоу посмотрела через комнату на Лоу и Реми с выражением озадаченной озабоченности на лице.

— Пожалуйста, скажите мне, что этот ребенок говорит не по собственному опыту.

Отставив свое пиво в сторону, Лоу подошел к ним.

— Только глоток для дегустации. Мы собираемся подождать, пока ей не исполнится по крайней мере двенадцать, чтобы спаивать.

— Дядя Лоу, — простонала его племянница, поворачиваясь, чтобы умоляюще посмотреть на Марлоу. — Он просто шутит. На самом деле я никогда ничего не пробовала. Я просто слышала, как люди говорили это.

Эмили уставилась на гостью огромными, полными надежды глазами.

— Ты остаешься на ужин, верно?

— Я думаю, это зависит… — Марлоу вопросительно оглядела совершенно пустой ресторан. — Ты считаешь, для нас найдется столик?

Эмили улыбнулась. Она направилась прямиком к кабинке с окнами, выходящими на холмы, затененные темнеющим серым ковром. Девочка быстро раздала меню, одновременно делая заказы.

— Папа и дядя Лоу, вы садитесь с этой стороны, а потом мы можем сесть напротив.

Вскоре после этого появился Грант и принял их заказы на напитки. Эмили успокоилась, когда не заказавшая спиртное Марлоу пообещала купить бутылку, чтобы отвезти ее в Филадельфию. То, что последовало за этим, было самыми мучительными сорока семью минутами в жизни Лоу.

Мира оказалась права. Их небольшая компания была единственными посетителями ресторана в тот вечер. Лоу сидел, наблюдая, как Марлоу спокойно ест копченую грудку индейки и гарнир, который она заказала, терпеливо отвечая на каждый из вопросов Эмили. Ему было интересно, пробовала ли она вообще свою еду. Ела ли она когда-нибудь что-нибудь по-настоящему вкусное просто ради удовольствия. Когда копье молнии посеребрило затемненный пейзаж, Реми поймал взгляд Лоу, постучал по столу и наклонился к своей дочери:

— Пора спать, Эмили. Скажи кухне, что они могут закрыться пораньше.

Они прошли через стандартный раунд «спокойной ночи» и «увидимся завтра». Потом остались одни. Марлоу с задумчивым выражением лица перекатила ножку своего бокала с шардоне между двумя пальцами.

— Где ее мать?

Задетый ее прямотой, Лоу отхлебнул виски.

— Они с Реми были вместе не очень долго, когда она забеременела. Женился в спешке. Развелся так же быстро. Она оставалась здесь около шести месяцев после родов, затем отправилась навестить друзей и больше не вернулась.

Марлоу подняла взгляд от своего вина, ее глаза были почти аквамариновыми, когда в них отражался золотистый свет лампы над головой.

— Я просто не понимаю, как это можно было сделать.

— Некоторым людям просто не суждено стать родителями, — сказал он.

Не настаивая на личных подробностях, Лоу хранил молчание, оставляя пространство для разговора.

— Эмили когда-нибудь спрашивает о ней?

Заметив, что стакан Марлоу пуст, Лоу потянулся за бутылкой, которую Грант оставил на столе. Он поднял ее в знак вопроса и был встречен кивком.

— Она привыкла, — заметил Лоу, разливая вино. — Однажды даже написала ей письмо.

— Ее мать ответила?

Лоу отставил бутылку в сторону и сделал большой глоток своего напитка.

— Письмо вернулось нераспечатанным.

— Как можно поступить так жестоко с такой милой, умной, красивой маленькой девочкой…

Она одним глотком осушила то скудное количество, которое позволила ему налить, и поставила бокал на стол с такой силой, что треснула ножка. Лоу поймал ее руку, когда она потянулась за разбитым стеклом.

— Позволь мне. Нельзя перебирать данные изрезанными на ленточки руками, — поддразнил он, чтобы разрядить напряжение.

Лоу зашел за стойку, чтобы взять бутылку виски и второй бокал, прежде чем вернуться к столу. Она настороженно посмотрела на него, когда он приблизился. Дождь хлестал в окно, когда Лоу снял сургучную печать с крышки и со скрипом вытащил пробку. Он налил им немного и подвинул один из бокалов к ней.

— У меня нет привычки пить его в чистом виде, — сказала она, с сомнением разглядывая бокал.

— Не пей, просто попробуй. Один глоток откроет более тонкие ароматы. Но если это слишком для тебя…

— Пожалуйста, — усмехнулась она. — Моя печень могла бы перерабатывать ракетное топливо.

Лоу почувствовал, что алкоголь начинает действовать. Согревает его грудь, расслабляет суставы.

— Мой отец полюбил бы тебя.

— Он был ученым-ракетостроителем? — Ее губы изогнулись в сексуальной ухмылке, от которой тепло разлилось по его телу.

— Специалистом по сбору металлолома без присмотра и поставщиком крепких спиртных напитков. Одним из них был самогон.

— Я думала, что с самогоном было покончено после «сухого закона».

Марлоу потянулась за своим напитком и поднесла его прямо к носу, ее ноздри раздувались, когда она вдыхала. Когда она поднесла его к губам, Лоу не мог не проследить мысленно путь, по которому он пойдет. По ее языку, вниз по гладкой колонне шеи, к животу.

— Зап Рено был не из тех, кто позволял законам мешать бизнес-возможностям. Он был своего рода легендой в округе Терребонн. И не в хорошем смысле. Он оказался на редкость посредственным электриком. Несчастный случай привел к тому, что его карьера изменилась. — Лоу заткнул пробку в бутылке и взял ее со стола. — Примерно тогда он начал отправлять нас на «миссии».

— Вы уверены, что он не был специалистом по ракетостроению? — спросила она. — Если только ученые-ракетчики не заставляют своих сыновей-подростков регулярно воровать металлолом и другие предметы.

По блеску в ее глазах он понял, что она сначала приняла слова за шутку, но, поняв, резко погасла.

— Мне жаль, — сказала Марлоу.

— Не стоит, — ответил Лоу, — пойдем со мной.

— Куда? — спросила она.

— Ты увидишь.

Марлоу встала.

— Ты забываешь, что у меня была официальная экскурсия. Я видела все, что только можно было увидеть.

— Это не то, что нужно видеть, — сказал он, осознавая, что желание омрачает его тон. — Это то, что нужно делать.

Глава 5

— Шутишь?

Марлоу стояла перед кабинкой, окаймленной сетчатым забором, на стене висела большая круглая крышка от старой бочки из-под виски, на ее поверхности была нарисована мишень. В центре мишени был топор. Широкие плечи Лоу напряглись, — слава богу, на нем была одежда, — когда он выдернул топор из дерева. Он подошел к ней медленными, размеренными шагами и положил его на стол, на котором было несколько других инструментов разного размера и формы.

— Что из этого не опасно метать в пьяном виде? — Марлоу указала на бутылку виски, которая стояла рядом с топорами как наглядная реклама катастрофического выбора.

— Инструмент опасен только в руках того, кто не знает, как им правильно пользоваться. Марлоу подняла руку, в которой не было спиртного. — Да. Привет. Это я. Я не знаю, как правильно обращаться с топором. Лоу поставил свой напиток на стол рядом с бутылкой. — Вот почему я собираюсь научить тебя.

— И зачем мне это?

Губы Лоу изогнулись в ухмылке, когда он потянулся за ближайшим топором.

— Я говорил то же самое о квадратичных функциях в старшей школе, и все же мы здесь собираемся рассчитать некоторые траектории.

Вздохнув, Марлоу согласилась.

— Сними туфли, — сказал он, взглянув на ее каблуки.

Перспектива оказаться босыми ногами на прохладном цементном полу была приятной. Она сняла туфли, опустив голову. На его губах промелькнула улыбка.

— Теперь одну ногу слегка вперед.

Он выставил один большой рабочий ботинок, ожидая, пока она неохотно повторит его позу. Держа топор за тупой конец, он повернул рукоятку к ней.

— Я полагаю, ты играла в гольф?

Марлоу взяла топор, обхватив правой рукой его основание классическим захватом клюшки для гольфа.

— Похоже, ты многое предполагаешь.

— Можно мне?

От этих двух слов, произнесенных его глубоким, звучным голосом, у нее по телу побежали мурашки. Было ли это от виски, или от шторма, или от дикости свободы, она ответила без колебаний:

— Давай.

Марлоу почувствовала его. Его рука накрыла ее руку и направила вверх по гладкому дереву. Сердце Марлоу было барабаном, на котором играли с дикой самоотдачей, ее кровь быстро лишалась кислорода, потому что она забыла, как дышать.

— Ослабь хватку. Ты пытаешься бросить его, а не задушить. Да, именно так.

Его дыхание щекотало ее шею, его руки снова накрыли ее руки.

— Затем поднимай топор, пока головка не окажется полностью над твоим плечом.

Приподнявшись вместе, он помог ей занести топор назад, насколько позволяло его тело.

— Качни бедрами вперед, двигай туловищем и позволь движению полностью проходить через руки.

Лоу обхватил ее сзади и крепко прижался. Он делал все медленно и чувственно. Как ни старалась, она не смогла обнаружить предательскую выпуклость там, где та должна была быть, если бы он почувствовал хотя бы часть пьянящего возбуждения, покалывающего ее конечности. Как раз в тот момент, когда она подумала, что либо умрет, либо самопроизвольно вспыхнет пламенем, Лоу занес их соединенные конечности над головой и остановился, когда топор оказался на уровне глаз.

— Отпусти, когда ручка будет прямо перед лицом.

Марлоу кивнула.

— Готова?

— Да, — произнесла она.

Он шагнул в сторону, и она подняла руки, удивляясь тому, насколько тяжелее казался топор, когда он частично не поддерживался его силой.

— Последний совет, — сказал Лоу. — Смотри туда, куда ты хочешь, чтобы топор попал. Бонусные баллы, если ты представишь лицо того, кто тебя разозлил.

— Ты имеешь в виду себя или еще кого-то?

— Марлоу Кейн, — протянул он, — ты можешь разрубить меня пополам, если тебе это нравится.

Марлоу сделала долгий, глубокий вдох. Она смотрела, как топор летит, кувыркаясь в воздухе, пока лезвие со стуком не вонзилось в крышку бочки, прямо в круглое красное яблочко. Адреналин запел в ее венах, она взяла еще один топор, затем еще и еще, пока все до единого не были брошены. Марлоу даже не поняла, что кричала, пока не услышала гортанное эхо, все еще отражающееся от рифленых стен и деревянных балок. Она повернулась и увидела, что Лоу стоит как вкопанный, поднося бокал с виски ко рту. Босая и тяжело дышащая, щеки пылают, соски выступают из-под тонкой ткани блузки. Лоу не сумел оторвать взгляда от ее груди, когда она подошла к нему.

— Предполагается, что ты берешь топор после каждого броска.

Марлоу взяла свой бокал и сделала глоток, наслаждаясь тем, как дымный, шелковистый привкус смешивается с металлической остротой на языке.

— Ты мне этого не говорил.

— Если ты ударишь другим топором, металл может расколоться и срикошетить.

— Хорошо, что я этого не сделала, не так ли?

Гром сотрясал стропила, когда ливень усилился, с ревом обрушиваясь на крышу винокурни. Этот первобытный порыв проник в нее, встречаясь с биением ее пульса и сладкой болью, нарастающей между ее бедер. Не сводя взгляда с Лоу, она окунула палец в виски и поднесла его к губам. Когда Лоу заговорил, его голос был хриплым и низким.

— Что ты делаешь?

— Разве ты не говорил, что тепло усиливает вкус?

Глава 6

— Костяшки его пальцев побелели, когда Лоу сжал свой бокал.

— Решение, о котором ты пожалеешь.

— Мне тоже приятно смотреть на тебя, Лоу. Мне нравятся твои руки, и мне нравится твой рот, и я хочу чувствовать их на себе с тех пор, как впервые увидела тебя в Фэрвезер-холле. Что касается горестей, я лучше буду сожалеть о случившемся, чем об упущенном. Если для тебя не так, я принимаю это.

Его руки были на ее бедрах, он легко поднял ее, усадил на стол, где раньше были топоры, а виски и их бокалы все еще стояли.

— Где? — проворчал он.

Марлоу с трудом подавила желание отвести взгляд.

— Где — что?

Он наклонился, и она тут же почувствовала тепло его губ.

— Той ночью, на балконе, твой придурок жених сказал тебе, что тебя что-то заводит. Ты собираешься сказать мне или пробовать наугад?

Как Марлоу могла выразить словами то, что ее возбуждало? Она уже была так возбуждена одним его присутствием, что часть ее мозга, отвечающая за речь, казалось, моментально лопнула. Лоу слегка отстранился, почувствовав ее нерешительность. С большой осторожностью он провел шершавой подушечкой большого пальца по ее нижней губе.

— Так вот почему ты поднесла виски к губам?

Марлоу нетерпеливо кивнула. Правильно, на этот раз. Лоу взял свой бокал и сделал глоток. Обхватив ее подбородок ладонями, он взглядом призвал ее к себе. Она сократила бесконечно малое расстояние между ними, ее губы были мягкими и слегка приоткрытыми. Вместе они растаяли в совместном глотке дымчатой сладости, когда Лоу налил ей виски в рот, чтобы снова выпить его медленными, чувственными движениями языка. Марлоу еле вспомнила, что она может поцеловать его в ответ.

Марлоу запустила пальцы в темные шелковистые завитки у основания его шеи, поражаясь ощущению. Ни разу за свои двадцать девять лет Марлоу не была с мужчиной, чьи волосы были бы достаточно длинными, чтобы схватиться за них. Все еще держа ладони в его волосах, она обнажила свою шею и нежно притянула Лоу к себе. Он, не теряя времени, осыпал поцелуями ее шею, ставшую восхитительно чувствительной из-за его щетины. Когда он добрался до ее уха, Марлоу вздрогнула, с удивлением почувствовав, как он обхватил ее затылок. Лоу поднял голову, его прикрытые глаза были сосредоточенными и напряженными. Он провел кончиком пальца по ее ключице, блузка стала препятствием.

— Я могу?…

Если бы Марлоу не вспомнила, что у нее нет какой-то другой одежды, она, возможно, оторвала бы пуговицы. К счастью, Лоу быстро расстегнул их одной рукой. Она помогла ему, расправив рукава, оставив только бюстгальтер, юбку и уже влажные трусики.

— Не так быстро, — сказал Лоу, мягко останавливая ее, когда она потянулась к застежке бюстгальтера. Лоран Рено был не из тех, кого можно торопить. Лоу большим пальцем спустил бретельки вниз, потянулся к крючкам на ее спине и снял бюстгальтер. Здесь он приостановил свои действия, пристально глядя на нее.

Марлоу всегда стеснялась своей груди, которая, по ее мнению, была маленькой, соски слишком большими, и все это как-то не вязалось с ее угловатыми бедрами и слишком широкими плечами. Она надеялась промотать эту часть, как всегда делала с Нейлом. Но нет. Кончиком языка он обвел ее сосок. Она выгнулась ему навстречу, толкаясь в его рот, жадный, ненасытный. Как раз в тот момент, когда она подумала, что одно это ощущение может довести ее до крайности, Лоу переместился к другой груди, разжигая огонь заново.

Они словно пожирали друг друга, сражаясь так, как сражались их умы и слова с момента их встречи, каждый подстегивал другого. Марлоу вцепилась в край его мягкой поношенной футболки, стянула ее через голову и отбросила в сторону, прежде чем раздвинуть колени и обхватить лодыжками его икры. Лоу помог. Нетерпеливые руки задрали юбку, обхватили ее ягодицы и подтащили к самому краю стола, она сразу ощутила его эрекцию. Марлоу застонала, покачивая бедрами, чтобы усилить восхитительное трение. Она уже почувствовала первую пульсацию.

Лоу откинул ее торс назад.

Его теплая, тяжелая рука легла на ее грудь. Сердце бешено колотилось.

— Ты такая красивая.

Убрав руку с ее груди, он окунул палец в оставленный бокал с виски. Янтарной капелькой, свисающей с его пальца, как сверкающий топаз, он нарисовал линию от ее пупка до черных трусиков. Его мощный торс склонился над ней, руки сжали ее бедра сквозь ткань юбки, когда он прокладывал поцелуями блестящую дорожку, скользнув языком к ее лону, отодвинув трусики. Озноб пробежал по ней от головы до сведенных пальцев ног. Это, казалось, понравилось Лоу, который смотрел на нее сквозь бахрому неприлично длинных ресниц, выгоревших на кончиках до золотистого цвета от долгих дней под солнцем позднего лета.

Приподнявшись на локтях, Марлоу наблюдала, как он стягивает трусики с ее ног, прежде чем опуститься на колени. Там он продолжил свой сводящий с ума целенаправленный натиск. Целуя, облизывая и пробуя на вкус кожу внутренней стороны ее бедер, нежно касаясь их. Откуда Лоу знал о ее чувствительной внутренней стороне коленей, ямочке над бедром, выемке за локтем? Привыкшая жить самостоятельно, Марлоу никогда особо не задумывалась о своем теле.

И вот он был здесь, заставляя ее осознать себя, чувствовать себя живой под его ласками. К тому времени, когда его губы коснулись ее клитора, он довел ее до такого возбуждения, что она чуть не свалилась с обрыва прямо там. Увидев, как качнулось ее тело, Лоу приподнял бровь, глядя на нее.

— Пытаешься так быстро положить конец моему веселью?

— Твоему веселью? — Обнаженные груди поднимались и опускались в такт ее неровному дыханию.

— Не совершай ошибки.

Лоу поцеловал веснушку на внутренней стороне ее бедра. Его грубый красиво заостренный большой палец едва коснулся чувствительного бутона на вершине ее лона, все ее тело напряглось. Сокрушаемая волной за волной, она растворилась в дрожащих конвульсиях наслаждения. Лоу держал ее трясущиеся ноги, на его лице появилось ошеломленное выражение признательности, когда дрожь начала стихать.

— Неплохо, — сказал Лоу. — Но я думаю, что могу сделать лучше.

— Сделать… лучше? — Хотя Марлоу чувствовала себя марионеткой, у которой перерезали ниточки, ей удалось поднять голову.

— Ты же не думала, что я закончил, не так ли?

Он скользнул ладонями вниз по ее ногам.

— Не раньше, чем я заставлю тебя кончить по крайней мере семь раз. По одному за каждый брошенный тобой топор.

— Кроме того, семь — мое счастливое число.

Лоу остановился только для того, чтобы расстегнуть ремень, но его опередила Марлоу, которая быстро села и трясущимися руками расстегнула пуговицу и молнию.

Если бы Лоу не был полностью охвачен огненной бурей похоти, у него возникло бы искушение запрыгнуть в свой грузовик и проехать пять часов до Филадельфии только для того, чтобы немного поговорить с Нейлом. Быть с такой красивой, такой страстной женщиной и оставить ее неудовлетворенной было непростительным преступлением, на его взгляд. Он тоже сильно желал ее. Прошло больше года с тех пор, как Джессика ушла, и задолго до этого отношения между ними значительно охладели.

Лоу стиснул зубы и прогнал воспоминание, решив остаться в настоящем моменте. Чувствуя, как рука Марлоу скользит по его возбужденному члену, он знал, что ему грозит неминуемая опасность.

— Значит, ты можешь прикасаться ко мне столько, сколько захочешь, но я ничего не могу делать?

Лоу прислонился к столу, чтобы нагнуться и развязать свои ботинки, сбросив сначала один, потом другой, и только потом снял носки.

— Меня сводит с ума, когда ты так говоришь. — Он оставил только трусы-боксеры, которые абсолютно ничего не делали, чтобы скрыть его болезненно твердую эрекцию.

Ее глаза скользнули вниз, рот слегка приоткрылся.

— Хочешь их снять? — спросил он, делая шаг вперед в качестве подношения.

Марлоу скрестила руки на своей обнаженной груди.

— Нет, — сказала она. — Я хочу посмотреть.

Эта фраза, произнесенная хриплым голосом, еще больше разожгла огонь желания. Запустив пальцы за пояс своих боксеров, он медленно, обдуманно стянул их вниз, пока не предстал перед ней обнаженным. Ее пристальный взгляд остановился на его возбужденном члене, когда она прикусила нижнюю губу. Затем выражение ее лица снова изменилось, и, властно склонив голову набок, она посмотрела на Лоу.

— Ты собираешься прийти и что-то с этим сделать? — Марлоу лениво провела своими длинными пальцами по бедрам и животу.

Он в два шага сократил расстояние между ними, схватил ее за колени и подтолкнул к краю стола. Лоу подвинул бедра вперед, наслаждаясь ее тихим вскриком, когда покрыл головку своего члена ее обильной влагой и задел ее тугой, скользкий клитор. Он снова повторил движение. Потом еще раз. И снова, пока они не начали двигаться в такт.

— Пожалуйста, — снова сказала она, — я хочу почувствовать тебя.

— У меня ничего нет с собой.

Марлоу обхватила ладонями его ягодицы и повела бедрами, чтобы скользнуть по его члену.

— Я принимаю таблетки.

— Ты уверена, что не забеременеешь?

Марлоу смотрела на него с нежностью, припухшие от поцелуев губы изогнула чувственная улыбка, их ноги переплелись, нижняя часть ступни легла на заднюю часть его икры. Этот трогательный жест вызвал прилив тепла в его груди. Лоу не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал что-то подобное.

Неужели его и правда желала такая женщина, как Марлоу Кейн? Никогда за его тридцать четыре года он не испытывал таких сладостных ощущений. Лоу с шипением выдохнул сквозь зубы, медленно погружаясь в ее бархатные глубины, и резко остановился, когда ее рот скривился в легкой гримасе.

— Ты в порядке? — спросил он, стук его сердца казался запредельно громким.

Она быстро кивнула, и ее гримаса превратилась в быструю печальную улыбку. Какой бы влажной она ни была, Лоу не ожидал встретить сопротивление.

— Все еще со мной? — Он спросил это не столько для того, чтобы подтвердить ее желание продолжать, сколько для того, чтобы оценить, действительно ли ее желание все еще так же сильно.

Ее рука взметнулась вверх и откинула влажную прядь с его лба.

— Да.

Только тогда Лоу снова начал двигаться, отметив, как расширились ее глаза, а рот приоткрылся в удивлении. Он замер, постепенно отводя бедра назад, прежде чем толкнуть их вперед, чтобы повторить ощущение. На этот раз у нее вырвался удивленный вздох. По спине Лоу струился пот, каждый его мускул был напряжен от усилия сдержаться. Она крепче обхватила его ногу и обожгла его глазами, похожими на голубое пламя.

— Еще.

Вот и все, в чем он сейчас нуждался. Он полностью выскользнул, только чтобы снова погрузиться в нее, даря ей невероятные ощущения.

Марлоу обвила его ногами, схватив в кулак его волосы. Вспышка боли усилила удовольствие, поднимающееся волной внутри его. Он ответил тем же, запустив пальцы в короткие шелковистые волосы у нее на затылке. Они цеплялись друг за друга, каждый подталкивал другого к завершению битвы, которую начали, когда впервые встретились взглядами.

Лоу почувствовал, как мышцы ее лона сжались, когда царапнула его спину ногтями и укусила за плечо. Сладостные ощущения пронзили каждое нервное окончание в его теле, отправляя через край в небытие. Лоу взревел, изливаясь в нее горячими, резкими импульсами, такими мощными, что они угрожали вывернуть его наизнанку. Он рухнул на Марлоу, их тела слиплись от пота, а сердца бились в унисон, когда ветер стучался в стены. Когда Лоу наконец отдышался, то приподнялся достаточно, чтобы увидеть ее лицо, боясь того, что мог увидеть в ее глазах. Сожаление. Отвращение. Разочарование. Или, что еще хуже, печаль. То, что он увидел вместо этого, удивило его не меньше, чем обрадовало.

Веселье.

Одна бутылка виски упала на пол и разбилась вдребезги. Медленно поднявшись, Лоу нашел свои рабочие брюки и влез в них. Марлоу одернула юбку и подвинулась к краю стола, не сводя глаз с беспорядочно брошенной одежды. Он остановил ее:

— Мне нужно подмести осколки.

Она приподняла бровь, глядя на него.

— Ты тоже босиком.

— И провел босиком гораздо больше времени, чем ты.

Он наклонился, чтобы поднять одежду, а также ее туфли. Она надела и застегнула бюстгальтер и блузку.

— Фэрвезер-холл был построен на месте старой молочной фермы, и моя мать постоянно предупреждала нас о том, что мы можем заразиться столбняком от ржавых гвоздей.

Лоу сунул ноги в рабочие ботинки и прошаркал в угол, где нашел метлу и совок для мусора.

Обувшись, Марлоу соскользнула со стола.

— Так сколько вас всего?

Вопрос задел Лоу.

— Четверо. — Лоу смел стекло в совок.

— Реми самый старший?

Сидя на корточках, Лоу наблюдал за ее стройными икрами. Глядя на то, как блестящая черная лакированная кожа облегает ее изящно изогнутую ногу, он был заворожен.

— В смысле?

— Бастьен, живет вне Сети где-то в дебрях штата Мэн. Огюстен, мы не виделись с прошлого лета.

Марлоу села рядом с ним и взяла совок, чтобы ему было удобнее.

— Он пропал? Скорее, он не хочет, чтобы его нашли.

Лоу положил последние осколки в совок и встал.

— Откуда ты знаешь? — спросила она, поднимаясь.

Лоу пришлось признать, что сменить тему не получится.

— Потому что он, вероятно, боится того, что я сделаю с ним, если найду его.

— Почему? — спросила Марлоу. — Что он сделал?

Внезапно почувствовав невероятную усталость, Лоу выбросил разбитое стекло в мусорное ведро и вернулся к столу. Там он откупорил бутылку и сделал глоток.

— Много чего.

— Может, выразишься конкретнее?

Всегда легкий, дразнящий тон, которым она говорила, заставил уступить. Лоу сделал долгий, медленный вдох.

— Украл кое-что с винокурни, например. Мне потребовалось много времени, чтобы понять факт воровства. Огюстен оказался гораздо лучшим лжецом, чем я думал. Или я просто такой наивный.

Еще один глоток обжег ему горло, развязав язык. Не в его привычках было так обильно пробовать свои товары, особенно в будний вечер, но это был не тот разговор, который он мог вести, будучи абсолютно трезвым.

— Как ты узнал? — спросила Марлоу.

Смех Лоу был горьким, он внезапно вновь погрузился в воспоминания.

— Когда мы были на ранней стадии разработки бренда, Огюстен занимался всем, начиная с продаж. Всегда был ловким ублюдком. Хорошо ладит с людьми, понимаешь?

— Научился у твоего отца? — рискнула спросить она, наливая виски в уцелевший бокал, что было похоже на примирительный акт.

— Как ты узнала? — спросил Лоу, удивленный внезапным выводом.

— Я полагаю, что способность понимать людей и реагировать соответствующим образом — это преимущество в продажах и инвестициях.

Марлоу казалась абсолютно спокойной, медленно потягивая свой напиток.

— Ты права, — сказал он. — В июне прошлого года Огюстен отправился на встречу с потенциальными клиентами в округ Колумбия. На несколько дней выключил телефон, что было не совсем в его характере. Пока я не вернулся домой с работы на четвертый день, когда от него не было вестей, и… — его язык заплетался, сопротивляясь простому произнесению имени, — Джессика, моя девушка, исчезла. Ушла. Пустые шкафы. Я обыскал половину дома, когда заметил письмо на кухонном столе.

Лоу сел на край стола рядом с ней. Он все еще помнил, как его руки непроизвольно разжались, когда он вошел в их спальню и обнаружил, что в шкафах пусто. Бутылка «Дом Периньон» упала на пол и взорвалась, букет розовых пионов осыпался пеной.

— Что там было написано?

Вопрос Марлоу мягко вернул его в настоящий момент.

— Она сожалела, что за последние пару лет мы отдалились. Она влюбилась в Огюстена, чувствовала, что у них есть шанс построить совместную жизнь.

Марлоу придвинулась ближе, прижимаясь к нему бедрами.

— Ирония в том, что я думал, что делаю все правильно: винокурня, дом, земля.

— Сколько вы были вместе?

— Шесть лет, — сказал Лоу. — Четыре из них прошли в счастье.

Марлоу покачала головой:

— Я не могу поверить, что она даже не сказала тебе все в лицо.

Опустив плечи, Лоу передал бутылку виски Марлоу.

— Я думаю, она пыталась. Говорила мне, что нам нужно больше разговаривать. Что я слишком много работаю. Но я был так сосредоточен на «Четырех ворах» и даже не понимал, что происходит у меня под носом. Их не было целый месяц, а потом вся правда резко обрушилась на меня.

— О чем ты конкретно? — Она легонько положила руку ему на спину.

Странно тронутый робостью ее попытки утешить его и молчанием, Лоу продолжил:

— Очевидно, та жизнь, которую они строили, требовала денег. Огюстен открыл дополнительную кредитную линию на отдельном счете и допустил дефолт по платежам.

— Господи! Я боюсь спрашивать, сколько ты потерял в финансовом плане.

— Пятьдесят тысяч долларов.

Лоу вновь испытал страх, вспомнил, как копался в бумагах поздно ночью, ломая голову над тем, где взять деньги. Ему пришлось изъять средства из бизнеса. Они уже наняли подрядчиков, заказали оборудование, запросили предложения у консультантов по управлению проектами только для того, чтобы развернуться и сообщить им, что проект приостановлен.

— Что ты сделал? — спросила она.

Лоу пожал плечами.

— Что я мог сделать? Позвонить в полицию? Нанять адвоката? Огюстен бы одним из руководителей «Четырех воров». Технически то, что он сделал, не является незаконным.

Марлоу встала.

— Твой брат лжет тебе, заводит роман с твоей девушкой, крадет деньги из бизнеса, — сказала она, подсчитывая правонарушения на пальцах, — и ты просто собираешься оставить это без внимания?

— Какая альтернатива? Подать в суд на моего брата? Заплатить адвокату еще десятки тысяч долларов, и за что? Чтобы я мог финансово сломить его?

— Лоу, он украл у тебя деньги. — Марлоу потянулась, чтобы положить руку ему на плечо, но он отдернул ее.

— Точно так, как его учили. Как нас всех учили.

Он встал из-за стола и повернулся лицом к винокурне.

— Я не говорю, что прощаю его или забуду все, что произошло. Но я понимаю, почему это случилось. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вырастить бренд.

Марлоу оказалась рядом. Тонкое, шелковистое тепло у его локтя.

— Вот почему вы заинтересованы в партнерстве с «Продуктами Кейна».

Замечание было произнесено с такой тяжелой покорностью, что Лоу взглянул на нее, успокоенный выражением боли в ее глазах. Подошел к столу и выпил оставшееся содержимое своего бокала, прежде чем поднять его в притворном тосте.

— Вуаля. Теперь ты знаешь всю грязную историю винокурни и имеешь все необходимое, чтобы помочь своему отцу определиться с его следующим шагом. Делай с этим, что хочешь.

Дождь прекратился. Лоу выключил свет. Они направились к выходу, он придержал для нее тяжелую дверь.

— Мы должны добраться до главного дома без особых проблем.

— Он где-нибудь рядом с коттеджами для персонала? — спросила Марлоу, заправляя блузку за пояс измятой юбки и выходя на улицу.

— Реми обустроил для меня бунгало.

После дождя в ночном воздухе появился первый намек на приближающуюся осень. Влажный, прохладный, со слабым ароматом земли и первых листьев, падающих с полога летней листвы. Вдалеке, за силуэтами деревьев, молния осветила низко нависшие облака.

— Это не слишком далеко, — сказал Лоу.

Его ботинки хрустели по мокрому гравию, и он направился к импровизированному навесу для машины сбоку от здания.

— Если ты хочешь туда.

— А чего хочешь ты? — спросила она.

— Видеть тебя в моей постели.

Она колебалась всего мгновение, прежде чем прыгнуть на пассажирское сиденье и пронзить его взглядом нетерпеливого ожидания, который становился ему знакомым.

— Все в порядке, Лоран Рено.

Глава 7

Марлоу проснулась с гулом в голове и непривычной тяжестью в конечностях, что было ее собственной виной: хлестала неразбавленный виски, как студентка. Тяжесть? Отчасти из-за того, как глубоко она спала, а в остальном из-за мужчины, с которым провела ночь.

Марлоу уткнулась в шею Лоу. Ее руки были прижаты к его обнаженной груди, его пальцы обхватили ее ладонь. Спина прижалась к его животу.

Марлоу Кейн понятия не имела, сколько раз она занималась сексом с мужчиной, чью винокурню ее послали проверять. Эта мысль послала острый укол вины и паники, пробежавшей по ее венам. Глазами, все еще затуманенными сном, она осмотрела комнату в поисках любого устройства, способного определить время.

Сотового телефона нигде не было видно, ее взгляд упал на старый комбинированный радиоприемник с часами.

Сначала Марлоу не поверила, что времени уже так много, 10:10 утра. Она боролась с желанием сесть. Во вторник регулярное совещание компании с исполнительной командой в самом разгаре. Ей нужно было добраться до офиса винокурни, просмотреть последние несколько файлов, которые ей были нужны, и убраться отсюда немедленно.

Передышка была недолгой. Не успела она встать, как ее тело вспомнило вчерашнее наслаждение.

Сладкая боль во внутренней части ее бедер. Соски были такими чувствительными, что вздрогнули даже от ветерка из открытого окна. На цыпочках отойдя от кровати, она оглядела комнату и стала искать одежду, разбросанную по комнате. Она посмотрела на мужчину, возбуждение которого очень трудно было чем-либо скрыть.

Непроизвольный прилив влаги увлажнил ее трусики, подтверждая факт, который она понимала с ясностью. Если она не уберется отсюда к чертовой матери в ближайшем будущем, ее либидо выключит ее мозг и придется попрощаться с остатками разума. С сожалением Марлоу позволила себе последний, долгий взгляд на Лоу, прежде чем осторожно выйти из его комнаты. Деревянные доски, к счастью, оказались бесшумными, несмотря на их преклонный возраст, когда она прокралась в гостиную в поисках туфель. Одна лежала на боку рядом с входной дверью, другая была зажата между пятнистыми лапами собаки Лоу, Лейлы. Они смотрели друг на друга с откровенным подозрением. Лейла, склонившая голову над своим призом. Марлоу, решительно сжимающая кулаки. Она хотела уйти босиком, но вспомнила столбняк и цену туфель. Собравшись с духом, она направилась к двери медленными шагами, что позволяло ей поддерживать зрительный контакт. Подобрав туфлю у двери, она сунула ее под мышку и сделала крошечные шажки по направлению к собаке.

— Хорошая девочка, — прошептала она.

Розовый язычок Лейлы высунулся, черный нос начал подергиваться. Марлоу наклонилась, чтобы поднять желтый теннисный мяч.

— Смотри, что у меня есть, — тихо сказала она, помахивая мячом. — Поменяемся?

Собака фыркнула, опустила пасть и принялась терзать острыми белыми зубами заостренный носок лабутена Марлоу. Раздражение наконец взяло верх над страхом, и Марлоу преодолела оставшееся расстояние, чтобы присесть перед Лейлой.

— Я знаю, что я на твоей территории, но ты дашь мне то, что я хочу, и я уберусь отсюда. Я получаю свою туфлю, ты получаешь своего папу, и все счастливы. Договорились?

— Брось это!

Глубокий, хрипловатый со сна голос на мгновение испугал Марлоу настолько, что она уронила желтый теннисный мяч. Лейла выронила туфлю. Марлоу схватила ее, поднялась на ноги и медленно повернулась к нему лицом. Лоу стоял у подножия лестницы, босиком, без рубашки, в одних трусах-боксерах, с суровым выражением лица.

— Я не знаю, что страшнее, — он зевнул, каждый мускул в его теле напрягся, когда он вытянул свои длинные руки над головой, — что ты думала улизнуть до того, как я проснусь, или что ты пыталась договориться с моей собакой.

— Я просто не хотела тебя будить.

Он поднял бровь, глядя на нее, когда ее руки безвольно упали по бокам. Сейчас Марлоу очень хотелось пить.

— Потому что мне нужно поработать этим утром, прежде чем…

— Ты можешь вернуться в город? — Он закончил за нее.

Она почувствовала благодарность. Они оба знали, что ее уход неизбежен. Эта ночь была концом, не началом.

— И ты думала, что я помешаю, если проснусь?

Легко ступая по ковру, Лоу подошел к ней. Пот начал пропитывать подмышки ее сильно помятой блузки.

— Я просто подумала, что так будет проще.

— Легче не признавать, что ты занималась сексом с мужчиной, которого видела всего один раз и чьи финансовые отчеты проверяла по приказу отца?

Краска прилила к щекам Марлоу.

— Это не то, что я хотела сказать.

— Но ты имела в виду это?

— Ты не знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понять, что я имею в виду.

Она протопала к дивану, схватила футболку, которую он выбросил в какой-то момент предыдущего вечера, и начала чистить свою обувь. Лоу наблюдал за ней, скрестив руки на широкой груди.

— Ты злишься оттого, что возбуждена.

Ее румянец стал еще ярче.

— Это вряд ли применимо к текущей ситуации.

— Я знаю, что ты не хочешь быть подружкой невесты на свадьбе своего брата, потому что в этом платье ты похожа на богомола.

Марлоу замерла, когда в ее голове вспыхнул образ бледно-зеленого платья от-кутюр. Если он знал об этом, что еще она могла сказать ему в своем ошеломленном страстью состоянии? Ее номер социального страхования? Идентификационный код бизнеса для семейного траста Кейнов? Информация для входа на их счет в швейцарском банке?

— Опять же, совершенно не относится к делу.

— А я думаю, что в этом-то все и дело.

После сна Лоу пах невероятно, и Марлоу не могла этого не признать.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

— На мой взгляд, надеть платье, которое не нравится, по просьбе невесты, — это все равно что прийти сюда по приказу твоего отца. Оба случая против твоего желания. Я думаю, что ты скоро проявишь собственное мнение, иначе просто взорвешься.

Несмотря на его ледяной тон, она почувствовала, как между ними просыпается жар. Где-то за домом прокукарекал петух, было уже катастрофически поздно.

— Останься, — повторил он. — На одну ночь. На неделю. Сколько сможешь.

— Зачем мне это делать? — спросила она.

— Потому что я этого хочу.

— Я не могу себе представить почему. Я уверена, что нет недостатка в женщинах, готовых согреть твою постель.

— В том-то и дело. — Его рука обвилась вокруг ее бедра сзади, ладонь легла на ее живот. — Теплая постель — это не то, что мне нужно.

Марлоу прикусила губу, радуясь, что он не мог видеть ее лица. Неужели Нейл действительно так сильно подорвал ее самооценку, что теперь она нуждалась в одобрении мужчин?

— Чтобы удалить тебя из моих мыслей.

Она ожидала чего-то вроде «Ты здесь, мы хорошо провели время, мне понравилось, давай сделаем это снова». Практично и удобно. Два легко объяснимых мотивирующих фактора. Но это? Это бесхитростное признание от человека, который сутки назад казался деревенщиной.

— Еще одна ночь? — спросила она.

— Хотя бы одна ночь. Мы даже не знакомы, давай посмотрим, что выйдет из этого.

Вибрирующий гул его голоса поднял тонкие волоски у основания ее шеи. Теперь, когда она осмыслила эту идею, Марлоу пришлось признать, что перспектива провести еще одну ночь в постели Лоу не казалась ей такой уж пугающей. Позвонить и сказать, что застряла здесь из-за шторма.

— Я соглашусь, — медленно произнесла она, — при одном условии. Завтра утром мы расстанемся, и все. Никаких сообщений типа «Я в городе на выходные», «Чем ты занимаешься» или «Просто думаю о тебе». Как только закончится сегодняшний вечер, закончим и мы. Согласен?

— Зависит от обстоятельств.

Лоу наклонился, чтобы поднять рабочие брюки, и натянул их. Марлоу изо всех сил старалась смотреть куда угодно, только не на его мощные сексуальные бедра. Сделав глубокий вдох, он поднял руки, потягиваясь.

— Во-первых, довольно смело с твоей стороны предполагать, что я вообще захочу с тобой встречаться. Во-вторых, если бы это сделал, я бы точно так не поступил.

Будь он проклят за то, что заставил ее полюбопытствовать, как он будет преследовать женщину, которую безумно хотел, и не просто в качестве случайной интрижки.

— Значит, мы на одной волне? — настаивала Марлоу.

Солнечный свет лился через окно, выходящее на восток, покрывая торс Лоу сияющим золотом. Он сократил расстояние между ними, но не прикоснулся к ней.

— Леди, ты как-то очень сложно выражаешься, словно мы герои романа. Но если тебе действительно нужно объяснять по буквам, тогда да. Как только ты завтра уедешь на своем маленьком голубом фургончике яппи с моей территории, я с радостью смирюсь с тем, что твой дорогой старый папаша устроит мне разнос, и это останется далеким, но приятным воспоминанием.

От негодования Марлоу тут же напряглась. Хотела ли она, чтобы он с ней не согласился?

— Хорошо, — сказала она. — Я останусь.

Лоу зевнул и, шаркая, направился к лестнице.

— Куда ты идешь? — спросила она, удивленная спокойствием его реакции на то, что для нее было значительным заявлением.

— Тебе нужно будет переодеться, да?

Марлоу опустила взгляд на помятые грязные блузку и юбку.

— Возможно, — признала она, — у тебя есть вещи, которые могут мне подойти?

— Если нужно, найдем, — сказал он, слегка озадаченно улыбнувшись.

Марлоу не могла не заметить, что его намеренно отстраненный тон сильно ее заводил и явно сулил ей неприятности. Кстати, о неприятностях… она решила поискать свой телефон. Марлоу ожидала худшего, и ее опасения оправдались. Едва перевалило за десять часов, а уже сорок с лишним электронных писем и шестнадцать пропущенных звонков. Поскольку ее нервная система выбрасывала в нее адреналин целыми ведрами, она решила ответить только на один. К счастью, получатель звонка ответил после третьего гудка.

— Роль белой вороны в настоящее время занята, верно? — сказал Мейсон вместо приветствия.

Когда-то он был директором по маркетингу фирмы «Продукты Кейна», но пару месяцев назад уволился с этой должности, когда по уши влюбился в помощницу их отца, Шарлотту Уэстбрук. С тех пор он направил свою безграничную энергию в Лигу — когда-то подпольный бойцовский клуб, а теперь некоммерческую организацию, занимающуюся сбором финансов для смешанных боевых искусств. Мейсон по-прежнему приходил в офис на неполный рабочий день несколько дней в неделю, чтобы обеспечить плавный переход. Вторник — один из них.

— Мне нужна твоя помощь.

— Я заинтригован. — Дерзкая, беззаботная шутка пронзила ее сердце неожиданной тоской по дому. Мейсон всегда был ярко-красным воздушным шаром, плывущим сквозь грозовые тучи ее мрачного настроения.

— Я на винокурне «Четыре вора» для проверки, и я застряла здесь прошлой ночью из-за шторма. И, честно сказать, перестаралась с дегустацией.

— Ты? — Преувеличенное недоверие в его вопросе вызвало у нее раздражение.

— Ты говоришь так, как будто я самая послушная девочка в мире. Школьница, не иначе.

Говоря это, она лицезрела свое отражение в зеркале в полный рост. Спутанные от страсти волосы, которые она пальцами собрала в пучок. Блузка застегнута до самой шеи. Строгая черная юбка, доходящая до колен.

Школьница… которой срочно нужно погладить одежду.

— Может, это потому, что в последний раз я видел тебя, дай подумать… — Мейсон драматично затянул паузу.

— Может быть, это потому, что ты не видел меня с тех пор, как мы с Нейлом разорвали помолвку?

Дешевый прием, и она это знала. Но ее обида часто подводила черту поспешно и в неправильных местах.

— Думаю, я это заслужил, — его голос потускнел, — я знаю, что мы с Сэмюэлем были увлечены собой. И вероятно, в то время, когда тебе не помешала бы братская поддержка.

Братская поддержка. Марлоу захотелось рыдать.

— Я в порядке, Мейсон. Просто в последнее время многое изменилось.

На мгновение он замолчал, что было для него нехарактерно.

— Мне жаль, Ло. Я забыл обо всем.

Его извинения немного придали ей сил.

— Все в порядке. Я уверена, что была такой же рассеянной, когда мы с Нейлом встретились, — сказала она, протягивая оливковую ветвь.

— Нет, — произнес Мейсон. — Ты не такая. Почему бы нам не поужинать сегодня вдвоем, когда ты вернешься?

Марлоу колебалась:

— Дело в том, что я вернусь не раньше завтрашнего полудня.

Она ждала, казалось, целую вечность, пока ее брат придет к очевидному выводу. И он это сделал.

— Филомена Марлоу Кейн.

Она рефлекторно закрыла лицо, услышав свое редко упоминаемое полное имя.

— Это Лоран Рено? — спросил ее брат.

— Лоу, да… Мы вместе поужинали, а потом он учил меня метать топоры, и, в общем, все как-то быстро получилось. Я собиралась позвонить отцу, чтобы сообщить ему, что мне нужен еще один день, но с ним трудно говорить, и я всегда срываюсь.

— Итак, ты хочешь, чтобы я поговорил с ним, — заключил он. — Я не уверен, помнишь ли ты, но я потерял статус любимца, когда сообщил папе, что не хочу играть роль, в которую он так тонко меня втянул.

Папа. Мейсон был единственным, кто использовал это почетное обращение.

— Во-первых, ты все еще его любимица, даже если он притворяется, что это не так, а во-вторых, ты врешь лучше меня.

— Я польщена и оскорблена таким мнением, — сказала она, — ну пожалуйста!

Услышав мольбу в его голосе, Марлоу впервые поняла, как сильно она этого хотела, единственный день свободы. Мейсон позволил себе театральный вздох.

— О, хорошо. Действительно, чертовски обидно, что ты из-за торнадо не можешь никуда выехать. Но у тебя хватило бы сил позвонить мне до того, как твой сотовый сломался из-за повреждений.

— Мейсон, — предупредила она, — не переигрывай.

— Я займусь этим. Ни о чем не беспокойся. Раз уж мы затронули эту тему, почему одна ночь? Давай договорюсь с отцом о целой неделе отпуска для тебя, — предложил он.

— Одна ночь — это все, что мне нужно, — сказала Марлоу, придав своему голосу уверенность, в которой она нуждалась как для себя, так и для своего брата.

Марлоу подняла глаза и увидела, что Лоу спускается по лестнице со свертком одежды, зажатым в загорелой мускулистой руке. Она отвернулась от этого невероятно привлекательного мужчины, укрепляя свою решимость.

— Хорошо.

Глава 8

Походка Марлоу ухудшилась из-за резиновых сапог, которые она выбрала из скудных вариантов, имеющихся в кладовке в прихожей. Лабутены, определенно, были привычнее.

— Куда мы идем?

В сочетании с фланелевой рубашкой оверсайз и сарафаном, который был подарком слишком большого размера для Эмили, Марлоу все равно сумела придать наряду вид загородного образа, придуманного каким-нибудь нью-йоркским модельером. Лоу поправил широкую лямку рюкзака, перекинутого через плечо.

— Ты увидишь.

Она хмыкнула:

— Эта фраза доставила мне много неприятностей прошлой ночью, если я правильно помню.

Неприятности, да. Неприятности для них обоих. Ужас, когда он проснулся один. Прилив облегчения, когда увидел, как она стоит на коленях на полу в его гостиной и что-то настойчиво шепчет Лейле. Одна ночь, проведенная вместе, и ее присутствие уже будоражило его так сильно. Был ли целый день с ней лучшей или худшей идеей, которая когда-либо приходила ему в голову, еще предстоит выяснить.

Марлоу замерла рядом с ним, все ее тело напряглось. Перемена в ее поведении была такой резкой, что он прошел несколько шагов без нее. Он проследил за ее взглядом и увидел, что она наблюдает за двумя лошадьми, привязанными к забору.

— Эй, — сказал он, отступая, — что не так?

Она решительно покачала головой:

— Мне неуютно рядом с лошадьми.

— Но ты же играла в поло.

— Раньше. Я и близко не подходила к лошади с тех пор, как мне исполнилось семнадцать.

— Как только ты сядешь в седло, сноровка вернется.

— Нет, — настаивала она, — этого не будет. И не говори мне, что это как езда на велосипеде, потому что велосипеды не паникуют и не калечат тебя.

Лоу на мгновение увидел испуганную девушку за твердой, как мрамор, непроницаемой маской, которую она повернула к миру. Он стоял неподвижно, не двигаясь ни к ней, ни к лошадям.

— Что произошло?

Марлоу прижала руки к груди:

— Собака выбежала на поле и напугала мою лошадь, Гэтсби, во время полуфинала среди юниоров, и она меня сбросила. Я сломала три ребра, и меня чуть не затоптали. Мой отец продал Гэтсби на следующей неделе.

Она наградила сердитой улыбкой, смаргивая слезы. Лоу с трудом сдержал злость, чтобы не обматерить Паркера Кейна.

— Мне очень жаль. Позволь рассказать тебе об этих лошадях, и, если потом ты вдруг решишь, что по-прежнему не хочешь иметь с ними ничего общего, я позволю тебе вместо этого сесть за руль «Шалуна».

— У этой лошадки даже есть имя? — недоверчиво спросила она.

Он проигнорировал колкость.

— С белым пятном на носу, настоящая красавица — Розмари. Она была каретной лошадью в Филадельфии, прежде чем у нее развился артрит, и ее сдали. Большой парень — это Кориандр. Он был тягловой лошадью в общине амишей на севере штата, но теперь пенсионер. Я купил их обоих на аукционе.

— Ты просто полон решимости разрушить мое недоверие по отношению к животным, не так ли?

Марлоу глубоко вздохнула, расправила плечи и гордо приподняла подбородок. Лоу держался на шаг позади, давая ей пространство, если она решит отступить. Она обошла Розмари стороной, медленно приближаясь, стараясь ничем ее не напугать.

— Доброе утро, — мягко сказала Марлоу, предупреждая лошадь звуковым сигналом.

Каштаново-коричневые уши Розмари повернулись назад, когда она склонилась к плечу, глазом с длинными ресницами рассматривая незнакомку. Марлоу рискнула подойти ближе, медленно протягивая руку.

— Погладь ее уши, — сказал Лоу. Сунув руку в карман, он достал несколько мятных леденцов и протянул их Марлоу. — А это взятка.

Розмари толкнула Марлоу в плечо, но так нежно, что Лоу с трудом скрыл удивление. Поразительно, что животные сразу чувствовали характер человека.

— Знаешь, это ужасно для твоих зубов, — сказала Марлоу притворно-осуждающим тоном, разворачивая конфету и протягивая ее на ладони.

Лошадь накрыла конфету губами и захрустела. Кориандр поднял голову и посмотрел на Лоу поверх холки Рози, явно обделенный.

— Ты не будешь против, если я пойду и поделюсь с Кори?

— Да, — сказала Марлоу, поглаживая пальцами шелковистое место за ухом лошади.

Лоу провел рукой по боку Рози, когда он подошел к ней сзади, чтобы дать несколько мятных леденцов Кори. Взглянув в сторону, Лоу увидел, что Марлоу теперь стоит прямо перед Розмари, нежно поглаживая неровную белую линию, которая тянулась от ее лба к ноздрям. Затем кобыла сделала то, чего Лоу никогда раньше не видел. Подняв голову, Розмари положила шею на плечо Марлоу, поворачивая морду до тех пор, пока не прижалась к ее спине. Они стояли так в тишине, прерываемой только пением птиц и шумом ветра в кронах деревьев. Лоу был настолько очарован, что почти вздрогнул, когда Марлоу заговорила.

— Я хочу попробовать, — сказала она.

Подойдя к столбу, Лоу отвязал Розмари и перекинул поводья через основание седла, прежде чем удлинить стремена.

— Нужна какая-то помощь?

Изогнув бровь, она обхватила пальцами седло, вставила носок резинового сапога в стремя и приподнялась с той отработанной грацией, которую он ассоциировал с эльфийскими воинами в фантастических романах, которые читал в детстве.

— Думаю, это «нет». — Он освободил Кори и сел в седло.

— Он, должно быть, отчасти клейдесдайль, — заметила Марлоу. — Метр восемьдесят, примерно?

— Метр семьдесят, — поправил он, наклоняясь вперед, чтобы притвориться, что прикрывает ухо Кори. — Но я стараюсь не упоминать об этом, чтобы это не повлияло на его уверенность.

Она закатила глаза и покачала головой:

— Вы, мужчины, всегда только и думаете о цифрах.

— И это говорит женщина, вся жизнь которой — цифры.

Взяв поводья в одну руку, Лоу наклонился, чтобы похлопать Кори по шее.

— Туше, — сказала она, — так куда мы теперь?

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, не отвечая на ее вопрос. — Не против небольшой прогулки? Мы можем не торопиться.

— Похоже, что медлительность не является нашей сильной стороной. — Ее губы изогнулись в озорной улыбке. — Показывай дорогу.

И снова для Лоу все обернулось неприятными последствиями. Он наблюдал, как ее бедра покачивались в такт походке Розмари. Вперед. Назад. Вперед. Назад. Призрак трусиков-стрингов Y-образной формы, дразнящих его под тонким белым хлопком. Марлоу повернулась к нему с вопросом на лице, который он, очевидно, пропустил.

— Я спросила, есть ли у вас планы построить что-нибудь еще на участке.

— Мы думали о расширении винокурни. Реми вбил себе в голову, что мы также должны варить крафтовое пиво и медовуху, но я надеюсь, что это просто последнее в длинной череде выдумок.

— Тем не менее, мило с твоей стороны так поддерживать все его идеи, — сказала она.

Тропинка открылась, и Кориандр нашел дорогу к Розмари.

— Почему бы и нет? — спросил Лоу. — Он был на моей стороне, когда винокурня была несбыточной мечтой. Это то, что ты делаешь для семьи.

Облака нежно обволакивали ее плечи.

— Не все братья и сестры так взаимно поддерживают друг друга.

Где-то в отдаленных деревьях резкий, надрывный крик вороны подтвердил ее чувства.

— Это общее наблюдение или относится непосредственно к детям Кейна?

Она пожала плечами:

— Я думаю, мы поддерживаем друг друга настолько, насколько умеем.

— То есть твои родители были не так хороши в воспитании детей?

Марлоу всем видом демонстрировала упрямство.

— Я этого не говорила.

— Ты много чего недоговариваешь, — пробормотал он, заработав надменный взгляд.

— Потому что, если бы хотела поговорить об этом, я бы просто наняла психотерапевта.

Лоу развернулся к ней лицом:

— Почему ты этого не сделала?

Марлоу раздраженно вздохнула:

— Потому что я в порядке. Я хороша в том, что делаю, и мне за это отлично платят. У меня комфортный образ жизни, круг общения умных, успешных сверстников и доступ к лучшим образцам изобразительного искусства, культуры и развлечений. Что из этого говорит о том, что мне нужна помощь специалиста по психическому здоровью?

Вопрос, казалось, так и повис в воздухе.

— Тот факт, что тебе, похоже, ничего из этого не нравится.

Розмари резко остановилась, когда Марлоу натянула поводья.

— Что дает тебе право делать непродуманные предположения о жизни, частью которой ты был меньше недели?

— Значит, я теперь часть твоей жизни? — поддразнил он. Он прекрасно понимал, что ведет себя неправильно, но слишком наслаждался румянцем на ее щеках, чтобы остановиться.

— Ты знаешь, о чем я.

— Я понимаю, — сказал он. — Я вовсе не часть твоей жизни, но я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы расшифровать предполагаемый смысл твоих слов.

Если бы она сорвала ветку с дерева и хлестнула его ею по лицу, Лоу знал, что это было бы вполне заслуженно.

— То, что у тебя есть доступ к моему телу, не значит, что тебе подвластны мои мысли.

Лоу потянул Кори за левый повод, чтобы развернуть его, направляя лошадь вперед, пока их тела не оказались на одном уровне. Костяшки ее пальцев побелели, губы вдруг побледнели.

— Твой разум, — произнес он, — не отделен от тела. Тот, кто не заботится и о том и о другом, не стоит твоего времени.

— Спасибо, доктор Лоу, — сказала она ехидно.

Он взглянул на нее, чувствуя ту же магнетическую связь, которая не позволила ему отвести взгляд, когда он увидел ее в первый раз. Хотя знал, что это было ошибкой, он сказал правду, которая с той ночи не оставляла его.

— Ты заслуживаешь лучшего, — сказал он. — Знаю, что я не тот, но, пожалуйста, позволь себе думать, что ты достойна самого лучшего отношения мужчин.

Когда она заговорила, ее голос был ровным и спокойным.

— Почему это имеет для тебя значение?

Он дал ей ту часть ответа, которую считал наиболее безопасной для них обоих.

— Потому что у меня есть племянница, и, если бы какой-нибудь мужчина обращался с ней так, как обращались с тобой, я бы раздавил их шеи в кашу каблуком своего ботинка. Я бы предпочел не садиться в тюрьму за убийство, поэтому уверен, что Эмили не будет мириться с этим дерьмом.

— Я не твоя племянница, — мягко заметила Марлоу.

— Но моя племянница уверена, что хочет быть такой, как ты.

— Замечание принято. Ты все еще не сказал мне, куда мы направляемся, — заметила Марлоу, когда их лошади перешли на шаг.

— Потому что мы почти на месте.

Они ехали в тишине еще десять минут, пока Лоу не свернул на тропинку поменьше, ведущую вглубь леса. Последний отрезок пути привел их вверх по пологому склону холма. На вершине подъема они вышли на небольшую поляну, где у подножия скалистого выступа располагался большой голубой бассейн.

— Источник? — спросила Марлоу.

— Горячий источник.

Лоу ухватился за седло и перекинул ногу, чтобы слезть, почувствовал легкую боль в бедрах от верховой езды… и прочих удовольствий.

— Одна из первых вещей, которая привлекла нас к этой земле. Для винокурни мы используем только воду из местной скважины.

Привязав поводок Кори к дереву, он поставил рюкзак, а затем подошел к Розмари. Посмотрев на Марлоу, он протянул ей руку. Она спешилась так же грациозно, как садилась. Их взгляды встретились на долгое мгновение, прежде чем Лоу отвел кобылу к Кори, к ответвлению от бассейна, чтобы напоить лошадей. Лоу расстегнул рюкзак, затем протянул Марлоу пакет с нарезанной морковью и яблоками. Она с радостью взяла их и подошла к лошадям, чтобы раздать лакомства. Пока она была занята, он разложил ланч для пикника, который Мира и Грант упаковали для него, их брови удивленно приподнялись при этой просьбе. Бутылка каберне, буханка французского хлеба, копченая курица, гроздь красного винограда, оливки, небольшая, предварительно собранная сырная нарезка и деревенский пирог с черникой.

— Что все это значит? — спросила Марлоу, возвращаясь с пустым пакетом.

— Обед, — сказал он. — Проголодалась?

— И правда.

Ему было знакомо это чувство. После бурного секса прошлой ночью он проснулся от сильного голода. Несколько часов спустя наспех приготовленные тосты уже не спасали.

Она устроилась сбоку на одеяле, сведя колени и лодыжки вместе. Лоу начал открывать контейнеры и расставлять их. Ее голубые глаза расширились от страха.

— Ты не взял тарелки?

— Они мне не нужны.

— Я что, должна есть на коленях? Ну хоть вилки есть?

— Нет.

— И что, мне есть руками?

— Нет. Я тебя покормлю.

Глава 9

Марлоу уставилась на блюдо, стоявшее перед ней, ее желудок скрутило, а рот наполнился слюной, когда до нее донеслись великолепные ароматы. Это было похоже на еду на столе ведьмы или великана в сказке, оставленную без присмотра. Заманчиво и абсолютно запрещено.

— Ты предлагаешь, чтобы я позволила тебе кормить меня… голыми руками?

Она думала, что повторение этого предложения вслух каким-то волшебным образом превратит его во что-то разумное. Этого не произошло. Лоу откинулся на локте, отправляя в рот виноградину.

— На самом деле я не настолько голодна.

Словно в знак протеста ее желудок громко заурчал.

— Врешь, — обвинил он.

— Как насчет того, что я недостаточно голодна, чтобы есть из немытых рук? — поправилась она.

Лоу подошел к вытекающему ручейку и тщательно вымыл руки. Марлоу сказала себе, что это еда вызвала растекающееся тепло в ее животе, а не его ухмылка.

— Сейчас, — сказал он, снимая рубашку, чтобы растянуться рядом с ней. — Закрой глаза и открой рот.

Марлоу бросила на него строгий взгляд, призванный скрыть бунт, вызванный его словами.

— Если я соглашаюсь есть из твоих рук, мне нужно видеть, что в них.

Гладкая смуглая кожа его крепкого плеча коснулась ее руки, когда он приподнялся на локте.

— Что, если я скажу тебе?

— Какой тогда смысл закрывать глаза?

— Марлоу Кейн, — протянул он, проводя кончиком пальца по косточке на ее запястье. — В один прекрасный день у тебя закончатся вопросы, и тогда как ты будешь удерживать себя от новых впечатлений?

— Я почти уверена, что еда — это не новый опыт, — сказала она.

Лоу потянулся к контейнеру с сочной красной клубникой, взял одну и опустил в бокал с каберне. С ягоды свисала гранатовая капля вина, и он поднес ее к ее лицу. Медленно накрасил ей губы, позволяя вину впитаться, затем отстранился, чтобы провести по ним легким как перышко прикосновением.

— Это значит быть живым… — произнес он глубоким голосом. Ее дыхание уже начало учащаться. — Открой рот. А теперь закрой глаза.

Она выполнила его просьбу и была вознаграждена сочной ягодой, по которой провела языком. Ее зубы погрузились в сочную мякоть, Марлоу никогда не пробовала ничего настолько сладкого и спелого. Как само лето, поглощенное одним жадным глотком. Ягоды были в напитке. Когда она немного отпила, прохладный край бокала прижался к ее губам, и она приоткрыла их, чтобы медленно, ровной струйкой Лоу осторожно влил вино ей в рот. Оно покрывало ее язык, как жидкий бархат, пьянящий темными фруктами и специями.

Марлоу сделала еще глоток, прежде чем услышала звон, означающий, что он поставил бокал на столик.

Марлоу расправилась с оливками, курицей и несколькими ломтиками яблока в медовой корочке с острым сыром чеддер, махнула салфеткой, сдаваясь, и открыла глаза. Она моргнула от внезапной яркости, пораженная тем, что листья казались более зелеными, а небо — более синим. Лоу тоже изменился. Его темные глаза стали теплее, черты лица мягче.

— Но ты еще не добралась до пирога, — настаивал он, протягивая толстый кусок.

Несмотря на привлекательность золотистой корочки и глянцевой начинки, Марлоу покачала головой.

— Еще один кусочек, и я лопну. — Она похлопала себя по животу, благодарная за свободный сарафан.

— Ну как знаешь. — Поднеся пирог ко рту, Лоу быстро проглотил почти половину.

Марлоу тут же увидела в его взгляде неприкрытое желание.

— Ты должен хотя бы съесть немного курицы, прежде чем переходить к пирогу, тебе не кажется? — спросила она, мгновенно возненавидев чопорный тон своего вопроса.

Его рот скривился в ленивой улыбке.

— Ты не хочешь меня немного покормить?

Марлоу почувствовала, как отказ поднимается в ее горле, но остановилась, прежде чем он смог сорваться с ее языка. Лоу не приказывал ей кормить его. Он спросил ее, хочет ли она этого. Хотела ли она этого? Увидев, что он полулежит, ухмыляясь, как библейский змей из Эдема, она была удивлена ответом.

— Что выбираешь: куриную грудку или ножку? — спросила она, склонившись над контейнером.

Он потянулся к ее великолепному телу, но она быстро оттолкнула его.

— Действуют те же правила, сэр, — предупредила она. — Глаза закрыты, рот открыт, руки при себе.

— Я не помню, чтобы это последнее было частью сделки, когда была твоя очередь.

Лоу устроился на одеяле, вытянув одну ногу и подогнув другую.

— Ты знаешь о моем превосходном самоконтроле, и не нужно было это оговаривать.

Марлоу попробовала немного нежной куриной грудки.

— Глаза закрыты. — Драматически вздохнув, Ло закрыл глаза и открыл рот.

Марлоу поразило, насколько уязвим он был в этот момент и насколько доверился ей. Как он терпеливо позволял делать все, что ей нравилось, замечая, как его неприлично длинные ресницы обрамляют слегка морщинистую кожу под глазами. Марлоу вдруг разглядела, что его нижняя губа была полнее верхней, которая выделялась резко очерченными пиками. И увидела, что его левая бровь…

— В мой рот скоро влетят мухи.

Вырвавшись из плена сладостных мыслей, Марлоу отправила кусочек в его рот. Затем выпила еще вина, съела ломтик хлеба, густо намазанный маслом и джемом.

— Минутку, — сказала она. — Мне понадобится салфетка перед следующим раундом.

Глава 10

Метнувшаяся рука поймала ее за запястье с пугающей точностью, несмотря на то что Лоу сейчас ничего не видел. Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал каждый кончик пальца. Когда она поняла, что он передразнивает, щеки Марлоу вспыхнули. Необъяснимым образом это ощущение распространилось и дальше по телу, пробудив покалывание между ее бедер. Затем он просунул оба пальца между губ, нежно облизнув их, пока Марлоу пыталась вспомнить, как дышать. Где, черт возьми, он научился делать такие вещи?!

— Хочешь, чтобы я съел что-нибудь еще? — спросил он, все еще не открывая глаз.

— Нет, — сказала она. — Но есть кое-что, чего хочу я.

Воодушевленный ее смелостью, Лоу опустился на одеяло, заложив руки за голову. Кончики ее пальцев прошлись по обнаженной коже над его поясом. Он услышал металлический звон, когда она расстегнула пряжку его ремня, а затем и молнию на ширинке. Ее руки побуждали его приподнять бедра, когда она потянула резинку его боксеров вниз. Почувствовав теплый ветерок на своей разгоряченной плоти, он открыл глаза и увидел, что она стоит на коленях сбоку от него, ее фланелевая рубашка сброшена, сарафан задрался, обозначив бледные бедра, в одной руке она держит бутылку меда.

— Эй, — отругала она. — Не подглядывать.

— Ты в курсе, что у нас в Вирджинии есть черные медведи, верно?

Ответ пришел в виде щекочущей мороси, которая началась с правой стороны его груди, прошла по грудине и животу и опустилась еще ниже.

— Тогда, я думаю, мне просто придется съесть тебя до них, — промурлыкала она.

Почувствовав ее движение, он зашипел, когда ее теплый влажный язык прошелся по следу, который она оставила, очерчивая плоский сосок. Игриво покусывая тугой бутон в его центре. Боль усилила его возбуждение, вспыхнувшее, как провод под напряжением, когда она медленно облизнула губы. Ее волосы щекотали головку его члена, следуя за жаром ее губ, паря, когда она нежно дула на пульсирующую, чувствительную кожу. Лоу запустил руку в ее мягкие шелковистые волосы.

— Никаких рук, помнишь?

— Это было твоим правилом, — выдавил он.

— И кто, по-твоему, сейчас главный? — Марлоу плотно обхватила его член.

Лоу отпустил ее волосы, вцепившись в одеяло.

— Ты пытаешься свести меня с ума?

— Довольно короткая поездка, я слышала.

И так оно и было. Как только ее рот сомкнулся над ним и начал двигаться, он обезумел от желания прикоснуться к ней. Чувствовать ее. Не в силах больше сопротивляться, Лоу провел рукой по ее стройному бедру, когда она склонилась над ним. Он сдвинул ее стринги в сторону и обнаружил, что она уже влажная. Марлоу издала предостерегающий звук.

— Ты ничего не говорила о пальцах, — сказал он.

Ее стон вибрировал на его коже, соединяя их в замкнутый круг. Ее удовольствие становится его. Они оба погружались все глубже и глубже в течение, пока он не почувствовал, как она сжимается в сладостных импульсах.

— Открой глаза, — прошептала Марлоу. Губы блестели от липкой сладости, она взглянула на него сквозь завесу своих волос. — Я хочу быть на тебе.

Прикусив нижнюю губу, она потянула за завязки, удерживающие сарафан на загорелых плечах, и позволила ему упасть, обнажив грудь, розовые соски уже напряглись. Огонь заплясал в крови Лоу, когда она подняла подол своего сарафана достаточно высоко, чтобы он мог видеть свою руку, скользящую по ее набухшим, влажным складкам. Прежде чем оседлать его бедра, она выскользнула из стрингов. Стянула сарафан через голову и отбросила его в сторону.

Лоу старался оставаться совершенно неподвижным, несмотря на желание прикоснуться к ней. Ему нужно было, чтобы это было ее решение. Ее победа. Он нежно положил руки ей на бедра.

Коснувшись его живота, на котором выступили капли пота, Марлоу сделала долгий, размеренный выдох и опустилась ниже. Они двигались в унисон. Она изгибала бедра, чтобы впустить его глубже. Опьяненные и совершенно расслабленные, Марлоу и Лоу лежали бок о бок, уставившись в небо, когда их внимание привлек шорох. Они одновременно оглянулись и увидели, что Розмари и Кориандр смотрели на них, как на сумасшедших. Представив, как они, должно быть, выглядят, покрытые пятнами джема и начинкой пирога, панировочными сухарями и хлопьями из теста, посыпанными на их волосы, Марлоу расхохоталась низким, глубоким животным смехом, от которого напряглись мышцы ее живота. Никогда раньше она не думала, что слова «истерический смех» могут относиться к ней. Даже когда хрипы превратились в рыдания и сотрясли ее тело.

— Эй, — сказал испуганно Лоу, наблюдая за внезапной переменой, — что не так?

У Марлоу не было слов. Она не могла объяснить, что привело к унизительному психологическому слому в присутствии человека, которого она знала совсем недолго. Марлоу только плакала, согнувшись в позе эмбриона, делая паузы, чтобы прерывисто дышать, подпитывая тихие, сотрясающие тело рыдания. Он больше не задавал вопросов. Не сделал попытки заставить ее замолчать. Только прижал Марлоу к себе и держал ее. Постепенно истерика прошла. Рыдания перешли в сопение, затем в прерывистые вдохи.

— Мне жаль. Я не знаю, что на меня нашло, — мрачно сказала она.

— Вероятно, многое.

Лео нежно обнял ее, и Марлоу почувствовала исходящее от него тепло. Вся боль, разочарование, одиночество, ярость, которые она так долго держала замороженными, внезапно оттаяли, и вся эта гамма чувств отразилась в его взгляде. Она вытянула ноги и прижала к себе сарафан, когда села.

— Ну, — сказала она, — ситуация очень неловкая.

Лоу тоже сел, оценивая взглядом ее лицо, параллельно пытаясь очистить ее волосы.

— Расплакалась тут при тебе, голая.

Лоу демонстративно огляделся.

— Тебе повезло. Рози и Кори не слишком разговорчивы, и я видел и другие ситуации, гораздо более пугающие.

— Даже так? — недоверчиво спросила она, промокнув слезящиеся глаза одной из матерчатых салфеток. — Я серьезно в этом сомневаюсь.

— Ну, во-первых, ты никогда не пыталась переехать меня машиной. Что касается эмоциональных всплесков, я бы сказал, что бывало хуже.

Лоу искоса ухмыльнулся ей, подтягивая штаны и поднимаясь. Марлоу подавила желание расспросить о подробностях.

Решительно кивнув, он начал расшнуровывать ботинки.

— Я думала, нужно подождать час после еды, чтобы поплавать, — заметила Марлоу.

Лоу озорно приподнял бровь.

— Ничего страшного не произойдет, сделай это сейчас.

— Здесь глубоко?

После обеда и последовавшей за ним активности она чувствовала, что может пойти на дно камнем.

— Не так глубоко, чтобы я не мог коснуться дна.

— Но достаточно глубоко, чтобы я не могла его коснуться? — Она подвинулась к краю одеяла, чтобы взглянуть на поверхность воды.

— Возможно, — сказал Лоу. — Но тебе есть за что зацепиться.

Одним движением сбросив штаны и боксеры, Лоу вышел из них и отбросил одежду в сторону, прежде чем вернуться к одеялу. Там он сделал глоток вина и отправил в рот несколько оливок.

— Ты идешь? — спросил он, повернувшись к бассейну.

— Этот источник не впадает в винокурню?

Этим утром она приняла быстрый душ, чтобы смыть недельный по ощущениям соленый пот, но идея погрузиться в теплую воду звучала просто восхитительно.

— Конечно нет, — ухмыльнулся он, неторопливо подошел к бассейну и присел на корточки, прежде чем скользнуть в воду, аккуратно пробираясь вперед. Его темная голова исчезла из вида, прежде чем вынырнуть на поверхность, мокрая и гладкая. Он оттолкнулся вперед и перекатился на спину грациозно, как дельфин. Прижав руки к груди, Марлоу бросила торопливый взгляд вокруг, поднялась с одеяла и побежала к источнику. Попробовав его носком и обнаружив, что он горячее, чем вода в ванне, она скользнула внутрь. Тепло окутало ее, расслабляя ноющие мышцы и играя у основания шеи. Когда ее тело начало таять, она уперлась пальцами в край скалы и вытянула ноги.

— Осторожно, — предупредил Лоу, скользя к ней. — Парлангуа может тебя достать.

— Кто-кто?

— Парлангуа, — повторил он, — местный монстр. Наполовину человек, наполовину аллигатор. Любит пробовать хорошеньких женщин, которые купаются нагишом.

Она вскрикнула, когда он слегка ущипнул ее под водой.

— По крайней мере, так нам говорил Зап, — сказал он.

— Я думаю, мне повезло. — Упершись ногами в каменистый край, она оттолкнулась от борта, лениво поплыла. — Мои братья всегда внушали мне, что я такая тощая, что меня засосет в канализацию, если я подойду слишком близко к центру бассейна. Ну, в любом случае, Мейсон. Сэмюэль объяснил, что это абсолютно невозможно.

Марлоу окунулась с головой. Когда она прижала подбородок к груди, то обнаружила, что Лоу улыбается.

— Что? — спросила она.

— Просто никогда не видел, чтобы ты выглядела такой дикаркой.

— Правда, — усмехнулась она, — это самая смелая вещь, которую я делала в своей жизни.

Он склонил голову набок и ухмыльнулся:

— День только начался.

Глава 11

Марлоу лежала на одеяле, довольная и сонная. Искупавшись, они убрали еду и растянулись на земле, позволив ветерку высушить их. Они заснули вместе и проснулись как раз в тот момент, когда заходящее солнце начало превращать небо в ярко-красную вуаль с золотом.

— Думаешь, они уже послали поисковую группу? — сонно пробормотала она.

Пальцы Лоу прошлись вверх по ее позвоночнику.

— По крайней мере, до завтрашнего утра любое двуногое, замеченное в радиусе мили от этого места, подвергнется моему гневу.

Марлоу оторвалась от его груди, чувствуя напряжение во всем теле.

— Ты сказал им?

— Я сказал им, что этот район закрыт для посещения. Не про то, что ты польешь меня медом и…

— Ни слова больше, Рено, — сказала она, роясь в куче их одежды и сортируя вещи. Когда они оделись, она принялась сворачивать одеяло, пока Лоу седлал лошадей.

— Пора домой, — сказал он. — Лошади наверняка проголодались.

— Я бы и сама была не прочь поесть, — ответила Марлоу.

Лоу ухмыльнулся ей, обойдя Кориандра, поправляя стремена.

— Кое у кого аппетит определенно улучшился со вчерашнего утра.

Неужели это было только вчера? Марлоу чувствовала себя так, словно пробыла здесь по меньшей мере неделю. Возможно, потому, что за последние двадцать четыре часа у нее было больше секса, чем за последние несколько лет. В высокой траве, окаймлявшей поляну, хор сверчков затянул свою вечернюю песню, когда они оба сели в седла и отправились обратно на винокурню. Марлоу сделала глубокий вдох, наслаждаясь ароматом леса, жалея, что не может удержать его в себе. Желая, чтобы она могла обернуть этот покой вокруг себя и унести его домой.

— Что происходит в этой голове, дорогая? Ты уже не здесь.

Она посмотрела на Лоу и поняла, что прошло несколько мгновений с тех пор, как он заговорил. Уже. Она вдруг поняла, что вскоре их отношения закончатся. Неизбежный конец, быстро приближающийся, очень остро ощущался. Она ожидала почувствовать облегчение от возвращения к своей жизни после этого дня. Черт, на ней даже не было ее собственного нижнего белья! И все же… И все же.

— Смотри, — сказал Лоу.

Марлоу подняла глаза и увидела зрелище, от которого у нее перехватило дыхание. Светлячки. Их сотни, может быть, тысячи. Парящие, как сказочные фонарики, среди деревьев. Крошечные огоньки танцевали вокруг них, мигая только для того, чтобы появиться в другом месте. Над ними, вокруг них и позади них. На сердце у нее стало так легко, что она почувствовала опасность взлететь, как воздушный шарик с гелием.

— Разве все это неудивительно? — прошептала Марлоу.

Она повернулась к Лоу, когда он не ответил, и поняла, что он не наблюдал за светлячками. Он наблюдал, как она наблюдает за ними.

— Да, — согласился Лоу после минутного молчания. — Так и есть.

На следующее утро Марлоу проснулась рано. В холодном поту. В сине-серой предрассветной тьме ее разум работал как часы. Мой отец. Лоу. «Четыре вора». «Продукты Кейна». Мой отец. Лоу. «Четыре вора». «Продукты Кейна». Через час она поняла, что не заснет больше, и выскользнула из постели. Надев штаны и футболку Лоу, она быстро набросала записку на случай, если он проснется, пока ее не будет. Спустившись, Марлоу позаимствовала ботинки и куртку из шкафа в прихожей и вышла через парадную дверь. Она была так довольна, что закрыла ее без единого скрипа, что дернулась, обернувшись и увидев мужчину, сидящего на качелях на крыльце.

— Реми. Ты зачем здесь так рано?

Она прижала руку к груди, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце. Он наклонился вперед, упершись локтями в колени.

— Встретиться с тобой, — сказал Реми.

Стало тревожно. Вчера вечером за ужином Лоу был заметно подавлен, несмотря на то, что «Блэк-пот» работал на полную катушку.

— А что, по-твоему, я буду делать на крыльце в шесть часов утра? — спросила она, скрестив руки на груди. Взгляд его серых глаз коснулся ее лица.

— Постоишь. Потом просто убежишь. Подумаешь, проблема.

— Мне жаль тебя разочаровывать, — сказала она, — но я просто собиралась прогуляться.

— Хорошо, — ответил он, вставая, — давай пройдемся.

Их ботинки издавали шуршащий звук, когда они ступали по мокрой от росы траве. Туман кружевами висел над лощинами, ожидая, когда его сожжет солнце.

— Знаешь, когда Лоу впервые заговорил о строительстве винокурни, я подумал, что он сумасшедший. — Реми бочком подобрался к пустому загону для лошадей, вцепившись в верхнюю доску обветренными руками.

— Это довольно амбициозное начинание, — согласилась Марлоу.

— С тех пор как мы были детьми, он был таким. Когда дома становилось совсем плохо, мы забирались на крышу. Говорили о том, чтобы когда-нибудь обзавестись землей. С прудом и деревьями для веревочных качелей. С местом для одной или двух лошадей.

Не в первый раз Марлоу отметила ритмичную интонацию речи Реми. И все же в каждом звуке его голоса она слышала Лоу. Нарисованная им картина пронзила ее насквозь. Два одиноких темноволосых мальчика придумывают лучшую жизнь.

— Мечты — это хорошо, воплотить их в жизнь — еще лучше, — сказала она.

— Если это применяется в правильном направлении. В противном случае, — он пожал плечами, — ты просто лезешь не в свое дело.

Он повернулся к ней лицом. Хотя Реми был ниже своего брата, широкие плечи и мощный мускулистый торс делали его таким же грозным.

— Я собираюсь задать вопрос, и я хочу получить честный ответ. В какую игру вы играете, леди?

— И что ты имеешь в виду? — спросила Марлоу, предчувствие почему-то было нехорошим.

— Ну же, дорогая, — сказал он, — перестань притворяться. Ты приезжаешь сюда, ешь за моим столом, играешь в принцессу с моей маленькой девочкой, а потом соблазняешь моего брата. Я прекрасно понимаю, все не так просто, как кажется на первый взгляд.

Прямое попадание. Гложущее чувство вины, которое она пыталась отогнать этим утром, начало затуманивать ее разум.

— То, что случилось с Лоу, не твое дело.

Он приблизился и стал разговаривать обманчиво-вкрадчивым голосом:

— Это мое дело. Я вложил все, что у меня есть, в «Четыре вора». Не потому, что я хотел яхту или реактивный самолет. А потому, что я мечтал, чтобы моя дочь была первой Рено, которая сможет поступить в любой колледж, какой захочет. Чтобы у нее было будущее и выбор, которого у меня не было.

Марлоу казалось, что земля непременно уйдет у нее из-под ног. Она чувствовала, что теряет почву под ногами, стоя здесь перед отцом Эмили и пытаясь выглядеть кем угодно, только не безответственной, незаслуженно богатой соглашательницей, которой она была на самом деле.

— В прошлом году, — продолжил Реми, — я наблюдал, как Лоу потерял женщину, которую любил, из-за Огюстена и чуть не потерял из-за этого бизнес, над созданием которого он так упорно работал.

Он с отвращением покачал головой:

— Я никогда в своей жизни не видел, чтобы человек так усердно работал, чтобы оправиться после краха.

Между ними повисла тишина раннего утра.

— Я не пытаюсь вмешиваться в это, Реми, — сказала она. Эта часть, по крайней мере, была правдой. — Чего я не понимаю, — сказала Марлоу более уверенным тоном, — так это того, почему бы не поговорить с Лоу напрямую?

— Потому что он слишком упрям, чтобы слушать меня, — Реми в отчаянии всплеснул руками, — а когда дело доходит до женщин, ему никто не указ.

— Я не совсем уверена, чего ты от меня хочешь. — Глядя на пустой загон, Марлоу ощутила страстное желание погладить теплую, бархатистую мордочку Розмари. Чувствовать комфорт от нежного обращения с таким большим и сильным животным.

Реми оперся рукой о забор, чтобы рассмотреть ее в профиль.

— Правду. Уже несколько месяцев Паркер Кейн водит нас за нос, а потом посылает тебя, после того как мы уже прошли все проверки. Я хочу знать, что аудит — это все, для чего он направил тебя.

В любой другой обстановке Марлоу бы точно нахамила. Но что-то в серьезном тоне этого человека подтолкнуло ее к откровениям.

— Мой отец в ходе этой сделки не почувствовал, что вы в достаточной степени оценили возможность, которую предлагала его фирма. Он решил, что я, как он сказал, «смогу проанализировать ваши финансовые данные так, чтобы они лучше отражали ваш уровень компетентности». Он ясно дал понять, что от меня ждут этого.

Какими бы горькими ни были слова на ее языке, какая-то часть ее расслабилась, как только они были произнесены.

— Я делаю то, что от меня ожидают, Реми.

Уголки его рта опустились. Только тогда Марлоу заметила, насколько гладкие сейчас его щеки. Он побрился ради этого разговора. Это каким-то образом сделало все это еще хуже.

— Дорогая, если я что-то и понимаю, так это влияние, которое может иметь твой отец. К добру или к худу.

Марлоу почему-то чуть не расплакалась. Ей не понравилось, каким тоном с ней разговаривали.

— Я не могу говорить тебе, что делать с Паркером Кейном. Но я могу рассказать, что я знаю о своем брате. Ты расскажешь ему то, что только что сказала мне, и он не будет смотреть на тебя так, как вчера за ужином.

Облупившаяся краска из загона потрескивала под ее пальцами, когда они крепче сжимали доску. Марлоу не могла говорить. Не могла придумать ни одной темы, которую можно было бы обсудить.

— У тебя есть все, что тебе нужно, чтобы закончить начатое. Думаю, тебе надо решить, чего ты действительно хочешь.

Реми бросил на нее суровый взгляд и повернулся, чтобы идти к главному зданию винокурни, оставив ее страдать. Марлоу не торопилась возвращаться в дом, размышляя на ходу. Сняв ботинки на крыльце, она тихо открыла входную дверь. Поднявшись наверх, она нашла Лоу именно там, где оставила его.

Он спал в постели, прикрыв простыней ноги. Одной мощной рукой Лоу зарылся под подушку, другую вытянул, длинные пальцы растопырились, дотягиваясь до ее подушки. Ее сердце замерло, казалось, она не могла напитаться запахом Лоу, в нем было столько всего намешано: мускус, сандал, виски.

Здесь была его комната, и шкаф, все еще стоявший пустым, и импровизированная галерея ярких рисунков Эмили, занимающая большую часть стены, выходящей на южную сторону. Аккуратно развешанная одежда и почти пустая корзина. Стопка книг по популярной психологии на его приставном столике. Мужчина, который смог позаботиться о себе. Человек, который заботился о других. Мужчина, который заботился о ней. Человек, который не захотел бы этого, если бы знал правду.

Лоу проснулся с последними обрывками приятного сна. Он зевнул и потянулся, его натруженные мышцы ныли. Осознание пустоты рядом заставило его затуманенные сном глаза расшириться. Никакой Марлоу. Две ночи, и он, казалось, уже совсем не мог без нее. Ему было плохо без нее, он ощущал это физически. Он сказал себе, что это любопытство, а не беспокойство заставило его сесть и быстро надеть джинсы, прежде чем подняться по лестнице. Он увидел ее стоящей на коленях перед Лейлой точно так же, как накануне утром. Только на этот раз она что-то тихо бормотала и медленно гладила собачьи уши.

— Кажется, у меня дежавю, — сказал Лоу тихо, чтобы не напугать ее, — давно ты встала?

Когда она начала подниматься, желудок Лоу сжался. Напряжение вернулось, ком подступил к горлу, колени не гнулись. Как будто последние сорок восемь часов испарились, а вместе с ними и все, что они говорили и делали. Она даже переоделась в тот наряд, в котором приехала, одежда явно казалась помятой. У двери наготове стояли ее сумочка и сумка для ноутбука. Бледные щеки, уголки губ опустились, глаза избегали его взгляда.

Лоу спустился по лестнице, стараясь ступать ровно и спокойно, несмотря на массу противоречивых мыслей, заполнивших его сознание. «Чего ты ждал? Какую пользу может принести такой женщине, как Марлоу Кейн, такой мужчина, как ты? Ты действительно думал, что у тебя есть шанс?»

Стоя перед ней, чувствуя, как разочарование давит на него, как кирпичи на плечи, у него не было выбора, кроме как признать все происходящее.

— Ты уходишь. — Лоу позволил этому быть утверждением, а не вопросом, как хотелось.

Ее голова опустилась в медленном, механическом кивке, ее взгляд блуждал по окну, заливающему золотистым светом старый деревянный пол.

— Да.

Лоу скрестил руки на голой груди: непреднамеренный, но очевидный жест самозащиты.

— Что случилось?

— Ты сам все прекрасно понимаешь, Лоу.

Марлоу развела руками, как будто мысленно разрушая стену, отделявшую их от внешнего мира.

— Просыпаюсь от того, что электронная почта переполнена. Десятки пропущенных звонков. Все это время, пока мы вчера были в лесу, ведя себя как похотливые подростки, телефон разрывался.

Слушая ее страстные слова, Лоу изучал ее, пытаясь понять, какие истинные эмоции одолевают ее в данный момент. Она была действительно расстроена и совершенно не могла этого скрыть. Только вот в чем была причина этого расстройства?

— Марлоу, — сказал он, ловя ее взгляд, — ты можешь поговорить со мной. Ты ведь знаешь это, верно?

Он потянулся к ее руке, но она отдернула ее с разочарованным вздохом.

— Каждый раз, когда мы это делаем, ты просто не сдаешься. Ковыряясь в каждом месте, где болит, ожидая, когда я разберусь в себе. Что ж, поздравляю. Миссия выполнена. Ты стал свидетелем редкого зрелища. Но я бы хотела вернуться к реальной жизни, в которой было спокойно и легко.

Лоу отважился сделать шаг в черное облако ее гнева.

— Знаешь, что отличает по-настоящему великолепный виски от посредственного напитка? — спросил он, не потрудившись дождаться ответа. — Это не сусло, не первая дистилляция и не вторая. Однажды ты просто понимаешь, когда заканчивается голова и начинается сердце. Важно знать, когда достигли той части, которую стоит сохранить. Я знаю, Марлоу, несмотря на все, что ты сейчас говоришь, между нами есть что-то, что стоит хотя бы попытаться сохранить.

Она встретила его мольбу обвиняющим взглядом.

— В отличие от твоего обещания, что ты справишься с этим?

Это было справедливое обвинение. В то время он думал, что сможет.

— Это было раньше. Лучше я скажу о своих чувствах, чем пожалею, что промолчал.

— Ты и близко не испытываешь ко мне того, что думаешь.

Лоу остался стоять, чувствуя слабость в ногах. Ему почему-то вдруг показалось, что он вот-вот упадет.

— Мне может быть виднее, что я испытываю?

— Нет. — Марлоу медленно покачала головой. — Твоя мама сбежала, когда ты был еще мальчиком. Ваш отец оказался ненадежным родителем, и вы провели большую часть своих подростковых лет, пытаясь справиться со сложившейся ситуацией. Когда ты был достаточно взрослым, ты заводил подружек, и все они пользовались твоей заботой и опекой. Пока ты не добрался до Джессики. Джессика действительно одобряла тебя несколько лет, — продолжила она. — Что заставило тебя подумать, что ты наконец-то тоже нашел поддержку. А потом она ударила тебя ножом, пока ты работал, пытаясь построить будущее не только для нее, но и для всей твоей семьи.

Лоу почувствовал себя прикованным к месту, в ушах у него гудело, казалось, он не слышал ни себя, ни ее.

— Тогда ты встретился со мной. Мне ничего не нужно от тебя, но тебе нравится, что я испытываю к тебе симпатию, я это четко ощущаю.

Во всех своих попытках понять, почему семья Рено оказалась такой, какой она была, Лоу пришел к примерно таким же выводам. Но никогда еще ему не было так горько от осознания действительности. Он почувствовал, что теряет контроль над более спокойной, разумной версией себя, над созданием которой он трудился весь последний год. Это стерло остатки его разума.

— Ты трусиха…

Марлоу села прямо, очевидно готовясь отстаивать свою точку зрения.

— Ты убеждаешь себя, что единственная причина, по которой ты осталась, — это секс, хотя правда в том, что ты несчастна и готова рискнуть всем, чтобы избежать возвращения к своей спокойной, вызывающей клаустрофобию жизни.

Ее губы в удивлении приоткрылись, когда она уставилась на него сверкающими, как кусочки льда, глазами.

— Ты ничего не знаешь о моей настоящей жизни.

— Нет? — бросил он вызов. — Давай поговорим о твоем отце и о том, что каждый мужчина, которого ты пускала в свою постель, был разочарованием. Давай поговорим о том, как всю свою жизнь ты делала то, что от тебя ждали, даже когда это убивало твои истинные стремления и лишало любого шанса на счастье.

Марлоу покачала головой, закрывая лицо волосами.

— Я не хочу больше ничего слышать.

Но он не мог остановиться. Не мог больше выносить нарастающее внутри его давление.

— В ту ночь, когда мы встретились, ты обвинила меня в том, что я раздеваю тебя взглядом. По крайней мере, я мог признать, что делал это.

Я посмотрел на тебя прямо и пристально, и ты взглянула на меня в ответ. Я был слишком счастлив быть рядом с тобой. Дать тебе те чувства, которых ты хочешь. Но чего я не принимаю, так это того, что ты поджимаешь хвост и убегаешь, а потом притворяешься, что бежать не от чего. Потому что мои чувства к тебе испугали меня до безумия, но у меня хватает смелости признаться в этом.

Марлоу с трудом сдерживала слезы. Уголок ее рта дернулся, когда она пыталась унять дрожь во всем теле. Просто ужас! Он заставил ее плакать. Просто еще один хулиган в длинной, извилистой линии Рено. Но что-то в нем не давало ей покоя, несмотря на мгновенный прилив раскаяния. Он уже обнажил слишком много своей души и знал, что она никогда не поступит так же.

— Мне нужно, чтобы меня подвезли к моей машине, — решительно сказала Марлоу, промокая щеки салфеткой.

Слишком уставший, чтобы спорить, Лоу натянул футболку, быстро надел джинсы и вернулся со своими ключами. Марлоу поднялась с дивана и застыла, как статуя, у двери, ее сумка с ноутбуком была перекинута через плечо, а сумочка и плащ висели на другой руке. Ее щеки были сухими, а подбородок гордо приподнят. Казалось, вовсе не она пару минут назад готова была разрыдаться.

Невольное восхищение наполнило сердце Лоу. Гордость, надетая как боевая броня. Их поездка до коптильни, казалось, заняла вдвое больше времени, чем обычно, оба они ехали в окаменелом молчании.

— Спасибо, — резко сказала она, направляясь к своей машине. — Кто-нибудь свяжется с вами, как только я просмотрю собранный материал.

Марлоу направила свой брелок на автомобиль, и он издал небрежный писк, когда замки открылись. Затем она скользнула в свою машину, завела двигатель и уехала из его жизни.

Глава 12

Шипящий от злости, Лоу поднялся по лестнице, ведущей на чердак офиса, и обнаружил Реми за столом со стопкой журналов отгрузки в руке и выражением беспокойства на лице. — Что случилось?

Лоу бросил на стол перед братом пачку бумаг с гербом «Продуктов Кейна» и картонный конверт «ФедЭкс», в котором они прибыли. — Читай сам.

Реми добрался до той же строки текста, из-за которой его давление тут же поднялось. Брат сильно напрягся, словно готовясь к удару. Он посмотрел на Лоу, шок, замешательство и растерянность появились на его суровом лице. — «Продукты Кейна» не собираются инвестировать в компанию «Четыре вора»?

Просто услышав эту информацию и донеся ее до сознания, Лоу увидел красную завесу ярости.

Он несколько раз сжимал и разжимал руки, словно желая что-нибудь немедленно сломать. Также он посмотрел на стену, как будто собирался сломать ее.

— Они держат нас, как червяка на крючке, уже несколько месяцев, тащат нас через весь этот процесс только для того, чтобы срезать наживку и сбежать?

Пустая кофейная чашка на столе Реми подпрыгнула, когда он швырнул бумаги на стол. Лоу не очень удивился такому повороту событий, как бы сильно они его ни раздражали. Разделывать наживку и убегать — это то, что Кейны делали очень, очень хорошо. Реми поник в своем кресле, морщинки в уголках его глаз прорезались глубже. В этот момент его брат, казалось, постарел на десять лет. Если бы он порвал бумаги и швырнул их через деревянные перила или проткнул ботинком коробку, это бы разрядило обстановку. Но мертвый, тусклый взгляд, который его брат обратил на сверкающее медью сердце винокурни, наполнил Лоу горячим, болезненным сожалением.

— Продолжай.

Он собрался с духом, почти нетерпеливо готовый к неизбежной конфронтации. За семь недель, прошедших с визита Марлоу Кейн, Реми работал не по расписанию. Приходил до рассвета, чтобы разобраться с бумажной работой, придумывал задачи, которые требовали, чтобы он был где угодно. Лоу подозревал, что уже знал причину этого, и надеялся, что это новое развитие событий заставит их разобраться. Стул за столом заскрипел, когда Реми откинулся назад с отсутствующим выражением лица.

— Что? — спросил он бесцветным голосом.

Лоу расправил плечи, движимый подсознательной потребностью сделать себя не более мощным противником, а более крупной мишенью.

— Давай, скажи это. — Реми потянулся за кофейной чашкой, поднес ее к губам, отметил, что она пуста, и машинально поставил обратно.

— Сказать что?

— Скажи, что я идиот. Что я редкостный лицемер, потому что ты предупреждал меня не трогать Марлоу Кейн, но я не смог ничего сделать со своими чувствами, и в результате нам придется найти другого инвестора для расширения.

В серых глазах Реми промелькнула тень. Он с трудом скрывал волнение.

— Я не могу этого сказать.

Прошествовав через лофт, Лоу плюхнулся на кожаный диван. Первоначальный взрыв гнева испарился, правда, о спокойствии оставалось только мечтать.

— Но ты так думаешь.

— Я думаю, хорошо, что это винокурня, потому что мне нужно выпить.

Реми вскрыл одну из коробок и вернулся к столу с бутылкой. Плеснув изрядную порцию в свой кофе, он протянул его Лоу в молчаливом приглашении. Хотя часы еще не пробили десять, он принял это и сделал глоток в знак солидарности.

Огненная жидкость стекала по его горлу. Воспоминания о раскатах грома того последнего раза, когда он пил прямо из бутылки. Во время шторма. С Марлоу Кейн. Грохот дождя по рифленой жестяной крыше, смешанный с ее криками, все еще преследовал его даже во снах.

— Ты когда-нибудь скучал по нему? — спросил Реми, возвращая Лоу в настоящее.

— По Огюстену?

Он сделал это предположение, вспомнив о потере выгодных инвестиций. Схватив свою чашку, Реми с жадностью глотнул.

— По Залу.

Лоу взглянул на своего брата, удивленный непредвиденным отклонением от их нынешней ситуации.

— Я имею в виду, конечно, он был вором и лжецом и именно из-за него все мы, мальчики, оказались в тюрьме к тому времени, как стали достаточно взрослыми, чтобы пить, — быстро добавил Реми.

Все, кроме Лоу. Не потому, что он не участвовал в семейном хобби поднимать полезные предметы, которые им не принадлежали, а потому, что он был самым младшим, и его братья позаботились о том, чтобы Лоу никогда не попался.

— Все еще жду, но… — Лоу сделал еще один глоток из бутылки.

— Но, — сказал Реми, — у Зала всегда был план.

Он ни разу не мог вспомнить, чтобы его брат звал отца папой, как это делали он и остальные его братья. Впервые в жизни Лоу пришло в голову задаться вопросом: почему?

— Я думаю, что, если мы сейчас сдадим свои позиции, он окажется на дне.

— Не могу спорить с этим утверждением. — Реми отставил чашку в сторону и обратил свое внимание на стопку бумаг. — Это все, что они прислали?

— Я не проверял, — признался Лоу. Он дошел только до «от имени „Продуктов Кейна», мы с сожалением сообщаем вам», когда его мир начал поворачиваться вокруг своей оси.

Реми порылся в кармане экспресс-пакета и достал маленький бледно-голубой конверт.

— Что это?

— На нем написано твое имя.

Реми швырнул его в Лоу, не в силах скрыть гнев. Предвкушение и страх перепутались в его груди, когда он поймал это. От нее? Карточка, которую он вытащил, была такой тонкой. Приглашение на свадебный прием Сэмюэля Кейна. Увидев маленькую стрелку, нарисованную синими чернилами в нижней части одного угла, он перевернул ее. Он уставился на написанные от руки слова так пристально, что казалось, они навсегда запечатлелись в его сознании.

— Какого черта?! Зачем Сэмюэлю Кейну посылать мне приглашение на свою свадьбу?

Глаза Реми поднялись на Лоу, который начал мерить шагами балкон, руки сжаты в кулаки по бокам. Он повернулся на каблуке ботинка и пригвоздил Реми раздраженным взглядом.

— Прочти на обороте.

Реми всмотрелся в текст, в уголках его глаз добавилось еще несколько морщинок.

— «Пожалуйста, приходите. Нам нужно поговорить. М. К.», — прочитал он вслух. — Что, черт возьми, это значит?!

Если бы Лоу знал, что сказать. Он тысячу раз пересказывал их последний разговор.

— Это значит, что Марлоу Кейн хочет, чтобы я пришел на свадебный прием ее брата.

Реми уронил карточку на свой заваленный бумагами стол и медленно покачал головой:

— Ну что ж, побывай на торжестве, возможно, это что-то прояснит! Почти два месяца ты хандрил здесь, как влюбленный подросток. Она думает, что может просто позвать тебя, и ты прибежишь, как жалкая комнатная собачка? Она не могла тебе позвонить? Написать тебе? Использовать любые средства, кроме приглашения на свадьбу ее брата в той же чертовой упаковке, что и письмо, сообщающее нам, что «Продукты Кейна» отменяют свои инвестиции?

— Мы не знаем, что она…

Реми с оглушительным треском хлопнул ладонью по столу:

— Проснись, черт возьми, Лоран! Ее отец — Паркер Кейн. Если ты не понимаешь, что Марлоу сделала именно то, для чего он послал ее сюда, ты еще больший дурак, чем я думал.

— Что именно она сделала? — Лоу знал, что задавать этот вопрос опасно.

— Тебе действительно нужно, чтобы я объяснил тебе все по буквам?

Реми подошел к перилам. Его потрескавшиеся от работы руки сжимали дерево.

— Ты разозлил Паркера Кейна. Не сумел должным образом порадоваться перспективам сотрудничества с ним. Поэтому он послал Марлоу найти что-нибудь. Научить нас смирению. — Реми напрягся. — Похоже, он решил, что нам нужен урок.

Лоу был вне себя от гнева.

— Откуда ты это знаешь?

— Она сказала мне, так получилось.

— Ты… разговаривал с ней в то утро, когда она ушла? — спросил Лоу, пазлы медленно вставали на свои места. Вскоре после того, как БМВ Марлоу исчез на грунтовке, он вернулся в дом, намереваясь разобрать постель. Чтобы избавиться от запаха жимолости, дождя и шелка, ее запаха. Когда он схватил ее подушку, к его ногам упала записка. «Собираюсь размять ноги. Вернусь к завтраку. Но сразу предупреждаю, завтраком будешь ты».

Лоу стоял там, ошеломленный, немой, гадая, что изменилось с того времени, как она написала это, и вернулась с прогулки с лицом, полным грозовых туч. Теперь он знал. Только когда он сделал целых три вдоха, позволил себе заговорить.

— Что ты ей сказал? — Он абсолютно не сомневался, что его брат что-то сказал.

Реми встретил вопрос с вызовом.

— Я сказал ей правду. Что я был готов мириться с марионеткой Паркера Кейна, сующей свой нос в наши дела. Попросил отстать от тебя.

— Какое твое дело?

— Ты действительно собираешься за нее вступиться?

— Нет, дело совсем не в этом, — сказал Лоу, он не собирался защищать, но также не мог вынести, когда брат говорил о ней таким образом.

— Она пришла сюда, заполучила тебя в свою постель, а потом заполучила и всех нас. Она просто всех нас сделала. — Он грозно взмахнул рукой. — Хочешь ли ты признаться в этом самому себе, зависит от тебя.

Лоу сделал паузу, чтобы собраться с мыслями, прежде чем заговорить:

— Брат, мы с тобой многое пережили вместе. Поэтому знай, если ты когда-нибудь еще скажешь о ней что-нибудь подобное… у нас возникнет проблема.

— У нас уже есть проблема.

Лоу повернулся, чтобы посмотреть на винокурню, не в силах противостоять неприкрытой боли. Ему было настолько плохо, что он не мог придумать ни одного выхода из создавшегося положения.

— У нас есть еще предложения по расширению бизнеса. Мы обязательно определимся.

— Дело не в чертовом расширении, и ты это знаешь.

Реми был безумно зол и не скрывал своих истинных эмоций. Лоу было крайне неловко, он испытывал чувство вины. Чувство вины за то, что доверился Огюстену, когда Реми выразил сомнение. Чувство вины за то, что не послушал Реми, когда тот пытался предупредить его о Джессике. Чувство вины за годы жизни, которые его брат потерял из-за собственной глупости Лоу.

Реми встал рядом с Лоу, скрестив руки. Вместе они уставились на ряд сверкающих аппаратов. Это было не что иное, как алхимия. Превращая их кровь, пот и слезы в медь, затем в ликер, затем в золото.

— Ты же знаешь, что я бы ничего не стал менять в той ночи, верно?

Он спросил об этом спокойно и тихо, никак не пытаясь выдать бурю эмоций внутри. Реми не нужно было говорить ему, что именно. В ту ночь, когда они сбежали, Лоу было шестнадцать, Реми восемнадцать. Произвольная линия, разделяющая подростковый возраст и взрослую жизнь. Это была идея Лоу проникнуть в офис Робишо, чтобы найти наличные и купить билеты на автобус до Вирджинии, вместо того чтобы тратить то немногое, что им удалось скопить. Реми начал вскрывать замок ящика в столе Блу Робишо, где они видели, как он прятал деньги. Лоу следил за двором, пока не заметил обложку «Плейбоя», прикрепленную к стене. Лоу был настолько загипнотизирован, что не заметил, как луч фонарика пробился сквозь жалюзи, пока Реми не схватил его за шиворот и не подтолкнул к окну в противоположном конце трейлера. Несмотря на протесты Лоу, его старший брат практически вытолкнул его, плюнув в него одним словом:

— Беги.

— Даже несмотря на то, что ты на пять лет можешь попрощаться со свободой? — спросил Лоу.

— Особенно из-за этого, — заметил Реми, взглянув на него. — После того, как я вышел, я бегал как сумасшедший, пытаясь наверстать все, что пропустил, и знаешь, чему это меня научило?

— Скажи мне, — сказал Лоу.

Реми положил руку на перила.

— От такого прошлого, как наше, не убежишь, брат. Ни с выпивкой и мотоциклами. Ни с бизнес-планами и наследницами-миллиардершами. Пока ты не смиришься с тем, что у тебя в крови, ты всегда будешь тем испуганным мальчиком с протоки, который просит место за столом. — Он на мгновение замолчал.

— Я иду на прием, — сказал Лоу. Он понял это в ту же секунду, как прочитал записку Марлоу, но слова брата только укрепили его решение.

— Отговаривать бесполезно?

— Конечно.

— Что бы ни случилось… — начал Реми.

— Это ты и я, — закончил Лоу.

Они пожали руки особым, только их жестом, похлопав друг друга по спине, и Лоу отправился в дом, чтобы бросить в сумку несколько предметов первой необходимости. Костюм он купил бы в Нью-Йорке. Что-то более подходящее для свадебного приема. И у него свое место за столом.

Ему нужно посмотреть Марлоу в глаза и задать вопросы, роившиеся в его мозгу. Об аудите. Об инвестициях. Обо всем этом.

Глава 13

Взглянув на тест в своей дрожащей руке, Марлоу так сильно зажмурила веки, что за ними появился красный дрожащий экран. Когда она открыла их снова, две линии остались. Да, она беременна. Ванная комната уменьшилась, когда наползающий серый туман сфокусировал ее зрение на одной точке. Она тяжело опустилась на мраморную ступеньку. Вдруг это ошибка? Безрецептурные тесты на беременность не столь точны. Проблеск надежды погас, когда волна тошноты подкатила к горлу. Вот почему она улизнула из отеля «Сен-Пьер» этим утром, чтобы взять тест на беременность: успокоиться и сосредоточиться на свадьбе своего брата. Или так она думала. Когда приступ прошел, Марлоу прислонилась щекой к кафельной стене. Что, черт возьми, она собиралась делать?! Теперь этот вопрос в равной степени относился и к остальной части дня, и к остальной части ее жизни. До церемонии оставалось всего несколько часов, и она не могла остаться рядом с унитазом в президентском люксе отеля «Сен-Пьер». По другую сторону двери будущая Арлингтон Бэнкс-Кейн и ее подружки невесты радостно болтали, переодеваясь. Скоро придет время для фотографий.

— Там все в порядке? — Марлоу узнала голос Кэссиди Николс, лучшей подруги Арли. Кэссиди всегда излучала непринужденное хладнокровие, которым Марлоу втайне восхищалась с почтительного расстояния.

— Сейчас выйду.

За последний год у нее было всего два мужчины, и эти встречи были разделены промежутком в два месяца. Что означало, что на самом деле был только один вариант. Лоу. Жара обожгла ее и без того липкие щеки, вызвав новую волну пота. Осторожной, переваливающейся походкой Марлоу, будто пьяная, подошла к туалетному столику и заставила себя посмотреть себе в глаза в большом зеркале. «Я беременна ребенком Лоу Рено». Ее рука скользнула к животу, все еще плоскому под шелковой тканью платья для фотосессии. Уставившись на свои пальцы, она представила, как маленькое семечко раскрывается где-то в теплой темноте под ними. Беременная. Это не было похоже на слово. Это было похоже на линзу, изменяющую привычный мир. Тихий стук в дверь вывел Марлоу из транса, и она быстро схватила тест на беременность, сунув его в винтажный шелковый мешочек с подарками подружек невесты, которые Арли раздала этим утром.

— Могу я войти? — спросила Кэссиди тихим голосом заговорщицы.

Быстро промокнув блеск от своего уже увядшего макияжа, Марлоу бросила салфетку и открыла дверь. Кэссиди поспешила внутрь, закрыла за собой дверь и положила большую сумку на блестящую стойку туалетного столика. Рассматривая их отражения в зеркале, Марлоу не могла не заметить, насколько они похожи. Кэссиди, идеально пропорциональная. Марлоу, более высокая, ничего лишнего. Как беременность изменит это? В ее голове уже начали мелькать вопросы. Кэссиди расстегнула молнию на сумке и начала рыться там.

— Ладно, будь со мной откровенна. Что с тобой? Похмелье, пищевое отравление, приступ тревоги… утренняя тошнота?

Только когда она заметила лукавый блеск в глазах Кэссиди, поняла, что подруга Арли дразнила ее по поводу последнего варианта. К сожалению, осознание пришло недостаточно быстро, чтобы кровь не отхлынула от лица Марлоу.

— Вот ведь кошмар!

Кэссиди положила теплую руку на локоть Марлоу и подвела ее к бархатному табурету перед туалетным столиком.

— Ты серая, как призрак.

— Я… забыла позавтракать этим утром. У меня просто немного кружится голова.

— Я займусь этим.

Повернувшись к своей сумке, Кэссиди расстегнула молнию в боковом кармане и достала протеиновый батончик и бутылку энергетика.

— Съешь это! — приказала она.

Марлоу сделала, как было сказано, испытав облегчение, когда ярко-голубой напиток скользнул по ее горлу, как жидкий шелк, охлаждая кислотный ожог. Протеиновый батончик напоминал опилки со вкусом арахисового масла, но при контакте с ним у нее не забурлил желудок.

— Спасибо, — сказала она с набитым ртом. — Как ты узнала…

— Что тебя вырвало? — Безупречная смуглая кожа лба Кэссиди сморщилась. — Я почувствовала это. Клянусь, эта ситуация с подружками невесты вызвала у меня психический раздрай.

— У тебя там целая аптека? — изумилась Марлоу, увидев пакет с таблетками около сумки Кэссиди.

— Хочешь чего-нибудь от тошноты? Имбирные жвачки? — спросила Кэссиди, маленькая сумочка покачивалась в ее идеально наманикюренных пальцах. — Веганские, органические и полностью натуральные.

— Конечно, — сказала Марлоу.

Кэссиди отсыпала ей горсть.

— Дополнительные услуги.

Эта забота ослабила напряжение, которым уже несколько дней были сведены ее плечи.

— Арли сделала мудрый выбор. — Марлоу смахнула жвачки в сумку. — Ты потрясающая подружка невесты.

Кэссиди одарила ее ослепительно великолепной улыбкой.

— Ты ожидала чего-то другого?

— Ни на секунду.

Положив руки на прохладную мраморную стойку, Марлоу начала подниматься.

— Я вроде бы пришла в себя, пойду переоденусь.

Ее подъем был мягко остановлен рукой Кэссиди на ее плече.

— Нет, пока я не исправлю твое лицо.

— Вряд ли это можно исправить.

Повернувшись к зеркалу, Марлоу быстро оценила свою бледную кожу, под глазами были большие темные круги.

— Для простых смертных, может быть. Подожди, пожалуйста.

Кэссиди выскочила за дверь и через несколько мгновений вернулась с шикарным футляром, который напоминал миниатюрную версию винтажного чемодана. Это смутное несущественное воспоминание вызвало такую острую тоску по матери, что у нее перехватило дыхание. Когда-то у нее была мать. Тихая, добрая душа с нефритово-зелеными глазами, как у ее брата, и светлыми волосами, как у Марлоу. Мудрая, отзывчивая женщина, которая терпеливо выслушала бы ее несущественные подростковые горести и дала бы на них серьезный вдумчивый ответ. Какой мудрый совет могла бы дать ее мать по поводу беременности, будь она еще жива?

— Все будет хорошо.

Кэссиди легким прикосновением приподняла подбородок Марлоу и вгляделась в ее лицо, оценивая ущерб. Она открыла коробку и выложила множество косметических средств, начиная от консилера и заканчивая водостойкой тушью. К счастью, Марлоу предусмотрительно применила ее уже сегодня утром, так как последние пару недель она была странно плаксивой. Еще одна деталь, которая стала понятна в свете ее недавнего открытия.

— Арли и Сэмюэль, — вздохнула Кэссиди.

Наклонившись вперед, она источала нежное облако ванили и сандалового дерева, нежно проводя губкой для макияжа под закрытыми глазами Марлоу.

— После всего этого времени. Кто бы мог подумать?

Марлоу, конечно, вообще не думала, что Сэмюэль женится, поскольку компания была главным объектом его рабской преданности много лет. Тем более, что Мейсон стал его шафером. После всех лет, которые они провели, попеременно игнорируя или раздражая друг друга, быстрый переход к полному согласию был немного головокружительным.

Разжав руку, Марлоу вслепую развернула жвачку и отправила ее в рот. Пряный жар быстро вытеснил неприятный вкус во рту. В горле у нее потеплело, а желудок успокоился. Магия.

— Ты веришь в родственные души? — спросила Кэссиди.

Она перешла от губки для макияжа к большой пушистой кисточке, которую окунула в контейнер с рассыпчатой пудрой, прежде чем мягко провести ею по лицу Марлоу. Она почувствовала, как ее плечи начинают таять, когда легкое, как перышко, прикосновение прошлось по ее лбу, щекам, подбородку. Это было самое расслабленное, что она чувствовала с тех пор, как… с тех пор, как об этом было невыносимо думать.

— Если такая вещь существует, шансы — один из десяти тысяч. — Ее голос был хриплым и медленным, и почему-то казалось, что больно даже говорить. — При условии, что они родились примерно в одной возрастной группе. Если нет, то с этого момента шансы просто снижаются.

Кэссиди фыркнула себе под нос:

— Я вижу, что романтика проникает и в тебя. Я верю в энергию. И что каждый вибрирует на разном уровне. Я думаю, когда вы встречаете кого-то, чья энергия естественным образом соответствует вашей, возникающее в результате притяжение может показаться родственной душой. То же самое относится и к любви с первого взгляда, — продолжила Кэссиди.

Видение Лоу, высокомерно прислонившегося к стене в другом конце бального зала, вдруг возникло перед ней.

— Что, если вас сразу же влечет к кому-то физически, но вы не можете выносить его, как только он открывает рот?

— При таком сценарии произойдет одно из двух.

— Я слушаю.

Это было правдой лишь наполовину. Мысли Марлоу уже начали блуждать. Из президентского люкса, из отеля, из города до тихой, покрытой листвой поляны, где она орошала землю своими слезами, находясь в кольце объятий Лоу.

— Вы либо отлично проведете время, которое закончится блокировкой номеров и сожжением всех артефактов, либо выберете дом в пригороде и начнете исследовать местные дошкольные учреждения.

Дошкольные учреждения. Школы, где дети пели песни, ели, могли поспать. Могла ли она представить себя там? Ее БМВ, припаркованный в извилистом ряду машин, ожидающих, чтобы забрать крошечных человечков, хлынувших через двери в конце учебного дня?

— Хорошо, — объявила Кэссиди. — Я думаю, ты официально готова сделать фото на память.

Марлоу открыла глаза и посмотрела на себя в зеркало. Кэссиди вдохнула жизнь в ее губы и щеки, полностью уничтожив болезненную бледность.

— Ты что-то вроде Феи-крестной, верно? — спросила она.

Отступив на шаг, Кэссиди осмотрела дело своих рук, слегка нахмурившись.

— Есть еще кое-что.

Пока она рылась в своей сумке с фокусами в стиле Мэри Поппинс, Марлоу быстро отправила в рот еще одну жвачку.

— Бинго!

Мягкие благоухающие пальцы убрали волосы с виска Марлоу, закрепив их блестящей расческой в стиле ар-деко. Череда треугольных шевронов, инкрустированных драгоценными камнями, повторяла форму ее подбородка. Кэссиди сжала плечо Марлоу:

— Тридцатые годы. Но очевидно, что это было сделано для тебя.

Шарлотта настойчиво постучалась в дверь и велела через пятнадцать минут явиться на крышу, где их ждут. Марлоу глубоко вдохнула и встала, радуясь, что прохладные мраморные плитки остались под ее ногами. Как только Кэссиди вышла, Марлоу взяла свою сумочку со стойки. Она снова уставилась на тест. Отметка осталась. Хотя она быстро закрыла сумку, забыть о двух полосках на тесте не получалось. Марлоу плюс один огромный, изменяющий жизнь секрет.

Глава 14

Большой бальный зал отеля «Сен-Пьер» был превращен в сверкающий осенний сказочный лес для приема Сэмюэля и Арли. Хрусталь и свечи. Марлоу рухнула в кресло за назначенным ей столом, чувствуя себя так, словно только что пересекла финишную черту марафона. Каким-то чудом ей удалось пройти всю церемонию, и ее не вырвало на одну из цветочных композиций. Ей не так повезло, когда дело дошло до сдерживания слез. Сначала она увидела Арли в ее винтажном свадебном платье от Диора. Потом увидела Сэмюэля, одетого в смокинг, борющегося с эмоциями, когда Мейсон, замещающий покойного отца Арли, сопровождал ее к алтарю. В-третьих, вглядываясь в море лиц и увидев отца в тот момент, когда он осматривал местность, отчего в уголках его глаз появились морщинки, которых она не видела годами. С тех пор в течение всего вечера у нее периодически текли слезы из глаз. Теперь ей оставалось пережить ужин, раствориться в толпе, когда начнутся танцы, и удалиться к себе, где можно спокойно паниковать по поводу своей жизни. К тому времени, когда вся свадебная компания расселась за главным столом, Марлоу уже не была так уверена в своих шансах. Большой круглый стол, расположенный в передней части бального зала, давал молодоженам возможность тесно взаимодействовать со свадебной компанией. Только стул рядом с креслом Марлоу оставался пустым, ожидая, когда его займет отец. Безупречно ухоженный официант принес к первому блюду бутылку охлажденного совиньон блан с собственной винодельни семьи Кейн. Марлоу позволила ему налить, чтобы ее несвойственный ее характеру отказ не вызвал удивления, но вместо этого отпила воды со льдом. Тем не менее она не могла не смотреть с тоской на бледно-золотую жидкость.

— Ты в порядке? — спросила Арли, наклоняясь к ней.

Сменив свое официальное свадебное платье на более подходящее для танцев, но не менее потрясающее кружевное вечернее платье, невеста казалась странно внимательной, ее глаза цвета океана были обеспокоены, когда она рассматривала нетронутое вино Марлоу.

Нет. Она была явно не в порядке. Какофония запахов, ознаменовавшая начало трапезы, вызвала приступ тошноты. Быстро кивнув своей новоиспеченной невестке, она подняла вилку и демонстративно поковырялась в тарелке. Она откусила кусочек хрустящего сладкого картофеля и медленно прожевала, радуясь, что у нее не сразу перехватило горло.

Арли застыла с суповой ложкой на полпути к открытому рту. Тонкие волоски поднялись на шее Марлоу, когда холодные мурашки заплясали по ее обнаженным рукам. Внезапно она поняла. Еще до того, как запах хвойного мыла, древесного дыма и чистого белья достиг ее носа. Прежде чем тяжелый глубокий голос прогрохотал ей в ухо. Лоу Рено стоял у нее за спиной. Осознание прокатилось по столу подобно ударной волне, переходя от Сэмюэля к Мейсону, к Шарлотте, к Кэссиди, обратно к Арли.

— Добрый вечер, — сказал он всем.

Одно-единственное слово, и Марлоу ощутила, как ее и без того чувствительные соски напряглись под бюстгальтером. Трогательная реакция ее тела на его близость, хотя они были порознь. Она не осмеливалась повернуться и посмотреть на него, чтобы не вспыхнуть пламенем. Коллективный взгляд присутствующих за столом переместился на Марлоу, ожидая предстоящего представления. С колотящимся сердцем она лихорадочно оценивала свои варианты и ухватилась за единственный, который, по ее мнению, мог разрядить потенциально неловкую сцену.

— Думаю, мы отойдем на минутку.

Она начала подниматься, но ей помешала теплая тяжелая рука на плече. Ее обнаженную кожу покалывало, и она таяла от воспоминаний.

— Не нужно вставать. — Лоу выдвинул пустой стул рядом и сел. — Я не вижу никаких причин, по которым мы не можем поговорить прямо здесь.

Видеть его огромную фигуру в темно-синем прекрасно скроенном костюме, дополненном подходящим жилетом и галстуком, было высшей степенью наслаждения. В сочетании с зачесанными назад темными волосами, скрывающими его жесткие черты, и бородкой, Лоу больше походил на сексуального злодея из мафиозных фильмов, чем на свадебного гостя.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она низким, резким шепотом.

Его темные брови нахмурились в замешательстве.

— Ты пригласила меня.

Услышать это на фоне сладко поющей музыки струнного квартета оказалось крайне странным. Марлоу посмотрела на своих братьев, которые всегда были ее опорой, чтобы обнаружить одинаковые выражения уязвленного замешательства на их лицах. Что, черт возьми, здесь происходит?!

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — сказала она.

Лоу полез в карман своего пиджака и достал кремовую карточку. Она узнала свое приглашение, на отправке которого настояла Арли, несмотря на протесты Марлоу, что та может просто передать его и сэкономить на почтовых расходах. На обороте она нашла записку: «Пожалуйста, приходи. Нам нужно поговорить. М. К.». Замешательство уступило место осознанию с ярким кристаллическим звоном в ее голове.

— Это твоя работа? — Она выстрелила словами, как пулями, в сторону своего брата.

Мейсон поднял руки вверх в жесте «не стреляй», который он часто использовал.

— Я не посылала это тебе. — Ее кулак сжался, как тиски, сминая открытку и протягивая ее Лоу. — Мой брат Мейсон просто сделал вид, что это я.

— Ну, я не делал так, чтобы это казалось чем-то особенным. Он просто увидел инициалы и предположил, что это была ты.

— Ты просто случайно отправил приглашение на свадьбу Сэмюэля и Арли Лоу Рено?

— Так вот кто наш таинственный гость! — Кэссиди, сидевшая по другую сторону от Лоу, протянула руку. — Кэссиди Николс. Подружка невесты.

Лоу обхватил ее руками:

— Лоу Рено. Чертовски сбит с толку.

Мейсон откинулся на спинку стула, положив руку на бедро Шарлотты под столом.

— Уверяю вас, это было совсем не случайно, — сказал он, подхватывая нить ее вопроса.

Наконец она справилась со своим шоком достаточно, чтобы заметить, что спокойными выглядели все остальные за столом. Даже использование Кэссиди термина «таинственный гость» приобрело совершенно новый смысл.

— Ты знал об этом? — От недоверия у Марлоу перехватило дыхание. Она сердито посмотрела на Сэмюэля, затем на дам, стоявших по бокам от ее братьев. — Вы все знали об этом?

Шарлотта посмотрела на Арли, которая посмотрела на Кэссиди. Казалось, они без слов поняли друг друга. Капли пота тут же выступили на лбу и верхней губе Марлоу. Ее шелковое платье прилипло к телу, облегая его, как нежеланная вторая кожа.

— Я не могу поверить…

Это была, конечно, ее вина. Ее вина, потому что ни одна душа за этим столом не знала, что на самом деле произошло во время ее пребывания в «Четырех ворах». Или о том, что произошло с тех пор. Мейсон приложил усилия, когда она вернулась, компенсировать его предыдущее невнимание. Он задавал правильные вопросы, издавал правильные звуки, когда она давала свои очень размытые ответы. Да, она находила Лоу очаровательным. Да, ей понравилось там проводить время. Да, она могла бы подумать о том, чтобы встретиться с ним снова, если работа когда-нибудь прекратится.

Паническая атака накатила на нее слабостью и одышкой. Голос Лоу прогрохотал у нее в ухе:

— Дыши!

— У меня есть веер. — Кэссиди бросила шелковую сумку подружки невесты на стол и начала рыться в ней, настолько нетерпеливо, что перевернула ее на стол. Марлоу наблюдала, как содержимое вываливается в замедленной съемке. Пудра для лица. Губная помада. Тест на беременность с двумя полосками. Где-то в суматохе Кэссиди, должно быть, случайно схватила ее сумку. Из всех нелепостей на свадьбе ее брата эта стала финальной. За любым другим столиком содержимое ее сумки было бы быстро засунуто обратно со смущенными извинениями. Но здесь оказались внимательными и шокированными все соседи по столу. Секунды до того, чтобы забыть о упорядоченной жизни. Мир вокруг нее, казалось, сузился. Грани хрусталя, мерцающие в свете свечей в головокружительном вихре. Парящий потолок бального зала изгибается, как цирковой шатер. Страх.

Арли первой нарушила молчание. Ахнув, она поднесла руку ко рту и перевела взгляд на подружку невесты.

— Касс?

— О нет! Черт возьми, нет! — Ониксовые кудри Кэссиди подпрыгнули, когда она яростно покачала головой и запихнула все в сумку.

— Цирк не мой, — сказала она.

Выражение беспокойства тут же появилось на лицах ее братьев, когда они повернулись к своим партнершам, торопливо переговариваясь друг с другом.

— Ты… — заикаясь, произнес Мейсон.

— Чье… — начал Сэмюэль.

— Мое, — ответила Марлоу.

Рядом с ней тело Лоу дернулось, как будто он получил пулю. Она повернулась. Заставила себя посмотреть ему прямо в лицо впервые с момента его приезда. Он ничего не сказал. Даже не моргнул. Он только изучал ее, и в глубине его темных глаз главный вопрос ясно читался на его лице: «Мой?»

Она кивнула:

— Я узнала об этом сегодня утром. Прямо перед тем, как мы спустились на церемонию.

— Возможно, — прервал Сэмюэль, — это обсуждение лучше продолжить в другом месте?

Проследив за движением его глаз, Марлоу заметила, что их отец подошел к соседнему столику, повернувшись к ним спиной.

— Иди, — настаивала Арли. — Если тебя начнут искать, мы что-нибудь придумаем.

Лоу поднялся вместе с ней. Она попыталась идти непринужденно. Когда она проходила мимо, Сэмюэль взял ее липкую руку и нежно сжал. Марлоу сжала ее в ответ, благодарная за этот маленький жест солидарности. Они пробрались между столами и вышли из бального зала, спустились по холлу, устланному роскошным ковром, к уже открытому лифту. Начищенные до блеска медные двери закрыли их, и они остались одни. Марлоу Кейн, наследница миллиардера. И Лоу Рено, отец ее будущего ребенка.

Глава 15

Может ли этот лифт ехать еще медленнее? Лоу уставился на светящуюся кнопку тридцать девятого этажа. Восемь, девять, девять с половиной… Он боролся с желанием расхаживать взад-вперед, как зверь в клетке, которым он и был. Пойманный в ловушку с женщиной, близость которой заставляла его кровь биться быстрее. Женщина, от которой в буквальном смысле у него перехватывало дыхание. Когда только прибыл, он притаился у входа в бальный зал, осматривая столики, желая точно знать, куда Марлоу направляется, прежде чем подвергать себя пристальному вниманию раззолоченной, сверкающей толпы. Когда он заметил ее, сидящую в одиночестве за столиком, от этого зрелища у него перехватило дыхание. Она была восхитительна. Намного красивее, чем даже помнил. Ее губы стали полнее, глаза — более ярко-голубыми, волосы — более яркими, золотистыми. Сияющая элегантность. Прежде чем он смог собраться с духом и подойти к ней, пришлось выпить две рюмки в баре. Он был рад, что сделал это. «Это мое». Его сердце колотилось с тех пор, как Марлоу сказала это. Затем он посмотрел ей в глаза и еще до того, как она кивнула, все понял. Они пока не сказали ни слова. Лоу понятия не имел, что сказать. Он был сбит с толку. «Оставит ли она ребенка? Хочу ли я, чтобы она это сделала?»

Лифт поднял их на тридцать девятый этаж. Она остановилась, проведя ключом-картой по маленькой черной панели на двери. Он последовал за ней внутрь и внезапно пожалел, что помещение не было более роскошным. Номер люкс был бы хорош. Предпочтительно с отдельной зоной отдыха, где они могли бы поговорить далеко-далеко от очень большой, очень роскошной кровати, стоящей прямо посреди комнаты.

Она сняла туфли на высоких каблуках и бросила ключ-карту на столик в прихожей, положив рядом с ней свою сумку. Его глаза на мгновение задержались на зеленом шелке, почувствовав внезапное желание самому увидеть тест еще раз. Беременная. Даже несмотря на то, что она принимала таблетки. Он был уверен, что если Марлоу доверяет ему, то они эффективны на 99 процентов. Марлоу, глубоко вздохнув, села на белую кожаную скамейку в изножье кровати. Выбрав единственную поверхность, не связанную с кроватью, Лоу опустился в кресло для чтения в соседнем углу.

— Итак, Лоу Рено, — она одарила его слабой улыбкой, — что, черт возьми, мы собираемся делать?!

— Тест окончательный? Ошибки быть не может?

Она вздохнула:

— Хотелось бы ошибиться, но меня тошнит по утрам, а сегодня вывернуло прямо перед церемонией.

Сочувствие сжало его живот. Он не выносил тошноту.

— Мне жаль, — признался он.

— Это не твоя вина, — она пожала плечами, — я сама была уверена в безопасности.

Лоу прикусил внутреннюю сторону щеки. Он сделал вид, что считает, хотя он уже все знал наверняка.

— Семь недель?

— Девять, — поправила она, — срок считается с первого дня цикла.

— Значит, уже больше двух месяцев, — сказал он.

Она закинула одну ногу на другую. Разрез платья открыл ее длинное стройное бедро. Костяшки пальцев Лоу побелели. Он помнил, какая шелковистая там кожа.

— Для точности нужно сделать УЗИ, но исходя из даты аудита, так и есть.

Аудит. Просто так и должно быть… Эти слова прогрызли дыры сомнения в его голове, позволив просочиться гнетущим подозрениям. «Она обманула тебя, а потом обманула нас». Припев донесся до него, но не голосом Реми, а его отца. Потому что Зап Рено, несомненно, был его автором. Теперь это поднялось и в нем тоже. Напомнив ему о многочисленных вопросах, которые он собирался задать до того, как раскрытие ее беременности сбило его с толку. Вопросы, на которые все еще требовались ответы.

— Ты надолго приехал в город?

Лоу отвел взгляд в сторону.

— Я ничего не планировал.

— Ты просто собирался появиться и посмотреть, о чем я хочу с тобой поговорить?

— Не совсем, — признал он. — Мне тоже нужно было с тобой поговорить. Когда пришло приглашение от Мейсона, оно появилось не одно.

Он изучал ее лицо, ища какой-нибудь намек на узнавание, но находил только ожидание. Сунув руку в карман своего блейзера, Лоу вытащил сложенный вчетверо лист бумаги. Марлоу наклонилась вперед, чтобы взять его, разворачивая жесткую бумагу. Лоу поднял глаза как раз в ту секунду, когда ее усталая улыбка соскользнула с лица. Первая страница письма, информирующего его об официальном аннулировании компанией «Продукты Кейна» инвестиционного процесса, выпорхнула из ее руки.

— Реми рассказал мне о разговоре, который состоялся у вас двоих в то утро, когда ты уехала. Я знаю, что твой отец отправил тебя в «Четыре вора», чтобы найти повод отказаться от первоначального предложения, которое мы обсуждали. Чтобы преподать нам урок.

Марлоу уставилась на него, побледнев. Слова не смогли слететь с ее приоткрытых губ. Это был не тот сценарий, который он репетировал, пока дорога гудела под шинами его грузовика по дороге из Финкасла. Что-то изменилось за час, прошедший с тех пор, как он припарковал свою машину и вошел в вестибюль отеля «Сен-Пьер». Впервые с лета он видел Марлоу. Сидел рядом с ней за столом, глядя в ее глаза и зная, что она несет в себе искру, которую они создали вместе. За этот небольшой промежуток времени он наконец сказал себе правду. Это был единственный ответ, за которым он действительно пришел. Узнать, правда ли он был дураком, убеждая себя, что у них было что-то настоящее. Что-то истинное.

— Что бы ты ни решила делать с этой беременностью, я поддержу тебя, — сказал он. — Мне нужно, чтобы ты это поняла.

Марлоу встала со вздохом. Она подошла к широкому окну, повернувшись к нему спиной, и всхлипнула. Лоу поднялся со стула и пересек комнату, остановившись достаточно далеко, чтобы дать ей пространство, но достаточно близко, чтобы убедиться, что она может ясно слышать его. Потому что он не был уверен, что у него хватит сил сделать это дважды.

— Прошло два месяца с тех пор, как ты ушла, а я все еще не могу выкинуть тебя из головы. Я старался искоренить эту нелепую, неудобную привязанность к тебе, и ничего не сработало. Даже когда я получил известие о том, что «Продукты Кейна» сдают нас. Самое близкое, к чему я подошел, — это услышать от собственного брата, что ты переспала со мной в качестве своего рода дымовой завесы для своих истинных мотивов. А потом сегодня вечером я провожу с тобой один час и все забываю. Вот какую власть ты имеешь надо мной.

Она прерывисто вздохнула и повернулась к нему. Две дорожки от слез серебрили ее щеки под опущенными веками.

— Лоу…

Он поднял руку:

— Просто позволь мне высказать все, что мне хочется, и тебе больше никогда не придется этого слышать. Если рождение ребенка — это то, чего ты действительно хочешь, я хочу быть с тобой.

Да поможет ему Бог, он действительно этого хотел. Даже когда пережил мелькающий перед глазами монтаж всех причин не носить имя Рено. Поколения боли и лишений. Предательства и боль. Все прошло через него. Теперь у него появился шанс дать своему собственному ребенку то, чего ему так не хватало: защиту, привязанность, безусловную любовь матери и отца, семью. Он прижал кулак к груди, боль не утихала. Осталось выяснить главное.

— Но если Реми был прав и все произошло между нами только потому, что это было частью плана, мне нужно услышать, как ты это скажешь. Мне нужно услышать все от тебя, потому что это единственный способ донести до моего тупого черепа, что мне нужно отпустить тебя.

Он не льстил себе, притворяясь, что спрашивает. Он умолял. Она крепче обхватила себя руками, когда новые слезы потекли из ее закрытых глаз, и Лоу больше не мог сдерживаться. Хотя ему ужасно хотелось прижать ее к себе и держать, пока не высохнут слезы, он ограничился тем, что слегка обхватил ее подбородок и приподнял его.

— Пожалуйста, Марлоу.

Их взгляды встретились, ее губы приоткрылись, чтобы заговорить. Раздались три удара в дверь.

Когда за этим не последовало стандартного объявления обслуживающего персонала, они хранили молчание, надеясь, что, возможно, кто бы это ни был, он просто уйдет. Вместо этого приглушенный звуковой сигнал возвестил о том, что карта-ключ провела по датчику. Лоу был на полпути к двери, и даже не сразу понял, зачем вообще вскочил.

— Эй! — проревел он, когда дверь начала открываться внутрь. — Эта комната занята.

— Я очень хорошо осознаю этот факт. — Богатый, звучный голос донесся из темного входа, прежде чем мужчина шагнул ему навстречу.

Лоу узнал Паркера Кейна.

Глава 16

Марлоу переводила взгляд с Лоу на своего отца и обратно. В настоящее время они были вовлечены в какое-то мужское состязание в гляделки. Яростный мятеж Лоу против ледяного превосходства Паркера Кейна. Первый был выше своего противника и мускулистее. Сила патриарха Кейна жила почти исключительно вне его физического тела — как это часто случалось, когда дело касалось императоров.

— Отец, — сказала она, — что ты здесь делаешь?

Поразительно элегантный в своем сшитом на заказ смокинге, он наклонил аккуратно причесанную голову.

— Я подумал, что зайду проведать тебя. Ты весь день выглядела немного взвинченной. Я не мог понять, что мешает тебе присутствовать на свадебном приеме брата. Теперь я вижу, что мне не хватало воображения.

Он бросил взгляд на Лоу, застывшего, как игрушечный солдатик, в попытке сохранить контроль. Она давно распознала манипуляции своего отца, но была невосприимчива к их последствиям. Она действительно чувствовала себя виноватой за то, что упустила драгоценные моменты этого важного события в жизни своего брата. Но также обиженной, злой, сбитой с толку и напуганной. В ужасе от того, что ей нужно было сказать обоим мужчинам, стоящим перед ней. Ее желудок сжался, и она решила вернуться на свое место на скамейке в изножье кровати, нуждаясь в чем-то твердом под собой. Оказавшись там, она взяла сложенную страницу и протянула ее отцу для ознакомления.

— Почему намерение отменить инвестиции держалось в секрете?

Он выгнул бровь, глядя на нее, но в остальном оставался совершенно неподвижным.

— Так вот почему вы сорвали прием моего сына? — спросил он, переключая свое внимание на Лоу, чтобы нанести удар так же быстро, как змея. — В какой-то опрометчивой попытке отменить мое решение?

— Мейсон пригласил его.

Паркер Кейн обладал уникальной способностью заставлять даже фырканье звучать властно.

— Мы все знаем, что Мейсон склонен к импульсивным решениям.

— С разрешения Сэмюэля, — перебила она, — значит, он также не знал про письмо. Сэмюэль никогда бы не допустил этого, если бы знал. А в компании Сэмюэль знает все. Я спрашиваю еще раз. Почему ты заставил наших юристов тайно отправить это письмо?

— Кажется, я припоминаю, что ты специально просила, чтобы все вопросы были решены нами по возвращении с аудита.

— Аудит, результаты которого показали, что «Четыре вора» стоят значительно больше, чем первоначально было определено, — сказала она, шлепнув газету на скамейку рядом с собой. — Вот почему ты хотел отменить инвестиции. Ты понял, что не сможешь убедить их отдать вам большую часть акций в обмен на ваши удивительно щедрые инвестиции?

Отец фыркнул, вздернув подбородок в надменной манере, от которой она пыталась и не смогла избавиться, когда испытывала дискомфорт.

— Я совсем не был уверен, что цифры, которые ты сообщила, были…

— Не притворяйся, что я не знаю, о чем говорю. — Она вскочила. — Ты знаешь, что я чертовски хороша в структурировании выводов в твою пользу, потому что делала это раньше. А здесь я просто была объективна.

Оглушительная тишина. Впереди была та часть, где Лоу поворачивался на каблуке своей парадной туфли и выходил из комнаты и ее жизни. Забирая с собой все замечательные, но совершенно незаслуженные вещи. Сквозь эту бесконечную стену пустоты она вглядывалась в лицо Лоу. Она понятия не имела, о чем он думал. Если бы у нее была возможность точно объяснить, что она сделала по просьбе своего отца. Никогда таким образом, чтобы официально не переходить законные границы. С другой стороны, этические границы…

— Я думаю, это настоящая причина отказа. Не из-за того, что сделали «Четыре вора». Из-за того, чего я не сделала.

— Марлоу, я думаю, что дневные волнения немного переутомили тебя. Возможно, тебе все-таки стоит остаться здесь и отдохнуть.

— Не надо.

Басовитый рокот голоса Лоу поразил ее. До этого момента тот молча наблюдал. Теперь он сделал шаг ближе. Мягкость, появившаяся в глазах ее отца, внезапно исчезла.

— Не делать что? — уточнил отец Марлоу.

— Не отмахивайся от нее так.

Он скрестил руки на своей массивной груди, его бицепсы сложно было не заметить даже под смокингом.

— Она задала тебе вопрос. Ответь на него.

Никогда в жизни она не видела, чтобы мужчина — или кто бы то ни было, если уж на то пошло, — так разговаривал с ее отцом. Паркеру Кейну, возможно, не хватало роста, но он все равно умудрялся смотреть на Лоу свысока.

— Я все еще не уверен, почему ты здесь…

— Потому что я беременна его ребенком.

Голова ее отца дернулась назад, как будто ему в лицо что-то вылили. Он моргнул несколько раз.

— Я так понимаю, это недавнее открытие?

— Сегодня утром, — сказала она.

Ее отец, казалось, находил утешение в этом факте.

— Я знаю, это может показаться катастрофой, — произнес он почти примирительным тоном. — Но все еще есть много вариантов, какое решение принять.

— Я уже решила, — призналась она. Их с Лоу взгляды встретились и удержались. — У меня будет ребенок.

— Ты это несерьезно. — Ее отец оставался неподвижным, не зная, как реагировать.

— Очень серьезно, — сказала она, взглянув на Лоу, который выглядел как человек, который прошел на виселицу только для того, чтобы получить прощение.

Паркер Кейн взмахнул рукой, как будто мог развеять ее заявление, как дым.

— Не будь импульсивной. Мы же обсуждали твою карьеру, ребенка она не включала. Ты думала, что будет теперь?

— Много раз.

И это было правдой. Она была убеждена, что никто не думает быстрее и яснее, чем женщина с положительным тестом на беременность в руке.

— Тогда нужно подумать о твоей личной жизни, — продолжил он. — Найти кого-то, желающего и способного растить чужого ребенка, может оказаться так же трудно, как растить ребенка в одиночку.

Полумесяцы ногтей впились в ладони Марлоу, когда волна раскаленной добела ярости пронзила ее. Его полное неприятие Лоу как родителя и партнера. Отвратительный самообман и самомнение.

— Как ты смеешь читать мне лекцию о том, что нужно, чтобы быть хорошим родителем? — Ее голос дрожал от эмоций, заставляя отца перестать расхаживать взад-вперед.

Он моргнул, глядя на нее.

— Ты, который игнорировал, критиковал и унижал Сэмюэля. Ты, который осыпал Мейсона вниманием и похвалами, втискивая его в роль, нужную тебе, но сделал его таким несчастным, что он был готов сжечь свой собственный мир дотла, чтобы выбраться из него. Ты, который, несмотря на то сколько трофеев я выиграла или почестей заслужила, вообще никогда меня не видел, пока я не была помолвлена с Нейлом Фарнсвортом Кэмпбеллом, — выплюнула она, наполняя ядом каждый слог этого имени.

Вот почему я оставалась помолвленной с ним намного дольше, чем следовало бы. Не потому, что я боялась потерять его. А потому, что боялась потерять тебя. — Горячие слезы покатились по ее щекам, и она бесхитростно смахнула их, как ребенок, которому не купили игрушку. — Возможно, я не знаю, как это повлияет на мою карьеру или мою жизнь, но одно я знаю точно: с Лоу в качестве отца мой ребенок никогда не узнает такой боли.

Паркер Кейн выглядел так, словно его ударили по голове.

— Возможно, это случайность, — продолжила она, — но это не ошибка.

Тяжело вздохнув, ее отец сложил руки за спиной и подошел к окну. Точно так же, как он делал это каждый раз, когда дети подводили его.

— Пожалуйста, — сказала она с горячностью, которая поразила их обоих, — не уходи от меня. Не сейчас.

Он замер, элегантный и неподвижный, как одна из многочисленных скульптур, усеивающих аккуратно ухоженные сады Фэрвезер-холла. Она заговорила, не заботясь о том, имеют ли вообще значение ее слова, скорее для себя, чем для него.

— Весь день я думала: если бы мама могла быть здесь. Что бы она надела. Как прекрасно она смотрелась бы, танцуя с Сэмюэлем. — Ее горло сжалось, и она сделала паузу. — Я думала о вещах, которые могла спросить у нее. Каково это — быть беременной в первый раз. Она никогда не говорила об этом.

Марлоу сделала осторожный шаг к отцу, обхватив себя руками за талию.

— Ты помнишь?

Ее отец дважды моргнул. Портал в прошлое открылся.

— Я работал на складе кондитерских изделий в Хобокене, когда она узнала. Она принесла мне обед в старомодной корзинке для пикника.

Его глаза затуманились, отражая сияющий золотой свет лампы у окна.

— Мы сидели за старым каменным столом с видом на Гудзон. Она достала термос с кофе и кружку из корзины. Там было написано… Лучший папа.

Ей хотелось остаться в этом воспоминании. Чтобы извлечь каждую деталь.

— Эти ужасные вишни в шоколадной глазури, которые компания всегда выпускает на праздники. Это единственное желание, которое у нее было. Раньше я приносил их домой коробками.

Думать о ее родителях, молодых и влюбленных, было так же странно, как представлять ее отца в качестве руководителя линии в кондитерском отделе, несмотря на тот факт, что состояние Кейнов к тому моменту уже было прочно установлено двумя поколениями.

— Это не было запланировано, но… — Марлоу посмотрела на Лоу. Все следы настороженности, которую он проявлял с момента неожиданного прибытия ее отца, растаяли, сменившись чем-то более мягким. — Я хочу сделать это. Я не знаю, как именно все это сработает, но я знаю, что так и будет.

— Ты была исключительна во всем, за что когда-либо бралась, Марлоу. Я уверен, что материнство станет таким же.

Человек, который был одновременно тираном и титаном в ее личной мифологии, стоял ошеломленный и напряженный, когда она бросилась вперед, чтобы обнять его.

— Спасибо тебе, отец, — сказала она, прижимаясь мокрой щекой к накрахмаленной ткани его рубашки.

Он похлопал ее по спине, прежде чем разжать объятия.

— Ну, я думаю, они скоро приступят к тостам.

— Мы сейчас спустимся, — сказала Марлоу.

Он кивнул и повернулся, направляясь к двери. Затем, к ее бесконечному удивлению, Паркер Кейн протянул руку Лоу. В глазах Лоу появилось смятение. У него не было абсолютно никаких причин для рукопожатия. Не после того, как ее отец обошелся с ним, строя заговор и откровенно оскорбив. Но он крепко пожал предложенную руку, и она узнала о нем еще что-то.

Тяжелая дверь закрылась. Лоу был выжат физически и морально, хотя просто стоял рядом, когда Паркер Кейн разговаривал со своей дочерью свысока. Ему пришлось вести себя очень сдержанно. Лоу так сильно хотел обнять ее, стать щитом между ней и миром.

— Ты был прав, когда назвал меня трусихой, — сказала она. Все еще обхватив себя руками за талию, она подняла на него свои покрасневшие глаза. — Я в ужасе от тебя, Лоу. В ужасе от того, что ты заставляешь меня видеть в себе.

— Марлоу, ты не…

Она подняла руку:

— Дослушай меня. Ты спросил о том, что произошло между нами, пока я была на винокурне. Я приехала, намереваясь исполнить поручение отца.

С той информацией, которую собрала, я могла бы это сделать. Реми был прав насчет этой части.

Лоу сузил глаза при упоминании имени своего брата.

— Я все еще хотел бы разорвать его пополам за то, что он сказал тебе тем утром.

— Он пытался защитить тебя, Лоу, винокурню и ее сотрудников.

— Кажется, я припоминаю, что в этом деле участвовали двое из нас.

— Но не двое из нас разделяют последствия. Вот почему я ушла. Потому что то, что я чувствовала с тобой, было реальным. И я не могла быть просто еще одним человеком в твоей жизни, который отнял у тебя что-то.

— Ты этого не сделала, — настаивал он.

Ее прекрасное тело расслабилось, и он не мог оторвать глаз от ее живота, все еще плоского под тканью платья. Она сократила расстояние между ними и взяла его лицо в руки.

— Я не уверена, что ты понимаешь, какой ты потрясающий. Подумать о том, что ты пережил в детстве, что ты преодолел в подростковом возрасте, что ты построил как мужчина. Пережить всю ту боль, через которую тебя заставил пройти твой отец. Найти место в своем сердце, чтобы простить брата, который предал тебя, поставил под угрозу бизнес, ради которого ты с трудом поднялся с колен? Ты хоть понимаешь, какой ты?

Пот выступил у него между лопатками, рубашка прилипла к спине. Он ослабил галстук и оттянул воротник от шеи. Он не привык к похвалам.

— Я хочу сказать, что ребенку повезет с отцом. Я была бы счастлива, если бы у меня был ты, Лоу. — Ее взгляд опустился, в глазах показались слезы. — Если ты все еще этого хочешь.

— Ты уже моя.

Он запустил пальцы в шелк ее волос, когда в жадном порыве завладел ее ртом. Она встретила его в порыве яростной страсти, которое заставило их обоих задыхаться.

— Нам нужно появиться внизу, — выдохнула она.

Лоу пригладил взъерошенные волосы.

— Надолго?

— Достаточно долго, чтобы услышать тосты и съесть кусочек торта.

Ее красивые, тонкие пальцы ухватились за верх его галстука, плотно затягивая узел на шее. Она смотрела на него из-под опущенных век, ее радужки светились.

— Я планирую сначала поужинать.

Наклонившись к ее уху, он провел губами по нежной мочке.

— Сегодня ты — ужин.

Она выгнула бровь, глядя на него, и взяла за руку.

— Все шесть блюд?

Лоу открыл дверь и повел их к лифту.

— Семь всегда было моим счастливым числом.

Эпилог

Марлоу втянула воздух, когда холодный гель хлюпнул по ее коже. Лоу, сидевший на табурете рядом с кушеткой, с большим интересом наблюдал за подготовкой к УЗИ.

— Расслабься. — Марлоу потянулась погладить его напряженную челюсть.

— Я расслаблен, — настаивал он, чуть не опрокинув поднос с инструментами в своей решимости небрежно перекинуть лодыжку через колено, а затем снова чуть не перевернул его в попытке исправить положение.

Она и врач обменялись понимающим взглядом. Увы, помещения, посвященные женским делам, редко строились так, чтобы с комфортом разместить большого мужчину.

Лоу наклонился вперед, уставившись на все еще черный экран. Прошло всего три месяца, и было еще слишком рано определять пол, поэтому Марлоу подозревала, что его волнение коренится в чем-то другом. Что тест на беременность, разглядывающим который она застала его на рассвете, на следующее утро после свадьбы Сэмюэля, сказал ему правду, но он еще не может осознать. За те четыре дня, что Лоу пробыл в Филадельфии, они редко вставали с постели. Отчасти из-за усталости после свадьбы, а отчасти из-за сверхактивного сексуального влечения, несмотря на приступы утренней тошноты, которые совершенно не охладили его пыл, хотя он придерживал ее волосы, пока ее рвало. Экран затрещал, затем наполнился роем серо-белых помех, когда врач медленно провел датчиком по ее животу. Внезапно в его центре появилась темная лужица, и датчик резко остановился.

— Вот, — сказал врач, указывая на экран кончиком пальца. — Ты видишь?

В этом черном пруду плавал не один, а два серых бобовидных головастика. Близнецы. Лоу отпустил ее руку, поднимаясь так медленно, как человек в трансе. На мгновение его широкая спина заслонила ей экран, а затем он повернулся к ней, пораженный.

— Близнецы, — объявил врач, когда ни один из них не произнес ни слова.

Смеясь и рыдая, Марлоу прижала пальцы ко рту. Лоу взял ее другую руку и поцеловал, прижав к своей щеке. Врач приложил к ее животу второй датчик, похожий на маленький микрофон. Она слышала их. Два отчетливых удара. Поэтому неудивительно, что она переполнилась эмоциями до краев, и слезы хлынули из глаз, когда она слегка повернула голову, чтобы посмотреть на экран УЗИ. Она смотрела как завороженная. Сначала на монитор, потом на мужчину рядом с ней. На его лице больше не было признаков возраста, и она увидела, как он когда-то выглядел мальчиком. Темные волосы, развеваемые бризом с протоки. Широкая улыбка приподнимает уголки его губ.

— Ты женишься на мне, Лоу?

Его взгляд медленно переместился с монитора на ее лицо.

— Что ты сказала?

— Ты женишься на мне? — повторила она.

Он посмотрел в замешательстве:

— Ты серьезно? Это неправильно. Нет кольца. И я даже не…

— Попросил у моего отца моей руки? — уточнила она.

— Я бы не зашел так далеко.

Его голос кипел от все еще присутствующей, но уже меньшей враждебности. За несколько недель, прошедших с тех пор, как стало известно о беременности Марлоу, Паркер Кейн оказался союзником. Предложил воспользоваться корпоративным самолетом в те дни, когда Лоу должен был находиться на территории винокурни. Лоу, естественно, отказался, но это был приятный жест.

Марлоу пока не знала, что будет с ее карьерой, но насчет Лорана Рено у нее не было никаких сомнений.

— Ты бы переехала в Финкасл? Или мы будем жить на два дома? Я не смогу оставить винокурню.

— Я всегда думала, что деревня была бы прекрасным местом для семьи, — сказала она.

Окрыленная счастьем Марлоу наблюдала, как это слово действует на него.

— Ты бы сделала это? — спросил он, как будто она предлагала встать под мчащийся поезд, а не переехать навсегда из города.

— Для тебя — да. — Она сжала его большую, тяжелую руку и положила себе на живот. — И для них. Чтобы они могли жить там, где есть деревья для веревочных качелей над прудом…

— Может быть, загон для лошади или двух, — сказал Лоу, подбирая нить.

— И двоюродная сестра, с которой можно поиграть, — ответила она, добавляя новый виток в цепочку грез, которые Лоу и Реми собирали по кусочкам еще мальчиками.

Лоу наклонился, пристально глядя на нее тем же горячим взглядом, который воспламенил ее, когда она впервые увидела его через холл дома своего детства.

— Марлоу Кейн, я уверен, что проживу с тобой долгую и счастливую жизнь.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.