Изара, книги 1-6. Кассардим, книги 1-3

© Офицерова И. А. перевод на русский язык, 2019

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Глава 1. Сцена, что для нас – весь мир

Шумная толпа школьников создавала почти невыносимый контраст с последними солнечными лучами, которыми баловала осень. Четыре года я пыталась привыкнуть к этому звуку. Безрезультатно. Я только научилась лучше его игнорировать. Так же как игнорировала все, что нарушало мое душевное спокойствие. Да уж, шоры на глаза могли бы стать незаменимым аксессуаром в лицее Торкассо.

Я сорвала несколько травинок на лужайке. Они не виноваты, что моя жизнь напоминала невзрачное подобие паршивой мыльной оперы. Бедняжкам просто не повезло вырасти там, куда я забралась, когда меня снова накрыло уныние. Новый учебный год начался всего два дня назад, а я уже в пятый раз пряталась под огромным каштаном за школьной столовой. К сожалению, для меня это еще даже не рекорд.

Мой девиз: продержаться. Продержаться, получить хорошие оценки и стипендию в колледж, чтобы сбежать отсюда. Желательно в такое место, которому не грозит взорваться от банальности.

Две холодные ладони оторвали меня от мыслей о побеге.

– Ну, готова немножко «быть или не быть»?

Моя лучшая подруга Фелицитас – Лиззи – питала слабость к громким появлениям. Когда она внезапно плюхнулась рядом со мной на траву, я слегка приоткрыла свои воображаемые шоры. У Лиззи было слишком хорошее настроение. Слишком даже для такой хорошей погоды.

– Ты в курсе, что должна мне за это как минимум пожизненную техпомощь? – проворчала я.

Она только пожала плечами и громко допила через соломинку остатки смузи из банана и киви.

– Лучшая комплексная техпомощь и эвакуация «Фелицитас» – к твоим услугам, – щедро предложила она. – Хотя я все равно тебя не понимаю! Если уж ездить на такой развалюхе, то только ради того, чтобы тебя эвакуировали горячие мускулистые парни в обтягивающих майках, испачканных машинным маслом.

Я вздохнула. Лиззи безнадежно зациклилась на тестостероне. И это еще самый мягкий комментарий, который приходит мне в голову по поводу новой жизненной цели моей подруги. За последний год она превратилась из гусеницы в брекетах в яркую бабочку. Рыжую кудрявую бабочку, помешанную на моде. Русый был просто «недостаточно гламурным» для ее выпускного класса, и она старательно не обращала внимания, что этим оскорбляет мои собственные волосы.

Вопреки моим ожиданиям и здравому смыслу, новый кричащий цвет срабатывал, как маяк. С прошлого лета поклонники выстраивались в очередь, чтобы пасть ниц перед ее длинными ногами. Тем же летом и не на совсем трезвую голову Лиззи поклялась, что каждый сантиметр этих ног будет принадлежать «богу удовольствия». Вообще-то, бога звали Джереми, и он был звездой школьного театра.

– А ты уверена, что он стоит того, чтобы учить длиннющие скучные тексты и проводить вечера вторников в сыром подвале? – поинтересовалась я. – Джереми ведь тебя даже не заметит.

– А если заметит! Это, дорогая моя, – промурлыкала Лиззи, изогнувшись в идеальной модельной позе и погладив длинные ноги, которые не скрывала мини-юбка, – невозможно не заметить.

Я честно пыталась не разразиться хохотом, но в итоге все равно получила болезненный тычок от подруги.

– Пойдем уже. В этой снобистской школе, которая зовется лицеем, кроме тебя адекватных людей нет. Ты нужна мне там!

– Слышал бы это Джереми!

– Это не считается, он потрясный. И, кроме того, у него невероятно сексуальный голос. И он играет на пианино. И ты моя лучшая подруга, поэтому обязана быть рядом! – она надула губы.

Ее рыжие кудри упрямо подпрыгивали.

– Пожалуйста-пожалуйста-пожаааалуйста! Я больше не буду обзывать твое ржавое корыто и буду всегда тебя встречать и подвозить. Да без тебя я там и двух минут не проживу!

И завершающий удар – Лиззи состроила щенячьи глазки и похлопала ресницами. Именно так она уговорила своего папу на два заграничных путешествия и красный «Мини Купер». Я тяжело вздохнула и сдалась. И в ту же секунду, как я выдохнула: «Ладно», она сжала меня в объятиях.

– А сейчас, – Лиззи встала и театрально взмахнула рукой в воздухе, – не медлить ни секунды. Сцена, что для нас – весь мир[1], ожидает поцелуя двух влюбленных, который изменит всё. Джереми! – воскликнула она, схватилась за сердце и с тоской посмотрела на Корпус Культуры, где располагался школьный театр. – Я иду.

И Лиззи упрямо и на полчаса раньше направилась в студию. Покачав головой, я подняла бутылочку от смузи и пошла за подругой вверх по склону к школе.

Если верить тяжелым буквам из кованого железа над воротами, лицей Торкассо был интернатом. На самом деле в здании бывшего монастыря проживала всего лишь половина учеников. За остальными каждый день после занятий приезжали няни или дворецкие и развозили по шикарным особнякам их родителей, которых чаще всего не было дома. Те, у кого уже были права, конечно же, ездили сами. Это было вопросом престижа, ведь стандартным подарком на восемнадцатилетие была тачка класса «люкс». Чем дороже машина, тем выше репутация. Завершали этот рейтинг я и моя маленькая «Тойота», к которой я как раз и шла, чтобы закинуть вещи в багажник. Эта жалкая куча металла казалась недоразумением в сверкающей армаде лимузинов и спорткаров. Она просто не вписывалась. Собственно, как и я.

Причина, по которой я, несмотря ни на что, посещала это учреждение, довольно проста: постановление суда. Обстоятельство, которым я обязана отцу. Я мало что о нем знала, кроме того что он был очень богатым и чокнутым. Последний раз я его видела, когда мне было двенадцать. Он покидал зал суда в окружении своих адвокатов. Три года и одну кровопролитную войну спустя приговор был вынесен – естественно, в его пользу. Мама получала до смешного маленькие отступные, но при условии, что я окончу лицей Торкассо. Больше он ничего нам не заплатил.

Я так и не поняла, почему для отца был так важен этот лицей, но ежемесячная плата за обучение в нем была в три раза больше, чем мы с мамой тратили за тот же месяц. Может быть, он просто хотел, чтобы мы отдалились друг от друга. Его дочь далеко, в интернате, где каждый день долог и светел, а речь идет только о деньгах и статусе. Прекрасный сияющий мир. И единственное, чего мне не могла дать мама. В его фантазиях я наверняка уже должна была приползти к нему на четвереньках и умолять.

Но план не сработал. На отступные мама купила небольшой домик недалеко от лицея, чтобы мы могли жить вместе. А искушение богатством… Ничто в мире не заставит меня стать такой, как мой отец.

Я как раз собиралась выехать на другую сторону парковки, когда дорогу мне преградил новенький черный «Мустанг».

«Точно, новый учебный год! Сейчас начнется парад “Мой-папочка-купил-мне-новую-машину”», – подумала я, вздохнула и остановилась, чтобы ни в кого не врезаться. «Мустанг» медленно ехал мимо меня. Медленнее, чем должен был бы. Само собой, стекло было затонировано. «Ну а как же!» Как только от меня отдалилось водительское окно, машина разогналась и поехала к одному из дальних, затененных парковочных мест, которые предназначались для верхушки нашей элиты.

Я покачала головой и поехала дальше. Самое позднее завтра утром я узнаю, кому из моих очаровательных одноклассников подарили новую игрушку.

– Эй, Ариана, штука, которую ты называешь машиной, опять не заводится? – раздался женский голос.

Мне не пришлось оглядываться, чтобы понять, что Дорис и Дениз стоят где-то позади меня и хихикают.

– Кто бы мог подумать, что после Брендона ты упустишь еще одного красавчика, но – спасибо. Нам больше достанется.

Понятия не имею, о чем они. Да и не важно. Я никогда не обращала на них внимания. Впервые они заметили меня, когда я начала встречаться с Брендоном. А когда закончились эти отношения, которые я считала самой большой ошибкой в моей жизни, они внесли меня в свой черный список. В средней школе мы прозвали их Побрякушками ДД. Кстати говоря, сейчас прозвище держится не только на инициалах. Спасибо папочкам и силикону… Мне определенно не понять.

Лиззи уже ждала меня у старых деревянных ворот перед Корпусом Культуры. Она нетерпеливо замахала руками.

– Давай, давай, мы опоздаем. Джереми уже там, – прошипела она и потащила меня к зданию бывшей водопроводной станции, где теперь занимались классы искусств. Я спросила, настигла ли ее уже любовь с первого взгляда, но она проигнорировала вопрос и повела меня вниз по крутой винтовой лестнице в театральную студию.

– Веди себя прилично, не задавай глупых вопросов и не опозорься, – вот и весь ее инструктаж. Лиззи отбросила ярко-рыжие волосы назад и глубоко вздохнула. Она вошла в студию, двигаясь с королевским изяществом. Ну, так было задумано. К сожалению, получилось наоборот.

«Цапля с рыжими кудряшками, а не опозориться должна я?» – промелькнула у меня одинокая мысль, но я ее отбросила. В конце концов, она моя лучшая – нет, единственная – подруга.

Джереми сидел на краю сцены. На его лице появилась легкая улыбка, когда он заметил Лиззи. А я ясно услышала, как ее сердце забилось быстрее. Она села в первом ряду прямо напротив него и приподняла свою длинную ногу, чтобы закинуть ее на другую.

«Господи, пожалуйста, только бы она не была без нижнего белья», – взмолилась я. И тут же получила ответ на свой немой вопрос, потому что Лиззи соскользнула с края стула и рухнула на пол, так что не только Джереми, но и все остальные смогли увидеть красные кружевные трусики у нее под юбкой. Такой же оттенок красного сейчас приобретало ее лицо. Я хотела поспешить ей на помощь, но Джереми оказался быстрее. С безупречным поклоном он протянул ей руку.

– Если бы это не выглядело так неловко, можно было подумать, что она сделала это специально, – произнес хриплый голос мне на ухо.

Пока я удивлялась, почему не испугалась до смерти, говорящий отстранился с тихим смешком, задев при этом мои волосы, завязанные в хвост. По спине пробежали мурашки. Прежде чем я успела обернуться, чтобы посмотреть, кто этот остряк, передо мной выросла широкая спина и прошла мимо. Эту спину я точно еще ни разу не видела. Она была одета в темно-синюю рубашку, рукава высоко закатаны и обтягивали загорелые мускулистые руки. «Блин, я еще хуже, чем Лиззи!»

Стараясь не зацикливаться на частях тела этого парня и вообще его не разглядывать, я быстро побежала к Лиззи, которая встретила меня сверкающей улыбкой.

– Ариана, познакомься, это Джереми. Ты не поверишь, но в прошлом году он играл главную роль в постановке «Мулен Руж». Как жаль, что мы не смогли посмотреть, – без зазрения совести врала она, – потому что нужно было ухаживать за твоей мамой. Но, можешь себе представить, если выдастся минутка, Джереми только для нас еще раз споет «Come What May»[2]. Так сказать, приватное выступление.

Я выдавила изумленную улыбку, потому что взгляд Лиззи говорил: «Поговорим об этом позже». Слава богу, что в этот момент от дальнейшего вранья меня спас мистер Шторм, начав занятие.

«Тысячу раз спасибо!» – произнесла Лиззи одними губами за спиной Джереми. А потом: «Ну разве он не лапочка!»

Я только глаза закатила и повернулась к мистеру Шторму, который говорил что-то вроде: «Весь мир – театр» и «Скорее всего, здесь вы узнаете гораздо больше, чем во всем лицее». После пятнадцатиминутной речи о важности изучения искусствоведения для дальнейшего существования человечества я была готова придушить Лиззи за то, что она притащила меня сюда. Это желание превратилось в насущную потребность, когда седовласый хиппи чересчур воодушевленно воскликнул: «В театральном мире все на ты, дорогие мои!» – и велел называть его Корнелиусом, и достигло своего апогея, когда он потребовал, чтобы мы сели на сцену и с закрытыми глазами «ощутили» присутствие остальных. Только умоляющий взгляд Лиззи удержал меня от того, чтобы в ту же секунду не сбежать из зала и не улечься где-нибудь на солнышке со стаканом ледяного кофе. Поэтому я закрыла глаза. И сколько бы я их ни открывала, Лиззи все равно была важнее, чем необходимость два часа просидеть в подвале с парочкой фриков. Мы с ней познакомились в суде. Она была дочерью нашего адвоката и посчитала, что мы могли бы подружиться, потому что, очевидно, скоро пойдем в одну школу. Она даже уговорила свою маму два года делать по утрам крюк, чтобы мне не пришлось ездить в школу на автобусе. Именно она всегда защищала меня перед другими учениками, говоря: «Отвали и займись своими делами!» Она же прошлым летом каждый день подвозила меня к маме в клинику неврозов и помогла найти подработку официанткой, чтобы на восемнадцатый день рождения я наконец смогла купить себе машину.

Внезапно я снова почувствовала это странное покалывание на шее. Сколько я уже здесь сижу? Десять минут? Двадцать? Я не знала, но чувствовала, что кто-то за мной наблюдает. Я осторожно открыла глаза. «Если на меня пялится чудак Корнелиус, то этот «доктор искусствоведения» сегодня видит меня первый и последний раз», – пообещала я себе и незаметно огляделась. Корнелиус сидел с закрытыми глазами в другом конце зала. По его блаженной улыбке я поняла, что он и правда представляет себе присутствие своих учеников. «Пфф…»

Лиззи сидела рядом со мной, скрестив ноги. Ее грудь поднималась и опускалась чаще, чем можно ожидать при подобной медитации. Правда, тыльная сторона ее ладони касалась коленки Джереми, следовательно, ничего удивительного. Мой взгляд переместился дальше и остановился на паре темно-зеленых глаз, которые смотрели прямо на меня. Обладатель этих глаз был мне незнаком. «Почти незнаком», – вспомнила я. Это был тот тип в синей рубашке, который так метко прокомментировал падение Лиззи. Намек на улыбку коснулся уголка его губ, но он не отвернулся и не закрыл глаза. Он просто смотрел на меня. Через какое-то время мне наскучила эта детская игра в гляделки. Я фыркнула и приподняла бровь, как бы говоря: «Да кому это надо», и вернулась к «ощущению присутствия» одноклассников.

Но кого я обманываю? Естественно, я ощущала присутствие только одного человека. Я все еще чувствовала на себе его взгляд. За искорками в зеленых глазах скрывались озорство и еще что-то таинственное. Выразительные брови были сдвинуты, поэтому выражение его лица нельзя было назвать расслабленным. И еще эта полуулыбка, от которой у меня зашевелились волоски на шее. Откуда взялся этот парень? Судя по щетине на подбородке, он должен учиться со мной в выпускном классе. Нет, даже уже окончить школу. Это тот самый тип людей, по которым невозможно угадать возраст. Может быть, ему восемнадцать, а может – и больше двадцати. Видимо, он один из сынков миллионеров, которые безуспешно пытались окончить кучу школ, а в результате загремели в этот лицей. Или посещает дополнительные курсы для выпускников, которые хотят подготовиться к поступлению в университет. Хотя выпускники, как правило, не участвуют в обычной школьной жизни…

В конце концов Корнелиус выдернул меня из далеко зашедших размышлений о новеньком. Он захлопал в ладоши и несколько раз прокричал по-итальянски: «Bravi!», а потом озвучил следующее задание. Я даже знать не хотела, продолжает ли новенький на меня смотреть. Поэтому постаралась не поворачиваться в его сторону. Я потянулась и помассировала затекшую ногу, когда внезапно перед моим лицом возникла рука. На указательном пальце – широкое кольцо из серебра и черной кожи. Кольцо сочеталось с кожаным браслетом вокруг крепкого запястья. Запястье переходило в накачанное предплечье, которое, в свою очередь…

«Ари, ты снова это делаешь!» – напомнила я себе и подняла взгляд выше, хоть и знала, что там меня ждут зеленые глаза. Чтобы не показаться невежливой, я взялась за его руку и встала. Тихо пробормотала: «Спасибо», но он меня не отпустил. Его взгляд скользнул к моей руке и обратно к лицу. Глаза сузились, он смотрел изучающе, как будто что-то искал. Я раздраженно нахмурилась.

– Я могу убрать руку? – спросила я и прокляла свой голос, которой прозвучал умоляюще, вместо того чтобы источать сарказм.

Новенький несколько раз моргнул, словно все еще был где-то в своих мыслях.

– Конечно, – ответил он. – Она наверняка тебе еще понадобится.

Моя рука дрожала, когда он ее отпустил. Я поборола желание встряхнуть ею и вместо этого сунула в карман.

«Что за странный парень».

Слегка рассеянным жестом он провел рукой по темным волосам. Бессмысленная затея, потому что они тут же снова упали ему на лицо. Как если бы создатель этого произведения искусства мужского пола решил, что было бы неплохо заключить его точеные черты в живую рамку. Кому-нибудь другому я бы посоветовала хорошего парикмахера, но при виде подобного совершенства у меня руки чесались от желания прикоснуться к этой блестящей роскоши. Интересно, они действительно такие мягкие, как кажется?

За непослушными волосами мелькнули задорные искорки.

«Да прекрати же!» – приказала я себе и отвернулась.

А парень даже не подумал вернуться к занятиям. Я слышала, как Корнелиус что-то говорит о действии, реакции и отражении. Больше я бы все равно ничего не поняла, пока новенький пронзал меня взглядом, словно я была полкой в мебельном магазине, а он решал, подхожу я к интерьеру его комнаты или нет.

– Я – Ариана, – сказала я, повинуясь внезапному порыву. Как будто это могло разрядить обстановку…

Бровь удивленно взметнулась вверх: полка вдруг заговорила… И снова эта опасная улыбка.

– Я знаю.

Боже, его хриплый голос был похож на черный шелк. Он мог бы заработать состояние, озвучивая злодеев.

И тут он перестал обращать на меня внимание и отвернулся. В тот же момент ко мне подскочила Лиззи, которой обязательно нужно было сделать меня партнершей в странном упражнении про отражение, действие и реакцию. До конца занятия я изображала зеркало, в точности копируя все движения подруги. Когда раздался звонок с урока, а Корнелиус снова разразился криками: «Bravi!», я прочла в светящихся глазах Лиззи, что это не последний наш визит в царство искусства. И что мне грозит минимум час восхищений по поводу Джереми. Два факта, которые пробудили во мне тоскливое желание пойти домой.

Как только мы оказались за дверью, началось.

– Джереми такой… бла-бла-бла… – Солнце село за лесом, превратив небо в пламенеющее море. – …бла-бла-бла… Ты видела, как он… бла-бла-бла…

Я и не заметила, что так быстро стемнело. Часы на башне бывшей часовни показывали несколько минут восьмого.

– А когда он протянул мне руку… бла-бла-бла…

Мы прошли к парковке мимо дорожки, усыпанной гравием, которая вела к Корпусу Роз. Крыло, где жили девочки, называлось так, потому что стена первого этажа была густо увита розами. Во время цветения это смотрелось очень красиво, но на самом деле было скорее защитой от ночных визитеров, чем украшением.

– …бла-бла-бла… А одна его улыбка… бла-бла-бла… Ари!

Тем временем мы дошли до полуразрушенной от времени старинной стены, которая отделяла территорию лицея от соседних виноградников.

– Ари, – еще раз шикнула Лиззи и схватила меня за руку. Она замедлила шаг, а ее взгляд то и дело возвращался к старому буку, который рос у въезда на парковку. Я не сразу сообразила, почему Лиззи внезапно стала так подозрительно себя вести, пока не обратила внимание на фигуры, маячившие около каменного ограждения вокруг дерева.

У меня в животе что-то судорожно сжалось.

Брендон.

– Если хочешь, обойдем.

– Я терпела отца двенадцать лет и не буду сейчас бегать от Брендона.

Я поблагодарила небеса за то, что это прозвучало убедительнее, чем было в действительности. По крайней мере, можно притвориться, что я сама себе верю. «Ну, в бой».

Лиззи внимательно посмотрела на меня, кивнула, выпрямила спину и широкими шагами пошла рядом со мной. Я практически слышала, как у нее в голове заиграла эпическая музыка. Наша общая храбрость почти достигла апогея, когда мы прошли мимо компании ребят.

– Эй, Брендон, это не твоя бывшая? – спросил один из них и, оскалившись, указал на меня.

Терпеть не могу такие ухмылочки.

– Ариана… – голос Брендона подействовал на меня, как холодный душ. – Здорово, что мы снова встретились. Кажется, ты меня избегаешь.

Он отошел от ограды и не спеша пошел ко мне. Я его проигнорировала, хоть это и было трудно, так как неожиданно меня накрыло волной неприятных воспоминаний. Лиззи снова меня спасла. Она взяла меня под руку и потянула за собой.

– Признай, мы же хорошо проводили время! – прокричал Брендон мне вслед.

Мои пальцы сжались на куртке подруги, что она сразу заметила.

– До или после того, как она разбила тебе нос, придурок? – бросила Лиззи и послала Брендону убийственный взгляд через плечо. А я буквально почувствовала, как его красивое лицо исказила гримаса ярости.

– Так вот какую историю ты рассказала своей подружке, Ари?

Насмешка в его голосе меня поразила, хоть я и знала, что для него это единственный способ меня уколоть. Но я не хотела показывать, как сильно он меня задел. Ни тогда, ни сейчас. Поэтому я медленно повернулась и заставила себя ответить невозмутимо:

– Мне нет необходимости выдумывать истории, Брендон.

Я намеренно произнесла его имя, растягивая звуки, чтобы мои слова прозвучали выразительней. Сзади его друзья заржали так, как могут только мальчишки, которые еще не переросли пубертатный период. Мой бывший к ним не присоединился. Его светлые волосы сейчас были короче, чем в том году. Рыжевато-карие глаза язвительно сверкнули, как будто обещая, что мы еще не закончили. И как я только могла в него влюбиться?

Я почувствовала во рту горький привкус крови: прикусила щеку.

– Пошли, – прошептала Лиззи и повела меня в сторону парковки. – Я очень тобой горжусь, но не принимаю возражений: домой тебя довезу я. У этих идиотов не будет еще одного повода поржать.

Когда я садилась в машину Лиззи, сердце все еще колотилось. Она сразу ударила по газам и специально на скорости проехала мимо компании Брендона, чтобы это не выглядело как побег. В такие моменты я любила ее еще сильнее. И как раз хотела ей в этом признаться, когда увидела темную фигуру, прислонившуюся к стене за старым буком. А еще я заметила, как за мной задумчиво наблюдают зеленые глаза.

Глава 2. С такими друзьями…

Как и всегда, утром телефон разбудил меня громким сигналом будильника. К сожалению, он не знал, что сегодня мне к третьему уроку. О’кей, я могла бы ему об этом сказать, все-таки общение – залог счастливых отношений. Но у нас с мобильником в этом плане проблемы.

Я не стала будить маму, потому что знала, насколько тяжелые у нее смены в доме престарелых. Сидя в одиночестве за кухонным столом, я впихивала в себя мюсли. Осилила три ложки, когда телефон снова зазвонил. На дисплее появилось сообщение от «Неповторимой Лиззи». Она сама себя так переименовала в моем телефоне.

«УТРЕЧКА, ЛЕНТЯЙКА. УЖЕ БЫЛА НА ЗАРЯДКЕ. ПИЛАТЕС В ПАРКЕ».

Я подавилась хлопьями. Лиззи на зарядке в лицее? Добровольно? Это могло означать только одно:

«А С ТОБОЙ ТАМ ЧИСТО СЛУЧАЙНО НЕТ ТОГО САМОГО ДЖ.?»

Не прошло и пяти секунд, как пришел ответ: «ЭЭЭХ:-)»

«А ТЫ НИЧЕГО НЕ ЗАБЫЛА?» – напечатала я немного обиженно. Так как вчера из школы я приехала с ней, сегодня она должна была за мной заехать по пути в лицей. Моя-то машина так и осталась на школьной парковке.

Мобильный снова зазвонил.

«ОЙ-ОЙ!:-(»

Да, именно «ой-ой». Следующее сообщение от Лиззи обещало: «Я ИСПРАВЛЮСЬ! ЧЕСТНО-ЧЕСТНО!!!!» Но мне было все равно. Разозлившись, я доела завтрак и протопала по лестнице наверх. Не отвечать сразу будет лучше для нас обеих. В таком настроении, как сейчас, я могла обвинить Лиззи даже в резком похолодании.

Приняв горячий душ и укутавшись в несколько слоев теплой одежды, я вышла из дома.

Мы жили в небольшом поселке, состоявшем всего из нескольких домов. Официально он относился к Сент-Питерсу в трех километрах езды, но мы здесь, за его пределами, практически ничего не знали о сельской жизни. По-моему, это не так уж плохо, потому что даже туристы называли Сент-Питерс беспробудно скучным. Стоило кому-нибудь хоть раз заглянуть за красивые фасады этой деревушки, как все жители – от стариков до маленьких детей – мутировали в шпионов маленькой страны с тотальным контролем, где единственная валюта – свежие слухи. Нет уж, спасибо. Этого мне хватает в лицее.

Одновременно со мной на улицу забрать почту вышел сын наших соседей. Я быстро кивнула ему и поскорее пошла вперед, чтобы он не успел со мной заговорить. Феликс был на пару лет старше меня и работал на заводе в Сент-Питерсе. Когда мы переехали, он помогал мне таскать коробки и двигать мебель в комнате. Он всегда был симпатичным, и от него потрясающе пахло огнем и снегом. Поэтому я два раза ходила с ним в кино, пока он не стал слишком навязчивым. Феликс из тех парней, которые наблюдают даже за тем, как ты дышишь, но при этом абсолютно не следят за темой разговора.

Когда улица скрылась за лесом, я облегченно выдохнула. Может, мне просто показалось, но могу поклясться, что преданный взгляд его глаз провожал каждый мой шаг.

Наконец-то я снова одна. Пешком дорога до лицея занимала чуть больше часа, но это в любом случае лучше, чем сначала тащиться в обратном направлении до Сент-Питерса, а оттуда еще полчаса трястись в автобусе по полям до лицея. К тому же движение – это жизнь, а свежий воздух – тем более. Я дала себе слово чаще так гулять, хоть и точно знала, что никогда его не сдержу. Для этого я слишком любила спать.

Мимо меня, громко сигналя, пронесся серый «БМВ». Я мельком увидела Побрякушек ДД, которые тыкали в меня пальцами и громко смеялись.

«Пфф… Ну, зато на случай аварии у них есть по две лишние подушки безопасности…»

Не впечатлившись, я шагала дальше, пока моя сумка не начала вибрировать. Лиззи.

– Что такое? – сухо спросила я в трубку.

– Мне было стыдно, потому что из-за этого дурацкого пилатеса я забыла за тобой заехать. А потом ты замолчала, и теперь мне еще больше стыдно. Но можешь считать, что я уже наказана: у меня болят все мышцы. И это уже сейчас. А к завтрашнему утру я вообще не смогу двигаться. И клянусь чем угодно, я больше никогда не совершу ни одного лишнего движения.

Несмотря на обиду на подругу, улыбка сама появилась на моем лице.

– Все нормально. Мне сегодня к третьему уроку. Я просто пошла пешком.

– С ума сошла? В такую погоду?! Ты далеко? Я тебя заберу.

Если и было что-то, что Лиззи ненавидела сильнее, чем спорт, так это холод.

– Спокойно, я уже у Ворот Тимеона, – я немножко преувеличила, чтобы она успокоилась. Но с Лиззи так просто не договоришься.

– Стой там, буду через семь минут.

Я усмехнулась, убрала телефон и побежала. Если я чуть-чуть потороплюсь, то успею как раз вовремя, чтобы прикрыть свой маленький обман.

С горной дороги я свернула на отвесную лесную тропинку. Благодаря длинному изгибу она сокращала путь на десять минут. Когда рев мотора объявил о приближении еще одной крутой машины, я быстро забралась выше на скалу, чтобы с дороги меня было не видно. Снова стать предметом для шуток Побрякушек или кого-то еще из школы абсолютно не хотелось.

Позади меня рычание превратилось в равномерный рокот. Я остановилась. Кто-то меня заметил? Через несколько секунд звук мотора снова усилился и в конце концов растворился где-то в лесу. Вместо того чтобы размышлять о непонятном поведении хозяина какого-то спорткара, я сосредоточилась на ветках и сыплющихся у меня на пути камнях. Я прыгнула, прокатилась по отвесному склону и с торжествующим смехом приземлилась обратно на асфальтированную дорогу. Передо мной были Ворота Тимеона. Над ними качалась потрепанная табличка «Вход воспрещен». Абсолютно неуместная, потому что участок за деревянной оградой зарос деревьями и не выглядел гостеприимным.

Признаков приближения Лиззи еще не наблюдалось, поэтому я залезла на забор и стала ждать. Деревянные доски подозрительно заскрипели, но выдержали мой вес. И за это наградили меня парочкой заноз. Когда я поднесла к губам пораненный палец, вернулся рычащий мотор. Черный «Мустанг» на высокой скорости вошел в поворот. Тот самый «Мустанг», который вчера красовался на парковке. Как и в прошлый раз, тонировка скрывала лицо водителя. Он просто пронесся мимо. Не сигналил, не выпендривался, не насмехался.

Только я выдохнула, как визг тормозов нарушил сельскую идиллию. Несколько слишком долгих секунд слышалось только пение птиц. Я уставилась на заднюю часть автомобиля. По необъяснимой причине сердце забилось где-то в районе шеи. Затем шок сменился острым желанием сбежать: машина дала задний ход. Я хотела спрыгнуть с забора, но ноги не слушались. «Мустанг» подъезжал ко мне. Ну, и куда мне бежать? В лес?

Машина остановилась напротив. Дверь распахнулась, и из нее вышел тот странный парень из театральной студии. Он был весь одет в черное, что в сочетании с темными волосами создавало угрожающий эффект. Его брови сошлись на переносице, когда он пошел прямиком ко мне.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он своим голосом рок-звезды. Прозвучало так, словно он еле держал себя в руках.

«В смысле?!»

– И тебе доброе утро! – проворчала я куда-то себе в шарф.

Слава богу, в это время красный «Мини Купер» Лиззи выскочил из-за поворота и затормозил прямо перед «Мустангом». Я еще никогда так не радовалась при виде рыжей шевелюры подруги. Ноги снова меня слушались, и я как можно элегантней слезла с ограды. К сожалению, мой шарф зацепился за ветхую деревяшку, что самым жалким образом уничтожило всю элегантность. Я попыталась освободиться, когда почувствовала на своей руке чужую ладонь.

– Ты не ответила на вопрос, – процедил новенький.

– Доброе утро, голубки! – крикнула Лиззи в открытое пассажирское окно. Новичок не обратил на нее внимания. О, да он точно нарывался.

– Вот уж не думала, что тебе интересно, – фыркнула я и вырвалась, не придав значения странному сочувствующему взгляду Лиззи. Закинула сумку в открытое окно «Мини Купера» и вместо приветствия коротко сказала: – Поехали.

Я потянула ручку двери, но ничего не произошло. Подергала опять и укоризненно глянула на Лиззи.

– Исчезни, Фелицитас. Тебя это не касается, – произнес томный голос за моей спиной. Я хищно улыбнулась про себя. Ну, теперь пусть пеняет на себя: Лиззи никому не позволяла так с собой разговаривать.

Но Лиззи перевела взгляд с меня на незнакомца и обратно, помедлила и, к моему ужасу, кивнула.

– Увидимся в школе, – с этими словами она подмигнула и включила заднюю передачу.

– Серьезно? Ты же не можешь просто бросить меня здесь одну неизвестно с кем?! – я была ошеломлена. Это она так шутит?

– Послушай, дорогая. Знаю, мы договорились его игнорировать, но Люциану правда нужно обсудить с тобой кое-что важное.

– Люциану?! Ты знакома с этим сумасшедшим? – мой голос сорвался.

– Хватит. Я понимаю, что три месяца – это не три года, но он имеет право знать, почему ты тогда с ним рассталась.

«Что-что я сделала?!» Да как она может такое говорить?

У меня за плечом раздалось довольное:

– Спасибо, Фелицитас. Я потом привезу ее в школу.

Моя так называемая подруга снова мне подмигнула, будто делала величайшее одолжение в мире. И уехала. А я окончательно растерялась.

– Очень забавно. Ха-ха. Все уже достаточно посмеялись! – прокричала я, но Лиззи уже поворачивала. Я смотрела вслед красному «Мини Куперу», пока он не исчез в густом лесу за поворотом. Почему она так поступила?

Холодное покалывание поползло вверх по моему позвоночнику, и я вспомнила, что нахожусь здесь не одна. Одновременно с этим у меня внутри закипал гнев. Я обернулась.

– Что ты с ней сделал? – заорала я на незнакомца, которого, очевидно, звали Люциан.

– Ответь на вопрос, тогда я отвечу на твой, – парировал он, не пошевелившись.

– Ты меня знаешь!

Какие бы правила ни были в этой идиотской игре, я не собиралась подыгрывать. Решив позвонить в полицию, я осознала, что мой телефон лежал в сумке, которая осталась у Лиззи в машине. Мысленно выругавшись, я постаралась не подавать виду. Значит, просто уйду пешком.

Но я не прошла и двух метров. Что-то меня удерживало. Воздух словно превратился в невидимую стену.

– Ты никуда не уйдешь, пока я не получу то, что хочу.

Я попробовала еще раз. Бесполезно. Понимаю, что просто стояла с открытым ртом, как мертвая рыба на прилавке, но ничего не могла с этим поделать.

Люциан скрестил руки на груди и холодно смотрел на меня.

– Как ты это делаешь? – выдавила я.

Он тихо рассмеялся:

– Тебе это отлично известно, поэтому прибереги невинное выражение лица для кого-нибудь другого.

– Достаточно!

Что бы ни мешало мне сбежать отсюда, оно не мешало идти в сторону наглеца Люциана. Что я и сделала.

– Ну, и что мне должно быть отлично известно? Что мы встречались? Такого не было! Я тебя не знаю! Как ты сделал вот это? – я махнула рукой в сторону воздушной преграды. – Кто ты такой? Я тебя знать не знаю! Хотя погоди: ты просто рехнувшийся психопат!

Я злобно смотрела на него. И мне абсолютно не мешал тот факт, что он был на голову выше меня. Но о чем я не подумала, так это о том, что окажусь прямо между ним и его «Мустангом». Он сделал шаг ко мне.

– Что ты делала у Тимеона сегодня ночью?

Еще шаг.

– Ты точно псих. Я была дома!

– Как тебе удалось закрыть мне доступ?

Шаг.

– Да какой доступ?! – гнев плавно перерастал во что-то другое. Мне становилось страшно. А если это не шутка вовсе? Что, если он чем-то подкупил Лиззи, шантажировал или загипнотизировал? «Спокойно, Ари. Держи себя в руках».

Теперь он стоял прямо передо мной, не сводя с моего лица взгляда зеленых глаз. Внезапно на меня навалилась усталость и ощущение чего-то теплого коснулось висков. Моя спина мягко опустилась на «Мустанг». Но я этого практически не заметила. Потому что тонула в его глазах.

– Я имел в виду этот доступ, – его хриплый голос медом ложился поверх моих мыслей. – А ты сильнее, чем я ожидал.

Сильнее? Что значит «сильнее?

– Ариана, где Танатос?

Я моргнула. Мне не послышалось? Танатос… Незнакомое имя. Или нет? Но откуда? Я силилась стряхнуть сонливость.

– Танатос? – слабо повторила я. Даже нахмурить лоб казалось невозможным. Люциан оперся рукой на «Мустанг» около моего лица. От него так приятно пахло. Свежая земля, дождь, ветер, давящий зной над бушующими волнами. Он пах летней грозой на море.

«Скажи мне, Ариана», – нежно убеждал он. Через мгновение я поняла, что его голос звучал у меня в голове. Понятия не имею почему, но я просто приняла этот факт.

«Где Танатос? Ты была там, я чувствую на тебе его запах. Где он?» – его нежные слова были чистым соблазном. Он ласкал, требовал.

«Вспомни!»

Он заманивал.

«Расскажи мне! Твой папа не против. Потому что он тебе доверяет. Он любит тебя».

ОН УГАДЫВАЛ!

У меня в голове вдруг резко прояснилось, вся усталость испарилась.

– Пусть мой папа горит в аду! – прошипела я.

Какой-то ненормальный появляется ни с того ни с сего и начинает угрожать? Само собой, к этому приложил руку мой отец.

Люциан удивленно взглянул на меня и… расхохотался:

– Да пусть!

Что бы он со мной ни сделал, все прошло. Я просто знала это. В моей голове не было больше никого.

– Ты упрямей, чем я думал.

Он вытащил нож. Нет, он просто возник в его руке. Мое сердце пропустило удар. Я не могла отвести глаз от лезвия. Причудливый блестящий узор струился по металлу. Как будто нож светился изнутри.

– Ариана, я не хочу причинять тебе боль, но сделаю это, если ты не расскажешь мне, что ты знаешь.

У меня затряслись руки.

– Я понятия не имею, о чем ты, – ответила я, запинаясь.

Внезапно пришло воспоминание. «Немезида VII. Изара. Танатос». Это было написано на одной из папок на бракоразводном процессе. Папин адвокат на протяжении всего слушания щелкал по ней ручкой. Естественно, я погуглила эти имена, но нашла только статьи о греческих богах. Это мне сейчас мало помогло бы.

Люциан оттолкнулся от «Мустанга» и схватил меня за горло. Мой затылок больно ударился о кузов машины. Все закружилось. На глаза навернулись слезы.

– Ты что-то знаешь! – его голос сейчас мало отличался от рычания. Опасного рычания. Он прижал кончик ножа к моей шее. Светящийся металл был холодным, как лед. А сам он – теплым.

Я собрала последние остатки упрямства.

– Ну, давай. Сделай это наконец! – просипела я и порадовалась, что голос не надломился. – А я-то всё спрашивала себя, когда уже отец отправит кого-нибудь меня убить!

А в следующий момент я была свободна. Он отпустил меня так быстро, будто обжегся.

Я потерла саднящее горло и настороженно следила, как он вышагивает передо мной туда-обратно. Если бы не было «Мустанга», на который я могла облокотиться, я бы уже давно упала. Люциан постоянно проводил руками по темным волосам. Между бровей появились две упрямые складки. Было буквально видно, как работает его мозг. Потом он резко остановился и уставился на меня. Поднялся ветер. На пустынной улице взлетели листья. Я набралась смелости и посмотрела ему в глаза. Они были уже не зелеными, а черными. Он заговорил на незнакомом языке. Я вздрогнула, захотела убежать. Не вышло. Он поднял нож, полоснул себе по ладони и пошел ко мне.

«Что, черт возьми, он творит?» – подумала я, хотя было ясно, что вопрос должен звучать иначе: «Что, черт возьми, он такое?»

Не прерывая потока непонятных слов, он поднял кровоточащую руку и прижал к моему лбу. Тут же запульсировала боль. Не существовало ничего, кроме боли. Бесконечной боли. Я закричала и упала. Потом все почернело.

Глава 3. Враг моего врага…

Когда я открыла глаза, то первым делом увидела над собой расплывчатые черты маминого лица. Я лежала у себя в комнате. За окном уже стемнело.

– А, ты проснулась. Как себя чувствуешь? – спросила она заботливо.

Как я себя чувствовала? Сбитой с толку. Как я добралась до дома? Что произошло? И почему мама вытаскивает у меня изо рта градусник? Во всем остальном я чувствовала себя на удивление хорошо.

С удовлетворенным вздохом мама продезинфицировала градусник и ответила на последний из непрозвучавших вопросов:

– Температуры нет.

– Почему я в постели, мам?

– Я тебя уложила, золотце, – она сочувственно покачала головой. – Разве ты не помнишь? Утром мы позавтракали, а потом ты побледнела и у тебя закружилась голова, – объяснила мама. – Я позвонила в лицей.

– Мы завтракали вместе?! – пробормотала я.

– Да, у тебя не было двух первых уроков, поэтому я подумала, что маленький семейный завтрак не повредит.

Я решила дальше не спрашивать. Если я честно выложу маме свою версию событий сегодняшнего утра, то она либо сойдет с ума от беспокойства за меня, либо усомнится в своем собственном психическом состоянии. Сейчас она была настолько нестабильна, что я в любом случае не могла допустить, чтобы она пережила еще один нервный срыв. Тем более я сама была не уверена, что на самом деле случилось.

Мама поцеловала меня в лоб и с улыбкой закрыла дверь в мою комнату. Я тут же схватила мобильный и набрала Лиззи.

Через четырнадцать гудков она наконец-то ответила.

– Приветик, больная. Как самочувствие? – фоном играла гитара и слышны были характерные звуки, которые издает толпа подростков, собираясь у костра. Она была на Причале Леонарда.

– Я не больна! – упрямо сообщила я.

– Ты не… Ах ты, хитрая лиса! Прогуляла тест по химии! – видимо, она еще не закончила с этим странным розыгрышем. Я перешла в нападение:

– Почему ты оставила меня одну с Люцианом?

– Что я сделала?

– Сегодня утром у Ворот Тимеона.

– Подружка, мы с тобой сегодня не виделись. А если ты общалась с Люцианом, почему, блин, я об этом узнаю только сейчас?! Что он сказал? Вы помирились? И вы снова вместе или мы продолжаем его игнорировать? Кстати, он где-то здесь.

– Я никогда не… Он что?

– Он здесь. На озере.

– Не двигайся с места. Я иду.

– Узнаю свою девочку! Школу прогуливает, а вечером на вечеринку!

– Пятнадцать минут, – добавила я и положила трубку.

Бесполезно спрашивать ее еще о чем-то по телефону. После всего, что случилось, я вообще сомневалась, не в сговоре ли Лиззи с Люцианом или он ею манипулирует.

Я быстро натянула джинсы и бирюзовую водолазку и схватила сумку. «Моя сумка? Как она сюда попала?»

И тут я вспомнила, что моя «Тойота» все еще стоит у лицея. Но это экстренный случай. Я возьму мамину машину. Я заверила ее, что хорошо себя чувствую и просто хочу доехать до Лиззи, чтобы взять конспекты уроков. Быстро запрыгнув в мамин универсал, пока мама не загнала меня обратно в кровать, я завела машину и надавила на газ.

Причал Леонарда был прогнившей пристанью, которая каждую среду превращалась в площадку для вечеринок на озере. Еще я издалека почувствовала запах костра. Припарковав универсал под дубом, я пошла на звуки смеха и аккорды «Hotel California»[3].

Половина наших старшеклассников и парочка ребят из деревни расселись у костра и слушали, как Тоби Салливан поет под гитару. Тоби уже давно окончил школу, но еще ходил на дополнительные курсы для выпускников. Его стиль застрял где-то в золотых двадцатых. Классические брюки, рубашка с высоко закатанными рукавами, подтяжки, шляпа… что-то из этого на нем было всегда. Он был одним из немногих лицеистов, которые здоровались, когда проходили мимо меня.

Мой взгляд бродил по компании избранных в надежде наткнуться на рыжие волосы. Бинго! Внизу на причале стояла Лиззи. Я уже спускалась вниз по склону, когда передо мной вырос темный силуэт. Бушующее море и хлесткие капли дождя сквозь солнечные лучи. Запах летней грозы. По спине пробежала холодная дрожь.

– Что ты здесь делаешь? – спросил меня Люциан. Блики костра окрасили одну половину его лица теплым золотом, а другую погрузили в тень.

– Не приближайся ко мне! – вот и всё, что я смогла выговорить. Воспоминания о боли, от которой я потеряла сознание сегодня утром, сковали мне горло. Музыка прекратилась. Вдалеке кто-то кричал. Я лишь едва это замечала. Люциан схватил меня за руку и пристально посмотрел в глаза.

– Забудь о том, что произошло, Ариана! – приказал он. Его голос был спокойным, но в нем слышались тревожные нотки. Он взглянул на костер.

– Веди себя так, словно ничего не случилось! Ты поняла?

Ответить я не успела, потому что вдруг рядом с нами остановился Тоби.

– Привет, Ари. Здорово, что ты здесь, – сказал он и подарил мне очаровательную улыбку.

В этот момент мне захотелось его расцеловать.

– Не хочешь присоединиться к нам у огня? Своего друга тоже бери.

Расхотелось. Я собиралась как можно скорее прояснить ситуацию, но Люциан меня опередил.

– Обо мне не беспокойтесь, – проговорил он, – я как раз собирался уходить.

Последний раз смерив меня взглядом, в котором читалось: «Не забывай, что я тебе сказал», он удалился.

Глядя ему вслед, Тоби вопросительно изогнул бровь:

– Он тебя достает?

Как же мне хотелось сказать «да», но что-то меня остановило. Ну всё, я точно свихнулась.

– Нет-нет, – неопределенно махнула я рукой, – я просто искала Лиззи.

– Такую высокую, рыженькую?

Я улыбнулась:

– Да, именно.

Тоби изучающе посмотрел на меня, и я решила, что он слышал, как колотилось мое сердце. Но потом он широко улыбнулся.

– Последний раз я видел ее внизу на причале.

В ответ на мою благодарность он подмигнул и вернулся к костру, где по нему и его гитаре уже смертельно соскучилась орущая компания.

Меньше чем через десять секунд я за руку оттащила Лиззи в сторону, не дав ей посплетничать, и усадила рядом с собой на холме.

– Что тут творится? – набросилась я на нее.

– И тебе привет, – она высвободила руку с таким видом, будто я сделала ей больно. – Какая муха тебя укусила?

– Это меня муха укусила? Ты меня сегодня продинамила, поэтому мне пришлось идти в школу пешком. По пути меня встретил этот тип по имени Люциан. Да, по пути! То есть посреди леса, непонятно где. Задавал странные вопросы… А потом появилась ты и просто оставила меня там стоять. Ты постоянно твердишь, что я встречалась с Люцианом. Но этого никогда не было! Поверь мне, я бы такое не забыла. А когда под этим неубедительным предлогом ты бросила меня с ним одну, он начал применять силу. Душил меня, потому что я не могла ему сказать, где какой-то там греческий бог. И вытащил нож. Нет, даже кинжал. Такую старинную штуку, которая к тому же светилась. А потом он порезал себе ладонь, чтобы вымазать мне лицо кровью, а глаза у него почернели. И, как будто этого недостаточно, я очнулась в своей постели, а мама уверяет меня, что завтракала со мной и отпросила меня с занятий, так как мне стало плохо. Моя сумка, которая осталась у тебя в машине, каким-то образом очутилась у меня в комнате, а ты утверждаешь, что видишь меня сегодня впервые. Поэтому не смей спрашивать, какая муха меня укусила!

Лиззи уставилась на меня круглыми глазами. Я боялась, что она вот-вот разразится смехом и обзовет меня сумасшедшей. Но она этого не сделала. Вместо этого она просто смотрела на меня. Ее рука непроизвольно дернулась к шее. Лоб нахмурился, словно она силилась что-то вспомнить.

– У него почернели глаза? – тихо спросила она. Я смогла только кивнуть. «Она мне верит?»

– Ты уверена? – переспросила Лиззи. Я снова кивнула. Она вскочила на ноги.

– Мне нужно домой. Срочно, – она уже пересекла половину холма, но вдруг вернулась ко мне.

– Ты идешь со мной. Нельзя просто бросить тебя здесь одну, – рассеянно пробормотала она и решительно в меня вцепилась. Я растерянно поплелась за ней, когда вдруг по спине побежали ледяные мурашки. В следующую секунду я врезалась в Лиззи.

– О, нет. Не подходи ко мне! – зло воскликнула она. Я попыталась выглянуть из-за ее плеча, чтобы выяснить, почему мы так резко затормозили. И все поняла, услышав хорошо знакомый хриплый голос. Люциан.

– Не вмешивайся, адепт, – сказал он, с трудом сдерживая гнев. Но Лиззи это не испугало.

– Ты нарушил договор. Держись от нее…

Она не договорила. С лица исчезла всякая осмысленность, и, не сказав больше ни слова, она пошла вперед. Она просто уходила.

– Лиззи! – звала я, но она не реагировала. Она продолжала идти вверх по склону, удаляясь от остальных. Я послала Люциану слишком пренебрежительный для моего положения взгляд и хотела догнать подругу. Но что бы я ни делала, она даже не замедляла движения. Лишь достигнув кромки леса, она остановилась, свернулась калачиком на холодной земле и… уснула.

– Так мы сможем спокойно поговорить.

Я обернулась. Он напугал меня до смерти! Я даже не заметила, что Люциан шел за нами. Теперь он стоял передо мной, по-прежнему весь в черном. И хотя я знала, что в какой-то сотне метров от нас находилось около тридцати человек, мне все равно стало страшно.

Он рявкнул:

– Никогда не показывай, что тебе страшно! Разве подружка тебя этому не научила?

Он закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул, как будто пытался вернуть себе самоконтроль. На челюсти дернулся мускул.

– Нет, не научила, – у меня задрожал голос. Я не рискнула добавить что-то еще. Даже спросить, что он сделал с Лиззи. «Если встретишь хищника, не вздумай его провоцировать», – однажды объясняла мне мама. В тот раз она имела в виду одного недалекого банкира, но, думаю, к этому странному незнакомцу ее слова подошли бы как нельзя лучше.

– Послушай, Ариана. Даже если ты мне не веришь, ты правда в опасности, – он очень старался говорить спокойно.

– Потому что ты собираешься закончить то, что начал сегодня утром? – выпалила я в ответ. Он нетерпеливо покачал головой:

– Нет. Потому что то, что я сделал утром, привлекло некоторое внимание.

– Чье?

– Ариана, пожалуйста, прекрати задавать вопросы, – двумя пальцами он помассировал переносицу, как при сильной головной боли. – Ты сидишь в треснутом стеклянном шаре посреди аквариума с акулами и без остановки бьешься о стекло. Харрис должен был бы как минимум научить тебя сдержанности.

Одного упоминания о моем отце было достаточно, чтобы мое терпение лопнуло.

– Прости, что?! Единственное, что тут треснутое, – это твоя башка. Сейчас же разбуди Лиззи и исчезни из моей жизни раз и навсегда!

Уперев руки в бока, я встала напротив него. Я старалась выглядеть устрашающе, как он, но получилось, видимо, наоборот. Очень медленно брови Люциана поползли вверх. Он пытался побороть улыбку, но проиграл. Это выглядело настолько удивительно и так сильно его преобразило, что у меня перехватило дыхание. Это лицо было создано, чтобы так улыбаться…

Люциан рывком повернул голову. Суровые черты моментально вернулись: он к чему-то прислушивался.

– Слишком поздно, – проговорил он себе под нос. – Забирай свою подружку и уматывай.

– Ари? – Лиззи потерла спросонья глаза. Тут ее взгляд упал на Люциана: – Ты?! Ты украл мой амулет… ты… что ты здесь забыл? Ари, что он тебе сделал?

– Сейчас неподходящее время для болтовни, сестричка. Като уже на пути сюда.

Лиззи побледнела.

– Сколько?

– Четверо или пятеро, – ответил он. – У тебя есть оружие? Печать?

Она помотала головой, на лице появилось извиняющееся выражение.

– Н-нет. Я еще прохожу обучение.

– Ну, конечно, как же иначе, – Люциан разочарованно вздохнул. – Где твоя машина?

– Там, внизу, – она показала на свой красный «Мини Купер» с белыми полосками, который стоял за большим кроссовером.

– Уведи Ариану как можно дальше от остальных. В безопасное место, – проинструктировал Люциан. Лиззи послушно кивнула. До сих пор я молча следила за их разговором. Во-первых, потому что я еще не переварила происходящее. Во-вторых, потому что напряжение в голосе Люциана пугало меня сильнее, чем он сам. Но так как эти двое, казалось, прекрасно друг друга понимали, а мне в голову приходили сплошь дикие мысли, я решила вмешаться.

– Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?

Люциан не обращал на меня внимания.

– Быстро! – поторопил он Лиззи. Она схватила меня за руку и просто потащила за собой.

Полное сумасшествие. Позади нас Тоби играл «Free Falling»[4], Люциан пропал, а Лиззи неслась так, словно мир сейчас рухнет. Приглушенный шум эхом отозвался в лесу. Я остановилась и оглянулась. Все выглядело абсолютно нормально.

– Давай же! – закричала Лиззи. Она в панике затолкала меня на переднее сиденье и обежала «Мини Купер». Темная тень летела по улице. Я застыла. Лиззи включила зажигание и с такой силой вдавила педаль газа, что завизжали шины, а меня вдавило в сиденье. У Лиззи дрожали руки. Она хотела включить дальний свет, но попала по поворотнику. Потом заработали дворники. В конце концов фары «Мини Купера» осветили дорогу. Лиззи пролетала повороты на бешеной скорости. А у меня в голове мелькали образы перевернутых и смятых, как консервные банки, машин. Я была не против быстрой езды, когда знала, что водитель полностью контролирует ситуацию. В случае с Лиззи у меня не было такого ощущения.

Вдруг мои плечи сдавил ремень безопасности.

– Почему ты затормозила? – спросила я в замешательстве. Не то чтобы я возражала. Эта поездка была хуже американских горок.

– А нужно было перескочить через бревно? – Лиззи кивнула на совершенно пустую дорогу перед нами.

– Там нет никакого бревна, Лиззи.

Она вытаращилась на меня как на сумасшедшую.

Громкий удар сотряс машину. Что-то приземлилось на крышу. А вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Лиззи нажала на кнопку блокировки замков. «Очень обнадеживающе…» Стук, треск, а потом Лиззи завизжала, когда задняя дверь «Мини Купера» распахнулась. На заднее сиденье завалился Люциан.

– Господи, я чуть от страха не умерла! – истерически завопила Лиззи.

– Газуй! – было единственным ответом.

– Но бревно…

– Газуй! Это иллюзия! – нетерпеливо перебил Люциан.

– Но…

Люциан рассерженно зашипел, перегнулся через водительское сиденье и дотронулся до плеча Лиззи. Ее лицо сразу расслабилось, машина тронулась с места. Я с удивлением отметила, как изменился ее стиль вождения. Она ехала быстро, уверенно и спокойно. Глаза смотрели прямо перед собой, Люциан тоже сосредоточился на дороге. На его лице появилась царапина. Тем не менее он излучал спокойствие, которое охватило и меня. Мой пульс начал успокаиваться.

– Это же ты ведешь машину, да? – свой вопрос я адресовала ему.

Но прежде чем я услышала ответ, его глаза сузились. Я посмотрела вперед, чтобы узнать, что вызвало такую реакцию. На улице стояла темная фигура. Это был мужчина в толстовке с капюшоном. Он вытянул руку, словно хотел одним этим жестом остановить машину. Мои ногти впились в кожаную обшивку двери.

– Лиззи, стой! – заорала я в ужасе. Она даже не дернулась.

– Ты пристегнута? – спросил Люциан, не отрывая взгляда от человека на дороге.

– Ты же не собираешься его переехать? – закричала я.

– Ты пристегнута? – снова зарычал он.

– Да!

– Тогда держись! – он заставил Лиззи увеличить скорость. Я, не дыша, вжалась в сиденье. Но столкновения не произошло. За секунду до того, как «Мини Купер» должен был его протаранить, мужчина просто подпрыгнул в воздух. Я не была уверена на сто процентов, но мне показалось, что его глаза сверкнули черным. Что-то снова упало на нас сверху. На этот раз удар был таким сильным, что крыша прогнулась внутрь. Люциан выругался. Металлическую крышу разорвал кулак и потянулся ко мне. Я инстинктивно отшатнулась в угол салона, чтобы не попасть под шарящие в пустоте пальцы. Но найти меня они не успели: Люциан схватил руку и со всей силы дернул вниз. Звук, с которым голова нападающего ударилась о крышу машины, был далеко не самым приятным.

– Позаботься о том, чтобы твоя подружка не съехала с дороги! – это были его последние слова, после чего он потянулся к дыре наверху. Одним мощным движением он оторвал кусок металла, как будто мы сидели не в машине, а в консервной банке. Он выбрался на крышу, где тут же завязалась драка. Однако мне пришлось переключить внимание, потому что в это время Лиззи учащенно задышала, приходя в себя.

– Не останавливайся! – я пыталась перекричать звуки, раздающиеся над нами. «Мини Купер» тут же снова тряхнуло от глухого удара. Я рискнула бросить взгляд наверх. Люциан сидел на коленях над противником и рукой держал его за горло. Другой рукой он пытался вывернуться из мертвой хватки второй темной фигуры. Долго против двоих он бы не продержался. Я обвела глазами салон в попытке найти что-нибудь, что могло помочь Люциану. Понятия не имею, почему я заняла его сторону, но у меня не было времени на борьбу со своей интуицией. Взгляд упал на провода прикуривания, которые всегда валялись у Лиззи на заднем сиденье, потому что, по ее словам, ей было слишком лень постоянно их вытаскивать, а аккумулятор в моей «Тойоте» разряжался почти через каждые два дня. Я схватила кабель. Люциан несколько раз ударил парня за своей спиной локтем в живот, но того это, казалось, абсолютно не беспокоило. Я знала, что Люциану потребуются обе руки, чтобы от него избавиться. Поэтому я накинула кабель на шею мужчины, прижатого к крыше. Изумление на лице Люциана сменилось опасной усмешкой. Он отпустил свою жертву, когда я всем весом повисла на проводах. Удерживать человека за шею было труднее, чем ожидалось. Но Люциана это уже не волновало. Он воспользовался замешательством второго преследователя и избивал его до тех пор, пока не сбил с ног. Потом произнес что-то, чего я не смогла разобрать, и повернул голову упавшего на девяносто градусов. Я была в шоке. «А чего еще ты ожидала?» Он сломал шею этому человеку. Он его убил…

Но вместо того, чтобы безжизненно скатиться с крыши, тело нападавшего превратилось в тлеющий пепел. Мужчина, которого я продолжала душить, хрипел и извивался. Когда на лобовое стекло прыгнул еще один парень, Лиззи завизжала. Она вывернула руль, машина вильнула в сторону. Все, что я могла видеть, – это кусты и стволы деревьев, которые выхватывал свет фар. «Мини Купер» перевернулся. Лиззи закричала. Передо мной что-то хлопнуло, отбросив обратно на сиденье. Отчаянно заскрипел металл, колющая боль пронзила мое плечо. Потом наступила темнота.

Резкий рывок привел меня в сознание. Когда я открыла глаза, болело всё тело, ребра и плечи горели огнем. Чьи-то руки грубо выдернули меня из машины. Я не могла долго пробыть в обмороке… Перекошенное от злости лицо появилось в поле моего зрения: это был тот тип, которого я чуть не задушила.

– Ты за это заплатишь! – едко пообещал он. А после этого схватил меня за волосы и высоко поднял. Перед глазами поплыло, но адреналин не позволил мне снова лишиться чувств. Своим телом он прижал меня к искореженному корпусу машины. Я ощутила на себе отвратительное смрадное дыхание. Одна рука крепко сжимала мои волосы, а второй он полез мне под водолазку. Этот парень был так близко, что его рот касался моего уха.

– Знаешь, он хотел, чтобы ты сдохла. Ты и сдохнешь, но теперь это будет очень, очень медленно. А сначала я с тобой немножко позабавлюсь.

Он понюхал мои волосы, а затем провел языком по моей шее. Я с отвращением отвернулась. Он засмеялся.

И вдруг… взорвался светящимся облаком пыли. Когда пыль осела, передо мной стоял Люциан, держа в руке тот самый кинжал, которым угрожал мне утром. Я глубоко вздохнула. Один раз, другой. И в итоге обессиленно сползла на землю. Люциан опустился передо мной на колени.

– Ты в порядке? – спросил он. В его глазах и голосе угадывалось беспокойство, что никак не вязалось с тем Люцианом, с которым я сегодня познакомилась. Мягким движением он убрал прядь волос с моего лица и потрогал пульс. У него были теплые пальцы. Мне удалось только слабо кивнуть.

– Спасибо, – прошептала я. На большее сил не хватило.

– Мы всех поймали, – сказал кто-то позади меня. Я знала этот голос, слышала его совсем недавно. Рядом с нами присел Тоби.

– С ней все хорошо?

– Хорошо? – Похоже, Лиззи была в истерике и безостановочно бегала вокруг того, что осталось от ее «Мини Купера». – Глаза раскрой, тупица!

Тоби многозначительно посмотрел на Люциана и поднялся на ноги.

– Лучше увести ее отсюда, – посоветовал он.

Сильные руки подхватили меня под спину и под колени. Люциан поднял меня легко, как игрушку. Нос уловил запах прохладного морского бриза и теплого летнего дождя. Моя голова лежала у него на груди. Краем уха я слышала пререкания о том, кто в какой машине поедет и кто поведет, но не придавала им значения. Уже в третий раз за день я потеряла сознание.

Глава 4. Судьба, предрешенная печатью

Коридор был целиком отделан пластинами из нержавеющей стали. На потолке тускло светились квадраты матового стекла. Я босиком бежала по коридору в поисках выхода. Тихий топот моих голых ступней по полу был единственным звуком, пока у меня не вырвался мучительный крик. Внезапно я оказалась на каталке в какой-то комнате. Как и проход, она вся стальная. Спиной ко мне стоял мужчина. Судя по халату, он врач.

– Как сегодня твое самочувствие, Ариана? – поинтересовался он и приблизился ко мне со шприцем. Рукав моей голубой пижамы закатан до плеча. Мужчина протер спиртом небольшой участок кожи у меня на руке.

– Что вы делаете? – спросила я – как и всегда, когда оказывалась в этом кошмарном сне. Он улыбнулся мне, но улыбка не достигла глаз. Они оставались холодными.

– Я делаю так, чтобы ты почувствовала себя лучше, Ариана, – ответил он.

Его лицо расплылось. Я моргала, но не могла пересилить это оцепенение. Когда я в пятый раз зажмурилась и вновь открыла глаза… я лежала на лугу. Это что-то новенькое. Стояла поздняя ночь, вдалеке слышались голоса. Они спорили. Я перевернулась как можно тише, чтобы меня не заметили. В паре метров от меня стояли Люциан и хрупкая женщина. Кофейного цвета волосы завязаны в конский хвост, который подпрыгивал в такт ее яростным движениям.

– Не надо, Люциан. Совет бездействует, но если они испугаются, то их решения очень быстро станут единогласными. И поверь мне, если кто и может внушить им страх, то это ты.

– Плевать я на них хотел. Он был моим наставником и лучшим другом!

– Не делай глупостей, Дариус отправит по твоему следу всех брахионов, которых сможет найти.

– Они не настолько глупы, чтобы слушаться его приказов.

– У них не будет выбора! Люциан, пожалуйста! Я не хочу тебя потерять.

– Я не могу по-другому, Мел.

Вдруг они исчезли, а я начала падать. Чужие руки попытались поймать меня, удержать, но я продолжала свой полет.

А потом я открыла глаза.

И сразу поняла, что что-то не так. Это была не моя комната. Тем не менее полосатые обои и старомодный торшер выглядели знакомыми. Что я делала в кровати Лиззи?

– Не переживай, это был всего лишь кошмар.

Бархатный голос с хриплым оттенком молниеносно вернул мне все воспоминания. Я выпрямилась. Ну, по крайней мере, сейчас я точно недолго провалялась в обмороке: за окном еще царила темнота.

У окна Люциан развалился в глубоком кресле Лиззи. Одна нога свисала с подлокотника, пока он листал модный журнал, изо рта торчал леденец на палочке. Он даже не повернулся в мою сторону, просто перелистнул следующую страницу.

Как я попала к Лиззи? Где она сама? И главное, как давно здесь сидел Люциан?

Я не отрывала от него взгляда. Тишина в комнате становилась все более ощутимой, пока он наконец не вздохнул:

– Мне уйти? Я не особенно люблю, когда на меня пялятся. Начинаю жутко стесняться и нервничать. – Он состроил невинную мордашку и перекатил языком леденец во рту.

С тихим стоном я рухнула обратно на подушку. Я даже не знала, что хуже: то, как бесподобно он меня только что поприветствовал, или то, что он сидел рядом, пока я была в отключке.

– Пожалуйста, скажи, что всё это мне просто приснилось, – пробормотала я еле слышно. Но Люциана не смутил риторический характер вопроса.

– Понимаю, что очень трудно не мечтать обо мне во сне, малышка. Но придется тебя расстроить: все было по-настоящему, – по одному его тону я буквально видела, как ехидная улыбка расцветала у него на лице. Я закатила глаза:

– Можешь сделать мне одолжение и побыть серьезным хоть пару минут?

Какое-то время Люциан удивленно смотрел на меня, а потом опустил глаза и положил журнал.

– Я лучше пойду.

Меня охватила паника. Я одновременно и хотела, и не хотела, чтобы он ушел. Ведь если он уйдет, кто расскажет мне, что на самом деле случилось? Если он уйдет, у меня не останется ни одного доказательства, что произошедшее – не плод моей фантазии.

С другой стороны, он страшно нервировал…

– Ты можешь остаться тут, – ответила я немного поспешно и повыше приподнялась на подушке. Он тихо рассмеялся и сел обратно. Вытащил изо рта красный леденец, тщательно его разглядывая.

– И чем же я заслужил такую честь?

Я пожала плечами, отметив, что они уже не болят. Приятный сюрприз. Видимо, меня не так серьезно ранило, как представлялось по ощущениям в самом начале.

– Уж лучше ты, чем кто-то, кем ты манипулируешь, – это было правдой только наполовину. По какой-то мне самой неведомой причине в его присутствии я чувствовала себя спокойно. А в этом я сейчас нуждалась больше всего на свете.

Люциан посерьезнел. В его глазах что-то сверкнуло. И это не та искра, о которой говорят в переносном значении, а настоящая – странное серебристое мерцание. Как бы то ни было, мне так показалось, а потом она сразу исчезла. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но я его перебила:

– Почему те люди хотели меня убить?

Люциан закрыл рот. Я видела, как он обдумывал мои слова. Вероятно, рассматривал варианты, как бы соврать. Как ни странно, он решил сказать правду.

– Да, малышка, это действительно хороший вопрос. Я не знаю. Но могу предположить, что по тем же соображениям, из-за которых тебя хотел убить я.

Под его внимательным взглядом у меня внутри все сжалось. События этой ночи закружились у меня в голове. Он был охотником и с бездушным автоматизмом убил двух… «И правда, кем они были?» …двух… явно не человеческих созданий. Меня затрясло, кожа покрылась мурашками. Передо мной сидел настоящий убийца. Не важно, что он был в обличье внешне привлекательного юноши в хорошо сидящих джинсах и простой черной футболке. Даже леденец не мог бы скрыть, кем этот парень являлся на самом деле.

– …А ты все еще этого хочешь?

С легким вздохом он встал с кресла. Я невольно напряглась, но он отошел к окну. Мышцы спины отчетливо проступали под темной тканью его футболки.

– Нет, – произнес он и повернулся ко мне, скрестив руки на груди и облокачиваясь на подоконник. – Но у меня такое чувство, что когда-нибудь я об этом пожалею. Этот талант принимать неправильные решения однажды заведет меня в могилу.

Леденец вернулся в рот, а глаза насмешливо заблестели. Все это прозвучало так небрежно, как будто речь шла о рискованной покупке акций, а не о моем зверском убийстве. Он пытался меня отвлечь, но это не сработало. Еще одна вещь вызывала у меня любопытство.

– Значит, ты можешь умереть?

Похоже, Люциана не столько удивил вопрос, сколько сам факт, что я решила его задать. Прошли одна или две бесконечные секунды, прежде чем я узнала, как много значил его ответ.

– Конечно, – наконец сказал он и воткнул палочку от леденца в один из цветочных горшков Лиззи. – Все могут умереть.

«А чего ты ожидала, Ари?» – отругала я себя. Само собой, я поняла, что он отличался от остальных. А кто, черт возьми, смог бы управлять действиями других людей или голыми руками сгибать крышу автомобиля, как бумажного журавлика? Но почему-то я удержалась и не заговорила с ним об этом. Может быть, из-за твердой уверенности в том, что он не ответит на подобный вопрос… а может быть, из-за того, что осталась еще одна, более важная для меня, тема.

– А почему ты хотел меня убить?

Зеленые глаза встретились с моими. В его голосе вдруг проявился угрожающий холод.

– Потому что я поклялся уничтожить Уилсона Харриса, а твоя смерть для него много бы значила.

Несмотря на опасность, которая исходила от Люциана, у меня вырвался сухой смешок:

– С трудом в это верю. – Мой отец вообще вряд ли заметил бы, если бы я пропала. Ну, или примчался бы, чтобы пожать Люциану руку за освобождение от вечно обременяющего груза под названием «дочь».

– Ты его ненавидишь? – спросил Люциан.

– Всей душой. – Не будь мой папа тем, кто он есть, меня бы шокировал собственный ответ. Но тут уж ничего не поделаешь. Наверно, лучшим, что он сделал для нас с мамой, стала его подпись на бумагах о разводе.

Тихонько охнув, я откинула пятнистое зеленое одеяло Лиззи и встала. Всё вокруг закружилось. Лёжа, я определенно чувствовала себя лучше. Несколько глубоких вздохов, и я отважилась сделать три шага до платяного шкафа подруги. В мятой пижаме с разноцветными бабочками, которая стопроцентно была взята из этого шкафа, я никак не могла вести серьезный разговор. Кроме того, мне был необходим горячий душ.

Пока я рылась в шкафу Лиззи в поисках подходящей одежды, меня не покидало ощущение, что Люциан меня рассматривал. «Все могут умереть», – его слова эхом отражались в моих мыслях. И вдруг я сообразила, что с ними не так. То, что все могут умереть, не означает, что все должны умереть.

Я оглянулась через плечо. Люциан все еще наблюдал за мной, прислонившись к окну. Мы оба ловко избегали темы, которая, без сомнений, положила бы конец нашему разговору. Я и сама не понимала, почему была так в этом убеждена. Я просто это знала.

– Те люди, которых ты… эм… превратил в кучку пепла, они вернутся? – Ну, я хотя бы попыталась задать этот вопрос так ненавязчиво, как только можно. Но Люциан раздавил всю мою осторожность лишь одной плохо скрываемой ухмылкой.

– Ты хочешь узнать, умерли ли эти или придут ли вслед за ними другие?

– И то и другое.

Воздух завибрировал от его тихого смеха.

– Вот тебе маленькая лекция о моей скромной персоне, – объявил он и обвел себя замысловатым жестом, которому позавидовал бы любой артист. – Я всё довожу до конца!

Ничего себе, какое эго.

– Ну, меня ты не убил, как планировал, – ляпнула я, не подумав, как это было глупо. Люциан махнул рукой, отгоняя мой аргумент, как назойливую муху.

– Я передумал, а я очень редко так поступаю. Поэтому я все еще здесь. Потому что да, другие придут, и тогда я их остановлю.

Чтобы скрыть тревогу, я наобум выудила несколько вещей из шкафа Лиззи.

– Зачем?

– Потому что я всё довожу до конца! – повторился он. – Тем более я не для того спасал тебе жизнь, чтобы ты ее лишилась из-за чьей-нибудь некомпетентности.

Его беспощадный взгляд подтверждал, что он говорил всерьез. Я неожиданно почувствовала себя потерянной. Как будто комната Лиззи стала лабиринтом, а единственный, кто мог помочь мне выбраться, измучил меня тайнами. У меня больше не было настроения играть в дипломатию, как того требовало внутреннее чутье.

– О’кей, а теперь поговорим откровенно. Что здесь творится? С чего вдруг объявляется столько людей, которые хотят убить меня из-за моего отца? Людей, которые, собственно говоря, и не люди вовсе. И, кстати, что ты сам такое?

С долей удовлетворения я следила, как сказанное мной стирало с него все эмоции. Но это удовлетворение совсем скоро сменилось неуверенностью. Я не могла прочесть выражение его лица. Люциан весь подобрался, широкие плечи напряглись. Это угроза промелькнула в зеленых глазах? Или чувство вины? Я не знала, но стало ясно, что я зашла слишком далеко. Ну почему я никогда не прислушиваюсь к своей интуиции? Я хотела его разговорить, а добилась только того, что между нами чуть ли не воздух потрескивал. Когда это стало невыносимым, а я взвешивала идею стратегического отступления, он отвел взгляд.

– Этого я тебе рассказать не могу.

– Люциан, пожалуйста. Я…

– Я не могу, – прервал он мои отчаянные возражения, – потому что дал слово не рассказывать тебе об этом.

При виде моего удивления он тяжело выдохнул и запустил руку в волосы:

– Я и так радовался, что, очнувшись, ты не забилась в истерике и с криками «Кто ты? Что ты, черт побери, такое?» не дала мне по мозгам лампой, чтобы сбежать, – на его лице появилась кривая улыбка. – Почти все так реагируют.

Я не могла не улыбнуться в ответ:

– Очевидно, ты производишь неизгладимое впечатление на девушек, которые просыпаются рядом с тобой.

Он засмеялся уже в голос:

– Да, если я этого не захочу, ты меня так быстро не забудешь, – озорные зеленые глаза смотрели на меня. И я сразу ему поверила. Внезапно он оттолкнулся от подоконника и приблизился ко мне. У меня зашлось сердце.

– Но то, что я не могу тебе этого рассказать, еще не значит, что ты не можешь выяснить это самостоятельно.

Я сглотнула:

– Что-то мне подсказывает, что за этим последует предложение, от которого мне лучше было бы бежать со всех ног и не оглядываясь.

– Наверно, у тебя хорошие инстинкты? – предположил он.

– Не думаю. Иначе у тебя был бы огромный синяк на голове, а Лиззи понадобилась бы новая настольная лампа.

Он снова рассмеялся, а в его руке возникло что-то золотистое, напоминающее очень большую монету. Мне потребовалось сделать над собой усилие, чтобы оторвать взгляд от этой переливающейся штучки. Когда наконец мне удалось это сделать, Люциан стоял прямо передо мной.

– Что это?

– Подарок для тебя. – Монетка сверкнула, когда он покрутил ее между пальцев.

– И чем же я его заслужила? – поинтересовалась я. Он положил монету на гору одежды, в которую я вцепилась и стояла так уже некоторое время.

– Считай это счастливым совпадением, что помощь тебе так удачно расстраивает планы определенных людей, которые думают, что могут меня контролировать.

«Это полный бред», – проскочила у меня единственная мысль. Я очень надеялась, что он не заметил мой скептический взгляд, когда с негромким «Ну, хорошо, тогда спасибо» я скрылась в ванной комнате. Там я сложила все вещи, включая монетку, на стул рядом с раковиной и заперла за собой дверь. Впервые за все время, в которое так много всего случилось, я была одна.

После продолжительного душа, борьбы с постоянно прилипающей занавеской Лиззи и признания в любви к ее огромным пушистым полотенцам я посмотрелась в зеркало. С такими кругами под глазами я бы истратила тонну косметики в попытке хотя бы издалека сойти за нормального человека. Так как фен я не нашла, пришлось заплести волосы в простую косу, после чего я помародерствовала в косметичке Лиззи. И только когда я хотела одеться, на глаза снова попалась монета. Она так и лежала на красной толстовке Лиззи, что еще больше оттеняло ее золотой блеск. Я аккуратно подняла монету и поднесла к свету. Казалось, знаки, выгравированные на идеально гладко отполированной поверхности монетки, повторялись между собой, но я не распознавала какой-то определенной системы. Узор, похожий на надпись на неизвестном языке, выделялся на золоте. Он был черным. Нет, даже не черным. Красно-коричневым. Как если бы на ней засохла кровь. Какой необычный подарок! При всем желании я никак не могла представить, как эта маленькая блестящая вещица должна расстроить чьи-то планы. Ну, она, бесспорно, ценная, судя по тому, что при своей величине была довольно тяжелой. Я положила ее на ладонь, чтобы прикинуть вес, как вдруг монета начала светиться. Сначала она слабо мерцала, но этот свет становился все ярче и ярче. Как уголек. Только свечение было не теплым и золотистым, а белоснежным и ледяным.

Я рефлекторно перевернула руку. Монетка не упала. Она просто держалась на моей ладони, не важно, как сильно я трясла рукой, тянула или отковыривала эту штуку. А потом мою кожу обожгло холодом. Я стиснула зубы, чтобы не закричать. По щекам потекли слезы. Монета еще раз пронзительно вспыхнула и исчезла. Боль схлынула вместе с ней так же неожиданно, как и появилась.

Тяжело дыша, я сползла по стене ванной на кафельный пол и тупо уставилась на раскрытую ладонь. Монета абсолютно точно растворилась в воздухе, но сперва прожгла оттиск на моей коже. Я осторожно прикоснулась к шрамам: прохладные и ровные. От касания не возникло абсолютно никакой боли. Я провела пальцем по рисунку. На моей руке красовался точный отпечаток монеты. «Что за чертовщина?»

Громкий стук ворвался в мое сознание. Ритмичное биение, как у сердца… «Моего сердца!» Это сопровождалось другим, более размеренным звуком. Мой взгляд устремился к раковине, куда как раз упала еще одна капелька воды из крана. Кап.

В голове грянули голоса. Я не могла разобрать, что они говорили, потому что что-то шумело неимоверно громко. Нет, этот шум исходил не от одной вещи, а от нескольких. Я будто слышала гигантский холодильник в аккомпанементе радиоволн, генератора, плеска воды, шелеста листьев на ветру и рокота мотора. Микроволновка запищала так громко, что меня чуть не хватил удар, а старомодный будильник на прикроватной тумбочке Лиззи настойчиво тикал. На улице стрекотали сверчки, но они с таким же успехом могли находиться прямо в моей голове.

В панике я сдавила пальцами виски и попыталась медленно сосчитать до десяти, как советовал маме врач, когда она страдала от панических атак. Я досчитала до десяти, и, вопреки всем ожиданиям, вокруг действительно воцарилась тишина. Нет, не полная тишина. Я слышала редкое шуршание – шелест страниц, уверенное сердцебиение – точно не мое – и ровное дыхание. Все эти звуки раздавались из-за двери. Люциан.

– Что ты со мной сделал? – прошептала я. Звука громче я бы сейчас просто не выдержала. Ответ пришел интересным образом. Он говорил очень тихо. Голос Люциана был приглушенным, но я слышала его так четко, как если бы он стоял рядом со мной.

– Только спокойствие, малышка. Это не прекратится.

Но как раз отсутствие этого спокойствия мешало мне понять смысл его слов.

– Что ты со мной сделал? – в этот раз мой голос прозвучал скорее как шипение.

Вздох – и еще одна перевернутая страница.

– Я подарил тебе печать, а с ней малую часть моих сил. – Даже через всю комнату Лиззи и плотно закрытую дверь ванной я почувствовала гордость и удовлетворение в голосе Люциана. Этого мои нервы просто не выдержали.

– Хватит говорить загадками! – шикнула я. Снова шелест и какой-то глухой звук. По всей видимости, он дочитал журнал.

– Откуда столько злости? Другие были бы счастливы слышать чуточку получше.

– Ты что, подарил мне суперслух? – заорала я испуганно. Собственный голос вонзился мне в уши.

– Временно.

Я едва могла дышать и была близка к тому, чтобы что-нибудь разбить, если было бы возможно сделать это бесшумно. Намного тише я обратилась к нему:

– А тебе не пришло в голову сначала меня ПРЕДУПРЕДИТЬ?

Звук джинсовой ткани, трущейся о более мягкий материал.

– Вот ты неблагодарная.

Опять звук трения и удовлетворенное сопение. Да этот козел устраивался поудобнее!

– Я дал слово ничего тебе не рассказывать. Глупость, знаю, но слово есть слово.

– Возьми его обратно!

– Так не пойдет, извини!

Пульс стремился разорвать мою голову на части. Я снова сдавила виски и глубоко вздохнула. Нужно привести мысли в порядок. Это состояние – временное. И либо я продолжу истерить и не получу от этого ровным счетом ничего, потому как парень за стеной был упрямее стада ослов, либо я выясню, что он задумал.

– Кому ты дал слово? – спросила я.

– Вот мы и переходим к делу! – Мне было слышно, как он улыбнулся. – Я очень не люблю, когда мне диктуют, что делать, а что не делать. Полагаю, в этом мы с тобой сходимся во мнениях, – продолжил он. В яблочко. – Я хотел дать тебе возможность самой составить представление о правде, прежде чем тебе ее преподнесут аккуратно подчищенной.

– Кто преподнесет?

– Я позволил себе немножко приглушить твой новый слух, так как ты еще не привыкла к посторонним шумам. И потому что не хотел, чтобы у нас появились нежелательные слушатели. Но если тебе любопытно, на твоем месте я бы прислушался к кухне.

О да, он прав. Я терпеть не могла, когда мне приказывают. Даже он. Но в конечном итоге любопытство пересилило. Я покопалась в своей памяти, вспоминая расположение комнат в доме Лиззи: по коридору направо, по лестнице вниз, первая дверь справа. Дверь закрыта. Откуда я это знаю? Без понятия. Но затем я услышала знакомый голос: папа Лиззи.

– Нет, Гидеон. Я правда очень рад, что ты так быстро пришел, но ты не будешь вмешиваться, пока в этом нет необходимости.

«Гидеон здесь? Я думала, он уехал учиться во Францию».

– Я не понимаю, как вы могли это сделать! – ответил старший брат Лиззи. Сказать, что он был вне себя, – значит ничего не сказать. Стук тяжелых ботинок по кухонному полу не прекращался ни на минуту.

– Как мы могли сделать что?! Поверить человеку, который спас твою сестру? – осведомился его отец.

– А если в этом и состоит его план? – огрызнулся Гидеон.

– Ты же в курсе, что он тебя слышит? – вклинилась в разговор Лиззи. Ее голос звучал поразительно уравновешенно.

– Да мне без разницы! – рявкнул ее брат.

– Гидеон! – за замечанием отца последовало сдержанное рычание и наступила тишина. Шаги. Отодвинулся стул. Какой-то приглушенный звук. Брат Лиззи сел.

– Он – праймус старой школы! – добавил тихий женский голос, которого я раньше не слышала. «Праймус?» Я сделала мысленную пометку в списке вопросов к Лиззи.

Гидеон тихо фыркнул.

– Он – мятежник! Я знаю Хроники! – возразил он ей, но уже с долей уважения, которым не удостоил своего отца. Даже не уважения. Благоговения.

– Он не мятежник… Он просто… – таинственная женщина подыскивала подходящее определение, – временно снял с себя обязанности.

Что-то зашевелилось в моих воспоминаниях. Откуда я знала этот голос?

– Да он же убийца! Вы привели в наш дом проклятого безумного монстра!

«Опа!» Возможно, я поспешила довериться Люциану. «Пункт № 2: Спросить Лиззи, стоит ли мне как можно скорее дать дёру».

– Гидеон, хватит! Он пообещал мне. Он и Мелисанда. Мне этого вполне достаточно! – не вытерпел отец Лиззи.

«Отлично, пункт № 2 вычеркиваем». Я доверяла мистеру Росси.

Все снова замолчали. Негромкий звон фарфора на деревянной поверхности. Кто-то сделал глоток. Наконец Гидеон продолжил разговор. Теперь в его тоне сквозила только усталость:

– Когда мы сможем расспросить Ариану?

– Ей нужно еще отдохнуть. Тебе и самому известно, как тяжело исцеляются травмы головы! – объявила женщина. Еще один глоток.

Гидеон не позволил сбить себя с толку:

– Плеяда знает о том, что вы вверили жизнь Ари разыскиваемому демону?

«Что, простите?! Демон? Новый пункт № 2! Определенно НОВЫЙ ПУНКТ № 2!!!»

Никто не спешил с ответом.

– Значит, нет.

– Это решение все еще остается за мной, – выговорил сыну мистер Росси. – Тебе удалось что-нибудь разузнать насчет като?

Гидеон пробурчал что-то невнятное, прежде чем признаться:

– Нет. Еще парочка подобных кровожадных идиотов объявилась в городе. Но ничего такого, чего мы не могли бы контролировать. Ни один из них не раскололся.

– Люциан считает, их нанял Джирон, – комментарий незнакомки вызвал у брата Лиззи очередной приступ бешенства.

– Джирон?! Если к случившемуся приложил свою демоническую лапу этот сбрендивший урод, то все только начинается! Я оставлю больше охотников для вашей защиты!

– Не думаю, что это обязательно…

– О, да что ты говоришь! Это обязательно. И даже не думай спорить со мной, пап!

«Пункт № 3: Пометка для себя – рвать когти, если столкнусь с этим Джироном. И пункт № 4: Охотники?! Реально? Брат Лиззи, мечтатель-Гидди… охотник на демонов?!»

Мистер Росси вздохнул и поскреб пальцами бороду:

– Ладно. Но они должны действовать под прикрытием. И расскажи своему подразделению про Люциана. Чтобы они случайно не… повздорили.

– Ты собрался защищать этого мальчишку?! – негодование Гидеона повисло в воздухе. – При всем уважении, еще никогда прежде ни один страж не был исключен из Лиги. На это должны быть причины. Люциан непредсказуем.

– И тем не менее все еще жив, – процедила женщина. – Если бы Совет ему не доверял, такого бы не допустили.

«Пункты № 5–7: Стражи? Лига? Совет?»

– С каких пор нас волнует, кому верит Совет? – выкрикнул брат Лиззи. Его грубые слова сработали на остальных, как намордники. – Мы все тут знаем, почему Люциан здесь. Его не отпускает бредовая идея найти Танатоса.

Низкое рычание за дверью ванной выдало, что Люциан думает о Гидеоне.

– Я ему доверяю, – тихо проговорила неизвестная. – Этого тебе должно быть достаточно. – Вот теперь я вспомнила, откуда знала этот голос. Это девушка из моего сна! Как там Люциан ее назвал? Мел?

Скрип ножек стула по каменному полу, потом ткань соприкоснулась с древесиной, как будто кто-то подался вперед и наклонился над столом.

– А чем он питается? – подозрительно тихий вопрос Гидеона.

– Он никого не порабощает, если ты об этом, – прохладно ответила Мел.

«Пункт № 8: Поинтересоваться, чем Люциан… кхм… питается».

– И откуда вы это знаете?

– Гидеон, нам надо решить более важные проблемы, – попытался урезонить сына мистер Росси.

– Ах, вот как. И какие же? Охотиться на Харриса? Вывести из игры Джирона? А то за последние годы мы недостаточно часто старались…

Огромная гора с мигающими вопросительными знаками в моей голове моментально сравнялась по размерам с Эверестом. «Гидеон несколько лет охотится на моего отца? Пункт № 9!»

– Мы должны узнать, зачем Джирон хочет убить Ариану, – напомнил мистер Росси.

«Да, пожалуйста! Срочно!»

– Точно! – издевался Гидеон. – Как будто не у каждого праймуса есть тысяча причин убить дочь УИЛСОНА ХАРРИСА!

– Но почему сейчас? – спросила Лиззи. – Мы скрывали ее местонахождение годами.

– Довольно! – заключил мистер Росси. – Фелицитас, проверь Ариану. Если она очнулась, расскажи ей о праймусах и Плеяде, но пока не упоминай ее отца. Ей и без того будет слишком тяжело. Плюс нам еще нужно дождаться результатов анализов.

– А что с Люцианом? – осведомилась моя подруга.

– Он поклялся не причинять вреда никому из нас и хочет защитить Ариану от Джирона, – ответил ее папа. А брат снова засмеялся.

– Он хочет использовать ее против Харриса!

– Пока он ее защищает, нам придется пойти на этот риск.

Вдруг голоса стали размытыми. До меня донеслось еще лишь несколько обрывочных фраз:

– …против Джирона… – все стало приглушенным.

– …также охраняй… – как через преграду.

– …он нам не нужен… – или через стену.

– …понадобится любая помощь… – или через целый этаж.

У подарка Люциана истек срок годности.

Глава 5. Человек предполагает…

Я быстро оделась. Знаки на моей ладони все еще поблескивали, но уже не так сильно, как вначале. Когда я распахнула дверь ванной, Люциан сидел на кресле в той же позе. И между делом изучал один из фотоальбомов моей подруги. Я недоверчиво уставилась на него. Он выглядел так по-человечески, но…

– Ты демон?!

– Это только одно из многих моих названий, – не поднимая взгляда, он помахал рукой в воздухе. – Люди бывают невероятно изобретательны, когда дело доходит до выдумывания имен сверхъестественным существам. И я тоже принадлежу к этим «сверхъестественным».

Я разозлилась. Всегда терпеть не могла, когда со мной играли или использовали в своих интересах. А Люциан делал и то, и другое.

– А как вы сами себя называете?

– Я не нарушу свое обещание, малышка.

В тот момент, когда я приготовила колкий совет, куда он мог себе засунуть свое обещание, открылась дверь в комнату.

– Ари, ты проснулась? – Лиззи держала в руках поднос бирюзового цвета. – Я услышала звук и… – от нее не укрылась напряженная атмосфера в комнате. Прежде чем она успела произнести хоть слово, я выпалила:

– Демоны?! Лиззи, серьезно?

Она переводила взгляд с меня на Люциана и обратно, пока выражение ее лица менялось с удивленного на потрясенное. Наконец ее щеки приобрели насыщенно-красный оттенок. Она с грохотом поставила поднос со всем его содержимым на комод и пошла на Люциана, вытянув в его сторону указательный палец.

– Ты чего ей наговорил, лживый ублюдок? Жалкий лицемер! Чего стоит твое СЛОВО, ты…

Люциан даже не потрудился встать.

– Следи за языком, когда обвиняешь кого-то во лжи, адепт. Я держу свое слово. Всегда.

На крик Лиззи, как по тревоге, примчался Гидеон. Витающий в облаках, играющий на виолончели долговязый брат Лиззи. Я бы вряд ли его узнала. Он учился в выпускном классе, когда я поступила в лицей. Уже тогда он был ростом со своего отца, но с тех пор еще прибавил в плечах. Даже его голубой шерстяной свитер не мог скрыть, что светловолосый брат Лиззи превратился в Геркулеса.

– Это мне надо следить за языком, демон?! – визжала Лиззи. – Ты находишься в доме Плеяды!

– Что стряслось? – выдавил Гидеон сквозь зубы. Было видно невооруженным взглядом, что он еле сдерживает ненависть по отношению к Люциану. Точно так же появление брата Лиззи заставило Люциана подняться с кресла и смерить его взглядом.

– Он нарушил обещание! – сердилась Лиззи, а тем временем воздух между двумя парнями наэлектризовался до предела.

– Да нет же! – я попыталась предотвратить надвигающуюся катастрофу. Лиззи повернулась в мою сторону. Растерянность в ее глазах смешивалась с укором и непониманием. Если бы я так не нервничала, захохотала бы. Я протянула им руку ладонью вверх, где брат с сестрой смогли узнать светящийся след дара Люциана. Дальнейшие события развивались с неимоверной скоростью.

С отчаянным воплем Лиззи с голыми руками кинулась на Люциана. Гидеон лишь в последний момент поймал сестру и оттащил подальше от него. А потом так неожиданно ее отпустил, что она врезалась в меня. В то же время сам Гидеон стремительно повернулся к Люциану. Когда я вернула Лиззи в вертикальное положение, слуха коснулось слабое жужжание. Гидеон вытащил что-то, по форме напоминающее удлиненный кинжал, и направил его серебряное острие на горло демона. Он был точь-в-точь как нож Люциана, разве что этот не сиял изнутри.

– Ты поклялся не причинять вреда ни Ари, ни моей семье, – рявкнул брат Лиззи, – и все-таки дал Ари печать! Тебе повезло, что эффект был временным, иначе я бы заставил тебя поплатиться за это!

– Удача здесь ни при чем, – ответил Люциан с самодовольной ухмылкой, совершенно не впечатленный лезвием у своей шеи. У Гидеона заходили желваки.

– Чересчур самонадеянно для невменяемого изменника!

Зелень в глазах Люциана медленно уступала место глубокой черноте. Он был безоружен, ниже ростом и меньше в размерах, чем его соперник, но не менее опасен. Как раз наоборот.

– Ты не имеешь права носить этот клинок, охотник! – тихо предостерег он.

– О, у меня есть все права мира, демон! Это не я продал ваши секреты!

Низкий звук вырвался из горла Люциана. Комната Лиззи в этот миг показалась просто крошечной. Напряжение между двумя парнями стало настолько ощутимым, что его можно было разрезать ножом. Когда Люциан неуловимо подобрался, как перед броском, я встала между ними и отвела руку Гидеона, сжимающую кинжал, в сторону от Люциана.

– Не могли бы вы чуть-чуть снизить уровень тестостерона и, блин, объяснить мне, что вообще происходит?!

Ни одна из сторон не пошевелилась, они не отрывали взглядов друг от друга. Поэтому я настойчиво добавила: «Пожалуйста!»

Наконец Гидеон опустил клинок. Еще секунда, и милая девчачья спальня Лиззи превратилась бы в кровавое поле битвы. Моя подруга между тем восстановила самообладание. Несколько успокаивающих слов помогли ей вывести брата из комнаты. Она закрыла дверь и придвинула к ней украшенный стразами стеллаж. Потом кинула на Люциана злобный взгляд и, на всякий случай, разбаррикадировала выход обратно.

После крепких объятий и тщательного осмотра Лиззи восторженно захлопала в ладоши при виде моего выбора одежды.

– Тебе идет! – выдала она, хотя ее никто и не спрашивал.

Плохая из нее актриса, но я оценила попытку разрядить обстановку.

Поднос со свежеиспеченным печеньем и тремя огромными, дымящимися кофейными чашками перекочевал на кровать. Меня она усадила в изголовье и притащила еще несколько подушек, чтобы я могла устроиться поудобнее.

– Угощайся. С кофеином и сахаром этот вот уже не кажется настолько невыносимым, – сказала она и кивком головы указала на Люциана. «Этот вот» на тот момент уже снова расположился в кресле Лиззи и насмешливо хмыкнул.

– Тогда я бы принял чего покрепче…

– Закрой пасть, ты, лицемерный преда…

– Сбавь обороты, Росси, – перебил он мою подругу. – Я сдержал слово. Ты потребовала от меня пообещать, что я не расскажу Ариане, кто я или кто вы такие. Помощь ей в самостоятельном «расследовании» никогда не обсуждалась.

Лиззи только открывала и закрывала рот, словно не веря.

– Ты просто переврал слова.

– Я всегда такой, рыжая. В следующий раз четче формулируй условия, когда заключаешь сделку с демоном, – со скучающим видом он стянул книгу со столика рядом с креслом и начал ее пролистывать. Лиззи вскочила.

– Ах ты мерзкая жаба! Папе следовало изгнать тебя сразу у порога нашего дома и отправить твою задницу обратно в черную дыру, из которой ты вылез.

Люциан отвлекся от чтения и смерил Лиззи тяжелым взглядом.

– Вот и славно, что твой отец умнее, чем ты, адепт-недоучка, и побоялся облажаться в этом, – в его голосе прозвучала такая явная издевка и даже угроза, что я поежилась. Лиззи сжала кулаки. Фиолетовые ноготки впились в кожу.

– Он бы сумел. Он мастер, – прошипела она. Температура в комнате поднялась на пару градусов.

– И именно поэтому он знает, когда можно связываться с кем-то из нас, а когда лучше не стоит.

Открытое предупреждение. Настолько же очевидное, как ярко мигающий сигнал опасности над черепом со скрещенными костями. К сожалению, яркие вещи Лиззи особенно привлекали. Она была практически готова снова напасть на него, как вдруг случилось такое, что бывало реже рождественских ночей без маминых слез: Лиззи перевела дыхание и отступила.

– Да пошел ты, – неохотно проворчала она и подкатилась ко мне на вращающемся стуле.

Люциан схватился за сердце:

– Ох, Росси, ты ранила меня до глубины души. – Он украл мою реплику.

– Эм, вообще-то, я еще здесь. Будьте так любезны, введите меня в конце концов в курс дела, чтобы я как минимум понимала, за кого заступаться в ваших перебранках.

Лиззи посмотрела на меня так подавленно, что мне захотелось ее пожалеть.

– Извини, этого не должно было произойти.

Без дальнейших пререканий она проглотила свою неприязнь и протянула Люциану чашку кофе и печенье, как белый флаг. А он в качестве исключения поубавил свой сарказм и на удивление покладисто ее поблагодарил. Я бы назвала эту сцену умилительной, если бы хоть на мгновение купилась на их представление. Но я готова была поспорить, что перемирие не продержится и двух минут.

– Итак, Ари, с чего начать? – решилась Лиззи.

– Давай с убедительной причины того, почему в твоем любимом кресле сидит демон, а ты не задыхаешься в припадке, не вопишь и не зовешь охотников за привидениями.

Нас прервал громкий кашель. Люциан подавился печеньем, которое наверняка сунул в рот, прикрывая приступ смеха. Предательская улыбка быстро спряталась за кружкой с кофе. Он выпил пару глотков и сделал знак рукой, чтобы мы на него не отвлекались.

«Ну, классно, я сегодня просто звезда вечера. Лиззи надо было принести попкорн».

– Поверь, я бы с превеликим удовольствием отказалась от его компании, ведь он украл мой защитный амулет и управлял моим сознанием. Но папочка убежден, что будет лучше, если он будет рядом с тобой. Хотя, по-моему, наших мер безопасности вполне хватает.

– Оставь свои рассуждения для кого-нибудь твоего уровня интеллекта, – вставил Люциан.

– Кто-то здесь спрашивал твое мнение? – завелась Лиззи.

«Вау, даже меньше двух минут!»

Отвечаю, это не закончилось бы ничем хорошим, если бы я срочно не вмешалась. Я сжала запястье Лиззи и выразительно на нее посмотрела.

– Что он такое? И меня не удовлетворит ответ в стиле «высокомерный идиот» или типа того.

Лиззи вздохнула.

– Хорошо, – из ее взгляда ушло выражение «я-лучше-знаю», и я была этому рада.

Она начала рассказ, который казался подозрительно отрепетированным.

– Создания вроде него известны во всех культурах. У них много имен. Одни называют их просто бессмертными, другие – богами, полубогами, ангелами, демонами, духами, сверхъестественными существами, джиннами, монстрами, дэвами, шедимами, сияющими, нежитью и так далее… Сами они предпочитают название «праймус» – от слова «первый» на латыни. Или же «демон», – продолжала она, – которое произошло от греческого «daimon», что приблизительно означало «дух» или «вершитель судеб» и, по сути, было равно понятию «божественный».

– Скромнее некуда, – заметила я, критически скосив глаза на Люциана, который как раз доедал последний кусочек печенья. – Хочешь сказать, что у тебя в кресле сидит богоподобный демон и пьет кофе?

– Кхм… да, как-то так.

Я посмотрела на нее, а потом снова на Люциана. А разве я ожидала чего-то, во что было бы легче поверить? С другой стороны, это было вполне правдоподобное объяснение событиям, которые я пережила. Я стояла перед выбором: усомниться в своей вменяемости, а заодно и Лиззи, Гидеона, мистера Росси и Люциана или принять то, что мне только что открыли. И, учитывая свойственную мне прагматичность и отсутствие сил на паническую атаку, это решение пришло довольно быстро.

– О’кей.

У Лиззи округлились глаза. Я только сейчас заметила, что все это время она наблюдала за мной, затаив дыхание.

– О’кей? Ладно… И никаких обмороков, никаких признаков стресса и истерик? Это уже хороший знак. Значит, худшее позади, – пробормотала она себе под нос. Она выглядела одновременно смущенной и расслабившейся.

– Наверно, это просто шок, – пошутила я, но тут же раскаялась, поймав обеспокоенный взгляд подруги. Закатила глаза и потребовала: – Дальше.

– Да. А теперь задай самый главный вопрос! – Лиззи скривилась и подалась ко мне, пытаясь выглядеть максимально зловеще. Соответствующим голосом она озвучила его сама: – Что они едят?

Я громко прыснула, потому что не могла не оценить пародию на ее любимую вампирскую сагу «Сумерки». Но тут же поперхнулась. Лиззи захихикала, постучав меня по спине. Когда я снова смогла нормально дышать, у нас обеих по щекам текли слезы. Люциан смотрел на нас, наморщив лоб.

– Ха-ха, – прохрипела я в сторону Лиззи. Она широко улыбнулась.

– Прошу прощения. Но это немаловажно. Собственно говоря, праймусы не испытывают потребности в пище в ее изначальном смысле, но многим из них нравятся еда и питье. – Словно в подтверждение Люциан отсалютовал мне чашкой. – Что им на самом деле нужно, это… энергия. Человеческая энергия.

– Они высасывают ее из нас? – мне не верилось. – Как вампиры?

– И да, и нет, – колебалась Лиззи.

– У нас нет ничего общего с вампирами, – с отвращением перебил Люциан. Я выпучила глаза.

– Так вампиры тоже существуют?

Лиззи совсем стушевалась:

– Ну да. Они что-то вроде неудавшихся гибридов и далеко не такие, какими их сейчас представляют, но это сейчас не важно. Они почти все вымерли. – Она неодобрительно покосилась на Люциана и вернулась к теме: – Праймусы не буквально «высасывают» энергию из человека. По крайней мере не часто. Они ее… собирают. Это кое-что другое. Они… – Лиззи водила руками, подбирая слова, – тянут энергию из наших эмоций и… Ну, да, некоторые забирают слишком много, но на это они способны, только если они… – с нечленораздельным звуком «хрзмпф» она сдалась. Руки упали на колени, Лиззи повернулась к своему креслу: – Люциан?

– Люди необязательно необходимы нам для выживания, – Люциана не пришлось просить дважды. Или характер у него был лучше, чем мы ожидали, или его просто утомили полуправильные комментарии Лиззи. – Но они – уникальные источники энергии. Души позволяют им не только испытывать эмоции и чувства, но и прямо-таки излучать их. Праймус может поглощать их и пополнять собственные резервы. Как аккумулятор, – одним элегантным движением он отставил чашку. – Единственный недостаток в том, что демон должен стать непосредственной причиной эмоций. Когда Фелицитас пугает тебя, я это чувствую, но не могу использовать. Но если я заставляю тебя бояться…

– Ням-ням, вкусняшка, – пошутила Лиззи.

Люциан поднял глаза к потолку.

– Это вопрос вкуса. Мне не особенно нравится страх. Слишком сладко, слишком липко. Как мармеладные мишки. Это для начинающих. Или для като. Я предпочитаю многогранные деликатесы.

Я растерянно хлопала глазами. Люциан по-настоящему гордился тем, что говорил. Чтобы больше не сталкиваться взглядами с этим… существом, я демонстративно отвернулась к подруге.

– Такое возможно со всеми эмоциями?

– Да, но начиналось все со страха и почитания. Праймусы явились людям в виде богов, им поклонялись.

– И все же это не сравнится с эмоциями, которые люди вызывают друг у друга, – раздалось из сиреневого кресла. Лиззи кивнула:

– Так они приняли человеческое обличье, чтобы получить желаемое. Войны, стихийные бедствия, демонстрации, революции… Можешь не сомневаться, в любом историческом событии, вызывавшем у людей массовый всплеск эмоций, замешан как минимум один праймус.

В это было трудно поверить. Если всё это правда, то мир, который я знала, больше не являлся… миром, который я знала. Миром, который знало человечество!

– Часто праймусы самовыражаются в искусстве и культуре. Всего одна картина, стихотворение, песня, ставшая хитом, или концерт порождают такую бурю эмоций… – щебетала Лиззи, насыпая в свой кофе чуть ли не килограмм сахара. – И, честное слово, ты не захочешь узнать, сколько актеров на красных дорожках по всему свету отнюдь не люди! – Ложечка громко бренчала о края кружки. – Естественно, праймусы никогда не пренебрегали своим первоначальным источником пропитания, ведь и по сей день вера горами движет. Во имя Господа, конечно же.

– Ты же не имеешь в виду, что христианство – это обман? – Я никогда не была особенно верующей, но это часть моей культуры, а культура была своего рода родиной. Если и это всего лишь игры праймусов, не только мне бы пришлось переосмыслить картину мира, но и миллионам людей.

– Не напрямую. Праймусы просто поучаствовали, – пояснил Люциан. – Ангелы, архангелы, христианские демоны, дьявол… Всё это праймусы, которые и сейчас питаются этой идеей, пока остальные довольствуются лишь крохами. Несколько пап были праймусами, часть стала священниками.

– Разумеется, праймусы проникли и в другие религии или придумали их сами, – прибавила Лиззи, а Люциан согласно кивнул:

– Ближе всех к истине еще остаются буддисты. Это их учение об эмоциональном балансе стоит поперек горла некоторым праймусам в Азии.

Лиззи засмеялась, словно вспомнила что-то очень забавное. Ее спокойствие по поводу невероятной лжи таких масштабов вызывало у меня опасения.

– Нужно же рассказать обо всём людям! Нужно их предупредить! – возмутилась я. Праймус, сидящий в соседнем кресле, хмыкнул:

– О чем?! Что божественные создания, которые служат им поддержкой и опорой, таковыми не являются? А, погоди, мы же и есть божественные создания!

– О том, что вы питаетесь нашими эмоциями! – огрызнулась я.

– Человеку это не вредит!

– Война не вредит человеку?!

– Ой, как будто люди не шли на это добровольно!

В этот раз нас разнимала Лиззи:

– Так, пока мы не окунулись в дискуссии о принципах, которые, клянусь, Ари, часто завязываются, но еще ни разу не изменили точки зрения обеих сторон, давайте вернемся к нашей проблеме.

– Думаю, дискуссия о принципах и есть наша проблема, – заспорил Люциан.

Лиззи сделала глубокий вздох, а я в этот момент осознала, что демон-праймус был прав. Этот бой еще не окончен. Я находилась прямо в его эпицентре.

– Праймусы не едины во мнении, считать ли людей исключительно едой или у них есть собственные права, – растолковывала мне подруга. – В Лиге есть фракция, члены которой кормятся только от людей, которые в курсе всего и дают свое разрешение.

– Что-то наподобие общества защиты животных, только для людей, – сострил Люциан.

«Абсурд, – первое, что пришло мне в голову. – Абсурд, но в этом есть какой-то смысл».

– Но большинству праймусов на это наплевать. Они берут всё, что могут взять, – говорила Лиззи. – Их законы далеко не всегда совпадают с нашими моральными нормами. Как раз это-то всё и усложняет. Бывают «хорошие» праймусы, – она изобразила пальцами кавычки, – которые используют в пищу только надежду, сострадание, любовь и прочее, а потому заботятся о счастье людей. Не важно, называют ли их тогда богами, ангелами или духами-хранителями. Потом идет большая промежуточная область, которая заканчивается ровно на тех, кого мы без сомнений обозначим как злых. Они провоцируют страх, ненависть, зависть, жажду мести и наслаждаются ими. С точки зрения праймусов, ничто из этого нельзя считать преступлением. Все эмоции рассматриваются как равноценные и взаимозаменяемые. Относительно человека у них работают всего три правила: 1 – Существование праймусов надо любой ценой сохранить в тайне. 2 – Люди могут быть отмечены только по доброй воле – это я тебе позже объясню. 3 – Людей нельзя убивать.

– У меня потихоньку начинает гудеть голова, – я потерла лицо. Лиззи испуганно пискнула:

– Но мы еще даже не начали!

– Умоляю! – измученно простонала я. По-моему, с меня хватило бы и того, что… «Чертовы демоны среди нас!!!» А человечество тем временем озабочено доказательствами путешествия на Луну.

– Тогда я быстренько. И, пожалуй, я покажу пару наглядных материалов, чтобы ты лучше вникла в мои объяснения.

Прежде чем я успела возразить, на ее коленях уже лежал ежедневник с цветочным рисунком. На нем красивыми буквами было напечатано «ПЛЕЯДА». Свободное место между буквами было разрисовано разноцветными завитушками и блестками. «Типичная Лиззи», – подумала я. Ее комната выглядела так, словно в ней жили сказочная фея и Леди Гага. Из-под кровати она выудила большую магнитную доску, украшенную морскими коньками, и пристроила ее у изножья кровати, чтобы мне было удобно смотреть.

– У праймусов такой же социальный строй, как и у нас. Большинство из них объединились в организацию под названием Лига. Их главный свод законов называется Канон, это тоже по-древнегречески – они там как-то записаны – и означает просто «книга», – она прилепила сверху на доску картинку старинного фолианта, которую явно скачала из Интернета. – Соблюдение правил Канона контролирует Верховный Совет Лиги, – свое место на доске занимает картинка Совета джедаев из «Звездных войн». – Если кто-то нарушает закон, в игру вступают стражи. Мы их так называем. У демонов есть для этого слово «брахион», это в переводе – «рука». Так сказать, «рука закона», – фото Робокопа прикрепилось слева от джедаев. – Они единственные имеют право убить другого праймуса и, если быть предельно откровенными, единственные, у кого хватит на это сил. Какой-то чудной ритуал наделяет их сверхспособностями. По-другому праймуса не убить. Они как сорняки. У них можно отнять силу, можно лишить физического тела, но они возрождаются снова и снова.

– Пока все понятно, – ответила я на вопросительный взгляд Лиззи.

– Здорово. Канон неоспорим, но есть пара мест, в толковании которых они никак не придут к согласию.

– Их можно по-разному интерпретировать, – прокомментировал Люциан со своего плюшевого кресла и удостоился грубого жеста от Лиззи. Не глядя на него, она продолжила:

– Например, просто взять и убить человека нельзя, а вот подвести его к смерти… ну, да, – она пожала плечами и приняла несчастный вид. – Если злые, – вырезка из комикса с Сатаной пристроилась под джедаями, – не соблюдают правила Канона, это только тогда будет иметь последствия, если об этом доложат Верховному Совету. Этим обычно занимаются здесь, в «обществе защиты животных», как нас любезно окрестил наш милый друг, – образ рождественского ангела появился напротив Сатаны. – Однако еще нужно собрать доказательства и набрать большинство голосов.

– Не очень эффективно? – догадалась я.

– И не говори! – Лиззи откусила от своего печенья и заговорила с набитым ртом: – Поэтому однажды люди взяли дело в свои руки и основали братство, призванное защищать людей. Мы называем себя Плеяда.

– Ты тоже к нему принадлежишь? – вот это сюрприз. Лиззи кивнула и гордо повесила на доску изображение Ордена тамплиеров справа от ангела.

– Как и вся моя семья. Мама и папа – ученые в братстве. Гидди сражается в армии Плеяды, он охотник. Мы не можем полностью убивать праймусов, но можем за ними наблюдать, изгонять, призывать, ранить. И можем наказывать людей, которые им помогают, а таких, увы, немало.

Рисунок зомби магнитиком крепится к Сатане.

– Они на самом деле не зомби. Выглядят абсолютно нормально, это я просто… для наглядности… типа злобные…

Я заторможенно кивнула, чем поощрила Лиззи к продолжению.

– И, ясное дело, есть парочка враждебно настроенных людей, которые считают врагами всех праймусов и хотят их истребить.

– А они себя как называют? – спросила я для полного понимания. В моей голове понемногу начинали складываться кусочки мозаики.

Лиззи прикусила нижнюю губу, ее лицо приняло виноватое выражение. Я заподозрила неладное.

– В чем дело?

– Ну… Они создали фиктивную фирму и работают через нее.

– И что дальше?

Почему-то мой взгляд переместился на Люциана, который безучастно уставился на заднюю часть доски.

– Лиззи!

Подруга вдруг очень побледнела. Ее рот приоткрылся, но тут же снова закрылся. Трясущимися пальцами она потянулась к ежедневнику, достала оттуда последнюю бумажку и разместила ее ниже всех. Это оказался логотип корпорации «Омега» – фармацевтической компании моего отца. На переднем плане фотографии был запечатлен человек, которого я терпеть не могла, в окружении членов правления.

– Они – «Омега». Последняя буква греческого алфавита символизирует конец жизни праймусов, – шепотом сказала Лиззи.

– И мой отец…

– …их лидер, – подтвердил Люциан мои страхи.

После этого воцарилось молчание. Лиззи и Люциан смотрели на меня. Я прекрасно понимала, что они не ожидали от меня каких-либо слов. Это безмолвие значило больше, чем невысказанное: «Нам очень жаль». Но мне было все равно. Я погрузилась в льдисто-голубые глаза, от которых шел мороз по коже, хотя они просто взирали на меня с фото. Папу можно было бы назвать очень красивым мужчиной, если бы не этот холодный взгляд. Кроме цвета волос, мы ничем не были похожи. Его темный блонд тут и там уже разбавляли седые пряди, как и в аккуратно подстриженной бородке, обрамлявшей губы. Мы не виделись уже шесть лет, но от паники сердце бешено забилось у меня в груди.

– Твой отец ненавидит всех праймусов. Он даже заключил союз с их заклятыми врагами, чтобы…

– Стоп. Что еще за заклятые враги? Дай мне сначала это переварить, – прервала я подругу и спустила ноги с постели. Люциан тоже встал.

– Еще только одна вещь, – мягко произнес он. Я посмотрела на него: бессмертного, праймуса, демона.

– Люциан! – процедила Лиззи. Он сердито оглянулся на нее:

– Но она должна знать!

По взгляду подруги читалось: «Мы не будем обсуждать это сейчас». Она добавила:

– Еще нет стопроцентной уверенности.

– А я говорю, что есть. Этого было бы достаточно даже для Верховного Совета, – возражал Люциан.

– Но не для меня.

– Я бы давно убил Ариану, если бы это было не так!

– О, да! Самые правильные слова, чтобы она перестала бояться. Настоящий герой!

– Что я должна знать? – остановила я их и посмотрела сначала на Лиззи, потом на Люциана.

– Люциан, нет! – предупреждающие ноты в голосе Лиззи не мог не заметить даже он. Зато он мог их проигнорировать. Люциан повернулся ко мне, и в этот момент для меня существовали только его зеленые глаза.

– Уилсон Харрис тебе не отец.

Глава 6. Полцарства за коня

– ЧТО?

– Ари, это всего лишь подозрение, – тут же засуетилась Лиззи.

– Я знаю, что это так! – настаивал Люциан.

Все чудеса с бессмертными демонами в один миг стали неважными и потеряли всю значимость.

– И кто же тогда мой отец? И почему отец ведет себя так, будто он мой отец, хотя на самом деле им не является? Он об этом знает? – у меня дрожал голос. Лиззи подвинулась ко мне и загородила собой демона.

– Видишь, что ты натворил? Она все так хорошо восприняла, а ты все испортил, – укорила она его.

– Если бы это чудовище притворялось моим отцом, я хотел бы об этом узнать. И не когда-нибудь потом. Она имела на это право, – не менее энергично протестовал он.

Лиззи фыркнула:

– Нужно было хотя бы дождаться результатов анализа крови!

Это заставило меня навострить уши.

– Какого анализа?! Вы ставили на мне опыты, пока я валялась без сознания? – ошарашенно закричала я.

Лиззи обернулась. Вина в ее глазах была мне ответом. Ее ладонь невыносимо успокаивающе легла мне на плечо.

– Нет, Ари, не совсем. Тебя ранили. Мы взяли немного твоей крови. Мама как раз проверяет группу крови.

– Что?! – я скинула ее руку. – И где же тогда мои раны? Он меня вылечил? – мой указательный палец застыл в сантиметре от лица Люциана. Он покачал головой:

– Нет. Когда я пару дней назад пытался тебя вылечить, твоя защита была повреждена. Помнишь? Стеклянный шар в аквариуме с акулами?

– Тогда кто меня исцелил? Подожди-ка, «пару дней назад»? Сколько я была в отключке?

Лиззи беспомощно взглянула на меня.

– Ари… – начала она, но я не дала ей закончить предложение:

– Я иду домой. Мама наверняка уже переживает.

Свою обувь я нашла у двери. Мне пришлось держаться за стену, чтобы натянуть ботинок на толстый шерстяной носок Лиззи. В голове все перемешалось, не только мысли. Лиззи пожевала губу:

– Твоя мама думает, что ты на экскурсии перед нашим семинаром по геологии, – призналась она.

С открытым ртом я переводила взгляд с нее на Люциана.

– Ты ковырялся у нее в мозгах?

Бессмертный не двигался. Он стоял со скрещенными руками, прислонившись к дверному косяку.

– А ты вот так запросто ему позволила?! – набросилась я на Лиззи. Вне себя от злости я подхватила второй ботинок и рванула на себя дверь. – Мне нужно уйти отсюда!

– Ари, тебе нельзя домой, твоя мама думает…

Больше я ничего не услышала. Ее голос затих, когда я побежала вниз по лестнице. Внизу перед выходом я налетела на папу Лиззи, вышедшего из кухни.

– Ари, ты куда? – как всегда, он был абсолютно спокоен и невозмутим. Словно сказочный король, который держит все под контролем и на любую неприятность даст подходящий совет. Несмотря на это, он всегда находил время, чтобы подурачиться с нами. Бесчисленные морщинки от смеха на его лице были тому лучшим доказательством. Он полностью вписывался в образ идеального отца. Отца, о котором можно только мечтать. «Отца, которого у меня никогда не было».

– Ухожу, – буркнула я, сражаясь со вторым ботинком. Позади мистера Росси появилась миниатюрная женщина с коричневым хвостиком.

– Отпустите ее, – Мел не только говорила голосом из моего сна, она и выглядела так же. – Люциан пойдет с ней.

Я опешила. Видимо, список тех, кто наивно заблуждался, что может принимать за меня решения, рос с каждой минутой.

– Она еще здесь! – отрезала я и схватилась за дверную ручку. – И да, она уходит. Одна, между прочим!

С этими словами я хлопнула дверью перед этими двумя.

Мой план побега глупейшим образом развалился прямо там, в саду Росси. У меня не было средства передвижения, и я понятия не имела, куда податься посреди ночи. Точно не домой, потому что мама была уверена, что я на экскурсии. Но мне необходимо было уйти, нужно было переварить всю эту информацию. Я еще могла смириться с тем, что среди нас живут бессмертные. Почему бы им не жить? И что мой папа был дьяволом во плоти – это тоже не новость. Как раз наоборот.

Но вот что он притворялся моим отцом – это уже перебор. У меня промелькнула мысль, что я сбежала не от этого факта, а от ответов, которые последовали бы за неизбежными вопросами. «Как мама могла этого не знать?»

Задумавшись, я смотрела на долину, раскинувшуюся передо мной. Там находился Сент-Питерс, как озеро переливающихся огней. Из-за этого вида я всегда завидовала семье Росси. И их садик с маленькими фонариками и кустами, обрезанными по форме шара, был пределом мечтаний по сравнению с нашим заросшим клочком земли. На мощеной подъездной дорожке я обнаружила «Мустанг» Люциана. Знала бы, как устроить короткое замыкание, обязательно бы это провернула. Все-таки вечные не должны привязываться к такой банальной вещи, как машина. Пока я продумывала осуществление своих криминальных фантазий, спину начало покалывать. Я со вздохом обернулась. У меня появилась компания.

– Я знаю, что ты здесь, – прошептала я. – Покажись.

Когда я снова глянула на «Мустанг», Люциан облокотился на капот. Он надел черную кожаную куртку и повязал на шею серый шарф. «Демоны вообще болеют?» – пронеслось у меня в голове. И еще очень интересно, как он вышел и прошел мимо меня. Во всяком случае, дверью он не пользовался…

– Ты и правда без труда с этим справляешься, – сказал он. Странно, его присутствие успокаивало. Ничего удивительного, в конце концов, он-то не врал мне годами.

– Намекаешь на мое отстраненное самообладание или истеричное бегство? – осведомилась я.

Он улыбнулся:

– Скорее на ту часть, в которой я – бессмертный демон, крадущий эмоции, хотел тебя убить.

– Ах, это… – протянула я и махнула рукой. – Мы все иногда чуть-чуть ошибаемся. Ты пробовал ходить на групповую терапию?

Бессмертные брови приподнялись. Он тихо рассмеялся, но тень серьезности в глубине его взгляда не рассеялась.

– Я фанат твоего цинизма, Ариана. Но это не вполне нормально.

«Потрясающе, снова советы…» Я вскинула руки вверх и забегала туда-обратно по дорожке.

– Почему все хотят, чтобы я сошла с ума или свалилась в обморок? Боже мой, я управляла машиной своей загипнотизированной подруги и одновременно чуть не оторвала голову демону проводом прикуривания. Я выжила в автокатастрофе и получила несколько серьезных травм, а потом меня облапал мерзкий гад, прежде чем ты обратил его в пыль. И только тогда я потеряла сознание. Если я тогда не слетела с катушек, с чего бы мне это делать сейчас, когда мне рассказывают, как вы называетесь?

– Ты неожиданно узнала про отца, – осторожно заметил Люциан. Я кивнула. Это, несомненно, выбило меня из колеи. Но больше потому, что это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Ты себе представить не можешь, как часто я желала, чтобы он не был моим отцом, – пробормотала я. Зеленые глаза Люциана заинтересованно разглядывали меня, но он промолчал. Не прозвучало даже предложения вернуться в дом. Он просто стоял и ждал.

– Ты пойдешь за мной, что бы я ни делала, да? – недоверчиво уточнила я.

Его ответ состоял из виноватой улыбки и движения плечом.

– Либо так, либо Лиззи и ее папа затащат тебя внутрь и привяжут к кровати, пока ты снова не придешь в себя.

Я застонала и потерла виски.

– Хорошо, если ты у меня на хвосте, то ты же меня и подвезешь.

Он расплылся в улыбке и открыл передо мной пассажирскую дверь:

– Всегда к вашим услугам, мисс Дэйзи[5].

Как только я уселась, Люциан элегантно скользнул за руль. Он повернул ключ зажигания и вопросительно посмотрел на меня:

– Куда едем?

– Без разницы. Куда угодно, где я смогу купить выпивку. Что-нибудь покрепче, – ответила я. Краем глаза я уловила его критический взгляд, перед тем как он, тихо посмеиваясь, поехал вперед.

– Я бы тоже не отказался выпить.

Каждой клеточкой своего тела я чувствовала рев двигателя. Это было более чем необычно. Я не просто сидела в шикарном спорткаре, на который всего несколько дней назад могла только мысленно пускать слюни. Все гораздо хуже: я сидела в нем вместе с демоном. У меня была тысяча вопросов, но я не знала, с какого начать. Как если бы мне дали запутанный клубок ниток, а отыскать конец не получалось.

«Ну что, поболтаем?» Но о чем безобидном можно спросить бессмертного? Я очень сомневалась, что он сочтет захватывающей тему современных погодных условий.

– А где ты уже поучаствовал? В плане… мировой истории, – спросила я по наитию. – Был Чингисханом? Ганнибалом? Наполеоном?

Люциан скептически покосился на меня, словно точно знал, что я замышляла.

– Я всегда в основном держался в тени. Отец никогда не был сторонником подобного шоу, как он это называл, когда праймус играет важную роль в человеческом мире.

«Его отец?» Ага, значит, у демонов тоже есть родители. А принимая во внимание презрение, с которым Люциан говорил о своем отце, отношения между родителями и детьми у демонов не сильно отличались от наших. Я ухмыльнулась. Это мне знакомо.

– А ты слушался папу?

– Он заседает в Верховном Совете, – выговорил он преувеличенно бесстрастно. Но меня не проведешь: на вопрос он не ответил. Я решила испробовать легкую провокацию.

– Вау. Так ты избалованный ребенок, – выдала я негромко.

Люциан засопел. «Прямое попадание».

– Я бы так не сказал, – его челюсть так напряглась, мне даже послышалось, что у него зубы заскрипели. Не у одной меня тут сложные отношения с папочкой. «Или не папочкой».

Люциан угрюмо уставился на темную дорогу за стеклом. Я немножко подождала, чтобы дать ему возможность выговориться, но он молчал. Тогда я зацепилась за другое сказанное слово.

– Как же такой благородный член Лиги получает эмоции без исторических «шоу»? Работает клоуном на детских утренниках? – даже со своим воображением я не могла представить, чьи настолько высокие запросы не удовлетворял бы сын-Наполеон.

– Самым могущественным из нас больше не приходится что-то делать, чтобы питаться. У нас в распоряжении так много отмеченных людей, что можно насытиться раз десять за день.

«Отмеченные люди?» Я покопалась в памяти. Лиззи что-то такое упоминала.

– Почему тогда всем праймусам не поступать так же? – спросила я.

– Чтобы отметить человека, нужно вступить в определенный возраст и накопить значительную силу. Мало кто из людей принимает на себя такие обязательства, не требуя награды. Праймус передает человеку малую толику своих сил, излишнюю, а взамен получает свободный и эксклюзивный доступ к определенным эмоциям.

– Как мой гиперчувствительный слух. – Теперь мне стало ясно, почему Лиззи и Гидеон так обезумели. Они не знали, что печать Люциана мне ничего не стоила.

– Да, только те печати не теряют своих свойств на протяжении всей человеческой жизни. А отдать часть своих способностей – пускай всего на несколько десятилетий – могут позволить себе только сильнейшие праймусы.

Лиззи была права. Кардинальных отличий между праймусами и людьми не было: узкий круг элиты, которая заставляет остальных трудиться за них, парочка фанатиков, которым поклонялись, несколько чудиков, куча мелких преступников и несколько крупных, плюс пара-тройка идеалистов, стремящихся изменить мир к лучшему. Это было бы смешно, не будь оно реальностью.

– И сколько таких людей держишь ты сам? – казалось, сарказм в моем голосе задел Люциана.

– Ни одного, – сухо ответил он.

Я заулыбалась:

– Ага, бунтовщик.

– Бунтовщик? – его брови вопросительно изогнулись. На какой-то миг я почувствовала себя лучше. Был он могущественным демоном или нет, очевидно, у него тоже имелись вполне себе человеческие проблемы.

– Ну да, у твоего отца была цель: сделать тебя таким же, как он. Ты мог стать таким, но не захотел. Ты ему сопротивляешься. Поэтому ты – бунтовщик, – радостно объяснила я. Люциан отреагировал на мои рассуждения тихим смехом.

– Значит, у нас есть что-то общее, – сказал он и вновь сосредоточился на дороге. Она пошла под гору. Люциан преодолевал серпантин быстро и спокойно, словно всю жизнь только этим и занимался.

– Куда мы направляемся?

– Пусть это будет сюрприз. Главное, тебе подадут лучший джин-тоник, который ты когда-либо пробовала.

– А тебе это помогает? В плане, ты напиваешься?

– Если достаточно выпить. Мой организм быстрее выводит алкоголь. Следовательно, мне нужно пить намного больше, чтобы подействовало.

Он проехал еще несколько поворотов, и я окончательно заблудилась. Ночные леса, которые мы проезжали, могли находиться где угодно в долине. Только когда мы проскочили указатель с направлением на лицей, я поняла, где мы. В голове тут же родился новый вопрос:

– Какую отговорку вы придумали для дирекции лицея? Вы же не могли внушить всей школе, что целый класс во главе с учителями отправился на геологическую экскурсию.

– Мы и не такое устраивали, – оскалил зубы Люциан. – Но нет. Для всех остальных в эти дни ты очень пунктуально приходила в школу и очень старалась на занятиях. Об этом позаботился Тоби.

– Тоби – праймус?! – у меня округлились глаза. Люциан недовольно вздохнул.

– Для того, кто нуждался в личном пространстве, ты задаешь чертовски много вопросов.

– Извини, – насупилась я, а Люциан снова свернул. Я знала этот путь. Слишком уж часто им пользовалась, потому что вел он ко мне домой.

– Не извиняйся. И нет, Тобиас – не праймус. Он полукровка с очень специфическим даром.

Он, кажется, не обратил внимания на тот факт, что этой фразой породил еще больше вопросов. Я выжидала, пока он объяснит. Когда он этого не сделал, я его подтолкнула:

– Полукровка?! Наполовину праймус, наполовину человек?

– Что-то в этом роде, – уклончиво ответил он и сконцентрировался на управлении машиной. Уверена, он мог бы рулить с закрытыми глазами. Просто ему не хотелось углубляться в эту тему. Чего нельзя было сказать обо мне. Со мной училось не человеческое существо! Знания сегодняшнего вечера открывали новые грани. Скольких из них я уже повстречала? На мою жизнь уже многие повлияли?

– Он из добрых? – снова спросила я. Зеленые глаза Люциана неохотно оторвались от дороги и остановились на мне.

– Послушай, Ариана. За исключением пары случаев невозможно подогнать под одну схему всех праймусов и полукровок. Это как с людьми. И если Тоби у тебя ассоциируется с картинкой ангела из своеобразного вводного курса в демонологию от Лиззи, то вынужден разрушить твои иллюзии. Но если ты хочешь знать, можешь ли доверить ему свою жизнь, тут я сразу и без раздумий скажу – да.

О’кей, пока придется ограничиться этим. Чтобы не развивать дальше проблему полукровок, я сменила тему:

– А к какой категории можно отнести тебя?

Люциан откинул голову на подголовник и выпрямился, неразборчиво говоря что-то вроде: «Это сложно».

– Попробуй, – не отставала я.

– Строго говоря, я – брахион.

У меня челюсть отвисла:

– Робокоп?

Смех.

– Да, но я вроде как уволился.

«…временно снял с себя обязанности», – вспомнились мне слова Мел.

– А так можно было?

– Нет.

– Поэтому за тобой охотится Дариус?

В ту же минуту в мою грудь врезался ремень безопасности. Люциан изо всех сил ударил по тормозам. Ну, может, и не изо всех сил, иначе у него сейчас была бы дыра в лобовом стекле, но, как по мне, эффект был примерно тот же. Я еще сообразить ничего не успела, а его глаза уже металли в меня молнии.

– Что тебе известно о Дариусе?

Я ничего не могла с собой поделать, пробуждалась паника, но ее хотя бы удалось подавить. В конце концов, Люциан сам велел мне не показывать свой страх. Его жесткая улыбка доказала, что в этом я преуспела.

– Н-ничего, – промямлила я. – Мне приснилось, как вы с Мел что-то обсуждаете.

Он не сводил с меня глаз еще пару секунд, а потом ощутимо расслабился и продолжил поездку.

– И что это значит? – мой голос прозвучал куда слабее, чем хотелось.

– Что я был прав, – кратко ответил он и нажал на педаль.

– В чем?

В этот раз он просто не ответил и, судя по упрямому выражению лица, погрузился в свои мысли. Он бы, конечно, предпочел закончить на этом нашу беседу, но я не могла этого допустить.

– Люциан, прошу.

Он делал вид, что не замечал меня. Дорога стала круче, лес – гуще. Этот путь определенно вел к моему дому, и я могла поспорить, что там не было бара, где наливали бы джин-тоник. Там вообще не было баров или каких-нибудь мест, где можно общаться с людьми. Во мне росли сомнения. Я начала просчитывать варианты, как буду выбираться из машины разозлившегося демона, если ситуация выйдет из-под контроля. Именно этот момент Люциан выбрал, чтобы заговорить:

– Я был прав, когда утверждал, что ты, вероятно… не совсем человек.

Это было последней каплей. Я почувствовала, что нахожусь на грани шокового состояния или, наоборот, приступа истерического хохота. Мозг отказывался функционировать. Люциан снова остановился, на этот раз плавно. Краем глаза я заметила, что мы подъехали к Воротам Тимеона.

– Ариана, все создания этого мира можно разделить на три группы: праймусы, люди и полукровки, – он повернулся ко мне. – Ты помнишь, что несколько дней назад я с тобой здесь сделал?

Я тупо кивнула. Как такое можно забыть?

– Обычного человека это убило бы, а его память передалась бы мне.

У меня вырвалось только сдавленное: «О!» Мне самой показалось это неправильным, потому что, наверно, следует проявлять больше эмоций, когда тебя посвящают в подробности покушения на убийство. Особенно твоего. Особенно если тип, пытавшийся тебя убить, сидит рядом с тобой и рассказывает об этом.

– Количество энергии, которое я вложил в заклинание, уничтожило бы даже низшего полукровку. Но ты жива и сохранила все воспоминания, – растолковывал он. А я за ним не поспевала.

– И о чем это говорит?

– Малышка, это говорит о том, что ты совершенно точно не человек.

Без всякого перехода он вышел из автомобиля и открыл мою дверь. Я медленно освободилась от ремня безопасности.

– Значит, не человек, – подытожила я и покинула уютный салон «Мустанга».

– Не человек, – повторил он и запер дверь спорткара. Освещение внутри машины погасло, и мы остались в полной темноте. В свете луны я видела только очертания лица Люциана. Он взял меня за руку.

– Прикосновение брахиона выявляет все виды демонической энергии, независимо от того, праймусу она принадлежит или полукровке.

Его взгляд опустился на наши переплетенные пальцы. «Вот почему он так вел себя в классе искусств. Он хотел убедиться, что я человек».

– Что ты чувствуешь? – я задавала вопрос, заранее зная ответ.

– Только тебя, – прошептал он.

Глава 7. Павлин в лесу

– Пошли, – позвал Люциан. – Я тебе кое-что покажу.

Он без труда перепрыгнул через ограду. Я полезла за ним, проигнорировав протянутую руку. Я была слишком поглощена своими мыслями. А когда опомнилась, Люциан скрылся в лесу. Я вздохнула.

«Отличный план, Красная Шапочка, – поздравила я себя. – Последовать за злым волком в темный лес!»

А что еще мне оставалось?

– Не мог бы ты… оказать мне честь… и рассказать… что я, блин, такое? – я запыхалась, но скорее от стресса, чем от нагрузки. Лес был таким густым, что на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Удивительно, что я еще не споткнулась о какой-нибудь корень, холмик или собственные ноги. Фонарик бы сейчас очень пригодился. Или куртка. Было жутко холодно, а свою я забыла у Росси. Ее поиски испортили бы мой эффектный уход. Внезапно впереди стало тихо: Люциан остановился.

– Не имею ни малейшего понятия, – едва слышно произнес он в темноту.

– В каком смысле ты не име…

Мое негодование только начало набирать обороты, как его внезапно оборвала рука, плотно зажавшая мне рот.

– Тссс, – шикнул Люциан мне прямо на ухо. Спиной я прижималась к его напрягшемуся телу, но до меня никак не доходило, как он так быстро оказался позади меня.

– Там кто-то есть, – сказал он шепотом. – Не шевелись.

Его теплое дыхание на моей шее сменилось прохладным дуновением ветра после его исчезновения. В остальном, чем бы он там ни занимался, он не издавал ни звука.

И вот я стояла одна посреди дремучего леса, лишь смутно представляя, в какой стороне дорога, и не должна была шевелиться. Ситуация была настолько абсурдная, что мне даже в голову не пришло беспокоиться.

Ровно до того момента, как тишину леса прорезал душераздирающий крик. Очень драматичный крик, как у красавиц блондинок в ужастиках. Я огляделась вокруг. Из-за отдаленных кустов просачивался неяркий свет. Блондинка завопила во второй раз, и, вопреки доводам рассудка, я припустила прямо туда.

– Кто тебя послал? – в мрачном голосе Люциана звенела угроза, эхом отражаясь среди деревьев.

– Нет никаких причин грубить, дорогой мой. Откровенно говоря, я и не собирался прятаться. И, естественно, не рассчитывал, что меня так в высшей степени по-хамски схватят, – этот некто уже не звучал как блондинка из фильма ужасов. – Хотя я уже наслышан, что твое поведение в лучшем случае можно назвать грубым и наглым.

Я все быстрее продвигалась вперед, к размытому свету и странному разговору.

– Отвечай на мой вопрос, – требовал Люциан.

– Птенчик, если бы ты так на меня не набросился, я бы уже давно это сделал. Хотя не скажу, что я против, когда такой привлекательный юноша применяет ко мне силу, – жеманничал голос. – Ну, и кто у нас здесь? – добавил незнакомец лет сорока, когда я ступила на небольшую полянку.

Люциан разогнулся одним резким движением:

– Эй, не отвлекаемся! Кто ты такой и кто тебя послал?

Толстячок неловко встал. Он поправил растрепавшуюся прическу и изящно поклонился Люциану.

– Меня зовут Викториус ван Дреттен. Я – отмеченный праймуса Джирона, который отправил меня передать предложение праймусу по имени Люциан.

– Предложение?

– Именно так, дорогуша, – промурлыкал Викториус, пожирая глазами Люциана. – Не сложно догадаться, что ты со своим хорошеньким телом и есть брахион, известный как Люциан.

Я не смогла сдержать усмешку, увидев, как Люциан закатил глаза. Он отодвинул отмеченного в сторону и начал что-то искать на скале, которую я сначала даже не заметила.

– О, нет-нет-нет, сладкий! Ты можешь завязать мне глаза или что-то в этом роде? – голос Викториуса срывался от напускного возмущения.

– Нет, – рявкнул Люциан, не отрываясь от камня.

– Ой, ну хватит. Я не намерен забывать твой пленительный облик. Не говоря уже о виде сзади.

Люциан проигнорировал все признания своего воздыхателя, видимо, нацеленные на то, чтобы отговорить брахиона стирать ему память.

– Думаю, это не тебе решать, – сказал он и приложил большую ладонь к скале.

– Божечки мои, так упрям и напорист. Настоящий альфа-самец… бесстыдник!.. – тараторил Викториус, ни на секунду не упуская из виду спину бессмертного.

– Тебе никто не говорил, что молчание – золото? – уточнил Люциан.

– Неоднократно, сладенький мой. И каждый раз я отвечаю, что все равно предпочитаю серебро. Золото мне просто не идет. Я выгляжу отвратительно бледным! Не то чтобы я никогда его не надевал, все-таки золото – благороднейший из металлов, а что может идти мне больше, чем…

От пинка Люциана пленник прямо посередине фразы полетел на камни. Точнее, сквозь камни. Викториус просто в них исчез.

– Ээ… Люциан, – неуверенно начала я.

Он нахально мне улыбался:

– Я бы пропустил тебя первой, но не уверен, чем там занят наш «голубок». Поэтому иди за мной. Mi casa es su casa[6].

С этими словами он просто шагнул в каменную стену и исчез, как и вспыхнувший в тот момент свет, а я снова стояла в темноте. Я нервно всплеснула руками. И как меня сюда занесло? Бормоча: «Наверно, я свихнулась», я сделала решительный шаг в скалу.

Никаких неприятных ощущений. Только пару раз меня обдало воздушным потоком, как на входе в супермаркет зимой. Неожиданно я оказалась на своеобразном балконе над гостиной. Слева от меня вниз устремлялась металлическая лестница. Тут было так ярко, просторно и современно, что казалось абсолютно неуместным посреди громадного валуна.

– …слишком однообразно. Я бы добавил больше цвета. Может, поклеил бы обои с очаровательным узором, чтобы прикрыть эти противные стены из натурального камня. Они выглядят ужасно грубыми и холодными. С другой стороны, это опять же в твоем стиле. – Викториуса явно не лишило дара речи все это великолепие, находящееся в буквальном смысле слова нигде. И он не отказывал себе в удовольствии выразить мнение о жилище Люциана. – Пол – отрада для глаз. Что это? Орех? Вишня? А этот диван… При виде него у меня тут же возникают фантазии с тобой в главной роли. Хотя должен признаться, кремовые и коричневые оттенки не идут под мой цвет лица. Но мне же вряд ли удастся уговорить тебя на пару светло-розовых подушечек?

Люциан молча обошел барную стойку, отделяющую гостиную от кухни.

– О. Мой. Бог. Это твоя кровать? Да она же огромная!

– Захлопнись! – скомандовал Люциан и усадил Викториуса на стул, который принес с кухни.

– Ну замечательно! Стоит лишь капельку озаботиться цветовой гаммой, и тебя уже не пускают на диван. Что скажешь, лапонька? Ты не находишь, что этому дому недостает женской ручки?

Если бы я на миг представила, что он мог иметь в виду под «ручкой», мое лицо залила бы краска. Потому что ручки на сто процентов были бы его, а спектакль с жестикуляцией и драматично страдающей миной меня только рассмешил.

– Не слушай его, – проворчал Люциан и позвал меня к себе на диван. Я спустилась по лестнице и села рядом с ним. Диван правда был комфортным, как и предсказывал Викториус.

– Ясно-понятно. Девчонке на диван можно. Девчонок всегда пускают на диван! – надулся он, порывисто закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди. Сюда, в современную квартиру-студию, он лучше вписывался, чем в лесную чащу снаружи. На нем был надет ансамбль – по-другому и не скажешь – в разных тонах фиолетового. Пурпурный бархатный костюм и рубашка из нежно-лилового шелка. Бежевые туфли и платочек в кармане пиджака выгодно оттеняли соломенные волосы, уложенные на косой пробор. Вместо галстука или бабочки воротничок поддерживал аккуратно завязанный шейный платок баклажанового цвета. А из-под воротничка выглядывало странное переплетение светлых линий на его шее. Оно напоминало печать, полученную мной от Люциана, только форма не круглая.

Люциан тоже внимательно изучал своего узника, но, гарантирую, выбор одежды его не интересовал. Наконец он откинулся на спинку дивана и шумно вздохнул:

– Что же предлагает Джирон?

– Хм, вот так сразу с места в карьер? Никакой тебе светской болтовни, шуточки или такой мелочи, как предложить гостю напиток? Понимаю, понимаю: человек дела. – Викториус слегка ослабил узел на платке, сложил ручки на коленях, меж тем как в его взгляде появился нехороший блеск.

– Учитывая твою нынешнюю ситуацию, мой мастер готов предоставить тебе уникальную возможность. Так как ты больше – как бы это сформулировать? – не в ладах с Лигой, он видит тебя одним из своих. Таким образом, он дарит тебе шанс передать ему объект его непосредственного интереса, прежде чем против тебя будут предприняты определенные меры.

Лицо Люциана стало непроницаемым.

– А предмет его интереса – это?.. – переспросил он. Викториус скептически цокнул языком, демонстрируя, что он думает о наигранном непонимании Люциана.

– Юная леди, которую ты охраняешь, – его лицо излучало дружелюбие и даже симпатию, когда он обратил его ко мне. – Извини, деточка, нас друг другу не представили. Но я ведь не ошибаюсь, предполагая, что ты мисс Харрис?

– Зачем она ему? – Люциан не дал мне открыть рот, чтобы исправить Викториуса: с фактического развода родителей я взяла другую фамилию.

– Чтобы убить, мой маленький медвежонок. Зачем же еще? – воскликнул посланник и ненатурально захихикал. Но осознав неприемлемость своего высказывания, все же добавил в мой адрес: – Прости за откровенность, ангелочек.

Не очень помогло. Люциан сделал глубокий вдох, а выдох опасно приближался к рычанию.

– Джирон годами работал с Харрисом. С какой стати ему теперь убивать его дочь?

– Нет, нет, нет. Я здесь не для того, чтобы обсуждать с тобой подробности из жизни моего господина, – слуга Джирона вновь деланно засмеялся высоким голосом и замахал перед собой ладонями.

– Наверное, так тебе лучше и поступить. Ради твоего собственного благополучия.

Актерских ужимок Викториуса как не бывало. В глазах засветилось понимание, но улыбка никуда не делась. «А сиреневый человечек-то умнее, чем прикидывается…»

– Ну-ну. Ни к чему угрожать насилием. Я – за честный бизнес и держу обещания.

Люциан сразу сообразил, к чему он вел.

– Чего ты хочешь?

Ответ Викториуса прозвучал четко и быстро:

– Сохранить воспоминания об этом прелестном вечере.

– Ни за что.

– Как и ожидалось… Как насчет моих воспоминаний о тебе?

Его инсинуации заставили Люциана на минуту задуматься.

– Несколько минут снаружи – и мой ответ Джирону.

– Всё до появления здесь нашей красавицы. Кроме этого – как ты входил в убежище – честное слово, добавить подходящую музыку, эффект замедленной съемки – и получилось бы идеально! – ну, и, конечно, твой ответ моему мастеру.

– По рукам.

– Даешь слово?

– Даю слово.

– Изумительно, – Викториус в восторге захлопал пальцами-колбасками. Затем поменял ноги местами и воззрился на нас, словно готовясь произнести новость века. – Итак, мои милые голубки, мой господин уже какое-то время не сотрудничает с Харрисом.

Новость ошеломляющая, хотя и не для меня. Люциан оторопел.

– Как давно?

– Примерно восемь лет.

– По какой причине?

– К сожалению, этого я достоверно не знаю. Но признаю, что сам стыжусь за этот пробел, потому что я всегда и обо всем максимально осведомлен, – загрустил Викториус, и я поверила ему на слово. Хозяин точно держал его не ради физического труда.

– И их разногласия – причина, по которой твой мастер хочет смерти дочери Харриса? – нетерпеливо спросил Люциан.

– Ах, сокровище мое, малютка Харрис – причина того, почему они поцапались. Впрочем, я тогда подслушал только обрывки разговоров… так что этот вопрос мучает нас с тобой в равной степени.

«Мой все-таки-не-папа и праймус, жаждущий моей крови, разругались из-за меня?»

– Как ты нас отыскал? – Люциан продолжил допрос.

– Я тебя умоляю, моя сливочная пеночка! Джентльмен не раскрывает все свои секреты, – возмущался Викториус. Пара секунд под убийственным взглядом Люциана заставили его капитулировать. Фыркнув, он поднял обе руки вверх.

– Ладно, так и быть. Я проследил за като на случай, если они облажаются – что неудивительно для этих отупевших грубиянов с мозгами, как у одноклеточных. И вуаля, мой медовый горшочек – теперь я здесь: пленен и полностью во власти самого горячего из всех праймусов. Если бы только знали мои подружки!

Люциан рядом со мной резко втянул в себя воздух. Я не так давно знала обоих, но мне было ясно, что маленький сиреневый человечек и большой злой демон не очень-то совместимы. Приплюсуйте сюда закончившееся терпение Люциана, которое раз за разом испытывали прозвища вроде «медового горшочка», и получите взрывоопасную смесь. Может, что-то изменится, если вмешается третья сторона…

– А откуда эти като знали, где меня искать?

Внимание Викториуса моментально переключилось на меня. При этом я заметила, как насмешливо блеснули его глаза. У меня свело желудок. На долю секунды я увидела хладнокровного стратега, прячущегося за внешностью плюшевого медвежонка. Промашка с его стороны? Навряд ли. Для подобных упущений он слишком хорошо играл свою роль.

– А тут, подснежничек, далеко не все так просто. Харрис проработал для тебя очень надежное прикрытие. Платежи в другие интернаты, подставные актрисы, которые играли его бывшую жену и дочь в разных местах в одно и то же время. Ну и, само собой, весьма эффективное обманное заклинание, которое он, по-видимому, на тебя наложил.

– Прошу прощения? – я не могла подобрать слова. На помощь пришел Люциан:

– Стеклянный шар. Аквариум с акулами.

На этот раз не понял Викториус, что чертовски порадовало Люциана. «Народ, не могли бы вы сосредоточиться на самом главном? Мой все-таки-не-папа платит актерам, которые изображают меня!»

– Как бы там ни было, – продолжил Викториус, – это заклятие не давало тебя выследить. А то, что ты находилась на территории, подконтрольной Плеяде, еще больше усложняло ситуацию, – он страдальчески потряс головой, прежде чем снова взять на прицел Люциана. – Для таких случаев у праймусов есть специальные собаки-ищейки. Не правда ли, зайчик мой? Только брахион мог найти дочь Харриса. И только брахион, отошедший от Лиги, сделал бы это…

О’кей, если раньше я думала, что потеряла дар речи, это стало просто вишенкой на торте.

– Вы отправили Люциана по моему следу?

– Ах, деточка, у нас даже следа твоего не было. Мы только знали, что ты есть, и позаботились о том, чтобы ненавидящему Харриса Люциану стало это известно. Что любопытно, он все же тебя не убил. И этот факт, маленькая моя, заставляет меня приглядеться к тебе внимательней, чем ко всем остальным.

– Выходит, Джирон подкинул мне сведения и использовал меня, чтобы уничтожить Ариану?! – каждое слово обещало суровое возмездие всем, кто признается, что они об этом знали.

– Боюсь, так и есть, – удрученно произнес Викториус, ни капли не испугавшись. – Тем более романтично, что вы двое сидите здесь в полном согласии. Мятежный демон и дочь человека, на совести которого его погибший лучший друг.

Я в ужасе взглянула на Люциана. Его лицо потеряло всякое выражение, он встал и шагнул к пленному.

– Викториус. Ты без приглашения приблизился к занятому убежищу Тимеона и переполнил чашу моего терпения. Но ты был весьма полезен и в некоторой степени уважителен. Исходя из этого, я также проявлю к тебе уважение и отправлю тебя с ответом обратно к мастеру, вместо того чтобы прислать ему твою голову в качестве ответа.

– Смотрите-ка, он умеет быть красноречивым… сногсшибательно! – его внимательный взгляд противоречил легкомысленному выбору слов.

– Можешь передать своему мастеру следующее: несмотря на то что я в данный момент не сотрудничаю с Лигой, я все еще разделяю их взгляды. Поэтому я выдам любого изменника, нарушающего законы Канона, и убью любого, кто посмеет притронуться к этой девушке.

Викториус смиренно кивнул:

– Только для ясности, потому что я уверен, что господин потом спросит меня: существует ли вероятность, что при определенных обстоятельствах когда-нибудь ты… уберешь дочку Харриса?

– Это не касается ни тебя, ни твоего господина! – пугающе тихо ответил праймус.

Сообщение доставлено.

– Чудненько, – проворковал Викториус, вставая, – значит, на этом моя миссия выполнена. Полагаю, сейчас ты захочешь немножко поиграть с моей памятью.

Бросив на меня косой взгляд, он добавил:

– Прощай, мой маленький ландыш! Благодаря твоей живой непосредственности и вопреки твоей бледности я, вне сомнений, сохраню тебя в своем безграничном сердце. Позволь дать тебе небольшой совет на будущее: не доверяй мне. Будет очень жаль, если мой мастер преуспеет в своем намерении тебя убить. Но для этого тебе и нужен этот знойный парень! Если бы не пришлось тебя забыть, я бы вечно тебе завидовал, потому что у тебя есть такой сказочно красивый тигр. Addio, amore![7] – Следуя одному ему известному сценарию, он послал мне воздушный поцелуй, схватился за сердце и с мученическим выражением лица закрыл голубые глаза.

Глава 8. Обо всём на свете

Какой-то промежуток времени я просидела в студии Люциана одна. Кроме кучи одежды, сваленной на кресле, квартира Люциана была очень аккуратной. На стенах не было ни картин, ни фотографий, а на отдельно стоящем книжном стеллаже, который придавал открытой спальной зоне немного уединения, стояло только одно не особо выразительное собрание произведений мировой литературы. В общем и целом, абсолютно безличное пространство ничем не выдавало присутствия сверхъестественного жильца. Под крючками для одежды к стене прислонился чехол для гитары. На кухонной стойке одна кофейная чашка. Рядом с ней – iPad, пара газет и открытая записная книжка. После короткого внутреннего спора со своим хорошим воспитанием я рискнула сунуть туда нос. Страницы были исписаны ровным убористым почерком, но я все равно не смогла прочесть ни слова. Все надписи были не просто на незнакомом языке, отличалось и начертание букв. Некоторые знаки я уже видела на печати, которую дал мне Люциан.

– Сомневаюсь, что тебе это как-то поможет, – сказал Люциан, выходя из каменной стены. Порыв ветра из волшебного перехода еще играл в его волосах.

Я неловко переступила с ноги на ногу:

– Я… я не хотела… ну, я хотела просто… – заикалась я.

Люциан махнул рукой:

– Все нормально. Сам виноват, раз оставил ее открытой, – мимо барной стойки он прошел на кухню и открыл холодильник.

– Что ты сделал с Викториусом? – я сменила тему.

– Стер опасные воспоминания, создал пару-тройку фальшивых и запихнул его в машину, на которой он приехал.

Люциан достал бутылку тоника, потом бутылку джина, лимоны и кубики льда и смешал все это в стеклянном графине. Только тогда до меня дошло.

– Лучший джин-тоник, который ты когда-либо пробовал, – это твой собственный? – спросила я, пока он доставал два стакана из кухонного шкафа.

– Когда-то я работал в одном баре на Манхэттене, – ухмыльнулся он. Подтверждая сказанное, он с профессиональной ловкостью покрутил стаканы в воздухе, прежде чем разлить в них коктейль. Подмигнув, он толкнул стакан по барной стойке в мою сторону и поднял свой:

– За ответы, которые мы, надеюсь, скоро получим.

Да у нас разговор по душам! Мы чокнулись. Он выпил половину и снова наполнил стакан. Я не спешила и просто потягивала напиток. Это и правда был потрясный джин-тоник.

– Удовлетворена? – лукаво поинтересовался Люциан и направился со стаканом и кувшином к дивану. Я кивнула.

– По крайней мере в том, что касается обещания джин-тоника.

Хорошее настроение испарилось. Он виновато вздохнул и сел.

– Ариана, послушай. Мне очень жаль, что я втянул тебя во все это, – в своей прагматичной манере он просто дернул плечом.

– Это же вина Джирона, – отмахнулась я, но Люциан покачал головой.

– Я должен был знать, – с неудачами бессмертный демон справлялся так же плохо, как с опекой несовершеннолетних. Но его настроение могло помочь мне выпытать хоть какие-то ответы.

– Кто вообще этот Джирон? Ну, кроме того пункта, что его лучше избегать, – спросила я, тоже усаживаясь на диване. Я долго не могла найти себе место поудобней между подушками, а когда наконец подняла глаза, заметила, что Люциан за мной наблюдает. Он улыбался, а мне ничего не оставалось, кроме как признать правоту Викториуса. Этот праймус и правда сливочная пеночка. Слава богу, пеночка, кажется, не заметила, что я замечталась, и вместо этого ответила на вопрос:

– Джирон вышел из Лиги пару веков назад. Обычно отступники держатся особняком и скрываются, но Джирон быстро создал целую сеть, которая поддерживает его сомнительную деятельность и преступления. Уже несколько десятков лет он не пачкает руки.

– Как мафия? – поразилась я.

– Да, и уничтожить их так же тяжело.

– Финиш! Меня хочет прибить бессмертная мафия. – Большой глоток джин-тоника достиг моего желудка и помог немного притушить панику. Это и серьезный взгляд Люциана, когда он произнес:

– Я этого не допущу.

Он откинул волосы со лба. Я успела привыкнуть к этому жесту.

– Использовать меня было ошибкой. Джирон, должно быть, под большим давлением, раз пошел на такие рискованные меры. Жалко, что память Викториуса защищала печать.

Хотя мне не понравилось услышанное, я не могла не улыбнуться, вспомнив об эпатажном сиреневом павлине.

– Похоже, он по-настоящему на тебя запал, – поддразнила я Люциана. Он хмыкнул и налил себе еще.

– Викториус хорошо знает правила игры, иначе он бы не поднялся так высоко у Джирона.

– Что ты имеешь в виду под «так высоко»?

– У отмеченных праймусом существует своего рода иерархия. Чем мощнее у человека печать, тем выше его положение среди приближенных. Видела символы у него на шее? – спросил он. Я кивнула. – Это метка Джирона. Она – как контракт на особых условиях до самой смерти. Викториус продал душу своему хозяину.

– Ты прикалываешься? – вырвалось у меня. Люциан озадаченно посмотрел на меня.

– А ты думала, истории, где люди продают душу дьяволу, взялись сами собой из воображения писателей?

Самонадеянность Люциана испытывала мое терпение, но еще сильнее я злилась на саму себя. Всего за несколько дней мой мир перевернулся с ног на голову, а у меня все еще постоянно отвисала челюсть, когда я натыкалась на новое откровение. Почему я никак не могла привыкнуть? Мне определенно не понравилось висеть в петле неведения. С твердым намерением свести на нет свою способность удивляться я залпом допила коктейль, усердно игнорируя ухмылявшегося праймуса. А стакан-то был не маленький…

– Значит, Джирон коллекционирует души… – я вернулась к теме. По мышцам прокатилось ощущение расслабленности: джин начинал действовать. Люциан потянулся за графином.

– Не совсем так. Души – это чистая энергия. Их нельзя коллекционировать, как почтовые марки. Метка Джирона – это договор, который – помимо всего прочего – после смерти Викториуса переправит высвободившуюся энергию его души Джирону.

Он наполнил оба стакана, не замечая, как мастерски я контролирую свое лицо. Гордясь собой, я как можно более уравновешенно спросила:

– А что происходит с душами других умерших?

– Почему ты меня об этом спрашиваешь? – со смешком возмутился Люциан. – Может, нас и называли божественными, но это еще не значит, что мы и есть Бог.

Мой рот открылся сам собой:

– Ты веришь в Бога?

«Вот блин…» А вот и он, с недавних пор такой знакомый мне шок. Люциан поморщился, как будто мой вопрос сделал ему физически больно.

– Эй, ты пользуешься тем, что я пьян, чтобы меня разговорить?

– Ты? Пьян? – фыркнула я.

– Конечно, еще двенадцать таких, – он постучал указательным пальцем по стакану, – и я слегка опьянею.

– Так нечестно. Я уже опьянела, – неожиданно я икнула, словно организм решил подтвердить мои слова. А потом еще раз. «Наверно, надо было что-нибудь съесть», – поругала я себя.

Тогда мне пришло в голову, что стоит притормозить с джин-тоником. Как бы заманчиво это ни звучало, не могла же я напиться в доме у бессмертного, прямо внутри скалы.

– Хорошо, тогда будем играть честно. – Люциан спрыгнул с дивана, чтобы порыться в шкафчиках на кухне. – За каждый твой вопрос мне я задам один тебе.

Это очень напоминало фильм «Молчание ягнят», но я не смогла найти подвоха.

– По рукам, – через плечо прокричала я на кухню. Единственным ответом был звон посуды и звук рвущейся упаковки. Если бы мир вокруг меня так не кружился, я бы обернулась посмотреть, чем он там занимается. А так мне оставалось только гадать и разглядывать пустой диван перед собой.

– Итак: ты веришь в Бога? – допытывалась я. Снова шуршание, и наконец-то приглушенный голос Люциана. «Он что, с головой в шкаф залез?»

– Во всяком случае, я верю, что есть кто-то, кто причастен ко всему, что с нами происходит. А Бог ли это, судьба или что-то еще, мне по большому счету все равно.

Скоро он вернулся в поле моего зрения. Подражая официантам, в одной руке он нес сразу несколько тарелочек с закусками, а во второй – снова полный графин.

– Другой еды здесь, к сожалению, нет. Тимеон не любит заполнять продуктами свои убежища.

«Ого, я так плохо выгляжу, что он решил помочь мне протрезветь? – Но когда сам Люциан зачерпнул большую горсть орешков кешью, я мысленно пожала плечами: – Начну волноваться, когда он предложит мне кофе».

– Ты постоянно твердишь об этом Тимеоне, как будто ты с ним знаком. Он праймус? А если да, как он допустил, чтобы его именем назвали бесполезные ворота посреди леса?

Люциан бросил на меня осуждающий взгляд.

– В качестве исключения я дам тебе фору в один вопрос – но только из уважения к хозяину дома. – Он скрестил ноги. – Тимеон очень-очень старый праймус. Прошли столетия с тех пор, как он отгородился от мира, и ему безразлично, кто там что называет в его честь. В его убежищах может останавливаться кто угодно, но есть определенные правила, – объяснял Люциан. – Эти укрытия – что-то типа Швейцарии. В сущности.

«Нейтральная территория, значит?» Звучит не так плохо. Люциан откашлялся и напряженно посмотрел на меня: у нас же была договоренность.

– Валяй!

– Сколько тебе было лет, когда твой отец от вас ушел? – захотел он знать.

– Двенадцать, – если так пойдет и дальше, я спокойно продержусь до конца этой сделки. Моя очередь.

– Если душа Викториуса уже принадлежит Джирону, почему он тогда просто его не убьет и не получит свой «душевный энергетик»?

Люциан непринужденно махнул рукой и закинул в рот еще парочку орешков.

– Это была бы пустая трата ресурсов. Человеческая душа – это как… дойная корова. Живой она намного полезнее. Ее можно каждый день доить и периодически подкармливать. И только когда она состарится и перестанет давать молоко, ее убьют и съедят всё мясо. Так всегда бывает, кроме крайней необходимости, естественно.

«Эммм…»

– Вау, это было до такой степени неполиткорректно, что я даже не знаю, как реагировать.

Люциан невинно пожал плечами, что можно было трактовать как: «Ты сама спросила». Потом он запил орехи оставшейся половиной стакана джин-тоника и долил себе еще. Он пил уже пятый стакан.

– Теперь я: ты видела отца после развода?

Опять легкий вопрос.

– Нет.

Я продолжила:

– У меня есть душа?

– Да, – он так же быстро задал свой вопрос: – Как думаешь, твоя мама знает, что Харрис не твой биологический отец?

«Как она может не знать?» Смешно. Или не очень? В любом случае, довольно неловко, поэтому я была вынуждена ухватиться за спасательный круг, который стоял передо мной на столе, налитый до краев.

– Ну, да, надеюсь. Иначе всё вообще пойдет наперекосяк. Она никогда даже не намекала на что-то подобное.

Странный вопрос, странный ответ. Лучшего он не заслужил. Настало время переходить к тяжелой артиллерии.

– Ты считаешь, что мой… настоящий отец, вероятно, был праймусом? – сказала я. Люциан немного помолчал, а потом задумчиво кивнул:

– Теоретически такое возможно. Но в таком случае ты не унаследовала его силы. Магию полукровки я бы в тебе почувствовал.

Да, верно. Что-то такое он уже говорил.

– До развода ты часто оставалась с отцом наедине? – продолжал он. Я прикусила губу, вспоминая.

– Время от времени мы выбирались куда-то с ним вдвоем. Кроме этих поездок я не припоминаю моментов, когда мамы не было бы с нами, – поразительно, но я и сама этого не понимала. Раньше никто меня об этом не спрашивал. Люциан снова запустил руку в тарелку с едой, а потом пододвинул ее ко мне. «Всё так очевидно?» Я сделала ему одолжение и съела чуть-чуть… «Это печеньки-жирафы?!» Как ни странно, они оказались очень вкусными, особенно учитывая, что я нормально не ела уже несколько дней.

Выжидательный взгляд Люциана напомнил, что сейчас моя очередь.

– У всех полукровок есть души?

– Это сложноватый вопрос.

– Попробуй, – предложила я, уговорив еще пару жирафов.

– У праймусов могут быть дети от людей. Если отец – праймус, а мать – человек, у ребенка будет душа и слабые сверхъестественные способности. Вы называете таких людей ведьмами, магами, жрецами вуду… – Я изумленно подняла глаза от своего «звериного» перекуса. Прежде чем до меня дошло, что он только что сказал, Люциан уже вернулся к игре в вопросы: – Куда вы ездили с отцом?

«Вот пристал!»

– По-разному. Мы часто ходили в кино. Кажется, я смотрела «Русалочку» десятки раз. Еще я помню ярмарку и зоопарк.

Мне нужно было время, чтобы осознать существование ведьм, но я решила не тратить на это следующий вопрос. Куда любопытней было то, о чем он умолчал.

– А что будет, если праймус – мать?

Его глаза сообщили мне, что эту тему он бы с удовольствием замял. Но глазам противоречила улыбка. «Боже мой, когда ехидная улыбочка успела так высоко подняться в моем рейтинге Самое сексуальное, что делают парни”?»

– Ни одна душа не выживет в теле праймуса, не говоря уже о девяти месяцах беременности. Ребенок бы родился нежитью. У него бы не было ни души, чтобы жить, ни способностей праймуса, чтобы питаться чужими эмоциями. Поэтому ему бы пришлось искать другие пути.

Даже с алкогольным туманом в голове я заметила, что этот хитрец все время пытается увести разговор в другую сторону. Хотя я все равно не желаю знать от чего.

– Маленькая Ариана когда-нибудь думала о том, кем работает ее папочка? – спросил он дальше.

– О, долгое время я думала, что он стоматолог, – сказала я с ухмылкой. – Только намного позже я узнала, что он генеральный директор гигантской фармацевтической корпорации. Но к тому моменту я уже убедила всех детей в садике, что мой папа придет и просверлит им зубы, если они не прекратят надо мной смеяться.

Это вызвало смех у сидящего передо мной демона. И его смех звучал так красиво и тепло, что в какой-то момент я просто им заслушалась. Уже давно я не позволяла воспоминаниям выползать из темного уголка, куда они были надежно упрятаны. Но даже тогда мне бы никогда не пришло в голову, что будет так приятно слышать, как кто-то смеется над ними.

– Теперь ты, – тихо напомнил он.

– Какие другие пути нашли полукровки-нежить, чтобы питаться?

– Живое человеческое мясо или кровь несут в себе минимальный след связанной с ними души. Это утомительно и не очень продуктивно, но так они могут выжить.

– Ты же сейчас не о вампирах говоришь? – шокированно воскликнула я. Он засмеялся.

– Да, но это уже два вопроса.

– Ничего подобного! – запротестовала я, прежде чем поняла, что вообще-то он прав. – Это был всего лишь… удивленный… риторический… возглас. – Его зеленые глаза смотрели на меня в упор, так что я сдалась и выдохнула: – Спрашивай!

– Почему стоматолог? – выдал он.

– Ой, без понятия.

Люциан скептически уставился на меня. Я искренне выпалила: «Честно!», а усмешку над его помрачневшим лицом спрятала за стаканом джин-тоника. Люциан смиренно вздохнул.

– Предвосхищая твой вопрос: да, я говорил о вампирах. По крайней мере, вы называете их так. Мы называем их сущим наказанием. Они тупее сахарной ваты, потому что не получали необходимого питания в период развития. Убивают без разбору, когда им вздумается.

– А я не об этом хотела спросить, – соврала я. Конечно, Люциан видел меня насквозь.

– Врушка, – тихо рассмеялся он.

– А ты докажи! – потребовала я. Зеленые глаза нашли мои. Блеск в их глубине выдавал, что он раздумывал, а не принять ли мой вызов. Прохладное покалывание побежало вниз по позвоночнику. Я неловко поерзала на подушках. Это то же ощущение, что я часто испытывала рядом с Люцианом. Между тем я гадала, не воспринимала ли я так его силу? С остальными праймусами тоже так будет?

В конце концов Люциан проиграл в гляделки. Он отвел взгляд, и покалывание пропало. Его рука – снова – скользнула к волосам. Почему-то у меня возникло впечатление, что он был бы рад закончить нашу викторину.

Но он этого не сделал.

– Ты когда-нибудь была у отчима на работе?

«Ого, да он помешался на Уилсоне Харрисе!»

– Не так чтобы я об этом знала. Когда мы куда-то выбирались, часто приходилось проезжать мимо его работы, потому что ему надо было что-то передать. Но мы никогда не задерживались, и за работой я его тоже ни разу не видела, – рассказала я и сразу спросила сама: – Если вампиры ничего не соображают, почему никого из них еще не обнаружили?

– Уже один факт того, что ты знаешь о вампирах, подтверждает, что им в этом не всегда везет. Обычно родители этих бестолочей следят за тем, чтобы они не попались. Если нет, об этом заботятся брахионы, – лаконично объяснил он. А я снова не смогла уберечь свою челюсть от падения.

– Вы охотитесь на вампиров?

Люциан укоризненно приподнял бровь, напоминая, что я снова задала лишний вопрос.

– Прости, – смутилась я и сделала еще глоток джин-тоника. Он правда был слишком вкусным…

– У тебя осталось что-нибудь, что подарил или дал тебе отец? – от нетерпения он подался вперед всем телом.

– Нет. После развода я все закопала в лесу.

«Ха! Я тоже могу уходить от прямого ответа». Зеленые глаза снова остановились на моем лице. Он точно знал, что я делала.

– Вы охотитесь на вампиров? – повторила я свой вопрос. Люциан медленно кивнул и снова откинулся на спинку дивана, сцепив руки на затылке.

– Более-менее. Уже несколько веков праймусам запрещено заводить детей с людьми. Тем не менее среди отступников это время от времени происходит. И да, тогда мы вмешиваемся и охотимся на них.

Очередь перешла к нему.

– Есть у тебя какие-нибудь особо выдающиеся способности или таланты?

«Это еще что за вопрос?»

– Эмм… Нет, – озадаченно начала я. – Лиззи считает, что я хорошо пою, но, думаю, тебя интересует не это.

Он, улыбаясь, покачал головой и налил себе шестую порцию джин-тоника. Или это уже седьмая? В мой стакан он тоже долил.

Чтобы отвлечь внимание от своих несуществующих талантов, я поскорее вернулась к вопросам.

– Запрет на рождение детей появился из-за вампиров?

Он со вздохом закинул ноги на диван и поставил тарелку с соленой соломкой себе на живот.

– Нет, не совсем. На самом деле их не так много. Они треплют нервы, но по-настоящему для нас не опасны. Особенно после того, как пиар-служба Лиги превратила вампиров в чувствительных слабаков в глазах людей. Нет, запрет наложили из-за ведьм.

– Подожди. Ты сказал, что запрет действует уже несколько веков. Если у ведьм есть души, если они – люди и смертные, то сколько же ведьм может быть сейчас?

– Мда… Ведьмы передают свой магический дар наследникам. А если они рожают детей друг от друга, то их возможности становятся безграничными. Конечно, они не могут восстанавливать силу от человеческих душ, как мы, и они не живут вечно. Но все же они могут нанести серьезный вред, объединяя в кланы сильнейшие кровные линии и выступая против нас.

– Зачем им это? – вставила я.

– А вот в этом мы, видимо, сами виноваты.

– Дай угадаю: когда все из себя могущественные праймусы смекнули, что их дети могут представлять для них угрозу, они решили принять срочные меры и объявить на них охоту.

– Инквизиция – не самая светлая глава в наших Хрониках, – устало заметил он.

– Да ты меня разыгрываешь! Сжигание ведьм на кострах – тоже ваша вина? – закричала я. – Не удивительно, почему ведьмы вас недолюбливают.

– Итого четыре вопроса подряд…

– Да, да, хорошо. Я только быстро схожу в туалет, а потом буду в твоем полном распоряжении.

Ухмыльнувшись, он показал на незаметную дверь между кухней и спальней. Я, пошатываясь, поплелась туда. Вата в голове и качающаяся перед глазами комната ударили по всем сигналам тревоги. Я не просто была слегка навеселе, я напилась. Всего двумя коктейлями? Тут что-то не так. Сидя на унитазе, я всеми силами пыталась сохранить в себе печенье в форме жирафов, потом вымыла руки и перед выходом побрызгала на лицо холодной водой. Так я еще не напивалась…

Пока я шла обратно к дивану, вокруг всё кружилось. И это не прекратилось, даже когда я села и зажмурилась.

– Все хорошо? – осведомился голос Люциана с другого конца кофейного столика.

– Ага… просто слегка перепила, – пробормотала я. – Давай свои вопросы, – после этого вечера я ни в коем случае не хотела остаться у него в должниках.

Наступила тишина, но я чувствовала, что он за мной наблюдает. Возможно, он перебирал в голове вопросы о моем отце, которые еще не успел задать. «Об отчиме», – исправилась я. Какой бы желанной ни была мысль о том, что во мне не течет кровь этого человека, а от старых привычек избавиться нелегко.

– Кто были те ребята на парковке?

Я распахнула глаза и посмотрела на Люциана. Он был само спокойствие, но в его взгляде светилось что-то, что я не могла разгадать.

– Брендон? – уточнила я, наморщив лоб. Этот праймус правда умел удивлять. – Он полный придурок и мой бывший. Невыносим и сам по себе, а уж когда с приятелями… – Я повела рукой в воздухе и изобразила на лице, как мне казалось, пренебрежительное выражение. Но в таком состоянии ни в чем нельзя быть уверенной.

– Если он такой невыносимый, почему ты с ним встречалась? – он все еще пронзал меня горящими зелеными глазами.

– Отлииичный вопрос. Была наивной и влюбленной, – это еще мягко сказано. «Безмозглая, по уши влюбленная дура» было бы точнее. К несчастью, часть про влюбленность можно было применить только ко мне.

– Он причинил тебе боль?

«О, да».

– Не думаю, что тебя это касается.

Мои воспоминания о Брендоне были надежно спрятаны в запертом сундуке. Там пусть и остаются.

– Когда я вас увидел, от тебя исходил страх, – докапывался Люциан. От него не укрылось, как я сжала зубы. – Что он тебе сделал, Ариана?

Независимо от моей воли его мягкие вопросы перенесли меня назад, в ночь вечеринки в общежитии для мальчиков. Миссис Кент спрашивала у меня то же самое. Тогда я ей не ответила и не собиралась делать это сейчас. Это никого не касается.

– Просто он урод, – уклончиво прошептала я в ответ и вытащила из кармана мобильник. «Быть не может!» Мне казалось, что было уже три часа ночи, а на самом деле только одиннадцать. Наверно, часы отставали. Я еле-еле поднялась на ноги. Язык заплетался. – Пора домой. Уже поздно.

Причем в срочном порядке. Потому что у меня не получалось держать равновесие, не опираясь на диван. Люциан тоже встал и протянул ко мне руку, готовый в любой момент меня поймать.

– Тебе нельзя домой, – спокойно сказал он. Я закатила глаза и решительно потопала к стене, где предположительно должен был находиться выход.

– Да знаю я… имею в виду… к Лиззи, – пол отказывался не менять своего положения в пространстве. Мои ноги шагнули в пустоту. Неожиданно я схватилась за кухонную стойку, которая, по моим прикидкам, находилась значительно дальше от меня. Сильная рука на моей талии спасла меня от неконтролируемого падения.

– Опля… думаю, никуда ты не денешься, – прошептал Люциан мне на ухо. В его голосе угадывалась улыбка.

– Я точнне будзесь спать, – сердито выговорила я и предприняла попытку высвободиться из его захвата. Бесполезно.

– Да ты уже почти спишь. А Лиззи только упрекнет меня в том, что я тебя споил, – говорил он, ведя меня перед собой. Выход и кухня остались где-то позади.

– Ткты и споил! – обвинила я его. Он тихо рассмеялся, теплое дыхание коснулось моего затылка.

– Ну, может, самую малость.

– Ты знал… я б не стала… рзгварть… об отце… – Довольная своей потрясающей дикцией, я мельком отметила, что завалилась на что-то мягкое. Сначала я подумала, что он привел меня обратно на диван, но моя голова свободно откинулась назад, не встретив никакого сопротивления.

– Он не твой отец, малышка.

«Черт, – я уже опять забыла, что моя заветная мечта сбылась. – Уилснхаррс не мой папа. Уилснхаррс не мой папа. Уилснхаррс не…» Моей ноги что-то коснулось и потянуло ее в сторону. Я отвлеклась.

– Ты чтмня рздваешь?! – я начала отчаянно брыкаться, чтобы избавиться от его рук. Люциан осуждающе цыкнул и снова поймал меня за ногу. Судя по холодку, который я почувствовала пальцами ног, он снял с меня ботинки и носки. Потом лицо Люциана показалось прямо надо мной. Его взгляд опустился ниже и остановился на моей груди. Я подозрительно покосилась на него. Ладонь с кольцом на указательном пальце оказалась слишком близко к моему телу. Я шлепнула его по руке. Ну, по крайней мере, попыталась.

– Лежи спокойно, – проворчал он и расстегнул молнию на толстовке Лиззи. У меня судорожно сжалось сердце. Потом он приподнял меня и стянул кофту с моих плеч. Я смутно припомнила, что под ней на мне еще майка, но у меня все равно началась легкая паника.

Люциан скривился, когда сосредоточенно вытаскивал мои руки из рукавов. Я не сдержалась и захихикала.

– У тебя ткое лицо, кбудто ты съел лимон, – лепетала я. Одна рука на свободе. Здорово, теперь я могла дать отпор… если бы вспомнила, как это делается.

– У недоверия отвратительный вкус, – пояснил он, и до меня дошло. Он вытащил вторую руку, а я рухнула на матрас.

– Ты от мня крмишься? – спросила я потолок. Лицо Люциана снова возникло в поле зрения. На этот раз он смотрел мне прямо в глаза.

– Нет, потому что у недоверия отвратительный вкус, – повторил он подчеркнуто медленно, словно разговаривал с маленьким ребенком. И снова куда-то пропал.

«Ох…»

– А ты уже… ну, от мня?

– Один раз, – его голос раздавался откуда-то издалека. – Когда сегодня после пробуждения ты не дала мне уйти. Ты доверилась мне без всяких на то оснований, я не смог удержаться.

– Пспшила, да? – спросила я.

– Чего? – голос снова приблизился.

– Ну, с дверием… Ты ж всравно за мня взялся, – пробубнила я. Люциан засмеялся.

– Расслабься, малышка. Ты для меня слишком маленькая.

Правильно, он же у нас бесмееееертный демон, а я-то решила, что он западет на меня, как мальчишка-подросток. «Пфф…» Я успокоилась. Покрывало подо мной выглядело таким заманчиво прохладным и уютным. Тихонько вздохнув, я подтянула его и скомкала под головой.

– Сршенно верно, дедуля! – промямлила я в свою импровизированную подушку. – Не ндейся пнапрасну, – снова смех прямо надо мной. Под мою спину скользнули руки и чуть приподняли, чтобы снова уложить. Я негромко возмутилась, потому что из-под меня убрали нагретое покрывало. Мне стало холодно, но теперь подо мной лежало большое мягкое нечто. А вообще-то, не такая уж и плохая идея тут переночевать, нет? Мама и так не знала, где я, а Росси вряд ли расстроятся. Кроме того, эта кровать стоит прямо в Тимеоновской Швейцарии. А вечер вышел довольно забавным, если не принимать во внимание намерения Джирона меня убить. У меня уже сложилась почти полная картинка всей ситуации. За исключением планов Люциана…

– Терь я пняла! – крикнула я и открыла глаза. «Танатос!»

– Что еще? – откликнулся Люциан, который как раз вытаскивал покрывало из-под моих ног.

– О чем я тебя всвремя хтела спрсить. Ты мня прост отвлек этой ведьмо-вампирной фигней!

Этот праймус улыбнулся мне без зазрения совести.

– Я знал, что ты меня раскусишь. Только не знал, получится ли у тебя это до того, как ты утопишься в джине, – спокойно произнес он, накрывая меня одеялом.

– Извните, что я не ткааая выносливая, как вы, гспдин демон-Робокоп! – фыркнула на него я. Казалось, Люциана невозможно вывести из себя. Он почти заботливо завернул меня в одеяло. Неожиданно на меня навалилась усталость.

– Эт оччнь подло! – я широко зевнула. – Мел сказала, ты должн за мной прсматривать, а не спаивать!

– Поверь мне, малышка, мы бы занялись здесь совсем другими вещами, если бы я за тобой не присматривал!

Он лукаво мне подмигнул. Но прежде, чем я задалась вопросом, что он мог иметь в виду, я потеряла эту мысль: он выключил свет. На его лицо легли длинные тени.

– Люциан? – спросила я. – Кто такой Танатос?

Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. А я и не замечала, какие длинные у него ресницы. Или все дело в полутьме? Они создавали идеальный контраст линии бровей…

Люциан резко вскочил и, обойдя перегородку, ушел в гостиную.

– Викторина окончена, спи.

– Так нечестно! – заныла я, но особенно сильно не возмущалась. Для этого я слишком устала.

Последнее, что я увидела, было то, как блеснули его зубы, когда он ухмыльнулся.

– Я демон, забыла?

Глава 9. За деревьями не видно леса

Невыносимый писк сверлил мою голову, вытесняя из нее образ глуповатого Дракулы, который шатался, как мумия, между рядами яростно сражающихся крылатых, сияющих ангелов и зеленокожих ведьм. В моем черепе осталась только тупая пульсация. Я со стоном скатилась с кровати и обратила внимание, что расстояние от матраса до пола показалось незнакомым. Это была не моя кровать.

«Вот черт». Я все еще была у Люциана. Я быстро обернулась. Другая сторона кровати была пуста и осталась застеленной. Выходит, он спал не рядом со мной. Ну хоть что-то. Следующий пункт в списке моих приоритетов относился к противному писку, который соревновался по уровню громкости с моей головной болью. Его источником оказался мой мобильник, лежащий на барной стойке. На экран был приклеен желтый стикер, где размашистым почерком значилось:

Ну, классно! Мог бы мне и вчера это сказать!

Двадцать пять пропущенных вызовов служили неоспоримым доказательством того, что Лиззи не наверняка, а точно волновалась. Снова застонав, я потерла лицо и набрала ее номер. Лучше уж разделаться с этим сразу.

Как и ожидалось, я получила телефонную взбучку. А чуть позже и обычную, при личной встрече, пока Лиззи везла меня в лицей. В перерыве между ее криками я пересказала события вчерашнего вечера, после чего она с новыми силами продолжила читать мне нотации. Когда мы приехали на парковку лицея, Лиззи внезапно повернулась ко мне и пригвоздила к сиденью взглядом, говорящим: «Не жди ничего хорошего».

– Ну, что теперь-то? – обеспокоенно спросила я.

– Сегодня утром мама принесла результаты анализов, – объяснила она. – Брахион не ошибся. Уилсон Харрис не твой отец.

Я безразлично кивнула. Что-то внутри меня успокоилось. За прошедшую ночь я подружилась с этой мыслью. Нет, не просто подружилась, я даже не допрашивала Люциана. Однако стопроцентная уверенность освободила меня от груза, который с детства был частью меня.

– С тобой все в порядке, милая? – осторожно осведомилась Лиззи.

– Еще никогда мне не было лучше, – чистая правда, если не считать похмелья.

– Хорошо, тогда я должна еще тебя предупредить, что…

Договорить она не успела, потому что моя дверь распахнулась.

– Вы опоздали, – буркнул Гидеон. Лиззи скорчила гримасу.

– Привет, братишка, – она практиковалась игнорировать его укоряющий тон. Глядя на меня, она смиренно вздохнула: – Позволь представить – твой новый телохранитель.

– Что?

Лиззи пожала плечами и вышла из машины. Я последовала ее примеру.

– Мне еле удалось не пустить его лично вызволять тебя из когтей Люциана. Тут помогло только то, что ты была в одном из убежищ Тимеона. Гости в них находятся под его защитой. Никто бы не осмелился напасть на тебя там. Даже Люциан.

– Но это не означает, что твое поведение не было абсолютно легкомысленным! Поэтому с настоящего момента ты больше никуда не пойдешь без сопровождения охотника, – строго выговорил Гидеон и захлопнул за мной дверцу. – То, что ты не дочь Уилсона Харриса, вызывает вопросы, которые оказываются, мягко говоря, опасными. Особенно когда для него, несмотря ни на что, так важна твоя безопасность.

– Привет, Гидди. Я так рада тебя видеть. Столько времени прошло. Как дела с учебой во Франции? Там люди не здороваются или это ты в Плеяде разучился? – дерзко ответила я. Он вел себя так, словно с момента нашей последней встречи не прошло два года.

Гидеон уставился на меня. Что-то похожее на стыд исказило жесткие черты.

– Доброе утро, Ари, – сконфуженно сказал он.

Я ожидала, что он меня обнимет, но этого не произошло. Что-то изменилось в Гидеоне, которого я знала, и не в лучшую сторону.

– Он просто переживает, Ари, – заступилась за него сестра. – Как и все мы. А Гидди один из лучших охотников в братстве. Он и его друзья будут за тобой приглядывать. Ты их даже не заметишь, поверь!

– А это не слишком? – мне совершенно не хотелось постоянно быть под наблюдением.

– Это необходимость, – бесстрастно отрезал Гидеон. – Так же как и твои тренировки по самообороне.

– Мои что?!

Брат Лиззи посмотрел на часы у себя на запястье.

– У вас еще семь минут. Берите свои вещи, встречаемся в четвертом зале, – с этими словами он развернулся на каблуках и удалился в направлении спортивной площадки.

Я оторвала от него обалдевший взгляд и нашла глазами подругу:

– МОИ ЧТО?!

– Твои… кхм… тренировки по самообороне? – робко созналась Лиззи. – Гидеон уговорил папу. Если понадобится, ты должна хотя бы немного уметь защищаться.

Да, это звучало вполне разумно, но как они себе это представляют?

– Ты же в курсе, что у меня сейчас биология?..

По лицу моей лучшей подруги проскользнула коварная улыбочка:

– Об этом не беспокойся. Директорат уведомлен.

– Точно, а ад – это сауна.

– Нет, честно. Папа все решил и освободил тебя от занятий. Кстати, наверно, еще тебе следует знать, что лицей, – с поднятыми руками она покрутилась вокруг своей оси, – это школа Плеяды.

Я моргнула. Один раз. Два. Три.

– ЧТО?!

– Да, и все это время мне нельзя было ничего тебе рассказывать. Ты хоть представляешь, через что я прошла? – кричала она, подскакивая, как попрыгунчик.

«Представляю ли я, через что ОНА прошла? Алё??!»

– И ты хочешь, чтобы я поверила, что четыре года подряд ходила в… в… Хогвартс?!

– Хи-хи, в таком ключе я об этом еще не думала. Вообще-то, их нельзя по-настоящему сравнивать. Больше половины учеников не подозревают, что это за школа на самом деле, – она открыла багажник и вытащила две спортивные сумки.

– Ты же шутишь?

– Даже не собиралась, – ответила Лиззи. Она вручила мне одну сумку и потянула в сторону спортзалов. – Смотри, ты не задумывалась, почему в лицее есть такие устаревшие курсы, как религиозная философия Средневековья, криптология[8], шахматная стратегия, каллиграфия, прикладная филология, метание копья, продвинутый курс фехтования, боевые искусства тайчи и кэндо…

– Да, да, да… поняла уже. Все курсы с ограниченным набором учащихся и вступительным испытанием, – подытожила я, пытаясь идти в ногу с Лиззи.

– Так и есть. Чтобы нежелательные ученики не попали на курсы, содержание которых предназначено не для них, – не останавливаясь, она свернула к спортивным площадкам. – Помнишь маленькое изогнутое деревце внизу на школьном гербе? – После моего кивка она продолжила: – Это символ Плеяды. А теперь, когда ты знаешь, пройдись по лицею и приглядись внимательно, – подмигнув, она махнула рукой на один из указателей, размещенных по всей территории школы. На половине табличек с направлением обнаружилось маленькое золотое дерево рядом с надписью.

«Супер… И как это могло не броситься мне в глаза?»

По пути в зал знак Плеяды встретился мне еще раз восемь. На двери медицинского кабинета, на третьей гаражной двери склада, на двух аппаратных и в виде нагрудных значков у некоторых школьников, которые проходили мимо нас. Даже у пухленького мальчика, которого мы дразнили Шерлоком, на лацкане пиджака красовалось маленькое изогнутое деревце. Такое прозвище он получил, потому что его колючие серые глаза внимательно отслеживали все и вся. Сегодня он пялился исключительно на меня. Подозревал, что я все узнала?

Когда позади меня хлопнула дверь раздевалки, я все еще пребывала в шоке. Все происходящее было абсолютно новым уровнем чувства, что ты «не в теме».

– Кто?

Лиззи широко улыбнулась и начала меня переодевать:

– Тебя накрыло, что ли?

Я скрестила руки и впилась в нее взглядом, пока с нее не слетело все веселье.

– Кто? – повторилась я. – Кто состоит в Плеяде?

– Из нашей параллели? Все, за исключением Джорджии, Клеменса, Августины… – за ними последовало еще примерно двадцать имен. Но это не меняло сути того, что большинству все было известно. Даже Побрякушкам ДД!

Затем новая, пугающая мысль заставила меня замереть.

– Что насчет Брендона?

На лице у Лиззи отразилась вина. Она слегка прикусила нижнюю губу и нерешительно кивнула.

«Просто отлично».

В спортивном костюме и с притихшей Лиззи рядом со мной я вошла в спортзал № 4. Очевидно, она прекрасно осознавала, какая грозовая туча нависла над ней и нашей дружбой. Я решила еще немного на нее пообижаться.

К моему удивлению, Гидеон был не единственным, кто дожидался нас в спортивном зале. Около него стояла бессмертная Мел, а на лавочках у стены сидели еще трое ребят.

– Двое старших, – зашептала мне Лиззи, – это Райан и Аарон. Они будут меняться с Гидеоном и охранять тебя.

Непонятно почему именно в этот момент оба парня прервали разговор и посмотрели в нашу сторону. Кажется, особой радости по поводу своего нового задания они не испытывали.

– Третьего я не знаю, – тихо договорила Лиззи.

«Третий» был приблизительно одного возраста со мной. На узких плечах висела футболка с принтом из комиксов, а длинные ноги были обуты в кроссовки «Blinky Doo». Из-за толстых очков на носу глаза казались огромными. Когда Гидеон хлопнул в ладоши, бедный парнишка вздрогнул, как трусливый заяц.

Неодобрительно взглянув на часы, брат Лиззи запер зал. Дела Плеяды явно держались в секрете. Вместо ожидаемых тайных боевых техник мы начали самую обыкновенную и очень изнурительную общую тренировку.

Сначала Гидеон заставил нас пробежать сорок кругов по залу. За ними последовало больше приседаний и отжиманий, чем я сделала за всю свою предыдущую «спортивную карьеру». И все это разбавлялось комплексными упражнениями на растяжку, телепортировавшими меня в мир боли. Гидеон и его друзья выполняли каждое упражнение безо всяких усилий. Им даже хватало дыхания подгонять нас. Так я узнала, что нескладного паренька звали Джимми. «Выше ноги, Джимми!», «Моя бабушка сделала бы это лучше, Джимми!» и «Штрафной круг, Джимми!».

Когда Гидеон над нами сжалился, я была на грани обморока от недостатка кислорода. Его приговор был сокрушительным:

– Если вы собираетесь сражаться с праймусами, вам потребуется больше силы, больше выдержки и больше ловкости.

– Как будто что-нибудь из этого поможет против праймуса, – выговорила рядом со мной обессиленная Лиззи, заслужив ледяной взгляд брата. Джимми, сидевший с другой стороны от меня, мудро молчал, сконцентрировавшись на закачке воздуха в свою худую грудь. Я улыбнулась про себя. По сравнению с этими двумя я еще не так плохо справилась.

– Эй, Джимми, тебя тоже хочет прибить сумасшедший демон? – тихо спросила его я. Он посмотрел на меня большими глазами, в которых отражался ужас. Не думаю, что он меня понял.

– Ко мне! – голос Гидеона сотряс зал.

Он встал перед задней стеной и бешено тыкал в кнопки на маленьком пульте дистанционного управления. Прежде чем я успела задуматься, что он собирается сделать, стенка начала греметь и вибрировать. Затем она принялась сдвигаться, как гигантские гаражные ворота, и открыла взору аккуратно разложенную коллекцию самого разнообразного оружия, сверкающего на подсвеченном матовом стекле. С открытым ртом я пялилась на стену. Целый семестр меня пытали в этом зале гимнастикой, у той же самой стены учили делать стойку на руках, и все это время я не имела ни малейшего понятия, что за ней скрыт смертоносный арсенал. Мой осуждающий взгляд переместился к Лиззи, которая, однако, была так же обескуражена, как и я.

– Вы здесь для того, чтобы повысить свои шансы на выживание, если вам придется защищаться от праймуса. – Гидеон подошел к передней части арсенала, полной огнестрельного оружия. – Праймуса нельзя убить. Это факт. Поэтому мы ограничимся тем, чтобы увеличить возможность побега.

«Как оптимистично…»

– Без человеческого тела праймус для вас неуязвим. Но в телесной оболочке существуют способы его ранить. – Он выбрал что-то из оружия со стены, зарядил соответствующими патронами и прикрутил к дулу глушитель. А вот теперь мне едва удавалось сдерживать чувство дискомфорта.

– Зачем они тогда используют человеческие тела, которые делают их уязвимыми? – раздался робкий голос рядом со мной. «Вау, Джимми умеет разговаривать».

Впервые с начала тренировки Мел покинула свой наблюдательный пункт на лавочке и взяла слово:

– Мы пристрастились к некоторым человеческим ощущениям. Есть, пить… размножаться.

Джимми залился краской. Испуг и стыд сменяли друг друга на его лице.

– Вы… одна из них? – заикнулся он.

Мне сразу полегчало. Вероятно, не я одна проходила ускоренный курс.

Мел проигнорировала вопрос Джимми:

– Тем не менее человеческое обличье делает нас чувствительными к боли. Такое оружие, – она пренебрежительно указала на предмет в руке Гидеона, – не может нас остановить, но способно отвлечь при определенных обстоятельствах.

Без предупреждения Гидеон поднял пистолет и разрядил всю обойму в живот Мел.

– Совсем ополоумел? – заорала Лиззи на брата.

Тот невозмутимо поставил пистолет на предохранитель.

– Мелисанда любезно вызвалась участвовать в этой небольшой демонстрации. – Я с неверием посмотрела на демонессу. Один мускул дрогнул на ее челюсти, но больше ничего не показывало, что ей больно. Со стоическим спокойствием она подняла продырявленную кофту. Она была немного испачкана темно-красной кровью, но ее количество далеко не соответствовало выпущенному граду пуль. Кожа на животе под кофтой была безупречна.

– Это же невозможно, – пораженно выдохнул Джимми.

– Предназначение огнестрельного оружия состоит в том, чтобы нанести вред внутренним органам человека, что впоследствии вызывает его смерть. Для праймусов органы не являются жизненно важными. У них речь идет о том, сколько поврежденной поверхности нужно восстановить. – Гидеон объяснял это так безучастно, словно рассказывал, как правильно подстригать живую изгородь. – Чем больше и болезненнее область, тем больше сил и концентрации уйдет у праймуса на восстановление тела. Это и есть тот промежуток времени, за который вы должны улизнуть оттуда.

Он перекинул пистолет темноволосому Райану, и тот без проблем его поймал. Потом Гидеон прошел еще пару метров вдоль стены.

– Как правило, лучшее оружие против праймусов – клинки. Уклоняться от пуль для них так же легко, как отойти с траектории летающей тарелки, причем звук выстрела предупреждает их заблаговременно. Клинки же, напротив, бесшумны. К тому же они намного эффективнее наносят ранения внешней оболочке, если сравнивать с огнестрелом.

Он вытащил меч из ножен, что выглядело как момент из фильма про короля Артура, и покрутил им перед собой.

– Клинок, будь это нож или меч, также дает преимущество, потому что любой праймус будет пытаться приблизиться к вам или даже прикоснуться к коже, чтобы суметь впитать ваши эмоции.

Неожиданно он совершил выпад в сторону Мел и нанес мощный удар, способный разрубить хрупкую женщину надвое. К тому же Мел не делала никаких попыток отклониться. Глаза у нее почернели. Лицо исказилось, словно от боли. От ребер до бедра протянулся глубокий порез. В этот раз пролилось немного больше крови. Хотя вряд ли слово «пролиться» подходило к густой массе, которая медленно сочилась из раны. Упала всего пара капель, прежде чем кожа под ней зажила.

«Дико и реально… мерзко».

Рядом со мной что-то грохнулось. Джимми потерял сознание.

Я еще не успела среагировать, а Мел уже оказалась подле него. «Что за!..» Это было невероятно быстро.

Словно читая мои мысли, Гидеон сказал:

– Если бы она не была ранена, то поймала бы его быстрее, чем он коснулся пола.

Так это такой временной промежуток мы сейчас обсуждали?! Время для побега?! «Я покойник».

Что бы Мел ни сделала с Джимми, через пару секунд он пришел в себя, пережил паническую атаку, увидев, что над ним склонилась демонесса, снова отключился и в конце концов второй раз очнулся от оплеухи Гидеона. Его удар он перенес гораздо лучше, чем вид Мел. Праймус протяжно вздохнула и попрощалась, заметив, что она тут больше не нужна. Когда дверь за ней закрылась, на лицо Джимми стали возвращаться краски. И это при том, что Гидеон смотрел на него так, будто хотел разрезать следующим.

– Эмм… со мной все в порядке. Мы можем… эээ… продолжить, – еле слышно прошелестел бедняга. Прошло несколько мгновений, пока Гидеон раздумывал, как ему это прокомментировать, да и стоит ли вообще. В итоге он просто покачал головой и вернулся к обучению:

– Как видите, обычное оружие мало чем полезно против праймусов. Только одно может серьезно им навредить: кинжал брахиона.

После этого он взял в руки клинок длиной примерно с предплечье, тот самый, которым однажды угрожал Люциану. Из-за многочисленных ламп в спортзале кинжал переливался при каждом движении. Только сейчас я разглядела, что он был трехгранным и гравировка полностью покрывала каждую сторону, включая гарду и рукоять. У Люциана узоры слабо светились.

– Такой клинок брахиона называется ациам. Он опасен не только для плоти человеческого тела, но и для самой сущности праймуса. Ациам ранит праймуса так же, как ранил бы человека. Если ранение достаточно серьезно, праймус будет вынужден покинуть свое тело. Он не умрет и рано или поздно найдет себе другое тело, но до этого момента будет обезврежен. Брахион в таком случае способен через рану проникнуть в сущность праймуса и выжечь его изнутри. Это единственный способ убить праймуса.

Я восхищенно рассматривала ациам, который лежал на двух пальцах Гидеона, демонстрируя идеальную сбалансированность.

– Что делает эти клинки такими особенными? – спросила я, не в силах отвести глаза от серебристого оружия.

– Это тайна брахиона. Каждый брахион создает свой собственный кинжал и сражается исключительно им, – разъяснила Лиззи.

– А чей тогда этот ациам? – поинтересовался Джимми. Гидеон вздохнул.

– К делу это не относится, но приблизительно двадцать лет назад черный рынок наводнили сотни ациамов. Мы проследили путь поставок до корпорации «Омега». Очевидно, они нашли возможность воспроизвести клинки. По нашей версии кто-то из брахионов предал своих и помог им в этом.

– Или они заставили брахиона выдать секреты, – добавила Лиззи.

Гидеон мрачно кивнул. Он быстро схватил ациам за рукоять и убрал обратно в ножны, которые носил на поясе. Я ахнула, когда они исчезли вместе с оружием прямо на моих глазах. «Как?..»

– Скопированные ациамы породили настоящий ураган. Все-таки не брахионам давно было под страхом смертной казни запрещено носить такое оружие. С тех пор Лига ослабила свои законы в пользу Плеяды.

– Ничего другого им не оставалось, – заговорил Райан с кривой усмешкой. Он впервые что-то сказал, и его мягкий бас совсем не соответствовал внушающей страх внешности. Даже сидя по-турецки, он выглядел угрожающе. Ростом он был почти с Гидеона и так же широк в плечах, а это могло что-то значить, ведь последний – реинкарнация Геркулеса. Но если брат Лиззи – несмотря на свою ворчливую натуру – излучал шарм покорителя женских сердец, Райан был дикой смесью индейца, рокера и панка. Причем в прямом смысле, а не из-за показного подражания модным трендам. Его руки и шею покрывали татуировки, и на одном только лице я насчитала семь пирсингов. Немного отросший ирокез прекрасно сочетался с черным огнем у него в глазах и темной одеждой. Все в нем взывало к хорошей драке, риску и боли. Как же успокаивало, что этот тип на нашей стороне.

– Хватит, – скомандовал Гидеон. – Давайте выясним, насколько ниже плинтуса находятся ваши шансы на выживание.

Еще до полудня стало ясно, что я не рождена для сражений. Точнее, я была прирожденной боксерской грушей для тренировки остальных. Стойки, шаги и последовательность движений были меньшей проблемой, чем их практическое применение. Как только передо мной оказывался противник, вооруженный или с голыми руками, моя голова отключалась, словно терялась связь с мозгом.

Аарон раздосадованно отбросил тренировочный меч в угол.

– Это никуда не годится! Она даже не пытается от меня закрыться, – пожаловался он Гидеону.

– У меня тут дела не лучше, – крикнул Райан, коленом наступая на неестественно согнутую спину Джимми.

Лиззи, наоборот, держалась довольно хорошо. Выходит, за кубок неудачника сражались теперь только мы с Джимми.

– Попробуй еще раз! – позвал Аарон и начал плавными движениями обходить меня по кругу. Моя задача была проста. Нужно было не дать Аарону повалить меня на пол. Я делала всё так, как до этого объяснял мне Гидеон: не спускала с Аарона глаз и пыталась принять правильное положение. Мой противник тоже следил за мной своими светло-карими глазами. Его лицо было совершенно неподвижным. И это не было какой-то его особой тактикой. Аарон просто никогда не проявлял чувств, как я успела заметить. Но, несмотря на это, а, возможно, именно поэтому он вселял в меня неуверенность. Гидеон как бы выпрыгнул из греческого героического эпоса, Райан напоминал современного индейца, но стройный Аарон и его спокойная манера поведения несли в себе что-то, не поддающееся описанию. Собственно говоря, его внешний вид подошел бы остроумному книжному червю. У него были мелкие веснушки и рыжие, в беспорядке торчавшие волосы. Тонкие ладони могли принадлежать скрипачу, а глаза смотрели так мягко и грустно, что его взгляд практически разбивал мне сердце. Но как раз из-за мягкости Аарона в сочетании с его целенаправленными, змеиными движениями меня пробивал холодный пот. Или причина была в том, что дюжина синяков, которые я уже набила, была на его совести. Обжегшись на молоке, дуешь на воду, ну и всё такое…

– Попытайся подстроиться под его шаг! – прокричала мне Лиззи с края матов. Гидеон дал сестре передышку, чтобы понаблюдать за мной. Краем глаза я увидела, что Райан и Джимми тоже прервали тренировку.

«Да я могу брать плату за представление!»

Аарон незаметно сократил дистанцию между нами. Я мысленно просчитывала его дальнейший ход. Может, у меня получится предугадать, что он задумал. В этот раз я хотела справиться лучше. Но я так увлеклась, что поздно заметила, как Аарон бросился в атаку. Падая, я сама развеселилась от этого парадокса. Я приземлилась на мат. В этот раз он показался мне еще тверже, чем при четырнадцати предыдущих знакомствах, которые у нас с ним уже состоялись. Я хотела откатиться от Аарона, но его рука сомкнулась на моей шее. Он обхватил меня ногами сзади, делая с моим плечом что-то, чего я так и не смогла понять. Я чувствовала себя свернутой в крендель и не могла пошевелиться под захватом Аарона. Так, скрученная, я созерцала потолок и в сотый раз задавалась вопросом о смысле этой затеи. Ни один праймус в мире не будет вцепляться в меня как осьминог. Или как агрессивная обезьянка валяться на полу со своей добычей. Это сравнение стало последней каплей. Я начала хохотать. Я смеялась и смеялась, все громче и громче. Из глаз брызнули слезы, и даже когда Аарон выпустил меня из своей смертельной хватки, я с трудом глотнула воздуха и, хихикая, каталась по матам.

– Она не воспринимает ситуацию всерьез, – зазвучал надо мной голос Аарона. Его тон был холодным, отталкивающим и без намека на понимание.

Я уловила тихое бормотание. Внезапно меня подхватили две крепкие руки. Они буквально вздернули меня вверх, так что у меня не было выбора, кроме как встать на ноги. Я с трудом удержала равновесие. Гидеон неприязненно смотрел на меня.

– Видимо, ты считаешь, что все это просто игра? Думаешь, нам нравится торчать здесь до обеда и изображать из себя карате-пацанов? – спросил он таким тоном, как будто я была несмышленым ребенком. Подозрительно медленно он подходил ко мне. – Твоя жизнь в опасности, Ариана. Столько людей заботятся о тебе, а единственное, что делаешь ты, – это страдаешь ерундой?!

Я на автомате сделала шаг назад. Гидеона я знала почти так же долго, как Лиззи. Он всегда мне нравился, но сегодня он впервые меня пугал. Его карие глаза опасно сверкали. Голос опустился до шипения. Он молниеносно преодолел оставшееся расстояние и двинулся на меня с напором грузовика. Ничто из этого и близко не было человеческим. Я врезалась спиной во что-то мягкое. Какой-то маленькой, незначительной частью мозга я вспомнила, что на некоторых стенах были закреплены дополнительные маты. Хотя сейчас он был все равно что бетонная стена. Гидеон предплечьем придавил меня к стене и поднял до уровня глаз. Мое сердце заколотилось.

– Праймусы быстры и сильны. Быстрее и сильнее, чем мог бы быть я, несмотря на мою печать. Те, кто охотится за тобой, беспощадны и убивают всех, кто встанет у них на пути, – у него в руке блеснуло что-то серебряное. – Люди для них – в лучшем случае пропитание, и поверь мне, – он наклонялся вперед, пока наши носы не соприкоснулись, – если ты попадешь им в лапы, ты выберешь смерть.

Ледяной металл коснулся моего горла, но я не могла оторвать взгляд от безжалостного лица Гидеона. По моим венам словно пронесся ледяной поток. Тот же самый, что и… «Только не снова! Пожалуйста, только не снова!»

– Боишься? – тихо спросил он. – Хорошо. Возможно, это спасет тебе… – Внутри меня что-то сломалось. Моя рука вытянулась вперед и ударила Гидеона в грудь. Другая уже сжимала его запястье, отстраняя от меня клинок. Где-то вскрикнула Лиззи. Еще удар, поворот. Мое тело словно двигалось само по себе. Я чувствовала, что, пользуясь весом своего противника как рычагом, давлю на его суставы. В следующую секунду я стояла коленями на Гидеоне, держа в руке его ациам. Серебристый кончик кинжала завис в миллиметре над его сердцем.

– Иисус, Мария и Иосиф! – послышалось позади меня.

– Ари, перестань! – Лиззи стащила меня со своего стонущего брата. Я не сопротивлялась. Что бы на меня ни нашло, оно уже ушло. Я испуганно смотрела на искаженное болью лицо Гидеона. «Только не снова…»

– Господи, – бормотала я. – Мне так жаль, – я выронила ациам и поспешила назад к Гидеону. – Я не хотела. Ты ранен? Я… я понятия не имею, что произошло. Я не знаю как… Пожалуйста, прости меня!

– Это было обалденно! – выдал Райан, появляясь рядом со мной. – Гида уже больше года никто не кидал на маты!

Гидеон презрительно фыркнул и оттолкнул мои протянутые руки, чтобы подняться. При этом он бережно обращался с левым плечом и прижимал руку к ребрам. Меня переполняло чувство вины, даже когда Райан ободряюще мне подмигнул. Он незаметно поддержал друга, когда тот слегка покачнулся. Лиззи, Джимми и Аарон недоуменно уставились на меня.

– Почему до сих пор ты не показывала этого с Аароном? – спросил Гидеон. Казалось, он испытывает боль при каждом вдохе. Меня окружили пять вопрошающих лиц, призывая к ответу, которого у меня не было.

– Я не знала, что… я так могу. Даже сейчас я не знаю, как… это повторить, – запиналась я.

– Вот же! – выругался Райан. – А я-то надеялся, что ты меня научишь.

– Это были не ее движения, – вмешался Аарон. Он задумчиво поднял ациам, который я бросила. – Я тренировался с ней два часа. Если бы она притворялась, я бы заметил.

– У тебя есть печать? – серьезно спросил меня Гидеон. Вся угроза исчезла с его лица. Сейчас на нем читалось только беспокойство. Я помотала головой.

– Я еще не слышал о печати, которая срабатывает только в определенных ситуациях, – сказал Аарон.

– А я – да.

Все повернулись к Джимми, который густо покраснел от такого неожиданного внимания.

– Я хотел сказать, прежде чем меня начали тренировать, кто-то дал мне почитать пару старинных рукописей. Кажется, вы называете их Хрониками. Знаете, если оцифровать все эти свитки, с исследованиями справлялись бы намного быстрее. Кроме того, вам нужно написать инструкцию… для новичков. Что-то вроде «Демонология для чайников» или типа того. Тогда меньше нервов…

– Давай к делу, – зарычал на компьютерного чудака Гидеон.

– Некоторые источники в Хрониках подтверждают существование печатей, действие которых связано с конкретными условиями. Я могу привести имена и даты, если это поможет…

– Заткнись, – грубо перебил Райан и вместо этого обратился к Гидеону: – Думаешь, это может быть такая печать?

– У. Ари. Нет. Никакой. Печати! – отрезала Лиззи, чье терпение стремительно кончалось. Когда три охотника и компьютерщик уставились на нее, у Лиззи чуть порозовели щеки, и она добавила: – Я бы знала.

– Ага! – прокомментировал Райан с саркастичной усмешкой.

– Никаких «ага»! Она моя лучшая подруга! – огрызнулась Лиззи. Но тот не переставал скалиться. По Райану было видно, как в его голове мелькают картинки пижамных вечеринок, борьбы подушками и полуголых девушек. Ощутимый тычок вернул его обратно в реальность. Локтем Гидеон бил больно.

– Держи себя в руках! Это моя сестра!

Глава 10. Хвастун Люциан

Полчаса спустя я сидела во внедорожнике Гидеона. Он свернул тренировку и все разговоры о моих внезапно проявившихся талантах к самообороне. Скорее всего, ему было больно, хоть он и не признавался. Лиззи и я изо всех сил пытались отправить Гидеона домой, но он прикидывался упрямым предводителем. Согласно его указаниям Лиззи вместе с Джимми просмотрит Хроники и постарается выяснить, что со мной не так. Аарон пойдет с ними, пока Райан отчитается перед Плеядой и отдохнет, чтобы следующим принять пост в моей охране. Никто не рискнул перечить Гидеону.

Поэтому белокурый великан стоически буравил взглядом впереди лежащую улицу. Козырек был опущен, так как солнце уже низко висело над горизонтом. Он не произнес ни слова и не смотрел на меня. Застиранная футболка с изображением его любимой группы, которую он надел под синюю куртку, напомнила мне о прошлом. Разве что сегодня она гораздо сильнее натянулась у него на груди, чем когда он помогал нам с домашней работой по математике. Он был таким добрым и терпеливым, а сейчас… сейчас он был моим свирепым стражем. Такое чувство, что весь мир хотел защитить меня, но никто не знал почему. Дело было не во мне. Не в Ари, которая ненавидела математику так же сильно, как девчачью ерунду и торговые центры, которая любила рисовать в блокноте, хоть и не умела, была фанаткой хороших сериалов и книг и жить не могла без музыки. Причина была не во мне – не в моих собственных желаниях. И от этого становилось как-то печально. С другой стороны, я уже с трудом узнавала себя. Одно дело – слушать эту сказку под названием «Ты не человек», а другое – оказаться в ней. То, что произошло недавно, чертовски меня напугало. Я потеряла контроль в прямом смысле слова. Как будто у меня была шизофрения. Я не просто стала намного быстрее, чем могла себе вообразить, я совершала движения, которые точно не были моими. Я навредила близкому мне человеку. Я еще никогда никого не ранила. За одним исключением…

Молчание стало невыносимым.

– Извини меня, – тихо проговорила я, не глядя на Гидеона. Этого мое сердце не выдержало бы. Между нами словно выросла гора невысказанных упреков.

Гидеон вздохнул и вдруг снова превратился просто в старшего брата Лиззи.

– Не извиняйся. Если кому и нужно извиняться, так это мне. Я хотел спровоцировать тебя, чтобы ты осознала серьезность положения, – помедлив, рассказал он. – Но хорошо, что мы выяснили, что ты можешь постоять за себя в критической ситуации, – легкая улыбка прокралась на его лицо, смягчив его выражение. – У тебя отличный захват.

Я рассмеялась против воли.

– Да уж, знала бы я, как у меня это вышло, может, смогла бы воспроизвести.

Молчание Гидеона подтверждало, что он со мной согласен. Ну, по крайней мере, лед между нами треснул. Он включил радио и начал переключать станции. Ни одна не отвечала его вкусам. Он энергично жал на кнопки, пока наконец не выключил радио совсем.

– Да пошло оно всё! – он яростно ударил по рулю. Я вздрогнула. – Чувствую себя марионеткой. Нам непременно надо понять, кто ты, блин, такая! Ненавижу, когда меня используют!

Я подавила саркастичный смешок, застрявший у меня в горле, и негромко произнесла:

– Добро пожаловать в клуб!

Мама была вне себя от радости увидеться с Гидди, который «вырос, ах, настоящим мужчиной». Так как я была не в настроении отрицать мамины двусмысленные намеки по поводу него или болтать о никогда не проводившейся экскурсии, я проглотила ужин так быстро, как могла, а затем забаррикадировалась в своей комнате. Там я с глубоким вздохом завалилась на кровать. Наконец-то одна. И даже тот факт, что снаружи за моим окном наверняка слонялся Гидеон и занимался своими телохранительскими делами, не мог испортить этот момент. Целый час я просто валялась и пялилась в потолок. Все, что случилось за последние дни, казалось таким нереальным, а теперь и собственная комната ощущалась как чужая. Бабушка всегда говорила, что иногда в путешествиях душе требуется гораздо больше времени, чтобы поспеть за телом. Поэтому иногда вы чувствуете себя не на своем месте, даже если приехали уже давно. Эти слова как никогда подходили к моему состоянию.

«Ну, хоть душа у меня есть».

Я еще раз прокрутила в голове события прошедших дней и все равно не пришла ни к какому выводу. Обычно в своей комнате я умудрялась так аккуратно разложить мысли по полочкам, что в результате получался набросок плана. Сейчас это не работало.

Всё так или иначе крутилось вокруг моего все-таки-не-папы. Он однозначно не был воплощением доброты. Так почему он воспитывал меня как дочь? Я что-то упускала. Раздраженная, я вернулась к исходному пункту. Когда все начало выходить из-под контроля?

Люциан.

Люциан, который охотился на «Омегу».

Люциан, который искал моего отца.

Люциан, который искал Танатоса.

Танатос.

С чего вдруг я не удосужилась задать вопрос, что это за Танатос? При этом я откуда-то знала, что это важно. Вероятно, это еще один праймус. А дальше?

Я решительно потянулась за телефоном. Мне не хотелось впредь об этом забывать, а что-то подсказывало, что так и будет, если я сейчас же этим не займусь.

С удивлением я взглянула на дисплей мобильника. На нем высветилось одно новое сообщение от «Феликса, приставучего соседа». Это имя я вбила в адресную книгу, чтобы предупредить себя саму.

«НАМ НУЖНО ПОГОВОРИТЬ. ФЕЛИКС».

Да что ж такое, на это у меня сейчас не хватит нервов. Я не стала отвечать и позвонила Лиззи.

– Привет, это я, – сказала я, когда она взяла трубку.

– У тебя все нормально? – нервно спросила она. «А все ли у меня нормально? Скорее нет». Но я знала, что она имела в виду, поэтому просто ответила:

– Эм, да, нормально.

– Гидеон с тобой?

– Он на улице и чем-то занят… наверно, – ответила я.

– Ага, ладно…

– Вы уже что-нибудь нашли в этих странных Хрониках?

– К сожалению, нет, – призналась она. – Но Джимми вовсе не так бесполезен, если ему не давать в руки оружие.

– Я так и думала.

После этого между нами повисла тишина. «Как до этого дошло?» Раньше мы всегда понимали друг друга с полуслова. Раньше у нас никогда не кончались темы для разговоров. Раньше нам никогда не было неловко. Раньше…

Лиззи громко выдохнула в трубку:

– Послушай, Ари, все это абсолютно неправильно. На самом деле эта история должна нас сплотить, но мы, наоборот, отдаляемся. И мне это вообще не нравится.

Я прекрасно понимала, о чем она говорила, но не знала, как на это реагировать.

– Я так радовалась, когда мне все-таки разрешили рассказать тебе про Плеяду, а сейчас у меня такое чувство, словно я тебя предала… Я не хотела. Пожалуйста, ты должна мне поверить. Когда я узнала о твоей тренировке, я сразу пристала к Гидди, чтобы тебе не пришлось заниматься одной и…

– Минуточку, так тебе она вообще была не нужна? – перебила я подругу.

– Нет, конечно. Я прохожу обучение на ученого. Это не имеет ничего общего с охотой. Мои родители тоже ученые, только Гидди захотел обязательно в подразделение охотников, – объяснила она, растрогав меня до слез. Лиззи ненавидела любые физические нагрузки, а к ним, сто процентов, относилось избивание друг друга кулаками. И даю руку на отсечение, что она возненавидела это еще сильнее, потому что Гидеон был тренером.

– Значит, ты там ради меня мучилась?

– Да, – уныло ответила она. Пришла моя очередь вздыхать.

– Лиззи, ты ведь меня знаешь. Я на тебя не злюсь. Просто для меня все это ново. Да, я понимаю, что тебе не терпится все мне показать, но дай мне немного времени. Я чувствую себя маленьким ребенком. И я… мне все равно здесь не место.

– А что, если тебе здесь самое место, ты, лапша раскисшая! – возмутилась она. – И всегда было! А что касается точной уверенности: честно говоря, ее тут ни у кого нет. Мой папа растерян. Плеяда в недоумении. И даже праймусы, которые с нами сотрудничают, не имеют ни малейшего представления, что ты такое. Но ты не должна никогда-никогда, ни на миг забывать, что твое место здесь. Поэтому Гидеон так взволнован. Он переживает за тебя. Мы вместе разберемся, что происходит. А за это время мы поработаем над тем, чтобы ты чувствовала себя рядом с нами комфортней, о’кей? Умоляю, не отталкивай меня!

Ее маленькая речь началась с недовольства, а закончилась мольбой. В этом вся Лиззи. Она была рядом со мной. Как всегда. Я не хотела отдаляться от нее, не хотела ее потерять. Она ведь была моей семьей.

– О’кей, – прошептала я, борясь со слезами. А потом я сражалась со своей сентиментальностью и страхом до тех пор, пока не смогла мыслить ясно. Я звонила не просто так.

– Лиззи, что тебе известно о Танатосе?

– Немного, – моментально ответила она. Может быть, она была рада возможности помочь мне, ответив на мои вопросы. – Если верить Хроникам, он был брахионом, пока не исчез. Праймусы утверждают, что он мертв.

– Откуда они тогда это знают? – Все-таки Люциан был убежден, что он жив. Вряд ли он бы стал искать труп. Или стал бы? После смерти брахиона вообще остается труп?

– Понятия не имею, но они, похоже, полностью уверены.

– Слушай, я тут кое о чем подумала… – протянула я. Мне понадобилась еще пара секунд, чтобы набраться смелости произнести это вслух: – Думаю, отчим мог бы дать мне нужные ответы.

– НЕТ! – заорала Лиззи в трубку. – Знаю, он тебя вырастил и все такое, но этот человек по-настоящему опасен. И мы все еще не знаем, почему он выдавал себя за твоего отца. По-моему, здесь точно что-то нечисто!

– Но он же оставил меня на вашем попечении. Если бы он хотел что-то со мной сделать, то явно не стал бы так поступать. – Хуже некуда – оправдывать Уилсона Харриса, но я не могла отрицать логику этой мысли.

– Нет, – повторила Лиззи во второй раз. Ее тон не терпел возражений. – Сейчас же пообещай мне, что ты ни в коем случае не будешь искать своего отчима, встречаться с ним и даже разговаривать!

– Но…

– Обещай! – разозлившись, перебила она. Я слышала, как подруга расхаживает туда-сюда по своей комнате. Потом она перевела дыхание и заставила себя успокоиться. – Прошу тебя, Ари. Мы выясним, что ты такое. Мы выясним, что происходит и почему Джирон объявил на тебя охоту. Вместе. Больше никаких секретов. Но, пожалуйста, пожалуйста, не связывайся с Уилсоном Харрисом и «Омегой». Пообещай мне, и тогда, если мы не найдем другого выхода, мы вместе разыщем твоего приемного отца, хорошо? Ну же, ДАЙ МНЕ СЛОВО!

– Ладно, даю слово.

«Пока что».

Неожиданно мой телефон издал сигнал. Испугавшись, я отстранила его от уха.

– Что такое? – спросила Лиззи.

Я взглянула на экран и нахмурила лоб.

– Твой брат прислал мне сообщение.

– Как всегда. Куда он лезет на этот раз? – хмыкнула Лиззи. Я прочла сообщение и засмеялась. Лиззи действительно хорошо знала своего брата.

– Он считает, что уже слишком поздно и мне пора ложиться спать.

– Так и знала, – прыснула подруга. – Возможно, с этого момента он заведет дневник, чтобы отмечать там время твоего сна. И, прежде чем ты ответишь, должна тебя предупредить. У Гидеона есть печать суперслуха. Вроде той, что давал тебе Люциан, но длительного действия.

– Это значит…

– Да, он подслушивал наш разговор. Привет, Гиддииииии! – прокричала она, а я могла себе представить, как она машет рукой на другом конце линии. Снова что-то пиликнуло. Теперь уже издалека.

– О, класс! Теперь он пишет мне… – проворчала Лиззи. – Мой брат ожидает, что я проявлю больше ответственности и отправлю тебя спать.

Я заулыбалась, но не разрешила себе смеяться.

– Тогда исполним хотя бы это желание твоего брата, – я старалась говорить максимально серьезно. Мы попрощались и договорились встретиться завтра утром в школе. Один из моих охранников подбросит меня до лицея. Мне обязательно нужно забрать свою машину со школьной парковки. Мамин универсал как по волшебству снова появился перед нашим домом, но моя старенькая «Тойота» все еще сиротливо стояла у лицея.

Положив трубку, я посмотрела на часы. Была уже половина первого ночи. В соседских окнах свет уже не горел, и это напомнило мне о Феликсе и его сообщении. Я вздохнула, опять разблокировала телефон и напечатала парочку фраз а-ля: «Со мной много всего случилось…» Нажала на кнопку «Отправить». И тут же у меня вырвался крик, потому что за оконным стеклом в комнате Феликса на пару секунд возникло лицо. Освещенный подсветкой экрана, он смотрел прямо на меня. После шока меня охватила злость, и я задернула шторы. Как долго этот парень сидел в темноте, наблюдая за мной? «Реально жутко».

– Что стряслось? – услышала я голос мамы с первого этажа. Одновременно с этим запищал телефон.

– Все в порядке! – откликнулась я. – Я просто испугалась.

Телефон запищал снова.

Я в нерешительности смотрела на него. Если мне решил ответить этот странный Феликс, то я за себя не отвечаю.

Какое облегчение, что оба сообщения были от «Гидеона, старшего брата».

«???» – значилось в первом. А во втором: «ВСЁ ПОНЯТНО. ХОРОШО, ЧТО ЛИЗЗИ РАССКАЗАЛА ТЕБЕ О МОИХ СПОСОБНОСТЯХ. У РАЙАНА И ААРОНА ТАКИЕ ЖЕ. ОДНО ТВОЕ СЛОВО – И МЫ ПРИДЕМ. ГИД».

– Круто! Тогда будем надеяться, что я не храплю, – пробурчала я без особого энтузиазма, на что убийственно серьезный Гидеон неожиданно прислал подмигивающий смайлик и сообщение: «НЕ БОЙСЯ. МОЕГО ОТЦА ТЕБЕ НЕ ПЕРЕПЛЮНУТЬ».

Смеясь, я скользнула под одеяло и погасила свет.

Но заснуть казалось чем-то из области невозможного. Я лежала в такой неудобной позе, что утром поползла бы на завтрак с расторопностью семидесятилетней старушки. Мне было не по себе от того, что Гидеон слышит каждое мое движение, каждое касание подушки, каждый вздох. Когда я взвешивала идею спуститься на кухню чего-нибудь попить, на ночном столике завибрировал телефон. Я предполагала, что Лиззи захочет еще мне написать, поэтому поставила телефон на беззвучный режим. Только я не подумала, что вибрация будет почти такой же громкой, как и звуковой сигнал. Взбесившись на собственную глупость, я выключила бесшумный режим и прочитала сообщение. Оно пришло не от Лиззи.

Оно было от… «Таинственного Люциана»!

«У ТЕБЯ ВСЕ ХОРОШО? Л.».

Я не могла в это поверить. Люциан однозначно переступал границы. «Опять!»

«ТЫ СОХРАНИЛ СЕБЯ У МЕНЯ В ТЕЛЕФОНЕ И УКРАЛ МОЙ НОМЕР?!»

В ярости я стерла слово «Таинственный» из его контакта и сохранила его как «Хвастун Люциан».

«А ЕЩЕ УСТАНОВИЛ ТЕБЕ БУДИЛЬНИК, ЧТОБЫ ТЫ НЕ ПРОСПАЛА… УЖАСНОЕ ПОХМЕЛЬЕ?;)»

Я психанула.

«УЖАСНОЕ ПОХМЕЛЬЕ? УЖАСНЫЙ ДЕНЬ! МОЯ ШКОЛА – ПОДДЕЛКА! НО ТЫ, КОНЕЧНО ЖЕ, ОБ ЭТОМ ЗНАЕШЬ… КСТАТИ, СПАСИБО, ЧТО ПРЕДУПРЕДИЛ!» – напечатала я ответ. Это снова вернуло меня к воспоминаниям о сегодняшнем дне. Немного помедлив, я набрала еще одно сообщение: «АХ, ДА, ЕЩЕ Я ПОБИЛА ГИДЕОНА».

Не обратив внимания на содержание первого, Люциан ответил сразу на второе сообщение.

«МОГУ СЕБЕ ПРЕДСТАВИТЬ. ВСЕ НОГТИ ЦЕЛЫ?»

«Пфф… Кем он меня считает? Гламурной цыпочкой?»

«АГА, НО ЛАК ОБЛЕТЕЛ. ДУМАЮ, УТРОМ У МЕНЯ НЕ ОСТАНЕТСЯ ВРЕМЕНИ НА СМЕРТЕЛЬНЫЕ ЗАГОВОРЫ. НУЖНО НА МАНИКЮР», – сердито написала я. Пусть подшучивает над кем-нибудь другим. Хорошо, я могла бы попонятнее сформулировать фразу «Нечеловеческое общение раскрывает информацию». Но ведь этот тип бросал мне вызов. Телефон мигнул. Дважды.

«ЭТО ОПРЕДЕЛЕННО УВАЖИТЕЛЬНАЯ ПРИЧИНА. КТО БЫ ПЕРЕД ЛИЦОМ СМЕРТИ ОТКАЗАЛСЯ ОТ УХОДА ЗА РУКАМИ…;)»

Очко в его пользу: он обладал чувством юмора. Я с улыбкой открыла следующее сообщение:

«А ТЕПЕРЬ СЕРЬЕЗНО. ГИДЕОНА НЕ СТОИТ НЕДООЦЕНИВАТЬ, НО ОН НЕ ОБИЖАЕТ МАЛЕНЬКИХ ДЕВОЧЕК. ЧТО ОН СДЕЛАЛ?»

«Маленькая девочка?» Люциан поставил себе целью жизни приводить меня в бешенство?! Тогда может расслабиться. Такой радости я ему не доставлю. Стараясь игнорировать шутки Люциана, я задумалась над ответом на его вопрос. А что, собственно, сделал Гидеон?

«УГРОЖАЛ МНЕ», – написала я через какое-то время. И еще, вводя буквы одну за другой, поняла, что это были правильные слова.

«ОН ЧТО СДЕЛАЛ?!»

Его мгновенный ответ поразил меня почти так же сильно, как и скрытый инстинкт защитника, резонирующий в нем. Конечно, Люциан не хотел, чтобы меня убили. Я же еще была ему нужна. Но я вряд ли бы с ним переписывалась, если бы мне это не нравилось.

«АЙ, БЕЗ ПОНЯТИЯ. МЫ БЫЛИ НА ТРЕНИРОВКЕ. Я БЫЛА ПОЛНЫМ НИЧТОЖЕСТВОМ, ПОКА ОН НА МЕНЯ НЕ НАПАЛ».

И вот сейчас мне все стало ясно. Он действительно мне угрожал. Мне стало страшно. Как и тогда. Это было спусковым механизмом?

Вместе с озарением начались угрызения совести, потому что я настучала на Гидеона. Так как я не хотела, чтобы Люциан плохо думал о Гидеоне, вдогонку отправила еще одно сообщение:

«ОН ХОТЕЛ ЗАСТАВИТЬ МЕНЯ ДЕЙСТВОВАТЬ. И ВДРУГ СО МНОЙ ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ, А В СЛЕДУЮЩИЙ МОМЕНТ Я УЖЕ ЛЕЖАЛА НА НЕМ».

Только отослав текст, я перечитала его еще раз и сообразила, как двусмысленно это прозвучало. Взвыв, я уткнулась лицом в подушку.

«:) БЫВАЕТ».

Мое лицо повторно утонуло в подушке. Кажется, прошла вечность, пока я снова не подняла глаза, а Люциан за это время написал еще одно сообщение.

«ШУТКИ В СТОРОНУ: НИ О ЧЕМ ПОДОБНОМ Я ЕЩЕ НЕ СЛЫШАЛ. ПОИЩУ ИНФОРМАЦИЮ. РАССКАЖЕШЬ, ЕСЛИ С ТОБОЙ СЛУЧИТСЯ ЕЩЕ ЧТО-ТО СТРАННОЕ. Я ВСЕГДА БУДУ НЕПОДАЛЕКУ».

Ха! Я должна рассказывать ему, если со мной произойдет что-то странное?! С чего бы начать?

«А В КАТЕГОРИЮ «СТРАННОГО» ПОПАДАЕТ НОЧНАЯ ПЕРЕПИСКА С БЕССМЕРТНЫМ РОБОКОПОМ?»

В любой непонятной ситуации спасайся сарказмом. Чуть погодя, мой телефон снова мигнул.

«Я МОГУ БЫТЬ РАЗНЫМ. И СТРАННЫМ ТОЖЕ, ЕСЛИ ТЫ ТАК ЗАХОЧЕШЬ. СПОКОЙНОЙ НОЧИ И СЛАДКИХ СНОВ».

Я не удержалась от ухмылки. «Да у него просто Эго с большой буквы!» В конце не хватало разве что «ОБО МНЕ». Ну и что мне на это ответить? Не придумав ничего лучше, я отправила «Хвастуну Люциану» простое «СПОКОЙНОЙ НОЧИ».

Глава 11. Интервью с колдуном

Замерзая, я стояла в утреннем тумане на крыльце своего дома. Голова и веки были словно каменными, а каждая мышца в моем теле горела от вчерашней тренировки. Даже дрожать было больно.

Чтобы избежать допроса о моем состоянии или новом личном водителе, я четко подгадала момент, улизнув, пока мама пошла в душ. Когда Райан подъехал на мотоцикле и, ухмыльнувшись, протянул мне шлем, я поздравила себя с принятым решением. Мама скорее бы умерла, чем разрешила мне запрыгнуть на опасную черную «Хонду» к незнакомому рокеру.

Честно говоря, я склонялась к тому, чтобы разделить ее мнение по этому поводу. Райан водил так же, как выглядел: как безумный. Подъезжая к лицею, он газанул перед главным входом и затормозил ровно перед кучкой умирающих от любопытства школьников.

– Что-нибудь еще, Моррисон? – заржал он, когда я спрыгнула. Его короткий ирокез никак не пострадал под шлемом, чего, видимо, нельзя было сказать о моей прическе. Отражение в стекле демонстрировало образ, которому бы позавидовала любая швабра. Застонав, я пожелала, чтобы земля разверзлась и я провалилась в эту дыру.

– Тебе когда-нибудь говорили, что ты абсолютно сумасшедший? – поинтересовалась я и вернула ему свой шлем. Он усмехнулся, поразив меня тем, что стал выглядеть даже привлекательней. По крайней мере, я поняла других девчонок, которые уставились на нас с открытыми ртами, а потом синхронно, как клоны, стали откидывать волосы с плеч и улыбаться Райану.

– Сумасшествие доставляет больше всего удовольствия, – ответил он и подмигнул мне. Затем мотор взревел, и он унесся, провожаемый несколькими затуманенными взглядами.

Я и не предполагала, что ученики нашей школы могут относиться ко мне еще презрительней, но сейчас получила тому неопровержимое доказательство. Если бы взглядами можно было убивать, я бы уже умерла, восстала в виде зомби, а потом снова умерла. А для полного счастья подошел Шерлок и настойчиво посмотрел на меня. Его серые глаза прямо-таки металли искры, оставаясь при этом холодными, как лед. «Жуткое сочетание».

– Нам нужно поговорить! – процедил он.

«Что?» Слава богу, меня выручила Лиззи, протолкавшись от главного входа и утащив меня за собой.

– Да что с ними случилось? – недоумевала она.

– Райан случился.

Одна из гламурных клонов толкнула меня, заработав тем самым ядовитый взгляд Лиззи.

– Появление на мотоцикле?! – похоже, ей был хорошо знаком друг брата. Я кивнула. – Как по мне, так это не повредит! – высказалась она. – Придет время, и эта снобистская школа заметит, что ты – настоящая красотка!

– Лиззи!

Не впечатлившись моими протестами, она запустила руки мне в волосы.

– Нет, серьезно. Думаю, мне надо попросить Райана, чтобы он это повторил. А лучше всего, если Брендон и его дружки тоже увидят, – развивала она свою идею. Лиззи не обратила внимания на мой локоть, ткнувший ее в бок, включила гордый взгляд под названием «Да, я ее лучшая подруга!» и позволила мне увести ее в класс.

Было сложно не заснуть под отчаянные попытки моего одноклассника прочесть вслух «Постороннего» Альбера Камю. От его французского у меня уши в трубочку сворачивались, но что поделать… Мистер Росси и директорат согласовали между собой мой двухдневный режим тренировок без занятий.

– Ариану Моррисон срочно вызывает секретариат, кабинет 304. Ариана Моррисон, пожалуйста, пройдите в кабинет 304, – прозвучал голос моего учителя истории по громкоговорителю. Мадам Камилл моментально выпроводила меня из класса. Я что-то натворила? Зачем меня хочет видеть мистер Бернард? Вызов из секретариата? И с чего вдруг учитель истории отправляет меня в кабинет 304? Это же один из музыкальных классов.

Немного сомневаясь, я бежала по пустым коридорам. Во время уроков в школах царит особенно зловещая атмосфера. Вокруг – ни души, но вас не покидает понимание, что сейчас в здании сотни учеников. Может, этот театральный хиппи Корнелиус не так уж ошибался, когда говорил, что присутствие людей можно почувствовать.

Перед кабинетом 304 я перевела дыхание и уже хотела постучаться, как услышала тихое бренчание гитары. «Если там внутри я и правда наткнусь на мистера Бернарда, то сожру метлу…»

Без предупреждения я распахнула дверь и споткнулась. За учительским столом сидел Тоби и перебирал струны гитары.

– Что ты здесь делаешь?

– Разгружаю тебя и твой плотный график. Ты теперь невероятно занята.

Я уставилась на него с открытым ртом. На это потребовалась пара секунд, но, когда я снова обрела дар речи, из меня градом посыпались вопросы.

– Как ты это провернул? Откуда взял разрешение секретариата? Как ты уговорил мистера Бернарда сделать объявление?

Тоби осклабился и отложил гитару в сторону.

– А как, по-твоему, я внушил всей школе, что ты вчера была на занятиях, пока на самом деле ты тусовалась с охотниками? Не говоря уже о геологической экскурсии…

Отлично, я по-настоящему пытаюсь разобраться во всей этой истории, а он надо мной прикалывается. Я раздраженно прикусила губу, и тут за моей спиной хлопнула дверь. Я обернулась и успела заметить, как зеленоватый сверкающий туман рассеивается в воздухе. Наморщив лоб, я повернулась обратно к Тоби.

– Люциан рассказал тебе, кто я такой? – осведомился он.

– Он намекнул, но, как и частенько в последнее время, додумываться мне пришлось самой. – Тоби не клюнул на мою завуалированную шутку, поэтому я вздохнула и озвучила ему свою догадку: – Ты – ведьмак.

– Даже колдун, – поправил он, гордо улыбаясь.

«Ага, нууу, это кардинально всё меняет…» Меняло бы, если бы хоть кто-нибудь объяснил мне разницу. От «колдуна» в сером костюме и синем шарфе-трубе не укрылось мое неудовлетворенное любопытство.

– Садись и спрашивай, что хочешь. Я не буду ничего скрывать. Но у тебя есть время только до конца этого урока, иначе мой маленький фокус бросится в глаза учителям из Плеяды, – предложил он, сверившись с часами. – Если захочешь, сможем продолжить завтра на химии.

– Хочешь сказать, что прочитаешь мне индивидуальную лекцию по демонологии?

– В точку. Мистер Росси сказал, тебе нужно узнать все о праймусах, их силах, Лиге и печатях. Он считает, что будет лучше, если этим займется кто-то… непредвзятый.

– И он тебе доверяет? – я ляпнула это прежде, чем подумала.

Тоби мне улыбнулся:

– Частично.

Его честность позволила ему резко подняться вверх по моей шкале симпатий. Это был мой шанс. Мозг усиленно заработал, когда я залезла на подоконник. Так ли важно, как он устроил это объявление? Вообще-то, нет.

– О’кей, если ты колдун, – я специально выделила это слово, – почему ты на стороне Люциана? – начала я. – Он рассказывал, что праймусы и ведьмы не очень-то ладят.

– Общество ведьм нигде особо не жалуют. Причем «общество» – это еще громко сказано. Точнее, мы – многочисленные одиночки, – объяснял он без заминки. Напротив, он, кажется, чувствовал себя раскованно. Он закинул ногу на ногу, как будто мы начали интервью. – Я, во всяком случае, нахожу усилия Плеяды вполне оправданными. Они следят за тем, чтобы праймусы не позволяли себе лишнего. Если бы Плеяда возникла в те времена, инквизиции бы никогда не существовало.

– А другие ведьмы так не думают?

– Не то чтобы. В большинстве своем они скорее на стороне твоего отца.

Мне не понадобилось зеркало, чтобы понять, каким хмурым тут же стало мое лицо.

– Он мне не отец.

Тоби погладил себя по гладкому подбородку:

– В таком случае Люциан был прав.

«Так он тоже в курсе?» Я услышала, как сел мой голос:

– Откуда ты знаешь Люциана?

– Он – брахион… – Тоби вопрошающе взглянул на меня, и я коротко кивнула, чтобы показать, что мне известен смысл этого слова. – В мире праймусов это как тайный агент полиции. Прислушивается, заводит контакты, ловит плохих парней и спасает задницы.

– Дай угадаю: одна из задниц была твоей? – брякнула я наобум. Ведьмак приподнял одну бровь, а я задала себе вопрос, почему я раньше не видела, как слабо он вписывается в лицей.

– И да, и нет. Собственно говоря, я был одним из плохих, но Люциан предложил мне что-то типа испытательного срока…

– В обмен на информацию?

Его ухмылочка превратилась в широкую улыбку. Я почувствовала, что он начинает меня уважать.

– В сущности, он тем самым спас мою задницу.

И когда он это сказал, как бы мимоходом, у меня получилось сорвать с него маску непринужденности. Она была всего лишь защитным механизмом. Тоби был чуть старше меня, но, несмотря на это, он уже многое пережил. Такое всегда оставляет след. И чем больше я об этом размышляла, тем больше росла связь между мной и этим беззаботным мальчишкой. Он настаивал на прямоте. Что ж, он ее получит.

– Что ты знаешь о Танатосе?

Синие глаза Тоби смеялись, когда он удивленно посмотрел на меня.

– Вот это да, ты прыгаешь прямо с места в карьер, хм? – пробормотал он и укрепил мое побуждение задавать вопросы на эту тему. – Ну, хорошо. После воплощения Люциана в качестве брахиона его начал обучать один из старших. Его звали Танатос, он стал его наставником, а позже и другом. Какое-то время спустя он бесследно пропал. Танатосу было поручено наблюдать за «Омегой». Говорят, что при исполнении его схватил и убил Харрис.

«Ох». Это целиком и полностью объясняло отношение Люциана.

– Я думала, люди не могут убить праймусов?

– Они и не могут. Но «Омега» всегда умела удивлять. Корпорация десятилетиями преследует цель истребить всех демонов. Может быть, при помощи ациама Харрису удалось уничтожить Танатоса, – рассуждал он. – В конце концов, всего год спустя на черный рынок потоком хлынули копии ациамов.

– Что было раньше: курица или яйцо? – произнесла я в наступившей тишине.

– Так и есть. Многие придерживаются мнения, что, наиболее вероятно, это Танатос разгласил тайну ациамов «Омеге».

– Но это не то, во что верит Люциан, – предположила я и получила кивок головой как подтверждение.

– Он думает, Танатос никогда бы добровольно не предал свои идеалы. То есть Харрис должен был заставить его признаться, как создаются ациамы. Если всё было так, то есть шанс, что Танатос еще жив. Так он гораздо полезнее для Харриса.

Что-то в этой истории меня настораживало, но я не могла понять, что именно. Потому я задвинула эту мысль подальше.

– Вот почему Люциан хотел, чтобы я отвела его к Танатосу, – мне вдруг стало жаль, что я не смогла ему помочь. Если бы исчезла Лиззи, я бы тоже не оставляла надежду.

– Да, потому что на тебе был его запах.

«Что?» Мне только показалось, что я начинаю понимать, как Тоби развеял это чувство. Помимо того, это было самой абсурдной вещью, которую я слышала за последние дни.

– От меня пахло Танатосом?

– И все еще пахнет, – невозмутимо подтвердил Тоби. Я с трудом подавила порыв понюхать себя.

– Ты… ты тоже чувствуешь этот запах?

– Не совсем. Мы называем это запахом для простоты, но по сути это переносный смысл. Как энергетический сигнал. Он слабый, но определенно принадлежит Танатосу.

– Да как это вообще возможно? Я ни разу не видела Танатоса. Ты обязан мне поверить! – уверяла его я, когда мне стало ясно, в чем меня могут заподозрить.

– Успокойся. Я тебе и так верю, – ответил Тоби, вытягивая скрещенные ноги. – Мы думаем, это защитное заклинание в тебе.

– Вот! И это тоже. Что, блин, вы все имеете в виду под этой непонятной защитной штукой?

Внезапно Тоби смутился и стал с преувеличенным интересом разглядывать шнурки на своих кедах.

– Точно не знаю, но, если ты разрешишь, могу проверить, – его синие глаза ловили мой взгляд.

– Последний раз, когда кое-кто так на меня смотрел, все закончилось тем, что на меня напала парочка кровожадных като. А, кстати. Что вообще такое эти като? – я нервно всплеснула руками. Каждый ответ порождал два новых вопроса. Ну, и как мне со всем этим разобраться? Чтобы не сорваться и не разбить гитару Тоби, я отвернулась к окну. Под дождем передвигался зеленый зонтик. Темная фигура искала укрытия от ливня у входа в башню. Неожиданно для себя я узнала Шерлока, который смотрел на меня снизу вверх. Ничего себе, это начинало казаться жутковатым… Я сделала себе мысленную пометку, что нам, видимо, придется вскоре переименовать Шерлока – в Сталкера.

– Като – это праймусы-предатели, которые слишком молоды, слишком тупы или слишком больны, чтобы сопротивляться своей жажде власти. В большей или меньшей степени они – психи-убийцы среди бессмертных. Скажем так, они специализируются на человеческом страхе. Если они не занимаются своими делами, то их в основном нанимают для грязной работы, – сказал Тоби, когда я уже и не ждала ответа.

«…Он хотел, чтобы ты сдохла, – на меня нахлынули воспоминания о стычке с като. – А сначала я с тобой немножко позабавлюсь». Господи боже, наверно, лучше бы я об этом не знала.

Когда я подняла глаза на Тоби, на его лице было написано сочувствие.

– По поводу защитного заклинания: Люциан был с тобой не очень осторожен. Я бы приложил больше усилий, чтобы не повредить что-нибудь в тебе. – Я поняла, что он хотел мне помочь, и напомнила себе, что Люциан говорил, ему можно доверять.

– Ну, это звучит обнадеживающе, – проворчала я и дала ему разрешение изучить меня.

Он уселся рядом со мной и положил пальцы мне на виски. Его пальцы были холодными, но их прикосновение меня успокоило. Больше я ничего не чувствовала. Взгляд Тоби затуманился, словно он смотрел сквозь меня. Я заметила, что его синие глаза уже были не чисто-синими. В небесно-синих радужках появился внешний ободок глубокого зеленого цвета. Ободок, который внезапно вспыхнул изумрудно-зеленым свечением. Как зачарованная я наблюдала за этим представлением. Оно гипнотизировало. Я все больше расслаблялась. Что бы ни делал со мной колдун, это было не больно. Через несколько бесконечно долгих мгновений сияющие ободки погасли, и Тоби снова стал собой.

– Это несравнимо ни с чем, что я видел раньше, – потерянно проговорил он, отстраняясь от меня. Он казался недовольным. – Похоже на магию, которую праймусы используют, чтобы скрыть свое присутствие друг от друга. В противном случае они бы улавливали друг друга на огромном расстоянии. Но это намного мощнее. Скорее как печать… – он устало потер руками лицо. То, чем он сейчас занимался, его утомило.

– Бессмыслица какая-то. Я не праймус, и печати на мне нет, – ответила я. Тоби кивнул головой и вдруг стал выглядеть намного старше своего возраста.

– Да, но, тем не менее, Танатос счел необходимым спрятать что-то внутри тебя.

– Погоди, но, если бы он наложил на меня такое заклятье, я бы об этом не помнила? Конечно, разве что он стер мои воспоминания. Но Люциан говорит, на меня такое не действует… – Рука Тоби на моем предплечье заставила меня умолкнуть.

– Человек может что-то забыть даже без вмешательства в его память.

И что это сейчас должно было значить? Конечно, человек может что-то забыть. Все что-то забывают. Но не такие важные вещи. А встречу с брахионом, который накладывает на тебя чары, вообще просто так не забудешь. Кроме того, я никогда не забывала лица. Имена – да, но лица – никогда. Так всегда было. Ну, ладно, исключая бабушку Полли, из-за которой я однажды вызвала полицию, когда она вдруг посреди ночи оказалась в нашей гостиной. И все-таки в последний раз, когда я ее видела, мне было три года. Я была слишком маленькой, чтобы… «О. Боже. Мой».

– Как давно пропал Танатос? – шокированно спросила я.

– Почти двадцать лет назад.

Я тяжело сглотнула. Танатос исчез до того, как я родилась. Вот, значит, почему Люциан решил меня защитить. Я была живым доказательством того, что спустя годы после исчезновения Танатос был жив.

Дребезжащий звонок вырвал меня из раздумий. Интервью с колдуном подошло к концу.

Глава 12. Ангел в подвале

Мозаика в моей голове была еще далека от завершения, но я медленно начинала понимать, почему все так носились вокруг меня. Все ниточки вели ко мне. Танатос, Харрис и «Омега», воспроизведенные ациамы…

– Не хмурься так, морщины будут, – отругала меня Лиззи, пристраиваясь с подносом за наш столик в кафетерии.

– У меня был очень увлекательный урок французского, – сказала я в свою защиту.

– Позволь-ка, я угадаю: мадам Камилл заставила вас вслух читать отрывки из книги, потому что ей неохота вести урок самой?

– Угадала, но разве ты не слышала объявление?

– Какое объявление? – переспросила она.

«Естественно, что ж еще…» Я тяжело вздохнула.

– То, которое Тоби, судя по всему, придумал, чтобы вытащить меня на разговор, – измученно протянула я.

– ЧТО он сделал? – заорала Лиззи. – Как круто!

Я не могла разделить ее эйфорию.

– Ему удалось тебе помочь? – хотелось знать ей. Эта внезапная секретность показалась мне глупостью, все-таки половина учеников из Плеяды носили на себе печати, с которыми могли бы нас подслушать. Когда я поделилась этим умозаключением с Лиззи, она только помотала головой: – Некоторые печати разрешены только после окончания обучения. Равные возможности и всё такое, – объяснила она. – Итак, малыш-ведьмак тебе помог?

– Он выше твоего Джереми… – с улыбкой заспорила я.

– Неправда! …Ладно, чуть-чуть. Но он все равно ведьмак.

И тут проснулся мой радар лучшей подружки. Ей нравился Тоби. Вероятно, даже сильнее, чем Джереми.

– Ты так говоришь, будто это проблема.

– Ты и не представляешь. Гидди ему голову свернул бы, если бы пронюхал, что я запала на ведьмака.

– На колдуна, – исправила я ее, как до этого Тоби поправлял меня.

– Серьезно?! – благоговейно ахнула она. – А вот этого я не знала.

«О’кей, значит, разница все-таки есть».

– Насколько вероятно, что Джереми просто отвлекающий маневр? – уточнила я. Лиззи застенчиво закусила губу. Что ж, теперь все понятно.

Так как мои внутренние часы отставали на пару дней, я чуть не забыла, что сегодня снова был вторник. И, несмотря на новые открывшиеся обстоятельства о Джереми, Лиззи настояла, чтобы я опять шла с ней в театральную студию. Мы сильно опаздывали, но Лиззи это не трогало. Возможно, я поддалась, надеясь снова встретиться там с Люцианом и получить еще ответы на некоторые вопросы. Хорошо, возможно, я была бы самую малость рада просто снова с ним увидеться.

Но Люциана там не было. Зато все со сценариями сидели вокруг Корнелиуса. Очевидно, он отказался от своих упражнений и погрузился в пьесу.

– Индивидуальные пробы в студии № 2, – буркнул он в мою сторону и переключил внимание обратно на Джереми, который в это время зачитывал отрывок. Мы с Лиззи обменялись выразительными взглядами и разделились, ткнув друг друга в плечо. «И что теперь? Идти на прослушивание?» Я в первый раз в жизни ходила в театральную студию. Да, в детском саду я один раз играла Пеппи Длинныйчулок, но это не считается.

На то, чтобы найти дверь студии № 2, у меня ушло какое-то время. Когда я ее открыла, мимо моего носа пролетела банановая кожура и приземлилась в корзину для мусора. Джимми таращился на меня, как баран на новые ворота.

– Прошу прощения, – робко пробормотал он. Потом он встряхнулся всем телом. По-видимому, он собрал всю свою храбрость и подошел ко мне с вытянутой вперед рукой. – Мы еще толком не знакомы. Я – Джеймс Хемингуэй. Джимми.

– Ариана Моррисон.

Рукопожатие у него оказалось поразительно крепким, хоть его пальцы и казались по-женски изящными.

– Плеяда приняла его в свои ряды всего пару недель назад, – услышала я голос Аарона из глубины комнаты. Он обнаружился на самой вершине пирамиды, составленной из поставленных один на другой стульев.

– А что тут вообще творится? – в недоумении спросила я.

– Я научу тебя, как лучше всего защищаться от праймусов, – источника этого голоса мне еще было не видно. На низкой сцене для прослушиваний перед столом стояла Мел. На ней была длинная голубая рубашка, которая могла бы сойти за платье, и черные брюки.

– Джимми здесь, потому что ему тоже надо учиться. А этот загадочный рыжий охотник вон там, наверху… – она показала на Аарона, – мне не доверяет.

Не отвечая, Аарон бесстрашно вынес ее взгляд. Джимми, в отличие от него, был как на иголках, как будто ему не давало покоя одно лишь присутствие Мел. Кажется, занятие в театральном кружке принимало неожиданный оборот. Всяко лучше, чем хиппи-проповеди Корнелиуса.

– Официально я новый ассистент режиссера, – обратился он ко мне, чтобы отгородиться от накаляющейся обстановки. – Как прикрытие, – заговорщицки договорил он. Мел отреагировала вздохом.

– На самом деле наш дорогой Джимми – компьютерный гений. Он случайно влез в дела Плеяды. А его воспоминания, к несчастью, стереть невозможно. У некоторых людей к этому иммунитет.

– Так он поэтому вас так боится?! – тихо засмеялся Аарон.

– Может, еще и потому, что у меня на глазах мои соседи собственными руками сдирали с себя кожу, при этом не переставая кричать, как им жарко, – прорычал Джимми. Вот тебе и застенчивый долговязый Джимми…

Аарон потупил взгляд. Этот раунд определенно был в пользу ботаника.

– Праймусы могут проделывать такое с людьми? – ужаснулась я. Мел еще раз вздохнула и опустилась на один из стульев, что стояли вокруг стола на сцене.

– Иди сюда, – позвала она меня. – И ты тоже, Джимми. Когда-нибудь вы наконец привыкнете, что не все праймусы плохие.

Когда мы расселись, я ободряюще подмигнула Джимми, а Мел приступила к объяснениям:

– Да, праймусы способны сотворить подобное с человеком. Но это всего лишь иллюзия, которая существует только в голове жертвы. Так называемый обман восприятия.

– А для меня всё выглядело весьма натурально, – пробубнил Джимми и поправил очки на носу. Мел сочувствующе кивнула:

– Ты мог видеть сквозь иллюзию, потому что у тебя иммунитет, но для тех людей жара и пылающая кожа были реальны…

– Настолько реальны, что бедолаги хотели содрать собственную кожу? – шокированно и в то же время с отвращением выдохнул он. – Кто творит такое?

– Некоторые изменники. Чаще всего като. Вы, люди, называете их ангелами смерти. Они хуже всех. Убивают, чтобы кормиться на страхе умирающих, – слова Мел заставили Джимми перекреститься.

– Ты имеешь в виду, что те, кто это сделал, – ангелы?

«Упс, Джимми знает еще меньше, чем я».

– Нет, мы все праймусы. Ангелы смерти – просто одно из имен, – она подвинула к нам открытую книгу со старыми, пожелтевшими страницами. Корешок книги украшали медные пластинки с надписями, как в Средневековье. На картинках были изображены сверхъестественные существа.

– Это справочник, который помогает молодым праймусам ориентироваться в человеческом мире, – пояснила Мел. Отпустив книгу, она подтянула к себе одну ногу и обхватила ее руками. Так она выглядела очень молодой и ранимой. Только ее светло-карие глаза выдавали прожитые столетия.

Как завороженный Джимми пролистал книгу.

– «Джинн – страх, надежда, отчаяние… Инкуб – сексуальное влечение, желание, тоска… Ангел – любовь, страх, надежда, благоговение, покорность…» – зачитывал он вслух. – Это что… книга рецептов?

Мел ответила ему грустной улыбкой:

– Да, что-то в этом духе. Но оптические иллюзии, как вот здесь, – она ткнула в рисунки тушью на одной из страниц, – создают очень мало праймусов. В эпоху Интернета это больше нецелесообразно. Человеческие воспоминания можно подредактировать. Фото и видео в сети – едва ли.

Джимми выпрямился на стуле. Прямая спина, блеск в глазах. Гордость. Само собой, он ведь был помешан на компьютерах. И тот факт, что его родная стихия мешала праймусам, пришелся ему по душе. Вдруг даже знак бэтмена у него на футболке стал смотреться иначе с этой новой самоуверенностью, родившейся в нем.

– Вернемся к делу, – продолжала Мел. – Джимми, твой иммунитет против ментального воздействия – очень редкое явление. Ты должен досконально его изучить. В настоящий момент ты видишь только правдивые события, независимо от того, что праймус хочет заставить тебя увидеть. Но тебе может понадобиться открыть свое сознание для наших иллюзий. Ты должен уметь воспринимать их, при этом всегда отличая их от реальности, – сказала она и переключила внимание на меня. – Ариана, на твою память практически невозможно воздействовать, но на твои чувства – вполне. Для тебя особенно важно научиться контролировать свои эмоции. И так как для Джимми это тоже проблема, начнем мы именно с этого.

Через пару минут мне стало по-настоящему плохо. Я поняла, что праймусы могут не только собирать эмоции людей, но и читать их. Мы для них – открытые книги. От одной только мысли о том, что я чувствовала в присутствии Люциана, мне захотелось раствориться в воздухе.

Стул Мел противно заскрипел по полу, когда она встала.

– Праймусов тоже можно обмануть. У хороших актеров, например, праймусы не смогут определить, где подлинные чувства, а где наигранные. Вам тоже были бы полезны такие навыки.

– По этой причине ты выбрала театральную студию? – догадался Джимми.

– Подходяще, не правда ли? – улыбнулась Мел. – Люблю продумывать все до мелочей.

Хотя при других обстоятельствах я бы разделила с Мел эту слабость к деталям, сейчас мои мысли целиком занимал пункт про то, что мое сознание на виду, как рекламный баннер.

– А свои чувства тоже можно защитить? – спросила я. Улыбка Мел тут же погасла. На ее лице прибавилось усталости, когда он кивнула.

– Да, Ариана, этому можно научиться, но придется быть предельно осторожной. Для начала надо суметь определить собственные чувства, а потом оттеснить их и спрятать за барьером. Но это всегда должен быть сознательный процесс. Нельзя полностью отречься от них или подавить.

Я быстро кивнула:

– Научи меня!

Демонесса молча смотрела на меня. Сначала я подумала, что она откажется, но потом она немного наклонила голову и произнесла:

– Ради этого я и здесь.

Мел оказалась хорошей учительницей. Ее замечания были логичными, комментарии – забавными. Но даже самому одаренному педагогу было бы не под силу снять ощутимое напряжение в помещении. К тому же с каждой подробностью, которую мы узнавали, становилось все очевиднее, что мы были добычей, тогда как Мел – хищницей.

Она рассказала нам, что больше всего энергии кроется в эмоциях, рождающихся прямо в сердце. Испытывать такие эмоции – естественно для людей. Они называются первичными чувствами и являются для праймусов, так сказать, основным продуктом питания. К ним относятся страх, отвращение, гнев, печаль, любовь, радость, любопытство…

– Вторичные чувства, напротив, – говорила Мел, – формируются образом мышления человека, его разумом и базируются на одном или нескольких первичных чувствах: ревность, ненависть, гордость, стыд и так далее. Для праймусов они не так питательны, но их вкус интенсивней.

– Это приносит изюминку в ваши долгие жизни, угадал? – съязвил Джимми.

– В этом можешь не сомневаться! – подал голос Аарон из глубины зала. Он удобно устроился на своей «смотровой вышке» и развлекался со своим айфоном.

– Как бы то ни было, – Мел элегантным жестом отмахнулась от их циничных комментариев, – я научу вас изолировать сознание, но вам нельзя допускать, чтобы ужас перед праймусом заблокировал все ваши чувства. Этим вы себе только навредите. Человеческие души тоже нуждаются в некоем взаимном обмене энергией. Запретите его – душа увянет, – предупредила она, вставая. Я глянула на Джимми. Казалось, он не поверил Мел.

– Во-первых, вам понадобится безопасная зона. Это место, где вы будете собой, где зарождаются ваши эмоции. Это место вы должны как бы окружить стеной. Как плотиной. Я помогу вам ее построить, запечатать и снова открыть, – объясняла она и добавила, обращаясь к Джимми: – Ты не увидишь, что я сделаю, но мне бы хотелось, чтобы ты попытался распознать мою иллюзию. Когда получится, делай то же, что Ариана.

Она уже переместилась в центр комнаты.

– Начнем с пары легких упражнений. Ариана, попробуй просто не показывать мне своих чувств…

Какое-то очень расплывчатое указание. Джимми явно был согласен с моим мнением, потому что выглядел таким же растерявшимся, как я.

Праймус вытянула вперед одну руку. Она, не отрываясь, смотрела на нас. И внезапно с ее руки сорвались десятки бабочек. Множество синих крыльев билось в подвальной студии. Их тихое трепетание было едва слышным, но все же различимым. Это было захватывающе. Я никогда не видела так много бабочек. Медленно маленькие насекомые привыкали к окружающей обстановке и стали летать по определенной траектории. Они собрались в стайку и волнами порхали вокруг Мел.

– Восторг и радость у Арианы. Страха нет. Это хорошо, – анализировала она. – Джимми, постарайся расфокусировать зрение, как если бы смотрел сквозь что-то. Видишь что-нибудь?

– Нет. Стоп – да! Вау! Бабочки? Они одновременно полупрозрачные и немножко размытые.

– Теперь ты осознаешь иллюзию как таковую, – мягко пояснила Мел. – Не пугайся, Джимми. Никто тебе ничего не сделает.

Как загипнотизированная, я следила глазами за полетом стаек бабочек и спрашивала себя, почему мне не страшно, хотя все это было далеко от нормальности. Ответа на этот вопрос у меня не было.

– А сейчас представьте себе надежное место. Место, в котором вам нравится или нравилось находиться. Убежище. – На этих словах я подумала о доме Люциана. Оттолкнула эту мысль и сконцентрировалась. Место, в котором я чувствовала себя в безопасности… В голове автоматически всплыли бледно-зеленые стены моей комнаты. Фотографии в рамках на стенах, моя кровать, письменный стол… – Когда найдете место, поднимите за ним прочную стену, – приказала Мел.

Нет ничего проще. У моей комнаты и так есть стены. Я просто сделала их непроницаемыми и более толстыми.

Со вздохом Мел бабочки развеялись синей пылью. Я грустно наблюдала, как пыль оседает на полу. Бабочки были живые? Где они? Рядом с ними было так спокойно и радостно.

– Все в порядке, это всего лишь иллюзия, – Мел завязала свои кофейного цвета волосы в тугой узел. Она считывала мои эмоции. Это все еще было возможно. Откровенно говоря, укрепление стен моей комнате не помогло.

– Не расстраивайся, Ари. Радость тяжело скрыть. Общество ее принимает и редко осуждает. Кроме того, у тебя мало практики. Давайте поупражняемся с чем-то попроще.

В тот же миг ее руки загорелись. В буквальном смысле слова. Языки пламени взметнулись до локтей. Джимми рядом со мной корчил рожи, словно силясь прочитать что-то издалека. Вдруг он закрыл себе рот руками.

– Боже мой, – его стул с грохотом опрокинулся.

– Иллюююзия, – пропел Аарон, не поднимая головы от мобильника. Само собой, он прав, но Мел и правда выглядела так, будто ей больно. «Вероятно, это тоже часть шоу специально для нас». Глаза Джимми округлились до размеров стекол в очках, но он послушно вернул свой стул на место и снова сел. Я уставилась на огонь и сосредоточилась на своей комнате. Чем быстрее мы овладеем этим, тем быстрее Мел прекратит свои штучки с самовозгоранием.

Но при всем желании это не срабатывало. Образ Мел вызывал воспоминания о маме, как она в испуге отскакивала от отца. Мне хотелось помочь Мел, как тогда я хотела помочь маме. Но я ничего не могла сделать. И в этот момент у меня словно пелена с глаз упала. Я выбрала неправильную комнату. Не комната в нашем нынешнем доме была моей крепостью, а моя старая детская в городской квартире отца. Там я всегда пряталась, туда он никогда за мной не ходил. Ее нельзя было назвать милой комнаткой. Белые стены, практичная мебель, но однажды мы с мамой нарисовали над моей кроватью голубые звездочки. Трафареты мы раздобыли в супермаркете, а мама еще немного потратилась в магазине стройматериалов, чтобы купить краску. Когда отчим заметил звезды через приоткрытую дверь, на его лице отчетливо проступило неодобрение. Вечером родители из-за этого поссорились. Он орал, чтобы мы больше не смели транжирить его деньги на что-то настолько бесполезное. И я заплакала. Прорыдала всю ночь. После этого дверь в мою комнату никогда не оставалась открытой.

– Уже лучше, Ариана, – похвалила демоница. И огонь потух. Не было ни ожогов на коже, ни подпалин на ее одежде. Но все это несущественно. Я нашла свое безопасное место. Мел что-то сказала Джимми. Я не расслышала, что именно, так как была слишком занята перестройкой стен в моей старой комнате в массивную крепостную стену.

Когда я снова вернулась к действительности, Мел уже сплетала новую иллюзию. Свет в студии вдруг замерцал и потускнел до полумрака от сияния свечей. Очертания тела Мел начали размываться. Так летом нагретый воздух поднимается от нагревшегося асфальта. Затем к этому добавились крохотные искорки. Волосы Мелисанды ожили, их шевелил воображаемый ласковый прибой. А сама Мел… больше не была Мел. По крайней мере, не совсем. Ее уши заострились, а кожа приобрела серебристый оттенок, который точно не мог быть естественным. Она сияла при каждом движении, хотя… Мел и вовсе не шевелилась. Вместо рубашки на ней была бесцветная ткань, не имеющая какой-то четкой формы. Эта материя развевалась под несуществующим бризом, но совершенно иначе, чем искры, закручивающиеся по спирали. Это и без того было невероятно, но, когда я заглянула в глаза демонессе, у меня захватило дух. На меня смотрели золотые кошачьи глаза с вытянутыми зрачками. Она выглядела, как… как фея.

– Восхищение и радость. Народ, соберитесь! Вы так предсказуемы, как дети в кондитерской лавке! – поддразнивала нас фея.

– Но ты… ты… эльфийка, – запинался рядом со мной голос Джимми. Он определенно преуспел в обнаружении иллюзий.

– Нет, я – праймус, который в настоящий момент питается от вас, так что поднапрягитесь!

Я сглотнула и спряталась в своей бывшей комнате. И в прошлой себе. Отец маячил, как тень над моей памятью. «Никогда не показывай, что тебе что-то дорого! Он тут же отнимет это у тебя». Он так много у меня отнял. Но больше я такого не допущу.

Я моргнула. Мел стояла передо мной в привычном образе. Ее волосы были все так же убраны, свет горел ярко. Ничто не указывало на то, что здесь творилось нечто сверхъестественное. Ну, разве что странный взгляд, которым смотрела на меня Мел.

– Ты когда-то уже проделывала это, Ариана? – спросила она. Я покачала головой. Кажется, она хотела что-то сказать по этому поводу, но передумала.

– Последняя попытка, и хватит на сегодня, – произнесла она вместо этого.

Пол под ее ногами заволокло черным дымом. Раздался низкий гул, свет полностью погас. Мы сидели в темноте. И темнота еще никогда не была такой тревожной, как в эти минуты. Потому что я не просто воображала себе, что со мной что-то случится в этой студии, я это знала. Прежде чем исчез свет, я успела скользнуть взглядом по коже Мел – она почернела. Пульс грохотал у меня в ушах, и я боролась с инстинктом просто-напросто сбежать. Я заставила себя несколько раз глубоко вздохнуть. И как только мне удалось взять себя в руки, во тьме открылись пылающие красные глаза, явно не человеческие. Среди теней зашевелилось тело. Оно было гораздо крупнее Мел. Чешуйки царапали пол. «Твою мать!»

Сбоку от меня Джимми втянул воздух в легкие. Это вернуло меня к реальности. «Это лишь иллюзия». Белые стены с голубыми звездами выросли вокруг моего сознания и закрылись, оберегая меня. Мне тут же полегчало.

Я думала, смыслом зоны безопасности было не выпускать эмоции, но сейчас мои стены еще и удерживали снаружи пугающие мысли.

– Очень хорошо, Ариана. В этот раз ты справилась, – зазвучал голос Мел из черноты. – Джимми, твой страх загрязняет воздух.

Вернулся свет. Я ослепленно осмотрелась вокруг. Мел стояла в середине зала. Она выглядела как обычно. За ней на своем месте сидел Аарон и занимался тем же, чем и прежде.

– Что это было? – Я чуть не прослушала вопрос Джимми, настолько тихо он говорил. Его трясло. Шок, однозначно. Я считала, он способен отличать реальность от галлюцинации?

– Так раньше праймусов представляли в роли демонов. На мой вкус, чересчур драматично, но в религиях никогда не страдали от недостатка драматизма, – устало пояснила Мел.

Это мало утешило оглушенного хакера. Я подвинулась ближе к нему и дотронулась до его руки. Он этого даже не заметил.

– А ты и ангелом можешь стать? – ни с того ни с сего спросил он.

Аарон громко рассмеялся. У него был мелодичный смех, но, по-моему, слишком высокий. Смущенный взгляд Джимми заметаллся между мной и Мел.

– Я что-то не то сказал?

– Нет, Джимми, – успокоила его Мел. – Аарон смеется, потому что почти всегда при смене формы в иллюзиях я предстаю ангелом.

– Это точно соответствует ее вкусам, если вы понимаете, о чем я, – добавил Аарон с кривой ухмылкой. Мел наградила его злым взглядом.

– Можешь мне показать? – попросил Джимми. Я обалдела. Либо этот щуплый мальчик был храбрее, чем я ожидала, либо он просто не хотел идти домой с воспоминанием о демоне. И последнее я вполне могла понять. Видимо, Мел тоже. Она тепло ему улыбнулась, и ее улыбка была такой лучистой, что это заставило забыть обо всем на свете. Чистейший свет собрался за ее спиной, из него соткались крылья: осязаемые и в то же время неощутимые. Не какая-то конкретная одежда – только свет, не конкретная прическа – только свет. Свет, излучающий столько любви, что я боялась вздохнуть. По моей щеке скатилась единственная слеза. Мел была неописуемо прекрасна. Этот момент был прекрасен.

– Ого, – пораженно прошептала я.

– Ариана, возведи стены, – настаивала ангел. Но я не хотела. Я не хотела терять мир, который обрела. Я неохотно полезла в свои воспоминания, и стены встали. Несмотря на это, я все еще чувствовала покой и любовь. Как это возможно?

– Отлично. А теперь испробуем кое-что другое. Представь себе окно и пропусти в него только одну эмоцию, – руководила она.

«Окно?» Это легко. У меня в комнате было окно. Малюсенький квадратик, через который я изучала мир, когда была ребенком. Я оглядела комнату и вдруг поняла, о чем говорила Мел. Я не огородила душу стеной, которая закрыла бы мои чувства, а создала место, где только я могла их ощущать. Радость, любовь, надежда, трепет, блаженство… Я остановилась на последнем, схватила его и пропихнула в окошко своей комнаты.

– Идеально! А теперь снова закрой окно и выброси эмоцию, которую ты не испытываешь, – потребовала ангел.

– Как мне это сделать? – поинтересовалась я. Внутри меня царила такая благодать, что я даже не чувствовала никакого замешательства.

– Подумай о чем-нибудь, что ты испытывала прежде. Глядя на демона или горящие руки. Эмоции всегда с тобой. Потом возьми это чувство и выкини в окно.

Слова Мел доходили до меня с трудом. Найти страх? Во всей этой любви? И как я, простите, должна это осуществить? Но вера Мел в мои силы была такой впечатляющей, что сомнений не возникало. Я отбросила все счастливые эмоции. Это было тяжело, но у меня получилось. Затем я отыскала страх и обнаружила, что в моей детской его было полно. Все мое прошлое было пропитано им. Я подобрала его и…

– Ты смогла! – торжествовала Мел, старая Мел. Она бросилась ко мне, чтобы обнять. Ангел исчез, и школьный звонок вытеснил из моей головы последние сюрреалистичные картинки. Остались только безучастный Аарон и Джимми, у которого в глазах стояли слезы. Слезы, вызванные ангелом.

Глава 13. Корица

Из лицея я поехала прямо на работу. Мама вряд ли знала, что у меня сегодня вечерняя смена, но она могла прочитать мое расписание, которое висело на холодильнике.

«Корица» располагалась в центре Сент-Питерса и была единственным кафе на весь городок. Соответственно в нее ходили и любители бабушкиных пирогов, и хипстеры-кофеманы. Все, кому было слишком далеко ехать до города, рано или поздно попадали в «Корицу». А поскольку в Сент-Питерсе не было ни бара, ни клуба, по вечерам средний возраст посетителей резко снижался. Гости старше тридцати пяти встречались редко. Николь, владелица, обнаружила эту рыночную нишу и заняла ее. Ровно в половине восьмого звук лифта на заднем плане превращался в громкую музыку, которую вполне можно было считать современной. Свет приглушался, а меню напитков менялось. Пиво, коктейли и безалкогольные напитки приходили на смену фирменному кофе «Корицы». Кроме этого убирались две антикварные ширмы, которые в течение дня отгораживали заднюю часть кафе. Эту часть помещения Николь гордо звала «зеленым салоном». Фактически стены были оклеены ядовито-зелеными обоями в стиле барокко и идеально сочетались с двумя бильярдными столами. Цвет напоминал неоновую вывеску и вызывал резь в глазах.

После школы со мной поехал Аарон. Сейчас он занимал один из уединенных столиков, получив свой заказ: «Воду. Со льдом. Без газа». Его поза излучала враждебность и сулила каждому, кто отважится с ним заговорить, худшее из унижений. Группка девчонок из школы все же рискнула, но тут же смылась под его ледяным взглядом. Чуть позже я почувствовала тот же самый взгляд на себе. Я обернулась и заметила рядом с Аароном Райана. «Ага, смена караула». Они обменялись парой фраз, не спуская с меня глаз, пока Аарон наконец не ушел, не попрощавшись и не заплатив. Похоже, это останется на счету Райана.

– Эй, Моррисон, а в фартучке ты выглядишь еще сексуальней, чем в шлеме, – подмигнул мне темный охотник.

– Придержи язык, а не то закончишь, как Гидеон. Ну, что будешь пить? – приструнила его я.

– Кайпиринью, – ответил он, даже не открыв меню. – Николь все еще сама ее готовит?

Я подняла одну бровь:

– А ты не на мотоцикле?

Он сверкнул улыбкой и закатал рукав рубашки. Среди татуировок на его предплечье неярко светились контуры нескольких печатей.

– Алкоголь и прочая дрянь действует на меня не так, как раньше, – объяснил он, не переставая улыбаться. Мои брови от неожиданности поползли еще выше. Райан отнюдь не выглядел человеком, который легко откажется от хорошей пьянки.

– Ты проиграл пари?

– Не-а, мои родители погибли, потому что один в стельку пьяный идиот не уследил за дорогой, – вскользь обронил он и пожал плечами. – Но это было очень давно, поэтому не бери в голову и сотри это неловкое выражение с лица. Передай Николь, пусть положит мне побольше коричневого сахара.

Я озадаченно пересказала Николь заказ и особое пожелание Райана. Вдруг Николь заулыбалась до ушей, увидев Райана, и помахала ему. Да, маленькая, рыженькая, услужливая Николь с растрепанным пучком и вышедшими из моды очками махала рокеру во всем темном, с татуировками и пирсингом.

– Ты можешь немножко передохнуть, я сама отнесу Райану кайпиринью, – сказала она мне своим привычным строгим голосом и стала поразительно ловко для своей комплекции пробираться между столиками к Райану.

Растерянно проводив ее глазами, я взяла со стойки половину сэндвича и мимо туалетов прошла к служебному входу.

На улице начало смеркаться. Я быстро съела свой скудный ужин и немного погуляла между деревянными ящиками и мусорными баками. Смех за углом принадлежал никотинозависимым клиентам «Корицы». Мне показалось, что я различила среди них некоторых ребят из своей школы. Но никакая сила не заставила бы меня пойти туда на время перерыва. Внутри я была под защитой Николь. Здесь, снаружи, другое дело.

– Привет, Ари. Не пугайся, это всего лишь я, – внезапно раздался за мной мужской голос. Естественно, я испугалась. Разве можно не испугаться просто потому, что кто-то говорит тебе не пугаться? Я как раз собиралась повернуться и высказать Люциану все, что я думаю о тех, кто подкрадывается к людям в пустых закоулках, как до меня дошло, что голос был не Люциана. Я не почувствовала мурашек на шее. Какого черта я постоянно о нем думаю!

– Ты что здесь делаешь, Тоби?! – вскинулась я, но достаточно тихо, чтобы меня не услышала компания за углом. Из-за ситуации с Брендоном и моими новыми телохранителями я и без того уже давала достаточно поводов для сплетен. Потому мне не хотелось быть застуканной с Тоби в темном переулке.

– Мне было нечем заняться, и я подумал, что мы могли бы использовать это время для чего-то полезного. Позаниматься, например.

– Чокнулся? Мне нужна эта работа, поэтому я не могу просто стоять тут и болтать! – возмутилась я.

– Ах, оставь это мне, – спокойно ответил он, схватил меня за руку и потащил к черному ходу.

– Тоби! Да подожди ты!!! Если ты планируешь выкинуть там внутри такую же штуку, как с объявлением, мне, наверно, следует тебе напомнить, что моя охрана тоже там, – предупредила я его. Ведьмак развернулся и посмотрел на меня своими синими глазами с волшебными зелеными ободками.

– Кто? – спросил он тихо, но задумчиво. – Гидеон? – беспокойство ясно обозначилось у него на лице. Я помотала головой:

– Нет, сейчас там Райан.

– О, хорошо, – он отреагировал так, будто это все меняло. Почти радостно он поволок меня дальше ко входу. – Райан не распознает мою магию.

– А Гидеон распознает?

– К сожалению, да, и боюсь, мне лучше какое-то время его избегать.

– Это почему?

Тоби вздохнул:

– Неприязнь Гидеона к ведьмам слишком сильна даже для охотника. Кроме того, сегодня он нанес мне не очень приятный визит и предельно ясно дал понять, чтобы я держался подальше от его сестры. При этом я вообще не в курсе, кто такая Фелицитас, – в его голосе слышались одновременно упрямство и безнадежность.

«Упс». Для Лиззи это было не очень хорошо. Плохо уже то, что Гидеон как-то узнал о ее симпатии, так еще Тоби не подозревает о ее существовании…

– Ты же знаешь Лиззи! Моя лучшая подруга: высокая, стройная, рыжие кудри… Она еще назвала тебя тупицей, когда мы попали в аварию. – На лице Тоби отразился чистый ужас.

– Лиззи – это Фелицитас? Она сестра Гидеона?! Вот дерьмо…

Так-так, что там произошло между Тоби и моей лучшей подругой? И почему она мне ничего об этом не рассказала? Что-то мне подсказывало, что Тоби мне ничего не выболтает. К тому же мы как раз входили в кафе. С этой темой придется подождать.

– Что у тебя на уме? – хотела знать я, но Тоби не сказал ни слова и подтолкнул меня к столику, который из-за близости к туалетам все еще был свободен.

– Что будешь пить? – спросил он. Я подняла голову, и у меня перехватило дыхание. На меня смотрело мое собственное лицо. Тоби превратился в меня! На нем были мои джинсы и моя черная водолазка, мой фартук, мои сережки. Его хипстерская прическа пропала, вместо нее на затылке у него красовался русый хвостик. Совпадало все до мельчайших деталей, только мои глаза он не смог точно воспроизвести. Вокруг теплых золотистых радужек, которые мама всегда называла янтарными, сиял тонкий зеленый ободок. Такого у меня точно не было.

– В лицее ты тоже так делал? – полюбопытствовала я.

Колдун – в моем обличье – кивнул.

«Вот это и правда жутко».

– А остальных не смутит, что меня тут двое? – допытывалась я шепотом. Но не успев до конца сформулировать вопрос, я уже заподозрила неладное. Я оглядела себя снизу вверх и с облегчением убедилась, что все еще была собой. Тоби улыбнулся.

– Остальные тебя не видят. Для них ты не сильно привлекательная, темноволосая экологическая активистка, – поделился он с заговорщицкой миной. Я угрюмо уставилась на него.

– Тебе смешно, да?

– Да. Но нам бы ничуть не помогло, если бы я сделал тебя такой же симпатичной, какая ты на самом деле. Так я хотя бы избавлю тебя от парней и их заигрываний. Но следи, чтобы к тебе никто не прикасался. Я наложил на тебя не полноценную иллюзию, а простенький обман зрения. Более изощренные вещи я могу применять только к себе самому.

Прежде чем я отреагировала на новую информацию или на его странный комплимент, Тоби с моим лицом вернулся к моей работе. Он шутил с Николь и без проблем балансировал с полным подносом к недавно пришедшим посетителям, с которыми, судя по всему, они поняли друг друга без слов. Гости все еще смеялись над шуткой колдуна, когда он принес мне колу.

– Пожалуйста, мисс, – он изобразил подобие книксена.

– Я так не делаю, – шикнула я.

Ведьмак – он же я – нахмурил лоб:

– О чем ты?

– Я не говорю «мисс». Я не делаю книксен. И, чтоб тебя, я никогда не кокетничаю с клиентами! – мой голос опустился до шипения.

– Ну, тогда тебе лучше поскорее научиться. Потому что это приносит чаевые, – возразил колдун и помахал двумя книгами у меня перед носом. А я как раз задавалась вопросом, что Тоби понимает под «позаниматься».

– Если хочешь играть со старшими, ты должна выучить их язык, – сказал он. – Тебе нужно самой уметь читать печати, иначе окажешься вне игры быстрее, чем твои охранники придут на помощь. Просто представь, что ты снова в начальной школе. Я хочу, чтобы ты заново научилась писать, – и он снова ушел. Сначала я просто таращилась ему в спину, наблюдала за ним/мной, что было просто дико. Потом мой взгляд переместился к Райану, который время от времени посматривал на Тоби-Ариану, но по большей части был занят темнокожей красоткой у себя за столом.

Вздохнув, я открыла ту книгу, что была потолще. По крайней мере, мне не надо обхаживать неприятных клиентов…

«АНГЕЛЬСКИЙ АЛФАВИТ», – прочла я на первой странице.

«Лааадненько?!.»

Ниже было написано еще одно слово, которое я не только не поняла, а даже не смогла бы прочитать. Но я узнавала шрифт. Я уже видела его на своей печати и в блокноте Люциана. Значит, это был язык праймусов.

Через тридцать две страницы я узнала, что эта письменность была старше, чем любой человеческий алфавит. Долгое время у нее не было названия, а если говорить о праймусах, то нет и сейчас. Только в Средневековье среди некоторых верующих распространилось название «Ангельский алфавит», или «письмо ангелов». Ведьмы, которые тогда воевали с праймусами, активно использовали эту систему знаков, и в итоге она получила еще одно имя – «алфавит ведьм».

Второй том, который вручил мне Тоби, оказался просто книжкой с пустыми страницами. К обложке даже крепилась петелька с ручкой.

«Ах, вот в каком смысле он сказал про начальную школу».

Я немного поупрямилась, но потом мое любопытство все-таки одержало верх. Мне захотелось выучить эти символы. Захотелось научиться писать на этом языке. Поэтому я перелистнула первую страницу, рассмотрела знак, которым обозначалась буква «А», и занялась делом.

Дойдя до буквы «М», я услышала, как кто-то зовет меня по имени. Я так увлеклась незнакомым алфавитом со всеми его завитушками, что абсолютно забыла, где нахожусь. Когда я подняла голову, в дверях стоял Брендон. Он был один, но смотрел не в мою сторону. Нет, он нацелился на Тоби-Ариану.

«Вот черт!»

Брендон расслабленной походкой подошел к Тоби-Ариане и облокотился на витрину с тортами.

«Это плохо, это очень-очень плохо!»

– Привет, моя красавица, – проворковал он колдуну.

Тоби-Ариана безразлично взглянул на него и бросил:

– Не интересует. Я на работе.

За это мне захотелось его поцеловать. Я-то уже боялась, что он начнет с ним флиртовать… чисто ради чаевых.

Но Брендон не отступил и преградил Тоби-Ариане путь.

– Послушай, Ариана, в тот раз на парковке, как я и ребята с тобой обращались… И до этого тоже. Это такая хрень.

«Что он задумал?» Брендон никогда не признавал свои ошибки, разве что ему это не было выгодно.

Тоби-Ариана нахмурился и выжидающе воззрился на Брендона. А потом выдал что-то вроде: «Как будто от тебя можно было ожидать чего-то, кроме хрени» – и просто обошел Брендона. «Страйк! Счет снова в пользу колдуна».

Жаль, Брендон так легко не сдавался. Когда Тоби-Ариана вернулся к кассе, он схватил ведьмака за руку:

– Ари, пожалуйста. Я… я скучаю по тебе!

«Козел!» Взгляд Тоби на мгновение метнулся ко мне. Что бы он ни увидел на моем лице, он все понял правильно.

– А я по тебе совсем не скучаю, – коротко ответил он и хотел снова отойти, но Брендон не ослаблял хватку.

– Я долго думал, и я… то, что тогда произошло на вечеринке… что ты сделала… я не обижаюсь. Может быть, у нас получится просто оставить это позади и забыть?

«ОН не обижается?!?! ОН хочет сделать одолжение и забыть об этом??! Какой же говнюк!»

Тоби-Ариана явно чувствовал себя некомфортно в своем теле – или лучше: в моем теле. Я подняла руку, как будто хотела сделать заказ. Тоби не обратил на меня внимания. Вместо этого он посмотрел на меня, прищурившись.

– А может быть, у меня не получится об этом забыть.

«Отлично, так держать, Тоби! Покажи ему!»

– Ой, да ладно тебе, – взмолился Брендон. – Мы тогда получили свои первые печати и хотели это отметить. Теперь я знаю, что ты тоже состоишь в Плеяде. Мне еще тогда следовало задуматься, почему ты не… Ну да, мы просто не сообразили, и знаешь, мы можем вылететь из братства, если выяснится…

«Если что выяснится? О чем он вообще говорит? Да, я зря отдала свою девственность этому идиоту. Да, он хотел поделиться мной со своими друзьями, как упаковкой чипсов. И да, я сопротивлялась. Очень даже эффективно… Но как это связано с печатями и Плеядой?»

– Если что выяснится? – недоверчиво переспросил Тоби-Ариана.

– Это уже не важно. Ты и я, мы должны быть вместе. Тогда я этого не знал и принимал тебя за обычного человека. Но теперь все по-другому. Ты не думаешь, что мы могли бы попробовать еще раз? – его мольбы звучали так жалко, что ведьмак под конец вздохнул.

– Знаешь что? Мне нужно работать. Давай обсудим это в другой раз, – сказал Тоби и притворился, что собирается идти в туалет. «Нет, нет, нет».

– Ари, – отчаянно крикнул Брендон и снова ухватил Тоби-Ариану за руку. Почти одновременно с этим колдун заметил, как я в панике замотала головой. Вопросительное выражение на его лице переросло в удивление, потом в любопытство, сочувствие и в конце концов в ярость. Он глубоко вздохнул и решительно повернулся к Брендону.

– Хотя я тут подумала, наверно, проще решить все прямо сейчас. Оставь. Меня. В. Покое! Не говори со мной, не звони мне и не приближайся ко мне. И лучше вообще обо мне даже не думай! А сейчас проваливай отсюда, если не хочешь попасть в черный список заведения, – на последних словах он добавил громкости голосу, чтобы слышала Николь. Угрозы в облике моей начальницы хватило, чтобы Брендон сбежал.

У меня потеплело на сердце. Николь прикрыла мне спину. Это несмотря на то, что она лишалась прибыльного постоянного клиента. И Тоби тоже неплохо справился со своей спасательной операцией.

– Можешь сегодня уйти домой пораньше, Ариана. Хорошая работа, – Николь похлопала Тоби-Ариану по плечу и продолжила готовить коктейли. Я не могла с уверенностью утверждать, что именно она назвала «хорошей работой»: капитуляцию Брендона или как я/Тоби обслуживал зал.

Внезапно Тоби вырос передо мной, высоко подняв бровь и скрестив руки на груди. Он даже не стал меня расспрашивать. Он просто смотрел на меня. Потом вздохнул и сел. Коснувшись стула, он уже выглядел самим собой.

– Теперь ты не слишком привлекательная брюнетка? – спросила я в ничтожной попытке отвлечься от Брендона.

Тоби слабо улыбнулся:

– Хочешь поговорить об этом?

Я прикусила губу и покачала головой. Никогда не любила разговаривать о своих чувствах.

– Но спасибо… – тихо проговорила я.

– Все нормально, – отмахнулся он. – Насколько ты продвинулась? – он подбородком указал на раскрытую книгу и тем самым милосердно предоставил мне возможность сменить тему.

– Только до «М», – призналась я.

– Не так уж плохо. Можешь забрать книгу с собой домой, если хочешь. Чем быстрее ты освоишься с символами, тем скорее разберешься в их языке. Самые важные основные понятия расписаны дальше в книге.

Я очень обрадовалась, что он доверил мне такое сокровище. Я по-настоящему увлеклась Ангельским алфавитом. Тогда с языком праймусов тоже должно получиться не хуже.

– Можно у тебя кое-что спросить, Тоби?

– Всегда.

– Человек чувствует, если праймус от него питается?

Он слегка наклонил голову и изучающе посмотрел на меня.

– А почему тебя это интересует?

И правда, хороший вопрос. Мне пришлось пару секунд подумать, прежде чем я смогла подобрать подходящий ответ.

– Сегодня с Мел не ощущалось ничего плохого. Честно говоря, я вообще ничего не почувствовала. А если людям это не вредит, почему не могут…

– …все жить мирно? – закончил он с пониманием. Его глаза с зелеными ободками смотрели на меня, добродушно смеясь. – Если не принимать во внимание политическую подоплеку, капиталистические цели, территориальные разногласия и фанатические убеждения, праймусы не такие… хорошие, как Мел, – растолковывал он. – Мел в глазах праймусов – как эзотерический веган. Она живет в гармонии со своей пищей и берет только то, что ей дают добровольно. Другие праймусы так не церемонятся, – продолжил он, не беспокоясь о том, что и меня, и себя только что обозвал пищей. – Мел или Люциан могли бы объяснить тебе поточнее.

– Но не с точки зрения человека.

– В этом ты права, – согласился он. – Ну, моя бабушка объясняла мне так: чувства – как река. Если ты испытываешь что-то к праймусу или из-за него, открывается связь, как маленький канал, и праймус может поглощать энергию. Это никому не навредит. Но если праймусу не хватает того, что он получает, он углубляет канал, устанавливает насосы и поворачивает течение всей реки. Это чрезвычайно болезненно и в лучшем случае вызовет короткое замыкание в человеческом мозге, потому что энергия перестает поступать туда, куда должна. В результате человек страдает в основном в умственном плане, но еще и в душевном. В худшем случае праймус выпивает душу до тех пор, пока она не истощится…

– …и человек не погибнет, – завершила я его мысль. Колдун грустно кивнул.

– Поэтому Плеяда веками мирным путем борется за права людей. Они развивают методы, которыми люди могут защищаться. Однако к этому нельзя никого принудить. И тем более не раскрывая правду о существовании праймусов и обмане в мировой истории и религиях, – сказал он, чуть дернув плечом.

И я поняла. Я поняла цели Плеяды. Поняла, почему им приходится вести переговоры и сражаться. Поняла ведьм, которые объявили войну праймусам. Я даже поняла своего приемного отца, который, очевидно, из страха и зависти к этой непостижимой власти стремился к уничтожению праймусов. Мое мнение отличалось от его, но я его поняла.

– На сегодня достаточно, – вдруг произнес Тоби и встал. – Я больше не хочу эту не слишком привлекательную брюнетку, – он помахал у себя перед лицом, – таскать на себе. Тебе тоже пора домой. Но ты еще, наверно, заглянула бы в салон, прежде чем уйдешь. Тебе это может показаться интересным, – он в последний раз мне подмигнул и скрылся в толпе у входной двери. А я вздохнула и заметила, что он не заплатил за колу для не слишком привлекательной брюнетки.

Глава 14. Сейф со штакетником

Еще какое-то время я блуждала в своих мыслях. Только поймав на себе взгляд Каро, моей коллеги, я собрала книги Тоби в сумку и вложила в руку Каро деньги за колу. Она даже на них не посмотрела.

– Нам нужно поговорить, – сказала она. Я не хотела отвечать ни на какие вопросы о Брендоне, потому отфутболила ее коротким: «В следующий раз». Прямо перед выходом я вспомнила о совете ведьмака и решила, что не помешает им воспользоваться. И я протолкалась к салону, особо заботясь о том, чтобы избегать столкновения с Каро и Райаном. Хотя охотник все еще покорял женское сердце, не сводя с девушки глаз. Тем лучше.

Придя в ядовито-зеленый салон, я скользила глазами по бесчисленному множеству лиц. Многих я уже встречала раньше, но все были очень пьяны или рассеянны, чтобы меня узнать. И тогда я почувствовала. То самое мягкое покалывание на спине: Люциан.

Я нашла его за одним из бильярдных столов. Он играл против двух незнакомых мужчин. Вокруг стола были развешаны гроздья белого винограда, которые, как живые, будто восхищались игрой: заинтригованно дрожали или в ужасе замирали в зависимости от того, как вели себя игроки. Я целенаправленно устремилась к Люциану.

– Привет, – я старалась перекричать музыку. Здесь, в задней части салона, она была настолько громкой, что едва ли можно было расслышать собственные слова. Люциан меня игнорировал. Он был полностью сосредоточен на игре.

– Привет! – крикнула я еще раз. Снова ноль реакции. Вместо этого он склонился над столом и прицелился к шару. Удар, стук шара, и наконец… ликование противников Люциана. Он проиграл. На его лице не дрогнул ни один мускул, когда он выпрямился, положил кий на стол и обернулся ко мне:

– Здравствуй, Ари.

Всё ясно, отвлечение внимания и последующее вознаграждение. Эту игру я знала от отчима. И ненавидела ее. При этом мало помогало, что Люциан так аппетитно выглядел в рубашке с расстегнутым воротником и темными волосами, спадающими на лоб.

– Что ты здесь делаешь? – я атаковала чуть более резко, чем собиралась. Мне пришлось практически орать, чтобы было слышно на фоне музыки. Люциан усмехнулся, и тут я заметила, что его глаза переливались серебром. Позади него оба его оппонента и их болельщики праздновали победу, снабжая брахиона эмоциями.

– А ты как думаешь? Напиваюсь. Как и все остальные здесь.

«Какая дурацкая игра слов!» Даже моего фирменного закатывания глаз не хватило бы, чтобы достойно это прокомментировать.

– А они знают, чем ты тут напиваешься?

– Я не причиняю им вреда, если хочешь знать, – прозвучал немного обиженный ответ. – Но в случае необходимости ты и охотник, который весь вечер не спускал глаз с ведьмовской версии тебя, можете вмешаться. – Я отметила его сарказм и то, что он раскусил иллюзии Тоби. Но мне показалось или это был тонкий упрек: «У тебя теперь совместные дела с охотниками?»

– Да уж, в сфере личной охраны конкуренция не спадает, – прокричала я сквозь музыку. Разве не он клялся меня оберегать, а потом свалил?

– О, Ари, ты играешь с моими чувствами! – он схватился за сердце. – Не успел я исчезнуть, как ты уже нашла мне замену.

– Сложно спасти кому-то жизнь, если исчезаешь.

Для меня дело было не в том, чтобы заполучить еще одного телохранителя. Мне с лихвой хватало и тех, что у меня уже были. Это было дело принципа: он же дал слово.

Взгляд Люциана стал загадочным. Он наклонялся ко мне, пока его губы не оказались рядом с моим ухом.

– То, что ты меня не видишь, не значит, что меня нет.

У меня по шее побежали мурашки, и, прежде чем до меня дошел смысл его слов, он уже отстранился и нацепил свою привычную обворожительную улыбочку.

– И? В последнее время опять избивала маленьких бедненьких охотников своими суперсилами?

«Серьезно? Смутить собеседника, чтобы отвлечь внимание от себя? Слабак».

– Нет. Все замечательно, – ответила я с притворной улыбкой. – А чем ты был так занят? Или ты целый день нападал на сентиментальных детишек?

У Люциана дрогнули уголки губ. Он отмахнулся:

– Нет, нет. С тем же успехом я мог бы остаться с тобой.

«Туше». Я это заслужила, но, тем не менее, я начинала потихоньку заводиться.

– О’кей, Люциан. Если мы и дальше продолжим обмениваться гадостями и скрытничать, пожалуйста! Но если ты действительно хочешь найти Танатоса, тебе лучше меня просветить, чтобы я смогла помочь.

Вот теперь я застала его врасплох. Если бы я была праймусом, то устроила бы грандиозное пиршество из гаммы эмоций, которые сейчас излучал Люциан.

– Кто тебе?.. Тоби, – он сам ответил на свой вопрос. Было буквально видно, как он взвешивает варианты. В конце концов, он улыбнулся мне, сдаваясь. – Ну хорошо, – сказал он. – Сегодня я навестил друга, который при случае мог бы предоставлять сведения. Но он немного эгоцентричный, и я особенно не преуспел.

– Может, нам надо к моему…

– Нет, мы не станем искать твоего отчима, – жестко оборвал он. – Лиззи абсолютно права, говоря, что он опасен.

– Откуда ты знаешь?

– На самом деле я знаю Уилсона Харриса лучше, чем кто-либо, – пояснил он, пожимая плечами.

– Я не об этом. Я хотела знать, откуда тебе известно, что я обсуждала это с Лиззи, – я пронзала его взглядом, чтобы не упустить ни малейшего проявления чувств. Он правда за мной наблюдал? Подслушивал?

– Интуиция? – предложил он. Я не поверила ни единому слову, но большего я бы из него и не вытянула. И если я не хотела как минимум профукать свою маленькую победу в плане сотрудничества, мне не стоило сейчас лезть на рожон.

– Хорошо, тогда не к Харрису. Но у кого-то же должна быть информация. Что насчет того Джирона?

– Ты хочешь отправиться в гости к одному из самых кровожадных праймусов, который, совершенно случайно, внес тебя в свой список на отстрел под первым номером? – спросил он. Его глаза заинтересованно блестели.

Вот когда он поставил всё под таким углом, это уже не казалось такой гениальной идеей…

– Ну, ладно, но у него тоже есть марионетки. Наверняка есть кто-то, кто знает больше, чем Викториус, – не отступала я. Хоть что-то ведь мы должны предпринять. – Можно же от кого-то из них… получить ответы?

Люциан недоверчиво покачал головой, а на его лице расцветала опасная улыбка.

– То есть ты открыто предлагаешь мне отделать какого-нибудь беднягу-демона ради информации?

«Это я предложила?»

– Да! – пискнула я.

Минуту спустя Люциан затрясся от смеха. Ему ни капли не мешало, что все на нас пялились. Затем, светясь от удовольствия, он схватил меня за руку.

– Тогда пошли.

Естественно, я могла бы предположить, что вышеупомянутые праймусы-марионетки не дожидались в нашей деревушке, пока мы за них возьмемся. Но на ночную прогулку в город я все равно не рассчитывала. Когда Люциан выехал на шоссе, моя смелось улетучилась. Собственно говоря, я отправилась на охоту за демонами с безумным брахионом. Допустим, Люциан в этом разбирался, обдумал риски и взял меня с собой. Значило ли это, что для меня это было безопасно? Или что он способен меня защитить? Или наоборот, что он просто невменяемый?

Указатели стали мелькать чаще. Фонари окрашивали проезжающие машины в мягкий оранжевый цвет. Светофоры, фары, габаритные огни. Пейзаж за окном преображался по мере приближения к одному из промышленных пригородов… Я запаниковала. Мимо нас пронеслась полицейская машина с синими огнями.

«Просто шикарно!» В такое место мама не отпустила бы меня и при свете дня. И, само собой, не с посторонним. Но, эй, если она каким-то образом об этом узнает, я могу ей объяснить, что Люциан не посторонний и что я уже однажды провела у него ночь, после того как он вытащил меня из искореженной в аварии машины. Тогда ей непременно станет плохо, а уже в больнице я смогу заявить, что у мамы были галлюцинации.

Когда мы проезжали обшарпанный клуб, Люциан поехал медленнее и потом припарковался подальше, внизу улицы. На мигающей вывеске значилось: «Гоморра». Внушает доверие, несомненно.

Мотор затих, и Люциан испытующе посмотрел на меня.

– Даже не вздумай сейчас предложить мне подождать в машине, – пробурчала я. Он ухмыльнулся.

– И в мыслях не было, – потом он резко посерьезнел. – Там внутри парочка злобных демонов. Единственные люди, которые попадают внутрь, – жертвы или отмеченные. Когда пойдешь туда со мной, тебе придется делать то, что я скажу. Только то, что я скажу, и тогда, когда я скажу, – он пристально посмотрел мне в глаза, чтобы я оценила значимость его слов.

– Ты хочешь притвориться, что я твоя отмеченная?

– Или так, или ты – добыча, – ёмко уточнил он.

М-да, пожалуй, это будет чуточку опасней, чем я себе представляла. Когда во мне пустил ростки страх, я напомнила себе, что научилась скрывать свои чувства. Поэтому я подняла высокие стены, засунула туда свой страх и храбро кивнула:

– Порядок.

Люциан выглядел изумленным:

– Вы с Мел усовершенствовали твой защитный барьер? – спросил он.

– Вообще-то, она впервые мне показала, как это работает.

Между бровями у него на лбу залегла морщина.

– Этого не может быть, у тебя и раньше была сильная защита. С момента нашей первой встречи ты всегда довольно хорошо сдерживала свои эмоции.

А как тогда это возможно? Окончательно запутавшаяся я проследила за взглядом Люциана, который бродил по моему телу.

– Что? – нервно спросила я и осмотрела себя. У меня где-то было пятно, которое я не заметила, или он просто таращился на мою грудь?

– А сейчас, пожалуйста, не кричи, – попросил меня Люциан. Но не успела я уловить смысл его слов, как мне стало жарко. Так жарко, словно на мою кожу пролилось теплое масло. И я засветилась. Не только в переносном смысле. Я в самом деле светилась. В тот момент, когда я уже хотела наплевать на просьбу Люциана, сияние прекратилось так же неожиданно, как и началось. По всем признакам, забрав с собой мою одежду. Разинув рот, я разглядывала саму себя. Джинсы превратились в обтягивающие черные брюки, кеды – в высокие замшевые сапоги. Водолазка растворилась в воздухе. На ее месте возник короткий черный топ с завязками на шее. Мой бюстгальтер из-под него вообще исчез.

– О’кей. Ты сейчас полазил у меня в голове или реально что-то сделал с моим телом? – я сердито рванула вниз козырек от солнца, чтобы посмотреться в зеркало. Мои волосы были собраны в небрежный пучок. Несколько прядей выпущены и касались лица. Он мне даже макияж изменил: тонкая работа, но не моя.

– Понемногу от того и от другого. И не надо так на меня смотреть. Это обыкновенная иллюзия. Я не умею создавать вещи из ничего или обращать в ничто. Каждый, кто на тебя посмотрит, увидит новый прикид, но это не означает, что он по-настоящему на тебе есть… Хотя тебе стоит почаще так одеваться, – выдал Люциан с одобрительным видом. Я закипела.

– Это значит, что в действительности на мне все еще надет лифчик? – прищурившись, я пригвоздила праймуса взглядом. Он, явно веселясь, покачал головой:

– Я только что наглядно продемонстрировал, на что способны праймусы, а твоя единственная забота – надет ли на тебе лифчик?

– Ох, простите! За сегодняшний день я пережила полчище бабочек, внезапное самовозгорание, фею, адского демона, ангела и грандиозное представление Тоби со мной в главной роли. Извини, что моя способность к благоговейному трепету на сегодня практически исчерпана, – накинулась я на него. Потом сложила руки на груди: – Итак, мой бюстгальтер все еще при мне?

Он признал поражение:

– Да. Строго говоря, ты все еще в нем.

Удовлетворившись его ответом, я вылезла следом за ним из автомобиля. Колючий ветер бросил распущенные пряди мне в лицо.

– У твоей иллюзии совершенно точно не только оптический эффект, – я стучала зубами от холода, захлопывая дверь.

– Само собой. Они должны быть ощутимыми.

Он обогнул «Мустанг» и принялся тщательно изучать свою работу. Я недовольно уставилась на него в ответ. Невероятным усилием воли мне удалось справиться с желанием его стукнуть. Он умел быть поистине невыносимым.

Посмеиваясь, Люциан снял свою кожаную куртку и накинул ее мне на плечи. Она была согрета его телом и пахла им.

– Еще не вышла из настроения надавать какому-нибудь демону по заднице?

Я сделала глубокий вдох. Он стоял так близко ко мне, что его запах и тепло затуманивали мне рассудок. Мне не хотелось идти в этот клуб, но и давать задний ход я тоже не собиралась. А если кто-то внутри знал, кем я являлась, я обязана была это выяснить. К тому же за мной будет присматривать Люциан.

Люциан что-то мурлыкал себе под нос. Это заставило меня поднять взгляд. Сквозь зелень глаз Люциана проступало серебристое свечение.

– Спасибо, – довольно протянул он.

– Ты же сейчас не…

Я что, опустила оборонительные стены? «Господи, да… Когда это произошло?»

– В этом нет ничего плохого, малышка, – проговорил праймус. – Плюс доверие потребуется для того, что последует дальше.

Я мнительно свела брови:

– Что конкретно последует?

– Ты должна открыть мне доступ.

«Доступ?!» Он уже использовал однажды это понятие. И после того раза я рухнула в обморок.

– Чтобы ты мог топтаться в моих мыслях? Нет, благодарю. С меня хватит того, что ты контролируешь мой разум, – возмутилась я. Никого не пущу в свою голову. Тем более после того, как услышала историю Джимми.

– Если бы с тобой это было возможно, я бы уже давно так и сделал. Это избавило бы меня от кучи неприятностей, – он устало потер шею.

Так, что-то подобное он уже как-то раз упоминал. Кроме того, моим жизненным девизом после развода родителей стало: «Доводи всё до конца». Или я ему доверяю, или нет. Всё или ничего.

Мое еле слышное: «Ладно. Как?», и его глаза снова засияли серебром. «Куда, черт побери, провалились мои защитные стены?!»

– Расслабься и не сопротивляйся.

– Чему? – моментально вырвалось у меня.

И в тот же миг я это узнала. Что-то вторглось в мои мысли. Я в панике его оттолкнула.

– Расслабься! – повторил он. – Доверься мне.

Переведя дыхание, я попыталась сделать, как он просил.

«Вот так хорошо», – шепнул его голос у меня в голове. Я удивленно взглянула на него. Он улыбнулся и положил руку мне на талию.

«Прикрытие», – объяснил он мысленно. А потом повел меня к клубу.

Он имел в виду наш новый способ общения или его руку у меня на бедре? Я чувствовала прикосновение к его телу через тонкий материал топа, как будто его там вообще не было. Для меня это ощущение было очень реалистичным. Слишком реалистичным.

– Другие праймусы не разгадают твою иллюзию?

«Маловероятно. Наши силы подчиняются определенной иерархии. Только праймус, более сильный, чем я, мог бы догадаться, что я наложил иллюзию. И ему бы потребовалось быть еще намного сильнее, чтобы ее сломать». – Я слышала, как он говорил в моей голове. Это и правда странно – слышать в своем сознании чужие голоса.

«Видимо, я сошла с ума и просто не заметила», – подумала я.

«Я тебя предупрежу, если ты приблизишься к этому состоянию», – зазвучал голос Люциана.

«Он может…»

– Ты можешь читать мои мысли? – поразилась я.

«Только если ты предоставляешь мне доступ и думаешь связно и четко. Это то же самое, как если бы ты со мной разговаривала».

Не веря ему на слово, я решила проверить.

«Как ты можешь быть уверен, что в этом клубе по чистой случайности не потягивает пиво более сильный праймус?»

Люциан ухмыльнулся. Это в самом деле работало.

«Мало кто из праймусов сильнее, чем брахион. Потому что мы принимаем силу праймусов, которых убиваем».

Я скептически наморщила лоб: «И поэтому между вами не так давно вспыхнула гражданская война?»

– Ты забываешь, что никто не может убить праймуса. Никто, кроме брахиона, – напомнил он мне, с легкостью переключаясь на наш привычный стиль общения.

– Постой, это значит, что теоретически вы – «робокопы» – непобедимы?

– Теоретически, – подтвердил он.

– И какой запасной план выдумала Лига, чтобы держать вас в узде?

Белоснежная улыбка Люциана сверкнула в неярком свете уличных фонарей:

– Ты быстро учишься.

«Блин, он так классно выглядит».

«О боже».

«О боже мой».

«Он это слышал?»

«Подумай о чем-нибудь другом…»

«Белый пони на зеленом лугу, белый пони на зеленом лугу».

– У меня нет другого выбора, – быстро выпалила я.

«Белый пони на зеленом лугу».

Шок подтолкнул меня всерьез осознать наше положение. Близость. Тепло. Наши тела полностью соприкасаются друг с другом. Отстраниться сильнее не позволяла сильная рука, притягивающая меня к нему. Я нервно цеплялась за его куртку. Он перехватил мои мысли или я вовремя его заблокировала?

«Белый. Пони. На. Зеленом. Лугу».

– Брахионом не рождаешься, им становишься по собственному решению. Это сложный ритуал, у которого есть свои отрицательные стороны. Лига подбирает подходящих кандидатов, – ответил он на предыдущий вопрос. По крайней мере, виду он не показал.

– Какие отрицательные стороны? – игнорирование и отвлечение внимания были в таких случаях лучшей стратегией.

– А ты приставучая, – это его насмешило.

– И все же?

– Брахион живет только ради своего призвания. Ему нельзя вступать в отношения или заводить потомство. Но большинство и без того избегает нас. Бессмертные не любят смотреть в лицо смерти. А это и есть то, с чем ассоциируется брахион: смерть, – рассказал он. – Если обобщить, получится так: почти нет друзей, нет спутницы, нет семьи. Незначительные интрижки спустят с рук, но они… незначительны. Самое позднее лет через пятьсот большая часть из нас кончает жизнь самоубийством или лишается рассудка, поэтому их тоже приходится устранять.

– Это же чудовищно, – прошептала я и попыталась взглянуть на него, но это было непросто сделать снизу наискосок. Мой угол обзора и темнота не дали мне возможности судить о его эмоциях. Он только пожал плечами, этим движением слегка меня встряхнув.

– Мы заранее знали, на что шли.

Вот как раз это-то у меня в голове и не укладывалось. Как может кто-то, живущий вечно, добровольно отказаться от всех связей, от любви, от детей? Что такого перенес в жизни Люциан, чтобы прийти к такому решению? И как давно он стал брахионом? Может, он уже свихнулся? Его тоже скоро «устранят»?

– Сколько тебе лет? – я постаралась вложить в этот вопрос как можно больше равнодушия.

Люциан покосился на меня и состроил гримасу.

– Чуть-чуть безумия никому не помешает, – усмехнулся он.

«А сейчас помолчи, пока я не скажу тебе говорить».

Мы приблизились ко входу в клуб. Мужчина размером со шкаф восседал на очень маленьком барном стуле рядом с выкрашенной в синий цвет дверью.

«Праймус?» – хотелось знать мне.

«Ага», – ответ был краток.

«Он еще не засёк нас своим суперслухом, пока мы шли?» – опасливо спросила я.

«Нет, я заглушил наш разговор».

– Извини, малыш. Вход только по приглашениям, – со скучающим видом выдал секьюрити.

– Elisòr faruach beash, – тихо сказал Люциан. Незнакомый язык по звучанию смахивал на гэльский, от него у меня кожа под волосами покрылась мурашками.

Вышибала выпучил глаза. Он соскочил со своего табурета и торопливо отстегнул петлю на конце толстого бархатного шнура, установленного, чтобы сдерживать несуществующую толпу перед клубом.

– Вы новички в этом районе?

– Тебя не касается, – промычал Люциан и подтолкнул меня вперед, мимо громилы. Ладонь последнего сомкнулась на моей руке.

– А она у тебя горячая штучка, – он рассматривал меня с ног до головы. Во мне просыпалось что-то среднее между отвращением и страхом. Люциан тут же отбросил его руку.

«Следи за своими эмоциями, Ари».

Я судорожно сглотнула и упрятала мою панику за белыми стенами с голубыми звездами.

– Она тоже тебя не касается! – рыкнул он на охранника.

– Твоя? – спросил тот. – У нас тут строгие правила, – движение головой в сторону таблички со странными, практически нечитаемыми символами. Довольная собой, я идентифицировала пару букв из Ангельского алфавита. Глаза Люциана лишь мимолетно царапнули по вывеске, прежде чем снова упереться в здоровяка.

– Да, она принадлежит мне, – в его голосе послышались угрожающие нотки. «Сейчас может быть немного неприятно», – предупредил он меня. Я укрепила стены своей комнаты, но по какой-то причине они не хотели держаться.

– Докажи, – потребовал другой праймус.

– Как именно?

«Что бы он сейчас ни сказал, держи себя в руках!»

– Мне бы понравилось, если бы она меня поцеловала.

В тот же миг Люциан отпустил меня, сгрёб вышибалу за воротник и швырнул его спиной об стену клуба.

– Я похож на того, кто делится своей собственностью?

Его спокойные слова резко контрастировали с насилием, которое он проявлял. Я была очень признательна Люциану, что он отвлек этого типа, потому что у меня в душе разразился хаос. Стены держались всего пару секунд, пока не нахлынуло новое чувство. И тогда мне пришлось начинать заново.

– Ну зачем же так грубо? Это же просто шутка. Пусть покажет мне метку, – прохрипел верзила.

Светящиеся линии протянулись по моей шее. Я старалась сохранить лицо, даже если прямо в этот момент получала клеймо, как корова в стаде. Это ведь обычная иллюзия. Ну, я на это надеялась.

«Ари, повернись и сними мою куртку», – велел мне Люциан, не выпуская праймуса.

Я сделала так, как он хотел. Оставалось надеяться, что охранник на это купится.

– Я не могу нормально разглядеть, пока ты пережимаешь мне трахею, – пыхтел секьюрити. Я услышала тихое сопение и шаги, кто-то поправил куртку.

«Не бойся, это всего лишь я».

Люциан убрал с моей шеи несколько выбившихся прядей. Я прерывисто втянула воздух. Мои стены снова рухнули.

«Верь мне. Не показывай свой страх».

Теплые пальцы взялись за завязки моего топика. Люциан собирался развязать узел, чтобы раскрыть под ним свою метку.

Я закрыла глаза, вдохнула и выдохнула. Не показывать страх? Как будто это так легко. Все, чему я научилась у Мел, оказалось бесполезным. Наверно, мне в первую очередь надо успокоиться, чтобы возвести барьер?

Моего носа коснулся запах Люциана. Я постаралась отключиться от всего вокруг и вообразить, что я находилась в другом месте – безопасном. Картинка моей старой комнаты рассыпалась, а на ее месте проявлялась другая. Летняя гроза на морском берегу. Я вспомнила, как уверенно чувствовала себя в его руках. После аварии Люциан просто поднял меня и унес далеко-далеко от любой опасности. Его грудь была такой теплой и надежной…

Натяжение завязок ослабло, когда узел был распутан. Я руками придерживала топ, чтобы он не свалился. Дыхание Люциана согревало мою спину. Он так близко…

Я проглотила нарастающую нервозность и вызвала воспоминания о беспокойстве, наполнившем его зеленые глаза, когда меня ранили като. Те самые зеленые глаза, в которых можно утонуть. В которых я сама тонула, когда он уложил меня в свою постель. И так же сегодня в салоне, а после в машине. А его улыбка была просто потрясающей…

Позади меня тихо застонал Люциан.

«Малышка, ты что творишь?»

Он сказал не показывать свой страх. Я сконцентрировалась на его голосе. Он стал моим якорем. Я не покажу своего страха.

«Пытаюсь отвлечься», – вяло ответила я. Вдруг его руки отнялись от моей спины и легли обратно мне на плечи. Он развернул меня к себе. И снова они, эти невероятные глаза. Блестящее серебро перемешивалось с пылающей зеленью. В них появилось непередаваемое выражение.

«Ты отвлекаешь не только себя», – сказал он. Я ощутила, как его рука переместилась с моей талии выше на позвоночник. Другая поднималась по моей шее, пока не остановилась на щеке.

«Малышка, ты пробуждаешь в себе чувства, которые больше не поддаются контролю. И если ты не остановишься, я не смогу им сопротивляться».

Рука, покоящаяся у меня на спине, прижала меня ближе к нему. Его большой палец нежно погладил мои губы. Это дарило такое приятное ощущение, такое правильное. Что он имел в виду под тем, что я пробуждаю чувства? Словно сама по себе, одна моя рука отпустила топик и легла ему на грудь. Когда я обвела контуры его мышц, он резко выдохнул. Его дыхание было жарким и вызвало у меня новую волну мурашек. Его губы приблизились к моим. К этому моменту серебристый блеск в его глазах перерос в настоящее сияние.

– Да, да, сойдет. Я всё понял. Нет нужды заставлять меня ревновать, – разинул рот громила рядом с нами. А я уже успела о нем позабыть. – Идите уже внутрь, найдите себе отдельную комнату.

Смутившись, я сообразила, что только что чуть не совершила. Люциан резко меня отпустил, чтобы тут же схватить за запястье и втянуть в ночной клуб. Но и войдя внутрь, он не затормозил. Он протащил меня через на удивление переполненную танцплощадку в темный коридор, который, судя по «аромату», вел к туалетам. Там он прижал меня к стенке.

«Никогда больше так не делай!» – проревел его голос у меня в голове. Я беспомощно смотрела на него.

«Что… я не знаю… я… Я без понятия, что я сделала… я…»

Воздух между нами все еще был наэлектризован.

Я лихорадочно цеплялась за кусок ткани, который нас разделял. Его прикосновение обжигало мои плечи. Ему нужно было всего лишь…

Он внезапно отпустил меня и ударил обеими руками об стену с двух сторон от моего лица. Я вздрогнула. Но его гнев уже опять схлынул. Устало опустив голову, он вернулся в ту же позу, в которой стоял до этого. Я могла бы поднырнуть под его руками, но не смогла заставить себя это сделать. В его глазах все еще плескалось серебро. Они смотрели так отчаянно. И с такой тоской.

«Перестань, малышка».

Он закрыл глаза.

«Пожалуйста!» – его голос прозвучал слабо, почти умоляюще. Мне бы так хотелось, чтобы он…

«Ари, подумай о своем отце!»

Я замерла. Весь жар испарился из моего тела.

– Что ты сказал? – зашипела я на него. С каким удовольствием я бы выцарапала это выражение облегчения с его лица.

«Я тебе говорил, что ты, кажется, отлично контролируешь свои эмоции…»

«Да», – так же мысленно ответила я. В конце концов, мы находились в здании, полном праймусов.

«Я ошибся. Большую часть из них ты просто заперла».

«Да, Мел научила меня этой фишке со стенами», – я была сбита с толку.

«Нет, то, что показала тебе Мел, больше похоже на забор из белого штакетника по сравнению с тем, что существует внутри тебя. До сих пор, очевидно, ты проявляла только самую незначительную часть своих истинных чувств. У тебя, должно быть, там еще несколько барьеров, а под ними сейф со стенками в метр толщиной. А только что на улице… ты нечаянно почти все уничтожила».

«Ох», – это оказалось единственным, что я способна была сказать по этому поводу. У меня сейф?! И стены, толщиной в метр?! Бессмыслица.

Люциан поднял голову и напряженно взглянул на меня. Он все еще тяжело дышал.

«Ты хоть представляешь, как это было опасно? Я же… почти…»

«Как с этим связан мой отец?» – спросила я. Слишком поздно до меня дошло, что лучше бы я дослушала, что еще он намеревался сказать.

«Я просто не знал, что делать дальше, а это первое, что пришло мне в голову. Просто предчувствие, но ты явно научилась выстраивать эти заслоны из-за своего так называемого отца. Ради самозащиты».

Да, в этом был смысл. Чем старше становилась, тем проворней я ударяла по внутренней тревожной кнопке поблизости от отца: следить за каждой мелочью, не выказывать ни единой эмоции, чтобы ему не за что было уцепиться.

И тогда пришло понимание. Моя комната с голубыми звездами стала укрытием для маленькой девочки. Там я могла дать волю чувствам, не опасаясь быть наказанной. Но я уже давно не была маленькой девочкой. Я сама превратилась в крепость.

«Прости, я не знала».

На его лице образовалась измученная улыбка. Он протянул руку к завязкам, свободно свисавшим поверх моих ладоней, и поправил топик у меня на шее.

«Все хорошо. Давай займемся тем, за чем сюда пришли. И, бога ради, восстанови свою защиту! Поверь, ты не хочешь узнать, что здешние праймусы сотворят с миленькой девчонкой, способной испытывать такие эмоции».

Глава 15. И… продано!

Он посвятил меня в свой план. Я должна была завлечь одного из праймусов, вынудив его попросить Люциана о сделке. Мне было слегка не по себе, потому что предметом этой сделки была я. Но пришлось признать, что это был кратчайший путь, чтобы выманить кого-то из парней из клуба.

Поэтому я пошла к барной стойке и заказала джин-тоник. Слава богу, что никто не потребовал паспорт. Разумеется, я уже была совершеннолетней, но, во‐первых, я не захватила с собой удостоверение личности, а во‐вторых, не горела желанием засветить его здесь и рассекретить свое имя.

Я еще раз проверила свои барьеры. Стоило мне просто подумать о своем приемном отце, как меня тут же накрывало ледяной волной спокойствия.

«Ты хорошо держишься», – подбодрил Люциан. Мне было его не видно, но я знала, что он здесь. Выжидал где-то в толпе, пока ловушка не захлопнется.

Получив напиток, я окинула взглядом заведение. Внутри было по-настоящему мрачно. Несколько видавших виды софитов нехотя мигали в такт чересчур громкой музыке. Колонки, несомненно, были древними, потому что они пронзительно дребезжали. Мебели не было совсем, а стены были будто покрыты латексной краской. Как если бы хозяин «Гоморры» вместо уборки по утрам проходился по залу с мойкой высокого давления. Чего он, безусловно, не делал, иначе полы не были бы такими липкими, а вонь такой невыносимой. Впрочем, многочисленную публику этого притона она не волновала. На танцполе было не протолкнуться, а у стен обжимались парочки и топтались вуайеристы. Так много лиц, но я выискивала одно-единственное. Люциан мысленно показал его мне. Да, так это тоже работало.

Человека с тем лицом звали Луи Дюбуа, и он определенно принадлежал к плохим парням. В мире демонов он балансировал на очень тонкой грани между легальным и нелегальным. В человеческом мире его бы без колебаний назвали князем тьмы. По сведениям Люциана, он питался исключительно страхом и отчаянием. Я изо всех сил пыталась не додумывать, что он под этим подразумевал, в то время как на меня нацелилась пара серо-голубых глаз. Дюбуа имел скучающий вид, из-за его боксерского носа и тонких губ я могла охарактеризовать его как угодно, но не симпатичным. Несмотря на это, его окружала яркая харизма. Костюм с иголочки сидел на нем идеально, платиновые волосы аккуратно зачесаны набок. Он был не из тех людей, которых можно не заметить или кто бы потом смог это простить.

Глубоко во мне начал разливаться страх. Я едва его заметила, настолько хорошо все это было запечатано внутри. Но стоило мне распахнуть маленькое окошко, чтобы на пару мгновений выпустить страх, он сдавил мне легкие. Мои руки затряслись, сердце бешено забилось. Судя по засиявшим глазам Дюбуа, он испытывал то же самое, даже если и по другой причине. Мой страх его возбудил.

«Достаточно», – предостерег Люциан.

Я прикрыла окно и наслаждалась хладнокровием, лишенным всяких эмоций, которое тут же ко мне вернулось. Провокационно медленно я отвернулась назад. Уголком глаза я видела, как Дюбуа начал пробираться в мою сторону. Попался. Через какое-то время он устроился на пустующем табурете около меня.

– Вы слишком очаровательное юное создание, чтобы я мог позволить вам сидеть здесь в одиночестве. Могу я спросить, с кем вы пришли? – полюбопытствовал он неожиданно приятным голосом. Тем не менее от его голоса я задрожала. Ведь мне было известно, чего он хотел на самом деле. Сколько женщин уже пали жертвами его обаяния?

– Можете, но я вам не отвечу, – увернулась я, действуя согласно нашему замыслу.

– И почему же вам не захочется это сделать?

Его пальцы погладили меня по руке. Я безучастно проследила за его движением. Интересно, сколько сможет выдержать внутренний щит.

– Потому что моему мастеру это не понравится. Он не любит делиться тем, что принадлежит ему. – Глаза Дюбуа метнулись в глубь зала, но потом так же быстро вернулись ко мне или, если выражаться точнее, к моим голым плечам, моей груди и ногам. Он придвигался ко мне всё ближе, пока я не ощутила его дыхание на своей коже. От него пахло сигаретами и кожей.

– Поэтому он оставил вас тут вот так, одну?

– Она не одна, – раздался голос Люциана за спиной Дюбуа, чье лицо тут же сделалось белее снега. Он быстро покинул опасную зону между господином и его собственностью, после чего внимательно пригляделся к Люциану.

– Я тебя не знаю. Ты здесь недавно?

– Достаточно недавно, чтобы оставаться неузнанным, – Люциан опустился на освободившееся место и по-хозяйски разместил руку у меня на талии.

– Очень умно, – рассудительно кивнул Дюбуа. Кому, как не ему, знать, что лучше оставаться в тени, если имеешь определенные склонности. – Прелесть с золотыми глазами… Она твоя?

По шее опять пронеслось холодное покалывание. Зеленые радужки Люциана на долю секунды заволокло опасной чернотой. Он дал Дюбуа почувствовать свою силу.

– Так и есть, но ты уже ее испробовал. И либо она заплатит за свою неосторожность, либо это сделаешь ты, – угроза была на поверхности, и Дюбуа тоже это понял. Он нервно сглотнул, пока я усмехнулась про себя. Мы с Люцианом все обговорили заранее, но в моем нынешнем состоянии я вряд ли проявила бы какие-либо эмоции даже без предварительной подготовки. Мои стены были тверды, как никогда.

– Конечно-конечно, – промямлил он, прежде чем в нем пересилила предприимчивость, и он озвучил предложение, на которое мы рассчитывали: – А если бы я согласился заплатить побольше, чисто теоретически, ты мог бы задуматься о том, чтобы одолжить мне свою восхитительную девочку еще разок, а потом на более длительное время?

Теперь он наш.

– Насколько больше?

Оба праймуса заключили договор, от которого у меня голова пошла кругом. Потом Люциан повел меня к задней двери, куда за нами отправился излучающий энтузиазм Луи Дюбуа. Мы отошли от клуба на несколько зданий и остановились в плохо освещенном переулке.

– Исцелять умеешь? – спросил Дюбуа своего нового «делового партнера», не отводя от меня глаз. Взгляд Люциана стал убийственным.

– Совсем немного, – процедил он.

– Понял. Я буду с ней аккуратен. Но если в самый разгар с ней что-нибудь случится, у меня хорошие связи. Я верну тебе товар невредимым.

Быстрый кивок головой, Люциан оставался непроницаемым. И все-таки я знала, что внутри него все бурлит. Дюбуа работал с другими праймусами, значит, мы столкнулись с достаточно широкой нелегальной сетью.

– А сейчас перейдем к тебе, ma chère, – похотливо прошелестел праймус. Его рука потянулась ко мне, но была остановлена резким тоном Люциана:

– А мы ничего не забыли?

Дюбуа прищурился.

«Здесь что-то не так, Ари».

Дьявольская улыбка скривила лицо отступника:

– Да, забыли.

В переулок бросились темные тени: двое… трое. Силуэты чужаков замерли позади Люциана. Каждый держал в руке ациам. «Проклятье!» Я могла бы поспорить на свою машину, что это като.

«Что бы ни случилось, держи. Свои. Стены. Поднятыми», – предостерег меня Люциан. Он выглядел собранным, но был безоружен. Тем временем Дюбуа встал ровно между мной и Люцианом. Я пятилась, пока не уперлась спиной в каменную стену здания. Праймусы не обращали на меня никакого внимания. Люциан незаметно переместил свой вес и со смертоносным звоном вытащил свой ациам.

– Гляди-ка, Джон. А у него тоже есть игрушка, – крикнул один из като. Упомянутый Джон хохотнул.

– С одной только разницей, что я эту «игрушку» ношу по праву, – прорычал Люциан. Я почувствовала перемену в атмосфере, как и другие праймусы. Переплетающиеся узоры на ациаме Люциана начали светиться, как будто внутри оружие было сделано из расплавленной стали. Кто-то громко вдохнул, и светящееся острие ациама молниеносно вонзилось в грудь Джону. Люциан перемещался быстрее, чем мои человеческие глаза могли заметить его движения. Като пораженно уставились на него. Ни они, ни я не ожидали его нападения.

Невезучий бандит с ациамом в груди завопил. Его кожа разрывалась, так что стала видна его сущность, пылающая изнутри. Люциан не шевелился. Его черные глаза задержались на като, наблюдавших, как их приятель сгорает до тлеющего пепла.

– Если не хотите стать следующими, вам лучше быстро исчезнуть.

Като парализовало осознанием факта, что они выступили против настоящего брахиона. Дюбуа пролаял пару режущих слов на языке, которого я не знала. Этого хватило. Като снова встали в боевые позиции. Почему они сильнее боятся его, чем брахиона?

Внезапно моя голова врезалась в стену. Холодная рука сжала мое горло, и передо мной возникла пара яростных серо-голубых глаз.

«Думай о стенах!» – предупредил Люциан. Даже в своей голове я слышала, что он сейчас серьезно обеспокоен. Ну, теперь нас тут двое.

– Лучше скройся, тогда я, быть может, отпущу твою девицу, – прошипел Дюбуа. Его взгляд сулил мне адские пытки и медленную смерть, независимо от того, как поведет себя Люциан.

«Он врет», – мысленно крикнула я Люциану.

«Знаю, – ответил он. – Держись».

– А с чего ты взял, что мне не все равно, что ты с ней сделаешь? – равнодушно спросил Люциан.

Дюбуа лишь засмеялся и сильнее сдавил мне горло. Я потеряла доступ к кислороду. Давление в голове стало нестерпимым. Лицо Дюбуа расплывалось у меня перед глазами.

– Потому что я бы знал, если бы Лига натравила на меня брахиона. Из этого я прихожу к выводу, что ты здесь не по их воле, – практически веселясь, рассуждал он. – Плюс в настоящий момент речь идет о брахионе, который перестал следовать правилам игры. – Потом он снова переключился на меня: – Следовательно, ты – маленькая Ариана Харрис.

Он немного ослабил хватку, чтобы я оставалась в сознании. Я судорожно глотала ртом воздух. Но что я ни делала, мне не удалось оторвать его руку от своей шеи. Куда делась эта функция самозащиты, когда она так нужна?! Когда я заметила, что серо-голубые глаза Дюбуа засияли, до меня дошло, что я забыла о барьере. Я сразу же попыталась вообразить себе отчима. У него был такой же холодный взгляд, особенно когда он кипел от гнева, как это сейчас происходило с Дюбуа.

– Что же ты проделываешь, Ариана. Это совсем не умный поступок, – выговаривал он мне, как маленькому ребенку.

– Отпусти ее, – приказал Люциан. Оба като приближались к нему. Используя мою жизнь в качестве рычага давления, они набрались смелости.

На лице Дюбуа ширилась улыбка. Но его злых глаз она не затронула.

– Так я и знал, что ты не поставишь ее жизнь на кон, Люциан, – довольно прошептал он и скомандовал своим подельникам: – Сковать его.

– Никакие оковы этого мира меня не удержат. И вы не можете меня убить, а вот я вас – вполне.

Это заставило като снова засомневаться.

– Да, никакие оковы старого мира, но мы живем в новом! – заявил Дюбуа. Двое като вытащили что-то из сумок. Оно напоминало блестящий трос.

– Да здравствует наука! – ликовал демон. Потом его голос сделался ледяным: – Брось свой ациам.

«Не делай этого!» – умоляла я Люциана.

Его взгляд нашел мой и на несколько секунд задержался. Потом его глаза медленно вернулись к зеленому цвету.

«Нет!»

– Бросай оружие! – снова велел Дюбуа. Видимо, он снова стиснул мое горло сильнее, потому что вдруг мне на глаза опустилась чернота.

Снова придя в сознание, я обнаружила себя лежащей на земле. Обморок не должен был быть долгим. Като удерживали Люциана в коленопреклоненной позе перед Дюбуа. Блестящий жгут с такой силой вжимался ему в грудь, что на рубашке под ним медленно выступала кровь.

Что-то сверкнуло. Дюбуа поднял клинок. Я закричала и бросилась вперед. Но я оказалась недостаточно проворна. Праймус-предатель вонзил Люциану его собственный клинок прямо в живот. Люциан задохнулся от боли. В следующий момент меня отбросило обратно в тот угол, из которого я вылетела. Удар Дюбуа пришелся точно в цель.

– Как трогательно. Крошка Ариана защищает мятежника Люциана. Если бы об этом узнал Танатос, он бы поаплодировал.

– Танатос жив? – простонал Люциан. Он прерывисто дышал, лицо искажено болью. Ациам торчал глубоко в его теле.

Дюбуа восторженно захлопал в ладоши:

– А ты все еще не в курсе, правда? – Отвратительно кривляясь, он с притворным доверием опустился на колено перед своим пленником и улыбнулся ему.

– Джирон хочет видеть девчонку мертвой. Он назначил за ее голову внушительную награду, ты знал? Но Джирон сдает позиции. Скоро на сцену выйдет новый лидер.

– И ты считаешь, что этим лидером будешь ты?

Дюбуа нетерпеливо прищелкнул языком:

– Все еще никакого понимания. Я тебе кое-что скажу, Люциан. Ты – брахион и не можешь покинуть свое тело. Ты проведешь вечность, закованный в эти цепи, пока не взмолишься, чтобы я тебя освободил. И, кто знает, может, я даже позволю твоему любимому Танатосу сделать тебе это дружеское одолжение. Но до этого ты полюбуешься, как я кормлюсь от твоей маленькой подружки. И да, после этого ей непременно потребуется целитель.

С этим мрачным обещанием на губах Дюбуа направился ко мне. Я попыталась от него отползти, но он сгреб меня за волосы и вздернул вверх. Он тянул так сильно, что у меня из глаз брызнули слезы.

– Оставь ее в покое… – слабо потребовал Люциан. Его безнадежная попытка встать была пресечена кандалами. К тому же один из като поддал ногой ациам, загоняя его глубже в плоть. Люциан застонал.

– Ну, ну… Тебе не нужно подходить к нам, брахион. Мы сами к тебе придем. Ты заслужил место в первом ряду, – произнес Дюбуа с болезненным дружелюбием. Он поставил меня на колени перед Люцианом и взял за подбородок.

– Посмотри последний раз в глаза своему другу. Ради тебя он выбрал вечность в цепях, – зашептал он мне. От его близости меня затошнило. «Я не сдамся! Не закричу! Не сдамся!» Дюбуа повернул мою голову в свою сторону. – А теперь только мы. Покажи мне свой страх, Ариана!

«Никогда! Я не сдамся!»

– Сними защиту, – выдохнул он. – Или хочешь, чтобы мы еще чуть-чуть поцарапали твоего брахиона?

– Отвали от нее! – ахнул Люциан. – Ари, сосредоточься! Они ничего не смогут мне сделать!

– Это говорит он… Итак, моя маленькая Ариана, – Дюбуа вопросительно смотрел на меня. – Каков твой выбор?

Я опустила взгляд. В голове отчаянно вертелись шестеренки. Должен быть выход! Если я поддамся, это даст ему больше власти, и наши шансы каким-то образом выбраться из этой передряги сведутся к нулю. Если я продолжу держать стены, они только сильнее будут пытать Люциана. И, черт его знает, какие ненормальные игры со мной выдумает Дюбуа? На такое я бы не отважилась! Но глубоко внутри я почувствовала почти неистовое стремление не подпускать этого гнусного изменника к своей душе, и плевать, чем это обернется для меня и Люциана.

Наверное, Дюбуа дал знак одному из като: Люциан вдруг вскрикнул. Окровавленное острие второго ациама показалось из его груди в том месте, где должно быть сердце. Они воткнули ему кинжал в спину точно так же, как он сделал это с Джоном.

– Боже, нет!

Почему у Люциана так сильно идет кровь? Он же праймус. Рывок за волосы потянул меня назад. Я не заметила, что дернулась к Люциану. Мои руки даже коснулись его груди. Теперь они все были в крови. Дюбуа хохотал. И тогда это произошло. Моя паника разрушила защитные барьеры.

– Ариана, нет! – выдавил Люциан. Его глаза светились от моей заботы. Флегматично я отметила, что это означало: раз Люциан мог питаться моими эмоциями, то мог и Дюбуа.

Одновременно с этим что-то впилось мне в душу. Страх во мне всё рос и рос.

– Ари!..

Мой пульс зашкаливал.

– Фантастика! – восклицал Дюбуа где-то у меня за спиной. Собственный страх сковал мне глотку, а вслед за страхом пришло отчаяние. Я больше не могла пошевелиться, не могла трезво мыслить.

– Ари! – голос Люциана звучал не громче шума на краю моего сознания. Всё во мне застыло.

– Больше, – грубо приказывал предатель. Было так больно, словно разрывалось нечто самое сокровенное, что было во мне.

– Ариана… Сопротивляйся этому… – Я знала этот голос. Но он был таким далеким. Таким слабым. Таким усталым. Он отчасти вытеснил холод, но боль осталась. Страх остался.

– Борись, Ари. Ты умрешь, если не…

Я распахнула глаза. Что-то внутри меня ухватилось за далекий голос. Это сокрытое что-то запретило мне умирать. Оно перехватило контроль.

Будто на дистанционном управлении моя рука сделала выпад вперед. Она схватила окропленную кровью рукоять ациама, все еще торчащую из живота Люциана. Я вытащила его. Кто-то заорал. Разворот – и я перерезала горло одному като, а второму пронзила сердце. Густая, темно-алая кровь заструилась из ран моих врагов. Они рухнули. Глаза стали мертвыми и пустыми. Я недовольно зарычала, сама не зная почему. Давление внутри отпускало. Дюбуа завизжал. Я обернулась. Предатель в ужасе выпучил на меня глаза, когда я направила ациам в его сторону.

– Что ты такое? – в панике выпалил он дрожащим голосом.

Я засмеялась, но смех был отнюдь не радостный.

– Смешно. Как раз на этот вопрос должен был ответить нам ты, – сказала я и провернула клинок в руке.

– Освободи меня, Ариана, – прохрипел Люциан, скорчившийся передо мной. Это вернуло меня к реальности. «Естественно! Освободи того, кто, между прочим, должен тебя защищать! А он уже позаботится об этом чокнутом типе». Что я вообще здесь творила? «Почему я не могу ясно думать?»

Не сводя глаз с Дюбуа, я поспешила к Люциану. «Боже мой». Он был белым, как мел, а из раны, откуда я только что выдернула ациам, ручейками струилась кровь. Я переложила кинжал в левую руку, а правой рукой попыталась вынуть ациам из спины Люциана. Краем глаза я уловила движение. Дюбуа справился с шоком. Он атаковал. Сначала его очертания исчезли из поля моего зрения, которое не воспринимало сверхъестественную скорость праймусов.

Но потом…

…все замедлилось.

Звуки казались четче,

запахи острее,

движения резче.

Тени потеряли свою глубину.

Дюбуа стоял на том месте, где погиб первый като. Он поднял его ациам. Его грудные мышцы напряглись. Рука замахнулась, взгляд буравил мое лицо. Дюбуа метнул в меня клинок. Он целился точно в сердце.

Металл полоснул по металлу. Я отклонила лезвие противника, в то же время извлекла из спины Люциана ациам. И, не прерывая цепочку движений, я бросила его в Дюбуа. Я понятия не имела, что делала, но, кажется, делала это чертовски хорошо.

Дюбуа оторопело опустил глаза. Мой кинжал по рукоять торчал в его груди. Затем его взгляд переместился обратно ко мне, и я прочла изумление в его чертах. Он недолго рассматривал меня и наконец улыбнулся. Его голова склонилась, как в приветствии, и глаза закрылись.

Он хотел удрать! Покинуть свое тело! Как это уже проделали двое его дружков.

«О, нет-нет-нет… Я не могу этого допустить».

Он стоял от меня на расстоянии нескольких метров, но я могла почувствовать энергию в его теле. Нет, я чувствовала сбегающего праймуса, оставляющего свою телесную оболочку.

«Ты останешься здесь!»

Это было опьяняющее ощущение – моя воля вынудила праймуса вернуться назад в его тело. Он не мог убежать!

«Он не заслужил второго шанса!»

Нет, он заслужил страдания! Страдания, как те, которым он подверг несчетное множество людей до меня. Мой ациам начал светиться у него в груди.

«Он не достоин пощады!»

Он тоже никого не щадил. Он просто смеялся, когда его жертвы выли от боли. И точно так же сейчас выл Дюбуа. Он упал на колени.

«Он заслужил страх!»

Страх своих жертв. Тот самый, что теперь отражался в его глазах.

«И он не должен больше никогда и никому внушать страх…»

Одновременно с тем, как я вынесла свой безмолвный приговор, Луи Дюбуа обратился в сверкающий прах. Звон клинка, упавшего на асфальт, разрезал ночь.

«Люциан…»

Я повернулась к нему. Брахион все еще стоял на коленях, как когда Дюбуа надел на него оковы. Его взгляд был непроницаемым. Он уставился на точку, в которой только что развеялся по воздуху праймус.

– Люциан!

– Как?.. – просипел он в изнеможении. – Как… тебе это удалось? Ты… двигалась… как… Ты… его…

– Я?.. – мой голос запнулся. Он наверняка что-то перепутал, опять же, он потерял много крови. А я еще так неаккуратно выдернула оба ациама из его тела. Я попробовала снять причудливые стальные тросы. Они накрепко врезались в ткань и в кожу.

– Как мне стащить с тебя эти штуковины? – раздосадованно проворчала я. У них не было ни начала, ни конца. Они были ледяными и… вообще не двигались, чтоб их! Нет, они были твердыми, как сталь. Когда я за них потянула, не шелохнулся ни трос, ни Люциан. Непонятно, как эти путы фиксировались вместе со своим узником, а мои окровавленные пальцы просто-напросто соскальзывали с их поверхности. Вот почему Люциан еще не свалился на землю. Его удерживали губы.

– Возьми ациам, – Люциана было еле слышно. – Просунь его… под… оковы и вложи… вложи рукоять… мне в руку.

«Да, да, да. Отличная идея». Он же праймус. Ему ведь всего-то и надо будет, что продекламировать какое-нибудь заклинание или что-то в этом роде, чтобы избавиться от этой штуки. Я осторожно протолкнула лезвие под путы. Но они настолько сильно впивались в тело, что мне пришлось – из-за отсутствия альтернативы – еще сильнее порезать ему кожу. Люциан не издал ни звука. «Он все еще в сознании?» С облегчением я заметила, что его пальцы обхватили рукоятку ациама. Потом я предусмотрительно отошла на пару шагов назад. В конце концов, эта магически-стальная конструкция могла взорваться в любой момент.

Но не взорвалась. Вместо этого от нее полетели несколько искр. Кинжал рассек трос. И, словно живое существо, они отпрянули от Люциана и аккуратно свернулись рядом с ним.

Брахион сразу же упал. Я была недостаточно быстрой, чтобы успеть его подхватить. Когда я склонилась над ним, он, стеная, корчился на земле.

– Люциан?

Он закрыл глаза. Пряди волос прилипли ко лбу и к шее, от рубашки остались одни лохмотья. К сожалению, его кожа тоже не избежала такой же участи. Я в отчаянии прижимала ладони к его ранам.

– Люциан! Пожалуйста, поговори со мной! Господи, нам нужна помощь, – заикалась я. Мой разум работал с трудом. Я сделала глубокий вдох и медленно сосчитала до трех. Вот так, хорошо. Прежде всего следовало убраться отсюда, пока другим отступникам не пришла в головы идея зарубить беззащитного брахиона. Но как мне дотащить Люциана до машины? Или машину к нему? Я не смогла бы бросить его здесь одного…

Телефон!

Да, можно же забрать мой мобильник. Я уже хотела бежать за своей сумкой, когда Люциан взял меня за запястье.

– Успокойся, Ари, – сказал он. – Я в порядке, – голос звучал уже лучше, когда праймуса не сдавливали те стальные штуковины. И все же он по-прежнему выглядел так, будто по его груди проехалась газонокосилка.

– Ты… ты истекаешь кровью…

Из его горла вырвался слабый хрип, и он от боли прижал руку к ребрам. Только через какое-то время до меня дошло. Он смеялся.

– Я бессмертный, уже забыла? – фыркнул он.

О’кей, поймал.

Я не то чтобы это забыла, но при таком количестве крови мой мозг просто отбросил эту информацию.

– Идти можешь? – обеспокоенно спросила я у него. Его рука, вся в крови, так и лежала на моей. – Нам нужно уходить отсюда!

– Дай мне еще пару минут, – попросил он обессиленно.

– Я не уверена, есть ли у нас эти минуты. Мы тут пошумели. Клуб не так уж далеко, и вероятно… вероятно, рано или поздно кто-то хватится Дюбуа… – уговаривала я его, но брахион лишь улыбнулся мне. Он вообще понимал, что я ему говорила?

– Не беспокойся. Тут вот-вот будет не протолкнуться от охотников, – он мягко сжал мою руку.

«Ну точно. У него галлюцинации…»

Серебристое свечение в его глазах сообщило мне, что мои стены до сих пор лежат в руинах. Ладно. По крайней мере, своей заботой я могла обеспечить его силами.

– Люциан…

– Если бы мне пришлось гадать, я бы предположил, что Гидеон отслеживает местонахождение твоего телефона, – пробормотал он и предпринял попытку изобразить кривую улыбочку. Не вышло.

– Ты серьезно?! Откуда ты знаешь?

– Я слышу, как он едет на машине. И он очень, очень, очень не в духе, – вздохнул Люциан. – Поэтому дай мне просто еще немножко так полежать. Я тут стараюсь по возможности исцелить вот это, – он указал на свои раны, – чтобы выжить, когда Гидеон оторвет мне голову.

И мне не оставалось ничего иного, кроме как вернуть ему улыбку. Нет ничего плохого в порции здорового сарказма перед лицом приближающегося спасения и наказания в одном лице.

– Ари?

– Да?

– Мы должны им рассказать, что это я убил Дюбуа.

– Ты же это и сделал, – он сбивал меня с толку. Зеленые глаза с серебристым мерцанием настойчиво смотрели на меня.

– Нет, Ари, это была ты.

– Но… – я не успела договорить, потому что он за руку притянул меня ближе к себе.

– Никому об этом не рассказывай! Слышишь?! НИКОМУ!

Предупреждение Люциана все еще звенело у меня в ушах, когда – как и ожидалось – два внедорожника и мотоцикл свернули в наш переулок. Райан затормозил всего в паре метров от нас. С оружием наперевес Гидеон, Аарон и еще четверо незнакомых мне охотников выскочили из машин. Все были одеты в черное, а на груди, руках и ногах крепилась специально разработанная броня. Из-за этого они смотрелись как группа быстрого реагирования.

Будучи неоспоримым лидером, Гидеон разобрался в ситуации и раздал короткие приказы, которые исполнялись без промедления. На обоих концах переулка он расставил по охотнику. Еще одного он отправил на крышу дома над нами, а все остальные должны были позаботиться о трупах двух като.

После этого он пошел к нам. Его взгляд был таким убийственным, что я вскочила и встала между ним и Люцианом. Сжав челюсть, охотник осмотрел меня с головы до ног.

– Как много из этого – твое? – рыкнул он.

Я не сразу поняла, что он имел в виду, пока не опустила взгляд на свою одежду. Я была вся перепачкана в крови. Ладони, руки, водолазка, джинсы…

«Стоп, водолазка и джинсы?» По всей видимости, Люциан в какой-то момент снял свою иллюзию, чтобы сэкономить силы. Думаю, даже лучше, что брат Лиззи не видел меня в том обличье. Он и так достаточно взбешен.

Чтобы ответить на вопрос Гидеона, я принялась быстро проверять свое тело: колени и локти горели адским пламенем. По виску сквозь волосы сочилось что-то теплое. Голова, подбородок, губы и горло болели. В остальном я чувствовала себя вполне нормально.

– Эмм, большая часть – Люциана.

– Большая? – заинтересовался Аарон. Даже сейчас он производил впечатление спокойствия во плоти.

Я ничего больше не ответила, поскольку из одного внедорожника внезапно раздался голос Лиззи:

– А сейчас мне уже можно выйти?!

Гидеон зажмурился и глубоко вздохнул. Присутствие сестры на этом задании явно не предусматривалось, а насколько я знала Лиззи, то она, скорее всего, играла у него на нервах всю дорогу. Я могла живо вообразить себе перепалку, которая понадобилась, чтобы удержать Лиззи в машине, пока не минует опасность.

Гидеон дал знак, и тут же Лиззи в растрепанных чувствах появилась передо мной. Она была заплаканной и еле держалась, чтобы снова не начать рыдать, когда увидела меня в таком состоянии. Тихо ругаясь себе под нос, она увлекла меня за собой и усадила на выброшенные ящики, валяющиеся рядом с мусорными баками. Выражения, которыми она проклинала Люциана, становились всё изощреннее, но она не удостоила брахиона даже взглядом. Возможно, потому, что Гидеон хотел разобраться с ним самостоятельно. Брат Лиззи остался стоять на том же месте, где я его остановила, и молча сверлил взглядом Люциана. Это было даже более жутко, чем любой скандал, который он мог бы закатить.

– Да прекрати уже! Знаю, мне следовало быть предусмотрительней, – с досадой пробормотал Люциан, силясь подняться на ноги.

– Предусмотрительней? – повторил Гидеон, еле сдерживая себя. – Предусмотрительней?! Прежде всего она вообще не должна была оказаться в этой ситуации!

Я хотела встать на защиту Люциана, но брахион не дал мне высказаться. Он взял всю вину на себя и быстро изложил краткую версию того, что случилось. Некоторые неудобные детали он, слава богу, опустил. Гидеон с каждой минутой становился мрачнее.

– Что с Дюбуа?

– Мертв. Как только Ари меня освободила, он больше не представлял собой проблему, – строго говоря, это не было ложью, хоть мы оба знали, что охотники ошибочно истолкуют высказывание Люциана. Ну и пусть.

– А почему же ты не мог освободиться раньше, демон? – осведомился Райан. Он с лицом мрачнее тучи стоял, скрестив руки, рядом со своим мотоциклом. Трупы като – а если конкретней, то их сброшенные человеческие оболочки – к тому времени уже убрали.

– Поэтому, – Люциан показал им остатки оков, которые все еще лежали на земле, аккуратно свернутые.

– «Ледяная жила»?! – поперхнулся Райан. Очевидно, он не верил брахиону. Даже у Аарона на лице отразилось сомнение.

– Я не знаю, как предатели это создали, но они объединили «ледяную жилу» Лиги с магией крови брахионов. До этого они могли обезвредить только слабейших праймусов, но теперь эти тиски способны сдерживать брахиона и заблокировать его силы, – грубо ответил Люциан. – Вы и сами можете себе представить, что это означает.

Судя по удивленным, нет, шокированным лицам охотников, им было прекрасно известно значение этих слов.

– Итак, Танатос не просто раскрыл тайну ациама, а совершил куда большее предательство – презрительно заключил Райан.

Люциан тут же оказался около него. О да, он абсолютно выздоровел. Со всей этой кровью он выглядел очень воинственно, но Райан, не испугавшись, выдержал его взгляд. Охотник был зол, как черт, потому что мы его оставили и тем самым опозорили.

– Не говори так о единственном человеке, которому я доверял, о моем друге, брате! Он бы никогда не предал свои идеалы, – тихо пригрозил Люциан. – А эти новые «ледяные жилы» доказывают, что Харрис мог быть способен пленить брахиона.

– Предатель, герой, кровный брат. Да мне пофигу. Верховный Совет сжег сердце Танатоса, – Райан ответил Люциану тем же тоном. – Твой. Друг. Мертв.

– Он жив. Дюбуа это подтвердил.

Кажется, я расслышала, как Райан буркнул что-то типа «желаемое за действительное». Люциан сжал руки в кулаки. Пока ситуация не обострилась, Гидеон встал между ними двумя. Он несильно оттолкнул брахиона от своего друга и выразительно на него посмотрел.

– Это правда? – спросил он.

– Правда. Я тоже это слышала, – вставила я. И сразу оказалась в центре внимания. Охотники уставились на меня, как будто не верили своим ушам. Я буквально видела, как они оценивают мое состояние и достоверность моих слов. Рука Лиззи коснулась моего плеча.

– Вы понимаете, что это значит… – прошептала она.

Ее брат взволнованно кивнул, а Аарон тихо присвистнул. Только что произошло что-то, имеющее огромные последствия. Я это чувствовала. Не понимала, что именно, но это должно было всё изменить.

– В игре больше действующих лиц, чем мы предполагали, – произнес Гидеон. Гнев проступал в каждой черточке его лица. – Предатель среди высших кругов Лиги.

– Да, кто-то из Верховного Совета сотрудничает с «Омегой» и инсценировал смерть Танатоса, – подытожил Люциан. Его глаза искрились зловещим обещанием. Я поежилась. Ни за что на свете мне бы не хотелось оказаться на месте этого предателя, когда брахион его отыщет. Гидеон и охотники тоже ощутили на себе эту пугающую ауру. Даже Лиззи больше ничего не добавила, а лишь обменялась понимающими взглядами с другими охотниками. Похоже, они все прекрасно друг друга понимали. Только я страдала от недостатка сведений.

– И это значит?.. – полюбопытствовала я.

– «Омега» что-то замышляет. Что-то грандиозное. У них есть поддержка в Совете, а мы просто носимся по кругу, как слепые котята, – угрюмо ответил Аарон. Он засунул «ледяную жилу», как ее назвал Райан, в пластиковый пакет и туго его завязал.

– Но у нас есть кое-что, что им нужно, – Люциан кивнул в мою сторону. – Ари – ключ ко всему. Мы обязаны выяснить, почему все в той или иной степени ее преследуют.

«Ага, было бы неплохо для начала».

Гидеон явно придерживался того же мнения, потому что решительно повернулся к Люциану:

– Охотники помогут тебе найти Танатоса, а ты взамен поможешь нам отправить на тот свет предателя, который покрывает «Омегу».

– Согласен, – сказал Люциан, и они ударили по рукам. Фырканье Райана осталось без внимания.

– Тогда, – на губах Гидеона заиграла недобрая улыбка, – давайте-ка поболтаем с Джироном.

Глава 16. Когда сбываются мечты…

Я сжалась в углу маленькой хижины. Сквозь грубо сколоченные стены свистел ветер. Семеро мужчин в светлых плащах смотрели на что-то в центре круга. На их обветренных лицах танцевали тени в бледном свете масляных ламп. В комнате звучал несмолкающий шепот. Их дыхание превращалось в воздухе в ледяные облачка.

Один из мужчин вышел из круга. Он нес глиняную чашу с чем-то, по виду напоминающим кровь. Через появившуюся брешь у меня получилось заглянуть в центр странного ритуала. Я замерла. Там лежал труп. Труп Люциана. Его волосы были длиннее, и кто-то заплел ему на голове несколько тонких косичек. Но я все равно его узнала. Пение нарастало. Мужчины завершили кровавый узор, который нанесли ему на верхнюю часть туловища и лицо. Воздух потрескивал от напряжения, и внезапно Люциан очнулся с одним глубоким вздохом. В тот же момент кто-то вонзил ациам ему в грудь. Люциан закричал. С нечеловеческой силой мужчины держали его, пока другие из них вырезали ему сердце. Они поместили свой жуткий трофей в урну из черного камня и запечатали ее. Мне стало плохо. Ноги подкосились. Я осела на пол и неожиданно поняла, что сижу… на скамейке. Вокруг меня шумела улица. Солнце жарило асфальт. Рядом со мной сидел Люциан. Он меня не видел. Его взгляд был прикован к другой стороне улицы. Там стояло здание, которое было мне до боли знакомо. Главный офис корпорации «Омега». Люциан вскочил со скамейки и направился прямо к главному входу, сопровождаемый какофонией из злобных окриков, автомобильных сигналов и гудков. Он проигнорировал их и исчез за вращающейся дверью. Я попыталась успеть за ним, но дверь поворачивалась страшно медленно, и, когда я вышла с другой стороны, очутилась…

…в саду замка. Между высокими изгородями прогуливался Люциан рядом с незнакомым лысым мужчиной с аккуратно подстриженной бородой.

– Уверяю тебя, твой друг мертв.

– Этого не может быть! – яростно прорычал Люциан. Незнакомца нелегко было вывести из себя.

– Пленник или предатель, это не играет роли. Совет должен действовать, – сказал он.

– И ты просто позволил им сжечь его сердце?

– У меня не было другого выбора. Танатос слишком много знал.

Люциан боролся с собой, чтобы не придушить этого человека:

– Ты при этом присутствовал?

– Нет. Электра и Дариус исполнили приговор.

– Электра и Дариус – одержимые властью беспринципные шестерки, – заорал Люциан.

– И тем не менее ты доверил им свою жизнь, когда вопреки моему желанию решил стать брахионом, – прохладно возразил мужчина. – Лучше бы тебе не ставить под сомнение их действия и волю Совета. В противном случае твое сердце сгорит следующим, независимо от того, являешься ты моим сыном или нет.

Двое мужчин скрылись за аркой из роз. Я хотела их догнать, но, шагнув под арку, очутилась…

…в церкви. По крайней мере, выглядело это как церковь. Или нечто среднее между готическим собором и амфитеатром. Давящие каменные стены, высокие окна и изогнутые ряды сидений, спускающиеся к центру зала. Там внизу стоял Люциан. Перед ним на возвышении сидели девять человек. Света, проникающего сквозь витражные окна, едва хватало, но мне показалось, что посередине я узнала мужчину из сада.

– …ты подчинишься нам и прекратишь свои поиски!

«Поиски… поиски… поиски…» – подхватило эхо.

– Нет, – ответ Люциана был тихим, но ясным.

– Ты противишься Совету, брахион? – заговорила кудрявая блондинка. – Ты начинаешь мятеж?

– Я еще в своем уме, Электра. И я был и остаюсь верен Лиге, но не брошу своего друга в плену у врага. Убейте меня, если считаете, что я не прав, – с этими словами Люциан развернулся и покинул зал. Возмущенные возгласы приказывали Люциану вернуться, но тщетно. Затем всё погрузилось…

…в темноту.

– Она спит, – сказал кто-то. Это был мой приемный отец.

– Опять «Русалочка?» – раздался другой голос. Харрис, смеясь, подтвердил.

– Принимайся за работу. Я должен отвезти ее домой. Ее мать, наверно, уже волнуется.

Потом стало светло. Очень яркий свет. Ослепительный. Уколола боль. Я хотела к маме.

Хлопнула дверь.

Я задержала дыхание. Боль рано или поздно прекратится, если я достаточно долго буду лежать, не дыша.

Еще один удар двери. На этот раз сильнее. Я распахнула глаза, стоя…

…в библиотеке. Точнее говоря, в холле библиотеки. Передо мной на белом мраморном полу возвышалась стойка. Мрамор был гладко отполирован и отражал теплый свет, источник которого мне не удавалось угадать. Я осмотрела себя. Белые туфли на шпильках, белая юбка-карандаш и очки? Я тут что, библиотекарь? Судя по всему, так и было. Комната была восьмиугольной. От каждой стены вел коридор, от пола до потолка уставленный книжными стеллажами, и заканчивался каждый из них другими помещениями, где было еще больше полок и книг. Только передо мной была запертая дверь. В нее снова стукнули.

– Впусти меня! – нетерпеливо воскликнул Люциан. Никто не спешил ему открывать.

– Пожалуйста! – продолжал он. Ну, так он долго прождет. С кем бы он здесь ни встречался, этого человека тут не было. Я была одна.

– Ари! Впусти. Меня.

Ари, вот это да. Так он со мной разговаривал?! Я бросилась к двери и открыла.

– Ты меня видишь? – спросила я вместо приветствия. Люциан наморщил лоб.

– А разве раньше не видел?

– Нет, ты… – я осеклась. Что-то было не так, как прежде. – Постой, это уже не сон, так? Это реальность?

Люциан прищурил глаза, после чего на его лице расцвела широкая понимающая улыбка.

– Я тебе снился?

Я почувствовала, как кровь прилила к щекам, и безнадежно пожелала провалиться под землю.

– Не меняй тему, Люциан! – потребовала я, скрывая свое смущение. Его улыбка стала шире.

– Реальность – это очень относительное понятие, но, думаю, я знаю, что ты имеешь в виду. Итак, да, это не сон, – он поиграл бровями. – Не то, что раньше.

– Это не то, о чем ты подумал… – запиналась я. Люциан засмеялся и прошел мимо меня в библиотеку.

– Ах, Ари. Это такой соблазн – не переубеждать тебя, что это из-за меня тебе снятся сны обо мне, но это идет вразрез с моей честью.

Он и честный? Определенно нет.

– И что это значит? – подозрительно спросила я. Люциан медлил с ответом. Он прошел до следующей полки и всмотрелся в названия книг.

– Ты наверняка уже заметила, что брахионы отличаются от остальных праймусов.

Правда?! Никогда бы не подумала… Но я все же решила не иронизировать.

– Только вы можете убивать праймусов, – озвучила я вместо этого. – И у вас идет кровь, как у людей. А не та густая жижа, – добавила я, поразмыслив.

Люциан задумчиво кивнул, не отрываясь от книги, которую листал.

– Да, и в нашей крови содержится великая сила, – объяснил он. – Даже ациамы со всеми их печатями – обычные ножи, пока мы не окропим их своей кровью, – он поставил книгу обратно на полку и посмотрел на меня. Насмешливый блеск делал зеленый цвет его глаз еще ярче. – Только за то, что я тебе это рассказал, Лига может потребовать мою голову.

– Или твое сердце, – пробормотала я, не подумав. Люциан моментально стал серьезным.

– Что ты видела? – тихо спросил он. Если бы я не знала его лучше, то могла бы утверждать, что на его лице промелькнула паника.

– Твое тело, которое, словно зомби, вернули к жизни. Тебя у «Омеги». Тебя с твоим отцом. Тебя, когда ты плюнул на Совет… – перечислила я, слегка пожав плечами, как будто в этом не было ничего необычного. А в действительности я начинала всерьез беспокоиться, что потихоньку схожу с ума.

Люциан щелкнул языком:

– Черт. А я хотел потянуть время и пока не знакомить тебя с моим отцом. Примерно пока ад не замерзнет.

Уголки губ у него подрагивали. Да этот придурок вздумал надо мной издеваться.

– Люциан! С чего вдруг я вижу эти вещи? – огрызнулась на него я.

Теперь пришла его очередь пожимать плечами, словно не происходило ничего удивительного.

– Дело в моей крови, – сказал он. – Обычно с ее помощью я получаю доступ к воспоминаниям тех, на кого она попадает, но, видимо, с тобой это срабатывает в обратную сторону.

– Я вижу твои воспоминания? – охнула я. Невероятная реалистичность моих снов потрясала меня до глубины души. – Но… но в самом начале ты был мертв. Как ты можешь об этом помнить?

– Я был там. Бестелесно. Ты видела мое воплощение в брахиона, – лицо Люциана приняло странно печальное выражение. – Мертвеца, которого ты видела, звали Катал. Он был сыном кельтского друида. Полукровка. Я навсегда слился с его телом. Поэтому я дышу, мое сердце бьется, моя кровь бежит по венам.

– Но они ведь… твое сердце…

Люциан усмехнулся, взял мою руку и положил ее на свою грудь:

– Оно вырастает снова.

Его глаза крепко удерживали мой взгляд. При этом я чувствовала, как бьется его сердце. Ткань футболки была мягкой на ощупь, а его грудь под ней – теплой и твердой. Та же самая грудь, с которой так жестоко обошлись всего пару минут назад.

– Лига хранит их, верно? Сердца. В этом и заключается их запасной план. Так они могут вас убить.

– А выражение «сердце разрывается» приобретает новый смысл, да? – оскалился он и отпустил меня. Я тут же отдернула руку и спрятала ее за спиной. От этого прикосновения я растерялась, как и от переживания, что Люциан может в любой момент упасть замертво просто потому, что где-то далеко так постановил какой-то Совет. Он принимал это на удивление спокойно, но у меня внутри все перевернулось от внезапного осознания: я не хотела его потерять.

Ох… Не помешало бы сейчас на что-нибудь отвлечься. И чем быстрее, тем лучше.

Люциан пробежался пальцами по корешкам книг и вытащил следующий томик. Идеально.

– Где мы находимся? – протараторила я слишком поспешно.

– В твоем подсознании.

– Ты у меня в голове? – опешила я. Все беспокойство как ветром сдуло. – А у тебя ни разу не возникло мысли сначала спросить у меня разрешения?

– Ну, я же постучал, а ты меня впустила… – оправдывался он. Я вытаращилась на него, раскрыв рот. Как же я ненавидела, когда Люциан оказывался прав.

– Здорово. Тогда разбуди меня, чтобы мы могли нормально поговорить!

– Думаешь, это хорошая идея – тайно вламываться в комнату младшей сестренки Гидеона, которая, кстати, не особенно хорошего обо мне мнения, пока ее брат, вооруженный до зубов, караулит этажом ниже, а снаружи слоняются еще три охотника?

Ладно, он снова прав. После кошмара возле «Гоморры» меня по соображениям безопасности оставили ночевать у Росси.

– Понятно, – пробурчала я. Но тут нам тоже не стоило оставаться. Мы же у меня в голове, черт возьми! Я даже знать не хотела, что написано во всех этих книгах. И – блин! – Люциан уже в них порылся. Судя по его ухмылке, брахион как раз таки знал, что со мной творилось.

– Иди сюда, – подмигнул он и протянул мне руку. Я даже представить не могла, куда он собирался меня отвести, но готова была идти куда угодно, чтобы не оставаться здесь.

Люциан открыл дверь. За ней была сплошная тьма. Он увлек меня за собой, и, когда дверь закрылась, я вдруг шагнула…

…на лодку? Большое парусное судно покоилось в ночной бухте. На водной глади отражались звездное небо и россыпь маленьких фонариков, освещавших лодку.

– Где мы? – я погладила пальцами гладкую древесину борта. Где-то на берегу на ветру раскачивались пальмы.

– В моем подсознании.

– Так вот как твое сознание выглядит изнутри?! – восхищенно ахнула я. Во мне проснулась зависть, и я ничего не могла с собой поделать. В конце концов, подсознание Люциана разместилось на шикарной яхте класса «люкс» прямо посреди рая, а я довольствовалась холодной библиотекой.

На палубе стояла гигантская кровать-шезлонг, окруженная невесомым балдахином. Я осторожно опустилась на нее. Это было потрясающе. Не слишком мягко, не слишком жестко, много подушек. Я могла бы остаться тут навечно.

Матрас подо мной прогнулся, когда Люциан растянулся рядом. Он оперся на локоть и смотрел на меня тем же взглядом, с которым я сейчас разглядывала его лодку. Ой-ой.

– Оно выглядит так, как я захочу, – в его словах сквозило озорство. Мерцающий свет фонариков придавал его глазам неописуемый блеск.

Со сказочной кроватью или без, для меня это был перебор. Слишком много, слишком быстро, слишком близко. Я так не могла. Если он сейчас попытается меня поцеловать, что мне делать? Отстраниться? Ответить? Ох, я прекрасно помнила, как близко он подошел ко мне тогда перед клубом. Но мне нельзя было в это ввязываться. Он ведь просто со мной играет. Что может хотеть бессмертный праймус от какой-то там девчонки? Времена, когда я надеялась на что-то в этом духе, уже давно прошли. Отчим окончательно и бесповоротно истребил во мне мечту о принце в сияющих доспехах, а Брендон сделал по ней контрольный выстрел. Я больше никогда так не попадусь. Одним быстрым движением я села и немного отодвинулась от него. Потом подтянула к себе ноги и обвила их руками. Теперь, подготовившись, я рискнула снова взглянуть на Люциана.

Его губ коснулась насмешливая улыбка, но в глазах светилось нечто другое: облегчение? Сожаление? Понимание?

– К чему всё это? – я жестом обвела окружающую обстановку. Люциан тоже сел и устало потер затылок.

– Я должен буду уйти на пару дней, Ари, – объявил он.

Вот это всё из-за того, что ему придется отсутствовать пару дней? В прошлый раз мне должно было хватить прилепленного стикера.

– Эмм… о’кей. – Больше мне в голову ничего не приходило.

– Охотники будут тебя защищать, но доверяй только Гидеону. Еще я попросил Тоби за тобой присмотреть, – продолжил он. – Я просто хотел, чтобы ты знала, что меня не будет. Мне необходимо найти Джирона.

– Все понятно, – у меня было такое странное чувство, что Люциан своеобразно прощался. Он хотел сообщить об этом мне, поставить в известность. Наконец-то начал меня уважать? И когда же это произошло?

– Я бы очень хотел никуда не уходить, но Джирон прикончит любого охотника, который к нему приблизится. Я единственный могу с ним поговорить.

– Я понимаю.

Значит, мне еще не скоро представится возможность получить от него ответы. Перед Гидеоном и остальными я не хотела расспрашивать Люциана, но сейчас был подходящий момент.

– Дюбуа на самом деле убила именно я?

– Да.

– Но ведь на это способны только брахионы, – в этом я была уверена. Люциан кивнул, затем глубоко вздохнул и заговорил:

– Ты сделала даже больше.

Как я могла умудриться сделать больше, чем невозможно?

– Брахиону надо сначала ослабить телесную оболочку жертвы, а потом установить непосредственный контакт с противником, чтобы его уничтожить. Лучше всего подходит ациам, но могущественным брахионам достаточно и прикосновения к коже, – тихо разъяснял он. – Но ты стояла далеко от Дюбуа.

Сейчас я вообще лишилась дара речи. Нет, я снова его обрела вместе со страхом.

– Как?..

Люциан молчал. Его глаза обратились к горизонту и смотрели в пустоту. Он что-то знал.

– Люциан, прошу, скажи мне правду, – я просто обязана была это узнать, должна была знать то, что знал он.

– Сначала мне нужны доказательства. Я должен найти Джирона.

– Но у тебя есть предположение.

Он еле заметно кивнул.

– Пожалуйста, расскажи мне, – взмолилась я. Он вздохнул.

– Мне пора. Но у меня есть для тебя еще кое-что.

На ладони Люциана материализовалась золотая печать. Он покрутил ее между пальцами, прежде чем протянуть мне. Я сердито рассматривала блестящую штучку. Он отвернулся.

– И чего мне это будет стоить? – сухо поинтересовалась я.

– Ничего, – прохладно отозвался он. – Считай, что это подарок. Тебе просто надо дотронуться до нее и мысленно произнести мое имя, и я буду знать, что что-то не так.

Я коротко кивнула и взяла печать. Но мои мысли все еще крутились вокруг того, чем он не готов был со мной поделиться. Я как раз собиралась снова его об этом попросить, когда Люциан поднялся, а бухта и лодка вместе с ним начали терять четкие очертания.

Нет, только не сейчас! Он не мог так поступить. Я спрыгнула и успела схватить его за руку. Люциан остановился. Почти с упреком он остановил взгляд на руке, которая крепко в него вцепилась. Казалось, он сражался с самим собой, пока его сопротивление не пало. Одним шагом он сократил расстояние между нами. Его пальцы убрали с моего лица выбившиеся пряди волос. Мягко провели линию от щеки до моего подбородка. Его глаза зачарованно проследили за этим движением, поднялись выше и остановились на моих губах. Потом он заглянул мне в глаза, и я утонула в бесконечной зелени его взгляда…

«Люциан, нет…» – хотела сказать я, но его губы накрыли мои, и я потеряла всякое желание сопротивляться. Они были мягкими и требовательными. Я чувствовала в нем страсть, с которой он с трудом справлялся. Его рука нашла мою шею. Он притянул меня ближе, и поцелуй стал глубже. Когда я закрыла глаза? Не важно. Люциан был так нежен. У меня вырвался тихий стон, и неожиданно я оказалась…

…в кровати у Лиззи. Подруга мирно посапывала рядом со мной. «Вот мерзавец!» Люциан просто выбросил меня из своего подсознания.

«Посмотри под подушкой, Ари», – раздался его голос у меня в голове. В полудреме я провела рукой под подушкой. Там было пусто.

Глава 17. Египтянин в кимоно

«Вне себя от злости» было неподходящим описанием того, как я себя чувствовала с этой ночи. Я плохо понимала, как Гидеон взял мою жизнь в свои руки и распланировал ее на армейский манер. Он удвоил мою охрану и определил меняющиеся маршруты. Все мое свободное время было заполнено дополнительными тренировками. Помимо этого Тоби и Мел забирали меня с занятий, чтобы читать свои собственные лекции. Я не имела ни малейшего понятия, в чем заключался план – меня же никто ни во что не посвящал! – но они обращались со мной как с дочерью наркобарона, которой враги угрожали похищением. Не хватало только, чтобы они напялили на меня пуленепробиваемый жилет и поставили трекер слежения. Но они бы и это сделали, если бы имелся хоть мизерный шанс, что против праймусов это не было бесполезно.

В довершение всего меня заставили убедить маму, что ради «проектной работы» я пару дней буду ночевать у Лиззи. В результате мама бесила меня своими ежедневными проверочными звонками. Лиззи бесила меня своей запретной влюбленностью в колдуна, а весь остальной мир бесил меня фразой: «У тебя все в порядке?» Ничего не в порядке. Еще оставались открытыми вопросы об отце, угрозе смерти и моих необычайных способностях. И об одном особо эгоистичном, самовлюбленном брахионе, который пройдет по трупам, чтобы получить то, что он хотел. На данный момент этим трупом было мое сердце.

Погрузившись в свои мысли, я уставилась в окно школьной библиотеки. Осень безжалостно приняла бразды правления. Надвигающаяся гроза хлестала по верхушкам деревьев и срывала с веток поредевшие листья. Таблицы по экономике меня больше не интересовали. Моим вниманием безгранично завладел мобильник. Сообщение «Хвастуну Люциану» было готово к отправке. Точнее, его последняя версия. Я уже третий день играла в игру «Напечатай и снова сотри». Содержание варьировалось от упреков и оскорблений до беспокойства, но я никак не могла собраться с духом и нажать на «Отправить».

Сегодня ничего не изменилось. Я сдалась и закинула телефон обратно в сумку, когда Лиззи внезапно схватила меня за рукав.

– Инстинкт лучшей подруги подсказывает мне, что тебе нужно развеяться, – прошептала она мне и, не спрашивая, потянула за собой. Недоверчиво поглядывающему в нашу сторону мистеру Пигому – нашему библиотекарю – она радостно подмигнула, протащила меня вдоль еще трех стеллажей и остановилась перед дверью. На темном дереве красовался символ Плеяды. Лиззи выудила из кармана брюк школьный пропуск и поднесла его к сканеру электронных пропусков, висящему у дверной рамы. Маленькая красная лампочка на устройстве мигнула. А затем цвет сменился на зеленый. Послышался щелчок, и Лиззи нажала на тяжелую дверную ручку. Убедившись еще раз, что мистер Пигом за нами не следил, она втолкнула меня в коридор без окон и захлопнула за нами дверь.

– А нам вообще разрешается здесь находиться? – мрачно спросила я. Она ответила мне улыбкой до ушей:

– Мне – да.

«Ну, зашибись!» Теперь из-за Лиззи надо мной навис еще и школьный выговор. Смирившись, я потопала за ней.

– Где мы вообще?

Я провела пальцами по неоштукатуренной кирпичной кладке. С нерегулярными интервалами некоторые тяжелые каменные плиты вынули и заменили на светящиеся квадраты. Несмотря на это, я обнаружила старые следы сажи и пустые крепления для факелов.

– Это, дорогая моя, – заговорила Лиззи, понизив голос, – легендарный проход в катакомбы.

Перед нами открылся вход в помещение с круглыми стенами. Огромный витражный купол окрашивал все в переливающиеся цвета. Вслед за Лиззи я подошла к деревянным перилам и посмотрела вниз. Оттуда на меня взирала зияющая пропасть. Слева от нас начиналась винтовая лестница, которая, крепясь к стене, убегала в глубину. Все это напоминало гротескную смесь стартовой площадки космического зонда и внутреннюю часть заколдованной башни Рапунцель. Конец лестницы было даже не видно. Во всяком случае, она спускалась намного глубже, чем располагались подземные этажи лицея.

– Круто, правда? – Лиззи оттолкнулась от перил, чтобы спуститься вниз. Я со скептическим выражением лица поплелась за ней.

Я даже не знала, что хуже. Мысль о том, что я могла обнаружить там внизу, или перспектива потом взбираться обратно наверх по всем этим ступенькам.

– Кхм… Что конкретно ты подразумевала под «катакомбами»? – уточнила я, догнав подругу. – Пожалуйста, только не говори мне, что под лицеем находится древнее подземное кладбище.

– Под лицеем находится не древнее подземное кладбище.

– Лиззи! – я терпеть не могла лестницы, и ей это было отлично известно.

– Ты хоть раз задавалась вопросом, есть ли у праймусов что-то типа родины? – Честно говоря, я ни разу об этом не задумывалась.

– Намекаешь, что они живут под землей?

Смех Лиззи эхом отскакивал от стен:

– Нет. Они живут… – она притормозила ради театральной паузы, – в потустороннем мире.

– В каком-каком мире? – я не была уверена, что правильно поняла свою подругу. Кроме того, у меня начинала слегка кружиться голова от долгого спуска по спирали.

– Потусторонний мир, загробный мир, ад, Элизиум, Вальгалла, подземный мир. Тяжело это объяснить, потому что на самом деле этого места не существует. И ты не сможешь найти его ни на одной карте. Собственно, это и не настоящее место. Скорее их много, и они привязаны к нам во времени, но не в пространстве…

– Подожди, ты хочешь мне сейчас сообщить, что мы сейчас, – я ткнула пальцем вниз, – идем в загробный мир?

Лиззи застонала, как будто я сейчас сморозила несусветную чушь.

– Это же просто названия, которые выдумали разные религии. По ощущениям там все так же, как у нас. Разве что это не совсем наше… измерение.

Как ни в чем не бывало она запрыгала дальше по ступенькам, а на меня накатывала тошнота.

– И проход в этот мир лежит прямо под нашей школой?

– Не только, глупенькая, – пояснила Лиззи. – В принципе, каждый праймус без человеческой оболочки может оказаться в любое время в любом месте. Но с телом для них это так же затруднительно, как и для нас. Им нужен портал, и школа построена как раз на одном из них.

Вдруг мимо нас проскользнула дверь. Она была сделана не из привычного темного дерева, как все остальные двери в лицее. Она была покрыта зеленой краской, кое-где уже облупившейся. Сразу за ней возникли красная, белая и дверь из сосновой древесины. Все они были разных форм и размеров и явно располагались недостаточно далеко друг от друга, чтобы вести на разные этажи. Стало появляться все больше дверей. Через каждые пять-шесть ступеней нам попадалась новая. У одних были Г-образные ручки, у других – круглые, у третьих – дверные молотки. В каждой из них было что-то индивидуальное, так что у меня возникло ощущение, что я вторглась в чье-то личное пространство. Как будто врываешься в громадное общежитие бессмертных, которые могут проснуться в любую секунду.

Лиззи определенно не разделяла моих опасений. Она бодро скакала дальше. Мы уже спустились так глубоко, что витражный свод виднелся просто как яркое пятно. Но, тем не менее, под нами так и не показалось дно колодца. Я потеряла ориентир в пространстве. Это был кошмарный сон. Больше всего мне хотелось обернуться назад, чтобы как минимум убедиться, что наверху у этой лестницы все еще имелось начало. Ладони вспотели. Я обо что-то споткнулась. Лиззи громко ойкнула.

– Я знаю, это завораживает, но это все-таки не причина, чтобы наступать мне на ноги, – высказалась она.

– А ты почему остановилась? – ответила я. – Мы идем обратно? – слишком очевидная надежда в моем вопросе вызвала у подруги гневный взгляд.

– Нет, мы не идем обратно, – сказала она. – Мы пришли!

Только сейчас я заметила, что стою уже не на ступеньке. Винтовая лестница здесь прерывалась примерно метра на два, освобождая место большой двустворчатой двери, похожей на вход в церковь. Вот теперь я окончательно растерялась.

– Куда вели все те двери?

Лиззи взялась за ручку из кованого железа. Ее глаза были прикрыты, как если бы она старалась на чем-то сконцентрироваться.

– Это всё порталы, – отстраненно проговорила она.

– В мир праймусов?

– И туда тоже. – Я скрестила руки на груди и стояла так, пока Лиззи не вздохнула и не взмахнула в воздухе свободной рукой. – Слушай, мне вечности не хватит, чтобы это тебе сейчас объяснить. Просто спроси Мел, – она резко побледнела. – Или лучше нет. Лучше спроси Тоби.

– А почему мне не стоит спрашивать Мел? – подозрительно переспросила я. Лиззи помедлила.

– Потому что то, что ты сейчас видишь, вообще-то, не предназначается для твоих глаз, – призналась она. В то же мгновение ворота беззвучно содрогнулись. Поток теплого воздуха хлынул сквозь щель. Лиззи сразу же понизила голос: – Это крипта. Здесь праймусы хранят свои Хроники.

Не знаю, чего я ожидала. Возможно, что-то в стиле какого-нибудь храма или тех просторных подземных залов из «Властелина колец», но точно не читальный зал. Я стояла под куполообразным сводом, который поддерживали шесть колонн. На тонких цепях висели три стеклянных шара. Они распространяли мягкий свет, почти как бумажные фонарики. Под каждой из ламп стояли кожаное кресло и столик. В самих колоннах были вырублены отсеки, где разместились в разной степени пожелтевшие манускрипты, сложенные стопками прямо до потолка. За колоннами открывались другие комнаты. Я разглядела еще больше кожаных кресел, стеклянных фонарей и колонн. Абсолютно одинаковых. Обстановка напоминала зеркальные соты, только без зеркал.

Лиззи повела меня дальше. Наши шаги по старинному паркету звучали очень громко и неприятно вспарывали тишину крипты. Я не сомневалась, что нас было слышно любому, кто находился сейчас в крипте. Даже несмотря на то, что в этом бесконечном лабиринте нас, скорее всего, никто не нашел бы. Я отругала себя за то, что вовремя не оглядывалась по пути. Ведь входная дверь должна быть у стены. А в настоящий момент я наблюдала только лес из колонн. Я окончательно заблудилась и не представляла, как Лиззи вообще тут ориентировалась, но она, по-видимому, отлично знала дорогу.

Неожиданно я услышала музыку. А именно – отвратительную попсу. Я ставила на Бритни Спирс. Лиззи усмехнулась. Музыка становилась громче, и тогда я увидела то, что никак не хотело вписываться в нескончаемую монохромность. Кто-то сдвинул несколько кресел, чтобы освободить место для большого стола. На нем громоздились свитки и пара ног в желтых стоптанных кедах.

– Лиззи! Не знал, что ты сегодня еще зайдешь, – воскликнул Джимми, вскочил, свалив при этом ноутбук, который лежал у него на коленках. Он порывисто обнял мою подругу.

– А он что здесь делает? – ляпнула я.

Улыбка хакера испарилась. Он строго взглянул на меня, потом не менее строго на Лиззи.

– У меня есть вопрос получше: что она здесь делает?

Я бы почувствовала себя очень некомфортно, если бы колкость его фразы не сглаживали футболка с Сейлор Мун[9] и «Oops I Did It Again»[10], играющая из его ноутбука.

– Да всё нормально. Ей же нужно как можно больше узнать о праймусах, – парировала Лиззи. – Как далеко ты продвинулся?

Джимми тут же окунулся в свою стихию. Он нес какую-то белиберду о программах, тэгах и методах сканирования. Он выражался очень подробно и обстоятельно, но я поняла только общий смысл. Короче говоря, он разработал для Лиги специальный метод, чтобы оцифровать полный архив Хроник и представить их более наглядно с помощью созданной им поисковой системы.

– Если хотите быть полезными, можете помочь мне вот с теми, – он махнул в сторону одной из колонн, которая, кстати, уже была наполовину опустошена. Я только сейчас обратила внимание, что на столах, креслах и на полу повсюду были разбросаны свитки.

– Просматривайте, есть ли в этих штуках что-то о проблеме Арианы, а потом приносите мне, чтобы я их отсканировал, – и он снова уткнулся в свой компьютер.

– И как, черт возьми, Джимми может тебе в этом помочь? – раздраженно прошептала я и показала на исписанные письменами ангелов пергаменты. – Я думала, он знает еще меньше, чем я.

– Фотографическая память, – пробормотала Лиззи и вытащила свиток, казавшийся не таким старым.

Джимми обладал фотографической памятью? Неудивительно, почему Плеяда завербовала этого маленького гения.

Я оглянулась и застала Джимми за тем, как он пялился на мою подругу. Быстро опустив моментально покрасневшее лицо, он, как обезумевший, забарабанил по клавиатуре.

– Праймусы просто так подпускают случайных прохожих к своим Хроникам? – меня это удивляло.

– На это только одному праймусу есть что сказать, и он был бы идиотом, если бы не воспользовался помощью Джимми, – пояснила Лиззи. – А Донни не идиот.

– А Донни это, простите, кто?

– К несчастью, она говорит обо мне, – донесся чистый, как звон колокольчиков, чужой голос. У меня чуть сердце не остановилось. От одного этого зала без начала и конца мне и так было не по себе, совсем необязательно кому-то еще и подкрадываться.

Похоже, Джимми отреагировал не лучше. Тихонько ойкнув, он выдал что-то вроде: «Ай, блин», нажал пару клавиш, и Бритни Спирс тут же притихла.

Я окинула взглядом незнакомца и обнаружила молодого мужчину с гладко выбритой головой. Его темно-оливковая кожа подсказывала, что он, скорее всего, был родом из северной Африки. Но если судить по одежде, его можно было бы отнести к Азии, потому что носил он нечто, очень напоминающее кимоно. На нем плавали два огромных карпа кои. Довольно неудачный выбор одежды, учитывая, что парень с его тонкими чертами и без того производил впечатление андрогина.

– Хотя я неоднократно напоминал Фелицитас, что мое имя Рамадон. И буду очень ей признателен, если она будет использовать именно его. Употребляя сокращенные имена, мы выказываем неуважение как тому, кто дал это имя, так и тому, кто его носит.

– Конечно, – буркнула моя подруга и села немного прямее. Такого поведения у Лиззи я еще не видела, тем более по отношению к парню в кимоно.

– Что касается тебя, Джеймс. – Джимми явно лучше перенес внимание Рамадона, чем Лиззи. Он на удивление бесстрашно выдержал его взгляд. – Мне казалось, мы достаточно подробно обсудили выбор музыки в моих помещениях?

Я посмотрела на Лиззи, одними губами произнеся слово «праймус». Она быстро кивнула и снова потупила взгляд.

– Но мы так и не пришли к единому мнению, Рамадон, – откликнулся Джимми. – Под классический рок я вообще не могу работать.

Мои брови взлетели к потолку. Этому непонятному египтянину в кимоно нравился классический рок?!

– Очень жаль, Джеймс. Даже музыке нужна душа. Но о вкусах, как известно, и к моему великому огорчению, не спорят. Поэтому в будущем, пожалуйста, пользуйся теми маленькими колонками, которые вставляются в уши.

Я все еще, округлив глаза, смотрела на Рамадона, когда его глаза неожиданно обратились ко мне. Внешне он выглядел младше нас, но в его взгляде было столько мудрости и жизненного опыта, что у меня на спине выступил холодный пот.

– Это тело происходит не из Египта, юная леди, – прохладно произнес он. – Оно родилось в Вавилоне. Кроме того, это не кимоно, а китайский ханьфу.

У меня упала челюсть.

– Ты читаешь мои мысли?

– Естественно. Я – Рамадон. – И, словно этого объяснения было достаточно, он сменил тему: – Значит, ты и есть та девочка с таинственной проблемой, которой тут занимаются Джеймс и Фелицитас, – это был не вопрос, а утверждение.

С самого момента своего появления Рамадон не сдвинулся ни на миллиметр, сейчас он склонил голову, как это обычно делали птицы.

– Фелицитас повезло, что меня порадовало знакомство с тобой. В противном случае ей бы пришлось иметь дело с серьезными последствиями. Никто не переступит порог крипты без моего разрешения. Она называется так не без причины.

Лиззи сделала вдох, чтобы что-то сказать, но Рамадон резко ее прервал:

– Не трать воздух, человеческая девочка. Я знаю твои мысли. Только из-за того, что меня не часто можно заметить, не стоит думать, что я не всегда здесь. Запомни это, если еще раз приведешь гостей в крипту.

Он поднял руку, и Лиззи внезапно исчезла. Никакого звука, никакой вспышки, никакого порыва ветра. Она просто пропала. Я подпрыгнула. Как он это сделал? Где она?

– Фелицитас снова в вашем мире, – ответил Рамадон на мой невысказанный вопрос.

– Он хочет сказать, что выставил ее за дверь, – пояснил Джимми, не выглядя серьезно обеспокоенным. Такое уже случалось?

– Дважды, если быть точным, – проговорил Рамадон.

– Не мог бы ты, пожалуйста, перестать, – огрызнулась я. Мне было наплевать на последствия. Пусть и меня выгоняет. Я и сама хотела уйти отсюда. – Мне не доставляет особенного удовольствия, когда кто-то бродит в моих мозгах. Может, крипта и принадлежит тебе, но вот это, – я постучала пальцем по виску, – принадлежит мне. Исключительно мне.

Вавилонянин в китайском ханьфу снова по-птичьи наклонил голову.

– Я раньше не смотрел на это в таком свете, – озадаченно пробормотал он. – Ты не хочешь поделиться со мной своими знаниями? Я ведь тоже поделюсь.

Ой, блин, до него и правда долго доходило.

– Но ведь не с каждым, верно? Ты же сам сказал, что никому нельзя приходить сюда без твоего разрешения, – я протянула руку и обвела ею просторный зал. Рамадон позволил себе коротко кивнуть.

– Тот, кто достоин и не несет опасности, будет принят здесь с распростертыми объятиями, – ответил он. Я тоже кивнула. Вероятно, менее величественно.

– Вот именно. И ни того, ни другого я сейчас не могу утверждать о тебе. Я тебя не знаю.

Этим я окончательно выбила его из колеи.

– Но я – Рамадон, хронист, хранитель знаний. Кто может быть достойнее, чем я?

– Может быть, ты такой и есть, но я тебя не знаю.

Джимми за столом прыснул от смеха. Я смерила его самым мрачным взглядом. Рамадон, напротив, вообще не удостоил его вниманием. Он, не отрываясь, смотрел на меня. В его отполированном черепе шевелились шестеренки.

– Хорошо, я попробую, – сказал он наконец. Я оторопела.

– Вот так просто?

Древние глаза на юном лице Рамадона моргнули один раз. Два раза. Слишком осознанно, чтобы казаться человеческими.

– Твои слова звучат логично. Я ценю хорошие аргументы. Несмотря на это, я надеюсь, что однажды ты решишь поделиться своими мыслями, – он развернулся и куда-то пошел. – Следуй за мной, Ариана Моррисон. Узнай меня.

Мне потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, что он имел в виду. Джимми мне улыбнулся:

– Радуйся, ты ему понравилась.

– Но мне надо обратно на урок, – зашептала я в ответ.

– Я отведу тебя туда, где ты должна быть, Ариана, – разнесся в крипте голос Рамадона. – И Джеймс, немедленно убери этот беспорядок, который ты развел.

– Прежде чем говорить о беспорядке, нужно разобраться, как организован хаос[11], – прокричал Джимми вслед праймусу.

Я повторно уронила челюсть. Когда, позвольте узнать, Джимми успел так осмелеть? Я уже ждала, что он растворится в воздухе, как и Лиззи. Вместо этого по крипте пролетел тихий смех.

– Собираешься снова поиграть в цитаты? В прошлые несколько раз ты проиграл, – подначивал голос Рамадона. Он отдалился еще сильнее.

– Лучше тебе пойти за ним, – посоветовал мне Джимми и добавил громче: – В прошлые несколько раз ты первый начал. Кроме того, ты просто не можешь проиграть человеку.

М-да, кажется, эти двое отлично понимали друг друга.

Какое-то время я шла рядом с Рамадоном мимо нескончаемых колонн.

– О чем ты думаешь? – неожиданно спросил он. В его глазах горел живой интерес. Я была тронута, что праймус держал свое слово и сам держался подальше от моей головы.

– Я задумалась, как за все то долгое время, что ты предположительно прожил, я оказалась первой, кто пожаловался на чтение мыслей.

– Этот дар у меня совсем новый. Праймусы развиваются с возрастом. Только старейшие могут напрямую считывать мысли таких сложных существ, как люди.

– А под «совсем новый» ты подразумеваешь?..

– Двести двадцать четыре года по вашему летоисчислению.

Я еле удержалась, чтобы не закатить глаза. Общаться с бессмертными реально непросто.

– Двести лет – довольно долгий срок. Ты, должно быть, повстречал много людей.

– Не так много, как ты думаешь, – в глазах Рамадона вспыхнули смешливые искорки. – Тебе нравится мое царство? Я только недавно его обновил.

Видимо, его «только недавно» – это пара десятилетий. Этому, по крайней мере, отвечал дизайн интерьера.

– Да, это… эмм… – «пугающе», – …эмм… – «странно», – …эмм… – «дезориентирующе», – …эмм, немного крупновато, как по мне.

– Производит такое впечатление, правда же? – не без гордости ответил Рамадон. – Но внешность обманчива. Если ты и дальше пойдешь прямо, то рано или поздно снова придешь к своему другу Джеймсу.

«О’кей… Это совсем не делает его менее пугающим».

– Все праймусы используют этот маленький трюк, чтобы скрыть открытый конец.

– Открытый конец?

– Завершить какое-то творение – значит, считать его настолько совершенным, чтобы тебе самому в течение вечности не захотелось его изменить. Праймусы как раз обладают необходимым уровнем высокомерия, но также они знают, что вечность может длиться очень долго. Поэтому почти во всех катакомбах ты обнаружишь открытый конец. Как дом, в котором сносят четвертую стену, чтобы позже иметь возможность его достроить, – рассказывал он. – Если когда-нибудь у тебя будет больше времени, я мог бы объяснить тебе более образно.

Заманчивое предложение. Идея, что кто-то может создать собственный уникальный мир, меня в высшей степени заинтриговала.

– И все-таки сколько всего этих катакомб?

– Столько же, сколько творцов. Что делает ответ на твой вопрос своего рода невозможным.

– Кажется, у нас всё точно так же.

– Потому что я создал это таким. В катакомбах творец устанавливает правила. Большинство праймусов слишком привыкли к земному существованию, чтобы им захотелось поменять законы физики. Невзирая на это, возможно всё… как доказывают некоторые из ваших человеческих сказок.

Я рассмеялась:

– Имеешь в виду, что Алиса правда попала в Страну чудес?!

– Конечно, хотя девочка была молодым человеком по имени Алан, чье наркотическое опьянение слегка смешало его воспоминания и…

Только после того, как Рамадон замолчал и повернулся ко мне, я заметила, что от шока замерла на месте. Наклонив голову, хронист наблюдал за мной. Притом он смотрел так выжидательно, будто робот-андроид, впервые воспроизводивший мимику гуманоидов.

– Я собрал коллекцию человеческих рассказов, основанных на их опыте посещения катакомб. Если тебе интересно, можешь прийти ко мне в любое время.

– Кхм… с радостью… большое спасибо.

– Или я мог бы тебе их принести, если захочешь.

– Ты выходишь из крипты? – вылетело у меня, прежде чем я успела прикусить язык. Просто меня немного тревожил образ, как моя мама предлагает чай парню в китайском халате.

– Время от времени. Если появляется такое желание. Знания необходимо накапливать. Они не возникнут сами по себе.

– И для этого тебе каждый раз приходится проходить через нашу библиотеку и эту ужасную лестницу?

Вдруг это случилось. Я понятия не имела, что я сделала, но, тем не менее, мне это удалось: Рамадон улыбнулся. И словно еще больше помолодел. Судя по всему, его телу было примерно лет пятнадцать, когда в него вселился праймус.

– Нет, Ариана. Мне нет необходимости подниматься по этой ужасной лестнице, – хохотнул он. – Повсюду есть порталы. Просто нужно уметь ими пользоваться.

С элегантностью балерины он указал на что-то за моей спиной. Я обернулась и уткнулась носом прямо в огромную входную дверь. Откуда она здесь взялась?

Рамадон отодвинул меня в сторону и мягким движением открыл одну из створок. За ней виднелись лишь новые колонны и кресла.

– Ступай, Ариана, и поскорей навести меня снова. Тебе всегда здесь рады.

Я скептически осмотрела проход. Собственно говоря, ничего хуже, чем снова оказаться на другой стороне крипты, со мной случиться не могло. И все же я медлила.

– У тебя есть сомнения по поводу моей благонадежности? – слова Рамадона прозвучали почти оскорбленно. – Меня не интересуют ни власть, ни политика, – он оправил свой ханьфу, после чего взгляд его древних глаз сосредоточился на мне. – Позволь мне дать тебе совет на твоем будущем пути. Игра, в разгар которой ты родилась, уже очень стара. Если ты хочешь в нее сыграть, тебе стоит получше разобраться в правилах. Иначе так и останешься пешкой на игровой доске.

На этом он втолкнул меня в портал. Я бы очень хотела еще спросить его, что он имел в виду, но внезапно очутилась в нашей школьной библиотеке. «Да ладно! Он телепортировал меня обратно!» Я повернулась назад и увидела, как закрылась дверь с вырезанным на ней деревцем Плеяды. Чтобы убедиться, что она мне не мерещится, я притронулась к дереву. Настоящее.

– Что вы здесь делаете, мисс Моррисон?

Мистер Пигом стоял позади меня, скрестив руки. Его серые глаза злобно блестели. Этот взгляд был мне странно знаком.

– У вас нет права доступа к этой двери.

– Эмм… знаю, я просто хотела…

– Нам нужно срочно поговорить наедине!

– Эээ… что, простите?

В то же мгновение дверь снова открылась, и оттуда, тяжело отдуваясь, вышла Лиззи. Пораженная, она уставилась на меня, а потом на библиотекаря.

– Добрый день… мистер Пигом, – пропыхтела она. – Ари, отлично… что ты дождалась. Мы должны… поторопиться… или опоздаем… к началу урока.

После этой лжи во благо она под безжалостным взглядом мистера Пигома потащила меня прочь из библиотеки. По пути она бубнила, что хочет сотворить с этим липовым фараоном Донни, его свитками и его тощей задницей.

Глава 18. Поцелуи и другие катастрофы

У меня из головы не шли слова Рамадона. На какой-то промежуток времени я даже перестала думать о Люциане. Только вечером в доме Росси, найдя его печать в своей сумке, мой гнев снова начал набирать обороты. Для него я тоже была лишь пешкой. Я была ею для всех. В конечном счете, остался всего один человек, которому я могла полностью довериться. И я задолжала ей одно очень долгожданное признание. С печатью в руке я плюхнулась на кровать к Лиззи. Сначала ее взгляд стал любопытным, а потом на лбу появились морщинки.

– Откуда у тебя это?

– Люциан. Но не бойся, я не буду ею пользоваться!

Она пожала плечами:

– Но ты бы могла. Это не опасно, – сказала она. – Смотри: в центре всегда стоит то, что праймус готов дать. А с краю размещается цена, которую должен заплатить человек. Это призывная печать. Ты должна коснуться ее и позвать его, и он появится… если захочет.

Я повернула печать между пальцами. С обеих сторон она была одинаковой. Края были гладкими и пустыми, а посередине красовалось нечто, напоминающее стилизацию под орла. Нет, не под орла. Для него хвостовые перья были слишком длинными. Скорее это одна из фантастических птиц. Феникс.

– Это знак Люциана, – произнесла Лиззи. – Знаешь, что это означает?

Я покачала головой.

– У каждого праймуса свой знак. Если у них есть человеческое тело, то он выжигается у него на спине. Наподобие герба.

Неожиданно у меня перед носом вырос указательный палец, как бы говорящий: «Подожди!» Лиззи спрыгнула с кровати и наполовину скрылась в платяном шкафу. Чем-то громыхая и чертыхаясь, она выкидывала вещи из шкафа и в конце концов вернулась, держа маленькую медную чашу с гравировкой и шарик из того же материала. Потом опустила шарик в чашу и подтолкнула его по кругу. Раздался тихий звон.

– Фокус Плеяды против нежелательных ушей, – с заговорщицкой миной она кивнула на стену, за которой находилась комната ее брата. Потом снова села на кровать и укоризненно на меня посмотрела.

– Что происходит между тобой и брахионом?

– Ты о чем? – попыталась вывернуться я.

– Ну-ну, такие печати не часто увидишь. Праймусы всегда чего-то требуют. Всегда! – она впилась в меня взглядом. – А это уже вторая подобная печать, которую дарит тебе Люциан.

– Может, он пытается меня каким-то образом подсадить? – робко предположила я. Любую надежду на что-то большее я душила в зародыше.

– Не тупи! – засмеялась Лиззи. – Он волнуется за тебя. Иначе он не стал бы дарить тебе печать на экстренный случай.

Я хмыкнула и откинулась на подушки.

– Конечно, волнуется. Я же лучший след, ведущий к Танатосу, который у него был за долгие годы, – и чем чаще я бы себе об этом напоминала, тем меньше поддавалась бы соблазну об этом забыть. К сожалению, провести Лиззи всегда было сложно.

– Хмм… и никаких романтических чувств? Все-таки он довольно сексуально выглядит.

– Тебе и правда стоит узнать меня получше! – я разыгрывала возмущение. Но даже в своих собственных глазах выглядела не особенно убедительно.

– Точно. Я тебя знаю. И у меня есть глаза. Как только он появляется поблизости, в тебе всё так и вопит: «Хочу от тебя детей!»

Смеясь, я швырнула в нее подушкой. Я знала, что Лиззи преувеличивает, чтобы я расслабилась. Тем не менее меня беспокоил факт, что я могла даже в теории выглядеть эдаким подростком со взбесившимися гормонами.

– И я ведь тебя понимаю, – продолжила она, проигнорировав мой обстрел подушками. – Этот эффект волка-одиночки в паре с лицом, перед которым хочется пасть на колени, и взглядом, под которым плавится сталь… Аллилуйя, хвала создателю тестостерона! Если бы я не была безнадежно влюблена в колдуна, наверно, обклеила бы сейчас все стены в комнате плакатами с портретом Люциана.

– Так ты все-таки признаешься, что влюбилась в Тоби?

Ха, идеальная смена темы.

– А у меня вряд ли есть другой выбор, – вздохнула она.

– Почему?

– Он меня поцеловал.

Теперь я потеряла дар речи. «Тоби, колдун Тоби?» Тоби, который даже не знал, что Лиззи сестра Гидеона?

– И когда это произошло?

– Ну… На следующий день после того, как вы с Люцианом учудили ту вылазку камикадзе.

У меня открылся рот. Это же было три дня назад.

– Я знаю, что нужно было рассказать тебе всё раньше, но вообще не появлялось подходящего случая, – затараторила она, чтобы предупредить возможные протесты. Но у меня даже и в мыслях не было ей что-нибудь предъявлять – в конце концов, у меня самой были такие секреты. – Но в любом случае Тоби перехватил меня сегодня после обеда в библиотеке. И он… он извинился за то, что доставил мне столько проблем. И пообещал, что впредь будет держаться от меня на расстоянии.

Лиззи казалась сбитой с толку, но эту часть я как раз могла объяснить. Разговор с Гидеоном и осознание, что Лиззи была его сестрой, наверняка так беспокоили Тоби, что он решил непременно это с ней прояснить. Я улыбнулась. На самом деле его поведение говорило о многом.

– А потом? – спросила я, потому что Лиззи затихла и погрузилась в раздумья.

– Потом, кажется, я сказала что-то типа… что я, возможно, вовсе не хочу, чтобы он держался от меня на расстоянии, – смущенно пролепетала она. От стыда Лиззи зарылась лицом в подушки.

– А дальше? Не делай такую интригу!

– А дальше он сказал, что, честно говоря, тоже не хочет. А потом… – через подушку донесся приглушенный писк. – Он меня поцеловал.

«Ты посмотри на это». Колдун Тоби и моя Лиззи. Радар лучшей подруги все же меня не обманул. Я не сдержала радостной ухмылки. Они будут отличной парочкой.

– Это же катастрофа! – простонала Лиззи.

– Поцелуй?

– Да! Нет! В смысле, он был потрясающий! Он был поначалу такой романтичный, а потом страстный и… Ари! Что мне делать? Он же ведьмак. Если моя семья об этом узнает… – Лиззи заныла.

– Все действительно так плохо? – вообще-то, у меня раньше не возникало подозрений, что среди качеств семьи Росси отсутствует толерантность.

– Ты не понимаешь, Ари. Брат моей мамы погиб, сражаясь против ковена ведьм, а в прошлом году, – продолжила она, – ведьма убила невесту Гидеона.

– Господи. Мне так жаль, Лиззи, – я представить себе не могла, что происходило, пока я пребывала в блаженном неведении, как часто Лиззи во мне нуждалась, а я не могла быть рядом. Я погрязла в жалости к себе из-за всего этого вранья и напрочь забыла, что Лиззи тоже пришлось непросто.

– Это подкосило всех нас. Она была практически частью семьи, – всхлипнула подруга. – Но Гидеону было, безусловно, хуже всех.

Последняя частичка пазла встала на свое место, и я вдруг поняла причину превращения Гидеона из веселого старшего брата в одержимого долгом, угрюмого охотника. Ясно, почему Лиззи опасалась гулять с колдуном. Даже если Тоби был на нашей стороне.

Какое-то время мы просто молча лежали рядом.

– И что ты теперь планируешь делать? – осторожно спросила я. Лиззи тяжело вздохнула.

– Не имею ни малейшего понятия, – призналась она. – Но я рада, что нас хотя бы двое.

– А?

– Ой, да хватит! – возмутилась она. Лиззи раскусила все мои уловки и взглянула на меня с укором. – Послушай, дорогая моя. То, что ты не любишь обсуждать, что происходит у тебя в душе, еще не значит, что я слепая. Вот этого, – она ткнула пальцем в печать у меня в ладони, – не было еще пару дней назад. А так как мы после «Гоморры» ни на секунду не спускали с тебя глаз, я с долей уверенности могу утверждать, что Люциан дал тебе ее не при личной встрече.

«Черт». Я недооценила наблюдательность своей подруги. Лиззи подтащила к себе подушку, которой я в нее недавно кидалась, и устроилась на ней поудобней.

– Итак, что еще произошло, когда он приходил к тебе во сне?

Мне потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, как легко ей удавалось видеть меня насквозь. А потом я посмотрела в большие, как у олененка, и полные ожидания глаза Лиззи и сдалась. Поцелуй же не конец света.

– ЧТО он сделал?! – ее брови грозились переползти со лба на макушку, когда я рассказала всю историю. – И ты говоришь мне об этом только сейчас?! – брови вернулись на свое место, и она исправилась: – Забудь! Я ничем не лучше.

– Это ничего не значило. Как бы то ни было, это даже произошло не в реальности и было просто его отвлекающим маневром.

– Бла-бла-бла… Как это было? Рассказывай уже!

Я застонала:

– Это был просто поцелуй. Что такого грандиозного я должна тебе рассказать?

Сказать вслух, что я, пожалуй, почувствовала намного больше, значило признать, что я была настолько глупа, чтобы почти отдать свое сердце демону-манипулятору.

– Ничего подобного! Ты от меня так просто не отделаешься!

– Лиззи! Я знаю, что для Люциана я просто средство для достижения цели. Да, это было здорово, – «Преуменьшение года». – Был бы полный провал, если бы это оказалось не так, у него же была целая вечность, чтобы практиковаться. Но я не собираюсь, как наивная дурочка, бросаться ему на шею. Это ничего не значит, и так оно и останется.

Если я буду достаточно часто себе это внушать, быть может, я и сама в это поверю. Я на это надеялась. Лиззи, казалось, не особо впечатлилась. Она в самом деле хорошо меня знала. Но на этом она от меня отстала.

– Хорошо. Я просто хотела убедиться, что тебя не одурачила его потрясающая внешность. Мне бы не хотелось после Брендона переживать вторую часть истории о разбитом сердце Ари. Потому что такие неравные отношения никогда не заканчиваются хорошо.

– Ты права, – проворчала я.

Лицо Лиззи помрачнело:

– Я вляпалась в неприятности, да?

– Может, тебе просто поговорить с Гидеоном?

– Шутишь?! Мой брат предупредил Тоби. В следующий раз он уже не будет таким милым.

– Но после выговора от Гидеона Тоби пришел к тебе. Если посмотреть на это с такой стороны, то за ваш поцелуй ты обязана брату.

– Ааа! Пожалуйста, кто-нибудь, пристрелите меня!

В дверь постучали.

Округлив глаза и открыв рот, Лиззи вытаращилась на дверь. Этот способ с мисочкой от подслушивания работал на дальности обычного человеческого слуха?

Гидеон приоткрыл дверь. На нем была изношенная футболка и боксерские шорты, выглядел он усталым. Светлые волосы лежали на голове в полнейшем беспорядке.

– Я, конечно, понимаю, что вам нужно личное пространство, чтобы обсудить всю эту девчачью чушь, но я тут пытаюсь поспать хотя бы пару часов, а этот звук, – недовольно процедил он и указал на чашу, – рвет мне последние нервы! – он строго взглянул на нас, но потом немного смягчился. – Кроме того, мне будет спокойней, если парни, которые вас сейчас охраняют, смогут услышать, если в комнате материализуется като.

Мы с Лиззи виновато переглянулись. Такой вариант мы не продумали.

– Не могли бы вы ради меня просто утром продолжить то… чем бы вы тут ни занимались? – сонно попросил он.

– Конечно, – Лиззи остановила шарик в чаше. Гидеон облегченно выдохнул и закрыл дверь.

– Спокойной ночи, – крикнула я ему вслед, но он уже не отреагировал.

Теперь я знала, чем ради меня пожертвовали те, кто меня окружал. А я в благодарность только срывала на них злость. Злость и пассивное страдание. Но я хотела это изменить. С самого утра я стану приветливей к Гидеону и охотникам. И мне следовало извиниться перед Райаном.

С этим намерением я залезла под одеяло и приготовилась к ночным атакам Лиззи. Во сне она била меня ногами, толкалась и ворочалась, как бульдозер. Эта ночь ничем не отличалась от остальных. Через пять минут Лиззи тихо засопела. Через десять я получила коленом под ребра. Через полчаса она утащила у меня подушку и вцепилась в нее, как коала. Вздохнув, я уронила голову на голый матрас. Если в будущем мне нужно будет чаще ночевать у Росси, наверно, стоит принести свою подушку… и надеяться, что Лиззи и ее у меня не украдет.

«Стоп!»

Люциан сказал, чтобы я посмотрела у себя под подушкой. Я тут же села на кровати прямо.

«Моя подушка… Что, если Люциан имел в виду мою собственную подушку?»

В этом был смысл. Он вряд ли стал бы рисковать, что Лиззи обнаружит то, что предназначалось мне.

Мне нужно было домой! Сейчас же.

Ну да, видимо, придется подождать до утра.

Но тогда мне уже надо будет идти в школу.

А потом в кафе.

«Аааааах!» Мне понадобилось все мое самообладание, чтобы не вскочить в тот же миг. Спать было невозможно. От возбуждения я больше не могла думать ни о чем другом. Ни всю ночь до звонка будильника, ни за завтраком у Росси, ни в лицее, ни во время моей смены в «Корице».

Когда я наконец ее отработала, на улице давно стемнело. Я попросила охотников подбросить меня до моего дома. Аарон был несколько удивлен, но он не получал никаких указаний, которые бы это запрещали. Райан на меня даже не смотрел. Он молча сел на свой мотоцикл и поехал за нами.

Подъехав к дому, я уже собиралась выйти из машины, как Аарон схватил меня за руку. Его глаза чуть сузились, словно он прислушивался к происходящему в доме.

– Слишком тихо, – прошептал он.

С моего языка уже готов был сорваться язвительный комментарий, как я вспомнила свое решение прошлой ночью: «Будь добрее с охотниками!»

– Мама точно уже спит, – шепнула я в ответ, хоть эта таинственность и казалась мне смешной. Аарон коротко кивнул и выпустил меня.

Я побежала в дом. Возможно, но только возможно, я была отчасти несправедлива к Люциану.

Проходя мимо маминой комнаты, я насторожилась. Мама и правда спала, но телевизор работал. Шла документальная передача про дельфинов. Разве Аарон не должен был ее услышать? Помешкав, я на цыпочках пошла дальше в свою комнату. Об этом я потом буду ломать голову. На данный момент у меня имелась более важная миссия. Сумку и куртку я скинула у двери, локтем нащупывая кнопку выключателя. Я была так взволнована, что не заморачивалась с порядком. Ботинки я просто сбросила и куда-то закинула, после чего упала на кровать и запустила руку под подушку.

Вот оно. Мои пальцы нащупали что-то твердое. Стопка бумаги. Нет, это была бледно-желтая папка с напечатанным логотипом «Омеги». Характерным почерком в нижнем углу было написано: «Немезида VII – Проект «Изара»». Почерк моего отчима.

Я открыла папку. Сначала я не могла вникнуть в эти документы. В них шло перечисление ряда тестов над будущими матерями: множество дат, чисел и измерений. Имена тестируемых, подробные детали зачатий. А потом среди добровольцев я встретила фамилию своей мамы. Девичью фамилию. Но родители же поженились за два года до моего рождения? Я перепроверила даты. Нет, все совпадало. Мама принимала участие в этих испытаниях, когда была беременна мной. Еще больше лжи?! Уилсон Харрис значился официальным научным руководителем исследования. Они впервые познакомились там?

Вниз по позвоночнику побежал холодок. Что-то тут было не так. Я вскочила, чтобы достать из сумки мобильник. Мне срочно нужно было поговорить с Лиззи. И тут грубая рука закрыла мне рот.

– Ты даже не представляешь, сколько проблем учинила моему господину! – прошипел мне на ухо незнакомый голос.

Я боролась и извивалась, но меня держали с нечеловеческой силой. Паника погнала кровь быстрее по моим венам, но я поняла, что это означало. Он был праймусом или как минимум отмеченным. Я быстро взяла под контроль свои стены. Поднять вверх и сделать непроницаемыми, как и почти всегда с той ночи в «Гоморре». Со всей силы я вновь рванулась из захвата. Если бы я только добралась до своей сумки, то печать Люциана могла бы…

– Мисс Харрис. Приятно, что вы смогли заглянуть.

В моей пустой комнате возникли еще трое и своим появлением убили всякую надежду на побег. Тот, кто это сказал, стоял около моего письменного стола. Он скрестил ноги и держал сигарету. Пепел сыпался на ковер, но его это не беспокоило. Он просто смотрел на меня своими черными глазами. Волосы и сшитый на заказ костюм у него тоже были черными. Образ опаляющей жары и песков пустыни врезался в мой мозг.

Это был Джирон. Даже если бы за его спиной не стоял Викториус, я бы это знала. Аура власти, окружающая его, не оставляла вариантов. Это был праймус-изменник, который хотел моей смерти. Праймус, о котором у меня была пометка в голове: «Беги со всех ног».

Джирон затушил сигарету о мою тетрадь по французскому. Там уже лежал другой окурок. Как долго он за мной наблюдал?

– Я взял на себя смелость немного опечатать дом, чтобы наши надоедливые друзья-охотники нас не услышали, – у него был такой неприятно режущий голос с легким непонятным акцентом. – Но я был бы вам глубоко признателен, если бы вы не стали кричать, когда Руфус вас отпустит, – он смерил меня оценивающим взглядом с головы до пят.

Я кивнула один раз, показывая, что поняла, и рука убралась с моего рта. Като по имени Руфус отошел к двери. Его коллега с угрюмым видом следил за окном, отрезая мне оба пути к спасению.

Джирон выпрямился. Это движение было таким естественным, что могло быть отточено только столетиями практики, чтобы сделать его совершенным. Каждый шаг был демонстрацией доминирования.

На заднем плане откашлялся Викториус:

– Все равно я не понимаю, что все находят в этой девчонке. Она такая… невзрачная, – пробормотал он. Джирон не удостоил его вниманием. Сейчас он стоял прямо передо мной. Взгляд был холодным, лицо ничего не выражало. Ощущение обжигающей жары стало таким сильным, что мне было трудно дышать.

– Ариана Харрис. Несмотря на мои огромные старания вас найти, вы исчезли. И несмотря на мой приказ вас устранить, вы все еще живы. Не ожидал, что вы настолько проблемны.

Глубоко внутри я почувствовала, как чистый страх давит на мои защитные стены. Оставалось только надеяться, что они выдержат.

– Я дорожу своей жизнью, – сказала я, чуть дернув плечами. Мой голос дрожал даже меньше, чем я того боялась. – Ваши хлопоты ради того, чтобы нанести мне визит, абсолютно излишни. И я вынуждена попросить вас покинуть наш дом.

Джирон вскинул брови. Нельзя было ожидать большей реакции от лидера преступного мира праймусов. В отличие от его шестерок. Като у окна вытащил свой ациам.

– Ты проявишь уважение к мастеру Джирону, человеческая девчонка! – проревел он, бросаясь на меня, чтобы вбить мне это в голову. Он не сделал и двух шагов.

С оглушительным грохотом он отлетел в стену над моей кроватью и проломил изголовье.

– Ты больше никогда не поднесешь ациам близко к этой девушке, Эдгар! – холодно проговорил Джирон.

Я ошалело уставилась на праймуса, который только что пролетел половину комнаты, словно тряпичная кукла. Во мне сражались удовлетворение и страх. В результате победу одержал страх. Потому что воздух все еще вибрировал от жесткого проявления силы Джирона. Я лишний раз проверила свою защиту. Даже думать не хотелось, что этот психопат мог со мной сделать, если она рухнет, как тогда с Дюбуа.

Като, которого звали Эдгаром, промямлил извинения и снова занял свой пост у окна.

На протяжении всего этого инцидента Джирон даже не шевельнулся. Он все так же буравил меня своими черными глазами.

– В этой человеческой девочке спрятано больше, чем можно предположить. Она бы убила нас всех, не моргнув и глазом.

Я бы так сделала? Смогла бы я? Я уже так могла? «Что обо мне знает этот тип?»

– Разве не так, мисс Харрис? – поинтересовался Джирон.

– Моррисон, – я поправила его на автомате. – С моим так называемым отцом, – я буквально выплюнула это слово, – у меня нет ничего общего.

Улыбка тронула уголки рта Джирона. С его неизменным равнодушием она казалась совершенно неуместной.

– Что ж, мисс Моррисон. Замечательно, что мое мнение о вашем отце, – он тоже намеренно выделил это слово, – разделяете и вы. Тем не менее я не могу оставить вас в живых.

«Ну, классно! Думай, Ари!»

– Не были бы вы так любезны поделиться со мной, почему не можете этого сделать?

Если он был таким вежливым, это могло помочь мне обернуть его же вежливость против него. В лучшем случае так я потяну время, в худшем – хотя бы умру, как леди.

– К превеликому сожалению, вы являетесь слишком серьезной угрозой для нашего вида. Вы никогда не должны были родиться, – прозвучал простой ответ.

«Фантастика! О’кей, Ари: альтернативы.

Первая: поверить ему и послушно отправиться на смерть. Не очень заманчиво.

Вторая: сбежать. Шансы на успех упрямо стремятся к нулю. Мне и до двери не добраться.

Третья: позвать на помощь Аарона и Райана. Идея хорошая, но как ее воплотить? И смогут ли противостоять два охотника троим или даже больше праймусам?

Четвертая: печать Люциана. Для этого мне надо подойти к своей сумке, которая валяется около Руфуса. Люциан, конечно, быстр, но доживу ли я до его появления?»

Вдруг тоненький голосочек в моем сознании зашептал мне еще одно предложение. Я еле могла его разобрать, а идея казалась и вовсе не моей.

Но, несмотря ни на что, он был прав.

«Сражайся!»

Если я сама подвергну себя опасности, вероятно, я смогла бы использовать это, чтобы щелкнуть переключателем в моей голове, превращающим меня в хладнокровного воина. Как назло, Джирон довольно быстро раскусил бы мой замысел. Просто он слишком много обо мне знал.

«Напасть, броситься прочь, увести их от мамы, позвать подмогу…»

Звучало как хороший план.

– И как же конкретно вы собираетесь меня убить? – спросила я, пока чуждая часть моего мозга продолжала совершенствовать порядок действий. Джирон оторвался от меня и прошелся по моей комнате.

– Чтобы предотвратить пробуждение ваших досадных инстинктов, для начала вы сами себя усыпите, мисс Моррисон, – рассказывал он, ни секунды не сомневаясь, что так и произойдет. – Вам следует знать, что ваша мать – под моим полным контролем. Если вы не желаете, чтобы с ней что-то случилось, то сделаете, как я сказал.

«Подонок!»

Джирон кивнул Викториусу, который быстро приблизился ко мне, чтобы сунуть мне под нос маленький пузырек с молочной жидкостью.

– Специальное успокоительное. Совершенно особенная смесь моего приготовления, мой розовый бутончик, – сегодня отмеченный был полностью одет в царственный синего цвета костюм и подмигивал мне с преувеличенным сочувствием. – Ты вообще ничего не почувствуешь.

– А если я откажусь?

Бровь Джирона опять поднялись. В долгосрочной перспективе это и правда очень действовало на нервы.

– Тогда я разрешу Руфусу и Эдгару поиграть с вашей матерью. Поверьте мне, рано или поздно вы все равно это выпьете, – равнодушно ответил он.

– Доверься мне, Ариана, – шептал Викториус. – Спаси свою матушку. У тебя нет выбора.

Он был так убедителен, что я сделала попытку ему поверить. Вот только он сам предупреждал меня на свой счет… Поэтому я начала мысленный отсчет.

«Три…»

Я взяла пузырек. Он был холодным.

«Два…»

– Что я такое? – я задала вопрос, с наигранной обреченностью глядя на желтоватую жидкость. Я хотела забрать с собой в неизвестность больше информации.

«Один…»

– Я думал, что вы, возможно, уже сами это поняли, мисс Моррисон. Вы – бессмертное пламя, – ответил Джирон. Его черные глаза наполнились губительным блеском. – Слишком заманчивое для всех. Они ухватятся и сгорят.

Не очень-то содержательно, но этого должно хватить.

«ДАВАЙ!»

Я прыгнула, а затем все произошло одновременно. Эдгар выхватил ациам. Джирон и Викториус что-то ему крикнули. Като замедлился. Очень хорошо, в этой секунде я и нуждалась. Я врезалась в Эдгара, сбила его с ног и вместе с ним вылетела в окно. Боль пронзила мне бок и пробудила мои новые инстинкты выживания. В воздухе я так перевернулась, чтобы като приземлился первым. Перед самым ударом я оттолкнулась от Эдгара и прыгнула. Мамины жиденькие розовые кусты смягчили мое падение. Эдгару было менее комфортно на мощеной террасе. Его голова повернулась под неестественным углом, как будто он сломал себе шею. Но он все еще был праймусом. А у меня оставалась всего пара секунд на побег.

Большая ошибка. Я ощутила толчок воздуха. Ноги подкосились, и я рухнула. Что-то холодное обвилось вокруг моей шеи, а чье-то колено воткнулось мне в спину. Колено Джирона, в этом я была уверена. Режущее давление на моем горле усилилось. Оно было настолько холодным, что даже обжигало. В моих мыслях начался хаос. Инстинкты замолчали, сила ушла. Я едва могла сопротивляться. Никаких стратегий, никаких крутых разворотов, ударов руками или ногами. Все исчезло. Надежды не было. Джирон с силой вжимал меня лицом в мамину клумбу.

«Ее это не обрадует, она любит свои розы», – внезапно пришло мне в голову.

– Тебе не сбежать, – прошипел Джирон надо мной. Он излучал почти невыносимое спокойствие. Где-то далеко я расслышала крики и удары металла о металл. Одним рывком праймус еще сильнее затянул «ледяную жилу» на моей шее. Я чувствовала, как разрывается кожа. По рукам потекло что-то теплое. Я едва это замечала. Противоестественный холод, огнем горевший на моей шее, перекрывал все.

– Не сопротивляйся!

Джирон даже не проявлял никаких усилий. «Могу поспорить, он все еще выглядит с иголочки».

Я как раз удивлялась, какие странные мысли приходят в голову перед смертью, как в нас что-то врезалось. Боль отпустила так же неожиданно, как и началась. Джирон и кто-то, очень похожий на Феликса, сцепившись, перекатывались по газону.

«Боже мой, Джирон его прикончит!» Я сорвала с себя ослабшие тиски и попыталась встать на ноги. Тяжелая давящая волна снова вернула меня на землю. Джирон пролетел по воздуху и приземлился на нашу изгородь. Я в замешательстве взглянула на своего спасителя. Я могла бы поклясться, что до этого видела своего соседа, но сейчас в нашем саду стоял незнакомец с короткой стрижкой. Густая бордовая кровь стекала у него из уголка рта. Праймус? Он посмотрел на меня. Его большие серые глаза выглядели очень знакомо. Они резко контрастировали с его разъяренным выражением лица. Позади меня Джирон с проклятьями продирался сквозь кусты. Его прическа уже не была такой идеальной. Демон-главарь гневно впился взглядом в мужчину, осмелившегося вмешаться.

– Не стоило тебе этого делать, Тристан, – рыкнул он.

– Аналогично, – ответил чужак. У него вокруг радужек вспыхнули черные ободки. Значит, ведьмак. Его светящиеся глаза нашли мои.

– Беги, Ари!

Меня не пришлось просить дважды. Не обращая внимания на боль в боку, я цеплялась за мамину решетчатую беседку. Вдруг рядом со мной возник Аарон. По его виску струилась кровь.

– Скорее! – коротко приказал он и закинул мою руку себе за плечи. Так мы побежали вперед, но добрались только до изгороди, где у меня подкосились ноги. Перед глазами все плыло. Кто-то поднял меня и перекинул через забор. Там меня поймала другая пара рук.

– Такси заказывали? – раздался голос Райана над моим ухом.

– Моя мама… – прохрипела я. Но меня никто не слушал.

– Ложись! – заорал Аарон. Внезапно все осветила ослепительная вспышка. Райан рухнул сверху, закрыв меня собой. Стоял грохот. Раскололось дерево. Затем снова все погрузилось в ночь.

– Ты еще тут? – спросил меня Райан. Я кивнула. А может, мне только показалось, что я кивнула, потому что Райан обеспокоенно нащупал мой пульс.

– Она теряет слишком много крови!

– Мы должны вытащить ее отсюда! – ответил Аарон.

Меня снова подняли. Райан куда-то направился. С каждым шагом меня трясло, и я все глубже тонула в манящей, окончательной тьме.

– Что это, черт возьми, за тип? – проговорил Аарон.

– Вообще без понятия, – задыхался Райан.

– Осторожно! – Райан резко затормозил.

Тупой удар, звон. Потом стон.

– Сколько еще като этот старик приволок с собой? – раздраженно выругался Райан. Он грубо усадил меня на землю. Я услышала несколько ударов. Скребущий звук металла по кости. Крик. И вдруг по воздуху разнесся запах пылающего пепла.

– Самое время для твоего появления! – проворчал Аарон.

– Порез глубокий? – появился еще один голос.

– Просто царапина, – ответил Аарон сквозь сжатые зубы. – Ари досталось сильнее.

«О… правда?»

Я постаралась открыть глаза, но у меня не получилось. В следующий миг меня накрыл бушующий летний шторм. Рядом со мной был Люциан. Его теплые пальцы убрали мне волосы с лица. Потом они остановились.

– Проклятье, – негромко пробормотал Люциан. – Он за это заплатит.

Глава 19. Час правды

Я с трудом старалась разлепить веки. По ощущениям они были такими сухими, как если бы кто-то насыпал мне песка в глаза. Болело все тело. Надо мной появился расплывчатый потолок. В поле зрения попало взволнованное лицо.

– Ари? – произнес Люциан и добавил громче: – Мел, она просыпается!

На заднем плане показалась девушка-праймус. Она быстро приблизилась ко мне и положила свои руки мне на виски.

– Расслабься, Ариана. Тебе надо отдохнуть. – По телу вновь растеклась успокаивающая прохлада, но сейчас она никуда не ушла и унесла меня в сон без сновидений.

В следующий раз, когда я очнулась, мне стало значительно лучше. Я без каких-либо трудностей смогла открыть глаза, хотя моя голова чуть не взорвалась от неожиданного света. Как долго я была в отключке?

А потом стало ясно, что меня разбудило. Кто-то очень громко спорил.

– Мы не должны подпускать к ней Джирона так близко! – непримиримо настаивал Гидеон. Я наклонила голову набок и обнаружила, что лежу в кровати Люциана.

– Нельзя провести встречу где-нибудь еще? – предложил Аарон. – Или забрать отсюда Ари?

– Джирон именно этого и ждет. Здесь она в безопасности, – заговорил Люциан. – Убежище – нейтральная территория!

Я не ослышалась? Потому что это прозвучало так, словно они собирались пригласить мятежного праймуса, который чуть меня не убил, на чашку чая.

– Нам нужны ответы, а Джирон не согласится на другое место, – вставил свое слово Райан. – Не теперь, когда он знает, что у него на хвосте вся Плеяда и один рассвирепевший брахион.

– Не забудь про крутого безымянного героя, – прибавил Тоби. Я услышала фырканье Лиззи и окончательно растерялась. «Они созвали общее собрание?»

– Я очень надеюсь, что ты не планируешь сменить сторону, – предупредил Гидеон брахиона.

– Твое доверие – честь для меня.

– Если бы ты своими необдуманными поступками то и дело не подвергал ее опасности, мне было бы гораздо проще тебе доверять, – брат Лиззи повысил голос. В его голосе отчетливо слышалось недовольство.

– Если бы твои люди защищали ее как надо, Джирон никогда бы до нее не добрался, – парировал Люциан.

– Без моих людей она бы сейчас была мертва! – зарычал охотник.

– Она как раз была к этому близка!

Пора было мне вмешаться. Если Джирон сейчас находился на пути в убежище, у нас не было времени на ссоры.

– Прекратите вы наконец драть глотки! – раздраженно простонала я и вылезла из-под одеяла.

Словесные баталии сразу же прекратились. По паркету заскрипели ножки стульев. Затем я уловила невнятный шепоток. Я подождала пару секунд, пока мир перестанет кружиться вокруг меня. Внезапно рядом со мной возникла Мел. Она хотела уложить меня обратно в постель, но я проигнорировала ее протесты и решительно шатнулась в сторону стеллажа, отделявшего спальню Люциана от остальной части студии. Стеллаж проявил себя отличной опорой после головокружения от резкого подъема. Если не придавать этому значения, в остальном я чувствовала себя на удивление хорошо.

Лица, в ужасе уставившиеся на меня, определенно были противоположного мнения. При этом сами они выглядели такими потрепанными, что не им было судить. Среди всех этих окровавленных бинтов и измотанных лиц выделялся лишь Люциан. Его одежда была чистой, волосы – мокрыми, как будто он только что принял душ. Скрестив руки на груди, он облокачивался на барную стойку и сверлил меня хмурым взглядом. У меня болезненно сжалось сердце, но я не обратила на это внимания. Джирон скоро будет здесь, поэтому нам был нужен план. План и самый острый ациам, которым я могла бы вырезать с его лица то деланое равнодушие.

– Люциан. Сомнения Гидеона оправданны, – сказала я, не сводя глаз с брахиона.

– Ари, я…

– Дай мне договорить! – я перебила его грубее, чем было необходимо. Он уже оставлял меня за бортом и планировал сделать это снова. Я больше не позволю так себя провести. Меня бесило его поведение, а так как мои стены практически отсутствовали, я знала, что и Люциан это знал. «Вот и славно».

– Джирон не глуп, – продолжила я. – Если он видит шанс тебя уговорить, то на этот случай у него как раз есть сведения, которые ему в этом помогут.

Сначала Люциан просто долго смотрел на меня. Убийственный взгляд, сжатые челюсти. Когда он наконец заговорил, то с трудом сохранял спокойствие.

– Считаешь, что я способен, поболтав с Джироном, повернуться против тебя?

Я покачала головой:

– Нет. Но Джирон так считает, и это меня беспокоит.

Снова воцарилось молчание, пока неожиданный звук вибрации не заставил всех вздрогнуть. Гидеон кинул взгляд на свой мобильник, и его лицо стало каменным.

– Джирон уже подъехал к Воротам.

Все тут же подскочили. Твердым голосом Люциан раздавал указания. Никому не разрешалось доставать оружие или как-то по-другому угрожать предателям. Убежище Тимеона – нейтральная зона. И они должны дать ему говорить с Джироном. Потом он повернулся ко мне:

– Ты идешь в ванную. Джирон стал сильным. Я не знаю, смогу ли уберечь тебя от него.

– Прошу прощения?!

– Я не хочу, чтобы ты встречалась с Джироном, – растолковывал он так медленно, словно я была слабоумной. Больше никто не захотел высказать возражений против мер Люциана. Все они избегали смотреть мне в глаза.

– Я точно не буду…

Прежде чем я смогла закончить свой протест, Люциан схватил меня за руку и потащил в ванную комнату.

– Да что такое? – зашипела на него я, но он подтолкнул меня к раковине и ткнул в зеркало.

– Вот так ты хочешь встретиться с Джироном и продемонстрировать силу?

Его глаза стреляли в меня яростными искрами. Он был в бешенстве?! Да какое он имел на это право?

Я уже вдохнула воздуха для контраргумента, когда увидела свое отражение в зеркале. «Устрашающе» было самым мягким описанием, которое пришло мне в голову. Лицо было покрыто высохшей кровью вперемешку с грязью. Кто-то предпринял безнадежную попытку его отмыть, но она не увенчалась успехом. Волосы висели спутанными, покрытыми кровью прядями. Даже шея и моя одежда были забрызганы кровью. Я выглядела как героиня из фильма про зомби.

О’кей, Люциан прав. Я не могла показаться в таком виде.

– Дай мне две минуты, – устало сказала я.

– Можешь не торопиться. Ты отсюда не выйдешь, – холода в его словах я не ожидала. Я повернулась и пошла к двери.

– Ты меня запрешь?

Люциан не двигался. С опасной медлительностью его зеленые глаза искали мои.

– Тебе не хватило того, что Джирон уже с тобой сделал? Еще пару часов назад он чуть не оторвал тебе голову. Тебе просто повезло, что твой тупой план не стоил никому жизни.

Под его горящим взглядом в меня ударили воспоминания. Всё это произошло всего пару часов назад? Я и сама не знала, что в меня тогда вселилось. В тот момент в моей комнате все казалось мне таким ясным, а сейчас, оглядываясь назад, мои решения выглядели глупыми и эгоистичными. Решения, которые прошлая Ари никогда бы не приняла. Да что на меня нашло? Я выпрыгнула в окно в надежде, что сумею разобраться с тремя праймусами-предателями одновременно. Но то, что у них могли быть еще сообщники, мне было всё равно. То, что я рисковала жизнями Райана и Аарона, отошло на второй план. То, что я подвергала опасности маму…

– Где моя мать? – спросила я в ужасе от этой новой мысли.

Люциан тихо рассмеялся. Звук, который глубоко пронзил мое сердце. Горький и осуждающий.

– Гидеон перевез ее в надежное укрытие Плеяды, когда Джирон сбежал. Но теперь ты, видимо, понимаешь, о чем я.

Чувство облегчения вмиг перекрыла вновь вспыхнувшая злость на Люциана.

– Я вообще ничего не понимаю, потому что ты со мной не разговариваешь, – бросила я ему в лицо. – Ты лишь говоришь загадками или просто исчезаешь, когда становится неудобно.

Он невозмутимо смотрел на меня.

– Ты себя не контролируешь. Ты слишком эмоциональна.

– Ну, прости, пожалуйста, что я эмоционально реагирую, когда кто-то пытается меня убить.

Меня задели его слова. Чтобы доказать ему обратное, я рассортировала свои мысли и высоко подняла барьер. Люциан только покачал головой. Он медленно пошел на меня.

– Ты неправильно меня поняла. Единственные эмоции, которые ты сейчас испытываешь, относятся ко мне, и они далеко не приятные. Для Джирона стало бы настоящей находкой увидеть нас двоих в одной комнате.

И он был прав. Снова. Это было совершенно иррационально, но тот факт, что мне пришлось бороться за свою жизнь, даже близко так меня не волновал, как близость Люциана и его показное равнодушие.

– Ты меня используешь, – упрекнула я его. Мой голос был не громче шепота.

– Ты мне не доверяешь, – ответил он.

– Неудивительно, правда?

– Почему? Потому что я тебя поцеловал? – он стоял прямо передо мной. – Опомнись, Ариана! Это был поцелуй, а не предложение руки и сердца.

Я открыла рот, чтобы что-то ответить, но не произнесла ни звука. Грудь сдавило, это было невыносимо. Я потеряла концентрацию, стены разрушились. Я беспомощно отвернулась от взгляда Люциана. Мне не хотелось видеть негласный триумф в его глазах. Кроме того, мне было стыдно за мои чувства, мою ранимость, разочарование и страх. За всё, что я старательно прятала под злостью. Мне было стыдно даже за свой стыд. Да, Люциан успешно доказал, насколько он был прав. Что я незрелая, маленькая девчонка. Возможно, он даже устроил пир из моих эмоций. И всё это причиняло боль. Огромную боль.

– Ты не имел права! – с трудом выдавила я. Я даже не знала, подразумевала ли я его поцелуй или то, каким жестоким образом он сейчас продемонстрировал мне мою же слабость.

– Поэтому ты не воспользовалась моей печатью? – сухо поинтересовался он.

И тут я начала понимать:

– Так вот в чем дело? В твоей гордости?

Люциан колебался. Высокомерия, которое я ожидала увидеть, на его лице не оказалось. Наоборот, он выглядел почти подавленным. Он стиснул зубы, сдвинул брови.

– Люциан, он идет, – крик Тоби спас его от необходимости отвечать. Но брахион не шевелился. Он удерживал мой взгляд.

– Можешь идти, – процедила я. Его неожиданная неуверенность придала мне сил. – Ты доказал то, что хотел доказать. Я останусь здесь. – И потом добавила еще тише: – Надеюсь, ты доволен.

Его зеленые глаза оторвались от меня. Мне показалось, что я заметила в них сожаление.

– Если бы ты позвала меня, я мог бы всё это предотвратить.

– Скройся с глаз!

Он кивнул:

– Ты можешь подглядывать, но веди себя спокойно.

Когда Люциан закрыл за собой дверь, мой мир обрушился на меня. Я сползла на кафельную плитку. Слезы жгли мне горло, но я не отважилась дать им волю. Какой же я была глупой. Как же я могла так раскрыться? Я думала, что я сильная, хотела дать ему почувствовать мою злость, а преподнесла свою уязвимость на серебряном блюдечке. Но как мне выдержать это без гнева? Больше никто и никогда не увидит на моем лице ни одной эмоции.

– Что бы ни происходило, не позволяйте себя спровоцировать! – доносились до меня наставления Люциана.

Я в смятении подняла голову. Передо мной в стене ванной комнаты зияла большая дыра. Нет, просто один участок был прозрачным, как в кабинете для допросов в полиции. Люциан стоял в центре убежища, взгляд прикован ко входу. Тоби и Гидеон стояли по бокам от него, в то время как остальные держались позади. Я подкралась поближе к стене и смогла увидеть, как человек в темном костюме вошел в помещение. Мое сердце пропустило удар, когда я узнала Джирона. Он все-таки пришел. Один.

– Люциан. Давно не виделись, – отступник наклонил голову в самодовольном приветствии.

– Дядя, – ответил Люциан.

«Дядя?» Джирон – дядя Люциана? Что еще, черт побери, он от меня скрывал?!

Джирон обвел глазами комнату. Казалось, он ни капли не нервничал. Даже из-за численного превосходства своих врагов. Тем не менее уверенность в себе, которую он излучал у меня в комнате, дала трещину. Он спустился по лестнице.

– Думаю, у тебя есть то, что принадлежит мне.

– Похоже на то, – сказал Люциан. Мне было видно его только со спины, но он выглядел напряженным.

– Правильно ли я понимаю, что взамен ты потребуешь от меня информацию?

– Нет, дядя. Информацию ты мне и сам дашь.

– Ах, вот как?

– Поэтому ты и пришел, не так ли?

Джирон поджал губы и пристально посмотрел на своего племянника. Внезапно давление воздуха в комнате изменилось. Потрескивание воздуха я слышала даже из ванной. Мой позвоночник взорвался острой болью, как от тысячи ледяных игл. Кто-то здесь явно демонстрировал свою силу. Огромную силу.

– Ты изменился, – съязвил Джирон. Люциан выдержал его взгляд. Ледяное покалывание у меня на спине возросло, когда брахион тоже решил доказать свою мощь. Летняя гроза безжалостно ударила по пустынной жаре. По студии пронесся порыв ветра. Даже у меня в ванной вещи слетели со своих мест. Заморгали лампочки. Я заметила, как Лиззи беспокойно переминалась с ноги на ногу при виде этой немой дуэли. Тоби предостерегающе взглянул на нее. Рука Райана дернулась к его ациаму, но он тоже сдержался. Никто не смел ослушаться приказов Люциана.

– Они не нападут на тебя, – спокойно проговорил Люциан. Мне необязательно было смотреть на него, чтобы знать, что на его лице была улыбка. Джирон без особого интереса еще раз оглядел присутствующих и вздохнул. После этого давление начало спадать, и вскоре все снова стало как и прежде.

– Ты хорошо натаскал своих щенков.

– А ты думал, это будет так просто? – спросил Люциан.

Джирон пожал плечами и сел. Под ним возникло мягкое вращающееся кресло. Ему оставалось разве что наколдовать себе еще бокал с коньяком и белого кота…

– Хоть какое-то удовлетворение принесло бы, если бы Тимеон позаботился об этой охотничьей своре, – он скрестил ноги. Его напыщенное высокомерие вызывало во мне агрессию. Он восседал там, как король на троне.

– Что ж, о чем ты хотел узнать, племянник? – свой вопрос Джирон сопроводил элегантным, практически щедрым жестом. Люциан не обратил на это внимания. Он скрестил руки на груди и пристально смотрел на Джирона.

– Почему ты назначил за голову девчонки награду в три миллиона?

«Три миллиона?» Я ушам своим не верила. И ни у кого не возникло идеи меня сдать?

– Потому что она представляет опасность для всех праймусов.

– С каких пор тебя интересуют другие праймусы? – усмехнулся Люциан. Дядя послал ему прохладную улыбку.

– Мир нравится мне таким, какой он есть. Я нашел свое место. И не допущу, чтобы она все разрушила.

– А не слишком ли много значения ты придаешь обычной девочке? – Люциан высказал мою собственную мысль.

– Харрис поручает ее защиту своей правой руке, а ты все еще держишь ее за обычную девочку? Ты разочаровываешь меня, племянник, – Джирон тихо засмеялся.

– Там в саду был Тристан Варга?! – вырвалось вдруг у Гидеона. Он перевел глаза на Люциана. Его взгляд был сплошным обвинением.

– Ну конечно же, – невинно продолжал мятежник. – Не говори мне, что ты его не узнал, Люциан. Так часто, как вы с ним сталкивались…

– Ближе к делу! – рыкнул Люциан на своего дядю, чем вызвал у того тяжелый вздох.

– Она не обычная девочка, – сказал он. – Она Изара.

Хорошо, это слово я знала. Оно стояло на папке «Омеги». Но действие, которое оно оказало на присутствующих, я бы не вообразила себе в самых смелых фантазиях.

– Бессмертное пламя? – ахнула Мел. Она в ужасе уставилась на Люциана. Ладони у нее сжались, и Гидеону пришлось поддержать ее, чтобы праймус не упала. Даже Райан вздрогнул, а Тоби был так шокирован, что проигнорировал вопросительный взгляд Лиззи. Сплоченность, которую мои друзья образовали против Джирона, уже не казалась такой непробиваемой.

Только Люциан не показывал никакой реакции.

– Это миф, – прошептал он.

– Уже нет. – Джирон откровенно наслаждался произведенным эффектом. – Ты знаешь, что это означает, племянник.

Когда Люциан помедлил с ответом, охотники обменялись обеспокоенными взглядами. Он правда меня предаст? Почему я – бессмертное пламя? Что бы это ни значило…

– Это означает войну.

– Абсолютно верно, Люциан. Если она не умрет, начнется война, – черные глаза Джирона выжидающе взирали на собеседника.

– Как Харрису это удалось?

Отступник засмеялся:

– Ты вообще не ставишь под сомнение мои слова? – его неожиданное веселье нисколько не вписывалось в картинку отмороженного злодея. – А, значит, ты уже и сам это знал.

Люциан не спорил. Очень медленно и очень беспощадно разочарование вгрызалось мне в грудь. «Он знал об этом?»

– Я жду, – поторопил Люциан своего дядю.

– Я не имею ни малейшего представления, как Харрис сделал невозможное возможным.

– Тогда начни с того, что ты знаешь.

Джирон поменял местами скрещенные ноги и откинулся назад:

– Почти сразу после исчезновения Танатоса – и прежде, чем ты спросишь, у меня нет даже мысли, где он мог бы находиться, – Харрис пришел ко мне с интересным предложением. У него получилось скопировать ациамы, и он предложил мне сбыть их на рынке.

– Что он за это потребовал? – выспрашивал Люциан.

– Парочку моих праймусов, – прозвучал равнодушный ответ. Райан с отвращением фыркнул.

– Ты предал наш род ради него? – прошептала Мел.

Джирон повел плечом:

– Я – бизнесмен.

Демоница выглядела так, словно ей хотелось прямо там разорвать Джирона. Одного взгляда Люциана оказалось достаточно, чтобы воззвать к ее разуму. Джирон крайне забавлялся происходящим. Потом он заговорил вновь:

– Кроме этого мне нужно было избавляться от некоторых человеческих отходов после экспериментов «Омеги». Поскольку это были в основном молодые человеческие женщины, чьи нерожденные дети были изъяты на разных стадиях беременности, я быстро догадался, что Харрис хотел искусственно создать полукровок. Я не считал это предосудительным. В конце концов, мы, праймусы, раньше тоже усердно экспериментировали в этой области, и поразительно, что из этого вышло, так ведь? – эта колкость была направлена на Тоби.

Колдун ответил лишь ледяным взглядом.

– Как бы там ни было, однажды Харрис сообщил мне, что создал душу, которая не угаснет внутри праймуса. Душу, которая сможет кормить нас вечно. Изару… – теперь его лицо выражало неодобрение. – Я ему не поверил. Захотел увидеть эту душу. Но Харрис отказался показывать мне свою дочь, как он ее называл. После этого он заметно изменился. Он требовал от меня редкие книги и ингредиенты, сократил поставки ациамов, в то время как от его экспериментов оставалось все больше и больше тел, от которых необходимо было избавляться. Немного неравные отношения, как ты, естественно, можешь себе представить. Когда мои информаторы в «Омеге» наконец убедились, что он преуспел в немыслимом, я потребовал от него уничтожить Изару. Он отказался, что и привело к неприятному спору, в результате которого я разорвал все деловые связи, – закончил он свой рассказ.

– И это никак не связано с тем, что Харрис не захотел продавать тебе Изару? Человек с вечной душой, а ты утверждаешь, что ты в нем не заинтересован? – докапывался Люциан.

– Существуют искушения, которым нужно сопротивляться, мальчик мой. Эта девушка опасна. – Похоже, Джирон искренне верил в то, что говорил, и это казалось мне еще более абсурдным. Этот мужчина сейчас рассказывал об утилизации отходов, когда речь шла о телах десятков молодых женщин и их нерожденных детях, и он называет опасной меня?!

– Настолько опасна, что ты опасаешься за свою жизнь, если она обнаружит свои способности? – иронично поинтересовался Люциан. Его дядя нахмурился.

– Так ты уже и об этом разузнал.

– О чем он говорит? – встрял Гидеон. Оба праймуса его проигнорировали.

– Чья она дочь? – холодно осведомился Люциан. Я прислушалась.

– Ты давно это подозревал.

– Чья она дочь? – повторил Люциан. Его тон не терпел возражений. Джирон вздохнул.

– Танатоса. Она дочь Танатоса. Наполовину брахион, наполовину человек. Полукровка, несравнимая с этим сборищем ведьм. Она черпает силу из своей души. Души, которая не может сгореть, вступив в контакт с праймусом. Она величайшая мечта Харриса, потому что способна убить всех праймусов.

«ЧТО?!» Мои мысли перемешались.

– Что?! – эхом прозвучал возглас Лиззи. Остальные тоже растерянно смотрели на Джирона и Люциана. Но ни один из праймусов, по-видимому, не собирался отвечать им. Они находились в собственном мире.

– Где Танатос?

– Я же тебе уже сказал, что этого я не знаю, – уверял Джирон.

– Кто сообщник Харриса в Лиге? – продолжил допрос Люциан. Предатель снова выглядел удивленным. Однако на этот раз к этому чувству прибавилось что-то еще. Он поднялся и внимательно посмотрел на своего племянника. Стул позади него пропал без всяких спецэффектов.

– А ты серьезно взялся за дело, – пробормотал он. – Но в этом я, к сожалению, тоже не могу тебе помочь. Я бы и сам хотел это знать, – он говорил так тихо и настойчиво, будто его слова предназначались только для ушей Люциана. – Теперь ты точно понимаешь, почему она должна умереть.

В то же время Люциан сделал шаг к своему дяде и сказал ему тем же тоном:

– О да, потому что ты хочешь замаскировать свою ошибку.

Рассерженно и так не похоже на себя самого Джирон начал отчаянно жестикулировать:

– Нет, потому что я хочу предотвратить войну. Каждый праймус откроет охоту на нее, если правда выйдет наружу. Одни захотят забрать ее себе, другие захотят ее убить. Плеяда будет использовать ее в качестве оружия. Харрис – тоже. А что могут получить из этой ситуации ведьмы, я вообще не хочу себе представлять.

«Оу…»

– Тогда я буду защищать ее ото всех, – невозмутимо ответил Люциан.

– Стоит Лиге об этом узнать, твое сердце будет сожжено прежде, чем ты дотянешься до ациама, – предупреждал Джирон. – Отдай ее мне, и все будет в порядке. Она здесь, не так ли?

Джирон внешне ненавязчиво попытался проскользнуть мимо своего племянника, но Люциан его не пустил.

– Ты готов иметь дело со мной?

– Люциан… – примирительно начал Джирон. Но дальше договорить не смог.

– Отмени свое объявление о награде – и получишь обратно своего отмеченного. Это мое последнее предложение.

– Викториус не играет роли, когда разговор идет о дальнейшем существовании праймусов. Ты не понимаешь? Бессмертное пламя. Пока она жива, она просто представляет опасность. Но можешь себе представить, что произойдет, если до ее души доберутся Дариус, Электра или даже твой отец? Их мощь стала бы невообразимой. А другие будут, не моргнув глазом, продавать какие угодно тайны, лишь бы получить у «Омеги» такую же душу. Харрис еще, вероятно, не смог наладить массовое производство, но если он сможет исследовать эту девочку сейчас, когда она пробудилась…

Пока все в комнате понемногу теряли уверенность, Люциана слова Джирона оставляли полностью равнодушным. Он наклонился к дяде так, что его рот остановился всего в нескольких сантиметрах от уха Джирона:

– Если ты не отзовешь предложение награды, я тебя убью.

Джирон застыл. В его черных глазах было отчетливо видно, что угрозу Люциана он воспринял всерьез. Он отстранился от племянника.

– Значит, ты выбрал свою сторону, как и я – свою.

Он тоже, не колеблясь, сделал бы все необходимое. Люциан кивнул:

– Видимо, так и есть.

Больше ничего не сказав, предатель развернулся и пошел вверх по лестнице к выходу. Там он еще раз обернулся.

– Что насчет Викториуса? – спросил он почти небрежно. Ничто не говорило о том, что пару секунд назад прозвучали угрозы смерти.

– Я дам тебе знать, если у тебя будет что-то, что подойдет мне для обмена.

Джирон кивнул и исчез. Комната погрузилась в тишину. Никто не шевелился, пока Люциан не повернулся с мрачным видом:

– Те, кто со мной не согласен, должны уйти.

В этот момент картинка передо мной затуманилась, и вот я уже снова рассматриваю кафель.

Через дверь я услышала шаги и тихие разговоры. Кто-то действительно ушел бы? Люциан не хотел, чтобы я на это смотрела? Я бы даже не могла их за это винить.

Глава 20. Что остается…

Я уже не понимала, как долго просидела под душем. Для меня словно прошли часы. Горячая вода лилась на меня сверху, словно я могла смыть все, что случилось. Но даже выкрученный до предела кран с горячей водой ничего не мог поделать с холодом внутри меня. Одежда потяжелела и облепляла мое тело. Я даже не потрудилась ее снять. А зачем? Если верить Джирону, я и так долго не проживу.

Я была экспериментом…

Меня вывели, чтобы убивать. Так же как я убила Дюбуа. Очевидно, как у брахиона-полукровки, это было у меня в крови.

Всего лишь эксперимент…

Маленький супердемон, ради которого мою маму использовали как инкубатор. Сколько раз они ковырялись в маминой голове, чтобы сделать ее смирной? Чтобы убедить ее, что отцом был главврач, а не какой-то бессмертный? Чтобы заставить ее выйти замуж за хладнокровного мясника и играть в счастливую семью? Неудивительно, что сейчас она переживала один нервный срыв за другим.

Все было ложью. Каждое мое воспоминание о детстве было фальшивым. Это было просто взращивание успешного тестового объекта по имени Ариана.

Ложь. Впервые в жизни это слово стало чем-то большим, чем просто словом. Это было расползающееся, царапающее чувство, которое вцепилось в меня своими мерзкими пальцами и разрушило мой мир, как карточный домик.

Единственное, что было хуже этого скользкого чувства фальши, – это правда: я была просто экспериментом. Вещью. Объектом. Выведенная. Сформированная. Созданная. То, что делало меня собой, чего я сама добилась, опустилось до уровня обыкновенной подарочной упаковки. А до подарочной упаковки никому нет дела. Как и до бантика. Как и до их чувств. Все это в конечном итоге будет за ненадобностью выброшено в мусорное ведро.

Тогда какая теперь разница – одним покушением на убийство больше или меньше? Вопрос только в том, макулатура или опасные отходы?

То, что я смогла цинично взглянуть на происходящее, уже было прогрессом. По крайней мере, слезы я уже все выплакала.

Услышав негромкий стук в дверь, я подумала, что мне послышалось, пока не увидела сквозь стекло душевой кабины, как ко мне приближается темный силуэт. Кто-то открыл перегородку и выключил воду. Люциан. Я не могла смотреть ему в лицо, но узнала его по джинсам. И, конечно, по запаху, на который отреагировали все мои органы чувств. На автомате я подняла стены. Я поклялась больше никому не показывать свои эмоции.

Его тихий вздох выражал скорее не осуждение, а принятие. Он вытащил меня из душа и усадил перед собой. Одно пушистое полотенце накрыло мне плечи, а второе легло на голову. Он заботливо просушил мне волосы полотенцем, а потом положил пальцы под мой подбородок, чтобы заглянуть мне в глаза. Зеленые глаза мягко мерцали.

– Снимай мокрую одежду. Я подыщу что-нибудь сухое, – с этими словами он оставил меня и скрылся в густом паре.

У меня не было сил ему возражать. Точка невозврата давно пройдена. Если она вообще существовала. У меня горели глаза. Я прислонилась к раковине. Рамадон был прав. Я всего лишь пешка. Нет, трофей…

И тут во мне что-то нерешительно зашевелилось. Как будто маленький огонек взвился среди моих мыслей. За него я и ухватилась.

Упрямство.

Возможно, мне стоило вставить некоторым людям палки в колеса. Прежде всего отчиму. Он изобрел меня как оружие. Да ради бога! Он хотел оружие, он его получит. Пришло время вступить в игру!

С новыми силами я сорвала с себя мокрую одежду и завернулась в полотенце. При этом я наскоро проверила части тела, где, по моим воспоминаниям, могли быть раны. Кроме небольших покраснений там и тут, я была невредима. Спасибо Мел и ее дару исцеления. На шкафчике рядом с закрытой дверью лежала стопка сложенной одежды. Люциан за мной подглядывал? Очевидно, нет. Праймус, который одной только мыслью мог раздеть и одеть меня, в таком не нуждался. В итоге я натянула темные легинсы и футболку, которая была мне велика на несколько размеров. И то, и другое пахло стиральным порошком и Люцианом.

Я заплела волосы в нетугую косичку и вытерла запотевшее зеркало. Со слегка размытого отражения на меня смотрела пара янтарных глаз. Разве не я всегда мечтала быть особенной? Избавиться от банальности.

Нужно быть осторожнее со своими желаниями.

Но всё это ни капли не помогало. Невозможно вечно прятаться в ванной просто потому, что я отчаянно боялась узнать, кто из моих друзей остался рядом со мной. С ними или без них я не сдамся.

Я сделала глубокий вдох и открыла дверь. Мои тихие шаги были практически невесомыми. И тем не менее три головы почти сразу повернулись в мою сторону. «Только трое?»

Аарон и Тоби сидели на диване, пока Люциан за кухонной стойкой возился с двумя сковородками.

– Есть хочешь? – спросил Тоби. – Люциан отпадно готовит.

«Только трое?» Что уйдут Райан и Гидеон, уже приходило мне в голову. О Мел и Тоби я не могла подумать плохо. Но Лиззи? Естественно, она была связана обязательствами с Плеядой и своей семьей, но это все равно оказалось больно.

– Эм, да, хочу, – ответила я с запинкой.

– Гидеон решил, что мы сохраним в секрете, кто ты такая. Он скоро привезет кое-какое оружие и припасы. Еще ему придется придумать, как выставить перед Плеядой всё случившееся в таком свете, чтобы они не придали этому значения. Райан и Лиззи смотрят, что из твоих вещей можно спасти. Ваш дом сильно поврежден. Может, удастся списать это на удар молнии, – задумчиво рассказывал Аарон. Я еще не слышала, чтобы он произнес столько предложений за раз. Мимо меня текла информация, но я ее практически не воспринимала. Гораздо важнее было то, что он сказал между строк. Гидеон, Райан и Лиззи остались на моей стороне. Я проглотила комок в горле, чтобы из глаз снова не хлынули слезы.

– Мел присматривает за твоей мамой. Нам пришлось по-быстрому пристроить ее вместе с Викториусом, – подхватил Люциан. – Шансы пятьдесят на пятьдесят. Либо они давно выцарапали друг другу глаза, либо Мел застанет их за чаепитием с совместным педикюром. – Одна мысль об этом вызвала у меня слабую улыбку, пусть я и продолжала бороться со своей сентиментальностью. Никто из друзей не бросил меня в беде.

Люциан с двумя тарелками в руках обошел стойку и протянул одну тарелку мне.

«Нам надо поговорить», – произнес он у меня в голове.

«Ох», – это работало даже сейчас, хотя я не давала ему доступ осознанно? Несмотря на мои стены?! Для перестраховки я еще немного укрепила защиту и проследила за тем, чтобы не коснуться его руки, принимая тарелку. Люциан заметил обе манипуляции. Его взгляд стал буквально умоляющим.

«Позже, ладно?» – попросил он, скосив глаза на Аарона и Тоби. Я кивнула.

Пока мы поглощали тальятелле[12] со свежими помидорами и базиликом – и да, Люциан был отличным поваром, – меня посвятили в дальнейшие планы. Чтобы предотвратить войну, которую предсказывал Джирон, я, откровенно говоря, должна была заставить Лигу встать на мою сторону. По словам Люциана, они никогда на это не пойдут, если не увидят, что у них просто нет другого выбора. Таким образом, план заключался в том, чтобы представить меня как жертву и одновременно защитницу мира праймусов, которая раскрыла заговор в их рядах и всех спасла. Честь вынудит их, как утверждал Люциан, к ответной благодарности, поэтому они не смогут отреагировать иначе, кроме как взять меня под защиту.

По-моему, звучало как политика, но если это подействует…

Проблема в том, что мы сами были не в курсе, кем был упомянутый заговорщик.

– После исчезновения Танатоса Верховный Совет испугался. Они знали, что от «Омеги» можно было много чего ожидать. Поэтому отдали приказ уничтожить Танатоса, – объяснил Люциан. – Они сожгли его сердце и вернулись к повестке дня.

– Считаешь, кто-то выкрал его сердце и заменил на чужое? – предположил Аарон. Люциан кивнул.

– И этот кто-то должен быть членом Верховного Совета. Больше ни у кого нет доступа к сердцам брахионов, – сказал он. – Чтобы обвинить предателя, нам нужны неопровержимые доказательства. Лучше всего потерянное сердце или сам Танатос.

Само собой, от меня не ускользнуло, что этот план играл на руку Люциану. Но если таким способом мы освободим моего настоящего отца – если он еще был жив, – я была не против.

– А существование Ари – это не доказательство само по себе? – спросил Аарон. – Я имею в виду, она дочь Танатоса, и как только Совет ее…

– Я и близко ее не подпущу к этой кучке эгоистов. Тем более пока среди них заговорщик, – перебил его Люциан подозрительно тихим голосом. – Потому-то нам и нужно найти сердце Танатоса так, чтобы об этом не узнал Харрис, а у изменника не закрались подозрения. Уже с сердцем я отправлюсь к Совету, который, надеюсь, к тому моменту еще не будет знать о существовании Ари, и поставлю их перед свершившимся фактом.

«Кхм, хорошо…» Видимо, решение принято.

Замолчав, все вернулись к еде. По моему мнению, в стратегии Люциана было слишком много «так, чтобы» и «надеюсь», но его тон категорически отметалл все прочие варианты. Кроме того, в данный момент меня волновала совсем другая идея.

– А как же ты, Люциан? – осторожно поинтересовалась я. – У заговорщика есть доступ к сердцам брахионов, а ты – единственный, кто стоит между ними и мной. Что, если они сожгут твое сердце?

Люциан сдвинул брови к переносице. Он не выглядел серьезно обеспокоенным, только задумчивым.

– Не думай об этом.

– Но в ее словах есть логика, – вставил Аарон. – Ты тот, кого они первым захотят устранить.

Я кивнула:

– А если Джирон предаст, чтобы избавиться от тебя?

Люциан фыркнул. Он поставил тарелку на журнальный столик и поймал мой взгляд. Вся мягкость, которая появилась в его глазах после ухода Джирона, пропала. Теперь в них были лишь холод и пренебрежение, которые идеально соответствовали ледяной улыбке, которая зародилась в уголках его губ.

– Ты боишься за меня… или за себя?

Я молча уставилась на него. Он сейчас обвинил меня в эгоизме? Я переживала за его жизнь, а он…

– Доставка для Ари Моррисон! – прокричала Лиззи и ворвалась в комнату, сопровождаемая слегка раздраженным, но по полной загруженным Райаном. – Мне срочно нужно домой. Поэтому вот тебе краткий обзор: из твоей комнаты много спасти не удалось. Огонь почти не тронул верхние этажи, но попытки пожарных его потушить уничтожили все, что уцелело. Гидеон бесподобно все это разрулил. Он свалил все на прогнивший электрический столб, который упал на ваш дом. Это объяснило и перебои в электроэнергии, и огонь, который устроили Джирон и этот непонятный Тристан, когда они… ну, ты и так знаешь. Но так как я молодец, я специально заскочила к себе домой и прихватила оттуда парочку вещей.

– Парочку?.. – простонал Райан и скинул в спальной зоне три огромные сумки. Только одну из них я идентифицировала как свою. На других переливались зеленые сердечки и блестки.

– В любом случае у нас получилось убедить родителей, что за Ари просто охотились несколько като. И благодаря моему грандиозному актерскому таланту они не настаивали на том, чтобы оставить Ари у нас. Вы же знаете, – вдруг всхлипнула она, – что опасность очень велика, а я не хочу потерять свою семью и дом, – она поаплодировала сама себе и невозмутимо продолжила: – Они согласились, чтобы Ари осталась здесь, в убежище, пока рядом находится кто-нибудь из Плеяды. Прости, Люциан, тебе они не особенно доверяют.

– Не они одни, – огрызнулся Люциан.

Лиззи наморщила лоб. Вся ее воодушевленность испарилась в один миг.

– О, – выдохнула она. – Я оторвала вас от чего-то важного?

– Нет, нет. Важным это определенно не было, – пробурчал он и принялся собирать пустые тарелки.

– Ну, окееей, – она посмотрела на меня, приподняв брови, но тут я и сама не могла ей помочь. Я тоже не знала, что на него нашло. Пришлось просто пожать плечами. Она отреагировала своим типичным взглядом под названием «Поговорим об этом позже». Отлично, пусть становится в очередь.

– Пойдем, Аарон. Я подброшу тебя домой. Мои родители хотят удостовериться, что с тобой все в порядке. Райан останется здесь на ночь вместо тебя, – сообщила она рыжеволосому охотнику, который со стоном поднялся с дивана. Он явно предпочел бы столкнуться с еще одной компанией като, чем подвергнуться материнской инспекции миссис Росси. Райан тоже не светился энтузиазмом. Он всё еще обижался, что мы с Люцианом обвели его вокруг пальца в «Корице». Только Тоби был спокоен и занялся мытьем посуды. То, что он так мешает сердитому Люциану, его совершенно не трогало.

Ночь обещала быть восхитительной.

Я сидела в лимузине и смогла только закатить глаза. Опять эти сны! Напротив меня тихонько пристроился Викториус. Сейчас он был одет в кремово-белый двубортный костюм с красным нагрудным платочком.

– Ты знаешь, что мне придется стереть твои воспоминания об этом вечере?

Я испуганно повернулась. В темноте тонированных стекол я совсем не заметила, что рядом со мной сидел Джирон. Викториус покорно склонил голову, хотя я заметила мятежный блеск в его глазах. Когда дверь открыли снаружи, отмеченный соскользнул с сиденья. Джирон последовал за ним, как и я. Возможно, мне удастся собрать важные сведения.

Мы находились на подземной парковке, и симпатичная брюнетка в шафраново-желтой униформе проводила нас к лифту. Внутри девушка вытащила свой пропуск, приложила его к считывающему устройству и ввела код безопасности. Двери лифта сразу же закрылись. На дисплее, где должны были отсчитываться этажи, мелькали странные цифры и числа, которые на первый взгляд были никак между собой не связаны. Поездка длилась меньше минуты, и, хотя мой разум говорил, что из подземной парковки мы должны были ехать наверх, мои инстинкты придерживались противоположного мнения.

Звякнув, двери разъехались. Женщина повела нас через футуристическое лобби. На стене большими светящимися буквами было написано: «Корпорация «Омега»». Мы миновали стойку регистрации, несколько закрытых дверей и наконец оказались в стерильном офисе.

– Мистер Харрис сейчас подойдет к вам, – сотрудница произнесла стандартную фразу и оставила нас одних. Абстрактная лампа освещала голую поверхность письменного стола. Всего одна орхидея стояла на нем в горшке из нержавеющей стали, как будто сидела на троне. Перед столом стояли два кресла без подлокотников.

– Что-то новенькое, – пробормотал Викториус, кивком головы указав на стену за письменным столом. – Когда это Харрис превратился в семьянина?

Я проследила за взглядом Викториуса и испугалась. Там висела огромная, напечатанная на холсте моя фотография с приемным отцом. Я все еще могла вспомнить, как она была снята: на празднике в честь открытия нового главного офиса «Омеги» дата выпадала на мой восьмой день рождения. Он нарядил меня в темно-синее платье с кошмарным воротничком-матроской, уверяя, что это будет лучшая вечеринка в честь дня рождения, которая у меня когда-либо была. Это было ужасно, но, к сожалению, он оказался прав.

На узенькой полочке чуть ниже были и другие фото из моего детства. Я могла с долей уверенности сказать, что ни к одной из этих фотографий отчим не имел прямого отношения. Он наверняка взял их у мамы. По-другому я это объяснить не могла. Между фотографиями стояла опечатанная урна из черного камня. Она мне о чем-то напомнила.

– Как хорошо, что вы уже устроились, господа.

От голоса отчима у меня кровь застыла в жилах. Я не была уверена, что смогу выдержать его взгляд. Мне хватило и фотографии. Я перевела дыхание и медленно повернулась. Передо мной стоял…

…Райан, только помладше. Без татуировок, пирсинга и ирокеза. Его глаза наполнились слезами. Тем не менее он, не отрываясь, смотрел на два деревянных гроба, выставленных перед ним. На стульях в маленькой церкви не было ни украшений, ни людей. Несколько минут ничего не происходило. Только тихие рыдания Райана отражались от стен. У меня разрывалось сердце. Я бы так хотела его утешить, но понимала, что просто нахожусь в одном из его воспоминаний. Нужно было уйти отсюда. Я попыталась убежать. Дверь церкви подалась вперед, когда я толкнула ее рукой, и я выпала…

…в больницу. Аарон, скорчившись, сидел на стуле. Он опирался на колени и буравил глазами пол.

«О, нет. Только не снова».

В зал ожидания вошел врач.

– Мистер Эган?

Аарон поднял голову:

– Да?

– Мне очень жаль, но я вынужден сообщить вам, что ваш брат не выжил. Слишком сильные повреждения. Если хотите, вы можете его увидеть. Но учитывая тяжесть травм, я бы вам не советов…

– Я хочу его увидеть, – в его голосе начисто отсутствовали эмоции.

Врач замешкался, но в конце концов отвел Аарона в операционную. Сон просто повлек меня за собой.

На операционном столе покоилось неподвижное тело, прикрытое белой тканью. Аарон остановился на секунду, после чего решительно откинул простыню. Он не смотрел в лицо парню, лежащему под простыней. Но зато это сделала я, что было большой ошибкой. Он был точно такой же, как Аарон, вплоть до кончиков волос. Близнецы. Его грудная клетка была раскрыта от горла до середины живота. Господи… Я больше не могла это выдержать. Очнись, Ари! Очнись! ОЧНИСЬ!

Глава 21. Звезда, которая никогда не погаснет

– Так плохо? – спросил Люциан. Я распахнула глаза под пронзительно синим небом. Ветер развевал мою одежду, но солнце достаточно пригревало, чтобы это ощущалось комфортно. Ну, и где я на этот раз приземлилась?

Брахион вальяжно облокотился на парапет. Очевидно, мы были на крыше какого-то небоскреба. Позади него захватывающая дух линия горизонта отделяла небо от остального мира. Я быстро стерла слезы со щек и высоко подняла барьер.

– Твое сознание или мое? – спросила я.

Люциан внимательно посмотрел на меня:

– Мое.

У меня вырвался вздох облегчения. Образы Райана и Аарона все еще меня преследовали.

– Со всеми этими снами из чужих воспоминаний ничего нельзя поделать? Меня это добивает.

Улыбка Люциана была полна сострадания:

– Боюсь, что нет.

Когда я присоединилась к нему у парапета, он отвернулся и притворился, что наслаждался видом. Какое-то время мы смотрели на горизонт где-то под нами. Я знала знаменитые небоскребы из разных городов. Это место точно не было реальным.

– Какие пугающие подробности из моей жизни тебе на этот раз пришлось увидеть? – поинтересовался он чересчур равнодушно, но так сильно сжал руки на перилах, что костяшки побелели.

– Не волнуйся, в этот раз не из твоей, – успокоила я его. Мои мысли тут же переключились на Аарона и Райана. На их боль, их слезы, их беспомощность. Они оба были немногим старше меня, но уже так много пережили. И, несмотря на это, они рисковали своими жизнями ради меня. Я почувствовала, как дрогнули мои стены, и усилила их. Больше я не хотела производить впечатление наивной девочки, потому что в своей радужной утопии не могла ожидать, что у кого-то судьба была такой.

– Это бессмысленно, Ари, – прервал мои размышления Люциан. Он отчего-то казался раздраженным. – Ты не можешь постоянно отгораживаться от меня.

Я нахмурилась. Что это значило? Разве не он упрекал меня, что я не могу держать свои эмоции под контролем?

– Ариана, тебе не нужно скрывать свой гнев. Я сдержу слово и сражусь со всеми твоими врагами… и не важно, что ты чувствуешь.

Не важно, что я чувствую? Видимо, он имел в виду, не важно, хочу я этого или нет…

– Ты обязан это сделать ради Танатоса, так? – насмешливо заметила я. Для одних я была удавшимся экспериментом, для других – вечным пламенем, а для Люциана – дочерью его лучшего друга. Никто не видел во мне просто Ари.

– Да, – признал Люциан. Он отошел со своего места у парапета и встал позади меня. При этом он подошел ко мне так близко, что я чувствовала его тепло. – Но Танатос свернул бы мне шею, имей он хоть малейшее представление о том, что еще я хотел бы с тобой сделать.

Без шанса на сопротивление его слова вызвали сладкую дрожь в моем теле. Я чувствовала его дыхание на своей коже. Мне нужно было просто слегка отклониться назад…

Возьми себя в руки, Ари! Дав себе мысленный подзатыльник, я отошла от него на пару шагов.

– А это бессмертное пламя, Изара, о которой говорил Джирон, что это такое? – я старалась отвлечься.

Люциан со вздохом оперся на перила там, где только что стояла я. Однако не предпринял новой попытки приблизиться ко мне.

– Легенда.

– Как Дракула, Мерлин и Красная Шапочка? – пошутила я. Люциан несколько раз покачал головой из стороны в сторону, как будто что-то взвешивая, и наконец произнес с преувеличенной серьезностью: – Ну, Красная Шапочка – действительно сказка. Это же нечто иное. Хотя я на самом деле знал одну свихнувшуюся девушку-праймуса, которая…

– Люциан! Ты отвлекаешься.

– Тогда уж не только я.

Подловил. Зеленые глаза сосредоточились на мне. Мягкий упрек, стоящий в них, нельзя было не заметить.

Прямо сейчас мы зашли в тупик. Одному из нас пришлось бы сдаться. И это точно была бы не я – несмотря на то что твердило мне мое сердце.

Через пару секунд, которые показались мне минутами, Люциан опустил взгляд и провел рукой по волосам.

– Ты знаешь историю о том, как ангелы позавидовали, потому что Бог дал человеку душу, а им нет? – Я кивнула. Конечно, знала. Не то чтобы я могла цитировать Библию, но мама годами заставляла меня ходить на уроки по религии.

– В общем и целом история сходится с фактами.

Я недоверчиво взглянула на него, но Люциан не взял свои слова назад.

– Да ладно! Праймусы обладают такой силой, они бессмертны, с чего бы им завидовать?

– Мы – энергия, Ари. Мы можем ею управлять, использовать ее, а с возрастом все сильнее связывать ее со своей сущностью, но мы не можем ее создавать. Человеческая душа уникальна.

– А какое отношение это имеет ко мне?

– Изара – душа, которая никогда не угаснет. Если праймусы завидуют душам людей, то вполне логично, что возникла легенда, которая поддерживает их надежды и мечты.

– Это же так по-человечески.

– Если не принимать во внимание силу, форму существования и душу, то мы не такие уж и разные, – заключил Люциан. Порыв ветра сдул ему волосы с лица, и в этот момент я была так близка к тому, чтобы согласиться с ним. Он выглядел как обычный, нормальный парень. Невероятно привлекательный парень, но определенно человек.

– Расскажи мне эту легенду, – попросила я. Люциан застонал.

– Я не очень-то хороший рассказчик, Ари.

Но я не отставала, пока он не сдался.

– Хорошо. Но это не то, что можно легко перевести на человеческий язык, – предупредил он. – Бессмертное пламя – это, честно говоря, тоже неверный перевод. Не существует выражения, которое бы передавало точный смысл. Если бы я попробовал его подобрать, то назвал бы это… – его глаза искали мои, словно в них он мог увидеть правильный ответ, – …неугасимой, ярчайшей звездой. – От его почти благоговейного тона у меня мурашки побежали по коже. Я была так очарована, что заметила слишком быстро надвигающиеся тени, только когда солнце село за горизонт. Осталось лишь поразительное ночное небо, которое, сияя, соревновалось с огнями города.

– Вау… – так много звезд в мегаполисе я еще никогда не видела. А если совсем честно? Я вообще никогда не видела так много звезд. Не говоря уже о моментальной смене дня и ночи.

– Должен же я позаботиться о подходящей атмосфере, – сказал Люциан не без гордости. Впервые я не испытывала потребности стереть с его лица это самодовольство. Для этого его творение было слишком завораживающим.

Понизив голос, он начал свой рассказ:

– Жил однажды один мальчик, который каждую ночь смотрел в ночное небо. Он ужасно замерзал, потому что было очень холодно. А светящиеся огни там, наверху, посылали так много тепла, что как-то ночью мальчик встал и сорвал звезду с небосвода. Едва он только взял в руки звезду, как ее согревающие лучи потекли по его трясущимся пальцам. Его охватило удивление. Он никогда не чувствовал такого тепла. Но это ощущение продлилось недолго, потому что звезда вскоре погасла. Мальчик попытался сорвать еще одну, и еще, и еще. Но ни одно из ночных светил не сохраняло своего сияния, после того как мальчик к ним притрагивался. Холод снова пробрался к его телу, и он разочарованно спустился с неба. Когда он рассказал матери о своем невероятном открытии, она тепло ему улыбнулась. «Звезды сияют не только для тебя, сынок, – сказала она ему. – Оставь их там и радуйся, смотря на них». Но мальчик не послушался свою маму. Он был уверен, что сможет достать с неба звезду, которая не погаснет. Поэтому на следующую ночь он снова забрался на небо, и так продолжалось и в последующие ночи. Сначала он срывал звезды силой, потом приманивал их, исполнял их желания, обещал им все, что им хотелось услышать, пока они дарили ему свое сияние. Он испробовал всё, но звезды не могли подарить ему то, чем не обладали.

Я завороженно слушала и смотрела в ночное небо. Как и в его истории, на небесах догорала одна звезда за другой. Погасли даже городские огни, и мы оказались в кромешной темноте. Почти. Потому что над нами одна-единственная сверкающая звезда не поддавалась ночи.

– Когда осталась всего одна звезда, мальчик последний раз полез наверх. Он дергал и тянул звезду, но она не сдвинулась с места и не погасла. Разозлившись, мальчик прокричал: «Если ты подаришь мне свой свет, я дам тебе всё, что ты захочешь». Но древняя звезда лишь рассмеялась. «То, чего я хочу, не в твоих силах», – сказала она. Мальчик не сдался. В своем юношеском запале он был так убежден в своих силах и способностях, что надменно пожелал узнать, чего же хотела последняя звезда. «Сделай так, чтобы все мои друзья засияли снова», – ответила она. Но этого мальчик сделать не мог. И ему вдруг стало невыносимо грустно от того, что все великолепные звезды с их необыкновенным светом навсегда исчезли. Он горько заплакал. Тронутая, старая звезда поймала одну из его слез. Она наполняла ее своим сиянием, пока слеза сама не превратилась в маленькую блестящую звездочку. Потом звезда взглянула на мальчика и серьезно спросила его: «Если бы у тебя был выбор, увидеть все звезды вновь светящимися в небе или забрать домой одну эту, созданную специально для тебя звезду, которая никогда не погаснет, что бы ты сделал?» Мальчик помедлил. «Я не знаю», – сказал он наконец. Древняя звезда кивнула: «Спасибо за твою честность. Принимай решения мудро, потому что меня уже больше не будет. Нас много, но все мы – одно целое». И звезда ярко засветилась. Она росла и росла. А потом взорвалась на миллионы и миллиарды маленьких осколков.

Сверкающий взрыв разорвал тьму над нами. Звездные осколки пролетали сквозь ночь и в искрящемся дожде находили себе место на небосводе.

– Из каждого такого осколка выросла новая звезда, – тихо договорил Люциан. – С тех пор мальчик каждую ночь сидел на земле и смотрел в звездное небо. Он знал, одна из этих звезд принадлежит ему. Звезда, которая никогда не погаснет. Изара. Он страшно замерзал, но больше никогда не поднимался на небо, чтобы найти ее.

Я была тронута до глубины души и не могла оторвать взгляд от ночного неба.

– Это прекрасная история, – выдохнула я.

– Да, мама всегда рассказывала мне эту часть, когда я еще был маленьким, – немного застенчиво сказал Люциан. Эта его сторона была мне еще не знакома.

– А есть продолжение?

Я могла слушать его истории ночь напролет.

– Можно и так сказать, – с неохотой ответил он.

– Не дразни меня так сильно.

– А, да ничего особенного. Проходят годы. Брат мальчика узнает, что тогда случилось. Он убивает мальчика и забирает себе звезду. Потом захватывает господство над миром и становится ужасным тираном.

Я в ужасе раскрыла рот. Все волшебство исчезло. В этом всё дело? Кто-то хотел с помощью моей души стать тираном?

– Но это ведь всего лишь история, да?

– До сих пор я тоже так думал, – тихо произнес Люциан. – А потом пришла ты.

Его взгляд нашел мой. Казалось, в них отражались все звезды сразу.

– И теперь ты хочешь мою душу? – мой голос опустился до еле слышного шепота.

– Нет, Ари, – он был серьезен. – Я позабочусь о том, чтобы никто ее у тебя не отнял.

Это было торжественное обещание, данное не из гордости, гнева, упрямства, мести или заносчивости. Люциан говорил это из чистой убежденности. Он был как тот мальчик из его истории…

– Эмм… а у тебя, случайно, нет брата, который посягнет на твою жизнь?

Люциан засмеялся и оторвался от перил.

– У меня даже трое братьев, – признался он, сопровождая мысль о своей семье закатыванием глаз. – И да, боюсь, все они так же не особенно хорошо ко мне относятся!

– Серьезно?! Как можно нехорошо к тебе относиться? – съязвила я. Люциан наигранно и драматично схватился за сердце.

– Ох, Ари, это было больно.

Я ударила его, после чего он перестал ломать комедию и засмеялся.

– Не бойся, я ни за что не познакомлю тебя со своими братьями.

– Они настолько плохие? – полюбопытствовала я. Небрежно передернув плечами, он сделал шаг в мою сторону. Мое тело тут же откликнулось на его близость, хотя я фактически ему это запретила.

– Хуже, чем я, – прошептал он. Еще один шаг. Мне было тяжело дышать. Черт, моя грудь предательски поднималась и опускалась, а я не могла это даже замедлить. Пальцы Люциана погладили меня по щеке. Он понизил голос:

– А так как я вижу, как ты на меня реагируешь, я всеми силами буду избегать их знакомства с тобой. Для этого я слишком ревнив.

Белые зубы сверкнули за его полными губами, когда он мне улыбнулся. Я беспощадно подавила теплое чувство у себя в животе.

– Не играй со мной, Люциан. – Без понятия, была это просьба или угроза. Отчасти то и другое.

Брахион тихо хмыкнул и покачал головой:

– Что ты обо мне думаешь? Что я поцеловал тебя, чтобы отвлечь от вопросов? Чтобы сбежать? Что, дав тебе свою печать, я хотел поиграть в великого героя, а ты украла у меня главную роль? Что я обидел тебя в ванной, чтобы доказать свое превосходство?

Каждое из его предположений било в яблочко. Я чувствовала себя пойманной и загнанной в угол. Наверное, дело было еще и в том, что с каждым словом Люциан сокращал дистанцию между нами. Сейчас он положил руки на парапет у меня за спиной и склонился надо мной. Его губы были прямо около моего уха, его голос ласкал меня, словно дымчатый бархат.

– Ариана, я уже взрослый мальчик. Я смогу принять, если ты меня не хочешь. Но послушай-ка вот что: я дал тебе печать, потому что беспокоился за тебя. И это беспокойство подтвердилось, когда я увидел, как ты лежишь передо мной с разорванной шеей и пробитыми легкими. Я старался задеть тебя своими словами в ванной, потому что знал, что ты со своим упрямством никогда не стала бы избегать конфронтации, независимо от того, какую опасность ты представляла в своем взвинченном состоянии. Такой, как Джирон, расколол бы тебя с первого взгляда. Более того. Он бы меня расколол с первого взгляда. – Люциан подвинулся еще чуть ближе. Его голос превратился в шепот. Я чувствовала, как его губы обжигают мне висок. – И да, я поцеловал тебя, когда тебе нужны были ответы. Но не думай ни на секунду, что я сделал это, чтобы сбежать от тебя. Потому что так я бы определенно выбрал неправильную стратегию, – он резко отстранился от меня. Но спасительная дистанция была обманчива, потому что теперь я смотрела прямо в его голодные глаза. – Я не играл, Ариана, – заявил он. – Никогда.

Я практически испугалась, что он меня поцелует. А может быть, я на это и надеялась. Я не знала. Но поцелуя не последовало. Он просто смотрел на меня, тщетно выискивая на моем лице реакцию.

Из страха прямо там упасть в его объятия я подняла всю защиту, на которую была способна. Только так я могла держать чувства в узде. К сожалению, на мое тело это не распространялось. И его коварные сигналы полностью сбивали меня с толку. Я запуталась окончательно и бесповоротно. Мне нужно было сменить тему. Срочно.

– Думаю, у меня есть довольно точное представление о том, где мой приемный отец хранит сердце Танатоса.

После слишком долгого мгновения, когда все замерло, насмешливая улыбка тронула уголки губ Люциана. Он оттолкнулся от парапета и тем самым дал мне пространство, в котором так нуждалось мое сердце.

– Тебе это приснилось? – спросил он. Я кивнула. – Хорошо. Тогда нам не хватает только имени предателя.

– И как мы его узнаем? – я как коршун накинулась на новую тему, которая, к счастью, не вступала в противоречие с моими гормонами. Тем не менее где-то глубоко внутри наряду с облегчением я ощутила нечто подозрительно смахивавшее на разочарование.

– Есть у меня кое-какая идея.

А теперь разочарование было полным. Люциан снова делал что-то сам по себе, оставляя меня не у дел. Ничего не изменилось.

– Но до тех пор, – произнес он с хитрой ухмылкой, – нам еще нужно кое-что сделать.

– Ну и что же это?

– Мы сделаем из тебя оружие, которого все так боятся.

Глава 22. Затишье перед бурей

Тренировка с Люцианом выглядела совсем иначе, нежели занятия с охотниками. Никаких разогревов, растяжек и наращивания мышечной массы. Он ограничился тем, что просто нападал на меня, чтобы выяснить, превращусь ли я в берсерка, а если да, то в какой момент.

– Тогда с Дюбуа ты двигалась, как Танатос, дралась, как он, думала, как он. Он оставил тебе в наследство свои способности, чтобы в случае необходимости ты могла себя защитить. Его барьер всё это скрывал, но он дал тебе доступ: инстинкт, – объяснял он. – А теперь давай его испытаем, не подвергая твою жизнь опасности. Отключи разум. Он отвлекает твои инстинкты. Найди баланс. Твое тело само знает, что ему делать.

Люциан прислонился к стене убежища, где освободил достаточно пространства для тренировки. Он уже двадцать три раза свалил меня с ног и обездвижил. А я уже двадцать три раза даже не заметила его приближения.

– Как насчет перерыва? – ныла я. Я терпеть не могла, когда у меня что-то не получалось.

Люциан покачал головой:

– Никаких перерывов.

– Тогда хотя бы вытащи свой ациам, – раздраженно потребовала я. Если бы Люциан представлял для меня настоящую опасность, возможно, процесс бы чуть ускорился.

– Никакого перерыва, никакого ациама, – безапелляционно повторил он.

Я оглянулась в поисках поддержки, но Тоби, по всей вероятности, улизнул в спальню, чтобы там спокойно уткнуться в свои книги. От него помощи можно было не ждать. Видимо, у меня не было выбора, кроме как попытаться снова.

«Найти баланс?! Здорово, дайте мне навигатор для поиска – и можем начинать».

Я почувствовала толчок воздуха. Он принес с собой запах летней грозовой бури. Через секунду я впечаталась животом в стену, на которую только что опирался Люциан. Одной ладонью он удерживал мне руки за спиной, а другой обхватывал мою нижнюю челюсть.

– Ты слишком концентрируешься на своих мысленных стенах. Боишься того, что я могу за ними увидеть? – прошептал он мне на ухо. От его дыхания у меня кожа покрылась мурашками, которые сложно было назвать неприятными. То, что я спиной чувствовала его напряженные мускулы, тоже мало помогало. Он думал, я боялась того, что он там увидит? Ха! Я боялась того, что я там увижу.

– Отпусти меня! – зашипела я. Больше от отчаяния, чем из упрямства. Но Люциан не разжал хватку.

– Доверься своей защите. Мы не просто так называем ее стенами. Она устоит, даже если ты не будешь постоянно за нее цепляться, – он продолжал издеваться надо мной. – Пока ты сражаешься со своими чувствами, ты не можешь сражаться ни с кем другим.

Ох, как же я ненавидела, когда Люциан видел меня насквозь. Его большой палец погладил мою шею, отвлекая меня. «Да что ж такое, Ари, сосредоточься!» Я проглотила свою гордость и обдумала его совет: «Пока ты сражаешься со своими чувствами, ты не можешь сражаться ни с кем другим…»

Значит, нужно было выяснить, что таилось в моем сердце – в сейфе, как выразился Люциан. В сущности, я сочла, что та массивная штука достаточно крепко заперта, но это не помогло. Мне необходимо было узнать, что там внутри.

Поэтому я поборола свое нежелание и вскрыла его.

Оттуда на меня хлынула чистая ярость. Она была так огромна, что мои стены рухнули. Я глотала ртом воздух.

– На что ты так злишься, Ари? – спросил Люциан. Сейчас он мог чувствовать мои эмоции, как свои собственные.

«Отличный вопрос». На кого я злилась? Найти ответ было очень легко. «На себя саму». Почему? Я копнула глубже и наткнулась на лицо своего отчима. Меня бесило, что из-за него я чувствовала себя такой уязвимой. Зависимой. Почему-то мне хотелось быть для него чем-то большим, чем просто экспериментом. И за это я себя ненавидела. Лютой ненавистью. Я ненавидела себя и за постоянное нытье, и за то, что чувствовала себя одинокой и покинутой, хотя меня окружало столько людей. Я ненавидела себя за беспомощность и за то, что всегда становилась источником проблем. Ненавидела себя за то, что меня тянуло к Люциану, как глупую школьницу. Ненавидела…

– И злость превратилась в ненависть… – тихо прокомментировал Люциан.

– Какая разница?

– Злость служит для защиты, ненависть – для нападения. Почему ты себя так сильно ненавидишь, Ари?

«Да уж, почему?»

Я ненавидела себя за то, что была уязвима, потому что боялась быть слабой.

Я ненавидела себя за то, что чувствовала что-то к Люциану, потому что боялась, что мне будет больно.

– Вот сейчас мы подходим ближе к делу. Выпусти свой страх. Он – часть тебя. Прими его.

Я сделала глубокий вдох. Мне было больно. Неудивительно, что я всё это запечатала.

«Выпусти его, Ари», – шептал голос Люциана.

И я это сделала. Признаться самой себе в своих страхах – не значит, что ты ничего не стоишь… правда?

И вдруг… это случилось. Как будто щелкнул переключатель. Мое дыхание стало ровнее. Взгляд прояснился. Каждая мышца в моем теле жаждала получить приказ к действию. Меня накрыло невероятное спокойствие. Затишье перед бурей.

Я высвободила из захвата Люциана левую руку и врезала ему локтем по ребрам. Люциан, не ожидавший такой внезапной атаки, отпустил меня. Это дало мне возможность развернуться. Мой кулак рванулся к его лицу. Я не тратила время на мысли о том, могла ли я ему по-настоящему навредить. Внутри меня жила абсолютная и непоколебимая уверенность в том, что это не так. Для этого я слишком хорошо владела своим телом, а он был слишком… бессмертным.

Но Люциан увидел мое движение и пригнулся. Он нанес пару ударов ногами, которые я успешно отразила, и достал свой ациам. Кинжал тут же засветился.

Я вопросительно посмотрела на него:

– Вот так сразу?! А тебе не кажется, что это немножко нечестно?

Он только оскалился:

– Ты думаешь? Тогда иди сюда и отними его!

Мне не нужно было повторять дважды. Во мне проснулось честолюбие. Я бросилась на Люциана. Он отклонился. Тем не менее я успела это заметить и попыталась ударить его прямо в лицо. Но Люциан не впечатлился и даже не потерял равновесие. Он поднырнул под моей рукой в последующем ударе и схватил меня за запястье. Плавным движением он меня крутанул, и в результате я оказалась зажата между своей же рукой и его грудью. Ациам покоился на моей шее.

– Достаточно? – подколол он. Его голос звучал более хрипло, чем обычно. Я упрямо ухватилась за его руку и швырнула Люциана через плечо. Мне удалось нанести еще два удара в лицо, прежде чем он гибко поднялся на ноги. Глаза его сверкали в пылу драки. Он дотронулся до своих губ и… удивленно поднял бровь. На пальцах была кровь.

– Кажется, кто-то тут определенно хочет мне присниться, – тихо засмеялся он.

Я смерила его самым мрачным своим взглядом и прокрутила в руке ациам. Его я уже отобрала. Гравировка снова засветилась. Слабее, чем в руке Люциана, но всё же… я действительно была наполовину брахионом.

– Кажется, кто-то тут определенно хочет, чтобы я прочитала ему лекцию, – не осталась я в долгу.

– Жду не дождусь, – заверил он со слишком большим предвкушением в голосе. Как ни странно, это чувство я с ним разделяла. Я снова перешла в нападение. Удар за ударом, шаг за шагом он отбивал мои выпады, при этом сам ни разу не ударил, что приводило меня в бешенство. Он что, думает, я сахарная? Я давала ему больше пространства, давала шансы на точные удары, но он ни разу ими не воспользовался. Вместо этого он постоянно держался на таком расстоянии, чтобы я не достала до него клинком, и не переставал меня дразнить.

– Уже устала? Можем продолжить в постели.

«Что?! Кем он себя возомнил?» Вне себя от ярости, я прикладывала все усилия, чтобы уложить его на лопатки. Вот только Люциан просчитывал все мои маневры наперед. Когда я выбросила руку с ациамом, целясь ему в сердце, он сделал шаг в мою сторону, развернулся и обезоружил меня. Кинжал со звоном упал на паркет. А чуть погодя за ним последовала и я. Люциан навалился на меня. Я попыталась откатиться. Он оказался проворней. Мои руки он прижал к полу у меня над головой, своим весом мешая мне освободиться.

Тяжело дыша, я сдалась.

– Это было хорошо, – похвалил он, но меня не отпустил. Блеск его глаз больше не был воинственным. Сейчас в нем появилось какое-то другое, не менее сильное чувство. Наши лица были едва ли в сантиметре друг от друга. Его взгляд скользил по моему лицу, ненадолго задержавшись на моих губах, чтобы затем вновь найти мои глаза.

«Попроси меня поцеловать тебя», – мысленно требовал Люциан. Мне понадобилась секунда, чтобы осознать, что его слова прозвучали не в моей фантазии. Что он там себе надумал? Что он один раз продемонстрирует мне, какой он крутой боец, и я маслом растекусь в его руках?

– Этого тебе придется долго ждать, – процедила я.

Губы Люциана изогнулись в невыносимо привлекательной улыбке.

«Я – бессмертный, Ари. У меня достаточно времени».

От моих обезумевших гормонов меня спасло покашливание в стороне.

– Скажи мне, что это не имеет отношения к тренировке, и я с превеликим удовольствием разрежу за тебя этого демона, – проворчал Райан. Он и Гидеон стояли, нагруженные пакетами, сумками и чемоданами, перед входом в убежище. Только представив себе, как мы выглядели со стороны, я густо покраснела. Люциан это заметил и выпустил меня с бесстыдной ухмылочкой. Я быстро вскочила.

– Тренировка. Исключительно тренировка, – пробормотала я.

Чтобы скрыть смущение, я кинулась помогать Райану и Гидеону донести вещи до кухонной стойки. Поставив на место черный транспортировочный кейс, я оказалась в крепких объятиях.

– Хорошо, что с тобой всё в порядке, – выдохнул Гидеон куда-то мне в волосы.

Мне на глаза набежали слезы, с которыми я не могла справиться. Брат Лиззи, который так чтил Плеяду и ее законы, не отвернулся от меня. Я тихо шмыгнула носом. Гидеон тут же отстранил меня, не выпуская из рук.

– С тобой же всё в порядке? – он взволнованно посмотрел на меня. Его взгляд перескочил на Люциана. Он прищурился. Я поторопилась кивнуть. Как бы там ни было, я не хотела, чтобы брат Лиззи переживал. Со вздохом, давшим понять, что он мне не поверил, он снова меня обнял. – Как проходит тренировка? – наконец поинтересовался он.

– Хорошо, – проговорила я.

– Только не говори, что тебе больше понравилось заниматься с ним.

«Ну да, в каком-то роде».

– Нет, конечно. Он высокомерный и действует на нервы. Фактически ничем не отличается от вас, – подшутила я над ним.

– И несмотря на это, успехи она делает со мной, – усмехнулся Люциан. Он в это время убирал покупки Гидеона в холодильник. Я округлила глаза, просигнализировав, каким неуместным и излишним считала его комментарий.

– Завалить ее ты называешь успехами? – крикнул Райан с дивана. Люциан широко улыбнулся и уже открыл рот, чтобы…

«Не смей!» – я буквально швырнула эту фразу ему прямо в голову. Однако это привело лишь к тому, что его улыбка стала еще шире.

– Это было не так уж просто. Можешь и сам попробовать, – предложил Люциан охотнику. Бровь с пирсингом приподнялась. Такой вызов Райан просто не мог оставить без внимания. Мы все это знали. Ему недоставало только разрешения от своего командира. Когда Гидеон смиренно вздохнул, Райан хрустнул костяшками пальцев.

– Такое ощущение, что меня переехал грузовик.

– Кажется, твой имидж безвозвратно испорчен, – Аарон ободряюще хлопнул по спине своего друга-охотника, отчего Райан застонал еще громче.

– Прекрати! Она – брахион!

– Наполовину брахион, – веселясь, поправил рыжий охотник.

Я, посмеиваясь, наблюдала за этой сценой из кухни. Полный холодильник и хорошее настроение вдохновили меня сегодня приготовить обед. Тем более шеф-повар Люциан не появлялся со вчерашнего вечера, а у меня не было желания есть предложенную Райаном размороженную пиццу. Куда подевался брахион, само собой, никто не знал. Он не приходил ко мне даже во сне. И, хотя меня беспокоили одиночные вылазки Люциана, я была рада этой небольшой передышке.

– Моррисон… Я думаю, наш Аарон сейчас вызвался быть твоим следующим партнером в спарринге, – крикнул Райан. – Не бей его слишком сильно. В мальчике и так душа еле теплится.

Аарон ухмыльнулся:

– Но чтобы сделать тебя, этого всегда хватало. Просто ты слишком медленный и неуклюжий.

– Моррисон, я передумал. Отделай Аарона!

Через час и парочку взаимных подколов мы уселись на диване, который был возвращен на свое место в комнате, и наслаждались лазаньей а-ля Моррисон. Отличная возможность разобраться с вопросом, отложенным в долгий ящик.

– Райан?

– Хм? – промычал он с полным ртом.

– Я… я хотела извиниться.

Райан отмахнулся от меня с возмущенным сопением:

– За то, что надрала мне задницу? Не надо, Моррисон. Дай мне пару дней и второй шанс – и ты пожалеешь, – он выразительно поиграл бровями, что заставило меня улыбнуться.

– Нет, я не об этом. Об этом тоже, но я… вообще-то, я хотела попросить прощения за то, что мы сбежали от тебя из «Корицы». Это было необдуманно и абсолютно беспечно с моей стороны.

«Ну вот, я это сказала».

Райан положил в рот следующий кусок лазаньи и задумчиво его пережевывал. При этом он не отрывал от меня взгляда, как будто решая, стоит мне поверить или нет.

«Скажи что-нибудь…»

Спустя целую вечность на его лице нарисовалась кривая улыбка.

– А ты не промах, Ари! – выдал он.

«О!» У меня потеплело на сердце. Только что Райан не просто меня простил, но и назвал по имени. Он словно даровал мне титул: такое было впервые и вряд ли когда-нибудь повторится.

– Однако… – продолжил он и заговорщицки глянул по сторонам. Райан прикоснулся пальцем к одной из печатей у себя на предплечье. Она быстро вспыхнула и раздался странный звук. Это напомнило мне про чашу от подслушивания у Лиззи. – Я не могу сказать того же о кудрявой модели мужского пола с лицензией на убийство праймусов. Он всегда ведет себя расслабленно и спокойно, но ожидает, что мы будем беспрекословно подчиняться его приказам. Я не верю Люциану ни на йоту, – он строго взглянул на меня. – Хорошо, что Гидеон потребовал от него ту клятву. Мне не нравится, как он на тебя смотрит. И у него даже не хватает приличия делать это только тогда, когда никто не видит.

– Постой, какую клятву?

– Ухх… – его большие карие глаза просили напарника о помощи. Выглядело это уморительно, учитывая, насколько бесстрашной была во всех остальных случаях эта гора мышц, с ног до головы покрытая татуировками. Аарон многострадально вздохнул.

– Гидеон вынудил Люциана поклясться, что он больше не будет тебя целовать, пока ты сама об этом не попросишь, – пояснил он.

«ЧТО ЗА?!.» В этом выражении было так много вопросительных знаков, что я даже не знала, с чего мне начать. Кровь тут же прилила к моим щекам. Неизвестно, от стыда или от злости.

– Лиззи… – Аарон выдал ответ прежде, чем я успела озвучить вопрос.

Райан неуверенно кивнул:

– Эм… да, после нападения Джирона Лиззи, вероятно, намекнула Гидеону, что ты была не в себе из-за… ну ты поняла.

– ЧТО она рассказала? – наседала я на него. Райан и так уже выглядел как побитый хомяк. Но меня сейчас заботило другое. Лиззи у меня получит.

– Ну, это не я с ней разговаривал. Я только знаю, что никто не мог понять, почему ты не вызвала брахиона, – пролепетал он.

– Лиззи ничего не может скрыть от Гидеона, если он на нее надавит, – защищал друга Аарон. – Для этого у него есть печать, а она еще не настолько сильна, чтобы ей сопротивляться, – объяснил он.

Ну да, значит, тогда от меня получит Гидеон.

– Не сердись, – попросил Райан. – Зато так брахион больше не будет к тебе приставать.

У меня пропал дар речи от такого наглого вмешательства в мою личную жизнь. Мой мозг молниеносно попытался заново переосмыслить моменты, связанные с Люцианом. По спине пробежало легкое покалывание.

– Хотите еще? – спросил Райан. – Эта лазанья просто беспо… – он запнулся и в шоке уставился на что-то за моей спиной. В тот же миг чья-то рука обхватила мою шею. Меня чуть приподняли, и я почувствовала, как что-то острое ткнулось между лопаток. Охотники, которые уже собрались хвататься за ациамы, замерли на середине движения.

– Ты мертва, – прошептал слишком знакомый голос. Шум дождя над штормовым морем.

Сразу после этого я шлепнулась обратно на подушки.

– И это вы называете защитой? – с отвращением прорычал Люциан. Оба охотника стыдливо прятали от него глаза. – Это мог быть один из приспешников Джирона.

Никто не произносил ни слова, и даже я чувствовала себя виноватой, потому что отвлекла Аарона и Райана от их обязанностей.

– Мне казалось, праймусы слишком боятся Тимеона, чтобы напасть на меня здесь? – оправдывала я своих охранников. Это явно было ошибкой, потому что весь гнев Люциана перекинулся на меня.

– Считаешь, Джирон не найдет мученика, который примет на себя кару Тимеона ради блага всех праймусов? – спросил Люциан ледяным тоном. Я лишь сейчас заметила, что его одежда была изорвана и в пятнах крови.

– Что стряслось? – испугалась я.

– Что стряслось?! Пока вы тут наслаждались прекрасным обедом, я пытался спасти твою задницу. – Мой виноватый взгляд вызвал мрачное удовлетворение на его лице.

– Ты нашел Валентинуса, – предположил Райан. – Ему что-нибудь известно про предателя?

– А что, похоже, что я дошел до расспросов? – громыхнул Люциан. Все вздрогнули. Брахион определенно был в отвратительном настроении. Полушепотом я обратилась к Аарону:

– Кто такой этот Валентинус?

– Человек. Мы зовем его поставщиком. Он доставит кому угодно и что угодно, если его устроит цена, – так же тихо ответил он. – Информацию тоже.

– И, очевидно, он знал достаточно, чтобы стать для кого-то опасным, – влез Люциан. Холод в его глазах заставил меня содрогнуться. – Я как раз застал тот момент, когда като оторвал ему голову.

Воздух затрещал, и мебель позади нас вдруг затряслась. Как по волшебству, она отодвинулась к краям комнаты. Райан и Аарон подскочили. А меня Люциан за руку поднял с дивана. Он так крепко меня схватил, что это было почти больно.

– И что это значит?

– Мы тренируемся, – сказал он мне. – Придет время, и ты будешь бояться того, что надо.

А вот это совсем необязательно. Прямо сейчас передо мной стоял злющий и, возможно, уже не очень вменяемый брахион, которого я боялась. Я просто не могла понять этого парня. Только что он – настоящий принц на белом коне, а вследующую секунду – невыносимый козел. Да у него характер еще сложнее, чем мой.

– Я не буду тренироваться. Мы недавно поели, и я устала. Кроме того, я уже знаю, как активировать свои способности. Теперь я могу ими управлять. И я победила Райана. Если…

Зеленые глаза Люциана впились в меня, как прицел лазерного луча. Его полные губы сжались в тонкую линию.

– Ты думаешь, Джирону будет не всё равно, в настроении ли ты с ним сразиться? – в его голосе наметились угрожающие нотки. – Ты можешь драться, как Танатос, владеешь всеми его навыками и просто плюешь на них, – слова сыпались на меня, как удары. – В лучшие дни Танатос побеждал меня три-пять раз. И, несмотря на это, у тебя против меня нет ни единого шанса. Хочешь выжить в мире праймусов? Так докажи это!

Он одним рывком выпустил меня и выбросил руки вперед. В каждой из них возникло по ациаму.

Райан и Аарон обменялись встревоженными взглядами. Смогут ли они в крайнем случае выстоять вдвоем против Люциана?

– Это иллюзии. Так тренируются брахионы.

Они выглядели точно так же, как и другие ациамы, разве что рукоятки были обмотаны красными лентами.

– Раны, которые они наносят, нереальны. Но вот боль от них – вполне, – произнес он, прежде чем, размахнувшись, запустить один из клинков мне прямо в сердце. Аарон сбил меня с ног. Ненастоящий ациам, дрожа, вонзился в каменную стену за моей спиной.

– Ты совсем больной?! – заорал Райан.

– Не больше, чем Джирон, – другого предупреждения не последовало. Быстрее, чем когда-либо, Люциан напал на меня. Аарон выхватил свой ациам и поймал удар Люциана всего в сантиметре от моего лба. Они оба сцепились в жесткой схватке. Брахион целился в меня, но Аарон стоял у него на пути. Я пыталась вмешаться, но охотник все время вставал так, чтобы Люциан не мог до меня добраться. Когда Аарона настиг мощный удар по спине, Райан навалился на брахиона сзади. Его ход дал мне время проверить Аарона. Рыжеволосый охотник поднялся на ноги с моей помощью, но затем упрямо оттеснил меня из опасной зоны. Несмотря на травму, он снова ринулся в бой. Постепенно у меня закралась мысль, что эта лекция была рассчитана не только на меня.

Люциан без проблем отражал и атаки второго противника. Он наносил охотникам рану за раной. Они хорошо держались, работая вместе как слаженная команда, но оставались обычными людьми. Райан упал на колени. Порез у него на голове казался таким глубоким, что мне были видны кости его черепа. Люциан бесцеремонно его пнул, после чего ударил Аарона в живот.

Одним движением он выдернул кинжал из тела охотника и нашел взглядом меня. Мое сердце в панике застучало в груди. Всё это длилось не больше минуты. Головой я осознавала, что раны охотников были просто иллюзиями. Тем не менее было жутко наблюдать, как Райан и Аарон лежат в собственной крови, сражаясь за каждый глоток воздуха. Люциан указал головой в сторону ациама, который всё еще торчал из стены позади меня.

– Ты – следующая, – тихо сказал он. От страха у меня на спине выступил холодный пот. Сегодня он не станет меня жалеть.

– Хорошо, но сними с них обоих иллюзию, – попросила я его. Люциан безжалостно улыбнулся.

– Ты приняла их защиту. Ты позволила им драться с брахионом, хотя единственная в этой комнате могла иметь хоть какой-то шанс. Победи меня, и иллюзия спадет.

Не дожидаясь моего согласия, он напал. Я рванула к стене, вырвала из нее ациам и пригнулась. Клинок Люциана высек искры, оцарапав камень. Воспользовавшись случаем, я нацелилась на ногу Люциана. Мой удар ушел в никуда. Брахион пропал. Вместо этого мое левое плечо украсила тонкая алая линия. О да, боль чувствовалась чертовски натурально. Ощутив сзади движение воздуха, я развернулась. Лишь в последний момент я отразила удар, который мог стоить мне головы. Мое плечо начало протестовать из-за силы удара. Я отвлеклась на долю секунды, и меня настигла волна мерцающей энергии. Я отлетела назад. Из легких вышибло весь воздух, а в груди взорвалась боль. Помимо моей воли рука разжалась и выронила оружие. Совсем не мягко я приземлилась на Райана. Он захрипел и вытаращился на меня пустым взглядом, будто хотел что-то сказать. Но из его рта вытекала кровь. Кровь друга. Он умирал. За меня. Ледяные пальцы сжались на моем сердце, что предвещало паническую атаку. Я теряла контроль. Мое зрение теряло фокус. И вдруг что-то с силой дернулось у меня внутри. Казалось, что Люциан выдирал из меня душу. Вместо дыхания у меня вырывался лишь хрип. Пульс зашкаливал. Твердая рука на моем подбородке заставила меня посмотреть в глаза брахиону. Светящееся серебро и глубокая тьма смешивались в его взгляде.

– Праймусы склонны к заносчивости. А ты теперь одна из нас, – проговорил он, пренебрежительно глядя на меня. – Лучше тебе поработать над своими слабостями, потому что как Джирон, так и Харрис не преминут использовать их против тебя самой.

На этом тренировка была окончена. Кровь, мои раны и боль исчезли, словно их и не было. Но мое колотящееся сердце никуда не делось.

Люциан добился своего. Мне стало страшно.

Глава 23. Проклятие и благословение

С этого вечера брахион больше не оставлял мне ни минуты покоя. Стоило мне только об этом подумать, как он атаковал меня тренировочным ациамом. Иногда открыто, иногда исподтишка. Часто наша борьба продолжалась всего пару минут, но каждый раз заканчивалась для меня смертельно. Это всегда было невероятно больно, но всяко лучше, чем наблюдать, как умирают твои друзья. И с каждым таким нападением я все сильнее укреплялась в мысли: я хотела уметь защищаться.

Мой взгляд становился острее. Я замечала опасные позиции, возможности для засады, препятствия, потенциальное оружие и пути отступления. Пока что я не зацикливалась на приемах, которые не могла выполнить с достаточной силой или скоростью. Еще я теперь знала, когда можно игнорировать полученные раны, а когда лучше этого не делать. Между тем я привыкла ко всему… но не к выражению глаз Люциана, когда он на меня нападал. Тогда у него как будто отключались все чувства, и оставался лишь хладнокровный убийца. Я выглядела так же, когда поднимала свой внутренний барьер и скрывала от него все эмоции?

Вот в таких мыслях я копалась, сидя под стражей уже двенадцатый день. До сих пор мы ни на шаг не приблизились к своей цели – вычислить заговорщика. Кроме как на тренировках, я вообще не видела Люциана. Момент с поцелуем тоже еще ни разу не обсуждался. Я в эсэмэс выразила Гидеону свое мнение по поводу клятвы, а он прислал мне в ответ свое относительно романтических отношений с чокнутым бессмертным. Кстати говоря, меня всё больше радовало то, что без моего согласия Люциан больше не сможет сбить меня с толку.

– Нет, мам. Я не устраиваю дома дикие вечеринки, пока тебя нет дома, – выдохнула я в трубку. Мел поработала с сознанием моей мамы, так что она думала, будто проходит курс лечения в санатории. К сожалению, праймус забыла избавить ее от потребности в гиперопеке.

– Да, мам. Я хорошо питаюсь, – через каждые три дня она звонила мне по вечерам и рассказывала о своих новых впечатлениях с новым другом: Викториусом. Не считая этого, она постоянно задавала одни и те же вопросы.

– Естественно, я делаю домашнее задание, мама! – послушно отчитывалась я. Даже тут я не соврала. Тоби, который в последнее время играл мою роль в школе, каждый день мне его приносил.

– Да, мам. У Лиззи всё хорошо.

Даже замечательно, ведь от нее ожидали, что она прекрасно проявит себя со мной – считай, Тоби – в лицее. Таким образом, у влюбленных голубков была куча времени друг на друга, и ни у кого не возникало подозрений. Я лишь надеялась, что никто не застукает их целующимися в библиотеке. В моем списке неотложных дел не хватало только пункта про развенчание слухов о моей сексуальной ориентации.

– Правда, мам? Звучит классно! – вставляла я между бесконечными рассказами про то, как она проводила свободное время.

Звуковой сигнал оповестил о звонке на второй линии. «Слава богу». Я бы не выдержала еще одной истории о том, как Вик блещет талантами на аквааэробике.

– Мам, мне кто-то звонит. Давай с тобой скоро созвонимся снова, хорошо? Наслаждайся курортом. Люблю тебя, – отделалась я от мамы и приняла второй входящий.

– Ненавижу своего брата! – вместо приветствия пробубнила Лиззи.

– О’кеей… – осторожно сказала я. – Что произошло на этот раз?

– Гидди больше не пускает меня к тебе.

– Что?! Почему? – удивленно воскликнула я.

– Ну, потому что он считает Люциана совершенно непредсказуемым и не хочет, чтобы я оказалась рядом, когда он опять взбесится. Это правда, что вчера он поджег все убежище?

– Это была просто иллюзия.

– Ага, Гидеон говорит, что ты, может быть, и наполовину брахион, но я-то человек без печатей.

– Люциан ничего бы тебе не сделал, – расстроенно настаивала я. Как мне пройти через все это без лучшей подруги?

– Знаю, но объясни это моему упрямому брату. Он считает всех брахионов сумасшедшими, особенно твоего Люциана.

Вряд ли я могла обижаться за это на Гидеона. Окажись я на его месте, я бы тоже дважды подумала, прежде чем подпускать свою сестру к Люциану. Блин, я бы дважды подумала, прежде чем самой к нему приближаться. Я знаю, что Люциан старался ради меня, но эти его нападения из ниоткуда были уже из области полного безумия, особенно с точки зрения охотника с ярко выраженным защитным инстинктом.

– Где ты сейчас? – спросила я, так как услышала на заднем плане рокот мотора.

– Я опять еду в крипту. Не могу больше выносить Гидеона рядом, плюс, возможно, Джимми нашел что-нибудь по твоей проблеме, – высокоинтеллектуальный гикнутый ботаник был недавно принят в наш маленький альянс. – После того как Лиззи проболталась, нам пришлось посвятить его в детали. Страстный сторонник теории заговоров тут же воодушевился. Кроме того, у Джимми развилась слабость к моей лучшей подруге, и он все равно не смог бы ей ни в чем отказать.

– Просто скажи мне, почему Гидеону так не нравится брахион? – почему-то меня это задевало, ведь теперь это стало иметь отношение и ко мне тоже.

– Да потому, что они все немножко тронутые. Что неудивительно, если ты день за днем обрываешь бессмертные жизни и твой собственный вид тебя ненавидит.

– Я думала, они поддерживают порядок и представляют закон. Как полиция.

– О, нет, Ари, они совсем не как полиция. Они скорее как палачи. Как правило, брахион один раз – в зависимости от степени тяжести преступления – предупреждает праймуса. Кстати, в Лиге это распространенный эвфемизм для слова «пытки». Если после такого праймус допускает еще один промах – его убивают. Никаких компромиссов, никаких переговоров, никакой пощады.

– Ох, – подобного я не ожидала. Мой биологический отец и Люциан были наемными убийцами правительства праймусов?

– Фиговая система, да? Может, правда, некоторые праймусы и стали брахионами из чести, но, в конечном итоге, они представляют не закон, а волю Совета. О, Ари, если бы ты только знала… – предложение проглотил громкий зевок. Потом она чавкнула в трубку и продолжила: – Вообще, говорят, что через несколько столетий брахионов сводит с ума одиночество, но – только между нами – я скорее поверю, что это из-за отвратительных рабочих условий.

Я молча пыталась уложить все это в своей голове. Теперь понятно, почему Люциан вышел из себя, когда я сказала, что уже привыкаю к его миру.

– У тебя всё нормально? – заволновалась Лиззи.

– Конечно, всё хорошо, – отмахнулась я.

– Хм, сейчас мне как лучшей подруге следует вмешаться или просто проглотить твою ложь?

Я улыбнулась. Лиззи просто слишком хорошо меня знала.

– Проглоти ложь.

Так как тем временем она доехала до лицея, разговор мы завершили на том, что на обратном пути Лиззи позвонит мне еще раз. Видимо, накопилось много школьных сплетен, которыми ей не терпелось поделиться. С широкой улыбкой на лице я отложила мобильник. Лиззи всегда удавалось улучшить мое настроение.

Чтобы убить время, я помучила себя еще двумя главами Ангельского алфавита. У меня уже получалось читать целыми предложениями, но о беглом чтении пока и речи не шло. Затем мы с Аароном и Тоби поужинали, и я наконец зашила кое-какую свою одежду. Тренировки с Люцианом – настоящая катастрофа для моего гардероба.

Через три часа наконец-то, как и обещала, перезвонила Лиззи.

– Чего так долго? Завхоз тебя запер, что ли? – веселилась я.

– Эм… Нет. Я забыла о времени, – пролепетала она. Но я на это не купилась. Лиззи никогда не забывала о времени. Если бы Тоби не сидел здесь, в убежище, я бы поспорила, что она встречалась с ним.

– С тобой всё в порядке?

– Да, естественно, – ответила она радостно и громковато. – Просто я тут подумала, что ты можешь помочь мне с одним отрывком из старой книги.

– Я?! – оторопела ответила я.

– Да. Ты же знаешь, что я не особо разбираюсь в таких вещах. А ты со своими новыми способностями, вероятно, сможешь мне помочь.

О чем она?! Это такой шифр, который на самом деле значит: «Меня захватили террористы»?

– Эмм, ну раз ты так считаешь, – робко пробормотала я.

– Так, слушай внимательно, – ее голос зазвучал необычно, когда она проскандировала на незнакомом языке: – Aleach tur hujam détros amà furijar. Turas bàk eléth gounaa mìr soltal.

У меня по спине пробежал холодок. На другом конце телефонной линии воцарилось молчание.

– И что конкретно я должна для тебя сделать? – осведомилась я, не в силах больше терпеть это странную тишину.

– Знаешь, что бы это могло значить? – Лиззи снова стала самой собой. В ее голос вернулись бодрость и беспечность.

– Эээ, нет, – ответила я.

– А, ну тогда я не буду больше тебе надоедать. Спокойной ночи.

У меня в ухе раздался пронзительный гудок. Лиззи просто меня сбросила. Да что с ней случилось? Ведь иначе она бы не была такой. Я раздумывала, позвонить ли мне ей снова, но передумала. Вместо этого я набрала номер Гидеона.

– Ты попала в беду? – он принял вызов после единственного гудка.

– Нет, нет, – быстро успокоила его я. Я услышала тяжкий вздох и какие-то звуки, которые я однозначно определила как скрип кровати. Я разбудила охотника.

– Прости, что так поздно тебя беспокою, но я хотела убедиться, что с Лиззи все в порядке.

Гидеон раздраженно застонал:

– А почему ты ей самой не позвонишь?

– Я только что с ней разговаривала, но она вела себя как-то не так.

– Ой, Ари, у меня нет времени разбираться в ваших девчачьих делишках, – устало огрызнулся он.

– Она дома?

– Конечно, где еще ей быть в такое время? – прорычал охотник. Потом он вздохнул и добавил поспокойнее: – Час назад она пришла из крипты с кучей свитков, наорала на меня и заперлась в комнате.

Значит, всё как обычно. Тогда откуда это ноющее чувство у меня в животе? По другую сторону трубки заворочался Гидеон. Его дыхание становилось всё глубже. Он почти засыпал.

– Хорошо, спасибо, Гидеон.

– Да, да, – засопел он.

– Я серьезно. Спасибо за все, что ты для меня делаешь.

Когда ответа не последовало, я решила, что он меня вообще не слышал. Но я ошиблась.

– Всегда пожалуйста, Ари.

По его голосу я поняла, что Гидеон улыбался.

Так же улыбаясь, я положила трубку и укуталась в одеяло. Лиззи вела себя странно, но она была дома с Гидеоном. Там с ней точно ничего не случится.

С такими мыслями я заснула.

Я задыхалась. Я бежала со всех ног. Бежала, но темный коридор был бесконечным. Этот дом был бесконечным.

– Аааарии… – звал он. Его шаги эхом отдавались от стен.

Я не знала, сколько времени уже провела здесь внизу. Кажется, несколько часов. Я толкнула единственную дверь, которую смогла отыскать. Оттуда хлынул обжигающий жар. Лиззи смотрела на меня налитыми кровью мертвыми глазами. Она висела на простыне, обвязанной вокруг ее шеи. Всё тело было объято пламенем. У меня в груди отчаянно заколотилось сердце. Горло сжалось, но слез больше не осталось. Я выплакала их все над ее предыдущим трупом. И над тем, который нашла до него. И тем, что был до них. Шаги приближались. Я пробежала мимо мертвого тела Лиззи и открыла дверь у противоположной стены. Еще один коридор. Ни одного окна. Абсолютная темнота. Снова только двери, комнаты, коридоры… и его шаги. Я бросилась вперед. Грубые руки дернули меня обратно. Они швырнули меня обо что-то, что сломалось при столкновении с моим телом. Опять дверь. По деревянным обломкам я отползла подальше от него.

– Ну-ну… Не думала же ты всерьез, что сможешь сбежать от меня, моя милая Ари, – сказал Люциан. Его глаза были черными, холодными и безумными. На лице появилась щетина, волосы слегка отросли. Передние пряди были собраны сзади на затылке, остальные свободно спадали ему на плечи.

Мне пришло в голову, что это сон. В конце концов, Люциан не мог так выглядеть. Но с каждой минутой, с каждой комнатой, с каждым его ударом уверенность росла. Это был Люциан, и мне нужно было от него убежать.

Моя рука нащупала что-то острое. Это оказался большой обломок сломанной двери. Я осторожно придвинула его поближе к себе. Он не должен был этого заметить. Люциан смеялся.

– Ну, давай! – тихо пробормотал он. – Беги!

Я послушалась. Слева от меня находилась еще одна дверь. Заперто. Смех Люциана отражался от стен. Он догнал меня и развернул.

– Тебе нужно быть быстрее, если хочешь от меня сбежать.

– Или тебе медленнее! – с размаху я воткнула щепку ему в бок. При этом я порезала и свою собственную руку. Дерево треснуло пополам. Люциан ахнул. Я оттолкнула его и бегом кинулась назад в темный коридор, из которого пришла. Если у меня не получалось его победить, то надо было убегать!

Пол был липким. Свет от единственной лампочки в комнате упал на красную вязкую массу. Засохшая кровь. Она тут повсюду. Не обращая на нее внимания, я побежала дальше. Мне нужно убежать от него!

Где-то за своей спиной я слышала, что Люциан продолжил погоню. Его шаги насмехались надо мной.

– Аааариии…

Я споткнулась и рухнула на что-то большое, мягкое и влажное. Рядом со мной Люциан распахнул дверь. Он догнал меня, как и несколько раз до этого. В свете, исходящем из открывшейся комнаты, я различила, на что я упала. Мертвое тело Райана. Рана у него на голове была такой же, как и та, которую Лициан нанес ему в убежище. Мне никогда не забыть тот образ.

– Иди ко мне, родная, – Люциан схватил меня за руку, но мне удалось вырваться. Я пару раз ударила его по тому месту, куда недавно вонзила осколок. Это не произвело видимого эффекта. Люциан отбил мой последний удар и втолкнул меня в другую комнату. Она выглядела как другая… как и каждая комната в этом доме. У меня вырвался стон, когда я ударилась спиной. Лампочка моргнула. Потом ее закрыло перекосившееся лицо Люциана. На секунду возникло ощущение, будто у него над головой сиял искаженный нимб.

Мне нужно от него убежать!

– Ты принадлежишь мне! – процедил он и навалился на меня. Я боролась с ним, но Люциан был больше, сильнее, и в нем определенно было меньше от человека, чем во мне. Ему удалось поймать мои запястья. У меня кончались силы. Думать я могла только об одном: «Мне! Нужно! От! Него! Убежать!»

– Ари!

Люциан оскалился и попытался меня поцеловать. Я отвернулась в сторону и уперлась взглядом прямо в изможденное лицо Аарона. Его разодранное тело прислонялось к стене рядом со мной. Он дернулся. Одними губами произнес: «Беги!»

– Ари!!!

Я почувствовала, как рот Люциана коснулся моей шеи. С отвращением я зажмурилась.

– Ариана! Иди ко мне! – он дал мне пощечину.

Люциан смотрел на меня большими зелеными глазами. Что-то было не так. Мои руки оказались на свободе, поэтому я его стукнула. Так сильно и больно, как смогла. От силы удара голова Люциана метнулась в сторону. Но гнев, который до этого всегда следовал за моим сопротивлением, исчез. Второй удар был перехвачен. Третьего он избежал, развернув меня. Потом его руки обернулись вокруг моего тела. Я старалась вывернуться. Он удерживал меня ногами.

– Спокойно. Я ничего тебе не сделаю! – мягко проговорил он. Я его почти не слушала. Охваченная паникой, я силилась освободиться.

– Пожалуйста, Ари. Это было не по-настоящему.

Мне нужно от него убежать!

– На тебе заклятие Тааджи. Ведьма наложила его, чтобы выманить тебя из убежища.

Очень медленно до меня начал доходить смысл его слов. Не по-настоящему? Заклятие?

– Ты в безопасности!

Безопасность…

Я перевела дыхание, стараясь успокоиться. Глубокие вдохи и выдохи, один за другим… Постепенно я расслаблялась.

Теперь, когда я больше не брыкалась, Люциан ослабил хватку, но полностью меня не отпустил. Он оставался настороже.

Справедливо, потому что я замерла в «режиме ожидания». Осторожно осмотрелась. Мы находились в какой-то пещере. С одной стороны она открывала вид на мирное звездное небо. Перед нами был разведен костер. О’кей, это действительно не похоже на дом из фильма ужасов.

– Где я? – мой голос скрипел.

– В моем сознании, – негромко ответил Люциан. – Мне пришлось увести тебя из твоего сна. В противном случае заклятие укрепилось бы в твоих мыслях и было бы уже слишком поздно.

Адреналин всё еще бурлил в моих венах. Но аромат, исходящий от Люциана, каким-то образом оказывал на меня успокаивающее действие. В том доме все пропахло засохшей кровью. Даже он. А здесь и сейчас со мной был настоящий Люциан. Измученная, я с облегчением уронила голову ему на грудь.

– Теперь я могу тебя отпустить или так я снова рискую получить затрещину? – поддразнил меня он.

– Зависит от тебя, – устало сказала я.

– В каком смысле?

– Смотря как будешь себя вести.

Мягко рассмеявшись, он разжал руки. Я отцепилась от него и облокотилась на каменную стену пещеры. Волосы Люциана снова стали короче и, как обычно, лежали в идеальном беспорядке. Глаза светились беспокойным и участливым зеленым цветом. Я так давно не видела этих глаз и внезапно поняла, как сильно я по ним скучала. Как и по его озорной улыбке.

– Что дальше?

– …Подождем, пока Тоби снимет заклятие, – ответил он. Вдруг его рука потянулась к моему лицу. Воспоминание из того дома выстрелило в мое сознание, и я вздрогнула. Люциан замер, не закончив движение. Горечь исказила его черты. Затем он нежно заправил мне за ухо прядь волос.

– Родная, я переборщил с тренировками, – пробормотал он и отстранился. – Я хотел, чтобы страх заставил тебя быть осмотрительнее. Но добился лишь того, что ты испытываешь страх передо мной.

– Нет, Люциан. Это не так, – быстро ответила я. Моя собственная реакция меня смутила. Хотя он ведь все равно был прав. – Просто… Последние часа три я занималась тем, что пыталась спастись от абсолютно сумасшедшего психопата. И он выглядел… как ты.

Брови Люциана поползли вверх, но через мгновение хмуро встретились над переносицей.

– От этого не лучше, Ари, – страдальчески улыбнулся он. – Заклятие Тааджи использует самый сильный страх жертвы, чтобы достичь своей цели.

Очень медленно он еще немного увеличил расстояние между нами. Ненавязчиво, но недвусмысленно. Он не хотел, чтобы я чувствовала угрозу. Я молчала.

Я правда настолько его боялась? Нет… это не так. Или всё же?..

Люциан молча уставился на потрескивающий огонь. Чем дольше я за ним наблюдала, тем очевидней становилось, как сильно мне нравился Люциан, несмотря на все меры, которые я принимала. Возможно, он даже стал нравиться мне еще больше. Я боялась не его. Я боялась в нем ошибиться.

В мерцающем свете костра его глаза казались еще зеленее, чем обычно. Вдруг он взглянул на меня.

– Кроме наших тренировок, я бы никогда не сделал тебе больно. Прости, что вселил в тебя страх, но я это исправлю, – сказал он. – Больше никаких неожиданных нападений, обещаю. А кроме того, – и тут она опять вернулась: улыбка, которая грозила похитить мое сердце, – у нас будет свидание.

Теперь настала моя очередь бороться с удивлением.

– Ты хочешь пойти со мной на свидание? – запинаясь, переспросила я. Мое сердце предательски забилось от радости.

– Почему нет? – он пожал плечами.

– Возможно, потому, что весь мир хочет меня убить, и поэтому один невыносимый и одержимый чувством долга брахион упрятал меня в бункер почти на две недели?

Люциан запрокинул голову назад и рассмеялся:

– Ну, да, и теперь этот брахион приложит все силы, чтобы стать менее невыносимым. А чтобы не идти против его чувства долга, мы просто погуляем здесь, – он взмахом руки обвел окружающее нас пространство, то есть его сознание. – Нам, так или иначе, нельзя возвращаться, пока Тоби не разрушит заклятие. И чем больше ты расслабишься, тем легче ему будет работать.

Теплая радость предвкушения у меня в животе покрылась ледяной коркой.

– Ах вот оно что. Значит, это такой метод. Ты не обязан это делать, я вполне могу расслабиться и здесь, если…

– Ари! – мягко перебил он. – Никакой это не метод. Методом были наши тренировки, и я ненавидел себя каждую секунду. Это было ошибкой. Мне нужно было действовать медленнее. Просто я боялся, что ты…

– Что я что? – тихо спросила я, когда он замолчал. Люциан вздохнул.

– …что рано или поздно ты из упрямства откажешься от моей защиты. Потому-то я и хотел как можно скорее натренировать тебя, чтобы ты хоть как-то умела защищаться, – признался он. – Но навредить тебе, Ари… то выражение в твоих глазах… как ты на меня посмотрела… это было… невыносимо. Мне очень жаль.

– Всё нормально, – автоматически откликнулась я. Это ведь на самом деле сработало. Прогресс был, с этим сложно спорить. Если взглянуть под таким углом, его методы можно назвать эффективными.

– Но пойти с тобой на свидание – это не то, что я обязан, а то, что я хочу сделать. Итак, говори, где это будет. Твое желание – закон для меня, – он плавно встал на ноги и протянул мне руку.

– А если я вообще не захочу? – слова вырвались прежде, чем я успела закрыть рот. Конечно же, я хотела…

Намек на разочарование промелькнул на лице Люциана. Он постарался скрыть его за улыбкой.

– Дай мне шанс, – его рука все еще ждала, пока я за нее ухвачусь. Во мне разразилась внутренняя борьба. Я понимала, что, если сейчас перестану сопротивляться, пути назад не будет. И куда это приведет? Хотела ли я всю жизнь сожалеть об одном бессмертном праймусе?

– Эй, не держи так долго в напряжении парня с гигантским эго! – проворчал он, заставив меня улыбнуться. Да кого я обманывала? Я знала, что не смогу отказаться от его приглашения. Что будет дальше, увидим позже. Его глаза сверкнули, когда я вложила свою руку в его раскрытую ладонь. Он поднял меня на ноги, и неожиданно мы оказались…

Глава 24. Белый пони на зеленом лугу

…на ярмарке.

Разноцветные огоньки мигали наперегонки друг с другом. В воздухе витали ароматы жареного миндаля и сахарной ваты, и звучала шарманка. Тут было не протолкнуться, но толпа текла вокруг нас, не прикасаясь, словно мы были на островке безопасности посреди проезжей части. Я скептически подняла взгляд на Люциана:

– Серьезно?

Он ухмыльнулся и дернул плечом:

– Может, я немного подрастерял форму в плане свиданий, – защищался он. – Я подумал, что мог бы выиграть тебе в тире плюшевого медвежонка, стукнуть по силомеру и сделать всю остальную ерунду, которой парни доказывают свою мужественность и…

– Такое относится только к людям – в твоем случае это было бы нечестно. К тому же мне уже не двенадцать лет, – смеясь, пробурчала я. Люциану всего за пару секунд удалось ослабить мою тревогу и снять напряжение последних дней.

– Ладно, тогда кое-что другое! – Перед нами возникла парковая скамейка. Он увлек меня за собой и усадил рядом. Вдруг меня ослепила яркая вспышка, а вследующий миг мы сидели…

…в тесной кабинке. Люциан закинул руку мне на плечи и строил гримасы. Через равные промежутки времени мигала вспышка. Я застонала. Мы были в одной из тех старомодных фотокабин. Я терпеть не могла, когда меня фотографировали. Я злобно двинула Люциану локтем под ребра, что он, смеясь, проигнорировал. Он поймал мою руку, потянул на себя, и мы приземлились…

…на лугу. Бескрайнем, раскинувшемся на холмах лугу. Трава имела такой насыщенный зеленый цвет, которого я никогда раньше не видела, а в лазурном небе плыли похожие на овечек облака. Перед нами было расстелено покрывало для пикника, а на нем стояла корзина, полная всяких вкусностей.

– И? – с надеждой спросил Люциан.

– Немного безвкусно, но сойдет, – дразнить его было слишком забавно.

– «Сойдет»? – обиженно протянул он, но его глаза проказливо блеснули. – Погоди, пока ты увидишь сюрприз, – он взял меня за плечи и повернул в другую сторону. Недалеко от нас на холме стояла белая лошадь. Нет, это был пони. Я почувствовала неладное.

– Эмм, и что это?

Люциан тихо засмеялся и наклонился над моим плечом:

– Это, – лукаво произнес он, – белый пони на зеленом лугу. Видно же…

О нет! О боже! Так он действительно слышал мои мысли в «Гоморре»!

Как хорошо, что он стоял за мной, потому что я покраснела, как помидор.

– Эээ, да, нуу… – Опустив голову, я повернулась к нему и протянула руку: – Давай попробуем что-нибудь другое.

– А как же пикник? – с наигранным возмущением воскликнул он. – Кроме того, я припас парочку лишних яблок для милого белого пони на зеленом лугу…

Хорошая попытка! Я бы не осталась здесь ни на минуту дольше, чем нужно.

– Дальше!

У Люциана предательски дернулись уголки губ:

– Как хочешь, – он взял меня за руку и один раз крутанул. А остановилась я уже…

…на замерзшем озере. На коньках. Я старалась удержать равновесие. Вот блин. Я годами не вставала на коньки. По крайней мере, если я упаду, то падение будет мягким из-за дутой куртки, шапки и варежек, которые на меня надел Люциан. Я чувствовала себя человечком из рекламы «Мишлен». Холодная ночь превращала мое дыхание в облачка пара. Из одинокого домика на берегу над заледеневшим озером звучали песни группы «Evergreen». Мимо меня бесшумно проезжали другие люди на коньках, а несколько школьников устроили бой снежками.

– Лучше? – поинтересовался Люциан, мастерски тормозя около меня. На нем было черное пальто до колен и кожаные перчатки. Его рука скользнула на мою талию, поддерживая меня, за что я, в своем нестабильном положении, была очень благодарна. Другой рукой он протягивал мне дымящуюся чашку глинтвейна.

– Ага, лучше, – похвалила я. – Только я целую вечность не каталась на коньках. Не думаю, что…

– …что это то, что надо, – он полностью неправильно закончил мое предложение. Я замотала головой, но Люциан не обратил на меня внимания. Он задумчиво оглядел меня сверху вниз, а потом прищелкнул языком, словно только сейчас обнаружил промашку в своем плане.

– Ты абсолютно права, слишком много одежды.

Его кожаная перчатка схватила мою варежку, и вдруг…

…наши голые руки сомкнулись. Надо мной под метровым потолком нависала сверкающая люстра. Многочисленные огоньки отражались на гладко отполированном мраморном полу.

– Столик на двоих. Я резервировал.

– Конечно, мсье Анку, – сразу засуетился метрдотель. Люциан с улыбкой предложил мне руку. Он облачился в дорогой смокинг и выглядел в нем бесподобно.

– Давай попробуем классический вариант, – шепнул он мне, пока мы шли за низеньким французом с волосами, разделенными на прямой пробор. Он провел нас в шикарный зал. Свет здесь был приглушен, повсюду на столах горели свечи. Пара мужчин в костюмах обернулась мне вслед.

– Они пгосто завидуют вашей шудессной спутнице, мсье Анку, – понизив голос и чуть картаво произнес метрдотель. Люциан кивнул.

Я закатила глаза, но решила, что нет необходимости напоминать ему, что он, по сути, разговаривал сам с собой. В конце концов, все люди в этом помещении выпрыгнули прямо из его воображения.

Маленький француз поспешно отодвинул для меня стул. Наш столик стоял прямо перед огромным окном. За ним сверкали захватывающие дух силуэты ночного Парижа.

– И, если вы спгосите меня, они абсолютно пгавы, мадемуазель. Вы выглядите шудессно!

В оконном стекле я увидела свое отражение. Темное платье-футляр, босоножки на шпильках и уложенная набок коса. Я выгнула бровь и взглянула на Люциана. Кажется, он наслаждался эффектом.

– Как уже сказал Этьен: шудессно!

Он вежливо дождался, пока я сяду за стол, после чего занял свое место и сделал заказ, явно ориентируясь в меню. Этьен поздравил его с удачным выбором, принес шампанское в качестве аперитива и удалился.

– Перестарался? – спросил Люциан, истолковав выражение моего лица.

– Чуть-чуть, – засмеялась я. Он усмехнулся и протянул мне руку:

– Тогда пошли.

– Нет, всё прекрасно, – поспешила ответить я. Еще одной смены декораций мои бы нервы не вынесли. Кроме того, имелась еще одна причина. – Я, кхм… у меня еще никогда не было такого свидания.

Откровенная растерянность отобразилась на лице Люциана:

– Ты никогда не обедала в дорогом ресторане?

Это была не та тема, которую мне бы хотелось обсуждать здесь и сейчас, поэтому я просто покачала головой.

– Да ладно тебе. Только не говори мне, что все эти богатенькие разряженные ребятки из твоей снобистской школы не передрались из-за тебя.

– Ну, вообще-то, нет, – тихо призналась я.

Я ожидала, что сейчас Люциан начнет смеяться или придумает шутку насчет моей неопытности. Но его нахмуренный лоб стал единственной реакцией, которую я получила. Необычно серьезный, он поднял свой бокал и заглянул мне в глаза:

– Тогда я должен быть им за это благодарен.

Когда мы чокнулись, его взгляд был таким настойчивым, что у меня мурашки побежали по коже. Немного свежего воздуха сейчас не помешало бы. Как вариант, хватило бы просто сменить тему. Я выбрала наугад.

– Анку – это твоя настоящая фамилия?

– Можно и так сказать.

– Как это понимать?

– Это имя моей династии. Получается, в каком-то смысле оно как человеческая фамилия.

– Оно что-то означает?

– Честно говоря, нет. Но мой дед пару сотен лет назад приобрел сомнительную известность. Ты найдешь парочку историй, если загуглишь это имя.

– Правда? Расскажи.

Люциан, похоже, не обрадовался тому, куда зашел разговор, но исполнил мою просьбу.

– Это бретонская легенда. Согласно ей Анку – демонический страж мертвецов, король царства мертвых, крестный отец смерти. Он охраняет покой умерших и несет смерть всем, кто осмелится на него посмотреть.

– О… ого, – я постаралась скрыть свое замешательство, глотнув шампанского. – Наверняка твой дедушка очень приятный мужчина.

Люциан беззвучно засмеялся.

– Он не так плох. Просто у него была очень выгодная бизнес-идея, касающаяся недавно умерших людей. Кстати, не так давно он сумел значительно ее развить благодаря современной криогенике[13]. Торговый центр для праймусов, которые желают сменить свое тело.

Что он сделал?! Бее! Я с большим усилием держала под контролем свою мимику. Ничего удивительного, что Люциан предпочел судьбу брахиона семейному делу.

Когда я спросила его об этом, он моментально успокоился. Хитрая улыбка, которая всегда была его верной спутницей, вернулась на его лицо. Потом он слегка тряхнул головой, как будто хотел отогнать воспоминание.

– Было много причин, по которым я решил стать брахионом, – его голос прозвучал тихо. – Но на самом деле в этом была виновата женщина.

Судя по его реакции, не просто какая-то женщина, а та, к которой он испытывал чувства. У меня где-то под грудью образовался холодный комок. Люциан вздохнул.

– А если точнее, даже две женщины. Первую звали Мира. Она – праймус и расчетливая змея. Когда-то давно у меня были с ней отношения, о чем я уже многократно пожалел.

Пока все шло нормально.

– А вторая?

– Амаэ, – сказал он одновременно с любовью и грустью. – Она была человеком и подарила мне свои душу и сердце.

А вот теперь я проклинала себя за то, что задала этот вопрос.

– Мира горела желанием связаться со мной, – продолжал Люциан. – Но для этого я недостаточно ее любил. Вместо того чтобы смириться, она обвинила во всем Амаэ.

– Связь – это что-то наподобие свадьбы?

– Вроде того, но она имеет мало общего с клятвами, словом «да» и обручальными кольцами, – объяснил он. – У нас никто никого не спрашивает. Если два праймуса испытывают друг к другу достаточно сильные чувства, они связываются. Метка сильнейшего переходит на партнера. И так же быстро исчезает, когда чувства проходят.

– Итак, Мира приревновала.

Люциан кивнул. Он взял свой бокал с шампанским, но не сделал глоток. Он просто крутил бокал между пальцами.

– А потом?

– Она ее убила, – сухо ответил он и опрокинул стакан. – Мира убила Амаэ и заняла ее тело.

Я в ужасе прикрыла рукой рот:

– О, господи.

Как мог кто-то быть настолько жестоким? Должно быть, это сводило Люциана с ума: каждый день видеть лицо своей возлюбленной и знать, что она мертва, пока ее убийца жила дальше в ее теле. Ирония на грани садизма.

– Ее хотя бы наказали?

– Нет, Ари, – с грустной усмешкой ответил Люциан. – У праймусов это обычное дело – менять тело в зависимости от вкусов твоего партнера. Никто не мог ее за это осудить. Все сошлись во мнении, что Мира тем самым хотела сделать мне подарок.

Я лишилась дара речи. За всю свою жизнь я не слышала ничего столь ужасного.

– Я был опустошен, больше не питался и накачивал себя полным… очень нездоровыми субстанциями. Моего отца отнюдь не радовало мое поведение. Он тоже надеялся на связь между мной и Мирой. Ведь ее династия, наравне с нашей, одна из наиболее влиятельных в Лиге. Я не смог смириться с тем, что он занял сторону убийцы Амаэ. И еще больше я не мог смириться с ее постоянным присутствием.

– И тогда ты решил стать брахионом, – закончила я его историю. Люциан кивнул и слегка улыбнулся.

– Где твой отец взял меня под свое крыло.

Упоминание моего настоящего отца заставило меня вздрогнуть. В последнее время я много размышляла об этом праймусе по имени Танатос. Видимо, он классный мужик. Несправедливо, что Люциан провел с ним так много времени, когда я получила в приемные отцы Харриса.

– Так какой он, Танатос?

Настроение Люциана сразу изменилось. Он засветился от гордости, что может похвалить своего наставника перед его дочерью.

– Он невероятный. Верный, смелый, веселый, – рассказывал он. – Он вбил разум обратно в мой опустошенный мозг, когда я уже думал сдаться.

Я снова ощутила этот укол ревности и замаскировала его глотком шампанского. Наверно, Люциан это заметил, потому что сменил тему.

– Теперь твоя очередь, – он снова наполнил наши стаканы. – Что тебе сделал этот Брендон?

– Люциан… – запротестовала я, но он не позволил мне договорить.

– Эй, я только что рассказал тебе о худших моментах моей жизни, а ты увиливаешь? Это нечестно, – его преувеличенное негодование меня насмешило. Я почувствовала, как между нами треснул последний лед. Возможно, он заслужил чуть больше доверия.

– Это произошло в том году, когда маме было особенно плохо. Я была наивна и одинока, а Брендон был просто… обалденным, – начала я. – Он заговорил со мной, мы пару раз сходили в кино, и он признался мне в любви. Он сказал, если я тоже его люблю, я должна с ним переспать. Я не была к этому готова, но не хотела его потерять. Так мы с ним оказались в постели.

Мои эмоции были надежно заперты в сейфе. В противном случае я бы уже разревелась.

– А потом? – еле слышно спросил Люциан. Я пыталась проглотить ком, который встал у меня в горле.

– Как обычно, – равнодушно проговорила я. – Вранье, оправдания, отговорки. На публике он меня отвергал, а наедине манипулировал мной. А я, к сожалению, была настолько глупа, чтобы раз за разом на это попадаться, – с вымученной улыбкой я посмотрела на Люциана. Его лицо с каждым словом становилось всё мрачнее. Я испугалась, что он раскрошит бокал в руке.

– А на той вечеринке? – безэмоционально уточнил он.

Я замерла:

– Откуда ты об этом знаешь?

Короткая пауза, потом пожатие плечами.

– Вчера у меня была небольшая стычка с твоим бывшим, – сознался он. – Он увидел меня с Тоби и обвинил в том, что я отбил у него девушку.

– Что?! – растерялась я. А потом сообразила: Брендон, судя по всему, наткнулся на Тоби в моем обличии. Снова. Я заподозрила худшее. Люциан был куда менее терпелив, чем колдун. – Что произошло?

– Ничего, – ответил Люциан. Его глаза опасно сверкнули. – Но вследующий раз ему так не повезет.

У меня в голове одновременно зазвонили все тревожные колокольчики. Потому что я уже знала это взгляд у Люциана, и он не предвещал ничего хорошего. Что бы ни произошло и что бы ни наговорил ему Тоби, Брендон был моей проблемой. А свои проблемы я предпочитала решать сама.

– Я хочу, чтобы ты держался подальше от этого, Люциан, – веско потребовала я. Как минимум в этой части своей жизни я хотела сохранить власть.

Он удивленно взглянул на меня:

– Почему?

– Потому что это мое дело.

Его удивление сменилось сомнением и недоверием, прежде чем с его лица вообще исчезло всякое выражение. Что-то здесь точно пошло не так.

– Ты еще что-то чувствуешь к этому типу?

Ну и что это было? Люциан что, ревновал? Он же сам мне рассказывал, какой он большой и взрослый и что он примет, если я не захочу его… чего явно не произойдет. Или нет? По крайней мере, я была не уверена. Но Брендон был последним мужчиной, с которым я бы что-то хотела начать заново. Простой факт, что я сама хотела разобраться со своими делами, казался настолько абсурдным, что непременно надо было себе что-то напридумывать?!

– Дай мне слово, что ты оставишь Брендона в покое, – я решительно выдержала взгляд Люциана. – Да, он разбил мне сердце, – или вырвал его, растоптал и затем просто оставил умирать, – но он получил по заслугам.

– Чего ему, по-видимому, не хватило, иначе он бы сейчас не пытался тебя…

– Люциан! – резко оборвала его я. Насколько упрямым способен быть этот парень? Мы буравили друг друга глазами, пока брахион наконец не кивнул:

– Ладно, хорошо, я даю слово, что не притронусь к Брендону.

– И ничего другого тоже с ним не делай или не заставляй кого-то еще сделать это за тебя, – я не глупая. Я извлекла урок из уговора с Росси. Люциан вздохнул и опустил голову, но мне всё еще было видно улыбку, застывшую у него на губах.

– Я не причиню ему вреда сам или посредством кого-либо, – сдался он. После этого его глаза снова нашли мои, и он добавил: – Разве что он сам на меня набросится или ты меня об этом попросишь.

Большего я от него вряд ли добьюсь. Пришлось довольствоваться этим.

– Хорошо, – буркнула я и допила свое шампанское.

– И всё же ты расскажешь мне, что произошло на той вечеринке? – тихо спросил Люциан. В этот момент он казался таким ранимым.

Я вздохнула. Нужно доводить все до конца.

– До меня дошли слухи, что у Брендона что-то происходит с Дениз. Поэтому я вынудила Лиззи пойти со мной в башню на вечеринку выпускников. И, естественно, я застала этих двоих целующимися. Через три джин-тоника я составила безумный план: подождать в комнате Брендона и либо поймать их обоих с поличным, либо поговорить с ним наедине. Тупая идея, знаю. Я была глупой, пьяной и обиженной. Поэтому думать уже плохо получалось. К несчастью, я заснула у него на кровати, что сработало как приглашение к действию. Потому что, когда я проснулась, Брендон как раз возился надо мной. Я была слишком пьяна, чтобы ему сопротивляться. Все это время он твердил мне, как сильно он меня любит и что всё будет хорошо. А я так отчаянно хотела ему верить. – Я избегала смотреть на Люциана. От одного воспоминания об этом мне становилось стыдно. – В какой-то момент я сообразила, что меня касаются не только руки Брендона, тут же очнулась и протрезвела. Они втроем пытались меня удержать, но пробудился мой полубрахионский инстинкт выживания. Итоги вечера: восемь сломанных костей, многочисленные ссадины и царапины, две вывихнутые челюсти, синяки и ушибы мягких тканей, а также три парня, которые, попав в больницу, не могли толком объяснить, что случилось, – завершила я историю.

Воцарилась неприятная тишина.

Я наконец собралась с силами и подняла взгляд. В глазах Люциана танцевали черные блики. Он уставился в окно, крепко сжав челюсти. Свой бокал он предусмотрительно отставил в сторону.

– Ты даже представить себе не можешь, как сильно я жалею, что дал тебе ту клятву, – прорычал он. Потом он серьезно посмотрел на меня: – Малышка, ты же понимаешь, что достаточно одного твоего слова, и я разберусь с этим мальчишкой и его дружками.

– В этом не было бы смысла, Люциан, – вздохнула я. – Это все равно не отменило бы моей глупости.

– Ари! Ты не сделала ничего плохого!

Медленно, но верно этот разговор подбирался к опасной границе, по другую сторону которой дрожали в своей темнице мои эмоции.

– Люциан, пожалуйста, – я умоляла его остановиться.

Он открыл рот, чтобы что-то ответить, но тут же его закрыл. Через какое-то время его лицо расслабилось. К нашему столику подошел Этьен и принес на серебряном подносе сложенный листок бумаги. Я задалась вопросом, какие новости Люциану мог сообщить его собственный разум. Праймус пробежал глазами записку и кивнул:

– Тоби закончил.

Я с облегчением выдохнула. Не то чтобы я не наслаждалась временем, проведенным с Люцианом, но то, что я застряла в чужом сознании, начинало меня тревожить.

Этьен крайне любезно с нами попрощался и попросил возвращаться поскорее. Я не смогла удержаться и не улыбнуться маленькому французу. По какой-то причине он мне нравился.

– Наше свидание должно было пройти совсем не так, – удрученно сказал Люциан. Я пожала плечами.

– Всё было не так уж плохо, – успокоила я его, на что он, повеселев, покачал головой.

– У тебя нет права голоса, потому что тебе не с чем сравнивать, малышка, – заявил он. – И чтобы избежать недопонимания между нами: это Я собираюсь стать тем парнем, который будет эталоном для сравнения.

Он взглянул на меня, а бабочки в моем животе затанцевали сальсу, предвкушая, как он исполнит свое обещание.

Глава 25. Слабое место твоего противника

– Она просыпается.

Голос Аарона. Передо мной возникло его расплывчатое лицо. Рядом с ним моментально появилось второе.

– Возможно, она еще некоторое время будет дезориентирована. Это эффект от контрзаклинания, – заговорил Тоби. – Постарайся поддерживать ее в состоянии покоя, пока он не пройдет.

– А еще ты можешь разговаривать с ней напрямую. Она не спит, – капризно пробубнила я. Болело абсолютно всё.

– Ой, извини. Не думал, что ты так быстро оправишься, – улыбнулся Тоби. – Всё хорошо?

Я в изнеможении кивнула.

– Нет желания сбежать или кого-нибудь избить? – недоверчиво полюбопытствовал он.

– Эмм, нет.

– Хорошо, тогда можешь ее развязывать, Аарон. Но все равно будь начеку, – проинструктировал охотника Тоби. И только когда Аарон занялся моими запястьями, до меня дошло, о чем говорил Тоби. Нейлоновыми веревками я была привязана к кровати!

– Кто-то может мне все объяснить?

– Ты поднялась во сне и попыталась убежать. Когда мы хотели тебе помешать, ты… стала очень активно сопротивляться, – проговорил Люциан. Я повернула голову, чтобы его видеть. Он сидел на полу рядом с кроватью, скрестив ноги и спиной облокотившись на стену.

– Привет, – негромко сказала я.

– Привет, – ответил он с улыбкой.

– «Активно»?! Какой милый синоним к «настоящей фурии», – пробурчал Тоби, убирая со стола какие-то чашечки. На его щеке красовались кровавые полосы от ногтей, подкрепляющие его утверждение.

– Я правда стала такой? – ахнула я. – Боже, прости, пожалуйста, – вот только почему я больше не могла это вспомнить?

– Ах, значит, у него ты просишь прощения, а мой фингал под глазом никого не волнует, – оскалился Аарон, развязывая последний узел у меня на ноге. И действительно, глаз охотника уже раздувался и приобретал легкий фиолетовый оттенок.

Я испуганно подскочила на кровати и оглядела творившийся вокруг меня хаос. Судя по всему, я зацепила не только Тоби и Аарона, но и разнесла всю студию. Книги валялись на полу, оба барных табурета сломаны, а несколько подушек разодраны. И, в отличие от тренировок с Люцианом, на этот раз это была не иллюзия.

– О нет.

– Не бери в голову, Ари. Я видел, как под заклятием Тааджи люди делали и совсем другие вещи, – потрепанный Тоби ободряюще похлопал меня по плечу. – Но если ты правда из-за этого переживаешь, нам очень поможет твой рассказ о том, что произошло перед тем, как ты уснула.

В моем нынешнем состоянии это оказалось не самой простой задачей. Казалось, череп вот-вот расколется, а нервирующее гудение в ушах не способствовало концентрации. Так много всего случилось с тех пор, как я уснула. Люциан сел ко мне на кровать и взял меня за руку. Только сейчас мне бросилось в глаза, что на его одежде тут и там виднелись следы крови. Его раны уже затянулись, но он, вероятно, принял на себя основную часть моей вспышки ярости.

– С кем последним ты разговаривала? – мягко спросил он. Я напряглась, раскладывая по полочкам в голове события и время.

– С Гидеоном, – вспомнила я. Губы Люциана сжались в гневную линию.

– Чего он хотел?

– Он? Ничего. Это я ему позвонила, потому что… – я запнулась, когда меня осенило, – …потому что Лиззи странно себя вела.

Несколько энергичных шагов – и передо мной вырос Тоби.

– Что с Лиззи? – потребовал он.

– Она собиралась мне перезвонить, но я прождала целую вечность. А потом она вообще стала какой-то странной.

Колдун схватил меня и встряхнул:

– Что сказала Лиззи?

– Спокойно, Тоби, – Люциан положил руку ему на плечо. Этот жест был одновременно поддержкой и предупреждением. Колдун неохотно меня отпустил, но все еще ожидал моего ответа.

– Она попросила моего совета о каком-то древнем тексте. Я ни слова не поняла, когда она мне его прочла. Это было как-то жутковато.

– Черт! – выругался Тоби и вытащил свой мобильник. Он немного подождал, вслушиваясь в трубку, а потом снова чертыхнулся. – Она не отвечает. Звони Гидеону!

Он сгреб с прикроватного столика мой телефон и протянул мне.

– Что? – пробормотала я.

– Он должен проверить Лиззи. Быстро! – крикнул Тоби.

Почти в панике я сделала, как он велел. Его волнение передалось и мне, особенно потому, что я знала, как важна была для него Лиззи. Он переживал по-настоящему, и это еще сильнее меня беспокоило.

– Гидеон? – нервно пискнула я.

– Что случилось? – брат Лиззи насторожился от одного моего тона.

– Пожалуйста, быстро сходи к Лиззи и посмотри, все ли у нее в порядке.

На той стороне трубки раздался стон:

– Ари, если это снова…

– Прошу тебя, Гидеон! Это важно, – резко перебила его я.

– Ладно. Но виновата будешь ты, – буркнул он. Я услышала шаги, щелчок открывающейся двери, а потом Лиззи заворочалась в кровати.

– Что тебе надо? – сонно пробубнила она.

– Ари звонит. Она хочет знать, всё ли с тобой в порядке, – Гидеон говорил точно таким же тоном, как и она. Однозначно брат и сестра.

– А? – вырвалось у Лиззи. – А почему она тогда звонит тебе?

– Этого я тоже не понял, – вздохнул Гидеон.

Тоби, который носился туда-сюда у кровати, остановился и сделал недвусмысленный жест: «Ну что там?»

– У нее все хорошо, – произнесла я одними губами. Я буквально почувствовала его облегчение. У меня же, напротив, мысли путались. Из них формировалась определенная теория. И эта теория мне категорически не нравилась.

– Скажи ей, пусть поищет свой телефон! – сказала я Гидеону.

– Ари говорит, чтобы ты нашла свой телефон, – безропотно передал Гидеон.

– Чего? – устало фыркнула Лиззи. – Ничего я не буду делать. Уже середина ночи. Скажи ей, что она должна быть хорошей подругой и не мешать моему сну красоты.

– Найди свой телефон! – я заорала в трубку так громко, что она и сама должна была услышать. Гидеон ойкнул. Учитывая его суперслух, мне даже стало его жалко, но это сейчас было второстепенным вопросом.

На заднем фоне я расслышала ругань, ковыряния, грохот и затем голосом Лиззи отчетливое: «Вот, блин!»

– Что такое? – спросила я. Гидеон страдальчески вздохнул. У него явно кончалось терпение.

– Моя сестра-растяпа опять потеряла свой мобильник. Ты из-за этого так переживала? Теперь я могу идти обратно спать?

– Не думаю, что тебе еще захочется спать, когда ты узнаешь, что произошло, – сухо ответила я и отдала телефон Аарону, чтобы он все рассказал своему другу.

Со стоном я завалилась на кровать.

– Второй звонок Лиззи был не от Лиззи. Кто-то украл ее телефон и выдал себя за нее, – разъяснила я остальным. У меня на спине выступил холодный пот, стоило лишь подумать, что я разговаривала с совершенно чужим человеком.

– Тоби, нет! – Я успела услышать крик Люциана, но колдун уже подскочил ко мне. Я наблюдала, как искаженное ужасом лицо Люциана скрылось за коконом из зеленого света. Моя голова дернулась. Колдун сидел на мне и сдавливал мои виски руками. Его всегда такие добрые голубые глаза решительно сверкнули, вокруг радужек вспыхнули ободки. А мне впервые пришла в голову мысль, каким опасным мог оказаться этот обаятельный хипстер.

– Прости, Ари. Но Люциан бы этого не допустил, – пробормотал Тоби перед тем, как всё вокруг меня поглотила чернота.

Когда я пришла в себя на этот раз, земля дрожала. Гул смешивался с грохотом и яростным рыком. Я села и обнаружила, что Райан и Аарон удерживают Люциана. Только грубой силой охотникам удавалось сдерживать его на месте. В его черных глазах светилось чистое желание убивать. Перед ними тремя на полу лежал Тоби. Из уголка его рта стекала струйка крови.

– Эй, я тоже его не выношу, – уговаривал Райан брахиона, – но этот Тимеон наверняка улавливает разницу между тренировками и реальной схваткой. Поэтому возьми себя в руки, пока тут все не рухнуло! – Словно доказывая его слова, гул стал громче, и новый толчок сотряс убежище. Высокий книжный стеллаж опрокинулся, упал холодильник. Падая, он перевернулся набок, и из открытой дверцы все его содержимое вывалилось на пол.

– Она в порядке, Люциан! – крикнул раненый ведьмак. – Посмотри на нее. Это никак ей не навредило!

Меня пронзило черным взглядом. Прошло пара секунд, и, пока на лице Люциана отражался целый шквал эмоций, землетрясение медленно стихало. Зеленый цвет возвращался обратно в его глаза. Все еще злой, но уже значительно менее кровожадный, чем раньше, он рванулся из рук охотников. Теперь они его отпустили.

– Мне кто-нибудь что-нибудь объяснит? – спросила я, слезая с кровати.

– Я бы тоже с удовольствием послушал, – присоединился Райан. – Гидеон прислал мне сигнал тревоги, но вместо угрозы я обнаруживаю, как вы избиваете друг друга.

– Тоби применил к Ари заклинание подписи, – кратко пояснил Люциан. Брови Райана взмыли к потолку:

– Совсем рассудок потерял?! Ты же так мог ей мозг поджарить!

– Она же только наполовину человек. Риск был минимальным, – устало защищался Тоби. Низкое рычание вырвалось из горла Люциана, но, прежде чем он пошевелился хоть на миллиметр, его остановила вытянутая рука Райана:

– Успокойся! Я в любой момент готов помочь тебе свернуть шею этому мелкому Гарри Поттеру. Но не здесь!

– Никто никому не свернет шею! – раздраженно зашипела я. Этот выброс тестостерона постепенно начинал действовать мне на нервы. Я рассерженно повернулась к колдуну:

– Что делает это заклинание подписи?

– Оно раскрывает создателя проклятья, – вздохнул Тоби и подобрал бутылку воды, которая пережила падение холодильника и подкатилась ему под ноги.

– И как именно нам это поможет в дальнейшем? – мое настроение опустилось ниже плинтуса.

– Харрис, возможно, и мастер по заметанию следов, но его пособники могли оказаться не настолько предусмотрительными, Ари, – упрямо возразил он и прополоскал рот. – Извини, что я сделал это с тобой, но сейчас у нас есть имя. Заклятие наложила Силин.

Имя прозвучало и породило звенящую тишину.

– Я надеюсь, что под «Силин» ты имеешь в виду не ту самую Силин, – проговорил Райан. Даже несмотря на загар, он выглядел побледневшим.

– Боюсь, что нет, – сказал Тоби. Люциан кинул на ведьмака многозначительный взгляд. О’кей, тут сейчас опять творилось что-то, чего я не понимала.

– Силин это… старая знакомая, – прояснил для меня Люциан.

– В прошлом году она убила невесту Гидеона, – несчастно добавил Аарон.

«Боже мой». Когда казалось, что хуже быть уже не могло, судьба наносила новый удар.

– В мире ведьм бродит слух, что Силин поклялась кое-кому в верности, – произнес Тоби. – Одному праймусу, который не обрадуется, узнав, что теперь она работает на «Омегу».

– И что нам это даст? – пренебрежительно хмыкнул Райан. Тоби закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Он явно боролся с собой, стараясь не потерять контроль. Охотники просто-напросто не хотели его слушать.

– Этот праймус мог бы принудить ее рассказать, что она знает. А насколько я знаю Силин, она точно знает много всего о Харрисе, надежно скрытой лаборатории «Омеги» и предателе.

– Ну, вот. Это я называю хорошими новостями. Что это за праймус? – потер руки Райан. Просто сидеть и ничего не делать нравилось ему, по всей видимости, так же мало, как и мне. Тоби глотнул воды из бутылки и покосился на Люциана. Тот напрягся.

– Забудь! – бросил он. – Он согласится на встречу, только если я приведу Ари.

Его лицо снова приобрело то упертое выражение, которое говорило, что он добьется своего. Но не со мной. Только не снова.

– Люциан, – процедила я и осталась довольна угрожающим тоном своего голоса. – Клянусь, если ты еще раз выкинешь меня из игры, я возьму твой ациам и вставлю его тебе в такое место, которое точно еще не видело металла.

Тоби подавился, и из его рта прыснула, разбрызгиваясь на половину комнаты, вода. Аарон с отвращением отступил назад. Его ботинки запачкала смесь воды и крови. Райан оскалился.

Но я не позволила себе на них отвлечься. Сжав кулаки, я впилась глазами в Люциана. Он тоже стрельнул в меня ответным взглядом. Его позабавила моя угроза, но он не изменил своего решения. Это было написано у него на лице.

– Бел очень опасен, – тихо сказал Люциан.

В последнее время мне приходилось слишком часто слышать подобные предупреждения. Я уже понемногу начинала от них уставать.

– Он может быть нам полезен? – нетерпеливо допытывалась я.

– Вероятно.

– Тогда я пойду с тобой, – решила я.

Люциан смотрел на меня снисходительно. Спокойствие, которое от него исходило, привело меня в бешенство.

– Даже если он нам и поможет, он не сделает этого даром, – предостерег он.

Ну, тоже мне новость. В случае с праймусами только так и бывало!

– Тогда мы выслушаем, что он попросит, – не задумываясь, ответила я.

– А что, если тебе это не понравится?

– Ты хочешь сказать: «Что мне это наверняка не понравится»?

Я была вполне в состоянии принимать собственные решения. Люциан фыркнул и, подобрав пару осколков, направился с ними в кухню.

– Мне очень жаль, Ари, но я не могу подпустить тебя к нему.

Я отчаянно вскинулась:

– Ты думаешь, что я снова недооцениваю риски?

Глаза Люциана опасно блеснули, когда он опустил осколки в мусорное ведро.

– Да.

Это единственное слово задело меня сильнее, чем я могла себе представить. Мне стало по-настоящему больно. А чего я ожидала? Что он наконец увидит во мне равную? Что наше «свидание» что-то изменило? Ничего не изменилось. Просто это был Люциан – брахион, который считал меня наивной, и Люциан – мужчина, для которого я, очевидно, была милой игрушкой. И ничем больше.

Это подтолкнуло меня запустить в действие экстренный план, который я придумала несколько дней назад.

– А если бы я тебе доказала, что могу позаботиться о себе? – спросила я.

Люциан вздернул брови и рассмеялся:

– И как же ты собираешься это сделать? – Он прислонился к барной стойке и почти ласково взглянул на меня. За один лишь такой взгляд мне захотелось его чем-нибудь проткнуть.

– Мы сразимся, – я дерзко озвучила свое предложение. – На тренировочных ациамах. Если мне удастся вонзить один из них тебе в сердце до того, как ты меня убьешь, я иду с тобой.

Все уставились на меня так, словно я чокнулась. Ну, естественно. Я еще ни разу не победила Люциана.

– А если выиграю я, ты послушно останешься здесь, не будешь ныть и больше никогда не поднимешь эту тему? – недоверчиво уточнил он.

– Да.

Брахион широко улыбнулся. Ациам с красной лентой на рукоятке возник в моей руке. У него появился точно такой же.

– Тогда начали!

Он молнией рванулся ко мне. Тоби и охотники резво убрались из зоны досягаемости. Было ясно, что брахион отнесся к этому всерьез. Он хотел победить, причем быстро. Наши клинки столкнулись всего два раза, потом я ощутила руку Люциана на своей шее. Мои ступни оторвались от пола. Я пролетела по воздуху и спиной упала на журнальный столик. Голова взорвалась болью при ударе об дерево. Не успела я снова взяться за ациам, как Люциан придавил меня к полу всем весом своего тела. Острие его кинжала прижималось к моему горлу. Все это заняло не больше трех секунд.

– Сдаешься? – он даже не запыхался.

Пока всё как надо. Мой выход. Оставалось только надеяться, что я не проиграю самой себе.

Я разыграла смятение. С тихим стоном позволила своим стенам дрогнуть.

– Никогда, – прошептала я с пошатнувшимся упрямством.

Мои глаза блуждали по его лицу. На губах я задержалась. Так же и он всегда делал со мной ранее. Улыбаясь, Люциан покачал головой.

«Сдавайся. Я больше не хочу делать тебе больно», – раздался его голос в моей голове. Он говорил честно.

«А что ты хочешь делать потом?» – спросила я, максимально изображая бессилие. Его глаза незаметно расширились.

Я приоткрыла маленькое окошко в своей защите, но смотрелось оно как трещина. Про себя я поблагодарила Мел, свою учительницу, за этот трюк. Целенаправленно залезая в кучу смешанных чувств, которые я испытывала к брахиону, я вытащила те из них, что жаждали Люциана. Мягким толчком выпустила их наружу. Всё должно было выглядеть так, как если бы это происходило помимо моей воли.

Эффект, который мой маневр произвел на Люциана, оказался неописуемым. Тихий вздох сорвался с его губ. Глаза замерцали серебром. Прекрасное зрелище. Я уже так давно его не видела. Он неосознанно приблизился еще на пару сантиметров ближе.

«Вопрос в том, чего хочешь ты, Ари», – еле слышно произнес он.

Я слегка приоткрыла рот. Люциан, как околдованный, ловил каждое мое движение. Я знала, что он бы меня поцеловал, не будь той клятвы, данной Гидеону. И нескольких зрителей.

«Скажи мне это!» – потребовал он. Я приоткрыла окошко еще чуть-чуть. Серебряное мерцание превратилось в сияние.

«Я… хочу, чтобы ты меня поцеловал», – прошептала я.

«Попроси меня об этом!»

Дышать становилось все труднее, и не только оттого, что Люциан все еще удерживал меня под собой.

«Поцелуй меня… пожалуйста!»

Освободившись от клятвы, Люциан глубоко вздохнул. На это я и надеялась. Я поставила всё на эту карту. На краткий момент он прикрыл глаза. И на этот миг утратил бдительность. Мне оказалось этого достаточно.

Я нанесла удар. Прямо в сердце.

Люциан удивленно распахнул глаза. Я тотчас закрыла окно и закрыла на самый тяжелый засов, который смогла найти. Его лицо исказилось от боли, но он не издал ни единого звука. Лишь неотрывно смотрел мне в глаза. В его взгляде отразились удивление, злость, разочарование и, в конце концов, что-то, напоминающее гордость.

– Используй слабое место твоего противника… – пробормотал он. Вымученная улыбка родилась в уголке его рта. – Ты все-таки меня слушала.

– Конечно, – смущенно ответила я. Чувствовала я себя отвратительно, потому что так бесстыдно его использовала. С другой стороны, он на моем месте поступил бы точно так же. – А тебе следовало закончить всё, когда я оказалась на полу.

Поверженный с помощью своих же советов, он расхохотался, что причиняло ему явную боль, ведь кинжал все еще торчал у него в груди. Люциан накрыл своей ладонью мою, которой я до сих пор цеплялась за ациам. Он решительно сжал руку и медленно потянул ациам наружу из своего тела. Так медленно, что я могла представить себе каждый орган, каждую артерию, каждую косточку, которую я поранила.

– В следующий раз, – его глаза загадочно сверкнули, – ты так легко не отделаешься.

Я вздрогнула. Он имел в виду наш следующий поединок?

– Пресвятая Богородица, Моррисон, чтоб тебя, как тебе это удалось? – воскликнул Райан и подбежал к нам. Люциан оперся на стол и встал, бросив на меня последний взгляд. В нем читалось обещание. О-оу.

– У меня был хороший учитель, – пристыженно протараторила я. Я не могла полноценно радоваться своей победе. Аарон и Райан поздравляли меня, пока Тоби, ухмыляясь, похлопал Люциана по плечу:

– Кажется, у тебя намечается компания.

На скулах у Люциана заиграли желваки, он кивнул:

– Кажется, что так.

Кто-то легко потряс меня за плечо.

– Ари, – раздался шепот. Моя рука инстинктивно взлетела вверх. Я схватила потенциального врага, провернула его запястье и использовала его как рычаг, чтобы прижать противника к матрасу рядом с собой. Из подушек до меня донесся приглушенный звук. Смех. Тот, который я везде бы узнала. Я так резко отпустила Люциана, словно обожглась. Брахион перевернулся и убрал себе волосы со лба.

– Если хотела затащить меня в постель, стоило только попросить, – промурлыкал он.

– Чего ты хочешь? – выдохнула я. Улыбка соблазнителя тут же пропала с его лица. Мне почему-то захотелось дать себе за это затрещину.

– Долг зовет, – вздохнул он и сел.

– Сейчас? – потрясенно зашептала я и кинула взгляд на часы. Всего час назад я без сил завалилась на кровать после уборки студии.

– А у Белиала весьма своеобразное чувство гостеприимства, – пробурчал Люциан. – Ты, конечно, можешь остаться здесь, если слишком устала, чтобы…

– Ни за что! – такого удовольствия я бы ему не доставила. Хотя я бы лучше пошла выспавшейся к типу, который вызывал у Люциана мигрень, но тут уж я ничего изменить не могла. Ведомая жаждой кофе, я протопала на кухню.

– Что стряслось? – Райан взглянул на нас поверх своего планшета. Скорее всего, он опять играл в ту дурацкую онлайн-игру, где нужно строить крепости и ходить на битвы с другими игроками.

– Праймус, которому принесла клятву верности Силин, приглашает на аудиенцию, – проворчала я, нападая на кофемашину.

– Сейчас?! – не поверил Райан. «Это моя реплика».

– Ага, без понятия. У этого Белиала, наверно, пары винтиков не хватает, – стоило мне это сказать, рядом застонал Люциан, как будто я только что совершила ошибку.

– Белиал?! Праймус, к которому вы собрались, – это Белиал?! Вы совсем рассудка лишились? – голос Райана поднялся до неожиданной высоты. Никогда раньше не видела у него такого возмущения. И всё из-за одного только имени.

– Даже не пытайся нас остановить, – тихо предупредил Люциан.

– А что еще мне делать при таком идиотизме? – отрезал Райан. Он прижал руки ко лбу, а потом поднял их к потолку, моля небеса о помощи. Так же всегда делала моя мама. Она еще добавляла что-нибудь типа: «Кроме меня здесь вообще никто не думает?»

Люциан укоризненно посмотрел на меня. Я дернула плечами. Не моя вина, что у охотника случился нервный срыв.

– Бел поклялся, что ничего не сделает Ари. Кроме того, мы сможем прийти туда с оружием, а на пути к нему и обратно будем находиться под его защитой, – судя по Люциану, ему вообще было все равно, убедил он охотника или нет.

– Он найдет лазейку, как только узнает, кто такая Ари. Я хочу сказать: это же Белиал! – взревел охотник, словно само это имя уже было достаточным аргументом.

– Он знает, кто такая Ари. Но это к делу не относится. Ты считаешь, я неспособен потребовать прозрачную клятву? – воинственно спросил Люциан.

– Возможно, мне стоит переговорить с Гидеоном, – сказал Райан. – Он-то вправит вам мозги.

– Отлично. Тогда заодно расскажи ему, что Силин вернулась. Думаю, об этом ты забыл упомянуть, – парировал брахион. Райан снова воздел руки к небу. Время вмешаться.

– Прекратите! Оба! Если ваш Белиал правда наша единственная возможность выяснить, кто предал Совет, я обязана это сделать. Точка. Всё, – постановила я и промаршировала в ванную.

Когда я вышла из душа, рядом с раковиной лежала коробка с ленточкой цвета слоновой кости. Из-под прозрачной упаковочной бумаги на свет вышло чудо из серого шелка и черного кружева. Под ним я обнаружила лодочки на каблуке и сумочку. «Вот это да… Всё это, должно быть, стоит целое состояние».

Платье село идеально. До колен мягкая ткань струилась по моему телу, как вторая кожа, а ниже юбка расширялась, спадая до пола. Декольте и руки скрывало облегающее кружево, оставляя открытыми плечи.

Я бессильно вздохнула. Платье было великолепно, но в узкой юбке и на десятисантиметровых каблуках сегодня ночью мне придется очень постараться, чтобы не упасть. Учитывал ли Люциан это при выборе наряда?

Немного неуверенно я вышла из ванной комнаты. Райан дулся на диване и со злостью запихивал в себя сэндвич. Увидев меня, он выпучил глаза.

– О, нет, Ари. В таком виде я ни в коем случае тебя не отпущу! – протестовал он с набитым ртом. – Как будто для любого праймуса это уже не весомая причина, чтобы тебя преследовать.

Я проигнорировала его, поскольку кое-что другое требовало моего пристального внимания. В сшитом на заказ серебристо-сером костюме из-за кухонной стойки вышел Люциан. Узкий черный галстук почти не отличался по цвету от его рубашки, но мягкий блеск материала привлекал взгляды к его широкой груди. Свои темные кудри он зачесал назад, но гелем не воспользовался. Они словно манили провести по ним пальцами. Я не могла отвести глаз, несмотря на то что его самодовольная улыбка сообщала: он прекрасно понимал, какое производил на меня впечатление. Ведь он тоже знал слабое место своего противника.

Он остановился передо мной на расстоянии вытянутой руки. Его глаза блеснули.

– Ты прекрасна, – прошептал он.

Я ответила застенчивой улыбкой:

– Спасибо.

– Алёё?! Меня вообще кто-нибудь слышит? – надрывался за нами Райан. Это прозвучало как риторический вопрос, поэтому я не стала на него отвечать, а вместо этого взяла свой телефон и убрала в крошечную сумочку. Ключи и деньги мне точно не понадобятся.

– Кое-чего не хватает, – сказал Люциан. В его руке из пустоты возник ациам. Он чуть-чуть вытянул его из кожаных ножен, и гравировка вспыхнула. В этот раз на рукояти не было красной обмотки. Он был настоящим.

– Эмм… он вряд ли вместится в мою сумочку, – это было излишнее замечание, но мой мозг пока еще не заработал по-нормальному. С тихим смешком Люциан присел передо мной на корточки. Он немного приподнял подол платья и пристегнул ножны к моей икре тонкими ремешками.

– Господи, дай ты ей самой это сделать! Она уже взрослая! – запыхтел Райан.

«Но это доставило бы куда меньше удовольствия», – услышала я голос Люциана в своей голове. Ничего себе…

Громкий стук спас меня от обморока из-за всплеска гормонов. Райан вскочил и выхватил свой ациам. Стук доносился из-за двери под стальной лестницей, которая вела к настоящему выходу. Я могла бы поклясться, что до этого там не было никакой двери.

– Полагаю, нас уже ждут, – Люциан элегантным движением предложил мне руку. Смутившись, я за нее ухватилась.

– Стены? – спросил он. Я быстро перепроверила барьер: непробиваемый, как обычно. Я кивнула.

– А твои… инстинкты?

Я перевела на него невинный взгляд:

– Хочешь проверить?

Он ухмыльнулся:

– Хм, не надо говорить такие вещи в таком платье…

– Вы не могли бы перестать ворковать и просветить меня, куда, мать вашу, ведет эта дверь? – вскричал Райан, явно находясь на грани срыва. Люциан мимоходом хлопнул охотника по плечу:

– Расслабься. Это всего лишь портал.

– Портал?! – шокированно прохрипел Райан.

– Ну, да, знаешь. Врата, проход…

– Блин, да знаю я, что такое портал. Вот только не знал, что спал прямо рядом с этой проклятой штукой.

Люциан проигнорировал его, закатив глаза, и положил ладонь на ручку зловещей двери:

– Идем?

Я кивнула.

Глава 26. Помяни дьявола…

Даже не знаю, чего я ожидала. Наверно, ослепительный свет, переливающуюся водную стену или зияющую пропасть. Но точно не кладовку.

В пустом помещении размером с кабину лифта стоял стройный мужчина азиатской внешности в костюме. Он как будто вышел из комикса в стиле аниме, потому что его волосы были такого же ярко-синего цвета, как и его глаза. Он поприветствовал Люциана кивком головы, быстро окинул взглядом убежище и отошел в сторону. Несомненно, это служило молчаливым приглашением. Люциан ободряюще мне подмигнул и повел в комнату.

– Я – Хиро. Мастер Белиал поручил мне заботу о вашей безопасности, – проговорил синеглазый азиат. Он закрыл за нами дверь, и она, к моему величайшему изумлению, просто пропала у меня на глазах. Вместо нее на противоположной стороне комнатушки появилась другая. Сделанная из темного дерева, с тяжелой железной фурнитурой, она занимала все доступное пространство. Люциан невозмутимо следил, как Хиро достал по виду уже старинный ключ и отпер замок. Когда он распахнул обе дверные створки, нас обдало потоком жаркого ночного воздуха. Синеволосый праймус вышел из комнаты. Я хотела проследовать за ним, но Люциан меня удержал.

«Сначала Хиро переговорит со своими людьми. Давай дождемся, пока он за нами не вернется, чтобы нас нечаянно не посчитали непрошеными гостями», – мысленно предупредил меня он. Он казался расслабленным, хотя его глаза ни на миг не теряли бдительности.

«А где мы вообще?» – спросила я его, вглядываясь в пространство за дверью. Я надеялась, что ответ не будет содержать понятие «катакомбы». У меня совсем не было настроения сегодня ночью снова исследовать новые миры.

Снаружи в ночное небо поднимались очертания нескольких деревьев. Казалось, что они расплывались в тенях, словно кто-то использовал слишком много краски, чтобы их нарисовать. Раздавалось жужжание, щебетание и кваканье. Кроме этого – таинственная тишина.

«По моим догадкам… где-то среди болот Луизианы», – ответил Люциан.

«ЧТО?!»

Он успокаивающим жестом накрыл мою ладонь своей:

«Возможно, мне стоило заранее рассказать тебе о Белиале и его эксцентричном поведении, Ари. Но я не хотел тебя пугать».

Я нахмурилась и беспокойно переступила с ноги на ногу в своих новых туфлях.

«О чем мне следует знать?» – нервно осведомилась я. Снаружи слышались голоса. У нас оставалось не так много времени до прихода Хиро. Люциан медлил с ответом, как если бы он очень аккуратно выбирал слова.

«Бел, он… дьявол».

Я глубоко вздохнула и закатила глаза:

«Только не начинай снова. Ты прямо как Райан».

Люциан двумя пальцами приподнял мой подбородок и заглянул в глаза:

«Нет, Ари. Я серьезно. Бел – дьявол. Люцифер, Сатана, Самаэль, Азазель, Вельзевул, Мефистофель, дьявол… У него тысячи имен, но только один облик, и ты вот-вот с ним встретишься».

Помимо мой воли у меня задрожали руки. Вот о чем говорил Райан.

«Ты тащишь меня к… Сатане?!»

Спасибо и на том, что Люциан не стал напоминать, что я сама настаивала, что пойду с ним. Он, вздохнув, запустил руку в волосы.

«Помнишь, о чем Лиззи говорила тебе в самом начале? Человеческие понятия о добре и зле здесь не играют роли. Он просто праймус».

Легко ему говорить. А все-таки тысячелетия религиозного влияния просто так не вычеркнешь. Люциан поймал мои трясущиеся пальцы и нежно их сжал.

«Ари, это прозвучит странно, но в данный момент здесь ты не в большей безопасности, чем где-либо еще. Меня это зверски бесит, потому что я просто не выношу этого напыщенного позёра. Но он не шевельнет и волоска на твоей голове. Бел просто одержим легендой об Изаре. И это он сделал так, чтобы она повлияла и на ваши людские предания. Звезда, указывающая путь к Спасителю нашему. Мать Искупителя. Два брата, один из которых убивает другого. Люцифер – светоносный, павшая утренняя звезда. Ничего не напоминает?»

Черт, он сейчас говорит про Библию?!

«Он отдал бы жизнь, чтобы спасти Изару».

«И в чем тогда проблема?» – недоумевая, уточнила я.

«Он в каком-то роде коллекционер…»

«А я могла бы стать жемчужиной коллекции?»

«Да, – признал Люциан и серьезно посмотрел на меня. – Ари, просто постарайся не провоцировать Бела и не подогревать его интерес к тебе».

После того как Хиро вывел нас из старого викторианского особняка, парадные ворота которого оказались порталом, он повел нас по разрушенному мосту через болота. Не единожды Люциану приходилось подхватывать меня, чтобы я не упала на каблуках. Вдоль нашего пути были расставлены факелы и свечи, отбрасывающие свой свет на черную воду под нами. Все это смотрелось немного мрачновато, но выглядело бы даже романтично, если бы не забавные декорации: на деревьях болтались испачканные кровью кости и перья. На стволах красовались пентаграммы, украшенные куриными лапками. Подозрительные тканевые мешки лежали на закапанных воском кучах камней, напоминающих алтари. То и дело на нас пустыми глазницами взирали черепа. Если бы я была одна и без своих стен, я бы наверняка уже наделала в штаны от страха. Но не приближаясь к этому и с Люцианом рядом со мной, все это казалось скорее плохой «пещерой ужасов»[14].

Когда перед нами открылись мангровые заросли, над болотами показалась ультрасовременная вилла из стекла и стали. Откровенно говоря, я предполагала, что в конце дороги мы увидим страшный замок или как минимум дом с привидениями, но этот Бел, по-видимому, предпочитал жить с комфортом. Тропинка сменилась мраморными плитами. Они, будто каменные островки, утопали в травяном море, как на поле для гольфа. Свет от галогеновых фонарей смотрелся практически стерильным по сравнению с факелами.

Настало время взять себя в руки. В тени виллы располагался бассейн. Сопровождаемая мягкими всплесками, чья-то фигура двигалась в подсвеченной воде.

– О, пожалуйста, нет… – простонал Люциан. Я переводила непонимающий взгляд с него на ту фигуру, из предосторожности огляделась вокруг, но не уловила ничего, что могло вызвать у него такую реакцию.

«Что?» – мысленно спросила я его.

«Просто подожди!» – его взгляд остановился на пловце. Подплыв к бортику, мужчина мощным движением вылез из бассейна. Вода струйками сбегала по его загорелому телу, как будто этот парень вышел из рекламного ролика. На его хорошо накачанной спине выделялось несколько более светлых линий. Они смотрелись как шрамы от печатей и перекрещивались так, что образовывали собой искаженную звезду. Его знак праймуса. Она напоминала пентаграмму, но два верхних окончания и одно нижнее были заметно длиннее боковых.

«Вау», – я только что столкнулась с источником одного из старейших символов зла.

Парень небрежно провел руками по светлым волосам и повернулся к нам, открыв вид на безупречную верхнюю часть своего тела. Он выглядел старше, чем Люциан, что-то вроде сёрфера среднего возраста. Потом пара бирюзовых глаз обнаружила меня, сверкнула потрясающая улыбка, а на его щеках появились две очень милые ямочки. И это сам дьявол?!

– А, вот вы и пришли, – воскликнул он и направился к нам. По пути он подобрал полотенце и провел им по груди и лицу. Затем он обернул его вокруг влажных плавок с ироничным рисунком в виде языков пламени, завязав узел свободнее и ниже, чем нужно. Люциан закатил глаза.

– Ты, должно быть, Эриана, – сказал Бел мелодичным голосом и протянул мне руку. На большом и среднем пальцах он носил серебряные кольца.

– Ариана, – поправила я и тоже протянула ему руку. Его губы оставили на тыльной стороне моей ладони легкий, как перышко, поцелуй. Я почувствовала, как у меня вся рука покрылась мурашками. Но это не было приятным покалыванием. Скорее оно говорило: «Убери руки». Его бирюзовые глаза заинтересованно взглянули на меня, а после с наслаждением исследовали мою фигуру.

– Я, конечно, не хвастаюсь, но должен сказать: это платье сидит на тебе просто восхитительно.

– Оно от тебя? – удивленно ахнула я и тут же разозлилась на себя. Я же собиралась выдать этому парню как можно меньше информации о себе.

– Естественно. Я не хотел доставлять вам неудобства, вынуждая искать наряд за такое короткое время. А сил Люциана определенно недостаточно, чтобы внушить мне иллюзию. Поэтому я пришел к выводу, что лучшим вариантом будет прислать тебе наряд от Хиро.

О, до меня потихоньку доходило, что Люциан подразумевал под «напыщенным позёром». Я отважилась кинуть взгляд на своего спутника и заметила, как он натянул на лицо улыбку.

– Давно не виделись, Бел, – процедил он. Белиал прохладно ему кивнул.

– Люциан, ты совсем не изменился. Как дела у твоего папочки?

– Это ты мне скажи. Думаю, в последнее время ты виделся с ним чаще, чем я.

Назвать атмосферу между двумя праймусами напряженной, значило бы очень сильно преуменьшить происходящее. Это была пороховая бочка, и фитиль уже полыхал ярким пламенем. Бел был чуть ниже Люциана, но не обращал на это никакого внимания. Он самодовольно выдержал взгляд своего гостя.

– Ты должна знать, Ариана, что твой Люциан разбил сердце своему отцу, став брахионом, – бирюзовые глаза нашли мои. – У него никогда не будет ни семьи, ни детей, безумие дышит в затылок и всегда остается опасность, что Совет приговорит его к смерти. Ради чего это всё? – Он погладил меня рукой по щеке. Неприятная дрожь вернулась.

«Может быть, ради тебя, моя прекрасная Ариана?» – зазвучал его голос в моей голове.

Я рассчитывала на что-то подобное. Мои стены были подняты. Опасности не было. Тем не менее у Люциана в конце концов лопнуло терпение. У него в руке возник светящийся ациам. Настоящий. Он повернул его в руке, а затем с видимым удовлетворением вонзил Белу глубоко в грудь. Это произошло так быстро, что я и моргнуть не успела.

«Это ты называешь «не раздражать»?» – спросила я у него. Он почти с вызовом пожал плечами.

Бел, в свою очередь, опустил взгляд на свою грудь и неодобрительно цокнул языком.

– Люциан, ну кто так делает? – выговорил он, прежде чем без особых спецэффектов раствориться в воздухе.

– А что, если бы ты ошибся и это была бы не иллюзия? – заговорил Белиал с наигранной обидой. Но теперь его голос раздался у основания дома. Оглянувшись, я увидела, как безупречно причесанный и одетый в черный костюм Бел шагнул из тени.

– Честно говоря, на это я и надеялся, – пробурчал Люциан.

Интересно, но ни атака Люциана, ни его комментарий, казалось, ничуть не задели Бела.

– Идем, я и так уже был довольно невежлив, не буду заставлять вас просто так тут стоять, – проговорил он, обаятельно предлагая мне руку. Так как я понятия не имела, как отклонить такое предложение и не нарушить этикет, я осторожно взяла его под руку. Бел тут же погладил мои пальцы, после чего просто накрыл их своей ладонью. Сейчас неуютного покалывания я не почувствовала. Оно было как-то связано с иллюзией?

По узкой дорожке Белиал повел меня вокруг дома. Дорожка заканчивалась на гигантской платформе, установленной на сваях. Болота под нами простирались почти до самого дома. И если меня не обманывали мои глаза – или Бел, – там внизу плавал не один аллигатор.

– Прощу прощения за дурацкие безделушки, которыми мои служащие декорировали путь к дому. Конечно, я мог бы им запретить, но у хорошего персонала тоже есть свои желания.

Я не поверила ни единому слову. Бел не принадлежал к тому типу людей, которые не могли справиться с собственными подчиненными.

– Надеюсь, тебя они не сильно испугали? – он придал лицу взволнованное выражение.

Я подавила смех и любезно ответила:

– А разве ты не был бы первым, кто это заметил?

И он опять наградил меня своей фантастической улыбкой с ямочками:

– И правда, Ариана, и правда… Хотите что-нибудь выпить? Я взял на себя смелость подготовить небольшой аперитив.

Как по команде на платформу ступила красавица креолка в льняном платье. Ее волосы были убраны под платок, обернутый вокруг головы. Сзади на шее было изображено что-то похожее на метку Бела. Выходит, она продала свою душу дьяволу… В руках с очень длинными острыми ногтями она несла поднос, на котором стояло три бокала для мартини. В кроваво-красной жидкости плавала зубочистка с обернутой вокруг нее лимонной кожурой. Она выглядела как маленькая желтая змейка, купающаяся в напитке. Бел взял с подноса два бокала и один протянул мне.

– За старых и новых друзей, – произнес он. Мы чокнулись. Мой взгляд скользнул к Люциану.

«Это можно пить, не рискуя стать кормом для аллигаторов?» – мысленно полюбопытствовала я. На лице Бела снова заиграла фирменная улыбка.

«Это просто мартини, – хмуро ответил Люциан. Поверх своего бокала он пристально смотрела на Бела. – А прямо сейчас аллигаторы – наименьшая наша проблема».

После того как мы выпили, Бел пригласил нас присесть. Среди темных подушек на креслах из тикового дерева можно было буквально утонуть. Не с первой попытки, но мне все-таки удалось найти положение, в котором я в своем платье могла дышать. Бел восхищенно наблюдал за мной.

«Пфф, может, мне снова встать и пару раз покрутиться вокруг своей оси, чтобы он мог рассмотреть меня со всех сторон?»

Уголок рта Люциана тронула едва заметная улыбка.

«Он даст тебе знать, если ему этого захочется», – сухо сообщил он.

– Итак, дочь Танатоса… – Бел задумчиво поигрывал зубочисткой с лимонной кожурой в своем мартини.

– По крайней мере, все так утверждают, – пробормотала я.

– Так ты им не веришь?

– Я бы не отказалась от доказательств, прежде чем бросаться на шею своему новому папуле, – жестко сказала я. С веселым блеском в глазах Бел наклонил голову, разглядывая меня.

«Если он сейчас же не прекратит пялиться на меня, как в зоопарке, я тоже воткну ему ациам прямо в сердце».

Бел приподнял брови:

– И я теперь должен помочь вам его найти, не так ли?

Что-то здесь было не так. Мне показалось, что Бел реагировал на наши немые переговоры. Но ведь Люциан обязательно предупредил бы меня, если бы Бел был на такое способен… или нет?

– У Силин есть ответы, которые нам нужны, – произнес Люциан. – Она как раз работает на Харриса и «Омегу».

– Правда? – Бел был в некоторой степени удивлен.

– Не делай вид, что ты уже давно этого не заметил, – рыкнул на него Люциан. Бел даже не стал утруждаться и возражать. Вместо этого он залюбовался бликами света в своем мартини.

– Силин будет наказана, когда мне захочется, – наконец выдал он. От его тона у меня все внутри похолодело. – В настоящий момент я преследую другие интересы. – И игра под названием «Пялься, как в зоопарке» началась заново. Я нервно заерзала в кресле.

«Сохраняй спокойствие. Он просто тебя проверяет, – зазвучал шепот Люциана в моей голове. – Хочет знать, когда ты сорвешься».

Глаза Бела слегка расширились. Если бы я не присматривалась, то и не заметила бы. Но теперь я была уверена. Бел нас подслушивал. Мой мозг отчаянно заработал. Мне предупредить Люциана или сказать в открытую? Бел бы всё отрицал, а потом был бы настороже.

– Люциан рассказал тебе о моей позиции в Лиге, Ариана? – уточнил Белиал.

– Не очень подробно… – уклончиво ответила я и заставила себя думать. Как бы поступила Лиззи? Она же королева разоблачений… Ответ был прост. Я мысленно улыбнулась.

– Я, наверное, самый сильный из живущих праймусов, которые еще не отгородились от мира. Но, тем не менее, я отказался от поста в Совете Лиги. Хотя они вновь и вновь продолжают меня упрашивать.

– Действительно?

– В моем распоряжении находятся многочисленные источники дохода, которые нельзя недооценивать.

«А у него есть патент на такие мигающие дьявольские рога? Они настоящий хит продаж на Хэллоуин».

Люциан спрятал улыбку за бокалом с мартини. Бел же лишь на секунду запнулся и продолжил как ни в чем не бывало. А он хорош.

– Говоря об источниках дохода, я, само собой, имею в виду источники питания, которые…

«Как думаешь, он сам надевает эти светящиеся рожки и прыгает потом в них голышом по кровати? Или добавляет к «костюму» эти огненные плавки? Скорее всего, он делает так только по ночам, когда никто не видит, не может же он загубить свою репутацию…»

Бел оторопело захлопнул рот. Его выражение лица было сложно описать. Сначала он боролся с шоком, потом со злостью и, наконец, со смехом. Люциан, который тем временем разгадал мои намерения, прилагал все усилия, чтобы не расхохотаться.

– Ладно, я понял, – Бел поднял руки, сдаваясь. – Хоть мне и любопытно узнать, куда тебя заведет фантазия, Ариана.

– Невежливо подслушивать других, – озвучила я очевидное. Улыбка Бела никуда не делась, но его взгляд вдруг похолодел.

– Я никогда не говорил, что вежливость – это моя сильная сторона.

Предостережение было четким и ясным. Он оценил юмор, но не потерпел бы дальнейшего неуважения.

Праймус поднял свой пустой бокал над спинкой кресла. Тотчас показалась креолка и наполнила его.

– Насколько уже силен твой дар? – поинтересовался Люциан, как только необычная женщина удалилась. Бел небрежно передернул плечами.

– А, немного чтения мыслей у обычных людей и молодых праймусов. Кроме этого, – он помахал рукой в воздухе перед собой, – лишь забавная штука с подслушиванием.

– В определенном возрасте у праймусов сильнее развиваются телепатические способности, – пояснил Люциан для меня. Он же не мог знать, что об этом мне уже рассказал Рамадон.

– Да, да, а теперь довольно болтовни, – Бел хлопнул в ладоши. – Так как мы обменялись вежливостями и грубостями, перейдем к делу.

– Жду не дождусь, – пробубнила я. Бел проигнорировал мой сарказм.

– Ты в курсе, почему брахионов-женщин не существует, Ариана?

– Потому что Лига состоит из кучки шовинистов? – предположила я. Бел улыбнулся, но его улыбка даже отдаленно не была похожа на предыдущие. Он же сказал. Время болтовни закончилось.

– Нет. Совет опасается детей-брахионов, которых он не сможет контролировать. Детей-брахионов, которые смогут убить любого, кого им вздумается. Детей-брахионов – таких, как ты, – продолжал он. – Но ты даже нечто большее. У тебя есть душа, которая никогда не угаснет. И твоя лояльность не распространяется на праймусов.

Он даже не ставил под вопрос последнее высказывание. Да и не надо было. Оно соответствовало действительности.

– Они будут на тебя охотиться, – предсказал он.

– Расскажи мне что-нибудь новенькое.

– Тебе понадобятся друзья, – добавил он, помешивая свой мартини.

– Ты сейчас предлагаешь мне свою дружбу? – насмешливо уточнила я. Я не питала иллюзий относительно того, что его предложение можно принять за чистую монету. Глаза Бела обрадованно блеснули:

– Я еще не решил.

В ответ я тоже сверкнула глазами:

– Как и я.

– Хорошо. Тогда это мы прояснили. А пока у меня есть для тебя следующее предложение. За сведения, которые вы от меня просите, мне нужно три ужина с Арианой в любой момент, когда я захочу.

– И речи быть не может, – сразу отрезал Люциан.

– Само собой разумеется, я даю слово, что ей будет гарантирована безопасность. Хиро и трое других праймусов высокого ранга встретят ее и невредимой доставят обратно, – самодовольно сказал Бел и с широкой улыбкой договорил: – И, пока она этого не потребует или это не будет необходимо ради ее защиты, к ней никто не притронется. Ни к телу, ни к сознанию, ни к душе.

Люциан, сгорая от ярости, уставился на Бела, но ничего не ответил. Я знала, что это означало. Он не одобрял идею Бела, но не мог ничего возразить против условий. Решение – за мной.

– Я согласна, – быстро проговорила я, чтобы не успеть передумать. Нам была нужна информация, а Бел на самом деле мог потребовать чего похуже. Конечно, мне было не по себе от перспективы остаться наедине с этим непредсказуемым типом. Но раз он гарантировал мою безопасность, я как-нибудь переживу.

– Замечательно! – промурлыкал Бел низким голосом. И вот она показалась снова – улыбка из рекламы зубной пасты. – В знак моей признательности ты получишь дополнительный бонус, Ариана. Я обезврежу Силин на сорок восемь часов. Что бы ты ни планировала, тебе придется уложиться в эти временные рамки, иначе ведьма предупредит Харриса.

Я кивнула. Такое ощущение, что я заключила сделку с дьяволом.

Глава 27. Ромео должен умереть

– Как ты могла это сделать? – зарычал на меня Люциан, как только тяжелая двустворчатая дверь портала растворилась в воздухе за нашими спинами.

– Что? Раздобыть для нас информацию, в которой мы нуждаемся? – упрямо спросила я. Теснота кладовки давила. Я вжалась в угол, пока Люциан расхаживал туда-сюда, как тигр в клетке.

– Ты не представляешь себе, на что подписалась.

– Три ужина – еще не конец света, Люциан. Все могло быть гораздо хуже, – попыталась я его успокоить. А быть может, я всего лишь хотела успокоить саму себя. Его бурная реакция породила во мне сомнения. Люциан гневно ударил по кирпичной кладке.

– Думаешь, что Бел хочет просто приятно провести с тобой время? – кипятился он, бросая на меня гневные взгляды. Я сглотнула.

– Во всем остальном ему помешает собственная клятва, – пробормотала я.

Безрадостный хохот Люциана пробирался мне под кожу.

– Да, пока ты не позволишь остального.

Ах, вот в чем дело. Люциан не мог смириться, что потерял контроль над ситуацией. Он мне не доверял.

– Боишься, что он меня соблазнит? – меня ранило, что он считал меня такой слабой. Из-за моих горьких слов он бросился ко мне, как загнанный зверь.

– Не надо его недооценивать, Ари. Соблазн, обольщение и искушение – его хлеб насущный, – рычал он. – Для этого создания люди вообще впервые придумали имя Сатана.

Своей злостью он буквально вжимал меня глубже в угол, вот только в его глазах застыло выражение муки.

– Я с ума схожу, когда думаю, что он будет делать с тобой наедине, – он двумя руками обхватил мое лицо. Это был такой осторожный жест, словно я была невероятно хрупкой. – Если он что-то тебе сделает…

У него заходили желваки. Он был воплощением ярости, но его прикосновение – таким нежным. Я была по-настоящему ошеломлена.

– Не волнуйся, – сказала я с запинкой. – Бел вряд ли потребует исполнения своего желания раньше чем послезавтра.

Очень медленно Люциан сделал шаг назад, уронив руки.

– Какое это имеет значение?

– Ну, к тому моменту ты наконец-то уже найдешь Танатоса и обезвредишь предателей. Ведь ты же этого хочешь, – я старалась говорить равнодушно. – Бел – моя проблема. Я с ним разберусь.

Люциан непонимающе смотрел на меня. Температура ощутимо опустилась на пару градусов.

– Так вот что ты обо мне думаешь?

Я не могла избавиться от чувства, что ляпнула что-то лишнее.

– Ты считаешь, я просто брошу тебя в одиночку со всем этим, как только добьюсь своей цели?

– А почему нет? – заикнулась я. – Я думала, ты хочешь…

– Не делай этого, Ари, – мягко перебил он меня. Я умолкла. – Ты можешь подавлять то, что испытываешь ко мне. Но не говори мне, чего я хочу! Ты так сильно боишься, что я разобью тебе сердце, что панически ищешь поводы мне не доверять.

Я открыла рот, чтобы ему возразить, но не произнесла ни звука. Люциан был абсолютно прав.

– А чего… ты хочешь? – спросила я дрожащим голосом.

Люциан преодолел расстояние между нами. В его глазах светилось что-то, что не имело ничего общего с магией праймусов.

– Чего я хочу? – прошептал он. Не отрывая от меня взгляда, он положил ладонь мне на затылок. Запустил пальцы мне в волосы. Каждая клеточка в моем теле задрожала. Его желание окутало меня, его запах одурманил мой разум. Другой рукой Люциан нашел мое бедро, талию, спину. Кровь застучала у меня в ушах. Он прижимался ко мне, пока каждый вдох не стал для меня испытанием. Его губы едва-едва коснулись моих. Я могла почувствовать их тепло. Я хотела большего. Но Люциан держался на провоцирующем расстоянии, будто клятва, данная им Гидеону, все еще была в силе. Мне попросить его еще раз…

– Опусти стены, – хрипло потребовал он. Во мне зашевелилось подозрение. Я клялась больше никогда не открывать ему своих чувств.

– Я… я не могу, – если бы я сейчас убрала защиту, то, вероятно, уже не смогла бы вернуть ее обратно. Не перед Люцианом.

– Я не сделаю тебе больно.

Я это знала, но…

– Зачем?

Он мягким движением взял меня за подбородок и приподнял мою голову. В результате мои губы приблизились к его губам еще на один пугающий миллиметр. Наше общее дыхание смешалось, и я утонула в его глазах, как в грозовом море, запах которого его окружал.

– Потому что я хочу чувствовать, что чувствуешь ты, когда я тебя целую.

Он не дождался, пока я исполню его просьбу. Его губы, словно изголодавшись, прижались к моим, пока огонь, зародившийся глубоко у меня в животе, не поджег все мое тело. Я чувствовала только его и лихорадочные удары своего сердца. Но это непередаваемое чувство оказалось заперто во мне. Я так хотела им поделиться. Я хотела сгорать вместе с Люцианом.

Поэтому я сдалась.

Я не стала открывать окошко, не стала делать щель, я просто все снесла. И оно обрушилось на Люциана. Задыхаясь, он прислонился к стене. Пораженный до глубины души, он распахнул глаза и посмотрел на меня. В его взгляде плескалось серебристое пламя.

– Люциан… я… – но он не дал мне закончить, закрыв мне рот своими губами. И я ответила на его поцелуй с такой страстью, какой еще никогда не испытывала. Всё во мне жаждало его. Я потянула его за рубашку. Она мне мешала. Глубокое рычание вырвалось из его горла, когда я пробралась под нее и пальцами очертила контуры его мышц. Его губы проделали путь к моей шее. Его язык играл с моей кожей, посылая легкую дрожь по всему телу. Я погладила его по волосам, призывая продолжать. В то же время я не смогла устоять перед открывшейся моему взгляду сильной шеей. Люциан застонал, когда мои губы ее коснулись. Это был невероятный звук, и мне нужно было еще. Я уткнулась в его шею, дернула галстук, чтобы получить доступ к пуговицам на его рубашке. Расстегнула их… Внезапно Люциан схватил меня за плечи и отстранил от себя. Он тяжело дышал.

– Мы должны остановиться, – резко сказал он. Разочарование грозило погасить огонь внутри меня. Но к этому я была не готова. Я снова прижалась к нему.

– Почему? – спросила я. Под расстегнутой рубашкой теплая кожа на его груди буквально кричала, чтобы ее поцеловали. Люциан прочитал мои эмоции и со стоном откинул голову назад. Он явно сражался с собой, стараясь сохранить контроль.

– Потому что, если мы не остановимся сейчас, – тихо предупредил он, – потом я уже просто не смогу.

Это признание послало волну возбуждения по моему телу. И мое желание вновь отразилось в его глазах. Мне не было стыдно. В первый раз на моей памяти я была уверена в своих чувствах. Я привлекла его к себе и поцеловала.

«А если я не хочу, чтобы ты останавливался?» – прошептала я ему в мыслях. Меня саму удивляла собственная смелость. Плечи Люциана тут же напряглись. Он хотел отодвинуть меня от себя, но я не позволила.

«Ари, я не думаю, что это хорошая идея, – раздался его голос в моей голове. Он звучал почти как мольба. – Я… я хочу тебя, но наутро ты себя за это возненавидишь».

Я помедлила, пока до меня доходил смысл его слов. Затем я отстранилась от него и заглянула прямо ему в глаза. Еще неделю назад он бы оказался прав, но я изменилась. Я не знала, куда это в итоге приведет, но знала, чего хотела прямо сейчас.

– Люциан, – твердо сказала я. – Харрис создал меня этим полубрахионом и взял мою жизнь в свои руки. Все, что не контролировал он, тянула на себя Плеяда. Даже школа, в которую я хожу, – обман. Кроме того, Джирон назначил награду за мою голову, пока какие-то ведьмы насылают на меня проклятия… «Омега» хочет использовать меня против Лиги. Плеяда – против отступников, праймусы – как сосуд для души, а ты – чтобы найти Танатоса, – я вздохнула, осознав, насколько моя жизнь зависела от воли других. – Позволь мне хотя бы это решение принять самостоятельно, – попросила я.

Люциан молча встретил мой взгляд. Его глаза снова стали ярко-зелеными. Он наклонился ко мне и подарил долгий, бесконечно нежный поцелуй.

«Пошли!» – позвал он. Не отпуская меня, Люциан отворил возникшую из ниоткуда дверь. Я не имела ни малейшего понятия, куда она вела. Но это было не важно. Я была слишком счастлива, когда Люциан увлек меня в другой мир.

Я умиротворенно наблюдала, как капли дождя, собираясь в ручейки, образовывали дорожки на большом оконном стекле. Их размеренный стук успокаивал. Словно таким образом эта ночь замедлялась.

К сожалению, это ощущение было призрачным. Время уносило нас прочь. Небо на востоке уже начинало светлеть.

– Нам нужно возвращаться, – вздохнула я.

– Ммм… – я улыбнулась, когда грудь Люциана завибрировала от этого ленивого звука. Он даже и не собирался вставать. – Ты еще никогда не была так прекрасна, – произнес он, пока его пальцы неосознанно поглаживали мою руку.

– А где мы, кстати? – полюбопытствовала я. И ничего не смогла поделать, когда у меня зарделись щеки от одной мысли, что на пути к кровати я вообще не замечала обстановку вокруг. Только теперь я могла воспринимать окружающий мир.

Мы находились в старом кирпичном здании. Видимо, когда-то это был своего рода гараж, но кто-то превратил его в уютный лофт. Приглушенный свет старомодного ретро-светильника окрашивал всё в теплые золотые оттенки.

– У меня.

– Ого, куда сразу столько подробностей! – засмеялась я, игриво шлепнув его за такой односложный ответ. Но мне понравился тот факт, что у Люциана было место, которое он мог назвать домом.

– Этот свет или тот, страна, город?

– Ирландия, – ответил он, улыбаясь.

Вау, а эта фишка с порталами реально удобная. Люциан с нежностью убрал прядь волос с моего лба, и меня накрыла волна удовольствия. В тот же миг я воспротивилась этому теплому чувству внутри меня, потому что знала, что оно обманчиво. Я увлеклась и получила больше, чем смела мечтать. Но и эта мечта тоже подойдет к концу. С мечтами всегда так происходит.

Нехотя я приподнялась.

– Нам нужно возвращаться, – повторила я, отталкиваясь от его груди. Люциан схватил меня за руку и ласково обнял.

– А нам не нужно обсудить то, что тут произошло?

Я избегала смотреть ему в глаза. Такие разговоры не особенно мне удавались. Словно резкий удар, меня настигло осознание. Я всего лишь хотела сохранить память о последних часах. Если бы меня отвергли, это просто уничтожило бы прекрасное воспоминание. А если бы меня отверг Люциан, это уничтожило бы меня саму.

– Не бери в голову, – пробормотала я, высвобождаясь из его объятий. – Я этого хотела. Я просила тебя об этом. Это было великолепно, но ни к чему тебя не обязывает, – собственные слова точно причиняли мне больше боли, чем ему. Я поспешно прикрылась рубашкой Люциана. Она была неаккуратно брошена возле кровати. – Остальным просто скажем, что задержались у Бела, – предложила я, подбирая с пола свое платье и нижнее белье.

– Ты опять это делаешь, – его холодный голос разрезал тишину в комнате.

– Что? – в замешательстве я подняла на него взгляд. Люциан встал и подошел ко мне. На нем не было ничего, кроме черных пижамных штанов. В игре теней он выглядел неописуемо красиво. Я опустила глаза и быстро отвернулась. Но было слишком поздно. Образы прошедших часов затопили мой разум. Он подарил мне ночь, которую я никогда не забуду.

– Ты притворяешься, что знаешь, чего я хочу, – тихо заговорил он.

Я спиной чувствовала тепло его тела. Он положил руку мне на плечо и развернул меня к себе. Я судорожно прижала к груди вещи, словно щит.

– Я же сказал тебе, что не играю. Того, что было, мне недостаточно.

Во мне ожила надежда. Лживая надежда. Мое сердце лежало перед ним, слишком открытое и слишком беззащитное. Одно неверное слово, и оно никогда не исцелится. Я просто это знала. Потому я задушила надежду в зародыше и в панике подняла стены.

– Тогда давай повторим, когда представится возможность, – я старалась говорить максимально бесчувственно.

В эту секунду зазвонил мой мобильник, и я еще никогда не была ему так благодарна.

– Наверное, Гидеон. Он явно уже переживает, – я послала Люциану натянутую улыбку и потянулась за своей сумочкой.

– Не бери трубку, – потребовал он. Я не обратила на него внимания, кинула взгляд на дисплей и…

Ведро холодной воды шокировало бы меня меньше.

– Что такое? – Люциан, конечно же, заметил, что у меня кровь отхлынула от лица.

– Это Лиззи.

Я уставилась на свой телефон как на пришельца. Желудок сжался. Если Бел сказал правду и вывел Силин из игры, кто же мне тогда сейчас звонил? Откровенно говоря, я не испытывала большого желания это выяснять. Ладонь Люциана успокаивающе легла мне на плечо.

– Я буду слышать каждое слово. Если кто-то опять попробует наложить заклинание, я ему помешаю.

Напоминание о проклятии совсем не помогло. Трясущимися пальцами я провела по вспыхивающему экрану и поднесла смартфон к уху.

Тишина.

– Алло? – осторожно проговорила я.

– Привет, дочь.

У меня кровь застыла в жилах. Телефон чуть не выпал из рук.

– Ты мне не отец, – процедила я.

Сухой смех:

– Больше, чем ты думаешь, Ариана.

– Чего ты хочешь?

Молчание. Ногти впивались мне в ладони.

– Слышал, ты отклонила мое приглашение, – отчим разговаривал так непринужденно, как если бы мы договаривались, когда попить чайку. Люциан энергично замотал головой. Господи, ну я же не тупая.

– О каком приглашении ты говоришь? Меня никуда не приглашали, – ответила я.

Вздох и нетерпеливое постукивание ручки по бумаге.

– Очевидно, Силин была немного грубовата, – признал он. – Вот почему я решил еще раз передать его лично.

Я не ответила.

– Полагаю, брахион с тобой?

Люциан снова покачал головой. Я злобно на него зыркнула, чтобы он прекратил.

– Чего. Ты. Хочешь? – прошипела я в трубку.

– Ну, Ариана, так не пойдет. – Я буквально видела, как мой приемный отец снисходительно качает головой. Во мне заскреблись мрачные воспоминания. – Мне казалось, я научил тебя хорошим манерам.

– Не думаю, что ты мог бы что-то поведать мне о манерах, – холодно возразила я.

– А вот мы и подходим ближе к делу, – похоже, он забавлялся. – Знаешь, Ариана. Это даже смешно, что ты говоришь мне о приличиях, после того, что сама недавно вытворяла с одним праймусом. Я и правда ожидал от тебя большего.

В панике я взглянула на Люциана. Он замер.

«Откуда он узнал?» – хотела знать я. Брахион не ответил. Я прямо-таки видела, как напряженно работает его мозг.

– Ариана, я же понимаю, что ты в нем видишь. Люциан был рядом с тобой, когда меня не было. Он большой, сильный и хорош собой. Идеальный рыцарь в сияющих доспехах. Ты не первая, кто на это клюнул.

«Потяни время», – велел мне Люциан и исчез.

– Ты в курсе, как его прозвали брахионы, пока он не ушел? Бессердечным Ромео. Прекрасная игра слов, не находишь? – смеялся отчим. – Он тебе не рассказывал, чем больше всего любит питаться? Но о чем это я, уверен, что сегодня ты его более чем насытила.

Его презрительные слова целенаправленно вонзались мне в сердце. Он высказывал мои худшие опасения.

– Что я делаю, а чего не делаю – это не твое собачье дело! – прошипела я. В глазах стояли слезы.

– Ариана, не дай ему тебя одурачить. Он просто тебя использует. Будет питаться от тебя, вотрется тебе в доверие, а потом в один момент потребует твою душу. Он опасен. Я хочу, чтобы ты пришла ко мне. Находиться с ним тебе не безопасно. А нам так много нужно обсудить.

Неожиданно Люциан оказался передо мной. Полностью одетый.

«Здесь что-то не сходится», – произнес он.

Тут я могла с ним согласиться. Не сходилось вообще ничего.

– Боюсь, не получится, – ответила я как можно более скучающим тоном. Несмотря на это, нижняя губа у меня дрожала. – Знаешь, сегодня мне еще надо вынести мусор, постирать, сходить к зубному. Ну, и всё такое, что я сделала бы с гораздо большей охотой, чем увиделась бы с тобой…

– Ариана! – загрохотал он на другом конце линии. – Ты должна делать то, что я говорю.

– А то что? – дерзко поинтересовалась я.

Тишина. Звон кубиков льда, брошенных в какую-то жидкость.

– Тебе не следовало покидать убежище.

Люциан сразу же насторожился. Он сгреб меня в охапку.

«Вешай трубку», – приказал он.

– В Ирландии в это время года, должно быть, красиво.

– Вешай трубку! – еще раз повторил Люциан. Он вырвал у меня из рук телефон, и от него внезапно запахло горелым пластиком. Я практически не придала этому значения. Смех приемного отца все еще эхом звенел у меня в ушах.

Вдруг он завалил меня на пол. Я уже собиралась возмутиться, когда оконные стекла взорвались. Пули со свистом разрывали воздух, вспарывая подушки позади нас. Только что на этом месте стояли мы.

– Вперед, – перекричал он звон разбивающегося стекла. Он крепко прижал меня к себе, своим телом закрывая от стрелков. Я так и не поняла, что со мной происходило, а Люциан уже довел меня до задней части своего дома. Там не было окон, потому что две гаражные двери занимали большую часть стены. Выстрелы стихли. Люциан схватил несколько ключей, лежавших на рабочем столе, и потащил меня дальше к мотоциклу, который стоял прямо посреди кухни. Я только сейчас сообразила, что он задумал.

– Рехнулся? Снаружи стреляют, – испуганно заорала я. – Почему мы не уходим обратно порталом?

– Они этого и хотят, – коротко ответил Люциан. И, как по волшебству, рядом с холодильником моментально материализовалась дверь. Кто-то дергал за ручку. Губы Люциана изогнулись в кривой ухмылке. – Уже приготовились и только и ждут, пока мы их впустим.

Терзание ручки сменилось мощными ударами в дверь. Я расслышала, как затрещало дерево.

Ладно, это аргумент. И все-таки я не была уверена, что выйти на улицу было лучшей альтернативой.

– Доверься мне! Залезай. Ты нужна Харрису живой, а мне пули не причинят вреда.

Треск усилился. Сыпля ругательствами, Люциан усадил меня позади себя на мотоцикл и ударил по газам. Я вскрикнула, когда он, не тормозя, протаранил гаражную дверь, но она растворилась прямо у меня на глазах. В тот же миг меня накрыло свечение. Мои голые ноги скрылись под плотной кожаной одеждой. Так, во всеоружии, мы неслись через не прекращающийся град пуль.

Глава 28. Плохой знак

Люциан тяжело дышал. Голову он уронил на руки. С ним что-то было не так. Он упал на кровать, как только за нами закрылась дверь убогого номера в мотеле. Я не знала, была ли я обязана этим киллерам или Люциану, но меня не ранили. Зато сейчас я стояла перед ним полуголая. Его явно полностью истощила необходимость поддерживать на мне иллюзию одежды, пока мы ехали у всех на виду.

– С тобой всё нормально? – взволнованно спросила я.

Сдерживая стон, Люциан стянул с плеч свою кожаную куртку и снял футболку.

– Думаю, заняться этим придется тебе.

Легкая улыбка коснулась уголка его рта, когда он увидел ужас на моем лице. Вся верхняя часть его тела была продырявлена пулями, а из ран ручьями лилась кровь.

– Я… я думала, пули для вас не опасны.

– Это не обычные пули, – прохрипел он и аккуратно лег. – По ощущениям они как ациам.

– Что?!

Это значило… О боже! Он был нашпигован кучей металла, которая не только вредила его телу, но и вгрызалась в его сущность. Неудивительно, что он был на пределе своих сил.

– Ари, пожалуйста, я… – его слабый голос вывел меня из оцепенения.

– Ох, конечно… я, эмм… – промямлила я и села рядом с ним на кровать. Я понятия не имела, с чего начать. Или как мне вообще вытаскивать из него пули. Я бросилась к маленькой раковине, которая заменяла ванную в этом дешевом мотеле. Туалеты были только в коридоре. Полотенца отсутствовали. Поэтому я подняла с пола футболку Люциана, намочила ее и начала смывать кровь с его груди. Пули действительно застряли глубоко в ранах. Пальцами я их не достала бы.

Люциан протянул свой ациам, повернув его рукояткой в мою сторону:

– Удали пули, чтобы Харрис не смог их отследить, – инструктировал он меня осипшим голосом. Затем закрыл глаза. Я пощупала его пульс. Слабый. Его лоб горел. Люциан больше ни на что не реагировал. Он был без сознания, насколько это вообще возможно в случае с брахионом.

Я забрала ациам из его обессиленной руки и сделала глубокий вдох.

«Я смогу!»

Решившись, я подавила в себе тошноту и подступающие позывы к рвоте. Не важно, что между нами было и чего не было, но Люциан нуждался в моей помощи. Я тщательно выковыривала пули, переходя от одной раны к другой. Закончив, я обнаружила еще несколько дырок от пуль у него на джинсах. Тратить время и снимать с него штаны я не стала. Я просто разрезала ткань. После я завернула все кусочки металла в испорченную футболку Люциана и избавилась от них. Кузов пикапа, подъехавшего к заправке, отлично с этим справился.

Так как я больше ничего не могла сделать, на меня навалилась усталость. Я беспомощно оглянулась вокруг. Мне казалось, что было бы как-то неправильно ложиться рядом с раненым. А может, я просто не хотела разбираться с тем, что почувствую, если прижмусь к Люциану. Поэтому я просто подвинула дырявое плетеное кресло к кровати и свернулась на нем, не сводя взгляда с двери и сжимая в руке ациам Люциана. Мягкое свечение странным образом утешало. Настоящего охранника из меня бы не получилось, но я была твердо намерена не засыпать.

Какое-то время я наблюдала, как вздымается и опускается грудная клетка Люциана. Я еще ни разу не видела его таким уязвимым. Почти как обыкновенный человек. Вот только он им не был. Или был? Я переживала. За него. За себя. За множество проблем, у которых не было конца. Но сейчас я мало чего могла сделать. Разве что помочь Люциану выздороветь. Не зная, сработает ли это, когда он без сознания, я приоткрыла для него небольшое окошко в своем барьере. А потом оставалось только ждать.

Когда хлопнула дверь, я резко очнулась. Ациам пропал из моей руки, кровать оказалась пуста. Люциан стоял передо мной. Он надел черные слаксы и водолазку. В руках у него было несколько магазинных пакетов и картонный стаканчик.

Взгляд, которым он меня рассматривал, был наполнен чем-то средним между весельем и злостью. Покупки он бросил на кровать.

– Не хотелось бы критиковать твой необычный стиль, но он немного вызывающий, – сказал он, указывая на рваную кожаную куртку, которую я натянула поверх его рубашки, и его огромные ботинки. Стаканчик приземлился на тумбочку.

– Кофе для тебя, – пробормотал он. – Почему ты не спала в постели?

– Я… я вообще-то не планировала спать, – выкрутилась я. Тихое фырканье ясно говорило, что он думал о моем ответе.

– Собирайся. Гидеон поможет нам улететь.

– Ты позвонил Гидеону? – Люциан кивнул и в обуви улегся на кровать. – Мы оба сошлись во мнениях, что нужно избегать порталов. Это слишком опасно.

С этим я могла смириться. Очень даже. От одной лишь мысли о том, кто мог нас там поджидать, у меня на спине выступал холодный пот. А это вновь подводило меня к вопросу, который на протяжении нескольких часов изводил меня кошмарами.

– Откуда мой отчим узнал, где мы?

– Без понятия. Возможно, Харрис нашел какую-то возможность за тобой следить.

«Ох». Я представила, как приемный отец шпионил за каждым моим шагом, и вздрогнула.

– Ты из-за этого спалил мой телефон?

– Безопасность так безопасность, – осклабился Люциан, не испытывая чувства вины. Выглядел он почти по-старому. Только легкие круги под глазами еще напоминали о четырнадцати пулях-ациамах, которые я вытащила из его тела. Это и отсутствие блеска у него в глазах.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила я. По его лицу пробежала тень. Он и правда казался измученным.

– Все зажило.

Я сомневалась, можно ли ему верить. Люциан был не из тех, кто признает, когда ему плохо. Заметив мой скепсис, он негромко рассмеялся.

– Хочешь убедиться? – он, развеселившись, взглянул на меня и задрал наверх свою водолазку, чтобы я смогла увидеть часть его мускулистого живота, которая исчезала под поясом брюк. Я почувствовала, как у меня кровь прилила к лицу. И тут же отвела взгляд.

– Нет. Все в порядке, – чтобы скрыть неловкость, я полезла в пакеты, которые так и лежали на кровати. – Эм… дашь мне пару минут, чтобы переодеться?

– Как будто там есть что-то, чего я еще не видел, – мило подразнил меня Люциан. О, у меня в голове всплыли тысячи выражений, которыми я могла ему ответить. Между нами было так много всего. Я просто не могла допустить, чтобы моя слабость к Люциану завела меня в тупик. Вариант, что я была для него только временным развлечением, и без того достаточно ужасен. А если отчим все-таки прав и Люциан просто мной манипулировал…

– Черт, Ари! Подними стены, – выругался Люциан и вскочил с кровати. – Я больше не могу выносить твои сомнения.

Его слова буквально врезались в меня. Я не знала, что окно, которое я приоткрыла для него до того, как заснула, до сих пор давал ему доступ к моим эмоциям. Задетая его внезапной неприязнью, я так резко его захлопнула, что прочувствовала отголоски даже в костях.

В это время Люциан нашел нашу минималистическую ванную и устало брызгал себе водой в лицо. Потом он закрыл кран, но так и остался стоять, опершись ладонями на раковину.

– Я же говорил, что ты будешь себя за это ненавидеть, – его тихий голос ножом резал мне сердце.

– Не совсем соответствует вкусам бессердечного Ромео, да? – прорычала я, в ярости выхватывая одежду из пакетов. Черные легинсы, шерстяное платье и очень узкое кружевное белье. Кто-то вряд ли задумывался о практичности…

Люциан, вздохнув, оттолкнулся от раковины. Обеими руками он провел по волосам.

– Ари, то, что Харрис наговорил тебе обо мне…

Договорить я ему не дала. Я просто больше не могла быть маленькой девочкой, которой разбивали сердце.

– Всё в порядке, – я развернулась к нему спиной, чтобы надеть штаны. – Не нужно оправдываться. Мы оба получили удовольствие. Давай оставим все как есть.

– Ари!

Я ощутила движение воздуха, и Люциан снова возник прямо передо мной.

Взгляд, который он на меня бросил, был настолько проницательным, что у меня перехватило дыхание.

– Но я не хочу оставлять все как есть, – твердо сказал он. Я сухо засмеялась.

– Ну, конечно. – В конце концов, я представляла собой простой и доверчивый источник пропитания с перспективой на уникальную душу. Люциан зажмурился и застонал.

– Что мне сделать, чтобы ты мне поверила, Ари?

– Скажи, что мой приемный отец соврал.

Рот Люциана сжался в тонкую кривую линию.

– Не могу. Потому что не собираюсь тебе врать, – сказал он хриплым голосом. – Но эти истории… правдивы только отчасти. И относятся к временам, когда даже твоя мать еще не родилась. Сейчас я другой.

Конец его объяснений я уже не слушала. Как оглушенная, я пыталась сморгнуть слезы с глаз. Я не знала, какая часть меня доверяла Люциану, но эта часть сейчас погибала в страданиях.

Люциан погладил меня по щеке и прорычал:

– Проклятье, Харрис поплатится за это кровью.

Я его оттолкнула:

– За то, что он сказал мне правду?

– За то, что он играет с твоими чувствами, чтобы добиться своего.

Я усмехнулась:

– Не он один.

Равнодушно я сорвала с себя куртку и рубашку и швырнула их ему под ноги. Шок полностью уничтожил во мне чувство стыда. Я повернулась к нему спиной и надела бюстгальтер. Уже держа в руках платье, я рискнула кинуть на него взгляд и поняла, что Люциан растерянно уставился на меня. С его лица пропали абсолютно все краски. Ничего не объясняя, он поволок меня к ночнику. Причем так грубо, что было почти больно.

– Эй, ты чего? – запротестовала я. Ответа не последовало. Вместо этого он, словно не веря, провел рукой по моему позвоночнику. С его губ сорвалось ругательство на незнакомом мне языке.

– Что такое? – озадаченно спрашивала я. Он так резко от меня отшатнулся, будто одно прикосновение причиняло ему боль.

– Я должен был знать, – прошептал Люциан.

– Что?! – его поведение меня пугало. – Люциан, что стряслось?

Он разочарованно вздохнул и опустился на кресло. Все напряжение покинуло его тело. Сейчас он просто выглядел как побитый щенок. В его глазах стояла бесконечная мука.

– Ты хотела подтверждений, что я серьезно к тебе отношусь? Пожалуйста… – устало проговорил он и показал на мою спину. – Ты носишь мой знак.

– Что?! Ты пометил меня как свою собственность?! – ошеломленно прошипела я. Мой голос надломился. В попытке меня утихомирить Люциан поднял руки:

– Нет. Я бы никогда так с тобой не поступил. – Это прозвучало так подавленно, что мне пришлось ему поверить.

– Но… – я запнулась, – тогда что это значит?

– Что ты больше праймус, чем мы думали.

Мне вспомнился разговор, который у нас был на первом свидании. Эта Мира хотела получить его знак, потому что…

– Ты имеешь в виду…

– Да, – печально ответил он. – Судя по всему, я теперь с тобой связан.

Открыв рот, я вытаращилась на него:

– Ты меня разыгрываешь!

Разве всё это не было чем-то вроде свадьбы у праймусов? Черт возьми, я была не готова к браку! Да мы знаем друг друга не больше месяца!

Я покрутилась, но не смогла найти ни одного зеркала, поэтому попыталась нащупать метку рукой.

Люциан в ярости вскочил. В стены полетела мебель, разбиваясь на осколки. Я прикрыла голову, защищаясь от летящих в разные стороны обломков. Но их как будто отводила невидимая рука: ни один не отскочил в мою сторону.

– Каким же я был идиотом, – сокрушался он. – Я же знал, что это плохая идея.

Люциан явно думал так же, как и я. Тем не менее его раскаяние по какой-то причине меня ранило. Да, это была моя идея. Да, это я его уговорила. Я сглотнула. Вот так всегда. Стоило мне хоть раз подумать о себе, как от судьбы прилетал ответ в двукратном, а то и трехкратном размере. Горло сжалось, на глаза набежали слезы. Я этого не хотела.

– Словно всё и так не было достаточно сложно! – продолжал выкрикивать Люциан. – Мне надо было втянуть нас еще глубже в это дерьмо.

Он ни во что нас не втягивал. Это была моя вина. Больше я не могла бороться со слезами, которые непроизвольно сбегали по моим щекам. Мои стены дрогнули и не устояли под натиском моих эмоций. Я не просто переоценила себя и влюбилась в брахиона, для которого была лишь авантюрой. Нет, я еще и каким-то образом привязала его к себе помимо его желания. Всхлипнув, я закрыла глаза.

Люциан замер, когда его коснулись мои эмоции. Он тут же оказался рядом со мной и обхватил меня руками. Теплая летняя гроза. Я тесно прижалась к его груди. Он опустил подбородок мне на макушку.

– Ради бога, малышка, я не то хотел сказать, – в замешательстве бормотал он, поглаживая меня по волосам. – Эту ночь я не променял бы ни на что на свете.

– Но… тогда что ты имел в виду? – шмыгнула я, теперь уже совсем сбитая с толку. Он сделал глубокий вздох.

– Я ведь тебе рассказывал, что брахионам запрещены подобные отношения… – пояснил он. – Это закон, который Лига блюдет с особой строгостью.

И тут у меня словно пелена с глаз упала: они накажут Люциана из-за меня.

– Господи. Я не хотела, – испуганно ахнула я. Отстранившись, я подняла на него глаза. – Я… я поговорю с Лигой. Они не должны тебя наказывать. Это все моя вина.

– Нет, Ари. Ни в чем, что случилось, нет твоей вины. И ты не будешь с ними разговаривать. А лучше всего, чтобы ты никогда с ними не встречалась.

– Но почему? – если бы я могла сделать что-то, чтобы исправить свою ошибку, я это сделала бы.

– Потому что накажут они не меня, а тебя, – он позволил этим словам взорваться, как бомбе.

Что?! О’кей. Хорошо. Или не очень. Но в этом же вообще не было никакой логики.

– Лига считает более эффективным отпугивать потенциальных партнеров, чем самих брахионов, которым и так нечего терять. Кроме того, хорошо обученный брахион намного ценнее.

– И какое же наказание за такую связь? – уточнила я. Люциан прикрыл глаза и снова обнял меня.

– О, Ари, мне так жаль. Я этого не допущу.

Вот только я не могла принять его утешения. Мне нужно было знать, на что я шла. Я с силой оттолкнулась от его груди.

– Какое наказание? – я должна была знать.

Люциан медлил. Его челюсть напряглась.

– Они прикажут тебя убить.

У меня вырвалась презрительная усмешка.

– Ну да, а если поверят Джирону, то они в любом случае захотят меня убить, – сухо сказала я.

Вместо того чтобы посмеяться над моим отношением, Люциан оставался серьезным. Его глаза встретились с моими.

– Они отдадут этот приказ мне.

А вот сейчас я потеряла дар речи. Что за бесчувственный ублюдок выдумал такие законы?!

– Если я не исполню приказ, они будут казнить членов моей семьи, пока я не склонюсь… Но все равно, – уверенно заключил Люциан, – я никогда ничего тебе не сделаю.

Я обеспокоенно ему улыбнулась и выкинула из головы свои страх и безнадежность. Так мы далеко не продвинемся. Гипотетически жертвовать собой ради другого – это не выход. Мне нужно было хорошенько подумать.

– Этот знак нельзя как-нибудь убрать?

Люциан прижал свой лоб к моему:

– Всё не так просто, Ари. Метка – это отражение нашей связи. Пока наши чувства не изменятся, она не исчезнет.

«Пока наши чувства не изменятся…» Медленно, очень медленно смысл его слов проникал в мой обезумевший мозг. Значит ли это?..

Добродушные искорки заставили глаза Люциана сиять.

– А ты и правда твердолобая, малышка! Поверь мне хоть теперь! – произнес он с улыбкой. – Я влюблен в тебя окончательно и бесповоротно.

Теплое чувство, которое наполнило все мое тело, было непередаваемым. Я получила то, что хотела, и держала это в руках. Я могла буквально дотронуться до своего счастья. Но, несмотря на это, судьба снова уготовила мне ловушку. За это мгновение счастья кому-то из нас пришлось бы поплатиться жизнью. Я не хотела больше терять Люциана. Возможно, это был урок, который мне следовало усвоить. Отпустить его, чтобы сохранить ему жизнь. Может, у нас бы и так ничего не получилось. Ведь он был столетним праймусом, а мне только исполнилось восемнадцать. На его месте я бы могла придумать что-то более увлекательное, чем навечно связаться с наивной девчонкой.

Люциан глубоко вздохнул, словно читая мои растрепанные чувства. Я совсем позабыла, что мой барьер так и был опущен.

– Послушай меня, малышка. Я понимаю, что никто не спрашивал твоего согласия, и поверь мне, когда до этого дойдет, это будет первое, что я официально исправлю, – грустно улыбнулся он и погладил меня по щеке. Я неосознанно закрыла глаза и прижалась лицом к его ладони. – Хоть ты и носишь мою метку, ты всегда вольна принять решение. Я не стану тебя принуждать, я… я могу подождать. Но одно ты должна знать. Я не отдам тебя без боя. Никогда. Я влюбился в тебя, Ари, – в его взгляде светилась абсолютная искренность. А потом к ней прибавилось и озорное выражение. – На самом деле уже тогда, когда у Ворот Тимеона ты обозвала меня рехнувшимся психопатом, ну, самое позднее, когда ты отрицала свои инстинкты, потому что сразу не огрела меня лампой по голове. Тогда у тебя был шанс. Поэтому больше не смей во мне сомневаться или в панике меня отталкивать. Так легко ты от меня теперь не избавишься.

Я засмеялась сквозь слезы.

– Если я захочу от тебя избавиться, мне нужно будет просто позвонить в Лигу, разве не так? – пошутила я. Ухмыльнувшись, Люциан прижал меня к груди.

– Я что-нибудь придумаю, – пообещал он. – Но до тех пор тебе нельзя никому показывать мой знак. Даже Лиззи. Больше я не собираюсь подвергать тебя опасности, как уже сделал до этого. Никто не должен о нас узнать.

Я почувствовала легкий укол, потому что его слова напомнили мне Брендона. Но собственный разум вынудил меня кивнуть. Я тут же посмотрела в отчаянные зеленые глаза.

– Ох, Ари. Прости меня, – его губы искали мои.

«Верь мне, прошу», – шептал его голос у меня в голове.

И я… решилась. Все равно уже было слишком поздно. Он давно завладел моим сердцем. А потом – под защитой его надежных рук я нашла идеальный момент и заморозила его в своей памяти. Я не хотела и не собиралась его забывать никогда в жизни. Его сильная грудь под моими пальцами. Его ни с чем не сравнимый запах, который теперь вечно будет ассоциироваться у меня с безопасностью. Его мягкие губы на моих губах. Ровное сердцебиение: я представляла, что его сердце только для меня. Одинокая слеза скатилась по моему лицу, и я, вздохнув, уткнулась в его плечо. Не важно, что произойдет в будущем, этого у меня уже никто не отнимет.

– Можно мне посмотреть? – попросила я через какое-то время. Грудная клетка Люциана задрожала от беззвучного смеха. Со спокойствием, которое показывало мне, что для него этот момент тоже был особенным, он через голову стянул свою водолазку и повернулся ко мне спиной. На его гладкой коже выделялись светлые линии, похожие на старые ожоги. Три из них украшали нижнюю часть позвоночника. Средняя была длиннее, чем внешние. Они поднимались на небольшом расстоянии друг от друга и пересекались между лопатками. Там они переплетались с другими линиями, которые потом расходились в стороны, словно крылья, к его плечам. Я знала эту метку. Такая же была на его призывной печати. Феникс с расправленными крыльями.

Я восхищённо водила пальцами вдоль рисунка. Шрамы почти не чувствовались. Мышцы Люциана расслаблялись от моих прикосновений.

– У меня тоже такая есть? – завороженно выдохнула я. Люциан снова повернулся ко мне. Его руки обхватили мою талию.

– Хочешь посмотреть? – нежно спросил он. Я быстро кивнула.

И вдруг воздух вокруг нас замерцал. Мою шею покалывало, когда стены мотеля растворились и превратились в сверкающую зеркальную поверхность. Люциан неторопливо дотронулся до моей спины и расстегнул бюстгальтер. Я задержала дыхание, узнав феникса у себя на спине. Он был изящнее и меньше, но совпадал со знаком Люциана до мельчайших деталей.

– Это прекрасно, – прошептала я.

– Ты прекрасна.

Люциан оставил легкий поцелуй на моем плече. У меня захватило дух, когда в отражении я видела, с какой преданностью он ко мне прикасался. Заметив мой взгляд, он лукаво улыбнулся.

– Охотники приедут только через два часа.

Я засмеялась и потеряла себя в его губах.

Глава 29. Последняя капля

Меня не разбудили ни свет, ни тревога, ни землетрясение, ни экстренная ситуация. Нет, впервые за долгое время самый обычный запах кофе вытащил меня из лишенного сновидений сна.

Телефон высветил время – семь часов. Вечера? Со стоном я принялась стирать сон с глаз. Я утратила чувство времени. Ничего удивительного: только за последние двадцать четыре часа я пережила проклятие ведьмы и пять первых свиданий, повстречалась с дьяволом, переспала с Люцианом, потеряла свое сердце и получила его знак. Я поговорила по телефону со своим отцом, подверглась нападению его людей, провела срочную операцию и вынесла полет на личном самолете Плеяды. Миленькое путешествие из убежища по кошмарным снам, просто снам, Луизиане, Ирландии и обратно. А в мире праймусов начисляют бонусные мили?

Босиком я пошлепала по полумраку убежища в поисках притягательного аромата. Кофемашина была пуста, но на плите стояла дымящаяся кофеварка.

– Это всегда работает надежнее любого будильника, – пробормотал Гидеон, который как раз доставал две чашки из кухонного шкафчика. – Как и прежде.

Я широко улыбнулась и забралась на один из барных табуретов. Сколько я знала брата Лиззи, он всегда пользовался маленьким помятым металлическим кофейником. Когда-то этим ароматом он практически каждый выходной выманивал из кроватей нас с Лиззи. Негромкое похрапывание у меня за спиной доказало, что эта техника не универсальна. Райан глубоко и крепко дрых на диване. Он прождал нас целую ночь, а потом координировал спасательную операцию с ирландским подразделением Плеяды.

– А где остальные? – тихо спросила я. На лице Гидеона показалась улыбка.

– Ты удивишься. Мы получили информацию о дедлайне. Большего нам, охотникам, и не нужно, – зашептал он в ответ. – Я подумал, что ты захочешь сначала подготовиться, прежде чем сюда заявится орда…

Он покосился на меня, и я почти поверила, что его пристальный взгляд способен почувствовать метку Люциана у меня на спине. Казалось, он очень старался не перегружать меня вопросами о Беле и Ирландии. Он просто налил нам эспрессо и наполнил чашки теплой молочной пеной. Мне стало совестно. Я так и предполагала, что его не убедила история, которую сочинили мы с Люцианом. Хоть мы, в общем и целом, не соврали, но Гидеон заслуживал всей правды. Любезно приготовленный кофе у меня под носом тоже не помогал мне решить внутреннюю дилемму.

– Зачем ты всё это делаешь? – задала я вопрос. – В смысле, почему ты обманываешь свою семью и Плеяду ради меня?

Гидеон глубоко вздохнул и сел рядом со мной. Как и раньше, в его кофе опустилась одна полная ложечка сахара. И, как и раньше, он рассматривал горку сахара, пока она не скрылась под пенкой. При виде этого я утешилась мыслью, что еще что-то осталось от прежнего Гидди.

– А почему ты думаешь, что не стоишь того? – прозвучал встречный вопрос. Я тихо засопела.

– Как Ари или как Изара?

– Перестань разделять эти два слова. Может быть, ты – Ари, потому что твоя душа особенная. А может, твоя душа особенная, потому что ты – Ари. Кто знает? – улыбаясь, он зачерпнул ложкой шапочку из пены в своем кофе.

– Вау. Не только Геркулес, но и Конфуций, – засмеялась я, наслаждаясь свежим взглядом на ситуацию. Возможно, он прав.

– Разве твой папа не разозлится, когда выяснится, что ты действовал у него за спиной?

Мальчишеское упрямство отразилось в его чертах, но не скрыло за собой грусти.

– Ему придется это принять, все-таки это он меня таким воспитал, – проговорил он. Затем повернулся ко мне и заглянул мне в глаза: – Ари, я понятия не имею, куда всё это нас приведет. Может, из-за тебя в самом деле разразится война. Но когда придет время, я хочу сражаться за правильную сторону по правильным причинам. А если ни одна сторона не отвечает моим требованиям, я выбираю свою.

Взяв свою чашку, он встал с табурета.

– Ну, хватит, – мягко, но твердо подытожил он. – Допивай свой кофе и собирайся, нам сегодня много чего надо сделать.

Мел присоединилась к нам первой, Лиззи – последней. К досаде охотников, подружка повисла у меня на шее, визжа и подпрыгивая, как резиновый мячик. Из угла за нами с улыбкой наблюдал Тоби. Вместе с Люцианом. Во взгляде брахиона было столько тепла, что я даже испугалась, как бы кто не обратил на это внимание. Собственно говоря, Тоби ни в чем от него не отставал. И впервые я спросила себя, что же происходило между ним и Лиззи.

Меня удивило и обрадовало, что Джимми тоже пришел на «вечеринку». Он застенчиво мне помахал, я ответила на его приветствие. Он встал перед своим ноутбуком, и картинка его рабочего стола через проектор отобразилась на экране позади него. Я прыснула, увидев на нем арт на Хи-Мена[15].

– Добро пожаловать на наш брифинг, – заговорил Гидеон, со скрещенными руками выходя к проектору. Сходство охотника и героя комиксов вызвало у меня улыбку. Райан был менее тактичен и предложил своему другу пересмотреть выбор одежды, чтобы она подходила к накидке. Гидеон пресек общий хохот и продолжил:

– Джимми был так любезен, что вызвался его для нас провести. Его помощь в исследованиях оказалась чрезвычайно полезной.

Долговязый мальчишка покраснел под очками. Он казался чуть-чуть нервным, но голос звучал твердо, когда он начал брифинг.

– Прежде чем перейти к деталям нашего плана, еще раз перечислим факты, – он нажимал что-то на клавиатуре, пока на экране не появилась фотография моего отчима на фоне логотипа «Омеги». Я вздрогнула, но впервые за свою осознанную жизнь смогла выдержать этот ледяной взгляд.

«Всё хорошо?» – мысленно спросил у меня Люциан.

«Вполне», – едва заметно улыбнулась я. Мы специально не сели рядом, чтобы не вызывать подозрений. Однако это не мешало нам украдкой обмениваться взглядами.

– Больше двадцати лет назад Уилсон Харрис запустил программу «Немезида», чтобы создать суперсолдат, которых он смог бы применить в бою против Лиги. – Джимми опять нажал пару клавиш, и возникли какие-то документы и моя фотография. – Как нам известно, это удалось ему лишь однажды, а именно с тестовым объектом NI‐23, которую мы знаем как нашу Ари.

Широким жестом телеведущего он указал на меня, как будто я была термоодеялом на вечерней автобусной экскурсии.

«Ага, большое спасибо».

Люциан ухмыльнулся.

– Согласно нашим данным, она является дочерью брахиона Танатоса, который предположительно был пленен «Омегой». – Рядом с моей фотографией мигнуло фото бородатого мужчины с янтарным глазами. Его темные волосы были такими длинными, что он завязывал их на затылке.

«Это Танатос?» – спросила я Люциана. Он кивнул.

«Ого», – я в первый раз видела своего возможного отца. Он был совсем другим, нежели я его себе представляла. Его лицо излучало безрассудную смелость, а глаза – уверенную твердость. Но сходство со мной было неоспоримо.

– В «Омегу» Танатоса отправила Лига, после чего он бесследно исчез, – продолжал Джимми. – Мы исходим из того, что предатель в Совете инсценировал его смерть.

Экран снова опустел, что выдернуло меня из моих мыслей. Затем возникли девять изображений с членами Совета. Все эти лица я уже видела. В одном из снов.

– По словам праймуса по имени Белиал… И здесь я должен заметить, что я понятия не имею, как можно было выдумать такую идиотскую идею: спросить именно его! – выругался он, получив одобрение от Райана.

– Правильно! Покажи им! – горланил он.

Застеснявшись от столь неожиданного одобрения, Джимми поправил очки и вновь вернулся к своему профессиональному тону.

– По данным этого Белиала, некая Электра в ночь казни Танатоса посещала склеп с сердцами, – он кликнул на картинку умопомрачительной блондинки с тугими кудряшками на голове и увеличил ее. Здорово, теперь мы могли полюбоваться ее невероятной красотой еще и вблизи.

Непроизвольно мой взгляд метнулся к Люциану. Дополнительное очко брахиону: на его лице не было написано ничего, кроме презрения.

– Электра заступила на пост всего несколько десятилетий назад, и, таким образом, она одна из самых молодых членов Совета. – Клик, и портреты Совета закрылись.

Вместо них открылись строительный план этажа и фото подземной парковки.

– А теперь перейдем к нашему плану. Также от Белиала мы знаем, что секретная лаборатория Харриса расположена под подземной парковкой недалеко от Амстердама. Используя порталы, мы подберемся достаточно близко. Там нас будут дожидаться два фургона, чтобы довезти до пункта назначения. Путь в лабораторию Ари знает по одному из ее реалистичных снов… Да, не смотрите на меня так, я тоже считаю, что это жутко, – пробубнил Джимми.

Послав мне извиняющуюся улыбку, он возобновил рассказ. В разных местах на плане этажа вспыхивали красные изогнутые линии, а потом появилась фотография симпатичной брюнетки за тридцать. Это была женщина, которая встречала в моем сне Джирона и Викториуса.

– Гидеон и Мел сегодня понаблюдали за парковкой. Входы охраняют восемь полукровок и двое като. Простые смертные вообще не смогут приблизиться, разве что они внесены в список ассистентки Харриса.

– Чтобы спуститься на нижние этажи, нам потребуются пропуск и код доступа, – вклинилась я. На лице Джимми нарисовалась хитрая улыбка.

– Об этом заранее позаботились Аарон и Тоби. – На этих его словах рыжеволосый охотник опустился пониже на диванных подушках.

– Боже мой! Не напоминай мне про эту чокнутую, – взвыл он и закрыл лицо рукой. Тоби злорадно похлопал его по плечу:

– У Аарона завелась новая поклонница с пристрастием к шокочино[16] на соевом молоке и без кофеина и свадьбам на открытом воздухе.

Вот это да, а мои друзья не теряли времени даром.

– С помощью украденного пропуска в 22.00 Тоби пропустит нас под именем Фредерики Шульц. Паролем я займусь, когда попаду внутрь. Просто хакну систему, – на коллективный взлет бровей Джимми отреагировал пожатием плеч. – Да это детский сад. С таким справится любой новичок с доступом к Интернету.

«Где вы его откопали? – забавлялся Люциан. – Если он приучен к лотку, я тоже такого хочу».

Я притворилась, что закашлялась, чтобы замаскировать смех, но другие совсем не обращали на меня внимания.

– Пройдя внутрь, вы разделитесь. Команду 1 ведет Люциан. С ним идут Ари и Аарон. Вы заберете сердце Танатоса. Ари знает, где оно может быть спрятано. Команда 2 подчиняется Гидеону. Он с Тоби и Райаном обыщет лабораторию в поисках Танатоса или прочих улик. Команда 3 состоит из Лиззи, Мел и меня. Мы разбираемся с охранными системами и прикрываем вам спины.

– Если даже наверху столько охраны, откуда нам знать, что ждет нас внизу? – спросил Аарон. На этот раз ответил Гидеон.

– Мы этого не знаем. По крайней мере, там не будет Харриса. Согласно расписанию его секретарши сегодня вечером он выступает с докладом на симпозиуме. Обратный билет забронирован на следующую неделю, следовательно, путь должен быть свободен, – разъяснил он, после чего окинул всех нас суровым взглядом. – Преимущественная цель – найти доказательства предательства Электры. Мы входим, забираем Танатоса и его сердце и снова исчезаем. Никаких самостоятельных действий.

Охотники и Лиззи моментально кивнули. Согласие Мел и Тоби последовало после небольшой паузы, а Люциан просто закатил глаза. Когда Гидеон взглянул на Джимми, тот испуганно вздрогнул, но тут же поспешно кивнул. Затем выудил из футляра несколько передатчиков и перепутанные кабели.

– Связь будем поддерживать по радио. Вам просто надо…

– Нет, – перебил его Люциан. Вконец перепуганный Джимми остановился.

– Ч-ч-что, прости?

– Я сказал: нет, – спокойно повторил брахион. Мне стало жалко Джимми, которого затрясло под взглядом бессмертного.

– Тоби? – окликнул его Люциан, не сводя глаз с компьютерщика. – Насколько легко ведьме подражать голосу другого человека?

Колдун оскалился:

– Да это детский сад. С таким справится любой новичок с доступом к магии, – процитировал он слова хакера… голосом хакера.

– Вот дела, – пискнул Джимми. – Эмм… о’кей, тогда… значит… я…

– Возьмите вот это, – выручил его Люциан, высыпая на стол пригоршню маленьких печатей. По размеру они были не больше монетки в один пенни. – Они временные и проверенные. Так мы сможем общаться друг с другом телепатически.

– Старик, это ж круто, – в восторге воскликнул Райан и цапнул себе одну печать.

– Прикоснитесь к печати и подумайте о том, кому хотите что-то сказать. Если не отправляете свое сообщение никому конкретному, его услышат все, – уточнил Люциан. После этого задумчиво оглядел наше войско. – Какие еще печати у вас есть? – его вопрос тотчас насторожил охотников. Брахион вздохнул. – Мне нужно знать, что вы умеете.

После непродолжительной дуэли взглядов между Люцианом и Гидеоном брат Лиззи наконец кивнул. Аарон был первым. Он повернулся и задрал кофту до самой шеи. Десять круглых печатей вдоль позвоночника украшали его бледную спину.

– Мы все носим обязательные для охотников печати: быстрота, сила, выносливость, улучшение слуха и зрения, защита от ментального воздействия, ускоренное исцеление, улучшение реакции и, само собой, печати защиты и убеждения, – оттарабанил он, опустил кофту обратно и закатал левый рукав. Еще четыре шрама разместились у него на предплечье. – Кроме этого у меня есть повышенная меткость, улучшение силы прыжка, ночное и тепловое зрение.

Взгляд Гидеона обратился к Райану, который, рыкнув, послушался. Не смотря по сторонам, он просто полностью снял футболку. И это действительно было стоящее зрелище. Вся верхняя часть его тела напоминала произведение искусства тату. Черные символы маори обрамляли светлые следы от печатей. Семнадцать таких шрамов было у него на спине, груди и предплечьях. Он тыкал в одну за другой.

– Та же базовая комплектация охотника, но из индивидуального могу предложить еще иммунитет к ядам и наркотикам, повышенную чувствительность к запахам и вкусам, умение создавать помехи от прослушки на расстоянии трех метров, улучшенное чувство равновесия и невосприимчивость к боли.

Сбитая с толку, я уставилась на него. А это не он ли три дня жаловался на боль после нашей схватки?! Райан насмешливо дернул плечом и снова оделся:

– Немножко нытья никто не запрещал.

Прежде чем я успела пообещать ему страшное возмездие, слово взял Гидеон. Предводитель охотников не счел необходимым демонстрировать свои печати. Он просто их перечислил:

– В дополнение к обязательным печатям у меня есть способности ощущать полукровок, создавать свет, устранять нежелательные помехи, чувствовать правду, а еще ночное видение и… иммунитет против любого колдовства.

Среди нашей маленькой группы воцарилось озадаченное молчание. А я абсолютно не понимала почему.

«Что произошло?» – обратилась я к Люциану.

«Сделать себя неуязвимым ко всей ведовской магии – дорого стоит. Хоть я и не заметил у него на шее метки праймуса, но обычной ценой за такой дар назначается душа», – ответил он.

«О нет… но почему же он на это пошел?»

«Любовь может уничтожать, малышка…»

– Ну, у меня печатей нет, но есть врожденная защита ото всех видов иллюзий, – Джимми попытался разрядить обстановку.

– Это относительно праймусов, – по-волчьи оскалившись, притормозил его Тоби. Его лицо растворилось и на пару секунд приобрело черты Джимми. Настоящий Джимми побледнел, как экран проектора.

«Ох, да ладно вам! Вы не можете быть дружелюбнее с Джимми?! – пригрозила я Люциану. – Он мне нравится, а бедняга сейчас описается от страха».

Люциан прищелкнул языком. Остальным этот звук показался явно не в тему и привлек недоумевающие взгляды.

«Что?!» – допытывалась я.

«Нельзя было тебе так говорить, – заявил он с наигранным сожалением. – Я только начал впускать малыша в свое сердце. Теперь придется его убить».

«Люциан! – смеясь, ругалась на него я. – Держи свои гормоны в узде!»

«Не получается, когда ты рядом».

– Тоже без печатей, – тем временем продолжала Лиззи. – У меня есть только вот это против ментального воздействия, – она показала Люциану цепочку с серебряным медальоном. – Но ты и так знаешь. – Как раз ее и украл брахион, когда еще хотел меня убить.

– Эмм… народ? – закричал Райан позади меня. Я оглянулась на него через спинку дивана и увидела его крайне взволнованное лицо. Он высоко поднял мобильник Гидеона. – Тут Гиду звонят.

– Ну и что? – не понял брат Лиззи.

– Эээ… это твоя сестра, – через запинку проговорил Райан.

«Господи, только не снова».

Все тут же сгрудились вокруг Райана. Только я осталась сидеть на своем месте. Я подозревала, что сейчас случится.

– Джимми, попробуй отследить звонок. Ари, держи рот на замке. Райан, включи на громкую связь, – раздал поручения Гидеон, до того как я посоветовала ему этого не делать. Я бы и так не стала, но против командира охотников не работали аргументы.

– Привет, Гидеон, – заговорил голос моего отчима. – Не будешь так любезен дать трубку моей дочери?

– Черта с два, – огрызнулся охотник.

– Не очень-то вежливо, но разве можно ожидать чего-то другого от Росси, да?

Гидеон оставался на удивление спокойным. С упрямым выражением лица он просто пропустил оскорбление мимо ушей.

– Ну, ладно, – вздохнул отчим, – тогда передай, пожалуйста, от меня Ариане, что она должна срочно приехать ко мне.

– Этого она точно не сделает, – пренебрежительно сказал Гидеон.

– Лучше бы сделала, – не отставал мой приемный отец.

– И что же произойдет в обратном случае?

– Ах, Гидеон, я полагал, что ты лучше меня знаешь. С людьми часто случаются страшные вещи… Кстати, как дела у твоей сестры? – Гидеон напрягся. – Она, должно быть, вне себя из-за потери телефона. Я же знаю, что для вас, детей, значат эти вещицы. Как было бы ужасно, если бы с ней что-то стряслось, а она не смогла бы тебе позвонить.

Я в панике нашла взглядом Лиззи. Если он что-то с ней сделал… Но она только округлила глаза и изобразила жест, который ясно отражал все, что она об этом думала.

– А, мобильные телефоны в наше время можно купить на каждом углу, – бесцветно ответил Гидеон. Сестра подняла большой палец прямо перед его носом, пока мой отчим поцокал языком.

Как же я ненавидела эту его привычку.

– Но все ее контакты и сообщения… Навсегда утеряны. Например… а, вот оно: «БРАТИК, Я ПЕРЕЖИВАЮ ЗА АРИ. ДУМАЕШЬ, ОНА ВСЕ ЭТО ВЫДЕРЖИТ? ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ, ЕЕ МАМА…», дальше лучшая подружка Ари открыто сомневается в ее психическом здоровье…

Лиззи почти полностью втянула в рот нижнюю губу. Она неуверенно покосилась на меня.

– Или еще одно от некоего Райана: «ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ. ЕСЛИ ЕЙ ЖИТЬ НАДОЕЛО, Я ЕЕ НЕ УДЕРЖУ. НАВЕРНО, МНЕ НУЖНО БЫЛО ЛУЧШЕ ВЗЯТЬ 3 МЛН».

Райан опустил голову, когда на него злобно воззрились Люциан и Гидеон. У меня в животе росло плохое предчувствие. Я должна была положить всему этому конец, пока здесь не разразилась катастрофа.

– Что тебе от меня надо? – громко произнесла я.

Гидеон неодобрительно покачал головой, но он же не знал, что мой приемный отец всегда получал то, чего хотел. И совсем недавно я обнаружила, что ради этого он даже пошел по трупам.

– О, привет, Ариана. Хорошо, что ты здесь. У меня тут как раз есть кое-что на десерт: «ЛИЗЗИ, ПРОСТИ МЕНЯ ЗА СЕГОДНЯШНЕЕ. Я НЕ ПОДУМАЛ. Я УЖЕ ЗНАЮ, ЧТО У ТЕБЯ ЕСТЬ ПАРЕНЬ. ТАКОГО БОЛЬШЕ НЕ ПОВТОРИТСЯ. ДЖИМ. P.S. НО Я ВСЕ РАВНО НИКОГДА НЕ ЗАБУДУ НАШ ПОЦЕЛУЙ». Сердце кровью обливается, разве нет?

Джимми, Лиззи, Тоби и Гидеон покраснели одновременно. По абсолютно противоположным причинам.

– А вот мое любимое: «НЕ ПОНИМАЮ, ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ПОГОВОРИШЬ СО СВОИМ БРАТОМ. ОН НЕ ВИДИТ, ЧТО МЫ ЛЮБИМ ДРУГ ДРУГА? Я ГОТОВ ЕГО ВОЗНЕНАВИДЕТЬ. МЫ МОЖЕМ УВИДЕТЬСЯ? ТЫ СЕГОДНЯ СВОБОДНА? Т.». Очень романтично, ты не находишь, Ари? Знаешь, кого мне это напоминает? Только вчера я…

– Я знаю, чего ты добиваешься, но у тебя ничего не выйдет, – перебила я его в надежде, что он замолчит прежде, чем разболтает о моих отношениях с Люцианом.

– Ты себе не представляешь, чего я добиваюсь, Ариана, – холодно возразил отчим.

Опять наступила тишина.

И молчание по нашу сторону линии было таким же нервирующим, как и со стороны отчима. Ему удалось за двадцать секунд обратить в хаос те жалкие крупицы, что еще оставались от моей жизни. Что же он мог бы натворить, если бы у него в распоряжении было двадцать часов?

– Что ж, Ариана. Мне продолжать или я уже убедил тебя в бессмысленности того, чтобы избегать встречи со мной?

– Когда и где прошла бы подобная встреча? – осведомилась я. Своим взбесившимся вдруг друзьям я раздраженно дала понять знаками, что даже и не собиралась принимать его приглашение.

– Хорошая девочка, – довольно похвалил Харрис. – Как насчет полуночи? Я по чистой случайности буду в том районе. Приготовься, я распоряжусь за тобой заехать. И, Ари, не опаздывай. Ты же помнишь, пунктуальность – это добродетель.

– Терпение тоже, – парировала я.

– Бойкая на язык, как всегда, – засмеялся он. – А, Ариана! Чуть не забыл. Если Гидеон еще там, передавай ему, пожалуйста, пламенный привет от Силин. Она бы сама тебя попросила, но ты же понимаешь, у нее много дел.

Он положил трубку.

«О нет…»

Гудок, оповестивший о конце разговора, обрушил лавину, которую породил мой приемный отец.

– Когда ты говорила с Силин? – Гидеон с опасным спокойствием приблизился ко мне.

– Ари здесь ни при чем. Мы решили тебе не говорить, – заступился за меня Аарон.

– Заклятие Тааджи наслала Силин, – виновато признался Райан.

– Когда ты собиралась мне рассказать, что он тебя поцеловал? – в то же время поинтересовался Тоби у Лиззи. Тут же включился Джимми:

– Отстань от нее. Это я виноват.

– Держись подальше, очкарик, – отрезал Тоби.

– Ничего такого не произошло. Не было причин тебя нервировать, – уязвленно промямлила Лиззи.

– Можете, пожалуйста, прекратить это ребячество! Нам тут надо обсудить более важные вещи, – взорвался Райан.

– Кто бы говорил! Ну что, уже придумал, где и как обменяешь Ари на три миллиона? – вспыхнул в ответ Джимми.

– Поосторожнее, фрик. Ты приставал к сестре моего лучшего друга.

– Я?! С этим лучше обратись к Тоби, – зло заорал Джимми.

– Лиззи, что происходит между тобой и ведьмаком? – спросил Гидеон.

– Колдуном, – нагло поправила Лиззи. – И если тебе так важно это знать: мы вместе.

И тут случилось неизбежное. Гидеон набросился на Тоби. Лиззи завизжала и вцепилась в брата. Мел попыталась разнять дерущихся. Аарон хотел остановить друга. Райан на него за это обиделся. Люциан кинулся в кучу сцепившихся охотников, пока Мел поспешила на помощь Лиззи. От ударной волны у меня заложило уши. Что-то взорвалось. Гидеон врезался в экран. Без понятия, как так получилось, но я ставила на колдуна. Лиззи дергалась, удерживаемая Мел. Показались кинжалы. Глаза Люциана засияли серебром от ярости Райана.

Это стало последней каплей.

– Хватит! – закричала я изо всех сил.

Меня никто не услышал. Пол заходил ходуном у меня под ногами, словно само убежище было против. «Тимеон!» Мне нужно было это прекратить, пока не случилось чего-нибудь похлеще.

– ХВАТИТ, Я СКАЗАЛА!!!

И вдруг все остановились.

По толпе прошла дрожь, они попадали на пол, как марионетки, которым перерезали ниточки.

– Какого… – застонал Гидеон, обеими руками хватаясь за голову.

Другим пришлось не лучше. Джимми даже потерял сознание. Посреди них стоял Люциан, оторопело глядя на меня. Вокруг него все жалобно хныкали и корчились.

– Это было… интересно, – прокомментировал он.

«Интересно» было не тем словом, которое пришло мне на ум. Определенно, не тем, потому что у меня в голове все пошло кругом.

– Такое чувство, что меня сожрал Годзилла, а потом его мной стошнило, – просипел Райан.

– Не надо про тошноту, – заскулила Лиззи. – Мне и так плохо, – рядом с ней Тоби перевернулся на спину.

– Это что такое было? – хрипло спросил он.

Мел и Гидеон обменялись обеспокоенными взглядами, а Люциан широко улыбнулся:

– Это была Ари.

Девять пар глаз сосредоточились на мне. Слишком много внимания для моего гудящего черепа.

– Да ты прикалываешься! – задохнулся Райан. – Как бы она это устроила?

– Она нас, так сказать… заземлила.

Коллективное «Чего?» повисло в воздухе.

– Когда душа испытывает слишком много эмоций, люди склонны… слишком остро реагировать. Обычно это функционирует как электрическая цепочка. В одной душе слишком много энергии, и она разряжает ее в другую, хочет она того или нет. Но если перебор будет у обеих сторон, тогда… происходит взрыв, – живо объяснял Люциан. – Ари положила ему конец, устроив вам что-то вроде короткого замыкания. Она обрубила ваши связи между собой и с нами и направила их на себя… как громоотвод.

Значит, Люциан не использовал боль моих друзей в своих целях? Он подключался к их эмоциям лишь для того, чтобы впитать их, пока тут все друг друга не переубивали.

– Не знал, что брахионы так умеют, – буркнул Гидеон.

– Не умеют, – вставил, стоная, Джимми. Очевидно, он уже опять пришел в себя. Мел кинула на меня, а потом на Люциана неприятный взгляд.

– Какая дерьмовая игра тут началась, демон? – зарычал Райан на брахиона. Когда глаза Люциана вспыхнули серебристым светом, поглощая гнев охотника, Райан с отвращением закрыл рот и занялся своей защитой.

– Ничего подобного не случилось бы, если бы вы с самого начала рассказали мне про Силин, – злился Гидеон.

– Случилось бы, потому что ведьмак все равно бегал за твоей сестрой.

– Ой, заткнись, Аарон! – зашипела Лиззи.

– Ааааааа! Если вы сейчас же не перестанете, я еще раз вас вырублю! – перебила я друзей. Я кипела от ярости. Пульс бился у меня в висках. – Это ведь именно то, чего хотел Харрис! Перессорить нас. Черт, я больше не допущу такого. – Давление где-то внутри черепа возрастало. Свет колол глаза. Что со мной творилось?

– Джимми! – программист подскочил от тона моего голоса. – Поверь мне, ты и Лиззи… у вас нет будущего. Самое позднее через месяц вы вынесете друг другу мозг. – Тоби заржал, и мой ледяной взгляд дернулся к нему. – А ты! Будь счастлив, что у тебя такая классная девушка, что за ней ухаживают другие, но… доверяй ей, тупица! Она по тебе с ума сходит и может сама за себя постоять. Не удивлюсь, если бедный Джимми за наглость получил удар по своим драгоценностям, – пурпурно-алые щеки Джимми выдали мне, что я оказалась недалека от истины. Даже подруга боролась со смущением.

– Лиззи… – Она повернула ко мне свои огромные виноватые глаза. – Спасибо, что ты следишь, чтобы я не стала такой же, как моя мама, а если такое случится, дай мне, пожалуйста, по мозгам. – По ее щеке скатилась большая слеза, когда она поспешно кивнула.

Трое готовы, осталось два.

– Гидеон, – охотник хмуро свел брови над переносицей. Твердый орешек. Мне пришлось ухватиться за барный стул, чтобы сохранить равновесие. – Мне и близко не понять твою потерю, но не верши месть за счет своих друзей. Они переживают за тебя, – я посмотрела на каждого из охотников. – Не говоря уже о том, что Тоби – не Силин. Вы же сами мне внушали, что я не должна мыслить шаблонами. К колдунам это не относится? Тоби правда нормальный. Я ведь не требую, чтобы вы становились лучшими друзьями. Я всего лишь хочу, чтобы вы справедливо дали ему шанс. – Неуверенное молчание – это даже больше, чем я могла рассчитывать. Поэтому я снова переключила свое внимание на Гидеона. Его крепкая оболочка начинала давать трещины. – Если не можешь довериться Тоби, доверься своей сестре. Может быть, она гиперактивная и неуклюжая, но она потрясающе разбирается в людях. – Где-то за моей спиной всхлипнула Лиззи, расчувствовавшись, пока ее брат потупил взгляд.

Ну… естественно, я не ожидала дождя из конфетти и благодарственных речей, но была довольна и этим.

– А что касается тебя, Райан, – я повернулась к темному охотнику и остановилась. Во-первых, потому, что из-за жара, который постепенно накапливался в моем теле, каждый вздох стал для меня мукой. А во‐вторых, потому, что в глазах Райана стояло выражение, которое я в последний раз видела у него в том сне. Смирившись, я вздохнула. – За три миллиона даже я бы задумалась, а не выдать ли меня. Так что не смотри на меня так, будто ты вот-вот заревешь. Это разрушит твою репутацию.

Я взялась за кухонную стойку и постепенно, сантиметр за сантиметром, наклонялась к раковине. Возможно, мне просто был нужен глоток воды.

– А теперь, когда мы со всем разобрались, можно мы уже пнем в зад моего отчима? Я уже потихоньку начинаю от этого уставать. Он угрожал моим друзьям и заплатит за это.

– Аминь, – присоединился Люциан. Сразу после этого две татуированные руки сгребли меня в охапку и обняли.

– Всё совсем не так. Я просто злился, – прошептал Райан мне на ухо. Его дружеские объятия меня сдавили. Я не могла вдохнуть.

– Знаю, – ахнула я, а у меня на лбу заблестели капельки пота. Перед глазами танцевали мерцающие искры. Меня развернули.

– С тобой все в порядке? – спросил кто-то. Не похоже, правда?

– Черт возьми, Ари. Твои глаза!

А потом у меня подкосились ноги. Спиной я почувствовала дерево барной стойки. Под собой – холодный пол. Даже рука, потрогавшая мой лоб, была холоднее, чем палящая жара, горевшая во мне.

С невероятными усилиями я разомкнула веки. Передо мной маячило лицо Люциана. Это его руку я чувствовала. За ним на колени опустилась Мел, позади них – Райан, Лиззи и Гидеон.

– Боюсь, ты хватила через край, Ари, – волнуясь, улыбнулся Люциан.

– Я заметила, – прохрипела я.

– Сделайте уже хоть что-нибудь! – раздраженно воскликнула Лиззи. Ее пронзительный голос прорезался глубоко в мой болезненно реагирующий мозг. Я подняла руку, чтобы ее утихомирить, но ничего не произошло. Мои мышцы по ощущениям напоминали зефир.

– Все хорошо, Лиззи. Мне сейчас станет легче. Я должна просто чуть-чуть отдохнуть.

– Тебе сейчас станет легче?! Проклятье, Ари, у тебя глаза светятся, как новогодняя елка!

«Мои… что?»

Строгий взгляд Мел заставил мою подругу притихнуть. Потом праймус заботливо посмотрела на меня:

– Ты перегрузила свое человеческое тело, Ари. Оно не создано для такого рода энергии. Ты должна от нее избавиться. Опусти барьер, и мы ее у тебя заберем. Иначе твое тело сгорит изнутри.

Опустить барьер? Но я не могла. Не здесь, не перед всеми. Не перед Мел. Она смогла бы прочесть все мои эмоции, всё, что я испытывала к Люциану.

«Сделай это, – Люциан перебил заторможенный ход моих мыслей. – Мел нас не выдаст».

Его голос был как прохладный бриз посреди ада.

«Но…»

Люциан поймал мою руку и пристально посмотрел на меня. В глубокой зелени его глаз я разглядела две яркие звезды. Это мои глаза в них так отражались?

«Сделай, малышка», – с нажимом повторил он.

И я подчинилась. Удар за ударом я разрушала свои стены. Они и так уже были нагружены до предела под давлением, которое скопилось во мне. И наконец они рухнули. Вспыхнувшие серебром глаза Люциана стали последним, что я видела.

Глава 30. В пещере у льва

Портал в Амстердам находился в подсобке миленькой кондитерской. Мы, наверно, представляли собой замечательное зрелище. Все в черной форме охотников и вооружены до зубов. Пожилая дама, склонившаяся над мисками с тестом, не обратила на нас внимания. Либо она привыкла, что посреди ночи половина батальона разгуливает по ее пекарне, либо праймусы поработали над ее сознанием.

Снаружи дожидались два обещанных фургона. Я забралась на самое удобное место и утомленно потерла лицо. Новая привычка то и дело терять сознание сильно действовала мне на нервы.

«У тебя всё хорошо?» – спросил Люциан. Он сел напротив и встревоженно наблюдал за мной.

«Конечно», – соврала я. В данный момент у меня не было ни времени, ни настроения изучать свои новые способности громоотвода. Кроме того, Джимми отвлекал меня признаниями в любви к оборудованному по последнему слову техники передвижному пункту наблюдения. Плеяда все больше и больше раскрывалась в некоем подобии тайной спецслужбы.

Во время нашей ночной поездки по Амстердаму пальцы Джимми так и порхали над клавиатурой. Словно зачарованная, я наблюдала за его действиями. За считаные минуты он взломал городскую систему видеонаблюдения и систему безопасности «Омеги». На нескольких мониторах появились картинки нашей «цели». Они со всех мыслимых сторон отображали подземную парковку и внутреннее пространство здания. Он не смог вывести только изображения с нижних этажей. Но Джимми клялся, что это не его вина: либо внизу функционировала автономная замкнутая система, либо там вообще не было камер.

Через двадцать минут мы остановились. У меня в ушах раздался голос Гидеона, хотя он сидел во второй машине.

Гидеон: Мы прибыли. Каждый знает, что ему делать… Присматривайте друг за другом!

– Вау, с такой штукой я бы столько денег сэкономила на мобильной связи, – усмехнулась Лиззи, хлопнув Люциана по плечу.

– Я могу показать тебе совсем другие трюки, – проворчал Тоби, пролезая к нам с переднего сиденья. В обмундировании Плеяды он выглядел уже не так элегантно. Джимми драматично закатил глаза на хвастовство колдуна.

– Ну, если ты готов… – предложил он ведьмаку, махнув худой рукой в сторону двери. Тоби злобно уставился на хакера, пока Лиззи не взяла его за руку и не вывела из фургона. Когда за ними с грохотом закрылась дверь, мне в кровь хлынул адреналин. Путь назад был отрезан. Лиззи займет позицию на крыше одного из заброшенных жилых комплексов и прикроет нас, когда мы будем возвращаться. Наготове была винтовка, которая, по-моему – а я посмотрела много таких фильмов, – годилась настоящему снайперу. Как ни странно, подруга, казалось, была с ней довольно хорошо знакома.

Аарон: На позиции.

Лиззи: Какая же мерзкая погода!

Гидеон: Где ты, Лиз?

Лиззи: Забираюсь повыше, и было бы здорово, если бы я могла пользоваться при этом двумя руками.

Я ухмыльнулась, вообразив лицо Гидеона. Он явно не привык выходить на миссию с дилетантами и уж точно не со своей сестрой.

Лиззи: О’кей, я наверху. И здесь реально отвратительно. Повсюду голубиный помет.

Люциан: Мел тоже на позиции.

Демонесса не участвовала в нашей коммуникации, потому что не могла пользоваться печатями. Но Люциан держал ее в курсе дела телепатически.

Джимми: Я готов, если вы готовы. Прием.

Гидеон: Тоби. Теперь ты.

Тоби: Ладно, я вхожу под внешностью Фредерики. Первая группа выдвигается за мной через пять минут.

У меня в желудке расползалось противное ощущение, пока электронные часы рядом с мониторами неумолимо отсчитывали время. Я входила во вторую группу. Это значило, что мы проникнем последними. Постепенно всё принимало серьезный оборот. Люциан подтолкнул своим ботинком мою ногу.

«Всё будет хорошо».

Я ему не поверила, но улыбнулась в ответ.

Гидеон: Мы с Райаном заходим внутрь.

Лиззи: Не забывайте, Тоби наденет на вас личину ученых из исследовательской группы. Но вам нельзя ни к кому притрагиваться, чтобы не провалиться.

Гидеон: Все ясно, сестричка. Сконцентрируйся на своей задаче.

Лиззи: Здесь снаружи скукотища. Плюс мне надо было захватить перчатки. Наверху еще и холодрыга. У тебя всё хорошо, Тоби?

Тоби: Порядок, хотя один из ведьмаков «Омеги» только что позвал меня на свидание…

Я сидела как на иголках, а на экране появились пожилые мужчины в белых халатах. Райан и Гидеон. Они сразу направились к Тоби, одетому в желтый костюм с иголочки. Вооруженные мужчины на заднем плане практически не обращали на них внимания, потому что им полностью завладела пятая точка Фредерики.

Тоби: Принял гостей. Мы в лифте. Твой ход, очкарик.

Джимми: Вставь пропуск в считывающее устройство, Биби Блоксберг[17]. Прием.

Тоби: Ха-ха… очень смешно.

Гидеон: Готово. Что дальше?

Джимми: Теперь подключи устройство, как я тебе показывал. Прием.

Я следила, как Тоби в точности исполняет его инструкции. Затем пальцы Джимми заколотили по клавиатуре. С победной улыбкой Джимми щелкнул на клавишу «Ввод» и воскликнул: «Тадаа!»

Тоби: О’кей, мы поехали вниз.

Лиззи: Ура! Молодцы, мальчики.

Джимми: Благодарю. Говорил же, это детский сад. Прием.

Лиззи: Я обращалась не только к тебе.

Джимми: О… Кхм, понял. Прием.

Райан: Джимми! Заканчивай на фиг с этим «приемом» или я скормлю тебе твою клавиатуру!

Джимми в ужасе выпучил глаза, что из-за толстых стекол в очках выглядело еще смешнее. Похоже, он ничуть не сомневался в словах Райана.

Тоби: Группа номер один доставлена. Я возвращаюсь обратно. Группа номер два, ваша очередь.

Наш сигнал. Люциан распахнул дверцу фургона и помог мне выбраться. Не то чтобы мне была нужна помощь, но со всем этим для-всех-делаем-вид-что-между-нами-ничего-нет я пользовалась любой возможностью дотронуться до него. На улице промозглый моросящий дождь моментально вонзил в нас свои когти. Лиззи была абсолютно права: какая же мерзкая погода!

Пока мы обходили дом, на крыше которого притаилась Лиззи, я огляделась вокруг. Тут всё было сплошь из бетона. Широкие улицы, на которых почти не было автомобилей, склады, фабрики и недострои без окон. Ни одного деревца или зеленого кустика. Мы прошли мимо странного уличного фонаря. Когда свет от него остался позади, Люциан взял меня за руку.

– Подожди минуту, я еще кое-что забыл, – Люциан поднял руки у меня над плечами и завязал на шее тонкий кожаный ремешок. – И, Ари… в этот раз, пожалуйста, никакой глупой гордыни, хорошо?

Я опустила взгляд. На ремешке висела золотая монетка с фениксом в центре.

От беспокойства в глазах Люциана у меня сжалось горло, но я храбро кивнула. Потом он притянул меня к себе и поцеловал. Его губы были теплыми и мягкими. Что-то внутри меня прошептало фразу «прощальный поцелуй». Изо всех сил я запихала этот шепот поглубже и заставила себя оторваться от Люциана.

– А если нас кто-то увидит?

– Кто может нас сейчас увидеть? – тихо рассмеялся он. Его голос звучал даже более хрипло, чем обычно. – У камер здесь мертвая зона, Лиззи прямо над нами, а всем в «Омеге» видно лишь иллюзию, как мелкий бандит-неудачник еще раз целует свою беременную подружку, прежде чем они продадут их общего ребенка сомнительному исследовательскому институту. – Именно такое прикрытие изобрел нам Джимми, чтобы, не вызывая подозрений, провести в лабораторию. Я несильно толкнула Люциана. Он слишком легкомысленно относился к происходящему.

– Помнишь, что ты рассказал мне о самой большой слабости праймусов?

– Хочешь сказать, что я высокомерный? – шутливо удивился он. Я вернула ему раздраженный взгляд. – Я скажу тебе одну вещь, малышка. У меня появилась новая самая большая слабость. И она только что назвала меня высокомерным. Всё ясно? – с широкой улыбкой он схватил меня за руку и повел дальше.

«Блин», – однажды эта легкомысленность может дорого ему обойтись. А если не легкомысленность, значит, то, что он слишком много треплет языком. Или его невероятная улыбка…

Перед площадкой, как и было условлено, мы встретились с Аароном. Лысина, борода и пивное пузико сделали из рыжего охотника доктора из «Омеги», с которым у нас была назначена встреча. После формального приветствия он повел нас через пост охраны ко входу. У вооруженного до зубов мужчины в карих глазах светились ярко-черные ободки. Судя по всему, это ведьмак. Я сделала глубокий вздох и постаралась привести свой пульс в норму.

Бесполезно. По крайней мере, от беременной девчонки вполне можно ожидать нервозность. Нас поверхностно обыскали, но пропустили без проблем.

Тоби, он же Фредерика, подошел к нам, когда мы на лифте спустились на нужный этаж. Как молотком по голове, меня накрыло ощущение дежавю. Сердце подпрыгивало где-то на уровне шеи. Все выглядело точно так же, как и в моем сне.

Джимми: Вы сработали просто супер. Охранники ничего не заподозрили.

Люциан: Два ведьмака, два низших праймуса, трое людей. Относительно еще троих я не уверен. Нужно было бы до них дотронуться.

Гидеон: Они могут доставить нам неприятности?

Люциан: Нет. Ни один из них далеко не так силен.

Гидеон: Значит, продолжаем.

Мы пожали руку Фредерике и позволили ей проводить нас к лифту. Только когда двери за нами захлопнулись, я поняла, что все это время не дышала. Люциан, подбадривая, сжал мою ладонь. Казалось, на нем вообще не сказывалось напряжение.

Райан: Мы в лаборатории. Тут внизу – никого. Всё на вид безобидно, но есть парочка запертых дверей. Нам нужен пропуск.

Тоби: Скоро буду.

После того как колдун повторил процедуру, чтобы привести кабину в движение, мы двинулись вниз. Сколько же здесь этажей? Кто бы мог подумать, что в находящемся по угрозой затопления Амстердаме могли быть подземелья такого масштаба.

Звякнув, двери лифта разъехались, и в нос ударил едкий запах дезинфицирующего средства, смешанный с ментолом.

«Это бы многое объяснило», – натянуто пробормотала я и шагнула из кабины.

«Что именно?» – не понял Люциан. Я послала ему кривую ухмылочку.

«Ну, почему в детстве я думала, что мой папа – зубной врач».

Тоби, кивнув нам, удалился в коридор слева от себя, а я пошла прямиком через стерильное фойе. У меня в голове образы из сна и реальности перекрывали друг друга.

– А вам тоже кажется странным, что здесь внизу вообще никого нет? – понизив голос, поинтересовался Аарон. – По идее, тут круглосуточно должны работать люди, – его глаза продолжали обшаривать помещения по пути.

– Возможно, этаж шефа под запретом, когда Харриса нет, – предположил Люциан. Ни Аарона, ни меня это сильно не убедило.

– Думаешь, нам надо предупредить остальных? – тихо спросила я. Черты лица охотника исказила жесткая усмешка.

– Поверь мне, остальные уже давно в курсе.

Я остановилась. Перед нами на двери из матового стекла золотыми буквами значилось: «Уилсон Харрис». Кабинет моего приемного отца. Дверь была приоткрыта.

Что-то здесь было очень и очень не так.

Райан: Народ, мы нашли тут что-то типа комнаты-холодильника. Реально чудовищная штука!

Гидеон: Тут около двадцати трупов и частей тел. Джимми, мы отправим тебе фотографии лиц. Пробей их по базе Плеяды.

Джимми: Всё понял. Прием. Эмм… извините.

Люциан вытащил свой ациам и отодвинул меня себе за спину. Аарон занял позицию с другой стороны от двери в кабинет. Они обменялись едва заметными кивками, прежде чем брахион осторожно открыл дверь. Ожидаемого нападения не произошло. По знаку Люциана я вошла за ним.

Внутри была включена настольная лампа. Кабинет был пуст. Вплоть до мельчайших подробностей все совпадало с воспоминанием из моего сна. Белые стены, белые кресла, белая полка. Даже горшок из нержавеющей стали и орхидея все еще стояли на письменном столе. Я почувствовала легкое постукивание пальцем по моему плечу. Аарон показал в направлении второй двери. Оттуда во сне вышел отчим. Люциан кивнул. Аарон исчез. Он должен был осмотреться. Я неспешно обошла вокруг стола. Маленькая фотогалерея, посвященная мне и отчиму, притягивала меня, как магнит. Желудок судорожно сжался. Каждый, кто не был с нами знаком, глядя на эти фотографии, наверняка предположил бы, что мы были счастливой семьей. Во мне росло непреодолимое желание разломать тут все на мелкие кусочки. Мой приемный отец не имел права на эти фото, не имел права выворачивать правду таким образом, а потом выставлять ее, исковерканную, напоказ.

Люциан встал рядом со мной. Его словно загипнотизировало то, что расположилось между фотографиями. Урна из черного камня.

«Это оно?» – спросила я у него. Он бережно поднял тяжелый сосуд.

«Но я должен ее открыть, чтобы убедиться».

При мысли о том, что внутри этой каменной емкости лежат останки мертвого сердца, мне стало дурно. Люциан был не таким брезгливым и попробовал открыть урну. Не вышло. Очевидно, она была запечатана с помощью магии.

Аарон: Ари, Люциан, вы должны на это взглянуть.

Слишком настойчивый тон, чтобы его игнорировать. Люциан бросил на меня вопрошающий взгляд. Я боролась с собой. Одно дело – проникать в помещения, которые я уже знала, а другое – принять зловещее приглашение Аарона. Я во много раз усилила свои стены и подала Люциану знак, что я готова.

За дверью обнаружился длинный коридор. Он был полностью отделан пластинами из нержавеющей стали. На потолке – светящиеся квадраты матового стекла. Люциан пошел вперед. Если идти по нему босиком, пол был бы холодным и гладким на ощупь. Откуда мне это известно? Перед нами возникла голова Аарона. Он махнул нам идти в небольшой смотровой кабинет, который, как и коридор, был облицован нержавеющей сталью. Мы втроем заполняли собой почти всю комнатку. Полка, каталка, клеенчатая занавеска. Больше там ничего не было. Я осторожно провела пальцами по голому металлу каталки. Это казалось таким знакомым…

– Зачем ты нас позвал? – тихо спросил Люциан. Здесь, конечно, было жутковато, но Люциан прав, ничего особенного тут не было.

С мрачным выражением лица Аарон откинул больничную занавеску в сторону. Я вздрогнула и прижалась к груди Люциана. Его руки обхватили меня, подарив на краткий миг чувство безопасности. Потом он задвинул меня за спину и прошел в часть помещения, которая до этого была скрыта занавеской.

На диванчике для посетителей сидела женщина с короткими черными волосами. Она уставилась на меня сквозь стекла своих очков. Ее широко открытые глаза были подведены ярким черным цветом. От этого водянисто-зеленый цвет глаз со светящимися ободками смотрелся еще ярче. Но ведьма не пошевелилась даже тогда, когда Люциан опустился рядом с ней на колени. Она только испуганно смотрела на меня. Как будто кукла в музее восковых фигур.

– Силин, – прошептал Люциан.

Так это была ведьма, которая наслала на меня проклятие? Ведьма, на чьей совести смерть невесты Гидеона? Она выглядела так, словно и мухи не обидит. Блузка с оборками, джинсы, балетки. Перед ней стояла наполовину пустая чашка с цветочками. Фруктовый чай? Она уже не смогла допить его, потому что магия Бела превратила ее в соляной столб.

Кое-что другое, лежащее на столике рядом, заставило меня оторопеть. Поднос с иглами, канюлями, спиртовыми салфетками.

И тогда я сразу всё поняла.

– Я уже была здесь.

Всё вернулось. Врач с холодными глазами. Шприцы. Я, опускающаяся на каталку. Это были не кошмары, а воспоминания. И они были моими собственными.

Аарон выглядел удивленным. Люциан – нет.

Гидеон: Мы нашли еще одну комнату. Тут повсюду новейшие технологии криоконсервации.

Райан: Эмм… думаю, у меня тут тоже кое-что есть. Передо мной стоят такие стеклянные инопланетные саркофаги. В одном мужик очень похож на Танатоса. Мы постараемся открыть эту штуковину, чтобы узнать наверняка.

Как будто в замедленном темпе с лица Люциана стирались все эмоции. С пустым взглядом он вслушивался в неизвестность. Они нашли Танатоса. Спустя двадцать лет его поиски наконец-то подошли к концу. Я положила руку ему на спину, но он никак не отреагировал.

«Все идет не так, как должно, – произнес он. – Я должен быть там с Танатосом. Гидеон здесь с Силин. А ты… тебя вообще не должно здесь быть!»

Лиззи: А брахион способен выжить, если его заморозят?

Люциан: Без понятия, никто же еще не пытался.

Резкость в голосе брахиона было невозможно не услышать. Лиззи тут же прикусила язык.

– Безумие какое-то, – неожиданно воскликнул Аарон из соседней комнаты. Он не терял времени и продолжал изучать обстановку. Мы с Люцианом вошли следом за ним в дверь за диваном и внезапно попали в кинозал. Это был не огромный зрительный зал, но и не домашний кинотеатр. Скорее что-то среднее.

Я потрогала красное бархатное сиденье. Маленькая табличка обозначала его как «ряд 1 – место 10». Старомодные подлокотники: без подстаканников и прочих наворотов. Люциан поднялся по узеньким ступенькам наверх, в помещение с проектором. Зажужжав, алый занавес разъехался в стороны. Погруженная в свои мысли, я зашагала вдоль первого ряда. Место 8, место 7, место 6…

Райан: О’кей, штуковина открылась. Это точно Танатос. Тут еще куча трубочек и остальной фигни. По-моему, Харрис проводил эксперименты с кровью Танатоса.

Райан даже представить себе не мог, насколько он был прав. Он не знал правду о клинках брахионов. Кровь Танатоса, по-видимому, поставлялась для поддельных кинжалов и пуль-ациамов.

Люциан: Он жив?

Гидеон: Пока не знаем. Но мы ошиблись. Его не заморозили. Он подключен к чему-то вроде аппарата искусственного кровообращения.

Тоби: Нам придется отключить эту машину, чтобы забрать его…

Голос Тоби был полон сочувствия. В отличие от голоса Люциана.

Люциан: Сделайте это.

Он должен был чувствовать себя ужасно. Танатос был его лучшим другом, его наставником. Тот факт, что жизнь в его теле поддерживалась лишь аппаратом искусственного кровообращения, говорил сам за себя. На удивление, меня саму смерть биологического отца оставила равнодушной.

– Ари, как часто, говоришь, ты смотрела «Русалочку»? – прокричал Люциан через крошечное окошко, из которого торчал объектив проектора.

– Много раз. А что?

Вместо ответа лампы на обитых мягким материалом стенах начали тускнеть. Проектор заработал, а по экрану поплыла русалочка с красными волосами.

«Вот черт!» Теперь я поняла. Я была в этом кинозале. Почти каждый месяц! Но этого не могло быть. Мы ведь жили не в Амстердаме, а я никогда не уезжала дольше чем на пару-тройку часов. Мама бы заметила. Или нет?

Гидеон: Отлично. Танатос у нас. Сейчас почти двенадцать. Уходим. Вы достали сердце?

Воспоминание обрушилось на меня. Отчим наверняка пользовался порталом!

Райан: Что с Аароном? Он больше не отвечает.

Я повернулась к рыжему охотнику. Он стоял позади меня и с виду был в порядке. Своими большими серыми глазами он смотрел на меня.

Серыми глазами, которых не было у Аарона!

И тут всё началось.

Меня захлестнула ледяная боль, лишив возможности двигаться. Я слышала, как меня звал Люциан. Но Аарон поднял меня как тряпичную куклу. Мир, шатаясь, перевернулся. Мне было видно, что Люциан несся ко мне, обнажив ациам. В его взгляде не было ничего, кроме ненависти, но он не успел. Меня затащили в черную дверь, которой раньше не было.

«Ари! Печать!» – в отчаянии закричал Люциан, прежде чем портал закрылся перед его носом и разделил нас.

Глава 31. Ари, я твой отец

Мой мозг как ненормальный старался заглушить боль. Я уже испытывала раньше такие ощущения: когда Джирон почти придушил меня «ледяной жилой».

«Люциан!» Никакого отклика. Я попробовала еще раз через нашу печать для коммуникации. Ничего.

Мимо меня пролетели еще две двери. Я краешком сознания отмечала, как они закрываются за мной.

Одним рывком я снова оказалась на ногах. Колени подогнулись, но стена притормозила мое падение. По ней я сползла вниз. Небольшое помещение вокруг меня кружилось.

– Кто ты такой? – зашипела я на ненастоящего Аарона.

Он тихо засмеялся, но больше не обращал на меня внимания. Вместо этого он завозился у стены, из которой мы только что вышли.

– Ты знаешь меня лучше, чем ты думаешь, – он кинул на меня лукавый взгляд из-за плеча. Потом его облик стал расплываться. Я моргнула. Дважды. Трижды. Аарон пропал. Вместо него я разглядывала спину высокого незнакомца с коротко стриженными волосами. Дыхание холодной зимней ночи развевало их. Я его знала. Это был тот тип в нашем саду, который спас меня от Джирона. Как же называл его Гидеон? Тристан… Тристан Кто-то-там – правая рука Харриса.

Я сразу же удостоверилась, что мои стены не пострадали. После этого постаралась принять более удобное положение. Однако с «ледяной жилой», плотно стискивающей руки и грудную клетку, это было весьма хлопотной затеей.

Опять смех. В этот раз его голос звучал старше и почему-то приятнее.

– Не волнуйся, твой друг жив, – проговорил Тристан, рисуя на стене красной краской. – Но, возможно, не так быстро очнется.

В ярости я дернулась в тисках. Он за это заплатит!

Печать, которую мой похититель начертил на стене, вспыхнула и пропала. Теперь все его внимание переключилось на меня. Гибкий, как хищная кошка, он преодолел три ступеньки, которые нас разделяли. Он присел передо мной на корточки. Большие грустные глаза непреклонно впились в мои. Темный ободок замерцал вокруг серых радужек. Итак, все же ведьмак.

– Я еще должен извиниться перед тобой за тот случай в вашем саду. Мне следовало лучше за тобой приглядывать. С другой стороны, я не один раз просил тебя поговорить со мной, – он погладил меня по щеке. Прикосновение было мягким, но прохладным. Я перестала вообще что-либо понимать. – Джирон никогда больше ничего тебе не сделает.

С отвращением я отдернула голову. Его рука еще секунду висела в воздухе, пока он ее не опустил. При этом мне в глаза бросился глубокий порез у него на запястье. Не красная краска… Тристан нарисовал печать собственной кровью. Темная кровь, такая же, как вязкая ржаво-красная жидкость, которая сочилась из ран праймусов. Это противоречило моей теории про ведьмака. Тем не менее порез не затягивался, как это было бы у бессмертного.

– Еще какое-нибудь оружие, кроме твоего ациама? – почти дружелюбно осведомился он. – И пожалуйста, не ври мне. Я все равно это выясню, – его взгляд скользнул вниз по моему телу. Я быстро замотала головой, потому что боялась, что в противном случае он начнет меня ощупывать.

На его выразительном лице мелькнула улыбка, но он ничего не сказал. Уверенным движением он забрал мой спрятанный ациам. Он точно знал, где я его носила. Плавным движением опытного бойца он вытащил мой кинжал и заткнул его себе за пояс.

«Что за?..» Сбитая с толку, я вытаращилась на незнакомца. Он невозмутимо ответил на мой взгляд. Думал, я не заметила?

Ациам светился.

– Что ты такое? – вырвалось у меня.

Усмехнувшись, он наклонился ко мне и поднял на ноги. Это не стоило ему вообще никаких усилий.

– Это объяснение, моя дорогая, – он заглянул мне прямо в глаза, – заняло бы гораздо больше времени, чем есть в нашем распоряжении.

Без лишних слов он снова закинул меня на плечо. Все мои трепыхания и на этот раз тоже не помогали. Тристан крепко меня удерживал.

– Успокойся.

– Отпусти меня! – шикнула я. – Чего ты вообще от меня хочешь? Куда ты меня несешь? Отпусти, – повторяла я. Раз за разом. Безрезультатно. Похититель не впечатлился и пронес меня уже через три двери. – Я сказала, чтобы ты меня отпустил, урод. – И тут он резко остановился.

– Исполни желание нашего гостя, Тристан, – внезапно заговорил чужой голос. Голос, пробуждавший во мне столько воспоминаний, что мне стало плохо. Несший меня мужчина рассмеялся и выполнил требование. Я снова потеряла равновесие и упала на колени. Теперь не было стенки, чтобы удержаться. Едкий запах дезинфицирующего средства проник ко мне в нос, вызвав рвотные позывы.

Уилсон Харрис, генеральный директор корпорации «Омега», человек, которого я слишком долго звала отцом, неспешно прохаживался вокруг меня. Он устроил нам ловушку, а мы слепо кинулись в нее. Кажется, в сотый раз я попыталась докричаться до Люциана. Не получилось.

«Хорошо, Ари. Сохраняй спокойствие. Думай».

Во-первых, нужно было выяснить, где я находилась. К сожалению, по этому поводу у меня были опасения. Порталы, никакой связи с Люцианом… Я готова была ставить на катакомбы. Как можно незаметней я осмотрелась. Может быть, я уловила бы какую-то подсказку, которая могла подтвердить мою догадку.

Было достаточно темно. Лишь теплое сияние от многочисленных свечей подрагивало на стенах. Пять кирпичных стен. Окон нет. Дверей нет. Потолка нет?! По крайней мере, мне его было не видно. Стены терялись где-то далеко наверху, в тенях.

«Ага. Ну, пожалуйста». Открытый конец. Значит, все-таки катакомбы. «Ладно, дальше! Что еще говорил Рамадон? Создатель устанавливает правила». Кто был создателем? Этот Тристан? А был ли он праймусом? Это мешало мне позвать Люциана?

Вдоль длинных стен стояли статуи каких-то рыцарей. Вокруг них тоже разливалось море из свечей. Мне понадобилось дважды на них взглянуть, прежде чем я поняла, что с ними не так. Все они стояли спиной к залу. Даже страшно. Кроме того, обстановка напоминала средневековую церковь… Сюда вписывался даже массивный стол, который находился в центре зала, словно алтарь. Только старинный стул, на который как раз уселся мой приемный отец, нарушал сакральный образ.

– Ты выглядишь как раньше, когда делала домашнее задание по математике. Вынужден тебя огорчить. В этот раз у твоей задачи нет решения, – он говорил так заботливо, как если бы и правда хотел, чтобы я чего-то добилась. Я его лучше знала.

– Пошел ты! – зашипела я.

Голова отлетела в сторону, встретившись с ладонью Тристана. Боль прожигала череп, но я внутренне оскалилась. Благодаря тренировкам с Люцианом я привыкла к боли. Это еще было ничто. Я сплюнула кровь ему под ноги и принялась выдумывать колкий ответ. В эту же секунду Тристан, как громом пораженный, упал на пол. Он трясся и хрипел.

– Никогда больше не бей мою дочь, понял? – негромко предостерег его Харрис. – Она значит для меня больше, чем ты когда-нибудь мог бы вообразить.

Взгляд Тристана в тот момент мог бы убить. Я ошалело переводила взгляд с него на Харриса и не могла не испытать к нему долю нового, какого-то извращенного уважения. По всей вероятности, он далеко продвинулся в своих исследованиях, раз мог давить на такого, как Тристан.

Если он сейчас ждал, что я обделаюсь от страха, то зря. У меня был припрятан еще один козырь в рукаве: призывная печать Люциана. Я по глупости засунула ее между своей майкой и формой охотников, чтобы случайно не активировать при контакте с кожей. Теперь я себя за это проклинала.

– Прости Тристана, – обратился ко мне отчим. – Он хороший парень, и я обычно никому не позволяю так со мной разговаривать. Но, принимая во внимание необычные обстоятельства, я бы хотел предоставить тебе определенную свободу действий.

– Свободу? – я чуть не расхохоталась в голос. – Я, связанная, стою перед тобой на коленях, после того как твой подельник насильно меня сюда притащил, а ты говоришь о свободе?!

Харрис неодобрительно пощелкал языком.

– По моему приказу Тристан восемь долгих лет днями напролет присматривал за тобой, отвечая своей жизнью за твою безопасность. Это достойно хотя бы скромной благодарности.

Я уже собиралась высказать ему в лицо, куда он мог засунуть себе мою благодарность, как меня настигла вся тяжесть его слов. «Тристан делал ЧТО?!»

Отчим засмеялся:

– М-да, у паренька невиданные возможности и… как бы выразиться… множество лиц. Покажи ей.

Всё еще в шоке, я повернулась к Тристану. Чудовищная ярость и бесконечная печаль его серых глаз лишили меня дара речи. Тотчас его черты начали расплываться и появлялись новые, до боли знакомые лица. Только глаза оставались прежними. Грустные серые глаза, доверчивые серые глаза, подозрительные серые глаза. Глаза, которые всегда были рядом. Глаза, которые принадлежали моему соседу Феликсу, Сталкеру-Шерлоку, Каро из «Корицы», мистеру Пигому из библиотеки…

Я потрясенно смотрела на человека на полу, даже когда он снова стал похож на себя самого.

– Похоже, мне удалось завладеть твоим вниманием, – самодовольно произнес отчим. Он заерзал на стуле, пока не нашел положение, которое ему понравилось. Он и раньше всегда так делал. – Все могло бы быть куда проще, Ариана. Я не злодей. Я хочу защитить тебя.

В своей синей жилетке и с вычурной прической он казался абсолютно безобидным. Даже его голос звучал по-доброму и приветливо. Я почти поверила в его образ обеспокоенного папы. Но лишь почти. В его льдисто-голубых глазах не было теплоты.

– Ты не злодей?! Дай угадаю, – фыркнула я и небрежно кивнула на свечи, – тебе просто стало скучно, и ты вдруг подумал, что мог бы разыграть со мной «Призрака оперы»?

– Ах, Ариана… я правда никогда не понимал твое чувство юмора, – он медленно встал и обошел свой письменный стол. Я поежилась. Тристан, который все еще лежал на полу, чуть отполз от Харриса. Я не могла его за это винить. Сама бы сделала то же самое, если бы «ледяная жила» не удерживала меня на месте, как подвешенные в воздухе оковы.

Скрестив руки на груди, мой приемный отец облокотился на тяжелый стол.

– Джирон уже преследует тебя, а скоро начнет и Лига, – продолжал он. – Я за тебя волнуюсь!

«Доверься мне».

Я растерянно потрясла головой. От этой боли я уже неспособна была ясно мыслить. Я действительно сейчас?..

«Со мной ты в безопасности!»

Одурманивающее тепло распространялось по моему телу, убаюкивало меня. Боль отошла куда-то далеко-далеко.

– Они все хотят убить тебя, но я хочу это предотвратить.

«Ты можешь мне доверять… Я – твой отец, я позабочусь о тебе!»

Как бы не так! Я стряхнула обманчивую теплоту. На этот раз я была уверена, что слышала его голос у себя в голове. Прищурившись, я взглянула на него.

Это был не мой отчим.

Это был праймус!

– Кто ты? – процедила я.

Он просто рассматривал меня. А затем, когда показалось, что прошла целая вечность, его выражение лица очень медленно начало меняться. Жестче, упрямее. Уголок рта изогнулся в намеке на убийственную улыбку, а арктическая голубизна его глаз скоро сменилась на ночную черноту. Он тихо рассмеялся.

– А я тебя недооценил.

«О. Боже. Мой». В моем приемном отце скрывался чертов праймус! Он просто одержим или уже мертв? И как давно?

– Кто ты? – повторила я свой вопрос.

Праймус в теле моего отчима оттолкнулся от стола и приблизился ко мне. Я заклинала себя дышать как можно спокойнее, но глубоко засевший инстинкт бегства ударил в меня со всей силой. Когда он остановился передо мной, «ледяная жила» пришла в движение. Она сжалась еще сильнее и потянула меня за собой наверх. Только когда я поднялась на высоту глаз праймуса, она замерла. Мои ноги болтались в воздухе.

– Я, Ариана, – улыбаясь, проговорил он, – твой отец.

Моим первым порывом было засмеяться, высмеять его, чтобы он закончил этот фарс. На протяжении всей моей жизни он притворялся моим папой, скрывал, что мой настоящий биологический отец пускал слюни в его лаборатории под аппаратом жизнеобеспечения. Мой бессмертный отец…

А потом я застыла.

Я сложила между собой кусочки мозаики и… «Черт побери!»

– Танатос?.. – потрясенно выдохнула я.

Слабое подобие поклона послужило одновременно подтверждением и насмешкой.

– Давно? – горло так пересохло, что мой голос был чистым хрипом.

– Приблизительно одиннадцать лет, – веселясь, сказал он. Он ни на секунду не отводил от меня глаз, будто наслаждаясь каждой моей реакцией. Неудивительно, он же ждал ее одиннадцать проклятых лет. А я выросла под одной крышей с совсем обезумевшим брахионом, который не только зачал ребенка моей матери, но и вдобавок убил моего отчима! От такой иронии хотелось кричать. Сначала я узнала, что мой папа был мне не папой, а теперь, что он им был, но в совершенно ненормальном и искаженном смысле.

– Я знаю, как это, должно быть, тебя удивляет, Ариана. Но я просто не мог допустить, чтобы этот придурок Харрис так сильно на тебя влиял. Все-таки ты моя дочь. Ваших кратких визитов в лабораторию мне было недостаточно. Я хотел видеть, как ты растешь.

Образы проносились в моей голове, словно выстрелы. Наша квартира, постоянные ссоры, правила, ожидания, требования, наказания… Это всё был он!

– Почему? – прошептала я.

И это единственное слово несло в себе так много…

Почему он так обращался со мной и с мамой? Почему он предал Лигу? Почему имитировал собственную смерть? Боже мой… и когда Люциан узнает, что Танатос двадцать лет врал ему… Он был так крепко убежден в верности своего лучшего друга…

– Тебе известно, что я вообще не хотел становиться брахионом? – сказал он таким тоном, как будто мы тут просто болтали. – Лига заставила меня.

– Куча людей недовольны своей работой. Это еще не повод моментально слетать с катушек, – ляпнула я. Рот Танатоса превратился в жесткую линию, но он проигнорировал мое издевательство.

– Они вырезали мне сердце. Сделали меня зависимым.

– Для подобных случаев, безусловно, есть хорошие методы психологической поддержки.

Глаза Танатоса сузились и стали глубокого черного цвета. Он сжал пальцы в кулак, и, следуя этому молчаливому приказу, «ледяная жила» сжималась вокруг меня. Я почувствовала, как разрывается кожа на руках, когда демонические путы прожигали мою плоть.

«Не сдаваться. Не кричать. Не сдаваться. Не кричать». Как мантру я повторяла слова, которые уже однажды помогли мне с Дюбуа. Но мне быстро стало ясно, что долго я не продержусь. Сквозь туман боли мне послышался женский голос. Холодный и безучастный.

– Лучше больше не называй его сумасшедшим. Он очень ранимый в этом отношении.

Боль утихла, а тиски снова ослабли. Я услышала цокот шпилек по каменному полу. Оглушенная, я смаргивала с глаз слезы.

Высокая блондинка с тугими кудряшками в белом коктейльном платье отвратительным образом прильнула к моему отцу. Я ее знала. Одна лишь фотография заставила меня ее возненавидеть. В реальности эффект был убийственным. «Предательница!»

– Ариана, позволь представить тебе Электру. Она – член Верховного Совета Лиги, одна из сильнейших из ныне живущих женщин-праймусов и – если быть точным – в определенной мере твоя мать.

– ЧЕГО?!

Увидев довольное лицо Танатоса, я разозлилась на себя из-за подобной реакции. Знала же, что он наверняка не станет ничего из этого мне рассказывать. Ему просто нравилось быть в роли короля шоу, а я была его публикой.

Электра залилась смехом. Звонким и искусственным.

– А ты что думала? Что это детская забава – создать вечную душу? – высокомерно спросила она. – Что Танатосу надо было всего лишь переспать с твоей матерью? Нет. Мы испробовали сотни женщин. Использовать можно было только тех, у кого сильная душа, потому что их очень изнуряет быть одержимой праймусом. Особенно если праймус – я.

Со страстью во взгляде Танатос подцепил один из ее локонов. Благодаря высоким каблукам демоницы они оба были одного роста. Электра подарила ему блаженную улыбку. «Гадость!»

– И что это будет? Счастливое воссоединение семьи?! Я, пожалуй, воздержусь. Итак, что тебе нужно? – зашипела я на Танатоса.

– Кажется, она унаследовала твое нетерпение, – захихикала Электра. Я смерила ее уничижительным взглядом.

– Что мне нужно? – довольно спросил Танатос. – Твою душу, естественно.

И тут меня осенило. Я была готова придушить себя за то, что была так невнимательна. Ведь решение было настолько простым: Танатос подвел Харриса к идее создать меня. Это с самого начала было его планом. А сейчас он хотел собрать плоды своих трудов.

– Конечно, сначала ты начнешь сопротивляться, но только подумай: ты получишь все, что вздумается. Никто не будет тебя преследовать. Наоборот, они будут скорее охотиться за мной. У тебя может быть долгая, счастливая жизнь, – его глаза вновь наполнились заботой, а голос зазвучал искренне. Все, чего ждешь от любящего папочки. – Я могу подождать, Ариана. А когда ты доживешь до седин, состаришься и, окруженная внуками, уснешь вечным сном, я заберу твою душу и отомщу Лиге.

До тошноты фальшивая улыбка Танатоса должна была придать мне храбрости, чтобы принять его предложение. Но я не давала себя обмануть. Даже если бы он клятвенно пообещал мне мир во всем мире, я бы на это не купилась. Не в случае с этим человеком, который объединял в себе всё, что я ненавидела: родителя, приемного отца, тирана, предателя с лицом, которого я боялась с раннего детства. Возможно, раньше он вселял в меня страх и, будь он проклят, продолжал делать это и по сей день, но я больше не была той маленькой запуганной девочкой из прошлого.

– Никогда, даже если бы все это было правдой, я бы не отдала свою душу тебе, – прошипела я.

Температура резко упала. Никто не шевелился. Словно невидимая рука нажала на кнопку «Стоп».

– Я знаю, о чем ты думаешь, маленькая Ариана, – от голоса Танатоса мне стало зябко. – Ты думаешь, я не могу ни заставить тебя, ни убить. Но ты заблуждаешься.

Как живая змея, «ледяная жила» начала виться вокруг моего тела. Она двигалась, принимая другое положение, пока мое правое предплечье не освободилось. В следующую секунду Танатос оказался возле меня. От его близости у меня по венам заструился адреналин. Лаванда, кожа и дезинфицирующее средство.

Хваткой более беспощадной, чем любые тиски, он сжал мою руку и рассмотрел печать коммуникации у меня на ладони.

– Как думаешь, чем в данный момент заняты твои друзья? – полюбопытствовал он с коварным блеском в черных глазах. – Давай послушаем?

И тут же голоса остальных прорвались ко мне. Я пыталась предостеречь их, но Танатос блокировал связь извне. «Создатель устанавливает правила…» Мне не оставалось ничего иного, как слушать.

Гидеон: Что, черт возьми, у вас произошло? Отвечайте!

Тоби: Силин взорвала портал.

Райан: Уверен, что это Силин? Я считал…

Тоби: Уверен ли я?!?! Иди сюда сам, прямо к нам в пекло!

Райан: Гидеон, вниз! Срочно!

Гидеон: Где застрял Люциан?

Тоби: Понятия не имею, но мне бы тут не помешала помощь!

Гидеон: …Райан идет. Мы придем, как только вырубим охранников.

Джимми: Ээм… народ, тут что-то не сходится. Фото, которые вы прислали мне из морга… Я попытался поднять резкость, ну, знаете, чтобы через базу данных…

Райан: Короче, Джимбо, мы тут увязли по уши.

Джимми: Они не были размытыми. Думаю, такими они кажутся только мне! По-моему, на трупы наложена иллюзия.

Лиззи: Черт, черт, черт, черт, черт! Живо уходите!

Райан: Иисус, Мария и Иосиф… Тут холодильник мутирует в Зомбиленд…

Гидеон: Назад! Быстро!!! Наз…

Связь внезапно прервалась, как только Танатос отпустил мою руку.

– Завещай мне свою душу, и я отзову своих людей.

Я тяжело сглотнула, но вынудила себя уверенно улыбнуться. Мои друзья сражались за меня. Если бы я сейчас сдалась, все бы оказалось напрасно.

– Что бы ты на них ни натравил, они с этим разберутся, – мой голос прозвучал намного увереннее, чем я была на самом деле.

– Двенадцать като, семь полукровок, из них трое – колдуны. Добавь к этому неподражаемую Силин и двадцать четыре человека-помощника с печатями и множеством игрушек от «Омеги»… Мне очень жаль, но это твои друзья вряд ли переживут.

Должна отдать себе должное, я не капитулировала в ту же минуту, услышав эти устрашающие подсчеты. От этого меня удержало лишь одно. Крошечная надежда. Моя рука была свободна. Теперь хватило бы одного-единственного момента, когда Танатос потеряет бдительность. «Терпение, Ари».

Я пожала плечами, насколько позволяли мои оковы.

– Они сами выбрали этот путь, – я сама себе была противна за эти слова.

Танатос почти задумчиво кивнул. Где-то позади снова захихикала Электра.

– Приведи ее, Тристан, – сказал безумный брахион, не сводя с меня глаз.

За моей спиной послышалась возня. Потом кого-то очень грубо втолкнули в поле моего зрения. Того, кого я меньше всех ожидала тут увидеть.

«О нет!»

– Мам?!

Ноль реакции. Она апатично разглядывала кирпичную кладку на стене.

– Твоя мама сейчас не может с тобой поговорить. Я парализовал ее сознание. У этой женщины настоящий талант доводить меня до белого каления, – вздохнул Танатос.

Вне себя от ярости я рванулась в тисках. Они не поддались ни на миллиметр, напротив, еще глубже впились мне в кожу. Я почти этого не почувствовала.

– Я тебя уничтожу! – злобно зарычала я.

– Нет, лапочка. Боюсь, все будет как раз наоборот, – проворчал посторонний голос. Я по голосу узнала вновь прибывшего. Только в этот раз в нем не было никакой жеманности. Викториус.

Отмеченный Джирона устало взглянул на меня. Белая рубашка грязными лохмотьями висела у него на плечах. Лицо было измазано запекшейся кровью. Он выглядел чуть ли не хуже, чем мама. И, в отличие от нее, он был связан.

– Итак, Ариана. Ты отклонила два моих первых предложения, – обыденным тоном продолжил Танатос. – Это была твоя ошибка. Теперь у меня есть для тебя еще одно: ты обещаешь мне свою душу, а я не убиваю твою мать.

С трясущимися губами и слезами на глазах я смотрела на маму. Она казалась такой потерянной.

«Терпение, Ари, только терпение…»

Когда я не ответила, отец кивнул Электре. Она ударила маму по лицу. Я подавилась криком. Викториус вскочил, но Электра с такой силой его толкнула, что он врезался в стену и остался лежать там без движения.

Танатос выжидающе наблюдал за мной.

– Откуда мне знать, что ты все равно ее не убьешь?

– Я дам тебе клятву, – просто ответил он. – Тем не менее ты, маленькая Ариана, умрешь. Шанс на долгую и счастливую жизнь ты уже упустила. Выбирай: твоя душа и твоя смерть или бесплатный билет в первый ряд на «Очень медленную и мучительную кончину мадам Харрис-Моррисон».

– Ах ты, хренов…

– Отдай мне то, что принадлежит мне. Я уже слишком долго ждал, – перебил меня его крик. Ему было достаточно одного движения. Мама начала жадно хватать ртом воздух. Упала на колени. «Господи боже мой…» У нее изо рта потекла кровь. – Мне годами приходилось иметь дело с тобой и этой женщиной. Считаешь, это доставляло мне удовольствие? – кошмарная картина того, как мама теряла силы рядом с перекошенным от ярости лицом моего отца, навечно врезалась мне в память. «Не сдаваться, не кричать. Терпение…»

Улыбнувшись, Электра сгребла маму за волосы и высоко подняла ей голову, чтобы мне было лучше видно, как она с пустым взглядом сражалась за жизнь.

– Что я должна делать? – отчаянно спросила я.

– О, это очень просто. В обряде говорится: «Воля разделит свет и кровь». Твоя душа – это свет. Твоя кровь уже пролилась, – он провел рукой по окровавленной «ледяной жиле», пока его пальцы не заалели от моей крови. Потом он погладил ими мое лицо. «Отвратительно». – Не хватает только воли. Скажи это! – потребовал отец. – Говори: «Моя душа теперь твоя, Танатос».

«Никогда!»

– Скажи это, иначе твоя мать…

Он повернулся к своей заложнице. Вот он, мой шанс. Я быстрым движением потянулась к шее. Тристан заметил, что у меня что-то на уме. Его энергия хлынула на меня, но я была быстрее. Я ощутила пальцами прикосновение холодного металла.

«Люциан!»

Глава 32. Старые друзья

Все почувствовали, как изменилось напряжение в комнате.

– Смотрите-ка, смотрите. Твой любовник идет, чтобы тебя спасти, – заключил Танатос. Он выглядел дьявольски довольным. «Ледяная жила» снова зашевелилась. Один конец высвободился и пополз вверх по моей шее. Он обвился вокруг моей головы и накрыл мне рот, как кляп. Губы обожгло холодом.

В тот же момент лучи черного света пронзили кирпичную стену. Пересекаясь друг с другом, они соткались в беззвучный взрыв тьмы.

Когда ко мне вновь вернулось четкое зрение, в центре комнаты стоял Люциан. Он был опасно спокоен. Его взгляд заскользил по присутствующим и наконец остановился на мне.

– Ты в порядке?

Тиски не дали мне кивнуть головой, но мое заплаканное лицо говорило лучше тысячи слов. У Люциана заходили желваки, когда он обернулся к моему отцу. Знал ли он, кто стоял перед ним?

– Ты прибыл как раз вовремя к грандиозному финалу, брахион! – Танатос встречал его с распростертыми объятиями.

– Имеешь в виду свою смерть, Харрис?

«Боже!» Он не знал. Люциан все еще принимал мужчину с ледяными глазами за Уилсона Харриса!

Я старалась его предупредить, но сама едва ли смогла бы разобрать приглушенные звуки, которые вырывались из моего рта.

Люциан не обращал на меня внимания.

– Отпусти девушку!

– Потому что?.. – уточнил отец. Похоже, он развлекался, как никогда.

– Так ты заработаешь себе быструю и чистую смерть. В противном случае…

Электра, которая бродила, словно огромная кошка, вокруг моей матери и Викториуса, захохотала. Эта женщина вообще умела что-нибудь, кроме этого?

– К тебе это предложение не относится, предательница! – процедил Люциан и наградил ее взглядом, от которого она побледнела. Могущественная демоница или нет, Электра боялась Люциана.

Резкий звук опять привлек мое внимание к Танатосу. Он достал свой ациам. Его иллюзия безобидного человека была безукоризненна. Ни ауры силы, способной его выдать, ни черных глаз, ни сияния узора на металле.

– Этот клинок тебе не принадлежит! – голос Люциана мог бы расколоть лед. – Он принадлежал моему другу.

Не выпуская из виду Танатоса, Люциан тоже обнажил свой ациам. У него в руке гравировка сразу же вспыхнула.

Оба брахиона начали обходить друг друга по кругу. Я закричала. Люциан слепо шел прямо в ловушку.

– Ах, да, твой друг… – издевался отец. – Как же его звали? Танатос… Он был глубоко тронут, что ты не прекращал его поисков. Он даже предлагал мне посвятить тебя в наш круг.

Брови Люциана мрачно нахмурились:

– Лжец! – Так быстро, что невооруженным глазом я не могла этого заметить, Люциан набросился на моего отца. Столкнувшись, ациамы высекли искры. Танатос отразил удар и опять перешел в оборону.

– Это правда, поэтому он захотел сделать для тебя исключение в том барьере, который стоял на Ариане, – отец продолжал его провоцировать. – Он считал, что ты поведешься на этот трюк под названием «девушка в беде» и защитишь ее от Лиги.

Он моментально получил еще одну атаку со стороны Люциана. Теперь Танатос ловко увернулся от своего бывшего ученика. Он воспользовался замахом при ударе и врезал Люциану локтем в лицо. Люциан отступил на несколько шагов.

Я снова завопила. Должен же он заметить, что его противник искуснее и быстрее любого человека, будь на нем хоть все возможные печати. И действительно… насторожившись, Люциан по-новому взглянул на человека напротив. Мой отец ответил на его взгляд.

– А что бы подумал твой старый друг Танатос, узнай он, что ты переспал с его маленькой дочкой? – насмешливо поинтересовался он.

– Танатос мертв.

– В самом деле? – засмеялся отец и позволил своему ациаму засветиться. – Ах, Люциан, я понимаю, что ты не можешь видеть сквозь мою иллюзию, но я был готов поспорить, что ты будешь первым, кто догадается.

В помещении воцарилась тишина.

А потом глаза Люциана расширились. Было буквально видно, как его разум постепенно осознает всю степень этого предательства. Неверие сменилось растерянностью, за которым последовали разочарование и чистая ярость.

– Ты грязный ублюдок.

– И всегда им был, – осклабился Танатос, изобразив пародию на поклон.

– Как?! Как тебе удалось сменить тело?

– А после того как Электра вернула мне сердце, это уже не было так сложно. Нам всего-то и надо было пересадить его добряку Уилсону Харрису, провести небольшой ритуал, и вот… – отец мимоходом пожал плечами. – Если пожелаешь, я мог бы и тебе в этом посодействовать.

– Нет, благодарю. Я привязался к своему телу, – сухо отказался Люциан.

Танатос еще раз дернул плечом. А потом в его голосе появился незнакомый тон:

– Знаешь, а ведь это была не ложь. Я часто размышлял о том, чтобы обратить тебя.

– И что же тебе мешало?

– Я думал, когда расскажу тебе про Изару и свои планы, в тебе проснется этот долг чести и ты выдашь меня Совету. Но потом, – продолжил он, явно развеселившись, – я увидел тебя в Ирландии с моей дочерью. И тогда у меня как будто глаза открылись. Ты, чертов кретин, украл мой план. Ты захотел ее душу, и она уже была к этому близка, не так ли?

Медленно губы Люциана тронула улыбка.

– Что я могу сказать… женщины не могут передо мной устоять.

Я не поверила своим ушам. Естественно, мой мозг твердил мне, что Люциан обманывает Танатоса, чтобы спасти меня. Но червячок сомнения остался, несмотря ни на что. В конце концов, эти двое были друзьями несколько веков.

Танатос обрадованно взглянул на меня:

– А я тебя предупреждал, Ариана. Если бы ты лучше слушалась своего папу… Он уже признавался тебе в любви? Ай, само собой. Но, конечно же, тебе никому нельзя об этом рассказывать, потому что это вызовет столько трудностей, так ведь? Люциан так любит быть трагическим героем. Восхищение, преданность, отчаяние, доверие и, конечно, желание.

Я сглотнула. Как мог кто-то так ошибаться, но одновременно попадать прямо в цель?

С довольной ухмылкой Танатос вновь обратился к бывшему воспитаннику:

– Твой вкус не изменился за последние столетия, Люциан. Расскажи мне, каково было почувствовать вкус ее души. Изара, бессмертное пламя… Это должно быть невероятно.

– Да ничего особенного. Честно говоря, в постели она гораздо лучше. – Только сделав над собой усилие, я не позволила его резким словам резануть мне прямо по сердцу. На лице Люциана не дрогнул ни один мускул. Он устроил идеальное представление, чтобы скрыть, что чувствовал ко мне. По крайней мере, я в это верила. Ведь я носила на себе его знак. Я сама его видела!

Нет, не видела!.. Люциан мне его показал.

Танатос захихикал:

– Ты и не представляешь, как я по тебе скучал, Люциан. Присоединяйся ко мне! Вдвоем мы стали бы непобедимы. Мы сотрем Лигу в порошок!

Я почувствовала, как в помещении сдвинулся баланс сил, и затаила дыхание. То, что Танатос таким образом отдавал предпочтение Люциану, не понравилось ни Электре, ни Тристану. Обо мне и говорить было нечего…

Электра приоткрыла свой безупречный ротик, чтобы поспорить с решением Танатоса, но потом передумала ему перечить.

– Наша клятва связывает нас с Лигой, – проговорил Люциан в напряженной тишине.

– Мы клялись служить общему благу праймусов. Я никогда не нарушал клятву! – парировал Танатос. – Лига – как болезнь. Давай освободим праймусов от нее.

– А потом будем ими править?

Старший праймус широко улыбнулся:

– Милый маленький бонус.

Люциан пытался разболтать Танатоса? Я горячо на это надеялась, потому что, если нет… В эту секунду я поймала взгляд его зеленых глаз. Они были лишены всякого выражения.

– А ее душу тоже получишь ты?

– Все-таки это я ее создал, – сказал Танатос. – Но, если получится, я могу сделать тебе такую же. Лига сгорит, как пришлось сгореть нашим друзьям-брахионам, – его рука вытянулась в сторону статуй рыцарей, а в моей голове встал на место последний кусочек пазла. Эта комната была личным мемориальным залом Танатоса. Рыцари были не рыцарями, а скульптурами брахионов, убитых Лигой. Потому-то они и были повернуты лицами к стене. Чтобы продемонстрировать их знаки праймусов на спинах.

У моего отца точно были не все дома!

Люциан тоже рассматривал статуи. Горе и злость смешались на его лице. Эти брахионы были и его друзьями.

– Заманчиво, – тихо произнес он. «О господи…» Это звучало чересчур правдоподобно…

С диким взглядом мой отец опустил свой ациам.

– Какова твоя цена?

Неожиданно краем глаза я уловила движение. Тристан вышел из тени. Его голос был спокоен, но на лице читалась неприкрытая ненависть.

– Люциан тебе лжет! Он никогда к тебе не примкнет. Он… влюблен в твою дочь.

Это откровение прозвучало в звенящей тишине.

Отец поджал губы. Он переводил взгляд от Люциана к Тристану, потом ко мне и обратно к бывшему ученику. Однако Люциан отнесся к новому участнику действия с холодным спокойствием.

– Тристан – восставший из мертвых…

– Ты не можешь меня убить. Когда ты уже это запомнишь?

Оба молодых человека разрывали друг друга на части одними лишь взглядами. Люциан прищурил глаза.

– Ты хотел узнать мою цену, Танатос? Вечная душа, как у Ари, и его голова.

Тристан не впечатлился. Он был абсолютно уверен в себе и в том, что мой отец ему доверял. Безмолвная дуэль превратилась в борьбу за благосклонность Танатоса.

– Тристан говорит правду?

– Разве ты не знаешь меня лучше? – легкомысленно возразил Люциан.

– Отвечай на мой вопрос! – взревел Танатос и поднял свой кинжал. – И не забывай, что это я научил тебя играть с правдой.

Время словно замедлило ход, и невозмутимость Люциана дала трещину. Он промолчал, сжав челюсти. Он никогда не врал, и Танатосу было это известно.

В высшей степени довольный собой, Тристан скрестил руки на груди, пока я с трудом осмысливала происходящее. Я почувствовала бесконечное облегчение, потому что чувства Люциана ко мне были настоящими, и в тот же миг меня охватила паника из-за того, что теперь все об этом узнали.

– Значит, это правда, – прошептал Танатос, настолько же удивленный, насколько разочарованный. Повисло давящее молчание. Можно было услышать, как муха пролетит.

– И что теперь, Люциан?

Младший брахион мрачно улыбнулся.

– Теперь, – сказал он, – покончим с этим.

Как две стихийные силы, ученик и наставник бросились друг на друга. Их мощь заставила землю содрогнуться. Сияющие ациамы рисовали полосы света в темноте. Это был безупречный смертельный танец. Танатос собрал в руках сгусток чистой энергии. Люциан прыгнул. Позади него разлетелся на куски массивный алтарь. Каменные обломки, как пули, полетели в мою сторону. Я зажмурилась, но град камней обрушился на мерцающий голубоватым светом барьер. Тристан. Не двигаясь, он стоял рядом со мной и следил за ходом битвы.

Каждый раз, когда металл царапал плоть, сила брахиона проникала в сущность противника. Жар просачивался сквозь каждую рану, сколь бы незначительной она ни была. Любой обычный праймус под таким мощным натиском уже давно покинул бы свое тело. Но мой отец и Люциан не были обычными праймусами.

Второй взрыв уничтожил одну из статуй брахионов. На этот раз его устроил Люциан, и Танатосу лишь с трудом удалось ускользнуть с линии огня.

– Ты стал сильнее. Многих Совет заставил тебя казнить? – глумился отец. Он старался не подавать виду, но слегка прихрамывал.

Люциан сплюнул кровь ему под ноги и вскинул свой клинок.

– Достаточно, чтобы ты вошел в их число.

Танатос запрокинул голову и расхохотался:

– Очень хорошо, парень. – Его взгляд обратился ко мне. – Посмотрим, как ты разберешься с этим.

«Ледяная жила», опутывавшая мою грудь, медленно оживала. Я захрипела. С отвратительным лязгом металла о металл губы еще сильнее врезались в мое тело.

– Слабости смертельны, Люциан. Разве я тебя этому не научил?

Я сцепила зубы, чтобы не заорать, так как понимала, что именно этого добивался Танатос. Люциан должен был отвлечься на меня. «Этому гаду придется долго ждать! Не сдаваться, не кричать! Не сдаваться! Не кричать!»

Люциан кинулся к нему с угрожающим рыком. Больше я ничего не увидела, потому что слезы боли застили мне глаза. Я едва могла дышать.

«Не сдаваться! Не кричать!»

Ациамы не прекращали звенеть, встречаясь друг с другом.

– И это всё, Люциан? – разгневанно завопил мой отец. Давление на мою грудную клетку усиливалось. Я почувствовала, как сломалось ребро. Жидкий огонь распространился по моим легким и выжал крик через мой кляп.

Сразу после этого вскрикнул и Люциан. Танатос смеялся.

Новая боль пронзила меня, когда внезапно оковы расслабились и с хрустом отпустили мои треснувшие ребра. Я закашлялась, ощутив во рту вкус крови.

– А сейчас, дочь моя, смотри, как умрет твой возлюбленный!

Я заморгала. Люциан лежал на спине, тяжело дыша. Вокруг него на полу росла лужа темно-красного цвета. Несмотря на это, он все еще силился подняться на ноги. Танатос хладнокровно ударил его в живот, после чего замахнулся кинжалом. Клинок вспорол грудь Люциана и вонзился глубоко в камень под ним.

Нет, этого не могло быть!

– Теперь ты готова сотрудничать, Ариана?

Повинуясь его воле, «ледяная жила» освободила мне рот. Легкие неконтролируемо наполнялись кислородом. Я даже не замечала этого. Всё расплывалось. Я видела, как губы Люциана открылись в исступленном крике, но уже не услышала его. Все, что я слышала, – это грохот собственного сердцебиения и свое хриплое дыхание. Голова Люциана завалилась набок. Его зеленые глаза нашли мои. Я знала, чего он от меня хотел, чего ждал. Поэтому я тихо прошептала:

– Нет.

И с этим простым словом отчаяние, страх и гнев ударили по моим стенам с такой силой, которой я еще никогда не испытывала. Он умрет. Из-за меня. Моя защита начала разваливаться.

– Этого мало! – пробормотал Танатос и направил свою силу через ациам в тело Люциана. Его кожа начала светиться, как будто он сгорал изнутри. Остатки моего барьера пошатнулись.

– Видишь, Люциан? Похоже, этого все еще недостаточно. Возможно, потому, что она недостаточно сильно тебя любит, – зашептал Танатос на ухо умирающему.

«Больше, чем достаточно», – мысленно закричала ему я, но Люциан не мог меня услышать. Мне нужно было что-то сделать. Я призвала его печатью. Это была моя вина. Он пришел ради меня. Если бы не «ледяная жила», я бы разорвала Танатоса голыми руками.

– Ты никогда не получишь мою душу! – прохрипела я.

Отец негромко рассмеялся и махнул Электре, чтобы та подошла к нему. За собой она поволокла мою маму, все еще пребывающую в трансе. «О, пожалуйста, нет!»

– Тогда увеличим ставки, – воодушевился он. По мановению его руки мама очнулась. Она оторопело оглянулась.

– Что здесь происходит? Где я нахожусь?

– Мам, все будет хорошо. Пожалуйста…

– Ари! Ты же вся в крови. Боже мой! – она хотела подбежать ко мне, но тонкая ручка Электры беспощадно вцепилась в ее руку. – Отпустите меня, нахалка! – Праймус ее не выпустила, она отвесила маме пощечину.

– Оставь их в покое, чертов ублюдок! – выговорил Люциан из последних сил. Танатос тут же обратил свое внимание на него.

– О, Люциан, ты что, стал романтиком?

– Пошел ты, – выплюнул тот в ответ.

– Уилсон?! – мама ошарашенно уставилась на отца. Из-за шока она даже бросила сражаться с Электрой. Танатос встал и в предвкушении переводил глаза с меня на мою мать.

– Нет! – отчаянно заорала я, но он меня проигнорировал.

– Я. Не. Уилсон, – он прикоснулся к ее лбу и забормотал что-то зловещее. Из его радужек моментально начал исчезать голубой цвет, пока не осталась одна чернота. «Не сдаваться… Не кричать…» Мама встряхнула головой, словно пробудилась от гипноза. А дальше… она окончательно потеряла контроль.

– Ты! – закричала она на отца. – Что ты со мной сотворил. Не дотрагивайся до меня! Где Ари? Не отбирай ее у меня снова. Прошу, я всё сделаю! Но… – и тут она обнаружила Электру. – Господь всемогущий! Пожалуйста, только не опять, – с визгом она молотила вокруг себя руками, пока праймус не схватила ее за горло. – Оставь меня! Изыди, демон!

Мама вспомнила! Обо всем.

– Прекратите! – воскликнула я со слезами на глазах. Мама, задыхаясь, повисла в руках Электры. Танатос разразился смехом и пнул Люциана в бок.

– Отдай мне свою душу, Ариана, и всё закончится!

Я не могла так поступить, иначе всё было бы напрасно.

У мамы начали синеть губы. Она вздрогнула и вдруг обмякла. Я завопила. Электра посмеивалась. Я чувствовала, как дыра в моей защите увеличивалась. Танатос взялся за ациам, торчащий из груди Люциана. Его сущность снова загорелась. Люциан взревел от боли. И тогда плотину прорвало. Мои стены пали, и всё вокруг накрыло разрядом энергии от моих эмоций.

– Ну, наконец-то, – в восторге вскрикнул Танатос. – Хоть какой-то прогресс. – Не успела я сделать и вздоха, как он возник передо мной. Его глаза светились серебром. Он кормился мной. Электра тоже. Я всем нутром ощущала, как оба праймуса тянут мою душу.

«Они за это заплатят…»

Затопленные чистым отчаянием, во мне перегорели все ограничители. Мой инстинкт обрел полную независимость. Не отдавая себе отчета, что я делала, я ухватилась за нити, по которым мои эмоции перетекали к бессмертным. И, как я уже делала это прежде в убежище, я их оборвала. Танатос шире раскрыл глаза. Я почти не замечала его, потому что резко остановленная энергия ударила в меня, как отдача от пушки. Тут же пришло головокружение. Мой взгляд обратился к Люциану. Он нуждался в моей помощи. Я понятия не имела, сработает ли это, но выбора не осталось. Поэтому я открыла канал и направила всё туда. Каждую мельчайшую искру своих чувств я проталкивала в это окно.

Я услышала, как Люциан заглатывал ртом воздух, и ликовала, но потом внезапно в моей голове раздался голос Танатоса.

«Ах, малыш. Ты думала, я хочу просто немножко перекусить? Нет, я хочу всё, и ты как раз распахнула передо мной дверь и даже расстелила красную дорожку».

В этот же миг я осознала свою ошибку. Но было слишком поздно. Танатос уже пробрался в мой разум. Его темная энергия захватила меня.

«Хочешь пойти трудным путем? – спросил меня отец. – Всегда пожалуйста!»

Он оттащил меня.

Он меня запер.

Я не могла сопротивляться.

Я широко раскрыла глаза. Нет, Танатос широко раскрыл мои глаза. Я смотрела прямо ему в лицо. Он стоял передо мной и хохотал. Его рука лежала на моей щеке. Я хотела отвернуться, но тщетно. Танатос получил контроль над моим телом. Меня заперли внутри меня самой. Я могла видеть, но не могла пошевелиться. Я чувствовала боль, но не воспринимала ее.

– А теперь будь послушной девочкой и повторяй за мной! – тихо проговорил Танатос.

Я забилась в своей тюрьме. Я неистово рвалась. Я кричала, но ничего из этого не помогало.

– Моя душа… – в ужасе я расслышала собственный голос. Он звучал в унисон с голосом Танатоса.

– …теперь твоя… – «Нет!» Он не мог! Я не могла! Всё было зря!

– …Танатос.

Глава 33. Живи и давай жить другим

Я почувствовала холодную каменную поверхность под своим лицом. Невыносимое «царапающее» ощущение у меня в голове вернуло меня обратно в сознание. Как будто я утратила или забыла что-то очень важное. Все было неправильно. Все было уничтожено. Моя душа принадлежала Танатосу.

Инстинктивно поднялись мои стены. Я приказала глазам открыться. Слава богу, они мне подчинились. Слабое мерцание свечей ослепило меня. Я лежала на полу мемориального зала. «Ледяная жила» пропала. Когда мне удалось снова сфокусировать зрение, мой взгляд уперся прямо в лицо моей матери. Глаза ее были закрыты, но грудная клетка поднималась и опускалась. Она была жива!

– Мое терпение понемногу иссякает, Люциан, – услышала я голос своего отца. – Ты больше не можешь ничего сделать, поэтому исчезни отсюда.

Безграничное облегчение захлестнуло меня, как только Люциан заговорил. Его голос был сильным и очень злым. Значит, это он был причиной, по которой Танатос еще меня не убил.

– Без Ари я никуда отсюда не уйду!

– Тристан! – прогремел отец. – Будь так любезен!

У меня в поле зрения возникли тяжелые ботинки. Я подняла взгляд выше. Тристан держал в руке пистолет и без колебаний разряжал весь магазин. Выстрелы громыхали у меня в ушах. Я воспользовалась моментом, когда все отвлеклись, чтобы незаметно повернуть голову. Там, где до битвы двух брахионов еще возвышалась одна из скульптур, покачиваясь, держался за стену Люциан. Его лицо исказилось от боли, но он не издал ни звука. Колокольчиком зазвенел смех, сливаясь с эхом от выстрелов. Электра. Опять.

– Тебе с самого начала следовало так поступить, Танатос, – праймус восседала на обломках алтаря и невозмутимо наблюдала, как Люциан оседал на пол. – Твои игры только отняли у нас время.

Танатос ее не замечал. Его внимание было приковано к бывшему ученику.

– Пули-ациамы. Великое изобретение. Но вы уже испытали подобное удовольствие в Ирландии, так? – посмеявшись над собственной шуткой, Танатос выудил из-под обломков серебряный чемоданчик. – Они были результатом новой линии развития «Омеги». Так же как и «ледяная жила». Хотя их пришлось немного модифицировать. По-видимому, они не выдерживают особенно сильных энергетических всплесков. Но и с этим мы скоро разберемся, – он открыл чемоданчик и развернул его так, чтобы Люциану было видно, что там лежало. – Но вот это… вершина.

В руку Танатоса лег продолговатый предмет. Он был завернут в ткань. Пустой чемоданчик он небрежно отбросил в сторону.

– Эти замечательные вещички принесут мне победу.

Он бережно извлек из ткани кинжал. Клинок выглядел в точности как ациам, но был полностью черным.

– Тристан, пробил твой звездный час.

Тяжелые ботинки Тристана вновь прошагали мимо меня. Танатос протянул ему клинок рукоятью вперед.

– Для полноты понимания должен уточнить, что наш Тристан… необычный. Он мой первый шедевр. Но, несмотря на его выдающиеся способности, раньше он, к несчастью, никогда не мог убить праймуса, – рассказывал мой отец. – Ключевое слово здесь – раньше.

Пальцы Тристана обхватили рукоятку черного ациама. Он повернулся. Его взгляд встретился с моим. Я едва заметно напряглась. Если он попробует меня убить, то получит отпор. Но он неуловимо мне подмигнул, после чего со скоростью, которой позавидовали бы даже Люциан и Танатос, напал на ничего не подозревающую Электру. Удивление так и осталось на ее лице, когда Тристан вонзил кинжал ей в горло.

– Каково это – умереть от руки гнусного, ничего не стоящего полукровки? – пробормотал он настолько тихо, что я еле смогла разобрать его слова. Прекрасные глаза демоницы расширились от злости. Она крепко вцепилась в оружие, стараясь вытащить клинок из своего тела, но Тристан даже не пошевелился.

Неожиданно гравировка на черном лезвии засияла. Электра вскрикнула и взорвалась светящейся пылью.

– Грядет новая эпоха, когда каждый будет способен убить праймуса, – в тишине проговорил Танатос.

Тристан уставился на свои руки, как будто не мог понять, что только что сделал. Не он один.

– Это невозможно! – прошептал Люциан.

Отец восторженно хлопнул в ладоши.

– Да, а знаешь, что самое приятное? – давление в зале резко поменялось, когда энергия Электры покинула черный ациам и колыхнулась в направлении Танатоса. – Я получаю силу всех убитых, и не важно, в чьих руках находился кинжал!

«О. Боже. Мой».

Внезапно я осознала весь масштаб мании величия Танатоса. Он бы стал Тираном, какого еще видывал мир. И ответственность за это лежала бы на мне! Я не смогла помешать ему заполучить мою душу. Я…

Какое-то движение отвлекло меня от самобичевания. Сначала я решила, что это Тристан встал, чтобы убить меня. Но он все так же стоял на коленях посреди праха Электры, закрыв глаза. Нет, что-то позади Тристана прокралось в тени.

Викториус.

Я совсем забыла об отмеченном Джирона. Медленно, чтобы привлекать как можно меньше внимания, он скованными руками чертил что-то на голой кирпичной стене.

– Ты совсем обезумел, – заявил Люциан своему старому другу. Смех Танатоса оборвался. Сумасшедшая ярость вспыхнула в его суженных глазах, когда он навис над своим пленником.

– Попробуй еще раз назвать меня безумцем! – негромко потребовал он. Люциан без тени испуга ответил на его взгляд.

– Ты окончательно и бесповоротно рехн…

Практически незаметная рябь прошла по комнате. Голова Танатоса тут же развернулась. Тристан и Люциан тоже воззрились на стену, у которой только что возился Викториус. Теперь рядом с отмеченным появилась канареечно-желтая металлическая дверь, которая абсолютно не вписывалась в здешнюю средневековую тематику мемориального зала. Ликующая улыбка играла у него на губах.

– Что ты наделал? – выругался Танатос. Одновременно с этим к Викториусу рванул Тристан. Но этот человечек со всеми своими печатями был далеко не так беззащитен, как выглядел. Кто-то сотрясал дверь с обратной стороны. Танатос начал рисовать в воздухе светящиеся линии. Он намеревался снова запечатать портал. Этого я допустить не могла.

Собрав весь свой праведный гнев, я бросилась на него.

Я оказалась гораздо быстрее, чем могла бы вообразить. С разбега я повалила Танатоса на пол. Еще падая, он обхватил рукой мою шею, чем непроизвольно затормозил наше падение. Тем не менее удар болезненно напомнил мне о сломанном ребре.

– Так хочется умереть? – прошептал он у меня над ухом. – Пожалуйста. Это и так входило в мои планы.

Адреналин закипел в крови. Не сдерживаемые «ледяной жилой», мои защитные рефлексы вернулись с прежней силой. Люциан что-то мне прокричал. Я не расслышала. Каждая клеточка моего разума сосредоточилась на противнике. Локтем я ударила отца в бок. Его хватка ослабла, что дало мне возможность вырваться из его рук. Но, прежде чем я отстранилась на безопасное расстояние, что-то острое впилось мне в лодыжку. Мышцы и сухожилия разорвались. За нами что-то взорвалось. Заорал Люциан. Потом Танатос оказался надо мной. Острие его ациама прижалось к моей глотке.

– Изара… – прошептал он, закрыл глаза и…

В Танатоса врезалось что-то, по силе и скорости сравнимое с паровозом. Раздался глухой удар. Во все стороны полетели каменные осколки и пыль. Не обращая на них внимания, я поднялась с пола. На одной ноге это казалось почти невозможным, но я обязана была добраться до Люциана. И мне нужно было оружие, чтобы наконец уничтожить своего полоумного отца!

В этот момент у меня в ушах зазвучал голос Гидеона. Открывшийся портал восстановил связь. Они выжили!

Гидеон: …наверх по лифтовой шахте. У нас на хвосте несколько като.

Райан: Дерьмо! Джимми, мы сидим тут как на блюдечке с голубой каемочкой. Найди нам другой выход!

Джимми: Я этим и занимаюсь.

Хромая, я приблизилась к Люциану. Он сидел в луже собственной крови и через силу оставался в сознании. Его ациам лежал рядом.

– Объясни-ка, почему мне постоянно приходится выковыривать из тебя что-нибудь смертельно опасное? – слабая попытка пошутить вызвала у него улыбку.

– Извини, у меня никогда не складывалось с тестями. А вот свекрови, наоборот, обычно меня любят…

– Может быть больно.

Он кивнул:

– Просто постарайся побыстрее.

Я подобрала его ациам и воткнула в первую пулевую рану. За клинком последовали пальцы. Люциан застонал и ударил кулаком по полу. Одна пуля была у меня в руке.

– Я всё испортила, а? – тихо спросила я. Мой взгляд раз за разом перескакивал на брешь в стене, которая осталась от Танатоса и паровоза. До сих пор за ней виднелись лишь облака пыли и вспышки света.

– Нет, Ари. Ты здесь ни при чем! – Вторая пуля извлечена. – А вообще, это я всё испортил.

– Ах, божечки, вечно этот героизм, – около меня появился Викториус. – Остановимся на том, что вы оба всё испортили.

От двери до нас все еще доносились звуки борьбы. Удивившись, я рискнула бросить взгляд через плечо. Я узнала Руфуса и Эдгара, которые сражались с Тристаном. Викториусу удалось позвать на помощь Джирона?! И сам он тоже тут?

Спустя секунду я это выяснила, когда кто-то опрокинул меня назад. И этот кто-то теперь возвышался надо мной с развевающимися черными волосами и глазами, черными, как ночь. Пустая рука Джирона сжала воздух передо мной. На меня понесся поток силы. Он явился, чтобы уничтожить Изару.

– Нет! Ее душа уже связана с Танатосом! – в панике заверещал Викториус. В тот же момент я услышала голос своего отца:

– Не убивай ее, нельзя потерять ее душу!

«Вот же лживый говнюк!»

Джирон помедлил, а потом, чертыхаясь, сгреб меня за воротник.

Райан: Проклятье, Гидеона ранили! Нам придется оставить его здесь.

Лиззи: Вытащи их оттуда, Джимми!

Тоби: Я прикрою!

Лиззи: Что там творится внизу?

Райан: Эта… ведьма снова тут!

Рывок, разворот. Джирон осмотрел мою шею и выругался уже по-настоящему:

– Ах ты, глупая мелкая девчонка! Что ты натворила? – он развернул меня обратно, чтобы выкрикивать весь свой отчаянный гнев мне в лицо. – Как ты могла пообещать ему свою душу?!

Райан: Тоби, живо назад!

Тоби: Уводите Гидеона.

Лиззи: Что делает Тоби?

Райан: Чокнутый ведьмак принял вызов Силин.

Тоби: Прости, Лиззи. Я должен дать шанс Гидеону… я же знаю, как сильно ты его любишь.

Лиззи: Не делай этого!

Джирон посмотрел мне за спину. Его глаза расширились. Я услышала выстрелы. Черноволосый праймус отшвырнул меня. Его тело вздрогнуло, когда он поймал пулю, которая определенно предназначалась мне. Я опешила, когда до меня дошло, что Джирон только что спас мне жизнь.

– Беги! – успел просипеть он, пока его сущность начала покидать поврежденную оболочку. Пули-ациамы наносили неизлечимый вред, но он не был брахионом и мог в любой момент покинуть свое тело. Внезапно Джирон захлебнулся воздухом: в каком-то сантиметре от моего лица из его груди торчал окровавленный клинок. Опаляющий жар тотчас насквозь прожег его кожу.

– Не дай ему ее заполучить, – это было последнее, что сказал Джирон, прежде чем рассыпаться в пыль.

Послышался задушенный вскрик Викториуса, но я никак не могла избавиться от праха в глазах. Джирон погиб, спасая мою жизнь. Не он был злодеем в этой истории. Злодеем был человек, чье лицо в этот момент проступало за облаком светящейся пыли. Танатос – в одной руке ациам, в другой – пистолет.

Джимми: Что бы там ни делали ведьмы, это загубило камеры.

Райан: Я найду Тоби. Выведи отсюда Гидеона.

Мой отец разглядывал оседающие останки Джирона.

– Ты безмозглый идиот! – проворчал он. На краткий миг что-то вроде скорби мелькнуло на его лице, как если бы его действительно опечалила смерть давнишнего партнера. Но лишь на краткий миг.

– А теперь ты, дочь моя!

Я шарахнулась от него и наткнулась на вывороченный кусок стены. С покалеченной лодыжкой у меня не было даже надежды удержаться на ногах. Я упала на пол. Танатос с победным видом направил дуло своего пистолета мне в лоб.

Но нажать на курок ему уже не удалось. Ациам Люциана просвистел в воздухе и вошел Танатосу ровно между лопаток.

Отец опустил взгляд вниз и неодобрительно поцокал языком, увидев кровавое лезвие, торчащее у него из груди, как совсем недавно у Джирона.

– Чтоб тебя, Люциан, что я тебе говорил про метание ациама? – крикнул он, оглянувшись через плечо, где его бывший ученик силился приподняться по стене, несмотря на причиняющие боль куски металла в своем теле. Рядом с ним без сознания валялся Викториус.

Отец покачал головой:

– Ты что, уже забыл всё, чему я тебя учил? – Сделав глубокий вздох, он снова поднял оружие и прицелился в меня.

Но на этот раз я злорадно улыбнулась под дулом его пистолета.

Мой ход.

– Люциан ничего не забыл, – поведала ему я. – Просто он меня лучше знает.

Откуда же было знать Танатосу, что мне не был нужен прямой контакт, чтобы нанести праймусу последний удар.

Через ациам я проникла в сущность Танатоса и… заставила ее пылать.

Лиззи: Черт, их много.

Райан: Уходим. Тоби долго не продержится.

Лиззи: Что с Тоби?

Райан: Сосредоточься на ведьмах, Лиззи. С праймусами твои пули не сработают.

Словно сквозь туман я отмечала, что мои друзья попали в беду. И всё из-за приказа Танатоса. Я остановила огонь, который сжигал моего отца.

– Отзови своих людей! – прохрипела я. Казалось, он был совсем сбит с толку.

– Ты не можешь меня убить. Этого не может быть! – заикался он. Я позволила себе слегка улыбнуться. Больше ему меня не испугать.

– Дюбуа тоже так думал, – бросила я ему в лицо, после чего снова его поджарила. Из горла Танатоса вырвался крик. Он был бессилен. Я крепко держала в руках его сущность. Всё, что делало его таким, каким он был. Всем своим существом я концентрировалась на нем. И вдруг моя решимость катапультировала меня в его сознание. Но это же абсолютно невозможно! Он не был человеком, а я – праймусом. Мерцая, меня окружила энергия Танатоса.

«Отзови своих людей!» – потребовала я.

Отец задыхался. Его голос прозвучал где-то далеко, но я прочла его мысли до того, как услышала само слово: «Нет».

В ярости я промчалась по разуму Танатоса, сжигая все, что попадалось у меня на пути. Наряду с сущностью Танатоса я различала силу праймусов, которых он убил. Она перемешивалась с его собственной энергией. Я заметила пульсирующие нити, которые на любом расстоянии тянулись ко всем, кто был с ним связан. Печати его отмеченных, клятвы верности примкнувших к нему праймусов и созданные им полукровки. Благодаря этим связям я могла видеть то, что видели они, слышать, как они телепатически передавали моему отцу информацию, и чувствовать, как их энергия питала Танатоса. Десятками глаз я видела своих друзей, а они правда были в безвыходном положении. Последователи отца загнали их в угол на той самой подземной парковке.

Я не могла этого допустить! Опьяненная силой, я впервые осознанно воспользовалась своими новыми способностями. Удар за ударом я обрубала все нити, которые находила. Для этого мне хватало одной лишь мысли. Более того, я разрушала их до основания, как будто их никогда не существовало. Каждую печать, каждую клятву. Высвобождающаяся энергия нахлынула на меня, как приливная волна. Я не обращала на нее внимания, продолжая свой крестовый поход внутри Танатоса. Добравшись до последней нити, я поняла, что она вела ко мне. К моей собственной душе.

Со всей злобой я разорвала ее пополам.

Нечеловеческий крик Танатоса заполнил пространство, пока по моим венам разливалось потрясающее чувство свободы. Я пылала, я горела. Очень много энергии. Слишком много. Она вырвалась из меня и пошла по пути наименьшего сопротивления. Моей связи с Люцианом.

Лиззи: Что. За. Чертовщина. Здесь. Творится?

Райан: Они теряют свои силы.

Гидеон: Джимми… машину! …Быстро!!!

Лиззи: Боже, Гидди, у тебя кровь!..

Гидеон: Живо!

Со слезами на глазах я слушала, как мои друзья уходят в безопасное место. Сейчас оставалось только одно незаконченное дело: навсегда обезопасить мир от моего отца.

Что-то холодное коснулось моего виска. Я распахнула глаза и увидела Тристана с пистолетом, который выронил Танатос. Шок вытолкнул меня из сознания Танатоса.

– Мне очень жаль, Ари. Но ты не можешь его убить. Он – всё, что у меня есть…

Выстрел разорвал повисшее в зале напряжение.

Я ожидала боль, смерть, свет в конце туннеля. Но ничего из этого не было. Вместо этого я наблюдала, как мучительно медленно взрыв скапливался вокруг оружия. Я заметила мимолетное движение. Бушующий летний шторм. Вспышка. Тристан схватился за горло. Густая кровь просачивалась сквозь его пальцы. Я успела увидеть удивление у него во взгляде, прежде чем он завалился на пол.

Позади него стоял Люциан. Его лицо, обрамленное непослушными локонами, излучало такую чистую и древнюю силу, что я неосознанно сделала шаг назад. Его глаза переливались серебром и опровергали любую видимость человечности. С сияющим клинком в руке, весь покрытый собственной кровью, он выглядел как беспощадный ангел мести.

– Люциан? – неуверенно ахнула я.

Звук моего голоса заставил его поднять глаза. У меня перехватило дыхание при виде его зловещей красоты. Я была так очарована, что слишком поздно заметила, как он пошатнулся. Его ациам со звоном упал на пол. В тот же момент остановленный выстрел вырвался из пистолета Тристана и прогремел где-то в глубине комнаты. Люциан опустился на колени. Я хотела его поддержать, но невольно отпрянула. Он был обжигающе горячим.

– Господи, что с тобой?

И тут я в ужасе поняла, что по каналу между мной и Люцианом все еще текла энергия. Я молниеносно подняла защиту, тем самым разорвав нить. Люциан резко втянул в себя воздух. Постепенно сверхчеловеческое сияние его глаз угасало, пока они снова не вернули себе свой великолепный зеленый цвет. Криво улыбнувшись, он взглянул на меня.

– Пожалуйста, малышка, вследующий раз предупреждай, если захочешь использовать меня как хранилище энергии в масштабе атомной бомбы, – попросил он, переведя дыхание. Я ответила на его улыбку.

– Всё правда в порядке? Мне вытащить остальные пули? – Он наверняка испытывал страшную боль ото всех этих ациамов под кожей. Я уже потянулась к нему, когда Люциан тихо рассмеялся и остановил мою руку, накрыв ее своей.

– Не переживай, я еще никогда не чувствовал себя лучше, – заверил он меня. – Пуль больше нет, раны исцелились, резервы заполнены до предела. Только с черепом словно Кинг Конг играл в пинг-понг.

Пока он смеялся над своим каламбуром, я с сомнением уставилась на него:

– В каком смысле «пуль больше нет»?

– Твоя энергия их сожгла, Ари, – сказал он и покачал головой. – Я еще никогда ничего подобного не чувствовал. Ты…

Приглушенный стон заставил его замолчать. В следующую секунду Люциан уже вскочил на ноги. Заслонив меня собой, он искал источник звука. И нашел его в скорчившемся на полу и непрерывно дрожащем Танатосе.

– Он жив? – пораженно выдохнул Люциан. – Ты оставила его в живых?!

Я смотрела на хнычущий жалкий комок, который когда-то был моим папой. Я чуть о нем не забыла, настолько неважным он теперь для меня стал.

Нахмурившись, Люциан поднял свой ациам. Он собирался раз и навсегда закончить то, что я начала. Медленно, чтобы дать мне возможность возразить, он пошел к моему отцу. Я его не остановила. А зачем? Танатос причинил нам столько страданий. Когда Люциан опустился перед ним на колени, его бывший наставник странно притих. Он ухватил Люциана за запястье и прошипел:

– Убей меня! – Его лицо превратилось в гримасу абсолютного отчаяния. – Закончи это!

Он схватил Люциана за другую руку и направил клинок себе в сердце. Но Танатос был слишком слаб, чтобы пересилить Люциана. Брахион без труда высвободился из его рук и отошел.

– Это невозможно.

– Что случилось? – взволнованно спросила я. Люциан посмотрел на меня большими глазами. В них танцевали серебристые блики.

– Он человек, – прошептал он. – Ты сделала его человеком, Ари.

Глава 34. Голая полуправда

Приказы раздавались в помещении школьной библиотеки и тут же исполнялись. Люди в белых халатах бегали туда-сюда и заботились о раненых. Тоби пришлось хуже всех, но Мел уверяла, что он выкарабкается. А в случае с Аароном она ничем не могла помочь. Он не был ранен, но находился в коме и не пробуждался – как и предсказывал Тристан. Если бы приспешник отца уже не был мертв, за это я бы его убила.

Как сквозь густой туман, происходящее проплывало мимо меня. Вооруженные школьники в черной форме охотников заняли позиции на всех входах и выходах. По указанию врачей Викториус уложил мою мать на носилки. С ней все было хорошо. Она очнулась еще в катакомбах и попыталась избить Люциана ножкой стула. Ради общего блага брахион отправил ее обратно в царство снов. На соседней каталке Гидеону накладывали широкую повязку на грудь. Его задумчивый взгляд не отрывался от сестры, которая сидела рядом с Тоби и тихо плакала.

Люциан положил руку мне на спину. Это был такой обыденный жест, но я сразу почувствовала себя менее потерянной.

– Что значит «она наполовину брахион»?! – гневно взревел кто-то. Все затаили дыхание.

– Это ничего не значит! Она еще и наполовину человек и поэтому находится под защитой Плеяды, – прорычал в ответ Райан.

Я вздохнула. Вот и закончилась вся эта дурацкая секретность. На своих таинственным образом полностью исцелившихся ногах я направилась в импровизированный командный пункт. Если уж речь шла обо мне, то я хотела как минимум принимать участие в разговоре.

Райана окружали двое пожилых мужчин и несколько подростков. Все они были знакомы мне по лицею. К сожалению, среди них обнаружился и Брендон. Похоже, в школе существовало что-то вроде группы быстрого реагирования среди адептов, а мой бывший, очевидно, находился где-то на верхних уровнях в ее иерархии.

– Ты рискуешь мирными отношениями с Лигой! – нападал Брендон. Райан не сдавался. У татуированного охотника было чертовски плохое настроение, и он не собирался его скрывать.

– А ты рискуешь своим здоровьем, если будешь и дальше плевать на субординацию!

Это заставило всех умолкнуть. Охотники, еще не завершившие обучение, внезапно с огромным интересом принялись разглядывать мыски своих ботинок.

– У Лиги сейчас проблемы посерьезнее, чем связываться с Плеядой, – нарушил гнетущее молчание Люциан. Брендон обернулся. Его глаза сузились, когда он увидел, кто стоял перед ним.

– Тебе тут не рады, демон! – рыкнул он и засветившимися пальцами начал рисовать печать. Люциан даже не шелохнулся. В уголках его рта заиграла дьявольская ухмылочка.

– Я могу считать это угрозой в мой адрес? – его голос прозвучал слаще меда.

О нет! Я знала, чем это закончится, и у меня кончалось терпение. С раздражением я ударила Брендона по рукам.

– Эй, как это…

– Я только что спасла твою никчемную жизнь, поэтому сделай мне одолжение и просто закрой рот! – заорала я на него. Люциан выглядел одновременно разочарованным и веселым.

– Мы еще не закончили, демон, – прошипел Брендон. Он выдержал взгляд Люциана, но его рука непроизвольно дернулась к ациаму. Брахион отреагировал на это сухим смешком.

– Ну, давай. Сделай мне одолжение и достань свое оружие.

– Никто здесь не будет доставать оружие! – выпалил мистер Росси, возникая на пороге зала. Брендон тут же оставил свой кинжал в покое и отошел на пару шагов.

Лиззи подбежала к отцу и упала к нему в объятия. Этот высокий мужчина тихо утешал свою дочь, не забывая при этом быстро оценивать ситуацию. Его взгляд ненадолго задержался на Гидеоне, наполнившись облегчением, но потом заскользил к Райану, Аарону, Тоби, Мел, Джимми, Викториусу, моей маме и окружавшим их врачам. Последними под прицел попали мы с Люцианом. От него не ускользнула ни одна деталь. Ни состояние нашей одежды, ни пятна крови или следы пепла, оставшиеся на нас.

Я по достоинству оценила, что при виде всего этого он сохранял спокойствие. Широкими шагами он подошел к нам.

– Где он?

В дальнем конце библиотеки ряды охотников пришли в движение. За собой они тащили связанного мужчину.

– Отпустите меня, вы, кучка дрянных людишек! Вы за это заплатите! – папа явно вернул себе прежнюю дружелюбность.

– Я десятилетиями ждал этой минуты, мистер Харрис. Вы задержитесь у нас на очень долгое время! – глаза мистера Росси победно блеснули. – Отведите его в тюремный блок.

Со всей злостью и яростью мой отец бился в своих оковах.

– Не называй меня так! Я не Харрис. Уилсон Харрис был пустым местом, бесполезным человеком!

– А! И кем же вы тогда себя считаете? – почти с издевкой полюбопытствовал мистер Росси. Отец буравил безумным взглядом верховного мастера Плеяды.

– Я – Танатос.

Я перестала дышать. Это был момент истины. Момент, который определит, сработает ли хитрость, которую придумал Гидеон. Будучи человеком, мой отец входил в зону ответственности Плеяды. И до тех пор, пока Лига не увидит Танатоса, они ни за что не узнают, что я лишила его бессмертия.

Смех разорвал напряженную тишину. Мистер Росси веселился от души. Один за другим к нему присоединялись охотники, и вот уже вся библиотека наполнилась хохотом. Я облегченно выдохнула. Лиззи ткнула меня локтем. На наших лицах появились счастливые улыбки.

– Как вам будет угодно, мистер Харрис…

Взмахом руки мистер Росси велел увести моего отца. Он вытер слезы с глаз и придал лицу серьезность, соответствующую ситуации.

– Итак, теперь вы введете меня в курс дела?

– Позже, пап, – охнул со своей каталки Гидеон. – Сейчас есть дела поважнее. – Вскинув брови, мистер Росси взглянул на своего сына, который, в свою очередь, смотрел на меня. Ободряющая улыбка Гидеона напомнила мне о том, что теперь настал мой черед. – Ари?..

Я наморщила лоб и постаралась припомнить слова, которым Райан научил меня по пути в лицей. Наш предыдущий план, включающий в себя Лигу, полностью провалился. Электра мертва, старое тело Танатоса сгорело на подземной парковке, а сердце Танатоса билось в груди Харриса, который сейчас уже был человеком.

– Кхм, мистер Росси, я официально прошу у вас, как верховного мастера Плеяды, убежища и защиты братства, – мой взгляд переместился к Райану, который удовлетворенно улыбнулся.

– Что это значит, Ари? – не понял мистер Росси. В первый раз он казался по-настоящему растерянным. – Мы защищаем тебя уже много лет. С чего вдруг такие формальности?

– Потому что грядут перемены, – вмешался Люциан. Чтобы подкрепить свои слова, он достал пистолет Танатоса и черный ациам. То и другое он принес из катакомб. Тут же я услышала, как обнажилось не менее десятка ациамов. Охотники были хорошо натренированы.

Люциан невозмутимо положил оружие Танатоса на стол перед командованием, где их могли увидеть мистер Росси, Райан и Брендон.

– Что это? – шокированно прошептал последний.

– Это, – встряла Лиззи, кивнув на доказательства Люциана, – лишь вершина айсберга.

– Не могла бы ты объяснить, Фелицитас! – строго потребовал ее отец. К этому моменту его собранность уже дала трещину. Лиззи набрала воздуха, чтобы начать рассказ, но я сделала это за нее.

Пришло время выложить карты на стол.

– Вы когда-нибудь слышали об Изаре? – спросила я у мистера Росси.

– Конечно же, слышал, Ари. Я – верховный мастер Плеяды, – ответил он. – Изара – это бессмертное пламя, вечная душа, которая никогда не угаснет. Легенда.

– Нет, – я спокойно заглянула ему прямо в глаза. – Я – Изара.

Глава 35. Чизбургер и условие

Несколько дней спустя меня снова приютил старый каштан за школьной столовой. На этот раз я сбежала туда не из-за шумной оравы школьников. Скорее из-за своей новой жизненной ситуации, которая меня беспокоила. Мы с мамой переехали в свободные апартаменты для преподавателей в лицее. Ради этого маме пришлось уволиться со старого места работы и приступить к новой должности в качестве школьного библиотекаря. По крайней мере, это была официальная версия. Фактически по указанию мистера Росси мы «в обозримом будущем» должны были находиться под защитой Плеяды.

Само по себе решение было неплохим, если бы мама не настояла на еще одном новом соседе. Будь моя воля, Викториус открыл бы где-нибудь далеко-далеко салон-парикмахерскую для собак. В конечном счете чудаковатый любитель ярких красок оказался невероятно назойливым, к тому же у него напрочь отсутствовало понимание личного пространства. Но мама хотела, чтобы ее «единственный союзник в этом демоническом аду» остался рядом с ней. После долгих препирательств и громких споров мистеру Росси пришлось признать поражение. Даже он обломал себе зубы о мою маму.

– Так и знала, что найду тебя здесь, – весело провозгласила Лиззи издалека. Закутанная в пуховик, она балансировала с двумя пластиковыми стаканчиками и огромным коричневым бумажным пакетом. Я поморщилась, когда любимый аромат свежего кофе смешался с запахом жирного фастфуда.

– Сначала я зашла в вашу новую квартиру, но едва услышала, как твоя мама и Вик грызутся из-за обоев, поняла, что ты наверняка сбежала.

Я подвинулась и освободила Лиззи местечко. Взамен меня наградили дымящимся капучино.

– Это ты еще не видела, как они вместе готовят, – проворчала я. Лиззи ухмыльнулась.

– Я морально с тобой. К сожалению, сейчас я немножко спешу, мне нужно еще заглянуть к мальчикам, пока не закончилось время посещений. А для меня это еще мучительнее, чем для тебя! Потому что – как ты знаешь – моему любопытству нет предела. А это значит, что ты обязана потом в мельчайших подробностях рассказать мне, что тут внутри.

Из кармана своего пуховика она выудила квадратное письмо. На тисненой золотом бумаге ручной работы красовалась темно-красная печать.

– Его проверили: гарантированно никаких ведьминских проклятий, – уточнила она. – Один синеволосый то ли персонаж манги[18], то ли праймус устроил настоящий переполох в катакомбах, потому что из соображений безопасности его не пускали в лицей. Мне пришлось пообещать ему, что я передам тебе это письмо лично в руки.

Исходя из того, что вряд ли на свете было много синеволосых праймусов, я сделала вывод, что письмо принес Хиро. И что это означало, мне было предельно ясно.

– Помни, мне нужен подробный отчет! – Лиззи поднялась на ноги. – Я пошла, пока чизбургеры не остыли. Тоби и мой брат угрожали пересмотреть свое перемирие, если я в срочном порядке не принесу им нормальной еды.

Я широко улыбнулась и отпустила подругу. Ее привычная жизнерадостность вышла на новый уровень, с тех пор как Гидеон и Тоби поладили. Амстердамская битва на подземной парковке, как окрестила Лиззи нашу вылазку, заложила фундамент новой мужской дружбы. Я радовалась за нее всем сердцем, даже сейчас, когда в панике представляла, какую тираду она мне закатит про сделки с демонами. Вздохнув, я разломила восковую печать.

Следующее новолуние на закате

В предвкушении

Белиал

Ну, по крайней мере, в ближайшее время мне не будет скучно. Мне предстояли свидание с дьяволом, выпускной год и оглашение завещания моего отца, который официально скончался в результате несчастного случая, а неофициально гнил в тюремной камере примерно в ста метрах от нашей квартиры. У меня не было никакого желания снова с ним встречаться, но мне нравилось знать, что до конца своей человеческой жизни его будут надежно содержать под стражей.

Кроме того, была еще одна причина, которая исключала скуку из моей жизни. И о приближении этой причины меня оповестило прохладное покалывание на позвоночнике. Я улыбнулась, наслаждаясь ощущением, неизменно следовавшим за ним: теплый дождь, шум прибоя и солнечный свет, пробивающийся сквозь тучи. Летняя гроза на море.

– Как тебе удалось пройти через охранную систему? – задала я вопрос в пустое пространство заднего двора.

В ответ раздался тихий смех.

– Сегодня мистер Росси самостоятельно перенастроил защитный барьер, чтобы он меня пропускал, – из-за каштана вышел Люциан. – Он даже извинился, что сразу об этом не подумал, когда изолировал лицей. В его глазах я не представляю для тебя опасности.

Я ухватилась за протянутую руку и встала на ноги.

– Слегка поспешно, разве нет? – пошутила я, когда меня обняли его сильные руки. Я даже не удосужилась оглядеться, нет ли нежелательных свидетелей. Люциан явно уже об этом позаботился.

– Абсолютно нет, – пробормотал он, прежде чем увлечь меня страстным поцелуем. Слишком давно я не чувствовала его вот так. В этом заключался минус моего переезда в лицей. Здесь было слишком много знающих людей. Слишком много тех, кто с помощью определенных печатей мог видеть даже сквозь иллюзии Люциана.

Спустя какое-то время и только благодаря большой силе воли наши губы разомкнулись.

– У меня для тебя сюрприз, – неожиданно произнес он. То, как от звуков голоса вибрировала его грудь, рождало во мне чувство безопасности. – Но с одним условием.

Я чуть-чуть отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза. Его взгляд остановился на приглашении Бела.

– Ты же знаешь, что я не могу ему отказать.

– К несчастью, мне это известно, – вздохнул он, после чего серьезность испарилась с его лица, а глаза задорно сверкнули. – Но условие другое.

Из кармана пальто он вытащил темно-синюю коробочку с ленточкой. Я улыбнулась. Тот факт, что он заметил, как мне не нравилась вся эта девчачья ерунда в пастельных тонах, сам по себе уже был подарком.

– Я даже специально попросил Джимми восстановить твои старые данные.

В коробке лежал абсолютно новый мобильный телефон. Один из тех, на которые мне приходилось копить по пять лет и все равно покупать лишь подержанный.

– Не знаю, что и сказать… – смущенно прошептала я. Никогда раньше я не получала такой дорогой подарок, не говоря уже о том, чтобы его принять. Обычно мой жизненный девиз гласил: «Я бедная и горжусь этим».

– Тебе и не нужно ничего говорить. Всё честно. В конце концов, твой старый я расплавил, – сказал Люциан. – Хотя…

Я стояла и ждала под его взглядом. Но вместо объяснения Люциан просто украл у меня еще один поцелуй. А он определенно знал толк в тактике ведения переговоров.

«На этот раз оставь мое имя таким, как оно сохранено», – прошептал его голос в моих мыслях.

Это и было его условие?!

Я рассмеялась под его губами и притянула его ближе. Ясно, что он должен был найти в моем телефоне. Вот только я при всем желании не могла понять, чем же его не устроил «Хвастун Люциан»…

Где-то в отдалении я услышала смеющиеся голоса нескольких школьников.

«Тебе надо уйти, прежде чем нас так кто-нибудь увидит», – с неохотой напомнила ему я. Он не стал терять времени, соглашаясь со мной, а в последний раз быстро поцеловал меня в лоб и растворился в воздухе.

«Если будешь хорошо себя вести, я тебе приснюсь», – я все еще слышала, как он усмехнулся. Я фыркнула.

«Пфф, если ты будешь себя хорошо вести, может быть, я тебе и разрешу…» – не осталась я в долгу. Мое сердце подпрыгнуло от предвкушения. Уже скоро мы с ним снова увидимся, на этот раз без риска быть застуканными.

Я открыла список контактов и прокрутила его до нужной буквы. Широкая улыбка появилась на моем лице, когда я увидела изображение, которое он установил на свой номер. Это была одна из тех фотографий, которую на нашем первом свидании мы сделали в фотокабине. Я не имела ни малейшего понятия, как у Люциана получилось перенести картинку из своего сознания в мой смартфон, но для праймуса это наверняка был детский сад.

Это и правда был показательный кадр. Белозубая улыбка Люциана сверкала на его потрясающем лице. Он смотрел на меня, пока я своим угрюмым взглядом убивала камеру.

Под фото было написано: «Твой Люциан».