Избранница

11

«Король ушел надолго. Интересно, что будет дальше», — подумала Элиза.

Вдруг, казавшаяся обессиленной, Бланш одним прыжком оказалась у стола, схватила бокал вина и, подобно своему мужу Карлу, одним глотком осушила его содержимое. Потом она схватила с блюда самую огромную грушу и стала с аппетитом уплетать ее. За минуту умяв сладкий плод, она взяла гроздь спелого винограда и стала поглощать ее с такой же страстью, с какой она занималась любовью с Карлом: то есть сначала нехотя, а потом все с большим и большим аппетитом, пока, наконец, не насытилась.

Затем Бланш подошла к большому кованому сундуку, за которым пряталась Элиза. Сняв маленький ключик с тяжелых подвесок, которые буквально оттягивали ее хрупкую шею, Бланш ловко вставила его в пудовый замок и открыла сундук.

Элизу охватил дикий страх, потому что еще минута, и Бланш откинет огромную крышку, которая раздавит Элизу как клопа. С безумным криком Элиза выскочила из-за сундука и дикими глазами уставилась на нагую, увешанную тяжелыми драгоценностями Бланш.

Неизвестно, сколько бы длилась эта немая сцена, и чем бы все это закончилось, если бы Бланш первая не пришла в себя и не обрела дар речи. Видимо, ей с ее средневековым сознанием была не чужда вера во всякие чудеса и загадочные явления. Тем более, что Бланш была большой подружкой алхимика Яноша, живущего в башне замка.

К своему удивлению, Элиза заметила, что королева нисколько не стесняясь своей наготы, с любопытством рассматривала свою незваную гостью.

— Что ты здесь делаешь? — мягко спросила Бланш.

— Я… я… я… И Элиза зарыдала.

— Не плачь и успокойся. Вот, допей мое вино. Это придаст тебе сил, — сказала Бланш и протянула Элизе огромный бордовый бокал. — Это вино из королевских погребов Карла Великого.

Элиза сделала несколько глотков и… О, чудо! Горьковато-терпкий нектар разлился по ее телу, оживляя каждую его клеточку.

— Простите меня, — наконец, сказала Элиза. Я — званый и незваный гость, запутавшийся в лабиринте времени.

— Что? — не поняла Бланш.

— Я… заблудилась.

— О, да, теперь я поняла тебя, — ответила Бланш. — Судя по твоему виду, этот старый проказник Янош выпустил своих духов из колбы и мучает вас. Боже мой! Эти одежды, на которые страшно смотреть! Даже висельника, идущего на плаху, не оденут в такое! — с жаром закончила свою речь Бланш.

— Но джинсы — это же удобно, — тупо возразила Элиза, забыв, что вряд ли средневековой королеве известна подобная форма одежды.

— О, как ты худа! — причитала хрупкая Бланш. — Из тебя прямо торчат кости! Этот проказник совсем не кормит вас! А что у тебя с лицом? Неужели у Яноша нет белил? Я определенно пожалуюсь Карлу, чтобы его любимый алхимик впредь не издевался над своими созданиями! Поохав еще некоторое время, Бланш еще некоторое время посмотрела на Элизу и сказала:

— К сожалению, мне нужно торопиться на бал. Карл не любит ждать, а я, как видишь, не одета.

— А вы идите, Ваше Величество, а меня отведите обратно к Яношу.

— Ну уж нет! — твердо сказала королева, вздернув подбородок. — Я не позволю этому колдуну мучить тебя! Ты идешь со мной на бал. Это решено.

— Но… — запротестовала Элиза…

— Никаких «но»! — повелительно сказала Бланш. — Иначе я прикажу отрубить тебе голову, а она тебе еще понадобиться. У меня есть несколько сундуков с одеждой, где лежат платья даже моей достопочтенной бабушки, королевы Франции, а также подвенечные наряды моих теток. У меня даже есть сюрко, которое носила супруга самого Карла I. А ведь этому сюрко уже почти 300 лет! Ты выберешь себе платье, поможешь мне одеться, и мы вместе пойдем на бал.

— А потом? — с беспокойством спросила Элиза.

— А потом как Бог даст, — просто ответила королева. Видимо, в те времена люди делали маленькую разницу между жизнью и смертью, и это был самый исчерпывающий ответ.

И Элиза опять покорилась воле царственной особы, которая по линейному пересчету времени уже давно не существовала. Но ведь есть и другой счет, о котором наш трехмерный человеческий мозг не имеет никакого представления. Для простоты жизни мы воспринимаем время как длительность, потому что все материальные объекты в наших понятиях меняются один за другим, и ничто пока не может переделать наше сознание, привыкшее к числам, месяцам, годам, столетиям, которые чинно следуют друг за другом. Мы только забываем, что времени как длительности просто не существует. Это — плод нашего воображения для облегчения восприятия вечно меняющего пространства и течения жизни. В реальности существует только пространство с его кривизной, параллельностью и вечностью, похожей на замкнутый круг.

Но вряд ли обо всем этом догадывались Элиза и Бланш, которые с пылом юных девиц стали одеваться к рождественскому пиру.

— Давайте, я вас одену, — кротко предложила свои услуги Элиза.

— Нет, сначала ты выберешь себе платье, — повелительно сказала королева и открыла огромный сундук, доверху наполненный пыльным тряпьем. Бланш стала вытаскивать одно за другим платья, рубашки, сюрко, накидки и раскладывать их по всей комнате, поднимая столько пыли, что Элиза начала дико чихать. Странно, но эта пыль совершенно не действовала на королеву.

— Что с тобой? — удивилась королева. — Ты чего чихаешь?

— Это от пыли, — ответила Элиза.

— Как нежны создания Яноша, — с грустью ответила королева и протянула Элизе шелковое кремовое платье с длинными нелепыми прорезными рукавами и, как показалось Элизе, лишенное всякого кроя.

— Вот, примерь, — сказала королева. — Это еще платье моей бабушки. Она была почти такого же роста, как ты. Оно тебе будет впору. Одевай!

Элиза, будучи девушкой аккуратной, сняла с себя джинсы и футболку и, не спеша, все сложила в свою неизменную коричневую сумку, оставшись в одних белых прозрачных трусиках и таком же лифчике.

— Что это? — с ужасом воскликнула королева, тыкая пальцем в Элизины белые прозрачные трусы.

— Это Т-Р-У-С-Ы, — по слогам сказала Элиза. — Кстати, очень удобная вещь.

— Но зачем скрывать прекрасные места за каким-то куском материи?! — возмутилась Бланш. — Их надо держать открытыми. Они достойны того! Ну, Янош! Каков старик!

— Он просто на мне пробует новую моду. Вот и все, — выкрутилась Элиза.

— Услышав слово «мода», глаза Бланш заблестели нездоровым блеском потому что это социальное явление возникло именно в те времена, и ее победоносное шествие по Европе сводило с ума всех аристократок.

— А мне дашь поносить? — лукаво улыбнулась Бланш.

— Конечно, Ваше Величество. Я подарю вам целый комплект, и Элиза вытащила из своей спортивной сумки свой комплект красного шелкового белья. Бланш движением рыси выхватила из рук Элизы изящные, невесомые вещицы и тут же надела их на себя, правда, изрядно помучавшись с застежкой лифчика, который оказался ей очень и очень мал.

— Нет, даже под прозрачным бельем я не буду скрывать свою грудь от Карла. — И Бланш легко сняв лифчик, отдала его Элизе.

— Вы правы, Ваше Величество, сказала Элиза, с восхищением рассматривая высокую белую грудь королевы. — Ваша грудь — это произведение природы, которое не нужно приукрашивать, подтягивать, собирать и поднимать вверх.

— А вот т-р-у-с-ы я оставлю себе. Спасибо, Элиза.

— Не за что, Ваше Величество, — робко ответила Элиза. — Вам помочь одеться? — робко спросила Элиза.

— Нет, — засмеялась Бланш. — Я — родовита, но не богата, и с детства мы с сестрой привыкли все делать сами. Ты лучше сама поторопись, а то Карл не любит, когда опаздывают.

Бланш вытащила из сундука тончайшую, словно вытканную из паутины, рубашку-котт и быстро проскользнула в нее. Сверху она надела так называемое королевское французское сюрко, представляющее собой удлиненный лиф ярко-красного цвета. Глубокий вырез лифа был закрыт еле заметным паутинным кружевом и окантован мелкими бриллиантами, на фоне которых живописно вырисовывалась длинная молочно-белая шея королевы. Потом Бланш расчесала свои белокурые волосы, уложила их в косы, а поверх надела золоченую сетку. Ножки свои она украсила серебряными атласными башмачками. Элиза заметила, что сзади, к спинке сюрко была прикреплена отороченная горностаем, малиновая мантия, которая пышными складками спускалась до самого пола.

Элиза не заставила себя долго ждать. Старое, из тяжелого кремового шелка платье было простейшего покроя (если современный крой вообще существовал во времена бабушки Бланш), с длиннющими рукавами прорезными рукавами. Элиза без труда надела на себя это произведение поздней готики и сразу почувствовала, что она тоже принадлежит к королевскому сословию. Видимо, бабушка Бланш была высокого роста, потому что это платье оказалось как будто бы сшитым специально для Элизы, хотя ему было уже почти 700 лет. Несмотря на древность, это платье показывало достоинства женской фигуры и вместе с тем фантастически скрывало существующие недостатки. Весь кант лифа был приподнят и щедро украшен малиновыми искусственными цветами, что создавало иллюзию высокой груди. Вдобавок, к платью прилагались несколько потертые золотистые туфельки без каблуков.

— Ну, прямо как Золушка! — воскликнула Элиза, которая никак не могла насмотреться на свое отражение в огромной бронзовом зеркале.

— Все, уже пора, — сказала Бланш. — Вот только воздам молитву Мадонне.

С этими словами она встала на колени у статуи Мадонны и страстно стала шептать слова молитвы на непонятном Элизе языке. Недолго думая, Элиза тоже последовала ее примеру.

Прочитав молитву, Бланш встала и сказал Элизе:

— Я сейчас должна идти к Карлу. Ведь мы с ним вместе должны появиться на Рождественском пиру. А тебя проводит наш слуга — Вацлав.

— Хорошо, — сказала Элиза, подхватывая свою коричневую сумку.

— А это тебе зачем? — удивленно спросила Бланш.

— А-в… Янош приказал мне не расставаться с ней, — на ходу солгала Элиза.

— Тогда понятно, — ответила Бланш и позвонила в колокольчик.

Как по волшебству в покоях появился юноша с удивительно добрыми зелеными глазами. Одет он был в зеленоватый упелянд, белые шоссы и неизменные для того времени остроносые башмаки. Манеры юноши были изысканы, как, впрочем, и подобает верному пажу ее величества.

«А может, и не только пажу»? — подумала Элиза.

— Вацлав! — сказала королева. — Это моя сестра, Элиза. Она приехала издалека. Отведи ее на бал и смотри, чтобы там с ней хорошо обращались.

— Слушаюсь, Ваше Величество, — ответил Вацлав, с обожанием глядя на королеву. — Позвольте предложить Вам руку, мадам, — обратился Вацлав к Элизе и та, неуклюже взяв Вацлава под руку, сделала несколько поспешных шагов, но вежливый и терпеливый Вацлав сразу же подсказал ей, как правильно надо ходить с кавалером, и они вместе, не спеша, покинули королевские покои.

Покинув спальню королевы, они стали спускаться по широкой белой мраморной лестнице.

— Позвольте, я понесу Вашу сумку, — предложил услужливый Вацлав.

— Нет!!! — завопила Элиза так, что зеленоглазый красавец вздрогнул и чуть сам не лишился чувств. Однако юноша быстро взял в себя в руки.

— Простите мою дерзость, миледи, но идти осталось совсем недолго, поэтому, надеюсь, вы не откажетесь снова принять мою руку?

— Приму, — как-то глупо ответила Элиза и неумело вцепилась в твердый локоть Вацлава.

Буквально через несколько пролетов Вацлав остановился у огромной деревянной двери, по бокам которой стояли одетые во все белое, два мальчика-пажа.

— Вот мы и пришли, — сказал Вацлав. — Входите, входите, не смущайтесь!

И смущенная, совершенно сбитая с толку Элиза, прижимая к груди коричневую спортивную сумку, вошла в бальную залу, где давал пир Великий Карл IV, император Священной Римской Империи.