Избранное

О творчестве С. Диковского

Сергей Диковский — один из первых советских писателей, чье дарование было отдано мирным будням Красной Армии. «Половина того, что я написал, — говорил он, — посвящена либо Красной Армии, либо пограничникам». Да и в других произведениях симпатии писателя всегда были на стороне мужественных, самоотверженных и честных людей, патриотов своего народа и своего дела. К таким людям принадлежал и сам С. Диковский, чья жизнь может служить примером неустанного труда, высокого чувства долга и преданности своей стране.

Сергей Владимирович Диковский родился 14 марта 1907 года в Москве. Детство провел на Украине, в селе Полтавском. Его отец, художник, учитель рисования в гимназии, стремился привить сыну интерес к живописи, мать — к музыке. Однако сын предпочел журналистику. Уже в ученические годы Сергей Диковский становится корреспондентом газеты «Радио». Эта многотиражка московских школьников не имела ничего общего с радиолюбительством, ее направление выражалось девизом: «Волны радио разнесут по всему миру идеи коммунизма». Юного корреспондента отличала твердость позиций, а его перо — острота и смелость.

Сразу после окончания школы семнадцатилетний юноша начинает трудовой путь. Ему пришлось работать курьером, хористом в опере, расклейщиком афиш, носильщиком, лоточником, библиотекарем. Но желание писать никогда не оставляло С. Диковского. Его заметки регулярно печатаются на газетных страницах. В 1925 году он — репортер газеты «Красное Черноморье». В начале этого же года появляются первые корреспонденции в московской газете «Молодой ленинец», постоянным сотрудником которой он вскоре становится. С, Диковский, по словам одного из его коллег, «делал здесь все: давал хронику, писал рецензии и фельетоны, отчеты, зарисовки, очерки… Следуя тогдашней моде, подписывал свои фельетоны псевдонимом В. Дриль».

Выступления молодого журналиста охватывали широкий круг тем: статьи о достижениях молодой Советской страны и энтузиазме строителей нового общества соседствовали с памфлетами, острыми отповедями клеветническим измышлениям зарубежных белогвардейских газет, сообщения об успехах в работе комсомольских ячеек — с обличением недостатков, обывательщины, мещанства. Отстаивая передовую роль комсомола, он направляет свое перо против тех, кто допускает в комсомольской работе перегибы, категоричность, максимализм.

Работая в газете, он в соавторстве с молодыми коллегами-журналистами пишет приключенческие и фантастические романы. Они публиковались с продолжениями в «Молодом ленинце» и «Рабочей газете». Однако С. Диковский, всегда очень требовательный к себе, видел слабости этих произведений. «Когда было написано несколько таких романов, — вспоминал он, — я понял, что это, в сущности, вредное дело, потому что материал еще не накопился, не умел я создавать и характеры, техникой не владел, жизни не видел».

Чтобы восполнить в какой-то мере этот пробел, он едет в 1928 году на Дальний Восток. Там знакомится с жизнью Амурской флотилии, присутствует на учениях, помогает выпускать стенгазеты, беседует с краснофлотцами о литературе. Жизнь Дальневосточного края заинтересовала С. Диковского, он остается в Хабаровске, работает секретарем радиоредакции и вновь делает все: пишет очерки, рассказы, пьесы, порою сам читает их перед микрофоном.

В 1929 году С. Диковского призывают в Красную Армию. Рядовой красноармеец 106-го стрелкового полка ОКДВА, он получил боевое крещение во время конфликта на КВЖД. К этому времени относится работа в корпусной газете «Отпор», а затем в партийном отделе газеты «Тревога». Именно «тогда, — вспоминал писатель, — я уже почувствовал, что основной моей темой на много лет вперед будет Красная Армия, с которой я тогда очень сжился и которую полюбил».

Первыми произведениями о Красной Армии были рассказы «В осином гнезде», «Когда умолкли пушки», «Бой».

В рассказе «Бой» говорится о подлинном, глубоко взволновавшем писателя событии. Во время сильного наводнения река Зея подошла к элеватору, где хранились миллионы пудов хлеба. В его спасении приняли участие воинские части. Угроза потери народного добра преобразила бойцов. Всегда медлительный, ворчливый Кабанов удивлял теперь своей подвижностью; торопясь подхватить лишний пятипудовый мешок с зерном, он забегал вне очереди, но его немедленно осаживали на место. Шурцев, не отличавшийся большой силой, сейчас спокойно нес мешок на спине, а боец Лутько взвалил на спину сразу два мешка.

Несмотря на страшную усталость — ведь бой за хлеб длился четверо суток — воодушевление не покидало их, а некоторые даже находили силы для шуток. И когда в ночь на третьи сутки появился оркестр, чтобы подбодрить бойцов, раздались возмущенные возгласы: «Ка-ак, играть?! К хлебу, товарищи!» Оборвав марш, оркестранты встали рядом, и рядовой Лутько взвалил на спину кларнетиста пятипудовый мешок…

Здесь впервые проявилась характерная особенность творческого почерка С. Диковского — умение рассказать о мужестве и самоотверженности советского воина взволнованно и просто, «без акварельных прикрас» и громких слов, а порою и с искрой юмора и воссоздать ту атмосферу общей приподнятости, которую рождало участие в больших делах страны.

С осени 1931 года С. Диковский работает в «Комсомольской правде», которая была тогда, по словам М. Горького, самым живым и талантливым органом нашей прессы. Молодой, но с немалым профессиональным опытом, журналист целиком отдается газетной работе. Только за один месяц им были написаны: очерк «Мировые ребята» о рабочих Харьковского тракторного завода!; корреспонденция «Две поправки» о реконструкции автомобильного завода в Москве; очерк «От пастушеской сумы к ордену Ленина» о бригадире тракторного завода на Волге М. Бердникове; заметка «Звучащая пошлость» о неудачном кинофильме; статья «Вдогонку за Донбассом» о рекордных достижениях лучших шахтеров Подмосковного угольного бассейна и отставании других из-за различных неполадок.

В сентябрьских номерах газеты за 1932 год печатается восемь очерков С. Диковского о пограничниках под общим названием «Стой! Кто идет?» с иллюстрациями Бориса Пророкова. Опубликованные затем в журнале «Октябрь», они в 1933 году выходят отдельной книгой «Застава N». Это была первая в советской литературе книга очерков-рассказов о буднях пограничной заставы. Лучшие из них — «Товарищ начальник», «Наша Занда» и «Петр Аянка едет в гости» — не утратили интереса и сегодня, что во многом объясняется жизненной правдивостью, за которой кроется глубокое и детальное исследование жизни будущих героев. «Чтобы рассказать о работе таежной заставы, пришлось объехать не меньше десяти пунктов, а биографию начальника выбрать из тридцати четырех записанных биографий командиров, — говорил С. Диковский. — Самым прочным, взвешенным и удачным в пограничных очерках считаю то, что узнал, выходя с бойцами в наряды, участвуя в преследовании нарушителей границ, помогая в боевой учебе».

В очерках созданы яркие, запоминающиеся портреты советских людей, которым доверена защита государственной границы. Скупыми, но выразительными штрихами нарисован портрет советского командира 30-х годов — начальника заставы Гордова («Товарищ начальник»). Один из «тысячи рабочих, оторванных от заводов во имя безопасности страны», Гордов получает назначение на пограничную заставу. Обязанности начальника, чекиста, командира, воспитателя требуют больших знаний, и он, прошедший командирскую школу не за партой, а на фронтах гражданской войны, рьяно берется за учебу.

«Петр Аянка едет в гости» — рассказ о «совсем особой границе», которая протянулась вдоль Охотской тайги. И там красноармейцы не только несут пограничную вахту, но и ведут постоянный бой с пережитками прошлого. Меняющееся сознание населения Крайнего Севера показано в рассказе с большой убедительностью. Петр Аянка еще не расстался с предрассудками, но уже безоговорочно поверил в правду новой жизни, которая пришла в тунгусские юрасе не без помощи пограничников.

Работая в «Комсомольской правде», а с осени 1934 года в «Правде», С. Диковский много ездит по стране. Очерки, статьи, корреспонденции, заметки этих лет написаны по материалам поездок в Ростов-на-Дону и Свердловск, Павлов-на-Оке и Уржум, поселок Доскино Горьковской области и Казань, Бийск и Петропавловск, Чебоксары и Азов, Муром и другие города нашей страны. Сериями очерков завершилась командировка на строительство Беломорско-Балтийского канала, участие в автопробеге Москва — Каракумы — Москва, поход на яхтах вокруг Скандинавии.

В годы работы в центральных газетах оттачивается мастерство Диковского-очеркиста. «Очерк, — писал он, — должен рассказать о новых явлениях, происходящих в нашей стране, увлекательно, сильно и коротко, языком художника, умеющего видеть и обобщать». Поэтому, прежде чем написать очерк «Судья», он не только побывал на судебных процессах и поговорил с народным судьей, но и посетил ряд предприятий, был в райкоме партии, побеседовал с десятками людей, с которыми связана работа судьи. Так же рождались другие очерки. Лучшие из них — «Операция доктора Бага», «Волнение», «Башмак», «Тундра и культура», «Герой школы» — прочно вошли в творческое наследие писателя.

Газетным выступлениям С. Диковского всегда были чужды шаблон, слепое следование законам жанра.

Интересно в этом отношении воспоминание одного из бывших «правдистов».

«Разъездной корреспондент отдела информации… Диковский должен был из каждой поездки привозить как можно больше сообщений о текущей жизни на местах, о самых последи их событиях и на заводах и в колхозах. А он доставлял в отдел не информацию и даже не обычные газетные очерки, а художественные произведения, с ювелирным блеском отделанные миниатюры. Не печатать их было непростительным грехом.

…Патриоты репортажа и информации инструктировали его примерно так:

— Главное, товарищ Диковский, запомните: вы сотрудник отдела информации, ясно?

Диковский слушал почтительно, со строгим выражением лица и согласно кивал головой.

— А зарисовочки ваши… что ж, они хороши, это бесспорно, и на летучках их всегда хвалят. Но… все-таки нужна информация. Понимаете? Самая обыкновенная информация.

Диковский еще ниже наклонял голову, с его лица не сходило выражение вины. Он уезжал в очередную командировку и по возвращении…

— Как? Что это?.. А? Опять ваши зарисовочки! — огорчались мастера репортажа. Новая корреспонденция переходила из рук в руки, и чем больше ее читали, тем больше она нравилась…»

Международная обстановка 30-х годов усилила значение военно-патриотической темы. Рассказы «Погоня» и «На тихой заставе» дополняют картину пограничных будней, созданную в книге «Застава N». В каждом из них показан тот мужественный, самоотверженный и скромный характер советского воина, который всегда привлекал С. Диковского.

Спокойно и просто, словно о чем-то обыденном, рассказывает повар Федор Хрисенков о нападении банды на «тихую» заставу и даже не упоминает о том, что он сам совершил подвиг («На тихой заставе»). Между тем Федор Хрисенков, оказавшись один среди врагов, криком «В ружье!» поднял уже окруженную бандой казарму и лишь чудом остался в живых.

Одновременно писатель много и плодотворно работает над рассказами. Трудовому перевоспитанию нарушителей закона, осужденных советским судом, посвящены «Жалоба», «История одной кражи», «Капельдудка». В центре рассказов «Арифметика», «Васса», «Сундук» — советский человек, строитель нового общества с его новым взглядом на жизнь и труд.

В 1930 году ПУАРМ направил С. Диковского учиться на японоведческий факультет Дальневосточного университета. Там он впервые столкнулся с японцами — преподавателями и студентами. Наблюдения этих лет отразились в рассказах из жизни Японии.

Теплыми красками и с большим сочувствием нарисован портрет японской крестьянки Умэко («Госпожа Слива»), Нужда заставила ее стать временной женой, а по существу, прислугой учителя Ямадзаки, мелочного, самодовольного педанта. Подавленная тяжестью вековых обычаев и предрассудков, миловидная и работящая Умэко постепенно превращается в безмолвную рабу, а затем лишается крова и средств к существованию. После долгих и бесплодных поисков работы Умэко становится грузчицей угля на пароходной пристани. Непосильный труд уже через год превратил молодую женщину в старуху, а вскоре стал и причиной ее гибели.

В отличие от покорной Умэко, герои рассказов «Клетка» и «Труба» открыто протестуют против бесправного положения. Идя на большой риск, коллектив рабочего любительского театра ставит пьесу «Клетка». Нет, режиссер не восстановил запрещенного текста, он просто превратил его в пантомиму. А цензорские купюры были восполнены стихийными репликами из зрительного зала, где находились рабочие заводов и судоверфей, трамвайщики и студенты, матросы и работницы фабрик.

Молодой рабочий Нагано («Труба»), еще вчера сомневавшийся в успехе забастовки, сегодня берет на себя самую опасную и трудную роль: он поднимается на вершину сорокаметровой заводской трубы, являя собой живой флаг забастовщиков. Ни холодные ночи, ни угрозы полицейских, ни брандспойт пожарных не смогли сломить в течение шести суток мужества молодого рабочего.

Эти рассказы содержат немало интересных подробностей об обычаях, традициях и быте японцев. Писателю удалось достичь в них большой жизненной достоверности, хотя он никогда не был в Японии.

Лучшие рассказы тех лет вошли в небольшую книжку «Железная утка» (1936) и свидетельствовали о росте дарования С. Диковского и овладении жанром рассказа.

В ознаменование двадцатилетия Октября по инициативе М. Горького было задумано пятитомное издание «Две пятилетки», посвященное героическим подвигам советских людей. В первом томе предполагалось опубликовать материалы С. Диковского о пограничниках. Посетив с группой писателей М. Горького в его доме, где обсуждалось это издание, С. Диковский с воодушевлением принялся за работу. Исходным материалом для повести послужили газетные сообщения о братьях Котельниковых: когда старший погиб в схватке с японцами, младший добровольно заменил его в строю пограничников. Однако писатель хотел развить тему более широко: показать наш, советский, высокопатриотический народ и противника, пусть и сильного, вымуштрованного, «но все же обреченного в стычках с нами на гибель, потому что с Красной Армией сейчас никакая армия не может сравниться».

Несмотря на глубокое и детальное знание жизни пограничников, С. Диковский вновь едет на Дальний Восток, чтобы еще раз увидеть будни людей, охраняющих границу. Бойцы и командиры одного из самых боевых отрядов становятся прототипами его новой повести «Патриоты».

Биография главного героя Андрея Коржа неотделима от биографии страны. Ударник первых пятилеток, комсомолец, он живет на горячем энтузиазме, присущем молодому поколению 30-х годов. Надев военную форму с зелеными петлицами, Корж проходит суровую и сложную школу пограничных будней, без которой невозможна защита границы. Однако несет он военную службу легко и радостно, как недавно нес заслуженную славу бригадира маляров и штукатуров. У него живой, общительный характер: «Только три дня прошло с тех пор, как на утренней поверке впервые выкликнули фамилию Коржа, но бойцам и начальнику уже казалось, что всю жизнь они видели это веселое лицо».

На заставу Корж привез уйму цепких словечек, смешных рассказов, песен. У него всегда в запасе шутка, и он сам готов от души посмеяться вместе со всеми над собственной оплошностью. На полигоне Корж метко бьет по мишени, на манеже гарцует как прирожденный джигит, в казарме виртуозно играет на баяне, а в трудную минуту, при встрече с нарушителями границы, Корж смел и находчив, в бою отважен и самоотвержен, готов отдать жизнь за Родину.

Несмотря на несхожесть, ибо «срок иной, пора иная», в Андрее Корже можно узнать некоторые черты его младшего литературного собрата, бравого бойца, неунывающего Василия Теркина. Критика послевоенных лет отмечала, что С. Диковским были точно схвачены и переданы типические черты характера советского воина.

Стоя на посту, Корж постоянно ощущал свою необъятную страну, безопасность которой он охранял. И стране был дорог Андрей Корж. Нельзя без волнения читать строки писем, присланных на заставу после его гибели. Искреннее глубокое участие соседствует в них с гордостью за советского бойца, ненависть к врагу — с готовностью занять место Коржа в строю пограничников. Эти письма — документы истинного патриотизма, присущего в равной мере бойцам пограничной заставы и всему советскому народу.

С любовью и симпатией изображены в повести красноармейцы-пограничники и начальник заставы капитан Дубах. По сигналу боевой тревоги горстка бойцов, не исключая и повара, вступает в бой с сильным и многочисленным противником. Этих отважных людей писатель назвал простым и волнующим словом — патриоты.

Но если широко «рассказывать о нашем патриотизме, — говорил С. Диковский, — то надо противопоставить ему и патриотизм, чуждый нам». Писатель полагал необходимым хорошо знать врага, а им в 30-е годы была японская армия, чьи вооруженные провокации на дальневосточной границе грозили вылиться в открытую войну с нашей страной.

На страницах повести писатель показал жизнь представителей японской военщины — от рядового солдата до поручика — обнажив их глубокое отличие от советских воинов.

Еще сотрудничая в армейской газете «Тревога», С. Диковский как-то сказал: «Пять тысяч выправленных военкоровских заметок и рабкоровских писем — эта, пожалуй, стоит большой книги». Такой книгой стала повесть «Патриоты». Опубликованная в журнале «Новый мир» (сборник «Две пятилетки» не состоялся), а затем вышедшая отдельной книгой, она имела большой успех.

С. Диковский, в отличие от большинства писателей, раскрывающих военно-патриотическую тему на материале революции и гражданской войны, показал будни Красной Армии в 30-е годы. Это, наряду с художественными достоинствами, обеспечило повести долгую жизнь.

Созданная в 1937 году повесть «Патриоты» стала рубежом в творчестве С. Диковского. Оставив газету, он полностью посвящает себя писательскому труду, много и успешно работает в жанре рассказа. В 1938 году журнал «Новый мир» публикует рассказы «Горячие ключи», «Рыбья карта» и «Егор Цыганков», объединенные в цикл «Старики».

Плотнику Федору Павловичу («Горячие ключи») «перевалила за шестьдесят», когда он из Чувашии «махнул на Камчатку». Его умелые руки не остались и там без дела, а пытливый, хозяйский глаз приметил огромные возможности новой земли. И вот у старого плотника «от планов бессонница», ему не дает покоя мечта превратить Горячие ключи в цветущий рыбацкий поселок.

Неутомимо трудится старик Гончаренко («Рыбья карта»). Прославленный бригадир рыбаков, он по многу суток не покидает своей флагманской банды в поисках косяков тарани и сельди. «Моя куртка не от моря, от пота соленая. Шукать рыбу треба» — так объясняет Гончаренко свой профессиональный секрет.

Только возраст роднит героя рассказа «Егор Цыганков» с мастером плотницкого дела и бригадиром рыбаков. Знаменитый «по-дурному — пестро, горласто», старатель Егор «жил лихо, угарна — год в тайге, день в трактире». Через тридцать лет «помятый, остывший, испробовав все, что возможно», Егор решает вновь попытать удачу. Его удивляет молодой город, выросший на месте прииска и поселка Рассыпка. Он с недоумением рассматривает оборудование, пришедшее на смену «фарту». Ему чужды люди, которые живут и работают по-новому, и им глубоко чужд этот живущий прошлым старик с его кустарным лотком и озорными рассказами о старом прииске. Не найдя золота, с горькой думой о напрасно прошедшей жизни покидает Егор места, где протекала его лихая молодость.

В конце 30-х годов мир был втянут в новую войну; в это предгрозовое для нашей страны время писатель создает рассказы «На острове Анна» и «Сказка о партизане Савушке». Как и более ранний рассказ «Операция», они посвящены событиям гражданской войны. Герои рассказов — юный комсомолец Савка («Операция»), честный и твердый в своих убеждениях радист Новоселов («На острове Анна»), беспокойный, веселый мужичок Савушка — каждый по-своему демонстрируют свою преданность революции и готовность защищать ее завоевания.

В свое время С. Диковский много плавал на сторожевых катерах и близко наблюдал жизнь моряков-пограничников Камчатки. «Это очень интересно, — говорил он. — Маленькие суденышки охраняют Камчатку до самого севера, причем охраняют в очень трудных условиях». В 1938–1939 годах писатель создал и опубликовал шесть рассказов, объединенных общностью героев, местом действия и манерой повествования. Они составили затем цикл «Приключения катера «Смелый» о патриотизме советских моряков.

Так же как и в других произведениях писателя о пограничниках, в центре рассказов — простые, скромные и мужественные рядовые бойцы Красной Армии. И герой рассказа «Комендант Птичьего острова» — ученик моториста, еще не привыкший к морю первогодок Косицын, и «несуразный парень, равнодушный ко всему на свете, кроме четырехтактного мотора и футбольной площадки», моторист Сачков в трудную минуту становятся решительными, смелыми и самоотверженными.

Притягателен облик командира катера лейтенанта Колоскова. Бравый балтиец, человек спокойный и мужественный, он прошел школу гражданской войны и с тем же упорством, что и герой раннего рассказа «Товарищ начальник» Гордов, изучает японский язык. Всегда подтянутый, выдержанный, внешне неторопливый, Колосков действует быстро и решительно при встрече с нарушителями границы.

Все эти «славные размашистые ребята», которые идут навстречу препятствиям, как «в атаку, не советуясь ни с кем, кроме горячего сердца», противопоставлены в рассказах японским хищникам-рыболовам. Алчные, не боящиеся риска в стремлении урвать побольше, дерзкие и жестокие, когда обстоятельства складываются в их пользу, эти люди, пойманные с поличным, ведут себя трусливо и лицемерно, скрывая под маской хитрости свое истинное отношение к Советской стране и советскому народу.

Цикл «Приключения катера «Смелый» по праву считается лучшим в творчестве С. Диковского. Ему удалось передать глубину обаяния советских людей в матросских бушлатах, овеянных северными морскими ветрами. Остросюжетные и занимательные, рассказы в целом создают интересную хронику суровых пограничных будней. Красочно изображены морской пейзаж и своеобразная природа Камчатки. Так же как повесть «Патриоты», эти рассказы обрели долгую жизнь.

Одновременно с работой над циклом «Приключения катера «Смелый» С. Диковский обдумывал замысел нового произведения. «Я хочу написать о японской интервенции, — говорил он, делясь своими творческими планами, — книгу о том, как мы били японцев на Дальнем Востоке». По его мнению, будущий роман «Интервенция» должен быть «лучше «Патриотов» — смелее, проще». Уже наметились герои, отдельные сцены. «По ночам вижу, как горят деревни, как бьют интервентов, как оружие куют», — сообщал писатель из Владивостока, где собирал материал для будущего романа. Однако новому замыслу не суждено было осуществиться. Не суждено было писателю увидеть и новую, включающую лучшие произведения книгу «Рассказы», подготавливаемую к изданию «Советским писателем».

В 1939 году, едва началась война с белофиннами, С. Диковский едет на фронт в качестве специального корреспондента «Правды». Его письма с линии огня дышат энергией и бодростью. «Обстановка сложная, очень интересная… Десять дней провел в кочевках по частям Красной Армии. Был у артиллеристов, пехотинцев, саперов, побывал в окопах, на батареях, наблюдательных пунктах — видел, кажется, все, что можно видеть, набрал уйму материала». Уже зреют замыслы очерков «Записки военного корреспондента» и пьесы для Театра Красной Армии, готовятся материалы для фронтовых газет. В декабре, накануне боя, писатель вступает в партию. Тем горестнее сознавать, что эти полные внутреннего подъема дни стали последними для писателя. Он погиб 6 января 1940 года в бою под Суоми-Сальми.

Сергей Диковский был энергичным, активным, живущим в одном ритме со своим временем человеком. Отпущенные ему 33 года жизни совпали с бурными и сложными событиями нашей страны, и он прошел сквозь них достойно и честно, сохранив до конца своих дней верность тем лучшим идеалам, которые воспринял еще в пору комсомольской юности. За свою недолгую жизнь он успел сделать очень много. Его газетная деятельность была многообразна и плодотворна, он отдал ей много лет жизни. Литературное дарование писателя не успело развернуться в полную силу, но лучшее из того, что он создал, оставило след в советской литературе.

С. Гладышева