Избранные Луной

Глава 25

Семейный ужин проходит довольно спокойно.

Я подготовилась, заранее наглотавшись волшебных таблеток. Одна из них была из моей стандартной баночки, из тех, которые я пью с семи лет, а вторая, похожая на мармеладку, из специальной коллекции щедро снабдившего меня альфы.

После них я сдержанна, в порочных мыслях не замечена. Способна контролировать себя и смириться с новым отношением Оуэна — его совершенным безразличием.

Они вернулись с Патрицией в особняк только на следующий день после вечеринки у Чарли, и альфа будто возвел между нами плотную стену холода, сквозь которую перестал замечать свою ненавистную избранную.

Если раньше он так или иначе удостаивал меня своим вниманием, то сейчас я стала полностью невидима.

Разглядев мою фигуру, идущую ему на встречу в пустом коридоре, волк хмурился, словно воздух вокруг резко портился, а затем спешно удалялся.

Я считала, что отсутствие всякого контакта намного лучше, чем презрение, но должно быть у меня что-то не так с головой, иначе чем объяснить то, что я порой поглядываю на него, как побитая собака, лишь бы получить хотя бы крохотный суровый взгляд.

Стараясь отвлечься, отдаюсь во власть зелёной фасоли, к которой обычно отношусь довольно прохладно. Сегодня в моем мире не существует ничего кроме неё.

— Может положить тебе чего-нибудь менее зеленого, для разнообразия? — шепчет Мэйс, придвигаясь ко мне и хитро поднимает брови, — Типо… мяса?

Вспоминаю наш с ним разговор и спрашиваю себя в очередной раз, поверил ли мне тогда брат.

Вру я хуже некуда, и актерские таланты, как не врет Алекс, мне не подвластны. Поэтому, когда я не нашла ничего лучше, чем рассмеяться после вопроса брата и состроить удивленные глаза полные праведного непонимания, то даже воздух вокруг головы Мэйса шептал «не верим, Дженни!». Но брат не стал и дальше разгонять мое сердце до немыслимых пределов, потрепал по голове и мягко сказал: «Хорошо. Должно быть, я ошибся. Но, малышка, помни, что я на твоей стороне, и ты всегда можешь мне раскрыться».

Я спешно его обняла, шепнула, что он лучший и унеслась в свою комнату.

А что еще я могла сказать?

Мэйс, я избранная твоего мерзкого старшего брата, но он плохо себя ведет и не хочет меня. Побей и покусай его, пожалуйста, чтобы он стал хорошим, вот таким, как ты, например. И пусть захочет. Он меня периодически нагло тискает по разным углам, но, видимо, злостная истинность так шибанула меня в голову, что этого катастрофически мало.

— Нет, спасибо, хочу только фасоль. — мне удаётся на секунду изобразить улыбку, но она тут же гаснет, как только брат, кивая, возвращается к своему стейку.

На самом деле мне не особо хочется есть.

Но фасоль моя спасательная зелёная дыра, в которую я себя погружаю, чтобы забыть о том, что сижу на дне. Трепыхаюсь там, кричу, но вокруг вакуум, а единственный, кто может услышать, стал абсолютным воплощением безразличия. Это должно отрезвить. Обязано дать мне понять, что следует прекратить тянуть к нему в безысходной надежде руки, ведь он никогда не пожелает вытянуть свою в ответ.

Отправляю в рот несколько фасолин и прожевываю их с особым усердием, словно не в таблетках мое противоядие, а именно в них, и я собираюсь съесть всю фасоль на столе, если это поможет.

— У тебя будут газики. — ласково шепчет в ухо Мэйс, и я первый раз за весь день прыскаю и начинаю по-настоящему смеяться.

— Только выпускай их не у меня в комнате, — продолжает веселить брат, — Лучше поспи сегодня вместе с Алекс. Давно вы не устаивали пижамные дни.

— Я тебя слышу, мистер тухлое остроумие, — скалится сестра. — Чтобы ты знал, наша сестра смеётся над твоим плоским юмором исключительно из жалости.

— У нас в городе часто упоминали красную шапочку, которая вместе со своим серым волком последние два года обыгрывает парней во время уличных гонок. — неожиданно громко произносит Оуэн, заставляя всех за столом притихнуть, и на лице папы появляется довольная ухмылка. — Отец, я легко догадался, что эта девушка-загадка одна из твоих дочерей, но был немного удивлен узнать, что ты разрешаешь девочкам участвовать? Это же опасно.

— Две мои дочери уже взрослые девочки, и прекрасно водят автомобили. К тому же я отдавал их в школы экстремального вождения. И вот одна из них, говорю не без гордости, способна оставить позади местных оборотней. Не понимаю, с чего я должен нервничать.

— А я согласна с Оуэном. — вмешивается мама, — Мне эти гонки и участие в них наших детей никогда не нравилось. Но я думала, они перестали, после того, как мы узна…

— Мы это уже обсуждали, Рикарда. — интонация отца сообщает об отсутствии необходимости продолжать разговор. Мама берет в руки свой бокал и делает несколько глотков вина, к теме не возвращается.

— Алекс, и какого это быть местной знаменитостью? — улыбаясь, обращается к сестре Оуэн, и мы с Мэйсом, а еще Мэг с Лу как по команде поворачиваемся на жующую мясо звезду гонок. Сестра принимает наш взгляд спокойно, как и положено знаменитости на высоком пьедестале. Я бы на ее месте, наверное, подавилась и залилась краской, но она молча продолжает жевать — давая понять, что мы ничего не услышим, пока она не закончит со своей пищей.

— Да, какого это? — увлеченно добавляет Мэйс. — Слава нигде не давит? Между ног не свербит? Брат, почему ты меня ни о чем не спрашиваешь? Разве не ясно, что серый волк тоже важный участник в этой команде.

— Ничуть не сомневаюсь. — смеется Оуэн, а я на секунду отряхиваюсь от действа лекарств и как полоумная пялюсь на альфу.

Как же он красив, когда вот так искренне смеется. Он ведь может быть таким… Простым, добрым, теплым… Может. Но только не со мной.

Возвращаюсь глазами к фасоли, а затем к сестре.

Алекс удостаивает своего близнеца пронзительно-дробящим взглядом, затем смотрит на меня. Слегка киваю, и она медленно проглатывает свой кусок мяса, хищно улыбается. Обожаю ее.

— Потрясающе. Чувствую себя очаровательной звездочкой. Хрупкой девочкой, способной надрать зад большим и сильным парням. А что, старший братик, хочешь тоже посмотреть на то, как круто я гоняю?

— Алекс, а уверяла меня, что вы не имеете к этому отношения! — вспыхивает гневом мама.

— Рикарда, все хорошо. — успокаивающе произносит папа и его ладонь опускается на ее руку.

— Я бы посмотрел. — отвечает Оуэн.

— Но ты не успеешь, так как уезжаешь раньше, чем пройдут следующие соревнования. — вздыхает Мэйс — наигранно, но очень убедительно — точно знаю.

Я начинаю запихивать в себя фасоль, как машина-убийца стручковых.

— Я сегодня перекинулся парой слов с Илаем. Он захотел ради меня сместить немного даты. — говорит Оуэн. — Они разве не послезавтра?

— Нет, они… — произносит Мэйс и лезет в карман за телефоном, а затем поворачивается к нам с Алекс. — Дорогаязвездочка, а тебе не приходило сообщение о переносе гонки?

Алекс изображает очень милую дурочку:

— Не проверяла сегодня телефон, братик.

— Может, тогда не будешь в этот раз участвовать? — очень тихо шепчет Мэйс. Да, наверное, это правда хорошая идея.

— Дорогой, ты вот так открыто это поощряешь? — тем временем обращается мама к отцу.

— Дочка, постарайся не попасться Картеру. — улыбается отец и смотрит в нашу сторону. — Этот старый хрыч только и ищет повод, чтобы прицепиться к моим детям. — шериф нашего городка и правда неровно дышит в сторону отца, хотя при людях они оба держаться, как старые друзья.

После слов папы отказаться от гонки становится невозможным.

— Не переживай, пап, — ангельски улыбается Алекс, — Мэйс в случае чего наведет туман. У нас с ним проработанная тактика.

— Я о ней позабочусь, пап. — уверенно кивает брат. — Я же ее несравненный серый волк.

— А можно мы тоже пойдем поболеть за ребят? — пользуясь хорошим расположением отца, не упускает шанса Лу. Мы брали их в прошлый раз, но она снова что-то выкинула и Мэйс точно грозился их наказать…

— Раз и ваш старший брат там будет, — усмехается главный альфа, — То возьмите с собой и младших, Мэйс.

— Слушаюсь, пап. — улыбается ему сын и поворачивается на Лу, стреляя в сестру неодобрением.