Избранные поэмы и стихотворения

Взглянули, вскрикнули и тут же вместе

От ужаса взаимного внезапно

Упали мертвыми……………………

…………………………………………

…………………….И мир был пуст;

Тот многолюдный мир, могучий мир

Был мертвой массой, без травы, деревьев,

Без жизни, времени, людей, движенья…

То хаос смерти был. Озера, реки

И море — все затихло. Ничего

Не шевелилось в бездне молчаливой.

Безлюдные лежали корабли

И гнили, на недвижной, сонной влаге…

Без шуму, по частям валились мачты

И, падая, волны не возмущали…

Моря давно не ведали приливов…

Погибла их владычица — луна;

Завяли ветры в воздухе немом…

Исчезли тучи… Тьме не нужно было

Их помощи… она была повсюду…

Диодати, июль 1816

Прометей

Перевод В. Левика

1

Титан! С надмирной высоты

На тех, чья горестна дорога, —

На муки смертных тварей ты

Не мог смотреть с презреньем бога.

И в воздаянье добрых дел

Страдать безмолвно — твой удел.

В горах утес, орел, оковы!

Но тщетно боги так суровы —

Ты не слабел от страшных мук,

И стон, срывающийся вдруг,

Не дал им повода для смеха:

Ты, озирая небосвод,

Молчал. Ты мыслил: боль вздохнет,

Когда лишится голос эха.

2

Титан! Что знал ты? — День за днем

Борьбу страдания и воли,

Свирепость не смертельной боли,

Небес бездушных окоем,

Ко всем глухой Судьбы десницу

И Ненависть — земли царицу:

Все то, что правит средь живых

И с наслажденьем губит их,

Сперва замучив. Был ты Роком

Томим в бессмертии жестоком

И нес достойно свой удел.

Напрасно гневный Зевс хотел

Из глаз твоих исторгнуть слезы,

Ты в Небо слал ему угрозы,

А знал, что станет мягче он,

Открой ты, что не вечен трон Царя богов.

И приговор Гремел среди пустынных гор

В твоем пророческом молчанье.

И понял — и познал он страх,

Но злую дрожь в его руках

Лишь молний выдало дрожанье.

3

Был твой божественный порыв

Преступно добрым — плод желанья

Людские уменьшить страданья,

Наш дух и волю укрепив.

И, свергнут с горней высоты,

Сумел так мужественно ты,

Так гордо пронести свой жребий,

Противоборствуя судьбе, —

Ни на Земле, ни даже в Небе

Никем не сломленный в борьбе, —

Что смертным ты пример явил

И символ их судеб и сил.

Как ты, в тоске, в мечтах упорных

И человек отчасти бог.

Он мутно мчащийся поток,

Рожденный чистым в недрах горных.

Он также свой предвидит путь,

Пускай не весь, пускай лишь суть:

Мрак отчужденья, непокорство,

Беде и злу противоборство,

Когда, силен одним собой,

Всем черным силам даст он бой.

Бесстрашье чувства, сила воли

И в бездне мук сильней всего.

Он счастлив этим в горькой доле.

Чем бунт его — не торжество?

Чем не Победа — смерть его?

Диодати, июль 1816

Венеция

(Отрывок)

Перевод М. Донского

Уж полночь, но светло, как днем.

Веселье пенится кругом:

Светильники пылают ярко

На площади Святого Марка,

И гордо вздыбилась над ней

Четверка бронзовых коней —

Античных мастеров работа, —

Сверкает сбруи позолота.

Вот лев крылатый на столпе:

С презреньем к суетной толпе,

Не замечая люд прохожий,

Он обращен к Палаццо Дожей.

«Мост вздохов» — из дворца в тюрьму

Ведут несчастных по нему,

И там, закованные в цепи,

В отрезанном от мира склепе

Те смерть приемлют, те гниют;

Отправил многих тайный суд

Туда, но не было такого,

Кто вышел бы на волю снова.

Скульптурно-царственна Пьяццетта

В оправе царственных аркад.

Прославленное чудо света,

Дворец свой обратил фасад

Туда, где вечно плещут воды —

Ограда островной свободы.

Вот храм Святого Марка. Он

Украшен россыпью колонн

Из яшмы, мрамора, порфира —

Богатой данью полумира.

Причудлив и могуч собор:

Восточный каменный узор

И минарет, ввысь устремленный,

И купола… Скорей мечеть,

Чем церковь, где перед Мадонной

Нам надлежит благоговеть…

Венеция, 6 декабря 1816

Песня для луддитов

Перевод М. Донского

Как когда-то за вольность в заморском краю

Кровью выкуп платил бедный люд,

Так и мы купим волю свою.

Жить свободными будем иль ляжем в бою!

Смерть владыкам! Да славится Лудд!

Мы на саван тирану соткем полотна,

За оружье возьмемся потом.

Угнетателям смерть суждена!

И красильный свой чан мы нальем дополна,

Но не краской, а кровью нальем.

Эта смрадная кровь, как живительный ил,

Нашу почву удобрит, и в славный тот день

Обновится, исполнится сил

Дуб Свободы, что некогда Лудд посадил,

И над миром прострет свою сень.

24 декабря 1816

«Не бродить уж нам ночами…»

Перевод Я. Берлина и Ю. Вронского

Не бродить уж нам ночами,

Хоть и манит нас луна

Серебристыми лучами,

А душа любви полна!

Меч сотрет железо ножен,

И душа источит грудь,

Вечный пламень невозможен,

Сердцу нужно отдохнуть.

Пусть влюбленными лучами

Месяц тянется к земле,

Не бродить уж нам ночами

В серебристой лунной мгле.

28 февраля 1817

Стансы к реке По

Перевод А. Ибрагимова

Река! Твой путь — к далекой стороне,

Туда, где за старинными стенами

Любимая живет — и обо мне

Ей тихо шепчет память временами.

О, если бы широкий твой поток

Стал зеркалом души моей, в котором

Несметный сонм печалей и тревог

Любимая читала грустным взором!

Но нет, к чему напрасные мечты?

Река, своим течением бурливым

Не мой ли нрав отображаешь ты?

Ты родственна моим страстям, порывам.

Я знаю: время чуть смирило их,

Но не навек — и за коротким спадом

Последует разлив страстей моих

И твой разлив — их не сдержать преградам.

Тогда опять, на отмели пустой

Нагромоздив обломки, по равнине

Ты к морю устремишься, я же — к той,

Кого любить не смею я отныне.

В вечерний час, прохладой ветерка

Дыша, она гуляет по приречью;

Ты плещешься у ног ее, река,

Чаруя слух своей негромкой речью.

Глаза ее любуются тобой,

Как я любуюсь, горестно безмолвный…

И падает невольный вздох скупой —

И тут же вдаль его уносят волны.

Стремительный их бег неудержим,

И нескончаема их вереница.

Моей любимой взгляд скользнет по ним,

Но вспять им никогда не возвратиться.

Не возвратиться им, твоим волнам.

Вернется ль та, кого зову я с грустью?

Близ этих вод — блуждать обоим нам:

Здесь, у истоков, — мне; ей — возле устья.

Наш разобщитель — не простор земной,

Не твой поток, глубокий, многоводный:

Сам Рок ее разъединил со мной.

Мы, словно наши родины, несходны.

Дочь пламенного юга полюбил

Сын севера, рожденный за горами,

В его крови — горячий южный пыл,

Не выстуженный зимними ветрами.

Горячий южный пыл — в моей крови.

И вот, не исцелясь от прежней боли,

Я снова раб, послушный раб любви,

И снова стражду — у тебя в неволе.

Нет места мне на жизненных пирах,

Пускай, пока не стар, смежу я веки.

Из праха вышел — возвращусь во прах,

И сердце обретет покой навеки.

Июнь 1819

Стансы

(«Когда б нетленной…»)

Перевод А. Парина

1

Когда б нетленной

И неизменной,

Назло вселенной,

Любовь была,

Такого плена

Самозабвенно

И вдохновенно

Душа б ждала.

Но торопливы

Любви приливы.

Любовь на диво,

Как луч, быстра.

Блеснет зарница —

И мгла ложится,

Но как прекрасна лучей игра!

2

Простясь с любимой,

Мы нелюдимы,

Тоской томимы

И смерть зовем.

Но год излечит

Души увечья,

И мы при встрече

Едва кивнем.

В минуту счастья

Своею властью

Мы рвем на части

Любви плюмаж.

Плюмаж утрачен —

Мы горько плачем,

И сколь безрадостен жребий наш!

3

Как вождь в сраженье,

Любовь — в движенье

И подчиненья

Не признаёт.

Завидев путы,

Пришпорит круто

И в гневе лютом

Стремглав уйдет.

К желанным благам

Под бранным стягом

Победным шагом

Идет она.

Победы ради

Назад — ни пяди!

На шаг отступит — и сражена!

4

Вперед, влюбленный,

Чтоб исступленно

Любви знамена

Сквозь мрак нести!

Любви утрата

Тоской чревата.

Но виноватых

Нельзя найти.

Коль стало ясно,

Что чувства гаснут,

То безучастно

Конца не жди.

Любовь споткнется —

И нить порвется,

И тихо скажем: «Любовь, прости!»

5

Воспоминанья

На расстоянье

Ведут дознанье

Былых утрат:

Все было гладко,

Но стало шатко,

Когда украдкой

Вошел разлад.

Поклон прощальный —

И беспечально

Первоначальный

Восторг избыт.

Спокойны взгляды,

И слов не надо,

И только нежность в зрачках горит.

6

Честней расстаться

Без ламентаций,

Чем улыбаться

И делать вид,

Что все — как было.

Союз постылый

Сердец бескрылых

Не обновит.

Любовь пуглива

И прихотлива.

Она игрива,

Как детвора.

В ней ужас пытки

И боль в избытке,

Но вечно манит ее игра.

1 декабря 1819

Стансы

(«Кто драться не может за волю свою…»)

Перевод С. Маршака

Кто драться не может за волю свою,

Чужую отстаивать может.

За греков и римлян в далеком краю

Он буйную голову сложит.

За общее благо борись до конца,

И будет тебе воздаянье.

Тому, кто избегнет петли и свинца,

Пожалуют рыцаря званье.

5 ноября 1820

На смерть поэта Джона Китса

Перевод С. Маршака

— Кто убил Джона Китса?

— Я, — ответил свирепый журнал,

Выходящий однажды в квартал. —

Я могу поручиться,

Что убили мы Китса!

— Кто стрелял в него первый?

— Я, — сказали в ответ

Бэрро, Саути и Милмэн, священник-поэт. —

Я из критиков первый

Растерзал ему нервы!

30 июля 1821

Стансы, написанные в дороге

между Флоренцией и Пизой

Перевод И. Озеровой

1

Молчи, что в веках имена величавы;

Лишь дни нашей юности — дни нашей славы;

Ведь мирт или плющ для меня драгоценней

Всех лавров, венчающих гибель мгновений.

2

К чему нам увенчивать старость короной?

Цветок не воскреснет, росой окропленный!

Венки уберите оттуда, где иней!

В них слава — и только — с пустою гордыней.

3

О слава! Однажды тобой соблазненный,

Тогда я прельстился не фразой стозвонной,

А тем, что в глубинах любимого взгляда

Безмолвно сияла любовь, как награда!

4

Искал я в глазах у любимой признанье;

Мгновенным и вечным казалось сиянье;

Оно освещало судьбы моей главы —

Узнал я любовь — воплощение славы.

6 ноября 1821

На самоубийство британского министра Кэстелри

Перевод С. Маршака

1

О Кэстелри, ты — истый патриот.

Герой Катон погиб за свой народ,

А ты отчизну спас не подвигом, не битвой —

Ты злейшего ее врага зарезал бритвой!

2

Что? Перерезал глотку он намедни?

Жаль, что свою он полоснул последней!

3

Зарезался он бритвой, но заранее

Он перерезал глотку всей Британии.

Август 1822

Графине Блессингтон

Перевод З. Морозкиной

Вы стихов моих ждете, и я

Вам отказывать в них не привык.

Но страстей оскудела струя,

И заглох Ипокрены родник.

Будь я прежним, я пел бы в стихах

Ту, чей образ сам Лоуренс создал.

Но угас мой напев на устах,

Грудь мою словно панцирь сковал.

Стал я пеплом, а пламенем был;

Не очнуться певцу ото сна;

Лишь любуюсь я тем, что любил;

На висках и в душе — седина.

Измеряют мой век не года,

Но мгновенья, что режут, как плуг:

На челе и в душе борозда

После них появляется вдруг.

Пусть горячая юность смелей

Устремляется с песнями ввысь.

Я бессилен: на лире моей

Струны лучшие оборвались.

1823

Песнь к сулиотам

Перевод А. Блока

Дети Сули! Киньтесь в битву,

Долг творите, как молитву!

Через рвы, через ворота:

Бауа, бауа, сулиоты!

Есть красотки, есть добыча —

В бой! Творите свой обычай!

Знамя вылазки святое,

Разметавшей вражьи строи,

Ваших гор родимых знамя —

Знамя ваших жен над вами.

В бой, на приступ, стратиоты,

Бауа, бауа, сулиоты!

Плуг наш — меч: так дайте клятву

Здесь собрать златую жатву;

Там, где брешь в стене пробита,

Там врагов богатство скрыто.

Есть добыча, слава с нами —

Так вперед, на спор с громами!

1823

Из дневника в Кефалонии

Перевод А. Блока

Встревожен мертвых сон, — могу ли спать?

Тираны давят мир, — я ль уступлю?

Созрела жатва, — мне ли медлить жать?

На ложе — колкий терн; я не дремлю;

В моих ушах, что день, поет труба,

Ей вторит сердце…

19 июня 1823

Любовь и смерть

Перевод А. Блока

Я на тебя взирал, когда наш враг шел мимо,

Готов его сразить иль пасть с тобой в крови,

И если б пробил час — делить с тобой, любимой,

Все, верность сохранив свободе и любви.

Я на тебя взирал в морях, когда о скалы

Ударился корабль в хаосе бурных волн,

И я молил тебя, чтоб ты мне доверяла;

Гробница — грудь моя, рука — спасенья челн.

Я взор мой устремлял в больной и мутный взор твой,

И ложе уступил, и, бденьем истомлен,

Прильнул к ногам, готов земле отдаться мертвой,

Когда б ты перешла так рано в смертный сон.

Землетрясенье шло и стены сотрясало,

И все, как от вина, качалось предо мной.

Кого я так искал среди пустого зала?

Тебя. Кому спасал я жизнь? Тебе одной.

И судорожный вздох спирало мне страданье,

Уж погасала мысль, уже язык немел,

Тебе, тебе даря последнее дыханье,

Ах, чаще, чем должно, мой дух к тебе летел.

О, многое прошло; но ты не полюбила,

Ты не полюбишь, нет! Всегда вольна любовь.

Я не виню тебя, но мне судьба судила —

Преступно, без надежд, — любить все вновь и вновь.

1824

В день, когда мне исполнилось

тридцать шесть лет

Перевод К. Павловой

Пора остыть душе гонимой,

Когда остыли к ней давно;

Но пусть любить и не любимой

Ей суждено!

Погибло в цвете наслажденье,

Поблекла жизнь, как дуб лесов;

И червь остался мне и тленье

От всех плодов.

Вулкану мрачному подобный,

Горит огонь груди моей;

Он не зажжет — костер надгробный —

Других огней.

Нет силы чувств в душе усталой,

Нет слез в сердечной глубине:

Любви былой, любви завялой

Лишь цепь на мне.

Но не теперь дано мне право

Грудь думой праздной волновать,

Не здесь, где осеняет слава

Святую рать.

Гремит война, кипит Эллада,

Настал свободы новый век;

На щит, как древней Спарты чадо,

Ложится грек.

Проснись! — не ты, уже так смело

Проснувшийся, бессмертный край! —

Проснись, мой дух! живое дело

И ты свершай!

Во прах бессмысленные страсти!

Созрелый муж! тот бред младой

Давно бы должен уж без власти

Быть над тобой.

Иль не жалей о прежнем боле,

Иль умирай! — здесь смерть славна;

Иди! да встретит же на поле

Тебя она!

Найти легко тебе средь боя

Солдата гроб: взгляни кругом,

И место выбери любое,

И ляг на нем.

22 января 1824