ДАРОВАНИЯ ОТЦА СЕРАФИМА

Из воспоминаний монахини Вероники (Котляревской)

Непростым был путь к Богу Истинному для инокини Вероники. Происходила она из интеллигентной семьи. С юных лет увлекалась живописью и поэзией «новых эстетов», театром и философией Ницше, Толстого, Шопенгауэра. Со временем пресыщенность, тоска и неудовлетворенность сменили прежнюю восторженность. Померкли ложные идеалы. Через глубокие потрясения и страдания обрела душа будущей невесты Христовой стремление к духовной жизни. В начале 20-х годов она потеряла горячо любимого мужа и родителей. Само собой пришло решение уйти от мира…

Вскоре гонители разгромили ряд женских обителей Петроградской епархии, в том числе и знаменитый на всю Россию Иоанновский монастырь на Карповке. Часть уцелевших в гонениях монахинь обрела кров в одном из корпусов Александро-Невской Лавры на берегу реки Монастырки. Многие из них оказывали посильную помощь в многотрудной хозяйственной деятельности Лавры. В их числе была и монахиня Вероника. Тогда же Господь даровал ей счастливую возможность окормляться у духовника Александро-Невской Лавры отца Серафима. В памятную ночь 1932 года матушка Вероника была арестована и пережила все ужасы ГУЛАГа. По Промыслу Божию свое земное странствие закончила монахиня Вероника во Франции. Господь сохранил для нас ее воспоминания как еще одно свидетельство о великих деяниях старца иеросхимонаха Серафима Вырицкого.

* * *

…Бог сподобил меня быть келейницей у отца Серафима в то время, когда он был духовником Александро-Невской Лавры. Много светлого и много тяжелого переживала я в эти годы. Надо было уметь поговорить со всеми приходящими и очень внимательно следить, чтобы благословение батюшки было передано в точности. В его келию стучались непривычные гости: профессора, люди искусства и литературы. Интеллигенция, так долго стоявшая вдали от Православия, теперь упорно стремилась к Церкви. Пришел раз к ранней обедне старик — профессор, известный специалист. Красивое, умное лицо, седые волосы и борода. Смиренно опустился он на колени перед иконой Спасителя и простоял так всю обедню, низко опустив голову. Только изредка, чтобы никто не видел, смахивал потихоньку набегавшие слезы.

Отец Серафим принимал несчетное количество посетителей. Иногда он буквально падал с ног от усталости. Мне было жаль его, и я пыталась уговорить приходивших в поздний час к дверям его келий перенести встречу на другой день, но батюшка уже звал их к себе. Чаще всего он ничего не спрашивал, а прямо передавал, как надо поступать и что делать, словно наперед знал, о чем с ним будут говорить. Сколько человеческого горя и страдания проходило перед нами! Были здесь и бесноватые, и больные, жаждавшие исцелений, и другие, со сложными запросами внутренней духовной жизни — интеллигентные и простые, нищие и богатые, старики и юноши. Людской поток неудержимо проносился перед смиренным иеросхимонахом, который раскрывал свое чуткое сердце чужим скорбям и радостям, словно собственным.

Я очень мучилась, если не понимала тайного смысла какого-либо его благословения. Однажды больная плевритом монахиня в схиме прислала к нему испросить благословения, чтобы доктор выкачал ей жидкость из плевры. Батюшка не благословил. «Но ведь она умрет», — думала я, не смея ничего сказать. А старец прекратил прием посетителей и стал на молитву. На другой день больная монахиня скончалась. Потрясенная такими непонятными для меня поведениями старца, я выбежала в коридор и прочла молитву у дверей архимандрита Сергия. «Аминь!» — откликнулся он. «Батюшка, — со слезами подошла я к нему, — помолитесь обо мне. Не судить я хочу, а просто не думать, если понять не могу». Он посмотрел на меня поверх очков, отодвинул рукопись на столе и тихонько погладил по голове. «Я молюсь. Знаю, нелегко тебе. Наша жизнь идет иногда совсем наоборот жизни мирян. Ничего. Справишься. Господь поможет. Спать ложись вовремя. Устаешь ты, вот искушения и приходят. Хорошо, что помыслы открываешь. Тогда легче. Враг пользуется случаем, если таишь в себе мысли. Ты не голодная? Поешь что-нибудь. Хочешь яблоко? Или, вот пирожок кто-то принес. Ешь во славу Божию».

Спокойная, я возвращаюсь в келию отца Серафима. Худенький, среднего роста, с небольшой седой бородой и ясными голубыми глазами, он был очень живописен в полной схиме, точно сошел со старинной новгородской иконы.

«Ведь что такое мое послушание? — говорил он. — Я, словно хранилище, куда люди все свое горе складывают…».

В редкое свободное время он любил, чтобы ему читали или сам читал жития святых. Из святых отцов очень любил преподобного Исаака Сирина и святителя Василия Великого. Как-то раз я застала его за чтением «Шестоднева».

«А как птицы-то небесные Бога славят! Я и сам такое переживал». Со слезами тихо улыбался он своим воспоминаниям. Природу он очень любил. Через нее прославлял Творца. С умилением смотрел он, как прыгают воробьи по веткам деревьев под окном его келий. «Для монаха — весь мир, вся его жизнь — его келия. Тут он или погибнет, или спасется», — говорил он.

Временами меня очень тяготило одиночество — тоска по умершим близким, нападало гнетущее уныние. Подойдешь к батюшке Серафиму во время всенощной, когда он стоит у аналоя и исповедует: «Да что это вы? Какое одиночество? Посмотрите кругом: сколько родных и близких слышат вас, откликаются и помогают». Он указывает на иконы с такими знакомыми, дорогими ликами. Мирно теплятся лампадки. И на душе опять светло и тихо — я не одна…

Рассказать обо всех происходивших по молитвам батюшки чудесах и исцелениях нет возможности. Для примера передам такой случай. Среди духовных чад отца Серафима были один инженер с женою. Детей у них не было. Молодая женщина попросила у батюшки благословения взять из приюта приемного сына. Он благословил. Мальчик оказался очень милым, с хорошим характером. Когда ему исполнилось три года, он тяжело заболел. Доктора и лекарства не помогали. Ребенок был при смерти. Приемный отец пригласил одного известного специалиста по детским болезням. Тот осмотрел ребенка и объявил родителям, что мальчик ночью умрет. Обещал заехать утром, чтобы написать свидетельство о смерти. Уходя, доктор указал рукой на иконы: «Наша наука здесь бессильна. Разве только святые его спасут…». Маленький страдалец метался в бреду. Черты личика обострились, губы посинели, изо рта сочилась пена, ноги тоже были синие. Он хрипло дышал.

Мать не выдержала и побежала в Лавру к батюшке. Отец Серафим посоветовал ей, вернувшись домой, помолиться Божией Матери, Николаю-угоднику и преподобному Серафиму. Опустилась она на колени подле кроватки, спрятала голову в одеяльце и стала молиться. Ночью незаметно для себя задремала. Когда забрезжило утро, она боялась поднять глаза, думая, что ребенок уже скончался. Вошел муж. Они откинули одеяло: мальчик мирно спал и на его щечках проступил чуть заметный румянец. Дышал он ровно и спокойно. В радостном испуге, не веря себе, родители позвали жившего по соседству врача. Он посмотрел на спящего ребенка и рассердился: «Зачем вы меня беспокоили, вызывая к здоровому мальчику? Он ничем не болен».

Явился и вчерашний доктор: «Где усопший?» — тихо спросил он. Ему показали на мальчика, который завтракал, сидя в постели. «Ничего не понимаю! — пожал плечами знаменитый врач, — тут, действительно, произошло чудо». Не раз потом видела я эту чету и ребенка, которому тогда было уже 6–7 лет.

Иногда в моей жизни случались сильные искушения: то размолвка с руководящей старицей, то недоразумения с неверующими родными. Мучительно бывало, тяжело и одиноко. Иду к батюшке, прошу благословения навестить знакомых, чтобы отвлечься. «Это зачем? Помощи от людей ждете? Только один Бог силен помочь. Если хотите, поезжайте к блаженной Ксении или к окошечку батюшки отца Иоанна. А к людям за утешением идти нечего».

Исключительное влияние оказывал лаврский схимник на молодежь. Целые общины юношей и девушек, сбитых с толку различными еретическими учениями, но искренне стремившихся к познанию истины, после его проповедей переходили в Православие.

Несомненно, что все обращавшиеся к отцу Серафиму обретали через него всеблагую волю Божию. О самом же старце Промысл Божий позаботился особым образом: незадолго до начавшихся в начале 30-х годов массовых арестов священнослужителей, отец Серафим тяжело заболел. Врачи объявили, что его может спасти только пребывание в деревне.

Батюшка категорически воспротивился переезду. Но правящий архиерей решил не так. Он вызвал из Новодевичьего монастыря монахиню, которая в миру была женой батюшки и благословил ее увезти больного старца в деревню.

«Назовете его Николаем»

Вера Ивановна Барышева поведала одну историю перед своей кончиной, последовавшей в 1981 году.

* * *

…Моя подруга Екатерина хорошо знала батюшку Серафима еще по Лавре. Она жила с мужем в Лигово, и до октябрьского переворота они имели небольшую мастерскую по пошиву меховых шапок и лавочку для продажи своих изделий. В семье было трое детей, и с приходом новой власти нелегко стало сводить концы с концами. В годы НЭПа супруги возродили свое дело, однако, через некоторое время мужа арестовали. Екатерина находилась в смятении и отчаянии, она ждала четвертого ребенка. Родные настаивали на том, чтобы она избавилась от него. Екатерина поехала в Лавру к отцу Серафиму за советом и молитвой. Старец очень тепло принял ее, благословил и очень внимательно выслушал. Затем произнес: «Давайте помолимся. Вы здесь, а я — в алтаре».

Через некоторое время батюшка подошел к Екатерине и сказал: «Вот что, матушка. Ничего не предпринимай. Оставим все на волю Божию. Мужа твоего оправдают и через 40 дней он вернется, а мальчик у тебя родится такой, что его все любить будут. Назовете его Николаем в честь святителя Божия. Молитвы не оставляй, проси о помощи Пресвятую Богородицу и Николая угодника. Господь все управит». Через некоторое время задумчиво промолвил: «А вы знаете, как тяжело бывает, когда семнадцатилетняя дочь погибает от туберкулеза?» Екатерина подумала тогда: «К чему это он говорит?..».

Вернувшись в Лигово, она рассказала родным о своей встрече с отцом Серафимом. Они сильно засомневались, назвали ее легкомысленной, добавив: «Ну, что ты будешь верить какому-то монаху…». Екатерина промолчала в ответ. Взяла акафист Пресвятой Богородице и стала ежедневно читать его вместе с детьми. Постоянно прилежно молилась и святителю Николаю, исполняя наставление старца. Через 10 дней получила весточку от мужа, где он сообщал, что в течение месяца его отпустят. Всей семьей продолжали усердно молиться, ждали мужа и отца. И сбылось предсказание батюшки Серафима — супруга Екатерины освободили, причем бумаги на освобождение были ему вручены ровно на сороковой день после посещения Екатериной Александро-Невской Лавры. Пришло время, когда в семье появился четвертый ребенок — сын Николай…

«Старайся как можно чаще исповедоваться…»

Елена Сергиевская — вдова преподавателя и заведующего журнальным фондом библиотеки Санкт-Петербургской Духовной Академии. В 1950 году он закончил Академию и трудился в ее стенах во славу Божию до 1977 года. Елена Николаевна сохранила в своей памяти очень много интересных сведений о церковной жизни 30–50-х годов.

* * *

…Иеросхимонах Серафим Вырицкий более двадцати лет был моим наставником, вплоть до его праведной кончины. Еще в детские годы я вместе с мамой приходила к нему на исповеди в Александро-Невскую Лавру. Однажды мама спросила: «Батюшка! Мне так не нравится, что нужно поминать сегодняшние власти. Как быть?» «А как твое имя?» — неожиданно задал встречный вопрос отец Серафим, хотя прекрасно знал, как ее зовут. «Елена…» — несмело промолвила мама. «Вот и учись премудрости у святой равноапостольной царицы Елены. Будь, как она. Не нравится, — но так надо…» — заключил старец.

Порою отец Серафим напоминал своим исповедникам о грехах, которые они забывали за давностью времени. Как-то мама пришла к нему на исповедь, где изложила батюшке все свои прегрешения, от детства содеянные. Вдруг старец многозначительно посмотрел на нее, затем произнес: «А ты помнишь, как в детстве, назло подружке, сломала ее любимую расческу?!», чем привел исповедницу в неописуемое смятение. Затем по-доброму улыбнулся и сказал: «Знаю, знаю, что не утаила. Однако, чтобы не забывать, старайся как можно чаще исповедоваться…».

Меня несколько раз вызывали за исповедание православной веры в органы НКВД, и батюшка давал мне неоценимые советы, как вести себя при этом. Я искренне верила в силу его молитвенного предстательства, и Господь берег меня во всех путях моих.

Интересный случай произошел со мною сразу после войны. Однажды, приехав в Вырицу, я встретила на станции человека, очень похожего на священника. Он вышел со мною из поезда и спросил, как найти отца Серафима. Я с радостью согласилась его проводить. Оказалось, что это был отец будущего Святейшего Патриарха Алексия II — батюшка Михаил из Таллина. Старец принял отца Михаила, и они долго беседовали. Отец Михаил вышел очень радостный, и я вновь проводила его до станции. По пути он сказал мне, что отец Серафим весьма его обнадежил. Расставались мы очень тепло. Вскоре я получила открытку с изображением таллинского собора во имя святого благоверного великого князя Александра Невского. Отец Михаил писал: «Дорогая Елена Николаевна! Шлю Вам привет и свое благословение из Таллина. Приехали мы благополучно. Вся наша поездка была очень удачна, так что оставила очень хорошие воспоминания, особенно в Вырице. Верю, что не случайно я посетил те места… Ваш недостойный молитвенник священник Михаил. 22 марта 1946 года».

Когда Алексий Ридигер поступил в Петербургскую Духовную семинарию я неоднократно встречалась с отцом Михаилом и его матушкой Еленой Иосифовной. С будущим Патриархом я встречалась также в Таллине, когда он был епископом.

Господь наделил вырицкого подвижника многими духоносными дарами, и я сподобилась неоднократно испытать на себе их силу. Отец Серафим обладал особым даром видения происходившего вдали. Однажды, когда я еще только подходила к домику батюшки, он сказал: «Откройте! Ко мне идут», и это относилось именно ко мне, что потом подтвердил сам старец. Как-то поведал он мне о последних временах: «Страшно будет дожить до них! Мы, слава Богу, не доживем, но из Казанского собора пойдет крестный ход в Лавру…».

«Ты еще профессором будешь»

По Промыслу Божию произошла встреча с Михаилом Фаворским, сыном Сергея Серапионовича Фаворского, светлое имя которого было упомянуто в предыдущих главах. С нескрываемым волнением делится Михаил Сергеевич своими воспоминаниями. Его слова наполнены теплом и любовью. В них — отражение светлых ликов людей, которые окружали его с детства.

* * *

…Мой дедушка, протоиерей Серапион Фаворский, работал Господу в Вятской губернии. Он много потрудился для развития духовного просвещения на селе. Занимался благоукрашением и благоустроением храмов. Это был пастырь по глубокому убеждению и призванию, самоотверженно служивший ближним. Отец, Сергей Серапионович, с детских лет получал живые уроки истинной веры, высокого благочестия, любви к Отчизне и ее народу. Тем не менее, вопреки семейной традиции, он имел глубокий интерес к естественным наукам, в особенности к медицине. Видимо, не без сожаления дедушка благословил папу на учебу в Военно-Медицинской Академии, которую он закончил в 1919 году, а затем успешно сочетал практическую деятельность с научной работой. Дали свои всходы и семена веры, от юности заложенные в него Премудрым Творцом. До конца дней своих сохранил отец верность Христу. В суровые годы богоборчества и гонений, будучи известным профессором, доктором медицины, Сергей Серапионович всегда старался сделать все возможное, чтобы не угас на Руси свет Православия.

Он был близко знаком с выдающимися архиереями Русской Православной Церкви, в частности, его духовными друзьями были митрополиты Алексий (Симанский), Николай (Ярушевич) и Григорий (Чуков). Отца Серафима папа посещал еще в Александро-Невской Лавре, а затем постоянно ездил к великому старцу в Вырицу.

Я родился в 1927 году, и с тех пор как помню себя мальчишкой, помню и батюшку Серафима. Чаще всего мы ездили к нему вдвоем с мамой, — она очень любила его, всегда искала у него совета и испрашивала его молитв. Как передать те необычайные состояния духа, которые охватывали все мое существо, когда переступал я порог дома блаженного старца? Да, да! Именно самого дома, даже еще до келий. Помню ту благоговейную тишину, где все говорят шепотом или вовсе молчат. Помню это несомненное присутствие благодати Божией и незримые небесные прикосновения. Эти дивные ощущения навсегда вошли в мое сердце и по сей день пребывают в нем.

В довоенные годы папа вел прием в Центральной гомеопатической поликлинике и много сил отдавал деятельности на благо Церкви и ближних. Годы войны мы пережили вместе с великим городом и его защитниками. Всякое могло случиться в ту страшную пору, но берегли нас молитвы отца Серафима. Мы всегда мысленно обращались к нему за помощью в самые трудные минуты. Знали, что он помнит о нас и возносит свои прошения ко Господу за всех ближних, оказавшихся в тисках жестокой блокады. В начале 1945 года всей семьей поехали в Вырицу. Это было всеобщее ликование — вновь мы увидели дорогого батюшку, услышали его дивный бархатный голос, получили его святое благословение!

В том же году я, по нерадению, «провалил» вступительные экзамены в медицинский институт, и мы тут же поехали к батюшке. Как сейчас помню его слова: «Не расстраивайся, все хорошо будет. На будущий год поступишь и еще профессором будешь». (Сегодня Михаил Сергеевич действительно профессор в своей области. Он, как и его отец, врач-гомеопат высочайшей квалификации в Университете имени академика Павлова).

«Скоро будет великая война»

Мария Титова — дочь приснопамятного протоиерея Константина Титова, служившего в 20-х — начале 30-х годов в Воскресенском соборе города Луги. С юных лет сердце Марии испытало многие скорби, связанные с гонениями на Церковь Христову и верных ее служителей.

* * *

… Еще в 20-е годы мой папа неоднократно подвергался арестам по приказу богоборческих властей, однако всякий раз ему удавалось через некоторое время вернуться на свободу. Враг спасения не унимался — в 1932 году Константин Сергеевич был вновь арестован и репрессирован. К местам заключения на Дальнем Востоке он ехал в одном вагоне с настоятелем храма святого благоверного великого князя Александра Невского в Шувалове протоиереем Владимиром Шамониным и архимандритами Александро-Невской Лавры братьями Гурием и Львом (Егоровыми). С ними же и отбывал заключение. Для петербургских священнослужителей были созданы особо невыносимые условия. Их то и дело перебрасывали из лагеря в лагерь. Ужасы, которые пришлось им пережить, достоверно описаны в книге под названием «Петербургский батюшка». После расправы над отцом маму тоже отправили в ссылку. В Луге у меня из родных больше никого не было. В пятнадцать лет я осталась одна-одинешенька. Пришлось перебраться в Питер к тете с дядей.

С семилетнего возраста я пела на клиросе лужской Ольгинской церкви. Потом — в Питере. Сначала пела в Знаменской церкви, а с ее закрытием — в Никольском соборе. Здесь мне довелось встретиться и познакомиться с П. В. Молчановым. Это был благочестивый православный человек. Работал Петр Васильевич в области снабжения и являлся духовным сыном отца Серафима. Он много рассказывал мне о батюшке и однажды предложил поехать с ним в Вырицу. Это было в 1939 году. Старец очень тепло принял нас и благословил. Несказанный свет и божественная любовь исходили от отца Серафима. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы в сердце вошла небесная радость.

Батюшка подробно расспросил меня о папочке, который был к тому времени освобожден и служил в Валдае в храме во имя святых первоверховных апостолов Петра и Павла. «Обязательно буду молиться за отца Константина», — сказал подвижник. Неожиданно Петр Васильевич встал перед старцем на колени и произнес: «Батюшка! Я приехал к вам просить благословения… — после этого тихо добавил, — я хочу предложить Марии свою руку и сердце». Такой поворот событий буквально ошеломил меня, ибо ничего подобного я не ожидала. Считанные мгновения длилась немая сцена. Отец Серафим тут же однозначно подвел итог: «Никакой свадьбы — скоро будет великая война!» Он не только не дал благословения на брак, но запретил даже и помышлять о женитьбе. Дальнейшая жизнь показала, что прозорливый старец имел к тому все основания — в самом начале Великой Отечественной войны Петр Васильевич Молчанов погиб на фронте…

Эта поездка к отцу Серафиму оставила в моей душе неизгладимое впечатление. Впервые увидела я пастыря такой великой духовной силы. Подобного ему молитвенника никогда больше не встречала. Это был истинный воин Христов, облеченный во всеоружие Божие. Я была просто поражена его духовным обликом. А его дивный мягкий голос, казалось, проникал в самые глубины моей души. При расставании батюшка еще раз благословил нас и попросил за него молиться.

«Вам необходимо покинуть Вырицу»

Хорошо известно, что старец в начале войны благословлял всех жителей поселка оставаться на своих местах. Тем удивительнее случай, рассказанный сотрудницей книжного магазина в поселке Вырица Л. Тимофеевой со слов своей бабушки М. А. Лапиной. В нем — пример истинного послушания духовному отцу:

* * *

…Мои родные ходили к батюшке Серафиму за советом и молитвой еще в 30-е годы. Он всегда дарил им радость, вселял в их сердца веру, надежду и любовь. Когда фашисты вступили на Русскую землю, бабушка с мамой, как и многие жители Вырицы, прибежали к домику на Пильном. Люди, взволнованные трагической новостью, выходили от старца утешенные и успокоенные.

Дождались своей очереди и мои родные. В те дни батюшка не вел долгих бесед со своими посетителями. Он коротко сказал бабушке и маме: «Вам необходимо покинуть Вырицу!» С тем и благословил. Безусловно, сначала их охватили некоторое смущение и ропот, так как знали они, что другие люди получили благословение иное. Тем не менее, родные исполнили все по слову старца. Собрав самые необходимые вещи, взяли они с собой швейную машинку и стали ходить по окрестным деревням, подрабатывая шитьем и поденными работами. Вскоре в одном из селений их как занимающихся бродяжничеством, выдал властям староста. Бабушку с мамой отправили в лагерь для перемещенных лиц, находившийся на территории Эстонии. В полной мере хлебнули они там горя, но Господь по молитвам отца Серафима сохранил им жизнь. Вернулись на родину после освобождения Эстонии. Когда родные подошли к своему дому на Сиверском шоссе, то увидели груду развалин. Это был один из немногих жилых домов в Вырице, которые при наступлении наших войск были разрушены до основания. Без слов все поняли бабушка с мамой. Среди обломков домашних вещей нашли они тогда чудом уцелевшую иконку Николая угодника…

«Пустите детей приходить ко Мне…»

«Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие» (Мк. 10:14). Невольно вспоминаются эти слова Евангелия, когда беседуешь с Галиной В. Смирновой.

* * *

Родилась я в 1939 году, рассказывает она — мои детство и юность прошли в Вырице. Прекрасно помню батюшку Серафима. Его светящийся, словно ангельский лик и сияющие глаза нельзя было не запомнить. Старец необычайно любил детей, и дети отвечали ему тем же. Мы часто прибегали к нему под благословение по одному или же целыми стайками. Время было тогда тяжелое, послевоенное. К отцу Серафиму приходило много людей, но нас всегда пропускали без очереди. Он благословлял нас и непременно угощал конфетами, пряниками, печеньем. Часто давал гостинцы с собой.

Батюшка учил детей крестить на ночь подушки, постели и ночные рубашечки… Любовь, исходившая от батюшки, так благотворно действовала на детские души, согревала и окрыляла их, что всегда хотелось прийти к нему еще раз. Ведь, как правило, детские непорочные сердца очень чутко ощущают искреннее к ним отношение. Дети устремлялись к отцу Серафиму, словно к солнечному свету. Могу сказать, что через благословение батюшки благополучно устроилась вся дальнейшая жизнь многих моих сверстников.

Ходила к старцу и моя мама. Отец был репрессирован и осужден на десять лет лагерей. В ту пору считали, что все это справедливо и заслуженно. Многие даже отворачивались от ближних, у которых родственники томились в застенках. Тогда батюшка Серафим сказал маме: «Сейчас все хорошие люди в тюрьмах сидят!» Далеко не всякий мог произнести в то время такие слова. Когда я подросла, стала регулярно ходить в храм — ведь то, что заложено в детстве, навсегда остается в душе человеческой, становится ее достоянием. Много лет постоянно посещаю могилку великого старца. Там всегда приходит успокоение, а сердце наполняется все той же радостью, которая возвращает меня в годы моего детства…

«Сила была в нем от Бога великая…»

Любовь Н. Спиридонова «разменяла» десятый десяток — ей 92 года. По молитвам батюшки Серафима Господь дарует ей бодрость духа и телесное здравие. Она неукоснительно посещает богослужения в храме Живоначальной Троицы за Невской заставой, а в праздничные дни ее часто можно встретить в Соборе Александро-Невской Лавры, где она до недавнего времени несла различные послушания в течение нескольких десятилетий. Здесь многие хорошо ее знают и любят, и здесь произошла первая наша встреча. Простота веры и глубочайшее понимание истин Православия — вот те качества, которые отличают Л. Н. «Никого никогда не сужу… Упаси Бог! Сама худая… Как я себя не люблю, как я себя не люблю!» — часто ли мы можем услышать такое, вырвавшееся из самых сокровенных глубин чистого сердца. Это школа живого богословия, унаследованная от отца Серафима. Рассказ Любови Николаевны лишен всяких прикрас.

* * *

…К батюшке Серафиму я часто ездила еще до войны. Шла к нему, как на праздник. С ним было очень просто и необыкновенно хорошо. Сила была в нем от Бога великая. Когда благословлял, то душа до небес взлетала. Уходя от любимого старца, порою думала: «Не в раю ли я побывала?»

Когда началась война, моего сынишку Бориса эвакуировали вместе со школой в Сибирь, а я осталась в блокадном городе. Работала в Боткинской больнице все годы войны. В одном из редких писем, которые приходили с Большой земли по «дороге жизни», Борис написал мне, что сильно ушиб ногу, и она часто болит. По возвращении оказалось, что у мальчика уже несколько лет продолжается хроническое воспаление надкостницы в голеностопном суставе. Гноилась кость, и в районе пятки была кровоточащая незаживающая опухоль. На травмированную ногу ступить он не мог. Как тяжело мне было видеть его страдания! Врачи безуспешно пытались ему помочь, но в конце концов отказались. Мне же они заявили, что эта болезнь неизлечима. Оставалось просить помощи только у Господа…

Весной 1945 года мы с сестрой поехали в Вырицу. Господь помог быстро отыскать новый дом, куда переехал старец. Батюшка, как и прежде, принял нас с радостью и тут же сказал: «Все будет хорошо! Ножка у Бориса обязательно заживет». Он дал мне святой воды и объяснил, как надо ею пользоваться: «Поставьте ногу в чистую теплую ванночку, а моей водичкой поливайте крестообразно больное место с молитвой. На ночь также ставьте компрессы». Благословив нас, велел передать свое благословение и сынишке. Через месяц у Бориса утихли боли и начал спадать отек.

Возблагодарив Господа и отца Серафима, мы вновь отправились в Вырицу уже с сынишкой. За время болезни нога его очень ослабла, и мы с сестрой вели его под руки. Батюшка принял нас без очереди и сердечно радовался, что дело пошло на поправку. Он очень ласково побеседовал с Борисом, дал ему просфорочку, еще святой водички и благословил. Помню, с каким состраданием, теплом и любовью смотрел тогда на нас великий старец. Казалось, что от него исходит сияние. На станцию Борис возвращался уже без посторонней помощи. Вскоре от «неизлечимой» болезни не осталось и следа, а через некоторое время мы даже забыли, какая нога болела у Бориса. В 1948 году его призвали в армию, где служил он в воздушно-десантных войсках и успешно совершал прыжки с парашютом…

…Люди, которые постоянно ходили к отцу Серафиму, хорошо знали друг друга в лицо, поскольку порою им приходилось довольно долгое время проводить в ожидании, прежде чем войти в заветную келию. Однажды я познакомилась с молодыми супругами, которым старец помог своими молитвами, когда молодожены оказались в тяжелой беде. Через некоторое время они принесли батюшке в знак благодарности 1000 рублей. Тогда это были очень большие деньги. Отец Серафим деньги не принял, а благословил обязательно отдать их первому встречному по дороге на станцию.

Этим первым встречным оказался, как говорят, вдребезги пьяный мужчина. Молодая женщина растерянно сказала мужу: «Как же нам быть?» Однако, он невозмутимо ответил: «Поступим по словам батюшки…»

Как только они вручили деньги этому мужчине, он моментально протрезвел: «Миленькие! Да как же мне вас благодарить! Вы меня от смерти спасли!» Оказалось, что этот несчастный работал в торговле, и у него образовалась недостача ровно на такую сумму. Денег дома не было, и ему грозила тюрьма. Он впал в отчаяние, и решил наложить на себя руки. Для «храбрости» порядком выпил…

Так необычайная прозорливость батюшки Серафима спасла этого человека от самого страшного смертного греха. Можно сказать, что старец вытащил его из ада преисподнего и у врага спасения еще одну душу…

«Помощницы и в миру нужны!»

С радостью поделилась своими воспоминаниями о встречах с вырицким старцем Людмила А. Ермакова, супруга протоиерея Василия Ермакова — настоятеля храма святого преподобного Серафима Саровского.

* * *

…Господь привел меня к батюшке Серафиму через мою тетю. После войны мы остались с ней вдвоем — мама скончалась еще в 1938 году, а отец погиб на фронте. Тетя Катя была человеком удивительно светлой души, имела доброе и отзывчивое сердце. Она обладала редкой красотой, однако эту красоту осеняли необычайная скромность и благочестие. Многие сватались к ней, но она так и не вышла замуж, а посвятила всю свою жизнь Христу. В церковном народе ее звали святой Катей. Батюшку она знала с 20-х годов, еще по Лавре, и много лет была его духовной дочерью. В свое время отец Серафим сказал ей: «Прилепись к Фаворским!», и с тех пор тетя помогала в их семье по хозяйству. О Сергее Серапионовиче она говорила: «Таких бы людей побольше…».

Большим праздником для всех верующих епархии стало открытие в 1945 году Богословско-Пастырских курсов. В их организации деятельное участие принимал Сергей Серапионович Фаворский. Мы с тетей помогали ему перевозить туда духовные книги, мыли и убирали классы. А всего через год — 1 сентября 1946 года вновь зазвучало Слово Божие в стенах Духовной Академии. Здесь я познакомилась и близко подружилась с Валечкой Щукиной, которую впоследствии отец Серафим Вырицкий благословил на монашество. Сегодня — это всем известная игумения Георгия, настоятельница Горненской обители в Иерусалиме.

Второй раз мы приехали в Вырицу в 1947 году. К тому времени и в моей душе зародилось тайное желание посвятить себя монашеству и принять иноческий постриг. Я поведала об этом тете Кате. В беседе с батюшкой она заметила: «Люся хочет в монастырь». На это великий старец ответил: «В колхоз-то ей не надо. И в миру хорошие помощницы нужны. Как священник должен быть кристально чист перед миром, так и спутница его жизни». Вот и благословил меня Господь через отца Серафима на семейную жизнь в миру. Время было тяжелое, и храм Духовной Академии был для нас воистину отчим домом, где забывались все невзгоды и неурядицы мирской жизни. Здесь-то и встретилась я со своим будущим супругом, семинаристом Василием Ермаковым, а в 1952 году стала его женою…

«Обязательно молись за врагов»

Сегодня Елизавете И. Коковисиной 85 лет. Она — член приходского совета Софийского собора в Царском Селе. Неутомимая труженица пользуется неизменным уважением и любовью всех прихожан и причта собора. Известно, что во многом и ее стараниями этот великолепный храм в 1989 году был возвращен Церкви. Всегда и во всем помогает матушке Елизавете молитвенное предстательство ее небесного покровителя — блаженной памяти старца Серафима Вырицкого…

* * *

…О благословенном старце я узнала во время войны. Сразу после ее окончания, в 1945 году, поехала в Вырицу. Будто потянула меня туда неведомая сила. На станции никто не хотел говорить, где живет отец Серафим. Время было такое. «Ищи сама», — звучало в ответ…

И Господь привел — шла, шла и увидела калиточку, у которой толпился народ. Подошла и спросила: «Кто последний?» Помню, впереди оказался мужественного вида седой полковник. Через некоторое время появилась послушница и, открыв калитку, пустила всех ко крылечку. Стою самой последней и думаю, что на работу опоздать могу. Тогда с этим очень строго было — порою под суд отдавали. Вдруг, вышла келейница и говорит: «Кто здесь из Царского Села? Пропустите эту девушку — ей надо к 14-ти часам на поезд успеть, чтобы на работу добраться вовремя. Так батюшка велел».

Я вошла в дом. Невозможно описать словами, что охватило меня, как только перешагнула порог келии и увидела отца Серафима. Ощущение света и благодати, чувство слезного раскаяния и в то же время необычайной радости… Ноги у меня сами подкосились. Упала перед ним на колени и зарыдала, а батюшка мягким и добрым голосом произнес: «Не плачь, не плачь, твой жив и скоро вернется. Я вас в книгу к себе запишу и поминать буду». Я поняла, что посетители могли ничего не говорить о себе — отцу Серафиму все было открыто. Такое чудо нам Господь даровал! Я молчала, а он всю мою нерадивую жизнь, которую я уже забыла, в подробностях рассказал. Какой светильник был! Двумя-тремя тихими кроткими словами мог на путь покаяния и спасения наставить. Грешим много, да не всегда зрим грехи свои, а перед таким старцем душа сама открывается.

Привезла батюшке муки и яблок, а он тут же велел все раздать. Не зря о нем говорили, что живет Святым Духом. Утешил он меня сильно. Мир и любовь сошли в душу. На всю жизнь запомнила его слова: «Обязательно молись за врагов. Если не молишься, то будто в огонь керосин льешь — пламя все больше и больше разгорается… Всегда и за все, даже за скорби, благодари Господа и Пресвятую Богородицу». В конце беседы отец Серафим спросил: «А ты знаешь, как меня зовут?» «Конечно», — отвечаю. «Тогда молись за меня, а по кончине моей ходи на могилку. Разговаривай, как с живым, и все у тебя устроится». После этого благословил и поцеловал меня в голову. Сердце мое затрепетало от радости и показалось мне, будто слышу я ангельское пение. Назад как на крыльях летела…

«Сейчас мы тебя вылечим»

Клавдия Ивановна Печковская живет в Вырице и бывает на могилке отца Серафима почти каждый день. С именем батюшки связаны многие ее воспоминания.

* * *

…Когда я впервые вошла в келию старца он поразил меня своим аскетическим видом — худенький, но необыкновенно бодрый, с теплым любящим взглядом сияющих глаз. Я сразу почувствовала необычайное душевное облегчение. Любовь, исходившая от батюшки, как бы изливалась на все окружающее.

Во время войны я получила сильное ранение в голову, и меня мучали непрестанные головные боли. Врачи ничем не могли помочь. Отец Серафим сказал: «Подойди поближе, сейчас мы тебя вылечим». Он накрыл мне голову епитрахилью и возложил на меня руки. С тех пор я не знаю, что такое головная боль. Однажды я поведала батюшке, что хочу выйти замуж. Он благословил меня, но предупредил: «Повенчаетесь — будете жить…». С мужем мы оформили только гражданский брак и не выполнили завета старца. Пришло время, когда я осталась одна с двумя детьми — Господь развел за невыполнение послушания. Тогда еще раз я поняла, что без Божиего благословения все человеческие начинания — ничто…

Сразу после войны моя подруга обратилась к старцу со словами: «Муж пропал без вести. Как мне за него молиться?» «Молись о здравии, скоро он вернется из плена», — ответил батюшка. Действительно, через недолгое время пришел ее муж, побывавший в плену в Австрии. Многие в Вырице помнят невероятный случай, когда по молитвам отца Серафима заговорила немая девочка. Батюшка исцелил от ряда заболеваний и мою престарелую маму. Тогда он также накрыл ее епитрахилью и, возложив руки на главу болящей, сказал: «Сойдут с тебя все грехи, и пройдут тогда все болезни».

Хорошо помню, как отец Серафим говорил нам: «Вы молитесь обо мне, и я за Вас помолюсь, попрошу у Господа…». «Небо, как шатер, — говорил старец, — придет время, когда оно откроется». Вот идет мне уже восьмой десяток, но только не так давно я поняла, что нет у меня никого ближе, чем батюшка Серафим…

«Будто Христос тогда моей души коснулся!»

Любовь Николаевна Сурова живет в Царском Селе. Регулярно посещает она Вырицу. Неизгладимый след в ее душе оставила единственная встреча с отцом Серафимом.

* * *

…В конце войны я получила извещение о гибели мужа. У меня было двое детей, и немалых трудов стоило поднимать их в то время. Я никак не могла поверить, что осталась одна.

В 1947 году мы поехали к отцу Серафиму с одной моей знакомой, у которой муж пропал без вести. Когда я увидела батюшку, охватил меня благоговейный трепет, а в душе пронеслось; «Господи! Это же точно ангел с неба спустился!» Какое у него было сияющее лицо! Старец сразу вызывал самое теплое доверие.

Первой заговорила моя спутница: «Батюшка! Мой супруг погиб, хочу еще раз выйти замуж». Отец Серафим покачал головой и шутливо погрозил ей пальцем: «Я тебе выйду! Твой жив! Вот вернется — будет тебе баня!» Мне же старец велел сесть к нему поближе. Ни о чем не спрашивая, он сразу сказал: «Вот ты не веришь, а твой муж погиб. Тебе надлежит выйти замуж, ведь ухаживает за тобой хороший человек?» Батюшка взял меня за левую руку и стал ее тихонько поглаживать. Будто Христос тогда души моей коснулся!

Но самое важное в том, что по молитвам отца Серафима Господь дарует нам необыкновенную бодрость духа и надежду на спасение в жизни вечной. Слава Богу за все!

«Для Господа неизлечимых болезней не бывает!»

Елена Кудрявцева — трудница Свято-Иоанновского ставропигиального женского монастыря. Здесь ежедневно можно увидеть ее на богослужениях, а в часы между службами помогает она в меру сил своих в многоразличных хозяйственных делах. Беседуя с Еленой Демидовной, еще раз убеждаешься и в том, что у Господа случайного ничего не бывает…

* * *

…Родилась я в 1917 году в селе возле Питера. Родители мои были благочестивыми христианами и отличались особым странноприимством. Еще в раннем детстве я услышала от кого-то из странников удивительную песню: «Он в Кронштадте был добрым пастырем и наставником стада Божия, исцелял больных, питал алчущих, и давал им всем кров-пристанище. В Петрограде есть монастырь святой, Иоанновский, что на Карповке..».Милый образ батюшки Иоанна жил в верующих сердцах, из уст в уста передавались сказания о его подвигах и чудесах. Видимо, по молитвам праведника, явил Господь чудо и на мне.

В городе на Неве провела я и все годы блокады. Когда, под завывание фугасок и разрывы снарядов шла на дежурство или в храм, то всегда думала: «Господи! На все святая воля Твоя! Угодно будет Тебе — уцелею…». Богослужения в соборе равноапостольного князя Владимира совершались ежедневно, а затем шли бесконечные молебны и панихиды. Несмотря на все ужасы блокады, храм почти всегда был заполнен. Помню, как замерзало масло в лампадах, но горячая молитва согревала сердца людей. Мы твердо верили в предстательство Пресвятой Богородицы и святых угодников земли русской. С Божией помощью пережили все — и голод, и холод, и бомбежки.

Как только было разорвано зловещее кольцо, я отправилась на родину — там, вот уже 30 лет, пребывала на одре болезни моя сестра Александра. Сестра заболела костным туберкулезом. У нее образовалось на правом бедре 11 открытых ран, шли обильные гнойные выделения. Боль буквально грызла сестру, порою она впадала в отчаяние и просила Господа, чтобы Он скорее лишил ее жизни. Наша мама незадолго до своей кончины завещала мне: «Лена! Ты Александру не оставляй!» Обустроившись в Питере, в 1946 году я перевезла к себе Александру, чтобы уже постоянно за ней ухаживать. Как тяжело было смотреть на ее бесконечные мучения! Вот тогда Бог и привел меня к отцу Серафиму.

Было это летом 1947 года. Батюшка полулежал на небольшой кровати в полной схиме — лицо сияющее, яркие голубые глаза, ласковая, милующая улыбка. Сразу стало как-то особенно легко, меня охватила воистину нечаянная радость. Ни о чем не хотелось спрашивать, а только глядеть и глядеть на него. Сами собою навернулись покаянные слезы. Отец Серафим тихо промолвил: «Ну-с, откуда и зачем?» «Ярославская, из села Михаила Архангела», — пролепетала я, глотая набегающие слезы. «Так и я ярославский, — рыбинский!» — весело ответил батюшка. «Живу я с сестрой, — продолжала я, — она очень больна, и болезнь у нее неизлечимая». С несомненной верой старец произнес: «Для Господа неизлечимых болезней не бывает! Молиться надо!» Он записал в свой помянник наши с сестрой имена и сказал: «Ну вот, теперь я всегда поминать вас буду. И вы убогого Серафима не забывайте». Потом многозначительно посмотрел на меня: «Будешь, будешь еще ко мне ходить…». После этого благословил и проводил все той же ангельской улыбкой. Как рукой сняло все мои скорби — на работу не шла, а на крыльях летела. Но только потом поняла и осмыслила все, что тогда произошло.

Весной 1950 года, в годовщину кончины отца Серафима, у сестры неожиданно закрылись раны — затянулись тонкой кожицей. Совершенно прекратились и боли, которые мучили Александру долгих 36 лет. Дальнейшее обследование показало, что она неизвестным образом исцелилась. Только тогда мы поняли, что батюшка не оставляет нас своими молитвами и после перехода к блаженной Вечности. Александра прожила еще 25 лет, как совершенно здоровый человек, и скончалась в 1975 году.

«Этот мальчик будет ученым-медиком»

Рассказ Александра Иванова является еще одним свидетельством необычайной прозорливости и чудесной силы благословения вырицкого старца. Александр Сергеевич рассказывает о батюшке, как о самом близком и родном человеке.

* * *

…Наша семья проживала в Вырице с начала 30-х годов. Еще до войны все мои родственники часто посещали старца и всегда старались следовать его советам и наставлениям. В те страшные годы его молитвы уберегли их от многих бед и скорбей. Приведу только один пример. Все прекрасно знают, какие трудности бывали с продовольствием в военную пору. Не обошло голодное время и нашу семью. И вот однажды моя тетя пришла к батюшке за благословением, чтобы где-нибудь поменять вещи на продукты. Отец Серафим помолился и благословил ее на дорогу.

Погрузила тетя на саночки какие-то домашние вещи, кое-что из одежды и пошла, куда глаза глядят. Сейчас вряд ли можно представить, насколько тяжел и опасен был ее путь. Шла она в лютые морозы по оккупированной территории, а временами и через линию фронта под обстрелами и бомбежками, но дошла, с Божией помощью, до города Опочка на Псковщине. Здесь удачно выменяла вещи на два мешка муки и благополучно вернулась, минуя все ужасы прифронтовых дорог. Родные уже не чаяли увидеть Веру Лаврентьевну… Это ли не явное чудо Божие, свершившееся по молитвам великого старца? В общей сложности тетя прошла туда и обратно более 500 километров!

Когда мне было неполных два года, моя мама принесла меня к великому старцу. Батюшка посмотрел на меня и сказал: «Этот мальчик будет ученым-медиком». И благословил…

Ныне я являюсь профессором, заведующим курсом стоматологии в Государственной Медицинской Академии. Так все сбылось по слову благословенного старца… С детских лет посещаю с мамой могилку отца Серафима. Здесь по иному течет время, и уходит земная суета. Здесь всегда обретаешь силы и надежды на будущее…

«Подожди немного…»

Жила в Петербурге купеческая семья Шиловых. Это были благочестивые люди. Их дом всегда был украшен многими иконами, все члены семьи постоянно посещали храм Божий, исповедовались и причащались Святых Христовых Тайн. Каждый из четырех братьев Шиловых имел собственное предприятие. Все они, по мере сил, занимались еще и делами милосердия и благотворительности, вели богоугодный образ жизни.

После прихода к власти большевиков обрушились на семью непрестанные скорби. В 1919 году во время эпидемии тифа скончался старший брат Александр. В 1924 году от поджога полностью сгорел дом Шиловых. Оставшиеся в живых братья были арестованы, лишены всех прав и высланы в Иркутск, а их семьи, оставшиеся без кормильцев, вернулись в Петроград, где хлебнули немало горя. Долгое время жили по углам у дальних родственников. Из ссылки вернулись только Николай и Дмитрий, Алексей Игнатьевич сложил свои кости в Сибири. Имея поражение в правах, несколько лет братья скитались по стране, подрабатывая на хлеб случайными заработками. Около 1937 года Дмитрий Игнатьевич нелегально вернулся к семье, а Николай Игнатьевич, стремясь уйти подальше от властей, уехал на Дон в глухие Аксайские степи. С Божией помощью пережили и эти страшные годы. Несмотря на тяжкие испытания Шиловы во время лихолетья оставались верными Богу и Церкви. В скорбях и злоключениях усиливалась, становилась горячее молитва.

Когда, казалось бы, закончились для семьи видимые скорби, Николай неожиданно начал употреблять спиртное. Для его супруги это было большим ударом, нелегким стало совместное существование, и Евдокия даже стала подумывать о разводе. Однако решиться на такой серьезный шаг сама она не могла.

Желая узнать волю Божию, отправилась к вырицкому старцу. Было это в 1948 году. Отец Серафим принял очень ласково и необыкновенно утешил, но на вопрос о разводе ответил весьма строго: «Куда же вам разводиться?! Вы же перед Богом повенчаны… Подожди немного, скоро он хороший будет..». Не сразу поняла Евдокия истинный смысл слов старца. Он открылся ей в 1951 году — Николай Игнатьевич скончался шестидесяти лет отроду.

Надо сказать, что несмотря на появившуюся у него склонность ко спиртному, он все так же, как и прежде, регулярно посещал Богослужения в Никольском соборе. Довольно часто исповедовался и причащался. Отошел тихо, обратив к родным свои последние слова: «Будьте добры и милосердны ко всем…».

«Всегда хвалите имя Господне!»

Наталия Н. Симакова от рождения инвалид по зрению, член общества слепых. С истинным благоговением и слезами рассказывает она о своих встречах с отцом Серафимом…

* * *

…В середине 30-х годов я пела на клиросе в Никольском соборе.

В 1944 г. узнала, что в Вырице есть духоносный старец, и меня потянуло к нему.

В течение почти пяти лет я посещала Вырицу. Первый раз приехала к отцу Серафиму в декабре 1944 года. Тогда он сказал: «Теперь будешь ко мне ходить». Я считала вырицкого старца святым. Видеть я его не могла, но при встречах с ним меня непременно охватывали благодатные ощущения, становилось легко и спокойно. Я всегда выходила от батюшки изменившейся, другим человеком — отлетали прочь все скорби… Вновь и вновь хотелось еще раз приехать к старцу. Помню, кто-то из посетителей сказал мне: «А глаза у него голубые, как небо…». Как легко мне жилось после святого благословения старца! Не страшили житейские бури и незаметно несла я свой крест. Я никогда ни о чем не просила батюшку по части каких-то земных благ или здоровья. Господь благословил меня быть слепой. Я даже и не помышляла о каких-то исцелениях и надеялась, что за эту скорбь Господь, может быть, снимет с меня часть моих прегрешений и поможет в другом. Каждому нужно нести свой крест. Я всегда говорила в себе: «Господи! Устрой все, как Тебе надо, но только спаси мою грешную душу». С отцом Серафимом мне просто было очень радостно, и необыкновенно хорошо становилось на сердце.

У меня был хороший голос, и в послевоенные годы передо мною стоял выбор между служением в церковном хоре и работой по линии Общества слепых. Когда я приехала к старцу за благословением, он вдруг сказал мне: «А детки будут с глазками! Бог пошлет человека..». Со временем я действительно, вышла замуж. Видно, так мне было дано Господом, чтобы все пережить, пострадать и понять замужних женщин. Родила двоих детей — сына и дочь. Работала на дому. Плела сумки, чтобы поддержать семью. Дома также все делала сама.

Несколько раз приезжала я к старцу в те дни, когда он не принимал посетителей. Потом отец Серафим спрашивал у меня: «Что ты так долго не была?» Я ответила: «Так вы же болели, батюшка…». Мы были вдвоем в келии, и подвижник сказал мне: «Я не болел, а молился. Уходил в духе — беседовал с Божией Матерью, святителем Николаем и преподобным Серафимом Саровским. Нелегко вразумлять народ — уж очень он становится тяжелым. Вот и обращался за помощью к небесным покровителям…».

Не раз делился со мною отец Серафим воспоминаниями о своей мирской жизни: «Вот, был я купцом, а теперь монахом стал..». Через отца Серафима я поняла, что и в миру можно спастись, если во всем уповать на Господа и жить во славу Божию. Каждое свое начинание надо освящать молитвою и благословением и непрестанно творить благие дела.

Батюшка был великим постником. От него я слышала очень интересное высказывание о посте: «Нам надо заключить мир с животными!» Незадолго до кончины отец Серафим сказал мне: «Теперь приедешь меня хоронить». Я тогда подумала, что как великая грешница, недостойна его посещать, а старец благословил меня и вновь говорит: «Приедешь хоронить, подойди сначала к могилке и брось земельки, а потом в храм иди. При погребении будет много народа и тебе не удастся подойти близко..». У меня непроизвольно полились слезы, а батюшка сказал: «Всегда хвалите имя Господне!»

…Пришло время, когда я исполнила все по благословению старца. В день его погребения прежде встала на колени у могилки и бросила туда горсть земли, затем уже пошла в храм ко гробу. Когда прикладывалась к его руке, мне показалось, что она теплая, живая. Приложила я к его руке и булочку со словами: «Отец Серафим! Благослови мне булочку, чтобы у меня хлеб не переводился».

Во время богослужения за мною стояла Мария Федоровна, впоследствии принявшая монашество и подвиг юродства. Ей тогда привиделось, что отца Серафима ведут Пресвятая Богородица, Николай Угодник и преподобный Серафим Саровский. Народа было очень много и сразу к могилке мне действительно не удалось подойти. Но я всегда помнила слова батюшки, которые он мне сказал при жизни: «Будешь приходить ко мне на могилу, говори со мною, как сейчас, я тебя всегда услышу…».

Как бесконечно милостив к нам Господь! Он удостоил, меня также близко познакомиться с митрополитом Николаем (Ярушевичем). Какой это был светлый пастырь! Помню, как после проповедей, он со слезами говорил собравшимся в храме: «Братия и сестры! Возлюбленные! Ну как же я вас всех люблю!» В одном из своих писем он писал мне: «Боголюбивую Наталию благословляю безропотно нести свой золотой крест до конца жизни!» — а мне тут же вспомнились слова отца Серафима Вырицкого: «Всегда хвалите имя Господне!»

«Мы чудес не творим»

Остеомиелит… Тяжелейшее заболевание, связанное с воспалением костного мозга и кости. В вырицком Казанском храме и у могилки отца Серафима можно встретить Андрея Титова. В летнее время он обычно посещает Вырицу несколько раз. С великим старцем у Андрея Никифоровича отношения особые — когда-то по молитвам отца Серафима спас его Господь от вышеописанного страшного недуга. Глядя на жизнерадостное лицо, наблюдая его подвижность, вряд ли можно предположить, что он был на краю гибели…

* * *

…В 1952 году я получил травму ноги. Удар рассек кожу и слегка повредил надкостницу. Видимо, тогда же в рану попала инфекция, начал развиваться болезненный отек, который через несколько дней превратился в значительную опухоль. Пришлось обратиться к врачу. Диагноз звучал как приговор: «острый остеомиелит нижней трети большой берцовой кости левой голени». Несмотря на все старания врачей болезнетворный процесс не утихал, а, наоборот, принимал все более и более тяжелые формы. Стало скапливаться очень много гноя; ногу разрывало и дергало, словно электрическим током. Меня постоянно лихорадило. Я практически лишился сна и аппетита. Реакция оседания эритроцитов — РОЭ — достигала 63–65 единиц. По временам приходилось дышать кислородом. Я постоянно терпел невообразимые муки. Врачи говорили: «Мы чудес не творим!» Один Бог был волен тогда мне помочь.

И Господь воистину не оставил меня в беде. Мои сослуживцы вдруг узнали о дивном вырицком старце и его благодатной могилке. Они поехали в Казанский храм, отслужили там панихиду по отцу Серафиму и молебен о моем здравии. Привезли мне оттуда святой воды, пакетик песочка с могилки и рассказали о чудесных исцелениях, которые происходят по молитвам отца Серафима. Вечером я перемешал песочек с водичкой и приложил эту смесь на ночь к больной ноге, помолившись. Тогда я еще ни разу не был в Вырице, но разговаривал с батюшкой, как с самым родным и близким человеком: «Отче Серафиме! Ты видишь, как я мучаюсь. Ты никогда не оставлял своим попечением больных и страждущих. Умоли Господа Бога, чтобы помог Он избавиться мне от болезни!» Словно евангельский страдалец, всем сердцем обратился и я ко Господу: «Если хочешь, исцели меня!» После этого спокойно уснул. Проснулся очень поздно и к великой радости своей обнаружил, что отек почти исчез. Всего за одну ночь! Боль также уменьшилась. Я понял, что надо срочно ехать в Вырицу — благодарить и просить отца Серафима о дальнейшей помощи.

В те дни я еле-еле передвигался с помощью костылей. Мы отправились с друзьями к чудотворной могилке на автомобиле. Здесь пришла ко мне в душу необыкновенная тишина, словно Сам Христос вошел в мое сердце. Я долго-долго разговаривал с батюшкой, хотя прекрасно понимал, что он и так все обо мне знает. С тех пор меня не покидала уверенность в том, что Господь вернет мне здоровье. Я продолжал прикладывать песочек с молитвой, и дела мои пошли на поправку. Вскоре мне дали путевку в санаторий, где я отдохнул и набрался сил после мучительной болезни. Ведь тогда произошло невероятное — отец Серафим буквально вытащил меня с того света, а Всемилостивый Господь даровал мне время на покаяние. Слава Богу за все!

«Помышляй всегда, чадо, что постель твоя — гроб твой…»

…К 1989 году моя дочь Светлана закончила школу и готовилась к поступлению в университет. За день до первого экзамена мы приехали с ней в Вырицу, чтобы попросить батюшку Серафима о заступлении и помощи. Как только мы вышли из поезда, начался легкий дождь. Когда же до храма оставался один квартал, дождь внезапно превратился в ливень с грозой. Мы едва успели укрыться под елью. Стало совсем темно, и потоки воды обрушивались с неба непреодолимой преградой, а гром и молнии неистовствовали над самой головой. Ливень закончился столь же внезапно, как и начался. Когда же мы входили в храм, то яркое солнце, прорвав тучи, залило все вокруг блистающим светом. Так же весело светило солнце и во время нашего посещения могилки отца Серафима. При этом Светлану охватило чувство неземной радости. Она явственно ощутила благожелательность святого старца и была несказанно счастлива.

Я же расценил внезапную грозу с ливнем, как некое предостережение. По собственному опыту знаю, что для получения помощи Божией по молитвам отца Серафима Вырицкого необходимо и самому приложить определенные усилия. За Светланой же вечером зашли ее одноклассники, пригласив вместе «позаниматься математикой». Как выяснилось в дальнейшем, вместо подготовки к экзаменам они играли в шахматы и карты… И это в ожидании помощи от батюшки Серафима! Естественно, что для ее же блага Светлане был дан суровый урок. Экзамен она не сдала, хотя математику знала очень неплохо.

Впрочем, экзамен она вскоре пересдала и поступила на вечернее отделение университета, который со временем и закончила. Грозное же предупреждение имело совершенно иное значение. Вскоре с ней случилась страшная беда — она влюбилась в наркомана и через него приобщилась к этому дьявольскому зелью. В дальнейшем не раз получала Светлана более явные предупреждения свыше, но ничто не могло заставить ее отказаться от наркотиков.

Когда же, наконец, она осознала, что идет навстречу физической и духовной гибели, было уже поздно. Забава превратилась в болезнь. Оставалось только уповать и надеяться на небесное предстательство отца Серафима. При посещении могилки мы вместе с дочерью просили батюшку, чтобы Господь наставил ее на путь истины. Однако порвать с порочным образом жизни Светлана никак не могла, ибо ее окружали люди, находящиеся в наркотической зависимости, первым из которых был ее жених Михаил — довольно известный композитор и рок-музыкант.

И вновь Светлане было сделано очередное предупреждение. Когда Михаил готовился к гастрольной поездке по Англии, к нему внезапно нагрянула милиция и, обнаружив наркотики, арестовала его. Суд над Михаилом состоялся через восемь месяцев и завершился благополучно (условной мерой наказания). Все это время Светлана, несмотря на сильные соблазны, стойко воздерживалась от употребления наркотиков и горячо просила о помощи Господа, Пресвятую Богородицу и отца Серафима. Почти одновременно с освобождением Михаила Светлане было дано последнее и очень грозное предупреждение. Когда мы перед судом ездили с ней в Вырицу, то купили в храме книгу «Сын церковный», содержащую 100 наставлений православным христианам. В конце книги был помещен портрет старца иеромонаха Серафима Вырицкого с краткими сведениями о нем. Я понял, что книга досталась нам не случайно — произвольно открыв ее, мы обнаружили наставление, призывающее помнить о смертном часе: «Помышляй всегда, чадо, что постель твоя — гроб твой, а сон — сень смертная».

После суда Михаил и Светлана на какой-то момент порвали со своим пристрастием, но затем перешли на какие-то новые, якобы, «безвредные» стимуляторы. Тогда я возложил на себя пост и ежедневно обращался к отцу Серафиму с молитвами об исцелении дочери. Неисповедимы пути Господни. Менее, чем через год Миша скоропостижно скончался. Трагическая смерть Михаила заставила Светлану прозреть и окончательно покончить с пагубным пристрастием.

Это быстро сказалось на ее всестороннем росте. Главное же в том, что Светлана укрепилась в Православии. Она часто посещает храм Божий, искренне раскаивается в грехах своей молодости и испытывает глубокую благодарность к отцу Серафиму Вырицкому за исцеление от тяжелейшего недуга.

«Я во всем положился на волю Божию…»

Спасительное действие веры можно уразуметь только самой же верою. Святой Апостол Иаков научает нас: «Молитва веры исцелит болящего и восставит его Господь» (Иак. 5:15). А блаженный Феофилакт Болгарский говорит: «Если ты одержим какой-либо болезнью, — припади к ногам Иисусовым, коснись следов Его жизни, и — получишь исцеление».

Рассказывает регент хора храма Пресвятой и Живоначальной Троицы («Кулич и Пасха») Николай Иванович Зайцев.

* * *

…В 1994 году я был регентом Феодоровского Государева собора в Царском Селе. В начале мая у меня неожиданно начались резкие боли в коленном суставе. Вскоре появилась большая опухоль размером с футбольный мяч. Даже легкое прикосновение к ней вызывало нестерпимую боль. Началось лихорадочное состояние, температура повысилась до 40°. Я слег в постель. Болевые ощущения усилились до такой степени, что я не мог спать и непроизвольно стонал. Отвезли меня к специалистам, которые сказали, что возможна ампутация конечности для спасения жизни больного. Неожиданно кто-то из моих сопровождающих предложил срочно поехать в Вырицу и обратиться за помощью к приснопамятному иеросхимонаху Серафиму Вырицкому, по молитвам которого нисходит к нашим немощам Небесный Целитель. Наши певчие и псаломщик буквально на руках принесли меня ко святой могилке незабвенного старца. На душе сразу стало легко и спокойно. Я во всем положился на волю Божию. Тихо пропел панихиду и акафист Благовещению Пресвятой Богородицы. Всем сердцем своим воззвал я тогда к отцу Серафиму и несомненно надеялся, что буду услышан.

Господь послал добрых людей, которые объяснили, как пользоваться песочком с могилки. Дома насыпал его в святую воду, взболтал, намочил полотенце и наложил на опухоль компресс. Впервые за несколько дней мне удалось мирно уснуть. Спал очень долго. Когда проснулся, то обнаружил, то отек значительно уменьшился. Я вновь наложил компресс со святой водой и песочком с могилки батюшки Серафима…

Через три дня утихли острые боли, и я смог потихоньку ходить. Постоянно молился — просил о помощи и, в то же время, благодарил Господа за все. Через две недели я полностью забыл о своей болезни и вернулся в храм. Один Бог ведает, что могло произойти, если бы я согласился на госпитализацию и хирургическое вмешательство…

С чувством глубочайшей благодарности постоянно посещаю могилку отца Серафима. Езжу туда и один, и с семьей. Эти поездки всегда превращаются в праздник, который дарует необычайную бодрость духа и неземную сердечную радость. Слава Тебе, Господи, за Твою великую милость к нам, грешным!

«Я покрещусь вместе с ним…»

История, которую рассказала Наталия Титова, является одной из великого множества, когда по небесному предстательству отца Серафима Вырицкого таинственным образом изменяются судьбы целых семей…

* * *

Мне и моим ближним посчастливилось на собственном опыте испытать спасительное действие веры и молитвы.

С моим мужем Андреем мы вместе уже около 14 лет. Не обидел нас Господь и детьми, послав двоих сыновей. Когда одному из них исполнилось 10 лет, а второму — пять, я очень захотела иметь третьего ребенка. Как оказалось, Андрей моих взглядов не разделял, более того, он был категорически против. Неоднократно пыталась я слезно уговорить его, но всякий раз словно наталкивалась на непробиваемую стену. Как-то, в сокрушении сердечном, я поведала об этой скорби близкой моей подруге Людмиле Шумиловой, которая посоветовала мне просить о небесной помощи. Слаба моя молитва! Однако, через несколько месяцев милость Божия посетила нашу семью — Андрей неожиданно возжелал ребенка. Причем я увидела, насколько серьезно он подошел к этому, в его душе не было даже малейших колебаний.

Тогда-то Людмила и рассказала мне, что все лето она ездила на могилку батюшки Серафима и слезно просила его о том, чтобы Господь умягчил сердце моего супруга и ниспослал благодать Свою на всю нашу семью. Постоянно заказывала Людмила и молебны о нашем здравии и благоденствии в вырицком Казанском храме.

Когда я уже ждала ребенка, мы с подругой посетили Вырицу. Много чудесного даровал в тот день Всемилостивый Господь моему сердцу. Как могла, благодарила я батюшку, и он ответил мне своей бесконечной любовью. Ощущения, полученные тогда на святой могилке вырицкого старца, навсегда стали незыблемым достоянием моей души.

Господь по-прежнему не оставлял нас Своим попечением. Мой брат не был крещен. Он даже боялся войти в храм Божий — его оттуда будто что-то выталкивало. Однажды он вдруг сказал мне: «Если у тебя родится мальчик, то я покрещусь вместе с ним!» Муж хотел девочку, однако, Господу было угодно послать нам третьего сына. Сашенька явился на свет 23 апреля 1996 года, на Радоницу. Как тут было не помянуть всем сердцем батюшку Серафима! Андрей же сразу полюбил сына и по сей день души в нем не чает.

В день праздника Пресвятой и Живоначальной Троицы одновременно приняли святое Крещение полуторамесячный Александр и мой 37-летний брат Андрей. Сделал он это сознательно и твердо. Я видела, что внутри у него что-то происходит. Крещение есть наше второе рождение, и на моих глазах действительно рождался новый человек. Любовь отца Серафима коснулась и его сердца. Не так давно я узнала, что он с женою благоговейно посещает могилку вырицкого старца!

Чудеса на этом не закончились. Мой папа, впервые за много десятков лет, пришел в храм к исповеди. Вернуться в лоно Матери Церкви в 68-летнем возрасте — не чудо ли это?! Стала ходить на службы и моя сестра, которая довольно прохладно относилась к вере. Светлое воздействие охватило всю нашу семью. Я часто смотрю на фотографию батюшки Серафима и мысленно разговариваю с ним. Верую, что недалек тот день, когда великий подвижник будет прославлен в лике святых, и в наших домах появятся иконы с изображением вырицкого старца…

«Это было настоящее чудо!»

История, которая произошла с Ларисой Соловьевой — тоже один из ярких примеров чудодейственной силы Божией по небесному предстательству отца Серафима Вырицкого.

* * *

…От юности Господь даровал мне певческий голос. С ранних лет я занималась сольным классическим пением у профессиональных, высококвалифицированных преподавателей. Занятий любимым делом не оставляла и в самых дальних городах и весях. Часто выступала с сольными концертами и солировала в хоровых коллективах. Зимой 1996 года у меня неожиданно пропал голос. С тех пор я не могла исполнить и одной музыкальной фразы. Случившееся стало для меня нелегким испытанием. Скорби мои продолжались в течение двух лет.

В начале 1998 года в храме святого пророка Илии было вывешено объявление о предстоящей паломнической поездке на могилку старца иеросхимонаха Серафима Вырицкого, с участием в Божественной литургии в храме Казанской иконы Божией Матери. В то время я совершенно ничего не знала об отце Серафиме Вырицком и решила поехать к святому месту. Вероятно, это был глас моего ангела-хранителя. В дороге руководители поездки рассказали верующим о замечательной жизни великого подвижника и о случаях чудесной помощи по молитвам святого угодника Божия. Поездка в Вырицу принесла в душу тишину, радость и надежду. От всего сердца я помолилась в чудесном храме и на святой могилке старца. Для себя ничего не просила, во всем полагаясь на волю Божию. На могилке всем паломникам, по благословению настоятеля храма отца Алексия, который и служил там для нас панихиду, дали понемногу маслица из неугасимой лампадки. Я тогда слегка смочила им свой шейный платок.

Через несколько дней после паломничества друзья пригласили меня на концерт, где исполнялись многие из моих любимых произведений. Домой приехала в удрученном состоянии духа: «Они поют, а я не могу..». Вечером помолилась, как обычно и, попросив о помощи батюшку Серафима, привязала к горлу шейный платочек с маслицем из его лампадки. С молитвой же легла спать. Когда утром проснулась, то сразу, вдруг, поняла — я вновь могу петь! Перекрестившись, с Иисусовой молитвой, осторожно попробовала одну-две ноты, а затем неожиданно для себя от начала до конца пропела полным голосом «Аве Мария». Это было настоящее чудо! Господь по молитвам отца Серафима вернул мне певческий голос…

Вскоре я вновь была в Вырице. По моей просьбе отец Алексий отслужил благодарственный молебен. Эту милость Божию, посланную по молитвам отца Серафима, я никогда не забуду…

Воспоминания игуменьи Варвары

Варвара настоятельница Пюхтицкого женского монастыря в честь Успения Пресвятой Богородицы в Эстонии.

* * *

…Шел 1947 год. Наша семья только вернулась из эвакуации, и мы с родителями жили в Луге. Много было у нас в Луге разговоров о великом старце, сильном молитвеннике отце Серафиме Вырицком. И мне так хотелось съездить к нему! При первой же возможности я отправилась в путь. Стояли первые июньские дни, только распустились листочки на деревьях. Мне еще не было семнадцати лет. Доехала я до Петербурга, оттуда — до станции Вырица. Куда идти — не знаю. Спросила у людей: «Где у вас батюшка Серафим живет?» «Идите, увидите церковь Казанскую, там недалеко и домик», — говорят. И я пошла. Смотрю — церковь деревянная стоит, могилочки у храма. Подхожу к домику. Веранда большая. Стучусь. Захожу, а там много-много-народу. «Здесь живет батюшка Серафим?» — спрашиваю. «Тут, да он не принимает — читайте». На двери объявление: «Батюшка болеет, просьба не беспокоить и не стучать». Это было за два года до батюшкиной кончины.

Стою и думаю: «Неужели придется уехать? Так и не увижу батюшку..». Стою: и не ухожу, и беспокоить не решаюсь. «Доченька, мы-то тут с утра сидим. Иногда нам записочками отвечают, но мы-то здешние», — говорят бабушки. А я все стою в нерешительности: «Матерь Божия, помоги, устрой… Никто как Матерь Божия…».

Вдруг открывается дверь. Выходит монахиня и говорит: «А кто здесь из Луги?» Думаю: «Кто здесь из Луги?» Растерялась. А все на меня смотрят. «Я из Луги», — говорю. «Батюшка сказал: пропустите девушку из Луги». «Деточка, проходите», — ласково позвала монахиня и повела, — «Пойдемте, батюшка просит Вас». Впоследствии эта монахиня стала схимницей Пюхтицкого монастыря Серафимой, которую я хоронила в 1974 году, будучи настоятельницей монастыря. Часто мы с ней с любовью вспоминали батюшку и эту нашу встречу.

…Идем по коридору. Угловая комната — батюшкина келия с окнами в сад. Справа — большой святой угол. А слева, в самом уголочке, кроватка. Батюшка лежит на подушечках. У кроватки — ковер. «Подойдите, встаньте на коленочки на коврик, — говорит монахиня, — чтобы батюшка слышал Вас». Подхожу, встала на колени, смотрю на батюшку. Такой светлый, впалые щечки, проницательные серые глаза, а лицо… Это не лицо, а лик! Шапочка схимническая с крестиком, схима надета, наперсный крест. Я открыла рот — и не могу вымолвить ни слова. Смотрю, смотрю… И он на меня проницательно смотрит. Батюшка нарушил молчание: «Деточка, а что Вы хотите, с чем Вы ко мне приехали?»

Сердце мое сжалось от волнения, и я тихо промолвила: «Батюшка, дорогой, мне ничего не надо. Мне только нужно Ваше благословение и Ваши святые молитвы». И все смотрю, смотрю на него. Он, улыбаясь, смотрит и говорит: «Мать Анна, принесите мне две просфоры: одну большую, другую поменьше». Матушка приносит большую, такую, как игуменская, просфору. «Это — Вам, — дает мне отец Серафим, — а эту передайте вашей маме. Пусть мама разделит на 60 частичек и 60 дней принимает со святой водой».

Мама все исполнила в точности, как сказал батюшка. И все хотела потом съездить в Вырицу. Все говорила: «Доченька, так хочется к батюшке Серафиму съездить!» Но как у всех у нас, все не хватало времени. Так и осталось загадкой, почему батюшка благословил разделить просфору на 60 частичек… «А когда будете уходить от меня, — продолжал батюшка, — напишите записочки о здравии всех своих родных и за упокой. И я по силе всегда буду молиться». Смотрит на меня и все улыбается, улыбается… А я ничего о своих родных не говорила. Стою я на коленочках, смотрю на батюшку. А он вдруг спрашивает: «Деточка, а как ты поедешь в Лугу?» Я растерялась. «Поездом в Ленинград, а оттуда — в Лугу». — «А ты вот что сделай. Выйдешь от меня, зайди в церковь, приложись к Казанской иконе Божией Матери, а потом могилкам поклонись. Там моя матушка лежит — схимонахиня Серафима. Близенько — большая дорога. Выйдешь на нее, пойдет грузовая машина. Ты не бойся, подними руку. Она остановится и довезет тебя до железной дороги». Оказывается, в 5 километрах от Вырицы — станция Сиверская, а от нее до Луги совсем недалеко. — «А там сядешь на поезд и через час будешь в Луге своей».

У меня и в мыслях не было, чтобы старцу такой вопрос задавать! Меня это так удивило. Смотрю на него: такой светлый, святой человек, словно житель горнего Божиего мира, и вдруг говорит мне о таких практических вещах… А сейчас часто его вспоминаю. Находясь в такой святыне, в Пюхтице, мне постоянно приходится решать жизненные, практические вопросы. Какой батюшка был дальновидный, какой простой, сколько было у него любви! Какой пример был всем нам — какая забота о людях до такой мелочи!..

Стою на коленях, скрестив руки на груди, и все смотрю, смотрю на него. Никогда я такого лика не видела. Весь день бы так и стояла! Вошла мать Анна. Я говорю: «Батюшка, простите, я Вас, наверное, так задержала». А сама не знаю, сколько времени прошло, сколько пробыла у батюшки. А он: «Ничего, деточка, подойди, благословлю тебя, и родителей Ваших, и всю родню Вашу». И перекрестил меня. Я поклонилась. Стала уходить. Не решаясь повернуться к батюшке спиной, на носочках вышла.

Зашла в церковь. Приложилась к Казанской иконе Божией Матери. Помолилась на могилках. Теперь, думаю, надо на дорогу выйти. Смотрю: большая дорога рядом, и машина идет. Бабушки сидят в ней, березки лежат. Робко поднимаю руку: «Молодой человек, не подвезете до станции Сиверской?» — «А мы туда и едем». Довезли меня до переезда. Я вышла, поблагодарила. Слышу — поезд сзади подходит. Успела только к вагону подойти и поехала домой. Оказалось, скорый, проходящий поезд был. От радости даже не помню, как доехала. Казалось, только вошла в вагон и уже дома.

Вот такая встреча произошла у меня с отцом Серафимом 50 лет тому назад. Милостию Божией сподобилась видеть светлого старца, принять его благословение и просфору. Всегда, когда мне потом приносили игуменскую просфору, я почему-то невольно вспоминала батюшку и этот день. Было это за 20 лет до моего настоятельства…

Воспоминания протоиерея Иоанна Миронова

… С именем отца Серафима Вырицкого непосредственно и неразрывно связаны годы моей учебы в Духовных Семинарии и Академии, а также все последующие 40 лет служения в Церкви Христовой. Родился я на Псковщине в благочестивой крестьянской семье. В детские годы вместе с моими родными пережил все ужасы «раскулачивания», ссылки, а затем оккупации в годы Великой Отечественной войны. В 1944 году семнадцатилетним юношей вступил в ряды действующей армии. Закончив службу в Вооруженных Силах, в 1947 году принял решение поступать в Духовную семинарию. В послевоенные годы многие жители Псковщины ездили к отцу Серафиму за советом и молитвой. О славном подвижнике мне поведала моя тетушка Анна: «В Вырице есть великий старец — все наперед видит. Через него обязательно узнаешь о себе волю Божию…». Тогда я окормлялся у отца Иоанна Иванова, будущего владыки Кировского и Слободского. Испросив, его благословения, я отправился в Вырицу. Так привел меня Господь к батюшке Серафиму.

Очень хорошо помню первую нашу встречу — ведь она все определила в моей жизни. Было это в неделю о самарянине 1948 года… У дома старца стояло великое множество народа. Здесь я познакомился с двумя семинаристами — Васей Ермаковым и Толей Малининым. За духовной беседой незаметно шло время. Вскоре вышла келейница батюшки и сказала: «Семинаристы, войдите!» Василий с Анатолием вошли, а я остался. Вдруг матушка Серафима вышла еще раз и, обратившись прямо ко мне, настойчиво произнесла: «Батюшка благословил войти всем семинаристам!»

Когда я вошел в келию, старец лежал на одре и взгляд его светился любовью. Он буквально излучал ее, и сердце мое мгновенно откликнулось на этот зов… Отец Серафим побеседовал с моими новыми друзьями и благословил их. Я остался с батюшкой один на один. Неземная радость охватила все мое существо. Неожиданно набежали теплые слезы. Дрожащим голосом я промолвил: «Отче, я ведь еще только хочу поступать в семинарию, да вот утерял во время войны некоторые документы».

Старец ласково ответил: «Ничего, ничего, Ванюша! Ты только собери все необходимые бумаги и сдай. Обязательно поступишь!» После некоторой паузы тихо добавил: «Ты хорошим студентом будешь…». Так получил я благословение незабвенного батюшки на учебу и будущее служение.

Как сильно утешил тогда меня отец Серафим! За короткий срок удалось собрать все нужные документы. В семинарию поступил легко, без малейших осложнений.

В Вырице оставил я частицу своего сердца, и с тех пор стал часто ездить к духоносному старцу. Сколько дивных советов и назиданий даровал мне Господь через отца Серафима! А порою достаточно было только увидеть батюшку и получить его святое благословение. Бывало, встану перед его кроваткой на колени, он мне руки на голову положит, а я плачу и плачу, сам не зная, почему… А какой он был смиренный и кроткий. Будто ангел земной!

Духовное воздействие вырицкого старца имело необычайную силу. Людские сердца сами открывались перед ним. Без слез от батюшки Серафима никто не уходил. Прикосновение небесной чистоты заставляло людей ощущать собственную греховность, а старец своей чуткой душою сразу все прозревал. Он имел особый дар — взывать к покаянию. Дух Снятый на нем почивал, и это ясно ощущал всякий, кто перешагивал порог его келий. Помню, как однажды спросил я женщину, которая вся в слезах вышла от отца Серафима: «Тетушка, отчего же ты плачешь?» Со светлой улыбкой она ответила: «От радости…».

Люди, которые попадали в келлию батюшки, тут же ощущали, что он живет в ином мире, пребывает в неземных измерениях.

«Много может усиленная молитва праведного», — говорит нам святой Апостол Иаков (Иак. 5:16). Молитвы батюшки достигали небес и нисходила через него в мир благодать Божия. Я сподобился много раз быть свидетелем чудесной прозорливости старца и на себе испытал непостижимую силу его дара исцелений.

День за днем нескончаемым потоком шли страждущие к отцу Серафиму и всех он утешал, всем даровал надежду на будущее, всем давал необходимые практические советы. Часто, не успевая дождаться личной встречи, люди обретали помощь Божию даже по записочкам, которые посылали старцу через келейницу. В ту нелегкую пору он действительно стал светильником, который — сквозь сумерки времени нес миру свет Православия. Его простые, но веские слова помогли очень многим обрести веру, укрепиться в ней и идти по пути спасения.

Бывая у дивного служителя Божия, я всегда старался в меру моей немощи впитывать каждое его слово, стремясь уловить и каждое движение его души. Как все это пригодилось спустя многие годы во время моей пастырской деятельности! Иногда батюшка рассказывал мне о себе — как занимался он торговлей в Апраксином Дворе, как нес послушание духовника Александро-Невской Лавры…

Однажды при расставании я получил от отца Серафима благословение приехать к нему в следующий раз в субботу — 3 апреля 1949 года… Так сподобил меня Господь присутствовать на первой панихиде по незабвенному батюшке, которую служил протоиерей Алексий Кибардин. Такова оказалась воля старца, которому было открыто время его кончины. Дух подвижника незримо пребывал вместе с нами — моление было необычайно торжественным и горячим. Огнь божественной любви снизошел в наши сердца. Думаю, тогда все, кто был рядом — как и я ощущали и верили, что Господь уготовил почившему место в Своих небесных обителях. Мы не прощались с батюшкой Серафимом — мы провожали его в жизнь бесконечную, где «праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их» (Мф. 13:43).

Всякое случалось за долгие годы моего пастырского служения. В дни тяжелых обстояний и скорби я всегда молитвенно обращался к отцу Серафиму за советом и помощью. По сей день постоянно ощущаю силу его небесного предстательства. От одного воспоминания о великом старце сердце наполняется необычайной радостью и любовью. На могилку к нему еду, как на праздник в Саров или Дивеево…

Загрузка...