Избушка в наследство (СИ)

Глава 17. Последствия

После концерта у ГорДК учительница, скрепя сердце, отпустила их всех по домам, не доводя до школы. Яша, словно в тумане, загуглила, как отсюда доехать, села на автобус, выпала на тротуар на своей остановке, обрела до дома. Все — без каких-либо конструктивных мыслей, одни только страдания и самонакручивание. Ей до боли надо было прожить и пережить это все, чтобы поскорее отпустить, чтобы оно наконец перестало…

Мама увидела Яшу и сразу принялась выспрашивать, что случилось. Ведьмочка отмолчалась, перевела тему, и, от нее довольно быстро отстали.

Когда же Яша осталась на кухне одна, в компании закипающего чайника и тарелки куриного супа, появился Вася. Посверлил ее взглядом молча, как и всю последнюю неделю, а потом вдруг выдал:

— Что случилось? Рассказывай.

Девушка, шмыгая носом и капая слезами на столешницу, пересказала. И про странную летучую мышь-переростка, и про Таню, и про то, как они поссорились внезапно.

— Дааа, дела. И как долго, говоришь, у тебя вот эта вот вся брага в башке бродит?

— Что?

— Как давно, спрашиваю, ты вот это вот все вот так думаешь? И чего раньше не рассказала?

— Так ты, ты же на м-меня, обиииделся, т-тоже! — Заикаясь от тихих слез, ответила Яша.

— Совсем не так драматично и серьезно все было, как ты подумала. А главное, тебе не нужно было так сильно из-за этого загоняться и самонакручиваться… Вот что мне с тобой делать, а?..

Кот одним плавным движением запрыгнул на кухонный стол, а оттуда — на микроволновку, и, из такой позиции отлично видя верхнюю часть кухонных шкафчиков, магией принялся шуровать на и внутри них, что-то высматривая.

Наконец, на стол перед все еще тихо плачущей Яшей плюхнулся тканевый мешочек.

— Вот, насыпь столовую ложку в кружку, завари, и выпей.

— Э? Это что вообще такое?

— Это еще от Ядочки осталось. Травки, лечебные. Успокаивающие. Тебе сейчас надо. Так что завари, выпей, и ложись-ка спать, а утром со всем вместе разберемся, на свежую голову.

— Какой «спать»? Еще же даже шести часов нет! Мне надо заниматься, и готовиться, и уроки делать!

— Ничего этого тебе не надо прямо сейчас, и, тем более, ничего этого тебе не понадобится, если и когда ты поедешь крышей, если не отдохнешь и не перестанешь так из-за всего нервничать! — Строго парировал Вася. — Яша, ну послушай ты меня, а. Не всем быть ломовыми лошадьми и бульдозерами, которые что угодно могут пережить, словно это только комарик укусил. У некоторых нервишки хрупкие. И если они от природы хрупкие, то это приходится иметь ввиду, и действовать, жить даже, соответственно этому факту. Ты — не бульдозер. У тебя есть пределы, и тебе очень нужно научиться наконец их знать и видеть. И останавливаться, когда ты к этому пределу подходишь. И искать способы разрядки получше, чем кричать в подушку, постоянно чувствовать себя виноватой за все подряд, и бросать дела, как только что-то идет не так. Пора взрослеть, Яша. Но совсем не в смысле, что пора взвалить на плечи еще больше обязанностей, оказаться окончательно раздавленной этой штукой, и сломаться. Совсем нет.

Пока Василий произносил этот болезненно «в точку» монолог, Яша таки заварила себе этой подозрительной сушеной травы, и теперь смотрела задумчиво и отстраненно как-то на крутящиеся в кружке «чаинки». Бахнула в любимую поллитровую посудину, помимо чая, холодного молока, и начала пить.

Хм, на вкус — обычный ни то травяной, ни то зеленый, чай с молоком. Неплохо.

Довольно быстро Яша стала изнутри вся такая легкая-легкая, расслабленная, звеняще-пустая. Подчиняясь уговорам фамильяра, она добрела до своей комнаты, и упала на кровать.

Будильник звенел еще более мерзко, чем обычно. Очень хотелось выключить его, завернуться в одеяло с головой, и больше вообще никогда не вставать. Веки было физически тяжело держать открытыми. На одной только силе воли, подкрепляемой в равной степени упрямством и нежеланием выслушивать потом замечания, Яша выползла из кровати и принесла свое бренное, скрипящее в нескольких суставах тельце на кухню. Там она, вырубаясь на ходу, щелкнула чайником, с глубочайшим отвращением посмотрела на пустую банку с кофе, и полезла в шкаф — за запасным пакетиком с растворимым кофе. Сваренный, конечно, был вкуснее. Но варить — это долго, и хлопотно, и муторно, и оно все убегает, и потом турку мыть…

Так что Яша довольствовалась растворимым кофе с, возможно, не самым здоровым количеством сахара, и молоком.

Стоило живительной смеси вызывающих привыкание веществ — сахара и кофеина, соответственно, — попасть в ее организм, как девушка сразу почувствовала себя лучше. Ха, вот это психосоматика!..

На кухню зашел Вася:

— Ты как? — Поинтересовался фамильяр, запрыгивая на кухонный стол.

— Нормально, — хрипло ответила ведьмочка, — или, настолько нормально, насколько могу быть в этой ситуации. Брысь со стола, у тебя лапы грязные. — Пассивно отчитала она кота.

— Ой ну вот не начинай тут мне, мои лапы еще почище твоего телефона будут! А то таскаете эту мыльницу повсюду, в карманы засовываете, а потом чуть не облизываете, и считаете чистой… — Заворчал Василий.

— Ахахаххахах! Ой, ну ты… Ахаха, спасибо, мне определенно нужно было что-то смешное. — Девушка отдышалась после приступа внезапно сильного и продолжительного смеха. Нервное, должно быть.

Вася только ухмыльнулся, довольный делом лап своих.

— А я видел, как маменька твоя воон в тот шкафчик пряники убирала, которые с изюмом. Хочешь?

— Ой, а можно? Надо ж сначала у мамы спросить…

— Да можно-можно. Она их сюда убрала, потому что в другом ящике места не было, ничего сакрального в этих пряниках нет. Ешь, и радуйся.

Кот заглянул в ее кружку:

— Ой, ты тут опять эту кофейную гадость пьешь?

— И чего разу гадость? Мне без кофе никуда!..

— Да кофе — это хорошо, даже очень хорошо. Но вот растворимый больше лучше не пей.

— Ага, а варить я его когда буду? Он у меня убегает всегда, если я собираюсь, пока оно закипает!

Кот посмотрел на нее, как на… не самую обремененную мозгами личность.

— Ты ведьма или что? Сплети заклинание, которое выключит конфорку, как только кофе закипит!

— Да ты ж знаешь, я не умееееюююю… — Сказала Яша, в основном, столешнице, на которую уронила лицо.

— Все ты можешь! Вот попробуй, попробуй!

Повинуясь фамильяру, турка поднялась со своего места на сушилке, наполнилась водой из-под крана, и плюхнулась на плиту:

— А теперь зажги, и сплети «таймер».

Девушка вздохнула, смиряясь с тем, что проще будет сделать так, как от нее хотят, что б отстали. Поднялась из-за стола, чиркнула спичкой, зажигая газ. Уставилась на турку с водой. Зачерпнула это вязко-текучей энергии внутри себя, обернула мгновенно застывающей без ее внимания массой турку, и протянула напоминающее руку щупальце к ручке, отключающей подачу газа. Посверлила взглядом турку еще немного, заставляя эту вязкую массу магии стать чувствительной к температуре и вибрациям — как это вообще можно сделать? Как это вообще можно представить даже?

И как-то, у нее получилось.

— Молодец! А теперь давай доедай, и собирайся в школу. Моменты триумфа над ранее непреодолимыми проблемами — это круто и важно, но быстрее, чем на автобусе, ты в школу пока не доберешься.

— А? Ага, сейчас.

В школу она и вправду опоздала — ну как, пришла за две минуты до звонка. Позже, чем приходит всегда, но все еще, технически, вовремя.

Уроки потекли привычной патокой: учитель или рассказывает что-то, что затекает в одно ухо, частично оседает, а частично вылетает из другого; или весь класс корпит над задачками, и тогда ой-как-просто игнорировать существование всех других людей в комнате, а просто сидеть, щелкать эти упражнения, получая маленькую дозу удовольствия от каждого — не достаточно, чтобы удовлетвориться и нормально порадоваться и стать довольной собой, но достаточно, чтобы хотеть продолжать, в надежде, что потом тебя похвалят.

Таня, конечно, тоже была в классе. Сидела на своем обычном месте, справа и позади.

Яша старалась в ее сторону не смотреть. Вспоминать этот дурацкий разговор, и всю эту тупую ситуацию, и вообще в целом вчерашний день, было тошно.

К концу дня Яша была уставшая и задолбанная, но, вообще, не сильнее, чем обычно. Ничего, сейчас домой, придет в чувства, и сядет готовиться к экза…

Выходя из класса, она по привычке остановилась и оглянулась, чтобы подождать Таню.

Блондинка уже собрала вещи, подошла — а, нет.

Прошла мимо.

Бросила на Яшу взгляд, какой-тони то злобный, ни то грустный, и зашагала торопливо прочь, исчезая за поворотом.

— Аа?.. Эх. Ну, ну ладно. — Отчего-то стало горько и обидно по новой, хотя чего еще она ожидала? Таня сказала прямым текстом, что устала от Яши. Значит, все.

Все.

На глаза навернулись непрошенные слезы, но ведьмочка упрямо их стерла, заставила глаза перестать выделять предательскую влагу, и тоже пошла прочь из класса. Медленно, чтобы не пересечься снова с подругой… Бывшей подругой.

В груди что-то сжалось.