Южная Австралия — самое засушливое место на самом засушливом континенте Земли. Аделаида — столица самого знойного штата на самом засушливом континенте Земли. Аделаида-Хиллз — самое приятное для жизни место в столице знойного штата на самом засушливом континенте Земли. Миссис Паркинсон — жительница Аделаида-Хиллз.
Путешественники, бывающие в Австралии, редко сходятся во мнениях относительно красоты и привлекательности этого континента — самого необычного континента Земли. Те, кому посчастливилось отдыхать в Куинсленде, уверены, что ничего прекраснее Большого Барьерного Рифа природа на Земле создать не могла. Великолепные коралловые островки и атоллы, переполненные невиданными моллюсками и рыбами, оставляют впечатление неземного рая. Перед глазами попавшего сюда человека вставала картина сказочной тропической страны, где переливавшиеся на солнце всеми цветами радуги рыбки лениво плавали в прозрачной голубой воде, где земля была полна даров природы и все говорило о неслыханном изобилии.
Серебристый песок на ошеломляющей красоты пляжах превращался в золотой, когда волны, одна за другой, накатывали на берег, словно повинуясь медленным движениям руки создателя. Великолепные зеленые склоны, переходившие в пляжи, были усеяны выстроившимися плавными дугами пышными пальмами. Позади них клубилась густая тропическая растительность, устилавшая фантастическим ковром холмы. На горизонте вставали остроносые вершины Большого Скалистого Хребта. Извилистый берег был усыпан перламутровыми ракушками и яркими обломками кораллов, разбросанными вокруг щедрой природой.
Когда солнце садилось, на землю опускались яркие тропические сумерки. Небо над застывшим морем окрашивалось красными, лиловыми и золотистыми полосами. В последних отсветах заката морская гладь блестела словно сапфир. По мере угасания дневного света море становилось густо-лиловым, переходя в свинцовое с последними отблесками заката. Небо тем временем менялось, как в калейдоскопе — от почти белого до пунцового, превращаясь в непроницаемое черное покрывало. Невыносимая дневная жара спадала и в буйных зарослях тысячелетнего папоротника оживали ящерицы, крабы и райские птицы.
Чтобы увидеть это, люди тратили сумасшедшие деньги, приезжая на Большой Барьерный Риф с другого конца света.
Те, кого в Австралии больше интересовали прозаические, но не менее увлекательные вопросы бизнеса, направляли свои стопы в Сидней или Мельбурн.
Штаты Новый Южный Уэльс и Виктория были средоточием деловой жизни самого отдаленного и самого засушливого континента Земли. Именно здесь располагались штаб-квартиры крупнейших корпораций, банков и адвокатских контор. «Харпер майнинг» была одной из таких компаний. Деловые традиции и жизненный стиль в Новом Южном Уэльсе и Виктории почти ничем не отличались от бывшей метрополии — старой доброй Англии.
Этого нельзя было сказать о штате Южная Австралия, почти половину которого занимает Большая Пустыня Виктория. Географические справочники называют Южную Австралию самым засушливым штатом на самом засушливом материке. Однако к столице штата — городу с романтическим названием Аделаида — это определение не имеет никакого отношения.
Расположенный на берегу залива Святого Винсента, омываемый теплыми водами Индийского океана, город окружен покрытыми прекрасным зеленым ковром холмами. Тихие пригороды в южной части Аделаиды постепенно переходят в живописнейшую долину Барроза. Долина Барроза — место столь необычное и богатое достопримечательностями, что стоит сказать о нем отдельно.
Когда-то, в середине прошлого века, здесь не было ровным счетом ничего, кроме покрытой редкими жухлыми кустиками земли. Появившиеся в долине переселенцы из Германии распахали долину и превратили ее в один из самых больших и известных виноградников южного полушария. Белые и красные вина, производимые здесь, считаются равными лучшим испанским и мозельским сортам. Главной достопримечательностью долины по праву считается великолепное имение Зеппельцфельд-Йстэйт — один из самых крупных в мире семейных виноградников.
Поскольку большинство жителей долины изначально составляли немецкие иммигранты, вся Барроза носит на себе отпечаток немецкой сельской общины. Переселенцы из Германии селились вокруг построенных в традиционном стиле лютеранских церквей, которые сейчас являются заметными элементами пейзажа. Как ни странно, однако название свое долина получила от горного хребта в южной Испании. Однако на старых картах по ошибке писали «Баросса», и лишь позднее долину стали называть в соответствии с испанским оригиналом.
Позднее долину Барроза заселили выходцы из Франции и Италии, поэтому сейчас здесь можно встретить и построенные в традициях французского средневековья шато, и каменные селения, словно перенесенные из сицилийских степей. Рядом с ними стоят имения, будто сошедшие с картинок, рассказывающих о доброй старой Англии, и аккуратные немецкие домики из голубого камня. То же самое можно увидеть в фешенебельных пригородах не по-столичному тихого и спокойного города — в районе Аделаида-Хиллз.
Саму Аделаиду окружает расположенная по всему периметру широкая зеленая терраса. Каждая ее часть получила свое название от стороны света — Северная терраса, Южная и т. д. Этот великолепный парковый пояс служит излюбленным местом отдыха и прогулок жителей столицы Южной Австралии.
Аделаида-Хиллз — не просто большой жилой пригород столицы. Это живописнейшее место, окруженное яблочными и персиковыми садами, среди которых уютно чувствуют себя и традиционные поселения в сугубо национальном духе — например, Хандорф — немецкая деревня, и маленькие ресторанчики, постоялые дворы, галереи, пивные погребки.
Раз в два года эти тихие заведения наполняются шумно веселящимися толпами — Знаменитый Винный фестиваль долины Барроза приглашает на праздник окончания сбора винограда всех желающих. В такие теплые майские дни — сбор урожая заканчивается в начале мая — тысячи людей со всей Австралии и со многих концов света собираются в Аделаиду, чтобы попробовать молодого и уже выдержанного вина, поплясать у майских столбов, принять участие в соревнованиях по выжимке ногами сока из свежесобранного винограда и, конечно, спеть традиционные сельские песни. Улицы Аделаида-Хиллз заполняются тысячами веселящихся, поющих и пляшущих людей.
Собственно, Аделаида-Хиллз — это часть невысокого горного хребта Маунт-Лофти, своим краем проходящего по южным окраинам города. Отсюда открываются прекрасные виды на расположенную внизу столицу штата Южная Австралия.
Река Торренс широкой сверкающей лентой разрезает город на две части, образуя в центре Аделаиды небольшое озеро, где любят отдыхать горожане. Неподалеку от озера Торренс-Лейк располагается самая большая и деловая улица Аделаиды — Рандл-Молл. Здесь размещены представительства банков, конторы и офисы многочисленных компаний. Здесь же, в центре города, находится Хиндли-Стрит, которую в Аделаиде называют «маленькой Европой». Причиной тому стало огромное количество ресторанчиков и пабов, где можно встретить людей с любым цветом кожи и любым паспортом.
Миссис Паркинсон любила проводить время в одном из таких открытых кафе, где подавали отличные вина и готовили первоклассный яблочный пирог. Что еще нужно женщине на склоне лет, не славящейся пышным здоровьем?
Сегодня вечером она сидела у столика вместе со своей старой приятельницей, по-английски сухощавой и подтянутой миссис Джеймс.
Миссис Джеймс жила в Сиднее, но регулярно, раз в полгода, приезжала к миссис Паркинсон отдохнуть от шумной суеты своего родного города. Почему-то она всегда любила этот тихий чистый город и именно здесь находила покой, которого ей так не хватало в Сиднее.
Миссис Паркинсон встретила подругу тепло и приветливо, как всегда. Она запрещала миссис Джеймс останавливаться в гостинице. Поэтому подруга прямо из аэропорта, который располагался к западу от Аделаида-Хиллз, в районе Вест-Торренс, ехала к миссис Паркинсон.
Миссис Паркинсон начинает рассказ.
Теплый ноябрьский вечер спустился над Аделаидой. В кафе «Джинджерс» почти не было свободных мест. Миссис Паркинсон задумчиво теребила краешек белоснежной скатерти, чуть наклонив голову набок. Ее выразительные карие глаза были спокойны, но это не могло обмануть миссис Джеймс. Она давно знала свою подругу и ее глаза, по которым можно было читать.
Миссис Джеймс поняла, что произошло нечто необычное. За ужином миссис Паркинсон расспрашивала подругу о ее делах. Та рассказала последние новости о своей жизни, сиднейские сплетни, просто долго болтала, но потом заметила: миссис Паркинсон сидела как-то неподвижно, устремив взгляд на витрину противоположного ресторанчика.
— Миссис Паркинсон, вы не слушаете меня?
— Что? — она дернулась, как бы очнувшись. — О, простите, дорогая…
Она снова замолчала на некоторое время, словно собираясь с мыслями.
— Знаешь, — наконец, произнесла она, — я хочу рассказать тебе одну историю… Это случилось здесь, в Аделаиде…
Джейк Сандерс возвращается домой. Новые соседи. Знакомство с мистером Мейганом и его женой.
Джейк остановил свой «мерседес» возле дома на тихой зеленой улочке района Аделаида-Хиллз. В небольшой песочнице перед крыльцом возился его маленький сынишка Том.
— Привет, малыш!
Джейк вышел из машины и подошел к мальчику. Он поднял его на руки и поцеловал. Возле соседнего дома из белого мрамора, который в то время пустовал, он увидел незнакомого молодого человека с озабоченным лицом. Висевший на невысоком столбике плакат перед особняком напоминал, что дом сдается внаем.
Молодой человек медленно прошел мимо Джейка и остановился рядом со стоявшим у соседского особняка потрепанным «астон-мартином». Сандерс заинтересованно посмотрел на незнакомца.
— Здравствуйте, сэр, — приветливо сказал он. — Вы, случайно, не наши новые соседи?
Молодой человек отрицательно мотнул головой.
— Нет, я из агентства по найму и продаже недвижимости.
Из дома вышел еще один человек и направился к ним. Он был невысокого роста. Чуть поседевшие волосы и не слишком свежая кожа говорили о том, что ему исполнилось не меньше сорока.
— Уилфред Мейган, — представился он, протягивая Джейку холеную, чуть вяловатую ладонь.
— Джейк Сандерс. Будем знакомы.
Мейган огляделся по сторонам и озабоченно посмотрел на Сандерса.
— Э-э… Здесь есть телефон? — спросил он молодого человека.
Тот поморщился.
— Нет, пока нет…
Клерк из агентства хотел сказать еще что-то, но Джейк прервал его.
— Вы можете позвонить из моего дома, — сказал он, обращаясь к Мейгану.
Тот учтиво поклонился.
— Это очень любезно с вашей стороны.
У Джейка был большой уютный дом в английском стиле. Любой, кто заходил сюда, чувствовал себя удобно и легко. Хозяева особняка были милы и гостеприимны. Окружающие считали их образцовой семьей. Из кухни, вытирая руки полотенцем, вышла Ребекка.
Когда Мейган вышел из дома Сандерса, сделав короткий звонок, Ребекка спросила:
— Он будет снимать дом?
Джейк кивнул.
— Да.
— Он с женой?
Джейк пожал плечами.
— Не знаю. Может быть, он не женат…
Ребекка улыбнулась.
— Женат! Ты что, не заметил — у него на руке обручальное кольцо.
Джейк провел рукой по густой шевелюре темно-каштановых волос, словно в задумчивости.
— Нет, не заметил. Теперь надо быть настороже — в саду больше не будем заниматься любовью.
Оба рассмеялись. Джейк приблизился к Ребекке и крепко обнял за талию, шепча на ухо:
— Это наверняка к лучшему. На траве я в последнее время стал часто простуживаться.
Они снова расхохотались.
Спустя несколько дней у соседнего особняка остановился новенький, сверкающий лаком, «хорнет». Том играл в песочнице. День близился к концу, и родители мальчика были дома. Увидев нового соседа, который подъехал на темно-вишневой машине, Том забыл об игрушках и поспешил навстречу мистеру Мейгану.
Тому было четыре года. Каждое новое лицо в окрестностях Аделаида-Хиллз вызывало у него живой интерес и, конечно, появление мистера Мейгана он не мог оставить без внимания. Лицо этого человека нельзя было назвать красивым, но от него веяло какой-то по-английски сдержанной порядочностью и добротой. Он невольно вызывал симпатию. Мистер Мейган выгружал из багажника автомобиля чемоданы, а Том, который не мог оставаться безучастным, стал, пыхтя и обливаясь потом, подносить их к крыльцу.
Дом, который намеревался снять Мейган, выглядел довольно уныло. И дело тут было вовсе не в строгой архитектуре особняка — в нем царила присущая любому необжитому месту угрюмость. В большом пустынном холле на полу лежала груда свертков и чемоданов. Среди этого беспорядка стояло старое деревянное пианино. Мальчик подошел к инструменту и осторожно поднял крышку.
— Принести еще что-нибудь, сэр? — спросил он, нажимая на клавиши.
Мейган улыбнулся.
— Нет, спасибо. Отдыхай.
Том закрыл крышку пианино и стал с любопытством разглядывать пока еще необжитые комнаты особняка. Вскоре с улицы послышался голос Ребекки, которая не могла найти куда-то запропастившегося сына.
— Том! Где ты?
Мейган вышел на крыльцо.
— Добрый вечер, миссис Сандерс!
Ребекка подошла к соседнему дому и приветливо поздоровалась:
— Добрый вечер!
Мейган жестом пригласил ее в дом.
— Вы бывали здесь?
Ребекка покачала головой.
— Нет.
Она поднялась по ступенькам и вошла в неприбранный холл. Увидев, как жена направляется к дому по соседству, Джейк зашагал следом. Мейган, немного смущаясь, показал рукой на груду вещей в холле и сказал:
— Здесь скоро не будет всего этого…
Потом, словно вспомнив о чем-то важном, он хлопнул себя по лбу и спросил:
— Вы, наверное, еще не знакомы с моей женой..?
Джейк улыбнулся и покачал головой.
— Джилли! — крикнул он. — Спускайся сюда!
Сандерс внутренне напрягся и, стараясь скрыть волнение, которое вызвало у него это имя, отвернулся к окну.
Ребекка внимательно смотрела на широкую лестницу, которая вела из холла на второй этаж. Среди окружающего беспорядка она выглядела как-то громоздко и неуютно. Джейк по-прежнему смотрел в окно, выходившее во внутренний двор. Отсюда открывался прекрасный вид на пышный сад, в котором среди кустарников роз и цветочных клумб возвышались аккуратно обрезанные еще прежними хозяевами плодовые деревья.
На лестнице показалась высокая стройная женщина с короткой стрижкой. Она относилась к тому типу дам, возраст которых было трудно определить. Аккуратно стриженые волосы темно-каштанового цвета и чуть холодноватые карие глаза прекрасно гармонировали с загорелой золотистой кожей. Идеальной формы нос и великолепно очерченные брови делали ее лицо открытым и привлекательным. Пухлые полуоткрытые губы и сверкавшие белизной зубы придавали их обладательнице пленительность и неотразимость. Она улыбалась. Ребекка не могла не отметить — эта улыбка была просто ослепительна!
Уилфред Мейган очарованно смотрел на жену. По его взгляду нетрудно было догадаться, что этот человек влюблен. Когда женщина неторопливо спустилась по лестнице, Уилфред приподнял руку, показывая на Ребекку.
— Джилли, познакомься. Это мистер и миссис Сандерс, наши новые соседи.
Джилли протянула руку Ребекке.
— Очень приятно.
Ребекка не почувствовала несколько сдержанного тона Джилли. Она с невинным энтузиазмом приветствовала соседку.
— Добро пожаловать в Аделаида-Хиллз!
— Благодарю.
Джейк, который все еще стоял у окна спиной к Джилли, повернулся и пристально посмотрел на нее.
— Мистер Сандерс, — представил его Мейган.
Джилли обернулась к нему и… О, боже… Ее и без того большие глаза, казалось, стали размером с яблоко. Губы невольно задрожали.
Самого Джейка прошиб холодный пот. Он почувствовал, как лицо его покрывается предательскими бисеринками и начинает пылать.
Неожиданность? Нет, скорее это была какая-то обреченность… Она сквозила во взглядах Джейка и Джилли. Сандерс почувствовал внутри, под самым сердцем, могильный холод и чисто физическое чувство опасности. Появление этой женщины могло обещать только одно…
— Джилли… Мейган, — выдавила из себя новая соседка.
— Джейк Сандерс, — стараясь скрыть дрожь в голосе, произнес он и взял ее руку.
Рука была холодной, словно лед.
Ребекка не чувствует беспокойства мужа. Джилли звонит Джейку. О вреде воспоминаний для пищеварения. Ребекка приглашает новых соседей на ужин. Джейк в растерянности.
Ребекка встала с кровати и, глубоко потянувшись, подошла к окну спальни. Окна соседского особняка выходили во двор прямо напротив.
— Они уже выключили свет. Наши новые соседи рано ложатся спать, — сквозь зевок сказала она.
Джейк что-то пробурчал.
— А, правда, красивая жена у этого летчика? — продолжала Ребекка.
Джейк приподнялся на постели и, стараясь изо всех сил казаться безразличным, произнес:
— Он не летчик, а старший менеджер в авиакомпании «Фрейт Эйрлайнз». Работает в аэропорту.
Ребекка пожала плечами.
— Какая разница? Ты все-таки не ответил на мой вопрос, — не отставала она.
Джейк нахмурился и опустил глаза. Хорошо, что жена стояла к нему спиной и не видела его озабоченного лица.
— Не знаю. Мне кажется, ничем не лучше других, — все так же изображая равнодушие, ответил он. — По-моему, она плохо вписывается в пейзаж Аделаида-Хиллз.
Ребекка удивленно повернулась к мужу.
— Это как?
Джейк спустил ноги с кровати и прикрыл лицо рукой, словно вытирая лоб.
— В ней есть что-то беспокойное, — ответил он уклончиво. — Вокруг покой. В деревьях, в воздухе, в самой земле…
Он снова улегся и смотрел в потолок.
— …Нам было так хорошо вдвоем… — грустно сказал он и погасил настольную лампу.
Утром Ребекка едва не опоздала на работу. Поспешно вскочив, она побежала в ванную.
— Ну, кажется, все. Последний штрих.
Ребекка подкрасила губы и провела щеткой по волосам. Худенькая и невысокая, она не была красавицей и даже не относилась к числу броских заметных женщин. Наоборот, в ней все было просто. Почти бесцветные, пепельные волосы, серые глаза, худощавое лицо… Вместе с тем на этом лице отражалось столько благородства и внутренней чистоты, что Джейк при первой же их встрече решил: эта женщина достойна быть его женой. Весь опыт его предыдущих любовных связей говорил ему о том, что тихую семейную гавань нужно создавать именно с такой, внешне неброской, но надежной и верной женщиной. Конечно, его внутренним идеалом целиком и полностью соответствовала лишь одна — Стэфани Харпер, однако, как ни странно, лишь Джилли могла удовлетворять его ненасытный сексуальный темперамент. Прошло уже больше пяти лет с тех пор, как он покинул Сидней, но старое не забывалось… Пребывание в Нью-Йорке было лишь кратковременным эпизодом в его жизни. Несмотря на риск от пребывания в Австралии, Джейк все-таки вернулся сюда, не в силах порвать с родиной. Здесь ему хотелось обрести покой и тихое семейное счастье. Ребекка впервые внесла в его душу это состояние…
Как обычно, он проводил ее до дверей и нежно поцеловал в щеку.
— Пока, дорогой, — она чмокнула его в губы.
В это время Джилли стояла у прикрытого занавеской окна. Когда Ребекка села в машину, Джилли принялась поспешно листать телефонную книгу.
— Сандерс… — бормотала она. — Ага, есть!
Джилли сняла телефонную трубку и набрала номер.
Джейк допивал кофе, когда телефон на кухне как-то вызывающе зазвонил. Он догадывался, от кого звонок. Что-то внутри говорило ему: «Не подходи», однако Джейк протянул руку и снял трубку.
— Я слушаю.
— Джейк, я знаю, что ты один, — услышал он жаркий шепот. — Мы можем поговорить?
Хотя Джейка нельзя было отнести к когорте мужчин, теряющих рассудок от любви, внутри у него что-то екнуло. Пауза затягивалась. Сандерс почувствовал, как у него начинают холодеть ноги.
Стараясь сохранять спокойствие, Джейк ответил:
— Мы можем говорить когда угодно.
Внутри у него все переворачивалось.
— Да, конечно, — промурлыкала она. — Ты ведь не сказал ей?
Джейк почувствовал, что самообладание покидает его. Он бессмысленно тер лоб, не зная, что ответить.
— Твоя жена знает, что мы знакомы? — Джилли была настойчива, как и прежде.
Ее голос был столь обворожителен, что Джейка бросало в дрожь. Как и шесть лет назад.
— Нет, — холодно ответил он. — А что насчет твоего мужа?
Джилли беззаботно ответила:
— Я скажу ему. Он все поймет. Уилфред — прекрасный человек. Скоро ты и сам узнаешь об этом.
Джейк почувствовал, что разговор начинает утомлять его.
— Что ж, я очень рад за тебя, — он хотел положить трубку и поэтому перешел к прощанию. — Ну пока.
— Нет, подожди! — воскликнула Джилли умоляющим тоном. — Ведь я изменилась, правда?
Джейк вдруг ощутил прилив необъяснимой для себя самого нежности. Может быть, воспоминания сыграли свою роль? А, может быть, она действительно изменилась, и Джейк подсознательно почувствовал это?
Он сказал неуверенным тоном:
— Нет. По-моему, ты осталась такой же, как всегда…
Джилли почувствовала перемену в его голосе.
— А по-моему, ты говоришь это мне назло, — устало сказала она. — Я действительно изменилась, и думаю, что к лучшему. Я не думала, что встречу тебя здесь. Этот дом — чистая случайность. Его нашел Уилфред. Если бы я знала… я бы отговорила его.
Джилли попыталась оправдаться. Ей так не хотелось, чтобы Джейк положил трубку … Она жаждала слышать его голос.
Но Сандерс вновь начал нервничать. Он понял, что потерял самообладание, и стал злиться на самого себя.
— Прости, мне пора на работу, — пробормотал он.
Джейку не терпелось закончить этот разговор, абсолютно бессмысленный.
Но Джилли не сдавалась.
— Постой, Джейк, — тихо сказала она. — Ты ведь не сказал мне, как у тебя дела…
Сандерс молчал.
— Хорошо, — добавила она. — Может быть, ты позвонишь мне? Запиши номер. У тебя есть под рукой что-нибудь?
Джейк вдруг почувствовал приступ раздражения.
— У меня нет ничего под рукой, — мрачно сказал он, — и я не буду звонить тебе.
Он бросил трубку.
Что за женщина?! Настоящий дьявол! Ну, что ей надо?
Господи!
За что же судьба так наградила его? После стольких лет напряжения, растрат энергии, борьбы и поражений он наконец-то обрел покой… Ведь все было так хорошо. У него наконец-то появилась прекрасная жена, чудесный малыш … Они были так счастливы вместе … Стоп! Были? Почему были? Джейк Сандерс еще семейный человек, и не намеревается разводиться…
Ему не потребовалось много времени, чтобы честно признаться себе во всем. Он никогда не сможет спать спокойно, пока эта женщина рядом … Он будет постоянно чувствовать ее присутствие, ее взгляд — насмешливый и вызывающий, холодный и невыносимо горячий, испепеляющий … О, этот взгляд! Только от него одного, такого страстного и коварного, он сходил с ума несколько лет назад.
Джейк боялся. Боялся, что она опять принесет ему несчастье. Такие женщины не сулят покоя, они ненасытны и коварны… Не довольствуясь малым, они пытаются поглотить тебя целиком — твой ум, твою душу и тело…
Ночью Джейк не мог уснуть. Долго ворочаясь с боку на бок, он пытался забыться. Но мысли… они будоражили ум, не давали покоя…
Бекки мирно спала, слегка откинув голову. Ее тихое посапывание не могло успокоить Джейка. Ей сейчас хорошо. Она ни о чем не догадывалась и продолжала жить в том чистом, светлом, беззаботном мире, в котором до недавнего времени существовал и он, Джейк Сандерс. А теперь в его жизни что-то пошатнулось, нарушилась привычная жизненная колея. А самое главное, он чувствовал, что уже не сможет быть искренним с женой, этой замечательной женщиной, подарившей ему столько счастья и покоя. Не может, потому что прекрасно сознавал вновь проснувшееся непреодолимое желание к Джилли… Джилли Стюарт … Разум пытался сдержать эти нелепые, столько раз пережитые чувства, но душа и тело не слушались, требовали своего …
Он встал и подошел к окну. Была уже глубокая ночь. Окна соседнего особняка были плотно зашторены. Конечно, она спит. В обнимку со своим царственно уравновешенным мужем… Ей нет дела до страданий Джейка. Появилась, разбередила душу и спокойно смотрит радужные сны!
Хотя… нет. Он знал Джилли. Она не может сейчас спокойно спать. Наверняка лежит и думает, и наверняка о нем…
Тихонько, на цыпочках, чтобы не разбудить Ребекку, он вышел из спальни и спустился вниз. В животе урчало. Сегодня весь день после этого злополучного звонка он не мог есть. Джейк почувствовал, что проголодался.
Открыв холодильник, он достал лежавшие на тарелке и аппетитно пахнувшие кусочки копченой лососины.
Поставив тарелку на столе перед собой, он сел. Взяв маленький кусочек рыбы, Джейк положил его в рот. Однако, несмотря на голод, ощутив вкус пищи, он почувствовал тошноту. Нет. Есть он сейчас не может.
Ребекке снился дурной сон. Как будто чьи-то руки… да, женские руки… руки с тонкими длинными пальцами и огромными красными ногтями душили ее мужа, ее Джейка. Они как бы захватывали его, вбирали в себя…
Ребекка проснулась. По привычке не открывая глаз, она протянула руку к Джейку. Но подушка рядом была пуста. Ребекка приподнялась и открыла глаза. Одеяло сдвинуто в сторону. Джейка рядом не было.
Ребекка поднялась с постели, накинула свой белый шелковый халат, нащупала босыми ногами мягкие шлепанцы.
Она нашла Джейка на кухне, за столом, перед тарелкой копченой лососины. Увидев жену, он принялся жевать. Бекки облегченно вздохнула.
— Я так испугалась, — тихо произнесла она. — Что ты здесь делаешь?
Джейк виновато взглянул на жену.
— Просто захотелось есть.
Он взял с тарелки еще один кусочек рыбы и положил в рот. Ребекка подошла к мужу и нежно обняла его за плечи.
— Плохо поужинал?
Он беззаботно махнул рукой и обхватил ее за ноги.
— Проголодался.
— И поэтому ужинаешь в темноте? — насмешливо спросила Ребекка.
Она аккуратно освободилась от объятий и, направившись к противоположной стене, включила свет. Потом, слегка прижмурившись, подошла к Джейку и обняла за голову.
Он уткнулся в ее живот, теплый и родной. Джейк часто любил стоять вот так с Ребеккой, когда что-то не ладилось на фирме или просто настроение было неважным. В такие минуты он ощущал себя маленьким беспомощным ребенком, а Ребекка казалась ему доброй и заботливой матерью, которая всегда поможет и никогда не предаст.
И теперь в глубине души он просил спасти его. Но в то же время Джейк понимал, что это уже не в ее власти.
— Что-то произошло?
В голосе Ребекки была привычная нежность.
— Нет, ничего, — вздохнул Джейк. — Просто мне пришло в голову…
Его вдруг посетила стоящая мысль.
— Да? — внимательно спросила Бекки.
— Давай уедем куда-нибудь. На пару недель… И возьмем с собой Тома.
Ребекка мотнула головой.
— Но это невозможно…
Она была удивлена. Какие-то странные мысли посетили ее мужа. Ведь была еще только весна. Обычно они отдыхали в конце лета, в бархатный сезон.
— Я не смогу сейчас, — непонимающе сказала она. — У меня скоро конференция, будут слушать мой доклад…
Она аккуратно убрала его руку, подошла к столику в углу и взяла из вазы два огромных яблока, больше похожих на небольшие мячики.
— Не мучайся ты с этой лососиной, — сказала Ребекка. — Съешь-ка лучше вот это. Оставь лососину для гостей.
Джейк удивленно взглянул на жену.
— Каких гостей?
Все те годы, которые Джейк провел в Аделаиде, он жил довольно уединенной и даже немного одинокой жизнью. Отчасти в этом было повинно прошлое… Поэтому сообщение Ребекки было для него неожиданностью.
Она удивленно пожала плечами.
— Разве я не говорила тебе? Я пригласила завтра на ужин наших соседей.
Джейк резко встал из-за стола.
— Погоди-ка…
Как ни в чем ни бывало, Ребекка убрала рыбу в холодильник и сказала:
— А что? Они вполне симпатичные люди. И, тем более — наши новые соседи. Надо же налаживать дружеские контакты.
Она была совершенно невозмутима.
Черт побери! Только этого еще не хватало! Вот сейчас он действительно разозлился не на шутку.
Джейк стал быстро ходить по кухне взад-вперед. Надо же! Он изо всех сил, как только может, избегает этой женщины, а его жена… Ну, какой-то злой рок, честное слово!
Ребекка поняла, что мужу не понравилась ее идея.
— Может быть, пригласим их в другой раз? — робко спросила она.
Джейк махнул рукой.
— Уже поздно что-то менять.
Ладно, будь что будет! Он положил ладонь на талию Ребекки и легонько провел рукой вниз.
— Пошли спать, — сказал он с улыбкой.
Супруги не успели сделать нескольких шагов, как за окном раздались странные вопли. Джейк и Ребекка удивленно переглянулись.
— Коты дерутся, что ли? — сказал Джейк.
Ребекка улыбнулась.
— Нет, — сказала она, покачав головой, — они не дерутся. Это весна.
Бекки игриво посмотрела на мужа.
В спальне было темно. Джейк сбросил ночной халат, обнажив крепкое, атлетически сложенное тело с четко очерченными мускулами. Сегодня он решил отвлечься от мрачных мыслей, забыться в сексе. Ребекка, милая славная Ребекка была рядом. Она тоже желала близости. С непривычной торопливостью стащив с нее шелковый халат, Джейк в порыве страсти швырнул Ребекку на постель и бросился сверху. Осыпая ее тело поцелуями, Джейк пытался заглушить в себе неприятные тяжелые воспоминания о Джилли, о ее податливом и в то же время гибком теле, о ее похотливом языке, который приводил его в экстаз… Ребекка была верной, преданной женой, но в постели она не могла сравниться даже с одной рукой опытной и ненасытной Джилли Стюарт… В своей интимной жизни Джейк ощущал себя обделенным. После сексуальных буйств, которые были для него столь же привычными и незаметными, как воздух, он явственно почувствовал необходимость этого — как необходимость воздуха.
Джейк понимал, что он потерял, но до поры пытался смириться с этим. Конечно, она не так хороша в постели, как его прежние возлюбленные, но нужно было чем-то жертвовать. И так он слишком долго предавался чувственным наслаждениям. Джейк постоянно пытался приучить себя к мысли, что не все еще потеряно, и Ребекка когда-нибудь сможет стать настоящей страстной любовницей. Именно поэтому он старался приучить ее к сексу, именно поэтому он старался заниматься с ней этим везде. Но… полного удовлетворения не было. И вот появилась Джилли. Инстинкты, которые так долго подавлял в себе Джейк, выплеснулись наружу. Эта греховная сила была столь неодолима, что Сандерс ощущал презрение и ненависть к самому себе, но… ничего не мог с собой поделать. Джилли манила и влекла к себе. Джейк помнил ее прекрасное округлое тело, ее набухшие от возбуждения и трепетно дрожащие в его руках соски, влажное, раскрытое, словно бутон, лоно. Он готов был при одних этих воспоминаниях броситься на Джилли, сорвать с нее одежду, впиться губами в округлые сладкие груди, изгрызть набухший возбужденный клитор, довести ее до оргазма десять, двадцать, … сто раз и снова ненасытно и жадно обладать ею…
Близость с Бекки, при помощи которой он пытался отогнать эти жуткие видения, не принесла ему ничего, кроме страшной усталости и разочарования. Жена была сегодня в постели такой же, как всегда. Именно — такой же… Она отнюдь не была холоднее или ленивее. В том-то и дело — все было как всегда. Но, пытаясь довести жену до оргазма, он молил бога о том, чтобы все это поскорее кончилось. Ребекка, разумеется, ничего не заметила. Получив удовлетворение, она чмокнула Джейка в щеку и отвернулась набок. Вспотевший и усталый супруг, проклиная себя и судьбу, еще долго лежал, закрыв глаза рукой. Не нужно было сегодня этого делать… Ведь он знал, что наверняка не сможет заглушить свои чувства, но все-таки сделал неверный шаг. Тревога и страх только усилились…
Наутро кружилась голова. Джейку так и не удалось уснуть ни на минуту. Он боялся и ненавидел, презирал себя за свой страх, но ничего не мог с собой поделать. Джейк был расстроен предстоящим визитом непрошеных гостей.
Поспешно перекусив и выпив чашку кофе, он быстро оделся, взглянул на часы.
— О, черт! Уже поздно.
Выскочив из дома, он стал торопливо открывать свою машину…
Утро в Аделаида-Хиллз было серое и прохладное. Стоял туман, от чего окружающие каменные дома казались еще более скучными и угрюмыми. Особенно этот — напротив. Его стены выглядели неприветливыми и зловещими. Голубой мрамор словно посерел.
Ребекка выглянула из-за двери вслед мужу.
— Во сколько вернешься? — спросила она.
— Как всегда, в восемь, — бросил Джейк, садясь в «мерседес».
Он услышал скрип открывающихся окон — это Уилфред Мейган, конечно же с женой. Они смотрели из окон своей спальни. Джейк даже заметил, что Джилли была в одной ночной рубашке, ее волосы не расчесаны и в беспорядке разбросаны по плечам…
— Доброе утро, — сказал Джейк с невеселой улыбкой. — Вы встаете так рано?
Вдруг он вспомнил, что забыл кошелек. Ему пришлось выйти из машины.
— Черт! Только этого не хватало!
Вернувшись, он старался смотреть не поднимая головы, но чувствовал, что она смотрит. От этого сердце бешено заколотилось.
— Не задерживайся, — сказала Ребекка.
Джейк подошел к «мерседесу» и дернул за ручку.
— Тьфу ты, черт! — дверца в машине захлопнулась… Это же надо. Только этого не хватало. Притом в такой момент.
Джейк замешкался, он понимал, что выглядит сейчас смешным. Еще как назло чета Мейганов застряла в окне. От замешательства у него запылали щеки. Увидев, что Джейк беспомощно дергает за ручку машины, Ребекка вышла следом за ним. Дверца не открывалась.
— Нужно открыть багажник, — сказала Ребекка.
Она знала — если у мужа горят щеки, он очень зол. Джейк кивнул и открыл багажник. Подбежал маленький Том. Он проворно залез в багажник, а оттуда в салон.
— Нажми белую кнопку, — сказал ему Джейк. — И скорее вылезай.
Через минуту Сандерс уже сидел в своем «мерседесе».
— Фу, слава Богу, — от волнения он весь вспотел.
Никогда прежде с ним не случалось ничего подобного. Джейк знал, отчего все произошло. Джилли смотрит на него.
Ребекка подошла к мужу и ласково потрепала по голове.
— Не забудь зайти в магазин, — сказала она.
— Не забуду, зайду.
Джейк мрачно захлопнул дверцу и резко включил зажигание. Машина, взвизгнув от резкой подачи газа, быстро уехала со двора.
Сейчас Джейк Сандерс был владельцем и президентом небольшой грузовой компании. В ее состав входило несколько танкеров. Компания занималась перевозками грузов, дела ее шли хорошо. Позади остались времена, когда Джейк отчаянно боролся за свое место под деловым солнцем Австралии. Когда-то и в бизнесе, и в любви Джейк жаждал власти. Легкие победы не льстили самолюбию Джейка, порой ему казалось, что он обречен вечно искать и не находить. Когда погиб его брат Грег Марсден, Джейк вернулся в Австралию с намерением отомстить… Он мстил Стэфани Харпер, поскольку считал ее виновной в смерти брата. Джейк был решителен и целеустремлен. Когда компания «Харпер-Майнинг» целиком перешла под его контроль, он неожиданно расслабился и дал волю чувствам. Стэфани Харпер покорила его. Джейк всегда мечтал встретить женщину, обладавшую такой же внутренней силой, как и он сам. Но ни одна из них не отвечала его требованиям. Он мог сломить любое сопротивление. Встретив Стэфани, он понял, что жизнь его круто изменилась. Он влюбился, он страстно желал Стэфани, и он знал, что Стэфани желает того же. Он не раз убеждался в том, что Стэфани испытывала такое же сильное влечение, которое владело им… Но… Он овладел этой женщиной лишь тогда, когда его борьба за «Харпер-Майнинг» была начисто проиграна.
Джилли не занимала в его жизни столько места. Однако это была женщина, к которой он испытывал самую животную и самую яростную страсть. Даже когда ему пришлось уехать из Австралии, он долго не мог забыть страстных объятий Джилли. Потом Джейк поселился в Аделаиде, женился, попытался забыть обо всем, что было раньше в его жизни. В этом ему помогала Ребекка. Вскоре у них появился маленький сын Томас, Томми, как ласково звали его дома. Прекрасное образование, опыт и деловая хватка помогли Джейку вернуться к бизнесу. Он любил свою работу, она даже подходила его внешнему облику. Широкоплечий, крепкий, хорошо развитый физически, он подходил как для шикарных офисов, чистых кабинетов, так и для работы на воздухе. Правда, то, что он делал нельзя назвать тяжелой физической работой. От него исходила какая-то сдержанная сила. Круглое лицо, широкие плечи и крепкие мужественные руки придавали его облику впечатление уверенного в себе и знающего себе цену настоящего мужчины. И только самые близкие люди — Ребекка и Томас — видели в нем обаятельного доброго человека. Эта сила когда-то покорила Джилли. Когда он сжимал ее в своих объятиях, она чувствовала в себе дикое желание принадлежать ему всем телом, целиком.
Туман не проходил, погода наводила на Джейка тоску и он все больше погружался в свои мучительные раздумья. То, что случилось, вызывало у него страх перед каждой будущей минутой. Джилли снова возникла в его жизни. Что это может означать? Джейк не знал. Он, всегда такой уверенный и предусмотрительный, сейчас чувствовал себя абсолютно беспомощным ребенком перед лицом неумолимо надвигающегося рока.
Было уже восемь часов вечера. Но место Джейка за торжественным столом в доме Сандерсов пустовало. Ребекка с подносом, на котором стояли тщательно приготовленные ею блюда, подошла к Уилфреду. Тот поставил перед собой тарелку.
— Очень вкусно, спасибо, — сказал он.
Ребекка волновалась. Что могло случиться? Почему опаздывает Джейк? Это на него совсем не похоже. Он всегда был пунктуален до минуты, а тут… Стараясь скрыть волнение, Ребекка поправила волосы.
— Извините, я на минутку оставлю вас. Не пойму, почему Джейк задерживается.
Она отправилась на кухню, подошла к холодильнику и достала шампанское. В это время Джейк обычно был уже дома. Правда, иногда бывало, что он задерживался из-за неотложных дел, но сегодня он знал, что придут гости… Может быть, что-то произошло?
Когда Ребекка вернулась, Уилфред стоял у стойки, где располагались напитки.
— Клерк из бюро по найму и продажи домов сказал, что ваш муж работает в порту, — произнес он, рассеянно листая лежавший на стойке журнал.
— Да, у него небольшая грузовая компания, пара танкеров.
— Вот как? — хмыкнула Джилли. Она сидела в кресле, листая альбом, а маленький Томми рассказывал ей о каждой фотографии.
Вот они всей семьей на пляже. Джейк стоит по колено в воде, обняв жену. Они смеются. А вот — возле дома, и тоже обнимает жену, и тоже смеются.
Каждая фотография — счастливые лица. Им хорошо. Да, Джейку действительно повезло. Ребекка — очаровательная женщина, хорошая хозяйка. А главное — родила ему ребенка, и к тому же — Томми. Он такая прелесть.
Ребекка разлила по фужерам шампанское.
— Дела в фирме Джейка идут хорошо, но ему приходится много работать, — сказала она. — Иногда дел так много, что приходится задерживаться допоздна. Может быть, сегодня у него внезапно возникло такое неотложное дело?
Джилли старалась скрыть свое беспокойство.
— Возможно, — стараясь не демонстрировать явной заинтересованности, сказала она.
Джилли с нетерпением ждала Джейка. Ей хотелось увидеть его. Она весьма тщательно готовилась к этому вечеру. Она одела свой лучший костюм, который особенно подчеркивал ее фигуру, выделял ее достоинства.
Возможно, это могло бы помочь ей напомнить Джейку о прошлом. Как бы то ни было, ей снова хотелось соблазнить его.
Ее мысли нарушила Ребекка.
— Может быть, пройдем к столу? — предложила она, увидев, что гости начинают скучать.
Их прервал телефонный звонок. Ребекка подошла к аппарату и сняла трубку.
— Алло?
Джилли заметила, как лицо ее внезапно изменилось.
— Ты еще на работе? — растерянно произнесла миссис Сандерс, поворачиваясь лицом к гостям. — Он просит не ждать. Он извиняется.
Ребекка почувствовала неловкость за Джейка. Новые люди — что они могут подумать о них? Это так неприлично. Да и что случилось с Джейком? Почему он ведет себя так?
— Постарайся придти пораньше, — упавшим голосом сказала она в трубку.
Закончив разговор, она вернулась к гостям.
— Придется начинать ужин без него, — без особого энтузиазма сказала Ребекка.
На лице Джилли нетрудно было прочесть волнение. Ее глаза округлились, щеки побледнели. Внутри она почувствовала какую-то необъяснимую боль.
Он не придет. Он не хочет видеть ее. Все ее мечты, все, чего она так ждала все эти дни, к чему так готовилась, оказались тщетными. Он больше не принадлежит ей…
Нет, она вовсе не злилась на Ребекку, даже наоборот. Те времена, когда она ревновала Джейка ко всем женщинам, давно прошли. Она стала старше и спокойнее.
Но сейчас она ничего не может с собой поделать. В конце концов, она встретила его раньше. Джилли, которая никогда не чувствовала за собой сентиментальных наклонностей, почувствовала — еще минута, и она заплачет. Тугой комок словно застрял в ее горле, к глазам подступили слезы.
Опустив голову, чтобы не заметили Уилфред и Ребекка, она сглотнула и еще сильнее прижалась к сиденью кресла. Нет, она не должна.
Томми перевернул страницу альбома и стал рассказывать о своих бабушке и дедушке, с которыми он там был изображен.
Джилли словно пришла в себя. Ах, да, Томми… На несколько минут она совсем забыла о мальчике. Томми был таким милым и смешным. Джилли поняла, что должна набраться сил и взять себя в руки. Она подняла голову.
Уилфред увлеченно беседовал о чем-то с Ребеккой.
— Да, да, я постараюсь, — без особой убежденности сказал Джейк и повесил трубку.
Он стоял за стойкой в небольшом кафе миссис Паркинсон. Здесь было тепло и уютно. Посетители отсутствовали, отчего стояла тишина и было слышно, как за окном моросит мелкий дождь.
— Послушайте, Джейк, раз уж вы собрались врать жене, то хоть бы меня предупредили, — с невеселой улыбкой произнесла миссис Паркинсон. — Я бы вышла.
Пожилая леди готовила коктейль. Джейк смущенно опустил глаза.
— Да, с некоторых пор я не люблю врать, — признался он. — Но так уж вышло. Я пытался разучиться делать это, но выходит как-то бездарно.
— Да нет, вовсе неплохо, — засмеялась миссис Паркинсон. — При желании я, конечно, смогу шантажировать вас. Но этого не произойдет, если вы угостите меня виски.
Джейк также засмеялся.
— Охотно, леди, охотно.
Он достал с полки бутылку «Джека Дэниэлса». Джейк давно знал миссис Паркинсон. Она содержала небольшой теннисный клуб в Аделаида-Хиллз.
Ее знали все в округе и очень любили. Эта изящная хрупкая пожилая женщина была как бы оплотом или центром, на котором держалось все местное общество. Жила она одна, семьи у нее не было.
Говорили, что судьба ее была не совсем удачной, и ей пришлось пережить в своей жизни немало. Но миссис Паркинсон была всегда неизменно общительна, никогда ни на что не жаловалась и оставалась добрым другом и мудрым советчиком для тех, у кого в жизни не хватало простого человеческого тепла или что-то не ладилось.
Всем своим обликом миссис Паркинсон напоминала персонажей английской литературы двадцатого столетия.
— Наливайте, милый лжец, — с улыбкой сказала она.
Джейку захотелось рассказать ей обо всем. В душе накопилось так много тяжелого, что стало просто невыносимо держать все в себе. Он не мог поделиться с женой, с сотрудниками фирмы, которые наверняка где-нибудь проболтаются, и миссис Паркинсон была самым подходящим человеком, которому можно было раскрыть душу.
Ни секунды не колеблясь, он рассказал пожилой леди о новых соседях и о том, как жена, не спросив его мнения, пригласила их в гости.
— У них что — противные рожи? — участливо спросила миссис Паркинсон.
— Да нет, мне не понравилось другое, — уклончиво ответил Сандерс. — Кому нужна такая поспешность? Вот теперь и начнется — на будущей неделе мы пойдем к ним в гости, потом они к нам, и так до бесконечности…
Нет, он не мог сказать ей правду. Что-то внутри крепко сдерживало его.
Миссис Паркинсон кивнула.
— Принцип сцепления, — со знанием дела сказала она. — Все понятно.
Пожилая леди взяла стакан виски.
— Они хоть симпатичные?
Джейк пожал плечами.
— Ну… — замялся он. — Уилфред Мейган — старший администратор. Работает в какой-то авиакомпании, в аэропорту. Подчеркнуто спокоен. Этакий флегматичный британец…
Джейк умолк, не договорив. Миссис Паркинсон, не расставаясь со стаканом виски, сама продолжила тему.
— А она?
Джейку не хотелось говорить о ней.
— Мне она не слишком нравится, — неохотно сказал он. — И… пожалуй, она принадлежит к тому типу женщин, которые вечно ищут вчерашний день…
Миссис Паркинсон удивленно опустила стакан и посмотрела на Джейка.
Она сразу поняла, что он чего-то не договаривает. Пожилая дама видела, что Сандерсу тяжело, он что-то скрывает… Но лезть в душу было не в ее привычках.
— Раз вы не пошли домой, — вздохнув, сказала она, — разрешите предложить вам мою стряпню.
— О, нет, миссис Паркинсон, — торопливо возразил Сандерс, поднимаясь из-за стола.
Она пожала плечами.
— Но клиентов все равно нет.
— Тогда, если не трудно, сделайте мне, пожалуйста, пару бутербродов.
Джейк почувствовал, как у него засосало под ложечкой от долгого голодания. Миссис Паркинсон вышла из-за стола и направилась к стойке.
— Да вы голодны, — сказала она. — Я ведь вижу, как у вас проснулся аппетит.
Она обернулась.
— Только вам придется минуточку обождать. Сначала я покормлю Бенни.
Опираясь на палку (она хромала на одну ногу), миссис Паркинсон подошла к черному пуделю, сидевшему в углу кафе у запотевшего от дождя окна.
Как всякая пожилая женщина, миссис Паркинсон обожала животных. Она наклонилась, чтобы поставить перед собакой маленькую миску с едой, но тут ее трость выскользнула и пожилая женщина упала на пол.
Джейк бросился к ней.
— О, миссис Паркинсон! — воскликнул он, подбегая к упавшей даме. — Вы сильно ушиблись?
Аккуратно придерживая ее за плечи, Сандерс помог женщине подняться.
— Нет, нет, ничего, — тяжело дыша, ответила она. — Спасибо за то, что помогли мне.
Оправив платье, миссис Паркинсон направилась к стойке кафе.
— Это все мои костыли виноваты, — со вздохом произнесла она.
Джейк расстилал на столе скатерть. Она была свежей, аккуратно выглаженной, накрахмаленной до голубизны, чистенькой, как и все остальное у миссис Паркинсон.
В ее маленьком кафе веяло теплотой и домашним уютом. Джейк почувствовал, как что-то ледяное внутри у него постепенно начинает таять. Все-таки хорошо, подумал он, что еще существуют на белом свете такие люди, как миссис Паркинсон.
Джейк сидел за столом, мрачно разжевывая бутерброд. Невеселые размышления снова овладели им. Миссис Паркинсон прервала его мысли.
— Однажды, — сказала она, — уже здесь, в Аделаиде, один тип ходил за мной по пятам. Я очень долгое время не могла от него отделаться. В конце концов он все-таки подошел ко мне и заговорил…
Она умолкла и широко улыбнулась. Джейк прожевал бутерброд и спросил:
— И что?
Миссис Паркинсон ответила:
— Это был фетишист.
Джейк тоже улыбнулся.
— Меня это не удивляет, — сказал он. — Когда-то я видел фильм про одну женщину. Так вот, она не выносила, когда до нее дотрагивались руками. А один парень влюбился в нее и отрубил себе руки.
Миссис Паркинсон улыбнулась.
— Обе?
Джейк пожал плечами.
— Ну… не помню. Одно могу сказать совершенно точно — все ради любви.
Миссис Паркинсон тяжело вздохнула.
— И я сделала это ради любви, — тихо произнесла она, опустив голову.
Джейк растерялся. Миссис Паркинсон хромала, насколько ему было известно, уже давно. Точнее, ровно столько, сколько он ее помнил. Однако все считали, что это был несчастный случай. Да.
Он попытался вспомнить. Ага… Говорили, что в молодости миссис Паркинсон упала с восьмого этажа (вероятно, когда мыла окна). Но, к счастью, она упала на газон и это смягчило удар. Именно тогда она сильно повредила ногу.
Но врачи не смогли чем-то помочь ей. Да, именно так толковали в Аделаида-Хиллз ее историю.
Пока Джейк вспоминал об этом, миссис Паркинсон сходила за приборами.
— Несчастный случай в кавычках, — с горькой усмешкой произнесла она. — Никогда не забывайте, пожалуйста, о кавычках, мой друг.
Да, если бы тогда она упала на асфальт, здесь бы ее уже не было. Миссис Паркинсон часто думала об этом.
С тех пор прошло уже двадцать лет, долгие двадцать лет. За это время многое изменилось. Изменилась и сама миссис Паркинсон. Куда-то исчезли молодая прыть, страстность, отчаянность. Порой она даже не верила, что это произошло именно с ней.
Седины покрыли некогда прекрасные каштановые волосы. Хромота сделала некогда изящную тонкую фигуру какой-то угловатой и несколько сутулой, хотя даже теперь миссис Паркинсон строго следила за своей осанкой и походкой.
Джейк Сандерс был симпатичен ей. Неизвестно почему, но ей захотелось открыть ему свою тайну, которую за все эти долгие двадцать лет она так никому и не доверила.
У нее было много прекрасных близких знакомых, были хорошие верные друзья… Но… Джейк… В нем было что-то такое… Пожалуй, ему можно рассказать. Он поймет.
И за ужином миссис Паркинсон призналась ему, что это была не случайность.
Она любила. Даже в молодости ее нельзя было назвать влюбчивой, но этот человек… Когда он появился, ей уже было тридцать два года.
Он перевернул ее душу. Он вошел в ее жизнь внезапно и небрежно. Нет, не так. Он ворвался без стука, ни о чем не спросив.
Вскоре Элизабет Смайли поняла, что не может жить без него. Он должен быть рядом, его присутствие она хотела ощущать постоянно. Окружающий мир перестал существовать. Были только он и она.
В ту весну Элизабет была необыкновенно счастлива. Она не замечала дождя, не ощущала холода, когда бежала на Южную Террасу, где ожидал ее любимый. Они целовались на улицах, и Аделаида, казалось, замирала в эти минуты наслаждения.
Но счастье не может длиться вечно, вскоре ее возлюбленный сказал, что уезжает в Новую Каледонию и, конечно, не сможет взять ее с собой. Потом он писал. Его письма были теплыми и нежными. Она все время ждала, когда он позовет ее.
Но вскоре послания стали приходить все реже и реже, и становились все холоднее и холоднее. Элизабет чувствовала как он отдалялся. А потом он совсем замолчал.
Трудно передать, то, что она испытывала тогда. Отчаяние, боль, желание умереть. А когда узнала о его женитьбе, окончательно упала духом.
Сознание того, что любимое тело принадлежит другой, его руки, которые она так любила, от прикосновения которых по телу пробегала дрожь, ласкают другую, чужую незнакомую женщину, заставляло ее невыносимо страдать… Вынести это было выше ее сил, еще тяжелее было то, что все его слова и обещания, заверения и клятвы оказались ложью.
Она была обманута, покинута, никому не нужна. И в то мгновение весь мир показался ей гнусным и фальшивым.
Эти люди на улицах, идущие куда-то по своим делам… Они не настоящие. И дома, и магазины, и даже деревья в один миг все стало отвратительным и пошлым.
— Жизнь — бессмысленна, — сказала она себе. И в один прекрасный день решила выброситься из окна.
Но судьба не позволила ей умереть. Элизабет упала на газон и просто чудом осталась жива.
Долгое время пришлось пролежать в больнице. В память о случившейся трагедии осталась хромота.
Рассказ миссис Паркинсон потряс Джейка до глубины души. Он никогда не мог предположить, что в этой милой хрупкой женщине было столько мужества и страсти. Невероятно, что когда-то она могла так любить.
В эту минуту он даже позавидовал тому типу. Его Джейка Сандерса, когда-то тоже любили и, может быть, не менее сильно. Ради него женщины шли на преступления, мошенничества, обман. Они изворачивались и лгали, лгали всем: окружающим, друзьям, мужьям. Но затем…
Проходило время и они забывали его, они влюблялись в других, оставляя Джейку его собственную мужскую жизнь.
Он не был уверен даже в Ребекке, этой верной, преданной супружескому долгу женщине.
— Он знал, что вы пытались покончить с собой? — спросил Джейк.
Миссис Паркинсон пожала плечами.
— Нет. Зачем ему об этом знать?
Джейк испытующе смотрел на нее.
Она взглянула на него и спросила:
— Разве я не права?
Джейк не смог выдержать взгляда ее проницательных глаз и опустил голову.
— Верно, — тихо сказал он. — Мужчины не любят узнавать про такие истории.
Миссис Паркинсон поднялась, чтобы убрать посуду.
— Безусловно, я поступила глупо, — спокойно произнесла она. — Да, что теперь жалеть? Помните песню «Я не жалею ни о чем»?
Джейк снова посмотрел на пожилую даму. Все-таки удивительная это женщина — миссис Паркинсон. Такая уравновешенная, спокойная, всегда доброжелательная к людям. И вот, надо же… Неожиданные штуки иногда преподносит жизнь.
Он на минуту задумался. Миссис Паркинсон что-то сказала, но Джейк не расслышал ее. Она остановилась перед ним и помахала рукой перед его глазами.
— О, друг мой, да вы не слышите меня, — улыбнувшись, сказала она.
Джейк поднялся из-за стола и нежно взял ее за руку, покрытую морщинами.
— Нет. Что вы…
Был уже поздний вечер, когда Ребекка провожала гостей. Ужин не получился таким, каким она его задумала. Весь вечер она испытывала неловкость из-за отсутствия Джейка.
Почему он так поступил? Ребекка пыталась искать причины и строила догадки, но все мысли казались ей нелепыми и бестолковыми. Нет, она ничего не понимала.
Правда, вечер нельзя было назвать совсем скучным. Мистер и миссис Мейган были милы и непринужденны. Особенно Уилфред.
В первый день их знакомства он показался Ребекке чересчур серьезным, этаким занудой, как любил выражаться Джейк. Но в компании этот сухопарый, непривлекательный господин в очках, внешне выглядевший обычным британским снобом, оказался живым и интересным собеседником, даже не лишенным чувства юмора.
Тем не менее нельзя было не заметить его какой-то излишней умеренности: он не позволял себе лишнего в выражениях, не употреблял крепких словечек и даже не смеялся громко. Он смеялся не так естественно как Джейк, а как-то приглушенно и сдержанно.
Уилфред был уравновешен. И, казалось, ничто не могло поколебать его спокойствия.
Такие люди, как Уилфред Мейган не умели кричать, вернее не позволяли себе этого даже в самых критических ситуациях. Хотя замечено, что обычно в их жизни такие вещи происходят не часто. С рождения такие люди словно ограждены от несчастий, потрясений, скандалов. Они создают свой мир: чистый, порядочный, может быть даже излишне, где нет места пошлости, разврату, грязи.
А что же Джилли? Ведь она не такая. Ребекка все пыталась понять, почему они поженились, ведь они так противоположны, так не похожи. Красивая, яркая, чувственная, живая Джилли и этот сухой флегматичный британец… Но вместе с тем они прекрасно ладили. Уилфред обожал ее. Но любила ли его Джилли? Ребекке было безумно интересно узнать об этом.
Миссис Мейган сдержанная и как будто немного холодная, словно скрывала что-то, прятала глубоко внутри… Она была какой-то уж слишком загадочной и, в то же время, в общении очень приятной и простой.
Ребекка заметила, что она часто позволяла себе вставить в разговор крепкое словцо. Интересно, что же такое было в прошлом у этой женщины? Ребекка никак не могла разобраться в этом.
Хотя, в целом, ее соседи внушали ей симпатию, и она собиралась продолжить знакомство.
Мистер и миссис Мейган поблагодарили за прекрасный вечер и, конечно, сочли своим долгом пригласить соседей на ужин к себе на следующей неделе.
Распрощавшись, Уилфред обнял жену и они направились к своему дому.
Этот весенний вечер был довольно прохладным. У Джейка замерзли ноги, пока он прятался в кустах жимолости. Он не хотел встречаться с соседями и, притаившись за густыми ветками, наблюдал, когда же гости покинут его дом.
Ему пришлось простоять так возле своего дома около часа. Джейк только тогда почувствовал облегчение, когда, наконец, увидел своих соседей на пороге их дома. И только после того как дверь захлопнулась, Джейк вышел из своего укрытия и бесшумно крадучись отворил дверь своего дома.
Поход за покупками, как средство общения. Приглашение на ответный ужин. Джейк теряет контроль над собой. Встреча на теннисном корте. Джозеф Вернон. Встреча старых друзей. Неприятные известия для пожилой леди…
Ребекка почему-то не любила магазины, все покупки в их семье обычно делал Джейк. Ему же, напротив, казалось забавным прохаживаться между пестреющими рядами, разглядывая разноцветные коробки, пакеты со всевозможными продуктами…
— Сыр. Какой лучше взять? Острый? Нет, лучше этот, здесь меньше жира…
Джейк уже после тридцати стал ощущать, что брюшко появилось и даже начинает расти. Джейк был склонен к полноте, но обычно ни в чем себя не ограничивал, а боролся с ней, усиленно занимаясь гимнастикой. Он старался не запускать фигуру. Ребекка иногда похлопывала его по животу и смеялась. Нет, он не допустит этого, он будет держать себя в форме.
Так, печенье… шоколадное, нет, не возможно… Хотя… Один пакетик для Томми.
Что еще просила Ребекка? Ах да, молоко… Джейк направился к молочным рядам, держа перед собой доверху набитый пакет.
— Привет, дружок!
Чья-то рука коснулась его плеча.
Джейк невольно вздрогнул. Рядом с ним стояла Джилли, державшая перед собой тележку. Она уже давно наблюдала за ним, не решаясь подойти.
— Ничего, если я пройдусь рядом с тобой? — спросила она.
— Ничего.
Джейк нахмурился, его пробрала дрожь, когда он увидел Джилли.
Несколько минут они шли молча вдоль молочных рядов. Джейк остановился, чтобы взять пакет.
— Жаль, что тебя не было вчера вечером. Твоя жена прекрасно готовит. И, разумеется, мы говорили о… тебе, — промурлыкала Джилли.
Она бросила на Джейка испытующий взгляд. Несмотря на его ожидания, взгляд был полон нежности.
— А как у тебя дела? — спросила она.
Джейк честно признался, что ужин Ребекка устроила без его согласия, поэтому-то он и не спешил домой.
Джилли вздохнула.
— Но мы все же соседи, — вздохнула она. — И вынуждены общаться — хотим мы этого или нет. В конце концов прошлое пора давным-давно забыть, Джейк.
Джилли остановилась, заглянув ему в глаза, она сказала последние слова многозначительно, поставив ударение на слове «Джейк». А потом она добавила.
— У тебя славный малыш. И похож на тебя.
Сандерс хмуро кивнул.
— Да, все хорошо. Вернее, все шло хорошо до твоего приезда, — буркнул он через плечо.
Они продолжали путь. Джейк нес пакет с продуктами, а она катила тележку.
Джилли остановилась.
— Как ты можешь так говорить, Джейк?
Глаза ее наполнились слезами, в них была обида и боль.
— Ведь это невыносимо жестоко…
Когда-то они пылали страстью друг к другу, но это не могло продолжаться вечно. И они расстались.
Обстоятельства, при которых пришлось это сделать, до сих пор вызывали в каждом из них боль и горечь. Потом они оба устроили свою жизнь и упрекать друг друга в чем-либо было просто нелепо.
Внезапно Джейк и сам почувствовал это. Прежняя холодность в его голосе пропала.
— Да, извини, — тихо сказал он…
Джейк почувствовал необыкновенную нежность к Джилли. Ему хотелось коснуться ее. В сущности, они оба вели себя глупо и мучали друг друга не известно для чего.
— Но теперь все хорошо, — сказал он. — И я рад за тебя.
— А я за тебя.
Джилли обрадовалась, увидев прежнего Джейка.
Они вышли из магазина и направились к машине. Джейк взял у нее ключи от «хорнета» и открыл дверцу. Джилли стояла рядом.
— Мы хотели бы пригласить вас на ужин в воскресенье. Как ты относишься к этому? — спросила она.
Джейк пожал плечами.
— Хорошо.
Джилли улыбнулась.
— Только не вздумай улизнуть как вчера, пообещай, — сказала она.
Джейк поднял на нее взгляд.
— Непременно. Я приду минута в минуту.
Затем он стал выкладывать покупки из тележки в багажник.
Джилли подошла ближе и положила руку ему на грудь. Джейку был знаком этот жест. Джилли всегда делала так, когда просила о чем-нибудь. Он почувствовал в душе трепет.
— И еще я прошу вот о чем, — проникновенно сказала она. — Называй меня по имени, хорошо.
Ее глаза большие и темные смотрели на Джейка с нескрываемой любовью.
— Я давно заметила, когда ты злишься, ты избегаешь называть меня Джилли.
Прежняя неприязнь словно куда-то исчезла. Джейк больше не злился. Былая страсть вспыхнула в его душе. Как он мог? Как он мог забыть об этой женщине? Его руки невольно потянулись к ней.
— Джилли…
Он коснулся ее волос, щеки, погладил шею.
Это она! Та самая пленительная и влекущая! Он даже помнил ее запах…
Его рука скользнула ниже. Джейк крепко прижал ее к себе, так как умел делать только он…
Их губы встретились. Поцелуй был глубоким и долгим.
Джилли почувствовала головокружение, она давно не испытывала этого и давно забыла, что такое наслаждение.
Вспомнив, что здесь они не одни, Джейк опустил руки… У Джилли потемнело в глазах. Она резко пошатнулась и упала.
Джейк едва успел подхватить ее. Взял на руки. Боже, как она чувствительна… Он уже ни минуты не сомневался: Джилли по-прежнему любит его и страдает…
Она открыла глаза. Лицо ее выглядело измученным, а в глазах была печать долгих страданий и боль.
Вдруг Джилли резко высвободилась из объятий и села в машину.
— Ты сможешь доехать одна? — спросил Джейк, когда дверца «хорнета» уже захлопнулась.
Но машина резко дернулась. Заскрипели колеса. Джейк едва успел отскочить в сторону.
Проводить воскресения на теннисных кортах стало давней традицией жителей Аделаида-Хиллз. Раньше Джейк ходил туда один, Ребекка не любила теннис, да и Томми был маленький. Но как только ему исполнилось два года, она стала посещать теннисный клуб.
Но не для игры, а чтобы поболтать с соседями, обсудить последние сплетни или просто выйти в свет. Сидеть дома в воскресенье — согласитесь занятие скучное.
А теперь Томми вырос и Джейк стал обучать его игре. Малыш очень старался, но был по-детски неуклюж и часто пропускал даже простые мячи.
— Вот так, — Джейк поправил Томми, мальчик неправильно держал ракетку.
— Томми… — Они обернулись и увидели Ребекку.
— А вот и мама, — с улыбкой сказал Джейк. Томми бросил ракетку на корт и побежал к ней. Как всякий ребенок он был сильно привязан к матери.
Джейк остался на поле, в руке он сжимал теннисный мячик. Чувства вновь нахлынули на него, и причиной этого была Джилли, которую он увидел в нескольких десятках метров от себя.
Она сидела в маленьком летнем кафе, за одним из белых столиков и о чем-то увлеченно беседовала с миссис Паркинсон.
Солнце слепило глаза. Это весенний день был необычно теплым. Джилли была в широкой спортивной майке белого цвета и легких шортах.
Джейку, привыкшему к ее дорогим костюмам и женственным, подчеркивающим ее сексуальность платьям, этот наряд показался непривычным. И все равно белый цвет чудесно импонировал ее каштановым волосам, а короткие шорты открывали ее соблазнительные стройные ноги.
Миссис Паркинсон внимательно изучала свою собеседницу.
— У вас красивые волосы, — сказала пожилая леди. — Мне всегда хотелось иметь такие же.
Джилли пожала плечами.
— Но вы можете покрасить свои.
Миссис Паркинсон покачала головой.
— Нет. Это было бы вульгарно, уверяю вас, — сказала она. — Тем более в моем возрасте, когда трудно менять что-либо.
У их столика остановились двое молодых людей. Миссис Паркинсон подняла голову и широко улыбнулась.
— А вот и Джозеф, — радостно сказала она.
Один из молодых людей был в очках, с бородой и копной взлохмаченных густых волос на голове. Он церемонно поклонился и поцеловал руку миссис Паркинсон.
— Вы надолго к нам? — спросила она.
— Пробуду весь уикенд. Я уже заказал номера в гостинице, — ответил он.
Миссис Паркинсон отчаянно замотала головой.
— Глупости! Вы оба остановитесь у меня. Ни о каком отеле не может быть и речи.
Ей нельзя было перечить. Тем более Джозеф знал, что у миссис Паркинсон ему будет куда удобнее. Она относилась к нему как мать.
Джозеф улыбнулся.
— Хорошо, я позвоню в отель и все отменю.
Миссис Паркинсон одобрительно кивнула и молодые люди ушли.
— Этот парень — настоящее сокровище, — сказала пожилая дама. — Он мне очень помог. Извините, я вас не представила, потому что забыла ваше имя.
— Джилли Мейган. Мы с Уилфредом теперь соседи Джейка Сандерса.
Миссис Паркинсон с нескрываемым интересом посмотрела на Джилли…
— Ах, вот как? — сказала она, наклонив голову. — Мне говорили о вас, но, по-моему, вы не очень похожи на тех, кто ищет вчерашний день…
Джилли побледнела.
— Я не поняла…
Но тут их разговор прервал голос Уилфреда…
Уилфред Мейган обожал теннис. Игра была для него хорошей разгрузкой после не слишком подвижной работы. К тому же он считал, что теннис помогает ему сохранить себя в форме. Ему было уже за сорок и опасность располнеть нависала над ним все больше и больше. Уилфред не любил полных людей. Они казались ему ленивыми и отчасти недалекими (хотя такие мысли он никому не высказывал).
В голубой майке и свободных спортивных шортах-брюках он чувствовал себя непринужденно и легко. В руке он держал пакетик с ракеткой. Вдруг кто-то схватил его за руку. Уилфред видел плохо и часто не узнавал знакомых, даже когда находился рядом с ними.
— Джозеф! — удивленно воскликнул он, увидев старого приятеля.
Они не виделись несколько лет. Джозефа трудно было узнать. Борода, непривычно небрежная прическа. Уилфред хлопнул Джозефа по плечу.
— Сколько же мы не виделись? Года четыре? — Джозеф широко улыбнулся.
— Нет, уже пять.
Уилфред обнял друга за плечи.
— Чертовски рад тебя видеть. Джилли, — позвал он, — иди сюда.
Джилли подошла. В этом спортивном наряде она выглядела юной и романтичной. Уилфред представил приятеля.
— Это Джозеф Вернон. Я тебе уже говорил о нем.
Когда-то давно они вместе были автогонщиками и принимали участие в ралли по Западной Австралии. Уилфред вел свою машину, уверенно прокладывая себе путь среди широких песчаных холмов и каменных глыб. Скорость была слишком высокой и произошло столкновение со скалой. В этот момент откуда-то появился Джозеф на своем «уильямсе». В считанные секунды он успел вытащить его, оглушенного и истекающего кровью, из исковерканного «форда». Едва они успели сделать несколько шагов, как машина Уилфреда взлетела в воздух. Оба просто чудом остались живы. После этого зрение у Уилфреда ухудшилось. Так Джозеф спас ему жизнь. Уилфред никогда не забывал об этом.
— А это Джилли, — представил он жену.
Джозеф протянул руку.
— Очень рад.
Она улыбнулась.
— Миссис Мейган.
— Представь себе, — похвастался Уилфред, — Джилли моя жена.
— Я не знал, что ты женат, — сказал Джозеф.
В это время миссис Паркинсон смотрела на них, вынимая из корзины прохладительные напитки. Уилфред немного виновато посмотрел на Джозефа.
— Извини, — сказал он, — я обещал Джилли поиграть с ней.
Но Джилли возразила:
— Я могу поиграть и с Баркером. А ты поговори со своим другом.
Оставив их вдвоем, Джилли, направилась к теннисным кортам с ракеткой в руках.
Старые приятели присели за столик. Им было о чем поговорить. За те годы, что они не виделись, у каждого из них произошло в жизни так много. Джозеф работал в небольшом издательстве. Кроме того, он и сам немного писал. Услышав об этом от друга, Уилфред понимающе покачал головой.
— Трудно быть издателем в провинции? — спросил он.
Джозеф кивнул.
— Да, конечно, есть проблемы. Но ведь их не больше, чем везде.
Джозеф любил свою работу. Уилфред задумчиво посмотрел на Джилли, которая пригласила партнера на корт.
— А мне надоел Сидней, — задумчиво произнес Уилфред. Там они познакомились с Джилли и намеревались жить. Но она сказала, что устала от шума городской суеты. Тогда они решили уехать в провинцию, которой считалась Аделаида.
— Я помню, ты писал стихи, — сказал Джозеф. Уилфред махнул рукой.
— Это было давно.
Он не отрываясь смотрел на Джилли. Она была прелестна. Когда Уилфред впервые увидел ее, он понял — это судьба. Вообще-то он никогда не намеревался жениться. Был доволен работой, а женщины его интересовали мало. Но, увидев Джилли, он вдруг подумал и сказал себе: «Это твой последний шанс, не упусти его». Его размышления прервал прошедший мимо почтальон с какой-то бумагой в руке. Он проходил от столика к столику, спрашивая миссис Паркинсон. В это время пожилая леди вышла из кафе, опираясь на трость.
— Добрый день, миссис Паркинсон, — сказал почтальон. — Вот ваша телеграмма.
Он протянул ей голубой листок. Джейк Сандерс, который находился на кортах неподалеку, внимательно наблюдал за миссис Паркинсон. Он заметил, как поникло ее лицо, когда она прочитала содержимое послания. Резко повернувшись, миссис Паркинсон зашагала прочь, сгорбившись и хромая, сильнее обычного. Джейк побежал за ней. Она вошла в дом.
— Что случилось, миссис Паркинсон? — обеспокоенно спросил Джейк, нагнав ее. — Мне показалось, что вы очень расстроены.
Она устало и как-то обреченно покачала головой.
— Нет. Это просто чертова телеграмма. Сделаю вид, что ничего не получала.
Она тяжело опустилась на плетеное соломенное кресло. Джейк остановился рядом с ней.
— Может быть, вам помочь?
Она отрицательно замотала головой.
— Нет. Спасибо, Джейк, идите.
Уходя, Сандерс сказал:
— Вы всегда можете рассчитывать на меня.
Томми катался с горки, а Ребекка ловила его внизу. Оба громко смеялись.
Джилли стояла на теннисной площадке и издали с улыбкой наблюдала эту счастливую картину. Иногда она жалела, что не завела детей. Бурная молодость, наполненная интригами, борьбой и любовными переживаниями, не позволила ей сделать это. Сейчас она была одинока. Все-таки с детьми жизнь приобретает смысл, даже если в ней нет любви. Джилли не могла любить потому, что теперь ее любимый человек принадлежал другой женщине и принадлежал по праву. А ей так хотелось… У нее не было ребенка, которому она могла бы подарить свою любовь и которому она была бы нужной. Она завидовала Ребекке. Ребекка была нужна Томми и даже Джейку, как ни тяжело было это осознавать. Он был очень привязан к своей супруге. Возможно он любил ее. А она, Джилли, была одна. Настоящая жизнь — это любовь, а у нее сейчас этого не было. Раньше была, но тогда она не придала этому значения. Она была увлечена совсем другим. Она хотела отомстить сестре, но не понимала, что всякая месть бесплодна. Джейк, похоже, был ее единственной любовью, и она любила его. После него к ней так и не пришла больше любовь, которую так жаждало сердце. Джилли была устроена так, что секс без любви не приносил ей удовлетворения.
Уилфред был прекрасным человеком, но это было уже что-то совсем другое. Может быть, он и любил ее, но их отношения нельзя было назвать любовью.
Она едва не вздрогнула, услышав рядом голос.
— Уилфред сказал, что вы неплохо фотографируете. Она обернулась и увидела Джозефа Вернона.
— Он преувеличивает, — улыбнулась Джилли.
— Уилфред считает, что вы талантливы, но вам не хватает уверенности.
Джилли лишь недавно взяла в руки фотоаппарат. В душе она была трезвой материалисткой и никогда не предполагала за собой дара романтической фотосъемки. Но с каждым разом у нее получалось все лучше и лучше. Сама Джилли считала это все не более чем любительством. Кроме Уилфреда, никто не знал о ее увлечении.
Джилли и Джозеф медленно прогуливались по зеленой аллее недалеко от теннисных кортов. Вернон рассказывал ей о своих планах.
— Я собираюсь издавать альбомы. Хочу выпустить хорошую книгу черно-белой фотографии…
Джилли смутилась.
— Мои снимки совершенно непрофессиональны, ведь я работаю только со светом.
Джозеф расхохотался.
— Ничего себе любительство…
— Что вы, я — дилетант, — сказала Джилли.
— О! — воскликнул Джозеф. — Среди дилетантов встречаются замечательные художники. Я думаю, нам нужно вместе посмотреть ваши работы.
Солнце припекало, становилось душно. Вдруг Джилли увидела Джейка. Он прошел мимо, отвернувшись в сторону, как бы делая вид, что не знаком с ней. Джилли остановилась и внимательно посмотрела ему вслед. Извинившись перед Джозефом, она направилась за Джейком, стараясь догнать его.
Сандерс вошел на площадку и, нагнувшись, стал выкладывать ракетки из сумки… Позади него раздался звонкий голос Джилли.
— Привет, Джейк! Я буду без партнера. Может быть сыграем…
Он был не в духе. После их встречи в магазине Джейк не находил себе места, чувствуя, что прошлое возвращается вновь, он испытывал тревогу и даже страх. Но он хотел ее. Это было хуже всего. Джейк знал себя и понимал, что в один прекрасный день не выдержит и… Нет, он не хотел думать об этом, он решил стать честным семьянином, но прекрасно знал, чем кончаются такие вещи. Однако ради ребенка он не должен поддаваться своей слабости. И в тоже время это была не слабость, а нечто большее, перед этой женщиной он не мог устоять… Единственное спасение — не видеть ее… Но как?
И вот теперь она стояла перед ним, такая величественно прекрасная и донельзя соблазнительная.
— Ты не меняешься, — с натянутой улыбкой сказала она.
Уходи! Уходи скорей! Иначе произойдет непоправимое! Так говорил Джейку его внутренний голос.
Ничего не сказав, Сандерс быстро собрался и ушел.
Телефонный звонок Джилли. Маленькая гостиница в Хандорфе. Встреча Джейка и Джилли. Воспоминания.
У Томми появилась новая игрушка — большой зеленый грузовик. Его подарил мальчику отец. Нагрузив машину, Томми катал ее по полу. Он так увлекся этим занятием, что не заметил, как с работы вернулся отец.
Джейк, осторожно закрыв за собой дверь, поспешил к окну. В соседнем доме ничего не было видно. Может быть, сейчас она находится у себя.
Целый день на работе Джейк был страшно рассеян. Такого за ним раньше не замечали. Он все время думал о чем-то, нервничал, невпопад отвечал на вопросы секретарши.
Он страдал. Чувствуя сильное, почти безумное влечение к Джилли, Джейк испытывал в душе некую раздвоенность. Он понял, что уже не мог любить Бекки. Как женщина она вдруг перестала интересовать его.
Это случилось именно тогда, когда появилась Джилли. Хуже всего было то, что Джейк прекрасно осознал — он больше уже никогда не полюбит свою Ребекку. А он не мог, не хотел жить без любви, без страсти. Несмотря ни на что, она была неотъемлемой частью его жизни.
Джейк не мог сказать, что он не любит. Он любил. Но любил другую женщину. Ту, которая принесла ему в жизни столько несчастий, но которая всегда вызывала в нем неукротимые желания. Может быть, для него было бы лучше навсегда отказаться от нее, не возвращаться к прошлому, не ворошить давно сожженный пепел.
Но чувства не желали повиноваться разуму. Джейк пытался убедить себя в том, что все происходящее столь же нелепо, как купание в фонтане посреди города. Однако его усилия не приводили ни к чему. Джилли по-прежнему манила и пленяла его. Прошедшие годы нисколько не угасили его порывов. Нужно было что-то предпринять, иначе эта неопределенность может привести к печальным результатам. Джейк понимал, что он может просто сойти с ума. Нужно либо навсегда порвать с ней, либо решиться на что-то… Что?
Поговорить с ней, встретиться. Нужно хотя бы расставить все на свои места, определиться. Иначе нельзя. Невозможно. Он не в силах больше терпеть эту муку.
Джейк направился к телефону и набрал номер. У Мейганов было занято.
У Джилли на душе скребли кошки. Она понимала, что Джейком овладели те же чувства, что и ею. Она уже больше не могла сдерживать себя. Нужно увидеться с ним наедине. Нужна встреча. Хоть одна! Хоть на час, хоть на минуту. Хотя бы один миг почувствовать себя счастливой… Только Джейк мог доставить ей это наслаждение… Только Джейк…
В то время, как он пытался позвонить ей, Джилли усердно набирала его номер. Да что же это такое… Наверное, Ребекка болтает с какой-то подругой… Нет, Джилли знала, что жена Сандерса еще не вернулась с работы. Тогда, может быть, это балуется с телефоном Томми? Нет, он еще слишком мал…
Наконец, Джилли услышала в трубке длинные гудки.
— Слава богу! — устало выдохнула она.
Вот он, этот долгожданный голос!
— Я слушаю…
— Джейк, это я! Встретимся завтра в отеле «Старый лев» на Пэйнхем-Роуд. В шесть! Не забудь! — выпалила она на одном дыханий.
Разве он мог забыть об этом? Джилли! Желанная, обожаемая, самая горячая на свете! Осознание того, что он вскоре снова будет ласкать ее тело, такое страстное и возбудимое, едва не сводило его с ума. Голова у Джейка кружилась и земля, казалось, уходила из-под ног. Когда он думал о тех минутах, которые они проведут вместе, у него по телу пробегала дрожь, глаза невольно закрывались и Джейк воочию представлял себе эти минуты безумной жгучей близости. Ее лицо, руки, плечи, великолепная грудь… Все в ней сейчас сводило его с ума.
Джейк провел еще одну бессонную ночь.
Сказав секретарше, что отправляется в Северную Аделаиду улаживать дела с одним из грузоотправителей, Джейк погнал свой «мерседес» по не слишком многолюдным улочкам в «немецкую слободу», как иногда жители города называли район Хандорф. Весь уставленный невысокими домиками в южногерманском стиле, Хандорф был полон небольших кафе, ресторанчиков, пивных и гостиниц. «Старый лев» был одним из уютных маленьких отелей, внешне стилизованных под старинный постоялый двор.
Джейк оставил машину на улице и поспешно вошел в гостиницу, потянув на себя массивную дубовую дверь, обитую толстыми кусками кованого железа.
Его встретила пожилая дама в нарядном немецком платье и с чепцом на голове.
— Слушаю вас, сэр, — сказала она с птичьим немецким акцентом.
— Добрый вечер, фрау, — вежливо приветствовал ее Сандерс. — Я заказывал номер по телефону…
Он взглянул на полочку, над которой висели ключи от номеров.
— Третий номер, — со сдержанной улыбкой сказала служащая отеля. — Ключа уже нет. Вас ждут.
Джейк поспешно направился к неширокой лестнице. Его сердце замирало. С ним давно такого не бывало. Всегда такой спокойный, уравновешенный, знающий себе цену и не растрачивающийся по пустякам, какими он считал любовные интрижки, сейчас Джейк Сандерс не узнавал себя. И ему даже не верилось, что все это происходит наяву, и происходит именно с ним.
Дверь была не заперта. Немного поколебавшись, Джейк толкнул дверь и вошел в комнату. Номер, казалось, был пуст. Постель нетронута.
Вдруг знакомый голос окликнул его. Джейк слегка вздрогнул и обернулся, вытирая вспотевший от напряжения лоб.
Джилли была одета в прекрасного покроя платье с неглубоким, но эффектным вырезом, которое придавало ее фигуре подчеркнутую стройность. Статная и по-кошачьи грациозная Джилли держалась с уверенностью красавицы, которая знает, как прекрасно ее тело, скрытое под складками платья. Вишнёво-красная помада делала ее лицо еще более выразительным и чарующим. Приторный запах духов напомнил Джейку об их первой встрече. Как и тогда, он почувствовал, что к паху его приливает кровь.
Весь ее облик был обворожителен, что еще больше подчеркивало недоступность этой женщины. Нет, только не для него, не для Джейка Сандерса! Он смутился лишь в первые несколько мгновений, но затем быстро бросился навстречу Джилли и заключил ее в свои объятия.
— Джилли!
Она лукаво улыбнулась.
— Наконец-то мы одни, — промурлыкала Джилли, прижимаясь к стене.
Джейк мгновенно позабыл обо всем на свете. Он стал осыпать желанное тело страстными поцелуями. Положение в обществе, совесть, чувство долга, страх, ненависть… Все это умерло для него…
Сейчас единственной реальностью для Джейка Сандерса была заключенная в его объятия женщина, которая, будто удав кролика, гипнотизировала его одним своим присутствием, своим неотразимым платьем, изгибами и округлостями непреодолимо соблазнительного тела.
Никого не боясь и не стесняясь, они давали волю своим чувствам. Мгновенно сорвав с нее платье, он стал жадно целовать ее груди. Как прекрасны были эти упругие соски, это тело… Джейк спускался все ниже и ниже…
Только потом, вспомнив, что они стоят в коридоре наполовину раздетые и вспотевшие от возбуждения, Джейк и Джилли поспешили в номер. К счастью, гостиница была почти пуста и страстная встреча любовников осталась незамеченной.
Два часа, которые они провели вместе, были незабываемо прекрасны. От наслаждения Джилли едва не теряла сознания. Впервые за несколько последних лет она ощущала себя на вершине блаженства. От пьянящих поцелуев, прикосновений Джейка, от его ласк она приходила в экстаз. Джилли вновь чувствовала силу — его силу, которая имела полную власть над ней еще тогда, в прошлом. Джилли, которая всегда была независимой и гордой до мстительности натурой, хотелось подчиняться только этой силе, быть собственностью Сандерса, его рабой.
В эти прекрасные мгновения они накрепко забыли, что на самом деле вовсе не принадлежат друг другу целиком и полностью. Их больше не мучили сомнения. Весь мир вокруг для них в этот вечер перестал существовать.
Необузданная энергия и страсть, безумные желания, накопившиеся внутри за, казалось, бесконечные годы, вырвались наружу. Все, что пряталось глубоко в душе, все самые греховные и непристойные с точки зрения общественной морали проявления похоти излились вместе со спермой Джейка.
Он торопливо и жадно, словно боясь, что его вот-вот лишат этой возможности, целовал алые распухшие от страсти губы Джилли, а та извивалась в его объятиях. Джейк обнял ее и перенес на руках в большое, покрытое мохнатой шкурой кресло. Потом он резко перевернул ее на живот и стащил платье, едва не разорвав его. Когда он расстегнул застежку лифчика и стал стаскивать его и трусики, она помогла ему, приподняв тело. Ее все еще нежная кожа в сочетании с пушистым мехом на кресле выглядела невероятно эротично.
Возбужденный Джейк начал с силой массировать ей спину, постепенно поднимаясь все выше. Он знал, как обращаться с женщинами. Дойдя до плеч, Джейк размял напрягшиеся мускулы, и Джилли сладострастно застонала. Тогда Джейк перевернул ее на бок и немного полюбовался открывшимся зрелищем. Тело Джилли, как всегда, было прекрасным. Она распростерлась перед ним, словно наложница, покорная воле господина и испытывающая от этого величайшее наслаждение. Глаза ее были полуприкрыты, будто одурманены телесным наркотиком.
— Ну, давай же! — выдохнула она. — Чего ты ждешь? Я — твоя, возьми меня!
Вместо ответа он обхватил ее груди и, вспомнив о том, что когда-то он был искушенным любовником, принялся дразнить Джилли, поглаживая чувствительную кожу вокруг сосков и сами соски. Джилли дышала глубоко и прерывисто. Тогда Джейк, сильно надавив, провел ногтями пальцев по ее телу, прочертив невидимые линии, ведущие вниз, к шелковистому треугольнику между ног. Он проделал это несколько раз подряд, всякий раз останавливаясь в нескольких миллиметрах до заветного места. Джилли стонала и извивалась, изнемогая от желания. Наконец Джейк опустил руку чуть пониже и надавил на разбухший клитор, причем довольно сильно.
Готовая к этому Джилли ахнула и, отдернувшись, сильно изогнулась, но мгновенно после этого снова прижалась к любовнику. Джейк продолжал ласкать ее, пока не почувствовал по ее исступленным стенаниям, что она готова кончить. Поняв это, он вдруг остановился.
Джилли потрясенно открыла глаза.
— Джейк, — едва слышно прошептала она. — Что случилось? Тебе нужно что-то еще?
— Нет, ничего, — ответил он. — Просто я хочу присоединиться к тебе.
Все еще одетый, он приподнял ее в кресле и поставил на пол. Джилли едва не упала, сильно пошатнувшись. После прошедших нескольких минут она была на седьмом небе от блаженства, и ноги уже почти не слушались ее. Джейк удержал ее.
— Раздень меня, — любуясь ее несравненным телом, попросил он.
Джилли стала медленно расстегивать одну за другой пуговицы на его рубашке и распахнула ее, обнажив грудь, густо поросшую темными волосами. Ее умелые руки нащупали его соски и начали ласкать их. Зажав их между указательным и большим пальцами, она массировала маленькие темные кружочки до тех пор, пока те не отвердели, словно камешки. Затем она провела ногтями по его телу сверху вниз, вызывая в Джейке непреодолимое желание закричать от удовольствия. Но он сдержался и лишь глубоко застонал.
Джилли стала жадно целовать его грудь и живот, проводя пальцами по застегнутой пока ширинке брюк. Почувствовав спрятанную там невероятную мужскую силу, она впилась рукой в скованный тесными плавками половой орган. Джейк едва не потерял сознание от восторга.
Резко рванув рукой замок, она высвободила из оков возбужденный фаллос Джейка.
— Он такой же, как и прежде, — с улыбкой прошептала Джилли, теребя крайнюю плоть. — Я хочу поласкать его губами…
Она наклонилась и потянулась ртом к члену Джека. Она делала это так нежно и умело, что Джейк едва сдерживал себя, чтобы мгновенно не кончить.
Рывком оторвав Джилли от невероятно приятного для себя занятия, он прошептал:
— Не сейчас…
Едва сдерживая свою страсть, Джейк встал на колени и принялся покрывать поцелуями ее податливое нежное тело. Он хватал губами то одну, то другую грудь, с силой впиваясь в соски. Джилли едва помнила себя от блаженства. Одновременно он ласкал рукой ее влажный орган, доводя партнершу до полуобморочного наслаждения. Но в тот момент, когда она была готова содрогнуться от неимоверно желанного оргазма, Джейк откинулся назад. Несколько мгновений любовники приходили в себя, чтобы с новыми силами ринуться в необъятный океан наслаждения.
Немного отдышавшись, Джилли взяла его голову в руки и резко прижала лицом к набухшим округлостям своего тела, ощущая твердость подбородка на гладкой, тонкой, почти прозрачной коже. При этом она громко стонала от неимоверного наслаждения.
Снова целуя и массируя ее тело, он постепенно спустился вниз, достигнув в конце концов сильно увлажнившегося кустика между ног. Он нежно раздвинул руками малые губы вульвы и поцеловал клитор. Умело кусая и облизывая его, Джейк довел партнершу до такого состояния, когда она, отдавшись страсти, стала извиваться в кресле, широко раскинув ноги на его ручках.
— Еще, — стонала она, — еще… Ты делаешь это так хорошо… Я умираю от блаженства…
Все чувства Джейка обострились до предела. Сейчас он страстно желал только одного — доставить ей как можно больше удовольствия. Джейк чувствовал — она вот-вот изойдёт. Этот момент был близок. О себе Джейк не думал. Он сейчас лишь хотел увидеть, как она кончает. В решающий момент Джилли вдруг оттолкнула его от себя.
— Что, родная? — непонимающе прошептал он, отрываясь от ласкания возлюбленной.
Она нежно улыбнулась, гладя его волосы, и едва заметно покачала головой.
— Ты не хочешь…?
Джилли ответила, закончив за него фразу:
— Кончать одна.
Джейк удовлетворенно засмеялся.
— Но именно этого я и хотел в первый раз — доставить тебе то удовольствие, которое я способен… — попытался возразить он.
— Не выйдет, дружочек, — коварно улыбаясь, сказала Джилли и схватила рукой его член.
Джейк едва совладал с собой, чтобы тут же не броситься на нее.
— Может быть, ты все же уступишь мне? — продолжал настаивать он на своем.
Но Джилли была неумолима.
— Я соскучилась по тебе не меньше, — произнесла она, массируя его детородный орган. — И не меньше твоего хочу доставить моему любимому наслаждение, которое я способна доставить.
Джейк склонил голову, демонстрируя свое полное повиновение ее воле.
— К тому же… — добавила она.
— Что? — попытался Джейк опередить ее пожелание. — Тебе здесь неудобно?
Джилли, ничего не стесняясь, еще шире раскинула ноги в большом удобном кресле. Джейк задрожал всем телом, увидев, как раскрывается, словно свежий бутон розы, ее очаровательное розовое лоно. Не отпуская одной рукой члена Джейка, она сунула пальцы другой во влагалище, демонстрируя залитое влагой возбужденное место.
— Джилли… — едва вымолвил Джейк.
— Вспоминаешь? — с улыбкой спросила она.
Джейк рванулся навстречу предмету своих греховных желаний, но Джилли, решительно выставив вперед руку, уперлась ею в его грудь.
— Хочу напомнить тебе, милый, — с хитрой улыбкой сказала она, — что на тебе имеются еще кое-какие предметы, которые не позволяют полностью насладиться этим прекрасным телом, которое я не видела уже столько лет.
Только сейчас Джейк обратил внимание на то, что на нем до сих пор одеты брюки и плавки. Он стащил с себя остатки одежды и остался перед возлюбленной в костюме Адама.
— Теперь позволь мне, — с дьявольской улыбкой прошептала она.
Джейк опустился на колени, немного отодвинувшись от кресла. Джилли мягко скользнула вниз. Склонившись над ним, она припала к его крепким бедрам, взяв член обеими руками и нежно проводя пальчиками по всей его длине. Джилли наклонилась еще ниже и захватила губами крайнюю плоть, поводя по ней языком. Она делала это до тех пор, пока он не вскрикнул от удовольствия. Смеясь, она повторяла и повторяла свои ласки, вызывая у Джейка острые приступы экстатического наслаждения.
Почти не контролируя себя, он снова схватил руками ее груди и стал грубо и торопливо мять пальцами ее возбужденные соски.
— Еще… Сделай так еще, — на мгновение оторвавшись от его плоти, прошептала она.
Чувствуя, как переполняет его желание, она стала делать более энергичные и резкие движения. Затем она незаметно соскользнула с него и, перевернувшись над ним, развернула тело. Наслаждаясь его плотью, она целовала и лизала его содрогающийся член, зарывалась лицом в волосы на лобке, сжимая руками попеременно то его бедра, то напрягшиеся ягодицы. Потом она стала дразняще теребить и целовать его мошонку.
Джейк ворочался на полу, улегшись на спину. Ее губы то смыкались, то раскрывались, одновременно и возбуждая, и успокаивая его. Закрыв глаза, он массировал руками ягодицы. Джилли слегка придвинулась к нему, еще шире разведя ноги.
Когда Джейк разомкнул веки, он увидел над собой сочащуюся влагой вульву, которая дразняще покачивалась взад-вперед. Едва владея собой, он потянулся к ней языком, но в первый раз промахнулся, лизнув мокрую от сладострастного пота внутреннюю поверхность бедра.
В следующий раз ему повезло больше. Он чуть приподняв голову и стал нежно и мягко ласкать раскрытый половой орган по всей длине. Проводя языком от клитора до промежности, Джейк заставлял Джилли исступленно стонать. Оба уже едва не задыхались от возбуждения.
В конце концов терпеть стало невозможно. Приподняв Джилли, он обхватил ее бедра, перевернул ее на спину и изо всех сил впился в ее губы. Она выскользнула из-под него, будто рыбка, и легла рядом.
— Джейк, — пробормотала Джилли, — я сейчас кончаю…
Ее глаза горели ненасытным желанием.
— Пожалуйста, милый, возьми меня скорее…
Он почувствовал, как все его тело и душа наполняются восторгом обладания. Тихо, как настоящий опытный любовник, он лег сверху и раздвинул ей ноги. Поначалу он не испытывал никакого желания начинать ритмические движения — настолько он был полон ею. Но Джилли уже подняла ноги, и совершая активные круговые движения тазом, все глубже и глубже принимала его в свое лоно.
Ее настойчивость передалась и ему. Он стал двигаться, долгими равномерными движениями проникая вглубь, пока, наконец, она, то постанывая, то вскрикивая от восторга, колотя его по плечам сжатыми кулаками, не кончила.
И еще, и еще — раз за разом. Он был нежным, но и безжалостным, не знающим снисхождения любовником, достаточно умелым, чтобы задержать собственный оргазм.
Она отдавалась ему на подоконнике, на столе, у камина… Они качались по полу в порывах бешеной страсти… Естественно предаваясь своим чувствам, они совершали то, чего каждый из них никогда не мог бы себе позволить со своим мужем или женой, считая это неприличным.
А здесь не существовало приличий, а были только сильные до непреодолимости порывы и настоящие чувства. После стольких лет притворства в постели и дома они стали — пусть пока только на время — сами собой. И Джейк, который не осознавал этого раньше, вдруг почувствовал, что последние несколько лет он жил как-то не так, был счастлив, но не по-настоящему. Лишь Джилли возбуждала в нем настоящие чувства, заставляла трепетать от одного прикосновения…
Туфли, нижнее белье, платье, небрежно брошенные, лежали на полу.
— Все так же, как прежде… — задумчиво произнес Джейк, глядя на вещи.
Он нагнулся и поднял платье Джилли, затем аккуратно расправил его и разложил на коленях.
— Я помню, у тебя было когда-то такое же…
Приятно уставшая, Джилли лежала на кровати, лишь едва прикрывшись белым шелковым халатиком.
— Нет, — ласково сказала она. — То было сшито по прежней моде.
— Значит, прошло…
Он не успел закончить фразу, — Джилли с улыбкой, в которой можно было заметить грусть, сказала:
— Не надо. Не вспоминай, сколько лет мы не виделись.
Джейк молча кивнул головой. Он положил платье на спинку кресла и сел рядом с Джилли на кровать.
Она поднялась на постели и уселась рядом с ним, по-турецки скрестив ноги. На лице ее была написана глубокая удовлетворенность.
— Ты помнишь, как мы встретились? — спросила она.
Он помнил все. Он ничего не забывал. Просто жизнь складывалась так, что ему приходилось бороться с самим собой, заставляя себя не обращаться к воспоминаниям.
Тогда Джейк вел непримиримую борьбу с компанией «Харпер майнинг» и, в особенности, с ее главой — Стэфани Харпер. В этой борьбе он руководствовался только одним — чувством мести за своего погибшего брата, Грега Марсдена. Тогда он еще не знал, чем все это может закончиться.
В тот день Джейк сидел в своем офисе в Сиднее, пытаясь успокоить Касси Джонс — женщину, которая работала в «Харпер Майнинг» и была безумно влюблена в него. Когда в дверь позвонили, он поднялся из-за стола и выпроводил Касси.
Джейк ожидал увидеть своего адвоката, но в дверях показалась незнакомая женщина. Сандерс мгновенно оценил ее взглядом. Прекрасно сшитое платье с низким вырезом подчеркивало достоинства фигуры. Джилли держалась с небрежной уверенностью красавицы, знающей себе цену. Джейк даже не смог определить с первого взгляда, сколько ей лет. Необычной формы карие глаза вспыхнули едва заметным пламенем при виде элегантно одетого, атлетически сложенного мужчины. Ее духи пахли сильно и приторно. Джейк пытался что-то сказать, но затем понял, кто находится перед ним.
— Джилли Стюарт?
Она кивнула.
— Стэфани неспроста так тревожится из-за вас, мистер Сандерс. Вы превосходно информированы.
Он улыбнулся.
— Скажем так: я очень догадлив. И зовите меня Джейк, пожалуйста.
Обменявшись несколькими фразами, которые касались главным образом финансовых дел, они расстались. У Джейка осталось впечатление, что перед ним была тигрица в человеческом обличье. Эта женщина знала, чего хотела, и с кошачьей грациозностью подбиралась к своей цели. Правда, этой целью, как и в случае с Сандерсом, была Стэфани Харпер.
Джилли хотелось видеть Стэфани поверженной и раздавленной. Так она говорила Джейку. Она начала ненавидеть Стэфани еще в детстве, когда все, о чем Джилли только мечтала, у соперницы уже было — в двойном количестве и в самом дорогом варианте. С возрастом ее зависть становилась все сильнее и сильнее, пока не настало такое время, когда она была уже не в силах сдерживать ее. И тогда появился человек по имени Грег Марсден — муж Стэфани и единственный до Джейка Сандерса мужчина, который отвечал безумным сексуальным потребностям и фантазиям Джилли.
Она не могла понять, какие таинственные силы помогли Стэфани найти и выйти замуж за того, кто по праву должен был принадлежать Джилли. Грег отверг ее любовь. Тогда она в порыве безумной страсти лишила его жизни.
Последовавшие за этим семь лет тюремного заключения лишь усилили ненависть к Стэфани. Это чувство переросло во всепоглощающую навязчивую идею. Лишь маниакальная одержимость выйти на свободу и отомстить женщине, которая, по ее мнению, была виновата во всех несчастьях Джилли, помогла ей пережить тюремный ад. Проводя дни и ночи в заточении с женщинами, которые не выдерживали и ломались, калечили себя, впадали в безумие, Джилли находила силы лишь в своей тайной цели, сохранявшей в ее жизни смысл.
Когда Джейк столкнул Стэфани с президентского кресла компании «Харпер майнинг», Джилли еще не была удовлетворена. Она не могла успокоиться до тех пор, пока соперница не оказалась бы раздавленной, как сама Джилли. То, что Стэфани оказалась ее сестрой, хотя и не кровной, ничуть не меняло положения.
Джилли вместе с Джейком наносили Стэфани удар за ударом до тех пор, пока на кон не было поставлено само существование Эдема. Но в этой борьбе они проиграли. Стэфани рискнула всем, но с помощью друзей и близких ей удалось выкупить контрольный пакет акций «Харпер майнинг» и восстановить свой контроль над компанией.
То, что Грег Марсден был братом Джейка Сандерса, было невероятной неожиданностью для Джилли. Она долго не могла осознать этот факт. Вместе с чувствительным ударом, который нанесла по ее планам и мечтам Стэфани, это оказалось моментом перелома в сознании Джилли.
Она словно освободилась от гнетущего сердце и разум груза ненависти и злобы. После нескольких месяцев мучительных размышлений наконец в душе Джилли Стюарт наступило просветление. В немалой степени они были связаны с крушением планов мести, но не меньшую роль сыграло то, что Джейк Сандерс разочаровался в ней и отверг ее любовь…
Джилли встала с кровати и подошла к Джейку, который стоял у камина, задумчиво глядя в очаг. Даже здесь была видна немецкая педантичность — несмотря на наступившую весну, в камине аккуратно лежали гладкие березовые поленья.
Джилли обняла его за плечи и прижалась виском к его спине.
— Не уходи, — прошептала она.
— Я не ухожу.
Она погладила его волосы, лицо, шею. От прикосновения ее рук он почувствовал легкую дрожь — ему было очень приятно чувствовать ее рядом.
Джейк закрыл глаза. Потом он взял ее руки и начал целовать их. Вдруг на запястье он почувствовал шрам.
— Что это?
Джилли промолчала, но он догадался.
— Как это глупо, Джилли…
Она неохотно ответила:
— Это мое дело. Нечего спрашивать, приятель.
Она резко выдернула руку и хотела вернуться на кровать, но он обернулся, сильно схватил ее за локоть и еще крепче прижал к себе.
— А я буду. Я тебе не приятель, а любимый, — он немного помолчал и добавил. — Пусть даже и бывший.
Она грустно покачала головой.
— У моего любимого было не сердце, а крепость. Я хотела взять эту крепость. И он меня возненавидел. Как видишь, все очень просто.
Да, тогда он ее ненавидел. Ненавидел, потому что боялся. Будучи тщеславным и самонадеянным, он не мог разобраться в своих чувствах. В глубине души он знал, что любит Джилли, но сознаться самому себе в этом считал делом постыдным и унизительным.
Он был ревнив, но не показывал этого. Он желал, чтобы все женщины принадлежали только ему, поэтому предпочитал просто бросать своих возлюбленных, если видел, что они уходят к другим мужчинам. Он никогда не боролся за чувства. Так было потому, что иначе он жить не мог.
Но теперь он изменился. Спесь и самоуверенность исчезли. Он стал зрелым мужчиной и мог уже не сомневаться в своих чувствах.
— Жаль, что мы встретились только сейчас, — сказала Джилли.
Он грустно улыбнулся.
— Но теперь мы встретились, и все хорошо.
Нет, больше не может быть хорошо. Прекрасные минуты забвения прошли и пришло время вернуться к жестокой реальности.
Да, они любили друг друга. Но как? Украдкой, спрятавшись от всех… Через полчаса они выйдут из гостиницы и расстанутся.
Он будет врать жене. Она будет продолжать жить с мужем, делая вид, что ничего не произошло. А если так, то ничего не может быть хорошо.
— По-моему, ты стала еще красивее.
Раньше Джейк никогда не говорил ей комплиментов. Ему не позволяла делать этого его мужская гордость. Он был уверен, что для сильного мужчины комплименты столь же неестественны, как искусственные алмазы вместо бриллиантов.
— Конечно, раньше мы не щадили себя, — продолжил он, — но теперь мы поумнели.
Выражение лица Джилли стало грустным и поникшим. Она опустила голову.
— Не все ли равно, — едва слышно вымолвила она. — Что это меняет?
Джейк остановился рядом с ней. Она сидела на краешке кровати, свесив ноги. Он опустился на пол, обняв ее за колени. Джилли меланхолично теребила краешек простыни.
— Но мы любили, — сказал он.
Ему не хотелось признаваться самому себе в том, что скорее его любили, но не он…
— Нет, — решительно сказала она, словно читая его мысли. — Это я любила тебя, а ты, кажется, был лишь влюблен… Может быть, даже это слово слишком сильно для того чувства, которое ты испытывал ко мне. Это было совсем другое. Ты не верил мне и боялся меня. Боялся потерять свое достоинство или еще что-нибудь… Может быть, ты боялся за свое самолюбие? Ведь оно и вправду могло пострадать…
— Ты думала о себе не меньше, — возразил он.
— А ты был готов бежать за любой юбкой.
Джейк встал и прошелся по комнате. Она права. Он действительно был ненасытен и искал все новых и новых увлечений и развлечений.
Джейк усмехнулся.
— Мне всегда казалось, что под обычной женской юбкой скрывается невероятная тайна.
Джилли подняла голову.
— А сейчас?
Сандерс уселся рядом с ней на кровати.
— Нет, — покачал он головой.
Джилли помолчала несколько мгновений.
— Ты был со мной нежен… — наконец, промолвила она.
Джейк снова улыбнулся и заключил ее в свои объятия.
— Я и сейчас так же нежен, как и раньше.
— Как и раньше… — словно эхо, повторила она.
Они снова приникли к губам друг друга. Это были долгие нежные поцелуи, от которых они замирали в блаженстве. В эти минуты забывались все обиды и боль, разочарования и муки.
Это были мгновения простого человеческого счастья, которого волей судьбы они были лишены в обычной жизни…
Было уже поздно. Уходя из номера, Джилли еще раз посмотрелась в зеркало, поправляя волосы. Джейк стоял рядом. Его пышные волосы рассыпались.
— Пригладь волосы, — сказала ему Джилли с улыбкой.
Он легко взмахнул рукой.
— Раньше я не замечала у тебя этого жеста, — сказала она.
Джейк виновато пожал плечами.
— Времена меняются.
Он поцеловал ее в губы. Обнявшись, они вышли из номера. Джейк закрыл дверь.
— Я сниму этот номер на месяц, — сказал Джейк, вслед за Джилли спускаясь по лестнице.
— Зачем?
— Не хочу, чтобы другие бывали в нем.
Джозеф Вернон. Встреча Джилли и Джозефа. Незнакомец из Новой Каледонии. Ужин у Мейганов. Неожиданный подарок Уилфреда.
Шум самолётов в аэропорту не отвлекал Уилфреда от работы.
— Фанни! — крикнул он секретарше. — Принеси мне, пожалуйста, бумаги, касающиеся наших взаимоотношений с «Дойче Фрейт».
Секретарша сунула голову в дверь и сказала.
— Мистер Мейган, вас ждут внизу.
Кто бы это мог быть? Дав еще несколько указаний секретарше, он поспешил вниз.
В просторном, чистом, залитом солнцем фойе он увидел Джозефа. Когда приятели поздоровались, Вернон сказал.
— Я должен проводить миссис Паркинсон. А это…
В руке он держал большой сверток.
— Передай своей жене. Она в курсе. Скажи ей, что на этой неделе меня легче будет застать на кортах, чем в типографии.
Они вышли из офиса. Солнце слепило глаза. От нагретого асфальта стояла невыносимая духота. И лишь легкий ветерок приносил струю свежего воздуха.
Весна начинала постепенно переходить в лето.
Уилфред щурился, он не любил жару.
У машины стояла миссис Паркинсон в синем дорожном костюме, готовая к отъезду. Она поглаживала своего пуделя Бенни, сидевшего на капоте.
— К великой скорби для своих поклонников миссис Паркинсон покидает Аделаиду на неделю, — торжественно произнес Джозеф.
С миссис Паркинсон у него были теплые дружеские отношения, он знал ее давно и любил как родную мать, может быть потому, что совсем не помнил своей.
Его воспитал отец. Их мать оставила семью, когда Джозефу был год. С тех пор они ничего не слышали о ней. Джозеф даже не знал жива ли она.
Одни говорили будто она уехала в Америку, а кто-то, вроде бы, встречал ее в Лондоне. Но отец всегда запрещал ему интересоваться этим и, в конце концов, Джозеф решил, что так будет лучше. Хотя иногда он думал об этом. И на душе становилось до боли обидно…
Имея тридцать пять лет от роду, он даже не представлял себе, как выглядела его мать. После ее ухода отец сжег все ее фотографии, письма, одежду, даже ее книги. Словом все, что каким-то образом было связано с ней и могло о ней напоминать.
Маленький Джозеф считал, что мама умерла, так говорил ему отец. Но потом, когда ему уже было семь лет и он пошел в школу, его тетка, сестра отца, как-то невзначай проговорилась. Отец был тогда страшно зол. Джозеф даже боялся, что он выгонит из дома тетю Кери. Но потом все как-то утряслось.
Отец успокоился и рассказал сыну всю правду, взяв с него слово о том, что он больше никогда не будет расспрашивать его об этом.
Джозеф не мог обвинять отца. Да, тот был вспыльчив, часто занудлив и необычайно строг. Но в то же время, больше всего на свете он любил Джозефа. Много работал, чтобы дать ему все то, что необходимо юноше из приличной семьи.
Отец Джозефа был врач. Ему приходилось сутками пропадать в клинике, чтобы содержать дом (они жили в хорошем двухэтажном особняке в окрестностях Сиднея), машину и даже прислугу.
Теперь отец был болен и стар. Накопив приличное состояние, он безбедно проводил остаток жизни в своем особняке. Дом был слишком большим и часть его отец Джозефа сдавал внаем. К старости он становился скуповат и прижимист.
Джозеф старался чаще навещать отца, но долго находиться там не мог, как ни старался. Конечно, он был очень благодарен отцу за все, что для него было сделано, но тяжелый, а с годами все более невыносимый характер старика, часто раздражал его. Забывая, что сын уже давно взрослый, он часто вмешивался в его дела, что-то запрещал, требовал полного отчета во всем.
Понимая, что обязан отцу всем, Джозеф не мог обижаться, но покидая стены родительского дома, испытывал чувство огромного облегчения и чувство свободы во всем.
С момента их первой встречи, Джозефа всегда невольно тянуло к миссис Паркинсон. В ней он находил то, чего так не хватало в родительском доме. Ее внимательность, живое участие в его жизни, ее мудрость и доброта были так необходимы Джозефу.
Чтобы тот не делал, будучи в Сиднее или еще где-нибудь, принимая решения, спрашивал: «А чтобы сказала миссис Паркинсон?» Припоминая при этом ее выражение лица, ее взгляд, он говорил: «Нет, ей не понравилось бы это, она сочла бы это вульгарным». И отказывался от предложений, впоследствии благодаря судьбу за то, что она послала ему эту замечательную женщину.
— Большой привет вашей жене, — сказала Уилфреду миссис Паркинсон и коснулась его руки. — Не забудьте, это не ради приличия. Большой привет.
Джозеф открыл дверцу своего автомобиля, миссис Паркинсон ласково трепала своего лохматого любимца.
— Остаешься один, Беннито.
Она не волновалась. Джозеф обещал присмотреть за ее «курятником».
Последние дни последнего месяца весны были на редкость жаркими и сухими. Жители Аделаиды опасались долго бывать на свежем воздухе без головного убора. И парк вокруг теннисного клуба пестрел разноцветными шляпками и панамами.
Более пожилые дамы сидели под летними зонтиками, считая что загар способствует еще более быстрому старению кожи.
Последнее время Джилли, опасаясь за свою кожу, также предпочитала не появляться на солнце без головного убора.
Когда вместе с Уилфредом они пришли в теннисный клуб, на ней была изящная летняя шляпка.
Уилфред отправился играть в теннис, а Джилли с Джозефом укрылись в тени за одним из отдаленных столиков в кафе.
Джозеф рассматривал ее фотографии.
— Я и не знал, что у вас такое замечательное видение мира. Такой тонкий юмор, — сказал он.
— Мне с вами, можно сказать, повезло. Люди любят смешное.
— И еще вот посмотрите, что я выдумала.
Джилли показала свою последнюю работу.
Их беседу прервал подошедший официант, он наклонился к Джозефу.
— Простите пожалуйста. Вы видите того господина в баре? Он спрашивает миссис Паркинсон. Я сказал, что ее нет, но он не верит мне. Он пришел еще утром и с тех пор сидит здесь.
Джозеф и Джилли посмотрели в сторону бара. Там за стойкой сидел пожилой господин в черном костюме с рыжеватой бородкой на лице. В руке он держал маленький чемоданчик.
Джозеф поднялся.
— Я узнаю в чем дело. Извините, Джилли.
Она продолжала наблюдать за незнакомцем.
Джозеф поспешил к бару. Официант остался рядом с Джилли.
— Какой-то странный человек пришел, — сказал он. — Все рассматривает, расспрашивает о миссис Паркинсон.
Джилли еще раз посмотрела в сторону бара. Джозеф что-то говорил странному человеку. Через несколько минут Вернон вернулся. Джозеф был очень удивлен. — Миссис Паркинсон никогда не рассказывала, что в Новой Коледонии у нее есть друзья. А этот тип приехал прямо оттуда, чтобы повидать ее. И даже говорит, что дал телеграмму, предупреждая о приезде. Странная история… Видимо она ничего не получила, иначе она бы не уехала, уж он-то знает миссис Паркинсон.
Спустя несколько минут они увидели, как незнакомец быстро вышел из бара, поспешил к машине, стоявшей за кустами, и уехал прочь.
— Чудесная клубника! — воскликнула Ребекка, раскусывая большую красную ягоду.
В тот день они с Джейком были приглашены на ужин к Мейганам.
— Я положу еще, — сказала Джилли. — Скоро будет и кофе.
Она направилась на кухню.
— Нет, я кофе вечером не пью, — сказала Ребекка. — Лучше чай.
— А мне кофе, Джилли, — Уилфред был страшным кофеманом.
Он страдал от низкого давления, и кофе придавал тонус его организму.
Джейк вызвался помочь хозяйке. На кухне они были вдвоем. Джейк варил кофе, а Джилли нарезала овощи. Он поднес к ней кипящий кофейник.
— Ты будешь кофе? — спросила она, разливая кофе по чашкам.
Джейк не ответил. Вместо этого он схватил ее за руку и потащил в угол, откуда Ребекка и Уилфред не могли их видеть.
— Завтра в пять я жду тебя в гостинице.
Он коснулся губами ее уха. От его горячего дыхания по телу Джилли пробежала дрожь.
— Нет… нет…
Она волновалась. Джейк хотел поцеловать ее, но она испуганно отмахнулась и спросила:
— Джейк, вы принесете кофе?
Он взял поднос. Она несла сахарницу и сыр.
— Вы неплохо обставили комнату, — заметила Ребекка.
Действительно, из серой и необжитой получилась уютная гостиная. Бордово-красная обивка дивана и кресел прекрасно гармонировала с розовыми обоями и красным абажуром лампы. Красный интерьер дополняли тяжелые бордовые шторы.
— Да, по-моему, неплохо, — сказал Мейган. — Камин такой большой… Вот только пианино не на месте.
В самом деле, пианино было громоздким и старомодным. Оно плохо сочеталось с современной обстановкой комнаты. Джилли принесла бутерброды и пригласила всех к столу.
— Сахар, пожалуйста.
На диване, где сидел Джейк, она увидела небольшой сверток, перевязанный ленточкой.
— Что это такое? — спросила она.
Уилфред улыбнулся.
— Это подарок тебе, — ответил он.
Джилли взяла в руки сверток.
— У вас сегодня праздник? — с любопытством спросила Ребекка.
— Нет, — сказала Джилли.
От неожиданности она немного растерялась. Обычно Уилфред не любил делать подарки, вернее, не умел. Поэтому все вещи она покупала себе сама.
— Это подарок перед разлукой, — сказал Уилфред.
Не сообразив сразу, Джилли бросила на него недоуменный взгляд. Джейк тоже посмотрел на него.
— Я уезжаю на три дня, — спокойно пояснил Уилфред. — Джилли не хочет ехать со мной. Она намерена что-то переставить в доме. Я не удивлюсь, если к моему приезду пианино будет на крыше.
Уилфред и Ребекка рассмеялись, а Джейк и Джилли загадочно переглянулись.
— Сейчас посмотрим, — Джилли разворачивала пакет. — Кажется, я догадываюсь.
Она разорвала бумагу.
— В прошлое воскресенье мы гуляли по городу и зашли в магазин на Маккинон-Стрит, — сказал Уилфред. — Это платье ей очень понравилось, и она его даже примерила.
Джилли улыбалась. Уилфред обожал ее за такую улыбку.
— А потом? — спросила Ребекка, отвлекая его внимание от жены.
Тот перевел взгляд на Ребекку.
— Потом она заметила, что его нельзя одевать. Оно слишком экстравагантно.
Джилли достала платье из красного шифона с прозрачной каймой внизу. Ее глаза радостно светились. Джейк не мог оторвать от нее взгляда. Она прелесть! Он хотел ее. И ревновал. Ему хотелось самому дарить ей подарки, любоваться ее красотой. Он завидовал Уилфреду, и в то же время знал, что сердце Джилли сейчас принадлежит только ему, Джейку.
— Отличное платье! — сказала Ребекка. — Теперь именно такие и носят.
Джилли засмеялась.
— Но ведь вы еще не видели его на мне.
— А ты примерь, — сказали в один голос Ребекка и Уилфред.
Она посмотрела на Джейка. Он сидел, молча нахмурив брови. Ему все это было неприятно. Он хотел быть с ней вдвоем, только вдвоем. И чтобы не было никакого Уилфреда, никакой Ребекки. Они были лишними, они мешали. Ему так хотелось взять ее на руки, целовать до потери рассудка.
Джилли стояла в нерешительности, поглядывая на Джейка, который был чем-то недоволен.
— Можно я посмотрю?
Ребекка встала с кресла, и, весело щебеча, женщины пошли наверх. Из спальни доносился их возбужденный лепет. Женщины всегда остаются женщинами…
Джейк и Уилфред остались вдвоем. Они пили холодный коктейль.
— Вы не представляете себе, что для меня означает ее смех, — прервал их короткое молчание Уилфред.
Джейк удивленно посмотрел на него.
— Когда мы познакомились, она была такой же красивой, но не смеялась. Ей тогда было очень плохо. Она развелась с мужем.
Джейка передернуло, как будто кто-то хлестнул его по лицу. Он ничего не знал об этом. Она никогда ни о каком замужестве ничего не говорила.
— Развелась?
— Да. После молниеносного брака.
Оказывается, Джейк ничего не знал о ней. Почему она скрыла? Значит, в ее жизни было что-то или кто-то еще.
Его мысли прервал громкий свист за окном. Уилфред встал.
— Это на улице, — сказал Джейк.
На улице никого не было.
— И часто здесь такое бывает?
— Да нет, но когда уходите, не оставляйте в доме включенный свет.
Их прервали оживленные голоса Джилли и Ребекки. Женщины спускались по лестнице. Мейган поспешил им навстречу. Растерявшийся Джейк немного промедлил и пошел следом за ним.
В тот вечер Джилли была хороша, как никогда. Платье подчеркивало ее стройную фигуру. Декольте придавало особый шик и сексуальность.
Джейк застыл от изумления. Такой он давно уже ее не видел. Нет, божественно хороша! Она сокровище! Джейк взглянул на жену. Она так же восхищенно смотрела на Джилли и искренне радовалась ее новому платью. Но она была серой мышкой в сравнении с обворожительной красавицей Джилли.
Уилфред счастливо улыбался и любовался красавицей женой.
— Декольте сейчас в моде, а разрез совсем небольшой, — комментировала Ребекка. — Я едва уговорила Джилли выйти сюда. Это платье она будет надевать только при нас.
— Нет, — возразил Уилфред, — когда хочет. Я отнюдь не ревнивец.
Джилли кружилась, поднимая подол платья. Вдруг Джейк увидел, что одна нога полностью оголилась. Сбоку был глубокий разрез чуть ли не до самого бедра.
Это было уже выше его сил. Кровь закипала у него внутри. От возбуждения он не знал, куда деть руки, что сделать… Сандерс отвернулся и сделал вид, что рассматривает картины на стене.
— Вы поможете убрать мне чашки, Джейк? — вдруг услышал он голос Джилли.
— Да-да.
Он стал поспешно собирать чашки. Руки его дрожали. Черт, хотя бы не разбить…
Джилли направилась на кухню. Он с подносом поплелся за ней. Как только они остались вдвоем, она взяла его за руку.
— Я приду завтра в шесть, — шепнула она.
Джейк хотел обнять ее, но она ловко вывернулась и подошла к умывальнику.
А в гостиной Уилфред мирно беседовал с Ребеккой. На кухне были слышны их голоса. Они ни о чем не догадывались, ни о чем не подозревали. Ребекка считала себя счастливой женой. А Уилфреду было приятно видеть Джилли снова цветущей, улыбающейся, с блеском в глазах.
Но почему-то он хотел спросить, что же произошло, в чем причина таких перемен. Раньше он не задавал таких вопросов. Но природная уверенность в том, что у него все должно быть в порядке, не позволяло ему сделать это.
Они смеялись и пили холодный лимонный коктейль, когда Джейк вернулся в гостиную.
Как же они глупы! Они не знают настоящей жизни, не видели настоящего счастья. А он был счастлив. Джилли любила его! Завтра вновь наступят сладкие минуты блаженства. Они будут заниматься любовью, несмотря ни на что. В душе его все ликовало.
Встреча в отеле. История Джилли. Автомобиль, как идеальное место для проявления страсти. Возвращение домой. Джилли исчезла.
День был пасмурным и серым, по небу плыли тучи. Казалось, вот-вот пойдет дождь.
В душе Джилли ощущала тревогу и пустоту. Предвкушение предстоящей встречи больше не радовало. Она сама виновата во всем. Не надо было трогать Джейка. У него своя жизнь, у нее — своя. Пусть ей тяжело, но то ее беда. Зачем же ломать чужие судьбы? Ребекка — замечательная женщина. Она заслужила счастье.
И все же — Джейк любит ее, а этого нельзя вычеркнуть. Конечно, ему сейчас тяжело. Она знала, что, когда он влюблен, он влюблен страстно и самозабвенно. До поры до времени он будет делать это втихую, врать жене, прятаться. Но в один прекрасный день он не выдержит, взорвется, и тогда произойдет непоправимое. Еще не поздно, надо решать.
Она не заметила, как оказалась около гостиницы. На стенде их ключа не оказалось.
— Фрау, я заказывала третий номер.
— Вас уже ждут.
Быстрыми шагами Джилли поднималась по крутой лестнице. Фрау Марта подозрительно посмотрела ей вслед. Гостиница была старой, но ремонта не требовала.
«Надо все решить. Покончить, раз и навсегда», — твердила она себе. Ее сердце замерло, когда она подошла к двери. Постучав еле слышно, она прижалась к стене.
Дверь открылась, вышел Джейк. Похоже, он ждал ее уже давно. Ее бледное лицо и поникший безжизненный взгляд пугали его.
— Что с тобой? Тебе плохо? Проходи.
Он обнял ее за талию, коснулся щекой ее волос. Как он соскучился! Какими мучительными были эти дни! Запах ее духов действовал на Джейка одурманивающе.
Он повел ее в комнату, но вдруг, в дверях, Джилли остановилась. Покачав головой, она сказала:
— Нет, Джейк. Ты хотел поговорить. Пойдем поговорим.
После этого она попятилась назад. Джейк непонимающе пожал плечами.
— Но мы можем поговорить и здесь.
Ведь он ждал ее целую вечность, так мечтал о близости. Что-то произошло?
— Нет, — она снова отступила на шаг. — И потом — Уилфред в отъезде…
Она не шутила, она была серьезна, как никогда. Джейк знал ее — она что-то надумала. Спорить было бесполезно, и они спустились вниз, в кафе.
По пути оба молчали. Джейк пытался в мыслях объяснить столь странное поведение Джилли, но ответа найти не мог.
В кафе было почти пусто. Они заняли столик у окна. Несмотря на пасмурный день, было довольно душно. Подошла официантка. Джилли заказала кофе. Молчание было длительным.
— Что это за история с замужеством?
Джейк решил начать разговор первым.
— Я говорю о том, кто был до Уилфреда?
Джилли сидела спокойно, ничуть не смутившись. Только глаза говорили о том, что эта тема ей неприятна. Да, ей не хотелось ворошить прошлое. От воспоминаний о пережитых страданиях у нее разболелась голова.
Когда они расстались с Джейком, когда все ее планы полетели в тартарары, Джилли была на грани нервного срыва. Жизнь казалась бессмысленной и пустой. Она тяжело переживала все это — разлуку с Джейком, поражение в борьбе со Стэфани. Ей хотелось поскорее все забыть, избавиться от прошлого, начать новую жизнь.
Буквально через месяц после того, как она уехала из Сиднея, она познакомилась с Родни Коксом. Он держал небольшой ресторан в Мельбурне. Джилли забрела туда случайно. В душе было так пусто и тоскливо, что ей хотелось непременно выпить. Зал был пуст. Она заказала двойной мартини.
Большой почитатель женской красоты, сорокадвухлетний Кокс не мог не заметить очаровательной незнакомки. Он подошел к ней. Они познакомились. В то время Джилли жила на те деньги, которые остались ей от Филипа Стюарта. Кокс мгновенно увлекся ею. Он никогда не был женат и предпочитал свободный образ жизни. Джилли очаровала его. Буквально через месяц после их знакомства он предложил ей руку и сердце.
Джилли жила как в тумане. Она никак не могла пережить нервное потрясение. Не задумываясь, она приняла предложение. Еще тогда она понимала, что совершает непростительную глупость, но должна ее совершить. Как в той детской сказке, где женятся на первых встречных.
Развод — первое, что пришло в голову Джилли сразу после венчания. Уже тогда, в церкви, стоя прямо перед алтарем, она как бы очнулась, но было поздно. Не прошло и недели их совместной жизни, как она возненавидела своего мужа. Ограниченный и похотливый Кокс был противен натуре Джилли. Она страдала еще больше, каждую минуту вспоминала Эдем, Джейка, засыпала лишь под утро…
Ей потребовалось полгода, чтобы получить развод. Кокс долго упирался, но в конце концов даже отделил ей часть состояния, хотя Джилли никогда ни на что не рассчитывала.
Потом пару лет она жила одна. Одиночество было невыносимо, но разочарованная, отрешенная от всего, она боялась снова совершить ошибки. Она старалась все забыть. А потом в ее жизни появился Мейган. Он был не такой, как все. Он умел ждать, он был внимателен и терпелив. Она могла опереться на него. Но на повторный брак она долго не решалась.
— И ты пала перед такой британской флегмой? Кстати, он вчера вспоминал о вашей первой встрече и между прочим заметил, что ты вышла замуж сгоряча, чтобы забыть свою связь с одним крайне неуравновешенным типом. Я тогда чуть не упал со стула. Так вот как ты обо мне думаешь? Ты же меня имела в виду?
Джилли грустно улыбнулась и опустила голову. Он, конечно, все перепутал и упростил.
— Джилли!
Сандерс вдруг вскочил с места.
— Лучше забыть все это.
— Послушай, а почему бы нам сейчас не уехать? — настаивал он. Вдвоем, все бросить и уехать?
— А разве ты любил меня тогда?
— Безумно!
Джейк схватил ее за руку.
— Я обожал тебя, но даже под дулом пистолета не показал бы этого.
— Но почему?
Ей показалось, что она теряет силы. Джейк молчал.
— Поверь мне — нам больше не стоит встречаться, — сказала она. — Отвези меня домой.
— Нет, Джилли!
Он схватил ее за руку. Она вырвалась и выбежала на улицу, забыв о кофе.
Джейк вел машину. Джилли мрачно сидела рядом.
— У тебя есть платок? — спросила она. — Я забыла свой дома. У меня промок нос.
Джейк пошарил в кармане.
— По-моему, он не очень свежий.
— Ничего, давай.
За городом Джейк остановил машину.
— Тебе лучше?
Джилли ответила уклончиво:
— А платок у тебя действительно грязный.
Она протянула его Джейку.
— Спасибо, милая.
Он произнес это с небывалой нежностью. Джилли усмехнулась.
— О, непривычные слова…
— Да, можно так. Моя любимая, единственная, милая, иди ко мне.
Порывисто дыша, Джейк протянул ей руки. Страсть закипала в нем. Джилли пыталась отвернуться, освободиться от объятий, но он становился все настойчивее. Он сжимал ее все крепче, целовал ее руки, шею.
— Нет, нет! — восклицала она.
Уже обессиленная, она пыталась сопротивляться, но… От его поцелуев она теряла рассудок. Силы покинули ее, и она сдалась. Они вновь забыли обо всем. Окунувшись в океан пылких страстей, они вновь обрели блаженство…
— Понимаешь, Джейк, — сказала Джилли, когда они возвращались домой, — это было прекрасно, но больше не повторится.
Испытывая физическое удовлетворение, она понимала, что на душе ее становится все тревожнее и мучительнее. Джилли еще раз убеждалась в том, что разорвать эту связь невыносимо трудно. Прежние чувства остались и вновь запылали. Задушить их в себе она была бессильна.
Но так продолжаться больше не может. Нет, это была их последняя встреча. И ни за что, никогда больше!
От этих мыслей становилось еще больнее. Но она не должна показывать своих страданий. Джейк порывист и может наделать глупостей.
Они сами решили свою судьбу. Ничего не получилось еще тогда, шесть лет назад, а ведь тогда им никто не мешал. Они не смогли быть тогда вместе. Почему? Кто сейчас может ответить на этот вопрос…
Было уже около восьми, когда Джейк вернулся домой. Не успев раздеться, он быстро подошел к окну. Черный «астон мартин» Джилли стоял во дворе, значит она была дома. Одна! От этой мысли сердце Джейка мучительно защемило.
Он услышал из кухни громкий голос Бекки.
— Джейк, Томми, ужинать!
Славные домашние мелочи больше не интересовали влюбленного Джейка. Они ели бульон с гусиными потрохами. Джейк автоматически перебирал ложкой, ничего не замечая вокруг. Он прислушивался к звукам на улице.
— Не шумите, — вдруг сказал он. — Ничего не слышно.
— А что ты хочешь услышать? — удивленно спросила жена.
За окном раздался шум отъезжающей машины. Джейк вздрогнул. Куда же уехала Джилли? Ведь уже поздно. Может быть, у нее еще кто-то есть? И она вела себя так странно именно поэтому? Зачем она настаивала на разрыве?
Он нервничал. Джейк вдруг вскочил из-за стола.
— Что-то стало прохладно, — сказал он. — Я поднимусь наверх, одену свой свитер.
Джейк выскочил из столовой, как ужаленный. Спустя несколько секунд Ребекка услышала его голос.
— Здесь нет моего свитера!
Он побежал в спальню. Ребекка ничего не понимала. Несомненно, с Джейком что-то происходило. Возможно, неприятности на работе… Но тогда почему он это скрывает? Ведь он всегда делился с ней. Нет, очень уж тут все странно…
Окно спальни выходило прямо во двор. Оттуда Джейк отчетливо увидел, что машина Джилли исчезла.
Неужели она обманывает? Это так похоже на нее. Он вспоминал ее стоны в минуты близости, ее объятия… Нет, она не могла изменять ему, но… В ее окнах нет света. Она куда-то уехала, но куда?
Джейк в отеле. Телефонный разговор с Джилли. Влюбленные решаются на разрыв.
Весь день на работе он уже не мог скрывать волнения. При каждом звуке вскакивал, как ужаленный, хватал телефон, когда раздавался звонок. Он был страшно рассеян, отвечал невпопад, когда его о чем-то спрашивали.
Все заметили его странное поведение, но спросить не решались. Они хорошо знали характер Джейка. Лучше его не трогать, когда он не в духе.
— Я отлучусь на пару часов.
Он выскочил из своего офиса так, как будто его укусила змея. Секретарша удивленно посмотрела вслед Джейку.
— Что ответить, когда будут спрашивать?
— Скажите, что у меня срочное дело.
Не дождавшись ответа, он побежал к машине. Через четверть часа он уже был в гостинице «Старый лев».
— Здравствуйте, фрау!
— Здравствуйте, мистер Сандерс.
Фрау Марта уже знала его как постоянного клиента.
— Вы не заказывали на сегодня. Ваш номер занят. Я могу предложить вам другой.
— Да, пожалуйста, — рассеянно кивнул он.
Теперь это уже не имело значения. Он посмотрел на телефон.
— Сначала мне надо позвонить.
— Да, конечно.
Джейк стал набирать номер дрожащей рукой.
Джилли наводила порядок на полках. После переезда они в спешке поставили вещи кое-как, и там накопилось много пыли. Она протирала книги влажной тряпкой и аккуратно ставила их на полку.
Джилли всегда хотела иметь свой дом, такой же, как имела Стэфани — Эдем. Но почему после того, как они приобрели этот дом, она относилась к нему с таким равнодушием? Несомненно, она знала причину… Нет, с этим кончено раз и навсегда…
Ее мысли прервал телефонный звонок.
— Алло, это я.
Она услышала голос Джейка и сердце ее заколотилось.
— Я звоню из отеля.
Безусловно, ей было приятно услышать голос Джейка, знать, что он не забыл ее. Но желание покончить с этим брало верх. По крайней мере, ей так казалось.
— Из отеля? — удивленно спросила она. — Что ты там делаешь?
Он попытался изобразить равнодушие в голосе.
— Да так, проезжал мимо, решил заглянуть.
Наступило короткое молчание. Но Джейк был настроен решительно.
— Я жду тебя, — сказал он.
— Но я уже сказала тебе. Ты помнишь?
— Но я прошу.
— Не могу, Джейк.
Ее голос был тверд и непреклонен. Это начинало его злить.
— Слушай, выходит какой-то глупый спор…
— Какой спор?
— Я хочу тебя видеть! — он сорвался на крик, потом успокоился.
— Я не могу.
— Твой муж приехал?
— Нет, а что?
— А где ты была вчера?
Джилли не ожидала такого вопроса. Она отвозила Джозефу новые фотографии для своей книги. Вернон был в восторге и сказал, что она талантлива. Джейк был в ярости.
— Вы с Джозефом занимались своей работой всю ночь напролет?
Незаслуженная подозрительность Джейка раздражала ее.
— Я тебе не верю! — заорал он.
— А мне все равно. Я не собираюсь больше встречаться с тобой, — отрезала она.
Джейк швырнул трубку и выскочил на улицу, громко хлопнув тяжелыми дубовыми дверями.
Джилли готовилась к приезду Уилфреда. Она даже забросила фотографии и посвятила себя дому. Поменяла шторы в библиотеке: вместо старых зеленых она купила светло-коричневые с золотистым узором. До блеска натерла паркет во всех комнатах, убрала пыль, полила цветы. Кроме того, сделала кое-какие новшества в спальне…
Спальный гарнитур они купили совсем недавно. Белый с большими зеркалами, вставленными в позолоченную узорную оправу. Джилли давно мечтала о такой спальне.
На широкой кровати лежало голубое атласное покрывало с кружевами, а на окнах такие же шторы. Вчера, совершая прогулку по магазинам, она увидела пару изящных бра с матово-голубыми плафонами. Сейчас они чудесно висели над кроватью, создавая таинственную бело-голубую гармонию…
Джилли смотрела на свое «творение», а на душе становилось грустно и горько. Если бы это было для нее и Джейка… Какие прекрасные ночи они могли проводить здесь… Она засыпала бы у него на плече под самое утро и просыпалась от ярких лучей солнца, заливающих спальню, в его объятиях…
Безусловно, здесь все было создано для любви пылкой и страстной, но ее не было в этом доме. И с этим Джилли надо было смириться.
С утра пораньше она успела сходить за покупками. Уилфред всегда отдавал предпочтение овощам и блюдам из них. Она рассортировала по тарелкам помидоры, перец, капусту.
Сегодня она решила приготовить рагу, которое очень любил Уилфред. Чувствуя перед ним свою вину, ей хотелось сделать для Мейгана что-то приятное.
Глубоко в душе ей было жаль его. Этот честный, порядочный человек, который столько для нее сделал, находился в неприятном неведении.
Нет, все должно быть хорошо. Они скоро уедут. Все забудется, утрясется…
Но мысли о Джейке все равно не давали покоя. Их вчерашний разговор… Джейк был так резок…
День был чудесный. Джилли широко открыла окно. Да, нужно смолоть кофе. Они не покупали растворимый, Уилфред считал его недостаточно крепким. Джилли включила кофемолку.
В этот момент она услышала за спиной голос.
— Объясни мне, пожалуйста, почему ты боишься меня…
Джилли обернулась и увидела стоявшего рядом с открытым окном Джейка.
— Не сердись, — ласково сказала Джилли. Как бы там ни было, она рада была видеть его. — Я была немного расстроена.
Джейк спросил, хмурясь:
— И поэтому ты повесила трубку?
Она покачала головой.
— Вспомни, как ты разговаривал со мной: будто ты полицейский, а я простая воровка. Джейк, так разговаривать нельзя. Войди.
Он вошел в дом.
На кухне стоял ароматный запах кофе, но Джейк не заметил этого.
— Ну, почему? Почему у нас с тобой все так складывается? — расстроенно сказал он.
Джейк подошел ближе и обнял ее за плечи. Он давно думал над этим и не мог найти ответа. Раньше они не могли друг без друга, но и вместе тоже не могли. Ну, ладно, можно многое списать на годы и прошлое, но сейчас… Ничуть не сомневаясь в своей любви, они, тем не менее, не могли найти гармонию. Да просто нормально ладить, понять друг друга.
Почему она медлит? Зачем им рвать свои отношения, когда они могут быть так счастливы вместе?
— Садись, — сказала Джилли.
Он покачал головой.
— Нет, я на минуту. Так устал, что больше не могу.
Джейк закрыл лицо руками.
Она подошла к окну.
— Я тебе вот что скажу, Джейк.
— Ну, что еще?
Он нервничал.
Казалось, за всю свою предыдущую жизнь она должна была привыкнуть ко лжи, но сейчас это было не так. После встречи с Джейком она все время лгала Уилфреду. От этого становилось все противнее. Возникло даже какое-то отвращение к самой себе.
Несколько раз она пыталась все рассказать Уилфреду. Но не смогла. Он был так добр к ней. И какой же низкой была бы ее отплата.
Во что бы то ни стало она должна исправить свою вину. Хотя понимала, что это невозможно. Такие вещи трудно прощать.
— Да, я тоже хотел сказать Ребекке, но не смог.
Джейк произнес эти слова, но тут же почувствовал, что лжет…
На самом деле он никогда не думал об этом, вернее, он чувствовал свою вину, но признаться… Нет! Нет! На это никогда не хватило бы смелости.
Она обернулась.
— Это не может больше продолжаться так, — ее голос звучал уверенно и твердо. — Через пару недель мы уедем. У Уилфреда отпуск. И вся эта история сама собой закончится.
Джейк опустил голову.
Возможно, она была права, так не может продолжаться долго. В один прекрасный день надо было все равно что-то решать.
К сожалению, быть вместе они не могли. Теперь у каждого была семья и перед ней особые обязанности. Тем более Томми…
Уж его-то он не мог вычеркнуть так просто…
— Когда-то ты мне сказал одну фразу, — продолжала Джилли. — Как она мучала меня тогда.
Джейк непонимающе смотрел на нее.
— Я ничего такого не помню.
Джилли усмехнулась.
— Вспомни: «Всякая любовь — пьеса. В ней есть свое начало, кульминация и финал.»
Она вопросительно посмотрела на него.
— Это верно, совершенно верно, — кивнул он головой.
Джейк подошел к ней и коснулся ее талии.
— Я возьму себя в руки. У тебя больше не будет причин обижаться на меня.
Он посмотрел ей в глаза.
— Мы станем такими же друзьями, как были прежде… Я обещаю тебе.
Джилли грустно улыбнулась.
— Прежде чего?
Джейк опустил руки.
— Смешно…
Джейк был совсем мрачный.
— Ну все. Я, пожалуй, пойду. Надо идти.
Он погладил ее плечо. Джилли молчала.
Как ему не хотелось уходить. Однако, все уже решено… Возвращаться к старому было бы просто глупо.
Джейк вышел на улицу. Джилли выглянула в окно.
— А что ты скажешь Ребекке, если она увидит тебя? — поинтересовалась она у Джейка.
Сандерс пожал плечами, он как-то не подумал об этом.
Джилли пришла ему на помощь.
— Скажи, что помог починить мне холодильник.
Он облегченно вздохнул.
— Хорошо, так и скажу.
Все хорошо. Наконец-то я могу вздохнуть спокойно. Наконец.
Он поспешил к дому. Душа ликовала. Все. Кончено. Он теперь опять будет жить, как и жил, вновь обретя покой и семью. Ему не надо больше врать, а потом мучаться, не спать, нервничать. Ребекка! Только она! И никого больше. И вновь все будет чудесно!
Во дворе дома Томми качался на качелях.
— А вот и мой Томми!
Джейк подхватил его на руки и закружил в воздухе.
— О чем задумался, малыш?
Его ребенок, его сын! Разве он мог оставить его ради какой-то любви? К черту! Все к черту! Теперь он будет любить только его, только своего сына.
Он купит ему велосипед. Томми уже давно просил, а ему все не было времени заняться этим. Все, теперь все свое время он будет думать, заботиться только о нем, этом маленьком милом создании.
Он посадил ребенка на качели и поспешил домой.
Ребекка хозяйничала на кухне, на столе лежали вымытые овощи для салата, а на маленьком блюдце мелко нарезанная зелень. Ребекка готовила фарш для котлет. Джейк подошел сзади и поцеловал жену в щеку.
— Чем ты занимаешься?
— Готовлю обед на завтра.
— О, нет, нет!
Он был непривычно оживлен.
— Займемся этим потом. Позвони Мими, чтобы она посидела с Томми.
Ребекка улыбнулась, но была несколько удивлена. Последнее время Джейк был вспыльчив, рассеян, постоянно нервничал. Произошедшая с ним внезапно перемена показалась еще более странной.
— Мы едем в Северную Аделаиду, — сказал Джейк. — У меня сегодня праздник: кино, ресторан…
Нет, он всегда был непредсказуем. Она знала его шесть лет. Пять с половиной они были женаты… И каждый раз она заново открывала своего мужа.
Он мог сидеть хмурым и злым, дуясь и не разговаривая, а потом вдруг вскакивал, хватал Ребекку и они занимались любовью прямо в гостиной, на диване, под звуки информационной программы или… Они могли уехать, внезапно бросив все, куда-нибудь на пляж и провести там целый вечер и ночь.
Он мог схватить ее как разъяренный тигр в свои объятия и целовать, не замечая ни холодного песка, ни наступившей ночи…
Довольные и веселые, крепко обнявшись они выходили из кинотеатра. Фильм был потрясающий. Ребекка обожала детективы.
Они долго решали в какой ресторан пойти и, в конце концов, отдали предпочтение «Кальберу». Там была прекрасная французская кухня, а в их желудках давно урчало.
Впервые за последнее время Джейк почувствовал настоящий аппетит.
— Очень занятно, но мне больше нравятся костюмированные исторические мелодрамы.
Джейк весело рассмеялся.
— И я этого не стыжусь.
За столиком они все еще продолжали обсуждать картину.
Подошел официант. Они заказали устрицы, говядину, запеченную с сыром, и еще кучу всяких разных блюд.
Изрядно проголодавшись, они с аппетитом принялись за еду. Говядина была просто великолепной, а салат из крабов был очень нежен.
Здесь на Мельбурн-стрит было множество маленьких уютных ресторанчиков, в которых готовили прекрасную пищу. Рядом с «Кальбером» находились рестораны немецкой, китайской, итальянской кухни и везде кормили так же здорово, как и здесь.
Но сегодня Джейку хотелось чего-то необычного, острого. Ребекка с удовлетворением смотрела на мужа.
— Милый, сегодня ты немного успокоился.
Она бережно поправила ему галстук.
— А я всегда спокоен…
Джейку и в голову не приходило, что она могла что-то заметить. Хотя действительно он вел себя странно. А Ребекка была не настолько глупой, чтобы ничего не видеть. Его сердце заколотилось.
Господи, только бы она не узнала правду!
Чтобы не выдать своих переживаний, он стал торопливо есть.
— Ты напрасно волнуешься, — сказала Ребекка. — Но ты изменился. У тебя что-то случилось?
Джейк взял жену за руку, ему нечего было сказать.
Снова оправдываться, врать, придумывать небылицы… Нет, ничего не надо. Скоро и так все забудется и станет на свои места.
Ребекка вдруг оживилась.
— Послушай, хочешь, мы с Томми уедем к матери в Кадли Крик. По-моему, тебе надо побыть одному…
Она нежно провела рукой по его волосам.
— Да и мама давно просит привести Томми… Поживешь один.
Боже! Откуда у нее такие мысли? Может быть, она обо всем догадывается? Может быть, кто-то видел их с Джилли и все рассказал ей? Нет! Исключено, Ребекка не смогла бы молчать, просто она еще ничего не знает. Не знает правды.
— Нет, нет. Это ни к чему. Как только появится возможность, мы поедем куда-нибудь вместе, в небольшое путешествие, в Африку. Возьмем Томми.
Вдруг они увидели миссис Паркинсон. Опираясь на трость, она спускалась по небольшой лестнице в сопровождении Джозефа и Бенни. Пудель весело скакал у ее ног.
Джейк и Ребекка поспешили им навстречу.
— Здравствуйте, миссис Паркинсон.
Они поздоровались. Джейк погладил лохматого Бенни.
— Должна сказать вам, что Сидней — сущий ад, — сказала миссис Паркинсон, усаживаясь за соседний столик.
— Там все словно с ума сошли.
Подошел официант.
— Два салата, пожалуйста.
Бенни забрался под стол, он что-то вынюхивал.
— Посмотрите, что с Бенни, — заметил Джейк.
— Он сердится на меня, — ответила миссис Паркинсон. — Он не любит, когда его бросают одного.
Джейк заказал бутылку молодого белого вина из долины Барроза. Он обожал сухие вина, а уж сегодня стоило выпить. Ведь приехала миссис Паркинсон и ему не придется больше скучать.
Миссис Паркинсон повернулась к Джейку и Ребекке.
— Вы сбежали из дома на вечер?
Она мягко улыбнулась.
— Да, сначала мы посмотрели фильм.
— Какой? — с любопытством спросила миссис Паркинсон.
Ребекка была очень веселой и оживленной.
— Картина называлась «Бегущая смерть». Это про одно преступление.
Сюжет показался миссис Паркинсон знакомым.
— Фильм про ревнивого мужа: он подозревает ее, а она — ангел во плоти…
Джейк немного задумался.
— Не знаю, не знаю, но этот влюбленный убивает мужа.
Ребекка удивленно посмотрела на Джейка.
— Да нет, ты ошибаешься, — сказала она. — Он покончил с собой, да так, что все думают об убийстве.
Джейк не ожидал, что окажется в столь глупом положении.
Мысли о Джилли, о пережитом в последнее время не давали покоя. Весь фильм он думал, что-то вспоминая, но так и не смог сосредоточиться. Даже не понял смысла картины.
Он почувствовал неловкость и слегка покраснел.
— Точно. Я его видела, — вспомнила миссис Паркинсон. — Очень странный фильм. Муж закрепил нож на двери…
— А нож, — добавил Джозеф, — оказался в гостиной. Он отлично знал, что обвинят жену.
Джейк совсем растерялся, он ничего не помнил и не понял. Как глупо: нож в одной комнате, труп в другой комнате и все верят в убийство.
Джозеф заметил, что Сандерс смотрит куда-то в сторону, о чем-то задумавшись.
— Ты не слушаешь? — спросил он.
— Да. Да, — Джейк как будто очнулся.
— Задумались о ваших судах? — спросила миссис Паркинсон.
Все весело рассмеялись.
Джилли увлеченно работала. В творчестве она находила удовлетворение и обретала покой. Оно отвлекало от переживаний, тем более, что фотографии понравились Джозефу. Это придавало еще больший энтузиазм и желание создать что-нибудь оригинальное.
Она любила снимать детей и для детей. Наверное она была бы хорошей матерью.
— Мы купим хорошую аппаратуру, ведь ты становишься профессионалом прямо на глазах, — сказал Уилфред.
— Джозеф говорит, что фотобумагу лучше всего выписывать из Сиднея. Я займусь этим сама.
Джилли перебирала снимки. Она сидела за столом.
Горела настольная лампа. В библиотеке, которая стала рабочим кабинетом Джилли, было уютно и тепло. Уилфред подошел к жене и посмотрел на фотографии.
— Посмотри, Джилли, если бы у этого мальчика были светлые волосы, он был бы очень похож на Томми, — заметил Уилфред.
— Да, у этого — темные волосы… Действительно, — согласилась она.
Мальчик на снимке был очень похож на Томми. Джилли смутилась. В лице Томми наблюдалось явное сходство со своим отцом. Наверное, образ Джейка теперь будет преследовать ее всю жизнь.
Уилфред сидел в кресле, перебирая фотоальбомы.
— Странная вещь эти фотографии, — вскоре сказал он. — Я бы оставил твои, а свои выбросил.
Уилфреду было неприятно смотреть на фотоснимки двадцатилетней давности. Он чувствовал, как стремительно стареет, а воспоминания навевали тоску.
У них было не так уж много фотографий, особенно таких, которые были сделаны раньше, до их женитьбы. У Джилли сохранилось лишь несколько снимков.
Вот она в школе — худенькая угловатая девочка-подросток с огромными темными глазами на бледном лице. А вот — уже взрослая женщина, но глаза уже не те. В них больше грусти.
Эти фотографии сближали Уилфреда с Джилли. Он видел очень плохо и самые мелкие групповые снимки рассматривал через лупу. На одном из них его взгляд задержался.
— Ведь это Джейк! — удивленно воскликнул Уилфред. — А я и не знал, что вы были знакомы.
Он посмотрел еще раз, внимательно разглядывая фотографию. Ну, конечно, это был Джейк Сандерс. Он не мог ошибиться.
Уилфред показал снимок жене. Это была групповая фотография. Джейк стоял сбоку, в стороне от нескольких человек с бокалами в руках. Это был один из приемов у Стэфани Харпер в Эдеме. Так он и попал на это фото — случайно. Оно было единственной памятью Джилли Стюарт, затем Мейган, о Джейке Сандерсе. Вместе они никогда не фотографировались.
— И вправду — Джейк, — стараясь не выдавать смущения, сказала Джилли. — Да-да, теперь я вспоминаю. Я видела его один раз, кажется.
Она чувствовала, что начинает заметно нервничать. Тогда Джилли встала, прошлась по комнате, остановилась возле старого пианино, в отсутствие Уилфреда она перенесла инструмент на новое место.
— В него была влюблена моя кузина, — стараясь говорить как можно естественнее, произнесла она.
— А он любил ее?
— Да.
Она стала нажимать на клавиши, пытаясь изобразить какую-нибудь мелодию.
— Так почему же они не поженились, — продолжал допытываться Уилфред.
Она играла, потом остановилась.
— Кузина объяснила мне случившееся так: ее отговорили знакомые. Они навели справки о Джейке и сказали ей — не торопись. Он один из тех мужчин, которых легко заполучить, но удержать невозможно.
Она сама не знала, как сумела сочинить эту нелепую историю. Хотя… в ней была доля правды.
Джилли перестала играть, закрыла крышку пианино и подошла к Уилфреду. Остановившись рядом с ним, она положила голову ему на плечо. Чувство вины перед ним угнетало ее. В душе она ощутила страх.
— Ты любишь меня? — спросила она. — Ведь ты сможешь защитить меня.
Джилли еще крепче прильнула к нему, обхватив руками. Уилфред ласково гладил ей волосы.
Спокойствие, только спокойствие. Семейство Мейганов приглашает гостей. Уилфред и Джилли намерены отправиться в свадебное путешествие. Джейк срывается с тормозов. Отъезд Мейганов.
Прошло несколько недель, и Джилли окончательно успокоилась. Вычеркнув прошлое, она решила начать новую жизнь. С Уилфредом. Она много работала, много снимала, и многие работы уже были опубликованы в нескольких известных фотожурналах. Джозеф Вернон даже предложил ей подписать контракт с известной издательской фирмой.
Это внесло в ее жизнь ощущение нужности и самостоятельности. Она больше не была никчемной домоседкой, вечно вздыхающей об утраченной любви. Она внезапно поняла, что, кроме этого, в жизни есть много интересного и важного.
Работа — вот что могло спасти ее, вылечить от воспоминаний, вывести в новую жизнь.
Она стала внимательнее к Уилфреду, больше интересовалась его работой. Получив гонорары за опубликованные снимки, она купила ему подарки: серебряную булавку для галстука, красивый домашний халат и теплые тапочки. Потом она заметила, что его туфли уже вышли из моды и изрядно износились. Она купила ему сразу три пары новых.
Раньше Уилфред сам занимался своим гардеробом. Он долго жил холостяком и привык заботиться о себе. Да и Джилли всегда была как-то равнодушна к этому.
Он поразился окончательно, когда увидел на своем туалетном столике новый, причем очень дорогой одеколон, крем для бритья и даже новый бритвенный станок.
Безусловно, он был крайне польщен, но такие резкие перемены даже испугали его. Из угрюмой и полубольной, холодноватой и ко всему безразличной Джилли вдруг превратилась в заботливую жену и замечательную хозяйку.
В доме многое изменилось. Она даже поменяла обои в библиотеке и спальне, накупила кучу очаровательных деревянных безделушек для кухни.
Уилфред взял отпуск, и они усиленно готовились к отъезду. Перебирая свой гардероб, Джилли отметила, что уже изрядно пообносилась. Многие вещи уже вышли из моды, а ее летние платья вообще стали вчерашним днём. У неё не было даже приличного купальника, потому что уже несколько лет она нигде не отдыхала. Нужно было срочно заняться собой.
Потом она пересмотрела вещи Уилфреда, хотя тот упорно сопротивлялся, уверяя, что все сможет сделать сам. Ну уж нет! Теперь-то она его жена, и это ее прямая обязанность.
Тогда она составила список, который оказался очень обширным, и двинулась за покупками. На обратном пути весь багажник автомобиля был завален майками, шляпками, мылом, шампунями, зубной пастой.
Она купила себе новый полупрозрачный голубой халат, несколько новых платьев, два купальных костюма, несколько флакончиков новых духов и дезодорантов.
И только дома, посмотрев на чековую книжку, она увидела, что истратила немалую сумму денег. Ну и пусть!
В новую жизнь она войдёт со всем новым. Все старое нужно выбросить, напрочь забыть, чтобы ничего не напоминало больше о прошлом.
С Джейком они виделись редко. Как добрые соседи, они иногда мило здоровались и мгновенно расходились по домам.
Конечно, было бы не совсем честно сказать, что она полностью и навсегда выбросила его из своей души. То, что довелось им пережить вместе, не может пройти так быстро. Но, во всяком случае, она пыталась сделать и делала для этого все возможное.
По случаю отъезда на курорт чета Мейганов давала банкет. Они пригласили своих друзей, знакомых, даже нескольких сотрудников с работы Уилфреда. Словом, гостей собралось довольно приличное количество, и в доме стояла непривычная оживленность.
Был чудесный летний день. Хозяева расставили во дворе столики, и гости потихоньку собирались там.
Кузина Уилфреда, Лори, которая тоже жила в Аделаиде, попросила у Джилли фотоаппарат, а маленький Томми со своим приятелем Эндрю с удовольствием позировали.
— А теперь снимаемся втроем!
Лори позвала Джейка. Он подхватил сынишку на руки и посадил его себе на шею.
В это время Джилли подносила гостям прохладительные напитки. Она была в открытом белом платье со шлейфом и лакированных белых туфлях. В этом наряде она выглядела великолепно, и была похожа на невесту.
— Джилли! — позвала Лори. — Присоединяйся! Стань поближе к Джейку.
Джилли поставила поднос и подошла.
— Внимание!
Они стояли рядом, как будто счастливая семья.
— Вот видишь, — сказала Джилли, — мы — друзья, хоть ты и не верил, что такое возможно.
Джейк промолчал.
— Снимаю! — крикнула Лори.
Щелкнул затвор фотоаппарата. В этот же момент все обернулись на голос Уилфреда.
— Друзья мои!
Он постучал серебряной ложечкой по бокалу. Уилфред стоял на ступеньках дома.
— Я прошу у всех минутку внимания. Позвольте сказать мне несколько слов.
В легком светлом костюме он выглядел торжественно и элегантно. Его глаза светились от счастья. Перемены, происходившие с женой, радовали его. Теперь у них все будет прекрасно. Джилли — ангел, а главное — она смеется! Мрачное прошлое исчезло, и жизнь вновь приобретает свое очарование.
Стало тихо. Присутствующие внимательно смотрели на хозяина.
— Я хочу объяснить, почему мы сегодня собрались здесь. Все вы знаете, что через два часа мы с Джилли улетаем в погоню за солнцем. Но немногие знают, что это наше… — на секунду он замолчал, подбирая нужное слово, — … свадебное путешествие.
Гости радостно стали аплодировать. Опустив голову, Джейк подошел к столику, где стояли напитки. В горле першило. Страшно захотелось выпить.
Он налил себе виски. Джейк понимал, что теряет ее, а от этого становилось горько. Как ни пытался, он все равно ничего не мог забыть. Горячо любя свою семью, он в то же время испытывал неудержимое, страстное влечение к Джилли. Сегодня она была хороша, как никогда.
— Дело в том, — продолжал свою торжественную речь Уилфред, — что вскоре после свадьбы мы переехали сюда и, пока устраивались, это положенное по ритуалу мероприятие пришлось отложить. Теперь мы едем в свадебное путешествие и имеем полное право считаться настоящими супругами.
Джилли, улыбающаяся и прелестная, стояла рядом с ним. Он держал ее рукой за талию.
Снова раздались громкие аплодисменты. Джилли и Уилфред поцеловались.
От этого Джейк раздражался еще больше. Вдруг он почувствовал себя одиноким и покинутым. Любимая женщина принадлежала другому. И они счастливы.
От горя он налил себе еще неразбавленного виски.
К нему подошел Джозеф Вернон. В руках он держал бокал с вином.
— По-моему, это великолепно, — сказал он Джейку. — Они выглядят, словно юные влюбленные. Просто счастливы. Я отвезу их в аэропорт.
Его слова окончательно добили Джейка. Судорожный комок сдавил его горло. Он знал, что все происходящее — ложь. Хотелось кричать, чтобы все окружающие услыхали, что это неправда. Она любит только его — Джейка. И никакая они не влюбленная пара, а этот лысый флегматик и вовсе не имеет на нее никаких прав. Джейк первым встретил Джилли, первым испытал к ней страстное влечение, она должна принадлежать только ему. И никто не должен прикасаться к ней, никто!
И в то же время он чувствовал свое бессилие, невозможность что-то исправить.
От виски закружилась голова, разум помутился. Джейк покинул Джозефа и отошел в сторону.
Все веселились. Играла громкая музыка. Оживленная болтовня и смех раздражали Джейка. Он стал искать глазами Джилли.
Джозеф поднес бокал с водой миссис Паркинсон.
— Это вам.
— Спасибо.
Из дома вышла Джилли. Она подошла к Джозефу и миссис Паркинсон.
— Чуточку устала, — произнесла она.
Джейку показалось, что Джилли немного пьяна.
— Садитесь на мое место.
Джозеф хотел было встать, но Джилли легким движением руки усадила его обратно.
— Нет, нет, не нужно, Джозеф.
Она взяла его за руку и широко улыбнулась.
— Позвольте, я присяду к вам на колени?
Она рассмеялась и села к нему на колени, обняв его за шею.
Мерзавка! Джейк был страшно зол. Как она себя ведет? Ведь она знает, что он здесь. Она нарочно хочет сделать ему больно.
К ней подошла Ребекка. В руке она держала снимок.
— Уже готово. Посмотрите.
Она протянула фотографию Джилли.
— Вы на снимке красавица, а Джейк сам на себя не похож.
Джилли взяла фотографию и стала внимательно рассматривать ее.
— Я бы сфотографировала вас с Уилфредом вдвоем, но что-то не вижу его, — сказала Лори.
Джилли кивнула в сторону кухни.
— По-моему, он где-то там.
Все обернулись, разыскивая глазами Уилфреда. Он выходил из кухни, держа в руках поднос с бутербродами.
Джилли встала, но платье нечаянно зацепилось. Не прошло и секунды, как оно упало на землю. Джилли осталась в одной комбинации.
На минуту вокруг воцарилась тишина. От неожиданности все открыли рты, не в состоянии проронить ни звука.
Сначала Джилли стояла в растерянности, но потом засмеялась, и все стали смеяться следом за ней. Она даже подняла руку, изображая жест манекенщицы.
Миссис Паркинсон хохотала. Уилфред тоже.
Джилли обратилась к кузине Уилфреда:
— Отложи камеру, Лори. И помоги мне зашить платье.
Джилли подняла платье, и они побежали в дом.
— Тебе помочь? — спросил Уилфред.
— Нет, нет, Лори поможет.
Они поспешно поднялись в спальню, плотно закрыв за собой дверь.
— Надо было обернуться им как фартуком, а я и не сообразила, — засмеялась Джилли.
Бешеная ярость овладела Джейком. Он неистовствовал. Гнев от того, что все видели его возлюбленную почти голой, заставил его потерять самообладание.
В то же время увиденное возбудило его чувства еще сильнее.
Выпитый виски и обнаженная Джилли привели его в состояние разъяренного зверя. Он уже не мог совладать с собой.
Джейк бросился за ними. Как коршун, он влетел наверх, хотел было открыть дверь спальни, но на секунду остановился.
— А, телефон…
Он снял трубку и положил рядом с телефоном, затем подошел к двери спальни. На комоде Джейк увидел открытый чемодан, сверху лежало порванное платье. Джейк остановился и коснулся его рукой.
Немного помедлив, он постучал в дверь.
— Джилли, тебя к телефону.
Она вышла уже переодетая. Удивленно глядя на Джейка, взяла телефонную трубку. Там раздавались короткие гудки.
— Ничего не понимаю…
В недоумении Джилли остановилась. Джейк выхватил трубку из ее рук.
— Хватит. Повесь. Поехали в отель…
Джилли отшатнулась от него.
— Это невозможно…
Джилли испугалась. Глаза Джейка дико блестели, он прерывисто и громко дышал.
Однажды она уже видела его таким разъяренным… Это было страшно…
Испугавшись, что он наделает глупостей, она пыталась успокоить его, но Джейк уже не хотел ничего слушать.
— Прошу тебя! Слышишь? — настаивал он.
Джейк надвигался на Джилли.
— Идем в мою машину. Нам надо поговорить.
Джилли отрицательно покачала головой.
— Все эти разговоры я уже знаю наизусть.
От ярости Джейк был вне себя.
— Я не прошу от тебя многого! — кричал Джейк. — Всего на два слова.
— Оставь меня в покое, — прошептала Джилли.
— Нет! — закричал он.
Джейк схватил ее за руку и больно сжал запястье.
— Не оставлю! — выкрикнул он.
Джейк тряхнул ее так, что Джилли едва не упала.
— Ты поедешь со мной или нет? Отвечай!
Больше он не мог справляться со своими чувствами. Надоело мучаться, страдать. Почему, живя всего один раз, они должны отказываться от своего счастья?
Он хотел ее. Он страдал. И ничто уже не могло его остановить.
От страха Джилли потеряла дар речи. Увидев, что она вся дрожит, Джейк немного опомнился.
— Ну, прости. Нам нужно поговорить. Попроси Уилфреда перенести ваш отъезд, — произнес он. — Хоть на сутки. Я должен тебе что-то сказать. Слышишь?
Он уже не приказывал, а умолял.
— Ты сошел с ума!..
Джилли вырвалась и хотела убежать. Но он снова схватил ее за руку.
Она чувствовала, как его пальцы впились в ее тело. От боли она пошатнулась. Джейк тряс ее. Она пыталась вырваться.
На шум выбежала Лори. От неожиданности она вздрогнула, увидев, как какой-то мужчина тряс ее родственницу.
Она подбежала к ним, пытаясь защитить Джилли.
— Почему вы к ней пристаете?
— Убирайся к чертовой матери! — заорал Джейк.
Он резко оттолкнул Лори, так, что она едва не ударилась об стену.
Джилли уже бежала по лестнице. Обессиленная, она упала на кресло в гостиной.
Джейк догнал ее, поднял и снова начал трясти. Его лицо наливалось краской. Волосы торчали в разные стороны. А глаза… Он был похож на страшного зверя в своем гневе.
— Ты сошел с ума, Джейк.
По ее щекам катились слезы.
— Что ты хочешь?
— Тебя… — прорычал он. — Иди ко мне.
Он сжал ее крепко, пытаясь поцеловать.
Изо всех сил Джилли оттолкнула его и опять упала в кресло, вспотевшая и взъерошенная.
— Нет! — кричала она. — Уйди!
Но он снова поднял ее — резко и грубо.
От страха Джилли трясло и она стала задыхаться.
Он сжал ее в объятиях.
— Я поцелую тебя.
Джилли отворачивалась, но Джейк был неумолим. Он искусал ей губы.
Почувствовав кровь, Джилли ударила его в живот. На секунду Джейк отпустил ее. Она выскочила на улицу. Он бежал следом за ней.
— Помогите! — в отчаянии кричала Джилли, задыхаясь от слез. — Оставь меня!
Джейк бежал за ней, хватая за руки. Она вырывалась.
От неожиданности гости застыли в изумлении. Все были в недоумении, ничего не понимали.
Наконец Джейк догнал ее, свою жертву, и схватил ее так, что обессиленная Джилли лишилась чувств и опустилась на землю.
Мужчины повскакивали со своих мест. Заломав разъяренному Джейку руки, они пытались урезонить его пыл.
Он вырывался, но они крепко держали его.
Сильно побледневшая и изможденная Джилли лежала на траве. Женщины, шокированные случившимся, сгрудились вокруг нее.
— Пропустите! — миссис Паркинсон осторожно протиснулась среди собравшейся вокруг лежавшей на траве Джилли толпы.
— Какой ужас! — вздыхали дамы.
— Да это, просто кошмар!
— Несчастная Джилли!
— Он просто ненормальный!
Возмущенные вздохи долго не стихали. Таких инцидентов в Аделаида-Хиллз еще не видели.
Собравшиеся строили догадки, пытаясь понять, что же все-таки произошло. Почему так взбесился Сандерс? И что у него общего с миссис Мейган? Она ведь раньше никогда не жила здесь.
Словом, местному обществу было о чем поразмыслить и поговорить.
Джилли перенесли в спальню. Миссис Паркинсон с трудом удалось привести ее в чувства. До самолета оставались считанные минуты, и нужно было спешить.
Уилфред, для которого случившееся стало ударом, очень беспокоился за здоровье жены и старался как можно быстрее уехать. Уберечь ее от этого типа.
Джозеф и Лори сопровождали их до аэропорта. Они опаздывали. Уилфред вел Джилли, ничего не видевшую, к самолету. Они поспешно поднялись по трапу.
Лори и Джозеф еще долго стояли, провожая глазами растворяющийся в небе самолет.
Джейк Сандерс, кто он? Признание. В семействе Сандерс ожидается пополнение. Джилли и Джейк на отдыхе. Возвращение в Аделаиду. Ссора с Уилфредом. Память — худший спутник жизни.
Еще никогда в жизни Джейк не был так противен и отвратителен сам себе. Он уже никого не винил, он ненавидел себя.
Чудовище! Сумасшедший! Как он мог позволить себе такое выкинуть? Чего он добился? Позора! Причинил страдания Ребекке. Разрушил покой Джилли. Да и Уилфред… Можно представить, что он переживает сейчас. Так искренне любит жену, и вот на тебе такое…
Сколько раз он давал себе слово ограничивать себя со спиртным. Не позволять себе лишнего…
В последнее время он был особенно буйным, когда выпивал лишнего.
Но на этот раз чувства обострились чересчур…
Он лежал один в спальне, даже не замечая, как прошла ночь.
Внутренняя пустота и одиночество угнетали. Джейк не знал, как будет жить дальше. Одной неосторожной глупой выходкой, в один миг он все разрушил и все потерял.
Ведь все уже было решено: они разошлись тихо и мирно, как порядочные люди. Почему бы не смириться с судьбой? Ведь жил же он без нее шесть лет? И был счастлив. Зачем пытаться вернуть то, что давно потеряно?
Как он посмотрит в глаза Ребекке? И вообще, как теперь все будет?
А что, если она уедет и заберет Томми? От этой мысли бросало в жар… Еще больше он становился зол на самого себя.
Зато вечно страдающим от скуки жителям Аделаида-Хиллз теперь будет о чем поговорить. Возможно, об этом скандале упомянут в газетах… И конечно, все узнают на работе.
Нет, не об этом он теперь должен думать. Ребекка! Как сделать, чтобы она поняла? Он не переживет ее уход! Теперь она нужна ему как никогда!
Ребекка была замечательной женой. Они чудесно подходили друг другу по характеру. Темпераментный, горячий Джейк и кроткая уступчивая Ребекка. Они были прекрасной парой. И редко ссорились.
Конечно, Ребекку нельзя было назвать робкой овечкой. Она была отнюдь не глупа, с ней было интересно в компании. Она всегда сглаживала острые углы не только в их отношениях с Джейком, но и в любом общении.
Она была очень доброжелательна к людям и всегда умела понять, а такие качества очень редки в современном человеке…
Она могла работать, причем зарабатывала очень прилично, и заботиться о семье. И все получалось у нее гладко.
Когда они познакомились, она заканчивала колледж. Ее специальностью было корпоративное право.
У них все получалось бы гладко, если бы не внезапно вернувшееся прошлое….
Джилли! Даже сейчас Джейк не мог признаться самому себе, что любит ее.
В нем как будто жили две любви: любовь-привязанность к Ребекке и любовь-страсть к Джилли.
Он мучался, а воспоминания… О! Как бы он хотел избавиться от них! Но не мог.
Он пытался перелистать по страницам свою жизнь, чтобы хорошенечко разобраться, почему так все сложилось. Почему все так произошло? Где и когда он совершил ошибку? Может быть, все-таки нужно было остаться в Америке и не возвращаться в эту треклятую Австралию?
От воспоминаний заныло сердце, на душе стало еще тоскливей. Появилась опустошенность, хотелось плакать, но не было слез.
Скрипнула дверь. В комнату вошла Ребекка.
Она молча подошла к туалетному столику и начала листать журнал. Это молчание было убийственным для Джейка.
Наконец он набрался храбрости и решил заговорить первым.
— Почему ты молчишь? Ты на меня злишься?
Как недалеки и наивны бывают мужчины!
— Не выдумывай, Джейк. Я не злюсь на тебя. Я понимаю, ты много страдал, если дошел до такого. Я понимаю и, тем не менее, ревную… Да, я ревную к ней… Но куда больше я ревную к твоему горю…
Она посмотрела на него.
— Ты мог бы чуть-чуть больше доверять мне. По-моему, так было бы лучше.
Бедная Ребекка… как тяжело и горько ей было сейчас. Любая женщина не пожелала бы оказаться на ее месте…
Случившееся было ударом в самое сердце. Лучшие чувства, надежды, мечты, то, в чем она была уверена, в чем никогда не сомневалась… Все рухнуло…
Ей казалось, что они любили друг друга.
Да, Джейк когда-то очень давно, в минуты откровений, рассказывал ей о своих увлечениях. Но кто бы мог подумать, что прошлое так серьезно! И что давно забытая любовь когда-нибудь встретится снова…
Она считала, что все давно забыто и стало вчерашним днем. За шесть лет их совместной жизни у них не произошло ни одного серьезного конфликта.
Джейк так хорошо относился к ней. Она бы никогда не подумала усомниться в его чувствах.
Но почему же он так быстро все забыл, как только появилась эта женщина? Значит, он никогда серьезно не любил, а лишь использовал ее как удачную замену.
И все же Ребекка не могла в это поверить.
Джейк внезапно вскочил с кровати.
— Что, по-твоему, я должен был сказать? И для чего?
Он метался по комнате.
— Ну, я сказал бы: «Имей в виду, что Джилли и есть та самая женщина, в которую я был страстно влюблен еще восемь лет назад…»
— Я поняла бы…
Джейк остановился у окна спальни.
— Я не мог ожидать этого, — тихо вымолвил он.
Джейк не смел поднять глаза на Ребекку.
— Когда они появились здесь, я как мог избегал встреч. Ты же знаешь сама.
Ребекка тяжело вздохнула.
— Любовь никогда не проходит бесследно…
Джейк мрачно потер лоб.
— Я много в ней не любил, она меня всегда раздражала… Не понимаю, не понимаю, ничего не понимаю…
Он схватился за голову.
Джейк действительно ничего не понимал и совсем запутался.
— Ребекка, подойди ко мне, пожалуйста, — тихо прошептал он.
Ему хотелось просить ее о помощи. Помощи в избавлении от этого кошмара. Ему хотелось умолять ее о прощении, но, чтобы она поняла, он должен ей все-все объяснить…
Ребекка подошла к нему. Он обнял ее за бедра, положив голову на живот, но Ребекка больше не обнимала его шею.
— Да, восемь лет назад я любил Джилли, но мы с ней не смогли быть вместе… Понимаешь?
Джейк ненадолго замолчал.
— Тогда это было по-другому.
— По-другому?
Ребекке было неприятно и больно это слушать. Ее тяготила ревность, избавиться от которой она была не в силах.
— Ну да, по-другому. Поверь мне, — сказал он. — Теперь я тебе во всем признался. Все кончено. Навеки. Забыто.
Он еще крепче прижался к ее животу.
Она провела рукой по его волосам.
О, Джейк, у тебя всегда все было просто, но ты должен знать, что выбросить такие вещи из памяти, искоренить не так уж легко. Все слишком серьезно. Разочарования, тревоги, надломленность в душе не проходят так быстро.
Но, конечно, ты прав. Как бы там ни было, они должны быть вместе, слишком многое их связывало. Порвать отношения просто, а вот соединить нелегко. А главное — твоя Ребекка, несмотря ни на что, любит тебя, Джейк…
Ночью Джейк долго не мог заснуть. Разные мысли мучали и не давали покоя. Потом стали сниться кошмары.
Сначала он видел море. Он входит в воду голубую и чистую, и плывет все дальше, качаясь на теплых волнах. Потом вдруг вода стала мутной. Он увидел, что купается в грязи. Он повернул обратно, стал грести быстрее к берегу, а вода становилась все отвратительнее и все больше засасывала его. Вдруг она стала красной… Он понял, что плывет в крови… Кровавое море бушевало и накрывало его алой волной. Он даже почувствовал едкий кровяной запах.
В холодном поту Джейк проснулся. Облегченно вздохнув, что это был всего лишь сон, он повернулся к Ребекке. Но ее не оказалось на месте.
Джейк вскочил. Накинув халат, он босиком выскочил из спальни.
— Ребекка! Ребекка!
Он искал ее. Заглянул к Томми. Ребенок мирно спал, тихо посапывая и обнимая любимого друга — плюшевого медвежонка Тедди.
Осторожно, не включая свет, Джейк спустился по лестнице вниз. Он нашел Ребекку в ванной, склонившуюся над раковиной. Ее тошнило.
— Что с тобой, Ребекка? Тебе нехорошо? Что-то случилось?
— Угадай… — едва вымолвила она.
Бледное лицо Ребекки казалось совсем бесцветным. На глазах выступили слезы.
Ребекка ждала ребенка и в этом она теперь уже не сомневалась. Еще неделю назад это бы стало радостным семейным событием. Они давно хотели второго ребенка. Но теперь…
Джейк еще острее и мучительнее почувствовал свою вину перед Ребеккой. Боже! Как он мог? Если бы он знал это раньше! Никогда и ни за что он не совершил бы этого.
Теперь он понял, что навсегда останется только с Ребеккой. Он исправится, он будет слушать ее и станет самым образцовым мужем.
Он никогда не заставит ее больше страдать, не причинит боль, сделает все, чтобы случившееся поскорее забылось.
Их связывал не только Томми, но и крохотное существо внутри Ребекки. Это будет девочка.
На лице Джейка появилась блаженная улыбка. Да, Ребекка никогда больше не будет страдать…
Чета Мейганов остановилась неподалеку от Таунсвиля, живописнейшего места, центра отдыха на Большом Барьерном Рифе.
Кристально чистая вода, ослепительное солнце, горячий серебристый песок, стройные пальмы создавали великолепную экзотику и неповторимую идиллию.
Как и на всех приличных курортах, недалеко от пляжа раскинулся тенистый парк с фонтанами, прудами, широкими аллеями.
Здесь же размещались массажные, душевые, сауны, где располневшие дамы со всей Австралии проводили часы в надежде похудеть.
Джилли и Уилфред сняли небольшой домик с террасой на самом берегу залива. Домик окружали роскошные разноцветные клумбы южных цветов и замечательный сад.
Было очень приятно после жары очутиться в тени высоких кедров и тюльпанных деревьев.
Уилфред не любил загорать и после утреннего купания обычно лежал в гамаке в тени тюльпанных деревьев. А Джилли обожала солнце.
Подолгу плескаясь в море, разомлевшая от жары, она часами лежала на прибрежном песке.
Не прошло и нескольких дней, как ее кожа покрылась шоколадным загаром. И только ослепительные белые зубы ярко выделялись на ее лице.
По вечерам они гуляли по парку и ходили ужинать в ресторан.
Джилли заметила, что становится до неприличия черной, и решила прервать свои солнечные ванны на несколько дней.
После утреннего купания она, как обычно, сходила за минеральной водой, приняла душ и, расположившись за большим круглым столом на террасе, принялась обдумывать темы своих будущих фоторабот.
Окружающий пейзаж был полон вдохновения.
Уилфред подошел к ней.
— Я видел снимки, которые ты намерена разместить в своем альбоме. Замечательная книга получится, — сказал он.
Джилли пожала плечами.
— Не знаю. По-моему, ты мне говоришь о моих работах, а сам думаешь о другом.
Уилфред отложил газету, сел в кресло.
После того злополучного дня они так и не успели поговорить. Целую неделю в Таунсвиле они вели себя так, как будто ничего не произошло.
Конечно, настроение у обоих было уже другим. Его нельзя было скрыть. Но Джилли ждала, что Уилфред сам начнет разговор. Однако тот молчал. И это молчание угнетало Джилли. Хотелось ясности.
— Да, я думаю о том, как мы будем жить дальше, — сказал он, но в его голосе не было прежней мягкости и ласки.
— Я договорился с миссис Паркинсон. Она подыщет нам квартиру где-нибудь в Северной Аделаиде. Она наш добрый гений. Недавно я узнал про нее вот что: ее прежний любовник (он живет где-то в Новой Каледонии) вроде приехал ее повидать и, представляешь, она специально уехала в Сидней, чтобы его не видеть. Она понимала, что прошлого не вернуть, и поэтому избежала встречи.
От этих слов Джилли словно передернуло.
— Неправда, — вскрикнула она, подскакивая со стула.
Уж она-то знала настоящую правду. Джейк рассказал ей это однажды во время их встречи в гостинице. Поверхностность суждений Уилфреда разозлила Джилли.
— Ты говоришь просто чушь, — сама того не замечая, она стала кричать. — Этот человек был ее единственной любовью. Из-за него она пыталась покончить собой. А он до сих пор не знает этого. Она пощадила его, поэтому и уехала. Миссис Паркинсон необыкновенная женщина.
Джилли трясло. Она не терпела, когда оскорбляли любовь, это святое для нее чувство.
Не каждый способен любить, а тем более так самозабвенно.
История миссис Паркинсон глубоко взволновала ее еще тогда. Она была глубоко близка ей.
Джилли знала, что такое любовь. Она тяжело вздохнула и села в кресло.
— Ему этого никогда не понять.
— Еще бы, — усмехнулся Уилфред. — И мне этого не понять. Вы, женщины умнее нас в любви.
Всегда спокойный и уравновешенный Уилфред взорвался. Никогда еще ему не было так обидно и горько. Он принимал Джилли такой, какая она есть, но теперь уже во многом не мог разобраться. Возможно, он холоден и недалек, не понимает каких-то тонкостей женской души, но он жил всю жизнь никого не обманывая и не терпел лжи. Он всегда был открыт и прям.
И вот в один прекрасный день он узнает, что жена, которую он обожал, считая святыней, обманывает его, лжет.
Все это время он жил с лгуньей. Значит, все ее слова, все, что она когда-нибудь делала, говорила, ее поцелуи — все фальшь.
Она только жила с ним под одной крышей, а ее душа, ее чувства всегда принадлежали другому.
От этих мыслей Уилфреду становилось совсем не по себе.
Но еще больнее было видеть страдания Джилли. Он видел, какое впечатление на нее произвели его слова. Но он должен был произнести их. Больше он, пожалуй, не будет возвращаться к этой болезненной теме.
Он должен помочь ей. Отдых пойдет Джилли на пользу. Они постараются пробыть здесь как можно больше. А по приезде он сразу же займется поисками нового жилья. Нужно все уладить. Он не может потерять ее.
Поздней летней ночью такси подъехало к дому Мейганов. Из машины поспешно вылез Уилфред и стал носить чемоданы в дом. Немного помедлив, вышла Джилли. У крыльца она остановилась.
В окнах соседского дома горел свет. Уже поздно. Почему же они не спят?
— Пойдем, Джилли.
Уилфред взял ее под руку и повел в дом.
Они включили свет. Здесь все было как прежде, но появилась какая-то угрюмость. Стены и мебель как будто говорили: «Уезжайте отсюда, уезжайте…»
Уилфреду не хотелось возвращаться в этот дом. Не хотелось встречаться с соседями. Он знал, что Джейк Сандерс, будучи рядом, вновь нарушит душевный покой Джилли…
Но другого выхода пока не было.
Уилфред как ни в чем ни бывало принял душ. Затем приготовил чай.
Джилли, очень уставшая с дороги, сразу после ванны прилегла в постель.
Он предложил ей чаю.
— Выпей, дорогая.
— Спасибо, милый.
Она поставила поднос на колени.
И все-таки это был их дом. Они успели привыкнуть к нему. И эта спальня, так тщательно обставленная Джилли, стала до боли родной. Так не хотелось все это разрушить…
Шансы на это были. Ведь они с Джейком расстались… Неважно, что это произошло не совсем так, как хотелось. Но ведь уже все закончено. Все позади. Ничего уже не вернуть.
У них ничего не получается и не получится, также как не получилось в прошлом.
Уилфред прекрасный человек. Она должна заботиться о нем, а не жить воспоминаниями.
С этими мыслями она уснула.
Джилли проснулась от шума бритвы. Было воскресенье, но Уилфред почему-то решил встать рано.
Джилли поднялась и подошла к окну. Она отодвинула штору. Утренние лучи озаряли комнату…
В этом году лето было на редкость удачным. Дни стояли теплые и сухие.
Чета Сандерсов, вероятно, еще спала. Окна их спальни были плотно зашторены.
В одной ночной рубашке, босиком Джилли спустилась вниз. Уилфред тщательно брился, стоя перед зеркалом в ванной. Вокруг разносился терпкий запах одеколона.
Она приблизилась к нему сзади, обняла, хотела поцеловать. Уилфред резко оттолкнул ее.
— Что с тобой, Уилфред?
— Скажи, как меня зовут! — прокричал он и больно схватил ее за руку.
— Уилфред…
От неожиданности Джилли открыла рот.
— Так почему же во сне ты называешь другое имя?.. — воскликнул он. — Если ты не помнишь, я могу назвать его.
— Нет… — Джилли в слезах выбежала из ванной комнаты.
За завтраком Уилфред не проронил ни слова. Молча, с каменным лицом он выпил кофе и ушел, даже не прикоснувшись к бутербродам, которые так усердно запекала Джилли.
Весь день она была одна. Занялась уборкой, но все падало из рук.
Она рыдала. Ей было невыносимо жаль себя. Хорошо, что Уилфред ушел и не увидит ее страданий. Эти слезы явно не понравились бы ему.
Она не могла понять, почему судьба была к ней так жестока. За какие грехи? В чем она провинилась перед Богом?
Ей не повезло с местом рождения. Не повезло с отцом, с матерью. Ей во всем не везло.
В любви ее всегда опережали. Все, что другим падало в руки, приходило к ней только через страдания и борьбу.
Любовь не приносила удовлетворения, желания не исполнялись, месть была бесплодной.
Теперь, когда ей уже… В ее жизни все еще не было определенности, четкости, ясности. Она постоянно колеблется, ищет и не может найти. Не может найти покоя.
А может, ей дано такое предначертание? Вечно страдать. Ну уж нет! Она будет счастлива, и не позволит судьбе так обращаться с ней.
Джилли побежала в библиотеку, открыла ящик рабочего стола… Вот. Она взяла в руку маленькую пластмассовую коробку.
Здесь она хранила свое прошлое, которого было совсем немного. Дневники, фотографии, письма…
Все! Раз и навсегда она покончит с этим! Навсегда! Чтобы больше никогда к этому не возвращаться!
— Уничтожить, забыть, уничтожить, забыть… — повторяла сама себе Джилли, унося коробку в гостиную.
А слезы душили, подкатывая к самому горлу.
Сама не замечая того, она уже не плакала, а истерически кричала, нервно всхлипывая и задыхаясь от слез.
Воспользовавшись отсутствием Уилфреда, она дала волю своим чувствам.
Она села у камина, открыла коробку. Дрожащей рукой стала доставать фотографии.
Вот Джейк, совсем еще молодой, самодовольный, рядом с машиной… Он подарил ей этот снимок вскоре после того, как они познакомились.
От воспоминаний стало больно щемить сердце. Она разрыдалась еще больше и швырнула фотографию в огонь.
Яркое пламя пожирало ее концы, и в миг она превратилась в черный пепел.
Джилли больше не рассматривала фотографии и письма, а все бросала и бросала в огонь без разбора.
Каждый снимок напоминал о какой-то страничке жизни. Восемь лет она бережно хранила их. Прикасаться еще раз к прошлому было невообразимо больно.
Во всех этих бумагах отражались чувства, мысли, переживания прошедшего. Некоторые были нежны и прекрасны.
Тогда Джейк принадлежал ей. Все было просто и прекрасно. Они не думали о том, что будет завтра.
Только чувства и желания руководили ими. Ах, если бы она могла предположить, что будет завтра…
Но уже ничего нельзя исправить, все потеряно, все исчезло навсегда.
— Будь все проклято, проклято, — в истерике кричала она, и бросала в пламя фотографии и листы бумаги.
Пламя жадно пожирало их.
Ее волосы растрепались, от слез глаза опухли и покраснели, лицо покрылось пятнами, губы нервно дрожали… Рот казался неестественно большим. Если бы в этот момент кто-нибудь увидел Джилли, то принял бы ее за сумасшедшую. Она вся тряслась и судорожно хватала воздух.
Внезапно ей показалось, что она сходит с ума, теряет рассудок.
Опомнившись, она вскочила с кресла и побежала на кухню. С минуты на минуту вернется Уилфред. Не дай Бог, он увидит ее такой… Нет, нет, он не должен ни о чем догадываться.
Она нервно рылась в кухонном шкафчике, где лежало лекарство. Налив в стакан холодной воды, она быстро проглотила таблетки. Это была большая доза снотворного.
Уилфред вернулся домой поздно. Везде горел свет, в камине бушевало пламя.
Он нашел Джилли в спальне. Она крепко спала, укутавшись в одеяло.
Уилфред принял ванну, налил горячего чаю и вернулся в спальню. Он увидел, что Джилли спала одетой. Ей стало жарко и она сбросила с себя одеяло.
Ничего не понимая, он бережно раздел ее, стараясь не разбудить. Обычно Джилли спала чутко, но на сей раз она даже не шелохнулась.
Все это показалось ему очень странным. Возможно, она выпила лишнего, хотя на нее это было не похоже. А может, приходили гости…
Теряясь в догадках, Уилфред надел пижаму и погасил свет.
Старый лев. Джозеф Вернон слишком любит работу: Пресс-конференция в теннисном клубе. Пожар не состоялся. Джилли на грани нервного срыва.
— Здравствуйте, фрау. Вы меня помните?
Хозяйка гостиницы не могла забыть столь запоминающееся лицо Джилли.
К ним, конечно, приходило много парочек со всей Аделаиды и не только из нее.
Маленькая гостиница в Хандорфе, как и многие другие, была обычным местом для тайных свиданий.
Ее хозяйке фрау Марте шел шестьдесят седьмой год. И на своем веку она повидала немало влюбленных. На протяжении долгих лет она была свидетелем разных любовных связей, знала чуть ли не все сердечные тайны почтенных жителей Аделаиды.
Эта пара вроде бы ничем не отличалась от других. Фрау Марте было известно, что оба любовника имеют семьи и что встречаются здесь в тайне от всех.
Но в этой паре было что-то особенное, какая-то трагичность…
Фрау Марта не знала истории их романа, но чувствовала, что эта связь не кончится добром. Уж слишком глубокой была их страсть.
Фрау Марта имела большой опыт в сердечных делах. Ей достаточно было несколько раз поглядеть в глаза клиентов, и она уже знала, привязанность это или легкий флирт.
Здесь все было гораздо сложнее.
— Здравствуйте, миссис Мейган. Конечно я вас помню, — любезно ответила фрау Марта.
Она посмотрела в книгу.
— Третий номер.
Джилли кивнула.
— Я хотела бы снять его на месяц.
Фрау Марта не могла не заметить, что с момента их последней встречи миссис Мейган сильно изменилась.
Под глазами Джилли появились отеки, исхудавшее лицо казалось бледнее обычного, куда-то исчез живой блеск ее глаз. Вся она казалась какой-то несчастной и изможденной…
— О, миссис Мейган, это невозможно, — любезно ответила фрау Марта. — Мы сдаем теперь только на сутки.
Она помолчала и добавила:
— Очень сожалею.
Джилли кивнула.
— Понимаю, понимаю…
Ее голос звучал еле слышно, казалось ей не хватало сил говорить громче.
— Извините, до свидания…
Она повернулась и поспешила к дверям. У самого выхода Джилли остановилась.
По лестнице, весело щебеча, спускалась парочка. Счастливые и довольные, они прошли мимо нее. Он что-то шептал ей на ухо, а она заразительно смеялась. Они были еще совсем молоды.
Джилли с завистью посмотрела им вслед.
Джилли нашла Джозефа в мастерской. Они еще не виделись после приезда Мейганов с отдыха.
Джилли не терпелось узнать судьбу ее книги. К тому же, она приготовила новые работы.
Они сидели за столом. Джозеф показывал ей уже готовый макет книги.
— А что с этим снимком? — спросила Джилли.
— Я сделал это специально, перенес на другую страницу. Так будет лучше.
— Хорошо, хорошо, — кивала Джилли. — Я что-то устала.
Она встала, прошлась по комнате.
— Знаете, мне очень нравится этот альбом, — сказал Джозеф. — Буду рад, если мы сможем издать еще что-нибудь.
Джозеф положил фотографии на стол…
В те минуты, сама не зная, почему, Джилли думала о нем.
Приятный, симпатичный мальчик, но чересчур занят работой, делами. Любил ли он когда-нибудь? Он любезен, обходителен с Джилли, но… не замечает в ней женщину. А может, она ошибается?
Джозеф смотрел на ее новые снимки. Она подошла к нему сзади, наклонилась и как бы невзначай коснулась его руки.
— Ой, извините, — пробормотала она, сразу смутилась и резко убрала свою руку.
— Ничего, ничего. Это вы извините меня.
Джозеф продолжал рассматривать ее работы.
— Посмотрите, я не знаю, как быть с этим пятном.
Джозеф не понял ее жеста. Он был спокоен и непринужден.
Он протянул ей снимок.
— Мне кажется, что здесь нужно сделать потемнее.
— Вы ошибаетесь, — Джилли начала нервничать. — Я сделала снимок только ради этого пятна, в нем весь смысл.
Дура! Дура! Говорила она себе самой, что ты вообразила. Ты давно уже не примадонна, ты действительно не интересуешь мужчин и никому не нужна.
Ее тело пробирала дрожь.
— Взгляните на этот.
Джозеф показал ей похожий снимок, но без резкого светового перехода.
— Чем он плох?
— Плох! Я устала.
Джилли стала нервно ходить по комнате, ее трясло, она уже раздражала сама себя.
И все-таки Джозеф — бесчувственный тип! Она схватила свою сумочку и выбежала на улицу.
Томми сидел во дворе и возился с велосипедом. Наконец отец сдержал свое обещание. Уже несколько дней ребенок не мог оторваться от долгожданного приобретения.
Джилли наблюдала эту картину из своего окна. Убедившись, что мальчик один, она вышла из дома.
— Здравствуй, Томми, — поздоровалась она.
— Привет.
— Ты разрешишь попросить у тебя воды? Можно войти?
Томми оставил свой велосипед и пошел в дом, Джилли последовала за ним.
Он привел ее на кухню. Джилли взяла стакан, налила воды.
— Я выпью, — сказала она. — А ты хочешь?
Томми покачал головой.
— Нет.
— Не хочешь пить? — Джилли огляделась вокруг.
Белые шкафчики, белый умывальник, белая плита… Все аккуратно и просто…
— Прекрасный дом, — сказала она. — Красивая кухня. А можно посмотреть твою спальню? Проводи меня.
Маленький Томми скучал и был рад неожиданной и странной гостье. Он побежал вперед, она поднималась за ним.
— Какая красивая.
Томми стал показывать игрушки, что-то усердно рассказывая о них, но Джилли не интересовала его комната.
Она украдкой открыла соседнюю дверь. Здесь спал ее возлюбленный со своей женой.
Джилли обвела взглядом спальню: мебель красного дерева, бордовые ночные шторы. В целом ничего особенного. Ее спальня гораздо романтичней.
В комнате царил беспорядок. На полу валялась разобранная постель, розовая ночная рубашка, халат, пижама… Как после бурной любовной ночи…
Сердце Джилли заныло. Она поняла, что была в этом доме абсолютно лишней. Здесь была своя жизнь и никто не собирался менять ее.
— Что ты там делаешь? — она услышала голос Томми и поспешно вышла…
На стенах у лестницы висели картины.
Ее взгляд упал на рисунок, изображающий плачущего птенца. Отличный рисунок! Что это?
Томми остановился рядом с ней.
— Он плачет, — ответил мальчик. — От горя.
Джилли грустно посмотрела в глаза ребенку. Милое, беззащитное, доверчивое детское личико. Не успев родиться, он уже знал, что такое горе…
В тот день в летнем кафе теннисного клуба было особенно оживленно.
За одним из столиков сидела Джилли в элегантном белом костюме и изящной белой шляпке. Вишневая помада придавала ее лицу особый шарм.
Ее окружали репортеры. Недавно состоялась презентация ее книги, которая, надо сказать, имела успех и очень быстро сделала Джилли знаменитой.
Целыми днями телефон в доме разрывался. Звонили поклонники, знакомые, журналисты, просили о встрече.
В прекрасный летний день в кафе она устроила маленькую пресс-конференцию. Собралась толпа зевак, щелкали фотоаппараты.
— Я давно фотографирую, но книгу выпустила только сейчас.
— Это ваш дебют?
— Да.
— Вы делали все снимки сама?
— Да, конечно.
— Фотографии — профессиональны…
— Я не предполагала этого.
— У вас оригинальное видение мира. Вы очень талантливы.
— Спасибо.
— Надеемся, что мы скоро снова увидим ваше творчество.
— Возможно.
Подошла Лори.
— Подпиши одну для меня, — она протянула книгу.
Джилли поставила свою размашистую подпись.
Вдруг она услышала запах гари. Джилли вскочила, тревожно оглядываясь по сторонам.
Что это? Что-то горит на кухне? Увидев клубы дыма, она побежала туда.
Миссис Паркинсон снимала со стены огнетушитель, задыхаясь от дыма. Джилли вырвала его из ее рук, поспешно нажала на рычаг, полился фонтан жидкой пены.
— О, Боже! Что творится! Настоящий пожар, — воскликнула миссис Паркинсон. — Джилли, нажимайте сильнее.
Спустя несколько секунд все было закончено.
— Ну, кажется, все, — облегченно вздохнула миссис Паркинсон.
— Испугались? — спросила Джилли.
— Не очень.
Их лица покрылись сажей. Белый наряд Джилли стал черным. В горле першило, чувствовалась горечь.
— Ой, вы вся черная! — воскликнула миссис Паркинсон.
Джилли поспешила в ванную. Стоя перед зеркалом, она тщательно протирала лицо.
Вошли двое незнакомцев. Они мыли виноград.
— Ты не слышал ту историю с Майком? — спросил один.
— Нет, я уже целый месяц его не видел.
— А он тебе никогда не рассказывал о блондинке, которая живет в его доме?
Джилли внимательно прислушалась.
— А, да, да, да! — воскликнул один из них. — Кажется, у них был роман. По-моему, они прекрасно ладили и все шло очень хорошо.
— Но теперь все плохо, — сообщил его собеседник. — Он не может избавиться от нее. Каждый день она подкарауливает его на лестнице, и он переезжает. Теперь-то он понял, что самое опасное в этой жизни — роман с соседкой.
Они расхохотались. Эта история показалась им даже забавной.
Зато Джилли как будто кто-то хлестнул по лицу. Ей показалось, что говорили о ней. Ей показалось, что говорили о ней, и не о ком ином, о ее чувствах. Они вызывали только иронию и смех у окружающих.
Джейк тоже избегает ее. Окружающие смеются за ее спиной, а она ничего не замечает.
Как жестоко! Жестоко, подло и бестактно… Судорожный комок опять сдавил ее горло, слезы наворачивались на глаза. Только бы ее никто не увидел… Уйти, уйти подальше от всех…
Она выскочила на улицу, тревожно оглядываясь по сторонам. Куда, куда ей убежать?
Вдруг ее остановил пожилой англичанин.
— Извините, вы автор этого альбома? — протягивая ей ручку, спросил он.
Она остановилась.
— Да.
— Вы не могли бы подписать мне его? — просящим тоном произнес англичанин.
Джилли нетерпеливо махнула рукой.
— Попозже.
Она побежала по аллее. Слезы текли по ее щекам. Джилли нервно глотала их и бежала все дальше.
Обессиленная, она упала на траву рядом с густыми зарослями шиповника. Нервы сдали окончательно, и больше она не могла контролировать себя. Она долго рыдала, громко всхлипывая и задыхаясь от собственных слез. В истерике она кусала губы, рвала на себе волосы, разрывала ногтями траву.
Ей хотелось умереть. Только смерть могла решить все проблемы и подарить покой, вечный покой… Жизнь слишком несправедлива и жестока. Одним она дарит счастье, а других обрекает на вечное страдание и муки.
Она больше не хотела жить.
Джилли не было больше часа, и Уилфред начал серьезно беспокоиться.
— Где же она? — спросил он кузину.
— Да, странно, — сказала Лори. — На кортах я ее тоже не видела.
— Она сегодня не собиралась играть, — сказал Уилфред. — Она даже не одета для этого.
Он ходил возле соседних столиков, расспрашивая, не видел ли кто-нибудь его жену. Но все присутствующие только недоуменно пожимали плечами.
— В доме ее нет, — сказал Джозеф. — Пойдемте поищем в парке.
По дороге они встретили миссис Паркинсон.
— Я ищу Джилли, — сказала Мейган.
— Джилли! Джилли!
Все четверо испуганно и встревоженно искали ее.
— Что же могло случиться? — спросила обеспокоенная миссис Паркинсон.
— Не знаю, — ответил Уилфред. — Она была в отличном настроении…
Они нашли ее в кустах шиповника, истерично рыдающую, с опухшим от слез лицом.
Уилфред попытался поднять ее.
— Джилли, что с тобой? — растерянно бормотал он. — Ну, успокойся, пожалуйста… Да что же это?
Он гладил ее по голове, крепко держа в объятиях. Лори и миссис Паркинсон молча стояли рядом, с ужасом наблюдая эту грустную картину.
Все было очень серьезно. В этой семье происходило что-то страшное, болезненное.
Миссис Паркинсон только молча кивала головой. Она поняла все и предчувствовала недоброе.
Психиатрическая клиника доктора Каммингза. Воскресный день в теннисном клубе. Встреча с миссис Паркинсон. Уилфред Мейган выясняет отношения.
Джилли очнулась уже в больнице. Она помнила только, как приехала машина «скорой помощи». Ей сделали укол и положили на носилки.
Джилли дали большую дозу успокоительного, которое сразу же подействовало на ее обессиленный, нервно истощенный организм.
Она открыла глаза. Белый потолок, белые стены, белая кровать, белые тумбочки… Даже шторы были белыми. Обычная больничная атмосфера. Джилли чувствовала слабость и торможение в мозгах. Она не понимала, зачем она находится здесь, но думать об этом была не в состоянии, как будто кто-то ударил ее по голове чем-то тяжелым.
Подошла медсестра — молоденькая девушка в белом халате.
— Ваш муж скоро придет, — сказала она.
— Нет, нет…
Джилли никого не хотела видеть. Ей уже никто не в силах помочь.
— Это больше не может продолжаться, — произнесла Джилли слабым голосом.
Медсестра улыбнулась.
— Конечно, не может. Сначала вам обязательно нужно поесть. Вы сильно похудели.
Есть… Она не помнила, когда ела в последний раз, но при напоминании об этом почувствовала отвращение и тошноту.
— Мне надо умереть, — прошептала она. — Я — такая дрянь… Да, умереть…
Слезы катились по щекам. Она вновь пришла в себя и вновь вспомнила о своем несчастье.
Нет, уже никто не мог спасти ее. Она не может измениться, она безнадежна. Врачи не в силах сделать ее счастливой, а, значит, все бесполезно и ненужно.
— Боже мой… Мне так плохо… — снова прошептала она, словно в бреду.
Медсестра наклонилась над ней.
— Вы увидите мужа, и вам станет легче, — успокаивающе произнесла она.
Голос медсестры был мягкий и тихий. А Джилли все плакала и плакала. Она вытирала слезы, пыталась успокоиться, но не могла.
— Нет… Что же со мной… Я хочу понять…
Двадцатидвухлетняя Мадлен Сноу совсем недавно закончила учебу и работала в клинике только месяц. Она не имела опыта и еще не приобрела той душевной твердости, этакой непробиваемости, свойственной обычно медикам, особенно тем, кто работает в психиатрических заведениях.
Она еще не видела в жизни горя, и окружающий мир рисовался в ее воображении в розовых тонах. Но ей было ужасно жаль свою новую пациентку. Она не знала, что же произошло на самом деде, не знала истинной причины ее страданий. Мадлен от всего сердца сочувствовала новой пациентке, переживая в душе ее боль.
Медперсоналу в этой клинике не разрешалось раскрывать свои эмоции, задавать больным лишние вопросы, так как это могло еще больше нарушить их душевное равновесие.
Она принесла лекарства. Джилли послушно приняла таблетки и вскоре закрыла глаза.
Доктор Каммингз был лучшим психиатром в городе и держал в пригороде Аделаиды большую психиатрическую клинику. О нем отзывались как о человеке серьезном и прекрасно знающем свое дело. Поэтому лечение Джилли Уилфред решил доверить именно Каммингзу.
Сам он был страшно подавлен случившимся. Ведь он изо всех сил пытался спасти жену. Сам он этого сделать не мог. Доктор Каммингз был его последней надеждой, хотя в глубине души Уилфред сознавал, что дело совершенно в другом. И все же…
Они сидели в просторном светлом кабинете с невероятным количеством цветов и вазонов. Доктор Каммингз закурил сигарету.
— Вопреки широко распространенному мнению депрессия — очень тяжелая болезнь, — выпустив струю дыма, произнес он. — И ее бывает очень трудно лечить, особенно в тех случаях, когда этому противится сам пациент.
Он встал, прошелся по комнате, открыл окно.
— Я буду вполне откровенен с вами, мистер Мейган, — сказал доктор, — если бы ваша жена хотела выздороветь, она бы выздоровела. Но она не хочет этого.
— Что вы намерены делать?
Слова доктора Каммингза отнюдь не успокаивали Уилфреда Мейгана. Напротив, они заставляли его страдать еще больше.
Доктор остановился у окна.
— Прежде всего я хочу убедить ее в том, что выздоровление во многом зависит от нее, — сказал он. — А раньше, до этого случая, у вашей жены были странности подобного рода?
Уилфред задумался, пожал плечами. Он знал Джилли не более четырех лет. В первое время после их знакомства она была очень грустной, много страдала. Она считала, что ее жизнь не удалась, и это постоянно мучило ее. Но странностью это было назвать нельзя.
Как и всякая женщина, она переживала из-за неудавшейся жизни, распавшейся любви, неудачного брака. А потом все шло только к лучшему. Она успокаивалась, постепенно приходила в себя. Уилфред ни на минуту не сомневался в успехе и прочности их брака.
— Нет, не замечал, — ответил он после некоторой паузы. — Она сломалась как-то вдруг, мгновенно. Правда, за несколько дней до этого мы с Джилли гуляли по городу. На улицах было очень сильное движение. Она все время повторяла: куда несутся эти машины?
Уилфред закрыл руками лицо. Он был в отчаяньи. Он не знал, что ему делать и как жить. В прошедшие два дня он еще не ложился спать, ни разу не ел как следует. Он чувствовал дикую усталость и шум в голове.
Доктор Каммингз сел за стол.
— Не стоит так волноваться, мистер Мейган. Сейчас мы даем вашей жене успокоительное. Это очень хорошее новое лекарство. Как только она почувствует себя лучше, мы проведем с ней откровенную беседу. Я думаю, что нам удастся найти с ней общий язык.
Уилфред рассеянно поднялся.
— Да, да, конечно.
— Мы сделаем все возможное, мистер Мейган, — доверительно сказал Каммингз. — Это не первая наша пациентка такого рода, поверьте мне. Я не хочу вас излишне обнадеживать, что-то обещать…
Тут он встал из-за стола, чтобы проводить посетителя.
— Повторяю, — снова сказал он, — все зависит от нее самой. Что касается нас, то мы имеем собственные методики лечения и будем применять их.
— Да, спасибо, доктор.
— Всего доброго, мистер Мейган.
Каммингз оказался человеком неглупым, но это отнюдь не облегчало положения. Как и полагалось врачу-психиатру, он задавал обычные вопросы, явно не придавая им никакого особенного значения. Если бы это был бронхит или воспаление легких… В таком случае Уилфред ни на минуту бы не позволил себе усомниться в успехе. Но эта специфическая болезнь…
Раньше ему приходилось читать в газете рассуждения о нервной депрессии, но он считал это больше капризом, чем болезнью. Поскольку он всегда был человеком уравновешенным, ему были чужды всякие там истерики и стрессы. Для него это было не более, чем слабостью характера, этаким слюнтяйством, свойственным некоторым слабовольным людям.
Человек всегда в состоянии и способен держать себя в руках, что бы ни происходило — всегда считал он. Ну разве мог он когда-нибудь предположить, что сам столкнется с этим слюнтяйством лицом к лицу.
Все-таки успокаивающий тон доктора Каммингза указывал лишь на его бессилие в деле исцеления пациентов. От этих мыслей Уилфред пришел в окончательно подавленное состояние.
И все же слабая надежда теплилась в его душе. А вдруг и на самом деле существует этакая маленькая беленькая таблеточка, излечивающая от отвращения к жизни, полной растерянности и апатии?
Ведь в мире случается столько неприятных вещей.
Вдруг Джилли выдумывает все насчет своей несвободы, несчастной любви, а на самом деле ее организму не хватает каких-то витаминов, химических элементов для нормальной его жизнедеятельности?
Доктор Каммингз прав — нужно себе внушить, убедить себя в этом. Если бы Джилли могла понять это…
Дело шло к осени, но все еще стояли по-летнему теплые и мягкие дни. Как обычно, в воскресенье на теннисных кортах было многолюдно и стояла привычная оживленность.
Возле парка Джейк остановил машину. Открыв дверцу, из автомобиля проворно выскочил Томми. Ему не терпелось поиграть в теннис. В прошлое воскресенье нездоровилось маме, и они никуда не пошли. А сидеть дома в такие дни было невообразимо скучно, и всю неделю он с нетерпением ждал нового воскресенья. Мама к этому времени обещала поправиться, и она сдержала слово.
Ребекка была уже на шестом месяце беременности. Она заметно покруглела, но лицо ее выглядело бледнее обычного. С помощью косметики и румян она старалась скрыть свою немного подурневшую кожу, но постоянно выступавшие пятна все равно портили ее внешность, и выдавали положение, в котором она находилась.
Ребекка легко перенесла свою первую беременность и легко рожала, но на этот раз все шло по-другому. Возможно, на это повлияли произошедшие за последнее время неприятные события, о которых она до сих пор никак не могла забыть.
После того разговора они больше ни разу не возвращались к этой теме. Джейк вел себя так, словно ничего не произошло. Он даже стал нежнее и внимательнее к ней и к мальчику. Он взял на себя почти все домашние заботы, больше времени стал уделять ребенку, накупил кучу всяких детских книжек и вечерами читал их Томми. А ночью, ложась спать, гладил ее живот и говорил о их дочери, которая должна появиться на свет примерно к Рождеству. Она должна быть необыкновенно красивой и он назовет ее Амандой.
Ребекка с улыбкой слушала его мечтательные речи, а перед ее глазами стояла эта дикая сцена: он, как разбушевавшийся зверь, бежал за Джилли, хватал ее за руки… И на душе ее вдруг становилось горько и грустно.
Она уже не могла быть той веселой и беззаботной Бекки, всегда улыбающейся и доброжелательной. Жизнь сломала ее, доказав, что в мире много фальши и лжи. Она больше не могла, как это было прежде, искренно и нежно любить Джейка. Его связь с другой женщиной убила ее лучшие чувства и заставила почерстветь.
В первые дни после той безумной выходки Джейка она не могла появляться в обществе и, на месяц взяв с собой Томми, уехала к матери в небольшой городишко в семидесяти милях от Аделаиды — Кадди-Крик. Там у ее родителей был небольшой особняк.
Правда, теперь, после недавней смерти отца, в нем осталась одна мать. Единственная сестра Ребекки — Натали — вышла замуж. Вместе с мужем они снимали меблированную квартиру неподалеку от центра, здесь же, в Кадли-Крик. У них еще не было детей и Томми был единственным внуком миссис Николс.
Она обожала его и постоянно скучала, приглашая приехать в каждом письме. Мать Ребекки была еще довольно молодой и очень подвижной, живой женщиной. Недавно ей исполнилось пятьдесят три года. К тому же, она тщательно следила за собой, соблюдала диету, регулярно посещала косметолога и массажиста. Каждую осень она проводила на курорте. Она обожала Большой Барьерный Риф. Климат Восточной Австралии особенно благоприятно влиял на ее здоровье и самочувствие.
У миссис Николс были очень теплые доверительные отношения с дочерьми, особенно со старшей, Ребеккой. С детства она была ласковой и какой-то очень покладистой девочкой.
У Ребекки никогда не было секретов от матери, которая оставалась для нее лучшим советчиком и другом. Уехав из дому, она очень скучала по матери и часто писала ей письма, которые миссис Николе бережно хранила до сих пор.
В свой последний приезд Ребекка просила мать показать ей их. Читая собственные письма, она улыбалась, удивляясь их юношеской наивности. С тех пор прошло всего лишь десять лет, а как все изменилось, как многое за все это время она увидела и поняла. Точнее было бы сказать, что она увидела и поняла многое за последние месяцы.
Она перечитывала свои письма, где она писала о Джейке Сандерсе. В ее сознании он был просто сказочный принц. Даже его недостатки и странности она боготворила. Как же она была глупа!
Она нашла то памятное письмо, в котором сообщала матери, что выходит замуж, и просила родительского благословения на брак.
Миссис Николе и не думала перечить Ребекке, а только просила дочь прежде познакомить ее с будущим зятем. В душе ее беспокоила поспешность дочери.
Но, к счастью, жизнь Ребекки сложилась благополучно. Вместе с Джейком они часто навещали ее. А потом появился Томми… Словом, миссис Николе была довольна судьбой дочери и считала их замечательной парой.
Но в последний раз Ребекка приехала очень скучной. Как она ни пыталась, но от матери трудно было что-нибудь скрыть. Ей хотелось все рассказать, но… как ни собиралась, она не смогла этого сделать. В результате Ребекка сослалась на свою беременность и на недомогания, с ней связанные.
Она чудесно провела там месяц. Особенно был доволен Томми. Бабушка баловала его без меры. В Кадли-Крик был замечательный детский парк со всевозможными качелями и аттракционами. Они чуть ли не каждый день водили туда ребенка. Мороженое и шоколад бабушка покупала ему в таких количествах, какие он только желал. Все возражения Ребекки о порче зубов миссис Николе не хотела слушать и каждый день устраивала праздник обожаемому внуку.
Они часто навещали Натали. Она тоже не чаяла души в племяннике и без конца дарила подарки. Их багаж увеличился вдвое, когда они возвращались домой.
Ребекке ужасно не хотелось уезжать. Джейк звонил каждый день и говорил, что скучает и ждет с нетерпением.
Но воспоминания давили и угнетали. Там, в Кадли-Крик она была далека от них и отдыхала душой. Она чувствовала себя легко и непринужденно в обществе матери и сестры.
Возвращение в Аделаиду означало возвращение к действительности. Ребекка вновь почувствовала себя хуже. Вместе с неприятными мыслями ее часто мучали головокружения и тошнота. Ей не хотелось никуда выходить. Но Томми скучал, и она жалела его. В конце концов, ребенок ни в чем не был виноват.
Погода стояла чудесная и, в конце концов, Ребекка согласилась сводить его на теннисные корты. Джейк в этот день был занят на работе.
— Я заеду за вами часов в шесть, — сказал он.
— Мы надеемся.
Ребекка взяла Томми за руку. Джейк подал им сумку с теннисными принадлежностями.
— Слушайся маму, Томми.
Он поцеловал ребенка и подошел к жене. Она похлопала его по плечу, но уже не отвечала на его поцелуи.
— Идем, Томми, — позвала она малыша.
Джейк давал им указания вслед.
— Сынок, не убегай от мамы, слышишь? Веди себя хорошо.
Немного постояв, он проводил их взглядом и направился было к машине, но знакомый голос заставил его остановиться.
Он увидел миссис Паркинсон. Опираясь на свою неизменную трость, она спешила ему навстречу. Выражение ее лица было встревоженным и серьезным.
— Добрый день, Джейк!
— Здравствуйте, миссис Паркинсон! — радостно воскликнул он. — Рад видеть вас.
Но ей было не до любезностей, и она быстро перевела разговор на другую тему.
— Я терпеть не могу вмешиваться в чужие дела, — сказала она, взяв под руку и отводя в сторону. — Но мне нужно поговорить с вами о Джилли.
Сандерс замахал руками.
— О, нет, миссис Паркинсон!
Он только что стал приходить в себя от всего этого. С большим трудом удалось наладить отношения с женой. Все вроде бы образовалось, а тут опять…
— Я больше ничего не желаю слышать об этой женщине! — воскликнул он.
— И, тем не менее, я скажу вам!
Миссис Паркинсон была настроена решительно и отступать не собиралась.
— Сегодня я была в больнице. Ей совсем плохо, — сказала она.
Это было новостью для Джейка. Он ничего не знал ни о ее болезни, ни о больнице. Да, уже примерно неделю ее не было видно во дворе. Но Джейк не думал, что произошло нечто. Утром он видел Мейгана. Они поздоровались. Уилфред уезжал куда-то на машине, но ничего особенного Джейк не заметил.
— Может быть, вы навестите Джилли, немного успокоите ее, а?
В голосе миссис Паркинсон была настойчивость. Джейк также с удивлением почувствовал в ее тоне холодок. Вероятно, она несколько разочаровалась в Сандерсе. Он оказался таким же, как и все мужчины — сначала вскружил голову несчастной женщине, а потом струсил и спрятался в кусты.
— Послушайте, — сказал он, — я знаю Джилли немного больше, чем вы все. Наверное, я — единственный в мире, кто ничем не может помочь ей.
Миссис Паркинсон тяжело вздохнула.
— Вы не правы. Вы из этой истории выбрались, а Джилли — нет.
Где-то в глубине души миссис Паркинсон понимала Джейка. Как-никак, у него была семья, его жена ждала второго ребенка… Оставить их в этот момент было бы неслыханной жестокостью. Но и поступать так с Джилли не менее жестоко и подло.
Эта женщина была почему-то очень симпатична миссис Паркинсон. Возможно, как никто другой, она понимала ее чувства, потому что сама перенесла в прошлом похожую трагедию. Миссис Паркинсон знала, что такое любовь и какой безрассудной она бывает. Поэтому пожилая леди глубоко сочувствовала Джилли и не могла не защищать ее.
Но Джейк ничего не хотел слышать. Он не любил, когда посторонние люди вмешиваются в его жизнь. При всем уважении к миссис Паркинсон этот разговор был ему неприятен и раздражал его.
— Не настаивайте! — отрезал он. — Хватит с меня!
Джейк поспешил к машине. Миссис Паркинсон с неприязнью посмотрела ему вслед. Нет, он ни в чем не отличался от других мужчин. Она в нем глубоко ошиблась, хотя считала, что видит людей насквозь. Век живи, век учись — сказала она себе. Ни в чем и ни в ком нельзя быть уверенной абсолютно, а она всю жизнь доверяла людям.
И вместе с тем она не винила его. Жизнь слишком сложна, и порой не так просто во всем разобраться.
Миссис Паркинсон, припадая на больную ногу, медленно похромала к кортам.
Всю дорогу Джейка не оставляли тревожные мысли. Он чувствовал, что говорил с миссис Паркинсон очень сухо. Она не заслуживала этого. Да и по отношению к Джилли…
Он неправ. В конце концов, в случившемся — его вина. Как ни тяжело, но он должен признать это. Ему с самого начала нужно было вести себя иначе — взять себя в руки, быть мужчиной, наконец, а не слюнтяем. Он знал, что вся эта история не закончится добром. К тому же, ему была хорошо известна натура Джилли, и он должен был предвидеть все, что произошло.
Безусловно, его поведение теперь выглядело как предательство. Он не знал, что ему теперь нужно делать, как быть. Джейк был твердо уверен только в том, что ему нужно что-то предпринять.
Джейк сидел в своем офисе, склонившись над бумагами. В последнее время он много работал. Беременность ли Бекки была тому причиной или последние события, но домой возвращаться ему не хотелось.
Был уже поздний вечер, когда в дверь неожиданно постучали. Джейк поднял голову. Внутри он почувствовал какое-то нехорошее ощущение.
Это был Уилфред. После того злополучного банкета они так ни разу не разговаривали. Его прихода Джейк не ожидал и чувствовал себя очень неловко. Он даже не знал, как ему себя вести.
Уилфред подошел к рабочему столу Сандерса и остановился рядом с ним. Джейк заметил, что Мейган как-то внезапно осунулся и постарел. Переживания, очевидно, наложили свой отпечаток.
После короткого замешательства он произнес:
— Джилли в больнице.
— Я знаю, — сказал Джейк. — Мне об этом говорила миссис Паркинсон.
Они снова замолчали — обманутый муж и любовник его жены… Оба чувствовали неловкость и подавленность.
Этот тяжелый для обоих разговор Джейк решил начать сам. Когда-нибудь они должны были объясниться. В конце концов, Уилфред — мужчина, и должен его понять.
Джейк рассказывал все, ничего не скрывая и ничего не утаивая — всю сложную историю своей жизни и взаимоотношений с Джилли. Он говорил энергично, страстно жестикулируя, даже иногда повышая тон. Он начал с самого первого дня их знакомства, совершенно откровенно рассказывая про свои переживания и чувства. Ни с кем еще он не был так открыт. Он хотел, чтобы Уилфред понял его и простил, если это, конечно, возможно.
Во всех подробностях он описывал историю их связи с Джилли, сам удивляясь собственной памяти. Он пытался объяснить, почему у них все сложилось именно так, рассказывал о том, что переживал, когда встретил ее снова.
Уилфреду эта исповедь не доставляла ни малейшего удовольствия. Ему было крайне неприятно слышать, что любимая им женщина никогда не любила его. Оказывается, ее сердце всегда принадлежало другому. При первой же возможности она изменила ему без малейшего зазрения совести.
В этой истории он чувствовал себя абсолютно лишним, чужим и ненужным. И, хотя Джейк говорил только о своих чувствах к Джилли, Уилфреду было горько и неприятно. Она — его жена, и, когда о ней говорил другой мужчина…
Уилфред ревновал. Джилли была его единственной любовью. Никого и никогда он больше не любил. Во всех отношениях перед ней он был чист и безгрешен. Почему же судьба так наказала его?
— Теперь я все вам рассказал. Вы знаете столько же, сколько и я.
Джейк облегченно вздохнул. Тяжелый груз будто упал с его плеч.
— Поступайте, как считаете нужным, — добавил он после некоторой паузы.
— Джилли очень дорога мне. Поверьте, мне нелегко было придти сюда.
Мейган встал с кресла и подошел к окну.
— Я здесь не для того, чтобы слушать исповедь. Теперь все это уже не имеет значения.
Он замолчал.
— Каждый раз, когда я прихожу к ней в больницу, по ее лицу, по ее взгляду я понимаю, что ждет она не меня…
Разговор Джейка и Ребекки. Джилли в психиатрической лечебнице. Сандерс в гостях у Джилли. Ссора с Джейком.
Джейк медленно поднимался по белой больничной лестнице, заранее обдумывая предстоящую встречу. Он волновался. Он не знал, что скажет Джилли, как она его встретит.
Белые стены до блеска вымытого коридора наводили на Сандерса глубокую тоску. Джейк никогда в жизни не лежал в больнице, и она представлялась ему чем-то ужасным.
Он подошел к нужной палате, немного постоял у входа и, собравшись с духом, открыл дверь.
Джилли лежала, до подбородка укрывшись одеялом. Услышав, как скрипнула дверь, она открыла глаза.
— Здравствуй, Джилли.
Выражение ее лица абсолютно не изменилось. На лице ее не дрогнул ни один мускул. Она окинула его ничего не выражающим, равнодушным взглядом. После этого она снова закрыла глаза.
— Мне остаться или уйти? — спросил он.
Она лежала неподвижно, словно ничего не слышала. Джейк заметил, как сильно похудело и осунулось ее лицо. Высохшие губы казались бесцветными. Только сильно потемневшие глаза выделялись на этом мертвенно-бледном лице. От физического и нервного истощения оно приобрело болезненный зеленоватый цвет.
Который день Джилли отказывалась от пищи. Она принимала только таблетки и стакан воды.
Она не шевелилась.
Джейк подошел, коснулся ее волос. Она вновь открыла глаза, но взгляд ее был невидящим и стеклянным. Этот взгляд даже испугал Джейка. Она действительно была больна, и больна очень опасно.
Постояв несколько минут, Джейк вышел из палаты с тяжелым чувством вины на сердце.
В это же время Уилфред нервно прохаживался по улице под окнами палаты, где лежала Джилли. Мейган ждал Сандерса. Он знал, что сейчас они наедине.
По дороге домой Джейк заехал в магазин. Он купил молоко, теплые булочки с изюмом для Томми, помидоры и консервированный зеленый перец, который просила Ребекка. Ей все время хотелось чего-то острого, и каждый день Джейк покупал что-нибудь такое по ее заказу.
Мысли о Джилли все время мучили и не давали покоя. Раздвоенность в душе истязала.
Дома горел свет. Ребекка и Томми ждали его. Услышав во дворе скрип тормозов, малыш выбежал навстречу.
— Здравствуй, папа!
Томми бросился ему на шею.
— Привет, мой мальчик!
Джейк поднял его на руки.
— Как ты вел себя сегодня? — ласково спросил Джейк малыша. — Слушался маму?
— Да.
Джейк опустил ребенка на землю.
— В таком случае, у меня есть для тебя кое-что, — обрадовал его отец.
Томми уже рылся в большой папиной сумке.
Ребекка сидела в кресле, немного откинувшись назад. С каждым днем увеличивавшийся живот мешал ей, поэтому она предпочитала лежать.
Джейк вошел в дом и сказал:
— Спроси меня, почему я сегодня опоздал?
Он поцеловал жену и ласково погладил ее по все увеличивавшемуся животу.
— Почему ты опоздал?
В ее голосе не было прежней заинтересованности. Она казалась совсем безразличной.
— Ко мне на работу приезжал Уилфред Мейган, — ответил Джейк. — Он попросил меня, чтобы я навестил Джилли. У нее был тяжелый нервный стресс.
Ребекку отнюдь не обрадовало его сообщение. Оно было неприятно ей, как и все остальное, связанное с этой женщиной.
— И что теперь? — равнодушно спросила она. — Надеюсь, ей лучше?
Джейк пожал плечами.
— По-моему, нет. Сперва ее хотели лечить электрошоком, но муж запретил.
— И правильно, — сказала Ребекка.
В ее голосе чувствовалось раздражение.
— Шок помогает забыть неприятные вещи, но оставляет след. Твой визит явно пошел ей на пользу.
Она отложила в сторону вязание и встала с кресла. Ей был противен этот лицемерный разговор. Муж навестил больную любовницу и делился впечатлениями с женой. Великолепно! Просто замечательно! И еще он вел себя так, словно говорил о старом приятеле, как ни в чем ни бывало. Все-таки Джейку всегда не хватало душевной тонкости и такта.
— Я пробовал поговорить, но она молчит, и все, — продолжал он. — Я обещал Уилфреду зайти к ней еще раз, но едва ли из этого выйдет какой-нибудь толк.
— Я считаю, — с ядовитой иронией сказала Ребекка, — что тебе обязательно нужно сходить к ней еще раз, особенно, если Уилфред считает, что это может помочь ей.
Она ушла на кухню, чтобы скрыть свое раздражение и гнев. Ребекка разогревала бифштекс, а у самой градом текли слезы. От обиды, от ревности, от собственного бессилия…
Окна в кабинете доктора Каммингза были открыты настежь. Легкий ветерок гулял по комнате, шевеля листья цветов и бумаги на столе. Доктор сидел в своем круглом кресле, повернувшись спиной к Джилли и подперев рукой подбородок. Он смотрел в окно.
С улицы доносились голоса санитаров и шелест деревьев. Окна кабинета выходили в больничный сад. Аромат созревших каштанов наполнял комнату, напоминая об уходящем лете.
Джилли сидела в кресле напротив и видела лишь спину и затылок доктора Каммингза. Его своеобразная манера работы с пациентами удивляла его. Их беседа продолжалась уже более часа.
— Она страстно любила этого человека…
Джилли рассказывала историю миссис Паркинсон. Ей было интересно узнать мнение врача о поступке этой решительной женщины.
— И когда она узнала, что он уехал в Новую Каледонию, решила про себя — я буду его ждать. Именно в этот момент я и решила, что убью свою мать…
— Что-что?
Доктор резко повернулся к Джилли в своем кресле.
— А я думала, что вы меня не слушаете, — усмехнувшись, сказала она.
Джилли ошибалась. Разговаривать с пациентом, повернувшись к нему спиной, было специальной методикой доктора Каммингза. Беседа лицом к лицу смущала бы пациента. Как-никак, доктор имел дело с душевнобольными людьми. Любой неосторожный взгляд мог бы привести к растерянности.
Делая вид, что думает о чем-то постороннем, он был абсолютно сосредоточен и полон внимания. Убедившись в этом, Джилли продолжала свой рассказ.
— Она бросилась вниз с восьмого этажа, но упала на полотняный тент и только поэтому осталась в живых. С тех пор ее правая нога в протезе. Она хромает. Ну, что вы на это скажете?
Доктор покачал головой.
— Я думаю, этой даме здорово повезло.
Джилли вскинула подбородок.
— Вы называете это везением? — вызывающе спросила она.
— Конечно. Она осталась жить. Могла встретить другого человека и просто забыть о прошлом. Ведь вы согласитесь со мной, что жизнь полна неожиданных поворотов. Можно любить, и быть любимой, и не один раз.
Да, он был всего лишь медик, холодный и практичный. Для него главное — жить, а как — неважно. И, раз он так говорил о любви, значит, просто никогда не любил и понятия не имел, что это такое на самом деле. Он трактовал все чисто теоретически. Они с Джилли говорили на разных языках.
— Мне не удалось быть любимой, — произнесла она с грустью. — Во мне есть что-то такое, что отталкивает людей.
— Но вас любит муж, — возразил доктор.
— Муж меня любит, — уныло подтвердила она. — Он, как и вы, говорит мне: переверни страницу. А мне, к сожалению или к счастью, это не под силу.
Нет, он действительно абсолютно ничего не понимал и был бесконечно далек от ее чувств и переживаний. Холодный и сухой флегматик, Уилфред Мейган напоминал удачно сконструированную машину, у которой все заранее запрограммировано, вся жизнь разбита по полочкам и пунктикам. В ней все абсолютно просто: завтрак, работа, обед, прогулка, ужин и сон. Близость с женой — не проявление чувств, а обычное удовлетворение желаний, заложенных природой, которые тоже запрограммированы и которые должны в определенное время выполняться. А если вдруг жена умирает, об этом не стоит беспокоиться. Можно заменить другой. Ведь у нее такие же органы, как и у прежней. Какая разница…
— Никто не интересуется мной, — с раздражением произнесла Джилли.
Лицо ее вспыхнуло, впалые бледные щеки залились краской.
— И вы, доктор, занимаетесь мной потому, что вам за это платят. Оставим все эти разговоры!
Джилли резко встала с кресла. Внутри ее все переворачивалось. Теперь она была уверена в абсолютной бесполезности лечения.
Этот человек, хоть он и доктор, оказался беспомощным и недалеким. Возможно, она в чем-то ошибалась — ведь вылечил же он десятки людей. Но не ее…
И никакие порошки и таблетки, никакие уколы ей не помогут, потому что бессильны сделать ее счастливой, вернуть любовь. А без этого она никогда не придет в себя, никогда не станет жить нормальной жизнью. Она вновь почувствовала себя брошенной и одинокой.
— Вы думаете, что можете управлять мною? — резко выпалила она.
Джилли стояла уже у двери.
— Попробуйте заставить меня влюбиться, произвести на меня впечатление!
Она хотела говорить еще, высказать этому твердолобому доктору все, что она думает, но судорожный комок сдавил ей горло. Чтобы не разрыдаться здесь, она выскочила из кабинета.
Проклятье! Проклятье! Никто не понимал ее! Она была одна со своими переживаниями и чувствами.
Джилли бежала по свежевымытым коридорам больницы. Слезы градом сыпались из ее глаз. Теперь она ужасно сожалела, что согласилась на эту беседу. Разговор ни к чему не привел, а только еще больше разбередил душу.
Медсестры и санитарки только удивленно провожали ее взглядами и качали головами. Совсем безнадежна, а так молода и так хороша собой.
Наконец, Джилли открыла дверь своей палаты. На стуле у подоконника сидел Джейк. Он уже давно ждал ее.
В руках он держал большой букет ярко-красных гладиолусов. Увидев ее, Джейк хотел что-то сказать, дернувшись с места, но Джилли сделала знак, приложив ладони к губам.
— Молчи, ничего не говори!
Почему-то ее абсолютно не удивил его приход. Она легла на кровать, накинув на ноги розовый плед. Лицо и даже волосы на ее висках были мокрыми от слез.
Джейк положил цветы на тумбочку, подошел к ней, наклонился. Она осторожно отвела его руку. Он достал носовой платок, который на этот раз был накрахмаленным и свежим, и протянул ей. Она взяла, вытерла лицо, тихонько высморкалась.
— Если хочешь что-нибудь сделать, — она указала рукой на приемник, стоявший на подоконнике, — вставь батарейки. Они вон там, за твоей спиной.
Джейк обернулся, взял батарейки с полки, снял приемник. Вошла медсестра, молоденькая Мадлен.
— Миссис Мейган, вот ваше лекарство.
Она протянула Джилли белый пластмассовый поднос, на котором в таких же белых пластмассовых тарелочках лежали таблетки.
— Спасибо.
Джилли высыпала их в руку, взяла стакан с водой. Медсестра бесшумно удалилась.
Джейк смотрел на Джилли. В черном приталенном, с глубоким вырезом платье она казалась донельзя худой, даже дистрофичной. Ее шея еще больше удлинилась, ключицы выделялись так, что по ним можно даже было изучать строение грудной клетки.
Она повернулась, чтобы достать что-то из тумбочки, и Джейк ужаснулся, увидев ее спину. Лопатки торчали, будто крылья. И еще это черное платье. Оно ужасно не подходило ей, еще больше подчеркивая ее болезненный облик. К тому же, она никогда не носила таких платьев, считая, что они нагоняют тоску. С ней определенно что-то произошло. В этом Джейк уже не сомневался.
— Таблетки — первый сорт! — сказала Джилли неестественно радостным тоном и улыбнулась. — Просто чудо!
От худобы ее рот казался неимоверно большим. Некогда ослепительная улыбка вдруг превратилась в ужасный оскал, от которого Джейку стало не по себе.
— Вот от этой — спишь двое суток напролет, — сказала она все с той же неестественной улыбкой. В голосе ее была ирония. Она пыталась подражать доктору Каммингзу. — Очень рекомендую. А вот эта повышает аппетит.
Джилли показала два шарика в твердой оболочке. Затем она взяла с тарелки другую таблетку.
— А эта — для веселья. Проглотишь — и хохочешь в одиночестве. Тебе не нужны такие?
Джейк старался не обращать внимания на ее издевательские фразы и терпеливо вертел в руках приемник.
— Мне и так неплохо. Спасибо, — сказал он.
— Ты уверен?
Наступила короткая пауза. Джейку не хотелось с ней спорить. Он видел ее состояние и понимал, что задевать ее сейчас небезопасно.
Она взяла стакан и положила в рот одну таблетку, отпила глоток.
— Как поживает миссис Паркинсон?
Джейк вертел в руках приемник, не поднимая головы. Он боялся ее взгляда. В нем была видна какая-то сумасшедшинка.
— Как обычно, — вяло ответил он. — Без перемен.
Джилли продолжала глотать таблетки, запивая их водой. Оба молчали.
Джейк не знал, о чем говорить с бывшей любовницей. Совсем растерявшись, он не находил нужных слов. Он видел, что Джилли не в себе. Одним неосторожным словом, жестом, взглядом он боялся вывести ее из равновесия. Да и вообще — все разговоры уже были пусты и напрасны. Прошлого не вернуть, настоящее не поправить. Джейк тяжело вздохнул.
— Ты исполняешь свой долг, изнывая от скуки?
Джилли бросила на него такой взгляд, от которого у Джейка по коже мурашки забегали.
— Ну, что ты, Джилли! Вовсе нет!
Он встал и поставил на тумбочку рядом с ней приемник.
— Все готово. Можешь слушать новости, интересные передачи.
— Нет, я слушаю только песни, — вызывающе сказала она. — В них правда. Чем глупее — тем правдивее. В этом есть свой смысл.
Она привстала, взбила подушку, приставила ее к спинке кровати и села, опершись на подушку спиной.
— Знаешь эту песню? «Не покидай меня, я пустой дом без тебя»? Там такие строчки:
Ты бросил меня
И вот я умираю
Я буду твоей тенью, любовь моя
Он ушел
Я ничто без него
Я ничто без любви
Она тихо напевала, все время глядя на Джейка. Ей было интересно наблюдать за его реакцией.
Но Джейк сидел, потупив голову. Взгляд его был устремлен в пол. Ему действительно не следовало приходить. Его визиты раздражали ее еще больше. Джилли злится, и у нее есть повод для этого.
Но, к сожалению, исправить ничего нельзя. Надо воспринимать действительность такой, как она есть.
— Ну, что же, Джилли… — тихо сказал он.
Джейк поднялся со своего стула, подошел к ней и наклонился, чтобы поцеловать. Но она резко отвернула голову. Тогда он погладил ее волосы. Они были блестящими и мягкими и пахли по-прежнему. Джилли в последнее время предпочитала травяные шампуни. Наверное, это была единственная из привычек, которой она еще не изменила.
— Я приду еще, — тихо сказал он.
Джейк коснулся ее руки и, опустив голову, поспешил к двери. Она проводила его долгим пристальным взглядом.
— Не утруждай себя, Джейк, — бросила она ему в спину. — Больше не приходи. Можешь сказать всем, что твоя миссия выполнена. Сумасшедшая становится нормальной.
Последние слова она произнесла подчеркнуто презрительно и резко. Она ненавидела его и была права. Джейк сам ненавидел и презирал себя — за то, что пришел сюда, за то, что совершил непоправимую ошибку, которую нельзя простить никогда. В душе он ругал себя, называя самого себя твердолобым остолопом, ненасытным кобелем и негодяем.
Он не нашел слов, чтобы ответить Джилли и, едва заметно кивнув, вышел из палаты.
Глаза Джилли снова наполнились слезами. Уткнувшись в подушку, она лежала около двух часов, пока медсестра не принесла ужин. Мадлен была совершенно уверена в том, что унесет все назад нетронутым.
Запах бифштекса и жареного картофеля заставил Джилли подняться. Обычно то же самое вызывало у нее тошноту и головокружение, но сейчас она явно ощущала, как внутри у нее урчал пустой желудок, давно уже прилипший к спине.
Нет уж, хватит! Она будет есть! Все развлекаются, пьют, гуляют, веселятся. Даже Джейк. Выхоленный жирный мешок. Даже он живет припеваючи, делая вид, что никогда нигде ничего не происходило.
Она взяла вилку и стала есть салат. Проглотив несколько мелко нарезанных долек помидора, Джилли почувствовала острую боль в желудке. Ссохшиеся за несколько дней голодания стенки желудка отвыкли от приема пищи. Джилли скорчилась, зажмурив глаза.
— Что с вами, миссис Мейган? — озабоченно спросила медсестра.
— Больно. Желудок.
— Все это потому, что вы долго не ели. Ведь так нельзя, — наставительно сказала Мадлен.
Она села поближе к пациентке.
— Выпейте молока.
Джилли послушно взяла стакан с молоком и сделала несколько глотков. Молоко было свежее и приятное. Ей стало легче, и она выпила целый стакан.
— Вот и хорошо, — радостно сказала Мадлен. — А теперь попробуйте поесть.
Внезапно проснувшийся аппетит удивил саму Джилли. Она жадно ела бифштекс, закусывая его картофелем и салатом.
— Как вкусно!
Она и не подозревала, что пища может приносить такое удовольствие.
— Не торопитесь, миссис Мейган. Может быть, на сегодня даже достаточно, — осторожно прервала ее медсестра. — Желудок может не выдержать такого обилия пищи. Он должен привыкнуть.
— Он может лопнуть? — с насмешкой спросила Джилли.
— Нет, — Мадлен улыбнулась.
Эта взрослая женщина на кровати показалась ей наивным трогательным ребенком.
— Просто может произойти несварение.
— Ясно.
Джилли отставила поднос. Медсестра удалилась.
И вновь она осталась одна в четырех стенах. Начинало темнеть. Джилли включила настольную лампу.
Она не знала, чем заняться. Одиночество и тишина наводили ее на грустные мысли. Она хотела освободиться от них.
Джилли включила приемник, но не успела настроить его на нужную волну, как в дверь постучали. Вошла Лори.
Стояло пасмурное осеннее утро. Хотя на улице было еще тепло, пожелтевшие листья и серое небо наводили тоску о прошедшем лете.
Ребекка возилась на кухне. Сегодня вечером к ним должна была зайти Мими со своим мужем. Она приходилась Ребекке дальней родственницей по линии отца, и, раз уж судьба свела их жить в одном городе, они поддерживали теплые родственные отношения.
Мими было тридцать четыре года. Милая добродушная толстушка, она часто навещала Ребекку. А когда Ребекка с Джейком куда-нибудь уезжали, она с удовольствием забирала Томми к себе. У нее самой росло двое замечательных малышей. Один из них, Дэнни, был ровесником Тома, и они прекрасно ладили.
При всей своей кругленькой конституции Мими любила поесть, и к ее приезду Ребекка всегда готовила что-нибудь вкусненькое. На сей раз она решила приготовить гусиный паштет.
Мерно гудела электромясорубка, перетирая мясо. Ребекка нарезала лук. От запаха пищи она почувствовала легкую тошноту и выключила мясорубку.
На улице стоял какой-то шум. Постоянно хлопала дверь машины, раздавались незнакомые голоса.
Ребекка выглянула из окна. Из соседнего дома выносили мебель. Грузчики сновали взад-вперед, таская тяжелые громоздкие ящики и закидывая их в огромный специальный контейнер для перевозок.
Значит, Уилфред нашел новую квартиру. Они переезжают. В душе Ребекка ощутила облегчение и легкую грусть. Как бы там ни было, они неплохие люди, эти Мейганы. И если бы не… Но об этом ей не хотелось вспоминать. И все-таки ей было жаль, как будто она что-то теряла.
Но, в конце концов, все это к лучшему. Ведь жить бок о бок, зная, что твой муж и твоя соседка когда-то были любовниками… Нет, так лучше. Они перестанут видеться с Джейком и ему будет легче. Да и ей тоже. На расстоянии они смогут быстрее забыть друг друга.
А смогут ли?..
Из дома вынесли пианино. Томми тут же выбежал на улицу и стал стучать по его клавишам. Ребекка крикнула ему в окно:
— Томми!
Но мальчик продолжал барабанить. Ребекка обула туфли, набросила теплую кофточку и вышла на улицу.
— Том! Разве ты не слышишь? Беги домой! — снова крикнула она.
Немного постояв у пианино и окончательно убедившись, что мама не отстанет, мальчик закрыл крышку. Тяжело вздохнув, он медленно поплелся домой.
Ему было жаль уезжавших соседей. Тетя Джилли часто фотографировала его, и по дяде Уилфреду он будет скучать. Почему они уезжают? Неужели здесь так плохо?
Уилфред увидел Ребекку и поспешил ей навстречу.
— Добрый день, — он протянул руку.
— Здравствуйте, Уилфред. Уезжаете?
— Да.
Уилфред замялся. Они с Ребеккой находились в похожем положении и без слов понимали друг друга. Оба испытывали неловкость. Он — из-за жены, она — из-за мужа.
— Вы нашли квартиру? — спросила Ребекка, пытаясь рассеять возникшее у обоих замешательство.
Уилфред оживился.
— Да, в самом центре. Очень большая удобная квартира. Правда, немного шумновато. Но это ничего.
— А как Джилли? Ей лучше? — поинтересовалась Ребекка.
Уилфред кивнул.
— Да, намного лучше. Она уже поправляется. Как только улажу с переездом, сразу же заберу ее из больницы.
Грузчики из агентства перевозок уже заканчивали работу. Они выносили последнюю часть интерьера семьи Мейганов — громоздкий дубовый комод. В нем Джилли хранила свои вещи — разные бумаги и фотографии. Дверь контейнера захлопнулась.
— Мы уезжаем, мистер Мейган, — сказал один из грузчиков. — В доме больше ничего не осталось.
— Да-да, конечно, — поспешно ответил тот. — Спасибо.
Грузчики сели в машину. Уилфред повернулся к Ребекке.
— Ну что ж, пора ехать и мне.
Немного постояв, будто намереваясь что-то сказать, он, наконец, протянул ей руку.
— Ну что ж, прощайте, Ребекка. Думаю, что расстаемся друзьями.
— Конечно, Уилфред. Пусть у вас все будет хорошо.
Ребекка протянула ему руку.
— До свидания.
На несколько секунд он задержал ее ладонь.
— И вам я желаю счастья. Прощайте.
Он поспешил к машине. Ребекка долго смотрела ему вслед, пока автомобиль не скрылся из виду. На душе было горько, как будто в чем-то она чувствовала свою вину. Ребекка медленно пошла в дом — готовить паштет для гостей.
Возвращение Джилли из психиатрической лечебницы. Мейганы переезжают на новую квартиру. Джилли намерена начать новую жизнь.
Уилфред быстро шагал по больничным коридорам с большим чемоданом в руке. Наконец, все проблемы с переездом закончились. Все улажено и готово к приезду Джилли. Он открыл дверь палаты.
— Здравствуй, Джилли.
— Здравствуй.
— Сегодня у нас большой день, — радостно сказал он.
Она сидела на кровати, настраивая приемник. Уилфред подошел к ней и чмокнул в щеку. Она обвила руками его шею.
— Я очень рад тебя видеть, Джилли.
Он положил чемодан на кровать и открыл его.
— Сколько ты всего принес! — воскликнула Джилли. — Умница!
Увидев собственные вещи, она оживилась, глаза ее заблестели. За два месяца заточения она соскучилась даже по собственной одежде. Она бережно взяла в руки рубашку.
— Моя любимая рубашка!
— Посмотри поглубже, — сказал Уилфред. — Я привез еще и голубую.
Джилли покрутила блузку в руках, автоматически отметив, что на груди не хватало двух пуговиц. Их вырвал Джейк в порыве страсти во время их встречи в гостинице. Она нежно прижала рубашку к себе.
— Она мне очень нравится.
Затем Джилли стала перебирать вещи дальше — чулки, юбки, белье.
— Ты привез даже мой плащ! — радостно воскликнула она.
Они покупали его вместе перед самой больницей. Тогда она еще не знала, что попадет сюда.
Джилли встала с кровати и прошла в ванную комнату.
— Какую юбку мне одеть — прямую или плиссированную? — спросила она.
— Одень плиссированную.
Пока она переодевалась, Уилфред прохаживался по комнате взад-вперед. Он думал о том, как они будут жить на новом месте и сможет ли оно спасти от бед, смогут ли они вообще начать новую жизнь сначала. Он, конечно, готов все забыть, но Джилли… Вряд ли.
Но самое главное — она поправилась. Как она оживилась, когда увидела одежду. Это хороший признак. Джилли очень любит наряды. А ведь как долго она лежала со стеклянными глазами, безразличная ко всему и ко всем. Сколько он пережил тогда… Теперь он молил бога, чтобы этот кошмар больше никогда не повторился. Никогда. Пусть все останется в прошлом. А оно не вернется.
Джилли вышла из ванной. В голубой шелковой блузке и серой юбке, она снова стала той красивой жизнерадостной женщиной, которую он любил.
Она бросилась в его объятия.
— Увези меня, — шептала она, прижимаясь к его груди. — Увези.
Уилфред вел машину по оживленным улицам центральной части Аделаиды.
Они проехали мимо огромного фонтана на площади Виктории. Джилли сидела рядом и смотрела на спешащих куда-то пешеходов, несущиеся с бешеной скоростью автомобили, городскую суету.
Она отвыкла от такого скопления народа, от шумной сутолоки большого города.
Уилфред без умолку болтал о новом доме, как они будут там жить. Новое место всегда меняло образ жизни, но Джилли не слушала его.
Они проезжали по оживленным улицам, минуя вереницу аптек, кафе, маленьких магазинчиков и пивных. Здесь все было небольшим и уютным, как и та гостиница «Старый лев» в районе Хандорф, в которой они часто бывали с Джейком.
У Джилли при воспоминании об этом невольно защемило сердце.
В этом небольшом здании с прелестно скрипящей старой лестницей, ведущей на второй этаж, несколько месяцев назад она предавалась сладким минутам любви, воруя у судьбы крохотные кусочки счастья.
Тело вновь стала пробирать дрожь. Она еще раз съежилась, прижимая к груди сумочку, в которой лежали предписанные доктором Каммингзом лекарства.
Уилфред повернул налево. Это уже была более современная улица с густой тенью деревьев и зеленых газонов. Возле высокого дома из красного кирпича он остановил машину.
— Прошу.
Уилфред открыл дверцу и подал руку Джилли.
— Это наш новый дом. Но, разумеется, не весь, наша квартира на четвертом этаже.
Джилли взглянула наверх. Широкие окна, занавешенные белыми шторами, показались ей отталкивающими и чужими. Здесь все было по-другому, все было не так.
Это чисто городское жилье не шло ни в какое сравнение с милым серым особнячком в тихом пригороде. Но, так как все произошло по ее вине, не оставалось ничего другого, как тяжело вздохнуть и войти в подъезд.
Уилфред заметил, что жена не в большом восторге от его находки. Но не подал виду. Взяв ее под руку, он повел Джилли в дом.
Новая квартира выходила окнами на солнечную сторону. Две спальни, гостиная, библиотека и даже рабочий кабинет для Джилли. Он был небольшой, оклеенный нежно-голубыми обоями в мелкую крапинку.
В углу стоял стол, на котором возвышалось новое фотографическое оборудование, купленное Уилфредом специально к приезду Джилли. На стенах размещались аккуратные белые полочки, на которых лежали пачки фотобумаги.
— Ну как? Нравится? — спросил он.
Джилли поцеловала мужа.
— Ты просто гений, Уилфред. Спасибо тебе за все.
На глазах у нее выступили слезы.
— Ну что ты, что ты, Джилли…
Уилфред нежно обнял жену и прижал к себе.
— Не надо… Теперь все будет хорошо. Идем, я покажу тебе, как я обставил нашу спальню.
Комната, действительно, получилась великолепной. Она была побольше, чем в доме в пригороде. И белый гарнитур выглядел здесь особенно шикарно.
— Обои здесь я переклеил, тут были какие-то песочного цвета и не очень хорошего качества.
Джилли провела рукой по стене. Белые, с выпуклым рисунком и нежно-голубоватыми разводами обои были просто прелестными. Наверное, Уилфреду пришлось солидно потратиться на ремонт. Все это стоило приличную сумму.
— Твои вещи я сложил в шкаф, — сказал он. — Если хочешь, конечно, можешь все переложить.
Она кивнула.
— Да, да, конечно. Все замечательно, Уилфред. Тебе пришлось здорово потрудиться, чтобы сделать все так.
Уилфред подошел к Джилли, нежно коснулся ее щеки, провел рукой по волосам.
— Ты мне очень дорога, — ласково сказал он. — И я хочу, чтобы мы были счастливы.
Они обнялись и долго стояли так. Но каждый размышлял о своем.
В глубине души Уилфред не верил своим словам. Надежды на счастье, после того, что произошло, выглядели смешно и наивно. Но, тем не менее, они должны жить, а жизнь без надежды просто не имела смысла.
Зато Джилли ни на минуту не сомневалась, что лучшее в жизни, если оно и было, то уже давно прошло. Оставалось только смириться с грустной действительностью и продолжать свое жалкое однообразное существование с каждодневными завтраками, обедами, прогулками в парк и чтением головокружительных любовных романов перед сном, как это делали порядочные дамы из общества…
Она будет снимать, издавать альбомы, потом давать бесконечные автографы восхищенным поклонникам и нудные интервью настырным журналистам. Она станет настоящей светской дамой. Ей будут рукоплескать, восторгаясь ее талантом и красотой. А потом, оставаясь наедине с собой, она будет горько плакать по утраченной любви и несбыточным грезам.
Джейк в растерянности. Шум в доме Мейганов. Джилли решает закончить все раз и навсегда.
Томми возился со своей новой игрушкой. Тетя Мими, в день своего последнего визита, подарила ему заводной луноход, который таинственно гудел, когда его включали.
По телевизору показывали бейсбольный матч. Джейк, даже не переодевшись, развалился в кресле. Он очень устал.
Работа в последние дни сильно утомляла его.
Из кухни доносился аппетитный острый аромат. Ребекка готовила соус тартар, в состав которого входил красный перец.
Джейк с нетерпением ожидал ужина. За день он очень проголодался, даже не обедал. А от этого заразительного запаха в желудке начинало урчать.
— Ребекка, я не могу больше ждать! — крикнул он.
— Пять минут.
Джейк встал, прошелся по комнате, поглядел в окно. На улице было темно. Тусклый фонарь едва освещал соседний дом. Он стоял одиноко и угрюмо, света не было ни в одном окне.
Интересно, неужели Уилфред все время проводит в больнице? Может быть, что-то случилось? Джейк больше не ходил туда. Он понимал, что его визиты не нравятся Ребекке, а врать ему не хотелось. Тем более, что он уже ничем не мог помочь Джилли, а только лишний раз тревожил ее.
И все-таки… Восемь часов. Почему же нет Уилфреда?
— Они уехали, — Ребекка коснулась его плеча.
Она заметила, как муж застыл у окна, и невольно прочитала его мысли. От ее прикосновения Джейк вздрогнул.
— Кто уехал?
Он сделал вид, что думал совсем о другом.
Ребекка улыбнулась.
— Но ты же смотрел на дом Мейганов. Не надо притворяться, дорогой, тебе это не идет. Идем ужинать.
Ребекка взяла за руку малыша. Немного постояв, Джейк пошел за ними.
В тарелках уже дымился бульон. Джейк ел молча, ему было несколько неловко перед Ребеккой, но еще больше заинтриговали ее слова. Неужели они уехали? А, может быть, он что-то не так понял? Но спросить не решался. Ребекка может заподозрить что-нибудь в его излишней заинтересованности.
Но она как будто читала его мысли.
— Ты меня неверно понял, Джейк, — сказала Ребекка. — Наши соседи уехали. Уилфред нашел новую квартиру, кажется, где-то в центре, и перевез вещи.
Джейк едва не подавился супом. Он ведь ничего не знал об этом.
— И когда? — спросил он, пытаясь сделать равнодушное лицо.
— Позавчера. Я забыла тебе сказать. У нас была Мими, а потом ты много работал.
Значит, их не было здесь уже несколько дней. Вот как? Сезон теннисных кортов уже закончен, следовательно, Джилли он больше не увидит. Разве только когда-нибудь встретятся случайно в центре Аделаиды… Вместо долгожданного облегчения тоска охватила его душу. Как будто в один миг он потерял что-то необыкновенно дорогое… Да, теперь он действительно потерял ее, ничего не будет о ней знать…
От этих мыслей он совсем поник. Джейк сидел, неподвижно застыв, держа ложку в тарелке.
— Суп недосолен? — участливо спросила жена.
Ребекка догадывалась, чем была вызвана его задумчивость.
Но Джейк не шелохнулся и продолжал сидеть со стеклянным, ничего не видящим взглядом.
— Тебе не понравился суп? — еще громче спросила Ребекка.
— А? Нет, нет… Суп просто замечательный, — Джейк очнулся. — Но немного островат… Вероятно, ты переборщила с приправами. Но ты ведь любишь острое…
Томми лениво водил ложкой по тарелке, ему нравилось подражать отцу.
— А ты, Том, почему не ешь?
— Суп слишком острый, — мальчик скорчил кислую гримасу.
Ребекка, переглянувшись с Джейком, рассмеялась. Для Томми она почти не добавляла приправ. Его солидарность с отцом казалась забавной.
Ночью Джейк проснулся от странного назойливого скрипа за окном. Накрыв голову одеялом, он пытался уснуть снова. Но неприятный, действующий на нервы звук продолжался и раздражал все больше. Джейк встал, подошел к окну, осторожно отдернул штору.
Ночная улица была пуста и только завывающий ветер срывал увядшие листья с деревьев. Но странные звуки не прекращались.
Осторожно, на цыпочках, чтобы не разбудить Ребекку, которая крепко спала, закутавшись с головой в одеяло, Джейк подошел к другому окну.
Дверь в бывшем доме Мейганов была открыта и от ветра она то открывалась, то закрывалась, громко скрипя.
Все это показалось Джейку очень странным. Ведь дом был закрыт, ключ должен был находиться в бюро по найму домов. На минуту он растерялся, не зная как поступить, но назойливый звук не стихал и все больше разжигал любопытство.
На кресле он нащупал свой свитер и брюки и, взяв все в охапку, бесшумно вышел из спальни.
Держась за перила, плохо ориентируясь в темноте, он спустился вниз. На кухне наспех оделся. Дверь продолжала скрипеть. Здесь, внизу, эти звуки были еще отчетливее.
Он опять заглянул в окно, возле соседнего дома показалась тень. В груди у Джейка бешено заколотилось сердце. Он никогда не был трусом, но все происходящее выглядело слишком загадочно и наводило тревогу.
А дверь продолжала стучать.
Может быть, воры? Но что они могли делать в пустом доме? Или преступники совершают какое-нибудь злодейство, воспользовавшись отсутствием хозяев?
Их район всегда считался тихим и безопасным. Они жили здесь уже пять лет и ни разу на их памяти не произошло ни одного случая даже мелкого хулиганства.
А дверь скрипела все громче и омерзительнее. Все отчетливее слышались незнакомые шаги. Было слишком темно. Джейк, как ни пытался, не мог толком ничего разобрать. Но это … стук каблуков. Он прислушался. Точно. Он уже не сомневался: это была женщина.
Смутная догадка кольнула его сердце. Он замер. Постояв несколько секунд в замешательстве, стал бешено шарить в буфете.
Да где же он? Черт бы его побрал! Джейк нервничал. Наконец, среди чашек, стаканов и блюдцев, которые в тот момент казались абсолютно ненужными и лишними, нащупал фонарик.
Джейк прислушался. Дверь продолжала скрипеть, а шаги то отдалялись, то приближались опять.
Сердце замирало, когда он открывал входную дверь… Но ступив на крыльцо, он почувствовал холод, и только тогда вспомнил, что забыл обуться…
Стояла поздняя осень и ночью начинало слегка подмораживать. Разозлившись и ругая себя за собственную неосторожность, Джейк вернулся. В темноте он долго не мог найти свои туфли, как будто какая-то тайная сила мешала ему и удерживала его.
Но он должен войти. Отвратительный, неприятный скрип казался условным знаком, зовущим его. В углу Джейк нащупал свои туфли.
Тяжело вздохнув, он открыл дверь и вышел на улицу. После теплого дома он чувствовал холод. Освещая фонариком дорогу впереди, тревожно оглядываясь по сторонам, вздрагивая от каждого скрипа, он направлялся к пустому дому.
Руки дрожали, ноги подкашивались. С замиранием сердца он вошел в дом. Стояла подозрительная тишина. Джейк освещал фонариком стены. Вдруг сзади кто-то шелохнулся. Он резко обернулся, держа фонарик перед собой.
Джилли… Она стояла, съежившись. Спиной к стене. Джейк подошел к ней.
— Я хочу поговорить с тобой, — произнесла она.
Он не дал ей договорить и зажал рот.
Сколько времени он таил и сдерживал свои чувства? Пытался забыть, вычеркнуть эту часть своей жизни. Но душа… Разве можно ее обмануть? И чтобы не внушал рассудительный разум, она твердила свое…
— Ты…
Джейк не верил своим глазам. Происходящее казалось ему сладостным сном. Он протянул к ней руки. Ее прекрасные волосы по-прежнему пахли травой. Снова он вдыхал запах ее тела и ощущал ее горячее дыхание. Это была она. Она, его возлюбленная… Он обожал ее, он страстно желал ее больше всего на свете…
Кровь прилила к его лицу, сердце то бешено колотилось, то замирало в порыве безумной страсти. Он покрывал поцелуями ее волосы, шею, ее лицо, крепко сжимая в объятиях… Он хотел ощущать ее всю, быть как можно теснее и ближе, испытывая головокружительное возбуждение от ее горячего тела.
Они уже не замечали ни осеннего холода, ни скрипа дверей, ни сырых холодных стен уже несколько дней неотапливаемого дома…
Она целовала его грудь, а рука скользнула по его возбужденному телу, заставляя еще сильнее вздрагивать и трепетать. Джилли стонала от его прикосновений и поцелуев, снова испытывая блаженные минуты короткого головокружительного счастья.
Но теперь уж нет, она не допустит разлуки с любимым. Ее счастье продлится вечно. Дрожь пробежала по ее телу. Прерывисто дыша, она снимала с себя одежду, которая была такой ненужной и лишней, только сковывала их чувства. Только обнаженные они могли ощущать себя сами собой без всякой фальши и напускных оболочек.
Он целовал ее обнаженное тело, опускаясь все ниже. Она вскрикивала в порыве безумного блаженства, а ноги подкашивались. Джилли медленно опускалась на пол.
В минуты близости он бешено стонал, а она, глотая воздух, судорожно вскрикивала. По ее щекам катились слезы.
— Любимый, милый, самый желанный и единственный на свете… Моя любовь сильнее меня и я ничего не могу с собой поделать. Мы должны принадлежать друг другу. Никто не заменит тебя, так же, как и меня никакая жена не сможет заменить… Волей судьбы, которая соединила нас, мы должны быть вместе. Прости, прости меня, если сможешь!..
Ее рука медленно тянулась к сумочке, лежащей рядом на полу. Слезы сжимали ей горло. Она задыхалась, судорожно вдыхая воздух.
В полузабытьи он шептал ей слова любви, моля о прощении за причиненные страдания и боль, в эти минуты он обожал ее как никогда.
Рука Джилли уже ощупала содержимое сумочки. Нервно шевеля губами, она шептала слова молитвы. Она понимала, что ей не будет прощения, гнев и жестокая кара божья ожидали ее, и вечное проклятие окружающих. Сознавая это, она фанатично молилась, умоляя Всемогущего понять и простить…
А Джейк, опьяненный страстью, целовал ее дрожащее тело.
Молясь и обливаясь слезами, она сжимала в руках пистолет.
Джилли медленно поднесла оружие к его груди.
Сердце замерло, нервная судорога сдавила ее дыхание и дрожащие пальцы нажали на курок…
Оглушенный, так ничего и не успевший сообразить, Джейк успел только вскрикнуть и упал ей на грудь.
На секунду Джилли как бы очнулась. Страх содеянного и запах крови, стекавшей ей на грудь, едва не лишили ее рассудка. Но в одно мгновение она собралась с силами, в последний раз глубоко вздохнула. Выдавив «прости…» она приставила пистолет к своей груди.
Сердце бешено колотилось, стучали зубы. Плотно зажмурив глаза, она нажала на курок пистолета…
Два выстрела, быстро последовавшие один за другим, не могли не нарушить привычную тишину пригорода и не помешать мирному сну его жителей. Сразу же поднялся ужасный переполох. Из окон доносились вопли до смерти напуганных женщин.
Вскоре прибыли полиция и машина скорой помощи. Застывшая от изумления и страха толпа стояла на улице.
Полиция вошла в дом с двумя свидетелями. На полу лежали полуобнаженные тела мужчины и женщины. Мужчина лежал на ее груди. Кровь застыла вокруг отверстия от револьверной пули у него между ребер на левой стороне груди.
На груди женщины было такое же отверстие. Оружие осталось у нее в руках. Она лежала на спине, ноги у нее были широко раскинуты, платье разорвано и поднято вверх.
Голова была повернута в сторону окна, выходящего в сад. Оба еще дышали.
Тревожные сигналы сирены «скорой помощи» прервали работу полицейских. Машина подъехала к дому, где произошла трагедия.
Полуобнаженные тела положили на носилки, накрыв белыми простынями.
Стояло хмурое осеннее утро. Легкая изморозь и туман покрывали оголившиеся ветки деревьев.
Санитары быстро вынесли носилки из дома и погрузили в машину. Для них это было привычное дело, которым они занимались изо дня в день.
Тревожный шепот и истеричные вздохи слабонервных дам пронеслись в толпе.
Машина тронулась и вскоре скрылась из виду. Только громкий гул ее сирен еще долго оставался слышен.
Полиция, сделав необходимые записи и снимки, тоже покинула дом. Потихоньку стала расходиться и толпа, по дороге обсуждая невероятный кошмар, произошедший по соседству.
— Джилли пыталась поставить точку в их печальной истории в тот миг, когда Джейк уже безраздельно принадлежал ей.
Миссис Паркинсон заканчивала свой грустный рассказ, украдкой вытирая платочком уголки глаз.
За окном накрапывал дождь. Ветер срывал с деревьев последние листья и долго кружил их в воздухе.
— Конечно, им повезло, — продолжала она. — Джилли была так возбуждена, что не смогла совершить то, на что решилась в порыве безумной страсти. Пули прошли в считанных миллиметрах от их сердец. Они будут жить. Я понимаю, о чем думала Джилли. Она думала: «Ни с тобой, ни без тебя…»
Миссис Паркинсон тяжело вздохнула и потянулась к чашке кофе.
— Но это — мое мнение, — закончила она. — И не более того…