Изгнание из рая

6

Утром прекрасного дня по дороге к замку NN двигалась веселая кавалькада из двух экипажей и нескольких верховых. В первом экипаже восседали, хохоча на всю округу, Кавалье, Мишло и Амели Дебре, за ними следовали две супружеские пары: Дебонне и де Сен-Клер. А Дюруа с Сен-Жюстом, изредка переговариваясь то с теми, то с другими, ехали верхом.

Сен-Клер решил во что бы то ни стало добиться от Марии ответа на свои чувства и только ради этого сегодня ехал в экипаже, сидя рядом со своей женой и изо всех сил разыгрывая примерного супруга. Он инстинктивно чувствовал, что перед Марией должен предстать в выгодном свете, что только это позволит привлечь ее внимание. Он с досадой наблюдал, как рука Марии покоилась в ладони ее мужа, как они переглядывались, обмениваясь впечатлениями. Сен-Клер едва мог выносить уверенность доктора и ее любезные реплики, которыми она обменивалась с Жюльеттой, а иногда и с ним самим. Между ними будто ничего не произошло, будто не было сказано никаких слов, она упорно не хотела замечать этого человека, но тем самым еще больше подстрекала его желание.

Жюльетта, напротив, была исключительно весела и довольна и не замечала никакого напряжения, невольно установившегося между Марией и Сен-Клером. К тому же ее необычайно радовала веселая компания, восхищенные взгляды Сен-Жюста и вообще вся атмосфера этого дня. После унылого вынужденного затворничества поездка к развалинам замка в большом обществе была сродни королевскому балу.

На дорогу к NN ушло не более часа и, когда замок показался вдали, художники издали крик восхищения и приветствия древним развалинам. Дюруа тут же, едва успев выпрыгнуть из коляски, схватился за карандаш. Мишло улегся на траву, достал блокнот и принялся что-то бормотать себе под нос, сосредоточенно хмуря лоб, а Кавалье начал с энтузиазмом втолковывать Амели, что неплохо бы посетить развалины, но только вдвоем, чтобы не вспугнуть привидений, которые, несомненно, обитают в этом древнем жилище. Молодой Сен-Жюст предложил дамам, а в первую очередь мадам де Сен-Клер, которой он проворно помог выйти из коляски, устроить пикник и предложить небольшой завтрак тем, кто теперь так бурно восторгается пищей духовной, но, без сомнения, через час-другой взыскует к пище телесной.

Через некоторое время, вдоволь налюбовавшись, наговорившись и насмеявшись, компания разбилась на пары, тяготевшие к душевной беседе друг с другом или просто к отдыху. Художники в компании Кавалье, развалившись на траве, приносили дары Морфею, Дебонне задумчиво разглядывал набросок замка, придирчиво сравнивая его с оригиналом, Мария с Жюльеттой решили немного прогуляться и поговорить, предоставив Сен-Жюсту возможность издали печально любоваться мадам де Сен-Клер, так поразившей его воображение с первого взгляда. Ну а сам Сен-Клер, еле сдерживая раздражение, вынужден был развлекать мадемуазель Дебре, вместо того, чтобы следовать за предметом свои желаний. Но все теперь было против него: муж Марии, его собственная жена Жюльетта (дурочка Жюльетта, как в сердцах довольно часто он называл ее про себя), а также несносная Дебре, принявшаяся заигрывать с ним.

Две женщины некоторое время совершенно безмолвно прогуливались рядом, шаг за шагом углубляясь в прозрачную рощу и поддаваясь обаянию уединения. Затем, мало-помалу, они начали разговор, и Жюльетта не заметила, как стала поверять Марии свои сердечные тайны. Она рассказывала ей о своей любви к мужу, о его небрежении, о своем ожесточении к нему, которое с каждым днем делалось все сильнее. Но при всем том Жюльетта умудрялась оставаться трогательной девочкой, не умевшей найти выход из создавшегося положения.

— Я не могу любить его так, как любила прежде, но и не могу оставить его… И я не знаю, что мне теперь делать… Но более всего я хочу понять, почему он разлюбил меня?

Мария некоторое время молчала, пытаясь собраться с мыслями, а потом ответила:

— Боюсь, что он никогда не любил вас так, как вы о том думали. Мне очень жаль…

Они остановились, и Жюльетта повернулась к Марии:

— Почему вы так думаете? Я говорила вам: он был ласков со мной, нежен, страстен…

— Дорогая, вы еще, в сущности, совсем дитя и в вас говорит недостаток жизненного опыта. Вы не видите пока различия между любовью настоящей и тем, что вполне может иногда заменять ее, то есть различия между истинной любовью и минутной страстью. Этим многие грешат.

— И что теперь делать?

— Теперь? Жить… Возможно — жить как и прежде, а возможно, что-то изменить. Вы должны сами для себя решить это. Но один совет я могу вам дать: ничего не делайте из мести или от ожесточения. Этим вы только себя погубите, но ничего путного не добьетесь. Поверьте, я знаю о чем говорю…

Между тем за разговором дамы вернулись к месту пикника и, представший их глазам Сен-Клер, сразу рассеял желание продолжать беседу: завидев их еще издалека, он покинул Дебре и чуть не со всех ног кинулся к ним. Мария всем своим видом изъявила неудовольствие, однако ни столь явное выражение чувств, ни присутствие жены не остановило пылкость де Сен-Клера.

— Мадам Дебонне! Смею ли заметить, что прекраснее вас дамы здесь не найти. Я наблюдал, как вы обе прогуливались, — Сен-Клер посмотрел на жену, — и могу сказать, что это было дивное видение.

Мария усмехнулась:

— Но вы же, кажется, наблюдали за нами обеими?

Она перевела взгляд на Жюльетту, которая при первых словах мужа закусила губу и побледнела.

— Неужели вы ничего не скажете относительно другой дамы? По моему разумению, мадам де Сен-Клер представляет собой гораздо более заманчивое зрелище, — продолжила Мария.

— О да… — захлопотал Сен-Клер, — дорогая! Но я никак не предполагал, что ты нуждаешься в моем одобрении. — Он рассмеялся. — Ты моя жена и этим сказаны все мои комплименты! — Он галантно склонился к руке жены и поцеловал ее, заметив, как та вдруг раскраснелась.

— К тому же мне показалось невежливым делать комплименты тебе… Согласись, что гости заслуживают больше внимания хозяев, чем домочадцы.

— Разве я ваша гостья? — Мария пожала плечами. — Мне так не показалось…

— О, я понимаю, что ты хотел сказать, — вступила в разговор Жюльетта. — И ничуть не обижаюсь. — Она подняла глаза на мужа. — Мадам Дебонне и впрямь исключительно хороша собой, и я очень к ней привязана. А поэтому комплименты ей никак не могут оскорбить меня. Они меня могут только радовать, — сказала с улыбкой кроткая Жюльетта.

— Вот истинное благородство, дорогая! — вскричал Сен-Клер.

— А я с этим не согласна. Нельзя делать комплименты одной даме в ущерб другой. — Мария усмехнулась. — Это не по-рыцарски…

— А я не соглашусь с вами, — с энтузиазмом заявил Сен-Клер. — И поступлю так, как мне велит моя дорогая супруга! — нагло заявил он, взяв Жюльетту под руку и став рядом с ней напротив Марии.

— Боритесь, мадам, — заметила та. — Не идите на поводу у мужа…

— О, я была совершенно искренна, когда говорила о моей к вам привязанности и меня ничуть не задевает восхищение вами.

Мария нахмурилась. Ей это решительно не нравилось. Если бы Андре, ее собственный муж, стал бы делать при ней комплименты другой особе, то се бы это сначала удивило, потом разозлило, а потом она бы высказала мужу все, что считает нужным, и вовсе не так кротко!

«Стоит сказать об этом девочке, — мелькнуло у нее в голове. — Но после…»

А Сен-Клер между тем сказал, склонившись к жене:

— Повинуюсь тебе, дорогая! — и бросился расточать комплименты мадам Дебонне, совершенно не обращая внимания на то, как изменилось лицо Жюльетты при его словах. Однако Мария довольно умело его остановила, перевела разговор в другое русло заметив, как ее приятельница оживилась при этой явной демонстрации нерасположения к Сен-Клеру.

— О чем вы спорите? — подошел к ним неспешным шагом Дебонне.

«Ну наконец-то!» — не без негодования подумала про себя Мария.

Муж подметал ее нахмуренные брови и гневный взгляд, брошенный на него, усмехнулся и, подойдя к Марии, взял ее руку в свою, по примеру четы Сен-Клер, которые стояли рука об руку.

— Так что за причина бурного спора? Признаться, я издали услышал вас.

— Мы говорим о комплиментах, — сухо ответила Мария.

— Что же именно? — Дебонне посмотрел на Сен-Клера.

Сен-Клер замялся, не находясь вдруг, что бы такого ответить. Ответила Жюльетта:

— Мой муж восхищался красотой и любезностью госпожи Дебонне.

— Вот как? — Дебонне приподнял брови. — Что же… Мне это лестно. Любому мужчине льстит, когда красотой его спутницы восхищаются. Это добавляет цены ему самому. — Он усмехнулся. — Позвольте же и мне сделать ответный жест и заметить, что вы, госпожа Сен-Клер, очаровательны и умны. И мужчина, владеющий вами, должен ценить свое счастье и опасаться, что может его лишиться.

При этих словах Жюльетта покраснела и опустила голову. Сен-Клер прикусил губу.

«Вот чертов доктор! Что это ему вздумалось отпускать комплименты моей жене? Не иначе в порядке ответной мести… Ну, ничего. Мне тут опасаться нечего», — подумав так, он усмехнулся и блеснул глазами.

— Никогда не думала, что в обществе есть такое обыкновение, — заметила вдруг Жюльетта, которая редко бывала в обществе до замужества и не успела понять его привычки и обычаи.

— Что именно? — спросил Дебонне.

— То, что полагается делать комплименты любой даме, но только не своей жене.

«Ай, девочка! Да она не так проста!» — мелькнуло в голове у Марии.

А Дебонне, услышав такие речи, расхохотался.

— Дорогая мадам де Сен-Клер! Вам стоит почаще бывать в обществе… Вы произведете там переворот, в этом нет никаких сомнений! — воскликнул он, не переставая смеяться.

Мария тоже рассмеялась, заразившись этим весельем мужа. А тот обнял ее за плечи и прижал к себе. Она прильнула к нему щекой, в одно мгновение ослабев и помягчев, и не заметила, какой злостью блеснули глаза Сен-Клера. Этот инцидент ободрил ее и успокоил.

Тут, увидев этакое оживление, вся компания встрепенулась, поднялась, и постепенно собралась вместе, так что Мария имела возможность покинуть Сен-Клера, не проявляя невежливости, и присоединиться к мужу и остальной компании. Отдых пошел всем на пользу, и тут же высказалось пожелание посетить собственно развалины и тщательнейшим образом их осмотреть.

— Я теперь имею непреодолимое желание пугать местных сов и привидений, — заявил Дюруа. — Я сыт, я выспался и теперь мне ничто не страшно и я вполне способен на подвиги.

— Кто знает, любезный Дюруа, — в тон ему ответил Мишло, — а вдруг там тебя ожидает необыкновенное приключение?

— Какое именно, друг мой?

— Может, в сем замке, — еле сдерживаясь от смеха начал Мишло, — томится прекрасная дама, ждущая своего освобождения, которое принесет с собой именно такой прекрасный принц, как ты, мой милый проказник Дюруа…

— Вы, должно быть, насмехаетесь надо мной? — деланно нахмурился Дюруа и уперся руками в бока.

— Как можно, я совершенно серьезен!

Общий смех довершил дело и все бодро отправились к замку.