Измена. Любовный треугольник

Глава 17 Алина

Мой любимый и не любимый город. Хотя нет, точно нелюбимый. Я не люблю Ярославль.

Все мое детство прошло здесь. В этом старейшем и красивом городе. Но я его не люблю.

Иду по знакомым улицам. Невысокие дома навевают на меня уныние и ненужные воспоминания. Зачем я здесь? Только из-за Альберта?

Я уже сомневаюсь в истинных причинах приезда сюда.

Подхожу к родному дому. Поднимаюсь на третий этаж, стучу в дверь. На площадку выползает еле трезвая растрепанная женщина.

— Здравствуй, мама, — произношу я, глядя на ее подбитое лицо. Она смотрит на меня, словно не узнает, прищуривается.

— Ну здравствуй, доча, — расплывается в улыбке. — Вспомнила, наконец, что у тебя есть мать.

— Слушай, мать, — не выдерживаю я, — давай зайдем. Не на лестнице же разговаривать.

Мы проходим в квартиру. Стоит невыносимая вонь, везде валяются бутылки, какие-то пакеты. Вокруг бардак.

— Как твои дела, доча? Вижу, выглядишь ты круто. Нашла богатого хахаля?

— Да вот мне не нужен богатый хахаль. Я сама огого. — Присаживаюсь на самый край старого дивана. — И все из-за тебя. Из-за тебя я жила в этом дерьме все детство. Из-за тебя ненавидела всех вокруг. Из-за тебя я уехала в другой город. Но может быть, я бы не стала тем, кем являюсь сейчас.

— Прости меня, что не смогла быть тебе нормальной матерью. Твой папаша бросил нас, и смириться с этим не получилось. Он был для меня всем.

— Вот именно. Тебе мужик было дороже собственного ребенка!

— Алиночка, но ведь твоя жизнь удалась, разве нет?

— Удалась, но какой ценой — сквозь зубы произношу я, чувствуя, как боль снова разъедает мою душу. — Настолько, что я ненавижу все. Тебя, себя, людей, мужиков.

— Выпьем? — предлагает она.

— Почему все так?

— Жизнь несправедлива, доченька. — Она наливает водки в стакан и выпивает залпом. Мне противно. Мне хочется бежать отсюда, и в то же время остаться. Комок подступает к горлу, в глазах уже стоят слезы.

Она ведь твоя мать — говорит мне внутренний голос. — Какой бы она ни была. Она — твоя мать. Она родила тебя, воспитала. Пусть в этих отвратных условиях, но не бросила тебя. А ведь могла бы сдать в дом малютки или вообще оставить на улице.

Мне становится трудно дышать. Я встаю, открываю окно и смотрю вниз. Все та же скамейка под окнами. Делаю вдох-выдох. Становится легче.

— Не держи на меня зла, — она делает еще глоток.

Господи, зачем я только сюда пришла. Но уйти не могу. Меня не было в родном городе больше пятнадцати лет. Я смотрю на нее, как она копошится у стола, пытаясь нарезать бутерброды и давлю в себе слезы.

Сказать или не сказать?

Этот вопрос терзает меня все пятнадцать лет. Мы никогда с ней не обсуждали эту тему. Но сейчас мне нужна правда. Я хочу знать, зачем и для чего она совершила тогда этот поступок? Ведь все могло бы быть иначе.

Внезапно звонит мой телефон.

— Все получилось, — слышу я голос Павла.