Измена. Любовь на осколках (СИ)

Сорок восьмая глава

Ника

— Сонь, с ними все хорошо? Они в опасности? Связь есть? Когда они вернутся? — я превратилась в маленького щенка, который прыгает у ног хозяйки и безудержно тявкает от волнения. Соня уже и не рада, что проговорилась и пытается от меня отвязаться.

— Меньше смотри фильмы. Обычная командировка.

— Как ты можешь быть уверена если он взял и так тихо свалил? Может там что-то совершенно секретное, раз даже ты мне не говоришь. А если так, то это синоним опасности.

— Ник. Сядь, выдохни. Денис тебе ничего не сказал, значит считаешь что пока не время или хочет чтобы ты акцентировала внимание на своих делах и не отвлекалась на него. Я правда не знаю почему он так решил. Но давай договоримся так, если ты меня не хочешь слушать и не желаешь успокаиваться, если что-то с ними случится — я тебе сообщу.

— Спасибо блин, успокоила, — я села на скамейку и уставилась в чашку в руках. Чай уже давно остыл и совсем не радовал. Глянула на стол и поняла, что сейчас ничего не радует и ничего не хочется. А хочется горячего сладкого какао в парке. И с Денисом.

— Ответь мне, пожалуйста, честно. Ты и правда веришь что с ним что-то случится и так сильно беспокоишься или это все-таки обида? — Соня садится напротив и на выдохе выдает эту тираду, внимательно изучая мою реакцию.

— Обида? На кого? Почему сразу обида? — она застала меня в расплод этим вопросом. И ведь правда. Я понимаю что они взрослые мальчики, у Вадика вообще семья и рисковать он не будет. Так почему я так завелась?

Потому что он не звонит. Потому что молча уехал и оставил меня ночевать в своем доме одну. После поцелуя. Я напридумывали себе всякого, романтики и страсти. Мечтала как невзначай буду крутиться в шикарной шелковой ночнушке и случайно попадусь ему на глаза. Всю дорогу домой в тот вечер я планировала ночь и мечтала. Мечтала не спать одна в холодной чужой постели.

А хотя бы просто рядом с ним. Даже пускай в другой комнате, но знать что он рядом.

А сейчас у меня ощущение что меня предают. Мне обещали быть рядом, заставили верить и ничего не боятся, во всем положится на него. А как на него можно положится, если вот так вот пропасть, оказывается, в норме вещей?

Получается, Соня права. Это просто банальная бабская обида?

— Да, мне не понравилось это. Мне не нравится, когда меня бросают и что-то скрывают. А потом еще и молчат. Мне вот этого вот воспитания игнором с Кириллом хватило.

— То есть как воспитания? — Соня округлила глаза. Еще бы. Я же мало распространялась об отношениях с Багровым. Я понимала что это не нормально и просто не хотела слушать другое мнение. Что так нельзя с теми, кого любишь. Когда ты начинаешь видеть правду, слышать ее со стороны больно.

— Ну он просто молчал и делал вид что меня нет, если ему что-то не нравилось. И я должна была сама догадаться в чем дело и исправиться, — говорить это было еще неприятно. Не больно, нет. Скорее, липко-противно.

— Девочка моя, но как? Почему ты молчала? Это же такая сумасшедшая манипуляция! Это же хуже скандала!

— А что бы я сказала, подумай. Помогите, мой муж со мной не разговаривает? Бессовестный маньяк! — даже смешок грустный вырвался от представления такой ситуации.

— Ага, точно. И ругается на тебя с табличками суфлера. Нет, ну это конечно кретинство чистой воды.

— Скандалы тоже были, но такие, тихие. Хлестко, коротко и обидно. Он мог что-то сказать одной фразой, а ты потом обтекаешь весь день.

— Почему ты все это терпела, объясни мне. Я конечно проходила стандартный курс психологии для работы и мы там как раз с маньяками и жертвами и разбирали все эти игры в подчинение. Но вот такие манипуляции нарцисса — я правда хочу знать.

— Можно, я не все сразу? Дозировано, хорошо?

— Детка, да как тебе будет комфортно! Хоть молча просто посидим, хоть на листочке напиши и сожги к чертям. Главное, чтобы тебе стало легче.

— Понимаешь, это же мои первые серьезные отношения. Еще институтские. Я встречалась конечно с мальчиками и ходила на свидания. Но Кирилл был первым. И он создал вокруг такую картинку, что так надо и так правильно. Пары из нашего круга общения жили и общались еще жестче и на их фоне мы — идеальная семья.

— Ну я примерно понимала почему он был против нашей дружбы.

— Да, вы вообще контрастировали с нами и его коллегами. Друзьями этих людей сложно назвать. Я же не зря произнесла слово «воспитание». Он преподносил все эти выходки как великое благо для меня. Что я сама не замечаю, что совершила ошибку. Если мне на нее указать — я не запомню и буду ее совершать методично, потому что меня тыкают туда носом. А если вот так вот мучительно заставят самой перебирать все сумасшедшие варианты от «не погладила его любимую рубашку» до «разбила в дребезги его тачку», то я точно запомню и больше так не буду.

— Какой сюр. Господи, ты его женщиной была или щенком? Даже детей нельзя так воспитывать!

Сейчас мне уже легче это обсуждать. Мне правда стало спокойнее. Я не придумала себе жестокость. Я не накрутила себя. Это правда все происходило со мной в моем доме и никто не мог мне помочь, кроме меня самой.

— Сейчас я в норме. Не переживай. И знаешь, я наверно благодарна той измене.

— И то верно. Неизвестно сколько бы ты еще проходила в розовых очках.

— Мне очень не идут розовые очки, ты права. Нужно было давно них избавится.