Измена. Попаданка в истинную

55

Я сидела у костра, наблюдая, как пламя лениво облизывает мокрые поленья. Время тянулось мучительно медленно, и казалось, что ночь никогда не закончится. Барсик лежал рядом, свернувшись в клубок, и тихо похрапывал.

Его размеренное дыхание и мягкое тепло немного успокаивали, но тревога всё равно не отпускала. Я не могла не думать о том, что скрывается за пределами нашего маленького лагеря, что наблюдает за нами из темноты и дождя.

Шаги привлекли моё внимание. Я подняла голову и увидела, как к костру подошёл Эдгар. Его фигура, окутанная тёмным плащом, была почти неразличима в полумраке. Он сел неподалёку, и на мгновение между нами повисло молчание, которое нарушали лишь потрескивание дров и шум дождя.

— Не спится? — тихо спросила я, стараясь не разбудить остальных.

Эдгар кивнул, его лицо всё ещё скрывал капюшон.

— Тяжело уснуть в таком месте, — ответил он, его голос звучал приглушённо, словно он пытался удержать в себе что-то важное. — Эти земли полны опасностей, и даже в тишине кажется, что за каждым шорохом скрывается что-то зловещее.

Я кивнула, соглашаясь. Действительно, даже сейчас, когда рядом был огонь и друзья, страх не отпускал.

— Тебя что-то тревожит? — вдруг спросил Эдгар, слегка наклонив голову в мою сторону.

— Эти монстры… — начала я, пытаясь собрать мысли. — Они… настолько… странные. С каждым шагом они становятся опаснее и опасней, словно мы подобрались к очень важному для них месту, которое они охраняют.

Эдгар некоторое время молчал, словно обдумывая ответ.

— Эти земли всегда были гиблыми, сколько себя помню, — наконец сказал он, его голос был ровным, но я заметила, как он периодически касался своей груди, словно что-то там его беспокоило.

Но с годами становится только хуже. Я служил здесь раньше, и уже тогда ходили слухи о чудовищах, которые приходят из тумана. Многие из них — словно порождения самой тьмы. Не думаю, что им есть что охранять, скорее разлом увеличивается, и через него проходят все более страшные твари.

Я задумалась над его словами. Он говорил об этом с таким знанием дела, что это пугало и внушало уважение одновременно.

— А как насчёт Барсика? — внезапно спросил он, кивнув на моего спящего кота. — Где ты нашла такого необычного зверя?

Я улыбнулась, вспоминая, как впервые встретила Барсика.

— Это он меня нашел, — ответила я, поглаживая мягкую шерсть кота. — Барсик появился в моей жизни неожиданно, но это наша с ним история, я бы не хотела ее рассказывать.

Эдгар снова кивнул, но я заметила, что его рука вновь потянулась к груди, и на его лице мелькнула тень боли.

— Что с тобой? — спросила я, обеспокоенная его состоянием. — Тебе нужно отдохнуть, может, помочь чем-то? У меня есть зелья…

— Нет, не нужно, — быстро перебил он, но в его голосе не было раздражения, скорее усталость и что-то ещё, что он явно не хотел показывать. — Здесь уже ничем не помочь, это расплата за мои грехи.

Его отказ был твёрдым, хотя голос стал глуше. Я присмотрелась к нему, плащ с капюшоном не давал сказать точно, но я была уверенна, что Эдгар медленно меняется.

Он словно усыхает, или стареет. Только обратив пристальное внимание на него, я поняла, он все такой же высокий, но словно исхудал. Мы снова замолчали, и я пыталась понять, что происходит с ним, и в его душе, но Эдгар умело скрывал свои чувства.

Я снова взглянула на его фигуру, окутанную плащом, и ощутила странное чувство — смесь любопытства и жалости. Эдгар казался таким сильным и решительным, но за этой маской скрывалась какая-то глубокая боль, которую он не хотел никому показывать.

Не зная чем помочь ему, сказала следующее.

— Ты может, есть хочешь?

Раздался сдерживаемый смех, первый раз слышу, как Эдгар смеется.

— Ты просто выглядишь очень худым, — пробормотала я в свое оправдание, не понимая, что его рассмешило.

— Худой не значит голодный, — успокоившись, ответил он. — Это моя расплата за то, что не уберег свою семью. Но ты не переживай, меня еще хватит на несколько месяцев, прям здесь не умру.

— Расскажи… — тихо попросила я, не зная как еще предложить этому гордому человеку помощь, возможно, ему надо выговориться, а там я уже пойму, в силах ему помочь, или нет.

Я сидела чувствуя, как тихое потрескивание огня и равномерное дыхание Барсика должны были меня успокаивать, но мысли о словах Эдгара не давали покоя. Его голос, обычно такой сдержанный и уверенный, дрогнул, когда он заговорил о своей семье. Я услышала в нём боль, которую он старался скрыть за привычной маской безразличия.

— Это было в мирное время, в имперской столице. Я был высокомерен и самоуверен, считал, что способен справиться с любой угрозой. Моя семья погибла из-за моей беспечности… по моей вине.

Эти слова, сказанные им, будто эхом отозвались в моей душе. Я представила себе картину: Эдгар, стоящий над руинами собственной жизни, утративший всё, что когда-то было ему дорого, и коря себя за то, что не смог защитить своих близких.

Он замолчал, словно собираясь с мыслями, но я чувствовала, что он ещё не всё сказал. Я не торопила его, давая возможность самому решить, сколько он готов открыть. В конце концов, он продолжил, его голос стал ниже, словно он говорил это не только мне, но и самому себе.

— Если боги будут милостивы, они спасут моего сына. Да, за счёт моей жизни, но это не важно, это моё наказание… Теперь, зная, что мои дни сочтены, я счастлив, что могу использовать своё время на что-то полезное. — Эдгар сжал кулаки, и я заметила, как под плащом его пальцы побелели от напряжения. — А пока я здесь, чтобы выполнить свой долг и очистить эти земли.

Его слова прозвучали как приговор самому себе. Я чувствовала в них решимость и печаль, но также и какое-то странное, почти извращённое удовлетворение от осознания своей участи. Он знал, что умирает, но видел в этом свой последний шанс искупить вину. И несмотря на всю свою силу, в этом была некая уязвимость, которую он отчаянно пытался скрыть.

Я так и не поняла, чем могу помочь Эдгару. Он сказал многое, но при этом не сказал ничего. Все его слова, хоть и раскрывали боль, скрывали от меня суть проблемы. Я не стала продолжать лезть к нему в душу с расспросами. Возможно, я просто не была готова услышать больше, а может, он не был готов раскрыться.

Несколько минут мы сидели в тишине, каждый погружённый в свои мысли. Наконец, я услышала тихие шаги — к костру подошёл Дойл. Он должен был сменить меня на дежурстве. Я поднялась, чувствуя усталость и тяжесть от разговора, и коротко кивнула ему, передавая пост.

— Тебе нужно отдохнуть, Лиза, — сказал Дойл, его голос был тёплым и заботливым. — Утро будет тяжёлым.

Я кивнула в ответ, понимая, что сон — лучшее, что я могу себе позволить в этой ситуации. Когда я направилась к месту, где мы с Барсиком устроились на ночь, я почувствовала на себе взгляд Эдгара. Он не произнёс ни слова, но его молчаливое присутствие ощущалось как тень, которую невозможно игнорировать.

Лежа на земле, я закрыла глаза и попыталась расслабиться, но мысли всё равно крутились вокруг разговора. Я пыталась понять, что скрывается за его словами, как помочь ему или, по крайней мере, поддержать. Но уставшая и перегруженная мыслями, я постепенно погружалась в сон, оставив все вопросы на утро.