Измена. С чистого листа

Глава 1

Июнь 2013 г.

— Милый, я дома. - кричу из прихожей.

В ответ тишина. Странно, должен уже быть дома. Может задержался на работе.

Устало снимаю туфли. Ах, какое же это блаженство — спуститься с высоты каблуков на грешную землю после долгого тяжёлого рабочего дня и ежедневных десяти тысяч шагов. Стать ещё счастливее мне поможет только избавление от тюремных оков бюстгальтера, о чем я мечтала всю вторую половину дня. Девушки с большой тяжёлой грудью меня поймут.

Ставлю сумку на обувницу в прихожей, снимаю длинное летнее пальто и вешаю на привычное место в шкафу. Июнь в этом году выдался дождливым и прохладным.

Хмурый серый город без единого проблеска солнышка задает меланхоличное настроение. Нет, не подумайте, я люблю этот город, полюбила всей душой и сердцем сразу, как только переехала. Его тихие скверы в спальных районах, где мы любили кормить белок, его шумную главную аллею, где под новый год возводят зимний ледяной городок. Мне нравится всё в нём. Может это потому, что он ассоциируется у меня с любимым мужчиной, такой же уютный, скромный, родной.

Прохожу в комнату, измученно разминая затекшую за целый день работы за компьютером шею.

Уже несколько лет мы с моим парнем снимаем эту небольшую, но моими стараниями довольно уютную квартиру.

— Ой, а я думала ты ещё на работе. - почему-то извиняющимся тоном шепчу Денису, сидящему на диване и залипающему в свой любимый канал Discovery. Никогда не понимала этой его страсти смотреть передачи про ремонт старых ржавых автомобилей или технологию производство скажем двустороннего скотча.

Обычно он всегда дома, когда я возвращаюсь с работы, ведь его рабочий день заканчивается на пол часа раньше моего. Поэтому не то чтобы я сильно удивилась.

Он лишь неопределённо пожал плечами, не отрывая взгляда от экрана телевизора.

— Что на ужин? - спросил он безучастно.

— Спагетти Болоньезе. Ты же знаешь. Со вчерашнего ужина остались. Сейчас подогрею.

— Опять макароны по-флотски с помидорами. - буркнул он себе под нос.

Я постаралась пропустить мимо ушей это колкое замечание, но в глубине души негодовала. Черт возьми, да я же стараюсь! Да, у меня не всегда получаются кулинарные шедевры, я ещё молода, мне всего двадцать три, я не умею готовить. Не умею и откровенно не люблю это занятие. И каждый раз как ножом по сердцу его очередное «подгорело», «не солёное», «опять макароны».

Переодеваюсь в домашний комплект из хлопковых широких штанов и футболки, ставлю в микроволновку по очереди две порции ужина, наливаю чай. Приношу всё в гостиную на диван. Сажусь по-турецки и жадно уплетаю свою порцию. Едим мы в полной тишине. Выпиваю почти залпом разбавленный холодной водой чай без сахара, отодвигаю грязные тарелки на край дивана и сворачиваюсь калачиком, положив голову на колени Денису.

Люблю так лежать. Мне уютно и спокойно. Люблю, когда он запускает пальцы в мои непослушные густые волосы и легонько массирует кожу головы, слегка почесывая ногтями. Мурлычу от этого как ласковый котёнок. Но сегодня он что-то чересчур хмурый, молчаливый, задумчивый.

— Всё хорошо? – я просто не могла не заметить перемены в его поведении. Ещё вчера, да какой там вчера, ещё сегодня утром всё было нормально, а теперь он ведёт себя холодно и отстранённо. Не отталкивает, но всё же что-то не так, я это чувствую.

— Нам надо поговорить. - говорит он, всё так же не отрывая пустого стеклянного взгляда от передачи про ловлю огромного тунца.

В сердце закралось нехорошее предчувствие. Но вместе с ним и надежда. Мы вместе уже почти шесть лет. С самой школы, с моих восемнадцати. Мне надоело ходить на свадьбы подруг в статусе незамужней свидетельницы. Некоторые из них уже даже разводиться начали, а я так и не услышала заветные три слова: «выходи за меня». Да, мы живём вместе, у нас общий семейный бюджет, пару раз даже всерьёз обсуждали покупку квартиры в ипотеку. Но хочется определенности в статусе, официальности отношений, уверенности в завтрашнем дне. Не нужна мне пышная свадьба и рестораны, обойдусь без кольца с бриллиантом на пальце, мне даже его фамилия не нужна и этот пресловутый штамп в паспорте. Мне нужен его поступок как символ серьёзности намерений по отношению ко мне. Мне нужно знать, что я не теряю время попусту с ним рядом. Шесть лет – очень долгий срок. А девушки в нашей стране – скоропортящийся товар, который чуть залежится на полке и становится «старородящей», «старой девой» и другими нелицеприятными эпитетами.

— Я хочу побыть один. – вырывает он меня из водоворота собственных мыслей.

— В смысле сегодня? – приподнимаюсь я на одном локте и заглядываю ему в глаза.

Виновато отводит взгляд. Плохой признак.

— В смысле вообще. Я хочу съехать. Мне нужно побыть какое-то время одному и разобраться в своих чувствах.

Ловлю ступор. Молчу. Долго думаю.

— Ладно. – соглашаюсь я, а внутри всё протестует, но вида не подаю, внешне я спокойна, даже можно сказать безразлична.

— Ладно? И всё? Я думал, ты хотя бы попытаешься меня переубедить, удержать. Будешь бороться за меня.

Ох, милый. Неужели за эти шесть бесконечно долгих лет ты так и не понял, что рядом с тобой редкостная гордячка. Потом я конечно же пожалею об этом, пролью немало слез в подушку, но это только потом, а сейчас...

— Если хочешь – уходи, держать не стану. Только ответь мне честно, ты точно хочешь побыть ОДИН? – с нажимом на последнее слово допытываюсь до истинной причины разрыва столь длительных отношений.

В сердце закралась ревность. А что если есть другая?

— Точно. – всё так же избегает смотреть мне в глаза. – Завтра же начну искать жильё.

— Хорошо. – встаю и ухожу спать, несмотря на то, что ещё только восемь вечера.

Отворачиваюсь к стене и пытаюсь уснуть, чтобы не думать о том, что сейчас только что произошло. Мы ссорились миллион раз. Миллиард раз мирились. Не удивительно, что я не воспринимаю до конца всерьёз всё происходящее. Не раз мы оба произносили слова, наносящие глубокие душевные раны, лишь чтобы позлить или задеть другого. Но всегда тянулись друг к другу, не могли представить другой жизни. До этого момента.

Я почувствовала, как прогнулся матрас под его весом, как натянулась гладь простыни, когда он лёг спать рядом со мной спустя лишь какой-то жалкий час. Но не повернулась к нему, не попыталась заговорить. Притворилась спящей. А по щеке скатилась одинокая слеза. И я провалилась в глубокий сон без сновидений.