Измерение

Так

Время

Оказалось

Кремнем,

Кто думал –

Кружевом,

Слетит

Листом

Стремительно

К земле

С промерзших

Прутьев,

Угольных,

Натруженных

Дождливым

Трением,

На выжидающую

Твердость

Граней,

Гранит

И гравий

В мгновение

Режущих

Ажурно

На пустоту

И смысл,

На центр

И окраину,

На бывшее

И здесь

Живущее.

Где гром

Упал

На гравий,

Молчание

Спит,

И, если

Не слукавишь,

То пересуды

Сами

Сотрутся

О гранит,

На дно

Уйдут

Песками,

В руках

Останется

Графит,

Тогда

Черти

Ночами,

Когда твой

Главный

Зритель

Спит,

Лишенный

Славы

И софитов,

Суть

Лабиринт,

Где центр

Есть

Сокрытие,

Рыбный

Садок

И судоходный

Винт.

Заговори

Со мной

Как мирный

Житель

Своей

Страны

Под небом,

Открытым

Сокровенному,

Как военный,

Верный

Бранному

Делу,

Повидавший

Бренного,

Но обретший

Смелость

В бою

Выстоять,

Как моряк

С корабля

На мель

Севшего

Так, что

Не затонуть

И не бросить

Якорь,

Как наяда,

Выплывшая

В ясный

День

Поточить

Лясы,

Пустившись

В пляс

Среди

Плеска

Волн,

Как рыбака

Леска,

Натянутая

Нарочито,

Звенит

Дрожа:

Как жабра

Рыбья,

Как чайки

Крик,

Как за

Жемчугом

Устремился

Ныряльщик,

Не дыша.

Ундина

Полыхающей

Осени,

Истончаясь

Как Втоптанный

В тропу

Лист,

Между

Острыми

Прутьями

Кажет

То плавник,

То лик.

Подступающая

К сердцу

Комом

Черствость

Земли

Говорит о

Скорых

Заморозках,

О том,

Что озимые

Сеять

Поздно —

Внутри

Ветер

И ни одного

Зерна,

На пороге –

Стужа.

И по завьюженной

Трассе

Покатится

Как Никому

Не нужная

Пустая

Кастрюля

Звенящая,

Ко всему

Безучастная

Не успевшее

Вырасти

Настоящее,

В глубину

Глаз

Затонувшее

При первом

Касании

Льда.

Замерзшим

Взглядом

Не увидеть

Снов,

Проворных,

Гибких,

Ловких,

А только

Колкую

Медаль

На гимнастерке

Трепать

Обветренной

Ладонью

Остается,

За холодность

И ломкость

Хая,

И то –

Несмело.

Пока стропа

Звенит

Под снежным

Куполом,

Пока

В зените

Зимнее

Светило,

Не стаял

Лед

Подвижным

Ускользающим

Обмылком

Были

В рукава

Реки,

То блик

В витрине,

То витки

Пурги,

Все –

Лишь

Озимые

Иной

Судьбы

Беспечной

Встречи

С раем.

Что глиняный

Колосс,

Воздвигнутый

Тобой,

Не сделавши

Ни шагу

На своих

Двоих,

Навечно

Пал

В бою

С невидимым

Врагом

У ближнего

Оврага,

Где был

Смертельным

Вывих,

Раз засмотрелся

Ввысь,

И то —

Закон

Судьбы,

Так лучше же

Рассечь

Ладонь

На хворост

И коня,

И борону,

Тогда

Потребен

Плут,

А не полет,

Не поиск,

Не звезды,

Не луна,

Не песня,

Что поют

С щемящею

Тоскою

У дальнего

Пруда

Садящиеся

В круг.

В раскаленное

Дуло

Дня

Врезается

Окуляр,

Беспечно

Фиксируя

Дали.

Кто сегодня

Прав,

Завтра

Пал,

И развеян

Прах,

Под сукном

Медаль

За отвагу,

За честь

Первой

Степени

Крест

Контуженному

Балетмейстеру

Военных

Действий

И дирижеру

Ружейной

Музыки,

Владельцам

Рук,

Стрельбой

Натруженных,

Открытого

Светлого

Взгляда,

Тем,

Кто

Сам

Себе

Объектив

И приказ,

Затвор

И угол

Приклада,

Кто шествует,

Словно

Пустился

В пляс,

По территории

Ада.

И только

Пожухлой

Листвой

На альбомных

Полях

Сражений,

Неопалимой,

Но вызывающей

Жжение

Тенью

Останется

Цепь

Траншей.

Трусливый

Рекрут,

Не чета

Партизанам,

Грезит

Скорейшим

Заключением

Перемирия,

Когда земля

Будет

Заращивать

Раны,

Покрывая их

Нивами,

Несет

Службу

У стен

Древних

Куртин,

В тылу

Безвременья,

Не сумев

Попасть

В истории

Стремена,

Лучшая

Стража

По исконным

Уставам –

Залетного

Воронья.

Но если

Ты

Не устал,

То снег

Скоро

Стает,

Обнажая

Проталинами

Оставленные

Блиндажи,

Оккупированные

Шумными

Птичьими

Стаями

В спешке

Наживы,

Благочестие

Сменится

Буйством

Мая,

И не скрывай,

Что, наступая,

Вернуться

Не сможешь,

И надо ли,

Токкотай.

Каждый

Рубеж

Решающ

Для защитников

Пепелищ.

Когда

На заре

Они

Наступают,

Земля

Становится

Чище,

Когда,

Как морозный

Воздух

Стриж,

Спокойствие

Рассекает

Зачинщик

Бесчинств,

Застрельщик

Сражений

Воинствующих,

Но ищущих

Смысл

Бывших

Бесплотных

Нищих,

А ныне

Плечом

К плечу

Исчисленных

Тысяч,

Когда

Движется,

Дышит —

Устремляется

Ввысь

Чудо.

Где бы

Стен

Крепостей

Ни строил,

Стоять

Тебе

Надо

Учиться

Среди

Открытых

Ветров,

Медленных

Дуновений,

Скорых

Вьюг,

Юный

Ли

Морской

Бриз

Струится

Или

С предгорья

Поток

Седого

Бурана,

Сдаваться

Рано,

Упрямым

Тральщиком

Замеряя

Путь,

Обретая

Пульс,

Погружаясь

В тайну,

Навсегда

Уже

Недоступный

Кающимся,

Но,

Дна

Не достигнув,

Оставь,

Казалось,

Тебе

Одному

Отпущенное

Будущим

Смелым

Сердцам,

По пятам

Идущим,

Сбудься

Гимном

Гибнущего

Небесам,

Мерно

Вьющимся,

Открывающим

Вечность,

Как

Всякий

Дар, —

Случайностью

Стрелы

Просто

Так,

Ради

Забавы,

Пущенной

В чувства

Самую

Гущу.

Пусть

Музыка —

Это звук.

Звенящая

Сбруя,

Гудящий

Зуммер,

Выпавший

Из ослабленных

Рук

Ударяющийся

Древком

О лед

Стяг,

Затяжной

Поцелуй

Разлуки,

Бесконечность

Дороги,

В зеркалах

Струящаяся,

Шумящий

В голове

Кровоток,

Сердце

Щемящий,

Незаметность

Давнишней

Дружбы,

Все,

Кроме

Фальши.

Пусть

Песня

Станет

Стоном,

И истончится

Ткань

Истории

Короны,

Ибо

Разрушен

Кронверк,

Устал

И сломлен

Ты,

Один

В остывшем

Доме,

Не в силах

Быть

В пути

И дальше.

Так рвутся

Нити

Слов,

Лишая

Верных

Фальши

И снова

Запевая

Марш

Последний

Навстречу

Смерти

И вечности,

Наверно,

Свободно,

Ветрено.

Бессмысленность

Боли

Смоет

Ливень,

Оставляя

Морщин

Скорбные

Линии

На ладонях,

Не знавших

Ласки,

Того,

Кто читает

Молитву

За литерой

Литера

В приближении

Придонья

Как сказку.

Обреченность

Кидает

События

Как волну

На скалы

Уступ,

Но твердь

Берега

Неприступна

Как чужая

Иллюзия.

Вот уже

Расколото

Щуплое

Судно,

А он верит

В чудо,

В спасение,

В новое

Утро,

В то,

Что ум

Над Стихией

Властвует,

Значит —

Плаванье

Безопасно.

Аккорд

Раздроблен

Как кость

Берцовая,

Уже не

Хордовый,

Но облицованный

Отныне

В металл

И камень,

Наличный

Лишь

Условно

Как яйцо,

Где скорлупа

Сознания

Раздавлена

Случайно

В одночасье

В оказии,

Аварии,

Отчаянии,

И бинт

Как стены

Родного

Дома

Разрушает

Злые

Чары,

Но — отчасти,

Не обладая

Полной

Властью

Над пропастью

И счастьем.

Кто будет

Богом

В моменты

Боли,

Когда

И сон,

И смерть

Перебороли,

Но недовольны

Льняные

Кудри

Скромной

Ролью

Тени

У колонны

И незабудок

Утром

На подоконник

В тревожном

Лепете

Жемчужных

Буден,

Ведь

Это все —

Прелюдия

Рассеянного

Света,

При старте

Раскрутившего

Планету,

Лучи

Роняющего

Скудно

На трепет

Пересуд

Античную

Посуду

И ум

Твой,

Открывающийся

Чуду

Почему

Несмело?

Игривость

Мира

Не терпит

Гордости

Тех,

Кто,

Пригубив

Вина,

Не хочет

Испытывать

Горечи

Вяжущей

Данности,

Не вложит

В почин

Ничего

Кроме

Жалоб

Усталых,

Испитых

Речей,

Беспробудной

Исчерпанности

Течения

Времени,

Никто

И ничей,

Обнуление

Смыслов,

Вскрылась

Старая

Рваная

Рана

Золотого

Сечения

В этом

Ручье,

Что бежит

К океану,

Зародилось

Сомнение

В цели

Стремления,

Забурлила

Подземная

Терма,

Зачем?

Останови

Ход

Мыслей

И просто

Делай.

Пусть

Будет

Чистым

Тот лист,

Где ты

Начнешь

Движение,

А боль

И жжение,

Как инженер

Умелый,

Преобразуй

В свечение

Белое

Одной

Лишь

Левой

Уверенно.

Орудуй

Мелом,

Чтобы

Чертеж

Возник,

Сквозь

Линии

И схемы

Являя

Миру –

Лик.

Грезит ли

Мир

Единством

Или

Является

Им?

Составим ли

Дерево

Жизни,

Вместе

Сложив

Отдельные

Ветви,

Если

Уже

В неразрывное

Целое

Тень

И зачинщик

Срослись

Под покровами

Ночи

И

Чисел,

Рассчитанных,

Но смелых

При том

Ли

Решений?

Слух,

Или зрение,

Будет

Не лишним

Помощником

В движении

Наощупь

И наобум

Через

Ряд

Превращений,

Лишая

Возникший

Испуг

Твердой

Почвы,

Но не

Многоликий

Ужас,

Встречающий

В густой

Чаще,

Где,

Отсекая

Ненужные

Части,

Иссушенный

Бурелом,

Иначе

Орудуют

Садовник

И дровосек,

Но,

Задержись

На секунду, —

И виден

Лишь

Лес,

Дремучий

И мудрый,

Более

Того —

Честный.

Гомон

Растущих

Деревьев

Смолкнет

К зиме.

Мигом

Застынет

Царство,

Скованное

Затейливо

Творцом

Умелым.

Мысли

Влюбленных

Сойдутся

Мостом

Ледяным

В единую

Сбрую.

Так вот,

Почти

Бескорыстны

Метели,

Искренни

Вьюги,

Хоть

Орудуют

Чаще

Вслепую

И налегке,

Мировую

Окружность

Толкая

К черте,

За которой

Дуют

В лицо

Смельчаку

Другие

Веяния,

Жаркие,

Пестрые,

Страстные,

Словно

Искры

Тлеют

Под

Настом,

Так

Опасно,

Но неминуемо.

Как бы

Учась

Умирать,

Остыло

Прошлое,

Отстал —

И забыты

Мытарства

В камышах

У заставы,

Мутной

Рекой

Смята

Ясность

Грядущего

В комок

Соломы.

Сломлен

Думающий

О боге,

Но чувствующий

Озноб

И печаль,

Растекающуюся

У кострища.

Помнится,

Раньше

Молитвой

Просил

Счастья,

Духовной

Пищи

И других

Убеждал –

Обрящем,

Теперь

Затянул

Вяло

Чужое

Четверостишие,

А после

Вовсе

Сник.

Снег

Заметает

Следы

Сердец,

Опоздавших

Биться.

Не журчит

Родник.

Не просыпается

Спящий

С пулевым

Сквозящим.

Проснулся

И снова

Заснул,

Лениво

Пыльцу

Стряхнув

С плеча.

Неважно,

Что

Мимо

Бежит

Торопливо

Жадная

Жизнь,

Нарушая

Бренчанием

Мерное,

Ровное

Стрекозы

Жужжание,

Покачивание

Колокольца

Синего

Среди

Полыни,

Полет

Отлынивающего

От потоков

Времени

В небе

Стрижа.

Вот

Ветер

Взлохматил

Вихор

Пыли

Лихо

У поворота

Тропы,

Вот

Наконец

Стихло

Вдали

Пронесшееся

Метеором

Отчаяние.

Сон ли,

Быль,

Только

Ведомо,

В этом

Взгляде,

За тыльной

Стороной

Ладони

Скрытом,

От солнца

Щурящемся,

Не печаль

Безбрежна,

Но

Нежность.

Зардеется

Лето

Листьями

Мяты,

Солнца

Гончарный

Крут

Сделает

Землю

Податливой,

Мнущейся,

Полувнятной

В мареве

Жгучем,

Пляшущем,

Рвущемся,

Тело

Мысли

Легко

Обугливающем,

Играючи

Пятью

Чувствами,

Так

Зрение

Больше

Не режет

Пространство

На понятную

Утварь,

Только,

Обмакнув

В киноварь

Ресницы,

Вносит

В увядающий

Ум

Смуту,

Не первую

Версту

Ведет

С заревом

Битву,

Чтобы

И

Не проснуться

Вовсе,

Не обварить

В кипятке

Утра

Спину,

Не различать

Истину

И скрывающую

Ее

Гардину,

Все

Цветы

С одного

Растения

Как будто.

Дыхание

Прервется

Синкопой,

Когда

Угаснут

Слова

И останется

Клокотание

Невнятное

Отходящей

Ко сну

Наяды,

Почти

Молчанием

Ставшее

На глубине.

Кто же

Внемлет

Тогда

Одинокому,

Вопрошающему

Взволнованно

О будущем

У ручья,

Пока

На заходе

Солнца

Не пойдет,

Захлебываясь

В плетении

Струй,

Ко дну,

Влекомый

Звездами,

Подрагивающими

Неловко

В отсвета

Своего

Сетях

Искрящих?

Лишь

Протягивает

Тонкий

Прут

Из прошлого

В настоящее

Над

Гладями

Водными,

Взбаламученными,

Ива

Плакучая,

Недвижимая,

Но сочувствующая

Без ответа

Измученному.

Неуверенность

Дрожь

Вселяет

В пространство,

Твердь

Простирается

До ближайшей

Двери,

Коварство

Не кажется

Больше

Признаком

Варвара,

Вероломство

Последуется

Потерянностью

В мареве

Мнений

Без маршрута

Странствия,

Без меры

Правильного,

Без возможности

Понять

Изменение

Бесконечно

Малого

Где

Приводит

К внезапному

Поражению

Пришедших

В движение

Идей,

Не имеющих

Собственной

Мускульной

Массы,

Что лишь

Сердца

Стук

В груди

Рядом

Сидящего –

Центр

Вселенной,

Примиряющий

Веру,

Время.

Когда

Угасает

Пламя,

Казалось

Бы,

Горевшее

Жарко,

Что

Можно

Сделать,

Дуя

На озябшие

Руки?

Само

Колебание

Дыхания

Слабеет

С каждым

Звенящим

Испугом,

Завьюженным,

Жалобным,

Готовясь

К тяготам

Неизмеримых

Годами

Разлук,

И тогда

Вёсен

Тепло

Покидает

Сердце

И шаг,

Опора

Становится

Шаткой,

Обледенелой.

Между

Собакой

И волком

Происходит

Душа,

Между

Жизнью

И смертью —

Сомнение,

Боль,

Вера.

Момент

Бытия

Невесом

Словно

Крик

Чайки

Под

Восходящим

Солнцем,

Отражающийся

В гранях

Последнего

Снега

Весеннего.

Утро,

Наступая

С востока,

Протаптывает

Дорогу

В день,

Двигаясь

Мерно

Вдоль

Привычного

Водотока.

Все

Лучится

Восторгом,

Все

Исполняемо,

Сольно

Или

Оркестром,

Соль-до

Звучит

Окрест,

Духовым

Дышится

Вольно,

Струны

Трепещут,

Свет

Вымпелом

На ветру

Полощется.

Чудо

Есть.

Смирение

Как совесть

Одно

Увидит

Свет,

Проливший

В поле

Дуновением

Ветра

Меру

Действий –

Необходимость

Взять

Обет

На жизнь

И смерть,

Естественно

Кто

Смог бы

Немощь

Веры

Принять

В свою

Ответственность,

Стать

Ей

Железным

Стержнем

На время

Претерпевания

Бедствий,

Не потерять

Стезю

Заветную?

Так

Возрожденный

Феникс,

Сгорающей

Звездой

Слетая

С неба

Снова,

Дарит

Сектор

Спектра

Дождю,

Что –

Образ

Бога.

Если

Благо

Есть

Боль,

Ей

Поможет

Сильней

Разгореться

Ум,

Расплавленный

Пламенным

Скерцо

Для скрипки,

Лишь

Старайся

Отважней

Расходовать

Средства

И время

И в цели

Не целиться

Непосредственно,

В лица

Встречных

Вглядеться

Пристальней,

Пристреливаясь,

Не брезгуй,

Балансируя

Грузом

Тела

У бездны

Небесной,

Где

Звезды

Дерзкие

Без тени

Ответственности

Над тобой

Зубоскалят

Колко,

В облаков

Обломках

Хороня

Иных Смелых,

Трелью

Взвившихся

Между

Делом,

К свету

Белому

Среди

Ночи,

Но картечь

Поражает

Вне очереди.

Пережив

Как мелькание

Чуда

Событие

Смерти,

Не стремишься

Взлететь,

Позабыв

Об опоре, —

Ясно

Стало:

Движения

Влекут

Неминуемо

В сети,

Согласно

Апориям,

В пестрой

Земной

Круговерти,

Одновременно

Покоящейся,

За

Пределом

Которой

Нет

Воскресения,

Бесконечность

Прерывна,

И нужно

Пройти

Половин

Половину,

Значит,

Жизнь

Не начнется,

Стрела

Временения

Пущена

Мимо

Пространства,

Твердь

Переменна.

Среди

Констатаций,

Случайным

Наброском

Накинутых,

Есть ли

Константа –

Сам

В себе

Эталон,

Созидающий

Мира

Картину?

Что

В молчании

Зреют

Зерна

Событий –

Знают

Птицы,

Парящие

Мерно

В кромешных

Ветрах,

И,

Пернатым

Крылом,

Ясность

Разъяв,

Доселе

Укромно

Сокрытую

Небом,

Новый

Сеятель

Падает

Семенем

Слепо

В лоно

Прозрения,

Взрезав

В сердце

Скрежещущий

Страх,

Как сапер,

Рассадивший

По полю

Опасности

Завязь,

Не ступит

И шагу

И сам

Теперь,

Бытием

Не рискуя.

Как

Чары

Чистой

Воли,

Сминающие

Лист,

Напоминают

Волны,

Разбитые

О пирс,

Переходящий

В пристань,

И после

Сразу —

В бриз,

Смывающий

С нагорья,

Бесчинствуя,

Каменную

Письменность

Жилищ,

Привычное,

Застывшее

В наличном,

Срывая

Крыши

С гнезд

Насиженных?

Так

Трепещи

Что

Дерево

Осиновое

От ветра

Осени

И тяжести

Вороны,

Сгибая

Стан

И издавая

Стоны,

В обличье

Тонкоствольном,

Не в силах

Выдержать

Стихии

Натиск,

Отдав

Листву,

Разъяв

Объятья.

Арго

Немеет,

Срывая

С языка

Неверный

Ветер

Слов,

Распавшихся

На звуки

Оркестровой

Ямы.

Стихает

Разговор,

Запнувшийся

О камень

Разночтений

Символов

Судьбы.

Мгновение

Становится

Прозрачным

Инеем,

В котором

Плещет

Звонко

Рыба

Покуда

Нерастаявшего

Знания

О временении

Доселе

Закованных

В доспехи

Льда

И неподвижных

Сущностей

Ума,

Пришедших

Безвозвратно

В изменение,

Стремясь

К излучине

Пытливого

Ручья

Под

Действием

Не речи,

Но сомнения.

Будь

Бусиной

В запутанном

Плетении

Временных

Нитей,

Быстрее

Бликов

Света

Соскальзывая

В темень

И, где

Пески

Безбрежные

Бережно

И нежно

Передвигает

Ветер,

Живи

Затерянно

И в забытье

Как растение

В семени,

Птенец

В яйце,

Невидимо,

Но уже

Творение,

Покачиваясь

Мерно

В скорлупе,

Не становясь

Ничем

И пребывая

Вне.

Размытость

Граней

Не вместит

Пространства,

Не осилит

Выстлать

Плотью

Зияющую

Пустоту,

Где

Невозможно

Странствие

В отсутствии

Маршрута

И циферблата,

Переводящего

В движение

Стрелок

Скачок

Секунды

Вдоль

Часовой

Окружности

В очерченное

Туманом

Утро.

Там

Меркнет

Мера

Действий,

Мутнеет

Гладь

Сознания,

Теряя

Резкость

Слуха

И внятность

Речи,

А вот бы

Как

Капля

Скатывается

С листа –

Журча

Ясно,

Ловко,

Беспечно.

Звон

Отчаяния

Раскачает

Сонное

Утро.

В наведенной

Резкости

Различаешь

То,

Чего

Не было

Доселе

Будто,

Словно

След

Судьбоносный

Отпечатан

На челе

Нечутком,

Только

Зеркало

Отражает

Это

Явление

Чуда.

Так

Лишь

Наощупь

И чувствуешь

Пустоту

И бремя

Обид,

Нелепость

Бунта

Уже

После

Проигранной

Битвы,

Неудачной

Шутки,

Когда

Раненый Спит,

Немного

Еще —

И навсегда,

Беспробудно.

Тогда

Открывается

Вид

С каланчи,

На будущее.

Перезвон

Случающихся

Событий

Сложится ли

В песню?

Отлитый

Из меди

Колокол —

то Музыка

Или

Вещь?

С языка

Срывается

Не звук,

А известие,

История

Дает

Трещину,

Чтобы

Молча

Его

Стерпеть,

Триумфальное

Шествие

Венчает

Смерть,

Версия

Происшествия

Более,

Чем

Само

Оно,

Есть,

Благодаря

Молве.

Сошедший

Со стапелей

Крейсер

Уже

Источен,

Значит

Наведение

Следует

Выполнять

Четче,

Чтобы

Поразить

Пойманное

В прицел

Сердце

Эпохи,

Исцелить

Оное

Иным

Образом

Нет мочи,

Как мотор

Глохнущий,

Ибо

Все

Средства

Имеют

Границы,

Строго

Отмеченные,

Действенности

И изложения

На публике.

Итого,

Истина

Открывается

Чудом,

Необходимость

Победы

Соседствует

С самомнением,

Большинству

Беречь

Нечего,

Кроме

Верности

Неясному

Будущему.

Так

Спор

Заканчивается

Вечностью.

Около

Берега

Встает

Цербер.

Поэтому

Лейтмотив

Не забудут,

Остальное

Дочерчивается

Естественно,

Кто

Знает

Все

И расчертил

Себе

Маршрут

Через

Зыбучие

Пески,

Учел

Заранее

Ошибки,

Когда

Нужна

Была

Решимость

В путь

С места

Двинуться,

Пусть

Исход

Неявен,

Тот,

Поймав

Свободу

Бесконечно

Выбирая,

Позабыл,

Что

Лишь

Необратимость

Натяжением

Жил

Оков

Лишает

И права

Самому

Решать

И заставляет

Жить.

Число

Не отрицает

Истин,

Но

Схема

Слишком

Трезвого

Ума

Не имеет

Мочи

Видеть

Дальше

Счетных

Множеств,

Где

К следствию

Ведет

Причина,

Под

Рангом

Понимают

Чин,

Внимательность

Стремится

К величинам,

Давно

Просчитанным

И потому

Ничтожным.

Возможность

Жизни

Зиждется

На бесконечно

Малом,

Что

Должно

Сложиться,

Казалось,

В равенство,

Вот

Лишь

Двух

Взглядов

Встречи

Случаться

Перестали,

Неотличение

Выгоды

И дара,

Близости

И дали

Осталось.

Когда же

Небо

Будет

Чистым,

Снова

Числа

Вложат

В слово,

Одно

Рождающее

Мысль,

История,

Что

С космодрома,

Устремится

Ввысь,

К основам.

Продвижение

Боли

Вглубь

Скованных

Скорбью

Земель

Скоро

Закончится.

Насколько

Хватит

Зрения

Слеза

Покатиться

Захочет,

Уготовив

Богоявление

Как

Максимум

Его

отсутствия

Там,

Где

Северное

Сияние

Зияет

Сутками,

Где

Космоса

Холодные

Очи

Почти

Земли

Касаются,

Врезаясь

Во

Льды

Холодным

Свечением,

Соединяя

Наличное

И отсутствующее

Вообще.

В этом

Таинство

Отречения,

Строго

Отточенное,

Нетающее,

Отрешенность

Никуда

Не спешащего,

Позабывшего

Об отчаянии,

Сущего.

Между

Границ

Снегов

Жизнь

Торопливо

Свивается

Тем пуще,

Чем

Более

Холод

Колюч,

Чем

Необъятнее

Бесконечности

Сфера.

В этом

Ключ

Прорастания

Взгляда

В вечность,

Действия

В меру.

Так

Что

Описывает

Сложность

Простым

Приемом

Завитка,

Квитаясь

С непреложным,

Минуя

Ставшее?

Когда,

Бредя

Истошно,

В пути

Устал,

Остановись

У скал,

Застывших

Береговым

Оскалом,

Бесконечно

Мал,

В немой

Оплошности,

И вопрошай:

Так

Где

Искра,

Чем

Закалялась

Сталь,

Как

Правда

Входит

В ложь

Как часть

Фрактала,

Что ты,

Рисуя

Осторожно,

Боль

Раскрошишь

Как

Старый

Камень,

В ладони

Вложенный.

Молчания

Цветное

Полотно

Тонко,

Непрочно,

В полной

Мере

Незакончено

Еще

И рвется

Сразу,

Оголяя

Почву,

Хранящую

Пророчества.

Их,

Спящих

В черством

Зимнем

Грунте,

Необходимых,

Точных,

Но трудно-

Доступных

Скудным

На траты

Сердца

В буднях,

Нитью

Сурово

Скрученных

В постылость

Забытья,

Не видно.

Так

Как

Возникнет

Новый

Крой –

Как

Музыкальный

Строй,

Как

Тройственность

Единого,

Как

Пустота

Ненарисованной

Картины?

Тишиною

Имени

Любимого

Приходит

Истина,

Говорит

История,

Длится

Путь

В неторное.

Затянуть

Лучше бы

Песню,

Но голос

Надтреснут

Кручиною

Беспричинной.

Пусть

Чаек

Ангельские

Чины

Заботливо

Вокруг

Хороводят,

Крыльями

По душе

Проводя,

Моря

И суши

Разделенность

Изначально

Данная

Не станет

Яснее

И проще,

Чем

В миг,

Когда

Гибнет

«Варяг».

Биение

Нового

Сердца

Не будет

В тягость,

Пока

Возвращается

К якорям,

В мирское,

Моряк

Из дальнего

Плавания

За края

Знаемого,

Где

Безосновность

Сущего

Сызнова

Выплывает

Как

Сказочная

Наяда

В сон

С глубины

Твоего

Же

Взгляда,

Уже

Нырнувшего

За горизонт.

Где

Разговор

Втекает

Плавно

В молчание,

Что

Растворяется,

Смотря

В глаза

Другого?

Как

В участь

Целого

Включают,

Причащаясь

Дарованного

Небом

Невзначай,

Себя

Как часть

Убогую,

Смирясь,

Сверяя

Подлинность

И твердость

Своего

Остова

С решимостью

Поступка,

Сложностью

Покоя?

Кто

Тот

Умелец,

Что

Без корысти

Должен

Сдвинуть

С места

Окаменелых

Смыслов

Кряжи

Подоблачные

Струиться

Заставить

Житьем

Беспечным

И мужественным

Неподвижные

Горы

Чувства

Как

Вечно

Вьющуюся

Единоживых

Времен

Нить,

Пока

Ты

В руках

Творца –

Узкое

Игольное

Ушко?

Когда

Бессилен

Голос,

Глаза

В глаза

Вещает

Слово,

О чем

Молчать

Бессовестно

Бесспорно,

Иначе

Истина

Иссякнет,

Подталкиваема

К краю

Бытия,

За материк

Просоленный,

За солнца

Блики,

За ясность

Всхлипывания

На рубеже

Сожженного

Былого,

Но незабытого,

К изводу

Тайны

Жаждущими

Сокрытое

Извлечь

На свет.

На деле

В глубине

Основ

Лишь

Сам

Истаиваешь,

Становясь

Истоком,

Пытаясь

Устоять

В волнении

Шепчущего

Истово

Молитву

Океана.

И, пусть

Сейчас

В отчаянии,

Что

Точит

Время

Силы

Безвозвратно,

Порой

Без

Смысла,

Не чти

Растрату

Жизни

Мерой

Мира

Единственной.

Так

И в унылом

Полете

Осенних

Птичьих

Стай

Мелькают

Искры

Иных

Звучаний,

Случается.

Не дремли,

Замечай.

Что

Если

Глоток

Воздуха

Первый

И есть

Глагол

Божий,

Алкание

Растревоженной

Жизни,

Разбуженной

Безъязыким

Колоколом,

Высказаться

Пытающимся

О возможном,

О стылых

Буднях,

Накинутых

Поверх

Песни

Дивной,

Рвущейся

Из-под

Патины

Немоты,

Когда Слова

Проскальзывают

Мимо

Пальцев

Ловкой

Бытующей

Единицей

Самодвижимой,

Сквозь

Ресницы

Струятся,

Казалось бы

Бесконечные,

Световые

Дни,

Словно

Ясно —

Дыши

Глубже,

Прими

Течение,

Не робей,

Нырни,

Выдохнув.

Так

Трение

Тела

О бытие

Заканчивается

Погружением

В присное.

Только

Снова

Дрожание

Вечного

Рождает

Образ,

Слепой,

Немыслящий,

Требующий

Слова

Для

Любования

Истиной

В самом

Себе.

Как

Тонкий

Невод

Рвется,

Не поймав

Ни рыб,

Ни чудищ,

Ни русалок,

А только

Ил,

Так жалок

Гнев

Как осознание

Тщетности

Усилий,

Бездумна

Жалость

Как мера

Устремления

К бездействию.

Так

Горек

Разум,

Желая,

Подобно

Изощренному

Цветному

Чародейству,

Создать

Сложнее

Мир,

Чем видит,

Ибо,

К искомому

Стремясь,

Итог

Имеет

Вид

Поделки –

И блеклый,

И померкший

Раньше,

Чем

Родился,

Но далее,

Вступая

В круговерть

Надежно

Свитую

Другим

Творцом

Задолго

До,

И обретая

Место,

Не прибранное

Смертью,

Скрепляет

Череду

Событий

Судьбой,

Как сетью,

Простым

Трудом

И не заметит

Бедствия.

С горечью

Пойми,

Что

Осознание

Само –

Лишь

Тело

Гусеницы,

Что,

Преобразившись,

Отринет

Новое

Крылатое

Создание,

Иная

Суть,

Но та же

Быстротечность,

Какую бы

Шкалу

Ни приложил,

От взмаха

Стрелки

До придорожных

Знаков

За

Окном

Состава.

Но что

Останется

И кто

Тогда

Ожил,

Распутавши

Нелегкое

Руно

Сплетений

Нервных,

Умозаключений,

В Шитье

Излишних

Нитей

Озарения,

Того,

Что

Выведет

Потом

Узор

Пыльцы

И пестрый

Гравий

На полотне

Крыла

Как

Небольшой

Рассказ

О прошлом?

В чем

Превращения

Дар

И как

О нем

Узнаешь,

Если

Были

Правы

Те,

Кто

Выбирал

Остаться

Без

Ума,

Заранее

Исправив

Свой

Вес

На чаше

Первородного

Греха,

Выбросив

Балласт

И тяжкий

Камень

С сердца,

Что

Продолжит

Биться

Терпеливо,

Не переполнив

Меры

Осмысления,

Каков

Он,

Ритм,

Что

Ляжет,

Отделив,

От небыли

Другую

Жизнь?

Где бы

Ни был,

В сердце

Храни

Мину —

Мнимости

Собственных

Мнений,

Часовой

Механизм

Временения

Внутри,

Тени

Мира

Лепестками

Срывая

С растения.

Впрочем,

Так

Не выяснишь

Истину

Разом,

Навсегда

Не измеришь

Знакомым

Лекалом,

Приложенным

К ране

Слепого

Ума,

Словно

Точная

Мера

Лекарства,

Ибо

Все

По отдельности —

Ложно,

А вместе

Прекрасно,

Не больше,

Но слажено

Сложно.

Там,

Из бега

От тьмы

Совершенства,

В стремлении

К ошибке,

Отпадает

Прозрение

Участи

Неумелого

Мастера,

Что

Секундную

Скудную

Стрелку

По внешнему

Кругу

Пустил,

Не заметив

Оплошность,

И теперь

По большому

Пути

Миг

Короткий

Летит

Между

Звездами,

Промежутками

Падая

В прошлость

Пожухлой

Листвы

И заброшенность

Хрупкой

Обители

В дни

Полудремы

Души.

Как больно

Было

Покидать

Покой,

Ныряя

В узкую

Расщелину

Жизни,

Хотя

Можно ли

Помнить,

Так,

Признав

Себя

За немого,

Придется

Потом

В иные

Миры

Струиться,

Где

То ли

Иней,

То ли соль,

Пуще

Еще –

Зарницы.

А пока

Хорошо

От глубин

До границы

Перекатываться

Волной,

Опять же —

В беспамятстве

Чаще,

Хотя

Бывают

Дни —

Душа

Нещадно

Рвется

Сама

На части,

Как ни проси,

Словно

Раньше

Цветения

Плоды

Случаются.

Так,

Без изяществ,

Созревает

Спящее,

Мимо

Сердца

Не раз

Проскальзывающее

Чувство

Вечности,

Себя

Мнящее

Только

Что

Не млечным

Путем,

Удивляющее

Беспечностью.

Глубокую

Нежность

К тебе

Приходящему

Рождает

Молчание,

И слышно

Потрескивание

Углей

Отчаяния,

Уже

Погасшего,

Журчание

Подземных

Речей

В глубине

Говорящего,

Влекомого

Жизни

Течением

К чужим

Берегам,

Где

Опасно

Само

Появление

Странствующего

По неясной

Причине,

Разве

Что

Заблуждение.

Так

Не брезгуй,

В меру

Сил

Попутным

Снабди

Дуновением

И чистым

Пространством

Эту

Скромную

Утварь,

Несущую

Вместилище

Бренное

Времени

И хрупкий

Хребет.