Изображая жертву (пьеса)

Полутёмная комната. Кровать. На кровати лежит молодой человек в бейсболке. Вдруг он приподнимается, озирается вокруг.

Голос: Валя! Валя…

Сзади кровати появляется мужчина в чёрном длинном пальто, клёшах, в бескозырке с якорем и большим зелёным рюкзаком за плечами.

Молодой человек: Отец?

Мужчина: Отец…

Молодой человек: Как ты…

Отец: Молчи… Молчи и слушай!

Нашёл дорогу я к тебе из пустоты,

Из холода…

Мне боль огнями выстлала ту полосу,

Которая всегда домой приводит

И корабли, и самолёты с дальних рейсов.

И чем сильней мне внутренности жгло,

Тем ближе был очаг,

Который домом называешь ты!

И вот я здесь… ты это?

Ты…

Я знаю, я чувствую тебя,

Ты часть меня, –

Мой цвет и запах!

Цвет и запах мой…

Ведь так все говорят, –

Роди ребёнка, воспитай и обеспечь!

Тебе дано, а ты отдай другому!

Частичку разума, дыхание, тепло…

Не зря, – что б говорили все вокруг, –

Не зря он жил!

Он жил…

Вот видишь, ты стал оправданьем для меня.

Стал оправданьем слишком глупой жизни!..

Настанет час, и твой уже поскрёбыш

Появится,

И будешь ты

Ласкать его и умиляться,

И оправданьем он послужит для тебя,

И ты подумаешь, –

Я часть!

Я часть непостижимого порядка,

Великого!

И вот оно,

Моё зерно,

Которое,

Когда исчезну я,

Останется здесь мусорить и гадить,

Чтоб помнили соседи и друзья,

Что я здесь был, и прожил я не зря!

Но это вскоре, вскоре, а сейчас,

Заткни скорее всё, чем можешь слушать!

Ведь я пришёл к тебе оттуда,

Где смысла нет!

Пришёл тебе сказать, с надеждою, что ты меня не слышишь – спишь…

Иначе горе, горе, горе

Тебе, спокойно ждущему когда

минуты жизни обрастут годами,

Спокойно… без волненья…

Раздаются чьи-то шаги.

Женский голос: Валя! Валя, ты не спишь?

В комнату входит женщина, мужчина исчезает в темноте.

Валя: Папа! Папа, что ты хотел сказать…

Мужской голос:

Меня отправила в дорогу

Жена моя… (шепчет) и брат мой…

Валя: Кто?!

Женщина: Ты что, не спишь?

Валя: А?! Папа…

Женщина: Опять отец приснился? В шапке сколько раз тебе говорила не спать!

Валя: Нет…он…

Женщина плачет.

Женщина: Мне он тоже снится… тоже снится…

Валя: Мне он не снится…

Женщина: Перестань! Не снится!.. Это нормально… Снится и снится… Валя, ты завтра что делаешь днём?

Валя: Работаю…

Женщина: Завтра ж выходной!

Валя: У меня нет выходных…

Женщина: А к нам дядя Пётр придёт…

Валя: Дядя Пётр… посидите без меня… зачем я вам…

Женщина: Ну, как зачем… он хороший, он тебя любит, он о нас заботится…

Валя: Я сам о себе могу позаботиться, если о тебе некому заботиться, – води дядю Пётра!

Женщина: Петра! Он нам родной человек!

Валя: Вот именно!

Женщина: Что? Что? Что? Что опять, вспыжился!

Валя: Ничего, поступай, как знаешь.

Женщина: Я должна жить! Я должна жить! И лучше, если это будет знакомый, родной человек. И ты должен жить, сколько уже прошло! Мы должны жить! Что у тебя, почему Оля не приходит к нам? Что у тебя с ней! Пора определяться, не водить девчонку за нос!

Валя: Я не буду с ней определяться!

Женщина: Почему?

Валя: Чтобы у тебя не было оправданья!

Женщина: Какого?

Валя: Что я живу… Я не живу… и ты не должна!

Женщина: Что ты такое говоришь?! Мне нужно, понимаешь,.. я не хочу сойти с ума, мне нужен кто-то, чтобы его спрашивать о чём-то, посылать, упрекать,.. рядом всегда кто-то должен быть рядом, я не могу одна!

Валя: Нелепо, да? Обычный ужин, а он взял и отравился…

Женщина: Да! Да, нелепо! Всё нелепо! Ты у нас появился нелепо! Тебя не должно было быть, а ты взял и появился! Не по правилам! Я всегда рассчитывала, когда можно не предохраняться, и никогда никто не появлялся, а ты… У него желудок слабый был, ты же знаешь, он жил с шлангом во рту, постоянно ему его туда пхали, – язвы, гастриты, что? Что ты мне душу треплешь?! Поужинал и умер! Да! Так у всех бывает! Это не нелепо! Это обычно! Ты всё время забиваешь себе голову чушью! Был бы жив отец, он бы тебе первый сказал, что ты забиваешь себе голову чушью! Сам не живёшь, и мне жить не даёшь!

Встаёт, хочет уйти.

Валя: Послушай! Послушай, а как люди договариваются, о том, чтобы жить вместе?

Женщина: Как… что, ты сейчас о чём?..

Валя: Вот ты жила с папой… у вас всё было хорошо? Тебе его одного было достаточно? Может быть ты хотела чего-то другого, а он тебе мешал… Можно ведь было просто договориться и не мешать друг другу, или никак,.. по-хорошему никак не получалось?

Женщина: Сейчас ведь, Валя, не проблема сдать тебя лечиться. Сейчас много добрых врачей и платных центров! Мне стоит только заикнуться, что ты наркоман, и враз наше с тобой общение будет происходить только в выходные дни и по разные стороны решётки. И тебе будет хорошо, и мне! Я тебя предупредила!

Уходит.

Валя: Предупреждён, значит защищён…

Квартира. Комната с большим окном, выходящим на проезжую часть. В комнате – капитан, милиционер-прапорщица с видеокамерой, сержант милиции, мужчина в наручниках, молодой человек в бейсболке с персонажами из мультсериала «South Park».

Капитан (к прапорщице): Так, Люда, включай!

Люда: Уже…

Капитан: Так, значит, начинаем следственный эксперимент, дело Сысоева, триста двенадцать…

Люда: Девяносто четыре!

Капитан: Триста двенадцать девяносто четыре… Так, значит, давайте по порядку… кто предложил вам вынести мусор?

Сысоев: Предложил!.. Это семья, кто тут кому предлагает, никто уже никому ничего не предлагает, накопился мусор, надо вынести…

Капитан: Так, давайте без прибауток, ладно? Это сейчас, в первую очередь, вам нужно! Понятно? Понятно?!

Сысоев: Да…

Капитан: Так, ещё раз… Вы сами или потерпевшая попросила вас?

Сысоев: Я сам…

Капитан: Так… дальше… где была в этот момент потерпевшая?

Сысоев: Жена мыла окно…

Капитан: Это?

Сысоев: Это…

Капитан (молодому человеку в бейсболке): Так, Валя, вставай к окну…

Валя проходит к окну, улыбается, смотрит на капитана в ожидании очередных указаний.

Капитан: Так… как она мыла, на подоконник залазила? Или с пола?..

Сысоев: Залазила…

Капитан: Окно открыто было?

Сысоев: Да… правая створка… она с внешней стороны начала…

Капитан: Так… Валя!..

Валя открывает окно, ждёт указаний.

Капитан: Так, вы что делали?

Сысоев: Я сначала хотел ей помочь, спросил, давай я тебе помогу, а она продолжала мыть…

Капитан: То есть что – она не услышала вас?

Сысоев: Да нет… Я звук прибрал у телевизора… просто это её стиль такой общения, она когда злится, когда злилась… делала вид, что глухая… я лежал, смотрел телевизор, она ни с того ни с сего вскочила делать уборку, я говорю, давай помогу, – молчок!.. Я говорю, – что сделать? – молчок! Потом такая, – ничего не надо, живи, как хочешь, а я в грязи жить не хочу!..

Капитан: Так, ясно, то есть, вы поссорились?

Сысоев: Да нет… Всё как обычно…

Капитан: Нет, Сысоев, что значит, как обычно, – как обычно поссорились или что?!

Сысоев: Ну, как… наверное, только это уже для нас как… не ссора… как обычно… я не знаю… так во всех семьях…

Капитан: Так, значит, давай поймём… Во всех семьях жёны так не погибают после уборки, понимаешь! Во всех семьях!.. Как обычно, это обычно все живы… Так что ты просто вспомни и изображай, что тут у вас произошло, вот он (показывает на Валю) – это сейчас она, стоит на подоконнике, трёт стёкла (Валя придуривается, устраивает пантомиму «Мойка окон»), а ты хочешь ей помочь!.. Как у вас было, – ты что говоришь, давай я помогу, она как? Притворяется глухой, так? Твои действия!

Сысоев: Я ей ещё раз говорю…

Капитан: Так…

Сысоев: Давай я помогу…

Капитан: Так…

Сысоев: Она молчит…

Капитан: Молчит?..

Сысоев: Да… я ей тогда ещё громче… Давай я помогу! (Приближается к Вале). Давай я помогу!! (Приближается к Вале). Давай я помогу!!!

Валя (сержанту): Эй, эй, Сева, держи его, контролируй!

Капитан: Сева, стой с ним!

Сержант берёт за руку Сысоева, Сысоев не замечает никого вокруг, орёт.

Сысоев: Давай я помогу!!!

Капитан: Так!

Сысоев: Давай я помогу!!!

Капитан: Так!! И!!!

Сысоев (резко успокаиваясь): И… иду на кухню, беру ведро… подхожу к двери…

Капитан: Да?.. Ну, подходи… давай, давай показывай, подходи к двери…

Сысоев под присмотром сержанта подходит к двери, останавливается.

Капитан: Так…

Сысоев: Она обернулась… сказала… можешь ничего не делать… отдыхай дальше…

Сысоев сглатывает слюну, замолкает, смотрит как бы сквозь стоящего на подоконнике Валю.

Капитан: Так…

Сысоев молчит.

Капитан: Сысоев, дальше, даль-ше…

Сысоев: Я хлопнул дверью… вышел в подъезд, услышал грохот… вошёл обратно… окно закрыто, а её на подоконнике нет…

Капитан: То есть, по вашим словам, она от сквозняка… то есть, её окном, закрывшимся от сквозняка окном выкинуло на улицу… так?

Сысоев: Так…

Капитан: Так, хлопайте!

Сысоев оборачивается, удивлённо смотрит на капитана.

Капитан: Ну, что, – хлопайте, хлопайте, на то он и следственный эксперимент, мы должны всё проверить!

Сысоев открывает входную дверь, хочет с силой хлопнуть ею.

Валя: Э! Э! Товарищ капитан, мне может слезть?!

Капитан: Слезь…

Сысоев хлопает дверью, окно закрывается.Прапорщица отнимает своё лицо от видеокамеры, обращается к капитану.

Прапорщица: Надо проверить силу.

Капитан: Чью?

Прапорщица: Окна! Окно с какой силой закрывается? Как мы узнаем, может оно так выпихнуть человека с подоконника или нет!

Озадачив капитана, прапорщица ныряет обратно в видеокамеру.

Капитан: Да… Так, Валя, вставай, открывай окно и стой на подоконнике, Сысоев…

Валя: Товарищ капитан, а если он прав?

Капитан: Вот это нам и предстоит узнать, так… нужен ремень, Сева, снимай ремень!

Сева: У меня нет ремня…

Капитан: Как нет?! Вам по форме положено! Совсем уже!

Сысоев: У меня в шкафу… на брюках… можете взять…

Капитан кивает сержанту, тот подходит к шкафу, открывает, роется в поисках брюк.

Сева: Здесь нет брюк!

Сысоев: Как нет?!

Сева: Ну, так, нет и всё!.. Две рубашки и колготки женские… и всё…

Сысоев: А кто их взял?! Меня забрали, жена… разбилась… кому их брать… здесь же никто не живёт…

Капитан: Ну, ладно, Сысоев, зачем скандалить, вы же видели, – квартира опечатана, кому тут ваши вещи брать?.. забыли, наверное, куда их сложили…

Сысоев: Да как забыли?! Я ничего не забываю, кто тут опечатывал?!.

Капитан: Так, ладно, Сысоев, всё, хватит! Сева, давай колготки… там посмотри, с лайкрой если есть… они прочнее… нам нужны прочные…

Сержант долго роется в шкафу, наконец, вытаскивает пару колготок.

Сысоев: Вот вроде…

Капитан: Ну и какие ты достал? Ты что не знаешь, что такое лайкра?! Это утеплённые, шерстяные, а с лайкрой это блестючие, прозрачные! Отойди отсюда!

Капитан отгоняет сержанта и сам роется в шкафу. Наконец, нужная пара колготок найдена, капитан передаёт их Вале.

Капитан: Так, обмотайся, один носок за себя привежи, другой к батарее!

Валя выполняет приказ капитана.

Капитан: Ты, я надеюсь, не против, Сысоев, раз ремня у тебя нет в доме…

Сысоев: У меня был ремень… и не один…

Капитан: Ну, ладно, ладно! Так, Валя, только крепче, на два узла, смотри, если хлопнет и ты вылетишь, – сразу группируйся, чтобы об стену не удариться, а ты, Сева, втаскивай, сразу втаскивай, не тормози, понял?!

Сева: Понял…

Капитан: Люда, внимательно… Смотри, так, чтобы охватить всех…

Прапорщица: Я панорамой возьму…

Капитан: Ну да, ну да…

Прапорщица начинает крутиться полукругом, снимает всех участников эксперимента.

Капитан: Так, по моей команде… Валя, встань ближе к краю… повернись туда…

Валя: Я не могу…

Капитан: Что ты не можешь?

Валя: Я не могу смотреть вниз, я лучше, если что, спиной туда полечу…

Капитан: Какой спиной, ты как сгруппируешься тогда?!

Валя: Хорошо, я боком…

Капитан: Как ты, я не знаю, прямо!.. Боком!.. У тебя всё боком!.. Вся жизнь через бок!.. Ладно… Готов, Сысоев?

Сысоев: Да…

Капитан: Хлопай!

Сысоев с силой закрывает дверь, окно не шевелится.

Капитан: Не понял…

Валя: Нету сквозняка…

Сева: Ха!

Капитан: Да, Сысоев… очко не в вашу пользу…

Сысоев: Да как так… Вы же видели, только что оно закрывалось…

Капитан: Ну да, ну да… Закрывалось… А сейчас нет… Давай ещё раз… посмотрим…

Сысоев с силой хлопает дверью, окно не шевелится.

Капитан: Неприятный момент, правда, Сысоев?

Сысоев: Нет, ну как… ну вы же видели, ну…

Сысоев, не спрашивая разрешения, снова с размаху закрывает дверь, окно не шевелится. Сысоев в ярости хлопает дверью несколько раз подряд, – окно не шевелится.

Капитан: Так, всё понятно… хватит, Сысоев, хватит…

Сысоев: Тогда ветер сильный дул… да, точно, ветер!..

Капитан: Ну да… тайфун!.. Заснято, Люда?

Прапорщица: Заснято!..

Капитан: Хорошо! Выключай… Сева, уводи его!..

Сысоев: Как?! Давайте я ещё раз хлопну! Я же правду говорю, просто ветер, тогда был ветер!

Сева: Давай, давай, пошли!..

Сержант выталкивает Сысоева за дверь, прапорщица складывает камеру.

Капитан: Всё, Валя, отматывайся…

Валя: Сейчас, товарищ капитан, как-то завязался… неудачно…

Капитан: Да на, пережги их, что ты мучаешься!..

Капитан лезет в карман за зажигалкой, оттуда вываливаются розовые женские плавочки. Капитан передаёт Вале зажигалку, тот кивает капитану, показывает на плавочки.

Капитан: Что? (Смотрит вниз, подбирает трусики, кладёт их обратно в карман). Это я всегда… старая привычка – с места преступления что-нибудь беру… на память… (Нервничает, закуривает). Потом когда на пенсию выйду, – напишу книгу… обо всём таком… вещи вот такие разложу и начну вспоминать… а так не вспомнить, если из головы… лучше, чтоб с опорой на визуальные предметы… нас так учили…

Валя: Я понимаю, товарищ капитан… Это модно…

Капитан: Да?

Валя: Я имею в виду, мемуары о работе… потом даже могут сериал снять по ним… кино… а можно я тоже что-нибудь возьму… вдруг, и я книгу писать буду… когда на пенсию выйду…

Прапорщица: Записки следователя?! (Смеётся).

Валя: Нет, ну мало ли…

Капитан: Ну, бери, бери… только чтобы к делу это не относилось… несущественное бери… я вот видишь… просто память о человеке взял…

Валя: Хорошо… спасибо…

Капитан: Пожалуйста, давай только по-быстрому…

Валя роется на столе и по полкам, прапорщица томно улыбается капитану.

Прапорщица: Я спускаюсь?

Капитан (романтично): Спускайся…

Прапорщица: А вы?

Капитан: Мы щас… я докурю…

Прапорщица: Мне квартиру опечатывать надо…

Капитан: Да?…

Прапорщица: Да…

Капитан: Опечатывай…

Прапорщица: Так вы же тут…

Капитан: А ты прямо с нами… опечатывай…

Прапорщица: Перестаньте, товарищ капитан, баловаться…

Капитан: Не перестану… У тебя какой размер?..

Прапорщица: Чего?

Капитан (кивает на уровень пояса прапорщицы): Того…

Наконец, что-то выбрав, Валя подходит к интимно беседующим коллегам.

Валя: Я всё!

Капитан: А? Да… что это?

Валя: Да… книжка…

Капитан (читает заглавие): «Человек не устаёт жить!» Интересная?..

Валя: В предисловии написано, что это книга о том, как сделать себя самому…

Прапорщица: Сделать себя… (Берёт у капитана книгу, разглядывает).

Валя: Тут о борце, о дзюдоисте, который то ли рахитом страдал или дистрофией, короче, всё болел, болел, а потом сам себя сделал, – стал чемпионом и даже турков завалил каких-то… на олимпиаде!

Капитан: А что, турков, ну и что, – турков!

Прапорщица: Ну да, турки, знаете, какие борцы… я пять лет назад в Анталию ездила, отдыхать… а там познакомилась с девчонкой, с гидом, она мне предложила подзаработать, с их командой молодёжной по футболу, ну, неважно, я, короче, два месяца как бы переводчицей там у них была… с английского переводила им…

Капитан: Так это ж футболисты, а тут борцы!

Прапорщица: Ну и что, всё равно сильные, турки – сильные!..

Капитан: Ладно… так… (кидает окурок на пол, тушит ногой).

Валя: А что, товарищ капитан, вы думаете как всё было?

Капитан: Так понятно… взял да столкнул её…

Валя: Так просто?..

Капитан: Так просто…

Валя: Убить жену и потом такую комедию ломать…

Капитан: Мы же всё проверили, хлопали, как в цирке тут, – не могла она сама выпасть, ты же не выпал!

Валя: Мне кажется, если на такое пошёл человек, так уж и притворяться незачем…

Капитан: Да ты что?! Ты как вообще, у тебя какие представления о жизни?! Вот! (Трясёт книгой, которую выбрал Валя). Вот, почитай! Он читал, и ты почитай! Человек не устаёт жить! Понял?! Что бы ни натворил, – не устаёт! Несмотря ни на что!

Прапорщица: Слушайте, идём уже, а!

Капитан: Да… ладно… пошли…

Все трое выходят из квартиры, капитан захлопывает дверь, окно реагирует, закрывается с такой силой, что бьются стёкла.

Комната. Кровать. В кровати друг на друге лежат голый Валя в бейсболке и какая-то девушка, одетая в чопорное пальто, колготки, юбку и сапоги.

Девушка: Жарко,открой окно!

Валя встаёт с девушки. Из-под кровати выглядывает лысая голова в бескозырке.

Голова: Ага! Открой, открой! Жарко! А она, когда ты встанешь на подоконник, чтобы открыть верхнюю створку, она с силой хлопнет дверью. Давай! Давай! А то жарко!

Валя: Успокойся, мы не женаты!

Девушка (тараторит): Я спокойна! Просто если б ты чуть-чуть думал обо мне, мы бы уже давно были женатыми. Но что я?! О чём я! Тебе же это ни к чему! Свобода! Как будто есть какая-то свобода! И мы ею наслаждаемся, да?! Бегаем после работы в гости друг к другу, тихо кончаем и разбегаемся мыться каждый по своим родителям! Сво-бо-да! Сколько так, – ещё год максимум? Ты уже придумал, что ты скажешь, почему нам надо расстаться?! Много не думай, мы и так, как-будто вместе, – изображаем, что ты мой мужчина, я твоя женщина! Мне только одно обидно, – что в тридцать три года по-новой придётся искать, влюблять, гулять… А мне это так надоело! Я ни с кем не могу ни знакомиться, ни говорить, – я кончилась, лет пять назад, на тебе… иссякла – всё узнала, всё увидела, у меня больше нет интересов… кого я подцеплю? Надо ведь будет изобразить какую-то заинтересованность в человеке, чтобы он на тебе женился…

Валя: Слушай… слушай, ты не могла бы подушить меня немного…

Девушка: В смысле как?.. Руками?

Валя: Нет, руками ты меня трогай, просто мне нужно, чтобы в этот момент, чтобы мне не хватало воздуха, по-настоящему чтобы я задыхался…

Девушка: А, скафинг…

Валя: Какой скафинг?

Девушка: Это так называется, обычно онанисты так делают, – дрочат и шарфиком себя душат… Это усиливает ощущения…

Валя: Не знаю я ни о каком скафинге… усиливает… мне, наоборот, надо загасить…

Девушка: Кого?

Валя: Ощущения… перекрой мне кислород, пожалуйста!

Девушка: Так, знаешь, многие поотъезжали, я читала в журнале…

Валя: В каком?

Девушка: «Мари Клер»…

Валя: И что там писали?

Девушка: Писали, что это модно, но опасно, ещё там учили, как душиться, чтобы не задохнуться совсем…

Валя: То есть, ты теперь умеешь?

Девушка: Теперь?

Валя: Ну, раз прочитала!

Девушка: Да я и без них соображу… (Снимает с себя шарф, затягивает его на шее Вали. Валя ложится под одеяло, девушка садится на кровать, запускает руки под одеяло, активно массирует Валин член, одновременно затягивая шарф на его шее. В комнату входит мать Вали).

Мать: Ох! Ольга! А я и не заметила тебя! Здравствуй!

Ольга кивает головой, не переставая душить и массировать.

Мать: Хоть бы встал, – совсем уже обленился! В шарфе теперь! Представляешь, Оля, – то в шапке спал, а теперь и в шарфе. Это как этот его… отец ему всегда ставил на кассете, плакат его до ремонта тут на двери висел, да как его, а, – Джон Леннон, да? Тоже в шарфе! Похож, похож! Битл, да? Я правильно говорю? Давай, поднимайся, сходи за хлебом, скоро дядя Пётр придёт, ужинать будем! Давай, сходи, – у нас хлеба нет.

Валя: Какой брать?

Мать: Возьми батон «Московский».

Валя: А если не будет «Московского»?

Мать: Возьми лаваш тогда.

Валя: Лаваш? А не опасно?

Мать: Что не опасно?

Валя: Лаваш покупать не опасно?

Мать: А что такого? Лаваш – тот же хлеб! Даже вкуснее!

Валя: Даже вкуснее… но у нас же война с ними.

Мать: С кем?

Валя: Ну, с теми, кто лаваш делает.

Мать: Ну, и что, эти же здесь живут.

Валя: Кто?

Мать: Ну, кто здесь лаваш печёт, из этих кто, – они же здесь живут.

Валя: Ну, всё равно, они же одни из них.

Мать: Ну, они ведь не все плохие.

Валя: Не все, определённо не все, – там даже большинство не плохие, но они все заодно, поэтому они, в принципе, не плохие, мы их поэтому и победить не можем.

Мать: Так что теперь – лаваш не покупать что ли?!

Валя: Ну, не знаю, можно, конечно, рискнуть… Хотя, вот вдруг им сигнал тайный поступит травить лаваши. А лаваши, как ты говоришь, вкуснее нашего хлеба, даже вкусней батона «Московского», да?

Мать: Да…

Валя: Ну, вот, все и разберут… эти лаваши, а потом всё… раз приказали им…

Мать: Но ведь сразу же поймут, кто это сделал!

Валя: Конечно поймут, потом сразу всё понимают… потом, а я вот ещё до могу понять и предупредить… потом-то нам уже ни к чему будет это понимание, когда мы уже поедим… их лаваши…

Мать: Я, в принципе, думаю мы сегодня и без хлеба обойдёмся, я лапши сварила… лапша тот же хлеб, а завтра я сама куплю…

Валя: Как скажешь…

Мать: Сама выберу и куплю…

Встаёт, улыбается Ольге, продолжающей массировать под одеялом член Вали; хочет уйти, вдруг, резко останавливается.

Мать: Помнишь в школе… в школе вас стали водить в бассейн?

Валя: Помню, да… а что?

Мать: В третьем классе, вас начали водить в бассейн… а ты боялся воды…

Валя: А я боялся воды, боялся-перебоялся… (Задыхается, кашляет).

Мать: Поэтому ты не хотел ходить в бассейн…

Валя: Не хотел и не ходил!

Мать: Нет, ты ходил, ты ходил, но не брал с собой сменных плавок… и тебя не пускали в бассейн, потому что нельзя в бассейне плавать в тех плавках, в которых ходишь…

Валя: Я никогда этого не понимал, почему так?! Можно ведь и так ходить в чистых плавках, и без бассейна, – что это, – нонсенс, что кто-то в течение дня может ходить в чистых плавках… или ведь можно взять с собой сменные, но грязные плавки…

Мать: Ты не брал, делал вид, что забыл… потому что боялся…

Валя: Ну и что? К чему ты это вспомнила?

Мать: Да так… ты с детства мог отвертеться… от всего… придумать всё, что угодно… притвориться… Ты никогда не говоришь прямо и откровенно… у тебя нет смелости признать то, что есть на самом деле… Мы все от тебя чего-то ждём, потому что ты внушаешь нам доверие, что тебе действительно чего-то хочется, как-будто тебе всё это интересно… а на самом деле…

Валя: А что на самом деле? О чём ты говоришь, я не понимаю?

Мать: Я? Ладно… (Уходит).

Из-под кровати выползает голова матроса.

Голова: Хорошо тебе?

Валя: Да.

Голова: Мне тоже было хорошо, особенно приятно, когда кажется, что они действительно от всей души, с радостью удовлетворяют все твои прихоти! От всей души! Но ты посмотри… посмотри, – она даже на тебя не смотрит, думает о чём-то своём… Как так, да?! Ведь это ж ваше, ваше общее удовольствие! А ей нет дела! Нет дела!.. Это затягивает, затягивает, ты себя успокаиваешь, что это временно, со временем она полюбит, поймёт… нет… ничего нет… ты задыхаешься, тебе хорошо, но это никого не интересует, пока ты есть, или пока есть они… тебе решать!

Валя кашляет, задыхается.

Бассейн. У самого края – сержант милиции, капитан, милиционер-прапорщица с видеокамерой, работник бассейна – женщина, везде чрезвычайно волосатый мужчина в плавках и наручниках, молодой человек в плавках и бейсболке с персонажами из мультсериала «South Park». Работник бассейна – женщина спорит с капитаном, волосатому мужчине в плавках холодно, молодой человек в плавках и бейсболке с персонажами из мультсериала «South Park» широко улыбается.

Работник бассейна – женщина: Нет, я сказала – нет и всё! У него должны быть сменные плавки, иначе он в воду не зайдёт!

Капитан: Ну, как так! (К молодому человеку в плавках и бейсболке с персонажами из мультсериала «South Park»). Валя, ну, ёб тыть! Ну, я же предупреждал, что в бассейне будем, ну!

Валя: Я не знал, товарищ капитан, что сюда надо в сменных плавках ходить! Что такого-то?! (К работнику бассейна – женщине). У меня чистые плавки, честное слово, – я их сегодня одел!

Работник бассейна – женщина: Нет!

Валя: Ну, правда, ну, я даже в них сегодня не писал!

Работник бассейна – женщина: Ну и что!

Валя: Ну, посмотрите, – ни одного пятнышка!

Работник бассейна – женщина: Так не в этом дело, – там всё равно микробы!

Валя: А что, на сменных нет микробов?

Работник бассейна – женщина: Нет! Они сменные! В них вы по улице не ходите!

Валя: Но ведь они у меня чистые!

Работник бассейна – женщина: Какие они чистые, раз одели! Сколько там всего теперь! А мы бассейн хролируем! У нас всё соблюдается!

Капитан: Так, ладно, всё!.. Так, будем тогда здесь, на берегу, то есть, у бортика! Так, Люда, включай!

Прапорщица: Уже…

Капитан: Так… Начинаем следственный эксперимент по делу Тахирова…

Волосатый мужчина: Закирова…

Капитан: Так, да, Закирова Тахира…

Работник бассейна – женщина: Всё, чтобы в воду не заходили!

Капитан: Мы поняли!

Работник бассейна – женщина: Я прослежу, я увижу!

Капитан: Мы вас поняли! Так…

Работник бассейна – женщина уходит, капитан про себя ругается ей вслед.

Капитан: Так, Закиров, как вы попали в бассейн?

Закиров: По абанэмэнту…

Капитан: Так, а потерпевшая?

Закиров: Она тут записана била…

Капитан: Так, то есть вы знали, что в то время, на которое у вас был абонемент, она будет здесь?

Закиров: Да… знал…

Капитан: Так, вошли, где была потерепевшая…

Закиров: Вот здесь на второй дорожке, здесь…

Капитан: Так, она вас заметила?

Закиров: Нэт, заметила чтоб я не хотел…

Капитан: Так, дальше, ваши действия.

Закиров: Я пиригнул в бассэйн.

Капитан: Так, значит, давай, как будто прыгнул, только прямо здесь, в воду не заходи!

Закиров (подпрыгнув на месте): Ну, вот так пириблизительно…

Капитан: Да… цирк с конями… Ну, Валя, ну, ёб тыть! Ну, я же предупреждал, что в бассейне будем, ну! Ну, как щас, а мне уже дело закрывать надо, мне уже к завтрему отчитываться!

Валя: Ну, товарищ капитан, ну, как же, – я не знал, специально чистые одел плавки на себя… я ж не знал, что их с собой надо…

Сержант: Может, он залезет, чё она нам сделает!

Капитан: Да, с говном связываться, она тут такой вой поднимет… ладно… Так, Тахи… Закиров, так, что потом, ты в воде…

Закиров: Я в водэ… смотру на неё… Она скалится… подруги тут её, она им киричит… это… я сразу нырынул, чтобы она меня не заметила…

Капитан: Так, нырнул, давай присядь…

Закиров, глубоко вздохнув, как будто действительно ныряет надолго под воду, садится.

Капитан: Так, и потом.

Закиров (выдыхая): Потом я к ней поплыл…

Капитан: Так, какое расстояние вы проплыли?

Закиров: Ну, так, десять, пятнадцать… не больше семи метров…

Капитан: Так, Валя, встань на десять метров от него… Так, Закиров, вот представьте, что вот он – это потерпевшая, плывите к ней, то есть, к нему и делайте то, что делали с потерпевшей.

Закиров: Харашо! (Ползёт гуськом к Вале, разгребая воздух руками).

Капитан: Ох, Валя, ёб твою мать, ну, мы ведь даже этому Тахиру, и то плавки сменные нашли, но ты то, – ты ж из дома ведь шёл, – не из тюрьмы, ну, мог бы ведь догадаться!

Валя отходит на положенные десять метров, виновато отводит взгляд в сторону от капитана. Закиров подплывает к Вале, сидит у его ног.

Капитан (к прапорщице): Хороший бассейн, да, Люда?

Прапорщица: Неплохой…

Капитан: Ты ходишь в бассейн, как-то следишь за собой, за формой я имею в виду?..

Прапорщица: Да как… у нас стрельбы раз в месяц, а так, чтобы специально, не получается…

Капитан: Нет, хороший бассейн, так, – раз, два, – разика два в неделю можно поплавать…

Прапорщица: Чё этот клоун-то, устал что ли?

Капитан: Ну, что, Закиров, сколько сидеть-то будем?! Давай, показывай!

Закиров: Я так нэ совсэм помню… так… как там я подплил… там, она бултыхала, ногами перебирала…

Капитан: Так, ну, вспоминайте, вспоминайте…

Закиров: Ну, там я стал искать её ноги, потому что там другие ещё били ноги… там… у её лак зэлёный бил на ногах – пэдикур зэлёный, я нащёл… там так она, (к Вале) поперебирай, слущай, мне легче вспоминать будет!

Капитан: Давай, Валя, уже хоть что-то сегодня сделай, что ты скалишься, – давай, давай!

Валя начинает перебирать ногами, как будто пытается сделать фуэте.

Закиров: Патом я её схватил так и потянул к себе, как будто она нырнула… Она так… щас… (Гладит ноги Вали, хватаясь за свою голову, как будто вот-вот вспомнит подробности утопления).

Капитан: Ну, хватай, хватай его – притягивай, как будто ты под водой…

Закиров: Щас… так… (Обхватывает ноги Вали, Валя садится, Закиров ложится на кафель, крепко сжимая Валины ноги). Она бултыхалась… так… бултыхалась, потом, когда перестала, – я её отпустил, и поплыл под водой к другому бортику, вылез и пощёл… Там она всплыла, ну, все думали, что она купается, а я пощёл…

Прапорщица: Это он сколько под водой-то просидел?..

Капитан: Минут шесть, как минимум, это он сначала подплыл к ней метров десять, потом её держал, потом отплывал… Так, Закиров, вы всё точно показали?!

Закиров: Да… так всё ибило.. пирибилизительно… Я её любил, товарищ капитан, я её любил, а она нет, она меня не любил, только пиритворялся! Я ей всё сделал, а она с биратом моим жить стал… куда так, – я пиросил её, пиросил, его пиросил, – я ему говорил, – ты бират мне, зачем так поступаешь… А он старший, – у нас, если старший, то нельзя спорить, – сначала так, да… то есть, я только ей мог сказать… Я ей всё дарил, всё, всё что мог, – «Омсу» надо, – пожалуйста, я всем что било, всем что торгавал, всё у неё било, по одной, по две штуки, всегда говорил – пириходи, выбирай, – «Омсу» надо, – пожалуйста, шоколад, только импортный, – «Карли Варли» – импортный-английский – самый шоколад, – всё ей по три плитки давал, подруг её угощал…

Капитан: Так, песни петь заканчиваем, Закиров, ладно? Сейчас помолчим… Так, сколько ж это… так… Закиров, ты как, без акваланга был?

Закиров: Я как… как пиришёл, так я был… без акваланга… только в пилавках…

Прапорщица: Надо проверить, – так-то не срастается, это он что, – как рыба, как этот – ныряльщик за жемчугом, да и они столько не могут без воздуха…

Капитан: Так, Закиров, сейчас я засеку время, дам вам отмашку, и вы не дышите, не дышите, пока не сможете не дышать, – нам надо проверить… Вы меня поняли?

Закиров: Да!

Капитан (смотрит на часы): Так, поехали!

Проходит минута.

Закиров: Что, не дышать?

Капитан: Так ты дышишь что ли?!

Закиров: Я отмашку жду…

Капитан: Ой, б… Так ещё раз! (Смотрит на часы) … Давай, не дыши! (Машет Закирову рукой).

Закиров: Всё понял, не дышу! (Набирает воздух, не дышит)…

Проходит минута.

Закиров: Сколько не дышать?

Капитан: Ой, ну, что же это за день такой! Тахиров! Я махну рукой, и вы не дышите, сколько сможете! Сколько сил хватит, столько и не дышите! Понятно?!

Закиров: Нэт!

Капитан: Что не понятно?!

Закиров: Я нэ Тахиров, я Закиров!

Капитан: Послушай, Закиров, если ты быстро меня щас не поймёшь, – мы тебе тогда рот с ноздрями заклеим, и через полчаса отклеим, – посмотрим, какой ты ныряльщик, мать твою!

Закиров: Объясните что делать, – я всё сделаю, я сам всё вам делаю, ничего не сопротивляюсь!

Капитан: Рот зажми и не дыши, когда воздух кончится, скажешь!

Закиров: Всё, понял, зажимаю!

Капитан смотрит на часы, засекает время, проходит полминуты.

Закиров: Всё, кончился воздух!

Капитан: Блять, урыть его что ли тут в этом бассейне, даже минуты, сука, не продержался!

Прапорщица: Может, это не он тогда её утопил?

Капитан: А кто?!

Прапорщица: Ну, а как он тогда её утопил, если сам минуту только не дышать может?

Капитан: Что-то не то… Он, наверное, её по-другому как-то… а нам тут парит… Так, Закиров, вы всё нам точно показали?

Закиров: Всё точно… так не помню… что вспомнил показал!..

Капитан: Урод… Ну, хрен с ним, – мы, в принципе, следственный эксперимент провели, на её ногах отпечатки его пальцев, правильно? В бассейне подруги потерпевшей его не видели, потому что он нырнул, правильно? Всё! Кое–что срастается и ладно…

Прапорщица: Ну, да, в принципе… он тем более, может, в таком состоянии был, что не обратил внимания, что не дышит, – раз её убить хотел… Всё же от состояния зависит, в смысле, как что намерен делать… Если ему сейчас без надобности, вот он и дышит… Тем более сейчас он задумывается, а тогда – нет. Это, как подвиг, – люди совершают, сломя голову несутся, знаете, – горящую машину из пожара вывозить, людей спасать… Вот был случай, – мужчина из воды двух женщин вытащил, а сам плавать не умел, а в воду сиганул, вцепился в них – и вытащил, сам не помнил как… А полковник наш, Филиппов, – у нас с мужем на новоселье когда был, – выпил и весь вечер на гитаре играл! Причём так красиво, – Фламенку такую, испанскую. На утро будим его, садимся завтракать, сыграйте, говорим, товарищ полковник, а он всех на хуй посылает, – говорит, сроду гитару в руки не брал..

Капитан: Так, ладно, понятно… (О чём-то думает, оглядывается). Бассейн хороший… Закиров, а почём ты абонемент сюда брал?

Закиров: Я нэ помню, я на одно посещение взял, если брать на много, то дешевле, со скидкой… Можно месячный абонэмэнт взять, тогда вообще, задаром почти что… Я на день взял! Мне намного не надо… только утопить и всё… я так расчитал, что одного раза хватит…

Капитан (прапорщице): Может, возьмём на месяц? Походим… Вдвоём веселей, один-то я не соберусь…

Прапорщица: Так вы на семью возьмите…

Капитан: Да ну, – с семьёй я в ванне купаюсь… Пойдёшь, за компанию?

Прапорщица: А чё, давайте… (Показывает на камеру). Выключать?

Капитан: А что работала?

Прапорщица: Да, вот сейчас выключаю…

Капитан: Конец сотри… там про полковника… и про бассейн когда…

Прапорщица (смеётся): Компромат, да?

Капитан (смеётся, резко прекращает): Так, давай, раз уж здесь, пойдём узнаем сколько стоит…

Прапорщица: Идёмте.

Капитан: Так, там у них к дирекции… в эту дверь? Эта, воняла которая, куда вышла?

Прапорщица: Да, вроде, туда…

Капитан: Так, Сева, ждите нас… мы скоро… Ой, Валя, Валя…

Капитан и прапорщица уходят, Валя садится на бортик, улыбается.

Валя: Слушай, Закиров, как ты под водой не дышал?

Закиров: Твоё какое дело, ты кито?

Валя: Нет, ну, мне интересно, как?

Закиров: Жёпой!(Отворачивается).

Валя: Я так и думал… Ты скрываешь это, да? Почему не показал на камеру, как жопой дышать надо… не хочешь чтобы и мы так научились… это твоё секретное оружие, да?

Закиров шепчет очень плохие выражения на своём родном языке.

Сержант: Чё ты плавки-то не взял?

Валя: Ну, ты ещё начинаешь… сказал же… забыл… А если б этот меня на дне так бы и держал, как Наташу свою, кто бы меня спасать полез?

Сержант (смеётся): Почему Наташу, он Яну утопил…

Валя: Обычно у Закировых Наташи… Сколько ему теперь светит?

Сержант: Да, хрен знает, ему брат адвоката обещает нанять…

Валя: Так он что, – не обиделся на него что ли?

Сержант: Нет, какое! Он даже на себя его вину хотел взять, мы еле врубились, кто из них её утопил!

Валя: Да, для них семья на первом месте…

Закиров вдруг начинает вполголоса петь очень красивую песню с нежной восточной мелодией.

Валя (к Закирову): О, славно… А «Учкудук», знаешь, это как раз по твоей теме будет… Учкудук – три колодца…

Закиров (продолжает напевать): Пищим, пищим, пидарас кругом, пищим пищим…

Сержант: Слушай, я хочу на заочку в этом году поступать…

Валя: Куда?

Сержант: В университет.

Валя: Давай, поступай.

Сержант: Ты ведь там учился?

Валя: Недолго…

Сержант: Слушай, посоветуй, – я хочу на истфак…

Валя: На фиг тебе этот истфак, – там же латынь.

Сержант: Ну и что…

Валя: Ну, как ну и что, – это же язык – там спряжения, окончания, падежи…

Сержант: Ну, чё, я же английский учил в школе, ничё, – как-то справился… Я думаю, я потяну, даже, если там латынь…

Валя (к Закирову): А эту, знаешь? (Поёт). «Стоят девчонки, стоят в сторонке, – потому что на десять девчо-о-о-нок по статистике девять ребят»…

Закиров (продолжает петь и как будто не обращает внимания на Валю, хотя вплетает в песню оскорбления, явно направленные в сторону Вали): Кызляры, сузляры, пидарас, пох пожуй…

Сержант: Нет, ну, Валя, ну ты что посоветуешь? Поступать на истфак?

Валя: Да что? На фиг тебе истфак? Там знаешь какой бардак, сейчас ведь всю историю переписывают, все учебники!

Сержант: Зачем?

Валя: Потому что новая общественно-экономическая ситуация!

Сержант: Чего, почему?

Валя: Потому что раньше в учебниках истории было очень ясно написано, почему, вот, допустим, развязываются войны вот с такими Тахирами и кому это выгодно…

Сержант: А почему?

Валя: А что ты не помнишь? Ты-то ещё должен был застать старые учебники, я же застал… Все войны с Тахирами имеют под собой только экономические причины, и никакое отношение к национальности они не имеют, – нация лишь повод, чтобы забить голову, кому надо, кто пойдёт за чьи-то чужие бабки тушкой своей подставляться… Эх, Севик, сколько у тебя по истории было?

Сержант: Три…

Валя: Ну, и на истфак собрался!

Сержант: А что, там ведь не сложно, я просто в школе не учился, а тут уж буду! Чё там сложного, – революцию выучил, когда была, дату запомнил…

Валя: Да… а тебе зачем, в принципе, поступать приспичило?

Сержант: Ну, как, – без высшего образования сейчас никуда… что мне, – всю жизнь что ли упырей всяких по подворотням «принимать»…

Валя: Ну, а что, – давай капнём вглубь, чтобы понять твой истинный мотив для поступления!

Сержант: Давай, капнём, – а то мне надо как-то разобраться…

Валя: Тебе ведь явно охота получить это образование так, без усилий, чтобы латынь и всё такое, чтобы особо не затрахивало?

Сержант: Ну, да, в принципе…

Валя: Так если так, – поступай на журфак, учись на журналиста или на философа – там ни хрена делать не надо, я тебе точно говорю, получишь диплом…

Сержант: Да, ну, и куда я с ним?

Валя: А, вот тут-то мы дотронулись до самой сути! На денежное место метишь, престижная работа, да?

Сержант: Ну, а что такого… да…

Валя: Ничего такого, Севик, просто зачем так долго окольными путями брести к тому, что в полминуте от тебя!

Сержант: Как это?

Валя: Смотри, всё твоё поступление, все эти муки, работы-заботы, – ведь всё ради больших денег, да?

Сержант: Ну, как бы там, если не брать в расчёт общение…

Валя: Да ладно, – чё ты устраиваешь, – я с тобой как с нормальным разговариваю…

Сержант: Ну, ладно, ладно…

Валя: Так вот он, – тут – твой верный джинн Тахиров, который исполнит все твои желания, если ты только освободишь его! Он – узник лампы, а ты Сева, можешь стать Аладдином!

Сержант: Ты, чё, как, нет…

Закиров прекращает петь, подходит ближе к Севе и Вале.

Валя: А чё ты боишься, – капитану скажем, – убежал. Максимум, что тебе сделают, – уволят с работы…

Сержант: Не, Валя, кончай… как я…

Валя: Да просто, очень просто, – этот ведь сразу слиняет, его только и видели, всё! Он к себе на родину, – тебе вознаграждение, – считай, как у Горького: «В университет он не поступил, но университетом для него стала сама жизнь…».

Закиров: Слюшай, что хочищ, всё сделаю, у нас мащин есть, белий, Лада, дэньги, сколько надо дам, всё чэстно, пока не пиришли, отпусти, брат, послушай друга, честное слово, что скажешь – всё сделаю, отблагадару…

Сержант: Да вы чё, как…

Валя: Да как, как, – чё ты телишсья, – смотри, какая-то минута, – и его волосатая жопа засверкает отсюда со скоростью света, а ты на белий мащини с кучей денег!

Сержант: Да как, мне такое устроят…

Валя: Ой, с работы выгонят, как перед людьми неудобно будет, да? Позор какой…

Сержант: А ты, тебе же тоже что-то надо, отблагодарить…

Валя: Да что я, я тебе помочь хочу, моя самая лучшая награда, если хоть один человек, (смотрит на Закирова) нет, два, – целых два человека будут счастливы на этой земле… абсолютно счастливы…

Валя смотрит в глаза Севе, широко, по-отечески улыбается. Сева долго переваривает всё в своей голове, сомневается какое-то время, вдруг резко дёргается, лезет в карман, достаёт ключ от наручников, направляется к Закирову. Тахир счастлив, – он подставляет две руки Севе, в надежде, что сейчас его волосатые руки будут свободными, а через какое-то время всё его волосатое тело будет на свободе. Но Валя в последний момент резким движением выбивает ключи от наручников из рук Севы.

Сержант: Ты чё?!

Валя: Я же пошутил, Севик, – нам же за этого дружбана натянут по уши, да и если он сколется, – ты чё, думаешь, он нас с тобой искать будет, чтобы отблагодарить? Он же ещё и стуканёт на нас…

Закиров: Нэт, чэстное слово, дорогой, брат, брат, сейчас не слушай его!..

Сержант: А зачем ты мне всё тогда это парил?

Валя: Ну, так… чтобы ты понял, в чём суть морали…

Сержант: В чём?..

Валя: Мораль, Севик, в способах удовлетворения потребностей… Когда чего-то очень хочешь, – надо считаться с другими людьми, с обществом, с его нормами… надо поступать на истфак, работать, чтобы вознаграждение, которое воздаст тебе общество через много–много лет, было заслуженным… Тахиров этого не знал, и вот итог, – он в наручниках! А ты теперь знаешь, предупреждён, а предупреждён, значит, защищён! Как легко оступиться, Сева, и я не хочу, чтобы это произошло с тобой…

Сержант (расстроившись и так и не опомнившись до конца): Да иди ты в жопу…

Закиров: Брат, Сева, ну, что, давай, ну…

К бассейну подходят капитан и прапорщица. Закиров начинает выть, поняв, что теперь уже точно никакого побега не состоится. Прапорщица поправляет свою форму, капитан проверяет ширинку.

Капитан: Ну, что, – всё, а что этот воет, – что с ним?..

Валя: Он раскаивается…

Капитан: Да?

Валя: Да, щас только всю душу нам излил, говорил, что слишком много о себе возомнил, вот и пошёл на убийство, – хотел проверить себя, – сможет или забоится…

Капитан: Да…

Валя: Да, а когда смог, то понял, что даже ради самой благой цели, нельзя так-то поступать даже с самым никчёмным человеком с зелёным педикюром на ногах!

Капитан: Как-то поздно Тахиров, мысль эта в голову тебе пришла…

Закиров, скрипя зубами, бормочет что-то очень неприличное на родном наречии.

Валя: Просит его подальше, в Сибирь послать, чтобы духовно очиститься… целую истерику тут нам устроил, пока вас не было…

Капитан: Ничего, Закиров, не ты первый, не ты последний… А насчёт Сибири, – это уж как суд решит, куда пошлют, там ты и очистишься, не обязательно, чтоб и в Сибири, – у нас в России таких мест много… Ладно, потопали…(уходят).

Квартира. Комната. За столом сидит Валя и мужчина. Оба они едят, только Валя ест палочками, а мужчина ложкой.

Мужчина: Мать твоя специально нас оставила, чтобы мы поговорили…

Валя: Да? Мне так не показалось…

Мужчина: Нет, специально…

Валя: Нет, ну, почему, может, у неё чисто женские дела возникли, – поправить что-то надо, она и раньше так часто выходила, и пока папа был жив, тоже, так, раз, – спонтанно выходила, но мы ни о чём в такие моменты не говорили… просто вышла женщина, можно есть дальше… молча…

Мужчина: Да, нет же, она попросила меня поговорить с тобой, без неё, поэтому как бы неспециально вышла…

Валя: А, вот оно что… то есть, вы были в курсе, что посреди ужина она уйдёт… ели и ждали, да?..

Мужчина: Да…

Валя: Меня всегда пугает вот эта специальность, некая запрограммированность в простых человеческих отношениях, когда кто-то знает, что сейчас должен встать, уйти, а другой в этот момент сделает ещё что-то, а третий – третье…У меня какая роль в вашем сценарии?

Мужчина: Мы должны поговрить…

Валя: Понятно, давайте поговорим…

Мужчина: Ты ведь знаешь, что мы с твоей матерью, скорее всего, будем жить теперь вместе…

Валя: Вот как?

Мужчина: Да… она говорит, что ты не понимаешь её… нас и злишься, то есть, ты как бы против….

Валя: Как бы да…

Мужчина: Ну, вот и давай поговорим… об этом…

Валя: Давайте…

Мужчина: Ел бы ты, как все люди, где ты эти палочки нашёл, зачем ты ими ешь?!

Валя: Чтобы жизнь лёгкой не казалась…

Мужчина: Нет, я понимаю, ещё ел бы, что ими есть положено!

Валя: А что ими есть положено?

Мужчина: Ну, как что? Рыбу сырую… катышки рисовые… что эти узкоглазые, – чем питаются…

Валя: Палочками, не только узкоглазые питаются, ими полмира питается… И есть ими можно всё, что хочешь, кроме супа… хотя, при желании, можно наловчиться и суп ими хлебать…

Мужчина: Ты час целый, я замечал, – мы с твоей матерью поедим, а ты только через час из-за стола выходишь, это же с ума сойти можно! Возьми ложку, как человек!..

Валя: Чувство сытости приходит, знаешь, когда?

Мужчина: Когда?

Валя: Через полчаса, как начал есть, – вот вы с мамой переедаете, потому что пока едите, не чувствуете, что пора остановиться и не набивать дальше «торбу»… А тут по-малу, по-малу, и всё под контролем…

Мужчина: Но это же всё не наше, – зачем приобщать себя к тому, что у тебя никогда не будет!

Валя: Как же это, не наше…

Мужчина: В России, Валя, чтобы жить, надо вот! (Выставляет вверх ложку). Вот чем есть, загребать побольше и есть, а не клевать, как эти, палочками! Вот, смотри, мы к палке черпалку приделали, потому что с одной палкой у нас за столом делать нечего! Как ты палками своими закуску к себе притянешь, и как закусишь, – никак! Это пусть они у себя, там, на Востоке…

Валя: Так, дядя, здесь, знаешь, после Чингиз-хана, все границы стёрты между Востоком и Западом!..

Мужчина: Это у тебя, в твоей голове, может, стёрты! А у меня не стёрты! И у матери твоей не стёрты!

Валя: А в твоей деревне, откуда ты родом, там ведь фашисты были, да? Оккупация? Поэтому ты так за европейскую культуру радеешь? Кипит немецкая кровушка, взывает?

Мужчина: Выйди, на хуй, из-за стола! Подонок! Не нравится, – заводи свою семью и съезжай, а мы будем жить с твоей матерью вместе!

Валя подходит к дяде, смотрит на него в упор, тыкает палочками в шею.

Мужчина: Ты чего?..

Валя смеётся.

Валя: Ничего… просто тебя нет… ты убит…

Полупустой зал ресторана японской кухни. В центре зала – сержант милиции, капитан, милиционер-прапорщица с видеокамерой, работник ресторана – «поддатая» седая женщина в кимоно, мужчина в наручниках, молодой человек в бейсболке с персонажами из мультсериала «South Park».

Капитан: И что, и живую рыбу готовите?

Работник ресторана – «поддатая» седая женщина в кимоно: Да…

Капитан: И заказывют?

Работник ресторана – «поддатая» седая женщина в кимоно: Да…

Капитан: И едят?..

Работник ресторана – «поддатая» седая женщина в кимоно: Да…

Капитан: Зае.. зашибись… и что, и сколько стоит…

Работник ресторана – «поддатая» седая женщина в кимоно: По-разному, у нас же одних суси – пятнадцать разновидностей, одна порция от шестидесяти рублей…

Капитан: Так, а, ну, да, нет… я глистов боюсь… от сырой рыбы глисты! А потом они живут в человеке! У меня в одном знакомом глист живёт, в животе, большой… Так он с ним так сдружился, – кефир когда пьёт, говорит, – покормлю моего червячка…

Работник ресторана – «поддатая» седая женщина в кимоно: Глисты от свежей рыбы, если её не морозить…

Капитан: Так у вас написано же, что в этой суси свежая…

Работник ресторана – «поддатая» седая женщина в кимоно: Свежая… но мороженая…

Валя: А в Японии, как выловят её из воды, так сразу и в ресторан!

Работник ресторана – «поддатая» седая женщина в кимоно: Вот когда в Москве– реке будет лосось плавать, тогда и опасайтесь глистов, а к нам рыба такая поступает, что в ней не то что глистов, в ней уже ничего нет, в смысле всё стерильно…

Капитан: Так, ладно, продолжим… А в кимоно вы, вы из Японии?

Работник ресторана – «поддатая» седая женщина в кимоно: Да нет, это управляющий придумал, сейчас повально этих ресторанов в Москве, – пока не травятся, все только и успевают зарабатывать на экзотике, до первого ЧП, так сказать… (Понижая голос). Дело-то, если честно… опасное, там же учиться надо долго, чтобы эту всю хрень готовить уметь, там даже есть рыба, – не так её нарежешь, она яд выделяет…

Капитан: Да ну?

Работник ресторана – «поддатая» седая женщина в кимоно: Самая дорогая, у нас она тоже в меню… Вася, повар наш, недавно готовил её, принял для храбрости, нарезал эту рыбину, зеленью обложил… подали, – всем персоналом стояли смотрели, чё будет…

Капитан: И как?..

Работник ресторана – «поддатая» седая женщина в кимоно: Вроде, обошлось, может, спасло, что у нас саке кончилось, и мы в тот день обычную водку, нашу подавали, может, из-за этого обошлось… Ой, как все напряглись, ужас…

Капитан: Да… Так, а что в кимоно-то, я спрашивал…

Работник ресторана – «поддатая» седая женщина в кимоно: Так говорю же, – управляющий наш, говорит, на каждом углу в ресторанах теперь у нас самураи стоят, в таких, он имел в виду, как у нас в ресторанах, да… самураи, а ты, говорит, будешь пожилая японка с судьбой, чтобы не как у всех, догоняете? Чтоб цепляло!.. (Неожиданно кривит лицо, как–будто хочет заплакать, сузивает глаза, тянет нижнюю губу к кончику носа, поёт):

(Задумывается, не может вспомнить, продолжает):

В зал проходит кто-то из дирекции ресторана.

Кто-то из дирекции ресторана: Я прошу прощения, но нам надо открываться через пятнадцать минут, я вас очень попрошу… если у вас получится, если не петь, не отвлекаться…

Капитан: Да… ладно…

Кто-то из дирекции ресторана: Василина Рихардовна, я уже давно должен видеть вас никак не здесь…

Работник ресторана – «поддатая» седая женщина в кимоно: Я даю показания, я свидетель…

Капитан: Она нам ещё нужна…

Кто-то из дирекции ресторана: Василина Рихардовна, вы когда закончите, подойдите ко мне… Пятнадцать минут, да?

Капитан: Ну, как пойдёт, тут знаете… тоже вам!

Кто-то из дирекции ресторана: Так, хорошо… да, пожалуйста…

Капитан: Вот именно, так, Люда, включила?

Прапорщица: Уже…

Кто-то из дирекции ресторана уходит, на ходу продолжая полемику между самим собой по-поводу невозможности задержки с открытием ресторана.

Капитан: Так, значит, Верхушкин, ещё раз, вы пришли в ресторан … с какой целью?

Верхушкин: Десять лет… юбилей выпуска…

Капитан: Так конкретно, какого выпуска? Из звёздного городка, или откуда, конкретно?!

Верхушкин: Десять лет окончания школы, мы собрались здесь юби…

Капитан: Так, кто мы?

Верхушкин: Наш класс, бывший класс…

Капитан: Так, потерепевший тоже из вашего класса?

Верхушкин: Да… мы сидели с Конём за одной партой…

Капитан: С конём?

Верхушкин: Ну, это кличка его… Кинёв… Конь… мы дружили…

Капитан: Так, ладно вы дружили…

Капитан подмигивает японке с судьбой, женщина наклоняется к капитану.

Капитан: Принеси мне… это… меню… давай и сюда обратно…

Японка с судьбой рвёт за меню.

Капитан: Так, сидели вместе… это в школе, а здесь вы где сели?

Верхушкин: Тоже вместе…

Капитан: Так, Валя садись с ним вместе…

Капитан встаёт, уступает место Вале.

Капитан: Будешь сегодня за коня.

Прапорщица и сержант ржут.

Капитан: Так, сидели, о чём говорили… и сразу к тому, за что, во что, из чего и откуда вы стреляли в Коня… тьфу, то есть в потерпевшего…

Японка с судьбой приносит меню, капитан пробегает его глазами, удивляется, не отключаясь при этом от дела.

Верхушкин: Ну, чё, ну, он мне, когда выпили уже, при всех так начал поддевать, у меня автомойка своя, «Монтана», он стал говорить, чтобы я быстрее доедал, а то он щас поедет свою машину мыть, и чтобы именно я мыл, а у самого, чё, ну, он отсидел после школы, и чё, у него из-за этого всё и покатило, там просто связи и всё, с кем надо сошёлся, а где тут мне-то было?! Зато у меня всё чисто! Я и налоги плачу, и кому надо плачу, и ничего не нарушаю, а у этого у потерпевшего вашего, вы проверьте, у него фирма! Да! Я же знаю, как они работают! На севера вахтовиков отправляют, по пятисотке берут за оформление на работу! Ага?! Видел я как-то, стоит дурачков, человек сто, с рюкзаками, термосами, – ждут, когда придёт начальник группы и повезёт их на работу, на север, за большими деньгами! Жёны, дети, – прощаются с папками! Только через три часа допирают, что их наебали!..

Капитан: А чем роллы отличаются от суси?

Работник ресторана – «поддатая» седая женщина в кимоно: Да, та же херь, – там только присыпочка из икры на роллах…

Валя смотрит на капитана, понимает, что ему сейчас совсем нет дела до того, о чём говорит Верхушкин.

Валя: Так, давай показывай как всё было…

Верхушкин: Ну, чё, – он опять начал меня подначивать, с машиной там, у нас даже Ольга не выпендривается, – а она, у неё салон, она подстрижки депутатам делает, перед выборами, имидж там, как-то это называется, то есть, не только там причёски, но и там, даже до цвета галстука доходит, что советует, а Конь даже к ней стал цепляться, говорит, – а, говорит, – трусы ты им какие советуешь…

Капитан отрывается от чтения меню.

Капитан: Так, то есть, каким образом всё произошло?

Верхушкин: Ну, я ему говорю, перестань ржать, а он ржёт, я ему говорю перестань ржать, а он…

Капитан: Ну, дальше, давай дальше!

Верхушкин: Я ему говорю, пойдём выйдем…

Капитан: Так…

Верхушкин: Он говорит, пошли…

Капитан: Так…

Верхушкин: Мы встали…

Капитан: Так, вставайте…

Верхушкин встаёт.

Капитан: Так, потерпевший тоже встал?

Верхушкин: Да…

Капитан: Валя, вставай!

Валентин встаёт.

Капитан: Так, как вы пошли, кто за кем?

Верхушкин: Ну, сначала он, потом я, он пошёл к стойке, к этой…

Верхушкин кивает на японку с судьбой.

Работник ресторана – «поддатая» седая женщина в кимоно: Да, он до меня только дошёл, этот сразу же в него и выстрелил!..

Капитан: Так, вы подождите, так, он пошёл… Валя иди к ней…

Работник ресторана – «поддатая» седая женщина в кимоно: Ой, так мне надо ж…

Японка с судьбой бежит к стойке. Валя направляется за ней, прапорщица снимает всё это как-то странно подёргиваясь, как-будто снимает динамичный видеоклип.

Верхушкин: Он к ней подошёл, что-то сказал, я достал пистолет и ему в затылок… пульнул пару раз…

Капитан: Пульнул! Пульнул… не присосками же, пулями, как дети, мать вашу! Блять, напокупают себе всего, пидарасы! А нам ходи всё это разгребай! Ебонат! Откуда у тебя пистолет?! Откуда у вас вообще всё?! Вы откуда, на хуй, прилетели сюда?! Я сколько жил, никак не думал, что в такое ебанатство попаду! Вы откуда все прилетели, вы же, я не знаю, в тех же школах учились, у тех же учителей, у тебя же, блять, родители – почти мои ровесники, на хуй! Как ты-то получился, из чего?! Вы все?! Этот, блять, трусы забывает, в бассейн идёт, этот пидарас пуляет, блять, в соседа по парте… вам чё надо-то в жизни, на хуй?! Вы, вообще, как её прожить хотите?! Этот ещё, на хуй!

Неожиданно разнервничавшийся капитан указывает на сержанта.

Капитан: Вчера что вы сделали?!

Сержант: Ну, товарищ капитан…

Капитан: Нет, ну, как, я вас ни хуя не понимаю, хотя ведь я не старый, а я вас не понимаю, ну, что, какие у вас шутки, на хуй?! Ну, как так, напоить участкового, как его…

Сержант: Заварова…

Капитан: Напоить, нарядить в женское, под проститутку и бросить пьяного в «обезьянник»! Нет, ну, как, я не понимаю, и ведь вы же, слушай, ведь не такие сопляки все, вам ведь под тридцать лет всем! У меня в ваши годы уже был ребёнок с женой!.. Где вы набрали-то женской одежды?! Колготки такие блятские…

Сержант: Я за мамиными съездил…

Капитан: За мамиными… и не в ломы было ездить за мамиными?! Нет, ну, я ну, на крайний случай, ну, жене на первый апрель, в день юмора, вместо зубной пасты, горчицы в тюбик пхаю, ну, вот же, – нормальная шутка, ну, а у вас же что?! И, главное, по хую! И по хую, то, что по хую, – а ведь вы же, ваше же поколение, вы же и поезда водите, самолёты, адвокаты, на атомных станциях работаете?! И, главное, на хуя вы работать-то идёте?! Всё похую, и идут на такие работы ответственные, а потом везде пиздец наступает, в обществе!..

Прапорщица: Успокойся, Стасик…

Капитан: Да, ладно… пульнул, бл-л-лять!.. Пульнул… давай, тащи эту рыбу вашу, и саке, щас не попробую – уже никогда не соберусь…

Работник ресторана – «поддатая» седая женщина в кимоно: В смысле, ту?..

Капитан тычет в меню.

Капитан: Вот эту!

Работник ресторана – «поддатая» седая женщина в кимоно: Так, сейчас…

Японка с судьбой убегает, все стоят и не знают, как реагировать на истерику капитана.

Капитан: Идите в жопу куда-нибудь за соседний столик, чтоб я вас не видел…

Капитан садится, снимает фуражку, кладёт на стол, все остальные встают чуть поодаль, смотрят испуганно на капитана.

Капитан: Сколько ж это, – четыре, восемь,.. болеть я начал с четырнадцати лет, – двадцать шесть лет! Двадцать шесть лет меня наёбывает эта сборная по футболу! Ну, раньше ещё ладно, – были успехи, пробивались в финалы, но сейчас, блять, что ни чемпионат, то пиздец, – четыре года ждёшь, и что?! Потому что такие же долбоёбы играют, вот как вы, – ничего не надо, причём, главное, притворяться умеют! Вот же как! Ведь раньше же, там, бунтовали, – это была общественная позиция, что нам ни хуя не надо, и мы протестуем, а сейчас по-тихому, без протестов, кем надо притворяются, влазают куда хотят, на любую работу, и ни хуя не делают, играются!.. Вы играетесь в жизнь, а те, кто к этому серьёзно относится, те с ума сходят, страдают… В футбол, блять, играть надо, нет, блять, они визажистов с собой берут, стилистов, и всё в итоге проёбывают! Там же, блять, надо думать, как гол забить, а он в дождь, блять, свой промелированный лобок зачёсывает, чтобы он в дождь стоял! Парикмахер его расчёсывает в перерыв, – он не тренера слушает, а причёску восстанавливает в перерыв!..

Японка с судьбой приносит и ставит на стол маленькую бутылочку с саке и тарелку с экзотической полусырой рыбой. Работники ресторана выходят из кухни, издали наблюдают за происходящим в зале.

Капитан: Ой… ладно, наливай, мать…

Японка с судьбой наливает капитану саке, он пьёт, хочет заесть рыбой, но не понимает, как это сделать, потому что вместо вилки рядом с тарелкой лежат запакованные в аккуратный мешочек бамбуковые палочки. Во рту капитана горит, психуя, он рвёт пакетик, достаёт палочки и, как ему представляется на этот момент, ест палочками, протыкая рыбу насквозь одной палочкой и, помогая донести до рта, другой.

Капитан: Блять, не еда, а мозгоёбство… И, главное, да, молча, всё молча и всё по своим понятиям, по детским, – «пульнул», «догнал»… поняли, что чтобы от них отъебались, надо притвориться… Глобальное наебательство, глобальное… на всех ступенях общества…

Работник ресторана – «поддатая» седая женщина в кимоно: Так, а что вы хотите, – вон я вчера по двадцать шестому маршруту еду, на трамвае, у водителя спрашиваю, – по Малышева по улице идёт трамвай, а он мне, – а я ебу! Представляете, водитель и не знает, по каким улицам его трамвай ходит!..

Капитан перестаёт жевать, задумывается, наливает, пьёт.

Комната. Стол За столом сидят Валя, мать, Ольга и дядя Пётр. Все едят палочками.

Мать: Вот и молодец, ой, я так за вас рада, так рада!

Дядя Пётр: Я тоже! Очень рад… это ты, Валя, по-мужски сделал! Молодец! По-началу страшно, да, что, там, типа, привязал себя к человеку, что это навсегда, а потом свыкается, и, в принципе, уже всё равно, к кому кто привязан, – каждый всё равно живёт, как хочет, я так понимаю, так что не боись!

Ольга: Мы решили, что никуда не поедем, в смысле, в свадебное путешествие там,.. и свадьбу делать не будем…

Мать: Нет, ну, как – посидеть за столом надо будет…

Ольга: Ну, только свои… Посидим, обязательно, только по-семейному!

Мать: Ну, ладно, ну, и правильно… лучше на эти деньги себе купите что-то нужное…

Ольга: Да…

Мать: Ту же стиральную машину…

Ольга: Да…

Валя: Да!

Мать: О! Ожил! Ну и правильно мы едим?

Валя: Правильно!

Дядя Пётр: А сам что ж не ешь?..

Валя: Я вас слушаю…

Дядя Пётр: Ты молодец, я тебя уважаю, только бы ещё нашёл работу человеческую, дети пойдут у тебя, спросят, – кем, папа, работаешь, да, и что ты им скажешь?

Валя: У меня не будет детей!

Мать, Ольга: Да?!

Мать: Ты же учился, пять лет учился, в университете, и как ты можешь ходить трупов изображать… вообще, кому это нужно…

Валя: Мне…

Мать: Зачем?

Валя: Потому что я боюсь…

Мать: Чего?

Валя: Смерти… я боюсь умереть, поэтому прививаюсь… это как прививки, – в лёгкой форме прививается то, чем не хочешь заболеть… поэтому я выбрал себе такую работу… Я изображаю потерпевших во время следственных экспериментов… да… изображаю… прививаюсь, в лёгкой форме… чтобы самому избежать…

Дядя Пётр: Смерти! Молодец!И главное, заметьте, главное, он не пьёт и не курит…

Мать: И что?

Дядя Пётр: Да, я понимаю, если б он был, ну, как, я не знаю, – наркотики если бы принимал, мы бы поняли, что делать, как помочь, а тут как?.. Я видел социальную рекламу, там, специально для родителей, просят обратить внимание, если у вашего ребёнка плохой аппетит и ему спать хочется, если он грустный постоянно, значит, он наркоман, у него проблемы, а этот, – постоянно шутит, жрёт за троих, спать идёт позже всех, пока весь телевизор не посмотрит, как с такими тогда справляться…

Ольга: Да не обращайте внимания! Иначе с ума сойдёте! Я давно поняла, – не обращаешь внимания, и тебя ничто не коснётся! А так после каждых его выходок – сразу в воду, – топиться или в дурдом!

Мать: Я пойду принесу…

Из-под стола выползает отец Вали в матросской форме и с видеокамерой, в комнату входит капитан.

Капитан: Не надо никуда идти… никто никуда не пошёл… Да, Валя?

Валя: Ну, нет, она так привстала, действительно хотела пойти на кухню… и так, ноги у неё подкосились, и она упала, вот сюда упала! (Указывает на расчерченный на полу силуэт).

Капитан: Так, ложимся, женщина…Так, Валя, что потом было?

Валя: Потом, потом этот к ней кинулся (указывает на дядю Петра) …

Капитан: Так, ну, что вылупился, кидайся, кидайся давай!

Дядя Пётр кидается к женщине.

Валя: Потом он на меня так уставился, хотел что-то сказать, встал и тут же сам повалился на пол…

Дядя Пётр ложится точно в силуэт, расчерченный рядом с лежащей женщиной.

Капитан: Так, а эта что делала?

Валя: Эта? Эта сразу всё поняла… Побежала к умывальнику, стала пить воду… я ей попробовал объяснить, что это не поможет, что яд уже подействовал, и что лучше не мучаться, а просто подождать, но она кричала, пила, пила, потом обмякла на умывальник, и всё уже…

Капитан: Давай, обмякивай!

Ольга: А…

Отец: Что – а? Ложись!.. (К Вале). Так?

Валя: Так…

Капитан: Так, дальше…

Валя: А что дальше… В принципе, я точно не знал, отравятся, они или нет… а раз так всё получилось, я просто наблюдал, запоминал, чтобы потом изобразить… воспроизвести, потому что вам надо будет узнать, как всё было… Я так папу всегда распрашивал, – как у них всё с мамой было, как они познакомились, как меня решили завести… всё это очень, очень напоминает какой-то один долгий следственный эксперимент… настоящее преступление – заводить, рожать человека, кидать его во всю эту жизнь, объяснять, что скоро ничего не будет… и никто не кому не сможет помочь… Теперь у меня определённо нет никаких привязанностей, теперь я точно понял, что меня – нет, значит и конца не будет,.. раз меня нет?

Отец: Ты, как ребёнок, честное слово! Наслушался чего-то, насмотрелся… вот ты сейчас так красиво нам всё объяснял про твои страхи… а ведь… вот ты изобраешь, а думаешь ты один такой умный? Может, тот, от кого все мы зависим, на кого надеемся, может, он тоже изображает, а? Все что-то изображают, притворяются, – тяжело быть тем, кто ты есть, ответственности много, легче притвориться… изобразить… исчезнуть… но кто-то своё дело чётко знает, потому что ничто и никто не исчезает (выдаёт лежащим морскую форму, они начинают переодеваться) … Я когда в армии, на флоте служил… мы плыли на крейсере на военном… долго плыли по океану, учения там какие-то проводили… я на вахте стоял, вдруг, гляжу, – блестит что-то, вдали, сверкает, ну, я ребятам кричу, они крейсер поворачивают, – плывём на блеск!.. Офицерьё повякало чуть-чуть, что, мол, отклоняетесь от курса, куда, мы должны прибыть, под трибунал пойдёте!.. но всем стало интересно, – второй месяц плаваем, – интересно же, что там блестит! Подплываем, а это – банка, огромная консервная банка с селёдкой… в масле! Представляешь, в океане – рыба в консерве! Мы её вылавливаем и нажираемся! Второй месяц, – скучно, – попробовать решили, что будет!.. (Рычит, как зверь). Неделю! Неделю мы срали и блевали! Неделю! Мы ждали смерть, звали её, и, наверное, умерли уже тогда, но забыли про это, потому что нам было так плохо,.. и это, казалось, не кончится никогда! Вот ты боишься… не того ты боишься, потому что… страшнее всего, страшнее всего, если это всё не кончится никогда!.. Ладно… не грусти… (начинает петь, хор моряков подхватывает песню отца-моряка):

(Задумываются, не могут вспомнить, продолжают):

Конец.