Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе

Максимилиан I, император Священной Римской империи, правивший в период между 1493 и 1519 годами, был не самым проницательным из властителей. Несмотря на бесконечное количество путешествий, дипломатию и династические союзы, ему так и не удалось установить контроль над своими обширными и рассредоточенными владениями. Он постоянно был в долгах, однажды ему пришлось в ночи сбегать из Аугсбурга, чтобы избежать встречи со своими немецкими кредиторами, – поступок недостойный императора.

Тем не менее Максимилиан, казалось, всегда выходил победителем из любой ситуации. Несгибаемая способность к адаптации и планированию гарантировала, что его правнук унаследовал внушительные территории европейской земли. Не был лишен Максимилиан и воображения. Он использовал всю мощь печатной индустрии эффективнее, чем любой современный правитель[22]. А в 1490 году император приступил к проекту, который имел огромное значение в истории развития сети коммуникаций: он решил создать имперскую почтовую службу.

К этому времени Максимилиан правил весьма необычной комбинацией территорий. Вместе с отцом, императором Фридрихом III, он властвовал над землями Габсбургов в Австрии и Южной Германии; а благодаря браку с первой женой – Марией Бургундской – он также был правителем Нидерландов, исполняя роль регента своего несовершеннолетнего сына Филиппа. Более поздний брак с дочерью герцога Миланского открыл перспективу дальнейшего династического роста, но также привел к конфликту с королями Франции – соперниками за господство в Италии. И чтобы эффективно управлять своими владениями, ему нужно было обладать нетривиальным политическим умом. Понимая это, в 1490 году он приглашает в Инсбрук двух специалистов по коммуникации, членов своей итальянской семьи – Франческо и Жанетто де Тассис[23].

Это были сыновья Алессандро Тассиса, человека, который создал папскую курьерскую почту – Maestri dei Corrieri. Франческо продолжил дело отца и организовал подобные службы в Милане и Венеции. И теперь Максимилиан хотел, чтобы они наладили почтовое сообщение по всей Европе от Инсбрука в Австрии до Нидерландов.

Соглашение предусматривало организацию регулярных рейсов: курьеры должны были передвигаться со средней скоростью семь с половиной километров в час, преодолевая до 180 километров в день. К 1505 году новый контракт расширил диапазон этой сети и включил станции в Испании, в Гранаде и Толедо, где жил сын Максимилиана Филипп и исполнял роль соправителя.

Как и многие другие грандиозные планы Максимилиана, этот был лишь отчасти успешен. Пройдет еще добрая сотня лет, прежде чем имперская почтовая служба будет полностью функционировать. Тем не менее всё это в конечном итоге спровоцировало появление коммуникационных сетей, о которых мы рассказываем в этой книге, а также первых регулярных выпусков новостей.

Трудно понять, что подвигло Максимилиана на этот важный шаг, но при создании такой амбициозной схемы он, как и многие из его современников эпохи Возрождения, черпал вдохновение у древних. С помощью Франческо де Тассиса Максимилиан имел возможность создать правдоподобную имитацию почтовой сети древней Римской империи – до этого момента наиболее впечатляющую систему связи, известную цивилизации.

1.1. Два портрета императора Максимилиана. Габсбурги не отличались красивой внешностью, но художник Альбрехт Дюрер сумел придать портрету величественность

Со временем физические останки великой империи во многом исчезли, однако отпечаток римской системы связи оказался на удивление стойким.

Призраки Виндоланды

Как и многое из того, что было создано во времена Римской империи, римская почтовая служба была достижением захватывающего воображения и административных амбиций. Сеть римских дорог была спроектирована для перемещения войск по захваченным территориям, которые простирались от Испании до Германии и от Британии до Малой Азии. И высокоскоростная курьерская служба была важной составляющей информационной и административной инфраструктуры, лежащей в основе этой системы. Несмотря на то что большая часть инженерных работ велась во времена Республики, почтовая служба начала полностью функционировать только во время правления императора Августуса[24]. Курьеры передвигались на лошадях или в экипажах.

Почтовые отделения установили на расстоянии восьми миль (здесь и далее сохранена используемая автором система мер. – Прим. ред.) друг от друга, и организовали ночлег на каждой третьей стадии. Можно предположить, что курьеры за день преодолевали двадцать пять миль. Когда возникали особенно срочные новости, курьеры могли преодолеть и пятьдесят миль, но это была не самая простая задача.

Обычно один курьер был ответственен за одно послание на протяжении всего пути. Безусловно, если бы сообщения передавались и доставлялись несколькими курьерами, путешествие было бы более комфортным, но большинство посланий было строго конфиденциально, и доверяли их определенным людям. Зачастую в письме лишь подтверждали, что посланнику можно доверять, а само сообщение передавалось устно. После этому курьеру можно было поручить доставить ответ посланнику. Согласно Светонию, Август, который был лично заинтересован в учреждении почты, также упорядочил практику датирования писем вплоть до точного часа, чтобы зафиксировать, когда они были отправлены.

Императорская почтовая служба была создана специально для обслуживания римского административного аппарата. Содержание ее было чрезвычайно дорогим, особенно после того как в качестве станций-ночлежек начали строить особняки, где путешественники могли переночевать, воспользоваться конюшней или сменить лошадей. Прибегать к их услугам тем не менее могли не все.

К сожалению, как все происходило на самом деле, можно только догадываться, ведь большинство свидетельств давно исчезло. Однако благодаря замечательной находке у стены Адриана, недалеко от северной британской границы Римской империи, у нас появилась возможность приоткрыть завесу тайны.

В 1973 году группа археологов продолжала рутинные раскопки в Виндоланде, в одном из военных поселений вблизи стены. Во время раскопок были найдены тюки кожи, тканей и соломы, смешанных с папоротником и деревом. На маленьких тонких осколках дерева археологи обнаружили надписи. Так были открыты первые из почти двух тысяч табличек с чернильными надписями, каким-то чудом сохранившихся в анаэробной почве Нортумберленда[25].

Деревянные таблички, найденные при раскопках, позволили больше узнать о письменной культуре Северной империи. Британия находилась довольно далеко от мест производства папируса, самого дешевого и самого распространенного письменного материала в римские времена. Поэтому там, где папирус был недоступен, люди использовали вощеные деревянные таблички. Большое количество подобных табличек и было обнаружено при раскопках Виндоланды, хотя, к сожалению, они были практически нечитабельны. Обломки табличек, обнаруженные в Виндоланде, демонстрируют совершенно новый носитель письменности, доступный широкой публике. Таблички, которые сейчас находятся в Британском музее, сохраняют переписку более чем сотни людей, от местного губернатора и его жены до мелких чиновников гарнизонного государства.

1.2. Фрагмент деревянной таблички из Виндоланды. Содержит письмо префекта Виндоланды некоему Криспинусу

Призраки Виндоланды зачастую представляют собой не более чем крошечные фрагменты загадочных сообщений. Тем не менее они демонстрируют масштабы сообщества, обменивающегося новостями. Стоит отметить, что речь идет не о римских легионерах, а о войсках из подчиненных народов. Мы не знаем наверняка, насколько широко были распространены навыки чтения и письма в Римской империи[26]. Но благодаря табличкам из Виндоланды мы можем предположить, что даже когда сообщества не отличались грамотностью, письменное общение было нормативным средством передачи информации.

Римляне, конечно, были мастерами в применении власти. Создание имперской почтовой службы наглядно демонстрирует, что контроль над информацией и оперативное распространение жизненно важных новостей были необходимы для управления широко рассредоточенными владениями.

Римская почта умерла вместе с Империей, а возродили ее лишь на рубеже XVI века не менее амбициозные немецкие императоры. В общем, главный урок, который продемонстрировали римские почтовые службы – контроль над информацией является важным атрибутом власти, – был усвоен правителями средневековой Европы.

Из монастыря

Церковь занимала важное место в жизни средневековой Европы. А ее подразделения сыграли решающую роль в сохранении накопленных знаний после распада Римской империи. Поскольку принадлежность к сословию духовенства предполагала обучение грамотности, духовные чины неминуемо стали хранителями знаний раннесредневекового общества. По мере распространения влияния Церкви в Западной Европе происходит переход от культуры, в которой мудрость передается из поколения к поколению устно, к культуре письменной документации[27]. Мы не говорим о том, что письменные источники более не подвергаются сомнению. В конфликтах между светской и церковной властью, которые разразились на рубеже XI и XII веков, миряне не всегда были готовы признать, что устные сообщения были менее авторитетными, чем, как они выражались, «слова, написанные на шкурах животных»[28]. Это выражение привлекло внимание к довольно неромантичному происхождению пергамента, который на тот момент был единственным доступным письменным материалом. Пергамент производился из высушенной шкуры овцы или теленка, был хорошей, надежной и прочной поверхностью для письма, но сложной и дорогой в приготовлении. Поверхность для письма соответствовала нестандартным размерам шкуры, поэтому зачастую записи делались на тонких полосках, вырезанных по краям, и были короткими и емкими, а полноразмерные листы использовались для церемониальных текстов, таких как хартия или договор. Зачастую во времена Римской империи в письменном виде в основном подтверждалось, что курьеру, принесшему послание, можно доверять, а само послание передавалось устно. Пергамент также использовали повторно, старое послание соскребали и писали новое. И для того чтобы восстановить сведения из того времени, необходимо собирать их из крошечных фрагментов.

С этой же проблемой мы сталкиваемся, изучая даже тех, кто находился на верхних ступенях социальной лестницы средневековой Европы. Например, цистерцианский монах Бернар Клервоский был одним из самых выдающихся представителей средневекового христианского сообщества. Он был глубоко вовлечен в основные политические и теологические противоречия своего времени. Выступал против катаров и теолога Питера Абеляра; участвовал в спорах по поводу избрания епископов и давал советы французскому королю Людовику VI. В период 1146–1147 годов он яро агитировал общество к совершению Второго крестового похода. И все это требовало регулярной переписки, доступа к информации и курьерам.

В условиях Европы XII века это было нелегко, но у Бернара было одно бесценное преимущество. Будучи настоятелем монастыря в Клерво, Бернар мог обратиться за помощью к странствующим священнослужителям. И нам удалось обнаружить довольно большое количество писем Бернара – около пятисот – это гораздо больше, чем было найдено писем его современника (и соперника) Петра Достопочтенного, аббата Клюни[29]. Однако это лишь малая часть огромной информационной сети, которая уходила далеко за пределы Рима, до Константинополя и Иерусалима. Обслуживание такой сети не обходилось без проблем. Аналогично ситуации с римскими курьерами, письма были лишь подтверждением того, что посыльному можно доверять, а суть сообщения предполагалось передать устно. Порой Бернару приходилось терпеливо ждать подходящего посланника, которому можно было бы доверить доставку конфиденциального сообщения. Ему повезло, что в Клерво регулярно останавливались на ночлег паломники и священнослужители, так как он был расположен в процветающей Шампани, между Парижем, Дижоном и альпийскими перевалами.

Бернар был, по меркам того времени, исключительно хорошо осведомлен о том, что происходило вокруг. Тем не менее не было гарантии подлинности новостей, которые приносили путники. Редко было возможно проверить информацию, услышанную от посетителя, – Бернар должен был самостоятельно взвешивать достоверность новостей и надежность источника. Многие из тех, кто доставлял новости – например, о спорных епископальных выборах, – излагали их через призму своей собственной точки зрения. Если же какая-то информация была достаточно важной для Бернара, чтобы послать своего гонца, могло пройти много месяцев, прежде чем он получал ответ. Даже путешествие туда и обратно в Рим, информационный эпицентр Европы, могло занять до четырех месяцев, поскольку у посыльного неизбежно были свои собственные дела, и он мог не планировать обратную поездку в Клерво. Контакты с более редкими корреспондентами были еще более эпизодическими. А переговоры, которые требовали отправки писем туда и обратно, представить сложно.

Хроники

Бернар Клервоский был исключительной фигурой: истинным кардиналом. А желание быть в курсе событий и жизни за пределами монастыря разделяли многие из его товарищей-священнослужителей. Средневековые монастыри выполняли важную функцию хранителей коллективной социальной памяти, а монахи, по сути, были первыми историками в западных христианских странах. Они прилагали огромные усилия, чтобы собрать информацию обо всем, что происходит в мире, по словам летописца Жерве Кентерберийского, – «деяния королей и принцев, которые произошли в те времена, а также другие события, знамения и чудеса»[30].

Средневековые летописцы неожиданно прививают культуру важности новостей. Естественно, они описывают события с религиозной точки зрения: происходящее отражает замыслы Бога и интерпретируется в контексте божественного бытия. Более того, летописцы озабочены тем, чтобы фиксировать только достоверную информацию и тем, чтобы их записи таковыми воспринимались. Они регулярно указывают на качество своих источников, их социальный статус и количество свидетелей, а иногда и тот факт, что писатель присутствовал при событии лично. Даже описание событий, произошедших далеко, требовало источника, заслуживающего доверия. Так, летописец собора Святого Павла в Лондоне сделал запись об исключительно суровом морозе в Авиньоне в 1325 году, когда многие замерзли насмерть, «если верить тем, кто был там и наблюдал это явление, в течение дня одна из самых быстрых рек – Рон, покрылась слоем льда толщиной более восьми футов»[31]. Обратите внимание, как добавление, казалось бы, точной, но не поддающейся проверке детали – толщины льда – значительно повышает достоверность рассказа.

Многие средневековые летописцы были яростными критиками или же, наоборот, страстными сторонниками королей, деяния которых они описывали. Тем не менее их записи демонстрируют высокий уровень этики при фиксировании новостей. Если они описывали события с чьих-то слов, то всегда делали оговорку: «так сказано», «как говорят люди» (ut fertur; ut dicebatur). Когда они знали о конфликтующих точках зрения, то старались максимально подробно описать все факты. Конечно, летописи пишутся постфактум, когда события уже произошли. Летописцы могли пересмотреть произошедшее событие и извлечь соответствующие моральные истины: что комета предвещает великое зло, что царь был вознагражден за свои добродетели или низвергнут своими пороками. Новости никогда не были мимолетными или эфемерными, они всегда были наполнены смыслом. Как мы увидим, эта форма морализаторства была в равной степени характерна для большинства новостных репортажей следующих столетий. В этом и во многих других отношениях то, как видели современные события летописцы, оказало огромное влияние на развитие рынка коммерческих новостей. Они отражали общее видение континуума истории, связывая прошлые, настоящие и будущие события в одно органическое целое.

Путь паломника

Средневековые путешествия никогда не совершались без цели. Трудности и опасности дороги были хорошо известны, и лишь немногие имели ресурсы или время, чтобы совершать поездки, не связанные напрямую с их профессиональной деятельностью. Путешественник, проезжающий по дороге через город или деревню, если он не был одним из торговцев, курсирующих по этому маршруту, скорее всего, был либо паломником, либо воином. Паломники довольно часто соглашались передать письма или сообщения до промежуточного пункта назначения. Мало кто подошел бы к банде вооруженных солдат за подобной услугой.

На протяжении значительной части Средневековья взоры обеих групп были обращены к Палестине. А Крестовые походы были важным общественным событием с XI по XIII век. Призывы вступить в ряды или пожертвовать на покрытие расходов были главными обращениями, звучащими на улицах и площадях европейских городов. Большинство жителей Европы знали кого-то, кто присо-единился к священным походам, а рыцари и последователи их лагеря возвращались со своими рассказами о далеких, странных и беспощадных землях. Иерусалим был последним испытанием преданности паломников, тем более что после падения Акры в 1291 году святые места больше никогда не были в руках христиан.

Люди, которые отправлялись в эти сложные, а порой и опасные путешествия, в последующие несколько столетий могли бы превратить свои бесценные знания в путеводители с описанием маршрутов и достопримечательностей. К XIV веку в подобных путеводителях можно было прочитать интереснейшие наблюдения за местными обычаями в разных странах и об экзотических животных (к слову, особенно путешественников поразили жирафы)[32]. Прошло немало времени, прежде чем подобные рассказы о путешествиях стали доступны широкой публике, так как книгоиздание было долгим и трудоемким процессом, книги переписывались вручную. Тем не менее эти публикации становятся отправной точкой к расширению кругозора, что в свою очередь станет одним из ключевых аспектов новостной культуры в последующие века.

В западных странах, где проходили агитационные кампании, Крестовые походы, несомненно, повлияли на образ жизни поселений. В обществах, где речь все еще оставалась основным источником передачи информации, людям очень хотелось услышать рассказы о далеких странах. Как было принято говорить в XI веке, христианин скорее будет знать о существовании Иерусалима, нежели о ближайшем крупном городе[33]. Как это ни прискорбно, у всего есть цена. Крестовые походы обострили отношение христиан к исламу и закрепили в обществе довольно жуткие стереотипы. Даже самый антропологический рассказ паломника XIV и XV веков не спешил развеять эти фантазии об исламском обществе, которые часто встречались в литературе того времени. Если христианское сообщество узнавало о сарацинах, то скорее из популярных тогда песен о подвигах (Chansons de geste), чем от людей, которые реально там бывали.

Подобная обстановка осложнялась ростом и распространением новостной культуры. На протяжении всего средневекового периода и вплоть до XVI века новости, особенно о событиях в далеких странах, должны были конкурировать с чудесами, ужасами и подвигами, описанными в рассказах о путешествиях и романтических эпосах[34].

Правда зачастую была более прозаичной и, следовательно, гораздо менее увлекательной. А отличить правду от вымысла было непросто. Даже если мы ограничимся литературой, якобы основанной на фактах, ни в одном из сочинений паломников не было и тени успеха достойных рассказов Марко Поло или даже путешествий Джона де Мандевиля. Ученые обнаружили более пятисот рукописей с этими текстами, оба произведения вдохновляли путешественников эпохи Возрождения, включая Христофора Колумба[35].

Вера и торговля

Не все паломничества были такими трудными, как путешествие на Святую землю. Зачастую люди путешествовали недалеко, в соседние поселения, города. Так, в рассказе Джеффри Чосера «Кентерберийские рассказы» паломники совершили относительно простое путешествие из Саутварка в Кентербери, примерно в 60 миль. Это была одна из самых благоустроенных дорог в Англии, и по замыслу автора, паломники должны были рассказать четыре истории: две на пути в Кентербери и две на пути обратно, что, конечно, если мы возьмем во внимание неспешный стиль поездки, было частью шутливого повествования.

К этому моменту страсть к паломничеству уже вызывала критику со стороны более консервативных религиозных деятелей. Выдающийся теолог Жак де Витри писал о паломниках как о «легкомысленных и любознательных людях, отправляющихся в паломничество не из преданности, а из-за сплетен и обмена новостями»[36].

В позднем Средневековье паломничество стало неотъемлемой частью церковной жизни. Кентербери было одним из многих мест, которое привлекало как английских паломников, так и паломников из других стран. Во Франции также было много мест, куда приезжали паломники, среди них – Лимож, Пуатье и Бурже[37]. На севере Испании люди ездили в Сантьяго-де-Компостела, а в Шотландии – в Сент-Эндрюс. К слову, в Сантьяго-де-Компостела паломники предпочитали путешествовать на лодке, а не по суше. Конкуренция между местами паломничества была высокой, одна из причин – денежная выгода от приема путников, а также продажа им безделушек и сувениров. О количестве паломников, пересекающих дороги Европы, и успехах торговли можно судить по тому факту, что один находчивый немецкий предприниматель заключил контракт на поставку 32 000 зеркал для паломников во время демонстрации святых мощей в Ахене в 1440 году[38]. Вот только это предприятие не увенчалось успехом (партнеры ошиблись и не смогли погасить свои ссуды в оговоренный срок), что, впрочем, только вдохновило некоего Иоганна Гутенберга перенаправить свою энергию на другую экспериментальную коммерческую технологию: печать.

Самым известным из всех мест паломничества и одним из самых популярных был Рим, место, где зародилась Западная церковь[39]. Чтобы попасть туда, огромное количество паломников отправлялось в опасные путешествия по морю или совершали сложные переходы через Альпы. Когда папа Бонифаций VIII объявил о всеобщем снисхождении, Святую Базилику в 1300 году посетило около двухсот тысяч паломников. По мере увеличения числа паломников, спешащих в Рим, стали появляться путеводители, с которыми путешествия становились значительно проще. Помимо маршрутов, в этих свитках также можно было обнаружить места для привалов, часто с указанием расстояний между ними[40].

В период Крестовых походов Рим стал главным направлением для паломничества благодаря сменявшим друг друга папам, призывающим к восстановлению Святой земли. В позднее Средневековье город стал естественным эпицентром новостей и международной политики. Римская церковь по праву требовала финансовой поддержки у всех провинций Западной церкви, что в свою очередь сопровождалось переводами крупных денежных сумм, для которых церковь использовала образовавшуюся международную финансовую сеть. Необходимость получения одобрения папы для назначения встречи или аннулирования документа сопровождалась постоянным потоком писем. Более того, активное вмешательство средневекового папства в европейскую политику привлекло внимание итальянцев, а возможно, и жителей других государств. В целом Рим был первым местом, где многие государства учредили своих собственных представителей. Зарождение дипломатии, естественного генератора новостей, сплетен и интриг, во многих отношениях было случайностью. Путешествие в Рим занимало много времени, а дела рассматривались медленно. И пока путешественники отдыхали после долгой дороги и терпеливо ждали ответа от папы, они рассматривали местные достопримечательности и писали письма домой. И скорее случайно, чем намеренно, они становились первыми послами[41].

1.3. Редкое и необычное животное – жираф. Легко представить, почему люди верили тому, о чем писали в газетах, после того, что такие новости, как, например, о жирафе, оказывались правдой

Большую часть этого периода авторитет и даже местонахождение папской власти яростно оспаривались. В период между 1309 и 1376 годами семь сменяющих друг друга пап проживали в папском конклаве в Авиньоне на юге Франции после того, как новоизбранный папа Климент V отказался переехать в Рим. За эти семьдесят лет, прежде чем Великий раскол приведет к появлению конкурирующих центров власти в Авиньоне и Риме, Авиньон становится домом церковного бюрократического аппарата, ранее установленного в Риме. Что также включает обширную информационную сеть. Бумажные реестры XIV века насчитывают не менее шести тысяч единиц корреспонденции: в день отправлялось по двадцать писем, и организация требовала создания соответствующей инфраструктуры[42].

Лишь малую часть этой корреспонденции доставляли курьеры папства, привилегированные члены сообщества. В XIV веке их насчитывалось около сорока человек. Курьеры не только разносили письма, но также обеспечивали ведение хозяйства, вели переговоры на местных рынках. Так или иначе отправлять письма только курьерами было бы невероятно дорого. Папский секретариат делал все возможное, чтобы сократить расходы, и зачастую письма отправлялись с попутными странниками и паломниками. Письма также посылались со сборщиками налогов и аббатами. Наименее важные послания передавались с простолюдинами, путешествующими между Авиньоном и другими регионами страны. В первой половине XIV века все самые крупные организации Италии расположили свои основные офисы в Авиньоне[43].

Барди, Перуцци и Аччиауоли были основными банкирами папы, и большая часть корреспонденции касалась сбора средств и обслуживания долгов. После кризиса флорентийских финансистов в середине XIV века папство было вынуждено полагаться на фирмы, у которых не было своих курьеров, или, более того, на частные службы, созданные специально для удовлетворения потребностей доставки папской корреспонденции. Некоторые из этих операторов-фрилансеров, например Пьеро ди Гьери, руководили довольно крупными бизнесами: Пьеро совмещал свою деятельность в качестве отельера в Авиньоне с курьерской службой по запросу. Это был влиятельный и богатый человек.

По разнообразию механизмов для получения и отправки новостей папство мало чем отличалось от королевского двора, лишь большим количеством добровольных информаторов и посланников. Тем не менее поддержание такой сложной информационной сети, особенно в тяжелые для Церкви времена, было довольно обременительно с точки зрения финансов. Необходимость экономить часто приводила к задержкам; корреспонденцию для отправки, например, в Рим или Венецию накапливали до тех пор, пока не было готово достаточно писем, чтобы заполнить сумку посыльного, а это могло занять несколько недель[44].

Любимые родители

Еще одна группа, создавшая свою собственную почтовую службу, была менее выдающейся частью европейского духовенства: студенты университетов. Университеты были церковными общинами особого типа. Они были посвящены, как и монастыри, обучению молодых людей служению Богу. В них собирались группы молодых людей на довольно короткий промежуток времени. И несмотря на то что жизнь в средневековом университете была очень суровой, студенты не подчинялись строгой дисциплине монашеской жизни.

Крупнейшие университеты собирали студентов со всей Европы. Эти молодые люди, находящиеся вдали от дома, часто тосковали по родным, и университеты разработали сложную службу доставки писем, позволяющую студентам поддерживать связь со своими семьями. Первым задокументированным случаем университетской почтовой службы является почтовая служба Болоньи, основанная в 1158 году; к XV веку такая услуга была характерна почти для всех университетов. Университет Саламанки в Испании нанял пятнадцать погонщиков мулов для своих посыльных; в Бурже во Франции со дня основания было шесть курьеров. Лучшим задокументированным примером является курьерская служба университета Парижа[45], основанного примерно в 1300 году, его посланники отправлялись в родные места различных студенческих «народов»[46]. Более длинные поездки совершались один или два раза в год, более короткие маршруты покрывались чаще. Посланники университетов были привилегированными людьми, освобожденными от множества налогов и сборов. Эти должности были очень востребованы и стали более прибыльными, когда начиная с XIV века курьеры принялись доставлять письма и другим клиентам. Эта частная почтовая служба была на удивление долговечной. Франсуа де Равильяк, человек, который в 1610 году убьет короля Франции Генриха IV, был одним из мелких посыльных в университете: он зарабатывал на жизнь доставкой писем для консорциума из восьмидесяти студентов.

Те немногочисленные примеры корреспонденции, которые мы находим, – без сомнений, лишь маленькая толика того количества, которое курсировало по каналам университетских почтовых служб. Тем не менее в этих письмах мы находим ключи к истории того времени. Университеты располагались в самых оживленных городах Европы, где велась насыщенная политическая жизнь. И все же в письмах мы находим мало информации касательно политической обстановки. В посланиях домой студенты в основном писали о своем прогрессе в учебе или же просили прислать им денег[47]. Средневековый стиль письма был очень структурированный и формальный, а студенты, желавшие стать чиновниками или клерками, изо всех сил старались показать свои навыки родителям. Если же они по какой-то причине пропускали занятия по письменности, то копировали отрывки писем из книг[48]. После формального приветствия сразу переходили к делу: деньги закончились, пришлите еще – семье было трудно понять, насколько дорогим может быть обучение в университете. Вот пример письма из Оксфордского университета, написанного около 1220 года:

Немногие родители могли сопротивляться мольбам голодающего ребенка, даже если и относились к их просьбам со здоровым скептицизмом. Вот что написал, например, рассерженный родитель своему сыну, учившемуся в Орлеане:

Это письмо интересно тем, что доказывает, что родители получали информацию о происходящем не только от своих детей, но и другие местные жители, путешествующие туда и обратно, приносили новости. Студенты же скорее описывали свои жилищные условия, своих (образцово-показательных) соседей, а также трудности, с которыми сталкивались по дороге на учебу. Их, похоже, не очень интересовало то, что происходило в мире[51]. Благодаря этим письмам мы получили доступ к удивительной почтовой сети, объединяющей города Европы и действующей независимо от государства.

Указ короля

Церковь могла полагаться на надежных странников и паломников. Университеты понимали необходимость создания сети постоянных курьеров. Однако только правители Европы обладали необходимыми ресурсами, чтобы создать что-то похожее на римскую почтовую систему. Тем не менее это стало возможным только в самом конце Средневековья. До этого времени короли в основном были сосредоточены на обеспечении своих нужд. А для того чтобы быть в курсе событий за границей, использовались определенные механизмы действий.

Объем операций, проведенных государственными служащими в средневековый период, ошеломляет. Казначейство короля Англии Генриха I зарегистрировало более четырех тысяч депеш за время его правления – с 1100 по 1135 год[52]. Записей могло быть больше, если бы английское казначейство не использовало деревянные счетные палочки для регистрации налоговых поступлений. В отличие от полосок из Виндоланды, все они были сожжены в XIX веке. Итальянские города-государства, которые одними из первых применили бумагу для ведения бухгалтерского учета, выбрали материал, который оказался наиболее долговечным. Короли Англии уделяли особое внимание тому, чтобы их указы были известны всему королевству, распространяли их конными посыльными. К XIV веку шериф графства получал несколько тысяч судебных приказов в год[53]. В этот период страны Западной Европы уделяли больше внимания укреплению власти на своих территориях, нежели сбору новостей.

Выбор очевидный, учитывая сложности, связанные с рассредоточением территорий. На юге Европы обстановка была иная. В Италии высококонкурентные, богатые города были расположены очень близко друг от друга. В этих компактных и хорошо организованных сообществах было намного легче общаться с гражданами; но рядом были и потенциально враждебные соседи. Получение информации о намерениях соперников было жизненно необходимо. В Средиземноморском регионе после событий в Леванте и на Ближнем Востоке, а также ввиду борьбы за территории разведка стала первоочередной задачей. Из записей короля Арагона Хайме II (1291–1327) мы узнали, что он создал обширную сеть информаторов в Италии и других странах. В его архивах обнаружено пятнадцать тысяч записей доносов от разведки[54]. Король получал информацию от самых разных людей, в том числе от Кристиано Спинола, торговца, унаследовавшего связь с королевской семьей Арагона от своего отца. Король наградил его торговыми уступками и королевской защитой. Кристиано передавал информацию без комментариев, не давал королю никаких советов о том, что следует предпринять.

Сбор разведданных сильно зависел от контактов с торговцами, как для получения информации, так и для обеспечения того, чтобы письма доходили до короля. Взаимосвязь этих двух сетей заключена в довольно очаровательном шифре, разработанном одним из корреспондентов Хайме II: «Когда я упоминаю флорины, следует понимать галеры Генуи, а когда я упоминаю дублоны, галеры Савоны»[55]. Довольно разные новостные приоритеты средиземноморских государств можно также распознать в раннем развитии дипломатии в Италии с ее системой эмиссаров. В обязанности людей, которых отправляли представлять страну за рубежом, также входил сбор информации[56].

В северной части Европы ситуация начинает постепенно меняться, монархические государства осознают потребность в более систематическом подходе к сбору новостей. Происходит это на фоне династического соперничества между Англией, Францией и Бургундией в период Столетней войны. Отправлять послов было очень дорогим удовольствием. Глава дипломатического представительства в Аквитании в 1327 году потребовал 19 фунтов стерлингов за двадцать одного гонца, отправленного обратно в Англию, чтобы передать королю новости об успешно проведенных кампаниях. А специальный посланник при Папском дворе в Авиньоне в 1343 году взимал 13 фунтов стерлингов за одну поездку. Английская корона верила, что с помощью переписки можно добиться многого. Эдуард, принц Уэльский, будущий Эдуард II, отправил около восьмисот писем за один год (1305–1306). А его жена Изабелла наняла одиннадцать конных посыльных, чтобы поддерживать связь со своей семьей за границей[57].

Как мы видим, дипломатическая переписка была весьма серьезной утечкой ресурсов. Поэтому было важно получать большую часть новостей бесплатно. Королевские дворы часто привлекали региональных богачей, у которых были свои коммуникационные связи, и других людей, которые приходили просить об одолжениях или требовали вознаграждения. А к XIV веку при всех дворах появились свои поэты и летописцы. Ведь рыцари-победители хотели, чтобы их деяния были увековечены.

Когда летописец Жан Фруассар приступил к сбору информации для третьего тома своих Хроник, он отправился ко двору Гастона, графа Фуа, в Ортез на юге Франции. Здесь он нашел людей, готовых поделиться с ним своими знаниями:

У королевских дворов Европы была уникальная возможность управлять всеми необходимыми ресурсами с целью сбора информации. Однако, как мы видим, и другие знатные граждане устанавливали свои связи для передачи информации и укрепления своей власти на территориях. К XIV веку большинство правителей Европы осознавало необходимость создания собственной курьерской службы. Так, в Лондоне объем корреспонденции, курсирующий по городу между властями, гильдиями и частными лицами, привел к созданию официальной компании писарей – Scrivener’s ‘Company[59].

Управление новостями

После 1350 года эти слаборазвитые системы претерпели ряд трудностей. Сначала нашествие чумы, затем продолжительные периоды войн сказываются как на королевской казне, так и на королевской власти в целом. Стало труднее предоставлять лошадей и кров королевским посланникам. Дороги также стали менее безопасными и их качество, похоже, ухудшилось.

Во Франции это был период, когда страна практически распалась, а затем постепенно восстанавливалась после Столетней войны. Эти события еще больше обострили потребность обладания достоверной информацией, несмотря на то что ее получение стало более опасным[60]. В Англии в послевоенное время начались беспорядки, корона неоднократно переходила из рук в руки, а большинство непосредственных участников событий умерли насильственной смертью. Оставаться в курсе событий было практически невозможно. Услышав казавшееся достоверным сообщение о смерти короля Эдуарда IV 6 апреля 1483 года, мэр Йорка приказал на следующий день отслужить заупокойную мессу. Хотя на самом деле король был жив до 9 апреля[61].

В этот период появлялось такое количество ложной информации, что приходилось принимать дополнительные меры, чтобы проверить достоверность послания. Во время битвы при Барнете (1471), которая происходила вблизи Лондона, по городу ходили разные, порой дикие слухи, вследствие чего первым сообщениям о победе йоркистов не поверили. И только когда через Вестминстер проехал всадник с королевской перчаткой, лондонцы узнали об исходе битвы. Решение короля Эдуарда выставить труп побежденного графа Уорика в соборе Святого Павла также было весьма хитрым ходом. И когда начали распространяться слухи о том, что Уорик выжил, многие очевидцы смогли их опровергнуть.

В эти непростые времена обе противоборствующие стороны уделяли много внимания контролированию новостей. После битв при Сент-Олбансе (1455), Таутоне (1461) и Тьюксбери (1471) победившая партия распространила брошюры с подробным описанием событий. Сохранившиеся копии представляют собой рукописи, которые рассылали наиболее влиятельным фигурам[62]. О наиболее важных событиях публично читали в церквях или на рынках. Эта форма законотворчества и управления новостями была неизменной чертой правительства во многих частях Европы, по крайней мере до XVII века[63].

Во Франции также уделяли много внимания формированию общественного мнения. Одним из ранних примеров может послужить активное распространение брошюр после убийства Иоанна, герцога Бургундского, в 1419 году. С их помощью оппозиционеры хотели убедить тех, кто колебался в своей преданности дофину Карлу, лидеру французского сопротивления, который, вне всяких сомнений, был причастен к убийству герцога[64]. И несмотря на то что такие рукописные брошюры в основном распространялись в ограниченных кругах, они создали почву для более широкомасштабной пропаганды во Франции, которая в какой-то момент вовлекла величайших французских писателей[65].

Несмотря на значительный прогресс в развитии информационных сетей, достоверная информация по-прежнему могла поступить абсолютно случайным образом. Житель Норфолка узнал об исходе битвы при Барнете, когда увидел труп графа Уорика, выставленный в соборе Святого Павла. Желая первым донести новости до дома, он в тот же день покинул Лондон на лодке, но был задержан в море пиратами около побережья Голландии. Его история была передана Маргарет, герцогине Бургундской, в Гент, которая незамедлительно передала эту важную информацию своему мужу Чарльзу в Корби, недалеко от Амьена[66]. Таким образом, влиятельный союзник Эдуарда IV получил известие об успехе в течение четырех дней – абсолютно случайно.

Принимая во внимание эти обстоятельства, неудивительно, что правители Европы со временем начали уделять все больше внимания созданию регулярной и надежной почтовой службы, с помощью которой у них бы был постоянный быстрый доступ к важной политической информации. Именно это стало мотивацией к созданию в XV веке королевских почтовых станций. Первый успешный эксперимент такого рода совершил вышеупомянутый Фридрих III, который в 1443 году установил почтовое сообщение между Фельдкирхом и Веной в своих австрийских владениях. Более амбициозным проектом была национальная сеть почтовых курьеров, созданная королем Франции Людовиком XI (годы правления 1461–1483). Будучи ребенком, Людовик лично испытал унизительную слабость французской короны до момента изгнания англичан. Даже после восстановления Парижа и Северной Франции его правление осложнялось постоянной междоусобицей в королевской семье. Таким образом, создание им королевской почтовой сети стало символом восстановления власти короны. План Людовика предусматривал создание ретрансляционных станций на всех основных маршрутах как внутри страны, так и на дорогах из нее[67]. На каждую станцию были назначены почтмейстеры, частью их обязанностей было содержание лошадей для проезжающих королевских курьеров. Также почтмейстер должен был отмечать в карточке время прибытия и отбытия каждого курьера. Система работала, по крайней мере большую часть времени, исключительно для обеспечения королевских нужд. А наказанием почтмейстеру за предоставление лошадей другим клиентам была смертная казнь. У курьеров были специальные удостоверения с указанием места назначения, и им не разрешалось отклоняться от маршрута. Иностранные курьеры также были обязаны придерживаться почтовых маршрутов, в противном случае их лишали привилегий нахождения в стране.

Французский эксперимент вдохновил короля Англии Эдуарда IV на создание аналогичной системы на дороге в Шотландию. На пути между Лондоном и портами Ла-Манша уже было построено несколько постов, что обязывало попутные города покрывать большую часть расходов на королевских посланников. В 1482 году король Эдуард разработал схему, согласно которой на расстоянии двадцати миль были размещены конные посыльные. Когда поступали важные сообщения, курьеры отправлялись в следующий сектор и потом возвращались обратно[68]. К сожалению, обслуживать данную систему было очень дорого.

Французская система тоже оказалась весьма амбициозной и слишком дорогой, чтобы ее поддерживать в течение длительного времени. После смерти Людовика XI курьерская сеть была сокращена, а впоследствии и вовсе закрыта. И Эдуард, и Луи столкнулись с двумя проблемами: они могли распоряжаться ресурсами только на своих территориях, что в свою очередь ограничивало международное сообщение, более того, эти почтовые системы не могли сами себя обеспечивать. На протяжении большей части XVI века так и не удавалось выстроить нормальную почтовую систему, пока не появилась имперская почта Габсбургов.

Карта 1. Имперское почтовое сообщение XVI века

Император Максимилиан нанял частную семейную компанию и поставил задачу специалистам, которые были заинтересованы в создании прибыльного бизнеса. Контракт 1505 года предусматривал фиксированный ежегодный платеж в размере 12 000 ливров. А взамен компания гарантировала соблюдение сроков доставки между основными почтовыми отправлениями. Примечательно, что в их число входил и Париж: будучи частной, а не королевской службой, они могли работать и за пределами королевских территорий.

Приход к власти Карла V в 1519 году стал первой ступенью в развитии имперской почтовой службы. Новый контракт с Карлом в 1516 году позволил семейству Тассис открыть филиал для частных клиентов. Вследствие этого почтовая служба значительно увеличила объем бизнеса, что в свою очередь привело к увеличению прибыли. Это был серьезный шаг в развитии почтовой службы в отличие от английской и французской систем, которые оставались закрытыми королевскими сетями до XVII века. Имперская почтовая служба была весьма выгодно расположена, поскольку через владения Габсбургов проходило большинство торговых путей Европы. Однако это также означало, что для того, чтобы европейская система связи была эффективной, она также должна была удовлетворять потребностям европейских торговцев.

До появления почтовой системы Габсбургов концепция новостей в целом претерпела ряд изменений. Создание необходимой инфраструктуры, безусловно, было сложным и долгим процессом, тем не менее само понятие «новости» также прошло путь интерпретаций. Рост письменного общения, а вместе с ним и накопление документации с XII века не сразу изменило привычный уклад устной передачи новостей[69]. Средневековое общество традиционно делилось новостями во время личных встреч. Все основные способы общения были устными: проповедь, лекции в университетах, провозглашение новых законов, рассказы о странствующих менестрелях, и это же включало и обмен информацией. «Я и мой брат Джон Лавдей можем рассказать вам, потому что вместе были в Лондоне», – написал Джон Пастон в 1471 году в ответ на запрос новостей, в этой фразе он отразил распространенное восприятие превосходства сообщений очевидцев, передаваемых устно[70]. Надежность и достоверность новости напрямую зависела от надежности человека, который ее приносил, что было сложно проверить в случае анонимного письма. Даже с увеличением количества письменных сообщений большинство этих писем было написано в едином стиле и малоинформативно. Они были скорее предназначены для демонстрации образованности человека, самая важная информация по-прежнему передавалась устно.

Большая часть новостей в средневековом обществе по-прежнему передавалась устно, и, к сожалению, зачастую утеряна. Нам приходиться изучать другие источники, такие как хроники, чтобы подтвердить интерес к получению и распространению новостей. Единственное исключение – это корреспонденция, порождаемая растущей международной торговой сетью. Торговля на дальние расстояния спровоцировала людей разработать системы обмена новостями и основать доверительные отношения между корреспондентами, что стало решающим событием в истории сбора информации.

Циркуляция корреспонденции по торговым путям не испытывала сложностей, подобных тем, с которыми сталкивались европейские правители в погоне за новостями. В период между 1200 и 1500 годами экономика Европы преобразовалась в результате появления крупных компаний, ведущих торговлю между Италией, Северной Европой, Германией, Средиземноморьем и Левантом. Жажда восточной роскоши, специй и дорогих тканей в обмен на шерсть и сукно с Севера способствовала появлению рынка, полного возможностей для смелых и изобретательных торговцев. Впрочем, было в этом деле и много опасностей. Корабль мог затеряться в море, партии товаров остаться на опасных дорогах Европы. Все это дополнялось постоянно меняющимися обменными курсами, войнами, династическими конфликтами и гражданскими беспорядками.

Чтобы преуспеть в этом непредсказуемом мире, торговцы должны были оставаться в курсе того, что происходило. В XIII веке определенный класс торговцев прекратил путешествовать со своими товарами и вместо этого попытался управлять своим бизнесом с помощью брокеров и агентов. На этом этапе рост сети торговой корреспонденции стал неизбежным. В отличие от королей, которым приходилось создавать такую систему с нуля, у торговцев были корабли, разветвленная сеть агентов и складов. Перевозки, курьеры и вьючные животные ежедневно курсировали между крупными торговыми городами Европы.

Объем торговой корреспонденции восхищает. Ее масштабы мы видим, изучая переписку Франческо Датини, торговца из Прато в Тоскане. Датини не был выходцем из семьи торговцев. Этот человек самостоятельно накопил состояние, торгуя оружием в Авиньоне, а в пожилом возрасте вернулся в свой родной город. Вступая в партнерские отношения, он сколотил свое состояние за счет разумной диверсификации банковских услуг и торговли. С 1383 по 1394 год он основал торговые филиалы в Пизе, Генуе, Испании и Майорке[71]. Несмотря на все свои достижения Датини оставался человеком второго класса, и все же его состояние, когда он умер в 1410 году, составило около 15 000 флоринов, помимо этого он также оставил пятьсот бухгалтерских книг, несколько тысяч страховых полисов, переводных векселей и документов, а также ошеломляющие 126 000 единиц деловой корреспонденции[72]. Эти сохранившиеся артефакты (бездетный Датини оставил все свое состояние местным беднякам) позволяют нам сегодня лучше понять международную торговлю Средневековья.

На первый взгляд может показаться, что этот торговец среднего звена собрал впечатляющий архив документов, однако в то время это, вероятно, было обычным делом: архив Датини необычен только тем, что сохранился. Этот факт обусловлен еще одной технологической революцией – появлением бумаги. Пергамент, производимый из шкур животных, хорошо служил средневековому миру. Это стойкий материал, который хорошо впитывал чернила и был довольно прочным, о чем свидетельствует количество пергаментных документов, сохранившихся до наших дней. Пергамент также можно было использовать повторно. Однако это был очень дорогой и сложный в производстве материал, поэтому с увеличением количества корреспонденции было необходимо придумать более практичное решение.

Бумага попала в Европу через мавританскую Испанию в XII веке. В течение ста лет бумажные фабрики были созданы в Италии, Франции и Германии. Технология, хоть и не дешевая, была относительно простой. Для изготовления бумаги было необходимо большое количество льняного полотна и проточной воды, приводящей в действие жернова, которые в свою очередь измельчали тряпки в мульчу. Бумажные фабрики обычно строились в холмистых районах, недалеко от крупных населенных пунктов. К XIII веку они производили целый ассортимент бумажной продукции. Пергамент по-прежнему использовали для ценных документов, предназначенных для сохранения: уставов, документов и рукописных книг. В Северной Европе, где сырье достать сложнее, потому что в более холодную погоду люди носили одежду из шерсти, а не изо льна, бумага появилась несколько позже. В Англии до XVIII века не было собственного производства бумаги, поэтому всю бумагу приходилось импортировать. Но несмотря на это к XIV веку бумага была основным материалом для ведения записей и переписки по всей Европе. Этот скромный артефакт будет играть доминирующую роль в информационной культуре вплоть до конца ХХ века.

Брюгге

Одним из ярких представителей европейской торговой сети был Брюгге, живописный фламандский город, который до сих пор сохраняет свое средневековое очарование. Брюгге был центром торговли шерстью и тканями. В этот город поступала лучшая английская шерсть, откуда ее либо отправляли на юг, либо из нее производили высококачественные окрашенные фламандские ткани, которые пользовались высоким спросом в Италии, Франции и Германии. Все основные итальянские торговые дома Генуи, Венеции и Флоренции имели офисы в Брюгге. А его центральная площадь была местом для обмена товарами со всей Европы.

Процветание Брюгге было обеспечено с прибытием в 1277 году первого генуэзского морского флота[73]. Группы иностранных торговцев обосновались в городе и создали отдельные общины. Особенно много было итальянцев. В то время когда в итальянской внешней торговле доминировали так называемые суперкомпании, каждая из них была представлена в Брюгге[74]. Технически в Брюгге нельзя было ничего продавать, кроме как через местного лицензированного брокера. И даже несмотря на то что от этого условия часто уклонялись, брокерские услуги приносили прибыль местным жителям. Удовлетворение колоссального спроса на инструменты денежного рынка было весьма прибыльным делом. К XIV веку экономика Брюгге, по сути, зависела от сферы услуг. Город также стал крупнейшим денежным рынком в Северной Европе[75].

Залогом успешной торговли служит коммуникация. Хотя, несмотря на то что большое количество грузов доставлялось по морю, письма все еще передавались по суше. Они путешествовали по привычным маршрутам, давно известным паломникам и первым поколениям международных торговцев XII века. Пути из Брюгге в Италию были подробно описаны в рукописных путеводителях, которые направляли путешественников по проверенным маршрутам между крупными городами. Из Фландрии дорога шла либо на восток в Кёльн и вниз по Рейну, либо на юг в Париж, а оттуда через равнины Шампани к альпийским перевалам[76].

Торговцы и путешественники, встречаясь на этих дорогах, непременно обменивались новостями. Паломники также иногда соглашались доставить письма по дороге домой. Однако растущий объем корреспонденции требовал более урегулированного и постоянного решения доставки. В 1260 году итальянские торговцы организовали официальную курьерскую службу для обмена письмами между Тосканой и Шампанью, главными торговыми областями того периода. Торговые маршруты были построены вокруг этих точек сбыта. А купцов привлекала перспектива сбора большого количества людей из разных стран. Города старались переманить бизнесы, предлагая снижение пошлин и налогов. В Шампани ярмарки устраивались регулярно с весны и до поздней осени[77]. Это были центры европейской торговой сети, в XIV и XV веках сеть начала разрастаться и туда вошли Женева и Лион на юге, Сен-Дени к северу от Парижа и Франкфурт в Германии. Еще дальше находились Лейпциг, Медина-дель-Кампо в Испании и Антверпен, растущий соперник Брюгге в Нидерландах. На ярмарках люди активно обменивались новостями. Большинство из этих новостей мира, политики и коммерции никогда не передавались на бумаге. Торговцам приходилось запоминать очень много информации – цены на товары, курсы валют, о маршрутах и конкурентах. И хорошая память играла очень важную роль, этот навык развивали с детства. В бухгалтерской книге Андреа Барбариго из Венеции в 1431 году сделана запись о выплате 13 дукатов «Maistro Piero dela Memoria за то, что он научил меня запоминать»[78].

В XIV веке самые богатые торговцы путешествовали все меньше и меньше. Ярмарки еще пользовались большой популярностью, однако все больше грузов отправлялось теперь по морю, что в свою очередь сделало вопрос разведки весьма актуальным. В 1357 году семнадцать флорентийских компаний объединились, чтобы создать общую курьерскую службу. Самые важные пути пролегали из Флоренции в Барселону и из Флоренции в Брюгге. В Брюгге письма доставлялись по двум маршрутам: один через Милан и затем вверх по Рейну в Кёльн; другой – из Милана через Париж. Конкурирующая компания scarzelle Genovesi осуществляла перевозки из Генуи в Брюгге и из Генуи в Барселону[79]. Помимо трансконтинентальных путей, итальянские торговые сообщества открыли многочисленные маршруты на более короткие расстояния в пределах Апеннинского полуострова. Между Венецией и Луккой отправки осуществлялись два раза в неделю. Из Флоренции еженедельная почта прибывала в Рим в пятницу и отправилась обратно в воскресенье. До создания коммерческих курьерских служб, которыми от имени торговых компаний управляли независимые предприниматели, оставался буквально один шаг. Фирма, возглавляемая Антонио ди Бартоломео дель Вантажо в XV веке, управляла целой сетью маршрутов, включая еженедельное сообщение между Флоренцией и Венецией.

Ожидалось, что курьеры будут придерживаться строгого расписания. В 1420-х годах посыльные из Флоренции должны были добраться до Рима за пять или шесть дней, до Парижа – за двадцать – двадцать два, до Брюгге – за двадцать пять и Севильи (путешествие длиной в две тысячи километров) – за тридцать два дня. Как мы узнаем из писем, которыми обменивались Андреа Барбариго в Венеции и корреспонденты в Брюгге, Лондоне и Валенсии, они предполагали, что этого расписания в целом можно придерживаться, вот только маршрут до Севильи кажется несправедливо сложным[80]. Наиболее убедительные доказательства эффективности курьерской службы в 1400 году мы находим в архиве Датини. В его записях в бухгалтерских книгах описывается около 320 000 датированных операций. Семнадцать тысяч писем между Флоренцией и Генуей и семь тысяч писем между Флоренцией и Венецией доставили в среднем за пять – семь дней. Сроки доставки в Лондон зависели от условий при пересечении Ла-Манша. А почтовое сообщение между Венецией и Константинополем было на удивление надежным: письма приходили через тридцать четыре – сорок шесть дней после отправки[81].

Курьерскими услугами пользовались не только торговцы. Несмотря на ресурсы, которые они вкладывали в создание своих собственных почтовых сетей, правители Европы прекрасно понимали, что самые свежие и самые надежные новости зачастую поступают через торговое сообщество. И распространялись известия очень быстро. Об убийстве Карла Доброго в Брюгге 2 марта 1127 года в Лондоне узнали спустя два дня благодаря флагманским торговцам. Когда в 1316 году в Англию прибыл папский эмиссар с новостями об избрании нового папы, Иоанна XXII, его любезно приняли и щедро вознаградили. Однако на самом деле король Эдуард II уже слышал эту новость за месяц до этого от Лоуренса Хибернианского, посланника Барди из Флоренции[82]. А в 1497 году посол Милана в Лондоне рекомендовал воспользоваться курьерской службой флорентийских торговцев, когда ему необходимо было срочно отправить письмо, так как на их конфиденциальность можно было положиться[83].

Купцы часто были на удивление хорошо осведомлены. В отчете, составленном в офисе Медичи в Брюгге в 1464 году, содержалось подробное описание политических событий как в Англии, так и в Нидерландах за последние несколько лет[84]. Десятилетием ранее он также предсказал, что потеря Руана будет означать проигрыш англичан в Нормандии. Если не вдаваться в бизнес-детали, то эти письма можно было бы приравнивать к дипломатическим депешам. Несомненно, эти опытные служащие понимали, что происходило на политической арене, и имели более тесные связи с местными жителями, чем иностранные послы. Дипломатам, особенно если они прибыли как представители враждебной державы, было сложно установить доверительные отношения[85]. Поэтому они часто обращались за информацией к нейтральным иностранным купцам (обычно итальянским). Однако иногда отношения становились слишком тесными и приводили к конфликтам. В какой-то момент один из служащих Медичи в Брюгге стал лично участвовать в секретных переговорах по поводу предполагаемого континентального брака для Эдуарда IV. Во время Столетней войны компании Барди и Перуцци получали крупные вознаграждения от английского короля за слежку за французскими военными приготовлениями в Нормандии[86]. Купцам – особенно из неприсоединившихся государств Италии – было проще свободно перемещаться через национальные границы, чем гражданам вою-ющих государств[87]. Сложность передвижения через враждебную территорию была еще одним из факторов, затрудняющих создание эффективной дипломатической курьерской службы[88].

2.1. Рождение бумажной культуры. Торговцы и другие писатели были вынуждены разработать систему для хранения входящих документов и корреспонденции

В основном курьерская служба была необходима для торговли и, учитывая, как важна была информация для бизнеса, стоимость ее содержания кажется довольно справедливой. Якопо и Бартоломео ди Каросио дельи Альберти и партнеры тратили около 30 флоринов в год на курьерские отправки. Фирма Датини в Авиньоне тратила от 20 до 40 флоринов в год, а его офис во Флоренции – на удивление скромные 13 флоринов. Это было примерно столько же, сколько выплачивалось младшему сотруднику в год[89]. В процентном отношении к годовым расходам это, вероятно, было значительно меньше, чем тратили на страхование груза для морского путешествия. Но информация была жизненно необходима для принятия деловых решений. Трудность заключалась только в том, чтобы понять, каким новостям верить, а каким нет.

Затерялся в пути

Развитие международной торговой сети открыло новый доступ к получению новостей в XIV и XV веках. На ее развитие значительно повлияло появление итальянского купеческого синдиката, торгующего во всех частях Европы. Такие компании как Барди и Перуцци, предлагающие широкий спектр товаров и предметов роскоши, открыли свои филиалы по всему региону – в Брюгге и Лондоне, Испании и Леванте. Эта отраслевая система создала идеальные условия для коммуникационных сетей. Поддержание связи с региональными служащими было необходимо, чтобы контролировать и не позволять подчиненным принимать решения, не отвечающие интересам компании. Региональные управляющие в свою очередь предоставляли информацию о безопасных маршрутах, движениях на биржах и будущих торговых возможностях.

Присутствие на таком большом количестве рынков было небезопасно. В 1340-х годах Перуцци и Барди пережили грандиозное банкротство, когда английская корона не смогла погасить долги и поставила итальянцев в уязвимое положение перед их кредиторами. А на поддержку амбициозных планов Эдуарда III во Франции итальянцев соблазнила перспектива доминирующей роли в торговле шерстью на территории Англии. Флорентийцы были последними итальянцами, которые осознали, что кредитование английской короны сопряжено с высоким риском. Тем не менее, когда каждая компания терпела неудачу, на ее место всегда приходила другая. В 1395 году Маннини авансировали крупные суммы, чтобы покрыть расходы на брак Ричарда II с дочерью французского короля Карла VI Изабеллой Валуа. Когда же четырьмя годами позже Ричарду II пришлось отречься от престола, Маннини разделили падение вместе с ним. «Из-за событий в Англии, – рассказывает недоброжелательный соперник, – Маннини пришлось закрыть свой бизнес. Если бы в Англии не было революции, они могли бы стать великими, тем не менее ни один человек еще не вступал в союз с великими лордами, не теряя при этом своих перьев»[90]. И все же всегда были те, кто готов был рискнуть. Почти сразу после того, как итальянцы получили известие об отречении Ричарда и его смерти в следующем году, они начали размышлять о том, вступит ли узурпатор Генрих Ланкастерский в брак со вдовой Ричарда или найдет другую жену: «На ком бы он ни женился, в Англии будет будет большой пир, и цены на шелк и драгоценности вырастут. Поэтому я советую всем, у кого есть драгоценности, присылать их сюда»[91]. И здесь кроется парадокс. Конкуренция естественна и неизбежна для мира торговли. Однако взаимообмен информацией также был очень важен. Сохранившиеся до наших дней письма – это лишь крохотная часть корреспонденции, циркулирующей в то время. Часто в письмах люди писали о своих опасениях по поводу трудностей общения и не-определенности дороги:

Многие, без сомнения, могли бы посочувствовать вот такому посланию торговца из Парижа в Италию:

Одна из стратегий, гарантирующих, что сообщение будет доставлено, заключалась в отправке дубликатов. «Письмо было отправлено двумя курьерами и по двум разным маршрутам, чтобы вы с большой долей вероятности его получили»[95]. Но это было дорого и обременительно. Анализ этих писем показывает, что большинство торговцев не пользовались услугами официальных курьерских служб либо потому, что они не входили в ряд компаний, которые их обслуживали, либо потому, что не могли себе их позволить. Эти деловые письма неизбежно являются частью мозаики, в которой отсутствует большая часть деталей. Мы узнаем о сделках, которые должны были совершиться, но не знаем, чем они закончились. И это указывает на главное различие между деловыми письмами и политическими новостями, которые они содержат.

Политические новости предоставляют контекст, описывая события, которые произошли и могут повлиять на торговлю. Деловая часть письма обычно ориентирована на будущее, с планами, рекомендациями и инструкциями. Это предполагает знание контекста, который не нужно объяснять. Деловые письма в основном были предназначены для инициирования действий, а политический комментарий позволял ввести в курс дела.

Тем не менее между деловой перепиской и обычным обменом новостями было много общего. Отправлять письма было дорого и, следовательно, очень ценно. В основе коммуникационных сетей лежали дружеские и доверительные отношения. Надежность посланника была критическим фактором, который будет так же важен на протяжении еще четырех столетий.

Ставки были высоки и конкурентов было много.

Были даже курьеры, которые за дополнительную плату соглашались доставлять письма быстрее одним клиентам, чем другим[97]. Известный совет Паоло да Чертальдо, вероятно, получил больше внимания, чем он того заслуживает. Его заметки, касающиеся деловой этики, – выдержки из ироничного и довольно циничного текста, в котором он также дает советы, как итальянские граждане должны обращаться со своими женами. Его комментарии должны восприниматься как противопоставления традиции, что новости, связанные с коммерцией, должны быть общедоступными, как это было раньше, когда важные новости зачитывались на площадях и в тавернах. Например, в Эмдене на севере Германии, где торговое сообщество сформировалось в XVI веке, было принято, что письма из отдаленных мест зачитывались на рыночной площади[98]. Это была давняя немецкая традиция. Новости из дальних стран очень ценились, но их было сложно проверить. А слухи, рассказы путешественников и свидетелей различных событий, которые можно было услышать на торговой площади, играли важную роль в том, о чем писали в конфиденциальных письмах. Было необходимо знать больше толпы зевак, и скупить зерно до того, как оно подскочит в цене из-за сообщения о надвигающемся дефиците. Однако действие в соответствии с ложным сообщением могло иметь более катастрофические последствия, чем бездействие вообще.

Это был хрупкий баланс, и никто не хотел рисковать. Безусловно, узнать новость первым было хорошо, но как понять – правдива ли она? Все надеялись на то, что благодаря тесным связям в торговом сообществе информация вскоре подтвердится или же нет. Однако самые смелые не ждали. Несмотря на все опасности, купцы по-прежнему охотились за слухами. «Держите меня в курсе, – писал Франческо Датини корреспонденту в Генуе в 1392 году, – о специях и обо всем, что связано с нашей торговлей, а также обо всех слухах, которые вы слышите о море и других вещах. Если вы узнаете о чем-то, связанном с импортом или экспортом товаров, дайте мне знать»[99]. Конечно, опрометчивый выбор мог нанести ущерб репутации и навредить торговле. В 1419 году венецианский диарист Антонио Морозини потратил много времени на составление длинной депеши с новостями для своего племянника Бьяджо Дольфина, венецианского консула в Александрии. Морозини не обрадовался, если бы узнал, что его другой племянник, Албан, написал Бьяджо письмо-предупреждение с призывом не доверять тому, что он читает:

2.2. Альбрехт Дюрер. Маленький курьер. Скорость имела решающее значение для европейских курьерских служб, как это ярко показано на этой гравюре

На самом деле в письме Морозини не было ничего такого, о чем не сообщалось в других местах. И правда в том, что каждый сам выбирал, во что ему верить, а во что нет.

Многое зависело от личной репутации человека, приносящего сообщение. Бытовавшая в раннее Средневековье уверенность в том, что устное слово надежнее, сохранялась и в переписке. «Отправь скорее Доменико ко мне, чтобы он сообщил мне новости о том, что ты сделал» – так звучало письмо одного торговца[101]. Однако чаще всего это было неэффективно. Датини жил в постоянном ожидании подвоха (возможно, потому что сам не всегда был честен). Торговцы прекрасно понимали, что брокеры и их служащие на отдаленных территориях будут стараться набить свои карманы. Один из пунктов контрактов, которые заключались с агентами за границей, запрещал им играть в азартные игры, что свидетельствовало о том, что торговцы опасались грабежа со стороны служащих в случае их крупных проигрышей[102]. Эти опасения вполне понятны, тем не менее торговля процветала, лишь когда торговцы делились информацией. «Когда вы мне пишете, сообщайте, пожалуйста, обо всем, что происходит, – написал итальянский торговец из Дамаска своему партнеру в Барселоне, – какова ситуация в городе и что вы о ней думаете, а также о кораблях, направляющихся в наш регион, и об их грузах. А я в свою очередь буду рассказывать о том, что происходит у нас». Философия тут довольно очевидная – помоги другому, помоги себе[103]