Изумрудные глаза Будды

Глава 5

Я провентилировала с нашей главной идею полета в Сибирь.

– Валяй, – кивнула она. – Оплатим. И анонс все дни будем гнать – скоро на экране Юлия Смирнова будет рассказывать про сибирские остроги. На месте сама договоришься или какие бумаги нужны?

Я сказала, что должна поговорить со знакомыми во всех милицейских инстанциях и, конечно, с крестным отцом Иваном Захаровичем. Может, и бумаг от холдинга не понадобится. В любом случае без знакомых из органов и без крестного отца мне передач о сибирских острогах не сделать.

Для начала позвонила Ивану Захаровичу и опять нарвалась на Лопоухого.

– Куда ты собралась? – заорал Виталя. – Тебе что, в Питере жарко? Настоящего морозца вкусить захотелось?

Потом он немного поостыл и пообещал, что Иван Захарович сам со мной свяжется и, возможно, еще даст задание, а то и не одно.

Андрюша в управлении воспринял идею на ура, поблизости оказался Сан Саныч из прокураторы, он тоже обрадовался, что можно взвалить часть работы на меня, и мне пообещали поговорить с начальством, чтобы оно связалось с коллегами в Сибири для оказания помощи питерской журналистке, которая, в свою очередь, оказывает помощь питерской милиции.

– А вы от меня что хотите? – посмотрела я вначале на Андрюшу, потом на Сан Саныча.

Андрюша извлек из одной из лежавших у него на столе многочисленных папок пару фотографий (в фас и в профиль) и плюхнул на стол передо мной, потом кивнул на папку.

– Все читать не заставляю, хотя перед поездкой рекомендую.

– Опознали?!

– Опознали. Седов Николай Николаевич, кличка Седой, пятьдесят шесть лет, три раза отмотал срок по полной. Это была четвертая ходка.

– В смысле? – не поняла я.

– Побег он совершил, Юлия Владиславовна, – сообщил Сан Саныч. – Год назад. Зимой. В Сибири. Вот всплыл у нас в городе. Наши коллеги уже думали, что замерз где-то в тайге. А он у нас с новой мордой и обработанными пальчиками.

– Он прошел зимой по тайге?!

Андрюша с Сан Санычем кивнули. Убитый вызвал у меня невольное уважение.

– А он один бежал?

– Нет, втроем. Никого не нашли. Нам тут переслали на них на всех данные. Они, конечно, где-то и раньше лежали, но ты же понимаешь, как у нас все теряется… Двое других тоже вполне могут быть в Питере.

– Юлия Владиславовна, покажите их фотографии по телевизору, – попросил Сан Саныч. – Может, кто-то из граждан видел?

– Конечно, покажем и в «Невских новостях» напечатаем. Наш холдинг всегда рад помочь органам, как и я лично. Приготовьте фотографии, пожалуйста. И в Сибирь передам все, что пожелаете.

– Пожелаем кое-что. Юль, будет тебе разрешение на съемку. Пусть народ, который никогда не был на лесоповале, посмотрит, что это такое. Полезно для общего развития.

– И для профилактики преступлений, – добавил Сан Саныч.

В эту минуту в кабинет зашел еще один опер.

– Привет, Юль! – поздоровался он. – С тобой Андрей уже договорился?

Тот тут же хлопнул себя по лбу.

– Юленька, мы тебе сводочку последнюю дадим и на самое кровавое преступление пригласим, – запел коллега.

– Ей разрешение на съемку в сибирских острогах надо, – сказал Андрюша.

– Ну неужели не сделаем ради хорошего человека?!

– Так, ребята, что нужно? – смеясь, спросила я, понимая, что все эти песни исполняются передо мной не просто так. Дело нечисто.

Оперы вздохнули. Сан Саныч грустно улыбался.

– Ну?!

– Юль, статью надо написать.

– Так за чем дело стало?

– За начальство. «Профилактика бытовых преступлений».

Выяснилось, что начальство защитило диссертацию, теперь еще и публикуется в каких-то милицейских изданиях. Статьи распределило по отделам.

– Давайте какие-нибудь цифры. Говорите объем. И стиль какой?

– Дауна, – молвил Андрюша. – Я серьезно, Юлька. Ты напиши какую-нибудь казенщину, чтоб никто не догадался, что это ты писала. Никакой твоей обычной иронии.

– Юленька, ты попробуй поставить себя на место нашего начальника, мужчины тридцати девяти лет от роду, любителя пива и водки, который начинал простым оперативником в районе… Что он может написать? В особенности когда вечером возвращается с работы и уже принял на грудь, повоспитывал сына-оболтуса, выслушал нотации жены и ругань тещи…

Мне было сложно поставить себя на место почти сорокалетнего нашего мента, но я обещала постараться.

И у меня была еще одна просьба. Не могут ли они оказать нам с Пашкой содействие в попадании в чартерный самолет компании «Петроаэро», в котором в Сибирь направляется Артур Небосклонов? На Голландию, в которую он полетит из Сибири, мы не претендуем.

– Да хоть прямо сейчас в налоговую позвоним, – расхохотался коллега Андрюши. – У меня там кореш работает. Пусть скажет этой семейке Травушкиных, что будут им налоговые льготы от какой-нибудь проверки, если тебя посадят в тот самолет. Я ребятам в налоговой скажу, что ты за нас статьи пишешь. Правда, и у них начальство могло возжелать стать кандидатом наук…

– Скажи, что напишу и за них. Но они, наверное, и так находят, кого из знакомых журналистов или писателей нанять.

– Юлька, ты, главное, не волнуйся: будешь ты в том самолете. Вместе с Пашкой.

Через день позвонил Александр Каренович и сказал, что может выделить в самолете аж целых три места.

После него позвонила Алла, секретарь «Петроаэро», сказала то же самое и поблагодарила от имени компании за отмену какой-то налоговой проверки. Алла попросила только не брать много багажа: и так получается почти перегрузка с барахлом Артура Небосклонова.

Ребята из управления и ГУИНа снабдили меня письмами, записками и посылками в Сибирь.

Крестный отец Иван Захарович не прорезался, как и его подчиненные.

Мы с Пашкой последнюю неделю работали как сумасшедшие, чтобы отснять побольше на то время, пока нас не будет в городе. Эти сюжеты будут показывать в наше отсутствие, как и кое-какие специально заготовленные для таких случаев передачи – например, о каких-то исправительных учреждениях нашего города и области.

Третьей с нами решила лететь моя соседка Татьяна.

– Никогда не была в Сибири, – сказала она. – И вообще мало ли что…

– Не хочешь меня одну отпускать…

– Мне, кстати, кое-кто в тамошних краях змей обещал, – напомнила соседка.

Не так давно мы помогли одному беглому зэку, оказавшемуся важным преступным авторитетом из Сибири, который после подставы оказался в Крестах. Он сбежал из спецавтозака в центре Петербурга вместе с группой товарищей. Все кинулись врассыпную, а этот тип нырнул в багажник моей машины. Он какое-то время жил у меня, у нас случилась любовь, потом с него сняли все обвинения, и он отбыл в свою Сибирь. Я вспоминала Вадима Дмитриевича Высоцкого по кличке Певец только добрым словом и грустила – когда оставалось время на грусть. Татьяна больше тосковала по его пельменям – Вадим оказался прекрасным поваром и, отсиживаясь в укромном месте, кормил меня обалденными ужинами, доставалось и Татьяне. Однажды он пообещал ей в подарок каких-то сибирских змей.

– С Вадиком надеешься встретиться, – констатировала факт Татьяна.

– Надеюсь, – признала я.

Мы обе вздохнули. С личной жизнью у нас вечно были проблемы.

– Юлька, ты только иллюзий не строй, ладно? Он – в Сибири, ты – в Питере. Сама понимаешь. – Татьяна вздохнула. – Я не хочу, чтобы ты страдала. И ведь время прошло… Он там, наверное…

– Я все понимаю, Таня. Но я его не забыла. Может, и он меня?

Мне хотелось верить во встречу с Вадимом, в то, что он будет рад меня видеть.

– Звонить ему будешь заранее? – спросила соседка.

Я покачала головой. Я не сомневалась: Вадиму донесут о моем появлении, как только я ступлю на сибирскую землю. Если он уже не знает о том, что я собираюсь в гости.

Вот только интересно, пошлет ли кто-то еще гонцов из нашего славного города на Неве? И с какой целью? И был ли знаком Вадим с застреленным у нас господином Седовым? Я считала, что был. Уж по крайней мере должен был знать о его существовании. А если тот бежал по тайге с какой-то сибирской зоны, то, не исключено, Вадим оказывал ему содействие.

Наконец настал день отлета. Кота я отвезла родителям. С Татьяниными змеями осталась подруга моей умершей тетки. Она вообще фактически проживает у Татьяны и помогает ей с пресмыкающимися, хотя любовью к ним так и не прониклась.

У Татьяны, Пашки и меня было по спортивной сумке с вещами, у Пашки еще и сумка с видеокамерой и прибамбасами, необходимыми оператору. Я оделась в куртку-дутик, которая, по-моему, теплее шубы, по крайней мере ветер в ней не страшен. Пашка был в «аляске», Татьяна все-таки остановилась на шубе, заявив, что ей с нами по острогам не ездить, она будет ходить только по приличным местам в приличной одежде.

– Интересно, а Небосклонов в своей Сюзанне по Сибири будет гулять или как? – спросила я вслух, не ожидая ответа от Пашки с Татьяной.

Они разразились диким хохотом. Сюзанна – это шубка из страусовых перьев, с которой известный певец обычно разговаривает (он так заявляет в интервью). Они друг другу даже чего-то желают перед выходом на сцену, только не «ни пуха ни пера». На концертах, как говорят (я на его сольниках не была ни разу и выступления видела только на каких-то других мероприятиях), он как минимум один раз выходит в Сюзанне и поет тогда на два голоса – вроде как она ему отвечает.

Нашу компанию провожали Виктория Семеновна (холдинг выделил «рафик» для доставки нас на летное поле прямо к самолету) и Андрюша, от мафии никого не было. Андрюша с Викторией Семеновной давали последние наставления. Оба радовались, что с нами летит Татьяна, которая, по мнению их обоих, должна действовать на меня благотворным образом, следить за нашим с Пашкой регулярным питанием и не давать влезать в авантюры. Я промолчала, зная, что Татьяна летит в Сибирь как раз для того, чтобы в эти самые авантюры влезть. Ей дома со змеями стало скучно, да и в городе последнее время ничего «этакого» не происходит.

Андрюша несколько раз повторил, чтобы в случае чего обращалась в милицию – и по телефонам каких-то знакомых знакомых. Они помогут. И сотовый должен работать. И по электронной почте я могу связаться с кучей народу в Питере, а уж они со своей стороны задействуют ресурсы.

– В крайнем случае еще один самолет зафрахтуем, – пообещала Виктория Семеновна. – Я сама прилечу. Тоже ни разу в Сибири не была.

Виктория Семеновна и Андрюша вместе с нами зашли в салон самолета по подогнанному трапу. Разместиться можно было только за кабиной летчиков. Нам предложили поставить спортивные сумки назад и пристегнули их к какому-то горизонтально идущему вдоль пола железному шесту.

– Бьющегося ничего нет? – уточнил механик.

– Все здесь, – показали мы на то, что собирались держать на коленях. В моей сумке, как и всегда, были диктофоны, запасные батарейки, фотоаппарат и еще кое-какое добро, которое требуется в работе. Пашка собирался держать на руках одну камеру. Татьяна – маленькую сумочку с косметикой.

Мы уселись в конце пассажирского салона, где рядом было три кресла. Во всех остальных рядах было два по два места с проходом между ними. Наши оказались самыми узкими и больше напоминали сиденья из «Ту», чем те, которые располагались впереди. Они напоминали кресла «Боинга». И вообще внутри самолет нисколько не напоминал «Ту-154», в которых мне доводилось летать раньше.

– Ну ты же рейсовыми летала, – заметила Татьяна. – А тут самолет выкупили и делают с ним, что хотят.

Кстати, дело об убийстве Травушкина, бывшего генерального директора «Петроаэро», так и не сдвинулось с мертвой точки. В самолет перед отлетом зашел новый генеральный – муж сестры Травушкина, пожелал нам счастливого полета, потом вместе с Андреем и Викторией Семеновной салон покинул.

Стюардесса тут была одна – красавица с русской светлой косой. Они оказались чем-то внешне похожи с Татьяной. Летчиков было трое.

– А сколько должно быть на «Ту-154»? – спросила у меня Татьяна.

– Ты думаешь, я когда-то в кабине была? Но, кажется, четыре… Командир корабля, второй пилот, бортинженер и штурман.

– Может, они в частных компаниях совмещают функции, – высказал предположение Пашка. – Кто станет держать лишних людей? Если могут втроем перегнать самолет из одного места в другое… А, по-моему, я слышал, что второй пилот может выполнять функции штурмана. Вот и получилось трое. И вообще, если бы не смогли управлять втроем, посадили бы четвертого.

Из знакомых лиц в салоне мы увидели Артура Небосклонова в ярко-красном свитере (аж глазам было больно смотреть), его продюсера Александра Кареновича, как и всегда, в костюме-тройке, поэта – опять пьяного. Остальных лиц мы не знали, правда, подивились, как много обслуживающего персонала у сладкоголосого Артура. Хотя он ведь – супермегазвезда, как я недавно прочитала на одной афише, и именно так его именовала Алла, секретарша «Петроаэро».

После взлета народ стал доставать из заначек спиртное. Кое-кто, конечно, начал уже на земле, но основная масса все-таки дождалась, пока самолет не набрал высоту. Пашка извлек из-под телекамеры первую пол-литровую банку пива.

– Хотя и не люблю баночное, – заметил он, – в полет взял. В бутылках не был уверен.

– Слушайте, а нам тут что давать будут? – спросила Татьяна.

– Обещали еду, – ответила я. – Даже два раза. – И как раз стало вкусно попахивать.

Шум в нашем салоне стоял сильный, однако мне показалось, что какие-то звуки слышатся и из второго салона. Я велела Пашке пересесть к иллюминатору, а сама устроилась на его месте у прохода. Татьяна тоже что-то услышала.

– Нелегальные пассажиры? – шепотом спросила у меня подруга.

– Думаю, да, – ответила я и решила сходить на разведку.

На нас никто не обращал внимания. Я проскользнула за занавеску, отделяющую пассажирскую часть самолета от грузовой, и там прислушалась снова. Шевеление наблюдалось где-то в конце салона. Я направилась туда и обнаружила источник в большом черном ящике, напоминающем ящик фокусника, в который помещают разрезаемую напополам женщину, или гроб.

– Эй, есть тут кто-нибудь? – спросила я шепотом.

В ящике затихли. Я стала осматривать его. По всей вероятности, он открывался с другой стороны и тому, кто в нем находился, было не выбраться – ящик прислонили к стене и пристегнули к двум шестам. Поскольку пристегивали его замками-карабинчиками, я без труда расстегнула один, потом с несколько большим трудом повернула ящик и раскрыла дверцу. На меня испуганными глазами смотрело юное создание лет пятнадцати-шестнадцати от роду, дрожащее, как осиновый лист на ветру.

– Ты из поклонниц, что ли? – спросила я.

Юное создание кивнуло под перестук зубов.

– Вылезать будешь или останешься?

– Я в туалет хочу, – наконец произнесло оно шепотом. – И попить.

Туалет, насколько я знала, был в начале пассажирского салона, по идее, должен бы быть и в конце – если его не переделали.

– Иди сама смотри, – велела я.

Девчонка потрусила в указанном направлении, а я осмотрела ящик фокусника. Интересно, зачем он Артуру? Или он теперь и фокусы показывает? Надо бы спросить у кого-то из обслуживающего персонала.

Девочка быстро вернулась и сказала, что дверца-то есть, даже две, но обе закрыты. Что делать? Она преданно смотрела на меня.

– А этот ящик, в котором ты сидела, как-то используется во время представления?

– А как же! – воскликнула девочка. – Артур на нем в космос улетает!

– Что-что он делает? – переспросила я.

– Вы ни разу не были на представлении Артура?! – девочка одновременно поразилась и возмутилась так, как комитет комсомола в советские времена, если бы я сказала, что не читала устав.

С видом освобожденного комсомольского работника она пояснила, что Артур в этом ящике (именуемом «Снаряд любви Артура») поет про любимую из другой Галактики, которая приходила к нему во сне и оставила неизгладимое впечатление, и вот он собрался к ней лететь. Когда он исполняет этот шлягер, сцена погружается в полумрак, пускают дым, а по поверхности ящика бегают серебристые звезды, посылаемые кем-то из осветителей.

– А дальше что происходит? – поинтересовалась я.

– Ну, свет гаснет, потом Артур возвращается, так как не может оставить нас.

– Понятно, – медленно произнесла я, снова заглянула в ящик и попробовала внутреннюю обивку. С одной стороны – туда, куда Артур ложился, – она была мягкой.

Где-то среди груды коробок началось новое шевеление. Моему взору представились еще два девичьих лица.

– Вы не могли бы принести нам поесть? – вежливо обратилась ко мне одна из них.

– Не обещаю, но попробую, – сказала я, вернулась в пассажирский салон и поведала Пашке и Татьяне о поклонницах Небосклонова. Потом я предложила брать по две порции каждый – для девчонок.

Однако стюардесса быстро догадалась, кого мы пожалели.

Я предложила помощь, и мы вместе отправились в кухню за кабиной пилотов. Когда она собирала еду, поступил сигнал вызова от пилотов.

– Юль, сходи, а? Спроси, что нужно?

Я толкнула дверь кабины пилотов и вошла.

Один повернулся и уставился на меня.

– Вы? – спросил мужчина.

Повернулись двое других.

– А вы вроде бы по другой теме… – молвил командир корабля, мужчина лет сорока пяти с благородной сединой в волосах.

– Вы абсолютно правы, – ответила я и пояснила, что лечу по сибирским острогам. Тут я сообразила, что командир корабля, по всей вероятности, летал с Травушкиным, и решила задать несколько вопросов.

– Как видите, работа летчика безопаснее работы бизнесмена, – горько усмехнулся командир корабля.

Я попросила мужчин высказать мнение насчет убийства их работодателя. Кто мог его заказать?

– Никто не мог, – твердо ответил командир корабля. Два других летчика кивнули. – Стреляли во второго. Однозначно. Вите просто не повезло.

– А вы его раньше видели? – спросила я.

– Уголовника-то? Нет, – покачал головой командир корабля.

Внезапно заговорила рация – или как там называется этот прибор у летчиков. Мы все четверо застыли на своих местах.

Судя по возбужденному и обеспокоенному голосу авиадиспетчера, наш самолет исчез с радаров. Третий мужчина в кабине стал связываться с землей – как я поняла, всеми возможными способами. Но нас не слышали, хотя до нас беспокойные разговоры в эфире доходили.

– Что могло произойти?! – не понимали летчики. – Все приборы работают нормально!

Я сочла за лучшее промолчать. Или это Артур Небосклонов долетался по галактикам? Нас решили вместе с ним забрать для изучения? И сейчас мы без ящика куда-нибудь вознесемся.

– Так, Юля, идите в салон и пристегнитесь. На всякий случай, – сказал второй пилот. – И Маринке, стюардессе, скажите, чтобы этих пидо… певцов заставила.

Я вылетела из кабины, Маринку на месте не обнаружила, решила, что она отправилась в хвост самолета кормить девчонок, сняла микрофон со стены и объявила на весь салон, чтобы пристегнули ремни – мы входим в зону турбулентности, потом повесила микрофон на место и вышла в салон. На мое объявление мало кто обратил внимание. Часть граждан уже отрубилась, другая продолжала пьянствовать.

– Чего ты там несла? – спросил Александр Каренович, когда я проходила мимо.

– Вы пристегнитесь лучше, – ответила я ему. – На всякий случай.

Он взглянул на меня внимательно и в самом деле пристегнулся, а также пристегнул и вертящегося, как глист, Артура, который сидел рядом с продюсером, но одновременно общался с лицами, которые занимали места спереди и сзади.

– Что случилось? – с беспокойством спросили Татьяна и Пашка.

Я вкратце пояснила, потом заглянула за занавеску в багажный отсек. Марина и три поклонницы сидели, привязанные к железному горизонтальному шесту с кляпами во рту. Увидев меня, все четверо стали вращать глазами. Никаких ранений на их телах я не заметила, крови тоже. Больше в салоне никого не было видно.

Я сделала успокаивающий жест ладонью, быстро задернула занавеску, схватила Татьяну и Пашку и прошипела:

– В кабину летчиков! Немедленно!

Пашка успел прихватить драгоценную камеру, я тоже схватила сумку с диктофонами, и мы быстренько проследовали по салону. Если на нас кто-то и обратил внимание, то только Александр Каренович. Но со своего места он не встал.

Я первой ворвалась в кабину и кратко и четко обрисовала ситуацию командиру корабля. Все трое летчиков выругались.

– Мы так и не появились на радарах? – уточнила Татьяна.

– Нет, – ответили нам.

– А остальные приборы как работают? Наши? – спросила я.

– Абсолютно нормально, – ответил командир корабля. – У нас никаких сбоев. Но нас не видят и не слышат.

– Что вы собираетесь делать?

– Пока следовать по курсу.

– Может, лучше сесть в ближайшем аэропорту?

– Не уверен.

– У вас есть оружие? – спросила Татьяна. – Ведь кто-то орудует в багажном отсеке!

– Вы сами что-нибудь слышали? – командир корабля внимательно посмотрел на Татьяну.

– Мне показалось, что девки дрались, – слегка улыбнулась Татьяна. – Но в свете других событий…

Второй пилот вздохнул.

– Маринку мы развяжем, – сказал он. – А поклонницы пусть лучше посидят с кляпами. Там вполне могут прятаться и другие. И они связали этих. Или их связал кто-то из труппы Артура, что тоже случалось раньше. В этом плане не волнуйтесь.

– Если б вы раз десять полетали с этими артистами… – многозначительно произнес третий летчик. – Сегодня еще тихо. И бабы на Артура не бросаются. Так что лучше пусть сидят связанные.

Дверь в кабину открылась.

– Здесь и так тесно! – крикнул командир корабля.

– Значит, будет еще теснее, – ответил уверенный мужской голос.

Мы с Татьяной повернули головы – и уставились в два дула. Молодой незнакомый нам мужик держал в обеих руках по пистолету.

– Дамочки – на пол, – приказал он. – И оператор.

«Он знает, что Пашка – оператор?» – мелькнула мысль, но команды мы все втроем выполнили. Правда, мы с Татьяной успели переглянуться и на пол не легли, а сели. Лечь тут было бы проблематично. Я незаметно включила в кармане диктофон, приготовленный для чего-то подобного.

– Меняем курс, что ли? – устало спросил командир корабля. – Куда нужно?

От такой невозмутимости террорист, по-моему, слегка прибалдел.

– Молодой человек, говорите куда, – так же спокойно попросил второй пилот. – В Швецию? Финляндию? В Чечню? Если в Африку – не дотянем.

– Мужики, а поэта помните, который на заре перестройки куда-то в Прибалтику захотел вместо Питера? – спросил у коллег командир корабля. – Я только не помню, куда именно. То ли в Эстонию, то ли в Литву…

– А что это вдруг? – подала голос с пола я.

– Как член Союза писателей и просто гражданин хотел привлечь внимание общественности к отключению света у народа, который хочет свободы, – пояснил второй пилот.

– И что дальше? – не отставала я, почуяв материал. – Белая горячка?

– Нет, какую-то шизофрению особую нашли.

– Вид, типичный для поэтов? – подала голос Татьяна.

– Вроде того, – хохотнул командир корабля. – Ведь больше никак было не объяснить. Ни материальной заинтересованности не было, ни каких-то других личных мотивов.

– Вы меня слушать собираетесь?! – рявкнул террорист. – У меня-то точно нет шизофрении, хотя бы потому, что я не поэт.

– Кстати, это ваши сообщники сняли нас с радаров? – уточнил третий летчик.

– Нет, я. – Парень широко улыбнулся, и в этот момент показался мне совсем мальчишкой.

– А вы не расскажете как? – спросил второй пилот. – Просто любопытно.

– В России много талантливых людей, – заметил террорист. – А при должной стимуляции труда наши люди способны изобрести все, что угодно. И изобрели. На радарах мы не появимся. Нас, считайте, нет.

– Вы нас взрывать собираетесь? – уточнила я, ругая себя последними словами за то, что не попробовала воспользоваться трубкой. Я ее выключила перед взлетом и бросила в сумку.

– Бог с вами, Юлия Владиславовна! – воскликнул террорист.

«Он меня и по имени-отчеству знает?»

– Лично вас и вашу уважаемую соседку – ни в коем случае. Наоборот, приказано охранять и оберегать от всех бед.

– Кем?

– Простите, вот этого сказать не могу. Вас, господа летчики, тоже велено доставить в целости и сохранности, вернее, проследить, чтобы вы сами обеспечили свою целостность и сохранность. Для пилотов вашего класса всегда найдется работа.

Командир корабля хмыкнул.

– А как насчет остальных? – подал голос Пашка.

– Вас, Павел, тоже приказано оберегать. Ради Юлии Владиславовны. Вы, можно сказать, часть ее.

Пашка крякнул.

– Поэтому и вас, и драгоценную телекамеру будем оберегать. Хотя в крайнем случае вам будет куплена новая камера. Насчет всех остальных у меня нет четких указаний, но мне разрешается ими пожертвовать в случае необходимости.

– Так, а куда мы все-таки летим? – опять поинтересовался командир корабля. – Я не из праздного любопытства спрашиваю.

– Садиться будем в тайге, – объявил террорист.

– Где? – удивленно повернулся на него командир корабля. – Там теперь что, ВПП есть?

– Что такое ВПП? – вежливо уточнил террорист.

– Взлетно-посадочная полоса, – бросил через плечо второй пилот. – Вы понимаете, молодой человек, что у нас не вертолет…

– Понимаю, но мы консультировались со специалистами и смотрели один известный фильм, где самолет на шоссе садится и едет в ряду обычных машин. Помните?

– Вы имеете в виду «Невероятные приключения итальянцев в России»? – уточнила я.

– Да, – кивнул террорист.

– Шоссе какое? – по-деловому спросил командир корабля.

– Ну, обычное. В меру раздолбанное. Как вы понимаете, для вас специально не асфальтировали.

– Понимаю, – кивнул командир корабля. – А машин много?

– Обычно мало. И они вас не должны волновать. Можете давить.

Потом террорист по памяти назвал координаты этого самого шоссе, предложил свериться с какими-то приборами. Я в его разговоре с летчиками больше ничего не понимала, но, слава богу, летчики понимали все.

– Думаю, сядем, – невозмутимо сказал командир корабля. – Но дамам и оператору лучше проследовать на свои места и пристегнуть ремни. А во время посадки еще и головы пригнуть к коленям. Сумки под сиденье впереди вас.

– У вас самые безопасные места, – сказал второй пилот и пояснил, что при вынужденной посадке лучше всего сидеть в задней части фюзеляжа, но не в самом конце. В нашем самолете в конце находится багаж, так что мы с Татьяной и Пашкой оказались как раз там, где надо.

– Дамы, вы не будете поднимать панику? – вежливо спросил террорист.

Мы с Татьяной покачали головами. Пашка молчал и головой не качал.

– Тогда будьте добры нас покинуть, – попросил террорист. – А то тут в самом деле и так тесно.

Место выбирали долго. Однозначно следовало селиться у речки, но не на самом берегу, а чуть поодаль. Мало ли кто по этой речке сплавляется. И на другом берегу можно домик поставить. На всякий случай. Подальше. Братья были людьми предусмотрительными.

Домик должен быть далеко от цивилизации, но в пределах досягаемости вертолета. Тому должно хватить топлива долететь и вернуться обратно.

Но все должно располагаться так далеко от всей цивилизации, чтобы те, кого вывезли в тайгу, не смогли оттуда сбежать, а после полета и мысли о побеге не появлялось.

Наконец определились. Тогда это был еще участок сплошной тайги. Первым делом предстояло валить лес. Но строители уже имели опыт работы на лесоповале.

Тщедушный мужичонка снова пришел в особняк Анны.

– Я видел его сегодня в городе, – сообщил он.

Мужичонка пояснил, что этот парень вроде как был дружком одной студенточки, которая проходила археологическую практику. Его все в лагере археологов воспринимали как своего. Он обычно приезжал на выходные на раздолбанных «Жигулях», привозил домашнего вина, закуску. Он хорошо пел под гитару, в общем – был душой компании.

– Но убийство-то явно произошло не в выходные! – воскликнула Анна. – Я же газеты читала! Телевизор смотрела! Про него все средства массовой информации только и говорили!

– Я не закончил. Последнюю неделю он жил в лагере. Сказал, что у него отпуск. Помогал на раскопе. Но он жив и разъезжает по городу не на раздолбанных «Жигулях», а на роскошном «Мерседесе». И выглядит совсем не бедным студентом. Номер машины я записал.

Анна пробила номер по своим каналам и также узнала, из чьей команды парень.

Чего можно было ожидать от этих двух братцев?

Но это давало ей шанс избавиться от одного. Вот только бы найти доказательства…

Она стала думать как.