Изумрудный дождь

Наблюдатели с Рамерии

Ильсору и Кау-Руку удалось вернуть Криса домой, на Землю. Теперь, пока Ильсор ломал голову над таинственной причиной влияния изумрудов на менвитов, Кау-Рук взялся за дело с другого конца.

Штурман решил исследовать загадочный тоннель, соединяющий Рамерию и Землю. Он воспользовался такой же ракетой, которая была предоставлена Крису. Отличие было только в том, что ракета управлялась им самим. Кау-Рук мог в любой момент остановить её и таким образом исследовать тоннель на всём его протяжении.

Штурман медленно вёл ракету вдоль тоннеля.

Сначала Кау-Рук находился в кромешной тьме, и постоянно опасался наткнуться на преграду.

Затем по сторонам забрезжил свет, всё ярче и ярче. Он мигал, переливался, рассыпался искрами, настойчиво маня и притягивая к себе путешественника.

Повинуясь, штурман свернул в сторону. Он скорее по привычке, чем из предосторожности, отметил на пульте управления место изменения курса. Как оказалось потом, не напрасно. Пролетев немного, Кау-Рук увидел удивительную картину беспорядочного скопления различных предметов: земли, неба, камней, деревьев. Всё это непонятным образом висело в пустоте. Но как все эти предметы светились!

Ракета продолжала двигаться вперёд, однако ход её стал замедляться. Удивлённый штурман форсировал двигатель. Бесполезно! Ракета продвинулась немного, но вся напряглась, словно вот-вот будет раздавлена, как скорлупка. Кау-Рук почувствовал, что пора давать задний ход, иначе он так и останется здесь навсегда. Пространство нехотя отпустило добычу. Оно явно сожалело об этом, как болотная трясина о чудом выскользнувшем неосторожном путнике.

Кау-Рук осторожно пробирался в пространстве, пытаясь нащупать проход. Перед ним разворачивалась панорама запретного мира, во многом схожая с увиденной раньше, местами вообще не заполненная ничем, местами с ещё большими нагромождениями. Загадочный, но полностью недоступный мир!

Штурман решил вернуться домой и рассказать обо всём Ильсору. Не тут-то было! Ракета во всех направлениях сталкивалась с невидимой преградой.

— Ор-ра! — выругался Кау-Рук. — Мне это уже не нравится! Хотел привести Ильсору медведя, а он меня не пускает!

Штурман стал аккуратно, метр за метром, восстанавливать весь свой путь в обратном направлении.

С большим трудом, но Кау-Руку всё-таки удалось вернуться в тоннель, а затем и домой, на Рамерию.

Когда он рассказал обо всём Ильсору, тот не на шутку встревожился:

— А вдруг ракета Криса сбилась с курса? Может быть, он до сих пор торчит где-нибудь в ловушке? А что если в тоннеле не одно такое место?

Штурман задумался. Нужно ещё раз хорошенько обследовать этот тоннель.

Ильсор согласился с предложением штурмана. Тщательное обследование тоннеля позволяло им найти Криса, если тот сбился с пути. Крис безо всякого двигателя оказался на Рамерии только за счёт собственных сил тоннеля. При этом он не попал ни в одну из ловушек. Значит, для землян, попавших в тоннель и двигающихся по его воле, эти ловушки не опасны. Поэтому достаточно, пожалуй, на всякий случай предупредить жителей Волшебной страны и Криса о существовании такой возможной опасности.

Но что за страна скрывается за той прозрачной для взгляда, но непроницаемой для ракеты перегородкой? Следы каких катастроф скрывают руины, увиденные Кау-Руком? Обитаем ли этот не доступный им мир?

Для того чтобы ответить на все эти вопросы, установить наблюдение за ответвлением в тоннеле просто необходимо!

Лучше всего, если пока всё останется в тайне, а обследованием и наблюдением для начала они займутся сами.

На другой день Ильсор и Кау-Рук объявили, что они отправляются посетить своих друзей на Земле. Лететь решили на двух ракетах, чтобы было можно при необходимости прийти на выручку друг другу.

Сначала они повторили путь Криса и благополучно добрались до выхода из тоннеля на Земле, находящегося на вершине чёрного камня Гуррикапа. Им даже не пришлось терять времени на полёт в Изумрудный город, так как гигантский орёл Карфакс, который охотился в этих местах, своим острым зрением заметил ракеты и рамерийцев.

Ильсор и Кау-Рук узнали от Карфакса о благополучном прибытии Криса вместе с тремя пушистыми домой, на Землю. Они передали привет всем жителям Волшебной страны и друзьям-землянам из Канзаса от рамерийцев, предупредили о возможной опасности попасть в ловушку при отклонении от прямого пути в тоннеле.

Карфакс немедленно передал эти новости по птичьей почте Кагги-Карр.

Теперь арзаку и менвиту оставалось осуществить последнюю поставленную перед собой задачу: найти ловушку, в которую попал Кау-Рук, понаблюдать за неизвестной страной и попытаться выяснить, что же она из себя представляет.

Найти ответвление в тоннеле теперь для штурмана не составило труда. Сначала наблюдения не дали никаких результатов. Ничего не зная о происхождении этого чужого мира, можно было ждать и неделю, и год, и столетие. Но рамерийцам повезло. Когда они уже собирались улетать, чтобы организовать постоянное сменное дежурство, прямо перед перегородкой появился человек. Если бы они не побывали на Земле, рамерийцы были бы уверены, что это Крис, настолько поразительным было сходство. Возраст, рост, цвет волос, глаз — всё совпадало! При более пристальном рассмотрении они смогли найти и отличия. Но одно несомненно, это был мальчишка-землянин, сверстник Криса. И, похоже, он попал в беду, настолько он выглядел беспомощным и растерянным. Не стоит, наверное, и говорить, что теперь рамерийцев было не оторвать от прозрачной перегородки. Так они узнали историю его появления в загадочном мире.

Гиблый овраг

Солнце уже было в зените и нещадно припекало белобрысую голову Кости, когда он, усталый, но довольный, возвращался из леса. Вернее, это был не лес, а небольшой перелесок не так уж далеко от деревни. В настоящем лесу в это время, в июне, делать ещё практически нечего: ни грибов, ни ягод. Зато в редком березняке, насквозь пронизываемом солнышком, уже поспевала земляника. Не та, крупная, водянистая, кисловатая, которая прячется в траве и поспевает много позднее, а мелкая, чуть сморщенная, поджаренная палящими солнечными лучами, но необыкновенно сладкая.

Косте повезло! Ему впервые в этом году и, наверное, первому изо всех в деревне удалось найти два подберёзовика-колосовика. Они попались на глаза на опушке, где немного отбежав от подружек, росла одинокая берёзка.

Костя миновал коровий выгон, где отдыхало стадо, ожидающее дневной дойки. Где-то здесь находилась бабушкина Красавка, симпатичная ласковая бурёнка, ежедневно угощающая мальчика вкусным молоком. Скоро и околица деревни, а там — долгожданная прохлада пруда, о которой всю дорогу мечтал изнывающий от полуденного зноя Костя. Правда, на поверхности воды и у берега, на мелководье, вода прогрелась, как парное молоко. Но если нырнуть поглубже, то можно поймать обжигающе ледяную струю подводного ключа, питающего пруд.

Внезапно по траве, прямо перед ним, да и по нему самому пробежала вереница солнечных зайчиков, совсем как от шара, усыпанного зеркальцами и вращающегося под куполом цирка.

Мальчуган успел заметить, как над ним, перечеркнув небо косой линией, промелькнул большой серебристый диск и исчез где-то за деревней.

Летающая тарелка?!

Мальчуган припустил изо всех сил и остановился отдышаться только в деревне, около дома.

Дед Григорий сидел на крыльце, дымя неизменной козьей ножкой. Он выслушал внука и произнёс сердито:

— Наверно, опять из Гиблого оврага! Вот уж нечистое место, завсегда там блазнится…

— Чудится, — пояснил он, заметив озадаченное выражение на лице Кости. — Многие давно замечали, как над оврагом что-то появлялось, потом раз — и нету. Да и кружит в том месте! Пойдёшь за грибами, как будто и не плутаешь. Ан глянешь, вышел-то совсем в другой стороне.

— Нечистое место, — убеждённо повторил он. — Говорят, наши с татарами там бились. Бывает, весной речка подмоет берег, осыплется он и кости откроет или доспех ржавый. Кинжал видел? Бабушка приспособилась им лучину на растопку скепать. Там нашёл!

Григорий раскурил потухшую было цигарку.

Костя, заметив, что дед, обычно молчаливый, на этот раз расположен поговорить, задал вопрос, вертевшийся на языке:

— А тебе… блазнилось?

— А как же! Иду это я по-над обрывом, гляжу, вроде стоит кто-то и руками мне машет. Иди, мол, сюда! Я — к краю, думаю, случилось, может, что, помочь надо. Подбегаю — нет никого! А нога уж над кручей зависла. Так и тянет вниз ступить. Еле удержался!.. Вадим Петрович, наш учитель биологии, в город писал. Приезжали двое, — нехотя продолжил разговор дед Григорий, искоса взглянув на притихшего внука, — походили, посмотрели, порасспрашивали. Мираж, мол, говорят, галлюцинации… Ну ладно, иди гуляй! А то ещё приснится ночью, будешь кричать, всех перебаламутишь, — нарочно сурово закончил дед, поняв, что мальчишке на сегодня и так достаточно впечатлений.

Костя неохотно поднялся, пошёл было, но, что-то вспомнив, вернулся.

— Дед, а когда мы бумажного змея будем делать? Ты же обещал…

— Ну, раз обещал… Вот сено лошадям задам, приборку сделаю, к вечеру и займёмся!

Мальчик вышел со двора и направился к пруду, где в кустах ивняка у него было убежище, нечто вроде шалаша. Там он присел на пенёк, заменяющий скамейку, и задумался. Окружающий мир, ещё утром такой знакомый и понятный, вдруг предстал перед ним своей новой, таинственной стороной.

Он знал, где находится Гиблый овраг. Нужно было выйти за околицу, перейти поле, пройти мимо старой заброшенной овчарни и спуститься к речке Смородинке.

Один её берег, со стороны деревни, был отлогим, другой — сразу же от воды вздыбился кручей. На этом обрыве всегда дул ветер!

Смеркалось. С пруда потянуло сыростью. Косте почему-то стало зябко и неуютно. Он выбрался из своего укромного уголка. Дед уже, наверное, вернулся с работы, но, зная его характер, Костя не собирался напоминать про обещанное. Будешь приставать, ещё передумает!

«Мираж, галлюцинации…» — вспомнил мальчик. От другой своей бабушки он не раз слышал рассказы про странные случаи, которые несколько раз с ней происходили.

В молодости баба Валя жила в небольшом шахтёрском городке в Сибири. До тайги было километров десять-пятнадцать. Ходили туда по грибы, по ягоды пешком, по шпалам старой узкоколейки. Однажды, пойдя за ягодами, она заблудилась. Долго пробиралась сквозь чащобу, пока не вышла на какую-то полянку. Посреди полянки стоит бревенчатая избушка без окон. А на пороге сидит человек и кричит заунывным голосом: «Не ходи-и-и сюда! Не ходи-и-и сюда!»

Как выбралась из той чащи, бабушка даже и не помнит. Но оказалась совсем в другой стороне, километров за тридцать от города.

А в другой раз видела в лесу старуху с длинными распущенными седыми космами. Та, перегнувшись в поясе так, что волосы закрывали ей всё лицо, крутилась как юла. Вот страху-то было! Говорят, это галлюцинации!

А отец рассказывал, что они с матерью как-то вечером обратили внимание на появившуюся на небе яркую луну, да только совсем в другом месте, чем ей положено быть. Удивились! А луна всё увеличивается в размерах, как будто приближается. Скоро багровый шар занял довольно большую часть неба. Ну всё, думают! Сейчас столкнётся с Землёй — и конец всем. В это время шар стал понемножку бледнеть, бледнеть. Вскоре совсем растаял, только в центре долго оставались три расплывчатые, но яркие точки. Потом и они исчезли.

Вот это мираж!

Погружённый в свои мысли, мальчик не заметил, как добрёл до дома.

После ужина дед Григорий направился в чулан. Костя сразу оживился и проскользнул внутрь, вслед за ним. Чего только там не было!

Сундук со старыми книгами, инструмент, сбруя… Словом, уйма всякой любопытной всячины! Казалось, всего не перечислить и не упомнить, но дед всегда безошибочно находил то, что ему было нужно.

Вот и на этот раз он вышел с мешком, сшитым из нескольких слоёв плотной бумаги, мотком бечёвки, пучком мочала и ещё кое-какой мелочёвкой.

Распустив мешок, Григорий свернул огромный кулёк и прошил его на стыке сапожной дратвой. По краю кулька он вшил кольцо из сыромятной кожи и прикрепил к нему в трёх местах по куску шнура, связав затем их свободные концы вместе с основной бечёвкой. После этого с противоположной, острой стороны кулька дед пристроил длинный мочальный хвост.

Оказывается, змей деда Григория был совсем не таким, каким представлял его Костя. Он видел плоского и коробчатого змеев, сделанных из полосок шпона и оклеенных калькой или папиросной бумагой. Этот же змей напоминал кулёк, в который заворачивают конфеты или насыпают семечки, но большей величины. Их роднил только пышный мочальный хвост.

— Готово, — любовно осматривая свою работу, сказал дед Григорий. — Такой змей и человека может утащить!

Костя к этому времени заготовил пачку писем: так называется кусок бумаги, от края до середины которого делается прорезь, оканчивающаяся отверстием. Через него пропускается бечёвка, ведущая к змею. Подхваченное ветром, такое письмо скользит по ней до самого верха.

— Ну вот, завтра можешь и опробовать, а теперь пора на боковую, — подытожил дед. — С утра Орлика запрягать, поеду в город. То-то жеребчик обрадуется. Нечасто теперь удаётся порезвиться, пробежаться с двуколкой, работы в деревне ему хватает. Лошадей-то у нас на всю округу, почитай, раз, два и обчёлся…

— А зачем сейчас лошади! — удивился Костя. — Вон у вас сколько машин, тракторов. Они целую тысячу лошадей могут заменить!

— Вот-вот, — проворчал дед Григорий, — огород под картошку трактор пашет. Как балерина, на одной ноге крутится. В лес за дровами или копной сена трактор медведем в малиннике продирается, больше наломает, чем привезёт! В городе коня-то, поди, даже в зверинце не найдёшь. Нет, рано лошадок в запас списали…

Мальчик долго не мог заснуть. Ему вспоминался Гиблый овраг, где блазнится… необычный, кульком, бумажный змей… трактор, танцующий на одной гусенице на сцене театра… длинноногие, забавно взбрыкивающие жеребята в вольере городского зоопарка…

Бумажный змей

Рано утром в окошко дома, где спал Костя, заглянул шаловливый солнечный зайчик. Он потихоньку подкрался к спящему мальчугану, пробежался по его ресницам. Но ему не удалось застать мальчика врасплох.

Хитрец уже проснулся, но не спешил вставать. Он только слегка приоткрыл глаза. Солнечный зайчик сразу разделился на разноцветные лучики. Так бывает из-за того, что свет пробирается сквозь тесные промежутки между ресницами. Если ими слегка пошевелить, цветовые пятна оживают. Костя мог долго подглядывать за этими радужными переливами. Но вот солнечный зайчик наигрался с ним и скользнул дальше, на стенку. Теперь пришёл черёд мальчика. Он вытащил руки из-под одеяла. На стене появилась тень собаки. Собака шевелила ушами, морщила нос, раскрывала пасть, как будто беззвучно лаяла. Вдруг она лайкнула вслух, заливисто и звонко.

Костя так и подскочил на кровати.

— Бабушка, чего безобразишь! — сообразив в чём дело, сконфуженно закричал мальчик.

Это она, заглянув в дверь и заметив баловство внука, подшутила над ним.

— Вставай уж! Вот парное молочко, утром подоила Красавку. На улице-то опять вёдро, будем нынче с сеном, — приговаривала бабушка, проворно собирая на стол.

Тут Костя вспомнил про бумажного змея, быстренько вскочил, ополоснулся, на ходу выпил кружку молока и выскочил на улицу.

— Чего спешишь-то, — прикрикнула бабушка, но мальчика уж и след простыл. — Вот пострел, — покачала она головой, улыбаясь.

Подхватив змея, он мчался прямиком к Гиблому оврагу, на обрыв. День был такой ясный, небо такое голубое, а солнце такое ласковое, что от вчерашних страхов не осталось и следа.

— Какие могут быть привидения, когда на земле всё уже исследовали-переисследовали, — засмеялся он на ходу, — и в космос чуть ли не каждый день летают!

Костя спустился к речке отлогим берегом, перебежал по шатким, из нескольких жердинок, мосткам на ту сторону и узкой извилистой тропкой взлетел единым духом наверх. На обрыве было ветрено. Он с удовольствием подставлял свежим струям воздуха разгорячённое от быстрого бега лицо.

Здесь всегда, даже в самую тихую, безоблачную погоду, дул ветер!

Мальчуган давно приметил это, поэтому-то и решил опробовать змея именно здесь.

Первая попытка оказалась неудачной. Подхваченный было потоком воздуха змей почему-то скользнул вниз по склону обрыва.

Костя потянул его назад, к себе.

Змей поднимался неохотно, шёл кругами, рывками, как крупная рыбина на крючке. Можно было подумать, что ветер здесь дул не вверх, как положено, а вниз и не хотел уступать добычу.

Наконец мальчик выдернул его наверх.

Теперь Костя решил действовать по-другому. Он послюнил палец и поднял вверх, определяя направление ветра. Оказалось, что ветер дул почти вдоль оврага. Мальчик развернулся лицом к ветру, отойдя подальше от края обрыва.

На этот раз змей полетел сначала вдоль обрыва, затем начал забирать к речке и устремился вдаль: по-над речкой, над кустами смородины на том берегу, над полем.

Костя едва успевал разматывать бечёвку. Скоро клубок кончился. Чтобы освободить руки, мальчуган привязал конец шнура к ветке ольхи, росшей неподалёку, и стал готовить к отправке письмо. Он нанизал бумажку на шнур, но тот, поначалу туго натянутый, почему-то ослаб и продолжал всё больше провисать. Костя взглянул вверх. Змей большими кругами, как ястреб над добычей, парил над Гиблым оврагом, с каждым разом опускаясь всё ниже и ниже.

«Потерял восходящий поток», — подумал мальчик с огорчением и стал наматывать шнур на руку, выбирая слабину.

В это время змей круто подался вниз, летя по спирали, штопором, и почти у самой земли вдруг резко рванулся вертикально вверх. Рывок был так силён, что Костю, не успевшего стравить бечёвку, буквально сдёрнуло с кручи. Теперь мощному потоку воздуха, который засасывал змея в вышину, противостоял вес мальчика. Бечёвка мгновенно натянулась, как струна, издав при этом звук, похожий на хлопок пастушьего кнута: «Щёлк!». Змей замер на месте, потом медленно, нерешительно стал опускаться в овраг.

«Дед как в воду глядел, когда говорил, что такой змей и человека может утащить», — подумал Костя.

Он не успел даже испугаться, как уже приземлился, вернее, как будто прилепился к каменному подножию обрыва, выпустил шнур и… исчез. Змей, как будто обрадовавшись, что освободился от груза, стрелой взмыл высоко в небо. Вслед за ним по бечёвке побежала бумажка — письмо, которое подготовил, но не успел отправить Костя. Стайка таких же писем, которые выронил мальчик при падении, парила в воздухе. Словно подгоняемые огромным вентилятором, они разлетелись в разные стороны и вскоре осели на песке, на кустах, на траве. Теперь над Гиблым оврагом одиноко парил только бумажный змей. Если бы кто-нибудь некоторое время понаблюдал за ним, то заметил бы, что он с удивительным постоянством движется одним и тем же путём: сначала в вышине расширяющимися, затем, снижаясь почти до земли, сужающимися кругами и, наконец, снова стремительно взмывая вверх.

Когда Костя не явился к обеду, бабушка забеспокоилась:

— Никогда и не бывало, чтобы полдничать не пришёл!

Вскоре вернулся из поездки дед Григорий. Узнав, что внук как ушёл с утра, так ещё не бывал дома, он нахмурился и проворчал:

— Придётся ему вместе со змеем посидеть часок в чулане, чтобы знал порядок.

В деревнях ещё кое-где сохраняется обычай обедать в одно время всей семьёй.

Про себя, однако, Григорий отметил:

«Надо бы выйти за деревню посмотреть, не видать ли где змея».

Тут на глаза ему попалась бумажка, застрявшая в щели у двери. Он машинально, для порядка, поднял её, повертел в руках, не пригодится ли для самокрутки.

Обнаружив, что она надорвана до середины, хотел выбросить, но вдруг внимание привлекла надпись, нацарапанная рукой внука:

«Уехал домой! Вернусь в воскресенье!

Костя».

Дед хмыкнул:

— По приятелю Алёшке, значит, соскучился!

Он вспомнил, что вчера, когда мастерил внуку игрушку, тот рядом выстригал такие бумажки, а потом долго что-то писал на них. Готовился, видимо, со змея запускать.

«Может, обиделся, что я его с собой в город прокатиться не позвал, — размышлял над запиской дед. — У него, как услышал про город, глазёнки так и заблестели. А не попросился, знает мой характер, шельмец. Когда можно, я и сам приглашу».

Григорий закурил, подумал ещё немного. Потом встал, надел кепку, вышел из дому и решительно зашагал к Гиблому оврагу.

«Если где и запускать змея, так только там. В этом овраге всегда ветрено».

Змея он заметил ещё издали, с поля. По дороге подобрал с кустов несколько уже знакомых бумажек с тем же текстом.

Взобравшись на крутой склон оврага, дед остановился, чтобы перевести дух. Заинтересовавшись странными виражами змея, он долго глядел на его выкрутасы.

«Подишь ты, как крутит, словно щепку в водовороте!» — пробормотал дед. Затем принялся сматывать бечёвку. На конце её, у самого змея, снова оказалась записка.

«Игрушку-то почему бросил! Что-то не похоже на мальца».

Дед Григорий внимательно осмотрел край обрыва, заглянул вниз, обшарил взглядом овраг и берега речушки. Нигде не было видно ни следов обвала, ни примятой травы, никаких намёков на падение мальчика.

«Нет, — уверенно заключил Григорий, — не похоже, чтобы сорвался. Да и обрыв не такой уж крутой, не разобьёшься. Речка — курица вброд перейдёт, утонуть никак нельзя. Совсем обмелела речушка-то! А ведь когда-то была куда там. Бочаги — крышка с ручками!» — по-стариковски ворча для порядку, рассуждал Григорий на обратном пути. Перейдя мостки, он немного прошёлся вдоль отлогого берега, но и там ничего подозрительного не обнаружил.

При солнечном свете овраг выглядел совсем безобидным, известным вдоль и поперёк и ничем не подтверждал свою дурную славу.

«Ежели к ужину не придёт, значит, и впрямь домой сорвался, — убеждённо решил дед Григорий. — Скучно, поди, одному-то стало. Да и то сказать, ребятишки в деревне совсем перевелись. Обезлюдели деревеньки. У нас вон зимой только в двух домах старики живут, остальные — пустуют. А что записок набросал, — вернулся к мысли о внуке Григорий, — а не сам спросился, так это — не из вредности. Мальчишки, они — народец шебутной. Им, чем обстановка заковыристей, тем интересней. Так старухе и доложу!» — заключил Григорий, подходя к дому. Его мог поправить бумажный змей — свидетель всего того, что произошло в овраге. Он бы рассказал о воздушном круговороте, похожем на воронку, горловиной вниз. Через неё из оврага постоянно засасывался воздух, опускаясь затем вниз по её невидимым, но плотным наружным стенкам. Это-то и заставляло змея то взмывать вверх, то снова плавно, по спирали, опускаться в овраг. Хоботком же своим эта странная воздушная воронка опиралась на камень синеватого цвета, чья слегка вогнутая поверхность выглядывала из земли у самого подножия обрыва.

Прежде этот камень был совсем скрыт под землёй, но обмелевшая речка последним весенним паводком смыла большой пласт земли и обнажила его.

Однако змей был всего-навсего бумажным, совсем не умел говорить и поэтому лежал себе преспокойно на плече деда Григория.

Раздвоение

Косте повезло!

Прочный бумажный змей замедлил его падение с обрыва. Вынесенный змеем в центр воздушной воронки, мальчик плавно соскользнул по её раструбу в горловину и, пролетев немного, остановился.

Перед ним предстала удивительная картина. На переднем плане, внизу, плескались волны. А за ними отлого отступала от воды лужайка, окаймлённая кустарником. По зелёному травянистому ковру были искусно разбросаны цветы. За поляной — лес.

Изображение было настолько чётким, что сквозь прозрачную воду было видно песчаное дно речки. Он осторожно продвинулся вперёд.

Картинка, казалось, ожила. Всё пришло в движение: вода, трава, листья деревьев. Камешки на дне реки расположились совсем по-другому, вода как будто отдалилась. Близлежащие кусты и деревья вырастали на глазах, однако листва пожелтела, пожухла, словно наступила поздняя осень.

Всё это время он понемногу по инерции двигался вперёд. Вдруг перед ним мелькнул чей-то силуэт. Костя едва не столкнулся с каким-то мальчишкой, падающим в колодец. Тот испуганно таращил глаза, волосы были взъерошены ветром.

«Чем-то он похож на меня, — подумал Костя, в голове мелькнуло смутное подозрение. — Да ведь это и есть я сам!» — чуть не закричал он. И закричал бы, да язык не послушался его, сердечко ёкнуло, а волосы зашевелились сами собой. Вы можете себе такое представить?

Костя в панике шарахнулся назад, чтобы избежать столкновения. Двойник исчез. Всё стало происходить как в немом кино, когда ленту прокручивают от конца к началу. Время потекло вспять.

Деревья становились маленькими кустиками, времена года менялись, как в калейдоскопе: лето — весна — зима — осень, лето — весна — зима — осень.

Наконец кино прекратилось. Теперь перед ним расстилался дремучий лес, подступивший почти вплотную к реке. Это уже не та речушка, которую курица вброд перейдёт. Эта — гораздо шире, бурливей. Такой не увидишь Смородинку даже в половодье после снегообильной зимы. Погода хмурая, осенняя. Или свинцовые тучи заволокли всё небо, не оставив просвета, или не пробиться лучам сквозь лесную чащу, чтобы поиграть солнечными зайчиками с водяными брызгами. Чу! Из лесной чащобы по едва заметной звериной тропе на берег, крадучись, выскользнул всадник. Малорослая лошадка испуганно прядёт ушами, прислушивается к плеску волн. Таких лошадей, ростом с жеребёнка, Костя здесь и не видел. Куда ей до статных красавиц из дедушкиной конюшни! На всаднике — войлочный халат, островерхая шапка. За спиной — лук, колчан со стрелами, у бедра — кривая сабля в потёртых ножнах. Огляделся, узкие глаза зрачками-иголками уставились на мальчика. Тот невольно съёжился. Нет — не заметил! Дал знак, тронул коленками лошадь, подъехал к реке. Следом — ещё десяток всадников, и ещё, и ещё! Все настороже. Неспокойно! Чужой лес, чужая земля. Далеко ушли от своих степей!

Вдруг позади них крест-накрест перегородили единственную тропинку рухнувшие деревья. Миг — и лесную чащу уже пронзили десятки татарских стрел. Но где же враг? Впереди — река и обрыв, позади — лес стеной. А из леса — уже толпа валит. Не воинов — простых мужиков-смердов! Длинные домотканые рубахи, лапти. В руках — рогатины, топоры. В глазах — ненависть. Короткая схватка! Опрокинули, сбили в реку. Никто не ушёл! Поплыли по реке Смородинке островерхие шапки в Волгу-матушку, понесли привет татарскому хану от Северной Руси.

«Значит, прав был дед, когда говорил о битве наших с татарами на берегу реки, — изумлённо прошептал мальчик. — Но почему я всё это вижу. Это же когда было!» — Косте стало немного не по себе.

Продвинуться вперёд? Честно говоря, ему не хотелось бы встретиться с каким-нибудь уцелевшим татарином!

Мальчуган развернулся и осторожно двинулся в противоположную сторону.

Свет стал постепенно меркнуть. Скоро совсем стемнело. Медленно, чтобы не столкнуться с кем-нибудь или чем-нибудь, он пробирался всё дальше и дальше. И с каждым шагом двигаться становилось всё легче и легче!

В то же время с мальчиком стало происходить что-то странное. Он как бы начал раздваиваться. Один человек пробирался вдоль коридора, другой как бы смотрел на себя со стороны. Это сначала позабавило своей удивительностью, потом насторожило, а затем, чего уж таить, сильно обеспокоило и даже напугало его. Согласитесь, одно дело, когда говорят: «Посмотрел бы ты на себя со стороны». При этом предполагается, что всякий нормальный человек или посмотрится в зеркало, или просто мысленно представит, каким он выглядит для постороннего взгляда. Но мало кому придёт в голову, что можно раздвоиться и в самом деле посмотреть на себя, оставаясь при этом самим собой. А Косте пришлось испытать это уже дважды. Сначала, как вы помните, он увидел своего двойника, а теперь ещё хуже! И оба они отдалялись друг от друга. Невидимая связь, которая соединяла их, постепенно ослабевала, превращалась в тоненькую ниточку-резинку. Она всё растягивалась, растягивалась, растягивалась, растягивалась. Костя не видел, кто его покидает, а только чувствовал, что постепенно теряется какая-то очень нужная и важная часть его. И неизвестно ещё, что хуже — встретить или потерять самого себя.

«Как сказала бы бабушка, — подумал Костя, — хрен редьки не слаще!»

Но вот эта резинка-связь вытянулась до невозможности, напряглась, как струна, и… не оборвалась! Она осталась, как лучик света от далёкой звезды, когда почти не видишь, а просто понимаешь, что где-то там, вдали, что-то мерцает.

Страна элмов

Костя испытывал странное ощущение: он совсем не чувствовал себя, не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, ничего не видел и не слышал.

Согласитесь, это довольно неприятно! Такое иногда бывает во сне, когда чётко видишь всё, что происходит вокруг, и даже сам как будто участвуешь в этом, но в трудную минуту ничего не можешь сделать, чтобы избежать опасности. Хочешь защититься — руки не поднимаются, убежать — ноги не слушаются! А что-то страшное неумолимо надвигается, надвигается, надвиг…

Вдруг ты просыпаешься от собственного голоса, или тебя будит мама, ласково, но встревоженно:

«Что с тобой? Ты кричал во сне! Наверно, приснилось страшное?»

«Да, мама!» — бормочешь ты спросонок.

«Спи спокойно. Я — с тобой!»

На твою голову опускается нежная ладонь. Она легонько поглаживает по волосам, родной голос тихонько напевает:

«Баю-баюшки-баю…»

Постепенно он отдаляется, замирает и совсем исчезает.

Ты снова растворяешься во сне.

В то же время Костя отчётливо ощущал, что он не один. Вокруг и даже в нём самом что-то было! Это что-то непрерывно шевелилось, увеличивалось, уменьшалось, пульсировало, приятно щекотало. Как будто в его теле, сначала таком ватном от придавившей тяжести, постепенно восстанавливается кровообращение и покалывает, как иголочками.

Костя прислушался к этим покалываниям. Ему показалось, что в них есть какой-то порядок, даже смысл.

Они словно спрашивали:

«Кто там? Кто там?»

Так и подмывало ответить:

«Это я, почтальон Печкин! Принёс заметку про вашего мальчика».

Они с ребятами часто так шутили после того, как посмотрели мультик «Каникулы в Простоквашино».

Но сейчас ему было не до шуток.

«Самое время, чтобы кто-нибудь принёс заметку про меня самого, очень хочется узнать, наконец, где это я», — подумал Костя уныло.

Но иголочки, молоточки, звоночки продолжали настойчиво покалывать, постукивать, позванивать.

«Ну что они пристали, я ведь не могу даже пошевелить языком, чтобы ответить: „Это я, Костя Талкин!“» — возмутился было про себя мальчик.

— Здравствуй, Костя! — вдруг ответили ему иголочки, молоточки, звоночки.

«Да они, оказывается, меня понимают! Значит, не всегда нужно шевелить языком, чтобы тебя поняли», — обрадовался Костя.

«Что со мной происходит? Где я?»

— Ты — в Стране элмов! — ответили ему. «Что это за страна, и где она находится?» — спросил, вернее, опять подумал мальчик.

— Страна элмов — это удивительная страна! У неё нет ни начала, ни конца. В ней нет ни сегодня, ни завтра. Вот, например, ты в одно и то же время можешь присутствовать во всех местах страны. Тебе не надо тратить время на путешествие из одного места в другое. Всё, что мы делаем, происходит в одно и то же время! Это очень удобно! Представь себе, что было бы, если бы пришлось жить в одном и том же месте, но в разное время или в одно и то же время, но в разных местах? Так ведь можно никогда не встретиться друг с другом!

«А если ходить в гости?» — полуспросил, полувозразил Костя.

— Это хорошо, если живёшь в одно время. Да и то можно пойти к приятелю и не застать его. Оказывается, он в это время пошёл к тебе!

«Это похоже на то, как Винни-Пух с Пятачком ходили в гости к Кролику, — подумал мальчик с улыбкой. — Хитрец Кролик написал записку, что ушёл в гости, а сам остался дома».

— Вот видишь! А что же делать, если ты живёшь сегодня, а твой приятель — завтра? Или, например, он живёт в этом году, а ты — двести лет тому назад?

«Да, так, пожалуй, можно никогда не встретиться, — задумался Костя. — А как же удаётся всегда находиться и дома, и в гостях?»

— Очень просто! Ты когда-нибудь катался на санках с ледяной горки?

— Конечно, сколько раз!

— Тогда представь, что ты катаешься в овраге, оба склона которого — ледяные горки. Только санки не простые, а волшебные! Прокатишься с левой горки, попадёшь из вчера в сегодня. Съедешь с правой, окажешься из завтра в сегодня. А на дне оврага — всегда сегодня! Если же горки крутые да скользкие, наверх не вскарабкаться, останешься навсегда в сегодня, на дне оврага. Это и есть Страна элмов!

— А если я пойду по дну оврага?

— Тогда пройдёшь по всей нашей стране. Но, так как время для тебя остановилось, ты мгновенно можешь оказаться в любом месте. Значит, ты, как и мы, — всегда и везде!

— Ну и ну! — вырвалось у Кости. — Это не страна, а мышеловка какая-то. Всех впускает, никого не выпускает! Здорово же я влип!.. Так всё-таки, кто же такие элмы?

— Это электромагнитные волны! Только в таком виде можно жить в этой стране. Если посмотреть со стороны, то увидишь только разноцветные пятна, похожие на радугу или отражаемые зеркальцем солнечные зайчики. Это очень красиво. Только жаль, что никто не может увидеть себя со стороны. Ведь ни одна волна не может вырваться из Страны элмов.

— А как же я превратился в волну? Лично я никого об этом не просил и вовсе не собираюсь всю жизнь торчать в вашем овраге и кататься на санках с одной стороны на другую!

— Всё очень просто, Костя Талкин! Во-первых, ты сам сюда забрался, без приглашения, во-вторых, в волны можно превратить и без спроса. А в-третьих, выбраться отсюда невозможно!

«Да… — задумался Костя. — В хорошенькую историю я попал с этим бумажным змеем. Как здесь жить?»

На некоторое время он замолчал и очнулся оттого, что его снова ласково покалывают, постукивают, тормошат.

— Не горюй, Костя! Страна элмов — это не такая уж плохая страна! Нужно только немножко привыкнуть, осмотреться, найти друзей. А там сам увидишь, чем следует заняться.

И молоточки, иголочки, звоночки затихли.

Виола

Некоторое время мальчик оставался в одиночестве. «Хорошо им говорить, осмотрись, найди друзей… — проворчал он. — Я здесь чувствую себя как в тёмном чулане. Всё приходится узнавать на ощупь».

В чулан внука изредка запирал дед в наказание за те проступки, в которых мальчик не видел ничего особенного, а взрослым они были почему-то не по душе. Например, за несколько перьев, выдернутых из хвоста петуха без его согласия, или за старую прокуренную трубку, позаимствованную на время. А как без таких необходимых вещей играть в индейцев?

И всё-таки он охотно променял бы кому-нибудь Страну элмов на тот тёмный, пыльный, но всё-таки такой уютный чуланчик. А он ещё сердился из-за этого на деда Григория!

Вдруг Костя почувствовал, что снова как будто зазвенел колокольчик. Мальчуган встрепенулся.

— Меня зовут Виола! — услышал он нежный, серебристый, явно девчоночий голосок. — Хочешь, я познакомлю тебя с нашей страной?!

Костя сначала было насупился. Водить дружбу с девчонками в их школьной компании не очень-то приветствовалось. Хотя, в общем, девчонки тоже бывают разными. Лично Костя против них ничего не имел, тем более про эту девочку, если он сам не проболтается, в школе ничего не узнают…

— Ну и что, что девчонка, — поняла его Виола, — посмотрела бы я дома, кто кого перегонит, — задорно зазвенел колокольчик-голосок.

— Ладно-ладно, не очень-то хвастайся. Это я так, про девчонок-то, — смущённо пробормотал он.

— Ну, тогда пошли скорее!

— А как?

— Извини, я позабыла, что ты новенький! — чуть виновато воскликнула девочка. — Делай всё так же, как дома! Надо идти — иди, смотреть — смотри! Не обращай внимания, что ты волна. Ну, открывай глаза! Смотри! Видишь?

Когда мальчик послушно выполнил всё то, что почти приказывала Виола, он сначала смутно, а потом совсем отчётливо разглядел находящиеся перед ним голубые, слегка раскосые глаза, белокурые локоны, розовое платьице, поцарапанные коленки и туфельки.

— Вижу, вижу! — закричал он, как вперёдсмотрящий матрос корабля, долго блуждающего но волнам и наконец наткнувшегося на неизвестную землю.

— Вот и хорошо, — засмеялась Виола. — Теперь постарайся пошевелить руками и ногами. Получается?

— Здорово! Почему же я раньше не мог ничего сделать?

— Ты делал, но не знал об этом. А глаза просто забыл открыть. Попробовал — не получается, ну и ладно! А здесь, чтобы что-то сделать, надо постараться, сильно захотеть, что ли! На самом-то деле, ты, конечно, волна. Но каждое твоё движение, то — земное, заменено изменением волн здесь, в Стране элмов. У нас тоже есть и люди, и звери, и земля, и небо. Ну и что, что всё это — волны! — сказала Виола задорно. — Всё равно ты можешь их видеть, чувствовать, слышать, а это — главное. Надо только привыкнуть быть человеком-волной.

— Я попробую… — не очень уверенно выговорил Костя.

— Не волнуйся, научишься, и очень-очень скоро, — откликнулась Виола. — А теперь осмотрись вокруг и пошли!

Он сделал несколько неуверенных шагов, с удивлением разглядывая картину, которая перед ним предстала.

Сначала Костя вообще не мог понять, что же такое он видит. Страна элмов предстала перед ним бессмысленным, беспорядочным нагромождением таких вещей, которые дома не смели и шагу ступить со своего обычного и привычного для всех места.

Вообразите сами!

Дома всегда считалось, что внизу должна быть земля, будь то трава, пол или даже вода, вернее, та опора, которая позволяла стоять, бежать или плыть.

Вверху же всегда находилось небо, если он был на улице, или потолок дома, шалаша, пещеры.

Все же остальные предметы, находящиеся между небом и землёй, предпочитали располагаться вертикально: деревья, цветы, трава всегда старались расти снизу вверх, если, конечно, их никто не ломал и не приминал; дома смирно стояли на земле, не пытаясь лечь набок или встать кверху ногами; мебель в доме, как правило, стояла на полу, если, конечно, исключить землетрясения.

Если кто-то пытался нарушить этот порядок, такая затея обычно кончалась неприятностями.

В Стране же элмов всё обстояло не совсем так, даже скорее, совсем не так!

Стоит начать с того, что верх и низ располагались, как хотели. На глаза Косте попалась полянка, на которой росли трава, цветы и деревце. Было здесь и облачко, пушистое, как одуванчик. Но облачко почему-то плавало на уровне коленок и было таким прозрачным, что он мог видеть сквозь него свои башмаки.

Полянка же уютно устроилась над головой, травой вниз, и под углом, напоминая скат крыши, если смотреть на него с чердака.

Такое легкомысленное поведение полянки не могло не озадачить Костю. Но это ещё не всё!

Пространство между ними было заполнено множеством самых разнообразных предметов, образуя причудливую, несовместимую по назначению и расположению смесь. Это напоминало картину кораблекрушения или беспорядок в коробке с детскими игрушками.

Здесь были: доски и стулья, столы и кирпичи, настольная лампа с абажуром и кухонная кастрюля без крышки, книжка с картинками и молоток, а также настенные часы с кукушкой, которая с любопытством выглядывала из окошечка. Венцом всего был симпатичный осьминог, удобно расположившийся на куске морской волны.

«Конечно, это их дело выбирать себе соседа по вкусу, — подумал мальчик, — но лично я не хотел бы оказаться рядом с некоторыми из них».

Это замечание Костя, как оказалось потом, незаслуженно, адресовал осьминогу.

В общем-то, если отбросить соображения о причинах появления этих вещей в Стране элмов, ему, знакомому с невесомостью, обнаруженный хаос показался скорее удивительным, чем загадочным. Совершенно необычным было другое: все экспонаты этого склада забытых вещей под открытым небом, нет, скорей, над открытым небом, преспокойно существовали один в другом, располагаясь весьма причудливым образом.

Кастрюля выглядывала из угла стола. Ножка стула угодила прямо в середину часов, прошла насквозь и выглядывала на несколько сантиметров с другой стороны. Кирпич расположился между страницами книги. Совершенно независимым был только осьминог, если не считать его волны, с которой он, по-видимому, решил никогда не расставаться.

Правда, если вспомнить, что всё это — волны, можно объяснить и такой ералаш. Но понимать умом и видеть собственными глазами — большая разница.

Поэтому Костя с испугом отпрянул в сторону, когда, продолжая машинально продвигаться вместе с Виолой вперёд, увидел, что оказался нанизанным, как на вертел, на кусок доски. Впрочем при этом мальчик не ощутил никакой боли, а только почувствовал, как опять что-то покалывает его.

Виола улыбнулась:

— Не бойся, ты же — волна! Мы просто находимся с ними в одно и то же время в одном и том же месте. По своему ощущению ты сразу можешь определить, какой рядом с тобой предмет, живой или неживой, и сделать так, как захочешь: отодвинуться сам, отодвинуть его или оказаться внутри него. Иногда это очень интересно посмотреть, что внутри.

Костя поёжился:

— Не хотел бы я оказаться внутри осьминога!

— Я думаю, ему тоже не понравится очутиться у тебя внутри. Но опасаться всё равно нечего; вам не удастся, даже если бы захотели, скушать друг друга. А вообще зря ты так плохо к нему относишься. Осьминоги — умные и добрые существа. У тебя ещё будет возможность убедиться в этом, когда познакомишься с ним поближе.

— Виола, а как узнать, живой это предмет или нет?

— Ты же их по-разному чувствуешь! Сигналы-уколы от всяких-разных досок, часов и других неживых предметов равномерны, постоянны. Они скучны, как… тиканье будильника. К ним быстро привыкаешь и перестаёшь замечать. Другое дело — живые существа. Ты бы, Костя, посмотрел на них со стороны! Красота! Огромное множество разноцветных огоньков находится в непрерывном движении: вспыхивает, гаснет, переливается всеми вообразимыми оттенками цвета. Это похоже на праздничный фейерверк, только много больше, разнообразней и красочней. По сравнению с ним свет неживых предметов кажется казённым и скучным, как подделка из люминесцентных ламп под дневной свет. Нет, Костя, это надо видеть!

— Вот бы посмотреть! — воскликнул он. — Я до страсти люблю фейерверки, хлебом не корми, дай поглядеть! Как-то раз мне удалось посмотреть настоящий праздничный салют, вот было здорово! Ракеты, хлопушки, петарды. Иллюминация — высший класс! Треск, грохот — уши вянут!

— Я бы и сама не прочь взглянуть, только это невозможно. Со стороны наша страна — просто чёрное пятно. Ведь я же тебе говорила, что ни один луч не может выбраться отсюда. Это удаётся увидеть только при превращении в волну. Но когда превращаешься, то не до этого. Да сразу и не поймёшь: то ли «зайчика поймала», то ли искры из глаз сыплются!

— Ну, как искры из глаз сыплются, я представляю! Мне довелось однажды так лбом треснуться, что я потом долго не мог сообразить, где вмятину искать: на лбу или на стенке.

— Конечно, на стенке, — улыбнулась девочка, — на лбу от этого, наоборот, шишка вырастает.

— Потом-то я и сам это понял. Тебе смешно, а у меня целых две недели разноцветный фонарь был, не хуже твоего живого огня. Маяком работать можно было! — похвастался Костя. — Ты лучше скажи, что значит «зайчика поймать»?

— А это, когда долго на яркий свет смотришь, потом разноцветные круги перед глазами плывут, — ответила девочка с чуть заметным оттенком превосходства в голосе, гордая, что может немного поучить этого заносчивого мальчишку, который сначала не очень-то принял её. Он понял это и спросил примирительно:

— Что же мы будем делать среди этой всякой всячины?

— Хочешь, давай наведём порядок, чтобы было как дома! У нас есть всё необходимое: облако, полянка и даже осьминожек. Он будет вместо собаки! — предложила Виола.

— Ну что же, — согласился Костя, — давай попробуем!

И они приступили к делу.

Сотворение мира

Как строить мир? С чего начать, если кругом такая неразбериха? Вот о чём задумались ребята, глядя на облюбованную ими строительную площадку.

— Нужно сначала сделать землю! — предложил Костя. — Давай вот эту полянку опустим вниз и положим поровнее. Только я не представляю, как мы с ней справимся. Судя по размерам, она должна весить не одну сотню килограммов!

— Какой смешной! — воскликнула Виола. — Ты что, опять забыл, мы же можем оказаться в любом месте. Мы и не подумаем её двигать! Давай руку и пойдём поглядим на неё поближе.

Костя не успел даже подумать о тех насмешках, которые он наверняка заработал бы, если бы показался на глаза своим приятелям идущим за руку с девчонкой, и о том, как же они смогут попасть на этот зелёный островок. Виола взяла его за руку и спокойно, как будто по земле, перевела прямо по пустому месту на траву.

Вблизи эта полянка оказалась ещё замечательнее. На ней даже был небольшой ручеёк, который, весело журча, бежал по…

Костя, казалось, уже привык ко всяким неожиданностям, подстерегавшим его на каждом шагу, но здесь он снова замер от удивления. Трудно было поверить своим глазам! Тугая, причудливо извивающаяся струя пробегала прямо по пустоте, почти под прямым углом к поляне падала сверху и исчезала под землёй. При всём при этом ручей не выглядел застывшим, недвижимым, а бежал, переливаясь прозрачными звонкими струйками. И непонятно было: не то полянка взбрыкнула и, как строптивая лошадка незадачливого седока, выбила ручеёк из привычного русла, или ручей, влекомый неуёмным желанием поскорее увидеть мир, обогнал сам себя и, как переоценивший свои возможности трамвай, сошёл с рельсов. Факт же был налицо: на поляне остался только его прежний след, вымощенный жёлтым песком и усеянный множеством разноцветных камешков, да кое-где виднелись камни-валуны, покрытые внизу зелёными водорослями.

— Вот речку нам придётся положить на место, — вернул мальчика к прерванному занятию возглас Виолы. — Мне кажется, она не очень тяжёлая.

Девочка обеими руками смело взялась за середину струи и потянула на себя. Ручей выгнулся и стал похож на рассерженного котёнка.

— Помогай, Костя! Что ты стоишь, как столб, видишь, он упирается!

Мальчик нерешительно взялся за ручей, сразу ощутив его быстрое течение и прохладу воды. Вдвоём они смогли перетащить взбалмошный ручеёк к его прежнему месту и принялись старательно укладывать в русло. Ребятам долго не удавалось найти то положение, в котором речка лежала раньше. Получалось, вода то течёт сквозь камень, стоящий на её пути, то занимает только часть русла, тогда как в другом месте явно выходит из берегов. Наконец, совместными усилиями они смогли уложить этот строптивый поток более или менее правильно. Правда, остался лишний кусок длиной около двух метров. Костя догадался сделать из него водопад, приподняв начало ручья на вытянутые вверх руки.

— Ну вот, теперь всё в порядке, — сказала Виола, дуя на замёрзшие пальцы. — Как тут и был! А с водопадом ты здорово придумал!

— Да, неплохо у нас это получилось, — небрежно подтвердил изобретатель, стараясь скрыть удовольствие от полученной похвалы.

— Теперь пошли за облачком! — скомандовала девочка.

Костя уже освоился с новым способом передвижения и следом за Виолой самостоятельно добрался до облака. Это оказалось даже легче, чем ходить по земле, и требовало только чёткого представления о том, куда ты хочешь попасть и что сделать.

«Как в сказке, — подумал мальчик. — Стоит подумать, сильно захотеть и окажешься в любом месте».

На этот раз наши строители оказались в неожиданном затруднении. Облачко было настолько лёгким и бесплотным, что свободно просачивалось между пальцами, оставаясь на прежнем месте.

Они перепробовали все способы, какие только смогли придумать: загребали его руками, пытались толкать перед собой и даже дули. Но и этим добились только, что их щёки стали похожими на спелые помидоры. В конце концов облачко разделилось на несколько рваных лоскутков.

— Так мы можем остаться совсем без него, — сказал Костя, прекращая бесполезные попытки. — Нужно придумать что-то другое!

Он задумчиво взъерошил волосы на затылке. Бывает, что умные мысли в трудную для хозяина минуту откликаются на такой традиционный зов и выскакивают наружу. Так вышло и на этот раз.

Костя, не сказав ни слова Виоле, бросился назад, на полянку. Через мгновение он уже вернулся с большой скатертью, снятой со стола. Виола без слов поняла его. Они быстро растянули скатерть во всю длину, взялись с двух сторон за концы и, как неводом, потащили облачко к своей лужайке. На этот раз оно послушно двинулось вместе с ними.

«Ура!» — закричали ребята во весь голос.

Пристроив облачко над полянкой, они отошли подальше, чтобы полюбоваться на свою работу.

«Наконец-то и земля и небо — на своих местах, — удовлетворённо подумал Костя. — А то было такое ощущение, будто ходишь вверх тормашками».

Вскоре и остальные предметы были расставлены по своим местам: стол и стулья посредине лужайки, часы — на воображаемой стенке, книжка с картинками — на столе. Из кирпичей и досок Костя соорудил нечто, по его мнению, очень похожее на камин, и водрузил сверху лампу с абажуром. Виоле эта вся штуковина сильно напоминала собачью будку с мансардой, но из уважения к строителю она зааплодировала:

— Здорово, не хуже, чем в старинном замке!

Дошла, наконец, очередь и до осьминога! Они решили устроить его возле водопада. Мальчуган с опаской приблизился к моллюску, стараясь держаться начеку. Виола же, девчонка, наоборот, нахально уцепила беднягу за щупальца и поволокла к речке. К удивлению мальчика, осьминог не сопротивлялся и даже не пытался обвить её щупальцами. Он только крепко-накрепко держался за свой кусок волны да с пристальным любопытством глядел на ребят круглыми немигающими глазами-блюдцами. Заметив и оценив такое доброжелательное отношение, Костя осмелел и стал помогать Виоле, подталкивая живого пленника сзади.

Всё шло благополучно, пока ребята не попытались затащить осьминога в речку, полагая, что делают доброе дело. Ведь вода — родная стихия моллюсков. Однако тот неожиданно начал отказываться от купания, замахал щупальцами, защёлкал клювом. От неожиданности агрессоры отпрянули в стороны.

Костя снова ощутил уже знакомое покалывание.

— Я не лягушка, чтобы бултыхаться в пресной воде. Мы, осьминоги, морские обитатели. Недаром нас называют приматами моря. Если вы приглашаете меня в компанию, я не прочь, но позвольте уж мне самому выбрать уютное местечко. Воды у меня и своей достаточно, и не какой-то болотной, а настоящей — морской, — с нескрываемой гордостью выпалил осьминог.

Судя по тому удивлению, с которым Виола уставилась на это вдруг заупрямившееся существо, Костя понял, что она тоже услышала упрёки. В это время осьминог, считая дело решённым, переполз на полянку, проворно перебирая щупальцами, внимательно осмотрелся и… исчез в камине — собачьей будке.

— Вот славное местечко! Оно чем-то напоминает мне родной грот, где я провёл немало приятных минут, — донеслось до ребят довольное уханье примата моря. Переглянувшись, те подошли к камину-будке-гроту и присели на корточки.

— Ты уж извини нас за то, что мы хотели поселить тебя в речке, — виноватым тоном сказала Виола. — Мы хотели как лучше…

— Я не сержусь, вы же не знали, что я ненавижу пресную воду.

— А как тебя звать? — спросил Костя, с любопытством заглядывая в свой бывший камин.

Осьминог несколько раз щёлкнул клювом, произнеся звук, похожий на «Прам-там-тим».

— Какое длинное имя! — воскликнула Виола. — Давай мы будем называть тебя просто Прим!

— Согласен, просто Прим, — добродушно ответил осьминожек. — Это имя похоже на моё настоящее. А как зовут вас, я уже знаю — Костя и Виола. Думаю, мы подружимся! — Прим решился наконец покинуть свою волну и выставил клюв наружу. — Чем думаете заняться дальше? Здесь уже вроде бы всё в порядке!

Синхротоннель

Ребята огляделись по сторонам. Вместо того хаоса, который они застали, впервые попав сюда, перед ними предстал вполне симпатичный уголок: зелёная полянка, ручеёк, лёгкое перистое облачко. Косте всё это вдруг так напомнило родную деревню, что у него защипало в носу. Он отвернулся, стараясь скрыть своё состояние от Виолы: не плакать же перед девчонкой. «Смогу ли я когда-нибудь вернуться туда, где всё настоящее: лес, река, небо, солнышко?», — подумал он.

Виола заметила, что Костя задумался, поняла в чём дело и, чтобы отвлечь приятеля от невесёлых мыслей, предложила:

— Расскажи, как ты попал в Страну элмов!

Они поудобнее устроились на скамеечке возле грота, из которого выглядывал Прим, и мальчик изложил всю историю, которая с ним приключилась, начиная от змея и кончая тем странным раздвоением, которое он испытал.

Виола и Прим слушали его очень внимательно, изредка прерывая просьбами объяснить непонятные слова вроде «Гиблый овраг», «Смородинка», «татары».

Когда путешественник закончил наконец рассказ о своих приключениях, Виола сказала:

— Знаешь ли ты, что твой двойник, Костя Талкин, находится сейчас на моей родной планете Ирэна? — И, взглянув на опешившего мальчишку, объяснила:

— Если землянин проникает в синхротоннель, соединяющий Землю и Ирэну, он обязательно раздваивается и попадает как в Страну элмов, так и на Ирэну. При этом оба остаются связанными друг с другом, хотя и могут жить сами по себе. Если землянин не сможет улизнуть с Ирэны или с ним произойдёт какой-нибудь несчастный случай…

Виола заметила, как вдруг изменилось лицо мальчугана, и виновато поправилась:

— Извини, я не имела в виду тебя. Я уверена, что с тобой ничего страшного не случится. Просто объясняю, как вы со своим двойником связаны между собой…

— Ты можешь навсегда остаться здесь, если Костя не проникнет в синхротоннель на Ирэне. Когда ему это удастся, вы снова соединитесь в тоннеле и вернётесь домой, — закончила свою мысль девочка.

Она пока предпочла умолчать о том, что попасть в синхротоннель Косте вряд ли удастся. Он защищён так, что и мышь не проскочит.

Костя во все глаза смотрел на Виолу, рассказывающую о таких странных вещах.

— Слушай, Виола, а как ты оказалась в Стране элмов? Тоже забралась в этот синхротоннель? И, кстати, почему он так называется?

— Подожди, Костя! Ты прямо забросал меня вопросами. Давай уж я буду рассказывать всё по порядку! Если бы ты как-нибудь без синхротоннеля попал на Ирэну, произошёл бы взрыв, и все твои волны разлетелись бы кто куда, потеряв связь друг с другом… Ирэна — планета из антимира!

— Как говорится у нас на Земле, остались от козлика рожки да ножки!

— Ну да! А эта штуковина позволяет при переходе границы мира и антимира сохранить тебя в целости и сохранности. Этим, кстати, обеспечивается возможность и твоему двойнику благополучно добраться до Ирэны. Если бы ты оказался хоть чуточку не в порядке, точно такие же изменения произошли бы и с ним!

Костя тотчас же начал мысленно проверять, всё ли у него на месте.

«Вроде бы всё в порядке, если не считать полного беспорядка в голове от рассказа Виолы», — порадовался Костя.

— Ты знаешь, — выпалил он, — наш с тобой разговор очень напоминает мне одну нашу сказку, в которой строгая кукла Мальвина учила одного непоседливого деревянного человечка Буратино!

— Хочешь сказать, что я зануда, — засмеялась Виола, — слышала я эту сказку. Но, если ты хочешь получить ответы на свои «почему» да «как», слушай дальше!

Мальчик тут же принял вид образцового первоклашки. Он даже мысленно сложил перед собой руки на воображаемой парте.

— Ты прав, — продолжала тоном заправской учительницы Виола, — я оказалась здесь точно так же, как и ты, — через синхротоннель.

— Так, значит, там, на Земле, есть твоя копия, твой двойник?

«Правильно, садись, „пять“», — так для себя перевёл Костя одобрительный взгляд Виолы.

Ну а в Стране элмов есть как ирэнцы, так и земляне…

Виоле волей-неволей пришлось остановиться, так как Костя, узнав про других землян, так подпрыгнул от восторга, что чуть-чуть не опрокинул камин-грот. Перепуганный Прим, как всегда делают осьминоги в минуту опасности, сделался багрово-красным и выбросил чернильное облако, которое окутало и Виолу, и Костю, и всю полянку.

Некоторое время вообще ничего нельзя было различить вокруг. Наконец туман рассеялся до такой степени, что стало можно разглядеть сердитого осьминога, удивлённого Костю и смеющуюся Виолу:

— Ты недавно вспоминал про козлика, а теперь очень похоже его изобразил. Чуть не оставил рожки да ножки от бедного Прима!

Она так забавно взбрыкнула, передразнивая прыжок Кости, что тут уже ни Прим, ни сам он не могли удержаться от смеха. Они хохотали так, что камину во второй раз угрожала серьёзная опасность рассыпаться.

— Да, с вами не соскучишься, — сквозь смех наконец смог произнести Прим, — давно мне не было так весело. Последний раз, мне помнится, я смеялся, когда две сердитые рыбёшки, два бычка, вцепились друг другу в хвост, пытаясь каждый позавтракать своим противником. Они крутились, как корабельный винт, и подняли со дна такую кучу ила, что мне пришлось разнимать их на ощупь, а потом чистить и вентилировать грот.

Когда все отсмеялись, мальчик нетерпеливо напомнил:

— Виола, а где же найти этих землян? Может, они подскажут, как мне выпутаться из всей этой истории!

— Вряд ли, тогда они сами давно бы улизнули отсюда. Но, к сожалению, есть только один выход — вернуться на Землю вместе со своим двойником, если тому удастся как-нибудь сбежать с Ирэны.

— А всё-таки, где их можно найти?

— Не знаю! Хотя мы в Стране элмов, где каждый всегда и везде, но есть много способов спрятаться или помешать встретиться. Можно затаиться так, что пройдёшь мимо, наступишь и не заметишь. Можно, наоборот, окружить тебя вихрями так, что будешь кружить, как по лесу, и не сможешь выйти к нужному месту…

— Да, насчёт леса я знаю, мне дед рассказывал. Особенно возле Гиблого оврага, где этот тоннель. Я и сам однажды раза четыре прошёл по одному и тому же месту, по сломанной берёзе на дороге определил. И каждый раз думал, что иду прямо…

Разговор помаленьку расклеился. Каждый из собеседников задумался о чём-то своём. Костя заметно погрустнел. Если ни он, ни его двойник не смогут выбраться, какой поднимется переполох! И деду Григорию влетит, да и вообще не хотелось бы без вести пропадать. Костя вспомнил рассказы деда о войне. Два раза сообщали про него родителям, что пропал, мол, ваш сын без вести, а он бежал из плена, партизанил, выходил из окружения и снова возвращался к своим. «Ну ничего, — подумал он, — мы ещё повоюем!» Костя вспомнил свой любимый девиз, заимствованный у колонистов из «Педагогической поэмы». «Не пищать!» — скомандовал он сам себе и ответил, как полагается: «Есть не пищать!»

Прим

Виола тоже о чём-то сосредоточенно размышляла, а потом вдруг обратилась к Приму:

— С Костей мне вроде всё понятно! А как ты смог попасть в синхротоннель? Ведь он может открыться только человеку.

Прим махнул щупальцами:

— Я и сам толком не знаю! В то утро я, как обычно, лежал перед своим гротом, надеясь поживиться зазевавшейся рыбкой или обнаружить какую-нибудь ракушку. На этот раз мне не везло, поэтому пришлось идти на отмель — покопаться в иле. Конечно, это опасно, уходить далеко от дома, да ещё на отмель, где и прикрепиться как следует в случае чего некуда.

Скал нет, камни — мелочь! Мы ведь скальные осьминоги, ещё нас называют гигантскими или, по-научному, осьминогами Дофлейна, — с гордостью произнёс Прим. — Ну так вот. Только я нашёл одного зазевавшегося халиотиса, ракушку такую, её ещё называют «морское ушко», как вдруг чувствую — опасность. Оглянулся — акула! Я сразу выпускаю облако маскировочное и стрелой — к берегу, на мелководье. Там, конечно, можно попасть в прибойную волну, запросто на берег выкинет, но зато и акуле там не развернуться — на мель сядет. Вдруг вижу у берега огромный валун серо-синего цвета. А это мой любимый маскировочный цвет. Если доберусь до него, распластаюсь, присосусь щупальцами, меня в двух шагах от камня не отличишь. У меня, как вы, наверно, знаете, даже кровь голубая. А от камня меня уже не оторвёшь, скорее пополам разорвать можно! Акула уже пасть разинула, приготовилась меня попробовать на вкус. Знает, хищница, что — вкусный. Не помню, как уж добрался я до этого камня, летел, как реактивный снаряд, и со всего размаху в камень. А он возьми да пропусти меня внутрь, как будто в свой грот попал! Я ведь головой назад плаваю, поэтому успел заметить, какая глупая и удивлённая морда была у этой акулы. Куда это, мол, вдруг завтрак девался, ведь уже, можно сказать, в пасти был. Но самое интересное то, что камень меня пропустил, а акула со всего размаху в него врезалась. По-моему, у неё вся голова в желудок ушла, хоть сама собой завтракай. Пока я её разглядывал, чувствую, меня внутрь затягивает. Я сразу-то не сопротивлялся, думаю, чем дальше от этой обжоры, тем лучше. А потом уже поздно упираться стало. Чувствую, как меня действительно будто на две части разъединяют. Ну и вот, я здесь! А куда мой двойник угодил, неизвестно. Хорошо, если в морскую воду или уж в крайнем случае в аквариум, как заморское чудо. А то ведь можно и на стол угодить! Хотя чувствую: жив-здоров пока!

— Опять этот синий камень, — нахмурился Костя, — мой камень был такого же цвета. Дед рассказывал, что на берегу Плещеева озера, у ручья Рябцовки, тоже лежит огромный серо-синий камень. В старину ему даже поклонялись племена язычников. Потом, с принятием христианства, по приказу царя камень зарыли в яму. Но он через двести лет опять оказался на поверхности. Тогда — утопили в озере. И что же? Через сто лет камешек опять оказался на берегу! Очень подозрительные эти синие булыжники!

— Да-да, — подтвердила Виола, — по таким камням можно отыскать вход в тоннель. Но почему всё-таки смог попасть в него Прим, а акула осталась? Послушай, Прим, ты был совершенно один, когда попал в синхротоннель?

— Кроме нас с акулой вокруг не было ни души. Хотя… — чуть-чуть помедлив, смущённо добавил Прим, — я всё-таки успел захватить с собой этого разиню-халиотиса.

— Он и сейчас с тобой?

— Конечно, я теперь с ним не расстанусь. Это «морское ушко» да кусочек волны — всё, что осталось мне на память о доме.

— Покажи, Прим, — в один голос попросили Костя и Виола.

Немного поколебавшись, осьминог запустил одно из щупалец в свой тайник, образованный перепонкой у основания щупалец, и протянул Косте раковину размером сантиметров десять-двенадцать. Мальчик никогда ещё не видел таких красивых раковин. Её перламутровый слой переливался разноцветными разводьями.

Но главным и неожиданным украшением раковины была крупная жемчужина, окрашенная в удивительный нежно-жёлтый цвет. Костя и Виола долго любовались ею, поворачивая раковину в разные стороны. Наконец они нехотя протянули халиотиса нетерпеливо перебирающему щупальцами Приму, который очень дорожил своим сокровищем и неохотно расставался с ним хотя бы на короткое время. Прим проворно спрятал раковину в свой мешок.

— Вы можете любоваться ею хоть каждый день, как только вам захочется, — тут же добавил Прим, видя, как обрадовались ребята этой игрушке и как любовались, будто заворожённые, игрой перламутра.

— Я думаю, что теперь понятно, почему Прим смог проскочить в наш тоннель, — наконец произнесла Виола. — Именно жемчужина была тем волшебным ключиком, который открыл перед ними ворота тоннеля, удачно образовав кодовую комбинацию…

— И спасла нас от прожорливой акулы, — с удовлетворением добавил Прим.

— Прямо, как в «Волшебной лампе Алладина». «Сезам, откройся», — подхватил Костя.

— Ты как ходячий сборник сказок, Костя, — не удержалась Виола, — по каждому поводу есть подходящая.

Костя застенчиво улыбнулся. Как и все ребята, он очень любил сказки, но в его двенадцать лет уже как-то не принято в этом признаваться. Да и не очень-то верится в чудеса в наш космический век. В жизни так не бывает! И вдруг Костя попал в такую сказку, что за тысячу и одну ночь может не присниться. Фантастика, да и только!

Его размышления внезапно прервал Прим.

— Я понял, что вы с Виолой хотели бы найти землян, но не знаете, как это сделать. Прим мог бы помочь вам. Дело в том, что у осьминогов, если вы слышали, очень развито чувство телепатии. Мы можем передавать и принимать мысли на расстоянии. Так уж у нас устроен мозг. Как это получается, я и сам толком не знаю, чувствую, да и только.

— Я читал об этом, — подтвердил Костя, — в одной книжке описывалось, как гигантский спрут гипнотизировал всех окружающих на расстоянии нескольких километров, заставляя идти к нему.

— Давайте посидим спокойно, — попросил Прим, — мне нужно сосредоточиться!

Костя и Виола уселись на скамеечку возле грота и притихли.

Из грота высунулись щупальца, затем показался и сам Прим. Он как будто вылился на полянку, отошёл к её середине, выбрасывая вперёд согнутые полукругом щупальца и подтягивая вслед туловище. Щупальца плавно совершали круговой взмах, как спицы огромного колеса, а Прим не спеша двигался вперёд. Наконец он остановился и распластался на поляне, превратясь в тонкий плоский диск, но намного увеличившись в диаметре, и замер. Осьминог настолько слился с полянкой, приняв её окраску, что, если бы не цветовые пятна, плавно по спирали пробегающие по его поверхности, Прим был бы совсем невидим. Он, как локатор, исследовал весь окружающий его мир, улавливая волны землян. Вдруг цветовые пятна стали ярче, насыщенней, скорость их вращения заметно увеличилась. Виола и Костя поняли, что Прим вступил в контакт с землянами. Затем с осьминогом стали происходить удивительные превращения. Приподнявшись на щупальцах, расправив перепонку между ними и раздув туловище, Прим стал похож на большой колокол.

Окраска стала ярко-багровой, и, наконец, осьминог начал ритмично менять её, как будто морской маяк в ночи посылал сигналы блуждающим во тьме кораблям: ти-ти-ти, та-та-та, ти-та-ти… Это Прим сообщал землянам, что здесь — мальчик с Земли, что ему нужна помощь, что он ищет с ними встречи…

Так повторилось несколько раз: передача — приём, передача — приём.

Ребята не дыша следили за осьминогом, ведь от него сейчас зависело, смогут они встретиться с землянами или нет.

Вдруг Прим принял серо-бурый, с небольшим синеватым оттенком цвет, весь съёжился, опал, как спущенный воздушный шар, свернул щупальца кольцами и затих.

Костя и Виола поняли, что контакт закончен, Прим отдыхает. Они даже не разговаривали, боясь потревожить друга. Спустя некоторое время, показавшееся им бесконечно долгим, Прим поднялся и направился к ребятам тихим скользящим шагом, почти незаметно перебирая щупальцами.

— Я нашёл землян, — сообщил Прим, — и переговорил с ними. Они с радостью встретили известие о появлении ещё одного земляка, насколько можно быть радостными в такой печальной ситуации, готовы встретиться и помочь, если могут быть чем-то полезны. По крайней мере Костя не будет чувствовать себя одиноким. Они рассказали, как можно найти их, но предупредили, что путь будет неблизким. Здесь бродят какие-то подозрительные люди. Поэтому нужно держаться всем вместе и соблюдать осторожность.

И осьминог снова забрался в камин.

Планета Ирэна

Костя и Виола переглянулись. Земляне-элмы предупреждают о возможной опасности…

Виола поняла красноречивый, удивлённо-вопрошающий взгляд землянина. «Настала пора наконец объяснить, что же это за планета Ирэна, зачем нужны синхротоннели и чем занимаются ирэнцы на Земле», — решила она.

— Наша планета, — начала Виола свой рассказ, — очень схожа с вашей Землёй. По мнению учёных, Ирэна является её двойником, только много старше. А это и хорошо, и плохо. По уровню знаний мы намного опередили вас, зато природные ресурсы Ирэны и жизненные силы ирэнцев истощены. Мы постепенно вырождаемся. Ведь стареют не только люди, а также планеты и цивилизации. Здесь может быть два выхода. Или смириться и спокойно жить оставшиеся тысячелетия, пользуясь накопленными знаниями, обеспечивающими безбедное существование, или искать новую молодую планету, подходящую по условиям жизни и богатую полезными ископаемыми, слиться с местным населением, передав ему свой опыт и знания, взяв взамен активность, жизненную энергию аборигенов. Во втором случае тоже возможны различные варианты: или, образно говоря, сдаться в плен другой планете, или завоевать её. Вот здесь-то и возникли разногласия. Появились две группировки ирэнцев. Первые из них, более миролюбивые, стали называться витантами.

Вторые получили название — массары.

До поры до времени цели и тех и других совпадали: найти планету, похожую на Ирэну и пригодную для жизни ирэнцев, ещё лучше, населённую людьми, похожими на ирэнцев…

— Я не слишком заумно объясняю, Костя? — прервала свой рассказ Виола.

— Нет-нет, всё понятно, — живо откликнулся Костя.

— Так вот, — продолжала Виола, — поиски подходящей планеты продолжались долго. Найти планету-двойника у нас в антимире оказалось невозможно.

К этому времени наши учёные уже открыли существование мира и антимира. Научились проникать к вам через Страну элмов. Первые разведчики-ирэнцы побывали на Земле тысячи лет тому назад. Но такие путешествия поначалу стоили очень дорого и требовали огромных затрат энергии. На несколько дней вся планета оставалась без света, останавливались заводы, жизнь на Ирэне замирала. Конечно, при этом не могло быть и речи о массовом переселении на Землю, о транспортировке от вас полезных ископаемых. Поэтому было решено построить постоянный тоннель, связывающий Ирэну и Землю. Один из опытов был не совсем удачным. Синхротоннель вышел в Критском море, в районе острова Атлантида. Тоннель оказался не совсем герметичным, и частицы антивещества, проникшие на Землю, привели к сильному взрыву. Взрыв вызвал извержение вулкана. В результате остров исчез, а выход из тоннеля засыпало вулканическим пеплом. Он оказался на дне моря.

Подготовка к следующей попытке длилась долго. Ирэнцы постарались учесть все предыдущие ошибки и вывести тоннель в безлюдном месте. Наиболее благоприятным местом посчитали морские глубины. Хотя это затрудняло выход на поверхность, но исключало вероятность катастрофы и обнаружения тоннеля землянами.

Такой тоннель был построен в районе, который вы называете Бермудским треугольником. Теперь ирэнцы могли создать на Земле базу, с которой стали производиться разведка и добыча необходимых Ирэне редких минералов со дна моря и из морской воды. Кроме того, стало возможным прокладывать новые синхротоннели в нужных местах с большой точностью и с гораздо меньшими затратами. Они строились в основном в труднодоступных для людей местах. Сейчас уже создана целая сеть ответвлений от основного канала. На Земле имеется несколько баз ирэнцев.

Что дальше? Постепенно переселяться на Землю или пользоваться пока её ресурсами? И вот здесь-то массары сделали одно открытие, которое позволило им создать установку трансмутации, или превращения, попросту говоря, ирэнцев в землян. Они захватывали в плен землян, переправляли их на Ирэну и принимали их обличье. Землянин оставался жить на Ирэне, а массар отправлялся на Землю, занимал его место, стараясь окружить себя преданными людьми и подготовить их для отправки на Ирэну. Так они надеялись постепенно захватить всю планету. Когда наконец витанты узнали об этом, было уже поздно что-либо сделать: у них не было необходимой власти.

Теперь ты знаешь, что в Стране элмов есть элмы-массары, элмы-витанты и элмы-земляне. Я — элм-витант. Вместе с родителями я была на базе, на Земле. Сейчас родителей срочно отозвали на Ирэну, а меня оставили на базе.

Костя некоторое время молчал, пытаясь осмыслить всё то, что выложила ему Виола. Он читал и про гибель Атлантиды, и про Бермудский треугольник, слышал об исчезновении людей. Некоторые из них пропадали бесследно, некоторые возвращались через какой-то промежуток времени. Где-то писали и про вероятные базы инопланетян на Земле.

А теперь всё это сплеталось в один клубок, кончик которого находился на Ирэне! Вот это была бы сенсация, расскажи он про это дома! Никто бы просто не поверил. Скажут — нет никаких доказательств, одни слова. Да он и сам бы не поверил, расскажи ему кто-нибудь эту историю несколько дней назад. Но каковы массары! Настоящие космические пираты!

Массары

Костя решительно встал и сказал, обращаясь к Виоле и Приму:

— Пора — в путь! Нужно поскорее найти землян.

Прим с готовностью перелился из грота на полянку. Виола была уже на ногах. Поскольку дорогу, вернее, нужное направление знал только осьминог, то он занял место во главе маленького отряда. За ним шла Виола, а Костя замыкал группу. Таким образом они как бы прикрывали девочку от неожиданного нападения, хотя пока им вроде бы ничего не грозило.

Путь был долгим, сквозь завалы самых неожиданных предметов, случайно попавших через синхротоннель в Страну элмов.

Это — осколки старинных кувшинов-амфор, обломки колонн, много камней, куски паруса, морской якорь, водоросли, ветки деревьев, отдельные части автомобилей и даже приборная панель самолёта. Всё, что попало сюда при первых включениях синхротоннелей, когда ещё не работала блокировка входа, различающая людей. Преодолевать эти завалы было трудно, даже будучи элмом.

Время от времени осьминог останавливался, прислушивался к сигналам, которые доходили до него от землян, и уточнял направление. Если бы не Прим, ребятам ни за что бы не разобраться во всей этой путанице. И, как назло, самые большие завалы были там, куда поворачивал Прим, следуя показаниям своего локатора.

«Неспроста это, — с тревогой подумала Виола, — или земляне забрались в самую глушь, или массары-элмы пытаются помешать нам встретиться».

Осьминогу было намного проще. Его восемь щупалец с присосками, расположенными по всей их длине, позволяли Приму запросто преодолевать любые преграды.

Труднее всего было Косте. Он ещё не приобрёл необходимых навыков передвижения по Стране элмов и постоянно оказывался в затруднительном положении, когда между его волнами вклинивались посторонние предметы, пытаясь расщепить, разъединить его на отдельные кусочки. А это неприятно и неудобно даже элму.

И вот, когда Костя застрял в одном из таких завалов, а Виола, подав руку, пыталась ему помочь, вся куча мусора вдруг зашевелилась, разбухая, приподнялась и вдруг пришла в неистовое круговое движение. Она захороводила наших друзей, пытаясь своей центробежной силой разбросать их в разные стороны. Как хорошо, что как раз в этот момент ребята держались за руки. Прима, который оказался немного впереди, тут же зашвырнуло куда-то в сторону. Он промелькнул перед ребятами, сидя на старинном морском корабельном якоре. Ребят же, швыряло, как котят. Они крутились, переворачивались, оказывались вверх тормашками и в конце концов так перепутались друг с другом, что каждый затруднился бы ответить, где чья рука или нога. Они напоминали две щепки в водовороте и находились сейчас в самом его центре, где скорость ещё не особенно велика. Костя знал, что если попал в водоворот, то нужно нырнуть как можно глубже, потому что водоворот похож на коническую воронку остриём вниз.

— Давай попробуем опуститься на дно вихря, — прокричал он Виоле. Они сгруппировались, насколько это было возможно в их положении, и так, общим клубком, стали опускаться на дно воронки. Скорость вращения немного увеличилась, но сила, удерживающая их в центре, стала слабее. Наконец ребята смогли выбраться из вихря и, отойдя в сторону, стали подниматься вверх. К несчастью, они не рассчитали и всплыли на краю вихря. Напоследок, будто рассердившись за хитрость ребят, сумевших его обмануть, он своим краем зашвырнул ребят далеко в сторону. Пролетев порядочное расстояние, они шмякнулись прямо в кучу ила и водорослей.

Некоторое время раздавалось лишь сосредоточенное сопенье ребят, пытающихся распутаться и освободиться друг от друга. Не сразу, но это всё-таки удалось. Сейчас они были похожи на двух взъерошенных, растрёпанных воробьёв после драки, чистящих пёрышки и прихорашивающихся.

«Куда же нам теперь идти?» — соображали и тот, и другая про себя. Конечно, они напрочь потеряли ориентировку после такого хоровода. Оставалось надеяться, что Прим сам найдёт их рано или поздно, и ждать.

Ребята огляделись. Даже Виола ещё не бывала в этой части Страны элмов. Вихрь разметал всё по сторонам, местность напоминала пустыню. Куда ни кинь взгляд — ничего! Они оказались на окраине Страны элмов, где её не пронизывали синхротоннели, связывающие Ирэну и Землю. Единственное, что могло им прийти в головы, это направиться в сторону вихря. Они брели не спеша. Торопиться было некуда, Прим нескоро до них доберётся, а снова попадать в вихрь никакого желания, конечно, у ребят не было.

Вдруг впереди показались какие-то люди. Кто они, на таком большом расстоянии было пока не разобрать, но, несомненно, это были люди! Незнакомцы двигались навстречу ребятам. Костя и Виола ускорили шаг. Сердце у мальчика радостно забилось. По фигурам, походке, одежде он уже смог определить, что это — земляне. Когда они сблизились, сомнений больше не было. Костя пустился бежать навстречу. Наконец-то он встретит своих однопланетян!

Землян было двое. Примерно одинакового среднего роста, на взгляд, лет тридцати — тридцати пяти, одеты так, как сейчас одеваются тысячи людей, собираясь на загородную прогулку: джинсы, свитер, куртка, кроссовки.

— Здравствуй, Костя! Наконец-то мы нашли тебя. Далеко же тебя забросило. Виктор, Алексей, — представились они. — Расскажи нам, как попал сюда, что думаешь делать дальше. Посмотрим, чем мы сможем тебе помочь!

В этот момент прибыла и Виола. Девочка специально не спешила, чтобы не мешать первой встрече.

— Здравствуй, девочка, — поприветствовали её земляне. — Спасибо, что ты помогла парню освоиться в этой стране в первые дни и найти нас. А где же осьминог? Ведь он всегда был с вами!

Ребята начали наперебой рассказывать, как они попали в ураган, как их разбросало в разные стороны. Земляне слушали, оценивающе осматривая Костю и Виолу, переглядывались между собой, понимающе кивали головами. Виола тоже украдкой посматривала на них. Ей редко приходилось встречаться с землянами, она больше видела их издали. Вроде обычные люди, но как-то не вяжется их жёсткий взгляд с тем ласковым тоном, каким они разговаривают.

Костя в это время начал рассказывать про тоннель на берегу речки. Земляне опять переглянулись. Мальчик перешёл к осьминогу и халиотису.

Виола же не могла отделаться от какого-то неприятного чувства. Где-то она уже встречала такой колючий, ледяной взгляд. Массары?!

Костя вдруг остановился на полуслове, как-то плавно, медленно поднялся и неуверенно, пошатываясь, побрёл вперёд.

— Стой! Ты куда? — закричали земляне хором. Мальчик даже не обернулся, словно не слышал.

Виола тоже хотела догнать, остановить Костю. Но в её мозгу словно вспыхнул огонёк, чей-то настойчивый голос, которому нельзя не подчиниться, приказал: «Иди, не оборачивайся, ни на что не обращай внимания, вперёд!»

Земляне бросились за ребятами, но тут же остановились, развернулись, как по команде, и пошли в другую сторону. Так им было приказано!

Мальчик и девочка двигались вперёд, невзирая ни на что. Они дошли до того места, где попали в водоворот. Сейчас там было спокойно, хотя беспорядок царил ужасный. Миновав кучу хлама, ребята повернули налево, спустя некоторое время — ещё налево, затем — всё прямо и прямо. Оцепенение постепенно проходило, только оставалась в голове какая-то ниточка-зацепочка, лучик света в темноте, придерживаясь которого они и шли.

Вскоре прямо по курсу показался Прим, красный, как головешка, а рядом с ним — два человека. Ниточка, тянувшая ребят, пропала. Костя и Виола встряхнулись, помотали головами, как после кошмарного сна, посмотрели друг на друга. «Что это было?» — можно было понять в их взгляде.

Земляне

Осьминог радостно бросился навстречу ребятам и обнял их сразу четырьмя щупальцами, по два на брата. Хотя он сделал это осторожно, Крис и Виола смогли понять, каково бы пришлось неприятелю, попади он в объятия спрута.

Едва они освободились от Прима, как попали в не менее крепкие объятия двух землян. Когда наконец ребята присели на камешек, их вид был немногим менее взъерошенным, чем после вихря.

— Объясни, Прим, что всё это значит, — взмолился Костя. — У меня голова кругом идёт, ничего не могу понять. Мы потерялись, потом как-то встретились, там — земляне, здесь — земляне…

— Очень просто, — важно ответил осьминог, чувствуя себя героем дня. — Когда мы попали в круговорот, я сразу же вцепился в якорь, который подвернулся под щупальца. Такая у нас, осьминогов, привычка. Ведь в океане тоже бывают ураганы, да ещё какие! Если он застанет осьминога не на дне, а близко к поверхности или к берегу, первым делом нужно к чему-нибудь присосаться — к камню ли, к скале. Иначе — несдобровать. Или засосёт в воронку и забросит куда-нибудь от родного грота, или выбросит на берег, что ещё хуже.

— Мы видели, как ты пронёсся на этом якоре, как ковбой на диком мустанге, — засмеялась Виола. — Только уздечки да шпор не хватало!

— Зато вихрь не смог меня далеко зашвырнуть. Я приземлился совсем рядом и сразу решил искать вас. Я же один знал дорогу к землянам. Но где там! Вас уже и след простыл. Подумав, я бросился к землянам, мы ведь почти пришли, оставалось совсем немного. Мы вместе с землянами решили идти вас искать, чтоб не получилась сказка-неотвязка: сначала я ищу Костю и Виолу, потом мы ищем землян, и начинай всё сначала. Но где искать, куда забросил вас вихрь? Я решил попробовать установить с вами телепатическую связь. Это оказалось очень просто. Ты, Костя, как раз рассказывал массарам про меня…

— Так это были массары, — воскликнули в один голос ребята.

— То-то мне они показались подозрительными, — сказала Виола. — Глаза у них были какие-то недобрые. Да и появились они как-то внезапно, про Прима спрашивали…

— А я-то чуть-чуть не рассказал им про жемчуг, — огорчённо произнёс Костя. — Они бы, наверно, были рады его отобрать.

— Вот поэтому-то я попытался применить гипноз. Хотя раньше никогда не пробовал, знал только по рассказам других, старших осьминогов, что мы владеем этим даром. Они объясняли, как это делается. У нас ведь тоже есть свои школы, — похвастался Прим. — Старые осьминоги учат молодых, рассказывают те предания, которые передаются из уст в уста не одним поколением осьминогов. А осьминоги живут очень долго, сотни лет.

— У тебя здорово получилось, — вмешалась Виола, с восторгом глядя на Прима.

— Я послал массаров в противоположную сторону, — засмеялся Прим, — пусть там дураков ищут. Теперь уж никто у меня жемчужину не отнимет.

Земляне, на этот раз настоящие земляне, с улыбками наблюдали за тремя друзьями. Землян было двое. Один из них, Виктор Степанович, как он позднее представился, учёный, геолог и биохимик, заядлый путешественник. Почти всё время он проводил в поле, так у геологов называются экспедиции. Хотя ему было уже за пятьдесят, но его крепкая сухая и мускулистая фигура, казалось, дышала энергией и юношеским задором.

Другой землянин, его все звали просто Кузьмич, был сибиряк, охотник, постоянный спутник учёного в скитаниях по тайге. Большой, дома немного неуклюжий, он слегка напоминал средней величины медведя. Но в тайге Кузьмич сразу преображался. Никто в округе не знал лес так хорошо, как он. Выследить ли зверя, вывести геологическую партию в нужное место без карты и компаса, провести лодку через пороги — Кузьмич был просто незаменим.

Они и в синхротоннель попали вместе. Виктор Степанович узнал, что в Чайнском районе Томской области есть странное место. Старожилы называют его Могильный мыс. Этот мыс всегда окутан непроглядной мглой. Те, кто осмеливался приблизиться туда, испытывали безотчётный страх, сковывающий движения и леденящий душу. Вот туда-то учёный и попросил Кузьмича провести его. Тот, в душе немного суеверный, как все старики-таёжники, поупирался, пытаясь отговорить Виктора Степановича, посопротивлялся, но, когда геолог пригрозил, что пойдёт один, нехотя согласился. «Пропадёт ведь, однако, один, — подумал Кузьмич, — жалко хорошего человека. Пойду что ли, авось дорогой и отговорю. А может, не так страшен чёрт, как его малюют. Сам-то я на этом Могильном мысу не был, старики баяли».

Собрались, пошли. Нашли! Действительно, всё заволокло туманом. Место мрачное, жуткое. Идёшь и спиной чувствуешь, что наблюдает за тобой кто-то. Обернёшься, никого! Иногда вдруг огоньки пробегут. Не успеешь рассмотреть, уже погасли. Тень промелькнёт, вроде человек, вроде нет. И тишина! Мёртвая тишина. Ничего не боялся Кузьмич, на медведя ходил в одиночку, месяцами по тайге бродил. Там всё понятно. А здесь? Явно кто-то есть, следов нет, шорохов не слышно. Страх-то отчего? От непонятности, неизвестности! Связались верёвкой на всякий случай, одного черти потащат, другой удержит, вытащит. Дошли до камня, здоровый такой валунище, синевато-серый. Прислонился Виктор Степанович отдохнуть, оглядеться, перекурить. Вдруг тени нависли, не успел ничего сообразить, как провалился внутрь камня, словно в берлогу.

«Пытался удержать за верёвку, упёрся что было сил, куда там! А сила-то в руках есть, пудов десять удержал бы запросто. Так за верёвку потянуло, что куда там! Верёвку-то не отпустил, негоже товарища бросать. Так одной верёвкой связанные и сюда попали. Странное место. Однако ничего, обустроились помаленьку. Избушку соорудили. Живём. Скучно только. Вроде и не мёртвые, а вроде и не живые. Степаныч говорит, на небо попали. Всё соображает что-то, рисует. А я больше по хозяйству», — так потом рассказывал Кузьмич ребятам свою историю. Как оказалось, Виктор Степанович понял, что они превратились в волновой пакет. Не мог только понять, каким образом. Побродили, посмотрели. Видели каких-то людей издали. Хотели подойти, расспросить, те исчезли. Так и жили, пока Прим не установил с ними телепатический контакт. Удивились, конечно, но и обрадовались. А тут и сам осьминог пожаловал. Пошли ребят искать. Нашли вот.

Костя тоже рассказал свою историю. Труднее всего пришлось Виоле. Мало того, что ей пришлось повторить всё сначала, Виктор Степанович засыпал её вопросами, один другого труднее. Его как биохимика, как геолога, наконец, просто как очень любознательного человека, интересовало всё. Беседа длилась несколько часов. Уже Прим свернулся клубочком, устав от дневных впечатлений, притихли Костя и Кузьмич, думая о своём, а девочка и учёный всё говорили и говорили.

Близнецы-антиподы

Беседа Виолы и Виктора Степановича наконец закончилась.

— Теперь мне хоть ясно, как мы с Кузьмичом попали сюда, и ясно, куда сюда, — удовлетворённо потёр руки учёный.

Кузьмич, услышав его слова, оживился:

— Слышь, Степаныч, а как отсюда — туда, тебе ещё не понятно? Пора бы уж. Старуха, однако, заждалась!

Виктор Степанович молча покачал головой. Он чувствовал себя виноватым, что затащил охотника в эту Страну элмов, но способа выбраться он пока не знал.

— Ладно, подождём. Может, чего и придумаешь, — добродушно проворчал проводник.

Виола, устав от долгого разговора, подсела к Косте. Кузьмич, глянув на ребят, шепнул учёному:

— Смотри, заболтал девчонку-то, притомилась. — Потом, помолчав, спросил: — Они не брат ли с сестрой?

— Нет, Кузьмич, они ведь с разных планет. Даже больше из разных миров. А и правда, очень похожи, как близнецы…

Произнеся эти слова, Виктор Степанович вдруг замолчал и задумался. В голове у него крутилась какая-то важная мысль, но он никак не мог поймать её за хвост.

Его вывел из задумчивости Костя.

— Виктор Степанович, вы можете мне как-нибудь наглядно объяснить, что вы поняли. Виола рассказывала мне, но у меня всё это как-то не укладывается в голове. Мир — Страна элмов — антимир. Двойники почему-то получаются.

— Пожалуйста, Костя. Да и ты, Кузьмич, послушай, чтоб знал, что к чему.

Виктор Степанович встал, прошёлся взад-вперёд, как будто готовился прочитать лекцию перед своими студентами.

— Представьте себе, — начал он, — лист бумаги. Тогда с одной стороны будет мир, а с другой — антимир. Анти — значит противоположный.

— Здорово, — не удержался Костя. — Сразу всё понятно! — подтолкнул он Виолу локтем.

— Я не волшебник, я ещё учусь, — не осталась та в долгу.

— Теперь нарисуем с одной стороны листа Землю, а с другой стороны — Ирэну, — продолжал Виктор Степанович. — Они находятся прямо друг напротив друга. Значит, это планеты-двойники. Теперь возьмём иголку и проколем лист в нескольких местах. Оставшиеся отверстия и есть — синхротоннели. Через эти отверстия можно попасть с одной стороны листа на другую, с одной планеты на другую.

Кузьмич кашлянул:

— А где же мы находимся?

— А мы находимся в самом листе. Это и называется — Страна элмов! Теперь о двойниках! Синхротоннель, когда мы в него попадаем, увеличивает нашу силу, энергию в два раза. На обратном пути двойники с Ирэны и из Страны элмов, сливаясь вместе, отдают энергию обратно в тоннель.

— Вроде как сначала взяли взаймы, а потом вернули, — подал голос Кузьмич.

— Вот-вот, — обрадовался учёный, — очень меткое сравнение. Но если ты захочешь уйти из Страны элмов один, без своего двойника, то будь добр, имей двойной запас энергии, чтобы было что отдать в тоннеле. Иначе он тебя не выпустит!

— Теперь мне всё понятно, — уныло сказал Костя, — но легче от этого не стало. Значит, одна надежда на двойников на Ирэне. Может, они сумеют выбраться с Ирэны.

— Не пищать, — шутливо приказал ему Виктор Степанович. — Мы с Кузьмичом из таких ли ещё передряг выползали.

— Это же мой девиз, — повеселел Костя. — А вы откуда его знаете?

— Ну, дружище, что же, по-твоему, мы «Педагогическую поэму» не читали?

— Покажи жемчужину, Прим, — вдруг обратился Виктор Степанович к осьминогу.

Прим запустил щупальце в свой тайник и протянул учёному халиотиса. Тот взял и даже, как мальчишка, присвистнул от удивления.

— Вот это красота! Редчайшая жемчужина, я ещё не видел жемчужину «морского ушка» такого цвета и такой чистой воды. Подобная раковина вдохновила однажды русского художника Врубеля написать картину. Она так и называется «Жемчужина».

— Виктор Степанович, — воскликнула Виола, — а есть что-нибудь, чего вы не знаете. По-моему, нет!

— Есть, милая барышня, — шутливо откликнулся учёный. — Я пока не знаю, как вытащить вас отсюда! Но, заметьте, я говорю «пока не знаю».

— Вы мне чем-то напоминаете Жака Паганеля, — добавил Костя. — Тот тоже всё про всё знал.

— Да, Паганель по рассеянности в карту Америки втиснул Японию, а я по рассеянности забрался сам в Страну элмов, да ещё и Кузьмича с собой прихватил для компании. Чем не Паганель, — засмеялся Виктор Степанович.

Он ещё раз покрутил раковину.

— Жемчуг, по русским поверьям, приносит радость и благотворно влияет на здоровье. Живой камешек. Прямо-таки волшебный!

Виктор Степанович вернул халиотиса Приму.

— Береги его. Чувствую, этот камень нам ещё пригодится. Кстати, а как ты угодил в тоннель?

Прим пересказал то, что он уже сообщал ребятам.

— Да, угодил из огня да в полымя.

Учёный задумался. Не давалось что-то очень важное. «Кузьмич говорил, ребята похожи. Их — двое. Двойная энергия нужна, чтобы вернуться через синхротоннель. Уже тепло! Предположим, что Костя и Виола одновременно попали в синхротоннель с разных сторон. Костя проскочил на Ирэну, Виола — на Землю. В Стране элмов оказались их двойники. Почему бы не сделать шахматную рокировку, поменять их местами. Костю-короля — на Землю, Виолу-ладью — на Ирэну. Из Страны элмов оба при этом исчезают. Двойная энергия есть, синхротоннель пропустит. Что мешает? Небольшая разновремённость попадания в Страну элмов! Что за это время у них изменилось? Немного изменился биохимический состав. Что можно сделать? Жемчужина! За её счёт выровнять биохимический состав организмов. Что ж, в данном случае может древние и окажутся правы. Как там? Жемчуг способствует долголетию, благотворно влияет на здоровье, усиливает природное тепло, — усмехнулся про себя Виктор Степанович. — Нужно попробовать! Это единственный шанс для ребят выбраться отсюда. Для начала следует вернуться на то место, где они встретились, поближе к синхротоннелю. Придётся тебе, Прим, всё-таки расстаться с жемчужиной. Да, а что с ней будет? Вероятно, она расколется пополам. Ну, для такого дела, я думаю, никаких драгоценностей не жаль!»

Шпионы

Виктор и Алексей, так представились Косте массары, долго брели молча по окраине Страны элмов. Наконец они замедлили шаг, остановились и посмотрели друг на друга с недоумением.

— Куда это мы идём? — спросил Виктор. Алексей молча пожал плечами.

— Мы встретили ребят, они начали рассказывать про наш вихрь… — стал вслух вспоминать Виктор.

Алексей хмуро улыбнулся.

— …Мальчишка-землянин только упомянул что-то интересное про осьминога, как сорвался с места и куда-то пошёл. Мне кажется, он нас раскусил…

— Не он, девчонка с Ирэны, — возразил спутник.

— Может быть, и девчонка! — согласился Виктор. — Очень подозрительно она нас разглядывала. Видно, ей приходилось иметь с нами дело. Но первым ушёл всё-таки парень! Но почему же мы их не остановили?

— Проклятый осьминог! Наверно, гипноз… — высказал предположение Алексей.

— Пожалуй! Не нравится мне эта компания. За ними нужен глаз да глаз. Мне кажется, здесь кроется что-то не очень благоприятное для массаров. Ты помнишь, какая наша основная задача?

— Конечно!

Массары должны следить за всеми землянами-элмами. Ведь за каждым из них стоит землянин-двойник, автоматически оказывающийся на Ирэне. В этих-то двойниках и заключалась главная опасность. Каждый землянин, который случайно оказывался на Ирэне, не мог принять нормальный человеческий облик, а становился фантомом, человеком-невидимкой, или, попросту, привидением. Бороться с ними было чрезвычайно трудно. Фантомы могли буквально всё: почти мгновенно перемещаться в пространстве, перевоплощаться в любой предмет или любое существо, обладали огромной энергией.

С огромным трудом удалось создать систему, не позволяющую фантомам попадать в синхротоннели на Ирэне и возвращаться домой, на Землю. Ведь в этом случае землянам стало бы известно про существование каналов между планетами и инопланетных баз на Земле. Было бы проще, конечно, предотвратить попадание землян на Ирэну. Но иногда защита не срабатывала.

— Только ещё не хватало нам осьминога-гипнотизёра, — проворчал Алексей. — Давай искать, узнаем, что они замышляют!

Сказать было гораздо проще, чем сделать. Им пришлось вернуться к месту встречи с землянами, обшарить всю округу, что заняло уйму времени. На их счастье, земляне, уверенные, что Приму удалось одурачить массаров, нисколько не маскировались.

Приближаться к землянам было опасно: у осьминога нюх не хуже, чем у охотничьей собаки. Если он обнаружит посторонних, то запросто может отправить их, как говорят на Земле, куда Макар телят не гонял. Правда, за всё время пребывания на Земле массары так и не поняли, где это место, но было ясно, что путь неблизкий.

Поэтому массары, покружив немного вокруг землян на безопасном расстоянии, спрятались за большой каменной плитой, испещрённой какими-то знаками и рисунками. Отсюда, навострив слух, они смогли даже разобрать отдельные слова.

— Странные люди эти земляне. Вроде наших витантов, — заметил Виктор.

Однако, когда ребята окружили землянина, массары опять насторожились.

— Давай пододвинем камень поближе к ним, — предложил Виктор, — Я думаю, он достаточно массивный, чтобы заглушить наши волны. Надеюсь, что осьминог нас не обнаружит.

Алексей молча ухватился за край камня, Виктор взялся с другой стороны. Они очень осторожно, по миллиметру, двигали его перед собой. Если кто-то и посмотрел бы в их сторону, то не заметил бы, что камень мало-помалу перемещается в сторону землян.

Через некоторое время слова стали более разборчивыми.

— Читают стихи! — фыркнул Алексей.

— Похоже, что у них сегодня литературный вечер, — поддержал его Виктор. — Надо же чем-то занять время. А его у землян столько, что хватит на приличное собрание сочинений. Надо полагать, наши ребята на Ирэне не позволят им улизнуть!

— Перестань болтать, услышат, — предупредил Алексей.

— А, им не до того. Когда птички поют, хищники могут не опасаться! Я думаю, мы здесь надолго застряли, — возразил Виктор.

Каково же было их удивление, когда, выглянув из-за камня в очередной раз, они увидели вдалеке спины удаляющихся людей и осьминога, проворно перебирающего щупальцами.

— Эх ты, хищник! Чуть не упустили, — укорил приятеля Алексей.

«Куда же они направились?» — задумались массары.

Массары последовали за уходящей группой. Местность была открытой, и они не могли расстаться со своим камнем, который, признаться, им уже изрядно надоел. Оставить камень и обойти стороной? Но массары не знали, куда ведёт осьминог людей!

— Не могли выбрать камень полегче, — ворчал Виктор. — Я не нанимался таскать за собой памятник.

Алексей молча толкал плиту перед собой, но по выражению его лица было заметно, что ему тоже до чёртиков надоело работать улиткой.

К счастью для массаров, путь оказался не очень долгим. Земляне остановились на полянке возле какого-то странного сооружения с настольной лампой наверху.

— Если бы не лампа, я готов был поклясться, что это собачья будка, — прошептал Виктор.

Заметив, что осьминог забрался в будку, массары под прикрытием каменной плиты подобрались к полянке вплотную.

Они заметили, что один из землян что-то протянул ребятам, но не смогли разобрать, что именно. Предмет тотчас исчез в руках мальчика и ирэнки, сложенных лодочками, как будто они оберегали от ветра огонёк.

— Опять прозевали, — проворчал Алексей. — Наверно, это и есть таинственный халиотис!

В это время один из землян направился прямо к будке осьминога. Массары затаились: им показалось, что их убежище обнаружено. Однако землянин остановился рядом и о чём-то пошептался с осьминогом. Но слов разобрать не удалось. Потом землянин отошёл, переговорил с товарищем, который тотчас куда-то направился, оглядываясь по сторонам.

Массары буквально вдавились в землю на поляне и накрылись сверху плитой.

— Ну вот, теперь совсем как в склепе, — не удержался Виктор.

Выждав немного, массары решили опять выглянуть наружу.

— Медлить больше нельзя! — решительно высказался Виктор. — Они явно что-то задумали. Правда, до сих пор никому не удавалось удрать из Страны элмов, но до сих пор нам не попадался ни осьминог-телепат, ни этот загадочный халиотис. Я предлагаю по команде «Раз, два, три» сбросить эту проклятую плиту и напасть на ребят. И халиотис — наш!

Алексей кивком подтвердил согласие с планом Виктора.

«Раз, два, три!» — прошептал Виктор, и они изо всех сил оттолкнули плиту в сторону. Вернее сказать, хотели оттолкнуть! Потому что она даже не шевельнулась.

— Проклятие! — прошипел Алексей. — Или мы совсем обессилели, таскаясь целый день с этим камешком, или его сверху кто-то держит!

Виктор вспомнил про второго землянина, который куда-то пошёл.

— Значит, он нас заметил, обошёл кругом и держит плиту своей волновой силой, — понял массар. — Судя по солидной фигуре, его волновая масса ничуть не меньше этой плиты. Хорошо хоть, что мы в Стране элмов, а то бы мы здорово сэкономили на собственных похоронах, — мрачно пошутил Алексей. — Пора смываться!

Они начали перераспределять энергию своих волн, постепенно, как змеи, выползая из-под камня.

Когда массары вновь обрели свой привычный вид, то успели только заметить огромного малиново-красного осьминога. Ребята же словно растворились в воздухе.

И тут им нестерпимо захотелось домой. Не говоря ни слова, массары повернулись спиной к ставшим вдруг для них безразличными землянам и зашагали в своё убежище, где обычно проводили своё свободное от слежки за жителями Страны элмов время.

Когда массары наконец пришли в себя, то поняли, что опять попали под действие гипноза осьминога.

— Если бы не этот землянин, который, как снег на голову, свалился на наш камень, халиотис был бы в наших руках, — ворчал Виктор.

— И птички тоже, — съязвил Алексей, — если бы ты не строил из себя великого хищника. Теперь нам остаётся помалкивать, чтобы не досталось от начальства на орехи! Так и договоримся!

Есть контакт!

Все попытки рамерийцев привлечь к себе внимание обитателей недоступного для них мира оказались тщетными. Они даже не могли разобрать слов, которыми те обменивались. Надежда появилась, когда осьминог при помощи телепатической связи попросил землян Страны элмов помочь мальчику, попавшему в беду.

До сих пор о всех происходящих событиях они могли только строить догадки. Так, Ильсор понял, что всех, кого они видят, можно разделить на две группы: земляне и представители какой-то другой планеты. Может, девочка — из антимира? Тогда становится ясным, почему так непроницаема эта перегородка! Иначе произошёл бы взрыв, уничтоживший оба тоннеля. Но тогда как могут находиться вместе земляне и жители антимира? Здесь было над чем поразмыслить!

Ильсор поделился своими соображениями с Кау-Руком.

— Похоже, что выбраться из того тоннеля, непросто. Старший землянин нашёл какой-то способ вернуть ребят по домам.

Среди инопланетян есть группировки, доброжелательно и враждебно относящиеся к землянам. Поэтому двое инопланетян следят за землянами и своей девочкой с целью помешать им.

Где-то на Земле есть вход в тоннель, связывающий её с планетой антимира. Земляне должны узнать об этом. Мы должны рассказать обо всём Крису из Канзаса!

«Где же искать этот вход? — задумался Ильсор. — Присутствие осьминога подсказывает нам, что он может находиться в одном из морей или океанов, где водятся эти животные. При огромной площади земного Мирового океана найти вход в тоннель намного труднее, чем иголку в стоге сена. С другой стороны, маловероятно, что земляне и осьминог проникли в тоннель через один и тот же вход. Значит, есть ещё один или несколько, находящихся на суше».

А события за перегородкой развивались своим чередом. Рамерийцы видели, что двое инопланетян следят за землянами, девочкой и осьминогом, но вынуждены были оставаться лишь сторонними наблюдателями, не имея возможности подать какой-нибудь предупреждающий знак.

Их симпатии были на стороне землян.

Трудно сидеть сложа руки, когда друзья в беде! Штурман, лихорадочно перебирающий в голове все возможные и невозможные способы связи с землянами, вдруг вспомнил о своих гипнотических способностях. Правда, он пользовался ими весьма неохотно, а после последних событий на Рамерии, которые привели к освобождению арзаков, забросил и думать о гипнозе.

«Не попробовать ли мне установить телепатический контакт с осьминогом, — размышлял Кау-Рук. — Ведь если до нас доходят сигналы от него, то, может быть, дойдут и от нас до него».

Он счёл необходимым рассказать о своём плане арзаку. Тот немедленно одобрил идею. Правда, у него возникли сомнения по поводу, сможет ли менвит принять ответный сигнал.

— Да ведь мы с тобой — идеальная пара! — воскликнул штурман. — Я буду работать передатчиком, а ты, как обладающий повышенной чувствительностью к гипнозу, — приёмником. Наконец-то наши прежние недостатки, которые в своё время привели к раздору на Рамерии, послужат нам на пользу.

На том и порешили.

— Раз, два, три, четыре, пять — начинаю телепать! — пошутил менвит, пытаясь скрыть охватившее его волнение (а вдруг не получится?).

Он сосредоточился и послал мысленный импульс в сторону осьминога.

Эффект превзошёл ожидание. Осьминог, выглядывающий из камина, встрепенулся, напрягся и замер.

Рамерийцам помогало и то, что они могли видеть вторую сторону, участвующую в контакте, поэтому не нужно было ждать ответа, чтобы убедиться в наличии связи. Оба облегчённо вздохнули: период пассивного наблюдения и вынужденного бездействия кончился.

Кау-Рук попросил осьминога не подавать вида, что у него появились ещё одни собеседники, предупредил о слежке со стороны инопланетян и коротко объяснил, кто они такие и как относятся к землянам.

Рамерийцы увидели, как на зов осьминога к нему подошёл старший землянин (так они между собой называли Виктора Степановича). Осьминог и человек обменялись несколькими фразами, после чего Ильсор принял короткое сообщение, что меры против шпионов-массаров будут приняты.

Вскоре после этого от группы землян отделился один человек и направился в сторону, противоположную той, где находились массары.

«Для отвода глаз, чтобы ничего не заподозрили», — поняли рамерийцы.

А Ильсор уже снова принимал сигналы из того, ставшего доступным хотя бы для телепатии мира.

Осьминог рассказывал о Стране элмов.

Ильсор тут же всё пересказывал Кау-Руку. Они огорчились, узнав, какая страшная опасность угрожает Земле.

Кау-Рук заметил, что отлучившийся землянин ловко поймал массарских шпионов в их же наблюдательном пункте, придавив каменную плиту всей тяжестью своего громадного тела.

Прим передал просьбу учёного к мальчику сообщить землянам о синхротоннелях, о происках массаров. Он рассказывал рамерийцам о Викторе Степановиче, о Кузьмиче и о себе. Он просил рамерийцев помочь Косте в случае неудачи с возвращением на Землю. Прим деликатно намекнул, что всем им здесь без Кости и Виолы, без жемчужины халиотиса будет очень грустно.

Рамерийцы обещали сделать всё возможное, чтобы помочь землянам!

Возвращение

Ребята, Прим и Кузьмич с волнением наблюдали за учёным, понимая, что от результатов его размышлений зависит их судьба, что он нашёл какую-то зацепку, которая может помочь выбраться из этой странной, интересной, но всё-таки тюрьмы.

По тому, как менялось лицо Виктора Степановича, становясь то серьёзным, то добродушно-улыбчивым, то хмурым, можно было судить, что шёл напряжённый поиск единственно возможного решения.

И всё-таки, когда Виктор Степанович резко повернулся к ним и сказал только одно короткое слово «Нашёл», — это было как гром среди ясного неба. Костя в душе не очень-то верил, что удастся вернуться домой после всего того, о чём рассказала Виола. Все вскочили с места и обступили учёного. Тот, упреждая готовый посыпаться на него град вопросов, коротко изложил нить своих рассуждений. Он не скрывал, что опыт может не получиться. Ведь всё основано на схожести ребят и надежде на волшебное влияние жемчужины. Но попытка — не пытка, терять им всё равно нечего, а цена попытки — свобода. Прим молча протянул Виктору Степановичу своё сокровище — жемчужину. «Вот настоящий друг, — подумал Костя. — Если бы не осьминог, мы с Виолой не нашли бы землян, попались бы в ловушку массаров и, наконец, не смогли бы выбраться из Страны элмов».

У него как-то сами собой в голове замелькали рифмы, и он продекламировал:

Прим был доволен. Ему ещё никто никогда не посвящал стихов. Да и кому в океане это сделать!

— Клянусь халиотисом, ради этого стоило попасть в Страну элмов, — высокопарно заявил осьминог.

Виктор Степанович улыбнулся и обратился к ребятам:

— Ну что, приступим к делу.

Костя и Виола с готовностью закивали головами, слов от волнения они уже не находили.

— Объясняю вашу задачу. Вы должны встать друг напротив друга, взяться за руки, сложить их вместе и зажать сложенными лодочкой руками жемчужину. При этом изо всех сил думайте только о том, что хотите вернуться домой.

Виктор Степанович протянул ребятам жемчужину халиотиса, подошёл к Приму и о чём-то долго с ним шептался, так чтобы Костя и Виола их не слышали. Тут-то он и узнал о контакте с рамерийцами. Для большего эффекта было решено применить гипноз, которым владел осьминог и рамериец. По команде — взмаху руки учёного — Прим и штурман должны были мысленно передать ребятам только одно слово, «Домой!», — но вложить в это слово всю свою силу. Перед тем как скомандовать, учёный побеседовал с Костей, поручив ему рассказать всё, что он узнал от Виолы, человеку, адрес которого попросил выучить наизусть. Тот несколько раз повторил адрес про себя, пока не убедился, что знает его назубок, как свой собственный.

Виолу Виктор Степанович попросил, если получится, найти на Ирэне своего двойника и сообщить ему обо всём, что произошло в Стране элмов.

Как мы уже знаем, нашлось дело и Кузьмичу. Он должен был незаметно подкрасться к массарам сзади и постараться обезвредить или хотя бы отвлечь на время их внимание.

Виктор Степанович опасался, что массары могут догадаться об их намерении и помешать ребятам вернуться домой. Поэтому он не хотел, чтобы массары раньше времени узнали об их побеге. Кроме того, нежелательно, чтобы они проведали и о возможностях жемчуга — ключика к кодовому замку синхротоннеля.

Наконец всё было готово к эксперименту, предусмотрено вроде всё, что только было в их силах предусмотреть.

— По местам! — скомандовал учёный.

Кузьмич отправился на разведку. Прим выполз из грота и раздулся, расправив щупальца и натянув между ними перепонку до невероятных размеров. Было даже непонятно, как такое большое животное может поместиться в таком маленьком гроте-камине. Сейчас Прим стал похож на только что отлитый Царь-колокол, который ещё не успел остыть, но уже готов малиновым звоном оповестить округу о своём рождении. Приготовился и Кау-Рук.

Перед тем как разойтись по своим местам, все сердечно попрощались, ведь в случае удачи они расставались, может быть, навсегда.

Костя и Виола особенно остро ощущали разлуку. Они так привыкли друг к дружке за время пребывания в Стране элмов, что и в самом деле чувствовали себя братом и сестрой. Они взялись за руки, зажав в них жемчужину; сердце у каждого билось так, что, казалось, было готово выпрыгнуть из груди.

Виктор Степанович, весь напрягшийся, как струна, но внешне сохраняя спокойствие, взмахнул рукой, давая сигнал Приму и штурману. Те, вложив всю душу и энергию, мысленно приказали ребятам: «Домой!»

Не произошло ничего необыкновенного: ни взрыва, ни ураганного ветра, ни землетрясения. Даже часы на камине-гроте не покачнулись, осьминог-колокол не успел опасть и изменить окраску, а учёный — опустить руку, закончив взмах-команду, но Костя и Виола… исчезли! Виктор Степанович облегчённо вздохнул и прошептал:

«Счастливого пути, ребятки!»