Изумрудный сад

Глава 19

— Боюсь, те бриджи, что я купил, проваляются зря, — пробормотал Квентин, любуясь, как на блестящих волосах Бранди играет первый луч солнца.

Он подхватил пальцами шелковые пряди, затем отпустил, и они рассыпались по его груди волшебным водопадом.

— Почему? — послышался сонный вопрос. — Я в восторге от своих новых бриджей. И буду носить их, как только представится возможность.

— Вот именно. Учитывая, сколько времени я намерен держать тебя в кровати, эта возможность почти равна нулю.

Бранди улыбнулась и потерлась щекой о плоский живот Квентина, как довольный котенок.

— И с чего вдруг мне захотелось иметь бриджи?

— Понятия не имею.

Потянувшись, новобрачная заморгала при виде широких полос света, пробивавшегося сквозь занавески.

— Уже день?

— Почти.

— Нужно вставать?

— Придется. Но только затем, чтобы забрать еду, которую нам оставила миссис Коллинз, а то мы умрем с голоду.

— С голоду? Невозможно. Я насытилась, как никогда. — Бранди подняла голову и с любовью уставилась в глаза Квентина. — Благодарю тебя за самую чудесную ночь в моей жизни.

— Это мне следует благодарить. И не только за чудо прошлой ночи. Но за гораздо большее. — Заметив, что жена вопросительно наморщила лоб, Квентин тихо добавил: — Ты сделала мою жизнь наполненной, хотя я никогда не подозревал, что она пуста, ты лучше меня поняла, что мне нужно. Ты подарила мне радость, смех, любовь. Ты подарила мне себя.

Взгляд Бранди затуманился.

— Я очень сильно тебя люблю. Всегда любила, даже когда не понимала этого.

Квентин едва заметно улыбнулся:

— Мне кажется, мы с тобой последние, кто осознал правду. Бентли, миссис Коллинз, Герберт — все они затаились и ждали, когда наконец мы поймем очевидное.

— Не забудь еще Памелу.

— Маму? — Теперь настала очередь Квентина удивиться.

— Да, Если бы я чуть внимательнее прислушивалась к ее словам, я бы поняла. — Губы Бранди тронула печальная улыбка. — Она пыталась сказать мне, что ты мое будущее.

— Что же она сказала?

— Судьба распорядилась так, что это был наш последний разговор по душам. Мы работали здесь, в саду, и обсуждали мое взросление, вернее, отсутствие такового. Памела слушала, как я болтала о том, каким должен быть в идеале мой будущий муж.

Квентин приподнял темную бровь:

— И каким же?

— Он должен быть страстным, любить приключения и не пытаться меня переделать, а вместе со мной радоваться жизни.

— Понятно. — Квентин провел рукой по гладкой спине новобрачной. — И что сказала мама?

— Она сказала, что мужчина, о котором я мечтаю, действительно существует, и что он редкий, особенный человек, и что скоро, очень скоро, мы узнаем друг друга. Заметь, не встретим, — подчеркнула Бранди, — а узнаем. После этого заявления она как бы случайно заговорила о тебе. Мне следовало сразу догадаться, что она имела в виду.

— Тонкость не является твоей сильной стороной, солнышко. Ты не можешь ни применить ее, ни уловить. Бранди печально вздохнула:

— Действительно. А в этом случае мне понадобилось очень много времени, чтобы распознать ее, потому что я не разрешала себе думать о Памеле. Было очень больно. — Она помолчала немного. — Мне ужасно ее не хватает.

— Я знаю.

— Моим единственным утешением служит сознание, что она с Кентоном. — Бранди заморгала, припомнив другую подробность. — Во время нашего последнего разговора она произнесла еще кое-что. А я только сейчас вспомнила. Она сказала, Кентон для нее — душа и сердце. Что без него она не стала бы жить. Я верю, что это не было преувеличением.

— Я тоже. Мои родители были как две половинки одного целого, и один не мог существовать без другого. Слава Богу, что они вместе. Так по крайней мере им покойнее.

Бранди потупилась:

— Возможно, это прозвучит глупо, но я уверена, что наш союз тоже принес им успокоение. Я тут вспоминала условие завещания Памелы, которое было адресовано мне. Оно заканчивалось словами: «В глубине сердца я знаю: ты никогда не будешь одна». Мне кажется, она таким образом благословила нас.

— Вовсе это не глупо, — возразил Квентин. — На самом деле в твоих словах очень много смысла. Мама передала тебе свой дар провидения, а это гораздо ценнее, чем шкатулка с украшениями.

У Бранди тут же округлились глаза.

— Шкатулка!

Соскочив с кровати, она. не одеваясь, метнулась к столику и принялась шарить по задней стенке шкатулки, а когда нашла ключ, отомкнула крышку Квентина так удивило поспешное бегство жены, что он даже приподнялся и сел.

— От такого вида дух захватывает, — поддразнил он ее, — но я немного сбит с толку. Почему на двадцать первом году жизни ты вдруг приобрела тягу к драгоценностям?

Бранди метнула на него возмущенный взгляд и засеменила обратно в кровать.

— Вовсе нет. Я ходила за этим. — Она протянула ему два таинственных предмета, которые обнаружила перед свадебной церемонией.

— Что это? — посерьезнев, спросил Квентин. — Ключ и конверт?

— Конверт с твоим именем и ключ, который был спрятан под конвертом, — поправила Бранди.

— Спрятан? — Квентин быстро перевел взгляд на туалетный столик. — В маминой шкатулке?

— Да. Вчера я впервые смогла заставить себя открыть ее. Мне очень хотелось надеть что-то из украшений Памелы в тот самый день, когда я стану твоей женой. Для тебя и для меня. А когда я открыла шкатулку и вынула нужное мне ожерелье, я нашла эти вещи. Не понимаю, какое значение имеет ключ, но письмо явно от твоей мамы к тебе. — Голос Бранди смягчился. — Я подумала, возможно, то, что она написала, принесет в твою душу покой.

Квентин нахмурился, внимательно рассматривая свое имя на конверте:

— Это написано рукой отца, а не матери.

— Твоего отца? — заморгала Бранди. — Не понимаю. Почему вдруг письмо от Кентона спрятано в шкатулке Памелы?

— Не знаю. Но намерен узнать.

Разорвав конверт, Квентин вынул два отдельно сложенных листка. Он разгладил первый, отметил, что послание адресовано отцу, и быстро пробежал глазами две строчки.

— Господи!

— Квентин. — По спине Бранди пробежал холодок страха от такой необычной реакции. — Что там?

— Предупреждение. Отцу, а не от него. В нем говорится:

«Ты суешься не в свое дело. Будешь продолжать — умрешь, а Дезмонд расплатится».

— О мой Бог! — В лице Бранди не осталось ни кровинки. — Кто-то угрожал жизни Кентона.

— Не только угрожал, Бранди. Отнял ее. От предположения Квентина стало трудно дышать.

— Это все меняет, — хрипло заговорил Квентин, его горло судорожно сжалось. — Мы предполагали, что мишенью убийцы был Ардсли. Судя по этой записке, им был отец. Ты знаешь, каким принципиальным был мой отец. Если бы он заподозрил кого-то в незаконных или недостойных поступках, он ни за что бы не оставил это дело в покое, несмотря ни на какие записки с угрозами. Он стал бы доискиваться до правды, пока не добился бы своего. Но что, если при этом он затрагивал убийцу? Этот негодяй был бы вынужден осуществить угрозу и заставить отца замолчать.

Бранди уставилась на записку, пытаясь собраться с мыслями:

— Судя по тому, что здесь написано, Дезмонду тоже угрожали. Из этого можно предположить, что он как-то связан с тем, что расследовал Кентон.

— Или являлся причиной всего, — с горечью предположил Квентин. — Не забывай, Дезмонд с самого начала имел отношение ко всем папиным сделкам, а сейчас к нему перешло управление всеми делами. Помня об этом, разве нельзя предположить, что он должен знать, занимался ли отец опасным расследованием?

Бранди кивнула:

— Да, вывод напрашивается сам собой.

— Тогда почему Дезмонд не проронил ни слова, особенно после того, как власти подтвердили, что катастрофа произошла не случайно, что это убийство?

— Квентин, мы уже полностью исчерпали и отвергли версию, что Дезмонд мог причинить Кентону вред.

— Я знаю. К тому же Дезмонд не писал этой записки. Это не его рука. Если, конечно, он не заплатил кому-то, чтобы тот написал и отправил записку, ее автор не он. Тем не менее чутье мне подсказывает, что мой брат как-то связан со всем этим и, думаю, не случайно.

Бранди разгладила покрывало.

— Ясно, Кентон знал, что находится в опасности. Должно быть, он спрятал записку с угрозой в шкатулку Памелы из предосторожности на тот случай, если с ним что-нибудь случится, чтобы она нашла ее. А возможно, он сразу отдал записку Памеле и попросил спрятать где-нибудь в надежном месте. — Бранди показала на другой листок. — Возможно, второе письмо ответит на некоторые наши вопросы. Что там говорится?

Квентин склонил голову и развернул второе письмо.

— Оно написано рукой отца, — сообщил он жене и подвинулся так, чтобы ей было видно через его плечо. Вместе они прочитали следующее:

«Дорогой Квентин!

Люди, как и драгоценные камни, обладают множеством граней, некоторые из них видимы, а другие хитро спрятаны. Добыть ключ к правде — это значит научиться видеть глубже поверхности. Тогда никто не сможет навредить тебе. Я молюсь только об одном: чтобы чувство братства и способность к прощению, эти важные свойства мужчины, в которого ты превратился, так глубоко укоренились в твоем сердце, что расцвели и возобладали над гневом, каким бы праведным он ни был. Моя вера в тебя безгранична.

Твой отец».

— Не понимаю, — пробормотала Бранди. — Совсем не похоже на Кентона: он никогда не выражался таким завуалированным цветистым языком.

— Ты права. — Квентин еще раз внимательно ознакомился с письмом. — Но в этом случае ему пришлось.

— Я по-прежнему ничего не понимаю.

— Отец понадеялся, что я пойму скрытый смысл.

— Ты хочешь сказать, что письмо зашифровано?

Квентин кивнул:

— Сама подумай, солнышко. Ты минуту назад сказала, что отец понимал, в какое непростое дело ввязался. Я полагаю, он не хотел подвергать опасности ни свою семью, ни результаты своего расследования, изложив все факты на бумаге. Поэтому он скрыл их в этом послании, предположив, что я сумею расшифровать его.

Бранди, нахмурившись, еще раз перечитала письмо.

— А ты сумеешь?

— И да, и нет. В целом мне понятно отцовское послание, но есть кое-какие тонкости, которые я не в состоянии осмыслить без одной или двух очень важных, но пока отсутствующих деталей, без которых мозаика не складывается. — Квентин обратил задумчивый взгляд на жену. — В одном я уверен. Мой брат замешан во всем этом с головой.

— Почему ты так уверен?

— Из-за отцовских слов. Смотри. — Квентин показал на письмо. — Он говорит о чувстве братства, после чего сразу призывает меня сменить гнев на прощение. Какие бы страшные факты он ни обнаружил, он защищал Дезмонда от них, а теперь и меня просит о том же.

— А сами эти факты скрыты в записке?

— Думаю, нет. — Квентин сосредоточенно нахмурился. — «Люди, как и драгоценные камни…» Драгоценные камни. — Он резко вскинул голову. — Какой же я дурак. Так старался отыскать правду, что упустил из виду очевидное. Драгоценные камни… Шкатулка.

— Шкатулка? — Бранди округлила глаза. — Значит, должно быть, это и есть «ключ к правде»? — Она протянула второй из найденных предметов.

— Согласен. Дай мне посмотреть. — Квентин взял ключ и повертел его в руках.

— Шкатулка Памелы! — Бранди вскочила, пробежала по комнате и схватила разукрашенную шкатулку с туалетного столика. — Кентон, наверное, спрятал улики здесь.

— Сомневаюсь, что мы найдем в маминой шкатулке что-нибудь, кроме украшений, — возразил Квентин. — Но все равно я хотел бы ее осмотреть, как и ключ к ней.

— Ты считаешь, что ничего не найдешь? — удивилась Бранди. — Ладно.

Все еще сомневаясь, она вернулась на кровать, вынула из тайника ключ, который протянула вместе со шкатулкой мужу и печально смотрела, пока Квентин перебирал содержимое шкатулки.

— Как я и ожидал, ничего, — объявил он, затем отставил в сторону шкатулку и, взяв от нее ключ, сравнил его с тем, который спрятал Кентон.

— Они одинаковы, — пробормотала Бранди.

— Не совсем. Посмотри повнимательнее, в нарезке есть небольшое различие. Если я прав… — Он попытался вставить ключ Кентона в замочек шкатулки, но безуспешно.

— Тогда о какой же шкатулке ты говорил?.. — Бранди замолчала, внезапно догадавшись. — О шкатулке Кентона! — Увидев уверенный кивок Квентина, продолжила: — Я помню, у него была шкатулка в пару к этой.

— Отец заказал одинаковые шкатулки у одного мастера. Вот почему ключи так похожи.

Бранди вцепилась в плечи мужа.

— Теперь мы знаем, что нам делать. Подождем темноты и потихоньку проберемся в Колвертон. Нет, погоди. — Она нахмурилась. — Ночное время не годится. Дезмонд теперь занимает покои твоего отца. А именно там, я предполагаю, Кентон хранил свою шкатулку. Нам придется дождаться, пока Дезмонд не уедет из Колвертона или не заснет пьяным сном в своем кабинете, прямо за столом. И тогда мы выкрадем шкатулку и…

— Прекрасная идея, — перебил ее Квентин, — но бессмысленная.

— Почему?

— Потому что отцовская шкатулка пропала.

Бранди охнула.

— Тебе точно известно?

— Точно. Мне это сказал Бентли. Больше недели тому назад.

— Ну так значит ее найдут?

— По правде говоря, думаю, Бентли оставил ее поиски в тот день, когда мы получили ужасное известие с Боу-стрит. Известие, что мои родители пали жертвой убийцы, вытеснило из его головы все, включая мысль о шкатулке. Да и из моей тоже до этой самой минуты. Хотя я не думаю, что продолжение поисков дало бы какие-нибудь результаты. Даже если бы мы обшарили весь Колвертон комнату за комнатой, все равно не обнаружили бы шкатулку.

— Кентон спрятал ее, — сделала вывод Бранди. — Вместе с уликой, которую он хотел скрыть, чтобы ее нашел ты, и только ты один.

— Уверен в этом, как уверен и в следующем: содержимое шкатулки приведет нас к тому, кто убил наших родителей. Бранди обратила на него серьезный взгляд:

— Но как нам найти эту улику?

— Раз послание отца в основном касается Дезмонда, мы начнем с того, что вернемся в Колвертон и, если нужно, выбьем правду из моего братца.

— Ты не можешь точно знать, сколько ему известно.

— Но зато я уверен: он что-то знает. И я не уйду, пока он не выложит все начистоту.

— Я поеду с тобой.

Не успела она договорить, а Квентин уже качал головой:

— Ни в коем случае. Тебя уже один раз чуть не убили. Я не хочу снова рисковать.

— Квентин. — Бранди села на колени. — В Изумрудном домике никого нет, кроме нас с тобой. Здесь меня подстерегает больше опасностей, чем во время поездки с тобой в Колвертон. Кроме того, я не верю, что Дезмонд убил твоего отца, да ты и сам не веришь в это, несмотря на весь свой гнев. Судя по первой записке с угрозой, похоже, твой брат не столько преступник, сколько жертва. Он слаб, Квентин. Ему очень не хватает уверенности. Но он не убийца. Однако его что-то мучает — то ли чувство вины, то ли страх перед разоблачением. Вот почему он постоянно пьет. Что касается Кентона, мы оба с тобой знаем, какой это был нравственный человек. Неужели ты на самом деле веришь, что он просил бы тебя защитить того, в ком заподозрил потенциального убийцу, даже если этот кто-то был его собственным сыном? Решительно нет. — Бранди помолчала, закусив губку. — Я согласна, Дезмонд связан с этим делом. Но по-моему, это не он сочинил записку с угрозой и не он подпилил ось кареты. Кроме того, нам предстоит еще разобраться с загадочной папиной книжкой и противоречивыми цифрами, которые в ней содержатся. Возможно, наши отцы раскрыли то, что сделало их мишенями для убийцы, — ты не думал об этом? У нас еще масса нерешенных вопросов. Я не говорю, что могу найти все ответы на них, я лишь прошу права участвовать в поисках ответов. Пожалуйста, Квентин, позволь мне помочь тебе.

Квентин приподнял ей подбородок.

— И ты называешь меня блестящим дипломатом? — с неясной гордостью спросил он. — Может быть, тебе не хватает такта, солнышко, но твой ум просто изумляет.

Бранди облегченно вздохнула и, потянувшись, легко коснулась губами его рта.

— Как я уже говорила в прошлом, милорд, у меня превосходнейший учитель, разбирающийся в тех предметах, о которых я даже не подозревала.

— Мне не хочется держать тебя взаперти, солнышко, просто хотел, чтобы ты была в безопасности.

— На этот счет можете не беспокоиться, милорд. — Бранди соскользнула с кровати, открыла ящик ночного столика и достала пистолет, который Квентин подарил ей четыре года назад. — Мой учитель научил меня защищаться в любое время, даже снабдил меня оружием для этого. С тех пор я ношу его с собой — любимое средство защиты на случай опасности. — Она погладила украшенную рукоятку пистолета. — Как мне повезло, что теперь у меня есть не только чудесный подарок учителя, но и его чудесная любовь, которая защитит меня.

— Вот именно. — Квентин медленно поднялся. — Какое совпадение. Я так же хорошо защищен, как и ты. Что продемонстрирую через тридцать минут.

— Тридцать минут?

— Угу. Ровно столько мне понадобится, чтобы подготовиться к нашей поездке в Колвертон. Двадцать девять минут, чтобы одеться, поесть и выкатить фаэтон… — Он послал ей улыбку, полную любви. — И одна минута, чтобы опустить нож за голенище.

— За каким чертом тебя сюда принесло, Квентин? Я же велел тебе больше не показываться в Колвертоне. — Дезмонд с шумом ворвался в желтую гостиную, на ходу завязывая пояс халата. Он откинул с лица непокорные пряди волос и заморгал, привыкая к свету. — Кроме того, ты хотя бы знаешь, который теперь час?

— Половина шестого, — откликнулся с дивана Квентин, крепче сжимая руку Бранди. — Могу тебя заверить, дело у меня срочное. Иначе я бы не пришел, тем более не стал бы тебя будить.

— Я не спал. — Дезмонд трясущимися руками налил себе выпить, расплескав одну треть на столик и не оставив сомнений относительно того, чем он занимался. — Кстати, твоя невеста, должно быть, оказалась сплошным разочарованием. И дня не прошло после твоей свадьбы, а ты уже покинул любящие объятия и ушел с головой в расследование?

— Заткнись, Дезмонд, — предупредил Квентин, — и открой глаза. Бранди сидит рядом со мной.

Дезмонд обернулся к дивану и впервые заметил присутствие Бранди.

— Ну-ну, действительно. Смущенная новобрачная. Как трогательно. Решила сопровождать Квентина в логово льва. Не смогла вынести даже часа разлуки? Я бы сказал, тебе пора привыкать. Совсем скоро вас разделят океаны на многие месяцы.

— Перестань, Дезмонд, — спокойно произнесла Бранди. — Я здесь потому, что вопрос, который Квентин должен с тобой обсудить, касается и меня тоже.

— А еще потому, что я не хотел оставлять Бранди одну в Изумрудном домике, — добавил Квентин, не сводя глаз с лица брата. — Это слишком опасно.

Дезмонд иронично приподнял бровь:

— Опасно? Чепуха. Если бы еще одна пуля просвистела в лесу недалеко от домика, то Бентли и миссис Коллинз просто кинулись бы ей наперерез, подставив собственную грудь, лишь бы защитить их любимую леди Брандис.

— Ты прав, они бы это сделали. Если бы были там. Но, видишь ли, в Изумрудном домике сейчас никого нет, кроме Бранди и меня.

— Ты рассорился со всей прислугой и они взяли расчет? — язвительно поинтересовался Дезмонд.

— Нет, я просто хотел побыть какое-то время вдвоем только с моей женой, поэтому предоставил слугам несколько дней отдыха. Но я бы никогда так не поступил, если бы заподозрил хоть малейшую опасность.

До Дезмонда наконец-то дошло, что Квентин говорит серьезно.

— Какая опасность? — спросил он, оставив насмешливый тон. — Что-нибудь еще случилось?

— Пока нет, но я думаю, мы близки к тому, чтобы разоблачить убийцу. Поэтому существует опасность, что он начнет мстить.

Дезмонд потер глаза, словно для того, чтобы лучше понять сказанное.

— Убийца отца? Ты знаешь, кто он? Кто же?

— Я сказал, мы близки к его разоблачению, — повторил Квентин.

— Значит ли это, что вы больше не подозреваете меня?

— Мы никогда тебя не подозревали, Дезмонд, — заговорила Бранди.

— Возможно, ты не подозревала, Брандис, а вот мой брат открыто обвинил меня.

— Я не обвинял тебя — лишь задал несколько вопросов, касающихся данного дела, — поправил его Квентин. — Вопросов, на которые ты отказался ответить.

— На такие вопросы даже не стоило отвечать.

— Что ж, ты все равно дашь на них ответы. Сейчас же. Хочешь того или нет. — Квентин перевел дыхание, чтобы успокоиться. — Но прежде чем мы начнем, скажи-ка, насколько ты пьян?

Дезмонд глухо рассмеялся:

— Я выпил достаточно, чтобы стало легче на душе, но не столько, чтобы затуманить мозг.

— Но ты достаточно трезв, чтобы читать?

— Может, мне пойти в библиотеку, взять томик стихов и начать декламацию в качестве доказательства?

— Нет. — Квентин поднялся с дивана. — Прочти это. — Он сунул обе записки в руки Дезмонда, нарочно положив сверху ту, что написал Кентон. — Они написаны несколько недель тому назад. Одна адресована отцу, вторую он написал сам. К ним был приложен ключ. Мне любопытно, какой вывод ты сделаешь из всего этого благодаря своему необычайно острому уму.

Дезмонд развернул записку Кентона и внимательно ее прочел. Когда он опустил листок, лицо его стало совсем мрачным.

— Как ты ее нашел? — хрипло спросил он, при этом его руки сильно тряслись, Квентин так и не понял — от пьянства или от страха.

— Оно было в конверте с моим именем. Вместе со второй запиской, которую ты смял, а еще там был, как я уже сказал, ключ. Думаю, тебе что-то известно об этом.

— Ты говоришь — ключ? — спросил Дезмонд, не обратив внимания на последнюю фразу Квентина. — Какой ключ? Где ты все это нашел?

— Все три предмета находились в шкатулке моей матери, которую Бранди открыла впервые вчера днем. Что касается ключа, то мне кажется, он от отцовской шкатулки.

— Господи. — Дезмонд тяжело опустился в кресло.

— Ступай к себе в комнату и принеси шкатулку, Дезмонд. Я бы хотел подтвердить свое предположение.

Дезмонд резко вскинул голову, взгляд его полыхал.

— У меня нет шкатулки. Я даже ее не видел… — Он замолчал, лоб у него покрылся испариной. — Только что вспомнил. Бентли искал ее. Не помню, в какой день он пришел в мой кабинет и спросил, видел ли я шкатулку отца. Должно быть, шкатулка у него.

— У Бентли ее тоже нет. Шкатулку так и не нашли. И не думаю, что найдут… по крайней мере на видном месте.

— Если ты знал, что она пропала, почему же попросил меня принести ее? — Настороженность во взгляде Дезмонда тут же сменилась гневом. — Ты все еще думаешь, что я имею отношение к дорожной катастрофе?

— Это было убийство. И я не знаю, что думать. — Квентин сложил руки на груди. — Нам с тобой пора поговорить. Серьезно. И откровенно. Мы оба знаем, что ты и отец расходились во мнениях по определенным вопросам… в особенности денежным. Мы также знаем, как часто… и как горячо… вы спорили с ним из-за этих расхождений.

— Откуда ты знаешь? Ты отсутствовал четыре года. И как я уже говорил Брандис, многое изменилось за это время.

— Ничего не изменилось. — Квентин отмахнулся от приведенного довода. — Перестань лгать. И мне, и себе. Вы остался все тем же слабым, легкомысленным человеком, каким всегда был. Ты пытался купить отцовское уважение, вместо того чтобы заслужить его. Насколько низко ты пал, Дезмонд? Какие махинации затеял?

В Дезмонде, по-видимому, что-то надломилось.

— Это все негодяй Бентли! — закричал он, вскакивая с кресла. — Я не сомневался, что этот чертов дворецкий в конце концов проболтается. Я просто ждал, когда же это случится. Будь он проклят, он так и не выучился знать свое место. Ведь он подслушал весь наш последний спор, да? И слышал каждое слово отцовских угроз? Наверное, дождаться не мог той минуты, когда ты вернешься в Котсуолд, чтобы все тебе рассказать. Ну так черт с ним. Черт со всеми вами. Ты никогда не найдешь то, что ищешь, — я принял меры, чтобы измененное завещание исчезло навсегда. А без него у тебя нет доказательств вне зависимости от того, что услышал Бентли, стоя за дверью. Твое слово будет против моего, а принимая во внимание мой титул и влияние, у тебя нет никаких шансов.

Поэтому даже не пытайся, Квентин, отнять у меня отцовское наследство. Потому что, будь ты проклят, я его заслужил. Все до последнего. Титул. Деньги. Поместье. Дело. Я заплатил за них и потом, и совестью. Кроме того, ты неподходящий человек для титула «герцог Колвертон». Тебя дома почти не бывает, чтобы выполнять бесконечные обязанности. Это я и пытался внушить отцу. Безуспешно. Несмотря на твое вечное отсутствие, он упрямо хотел изменить свое чертово завещание. Я не мог позволить, чтобы это произошло. Поэтому взял дело в свои руки. — Весь гнев Дезмонда быстро иссяк. — Теперь у меня только это и осталось.

Квентин и Бранди ошеломленно молчали в течение всей обличительной речи Дезмонда. Первым пришел в себя Квентин.

— Ты мерзкий сукин сын. — Он метнулся вперед, схватил Дезмонда за грудки и хорошенько тряхнул. — Так вот, что ты имел в виду, когда сказал мне, что раз отец оставил все тебе, значит, у него не было другого выхода. Он задумал изменить завещание… а ты помешал этому, убив его?

— Я не убивал его! — возмутился Дезмонд, замотав головой. — Я бы ни за что…

— Ты лжешь.

— Квентин, остановись, — прервала его Бранди, вставая с места. — Я не думаю, что он лжет. — Наклонив голову, она серьезно посмотрела на Дезмонда. — Что ты имел в виду, когда сказал: «Я взял дело в свои руки»? Как ты помешал Кентону изменить завещание?

Дезмонд насторожился и стряхнул с себя руки Квентина.

— Я убедил его оставить первое завещание без изменении.

— Каким образом?

Дезмонд злобно молчал.

— Дезмонд, Кентон действительно оставил завещание нетронутым или все же написал новое? Это его мы найдем спрятанным в шкатулке?

— Нет. — Дезмонд провел трясущейся рукой по волосам. — То есть я хочу сказать, я не знаю, что находится в шкатулке, но точно не новое завещание. Единственное завещание отца это то, что Хендрик зачитывал вслух.

— Тогда что тебя так пугает?

— Брандис, я тебе не отвечу. Возвращайся в драгоценный дом Памелы вместе со своим молодым мужем. Научись ублажать его в постели — может, так тебе удастся на месяц или два задержать его в Англии.

Квентин моментально вскинул кулак — удар пришелся точно в челюсть. Отпрянув, Дезмонд схватился за кресло, чтобы не упасть. Гневно сверкая глазами, он потер занывший подбородок.

— Убирайся, Квентин. Оба убирайтесь отсюда.

— Отдай нам свои деловые бумаги, и мы уйдем, — предложила Бранди, с вызовом вскинув голову.

— Что?

— Если ты ни в чем не виновен, если все, что ты сделал, это поспорил с Кентоном и в конце концов выиграл словесную битву, тогда у тебя не должно быть возражений против того, что мы с Квентином просмотрим твои записи. Если, конечно, ты не занимался грязными, темными делишками, которые и расстроили твоего отца. Тогда, разумеется, ты не захочешь предоставить записи, в которых твоя нечестность станет всем видна. А может быть, ты не то чтобы не хочешь, а не можешь предоставить документы? Не они ли являются теми таинственными предметами, которые Кентон спрятал в своей шкатулке?

Глаза Дезмонда почернели от гнева.

— Будь ты моей, я бы заставил замолчать твой дерзкий, наглый язычок. А так, пусть этим займется Квентин. — Он повернулся к двери. — Сандерс! — раздалось на весь дом. Повернув голову, он бросил испепеляющий взгляд на своих гостей. — Сандерс принесет бухгалтерские книги. Изучите их, сколько душе угодно. Но в Изумрудном домике, не здесь. И чтобы вашей ноги в моем доме не было, пока не будете готовы умолять меня о прощении. А тогда уж приползете на коленях, и может быть, я снизойду до того, что выслушаю ваши извинения.

— Вы звали меня, ваша светлость? — В дверях появился Сандерс.

— Да. Собери все мои деловые записи. И отцовские бумаги тоже. Все отдай моему брату.

— Слушаюсь, сэр. — Камердинер мгновенно исчез.

— Прочитай второе письмо, Дезмонд, — зловеще произнес Квентин.

— Что?

— Второе письмо, — Квентин указал на забытый листок, который Дезмонд по-прежнему крепко сжимал в руке. — Читай же!

Дезмонд развернул листок. Пробежав глазами две строчки несколько раз, он позеленел.

— Господи… — Его тело обмякло. — Ты понимаешь, что это означает? — пробормотал он еле слышно.

— Я-то понимаю. А ты? — огрызнулся Квентин. Дезмонд отступил, как загнанный зверь.

— Мне нужно подумать. Мне нужно выпить. Мне… — Он замолчал, и в глазах его промелькнул страх. — Эта угроза… она относилась и ко мне. — Он облизнул губы. — Я иду к себе. Когда Сандерс принесет бумаги, скажите ему, чтобы прислал ко мне в комнату бутылку коньяка. Немедленно.

— Дезмонд… — Квентин шагнул к нему.

— Пусть уходит, Квентин, — тихо сказала Бранди. — Ему нечего больше нам сказать. — Она встала рядом с мужем и смотрела, как Дезмонд спасается бегством… не только из комнаты, но еще от бог знает чего.

— Неужели и сейчас ты скажешь, что он невиновен? — сурово спросил Квентин.

— Разумеется, нет. Но все же я не думаю, что его преступление — убийство. В этом деле замешан кто-то еще, чьи цели были гораздо более зловещими, чем цели Дезмонда. И этот кто-то убил наших родителей. — Бранди с трудом перевела дыхание. — Вопрос в том, подозревает ли Дезмонд, кто может быть этим убийцей? — Она покачала головой, когда Квентин сделал попытку пойти за братом. — Ты ничего не добьешься, если будешь сейчас его преследовать. Он парализован страхом. Продолжать расспросы было бы бесполезной тратой времени, которое мы могли бы использовать для подробного знакомства с документами.

— Если Дезмонд с радостью отдает нам бумаги, значит, в них нет ничего подозрительного.

— Правильно. Но возможно, они дадут нам какую-то зацепку, которую даже Дезмонд упустил из виду. Давай отвезем их домой и внимательно просмотрим. Полагаю, страх выбьет Дезмонда из колеи на несколько дней.

— К черту все, мне нужны ответы, — прорычал Квентин.

— Я знаю. Мне тоже. — Бранди взяла его за руку, ее тронул тот факт, что наконец Квентин обратился к ней за мудростью и силой, а не наоборот. — И мы найдем их. Скоро. — Она поднесла его руку к своим губам. — А пока давай остановимся у кладбища и навестим наших родителей, прежде чем покинем Колвертон. Сердце подсказывает мне, что близость к ним и их любовь поднимет наш дух и усилит нашу веру. И что покой, который они нам подарят, даст нам нужные силы, и мы вернем им этот покой сторицей.

Взгляд Квентина был очень красноречив.

— Ты знаешь меня так, что мне даже становится страшно, — хрипло произнес он. — Как я люблю тебя, солнышко. — Он обнял Бранди и, прижав к себе, зарылся лицом в ее волосы. — И как ты мне нужна. Навсегда.

— Я рада, капитан Стил, — ответила она срывающимся шепотом оттого, что впервые Квентин позволил себе заговорить о вечности. — Потому что я твоя… Навсегда.