Изумрудный вий

Глава 26

Надежда сменила автобусы на воздушные трамваи, которые не могли сойти со своего пути, они практически плыли в воздухе по узким рельсам, выполненные из материала пятого поколения. Раньше такие дороги использовали для подъема в горы, при этом кабина вполне могла зависнуть. Воздушные трамваи имели индивидуальную систему доставки, а не простой мотор для прокрутки полупрозрачных канатов.

Надежда сидела во втором вагоне трамвая и смотрела на город, проплывающий за окном. Она привыкла к таким полетам, к плавности перемещения, к беззвучной работе двигателей. В данные момент она ехала — летела в магазин, где продавали семгу, форель, креветки и икру от производителя. Дома намечалась славная вечеринка под названием «Рыбный день или возвращение».

Совершенно неожиданно появились два летающих диска и обстреляли канаты, расположенные за трамваем. Надежда только теперь сообразила, почему канаты сделали прозрачными, чтобы их никто не испортил. Она видела, как пули отлетали от препятствия, и чувствовала покачивание трамвая.

Диски, постреляв, улетели. Покачивание прекратилось. По канатам прошла струя восстанавливающего материала. Надежда не полетела дальше, а вышла из трамвая на первой остановке и услышала оживленные голоса людей. Оказывается, некий парень попытался на руках повисеть на невидимых канатах, а его дружок снимал его на камеру. Парня сняли с канатов.

Домой она пришла нервная и без рыбных деликатесов. Дело в том, что последнее время она вновь жила со своим бывшим мужчиной Витольдом, и в знак примирения хотела купить рыбные деликатесы, но все сорвалось.

Вскоре воздух квартиры Витольда сотрясала ее ругань, состоящая практически из одного слова. Это универсальное слово, передающееся по наследству в семье Надежды, преследовало Витольда в том случае, если он совершал благое дело.

Витольд совершил страшный поступок: он сделал косметический ремонт помещения за время отсутствия Надежды. Она не оценила его ремонт и выкрикивала это жуткое слово. Куда пойти молодому мужику, если его выгоняют из дома за великолепный ремонт, который он сделал сам? Он лежал пластом, обиженный несправедливыми обвинениями, которые еще доносились из-за закрытой двери кухни.

Так он и уснул.

Проснулся Витольд ночью в полной тишине, под дверью виднелась полоска света, эта полоска мешала ему уснуть. Состояние обиженного человека требовало реабилитации. Он подумал, что если бы у него в этот момент была капсула с ядом, он бы ее непременно съел. Он закрыл полоску света, и этого оказалось достаточно для продолжения сна.

Светило солнце.

Кучерявые, рыжие деревья виднелись со всех сторон. Витольд шел мимо травы покрытой изморозью, смотрел на проезжающие автомобили, и совсем не думал о ремонте и наказании за него. Надо было что-то предпринять, но он знал, что выхода у него нет. Ему от нее, то есть от Надежды, не избавиться. Когда-то все было наоборот. Теперь у него ничего нет, все у нее.

Были непродолжительные промежутки времени, когда Надежда вела себя адекватно и жизнь казалась прекрасной, поскольку готовила она великолепно. Что она терпеть не могла, так это Надеждого изменения в ее окружающей среде. Он обновил ей кухню!

Она покрывала его светской бранью.

Вечером предстояло Витольду вернуться домой, что он и сделал с великой неохотой. Как ни странно, но Надежды дома не оказалось. Квартира была пустой, не было ничего из мебели, одежды, посуды. Голые стены с новыми обоями, которые он наклеил, смотрели на него весьма безобидно. Искать, исчезнувшую даму Надежду с мебелью у него не было ни малейшего желания.

Счастьем казалось ее отсутствие.

Он вспомнил про антресоль, где хранил спальный мешок, палатку, надувную лодку. Туристическое снаряжение оказалось на месте. Витольд почувствовал себя богатым! В рюкзаке лежал котелок, кружка, ложка.

В кухонных встроенных шкафах осталась крупа, в холодильнике нашлись замерзшие пельмени. Жизнь холостяка вступила в свои права. Как все хорошо окончилось, а он хотел покончить счеты с жизнью! Надо было только немного подождать, сделать паузу в общении…

Безоблачной жизнь не бывает. Если нет облаков, то есть жара, холод или еще что-то непредвиденное. Надежда обиделась. Что за ерунду Витольд наклеил на стенах?! Какие-то разномастные обои! Ужас! Все знакомые будут потешаться от их вида!

В гости никого нельзя пригласить, все будут рассматривать художественное творение Витольда. Нет, чтобы купить обои с одним рисунком и необходимое число рулонов и заклеить стены равномерно! Но он так не делал. Он купил три рулона с рисунком, один белый рулон и однотонные обои в цвет рисунка. Потом все это художественно наклеил на стенах.

Как только она увидела его творчество на стенах, вся ее нервная система тут же вышла из берегов. Надежда от ярости забыла все слова, кроме одного святого: блин.

Теперь Надежда сидела с телефонной трубкой в руках и жаловалась на жизнь своей приятельнице Василисе среди обновленных стен. Василиса предложила ей вернуться домой.

Надежде грузчики помогли вынести мебель, которую она заработала за жизнь с Витольдом. Даром она ему готовила? Нет, конечно. Живя с Витольдом, Надежда совсем забыла, что у нее дома небольшая квартира. От жадности она прихватила не только мебель, но и посуду, и одежду свою.

Куда все это деть в небольшой квартире она и не подумала. Всю свою злобу она выложила на голову матери. Иногда она произносила обычные слова, состоящие из набора претензий разного рода. В конечном счете, она отдала посуду на кухню, а мебель пересмотрели, и лишнюю сдали в комиссионку.

Неназойливо Надежда села на кухне в квартире матери, и практически ее не покидала. Она была твердо уверена, что мать обои на кухне не переклеит.

Витольд лежал в спальном мешке на полу по центру комнаты и осматривал стены.

Это он на кухне сменил обои, а в комнате еще и не начинал творить. В его голове стали рождаться идеи, которые носили геометрический характер в цветовом исполнении. Он придумывал, как можно художественно оформить стены, пока у него нет никакой мебели.

Молодой человек забыл обиды, он придумывал, и был счастлив. Найдя решение, он приобрел материалы для продолжения ремонта, который делал по утрам до работы, или по вечерам после работы. Он наслаждался тем, что творил на стенах.

Ему было хорошо.

Естественно, что он стал часто бывать в магазине с кратким названием «Обои». За прилавком стояла худенькая девушка, которая легко его понимала, и находила те обои, которые он просил.

Надо ли говорить, что Витольд и девушка из магазина «Обои» встретились у него дома? Она с любопытством рассматривала стены, восхищалась его творчеством. Он был рад общению на любимую тему. Они сидели на спальном мешке, и пили чай из алюминиевых, походных кружек.

На другой кухне сидела Надежда, смотрела в окно на пролетающие в воздухе воздушные трамваи, и в буквальном смысле тосковала о Витольде. Без него ей было скучно, если честно она успела отвыкнуть от мамы, ее тянуло в его грубоватые, сильные объятия.

Она физически ощущала его отсутствие, словно земля ушла из-под ее ног, будто она все время летела по воздуху в воздушном трамвайчике, и никак не могла долететь до остановки на башне.

Бывает однотонное, безликое небо серого оттенка, иногда так тянутся бездонные дни. Вспышки чувств, как свет солнца в сером небе, бывают крайне редко. Витольд после того как осуществил свой замысел по изменению цветовой гаммы стен в квартире, загрустил неизвестно о чем, или о ком. Ему вдруг надоели игры с обоями, захотелось съесть что-нибудь вкусное, с пылу — с жару, приготовленное его единственной женщиной.

- «Кто может сравниться с Любашей моей», - пропел он неожиданного для самого себя.

Его призыв закружил вокруг Надежды. Она встрепенулась у плиты, стала готовить, жарить, парить, резать, укладывать еду в герметичную тару.

Забыв о гордости, она думала только о своем голодном, единственном мужчине. Она взяла в руки кладь с едой, и внезапно опустилась на стул, словно раздумывая о чем-то горестном, потом улыбнулась себе любимой, и вышла из квартиры с едой для любимого человека.

Витольд ждал ее. Он физически ощущал, что его любимая еда сама к нему едет, идет, взлетает в скоростном лифте. Он просто подошел к двери и открыл ее. Точно, его Надежда шла к нему из лифта. Он схватил ее тяжелую сумку, прижался щекой к ее щеке, вдыхая ее запахи косметики и, приготовленной пищи.

«Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок» был проверен на личном опыте. Любовь после хорошей еды — святое дело, даже естественное. Спальный мешок так и лежал по центру комнаты с великолепными стенами, украшенными по замыслу дизайнера, сытого до последней степени.

У спального мешка есть хорошее свойство — он не скрепит, он безразмерный, поскольку части тела, не вмещающиеся на его поверхности, спокойно могут касаться пола.

Надежда подошла к двери, посмотрела в глазок, увидела нечто тощее и невысокое. Открыла дверь. Перед ней стояла худенькая женщина. Надежда даже не удивилась, ведь она только, что вспоминала ее худым словом.

— Простите, Витольд дома? — сказало нежное создание.

— Леночка, зачем он вам? — сурово спросила Надежда, извергая пламя ненависти из глаз.

— Я не Леночка, меня зовут Алена, — сказала молодая женщина голосом снегурочки из сказки. — Надежда, так это вы вывезли у Витольда мебель из комнаты, — сказала она храбро.

— Не пищи, уши режет! — возмутилась Надежда. — И уходи отсюда!

— Фу! Какая ты злая! Витольд на полу спит? Так нельзя поступать с ним! Он хороший, — проговорила жена Витольда, отступая к лифту.

Из лифта вышел Витольд. Увидев Лену, он закричал:

— Лена, опять сюда ходила? Я тебя предупреждал, чтобы ноги твоей не было у порога. Я следил за тобой, — проговорил он гневно.

Надежда, увидев, что опасность в лице соперницы миновала. Она захлопнула дверь квартиры. Оставшись наедине с Витольдом, она почувствовала угрызения совести. Мебель надо было возвращать, но возвращать было нечего, она прочно встала на другие свои места. Ничего не оставалось, как купить нечто новое. Надежда прошла по квартире, мельком взглянув на цветовую гамму помещений, и полетела на любимом воздушном трамвайчике в магазин с кратким названием «Уют».

Кто бы удивился, но она не выразила удивления, обнаружив в качестве продавца мебели молодого человека Лены. На нем висела табличка с именем «Витольд». В голове у Надежды всплыло в памяти, что она правильно назвала Лену Леночкой — одиночкой.

Есть у нее чутье на такие вещи. Купила Надежда новую мебель, посмотрев на образцы в магазине. Пока она ехала домой, к ней со всех сторон от производителя везли мебель. Прибыли они к дому практически одновременно. Витольд проснулся от шума. Рабочие в униформе вносили в дом новую мебель.

На прошлой неделе Василиса ездила в город Клюкву. Она доехала до станции, добежала до электрички, плюхнулась на сидение и наслаждалась тишиной, пока не пошли певцы. Одни пели группой, другие играли на гитарах или гормоне. Василиса не выдержала музыкальной атаки и вышла в тамбур, куда не доносились звуки из вагона, но скрежетали сами вагоны.

После того, как прошли певцы, Василиса села на свое место, разглядывая в окно, окраину Клюквы. Дома теснились все плотнее и плотнее, — это приближалась конечная остановка.

Клюква — огромный город, начинался с киосков, продажи дорожных сумок, и постепенно устремлялся через метро в сам город.

Вынесенная людским потоком Василиса оказалась среди огромных домов, дорог, и плотных масс автомобилей. Она перешла через переход, и чуть не вошла в скоростной общепит, куда народ втекал и вытекал тонкой, но постоянной струйкой. Она обошла людей с цветными коробками с картошкой и гамбургерами, и оказалась на тихой улице с вывеской стоматологии.

Но ей не сюда, ей дальше, минуя тихий перекресток, она вошла в тень домов, возраст которых перевалил за сто лет. Еще метров сто, несколько лестничных пролетов и она оказалась там, куда шла, но еще не видела того, к кому пришла.

Он вышел из палаты в синей пижаме с недовольным выражением лица. Он был зол на Василису за то, что она сказала, а вот что она сказала, он уже давно не помнил, но продолжал злиться. Так, наверное, происходят вендетты. Никто не знает из-за чего сыр — бор разгорелся. Ладно, Василиса хотела посмотреть на Ивана. После операции прошло достаточно времени, чтобы он мог ходить, но еще недостаточно, чтобы его выписали.

От встречи повеяло зимним холодом прощания. Она, убедилась, что с ним все в относительном порядке и решила прекратить всякое вмешательство в его жизнь. Пусть наслаждается злобой к словам, которых сам не помнил. Василиса вышла из больницы, вдохнула воздух весны, и пустилась в обратный путь.

Обида — это чувство, которое всегда хочется отодвинуть подальше от себя, вот так и Иван ушел в зону, закрытую от доступа. Он стал нести в себе отрицательные эмоции, их количество значительно превосходило положительные значения чувств. Чувство жалости и сострадания вечным не бывает, хотя бы потому, что они сами забирают положительный потенциал происходящего. Чтобы жить, надо переходить в зону положительных эмоций, надо создавать условия для положительного эмоционального состояния.

Василиса неожиданно для себя накричала на человека, симпатичного во всех отношениях, но всегда негативно относившегося к Ивану. Ночь была не из легких, ей было психологически тяжело, потому что два нужных ей человека оказались в зоне отрицания.

Наум Витольдович выражал к ней симпатию с первого дня появления на работе. Он и она были одного поля ягоды, одной породы, почти с одинаковым официальным уровнем образования.

Вероятность реального сближения была мала, но творческие отношения были просто необходимо для работы. С Евгением у Василисы могли быть личные отношения, с Витольдом только служебные, — это предстояло осознать и не переходить границы дозволенного общения. Условностей в жизни больше, чем можно представить с первого взгляда. Получалось, что ей необходим Иван, но он отодвинулся от нее забором отчуждения, словно ушел в другое измерение человеческих чувств. А Наум Витольдович был занят и основательно.

Из всего вышесказанного Василисе оставалось вместо обиды, одно состояние — пресловутое одиночество. От нечего делать она зарегистрировалась на сайте знакомств, и стала проявлять инициативу в знакомствах. Успех не заставил себя ждать. Некий человек откликнулся, завязалась переписка. Они созвонились. Услышав голос и признания мужчины в том, что он женат и ищет развлечения, она ретировалась.

Иван вернулся домой. Василиса без приглашения нагрянула к нему в гости. Странное дело, но ей вдруг понравилось быть верной именно ему, несмотря на его хроническое свойство вызывать у нее состояние обиды. У них на двоих было одно положительное свойство, они чувствовали друг друга. Их прикосновения носили электрический характер, а это немало! Но бесконечно мало, потому, что электронной тяги друг к другу у них хватало ненадолго. Они неизбежно расходились по своим домам до следующей притягивающей встречи.

Жить жизнями мужчин Василиса не могла, увлекаемая своими планами. На воспитании у нее были цветы, она их поливала по заведенному графику. Если появлялись цветы, требующие другого ухода, то их судьба была предрешена. Это сугубо личное дело цветов: быть или не быть, и без вопросов, и без обид с их стороны.

Мужчины обладают чувством под названием обида, или уязвленная гордость. Василиса забыла свое знакомство на сайте знакомств, но ее там не забыли. Некий человек с сайта вдруг материализовался и встретил Василису. Она уловила знакомую интонацию его бархатного голоса, слышанного ею по телефону.

Его звали Григорий, имя его она запомнила. Помнила она и его фотографию на сайте, а теперь она видела его в реальной жизни. Он был то, что надо, но ей было не надо на данный момент времени. Григорий шуток и отказов не принимал, его Василиса зацепила, он ее запомнил из многих особ, достававших его на сайте. Он реально ее хотел, а она, удовлетворенная Евгением, еще ничего не хотела. Попытка Василисы отшутиться от Григория и уйти, ни к чему не привела.

Весна разбросала свои сети, и в них оказались Василиса и Григорий. Уязвленный отказом мужчина не хотел его воспринимать всерьез. Василиса не на шутку забеспокоилась. Они стояли на улице, но ситуация требовала конкретного решения. Она хотела уйти от него без объяснения. Он не понял и резким движением схватил ее за руку и привлек к себе. Василиса почувствовала, что находится в мужских тисках неподдельной страсти.

— Василиса, я не понял! Ты меня сама соблазняла, ты согласилась на свидание после телефонного разговора, а теперь ты меня избегаешь! Не хорошо, — пробасил мужчина страшным голосом.

— Григорий, простите, но я не знала, что вы женаты! — пыталась возразить Василиса.

— Слушай, а ты думала, что на сайте знакомств люди глупостями занимаются? Нет, они делом занимаются, они судьбы свои устраивают.

— Но вы женаты! — опять промямлила Василиса.

— На вид ты умная девушка, но произносишь отъявленную глупость.

— Но вы сами сказали, что вы женаты.

— Я не силен в математике, но до трех считать умею. Если я ищу для себя женщину, то остальное ее не должно касаться. Мало ли с какой точки зрения люди идут на женитьбу.

Я — свободен от интимных отношений и предлагаю их вам, Василиса. Вы мне симпатичны.

— Но я не совсем свободна. У меня есть мужчина, а когда я вам писала письма, его здесь не было.

— Так не пойдет! — взревел мужик. — Ты за свои слова отвечай, ты меня зазывала. Я — здесь!

Зови меня дальше! На твой отказ от меня я не согласен!

В голове промелькнуло, как она к нему заходила в гости. Он тогда ее мгновенно схватил на руки и завалил на постель. Любовь была столь экспансивной, быстрой и чувственной, что она сама от себя ничего подобного не ожидала.

Космический ветер носил над головой темные облака пепла. Леденящий холод пронизывал сквозь одежду. Синее небо между облаками казалось чужим и незнакомым. Василиса шла по старой асфальтированной дороге, расположенной среди лесных деревьев.

Она любила придумывать новые картины, наблюдая за жизнью, и лучше всего выдумывалась любовь в акватории бывшего замка, а выдуманную любовь она изображала на поверхности картин и шкатулок.

Трудно избавиться от приобретенных навыков и знаний, с годами они берут верх над всеми другими интересами. Семейная жизнь была фоном ее творчества, иногда ей хотелось покинуть акваторию первой любви, очень хотелось, но она давно поняла, что это практически невозможно. Воспаленный мозг выдумывал сказки, спокойный мозг их забывал, и жизнь начиналась сначала в отблесках солнца или в каплях дождя.

Василиса устала от ненависти, горьких обид и воспоминаний о своей жизни, поэтому она решила полечить нервы мужским способом, а не женским — таблетками. Она разрешила себе пять дней в восемь вечера принимать по пятьдесят грамм коньяка, запивая его водой. Правда после выпитого коньяка аппетит возрастал, и она бежала на кухню жарить, парить и варить. Диета в этот момент отдыхала.

В мозгах женщины возникала небесная пустота, она забывала ненависть и объектов, которые вызывали в ней неприязнь и обиду. Космическая пустота в мозгах располагала к сытости и отдыху. Прошло пять дней, на шестой день в восемь вечера организм затребовал коньяк, кровь вскипела во всем организме. Ей стала страшно от собственного состояния и того ощущения, что организм требует коньяка! Что делать?

Но у нее было! У нее был однопроцентный кефир, как напоминание о диете. Двое суток в восемь вечера она выпивала по пачке кефира, и требование организмом коньяка — прекратилось. Зеленый змий ее не одолел.

В десяти минутах от Кремля, в доме бывших офицеров, огромные квартиры, по меркам квартир семидесятых годов 20 века. Минуя театр на Таганке, пройдя вдоль Садового кольца и повернув вправо, попадаешь в дом на набережной Москвы реки. Что Василиса там забыла? Здесь люди меняли квартиру, и ее квартира их чем-то устраивала. Ее квартира маленькая с низкими потолками, у них квартира огромная с высокими потолками.

Лжет немного, за ее квартиру они давали две комнаты, а сами потом получали большую квартиру, а она так, промежуточный вариант в цепочке обмена. Но это было лет тридцать назад. Две огромные комнаты по двадцать шесть квадратных метров, таили в себе огромный древний шкаф, которые хозяева не хотели увозить, он неподъемный, антикварный. А во второй комнате в двух клетках жили птички и смотрели из окна на Москву-реку. Василиса основательно забыла об этой квартире, а вчера…

Бизнесмен-стилист с исковерканным лицом как у великого черно-белого певца из-за океана, показывал птичку в клетке, в телевизионной передаче, а квартира была столь знакомой!

А еще она узнала шкаф, который так не хотела брать в наследство и не стала участвовать в обмене. Этот обмен ей лет десять снился, она просыпалась с ужасом: обменялась или нет? Потом смотрела на низкий потолок и успокаивалась.

С Василисой опять произошла неприятность. Некто подарил ей шикарный браслет, который она потеряла, потом его нашел доморощенный детектив Мусин. Он бежал за тем человеком, до которого оставалось всего нечего. Неожиданно преследуемый бросил под ноги преследователю небольшой предмет, который блеснул в лучах вечернего освещения улиц.

На Мусина напал ступор. Он остановился и забыл куда бежал. Он посмотрел себе под ноги, нагнулся и поднял браслет. Ничего особенного браслет не представлял: маленькие крупинки бриллиантов окружали зеленые листочки изумрудов, которые были расположены по всему периметру браслета, выполненного из белого золота.

«Может быть, это бижутерия?» — подумал Мусин. Ослепительный отблеск маленьких изумрудов говорил, что они настоящие. Он вспомнил, что бежал за неким мужчиной по своему неровному дыханию. Он посмотрел туда, куда бежал, но там никого уже не было. Он оглянулся назад и увидел ту, из-за которой бежал.

Василиса поднялась с земли и посмотрела на мужчину сквозь пелену слез. Он подошел к ней.

— Вы из-за браслета плачете? Вот браслет, возьмите, — и Мусин протянул зеленый отблеск Василисе.

— Спасибо! — выдохнула она, и тут же присела, ойкнув от боли. — Ногу больно.

Мусин оглянулся, увидел скамейку и как приличный человек помог дойти молодой женщине до скамейки, стоявшей недалеко от фонаря. Она вытянула одну ногу, потерла лодыжку, простонала и только потом протянула руку за браслетом. Но браслета у Мусина не было, он его ей протягивал, а она в тот момент нагнулась к своей больной ноге.

Они оба прозевали третьего, который схватил браслет из рук Мусина вместо девушки. Он как барс подошел к ним с темной стороны и теперь убегал от них во второй раз. Он бежал не в темноту, а к автомобильной дороге, где остановилась машина, в которой он и приехал.

Мажор сел за руль в машину и улыбнулся фарфоровой улыбкой человеку на заднем сиденье:

— Витольд, ваш браслет у меня, — и покрутил им в воздухе.

— Дай его мне! — радостно воскликнул Витольд. — Езжай быстро! Потом разберемся! — крикнул он и тихо добавил: — За нами могут организовать погоню.

Машина исчезла в темноте.

Мусин проводил машину взглядом, но с места не тронулся. Василиса перестала стонать над своей ногой, теперь она пыталась реветь, но слез не было.

— Вы кто? — спросила она Мусина, словно никогда его не видела.

— Я? Я свободный художник, в том смысле, что я свободный детектив. Женат.

— Сразу и сказал, что женат! Мог бы при такой внешности промолчать о жене, — протянула Василиса, обхватывая свою лодыжку и, хмурясь от боли.

— У вас нет перелома кости? — спохватился Мусин.

— Нет у меня перелома, нога целая, но ушиб сильный, — сделала сама себе диагноз Василиса.

— Вы плакать перестали. А браслета не жаль?

— Чего мне браслет жалеть? Мне его подарил Витольд, а теперь его человек у меня его забрал.

— Не понял, какой такой Витольд?

— Все вам расскажи! Знаете, бывает первый парень на деревне, а в нашем городе есть Витольд, первый красавец. У него был отец. Неужели вы его не знаете? Он скользкий, всегда ускользает, как изумрудный браслет. Смешно да? Мужик и браслет! А вот бывает и такое на свете. Он всегда носит зеленые камни, подсвеченные бриллиантовой крошкой хорошей чистоты. Не, я в них не компетентна, но наслышана.

— Забавно. Браслет вернулся к хозяину. А я зачем за ним бежал? Я подумал, что у вас что-то отобрали и, повинуясь рефлексу, бросился в погоню.

Витольд шел и горевал под серым небосводом. Холод. Дождь. Ветер. Они преследовали его изо дня в день. Он приехал из Теплой страны, а здесь ему все казалось холодным. Хотелось солнечных лучей, тепла или простого участия в его судьбе. Сегодня было солнечно. Ему казалось, что никто его не любил и не жалел. Состояние у него было такое, что впору было идти к специалисту по психологической настройке.

Жена Надежда и теща последнее время постоянно угнетали его своей раздражительностью или положительностью. Он им звонил с добром, а они ему отвечали со злом. Мало того они пытались сбросить на него своего раздражение от жизни. Да, вот что значит…

Витольд чуть не споткнулся об жену.

— А, что значит? — спросила Надежда, словно слышала его мысли.

— Чем я не хорош для тебя?

— Ты симпатяга.

От этой фразы Витольд выпрямил спину, потом улыбнулся лучезарной улыбкой фарфоровых зубов. Ему захотелось общения, обычного человеческого. Тут он подумал, что правильно люди создают общества для всех возрастов, есть куда пойти человеку: в детский сад, в школу, в колледж, в университет, на фирму. «Фирма», — и он задумался.

— Ты захотел собрать всех дам под свое крыло? — спросила жена.

— А, если дамы не подобреют? Или от финансового обеспечения добреют все?

— А оно тебе надо, обеспечивать злых дам?

— Мне туземцев достаточно. Что сделать такого, чтобы люди на меня внимание обратили?

— А зачем тебе внимание?

— Нет, всеобщее внимание мне на дух не нужно. Я могу включить обогреватель с теплым потоком воздуха. Могу создать зал с искусственным солнцем и с южными растениями, с водоемом. Примитив для девушек в купальниках.

— Нет, тебе это не поможет, — заверила жена Надежда, которую он вернул с острова.

Витольда охватила тоска вселенская, из которой надо выбираться. Возникло ощущение, что пивной губернатор зовет его выпить пива на небесах. Появилась боль под правым ребром, которая усиливалась с каждой минутой. Скука прошла, появилось тревожное чувство обреченности и бренности жизни. Никто не тревожил Витольда.

— А кому надо тебя тревожить? — тут же спросила жена.

— Некому, если от меня никто не зависит.

Витольд распустил на время своих людей. Придя к неутешительному выводу, он задумался. Он позвонил знакомому врачу, вызвал его и успокоился. Небо за это время нисколько не изменилось и серого беспробудного цвета не утратило.

Мысли очистились от тоски. Его взгляд упал на зеркальный стол, на котором были рассыпаны изумрудные камни. Великолепное зрелище поразило своим неожиданным появлением. Насколько он помнил, в его доме такого стола не было. Слуги на сюрпризы не способны.

На сюрпризы способна жена Надежда.

Витольд посмотрел на дверь, которая не открывалась и не закрывалась. Он посмотрел на потолок, но люка не заметил. Тогда он хлопнул себя по лбу и посмотрел на пол под столом. Да, именно там был люк с лифтом. Из нижней комнаты некто, скорее жена, ему прислала этот столик.

Так, это уже интересно.

Он подошел к столику, взялся за ручку и подкатил его к любимому креслу. Вблизи изумрудные камни не утратили свою красоту, но казались глупыми и не к месту. Зеркало заиграло с изумрудами. Реальность утратилась. Крыша поехала. Голова закружилась.

Очнулся Витольд на собственной кровати с рогом во лбу. Рядом с ним сидели два человека в белых халатах. Один из них сказал, что он потерял сознание, когда упал лбом на столик с изумрудами. Один изумруд вытащить не смогли и ждали, когда Витольд придет в себя.

Удивительно, но Витольд не чувствовал боли от постороннего предмета во лбу. Он чувствовал себя комфортно. Настроение было замечательное. И он с удивлением слушал о том, что ему предстоит хирургическая операция по удаление постороннего предмета из его черепа.

Витольд резво вскочил с кровати, подошел к большому зеркалу. Он увидел сияние в центре своего лба, от которого его глаза стали умными и выразительными. Он себе понравился!

— Господа! Я не хочу удалять из своего черепа этот предмет. Мне с ним комфортно. И я вас не звал!

— Господин Витольд, но это немыслимо оставлять во лбу изумрудный рог! — воскликнул разговорчивый врач.

— Вы — свободны! — с пафосом воскликнул Витольд.

От его слов люди в белых халатах вышли из его комнаты, словно их ветром сдуло.

Витольд потрогал рог рукой, усмехнулся и сказал:

— Я теперь единорог! Это жена мне изменила на острове!

От этих слов над его головой закачалась люстра и рухнула на него, окутав его металлическими кольцами и хрустальными висюльками. Он вновь потерял сознание. Когда он очнулся, то увидел тех же двух докторов.

— Больной! — резко сказал врач. — Мы вас предупреждали о том, что изумрудный рог необходимо удалить! Теперь нам пришлось извлечь из вас сотню хрустальных граней. Но два хрусталика торчат у вас как рожки. Удалить без наркоза их невозможно. Предлагаю удалить рог на лбу и рожки на голове.

Витольд был весь напичкан импульсами противоречия. Он вновь резко вскочил со своего места и подошел к зеркалу. Перед ним был он, но с хрустальными рожками и с сияющим лбом. Он себе понравился!

— Господа врачи, я себе нравлюсь! И вы — свободны!

Естественно врачей из комнаты вынесло то ли ветром, то ли нечистой силой.

Витольд остался один. Он молчаливо взирал на себя в зеркало. В нем было нечто демоническое и радужное. Да, фондовые биржи ему давно надоели, ему надоело быть клерком. Он хотел быть…

— Кем ты хотел быть? — спросила жена Надежда, заходя в комнату, с недоумением рассматривая рога и рожки на муже.

— Не кем, — ответил он и потрогал рожки. Он почесал за ухом. Потрогал нос. Он усмехнулся и поперхнулся, увидев, как в полу открывается люк.

В комнате вновь появился зеркальный столик с изумрудами. Но Витольд с места не сдвинулся. Неожиданно зеркало перед ним выгнулось в его сторону и лопнуло как мыльный пузырь. В облаке зеркальных осколков перед ним стояла жена в безбрежном зеленом платье.

— Привет! — нежно проворковала Надежда.

— Здравствуй! — пробурчал Витольд. — Кому я обязан рожками и рогом?

— Кому? — отозвалась жена, рассматривая себя в платье. — Двум врачам, которых я встретила в доме, — ответила она. — Один наградил тебя рогом, второй рожками, — насмешливо проговорила она, подходя вплотную к Витольду.

Надежда резко выдернула из его головы хрустальные рожки.

— Изумрудный рог удалять будешь? — спросил Витольд, потирая голову двумя руками.

Продолжение следует…