К — значит космос

Старший лейтенант Зорин

Первого июня старшего лейтенанта Зорина взяли в плен: какие-то три черные хреновины, похожие на гигантские тележные колёса, не то прокатились, не то пролетели над позицией окапывающейся роты, и без малого сотня человек, перейдя в газообразное состояние со всей амуницией, воспарили к праотцам на небо.

Старшему лейтенанту Зорину повезло — его на небо взяли живьем.

Теперь старший лейтенант Зорин сидел внутри белого куба и ждал, когда его начнут допрашивать. Делать особо было нечего, поэтому он в уме составил список военных секретов, которые мог бы выдать врагу: кличку батальонного кобеля, график работы полковой бани, прозвище майора Вагина и местонахождение ЗИП от списанной задним числом аппаратуры уплотнения.

Немного позже к этому списку добавились еще двадцать три тайны, но дознаватели за ними так и не пришли. И тогда старший лейтенант Зорин заподозрил, что ему уготована роль подопытного. Он слышал рассказы об истерзанных трупах людей и животных, найденных в становищах врага, но предпочитал думать, что в его случае опыты ограничатся психологическим тестированием.

Заключение в белый куб само по себе могло оказаться неким изощренным экспериментом. Старший лейтенант Зорин обследовал свою тюрьму сразу, как к нему вернулась способность двигаться. Он обнаружил, что стены, пол и потолок чуть теплые, слегка бархатистые и светятся; площадь пола — тридцать шесть квадратных шагов; в одном из углов имеется неглубокая овальная выемка, а в противоположном углу — чуть более глубокая канавка с крохотными отверстиями на дне. Старший лейтенант Зорин о предназначении данных неровностей размышлял недолго. В канавку он справил малую нужду. И, повернувшись, обнаружил в овальной выемке невесть откуда взявшуюся студенистую массу, ароматом похожую на малиново-земляничный мусс, а вкусом — на жареное мясо.

Оттрапезничав, старший лейтенант Зорин немного расслабился: он расстегнул портупею и лёг на пол, заложив руки за голову. Он даже поспал час или два. И даже сон успел увидеть: его семья собралась за обеденным столом; жена Катя улыбалась ему и разливала наваристый борщ по тарелкам; дочка Маша показывала рисунок, на котором папа стрелял в зеленых человечков с клешнями и щупальцами; сын Костя резал хлеб «по-военному» — щедрыми треугольными кусками.

Старший лейтенант Зорин проснулся в слезах и примерно тридцать минут колотил головой и руками в бархатистые податливые стены.

Семьи у старшего лейтенанта Зорина не было вот уже тринадцать месяцев и двадцать два дня.

Война старшего лейтенанта Зорина началась в воскресный день с будничного события: его семья собралась за обеденным столом; улыбающаяся жена Катя разливала борщ по тарелкам с золотой каемкой, пятилетняя дочка Маша хвалилась только что законченным рисунком, а сын Костя резал хлеб «по-военному» — как научил его отец.

«Сейчас вернусь», — сказал одетый в трико и майку старший лейтенант Зорин и ушел в туалет.

Когда он вышел из туалета, его семьи не было. Не было и комнаты. И большей части квартиры. И большей части панельного пятиэтажного дома. И значительной части их мирного гарнизона, обслуживающего несколько узлов связи и отдельную бригаду радиоразведки.

Всё это было в одно мгновение испарено неведомым способом неизвестным противником.

Старший лейтенант Зорин стоял на краю прихожей и видел перекрытия всех пяти этажей.

А потом он услышал басовитый ровный гул, идущий сверху, поднял голову и разглядел в ясном небе набухающие темные овалы. Где-то далеко, кажется, на территории бригады, завывала сирена. А из установленного на площади громкоговорителя неслись слова:

«Внимание! Внимание! Граждане! Воздушная тревога!..»

Старший лейтенант Зорин снял с крючка фуражку — единственное, что осталось от его формы, подтянул трико, одернул майку и пошел воевать.

Много времени провел в плену старший лейтенант Зорин — может пару недель, может месяц, а может и того больше. Часов у него не было, освещение в белом кубе не менялось, так что календарь свой старший лейтенант строил по потребностям организма, да по работе овальной выемки: в ней с некоторой периодичностью и по определенной системе то вода появлялась, то желе со вкусом мяса и фруктовым ароматом.

Было и еще одно повторяющееся явление, которое старшему лейтенанту жутко не нравилось: не то что бы часто, но и не так уж редко под потолком открывались четыре узкие щели; они тут же начинали противно свистеть, и светлая темница быстро наполнялась желтоватым туманом. Много раз старался старший лейтенант Зорин этим туманом не дышать: уж он и дыхание, сколько мог, задерживал, и сырой одеждой рот закрывал — но результат всегда был один: глотнув пожелтевшего воздуха, старший лейтенант крепко засыпал и ничего не чувствовал. Что с ним происходило в это время, он мог только догадываться. Но просыпался он каждый раз в центре комнаты, лежа на спине и с руками, сложенными на груди, — в позе покойника. Поднявшись, он видел, что в комнате убрались, а туалетная канавка так и вовсе сверкает, и каждое её крохотное устьице словно бы тоненьким шомполом прочищено.

Старший лейтенант Зорин был не дурак, и он догадывался, что во время его искусственного сна тюремная клетка открывается, и в нее заходят…

Вот кто в нее заходит, он точно сказать не мог. Впрочем, его это не слишком волновало. Все мысли старшего лейтенанта Зорина были нацелены на одно — как бы ему выбраться из тюрьмы.

Уж он и стены ковырять пробовал, и пол проломить пытался, и до щелей, туман пускающих, допрыгнуть старался. Он и болезни симулировал, и мертвым притворялся, и голодовки объявлял.

Но однажды старший лейтенант Зорин придумал вот что…

Противник появился из космоса — это стало известно сразу после нападения. Первый удар враг нанёс с орбиты — крупные города планеты в считанные минуты превратились в руины. Потом вражеские крейсеры вошли в атмосферу Земли и разделились на десятки тысяч летающих боевых машин. Многие из них вскоре трансформировались и спустились на землю, чтобы уничтожать выживших после воздушных атак и укрывшихся в развалинах людей.

Застигнутое врасплох человечество мало что могло противопоставить захватчикам, начавшим войну на истребление. Небольшие страны перестали существовать практически мгновенно. И лишь на огромных территориях России, Америки и Китая из остатков разгромленных армий и местного населения сформировались организованные очаги сопротивления.

Старший лейтенант Зорин воевал на сибирском фронте. На счету его взвода было шесть сбитых «Стрекоз», пять уничтоженных «Ходулей», восемнадцать «Ползунов» и тридцать пять «Пауков». Старший лейтенант Зорин лично захватил в плен трех пришельцев-панголинов, подбив из гранатомета РГ-6 инопланетный вездеход типа «Бочонок». После короткого допроса в штабе полка старший лейтенант Зорин с превеликим удовольствием пустил в расход всех троих пленников. Он не тратил на них пули. Он не сжигал их, и не закапывал живьем в землю. Старший лейтенант Зорин освобождал пленников и дрался с ними: они рвали его зубами, терзали выпущенными из-под подушечек пальцев когтями, а он душил ненавистных врагов, сдирал с их тел жесткую чешую, мутузил их поганые вытянутые хари. Он давно научился убивать панголинов голыми руками…

Трудно сказать, как бы закончилась война старшего лейтенанта Зорина, не попади он в плен и не придумай способ выйти на свободу.

Предугадывая скорое появление желтого тумана, старший лейтенант Зорин отказался от еды. Он доставал из овальной выемки исправно появляющиеся там кубические куски пахнущего ягодами желе и относил их в противоположный угол.

Так что когда под потолком наконец-то открылись свистящие щели, в углу стояла наготове целая пирамида, составленная из съедобных блоков.

Как только вниз по стенам потекли пока еще тонкие волокна желтого тумана, старший лейтенант Зорин перестал дышать и ногой обрушил пирамиду в канализационный жёлоб, давно уже требующий чистки. Упав на колени, он принялся размазывать куски желе толстым слоем по дну жёлоба, надежно залепляя тонкие отверстия. Лишь в одном месте он оставил открытыми десяток или дюжину устьиц, окружив их высоким кольцом, вылепленным из пахучего желе.

Это была маска.

Когда желтый туман полностью наполнил комнату, старший лейтенант Зорин залег в грязную канавку, словно в окоп, и вложил свое лицо в маску из желе.

Он не знал, сработает ли его план.

Старший лейтенант Зорин сделал глубокий вдох.

Ему показалось, что он засыпает.

Но нет — у него просто голова закружилась. Воздух, идущий снизу, трудно было назвать свежим. Зато в нем не было сонного газа.

Старший лейтенант Зорин задышал полной грудью. Он не знал, сколько времени придется ему ждать. Но он был готов ждать хоть целую вечность.

И когда чужие конечности тронули его плечи и спину, он даже удивился — слишком быстро кончилось ожидание. Старший лейтенант Зорин позволил себя перевернуть, а потом открыл глаза.

Над ним стоял щуплый панголин с какой-то серебристой штуковиной в руках.

Старший лейтенант Зорин легко приподнялся и, не замахиваясь, ткнул панголина кулаком в гортань — тот даже не успел свернуться. Еще два коротких, но мощных удара — и противник, испустив дух, свалился на пол.

Старший лейтенант Зорин огляделся.

Стены его тюрьмы будто раскололись в пяти местах, наклонились и вывернулись. Старший лейтенант Зорин шагнул в один из проемов. И удивился, заметив, что стены, белые изнутри, снаружи совершенно прозрачны. В этом кубе он был словно обитатель террариума: его кормили и поили, за ним чистили, на него смотрели.

Но здесь и помимо плененного человека было на что посмотреть. Справа от старшего лейтенанта Зорина высился танк Т-90 «Владимир». Слева стоял колесный «Страйкер». Впереди — крохотный «Дефендер» с обвисшими лопастями винта. Позади — ЗРК «Печора», чем-то напоминающий срубленный кактус.

В огромном зале под высоким расписанным куполом крыши были собраны десятки боевых машин, некоторые из которых вряд ли когда производились на Земле.

— Куда это я попал? — спросил в пустоту старший лейтенант Зорин. И краем глаза уловил движение за гусеницей пятнистой «Рыси». Он успел уйти с линии огня, нырнув вбок и перекатившись через плечо, — в место на полу, где он только что стоял, с треском вонзился тонкий сиреневый луч. Старший лейтенант Зорин подумал, что никогда он не взял бы в руки столь демаскирующее оружие, и, подхватив с пола какой-то увесистый штырь, бросился к обнаруженному врагу.

Ровно шесть секунд понадобилось старшему лейтенанту, чтобы доказать преимущество штыря перед инопланетным оружием неизвестной системы.

Отряхнув порвавшиеся брюки и вытерев ободранные ладони, старший лейтенант Зорин еще раз оглядел огромное помещение. Здесь вполне могла спрятаться целая рота врагов. Но старшего лейтенанта это ничуть не пугало.

Его не испугал бы и батальон.

Всё, чего боялся старший лейтенант Зорин, давно уже с ним случилось, — и теперь повторялось только в его снах.

Но всё же старшему лейтенанту сделалось немного не по себе, когда он, наконец-то отыскав выход, прошел сквозь череду странных овальных дверей, поднял запертую двумя рычагами решетку, шагнул в открывающуюся лепестковую диафрагму и оказался на улице.

Ветер ударил его в лицо.

— Черт возьми, — пробормотал старший лейтенант Зорин и попятился, щурясь. — Куда же я попал?

Он стоял на плоской вершине гигантского холма. Прямая дорога, похожая на гладкий рубец, сбегала вниз по склону, покрытому рыжей травой, и терялась в необычных зарослях — не в кустах и не в деревьях, а будто бы в водорослях. Странно выгнутый горизонт едва заметно покачивался и колыхался — возможно, это был не горизонт, а нечто другое. В петле далекой реки сверкали шпили и купола явно искусственного происхождения, над ними кружили черные точки, разноцветные световые столбы подпирали зеленое небо — несомненно, там был город.

Старший лейтенант Зорин из-под руки глянул на голубое солнце в зеленоватом небе и криво усмехнулся.

— Отлично, — сказал он. — Просто отлично.

Он еще мало что понимал, но в его голове уже созрел новый план.

Двенадцатого февраля младшего сержанта Мамедова взяли в плен: какие-то две треугольные рамы, сея голубые искры, пролетели над идущим маршем батальоном, и примерно полторы сотни человек, замешкавшихся на полотне старой бетонки, взлетели, кувыркаясь, ввысь и потом долго — секунд двадцать — шлепались на серые плиты, будто переспевшие яблоки.

Младшему сержанту Мамедову повезло — он попал в узкий конус света, тянущийся за одной из треугольных рам, и на землю не упал, а был втянут в какую-то пульсирующую кишку, где, дохнув неизвестного желтого газа, потерял сознание, автомат и часы.

Теперь безоружный младший сержант Мамедов сидел внутри большого белого ящика и гадал, то ли его скоро начнут допрашивать, то ли над ним вот-вот поведут ужасный бесчеловечный эксперимент. Внутренний голос разумно подсказывал младшему сержанту Мамедову, что эксперимент вполне можно совместить с допросом, но младший сержант Мамедов старался не слушать внутренний голос.

Когда на белой стене над овальной кормушкой появилось и стало расти желтое пятно, младший сержант Мамедов решил, что так просто он не сдастся, и, поднявшись, встал в боксерскую стойку.

Пятно превратилось в неровный трепещущий пузырь. От него веяло жаром. Младший сержант Мамедов понял, что сейчас пузырь лопнет, и на всякий случай зажмурился.

Он услышал хлопок и открыл один глаз.

В стене зияла оплывающая краями дыра. В дыре, словно в рамочке для фотографий, маячила чья-то дружелюбная физиономия самого бандитского вида.

— О! — сказала физиономия. — Человек!

Младший сержант Мамедов открыл второй глаз и опустил руки. Боксировать через дыру было бы глупо.

— Спик инглиш? — спросила физиономия.

Младший сержант Мамедов задумался, не выдаст ли он случайно какую-нибудь военную тайну, отвечая на подобные вопросы. И осторожно сказал:

— Ноу.

— Хреново, — пробормотала физиономия.

— Ай эм спик рашен, — сказал младший сержант, обрадовавшийся возникшему взаимопониманию.

— Вэри гуд. Фамилия, звание, часть?

— Мамедов я. Младший сержант.

— А я старший лейтенант Зорин. Ты, эта, отойди в сторонку, Мамедов. Сейчас я тебя выковыривать буду…

Выбравшийся из плена младший сержант Мамедов с удивлением обнаружил, что стены, белые изнутри, совершенно прозрачны снаружи. Старший лейтенант Зорин, с интересом наблюдая за лицом освободившегося пленника, кивнул и сказал, страшно чему-то довольный:

— Ага. Ты тут как в террариуме сидел. А к тебе экскурсии ходили. Позырить.

— Где мы? — спросил младший сержант Мамедов, разглядывая стоящую вокруг боевую технику.

— Это храм, музей и зоопарк, — ответил старший лейтенант Зорин и, подняв палец, указал на купол расписанного батальными сценами потолка. — Для панголинов это святое место, посвященное их победам и войнам. Война — религия панголинов. В праздники они собираются здесь тысячами. Но сегодня будний день.

Младший сержант Мамедов заметил несколько свернувшихся тел, покрытых крупной чешуей. Краем глаза он вдруг уловил движение за гусеницей угловатого «Стингрея». Пригнулся, прыгнул за лафет незнакомой пушки.

— Не напрягайся, — сказал старший лейтенант Зорин и повесил на плечо пузатое ручное орудие, похожее на игрушечное водяное ружье, только очень тяжелое. — Это мои… — Он запнулся. — Это мои люди. Как и тебя, я вытащил их из белых прозрачных камер. И у них свои счеты с панголинами…

Младший сержант Мамедов выпрямился, приветственно поднял руку, собираясь поздороваться и поблагодарить своих спасителей. Но старший лейтенант Зорин хмуро его оглядел и буркнул:

— Они не говорят по-человечески.

Три фигуры вышли из-за «Стингрея», встали на открытом месте между «Хаммером» и «Уазом». Первый — рослый богомол на шести лапах. Второй — седой шестиглазый лемур. Третий — гигантский морщинистый гриб на шагающем шасси-треножнике. Все увешаны оружием, как и их предводитель — старший лейтенант Зорин.

— Пора уходить.

Младший сержант Мамедов понимающе кивнул и, шагнув к разбитому стенду со стрелковым оружием, подобрал давнюю свою мечту — «Штайр Ауг» с подствольным гранатомётом.

— Какой у нас план, командир?

Старший лейтенант Зорин усмехнулся.

— Сегодня день экскурсий — мы планировали навестить еще парочку военных музеев. Ну и, конечно же, без хорошего салюта не обойдется.

— Чего? — не понял младший сержант Мамедов.

— Увидишь…

Они прошли мимо панорам, изображающих морские, воздушные и наземные сражения. Миновали строй миномётов. Обогнули гигантскую корабельную артустановку. Они шагали улочками, образованными рядами боевых машин, некоторые из которых вряд ли когда производились на Земле.

Проходя сквозь череду овальных дверей, похожих на затворы воздушного шлюза, помогая поднять запертую рычагами решетку, ступая в открывающийся зрачок гигантской диафрагмы, младший сержант Мамедов и предположить не мог, какая картина сейчас откроется его взгляду.

Ветер хлестнул его в лицо, и младший сержант Мамедов, заслонившись ладонью от голубого солнца, замер, не смея сделать еще один шаг.

Он увидел холмы, покрытые рыжей щетиной, леса похожих на водоросли растений, странно выгнутый горизонт, который, возможно, и не горизонт был вовсе, шпили, купола и световые столбы, подпирающие зеленое небо далеко впереди.

— Где мы? — хрипло спросил младший сержант Мамедов.

— Глубоко в тылу врага, — отозвался старший лейтенант Зорин. — Глубже не бывает. — Он хмыкнул и, козырнув, убежал заниматься делами. Его ждали сорок пять бойцов: люди, богомолы, лемуры, грибы на треножниках. Они уже выгнали под открытое небо две системы залпового огня «Ураган», нацелили ракетные тубусы в сторону шпилей, куполов и разноцветных столбов. Они развернули зенитный комплекс «Тор». Вкопали в землю «Гвоздику», «Гиацинт» и «Тюльпан».

На склоне холма в рыжей колючей траве валялись одетые в чешую трупы. У опушки странного леса горела какая-то черная хреновина, похожая на гигантское тележное колесо. По четким следам гусениц и колес можно было понять, откуда и на чем пришел отряд старшего лейтенанта Зорина: БМД-4, БРМ «Рысь», белый «Брэдли», еще какие-то машины — они стояли незаглушенные, рокотали моторами на холостом ходу, и младший сержант Мамедов удивился: неужели в музее все экспонаты хранятся заправленными?

На ровной площадке, приспособленной, кажется, для какой-то местной игры, лениво вращал винтом остроносый «Хайтун». А рядом с ним, сотрясая шагами землю, прохаживалась совсем уж невозможная машина: двуногий мех со спаренными стволами в коротких лапах, с ракетными установками на плечах — такому самое место в компьютерной игре.

— Ну и дела, — пробормотал младший сержант Мамедов и посмотрел на свой смешной «Ауг».

— Возможно, завтра нас всех загонят в ловушку и перебьют, — сказал, неожиданно появляясь рядом, старший лейтенант Зорин. — А если не завтра, то на следующей неделе. Или через месяц. Или через год. Ты еще можешь вернуться в свою белую прозрачную коробку. Тогда они тебя не тронут. Останешься жить в тепле, при свете, в чистоте. Вновь начнешь получать еду и воду. И теперь будешь знать, что работаешь экспонатом — это может придать твоей жизни смысл.

Младший сержант Мамедов недоверчиво и немного обиженно посмотрел на старшего лейтенанта Зорина.

— Нет.

— Что — «нет»?

— Я пойду с вами.

— Зачем? Ради чего? — кажется, старшему лейтенанту Зорину действительно было интересно услышать ответ на этот вопрос. — Мы же не сумеем перебить их всех.

Младший сержант Мамедов закусил губу, не зная, нужно ли сейчас рассказывать старшему лейтенанту про испаренную сестру и отца, наполовину сожженного невидимым огнем, про истекающую кровью маму, продолжающую подтаскивать к зенитному пулемету ящики с патронами. Про дом, про двор и про город, где прошло детство, и от которых даже руин не осталось — только радиоактивный провал в земле. И про то, как совсем недавно полторы сотни человек, среди которых были его друзья, его новые товарищи и хорошие знакомые; бывшие программисты, служащие, таксисты, учителя, библиотекари, милиционеры, слесари — все они взлетели ввысь, подброшенные неведомой силой, и потом долго — секунд двадцать — жутко шлепались на серые плиты, будто переспевшие яблоки.

Младший сержант Мамедов посмотрел в глаза старшего лейтенанта Зорина и понял, что рассказывать ничего не нужно.

— Я пойду с вами. Говорите, война — это их религия? Что ж — они отличные миссионеры. Я уже всей душой и всем сердцем принял их веру. Теперь самое время причаститься.

Старший лейтенант Зорин засмеялся — от этого смеха мурашки бегали по коже, и волосы на загривке вставали дыбом.

— Отлично, сержант. Просто отлично. С этого момента можешь считать себя частью отряда. Но пока спрячься где-нибудь. Сейчас здесь начнется фейерверк.

Старший лейтенант Зорин повернулся по-уставному кругом, сделал два шага и перешел на бег — его везде ждали, он сейчас каждому был нужен. Но вот он задержался на секунду, повернулся и прокричал громко:

— Может быть, мы и не сумеем перебить их всех! Но мы будем очень стараться!