К национальному вопросу

Открытое письмо еврея к евреям

Следя внимательно за полемикой, которая ведется между «Искрой» и Бундом, и сталкиваясь с читателями, которых серьезно волнует предмет этой полемики, я пришла к тому убеждению, что спорный вопрос должен быть перенесен на другую почву. Это обстоятельство побудило меня обратиться в «Искру» с настоящим открытым письмом, рассчитывая на то, что серьезная «Искра» не откажется выслушать мнение товарища и в том случае, если он не согласен с методом полемики по данному вопросу.

Дело в том, что как «Искра», так и Бунд сосредоточили все свое внимание исключительно на организационном вопросе. Не подлежит, конечно, ни малейшему сомнению, что всякий, посвященный в революционное дело, должен сознавать и понимать всю важность и серьезность организационных вопросов; для всякого действующего революционера должно быть вполне ясно, что от правильной постановки и правильного решения организационных задач зависит очень многое. Но то, что тревожит и волнует организаторов и вообще сознательных определившихся социал-демократов, уяснивших себе связь между принципиальными вопросами и вопросами организации, может оказаться совершенно неинтересным и мало объясняющим для тех, которые ищут разрешения и уяснения основных, принципиальных предпосылок. Возьму для примера хотя бы следующий факт. Как мы узнали из «Последних известий» и впоследствии из «Искры», Бунд, ведя переговоры о соглашениях с нашей партией, предъявил сперва максимальные требования, но, когда последняя отказалась от соглашения на таких условиях, то у Бунда оказались про запас еще и минимальные требования. Весьма понятно, что такой процесс договора мог сильно и серьезно волновать представителей Росс. Соц. — Дем. Раб. Партии; но, спрашивается, какое значение имеет этот факт для того еврейского интеллигента или еврейского рабочего, который стоит перед вопросами: Должен ли он, как еврей-социалист, непременно работать среди евреев, или же он исполнит свой социалистический долг, если станет служить своему идеалу в рядах общероссийского борющегося пролетариата? Должно ли еврейское социалистическое движение содействовать слиянию еврейского населения с христианским, или, наоборот, стремиться к обособленности? Эти основные, принципиальные вопросы не только не выясняются в прениях о типе организации, а, напротив, все более и более отодвигаются на задний план и все более и более исчезают в споре об организационных деталях. И именно благодаря тому обстоятельству, что центром этой полемики служит организационная сторона дела, Бунду удалось в течение продолжительного времени скрывать свою основную националистическую точку зрения. «Мы не националисты, читаем мы во всякой бундовской статье; мы только требуем самостоятельной еврейской организации и хотим войти в Р. С.-Д. Р. П. на началах федерации, а не просто автономии».

Отрицая и скрывая свою истинную националистическую сущность, писатели и агитаторы Бунда развивают и укрепляют на почве продолжительных организационных споров национальные страсти; нападая на «Искру» и систематически борясь против ее организационных взглядов, они сеют рознь и вражду между еврейским и всероссийским пролетариатом. Пора, поэтому, «Искре» поставить вопрос на чисто принципиальную почву и этим заставить Бунд ясно и прямо обнаружить свою националистическую тенденцию. Само собою разумеется, что размеры газетной статьи не позволяет мне всесторонне разобрать этот важный и, во многих отношениях, сложный еврейский национальный вопрос. Но читатель не будет судить меня строго, если он только не забудет той цели, которую я себе поставила. Цель же моя, повторяю, в том, чтобы перенести интересующий нас вопрос на исключительно принципиальную почву.

Как известно, очередной четвертый съезд Бунда пришел к тому заключению, что еврейский народ должен быть признан особою национальностью. Это признание евреев нацией легло в основу стремлений Бунда создать самостоятельную и независимую соц. — демокр. организацию. Несмотря на то, что это научное определение послужило базисом всех дальнейших программных выводов Бунда, бундовские писатели не посвятили ни одной брошюры и ни одной цельной статьи этому основному вопросу. Но, насколько можно заключить из разбросанных в бундовской литературе случайных замечаний, Бунд признал еврейский народ самостоятельной национальностью на том основании, что этому народу присущи специфические расовые и психологические черты. Я не стану оспаривать ту мысль Бунда, что евреи обладают некоторыми психологическими особенностями, отличающими их от других национальностей. Я даже пойду далее и скажу, что марксисты противоречили бы сами себе, если бы стали отрицать некоторые особенные психологические черты у такого народа, которые жил и боролся за свое существование при исключительных исторических условиях. Что особенные условия борьбы за существование порождают особенный психологический склад, это — аксиома для всякого марксиста. И какой-нибудь Штейнталь, Лацарус или другой социальный психолог будут совершенно правы, если на основании социальной психологии признают евреев особой национальностью. Но одно дело социальная психология, а другое дело политика. Социальная психология может с своей, чисто описательной, аналитической точки зрения найти в данной части населения данной страны достаточное количество специфических свойств для того, чтобы ее признать особой национальностью. Но политика преследует иные цели. Для нее важны не те особенности, которыми характеризуется данная часть населения, как психологическая разновидность, а те его конкретные, реальные условия на основании которых можно было бы отстаивать его самостоятельное экономическое и правовое существование. Поэтому, те элементы, которые делают возможным считать известную часть населения особой нацией с точки зрения психологической, совершенно недостаточны для того, чтобы признать ее самостоятельной нацией с точки зрения политической. А так как Бунд — не ученая коллегия, занимающаяся исследованием социальной психологии, а политическая организация, преследующая конкретные исторические цели, то вполне очевидно, что он ошибается, считая психологические особенности евреев достаточным базисом для самостоятельного существования их, как нации.

Такой постановкой национального вопроса Бунд сознательно или бессознательно примкнул к идеалистическому воззрению сионизма, с той однако разницей, что сионизм, как мы это сейчас увидим, несмотря на свой идеалистический исходный пункт не утверждает, что достаточно одних психологических свойств для сохранения существования евреев, как особой национальности.

Сионизм, точно так же, как и четвертый съезд Бунда, исходит из того положения, что современные евреи представляют собою особенную нацию, вследствие присущих им особенных психологических идеалистических моментов. Тот факт, что евреи сохранили свое национальное имя, что они не исчезли в процессе исторического развития и не были ассимилированы другими народами, должен, по мнению сионистов, служить доказательством полной невозможности слияния евреев с народами христианского мира. Согласно такому взгляду христианство иудаизм рассматриваются как две совершенно враждебные идеологические категории, результатом столкновения которых является вечный и неизменный антисемитизм. Из этого идеологического объяснения антисемитизма сионизм делает то материалистическое заключение, что евреи могут только тогда избавиться от своего угнетения и стать самостоятельной национальностью, когда приобретут свою собственную территорию. Взявши за точку отправления неверное само по себе идеалистическое объяснение положения евреев среди других народов, сионизм дополняет свое идеалистическое умозрение конкретным элементом. Он понимает, что евреи только в том случае приобрели бы национальную самостоятельность, если бы получили необходимую для этого материальную основу, — территорию. Как бы ни были ложны идеалистические посылки сионизма, как бы ни были утопичны его мечтания о самостоятельном еврейском государстве, в нем все-таки есть правильное понятие: признание того, что национальная самостоятельность определяется главным образом территорией.

Иначе смотрит на дело Бунд, который является в постановке национального вопроса идеалистическим от начала до конца.

Исходя из чисто психологического определения нации, он идет дальше в том же идеалистическом направлении и приходит к тому выводу, что посредством психологической изоляции, на почве развития еврейской национальной культуры и самостоятельной революционной организации, еврей сумеют, оставаясь на чужой территории, отстаивать свое национальное существование. Это странная и непонятная точка зрения, в особенности для организации, которая считает себя социал-демократической! Социал-демократическому Бунду, исповедующему марксистское учение, следовало бы поучиться хотя бы у сионистов, которые, как мы видели, отлично понимают, что о самостоятельности нации может идти речь только тогда, когда она в состоянии экономически существовать самостоятельно, т. е. когда она обладает для этого собственной территорией.

Национализм Бунда, который более похож на детскую игру, чем на серьезную политическую задачу, разлетится в прах на другой день после получения евреями гражданского и политического равноправия. Стоит только евреям получить свободу повсеместного жительства, чтобы прикованные к черте оседлости невольные обитатели рассеялись по всей широкой России, отыскивая более прочное, более обеспеченное экономическое существование и посылая искреннее проклятие той «территории», на которой царское правительство, тоже путем изоляции, развивало их национальные чувства.

Но при всей своей неосуществимости, бундовский национализм может оказывать и, несомненно, будет оказывать вредное влияние на социал-демократическое движение вообще и на еврейское социал-демократическое движение в частности.

Здесь мне необходимо, однако, хоть в самых общих чертах указать на те очевидные ближайшие поводы, которые вызвали к жизни национальные стремления Бунда. Первая причина состоит в том, что наиболее угнетенный в правовом отношении еврейский пролетариат, оказавшись весьма восприимчивым к социалистическим идеям, был в то же время не настолько культурен, чтобы знакомиться с ними на литературном русском языке. Революционное настроение еврейской рабочей массы, с одной стороны, и ее культурная отсталость, с другой, создали необходимость в пропаганде и агитации среди еврейской массы на некультурном жаргоне. Жаргонная социалистическая литература, явившись вначале средством для данного исторического момента, превращается впоследствии в национальную самоцель под влиянием буржуазных националистических движений вообще и сионизма в частности. Если только память мне не изменяет, то в брошюре Бунда: «К вопросу о национальной автономии и преобразовании российской социал-демократической рабочей партии на федеративных началах»[1] высказывается тот взгляд, что если бы Бунд не взял на себя инициативы решения еврейского вопроса, то его решением занялась бы буржуазия, в лице сионистов. Вполне справедливо, конечно, что Бунд обязан был считаться с сионистским движением, но вопрос в том, как и в каком смысле он должен был, с социалистической точки зрения, уничтожить возможное влияние сионизма на рабочую еврейскую массу? Как социал-демократическая организация, Бунд должен был бороться против сионизма не путем принятия в свою программу национальных элементов, а посредством критики и полного отрицания всякой националистической идеи, как противоречащей основным принципам международного социализма.

Но как бы там ни было, сам Бунд признается в том, что он включил национальный вопрос в свою программу из опасения, что, в противном случае, буржуазия возьмет на себя инициативу разрешения этого вопроса. Таким образом, вместо того, чтобы подвергнуть социалистической критике мелкобуржуазные националистические стремления сионизма, Бунда, опасаясь сионистического влияния, включает в свою социал-демократическую программу мелкобуржуазные националистические элементы и этим своим шагом вступает на путь оппортунизма. Вполне справедливо, что Бунд, благодаря своему тонкому практическому чутью, деятельно и горячо старается развивать в еврейском пролетариате классовое самосознание, но зато, вследствие занятой им националистической позиции, он всеми силами прививает к еврейскому пролетариату национальные чувства. Поэтому если первая проповедь содействует развитию у пролетариата сознания классовых противоречий, то результатом второй проповеди является чувство солидарности у того же пролетариата с эксплуатирующим классом, принадлежащим к одной и той же еврейской «национальности», которая, с этой точки зрения, составляет одно целое. Далее, пропаганда и культивирование национальных чувств у еврейского пролетариата и стремление к отдельной организации несомненно создадут непроходимую пропасть между еврейским и «христианским» рабочим классом. Правда, что Бунд беспрестанно повторяет и подчеркивает солидарность интересов еврейской и «христианской» рабочей массы, но солидарность не прививается сверху посредством одного только идейного литературного воздействия. Истинная, серьезная взаимная связь рабочих масс, полное взаимное понимание может быть создано только на почве общих интересов и путем совместной борьбы. В бундовской литературе часто проскальзывает недоверие к «христианскому» пролетариату, слышится намек на антисемитическое настроение «христианских» рабочих масс. Но если бы Бунд был прав, то тем более следовало бы содействовать сближению еврейского и «христианского» рабочего класса, а не стремиться к отдельной, самостоятельной еврейской организации. Подводя общий итог бундовскому национализму, можно утверждать, что он окажет влияние в трех направлениях: 1) пропаганда националистических идей, игнорирующая по существу классовой антагонизм, противоречит основному базису революционного социализма — развитию классового самосознания пролетариата; 2) эта же пропаганда сеет рознь между еврейской и «христианской» рабочей массой и содействует, таким образом, ослаблению революционных сил борющегося российского пролетариата; 3) она может возбудить национальные страсти у других народностей, входящих в состав российского населения, и тем содействовать развитию антисемитизма. Все это, вместе взятое, чрезвычайно на руку нашему правительству, которое превосходно сознает и чувствует, что его конец наступит тем скорее, чем скорее российский пролетариат отделается от националистических предрассудков. Однако, националистически настроенный читатель, соглашаясь, быть может, со всем сказанным, все-таки спросит: а как же разрешить проклятый еврейский вопрос? Для социал-демократа нет и не может быть полного разрешения этого вопроса, как и многих других, вне социализма. С нашей точки зрения, угнетению одних классов или групп населения другими только тогда будет положен полный конец, когда будет уничтожена его причина — классовое государство. Антисемитизм вовсе не есть самодовлеющее, вечное и неизменное психологическое начало, как это думают сионисты, а представляет собою результат неумолимой экономической конкуренции. Лишенный территории, самостоятельных прочных источников существование, еврейской народ был обречен историческими условиями выступать повсюду случайным и очень опасным конкурентом. Торговля и все сопряженные с ней роды деятельности стали почти единственными занятиями скитающегося по всем государствам «вечного жида». Деньги сделались для него не только источником материального существования, но и единственным средством защиты своего нравственного достоинства. Шейлок горд своими дукатами между прочим, потому, что он может с их помощью отомстить Антонио. Естественно, что этот чужой вечный конкурент на экономическом поприще, становится все более и более ненавистным. Как в частной жизни, мешающий вам человек раздражает вас всяким своим, даже совершенно невинным движением, так и в исторической сфере вызывает презрение и преследование целое племя, когда оно является серьезным конкурентом в борьбе за существование. Убедительным доказательством того, что антисемитизм не есть следствие неизменного психологического начала может служить тот факт, что общественное и государственное отношение к евреям подвергалось различным изменениям. Даже в Испании, где, как известно, евреи наиболее терпели от жестоких преследований, бывали периоды, когда им жилось сносно.

С другой стороны, мы видим, как национальная ненависть разгорается и среди христианских народов, коль скоро сталкиваются их экономические интересы. Реформатор мученик, Ян Гус, сказал со свойственной истинному реформатору резкостью, что человечество обреется за экономические интересы, как собаки за кость, и что, как устранение кости моментально успокаивает собак, так устранение экономической конкуренции создаст мир и любовь среди людей. Ян Гус был гораздо ближе к истине, чем еврейские националисты. Мы, социал-демократы, придерживающиеся материалистического понимания истории и рассматривающие все идеологические появления, как результат материального исторического процесса, убеждены в том, что всякого рода человеконенавистничество будет уничтожено только с уничтожением нынешнего экономического строя. Именно поэтому мы смотрим на всякое общественное течение, которое исходит не из классовой точки зрения, как на такое, которое нас отдаляет, а не приближает к нашей великой цели, к социализму. К числу же таких течений принадлежит и еврейский национализм.