Кадианская кровь

Глава XIII ЗА РОДИНУ И ТРОН

Солтан, монастырский сектор

ШЕЛ ДОЖДЬ, когда Гвардия Смерти начала высадку на планету. Древние крылатые корабли летели сквозь мрачные тучи, опускаясь на поверхность, дождь струился по их покрытым гнилью корпусам. Это был первый дождь в Солтане за многие недели, и сухая земля жадно впитывала его.

Тифус ступил на поверхность Катура. Его броня была горячей, излучая жар, как человек, страдающий от лихорадки, и от зеленоватых пластин брони шел пар, когда на них падали холодные капли дождя. В кулаке Вестника была огромная коса — Жнец Жизней — деактивированная и безмолвная.

— Этот запах… — выдохнул Тифус, треск вокс-динамиков его шлема смешался с его протяжным булькающим голосом. — Этот аромат в воздухе…

В Солтане пахло смертью. В нем пахло смертью уже месяцами, но дождь, изливавшийся на гниющие трупы — и те, что двигались, и те, что уже нет — добавлял густой тошнотворный запах в уже оскверненный воздух.

— Это божественный запах, — прорычал Тифус. — Запах дара Бога Разложения смертной плоти.

Воины XIV Легиона высаживались в самом Солтане, в обширном городском парке, достаточно большом, чтобы вместить десантный корабль, несущий сотню предателей Астартес. Из темных мест города-святыни появились тысячи культистов в лохмотьях формы СПО, собираясь вокруг высаживавшихся космодесантников Гвардии Смерти, словно почитатели, приветствовавшие своих богов. Астартес в основном игнорировали презренных смертных, толпившихся вокруг и воздававших им хвалу.

— Господин! Господин, вы пришли, чтобы освободить нас? Господин!

Тифус обернулся к кричавшей женщине. Она была отвратительна, насколько это можно было представить: с головы до ног покрыта засохшим гноем, половина ее лица почернела от пожиравшей плоть заразы, поднятые руки были изуродованы — она ела собственные пальцы, чтобы утолить голод.

Но для Вестника она была прекрасна. Тифус смотрел на нее несколько секунд, пока она не затерялась в толпе беснующихся культистов, окружавших Гвардию Смерти. Было трудно двигаться сквозь густую толпу. Люди настолько больные, что уже не должны были жить, напирали со всех сторон. Благословение их бога поддерживало в них жизнь на грани смерти, которая могла наступить лишь спустя годы бесконечной боли, если до того их не избавят от страданий.

«Расчистить путь». Слова Тифуса вонзились в разумы Гвардии Смерти. Сотня болтеров поднялась одновременно, изрыгая огонь в толпу. Толпа рассеялась, как поток, разбегаясь во всех направлениях, болтеры падших Астартес отнимали сотни жизней. Болтерные снаряды разрывались в телах, забрызгивая космодесантников обрывками гниющего кровавого мяса.

Парк был очищен. Тифус не хотел убивать тех, кто поклоняется его повелителю, но эту мразь не стоило принимать в расчет. Большинство из них приняли его веру из страха, в панике и смятении. Если они умрут, это будет небольшая потеря. Миссия Вестника здесь имела несравненно большее значение, чем жизни кучки недоверков.

ПОБЛИЗОСТИ СРЕДИ ЗДАНИЙ бесшумно двигались высокие фигуры в черной броне, наблюдая за наступлением Гвардии Смерти. Они следили в полной тишине, видя, как дождь смывает с зеленоватой брони предателей Астартес кровь культистов.

— Мы видим их, — сообщил по вокс-связи брат-капитан Корвейн Валар.

— Удачной охоты, — во внутренних динамиках шлема отозвался голос капитана Тэйда. — Победа или смерть.

— Не сегодня, кадианец. Сегодня будет и то и другое.

«ХИМЕРЫ» СТОЯЛИ на краю кладбища, выстроенные ровными рядами вдоль широкой улицы. Усилившийся дождь стучал по земле, быстро превращая ее в густую грязь. Тэйд вывел колонну своих солдат с кладбища через огромную мраморную арку, сквозь которую они входили лишь несколько часов назад.

Отделения развернулись вокруг машин, держа оружие наизготовку. Больше никого здесь не было. Улица была пуста.

— Часовых нет, — сказал Деррик. — Кто-нибудь слышал вокс-сообщения от «Храбрости»?

Тэйд оставил пятнадцать человек — отделение «Храбрость» — охранять БМП. Предположения относительно того, что здесь произошло, были неизменно мрачными. Или «Храбрость» была уничтожена слишком быстро, чтобы позвать на помощь, или все крики о помощи потерялись в буре помех в вокс-сети.

— Там кровь, — сказал Коррун, достав лазерный пистолет. Тэйд подошел к нему, вытащив из кобуры свой пистолет, и держа его обеими руками. На черном борту командирской «Химеры» Тэйда было заметно ярко-красное пятно.

— Даже трупов нет, — у Тэйда по коже поползли мурашки.

— Тик-так, — напомнил ему Деррик.

— Осмотреть периметр, быстро, — приказал Тэйд.

Отделения проверили территорию в непосредственной близости, но не нашли ничего, кроме нескольких пятен крови на земле.

— Не могу связаться с «Храбростью», — сказал Дженден, носивший за спиной починенный вокс-аппарат. Связист подошел туда, где рядом с командирской «Химерой» стоял Тэйд. — Хотя и эта штука определенно работает не лучшим образом.

— Я нашел их, — раздался голос в вокс-наушнике. — Святой Трон, их изрубили в куски.

Отделение Хорларна обнаружило солдат «Храбрости» в нескольких сотнях метров от «Химер», в маленькой уличной часовне, сделанной из дешевого белого камня — плохой подделки под мрамор. Приманка для паломников, построенная продавцами фальшивых реликвий, стала могилой для пятнадцати гвардейцев.

Они действительно были изрублены на куски. Их тела, лишенные конечностей и оскверненные, лежали кровавой грудой, на броне и на плоти остались следы ударов клинков и лазерного огня.

— Сэр, — Хорларн вышел из часовни, вызывая по воксу капитана. — Они все мертвы. Дело рук еретиков из СПО.

— Проклятье, — выдохнул Тэйд. — По машинам, мы уходим. Гвардия Ворона сейчас атакует XIV Легион. Астартес или нет, никто не обещал, что они выиграют нам достаточно времени.

Кадианцы погрузились в «Химеры», и, захлопнув люки, приготовились ехать. Почти половину БМП пришлось оставить — на них не хватило экипажа. Когда машины двинулись в путь, Тэйд сел на переднее сиденье командирской «Химеры» рядом с Корруном.

— Ты знаешь, как доехать до места смерти полковника Локвуда?

Коррун не отрывал глаз от смотровой щели, наблюдая за зданиями по сторонам дороги.

— Вы знаете, что я знаю.

— Проверить не помешает. Свяжись с другими водителями — когда мы прибудем, то быстро высаживаемся и через тридцать секунд возвращаемся в машины.

— Тридцать секунд? А как же поиск выживших?

Тэйд посмотрел на него, и этот взгляд говорил красноречивее всяких слов.

— Просто сообщи им, Коррун. Высаживаемся, забираем знамя и уезжаем.

Коррун исполнил приказ. «Химеры» ехали дальше; по широким проспектам и узким, извилистым улицам; сквозь покинутые баррикады, остававшиеся нетронутыми с тех пор, как местные полицейские бросили их несколько месяцев назад. Все это время в вокс-аппаратах звучал вой помех, перемежавшийся неразборчивым шепотом.

— Мы приближаемся, сэр, — сказал Коррун, выезжая на широкую площадь. БМП начало трясти, гусеницы тащили машину по кучам трупов. — Вот это был бой…

— Я хочу взглянуть на это сам, — сказал капитан.

Тэйд взобрался по короткой лестнице в башню и открыл башенный люк. Выглянув из люка с пистолетом в руке, он включил вокс. Пейзаж напоминал базарную площадь, усеянную трупами, обломками и брошенными тележками торговцев. Когда машины замедлили ход, Тэйд вылез на скользкую от дождя броню «Химеры», оглядывая местность. Тела убитых гвардейцев были разбросаны по площади, вымощенной мраморными плитками, ее мозаичные узоры были залиты кровью. Но гораздо больше здесь было трупов еретиков из СПО, среди них здесь и там лежали громадные фигуры убитых космодесантников Гвардии Смерти.

Тэйд осматривал поле боя с точки зрения тактика. Все было слишком беспорядочно, осталось слишком мало признаков, по которым можно судить, как шел бой. Он был быстрым. 88-й полк с самого начала был окружен, кадианцы погибали в оборонительных порядках, в которые они перестраивались, чтобы отразить атаку. Тэйд знал, что «Стражи» Локвуда почти наверняка погибли — противник, скорее всего, уничтожил их внезапным нападением, прежде чем атаковать главные силы полка.

— 88-й, это Тэйд, — сказал он в вокс, его глаза замечали каждую деталь страшного зрелища, впитывали ее. Знакомые лица, искаженные смертью, тела и форма, промокшие от крови и дождя. — Приготовиться к высадке по моей команде, оружие на полную мощность. Отделение «Венатор» идет за знаменем, остальным ждать в боевой готовности.

Коррун вел «Химеру» по грудам мертвецов, гусеницы разбрызгивали лужи дождевой воды, смешанной с кровью. Вот оно. Знамя. Взгляд Тэйда упал на знамя, лежавшее на небольшом кургане из тел убитых солдат, ткань полкового стяга промокла, пропитавшись водой и кровью.

Обгорелый остов «Химеры», такой же черной, как у Тэйда, еще шипел под дождем. Нюанс не ускользнул от Тэйда: это было прямое предупреждение о том, что будет дальше.

И знамя лежало лишь в двадцати метрах от нее. Разорванное и грязное. Оно лежало, как покрывало, на теле последнего солдата, державшего его. Мокрая потемневшая ткань была скомкана неровностями тела, которое она покрывала.

— Коррун, выключи двигатель. Отделение «Венатор», высадиться. Знамя у машины полковника Локвуда, в двадцати шагах к северу. Пошли!

Солдаты его командного отделения бросились наружу из десантного отсека.

— Отделения «Храбрость», «Адамант», «Вызов» и «Освобождение», — Тэйд назвал те отделения, в которых особенно ощущался недостаток боеприпасов. — Высадиться и подобрать то, что вам нужно.

Другие отделения тоже начали высадку. Тэйд смотрел, как они подбирают боеприпасы убитых. Внимание капитана в основном было обращено на Кела и его Белых Щитов. Они не уклонялись от выполнения этого долга. По крайней мере, уже что-то.

— Вы видите Локвуда? — спросил Деррик по воксу.

— Не спрашивай, — ответил Тэйд. Он узнал труп Локвуда по серебряной отделке на обгоревшем наплечнике. Полковник лежал, наполовину высунувшись из башенного люка сгоревшей «Химеры», пистолет и меч выпали из почерневших протянутых рук и лежали на броне БМП.

Тэйд спрыгнул с «Химеры» на землю, разбрызгивая сапогами грязную воду.

— Сэр? — послышался голос в воксе, сопровождаемый лязгом и топотом.

— Да, Грир? — Тэйд глотнул. Грир мертв; он видел, как его убили.

— Это Вертэйн, сэр.

— Извини. Помехи и… Тэйд слушает.

— Вижу противника. Нам нужно управиться здесь быстро. Похоже, это чумные зомби, двигаются по проспекту на запад.

— Численность?

— Сотни. У нас есть еще несколько минут, пока они сюда дотащатся.

Тэйд направился к разбитой «Химере», в то время как бойцы его командного отделения почтительно поднимали знамя с кучи трупов, выжимали воду из толстой ткани и сворачивали, чтобы спрятать. Тэйд поднялся на крышу сгоревшей БМП, чтобы забрать болт-пистолет полковника Локвуда.

Локвуд смотрел пустыми глазницами на этот акт неуважения, почерневшее обугленное лицо полковника было искажено, рот раскрыт в безмолвном крике.

— Нужны патроны, сэр? — спросил Тасолл, заканчивая сворачивать знамя. Тэйд не ответил. Он ограбил труп Локвуда, так же, как другие грабили своих убитых товарищей, добавив патроны его болт-пистолета к своим быстро истощающимся запасам. Используя запасную кобуру, Тэйд пристегнул пистолет Локвуда к другому бедру.

После этого Тэйд вернулся к своей «Химере» и командному отделению. Святой Трон, как ему хотелось скорее уехать отсюда. И не потому, что это место бойни пугало его. А потому, что он не хотел присоединиться к лежащим здесь мертвецам.

— Поехали отсюда, — приказал он бойцам своего отделения. Когда Тэйд сел в свою «Химеру», тот же приказ он передал по воксу всем остальным.

— Вертэйн, продолжать охранение колонны. Мы едем дальше.

— Принято, сэр.

На связь вышел Деррик.

— Это закрытый канал. Хорларн сказал, что вы взяли пистолет полковника.

Тэйд посмотрел на второй болт-пистолет на бедре. Для кадианского оружия пистолет был богато украшен, отделан сияющей бронзой, с рукояткой из слоновой кости. Весь полк знал историю о том, как Локвуд получил его. Как и серебряная медаль Тэйда, это был предмет гордости 88-го — один из символов.

— Да, я взял его.

— Хорошо, — сказал Деррик, и отключил связь.

Держась за поручень над головой, Тэйд прошел по десантному отсеку туда, где Дженден и Тасолл очищали знамя от грязи, насколько это было возможно. Рядом, глядя в потолок, лежал на спине Зейлен. Он тяжело дышал, его губы посинели. Тэйд щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание Тасолла, и кивнул на Зейлена. Тасолл только покачал головой.

— Зейлен, — позвал Тэйд, присев рядом с раненым.

— Капитан, — отозвался он. На его губах выступила кровь. Плохой знак.

— Прости, но в официальной истории Отвоевания, похоже, будет сказано, что ты использовал факт своего ранения, просто чтобы некоторое время побездельничать.

Зейлен усмехнулся, поморгав глазами, чтобы сосредоточить взгляд. Тэйд знал, что он хорошо накачан обезболивающими средствами, и лучшим доказательством этого был тот факт, что Зейлен не кричал от боли с такой раной в животе.

— Деррик уже говорил мне это, сэр.

— Ну, забудь Деррика. Я старше по званию. Мои угрозы значат больше.

Он повернулся к Тасоллу и Джендену, наблюдая, как они чистят знамя, отчаянно пытаясь высушить его. Пол десантного отсека был мокрым от кровавой воды, которую они выжимали из знамени. Тэйд приказал солдату Иону, выполнявшему обряд ремонта над своим лазганом, вытереть воду запасной формой, взятой из ящиков под скамьями.

Тасолл указал на дыру в знамени. Ее прожег луч лазгана, окружающая ткань почернела.

— Никакого уважения, а?

— Поднимите его, — сказал Тэйд. — Дайте посмотреть.

Полотнище знамени было разделено на черные и серые четверти, края украшены серебряными шнурами. В середине была традиционная эмблема Кадианских Врат — угловатая арка, вышитая серебряной нитью, с самим миром-крепостью в центре. Вершину арки украшала золотая корона. Под ней были слова — КАДИАНСКИЙ 88-Й — ЗА РОДИНУ И ТРОН, ЗА КАДИЮ И ИМПЕРАТОРА.

К правому нижнему углу было прикреплено еще одно, маленькое, знамя — знамя касркинов Каср Валлока, по традиции сражавшихся вместе с полком. На нем была та же эмблема, что и на большом знамени, но Кадианские Врата были не серебряного, а темно-серого цвета, и присутствовала еще одна надпись — НЕ ОТСТУПАТЬ, НЕ СДАВАТЬСЯ! НИ ЧИСЛОМ, НИ ОГНЕМ!

По стандартам большинства знамен Имперской Гвардии, знамя 88-го было довольно скромным.

Оно промокло, было продырявлено выстрелами лазганов, в некоторых местах разорвано, полиняло, пахло кровью и гнилой водой, и лишилось большей части серебряных шнуров, украшавших края. Оно видело и лучшие дни — но и худшие тоже.

— И все равно выглядит гордо, — сказал Тасолл, легко угадав мысли капитана.

— За Родину и Трон, — Тэйд, улыбнувшись, снова повернулся к Зейлену. — Тебя еще не уволили с этой работы.

— Здорово… значит, мне все еще платят жалованье, — Зейлен улыбнулся. Его лицо было таким бледным и истощенным, что походило на череп. Тэйд не стал говорить ему об этом.

— Мы посадим тебя здесь, — сказал капитан, — с вокс-аппаратом Джендена.

— Понятно, сэр.

Тэйд кивнул. Зейлен едва ли переживет следующий час, но, по крайней мере, он умрет, исполняя свой долг.

— Подходим к монастырю, — сообщил Коррун.

— Принято. «Рука Мертвеца», есть что-нибудь впереди?

— Похоже, все чисто, сэр, — ответил по воксу Вертэйн. — Чисто до самого монастырского парка.

— Будем молиться, чтобы так оно и было.

Но этому не суждено было сбыться.

Чумные зомби были в неистовстве этой ночью. Громадная орда ходячих мертвецов толпилась в парках перед монастырем; некоторые стояли тихо, другие выли и бесновались под ночным небом.

88-й полк обрушился на них как гром с неба. Семнадцать «Химер» ворвались на территорию парка, башенные мультилазеры кромсали мертвецов на куски. Тяжелые болтеры в лобовой броне БМП — не использовавшиеся большую часть кампании — с грохотом открыли огонь, сейчас больше не нужно было соблюдать Протокол Отвоевания. Разрывные болты косили чумных зомби толпами, наполняя холодный воздух брызгами такой же холодной крови.

Тэйд стоял на броне своей «Химеры», достав из кобур оба болт-пистолета. Пистолет полковника он держал в своей настоящей руке, а собственное оружие — в аугметической. Вокруг не было признаков присутствия Гвардии Смерти — ни тех, что уже были на планете, ни собственных воинов Вестника, высадившихся несколько часов назад. Все-таки был шанс, что 88-й полк доберется до «Удрученного» первым. Гвардия Ворона, вероятно, смогла задержать XIV Легион, но связи с Валаром и его космодесантниками не было с тех пор, как они атаковали Вестника.

БМП, сотрясаясь и переваливаясь, давили упавших зомби. Тэйд, удерживаясь на броне, приказал по общему каналу:

— 88-й, высадка по плану.

Сказав это, Тэйд спрятал в кобуру один болт-пистолет и присел, держась за поручень одной рукой и стреляя из второго пистолета другой.

Развертывание было проведено близко к идеальному, насколько это было возможно в таких условиях. Здесь было слишком много машин и слишком мало пространства для маневра, но водители смогли развернуть свои БМП в почти безупречный порядок «Открывающегося Ока». Лязгнули гусеницы, откинулись аппарели, и последние уцелевшие взводы Кадианского 88-го высадились и открыли огонь.

Орда чумных зомби была скошена меньше чем за минуту после того, как первая «Химера» въехала в парк.

«Химеры» были закрыты и оставлены в звездообразном построении. 88-й полк построился для продвижения в пешем порядке. Встав во главе колонны, Тэйд снова достал из кобуры второй пистолет.

— Зейлен, это Тэйд.

— Слушаю, сэр, — ответил по воксу раненый, оставленный в десантном отсеке «Химеры».

— Начинай.

Все вокс-наушники в полку включились. Голос Зейлена был напряжен и искажен от боли, но тем искреннее он звучал, когда смертельно раненый солдат читал Литанию Храбрости по вокс-аппарату Джендена:

— … всему вопреки, мы храним верность Ему…

Литания звучала как тихая музыка, на фоне которой Тэйд отдавал приказы. Наконец, когда все уцелевшие отделения стояли по стойке «смирно», укрепляя свой дух, прежде чем войти в оскверненный монастырь, Тэйд снова заговорил.

— У нас есть только один шанс. Один шанс сделать так, чтобы каждый, кто погиб на борту кораблей, каждый солдат, погибший в городе сегодня, и каждый гражданин, умерший от чумы недели назад… умерли не напрасно.

— Один шанс, — он подчеркнул эти слова. — Мы войдем в катакомбы. Потом глубже, под фундамент монастыря. Потом, если сможем, мы пройдем еще глубже. XIV Легион убил этот мир, эту святейшую из планет, и мы не можем заставить их заплатить за это. Что-то под этим монастырем зовет Вестника. И Вестник ответил ему. Он идет сюда. У нас есть только один шанс лишить его того, что он ищет, один шанс уничтожить то, за чем он пришел. Вы должны знать, что мы ищем: линкор Гвардии Смерти «Удрученный», корабль эпохи Ереси. Вы должны знать, чем мы рискуем: уже ничем. И всем, ибо все, что у нас осталось, все, что мы можем отдать во имя долга — дыхание и кровь в наших венах. Это наш последний шанс, прежде чем мы все погибнем. И мы всегда знали, что умрем так — на службе Кадии и Богу-Императору.

— За Родину и Трон! — хором воскликнули солдаты. Зейлен продолжал читать Литанию Храбрости, приглушенно, но отчетливо, на общем вокс-канале.

— За Родину и Трон, — ответил Тэйд. — Император защищает. А теперь — вперед!

МОНАСТЫРЬ БЫЛ холодным и мертвым, что никого не удивило. Но все же, тишина действовала на нервы. Топот солдатских ботинок странным эхом отдавался в пустынных залах, все звуки отражались от каркасных конструкций, изуродованные статуи святых, ангелов и Астартес взирали из своих альковов.

Тэйд предоставил выбор четверым оставшимся пилотам «Руки Мертвеца»: остаться снаружи, с «Химерами», или оставить своих «Стражей» и присоединиться к остальным бойцам полка в походе в подземелья монастыря. Все пилоты решили остаться в своих шагоходах. Тэйд отдал им прощальный салют, прежде чем войти в огромные ворота монастыря. Весь полк знал, что шансы на выживание у «Стражей», остававшихся здесь в одиночестве, ничтожно малы. Но все также знали, что, спускаясь в катакомбы под монастырем, полк идет навстречу верной смерти, и только по этой причине никто не стал убеждать пилотов пойти со всеми.

— Я позволю им сражаться и умереть так, как они хотят, — сказал Тэйд. — Они убьют больше врагов, если останутся в своих «Стражах».

— Нам нужен каждый, кто может нести оружие! — возразил Тионенджи.

— Четыре пистолета ничего не изменят, — Тэйд покачал головой. — Пусть они останутся и умрут так, как хотят умереть. Разговор окончен.

Сейчас 88-й полк продвигался по огромному оскверненному храму, время от времени лазерный выстрел успокаивал заблудившегося чумного зомби, шатавшегося по пустым коридорам. По воксу Зейлен продолжал читать, на этот раз Литанию Мужества Перед Лицом Смерти. Его голос становился все слабее.

— Вокс-связь слабеет. Я едва слышу Зейлена, — сказал Деррик.

Тэйд кивнул. Он не хотел подыгрывать этой лжи. Как и мастер-сержант Бен Джевриан, но касркин не стал молчать.

— Он умирает, шутник. Не жди улыбок.

Командир касркинов отбросил пустой стеклянный пузырек и несколько раз сжал и разжал кулак.

— Так лучше…

— Ты что, вколол себе что-то? — спросил Деррик с внезапным раздражением. Кадианские уставы решительно не одобряли использование всех видов боевых наркотиков, и Тэйд был особенно суров к тем, кто позволял себе такое удовольствие. Вместе с временным улучшением реакции и физической силы большинство боевых наркотиков делали человека психически нестабильным и обладали опасными побочными эффектами. Злоупотребление стимуляторами в других полках было обычным делом, но среди кадианских ударников встречалось редко.

— Закрой пасть.

— Иди к черту, наркоман, — огрызнулся Деррик.

— Бен, — Тэйд остановился и повернулся к сержанту, — Это френзон?

— Какая разница, что это?

Послышался щелчок и жужжание заряженного лазерного оружия. Джевриан обернулся вправо, и увидел, что комиссар Тионенджи приставил лазерный пистолет к его виску.

— Будь хорошим солдатом и отвечай на вопрос командира, бритая обезьяна, — предупредил его Тионенджи. Тэйд обменялся взглядами с комиссаром. Он был доволен; это было первое, что Тионенджи сказал за несколько часов, прошедших со времени их конфронтации, и первый знак того, что атмосфера между ними начала смягчаться. И все же она была далека от идеальной…

— Нет, это не френзон, — прорычал Джевриан.

— Здесь вам не какой-нибудь штрафной легион, и ты не катачанский головорез, жрущий запрещенную наркоту, — Деррик и остальные редко видели Тэйда таким злым.

— Это Десять-Девяносто, сэр? — спросил комиссар.

— Посмотрим. Так это френзон, Джевриан?

— Десять-Девяносто? За стимуляторы? Я уже сказал, что это не чертов френзон.

— Тогда что это? — спросил Тэйд. — Я не хочу этого дерьма в моем полку, касркин. Мы выше этого.

— Умереть с достоинством — это, знаешь ли, очень важно для капитана, — вмешался Деррик.

— Заткнись, Таан.

— Заткнулся, сэр.

— Слушайте, — сказал Джевриан, опуская ствол пистолета Тионенджи своей большой рукой. — Это не френзон и не сатрофин, понятно? Трон в огне, нам еще много чего надо сделать. Война все еще идет, если вы не забыли. Это просто смесь «Неистовства» с успокоительным, чтобы оставаться собранным. Для улучшения рефлексов.

Капитан решил не обращать на это внимания. Когда командное отделение двинулось дальше, Джевриан подошел к Тэйду.

— Хорошо же ты проявляешь верность своим, герой. В следующий раз, когда гарадешиец наставит на тебя ствол, я, возможно, уже не буду тебя защищать.

— Как-нибудь переживу, — ответил Тэйд. — Тогда ты тоже был неправ.

— Я запомню это, — сказал Джевриан, возвращаясь к касркинам. — Я запомню это, капитан.

СЕТ СЛЫШАЛ голос с удивительной ясностью.

И это создавало трудности. Сейчас голос шел отовсюду, из пыли на полу, из пятен крови на стенах, из пор его кожи.

Инквизитор теперь следил за каждым его шагом. Сет вполне понимал, что происходит — он был им нужен, чтобы найти источник голоса. Это было очевидно. Но когда маленькая армия Тэйда спускалась по широким каменным ступеням в катакомбы, Сет уже знал, что они напрасно возлагают на него свои надежды. Он не мог определить, с какого направления исходят призрачные крики. Даже полностью открыв свои чувства скрытому миру, все, что он мог ощущать — иллюзорное чувство незримых когтей, царапающих его разум.

Спустя некоторое время он уже не знал, реально ли это чувство, или же оно всего лишь иллюзия. Во рту его появился странный болезненно-прогорклый вкус, обжигающий язык, как раскаленная медь. Но он был сильнее этого. Он знал это. Он мог слышать голос и остаться неоскверненным. Ведь Кай мог, не так ли? И Заур мог?

Сет с трудом переставлял ноги, иногда шатаясь и шаркая, как чумной зомби, и не падая только потому, что опирался на свой черный посох. Он чувствовал на себе их взгляды… Тэйда, Кая, этого ублюдка Джевриана…

Им плевать, если он умрет. Любой ценой достигнуть цели. Любой ценой добраться до этого корабля. А он тут глотает свою кровь и пытается не захлебнуться ею… А они гонят его вперед и улыбаются…

Он вдруг понял, что мог бы убить их всех, если бы захотел. С этим осознанием пришло чувство стыда, быстро заглушенное растущим гневом Сета. Кадианская кровь, топливо Империума… Рождены, чтобы умереть на службе Трону… Сет понял, что это просто смешно. Смешно и ужасно глупо.

Будь проклят Трон. Это чудовищная машина, пожирающая тела и души тех, кто поклоняется ей. Будь проклят Трон. В Око Ужаса их всех… они хотят моей смерти…

Они оказались в склепе с таким низким потолком, что многим солдатам пришлось пригнуться, проходя под ним. Это укрепило популярное мнение, что постройка всего храмового комплекса, создававшегося в течение нескольких десятилетий тяжким трудом десятков тысяч рабочих, основывалась больше на вере, чем на разумном проектировании.

Когда Сет проходил мимо рядов каменных саркофагов, украшенных позолотой и отмеченных давно забытыми именами, вырезанными в камне, кадианцы услышали странный шум.

— Слышите? — спросил Тэйд Кая.

Инквизитор кивнул, указав на саркофаг, мимо которого проходил Сет. Когда Тэйд подошел ближе, он услышал…

Что-то внутри, что-то, состоявшее из сухих костей, яростно царапало камень, пытаясь выбраться наружу…

…ЧТО-ТО ВНУТРИ. СТРАННЫЙ звук, словно крысы бегали по камню.

— Скажите мне, что это крысы, — произнес Тэйд, достаточно громко, чтобы солдаты, находившиеся поблизости, услышали его.

— Это крысы, — ответил инквизитор, не оборачиваясь.

С этого момента Тионенджи неотступно следил за Сетом, достав из кобуры лазерный пистолет.

Кадианцы шли по подземельям монастыря уже около трех часов, когда голос стал звать Сета по имени.

— Ты что улыбаешься? — тотчас же спросил его Тэйд.

Сет с безучастным лицом повернулся к капитану. От выражения фальшивой жалости на лице Тэйда его затошнило так сильно, что он с трудом удержал в повиновении свой желудок.

— Ничего, — сказал он наконец.

— Ты плохо выглядишь, Сет. Может быть, немного отдохнешь?

— Некогда отдыхать, — Кай толкнул Сета в спину, прямо между лопаток. Сет зашатался, из его рта текла слюна. Он был уже готов сказать «да». Сказать, что голос зовет его по имени.

Тэйд подошел ближе к Каю, когда они шли по туннелю, тускло освещенному лампами, работавшими от какого-то еще функционировавшего генератора, забытого в монастыре размером с город. Это тоже было странно. Кадианцы привыкли, что в Солтане нет электричества.

— Это убьет его, — прошептал капитан.

— Это убьет нас всех, — ответил Кай тоном, исключавшим дальнейшие комментарии. Инквизитор подумал, неужели Тэйд всерьез рассматривает вероятность выживания псайкера. Как бы то ни было, сейчас не время для сентиментальности. Сейчас время молчать и делать свое дело.

Впереди туннель разветвлялся на два коридора, и лейтенант Хорларн, возглавлявший авангард, связался по воксу с Тэйдом.

— Мы слышим какое-то пение. Туннель разветвляется на север и юг и ведет к близлежащим залам. Пение слышно с южной стороны. С севера тишина.

Кай посмотрел в затылок дрожащего Сета. Казалось, он прислушивался к чему-то, что мог слышать только он.

— Идем на юг, — решил инквизитор. Тэйд передал приказ Хорларну, и главные силы полка двинулись дальше, догоняя авангард.

Богохульные гимны, оказалось, распевали подонки из какого-то чумного культа, затерявшегося во тьме катакомб. Солдаты 88-го атаковали и истребили группу еретиков, готовившихся ужинать.

Некоторые солдаты плевали на трупы, проходя мимо, не в силах сдержать отвращение к мерзким еретикам, пожиравшим тела своих же мертвецов. Это была лишь первая из нескольких изолированных групп обезумевших паломников, потерявшихся во мраке подземелья. Все они гибли под огнем имперцев, и 88-й полк шел дальше, все глубже и глубже в подземелья, проходя погребальные склепы, склады, жилые помещения и покинутые церемониальные залы. Ни одно из этих помещений не использовалось уже тысячи лет, и лишь недавно их осквернили мародерствующие еретики.

— Теперь мы дошли до настоящих катакомб, — сказал Тэйд, проводя аугметической рукой по стене зала.

— Как вы узнали? — спросил Кай.

Тэйд постучал по стене металлическими пальцами.

— Камень. Не мрамор. Он дешевый и прочный, и, вероятно, предполагалось, что его не увидит ни один паломник, даже когда храм еще строился. Что? Не смотрите на меня так. Если я солдат, это не значит, что я идиот.

— Я уже начинаю забывать, на что похож солнечный свет, — проворчал Деррик. Он держал фонарь в одной руке, водя лучом света по темному залу. Освещение на подземных этажах работало нестабильно, и светильники под потолком были чаще выключены, чем включены.

— Мы идем только шесть часов, — сказал Джевриан. — Не ной.

— Нет, уже девять, — сказал Тэйд, взглянув на часы на руке в свете фонаря Деррика.

— А по моим часам — семь с половиной, — сказал Кел. Остальные тоже стали смотреть на часы. И ни у кого время не совпадало с другими.

— Это нехорошо… — заметил Деррик.

— Вперед, — приказал Кай. — Смещения времени — обычный эффект при варп-искажении. Просто идите дальше.

— Ох, — вздохнул Деррик. — Ладно, тогда все прекрасно. Считайте меня идиотом.

Со своей обычной усмешкой Деррик ожидал, что Тэйд прикажет ему заткнуться. Тот факт, что капитан продолжал молчать, вызывал у него куда больше беспокойства, чем эти штучки с временем.

ТИФУС ВЫРВАЛ КОСУ из тела, и космодесантник Гвардии Ворона рухнул на землю. Это был короткий бой: короткий, но принесший Тифусу радостное удовлетворение мести. Кровь шипела и пузырилась на клинке Вестника, запекаясь до черноты на психически заряженном металле.

Короткий. Радостный. Но дорого стоивший. Гвардия Ворона буквально обрушилась на них с неба, на прыжковых ранцах. Цепные мечи ревели, болтеры грохотали, стреляя в упор, когда космодесантники схватились в свирепом бою.

Астартес в черной броне втрое уступали в численности противнику, но на их стороне был эффект внезапности. Тифус оглядел поле боя сквозь Y-образный визор своего рогатого, покрытого запекшейся кровью шлема. Воины Гвардии Смерти в расколотой броне гангренозного цвета усеяли своими мертвыми телами место высадки. Люди (или существа, которые когда-то были людьми), служившие Вестнику тысячи лет, лежали, разрубленные имперскими клинками или разорванные болтерным огнем.

Тифус не испытывал никаких чувств при виде этого. Он не ощущал таких эмоций, которые хотя бы приблизительно мог понять смертный человек. То, что он чувствовал, глядя на мертвецов — пустота, отсутствие эмоций. Его мысли заполнили это пустое пространство внутри его разума, проникая в холодную и почти очаровательную пустоту, там, где раньше были его чувства.

Чума на этих проклятых сынов Коракса. Их внезапные удары слишком задержали продвижение Гвардии Смерти.

Секундное погружение в раздумья прошло, и Тифус взмахом косы отрубил голову космодесантнику Гвардии Ворона. Взяв черный шлем, он вытряхнул из него голову и наступил на нее, превратив в месиво из крови и костей.

— Мы почтим наших врагов… — прорычал Вестник, и изрыгнул поток жирных липких мух сквозь узкий визор в пустой шлем, который держал в руках. Клубящуюся массу он бросил на обезглавленный труп, лежавший у ног, позволив плотоядным мухам расползтись по телу в поисках отверстий в разбитой силовой броне.

Последнее осквернение. Геносемя погибших Астартес никогда не будет возвращено Империуму. Эта мысль пробудила нечто в глубинах разума Вестника. Космодесантники Гвардии Ворона до сих пор испытывали последствия тех страшных потерь, которые едва не привели к полному их уничтожению десять тысяч лет назад. И возможность лишить их генетического наследия их примарха вызвала улыбку на губах Вестника. Его чувства обратились в прах много веков назад, но месть и жестокость всегда доставляли ему удовольствие — особенно если можно было совершить и то и другое.

Гвардия Смерти, потерявшая половину воинов из тех, что высадились с Вестником, направилась дальше к своей цели, оставив мух Разрушительного Роя заканчивать их пир.

КОРАБЛЬ, ИЛИ, по крайней мере, то, что от него осталось, был боевой баржей Астартес. Эта древняя космическая крепость лежала в руинах, самые крупные обломки корпуса еще сохранили изначальные бело-костяной и изумрудно-зеленый цвета XIV Легиона, не запятнанные годами пребывания в варпе, осквернившими «Терминус Эст» и броню Гвардии Смерти. Скверна была незаметной, неочевидной, но от этого не менее опасной.

Здесь и там по черным отметинам на искореженных металлических листах обшивки было видно, что корабль со страшной скоростью промчался сквозь атмосферу в своем последнем полете, прежде чем пробить эту ужасную расселину в камне планеты, которую позже назвали именем Катура.

В обломках мертвого корабля царила тишина. Экипаж, космодесантники, сервиторы и рабы Легиона давно обратились в прах.

Лишь одно существо здесь обладало неким подобием жизни.

Оно ждало в тишине, издавая беззвучный вопль, зная, что час его свободы скоро придет.

Глава XIV КАДИАНСКАЯ КРОВЬ

В катакомбах

ОНО ОПРОВЕРГЛО их ожидания.

Семь часов блужданий по катакомбам под монастырем, и они нашли его. Сету больше не нужно было показывать путь; Кай и сам слишком хорошо ощущал силу голоса. Его просто невозможно было игнорировать, его энергия не позволяла оградить от него разум, и Кай чувствовал, как его неумолимо тянет все глубже в подземный лабиринт.

Все предположения о том, что нужны будут экскаваторы, были изгнаны из мыслей. Все образы огромного корабля, разбитого на миллион частей, и груды обломков в подземной пещере испарились из воображения. Истина оказалась гораздо более логичной — и гораздо более пугающей.

«Удрученный» не был погребен в коре планеты под фундаментом монастыря. Он был фундаментом монастыря.

Кадианцы поняли это сразу, когда увидели, что самые глубокие туннели катакомб сделаны из металла, а не из камня. Это стало очевидно, когда каменные туннели сменились коридорами из клепаного железа и черной стали. Всем казалось, что они попали в отсеки имперского корабля. Очень древнего корабля. Но он был создан по Стандартным Шаблонным Конструкциям, а значит, не мог устареть. Тот же дизайн использовался и сейчас при строительстве новых кораблей.

Осирон едва мог поверить своим глазам — точнее, фоторецепторам.

— Они соединили самые нижние этажи своего монастыря с этими коридорами, — произнес он своим металлическим голосом, звучавшим странным эхом в широких коридорах. — Это… богохульство. Это попрание бесценной мудрости Адептус Механикус. Нечестивое расточительство силы и знания.

— Богохульство было совершено еще до того, как корабль упал на планету, техножрец, — тихо сказал Кай. — И после.

— Богохульство против Императора, да. Но я говорю о богохульстве против Культа Механикус и Омниссии.

— Омниссии? Я думал, ваш Бог-Машина и есть Бог-Император, — вмешался Деррик. — Вы просто по-другому его одели.

Красный капюшон Осирона качнулся в жесте, который можно было понять как кивок согласия — или нет.

— Все эти знания… — сказал он, погладив своими металлическими пальцами стену коридора. — Вся эта украденная мощь…

— Осквернены ересью, — сказал Кай.

На этот раз Осирон кивнул вполне определенно, соглашаясь с инквизитором. Возможно, корабль и был когда-то вершиной мастерства Адептус Механикус, но техно-адепты Марса не желали иметь дело со скверной Хаоса. Что осквернено — то потеряно.

— Я ожидал, что принадлежность корабля Великому Врагу будет более… очевидной, — сказал Деррик. — То, что он похож на один из наших кораблей — и как, во имя Великого Ока, здесь еще работает освещение? — уже достаточно плохо.

— Мы сейчас только на верхних палубах, и еще не зашли достаточно глубоко, — напомнил всем Осирон. — И когда «Удрученный» упал на поверхность Катура, скверна лишь недавно коснулась его экипажа. Корабль погиб до того, как Хаос успел осквернить все.

— Нет, — сказал Кай, толкая вперед Сета. — Корабль весь пронизан прикосновением Великого Врага. Я чувствую это вполне ясно.

— Как и я, — сказал Сет, это были его первые слова за много часов. Его язык распух во рту, между стучащими зубами стекала клейкая слюна.

— Сет… — начал Тэйд.

— Сет, — ответил псайкер, — уже мертв.

СУЩЕСТВО, ОБИТАВШЕЕ в обломках «Удрученного», потянулось к разуму псайкера, когда кадианцы только начали спуск в катакомбы. Обратить мысли Сета в сторону мятежа, озлобления и предательства казалось легким делом.

По крайней мере сначала. Прежде чем последний удар убил Сета и позволил существу завладеть телом псайкера, пришлось приложить немало усилий, столкнувшись с неожиданно упорным сопротивлением.

Существо всколыхнуло эти темные мысли в жидком, тусклом, унылом тумане, из которого состояло сознание Сета. И сначала это было просто, внушаемые мысли и чувства легко слились с функциями мозга Сета. Он был изгоем среди своего народа — мыли об этом никогда не покидали его сознание — и усилить его чувство одиночества и ненависти к своей отверженности было легко, это простейший из психических трюков. Существо касалось разума Сета невидимыми пальцами, пробовало на вкус его боль, и минуту за минутой добавляло в нее еще немного тьмы, еще немного злости.

Скрыть манипуляции с разумом Сета от второго псайкера, присутствовавшего среди имперцев, было нетрудно. Существо знало, что его психический маяк — непрерывный безмолвный вопль — затемняет психическое восприятие других людей.

Оно не знало, что Кай был инквизитором, и не знало, что это значит, потому что этого титула не было в те времена, когда существо еще было облечено в плоть. Но даже если бы оно знало его значение, и то, какими страшными способностями обладают те, кто его носит, существо вряд ли бы встревожилось. Его могущество далеко превосходило способности этих смертных, которые шли к нему.

Ему была нужна плоть. Оно не могло восстановить себя без плоти, крови, сухожилий, и всего того, что нужно для создания человеческого тела. Оно пробудилось, и психическая боль его нового рождения проявила себя как чума, как крик о помощи, обращенный к его далеким братьям. Но сейчас… сейчас ему была нужна плоть. Создав эпидемию чумы, оно потратило много сил и долго оставалось слабым и уставшим на грани нового сна. И наконец, после нескольких недель отдыха, оно снова было готово.

Однако, смертный, чьим телом, пыталось завладеть существо, начал сопротивляться, не позволяя манипулировать его разумом.

«Что ты делаешь?», спросил он. Сет слился со своими мыслями, потянувшись к скверне, утвердившейся в его разуме.

«Что это за вторжение? Кто ты?»

Теперь существо увидело, как выглядел смертный вне своей оболочки из плоти: он был из серебристого света с глазами, сверкавшими фиолетовым огнем.

«Я — смерть Катура», ответило существо. Сейчас оно тоже обрело психическую форму, в пределах понимания разума человека. Огромный раздувшийся силуэт в белой броне, поверхность которой, казалось, все время двигалась. Сет присмотрелся — хотя по форме это была броня Астартес, она состояла из бесчисленного множества жирных извивающихся личинок.

«Ты из Гвардии Смерти», сказал Сет.

«Был. За мою преданность Великому Отцу и боль, которую я причинил слугам ложного Императора, я возвысился над Легионом».

«Как и Странник». Сет был спокоен, словно обдумывал какой-то незначительный любопытный вопрос, а не присутствие демона в своем разуме. «Ты — что-то вроде Странника».

«Я не знаю Странника», сказало существо.

«Вестник. Тифус».

«Первый Капитан Воинства. Мой брат по оружию, Тифон. Я — князь демонов, и воистину по заслугам. Но кровь Вестника божественна и трижды благословлена Повелителем Чумы»

«Я не понимаю ничего из того, что ты говоришь».

«Ты человек. Если бы ты понимал, знание убило бы тебя»

«Вестник, он идет к тебе».

«Мы когда-то были друзьями. Боевыми братьями. Вместе мы уничтожим сектор Скарус».

«Я не позволю вам это сделать. Мы остановим вас»

«Нет. Ты уже умираешь. Ты был слишком долго обращен внутрь себя, и я уже сейчас оживляю твое смертное тело».

«Я предупрежу Тэйда».

«Твой соотечественник видит, что твое тело двигается, и думает, что ты еще жив. Он не видит истины».

«Я буду сражаться с тобой»

«Ты не победишь»

«Даже в смерти мы служим Родине и Трону».

«Ты не победишь», снова сказало существо, и набросилось на псайкера, вытянув когти.

Кадианец приготовился встретить атаку, и в последний раз в своей жизни Сет Роскрейн вступил в бой.

Это поле боя существовало только в разуме Сета. Его тело из плоти и крови продолжало идти вперед, истекая слюной и бормоча, во тьме катакомб монастыря, но его сознание и воля полностью были обращены к внутренней борьбе, сражаясь с демоном, желавшим завладеть его телом.

Бесплотный Астартес нанес удар окровавленными когтями, вырывавшими куски из серебристой светящейся психопроекции Сета. Там, где когти разрезали светящуюся психоплоть, они оставляли прожорливых личинок, вгрызавшихся в серебристую кожу.

Сет вскричал, его глаза извергли фиолетовый огонь, нанеся яростный ответный удар. Масса извивающихся личинок, покрывающая космодесантника, сгорела в клубах черного дыма, под ней открылась раздутая, покрытая гноем броня.

«Твои усилия просто смешны. Я не чувствую боли», сказал Астартес, готовясь к новой атаке.

«Ничего, я тебя научу». Сет улыбнулся сквозь сжатые зубы, черви вгрызались в его психопроекции. Сосредоточившись, он усилием воли вызвал в свои руки посох, и направил его навершие в виде аквилы на воина Гвардии Смерти.

«Боль. Вот что это такое».

Золотистые лучи сверкающей энергии вырвались из двуглавого орла, устремившись к космодесантнику. Сет ощутил мстительное удовлетворение, когда демон визжал и корчился в священном огне.

Разум этого существа был соединением демонического и того, что некогда был человеческим. И сейчас он отчаянно пытался понять, почему он чувствует страшную боль, в первый раз за десять тысяч лет. Он был могуч, он был бессмертен.

Но он был все еще лишен тела, и в этом была его слабость. Основа его истинной силы была в физической форме, и даже она была очень истощена, потратив силы на создание эпидемии чумы.

Было глупо с его стороны позволить смертному так дразнить его, и, когда демон бросил взгляд на призрачную психоформу Сета, сияющую золотистым светом, с венцом фиолетового пламени, он понял, что псайкер тоже знает это. Их телепатическая близость на этом ментальном поле боя делала мысли каждого видимыми для другого.

«Мы еще не закончили?», насмешливо улыбнулся Сет. Двуглавый орел на его посохе сиял ослепительным огнем. «Я ожидал большего».

«Ты умрешь за это, человечишка»

«Я был рожден для этого»

«Ты будешь ждать смерти с нетерпением!»

«О, да…»

Два призрака снова столкнулись, когти против плоти, и священный орел против брони. Обе души вспыхнули и начали испаряться в психической ярости боя, но только одна из них закричала. Прежде чем его эфирное тело сгорело, Сет успел улыбнуться, глядя на вопящего демона. У псайкера не было ни одного шанса на победу в этом бою. Его психопроекция испарялась мгновенно, по сравнению с тем, как медленно таяла психическая форма демона-космодесантника. И все же Астартес кричал от боли.

«… но умереть стоило», прошептал Сет, фиолетовое пламя в его глазах потухло, «просто чтобы увидеть это выражение на твоем лице»

— СЕТ, — сказал он, — уже мертв.

Демон, завладевший телом Сета, повернулся к кадианцам. Он рос и распухал на глазах, масса вздувшихся мышц разрывала куртку, которую Сет носил все эти годы. Из разъемов аугметики в голове и шее ручьями текла кровь, навершие посоха псайкера в виде аквилы взорвалось градом осколков, убив трех человек.

Тионенджи выстрелил первым, выбив мозги из черепа Сета. Тэйд и другие открыли огонь секундой позже, разрывая украденную плоть псайкера градом лазерного огня. Болтерные пистолеты Тэйда загрохотали, всаживая разрывные болты в грудь Сета и отбросив тело псайкера, превратившееся в месиво из крови и костей.

Но демон не умер. Он даже не был обеспокоен. Теперь у него была плоть, и он рос, но для истинного возрождения ему нужно было больше. Когтистые руки из распухающей болезненно-желтой плоти схватили двух ближайших солдат в узком коридоре. Появившийся демон вырвал гортань одному и раздробил позвоночник другому, сжав его, как в тисках.

Голова Корруна откинулась назад на шее, и он рухнул, вцепившись пальцами в зияющую рану, там, где раньше была его гортань. Второй человек остался в когтях демона, который размахивал им, как цепом, сбивая с ног других солдат и забивая их до смерти о стены и пол.

88-й полк отошел в более широкую часть коридора, передние ряды присели, чтобы стоящие за ними могли стрелять. Пистолеты Тэйда грохотали непрерывно, вместе с пси-пушкой инквизитора, тяжелое оружие вырывало куски из огромной массы бородавчатой плоти, возвышавшейся перед ними. Демон, скорчившись в коридоре, смотрел на кадианцев одним фиолетовым глазом, величиной с человеческую руку, налитым кровью. Воздух наполнился зловонием горящего мяса и запахом озона от лазерных разрядов. Новые солдаты погибали, когда чудовище размахивало трупом, нанося удары.

— Смерть нечистым! — воскликнул Кай, читая Литанию Наказания, пси-пушка на его плече стреляла. Каждый ее снаряд при попадании взрывался, как фонтан кислоты, оставляя дымящиеся раны в плоти демона.

Тварь начала отступать, удаляясь от бойни, которую учинила. За эти несколько секунд боя демон убил пятнадцать человек. Тэйд отдал приказ преследовать, но слова замерли на языке, когда эти пятнадцать изуродованных мертвецов снова начали двигаться. Как и тело Сета, они тоже начали распухать и желтеть.

— Плоть! — проревел демон, и, схватив два трупа в огромные кулаки, побежал вниз по коридору. Кадианцы слышали его топот, когда стреляли по оживленным телам своих погибших товарищей.

Коррун и другие убитые кадианцы оказались так же устойчивы к ранениям, их тела росли и раздувались, как и тело Сета. Тэйд навел свои пистолеты на мокрый, моргающий глаз во лбу Корруна, образовавшийся из двух слившихся глаз, когда тело Корруна мутировало. Болтерные снаряды вонзились в мягкую ткань и, спустя секунду, взорвались, снеся чудовищу половину черепа.

Тэйд отскочил назад. Тварь, в которую превратился Коррун, казалось, ничуть не тревожили бесчисленные раны, полученные в бою.

— Мы должны прорваться! — крикнул Кай.

— Держать строй! — приказал Тэйд. Коридор осветился красным лазерным огнем. Острый запах озона даже заглушал вонь монстров, которые, шатаясь, двигались к кадианцам.

— Не позволяйте им коснуться вас! — прокричал Кай. Никто не стал спрашивать почему. Одного приказа было достаточно; подробности никого не интересовали. Достаточно было посмотреть на чудовищ, чтобы понять, что их прикосновение смертельно.

— Вперед! — приказал Тэйд. Выжившие бойцы 88-го строем двинулись на врага, извергая непрерывный поток лазерного огня, а демонические твари в узком коридоре шли им навстречу.

НАКОНЕЦ ОКАЗАВШИСЬ перед монастырем, Тифус и его воины из Гвардии Смерти стояли у открытых ворот Святыни Бесконечного Величия Императора. Хотя он уже связался с теми частями XIV Легиона, которые были на Катуре, его силы понесли опустошительные потери.

Гвардия Смерти наткнулась на семнадцать «Химер», оставленных кадианцами перед монастырем.

— Брошены, — прошипел Тифус в вокс, указав на машины. — Я чувствую лишь слабое эхо жизни.

— Я слышу, как скулит какой-то имперец, — сказал один из космодесантников Гвардии Смерти. — Он молится.

Тифус тоже слышал это. Одинокий голос, шепчущий Имперские литании по вокс-каналу. Благословения имени Императора причиняли боль слуху Вестника, и он отключил канал, щелкнув по значку на внутреннем дисплее шлема.

— Найти его, — приказал Тифус своим боевым братьям. Воины Гвардии Смерти подошли ближе к «Химерам» — и начали умирать.

Девять башен «Химер» мгновенно повернулись, и сервиторы Осирона — подключенные к системам вооружения «Химер» по приказу Тэйда — открыли огонь по предателям. Многоствольные башенные лазеры, издавая высокий вой, пробивали броню Астартес, тяжелые болтеры в лобовой броне БМП загрохотали злобным хором.

Бессмертные воины, хотя их бессмертие было даром Губительных Сил, обладали и слабостями. Космодесантники Гвардии Смерти выживали тысячелетиями, будучи зараженными сверхъестественной чумой, но их невероятная стойкость к страданиям плоти делала их громоздкими и неуклюжими — по крайней мере, по сравнению с тем временем, когда они были истинными Астартес. Они искали укрытия с тяжелой медлительностью, некоторые были убиты, их жизни, длившиеся десять тысяч лет непрерывной боли, прервались навсегда под градом огня.

«Рука Мертвеца» ждала, пока Гвардия Смерти войдет в монастырский парк и окружит «Химеры». Вертэйн облизал губы, наблюдая, как предатели в серо-зеленой броне ищут укрытия за небольшими постройками в парке. Он распределил цели, послав сигналы серией вокс-щелчков трем остальным пилотам, чтобы они не тратили зря боеприпасы, стреляя по одним и тем же целям, и приказал атаковать.

Услышав, что Зейлен еще читает Литанию, Вертэйн улыбнулся.

ЯРОСТЬ ТИФУСА не знала пределов. Он приказал своим воинам уничтожить «Химеры» и разорвать шагоходы на куски. Половина этого приказа была исполнена. Сервиторы в «Химерах» мало что могли сделать, когда космодесантники Хаоса разрезали броню и атаковали их ревущими цепными клинками.

«Стражи», однако, сумели отступить, скрывшись среди безлюдных, окутанных ночной тьмой улиц города. Лишь презрительный смех их пилотов эхом звучал в воксе.

В этой недолгой кампании силы Вестника понесли страшный урон, но, во имя Великого Отца, наконец-то он был здесь.

И сейчас он… сейчас…

— Нет… — выдохнул Тифус, чувствуя, как рой в его внутренностях испуганно сжался.

— Лорд? — спросил стоявший рядом воин Гвардии Смерти.

Бесконечный вопль из подземелий монастыря внезапно смолк в глубинах разума Вестника. Тифус стиснул зубы, расколов два из них, и проглотил волну трупных мух, которые были готовы вырваться из его рта.

— Нет! — взревел он, и звук эхом отразился от стенок его рогатого шлема.

«НЕТ!» в тысячу раз громче кричал голос в его разуме.

ИЗ ТЫСЯЧИ ОСТАЛОСЬ не больше сотни.

Избитые, израненные, покрытые кровью, последние сто бойцов 88-го полка вошли на мостик «Удрученного».

Сломанная рука Джевриана была вправлена, но он хромал из-за глубокой раны в бедре, которую нанесли ему когти одной из варп-тварей. Рана была смазана дезинфицирующим гелем, но болела, по словам Джевриана, как сволочь. Дыхание Осирона с хрипом вырывалось из респиратора, усталые руки техножреца сжимали силовой топор. Рядом с ним шел Рекс, челюсти раскрыты в готовности к бою. Бронированное тело кибер-мастифа было покрыто запекшейся вражеской кровью.

Тэйд и Деррик не были ранены, но очень устали, цепной меч Тэйда заклинило от попавших в механизм кусков плоти врага. Кай истратил на варп-тварей все освященные боеприпасы пси-пушки, и просто сбросил ставшее бесполезным оружие на пол.

Солдаты 88-го, войдя в круглый зал, развернулись веером, глазами к центру, где на огромной ступенчатой платформе возвышался командный трон. С потолка зала свисали цепи, украшенные старыми шлемами «Тип III» давно мертвых космодесантников-лоялистов. Банки когитаторов и консоли были разбиты, рядом с многими из них лежали кости — все, что осталось от их операторов, погибших на своих постах.

Сотня лазганов поднялась в готовности открыть огонь, когда Тэйд указал мечом на фигуру на троне. Существо возродилось. Хотя резервы его силы были истощены созданием чумы и незримыми ранами, причиненными последней атакой Сета, но оно чувствовало близость Тифуса, и это придавало ему смелости. Несомненно, когда-то оно было космодесантником. Время и дары его ужасного бога неузнаваемо изменили его. То, что сидело сейчас на троне, было искажено и изуродовано, с конечностями, похожими на дубины, словно чудовище из кошмаров псайкера, облаченное в броню космодесантника. Местами его плоть превратилась в жидкость, плавилась и текла, словно горячий воск. Кожу его покрывали волдыри, бубоны и кровоточащая сыпь.

— Привет, — сказало оно.

— Во имя Бога-Императора, — произнес Кай, и демон понял, что инквизитор — единственная настоящая угроза для него здесь. От Кая исходила психическая энергия. В ту секунду, когда демон ощутил это, он испытал страх.

— Умри, — сказал он инквизитору.

Кай умер. Не сразу, но через несколько недолгих секунд. Вены вздулись на его темном изуродованном шрамами лице, когда он собрал всю свою ментальную силу, чтобы отразить телепатическую атаку невероятной мощи. Она была более страшной и болезненной, чем любое физическое насилие. Бастиан Кай, проделавший весь этот путь ради службы Трону, вытащил силовой меч и включил его, чувствуя, как чужая мощь пожирает его разум. Он мог бы, по крайней мере, немного утешиться тем, какое огромное усилие приложил демон, чтобы использовать этот ментальный приказ. Он мог бы гордиться, узнав, что демон боялся его настолько, что рискнул еще больше истощить свои силы — только для того, чтобы уничтожить Кая.

Кадианцы не видели смерти инквизитора. Когда Кай исполнил ужасный приказ и всадил клинок себе в живот, гвардейцы уже стреляли по демону.

— Вы пришли, чтобы привести меня обратно, к свету ложного Императора? — демон говорил голосом Сета, хотя в чудовищном теле, покрытом измененной силовой броней, не осталось ничего от кадианского псайкера. — Чтобы указать мне на мои грехи в свете вашего мертвого бога?

«Что-то вроде того», подумал Тэйд, нанося удар своим сломанным мечом, сотня лазганов в ярости изрыгала огонь.

В ОБЩЕЙ СЛОЖНОСТИ, последний бой между выжившими солдатами Кадианского 88-го полка и демоном, призвавшим чуму на Катур, длился менее минуты и стоил жизни сорока шести верным слугам Трона.

Залпы лазерного огня почти не причиняли вреда чудовищу, и оно неистовствовало на мостике, разрывая солдат когтями, останавливаясь только для того, чтобы изблевать поток кислоты на тех, кто был слишком медлителен или слишком горд, чтобы отступить.

Тэйд и Хорларн, оба со сломанными цепными мечами, бросились в атаку на демона. К ним присоединился раненый Бен Джевриан с обломком силовой сабли, и два десятка солдат с пистолетами и штыками. За Тэйдом в бой бросился и Рекс.

Эта атака привела лишь к новым потерям. Хорларн был обезглавлен когтями демона. Тэйда спас от такой же участи Осирон, в последний момент блокировав металлической рукой удар когтей. От аккумуляторов и серво-руки на спине Осирона посыпались искры, ее суставы гнулись под страшным давлением, но технопровидец сдерживал тварь достаточно долго, чтобы Тэйд успел снова встать на ноги.

Последним действием технопровидца в бою был удар двуручного топора, нанесенный со всей силой аугметических рук и глубоко вонзившийся в тело демона. Это уже имело какой-то эффект. Топор разрубил хребет чудовища, демон рухнул на колени. Ответный удар отбросил Осирона к стене зала, где техножрец и умер спустя несколько минут от сильной потери крови и внутренних кровотечений.

Лазерный огонь с новой силой обрушился на упавшего демона, теперь каждый луч выжигал глубокие следы в гниющей плоти на лице твари. Тэйд атаковал демона с другой стороны, оба болт-пистолета стреляли, пока не кончились боеприпасы. Рекс прыгнул на монстра, челюсти кибер-мастифа срывали с костей демона куски гнилого мяса размером с человеческую голову.

Демон слабел, но продолжал сражаться, хотя его ноги уже не действовали.

— Тэйд! — крикнул комиссар Тионенджи, рубя шею чудовища своим тонким цепным мечом. Эта атака была лишь отвлечением, комиссар схватил меч с тела инквизитора Кая и бросил его Тэйду. Капитан поймал его, обернул и двумя руками всадил в шею демона. Из множества ран чудовища текла черная кровь.

Но оно все еще не умирало.

Это не был красивый завершающий удар, хотя солдаты 88-го — те, что выжили — спустя годы говорили, что именно последний удар Тэйда стал смертельным для демона. Истина была не столь славной, и, поскольку там участвовал Таан Деррик, ругательств было куда больше, чем впоследствии говорилось в истории.

— Бегите, идиоты! — крикнул Деррик, укрывшись за консолями вместе с остатками своего отделения.

Тэйд и другие, вовлеченные в отчаянную рукопашную схватку, увидели, как что-то черное с грохотом посыпалось на палубу.

Гранаты.

Тэйд едва успел отскочить в сторону, и все вокруг взорвалось ослепительным светом.

— ПУСТЬ ЭТОТ МИР гниет, — голос Вестника был злобным шепотом. Он все еще стоял в воротах монастыря, слушая, как затихает предсмертный психический вопль. — Я покончил с этим местом.

Космодесантники Гвардии Смерти собрались вокруг своего лорда и повелителя, не вполне понимая, о чем он говорит.

— Мы покидаем планету, о Великий? — спросил один из чумных космодесантников.

Тифус рассмеялся. Твари, жившие в дыхательном шланге его шлема, скорчились от боли при звуках его смеха.

— Да. Кроме этого маленького развлечения у меня есть и настоящие дела. Скажи мне, ты помнишь брата-сержанта Арлуса?

— Нет, мой лорд, — ответил ближайший космодесантник.

— Кто-нибудь из вас помнит?

— Я помню, лорд. Я был братом Менандром. Я служил с Арлусом при жизни. Мы оба были в Седьмой Роте. Он был воистину благословен Великим Отцом, когда мы сражались на Терре.

— Был. Но он напрасно потратил свой дар. И это последний раз, когда я позволяю хнычущим глупцам, умоляющим о помощи, отвлечь меня от моего долга. Пошли. Мы возвращаемся на «Терминус Эст»!

— А потом, лорд?

— А потом… на Кадию. К Мастеру Войны.

— МЕДИК!

Тэйд опустился на колени рядом с Осироном, вздрогнув, когда из разбитой брони техножреца посыпались искры.

— Сэр… — Тасолл, держа в руках аптечку, растерянно смотрел на разорванное красное одеяние, под которым было полностью аугметическое тело. — Что… что я могу сделать? Он даже не кровью истекает.

— Это… синтетический состав… — прохрипел Осирон, — … обладающий… свойствами крови… и…

— Заткнись, идиот, — Тэйд посмотрел на маслянистую черную жидкость, покрывавшую его руки. — Просто заткнись, и скажи нам что делать!

Но технопровидец Билам Осирон больше не мог сказать ничего.

СРЕДИ ЗЛОВОННЫХ ОСТАНКОВ и стонов раненых, комиссар Тионенджи прислонился к двери, ведущей с мостика. Он переводил дыхание, так чтобы другие не видели — он не хотел, чтобы они заметили, насколько он устал. Его долг — воодушевлять людей. Комиссару не страшны боль и смертельная усталость. Солдаты не должны видеть такие вещи.

На его губах появилась улыбка. Он был жив. Жив! После всего, что они видели, всего, что они выдержали.

Он был человеком с беспощадным и неутомимым разумом. Уже сейчас он разрабатывал планы, как остаткам полка выжить на Катуре достаточно долго, чтобы дождаться главных сил Отвоевания. Об инциденте с Тэйдом и его офицерами, угрожавшими оружием комиссару, конечно, необходимо доложить куда следует, но…

— Эй, — Бен Джевриан, хромая, подошел к комиссару, правая штанина сержанта пропиталась кровью. — Вот это была драка.

— Приветствую, мастер-сержант, — Тионенджи улыбнулся — белые зубы ярко блестели на темном лице. — Думаю, Император улыбается нам.

— Думаете?

Нож возник словно из ниоткуда. Еще секунду назад Джевриан стоял, прислонившись к стене, рядом с Тионенджи, оберегая свою сломанную руку и раненую ногу. А в следующую секунду кулак Джевриана врезался в ухо комиссара, и засапожный нож касркина пронзил череп Тионенджи.

Крови почти не было, когда комиссар рухнул на палубу. Джевриан вытащил нож, поморщившись, когда пришлось нагнуться. Нога и правда болела, как сволочь.

— Император улыбается мне, — Джевриан выпрямился и вытер нож с эмблемой полка на клинке о рукав своей формы. — Но тебе? На тебя он бы и мочиться побрезговал.

Джевриан вернулся к остальным. Таан Деррик встретился с ним взглядом, и касркин едва заметно кивнул.

В наушнике каждого еще живого солдата раздался единственный вокс-щелчок. Несколько человек кивнули. Некоторые улыбнулись. Большинство сделали вид, что ничего не слышали, но только один не понял, что это значит.

— Что это было? — спросил Тэйд, постучав по наушнику.

— Ничего, сэр, — ответил Деррик. — Просто вокс-призрак.