Как живет польский солдат

Революционное движение в армии

Несмотря на все рогатки, поставленные офицерством, все-таки революционные мысли проникают и в казарму. В некоторых частях существуют даже подпольные коммунистические и комсомольские ячейки. В казармах распространяется агитационная литература. Не раз бывали случаи, когда в казармах в дни революционных праздников вывешивались красные знамена.

Понятно, офицерство зорко следит за тем, чтобы коммунистическое влияние не проникло в армию. С солдатом, у которого найдут коммунистическую листовку, жестоко расправляются. Революционная агитация приравнивается к государственной измене, и в казарме не один польский рабочий или крестьянин поплатился за верность своим классовым интересам смертью или долголетней каторгой.

Весной 1927 года в Грудзионже судили 10 солдат за то, что они организовали коммунистическую ячейку в части. Главных обвиняемых приговорили к 12 годам тюремного заключения, а солдаты, которые знали о том, что в их части есть коммунисты и не донесли об этом, получили по 2 года тюрьмы.

Классовая борьба находит место и среди офицерства. Наиболее честные из офицеров идут в революционное движение. Яркий пример — польские офицеры тт. Багинский и Вечоркевич.

Тт. Багинский и Вечоркевич раньше принадлежали к партии польских социалистов. Потом, когда от этой партии, продавшейся польской буржуазии, откололась левая часть и организовала коммунистическую партию, Багинский и Вечоркевич стали коммунистами и повели революционную агитацию среди солдат.

О тов. Багинском польские солдаты, служившие под его начальством, рассказывали, что он не был похож на других офицеров, хорошо относился к солдатам, часто и долго беседовал с ними и давал читать им литературу.

Это не укрылось от панской охранки, Багинский и Вечоркевич были арестованы, их обвинили в государственной измене, в том, что они хотели взорвать варшавскую цитадель, и приговорили к смертной казни. Президент заменил им казнь долголетним тюремным заключением.

Когда у нас за истязание женщин и контрреволюцию были осуждены ксендз Уссас и епископ Цепляк, поляки предложили обменять на них нескольких заключенных в польских тюрьмах коммунистов, в том числе и тт. Багинского и Вечоркевича.

Когда их везли в СССР для обмена, польский жандарм застрелил их в вагоне почти у самой границы с СССР.

Именем т. Багинского назван один из полков нашей Красной армии.

Солдат усиленно стараются натравить на коммунистов, рассказывают разные небылицы о СССР, пишут в солдатском журнале статьи о том, что в СССР под властью большевиков все разваливается, полный беспорядок, в Красной армии, мол, все так же, как при царе.

Печатаются басни о восстаниях в наших частях, о волнениях среди рабочих. В 1925 г. в польской газете была заметка о том, что в нашем городе Новозыбкове полк пехоты ходил усмирять рабочих, было много убитых и раненых. А на самом деле полк ходил в полном составе на фабрику в гости к своим шефам. Нужно отметить, что эта заметка появилась в польской военной газете через неделю после того, как военкор из ходившего в гости на фабрику полка сообщил об этом в свою окружную газету, причем польская газета точно указала день этой экскурсии.

А вот еще заметка из польской военной газеты:

«В Москве призыв. Целый день по городу идут команды новобранцев, уже одетых в военную форму. Впереди на лошадях прекрасно одетые командиры, сияющие золотом эполет[3] и нашивок».

Такие выдумки печатаются польскими панами для того, чтобы показать солдату, что в России, мол, ничего не переменилось после революции, что в России опять заводятся царские порядки. А отсюда идет ниточка и к другой стороне панской агитации против СССР. В трудящихся массах Польши до сих пор еще живы воспоминания о днях царского гнета, когда беспросыпно пьяный урядник был хозяином волости, а варшавский генерал-губернатор — царем и богом для всей Польши, когда с польского рабочего и крестьянина драли семь шкур не только за то, что он рабочий и крестьянин, а и за то, что он поляк. В памяти польских трудящихся живо сохраняются картины царского произвола. Этим сейчас пользуются паны и говорят, что и большевики ведут, мол, царскую политику, угнетают нерусские национальности, что и Украина и Грузия хотят отделиться из-за этого от СССР, что в СССР поляков жестоко преследуют, что большевики — такие же «москали-угнетатели», какими были и царские чиновники. И на эту удочку и вранье попадаются многие несознательные польские новобранцы. Недаром же при встречах польских пограничников с нашими поляки в первую очередь заводят разговор о национальном вопросе и о взаимоотношениях с офицерством.

Солдат усиленно натравливают и на польских рабочих, особенно на польских коммунистов, которых офицерство старается выставить «платными агентами Москвы». Один из польских солдат-кавалеристов прислал своему родственнику, находящемуся в СССР, такое письмо:

«За 3 дня до 1 мая нам выдали боевые патроны и запретили на неделю отлучаться из казарм. Пришел командир эскадрона и говорил о том, что 1 мая рабочие и коммунисты собираются устроить беспорядки и что уланы должны выполнить свой долг до конца. Всю неделю мы спали, не раздеваясь, а посреди казарм стояли пулеметы, налитые водой».

В 1927 году по гарнизону Варшавы был отдан специальный приказ к 1 мая. Этим приказом запрещалось военнослужащим не только участвовать в демонстрациях, но даже и смотреть на них в качестве зрителя.

«Нужно, чтобы на военнослужащего не пало и тени подозрения в том, что он участвует или интересуется демонстрацией». — говорится в этом приказе, а дальше: «полиции немедленно арестовывать всех замеченных в нарушении этого приказа».