Как мы делали утюг

Евгений Гаркушев

Как мы делали утюг

Так получилось, что руководитель нашей колонии на Иоле очень любил свою жену.

Ничего плохого в этом не было, пока связь с Землей была удовлетворительной.

Когда же станция сгорела и телепортатор взорвался, а мы не успели вынести ничего, кроме чемодана с платьями Гали, хорошие отношения Сережи к Гале приобрели странный оттенок, но мы не придали этому значению. В конце концов, чемодан вытащила сама жена руководителя колонии вытащила сама, и никто риску из-за нее не подвергался. Но в конце концов этот чемодан нам аукнулся.

Не скажу, что после гибели станции мы впали в отчаяние, но было как-то не по себе. Не осталось никакой материальной базы на планете, которую мы только начали просвещать. Хорошо, что местное население относилось к нам не враждебно, более того, воспринимало нас как персон, гораздо лучших, чем мы представляли собой на самом деле.

Нас было немного: Сережа, руководитель персонала станции, Галя, его жена и врач, два инженера - Лена и Саша, дипломат Миша и я, лингвист. До гибели станции мы старались улучшить нравы местного общества, и нам это удавалось. Многие из аборигенов приняли предложенный нами алфавит взамен иероглифов и читали книги, издаваемые специально для них на Земле. В основном, этически-философского содержания. Мы не спешили вооружать их техническими знаниями и навыками, за что теперь приходилось расплачиваться.

После катастрофы положение наше было терпимым, но не блестящим. Кроме чемодана одежды Гали и вещей, что мы имели на себе, у нас не осталось никаких материальных предметов цивилизации. У меня сохранился радиоприемник, часы, калькулятор и игровая приставка в одном корпусе, потому что я всегда носил это с собой. У других - такое же барахло. Ни у кого не было даже бритвы. Съестные припасы отсутствовали.

Чтобы выжить, мы переселились в местный город, возникший неподалеку от станции. К счастью, гибель нашей базы не отразилась на отношении к нам аборигенов.

Перспектива жить около десяти лет в нахлебниках у иолян, пока не прийдет корабль-спасатель, никому не улыбалась. Мы попали в неприятную ситуацию.

Контракты с учеными на помощь местным жителям заключались максимум на пять лет, с двумя оплачиваемыми отпусками в год, которые, как правило, проводили на Земле или в других, более развитых, чем Иола, местах. Теперь нам предстояло десять лет работы без отпусков и выходных. Никто из нас не мог такого даже представить. Если мы не сломаемся и доживем до прилета корабля, нас наградят орденами и дадут пожизненную пенсию. Но я, лично, не испытывал больших иллюзий.

Скорее всего, мы одичаем на этой планете и не сможем дать этой планете ничего путного.

Но я не был руководителем экспедиции, и организации жизни колонии Земли не было моей проблемой. По уставу колонистов, почти неограниченную власть получил начальник станции, то есть Сергей. Ему запрещалось лишь нарушать устав общения с местными жителями и подавлять нашу свободу в личное время. Восемь часов на службе мы были его рабами.

Похоже, этот деспот только ждал подобного случая. Позже я задумывался над тем, не сам ли он поджег станцию.

Дня три Сергей думал и ничего не предпринимал. Восторженные толпы иолян все это время громко орали под окнами нашей резиденции, радуясь, что боги живут теперь с ними. Небритые боги радости иолян не разделяли.

Космический устав запрещал передавать слаборазвитым аборигенам продукты высоких технологий, но поощрял передачу знаний. План развития обитателей Иолы предполагал еще около пятидесяти лет накачивать местных жителей этическими доктринами, а уж затем позаботиться об их техническом развитии. Похоже было, что сейчас в осуществлении плана произошел некоторый сбой.

Довольно симпатичные желтолицые иоляне, весьма похожие на людей, не знали об этих планах и хотели чудес от поселившихся среди них богов. Они не желали больше питаться баснями.

На третий день нашего пребывания в народе наш командир вышел под руку с Галей, которая оделась в мятое платье из заветного чемодана, и произнес следующую речь:

- Господа! По уставу вы обязаны подчиняться мне в рабочее время, если отсутствуют указания свыше или если все вы не проголосуете против этого. Если кто-то не собирается следовать моим указаниям ( он взглянул в сторону Миши и меня), он может считать свой контракт расторгнутым, а себя - в отпуске.

Бессрочном и неоплачиваемом.

- К чему так круто? - поинтересовался Миша.

- Для устранения недоразумений, - объяснил Сергей. - Так вот, я решил, чем мы займемся в ближайшее время. Если кто-то захочет преподавать аборигенам идеологические доктрины, ему отводится на это два часа рабочего времени и неограниченно - личного. Чтобы не было нестыковок с генеральным планом. В остальное время мы будем делать электрический утюг. Разумеется, привлекая в помощь аборигенов. Под каким соусом мы это подадим им, придумают Миша и Женя.

Заметив наши дикие взгляды, Сергей пояснил:

- Из всех предметов материальной культуры мы сохранили только одежду. У моей жены целый чемодан платьев. Их надо содержать в приличном виде. Поэтому нам нужен утюг.

- Да он поехал,- высказал вдруг мою затаенную мысль Миша.- И скоро мы все здесь поедем.

- По ходу мы сделаем себе бритвы,- невозмутимо продолжал Сергей.- Я решил, что производство утюга - оптимальная цель для нас. Задача трудна, но выполнима. Нам надо чем-то заняться. Заодно научим кое-чему туземцев. Если сможем. Мы могли бы попытаться построить электромобиль или велосипед, но у нас вряд ли получится.

На мелочи размениваться не будем. Лена и Саша подготовят технический проект, Женя и Миша организуют производство и привлекут к нему местных жителей.

Возражений не было. Зачем возражать, когда все решено? Нам действительно нужно было чем-то заниматься. Желательно, чтобы это еще было полезно аборигенам.

Уже на следующий день Лена и Саша подготовили начальное техническое описание проекта. Нам нужно было получать сталь, медь, никель или какой-то другой металл в достаточном количестве, инструмент для его обработки, изоляцию для проводов, источник тока. Мы решили делать электрический утюг, а не химический или нагреваемый на печи.

Как Родоначальник Письма, я имел наибольшее влияние среди аборигенов. Я был их культурным героем, в традиционным понимании этого слова. Миша старался сойти среди местных за своего, работая в области политики, примиряя племена, поощряя и запугивая. Однако вызывал он благоговение и страх, почему-то ассоциируясь с воином, хотя оружия никогда не носил. Галя, конечно, была Великой Целительницей. Сергей - нашим молодым отцом, не очень могущественным, так как силу свою он никогда не показывал. Наше почтение к нему вызывало и почтение аборигенов. Функции Лены и Саши аборигенам были не очень ясны.

Нам требовалась руда, печи, чтобы ее плавить, транспортные средства, чтобы возить руду и топливо, материалы, чтобы строить печи.

Миша собрал совет племен, и на нем я призвал двадцать человек под руководство Гали, для строительства печей, тридцать - Сергею, чтобы сооружать плоты и носить руду, рубить и возить дрова., пятьдесят - себе, на поиски и добычу руды.

Карту залегания руд составила еще первая поисковая экспедиция, открывшая эту планету, но при нашей нынешней технике точно воспроизвести расположение месторождений мы не могли. Десяти самым смышленым Миша должен был объяснять технологию выплавки металла. Какого - мы еще не знали.

Еще двадцать человек под руководством Лены начали усиленно изучать химию.

Саша с пятью учениками думал, как устроить электростанцию, надо заметить, без особого успеха. Не было материалов.

Кормить все наши бригады любезно согласился совет племен. Но мы не хотели питаться даром, поэтому Гале пришлось заняться еще и агрономией, передав постройку печей Саше. В помощь Гале Совет выделил восемьдесят человек. Работать на нас было чрезвычайно престижно и почетно, поэтому Совету племен приходилось выбирать из сотен желающих. Нам было понятно, что из наших работников чуть позже сформируется техническая элита местного общества. Наверное, аборигены тоже это поняли, или руководствовались какими-то своими соображениями.

Через месяц мы нашли медную руду. После этого Саша забросил всякие попытки работы над электростанцией ( а именно, сооружение плотины), и принялся за выплавку меди. В помощь ему поступило еще двадцать пять человек. Семьдесят человек стали рудокопами, на сорок увеличилось число перевозчиков и поставщиков дров. Саша требовал каменный уголь. Я советовал ему обратиться к кому-то другому, а не ко мне, так как я занимаюсь рудой. Лена помогала Саше в разработке технологий выплавки. А на поиски угля я все же отправил самостоятельную команду во главе с аборигеном, который после этого получил почетную наследственную фамилию Уголь.

Через три месяца мы получили первый слиток меди и отлили из него утюг.

Аборигены установили этот утюг на главной площади города и стали ему поклоняться. Мы не были против. Во-первых, мы сами занимались чем-то подобным, во-вторых, это лучше жертвоприношений. Но после удачно воплощенной первой части проекта продвижение работ замедлилось. Нам нужна была проволока, но делать ее мы не умели.

Через полгода, задействовав еще сорок смышленых аборигенов, с помощью колеса на плотине и системы веревочных приводов мы научились тянуть толстую медную проволоку. Проволокой обвили деревянный столб на центральной площади. Этот столб отбил часть поклонников у утюга.

Для создания электрического генератора нам нужно было железо, точнее, магнит.

Железа у нас не было, да если бы и было, никто не знал, как изготовить из него магнит, не имея источника тока. Искать железо отправилась команда из ста человек под командованием аборигена с почетной фамилией Железо. По ходу дела они нашли серебро, но через год им попалось и железо. К этому времени на полях под командой Гали работали триста человек, и мы, удовлетворяя свои потребности, еще и продавали продукты. К электрическому утюгу серьезных шагов сделано не было. Мы усовершенствовали телеги, укрепив трущиеся детали медью. Производство ее достигло пяти килограммов в день. Одежду мы гладили медными утюгами, нагретыми на печи. Кроме того, мы наладили чеканку денег.

В свободное от работы время Миша соорудил самогонный аппарат. Это сразу подняло его рейтинг среди населения до заоблачных высот. Змеевики стоили огромных денег. Аборигены радовались, как дети. Появились первые признаки морального разложения. Но, по уставу, ничего противозаконного Миша не сделал.

Сергей не переставал повторять о нужности утюгов. Но его голос тонул в море воплей восторженных аборигенов, которым нужны были любые технические новинки, но вовсе не утюги.

Оставив рудное дело под присмотром местных специалистов, я и Лена занялись производством стекла и фарфора. Для этого мы задействовали пятьдесят аборигенов. Вполне понятно, к утюгу нас это не приближало. Правда, я обосновал необходимость получения стекла как материала для опытов по электричеству и изолятора. Но это было надуманно.

Стеклянный утюг, который я отлил в угоду Сергею, установили на той же площади, что столб и медный утюг. Он поднял мою популярность, но до Мишиной, приобретенной благодаря алкоголю, ей было далеко.

Через полгода Миша и Сергей все еще пытались сделать магниты из полученного нами в небольших количествах железа, и с ними над этим работало тридцать местных жителей. Забегая вперед, скажу, что магнита они так и не сделали.

В общей сложности, через два года после гибели станции под нашим руководством работали три тысячи аборигенов. Мы производили медь и некоторые изделия из нее. Я делал посуду из стекла и бусы. Кроме того, наши сельскохозяйственный производства кормили всех жителей в ста километрах вокруг города, около двадцати тысяч человек.

Мы смастерили корпус нашего утюга, и Сергей с помощью Лены ( никто больше не хотел заниматься этой бредовой идеей), разработал схему проводки нагревательной системы и рассчитал толщину проводов. Для работы электрического утюга не хватало мелочи - электростанции. По пути к ее созданию мы практически не продвинулись.

Прошло еще два года. Наши стекольные мастерские выпускали большое количество изделий, производство железа захлебнулось из-за отсутствия сырья, а выплавка меди становилась все менее рентабельной, так как потребности в меди сокращались, а затраты на ее производство были высоки.

Может быть, мы были идиотами, но в техническом плане мы не были в состоянии придумать еще что-то грандиозное, что нам было бы под силу осуществить. Я полностью посвятил рабочее время образовательным беседам с туземцами и открыл университет, точнее, теологический факультет. Саша и Сергей попытались изобрести гидравлический пресс и паровую машину. Их бесплодные попытки прервал прилетевший с Земли корабль. Земная наука развивалась, и помощь пришла в два раза быстрее, чем ожидалось.

Команда звездолета со скрытым презрением осмотрела наши сооружения, казавшиеся туземцам чудом техники. Они не поняли, что мы действительно проявили недюжинную смекалку и трудолюбие.

Станция была восстановлена за неделю, и сразу же заработал телепортатор.

Сейчас, вновь оказавшись на Земле, я сам с трудом верю, что шесть человек с учеными степенями, имея в распоряжении ресурсы и недра целой планеты, не смогли сделать утюг. Но это факт.

Рассказы о могуществе человеческой изобретательности переполняют нас гордостью. Но они весьма далеки от истины. В действительности, большинство людей, оторванных от цивилизации, не смогут даже правильно вырыть нору.