Как пароход погубил город

Прежде чем начать рассказ об этом нашумевшем в свое время на весь мир происшествии, считаю необходимым сообщить читателю, что этот очерк написан тремя авторами. Первые четыре раздела - Германом Владимировичем Смирновым, писателем и морским инженером, пятый - его отцом, выдающимся в свое время инженером-кораблестроителем Владимиром Васильевичем Смирновым, и последний - мною. В сокращенном варианте наше коллективное исследование было опубликовано в альманахе "Тайна веков", выпущенном издательством "Молодая гвардия" в 1985 г.

Я сам видел, как горела "Нормандия" вечером 9 февраля 1942 г. С начала 1941 до 1948 г. я со своим отцом, капитаном I ранга Н.А. Скрягиным, жил в США (отец был военно-морским атташе Посольства СССР в США). В тот памятный вечер отец посадил меня в свой "бьюик", и мы помчались на набережную Гудзона, где были пирсы пассажирских судов. Помню, что по всем "стритам" со стороны реки на Манхаттан надвигались тучи дыма, вокруг ревели сирены пожарных машин, проезд к пирсу был перекрыт полицией. Мы смотрели на это страшное зрелище с Риверсайд-драйв, откуда был хорошо виден док. Мне тогда было 12 лет, но сильное впечатление от увиденного осталось и по сей день. Позже к нам в дом раза три приезжал В. И. Юркевич, и отец объяснил мне, что этот человек, эмигрант из России, создал сгоревший корабль. В 1967 г. в Москве я случайно познакомился с детской писательницей Н. И. Ливеровской. Она сказала мне: "Я читала вашу книгу ("По следам морских катастроф" - Л. С.), спасибо, что вы в ней тепло отозвались о моем брате". О каком брате? - удивился я.

О Владимире Ивановиче Юркевиче, я - его родная сестра, - ответила писательница. Она сообщила мне, что В. И. Юркевич умер два года назад в Америке, и жена, вернувшись на родину, привезла его архив. Это было накануне моей командировки, и мне не пришлось встретиться с вдовой кораблестроителя. К ней поехал Г. В. Смирнов. Оказалось, что привезенные документы попали, на счастье, в государственные архивы (ЦГАВМФ и Архив народного хозяйства СССР).

9 февраля 1942 г. в 14 часов 30 минут по груде капковых спасательных поясов, сваленных в центральном салоне "Нормандии", пробежал первый огненный язычок, а через 19 минут со всех концов Нью-Йорка, завывая сиренами, мчались к южной оконечности Манхаттена к причалу Френч-лайн пожарные машины. На лайнер, окутанный клубами дыма, хлынули мощные потоки воды из брандспойтов, но пламя, раздуваемое сильным северо-западным ветром, не унималось. К 15 часам 30 минутам оно охватило прогулочную палубу, и в это время гигантский корпус судна начал крениться на левый борт. Спустя несколько минут пламя пробилось на шлюпочную и солнечную палубы, а чуть позднее занялся мостик.

К 23 часам 30 минутам крен достиг 40 градусов, а 10 февраля в 2 часа 39 минут потоки грязной воды и жидкого ила со дна Гудзона хлынули в роскошные внутренние помещения самого дорогостоящего судна в мире, легшего на бок прямо у нью-йоркского причала. Лайнер, входивший в первую тройку крупнейших и быстроходнейших судов мира, в самый разгар войны был выведен из строя. Судно, способное принять на борт почти целую стрелковую дивизию, погибло от пожара как раз тогда, когда американское военное командование испытывало огромную нужду в войсковых транспортах.

"Нормандия"... Это великолепное судно, не имевшее себе равных в мире, спроектировал русский инженер В. И. Юркевич

Гибель "Нормандии" по-прежнему таит немало загадок и продолжает привлекать к себе внимание и историков, и широкий круг читателей.

Репортеры нью-йоркских газет появились около горящей "Нормандии" раньше, чем агенты Федерального бюро расследований, и их корреспонденции с места катастрофы позволяют довольно точно воспроизвести последовательность событий, как она представлялась очевидцам.

Мэри Превилл - единственная женщина, которая находилась на борту "Нормандии" в день катастрофы, сообщила разыскавшим ее репортерам: "Я проходила через холл и увидела одного работника из нашей фирмы, который крикнул мне: "Внизу небольшой пожар!" Мне стало страшно, и я сразу же сошла на причал и уехала домой".

Рабочий Э. Сюлливан, оказавшийся в самом центре событий, так описывал происшедшее с ним в тот день: "Я находился в гранд-салоне и проверял линолеум. Несколько сварщиков работали здесь с ацетиленовыми горелками, вырезая стальные колонны. Примерно в сорока футах от них находились тюки, как мне показалось, упаковочной стружки или пеньки. Около них стоял человек и отгораживал их щитами от летящих из-под горелок искр. Несмотря на эти предосторожности, я почуял: что-то горит! И сразу же двинулся к выходу. Все это заняло у меня не более десяти секунд, но тут мне показалось, будто вспыхнула сразу вся палуба под ногами, и я услышал вопль: "Пожар!"

Попытки локализовать огонь собственными средствами не увенчались успехом: пожарная система не работала, поэтому 2200 рабочим, находившимся в стальной утробе, был передан по трансляционной сети приказ: "Покинуть судно!" Однако выполнить его было не просто. Огонь распространялся с такой быстротой, что 200 человек оказались отрезанными огнем и столпились на носу, нависшем над причалом: их пришлось снимать с помощью пожарных лестниц. Спасение находившихся во внутренних помещениях людей осложнилось тем, что вскоре после начала пожара отключилось электричество, вслед за этим вышла из строя телефонная связь.

Вечером 9 февраля руководитель спасательных работ на "Нормандии" адмирал Эндрюс сообщил корреспондентам, что 128 рабочих получили тяжелые ожоги, и 92 из них, попавших в госпиталь, по всей вероятности, умрут. Тогда же он сделал и первое официальное заявление о причине катастрофы: "Один газорезчик срезал с колонны канделябр в главном салоне, и искры из-под его резака случайно попали на груду капковых спасательных поясов. Капок очень горюч, поэтому огонь и распространился так быстро по палубе, заваленной поясами. Подозрений на диверсию нет!"

Буквально через несколько минут после этого интервью накренившаяся на 12 градусов "Нормандия" оборвала все канаты, связывающие ее с причалом. Перепугавшийся Эндрюс приказал немедленно затопить судно, надеясь, что оно сядет на грунт на ровный киль. Но было поздно: тысячи тонн воды, налитой пожарными на верхние палубы, хлынули на левый борт, и "Нормандия", потеряв остойчивость, стала быстро валиться на бок.

"Ощущение было такое, как будто сердце разорвалось у меня в груди", - вспоминал много лет спустя русский инженер-эмигрант В. Юркевич, который в начале 1930-х годов спроектировал корпус "Нормандии" и которого в начале 1938 г. судьба привела в Нью-Йорк. Услышав о том, что его детище горит, В. Юркевич немедленно приехал на место катастрофы и встретил здесь Р. Пунье - бывшего капитана "Нормандии". Оба они неотлучно находились при агонии своего судна и оба стали свидетелями его трагической и бесславной гибели - случай едва ли не единственный в истории кораблестроения.

На следующий день Юркевич устроил в своей нью-йоркской конторе небольшую пресс-конференцию, на которой объяснил главные технические причины гибели "Нормандии", совсем недавно рекламируемой как непотопляемое судно, и дал четкие ответы на три главных вопроса, волновавших прессу.

Почему огонь распространился так быстро?

- Потому, - ответил Юркевич, - что во время переделки были удалены некоторые водонепроницаемые переборки, и потому, что пожарная система корабля была отключена и частично даже разобрана. Большое количество свежей краски на борту также способствовало распространению огня.

Почему судно перевернулось?

- Потому, - объяснил инженер, - что балластные отсеки двойного дна не были заполнены водой; слишком много воды было налито на верхние палубы и надстройку и не был гарантирован ее быстрый сток.

Почему электрическое освещение вышло из строя во время пожара?

- Потому, что электрогенераторы судна, по всей видимости, не работали, а питание поступало с берега. Когда начался пожар, береговое электроснабжение было либо отключено, либо оборвался кабель. Это сыграло роковую роль: без электропитания не могли сработать герметичные двери с электроприводом, а также вся сигнальная и спринклерная система.

Эти четкие и ясные ответы Юркевича косвенным образом подтвердили официальную версию. 11 февраля 1942 г. газета "Нью-Йорк геральд трибюн", подводя итоги трагедии у причала Френч-лайн, писала, что из 2200 рабочих погиб 1 и пострадало 206, из них 96 тяжело, и подозрений на диверсию нет. "Халатность сыграла на руку врагу с такой же эффективностью, как диверсия", - утверждала газета.

Итак, обычная халатность, беспечность чиновников морского ведомства! С какой изумительной легкостью официальная версия гибели лайнера разрешила ту сложнейшую ситуацию, которую создало в отношениях между США и Францией задержание "Нормандии" в Нью-Йорке в конце августа 1939 г. ...

С того момента, как 29 октября 1932 г. огромный корпус "Нормандии" соскользнул в воды Атлантики, французская пресса не переставала поражать воображение читателей рекордными характеристиками этого небывалого корабля. Сообщалось, что его водоизмещение почти на 30 тыс. т больше, чем немецких "Бремена" и "Европы", - 79280 против 50 тыс. т, что его длина превосходит длину "Бремена" на 30 м -312 против 285 м и что мощность его машин на 25-30 тыс. л. с. выше мощности машин "Бремена" - 160 тыс. против 130-135 тыс. л. с. Не удивительно, что вся Франция с нетерпением ожидала выхода "Нормандии" в море, и гигант не разочаровал своих поклонников.

В одном из рейсов в Нью-Йорк пассажирами "Нормандии" оказались советские писатели Илья Ильф и Евгений Петров. В своей книге "Одноэтажная Америка" они писали: "Мы отправились осматривать пароход. Пассажир третьего класса не видит корабля, на котором он едет. Его не пускают ни в первый, ни в туристские классы. Пассажир туристского класса тоже не видит "Нормандии", ему тоже не разрешается переходить границ. Между тем первый класс - это и есть "Нормандия". Он занимает по меньшей мере девять десятых всего парохода. Все громадно в нервом классе: и палубы для прогулок, и рестораны, и салоны для курения, и салоны для игр в карты, и специальные дамские салоны, и оранжерея, где толстенькие французские воробьи прыгают на стеклянных ветках и с потолка свисают сотни орхидей, и театр на четыреста мест, и бассейн для купания - с водой, подсвеченной зелеными электрическими лампами, и торговая площадь с универсальным магазином, и спортивные залы, где пожилые лысоватые господа, лежа на спине, подбрасывают ногами мяч, и просто залы, где те же лысоватые люди, уставшие бросать мяч или скакать на цандеровской деревянной лошадке, дремлют в расшитых креслах, и ковер в самом главном салоне весом в тридцать пудов. Даже трубы "Нормандии", которые, казалось бы, должны принадлежать всему пароходу, на самом деле принадлежат только первому классу. В одной из них находится комната для собак пассажиров первого класса. Красивые собаки сидят в клетках и безумно скучают. Обычно их укачивает. Иногда их выводят прогуливать на специальную палубу. Тогда они нерешительно лают, тоскливо глядя на бурный океан".

В рейсе между Саутгемптоном и Нью-Йорком "Нормандия" на узел улучшила рекорд итальянского лайнера "Рекс", показав среднюю скорость 29,92 узла, а на обратном пути первой из трансатлантических лайнеров преодолела 30-узловой рубеж. Позднее в ходе ожесточенного соперничества с английским лайнером "Куин Мэри" "Нормандия" первой преодолела и 31-узловой рубеж, показав 31,2 узла. Однако в августе 1939 г. "Куин Мэри" окончательно закрепил за собой первенство с рекордом 31,69 узла.

Комментируя эти события, В. Юркевич писал: "Куин Мэри" побила "Нормандию" - таково заключение широкой публики, падкой до сенсаций. Эта победа разве не достаточна, чтобы удовлетворить гордость британцев? Но какой ценой это достигнуто? Мощность машин "Куин Мэри" на 25% превосходила мощность машин "Нормандии", а выигрыш в скорости составлял доли узла! Да при такой мощности "Нормандия" развила бы 34 узла!"

Советский писатель Лев Любимов в своей книге "На чужбине" пишет: "Нормандия" была гордостью Франции, но корпус судна строился по проекту русских эмигрантов - инженеров-кораблестроителей Юркевича и Петрова, двигатели - по проекту русского инженера Аршаулова, а винты - по системе русского инженера Хорковича".

Даже по внешнему виду "Куин Мэри" с ее высокими и узкими трубами, с мачтой перед ходовым мостиком, загроможденными палубами и открытым полубаком, уставленным шпилями, брашпилями и кнехтами, не могла идти ни в какое сравнение с изящной яхтоподобной "Нормандией" с ее обтекаемыми надстройками, просторными палубами и закрытым полубаком, в котором были запрятаны все швартовные устройства. Все это, а также необычайная роскошь внутренней отделки сделали "Нормандию" самым дорогим лайнером в мире (он стоил 55 млн. долларов, на 22 млн. больше, чем "Куин Мэри"!), и в предвоенные годы стал поистине воплощением национального престижа Франции в пассажирском судоходстве. Вот почему французы так болезненно реагировали на многие действия правительства США.

1 сентября 1939 г. "Нормандия" должна была находиться в море на обратном пути из Нью-Йорка в Гавр. Но выход не состоялся: 30 августа по приказу президента Ф. Рузвельта в портах США были задержаны и подвергнуты обыску английские, немецкие и французские суда. "Мы должны быть уверены, что ни одно судно не покинет порт с вооружением на борту", - заявляли чиновники портовой администрации ошеломленным капитанам.

Лишь позднее стал ясен смысл этой задержки: намереваясь официально сохранять нейтралитет, правительство США играло на руку Англии и Франции и в преддверии грядущих событий под всякими предлогами задерживало в нью-йоркском порту немецкий лайнер "Бремен" до подхода английских боевых кораблей. И когда вечером 31 августа "Бремен" вышел, наконец, в море, следом за ним сразу же устремился крейсер "Бервик". А на следующий день фашистская Германия напала на Польшу, началась вторая мировая война.

Хотя Англия и Франция объявили войну Германии 3 сентября, они не спешили вступать в активные боевые действия, и пока в Западной Европе тянулась девятимесячная "странная война", 14 французских пароходов, включая "Нормандию", продолжали отстаиваться в портах США. Разгром Франции в ходе быстротечной кампании 1940 г. и подписание перемирия марионеточным правительством маршала Петэна, обосновавшимся в Виши, мало изменили судьбу этих судов: с них только была списана большая часть экипажей, на борту остался лишь минимум людей, необходимых для поддержания в исправности механизмов и систем.

И вдруг 15 мая 1941 г. начались странные и удивительные события. В этот день береговая охрана США захватила все французские пароходы и выставила на них охрану, руководствуясь будто бы стремлением защитить их от возможных актов диверсии.

Одновременно с захватом "Нормандии" и других французских судов во многих американских газетах начали появляться статьи и заметки, в которых обсуждалась возможность перестройки "Нормандии" в авианосец или войсковой транспорт. А популярный тогдашний журнал "Лайф" опубликовал даже изображение "Нормандии", переделанной в судно, совмещавшее в себе обе эти функции. "В таком виде - писал журнал, "Нормандия" сможет нести 40 самолетов прикрытия и 10 тысяч солдат. Часть ее полетной палубы - самой длинной в мире - может быть отведена для тренировки в маршировке и стрельбе".

Некоторый свет на эти странные события пролила газета "Нью-Йорк геральд трибюн" от 16 июля 1941 г. "Официальные лица в Вашингтоне, - писала газета, - считают, что "Нормандия" - слишком ценное судно, чтобы простаивать без дела, и что правительство США сильно в нем нуждается и готово купить его. Эти лица заявили также, что США давно хотели овладеть "Нормандией", но не решались на это из опасения ухудшить отношения с Францией". Однако потребовалось еще полгода, чтобы американцы осуществили свое намерение. 12 декабря 1941 г. американские военные моряки заняли "Нормандию", выдворив с нее остатки французской команды, а 16 декабря судно, конфискованное правительством США, было передано флоту. Переименовав "Нормандию" в "Лафайетт", американский флот приступил к срочной переделке лайнера в войсковой транспорт.

В ряду событий, которые 9 февраля 1942 г. привели к гибели "Нормандии", обращает на себя внимание один любопытный факт. Среди зевак, не допущенных полицией за ограждение причала Френч-лайн, оказались в этот день создатель лайнера В. Юркевич и бывший капитан судна Р. Пунье, поспешивший вызвать к месту катастрофы нескольких опытнейших трюмных машинистов, знавших недра "Нормандии" как свои пять пальцев. Все они немедленно предложили свои услуги адмиралу Эндрюсу. Но он высокомерно отверг предложенную помощь: "Наши спасатели и пожарные знают свое дело не хуже французов!"

Удивительно, что спустя несколько часов сам адмирал уже давал понять репортерам, что именно неумелость и неопытность этих мастеров спасательного и пожарного дела - главная причина гибели "Нормандии". Не правда ли, любопытный факт? Увы, за ним последовало немало других, столь же любопытных.

На уже упоминавшейся нами пресс-конференции, устроенной 14 февраля 1942 г., В. Юркевич набросал план работ по подъему судна. "Все отверстия, которые сейчас находятся под водой, - говорил он, - надо закрыть и начать откачивать из корпуса воду, одновременно заполняя некоторые внешние и балластные отсеки двойного дна. Все это нужно для того, чтобы судно подвсплыло и могло быть установлено точно посередине ковша. После этого надо откачать из-под него 7-8-футовый слой грязи и ила, а потом спрямить. В зависимости от отпущенных средств и количества людей, особенно водолазов, все работы займут 6-8 месяцев. Многое здесь зависит от того, успели ли пожарные закрыть герметичные двери между отсеками".

И вот еще один любопытный факт: флот США не обратил ни малейшего внимания на рекомендации авторитетного кораблестроителя, кровно заинтересованного в самом простом, надежном и быстром способе спасения своего детища, и принял другой план, осуществление которого потребовало 22 месяца и 5 млн. долларов!

"Нормандия" затонула наискосок в прямоугольном ковше, причем носовая часть длиной 76 м легла на гранитный выступ коренной породы, а вся остальная в жидкий ил и грязь, скопившиеся на дне Гудзона. Руль судна, выломав пять свай, зарылся на 1,5 м под основание причала. К счастью для спасателей, "Нормандия" легла на бок так, что геометрический центр ее подводного объема оказался на 60 м дальше от киля, чем центр тяжести, поэтому при откачке воды корпус, всплывая, мог одновременно спрямляться.

Сначала рабочие с судоверфи срезали мачты, трубы, палубное оборудование и все надстройки до главной прогулочной палубы общим весом 5000 т, установили помосты и удалили горючие предметы и горючие вещества из тех частей корпуса, которые выступали над водой. Лишь после этого 17 мая 1942 г. к работе приступили водолазы, которым предстояло надежно загерметизировать 356 иллюминаторов левого борта, оказавшихся на глубине 20 м, 16 огромных грузовых лацпортов, выгрести из утробы судна 10 тыс. кубометров ила и грязи.

"Нормандия", лежащая на левом борту в покрывшемся льдом док-бассейне на Норт-Ривср (Гудзон)

Это была адская работа: битое стекло и остатки стекловолоконной электроизоляции прорезали перчатки, впиваясь в ладони, пропарывали скафандры и угрожали целостности воздушных шлангов. Работать приходилось в совершенно непрозрачной воде, таившей в себе опасность инфекционных заболеваний, скопления газов угрожали отравлениями и взрывами.

Насосы, откачивающие воду, постоянно забивались осколками стекла, обломками мебели и кусками отделки. Ил и грязь не поддавались насосам, и их приходилось вычерпывать и подавать наверх в бадьях.

Когда все это осталось позади, рабочие и водолазы приступили к герметизации и усилению переборок и палуб, перекрытию тысяч трубопроводов и наложению 4,5 тысяч заплат и пластырей. Лишь 2 августа 1943 г. началась откачка воды из полностью загерметизированного корпуса, через пять дней крен уменьшился с первоначальных 80 градусов до 67 градусов, а еще через день был доведен до 49 градусов.

Во вторник 10 августа 1943 г. к 3 часам утра "Нормандия" была спрямлена до 41 градуса, и руководитель работ капитан Дж. Такер приказал включить мощные лебедки, установленные на соседнем причале. Развив усилие, равное тяге 48 мощных буксиров, эти лебедки вырвали руль "Нормандии" из-под причала и оттащили от него корму на 3 м. В этот день крен был уменьшен до 30 градусов, а посланные под воду водолазы сообщили, что корпус лайнера оторвался от грунта. "Если все будет идти по плану, - сказал Такер газетным репортерам, - к субботе судно будет осушено". Увы, не все пошло по плану...

На следующий день выяснилось, что при спрямлении 9 августа гранитный выступ, на котором лежала носовая часть, пропорол борт "Нормандии", и заделка этих значительных повреждений цементом отдалила торжественную минуту подъема на целый месяц. Лишь 15 сентября 1943 г. "Нормандия" с креном 49 градусов окончательно оторвалась от грунта у причала Френч-лайн и была отбуксирована в сухой док верфи "Тодд шипярдс корпорейшн" в Бруклине.

"Я чувствую себя так, будто начал выздоравливать после тяжелой болезни!" - сказал Юркевич, узнав об успешном подъеме "Нормандии". И, казалось, для такого чувства были все основания: корпус лайнера был основательно отремонтирован в сухом доке, приведены в порядок винты, восстановлены турбины и электрооборудование. Но главные неожиданности были еще впереди:

Сразу же после окончания войны в Европе военный министр США Форрестол заявил: "Слишком большая ширина "Лафайетта", препятствующая его проходу через Панамский канал, делает его применение на Тихом океане невозможным, а потому американский флот отказывается от него". Тогда возникла идея передать лайнер Морской комиссии, ведавшей государственным торговым флотом США, но та рассчитывала получить после войны немецкие лайнеры и отказалась от искалеченного судна, ремонт которого должен был обойтись в 20 млн. долларов. Нашлась одна частная судовладельческая компания, согласившаяся было взять "Нормандию", но, осознав масштаб расходов на ее восстановление, она с готовностью уплатила государству 500 тыс. долларов, только бы избавиться от лайнера. "Будущее "Лафайетта" не ясно", - писал в июне 1945 г. "Нью-Йорк джорнел америкэн".

Можно себе представить, какое отчаяние охватило Юркевича, на глазах которого после чудесного спасения погибала созданная им "Нормандия". В эти дни он даже обращался в Государственную закупочную комиссию СССР в Вашингтоне, предлагая купить лайнер и берясь восстановить его в былом блеске всего за 2 млн. долларов. Но, конечно, он и сам понимал, что это невозможно, что это - конец...

В 1946 г. правительство США избавилось, наконец, от обременительного сооружения, продав "Нормандию" фирме "Липсетт инкорпорейтед" по цене железного лома; некогда самое дорогостоящее судно в мире было приобретено за 162 тыс. долларов. 29 ноября 1946 г. в 7 часов 38 минут утра буксиры потащили обезображенный корпус в Ньюарк. А вечером того же дня в газете "Нью-Йорк тайме" была опубликована фотография: "Нормандия" проходит под последним мостом в ее жизни. Главный лоцман фирмы "Мезек тоуинг лайнз" Т. Болл, осуществлявший эту буксировку, сказал репортерам: "Несмотря на сильный ветер, "Нормандия" вела себя как настоящая леди и не доставила фирме "Мезек" никаких дополнительных треволнений".

К середине 1947 г. 150 газорезчиков и крановщиков за 8 месяцев превратили в груду лома гордый и изящный корабль, над сооружением которого 14 тысяч французских рабочих трудились почти 3,5 года. Конечно, США исполнили свои обещания и "компенсировали" Франции ее национальную потерю: ей после войны было передано 20 пароходов типа "Либерти", которые в годы войны были поставлены американцами на ноток и шли по цене миллион долларов за штуку.

На этом, как будто бы, можно поставить точку, если бы с середины 60-х годов в западной печати не начали появляться публикации, заставляющие по-новому взглянуть на гибель "Нормандии". Главное содержание этих публикаций - "Нормандия" погибла не по халатности администрации, а в результате диверсии. Эти публикации всколыхнули события многолетней давности и оживили прежние сомнения и вопросы. Диверсия или халатность? Если диверсия, то кто? Почему 40 лет назад американские чиновники категорически отрицали возможность диверсии? Почему правительство США, поначалу жаждавшее заполучить "Нормандию" в свои руки, потом попустительствовало ее бесславной гибели?

Историю гибели "Нормандии" нельзя понять, если рассматривать события в отрыве от сложной политической обстановки начала второй мировой войны и от того своеобразного и даже щекотливого положения, в котором находилась тогда американская дипломатия.

В самом деле, на протяжении первых двух лет войны США ухитрились, формально оставаясь нейтральными, оказывать явную военную поддержку Англии и Франции и в то же время сохранять дипломатические отношения как с правительством Поля Рейно, объявившего войну Германии, так и с правительством Петэна, заключившего с ней перемирие. Даже после того, как Петэн стал открыто сотрудничать с Гитлером, и даже после объявления войны между Германией и США Рузвельт не прерывал отношений с вишистским правительством.

Все это, конечно, бесило Черчилля, который порвал с правительством Петэна и оказал поддержку генералу де Голлю, и, по всей вероятности, он толкал Рузвельта на более решительные действия против правительства Виши. И все эти перемены и веяния причудливым образом отразились на судьбе "Нормандии"...

Поначалу все было ясно: правительство Франции, воюющей с Германией, не желало рисковать ценным судном, а потому все девять месяцев "странной войны" "Нормандия" спокойно простояла в Нью-Йорке, оставаясь собственностью Франции. После заключения перемирия внешне все осталось по-прежнему, но положение уже существенно изменилось: хотя "Нормандия" и подчинялась французскому правительству Петэна, само это правительство уже не могло распоряжаться ею по своему усмотрению. По условиям перемирия ни одно французское судно не могло быть перемещено без предварительного согласования с Германией. И когда в мае 1941 г. Петэн вошел в тесное сотрудничество с Гитлером, возникло серьезное опасение, что фашистский диктатор потребует, чтобы Петэн вызвал "Нормандию" во Францию и передал ее в распоряжение Германии, которая, по слухам, готовила вторжение в Англию. Такому требованию США, находившиеся в дружественных отношениях с Виши, не смогли бы оказать противодействие.

И тогда американское правительство решается на необычную меру: чтобы помешать французским судам ускользнуть из американских портов во Францию, оно, но сути дела, захватывает их, выдавая это действие за проявление заботы об охране судов от мифической опасности со стороны диверсантов. Нелепость такого объяснения была очевидна: немцы, надеясь заполучить "Нормандию", не были заинтересованы в ее уничтожении, французы - тем более. В ее гибели могли быть заинтересованы англичане. Но, если учесть тогдашнее отчаянное положение Англии, становится ясным, что даже угроза передачи "Нормандии" в руки немцев едва ли могла толкнуть англичан на диверсию, которая осложнила бы их отношения со своим основным союзником, тем более что не исключалась возможность самим воспользоваться "Нормандией".

По-видимому, и сами американцы хорошо понимали неубедительность выдвинутых ими объяснений, поскольку они поспешили затеять с Виши переговоры о продаже им "Нормандии", очевидно, не увенчавшиеся успехом. И в таком неустойчивом состоянии дело оставалось еще полгода.

Все изменилось в декабре 1941 г.: 7 числа японцы нанесли внезапный удар по американской базе на Тихом океане в Пёрл-Харборе; 8 декабря США и Англия объявили войну Японии, а 11 декабря Германия и Италия объявили войну США. В этот день нейтралитет Соединенных Штатов кончился. Вторая мировая война началась и для них. Американские власти на следующий же день выдворяют остатки французской команды с "Нормандии", а 16 декабря американское правительство официально конфискует ее, хотя "Нормандия" принадлежала совсем к иной категории, нежели суда Германии, Японии и Италии: ведь отношения с вишистской Францией не были прерваны.

Рузвельт оказался в сложном положении. С одной стороны, вступление США в войну и нажим англичан побуждали его конфисковать "Нормандию", с другой он достаточно дорожил отношениями с Виши, чтобы ставить их под угрозу из-за судна, пусть даже такого, как "Нормандия". Выход из этого противоречия был один: "Нормандию" следовало сбросить со счетов, но так, чтобы не осложнить отношения американского правительства ни с союзниками-англичанами, ни с их противниками-вишистами. Ясно, что лучшим выходом здесь было бы роковое стечение обстоятельств или стихийное бедствие, а на худой конец - халатность.

В годы войны мне как работнику Государственной закупочной комиссии в Вашингтоне довелось довольно подробно ознакомиться с обстоятельствами гибели "Нормандии": в работах по ее подъему участвовало девять советских водолазов, обучавшихся в США. Кроме того, в Комиссии часто бывал В. Юркевич, выполнявший некоторые работы для Отдела морских заказов. Рассказывая о событиях февраля 1942 г., он с горечью говорил, что американцы намеренно погубили "Нормандию", и для многих знакомых с делом людей такое объяснение в те годы не было откровением. Потом события мировой войны отодвинули гибель "Нормандии" на задний план, и только в середине 60-х годов в западной прессе вдруг начали появляться всевозможные "диверсионные версии". Думается, что и это не случайность.

В 1958 г. президентом Франции стал генерал де Голль, который в годы войны боролся против вишистского режима. С первых же дней своего президентства де Голль начал неуклонно сокращать участие Франции в НАТО и принял ряд важных мер по укреплению экономической независимости Франции, усилению ее позиций на мировом рынке. Появился новый "тяжелый" франк, сократился внешнеторговый дефицит, начал возрастать золотой запас. Именно в эти годы Франция приступает к разработке собственного ядерного оружия, реактивной авиации, ракет. И это, естественно, ведет к серьезному обострению американо-французских отношений.

А тут в 1962 г. сходит на воду новейший трансатлантический лайнер "Франс", постройка которого должна была привлечь внимание французской общественности к судьбе его величественного предшественника. И, конечно же, мысль о том, что "Нормандия" - гордость французского судостроения - погублена американцами просто так, "за здорово живешь", поистине была солью, посыпаемой на свежую рану. И вот в американской прессе в эти годы появляются туманные намеки и полупризнания о том, что, дескать, "Нормандия" погибла вследствие диверсии. Тут возникают и безымянные журналисты, проникающие на судно с единственной целью укорить администрацию, и лица немецкого происхождения, идущие в охрану, чтобы уничтожить охраняемый объект. Но все эти версии как времен войны, так и более поздние направлены к одному - сокрытию правды о гибели французского лайнера. А правда эта состоит в том, что по политическим мотивам правительству США необходимо было избавиться от "Нормандии", для этой цели был избран безотказный метод - намеренная халатность.

Проведенное американцами официальное расследование, как известно, не установило точной причины появления огня на "Нормандии". Мнения экспертов ВМФ и ФБР США по этому вопросу разошлись. Первые предполагали, что пожар на борту лайнера возник случайно от искры, попавшей на груду капковых спасательных поясов при резке одного из пиллерсов центрального салона. Вторые приписывали причину пожара диверсии агентов разведки фашистской Германии. К этому же выводу пришли авторы книги "Саботаж: тайная война против Америки" - американские журналисты Майкл Сейерс и Альберт Канн. В первом издании упомянутой книги, вышедшей осенью 1942 г., они пишут:

"Было известно, что нацистские агенты в течение длительного времени тайно следили за "Нормандией". За две недели до падения Франции, 8 июня 1940 г., германская секретная служба послала своим агентам в США закодированное коротковолновое радиосообщение. Это сообщение, переданное из Гамбурга секретной радиостанцией нацистов в Сентрпорте на Лонг-Айленде, в расшифрованном виде гласило: "Спасибо за сообщения. Наблюдайте за "Нормандией". Следуя инструкциям, нацистские шпионы стали следить за "Нормандией". Они регулярно информировали Третий рейх о 60-миллионном лайнере, который США намеревались переоборудовать для военно-морского флота. Нацистский шпион Курт Фредерик Людвиг писал невидимыми чернилами своему начальству в Германии 15 апреля 1941 г.: "Нормандия" стоит еще у пирса 88 северной" (88-й стрит на северной реке - Л. С.).

Людвиг регулярно посещал набережную Нью-Йорка для наблюдений за "Нормандией". Агент ФБР, которому было поручено следить за нацистским шпионом, так описывает в своем отчете одну из поездок Людвига в район порта: "18 июня (1941 г.) он прошел от 59-й стрит по 12 авеню. Он смотрел на причалы. Когда он подошел к пирсу, где стояла "Нормандия" у 50-й стрит, то на некоторое время остановился. Казалось, что он тщательно изучает судно. Потом он снова пошел, оборачиваясь назад. У 42-й стрит он сел на паром, следовавший в Уихаукен, поднялся на верхнюю палубу и продолжал рассматривать "Нормандию".

Этот же агент ФБР сообщал, что после того как Людвиг прибыл в Уихаукен, он в течение 20 мин делал записи в небольшой черной записной книжке. Любопытно отметить следующее. Два месяца спустя после гибели "Нормандии" Комитет сената по военно-морским делам обнародовал выводы своей комиссии по расследованию причин пожара. "Причины и последствия пожара - результат беспечности со стороны военно-морского флота", - говорилось в отчете. По мнению сената США, ответственность за катастрофу целиком возлагалась на руководство военно-морским флотом страны.

Спустя пять дней после опубликования выводов, к которым пришла комиссия сената, пресса напечатала результаты расследования, проведенного военно-морским флотом. На этот раз ответственность за катастрофу возлагалась на подрядчика работ - фирму "Роббинс драйдок энд репэйр компани", которая осуществляла переделку лайнера в войсковой транспорт. "Предельная небрежность и вопиющее нарушение законов здравого смысла, - утверждалось в отчете комиссии ВМФ, - явились единственной причиной пожара на "Нормандии". Несколько дней спустя после опубликования этого заявления сенат обнародовал еще один отчет по расследованию причин гибели лайнера. В нем говорилось, что в этом деле "трудно обвинить какое-либо конкретное лицо или группу лиц". Но тем не менее в отчете утверждалось, что "ответственность за опрокидывание судна на борт ложится на Пожарный департамент Нью-Йорка ввиду недопустимого объема воды, вылитой на судно пожарными Нью-Йорка во время тушения пожара".

Считая причиной пожара на "Нормандии" действия агентов фашистской разведки, М. Сейерс и А. Канн приводят в своей книге ряд фактов, подтверждающих эту точку зрения.

1. В течение недели, предшествовавшей пожару 9 февраля, на борту лайнера произошли четыре небольших пожара, которые удалось потушить.

2. Когда вспыхнул пожар 9 февраля, вблизи его очага имелось всего два пожарных ведра.

3. Городская система оповещения о пожаре была отключена на судне за 22 дня до катастрофы, о чем не знала служба Береговой охраны США.

4. На борту переоборудуемого судна находилось определенное количество вражески настроенных рабочих, причем их анкетные данные внимательно не были проверены.

5. Любые посторонние лица могли без труда попасть на судно без всякого на то разрешения. Для этого им требовался всего лишь нагрудный номерной значок, указывающий имя подрядчика или субподрядчика, у которого они работали.

В книге М. Сейерса и А. Канна мы находим еще один любопытный факт.

Вскоре после нападения японской авиации на Пёрл-Харбор некоему Эдмунду Скотту - репортеру нью-йоркской газеты "Эм-Пи" - поручили подготовить для печати несколько материалов о том, что нью-йоркский порт доступен для осуществления всякого рода диверсий. Выполняя задание редакции, репортер переоделся в грузчика и начал бродить по порту, как бы играя роль вражеского агента. Он получил место на "Нормандии" и работал на ней двое суток.

"В конце первого дня, - писал позже Скотт, - я знал, куда "Нормандия" должна была следовать из Нью-Йорка, сколько орудий на ней должно было быть установлено, толщину брони на иллюминаторах и какую службу должно было выполнять это судно".

Находясь на борту "Нормандии", репортер понял, что у него имелось несчетное количество возможностей поджечь корабль. Он блуждал беспрепятственно один среди бочек и ящиков, набитых взрывчаткой и огнеопасными материалами. На второй день работы на борту он снял с себя пальто, которое, по его словам, "могло быть начинено зажигательными бомбами или взрывчаткой", и оставил его лежать на ящиках несколько часов. "В тот день, - писал Скотт, - я запирался в шести различных туалетах судна, на 15 минут каждый раз. У меня в карманах могли быть зажигательные устройства в виде карандашей, которые я бы мог использовать с потрясающим успехом. Я мог бы смочить переборки и палубу газолином: небольшой сосуд с этой жидкостью я без особого труда мог бы пронести на судно под одеждой".

За несколько недель до катастрофы газета "Эм-Пи" передала написанные Скоттом наблюдения в антисаботажный отдел Морской комиссии США. Но чиновники отдела ими не заинтересовались. Спустя день после пожара на "Нормандии" очерк Скотта полностью был опубликован газетой "Эм-Пи". Газета не дала его раньше, так как это, по ее заявлению, было бы для вражеских агентов руководством к действию.

Но была ли это диверсия со стороны немцев? Видимо, нет. Ведь Германия надеялась заполучить "Нормандию" через правительство Петэна. Но даже если фашистская агентура в Нью-Йорке и решила уничтожить этот гигантский корабль, какой ей был смысл делать это во время стоянки в порту? Известно, что "Нормандия" переоборудовалась во вспомогательный крейсер, который должен был быть хорошо вооружен и нести около сорока самолетов охранения. Значительно большего эффекта немецкие агенты могли достичь, если бы подожгли "Нормандию" во время первого рейса, когда на ее борту было бы десять тысяч американских солдат...

С тех пор прошло немало лет. В зарубежной морской печати время от времени появлялись статьи, посвященные трагической гибели судна - обладателя Голубой ленты Атлантики, воспоминания очевидцев его катастрофического пожара в начале 1942 г. в Нью-Йорке. В них по-прежнему фигурировали две версии причины пожара: искра от ацетиленового аппарата, попавшая на груду капковых спасательных поясов, и диверсия агентов фашистской Германии.

Но вот в январе 1975 г. авторитетный морской журнал Англии "Нотикл магазин" на своих страницах опубликовал небольшую заметку о судьбе "злополучного лайнера". Она называлась "Нормандия" сожжена мафией". Вот ее перевод.

"Мафия сожгла французский лайнер "Нормандия" в нью-йоркской гавани в 1942 г., потому что Лакки Лючано хотел продемонстрировать военно-морскому флоту США насущную необходимость защищать порты восточного побережья США. Лючано был помещен (за убийство - Л. С.) в "Загородный клуб" - тюрьму города Олбани, носившую такое название ввиду льготных условий и комфорта. Ему было обещано освобождение с окончанием войны при условии, что он уедет в Европу. Мафия сдержала свое слово, и на протяжении всей войны в портах США не отмечалось ни одного акта саботажа. Когда "Нормандия" была уничтожена пожаром, она должна была быть переконструирована в войсковой транспорт".

Нет необходимости лишний раз напоминать читателям об известной роли террористической организации, которую она играет в Соединенных Штатах Америки. Родившаяся в конце прошлого века на острове Сицилия, эта организация вымогателей и профессиональных бандитов, именующая себя "Ла коза ностра" ("Наше дело"), в двадцатые годы нашего века пустила свои корни в сферу строительства, так называемую "индустрию развлечений", и прочно внедрилась в политическую жизнь страны. Во время второй мировой войны мафия имела тесную связь с полицией, представителями ВМФ, рядом политических деятелей.

Кто такой Лакки Лючано ("счастливчик Лючано")? Имя этого гангстера, одного из самых влиятельных вожаков мафии, в 1931-1947 гг. не сходило с заголовков американских газет. Будучи двоюродным братом небезызвестного Аль Капоне, Чарлз Лючано застрелил в Бруклине тогдашнего короля мафии Джузеппе Массерио, потом его шайка прибила (в буквальном смысле) еще одного короля "Коза ностры" - Маранзане. Устранив опасных конкурентов, Лючано возглавил "большую семерку" мафийских главарей в Нью-Йорке.

Мировой общественности известно, что во время второй мировой войны разведка военно-морского флота США почти в открытую сотрудничала с Лючано, который имел огромный и непоколебимый авторитет среди итальянских эмигрантов в Нью-Йорке. Известно также, что он предупредил контрразведку военно-морского флота США о возможных диверсиях и предлагал свои услуги, чтобы этим скостить срок своего пребывания в тюрьме. Американские военные, видимо, не вняли тогда предложению матерого гангстера, и Лючано решил продемонстрировать им правильность своей точки зрения. И конечно, его шайка, пока он сидел в тюрьме, сделала это без особого риска и лишних хлопот.