«Мало кому известно, что Иван-царевич втайне от Царевны-лягушки похаживает по другим жабам»
– Значит, так. Внесёшь в сценарий ещё одно дополнительное лицо, – не поздоровавшись, строгим голосом произнёс Спонсор намечающихся съёмок нового фильма.
– Куда вносить, если у меня уже финальная сцена? – возмутилась я беспределом благодетеля.
– Я что, непонятным языком говорю? Внесёшь, и чтобы мне никаких гвоздей, – продолжал он свирепствовать.
– Мне надо посоветоваться с режиссёром, – отбивалась я, зная какую трудность представляет «всувание» нового лица в почти готовый киносценарий.
– Чего?! С каким это ты режиссёром собираешься советоваться? Уж не с Козявкиным ли? – это он так о режиссёре Жукове. – Тебе кто платит деньги, я или тот Букашкин?
Спонсор дозволял себе всё: грубость, унижение и нелепые приказы. Ведь это он давал деньги на создание фильмов. И, надо сказать, немалые.
– А что за лицо? – поинтересовалась я. – Какого оно полу? – хотя догадывалась о ком пойдёт речь. – И в каком ракурсе подавать это лицо, в положительном, али напротив, в злодейском? – начала я прикалываться.
Спонсора я не боялась. Он был другом моего мужа, и в некотором роде заискивал перед ним, хотя работали они совершенно на разных уровнях.
– Слушай, Зося, – присаживаясь к столу и называя меня семейным именем, которым именует меня муж, сказал Спонсор. – Ну втисни ты её куда-нибудь, – привычно подлизывался он ко мне, когда ему не удавалось обычным способом сломать упрямство очередной пассии.
– Так какой её представлять? Доброй и порядочной, или злой и дурой? – продолжала я развлекаться над «озабоченным».
– Выгнал бы заразу, да жалко – больно оказалась башковитой, – доверительно поделился он кручиной. – Зось, ну будь человеком, – наклонившись и заглядывая мне в глаза, интимно промурлыкал он. – Ну, ты там сделай так, чтобы моя Тамарка не догадалась о моём влиянии. А то помнишь, что произошло с Черыгиной?
Я, конечно, помнила, когда «втиснутая» им Черыгина, Спонсорская очередная секретарша, была бита его Тамаркой после просмотра фильма в монтажной. Пришлось кадры с участием Черыгиной вырезать, а её саму спонсору увольнять. Правда, без сожаления.
– Как не помнить. Мне самой досталось от Тамарки. Хотя я совершенно ни при чём. Я объяснила ей, что не в моей компетенции подбирать исполнителей. А вот Жукова она тогда здорово отхлестала по мордасам.
– Да я после компенсировал ему его увечья хорошим презентом, – легкомысленно хохотнул он. – Ну, так как, Зось? А? Лично от меня тебе большой пузырь твоих любимых «Коко Шанель».
– Так под видом какого типажа ввести её в сценарий? – настырничала я.
– Ну, ты же умная тётка. Придумай сама. Чтобы ни вашим, ни нашим, – воодушевился он, видя мои колебания.
В монтажную наш щедрый и такой непредсказуемый Спонсор принёсся раньше операторов, и, усевшись поближе к монитору, приготовился к просмотру сцены с его неподдающимся объектом.
Пошли кадры. Время шло. Спонсор заволновался, заёрзал на стуле. Его что-то не устраивало. Оглянувшись на меня, сидевшую у стены за его спиной, он махнул мне рукой, приглашая сесть рядом с ним.
– Ну, и где тут она? – с вызовом на ухо прошептал он мне.
– Подожди, – отбоярилась я.
Неожиданно распахнулась дверь, и в ней нарисовалась Тамарка. Не спрашивая разрешения у Жукова, она прошествовала в нашу сторону и уселась рядом с мужем.
– Ты всё не унимаешься, козлина?! – зло прошипела она ему в лицо. – Снова вклинил свою шлюху в съёмки, и теперь сидишь – любуешься на неё? А ты чего идёшь у него на поводу? – это она накинулась на меня, перегнувшись за его спиной.
– Да никого я не вклинивал! – отбивался известный потаскун от справедливых нападок жены.
Прокрученные титры не продемонстрировали Тамаре ту, из-за которой разгорался очередной семейный сыр-бор нашего благодетеля. Пригрозив супругу домашними разборками, Тамара удалилась.