Кактусы и розы

2

Приехали Джим Буланов и Галя, подвыпившие, со спиртным и продуктами, рассказывают. (Маленький, коренастый, кудрявый блондин со щербатой, но обаятельной улыбкой, лидер партии лиц Б.О.М.Ж., компьютерщик-самоучка, бард, алкоголик; блондинка выше него на голову, студентка юрфака, мечтающая стать второй Марининой, и бродяжка).

- Гавриловна совсем озверела, с цепью, как любер, за нами гонялась. Зачем тогда квартирантов пускать? Мы же ей деньги принесли! Мы накрылись одеялом, а она по нему цепью с размаху, Гале по лбу попало! Она озверела потому, что её голуби («голубые»), которые у неё живут, упорно отказываются её удовлетворять. Сегодня они её разыграли — велели раздеться, обмотали гирляндой и водили хоровод, как вокруг ёлки. «Ёлочке Гавриловне холодно зимой, Ёлочку Гавриловну взяли мы домой…». А удовлетворять всё-таки отказались. Она и стала гоняться с цепью сначала за ними, а потом за нами, дескать, я блядюшку привёл…

Галя раздевается до трусиков и ходит топлес по всей квартире, ищет книжку почитать, раскладывает вещи, и т. д.

Виня мёрзнет, натягивает шубку и сидит, пишет.

Гелий и Джим обсуждают информациологическую помощь для людей в экстремальных ситуациях: к примеру, расставить в различных местах компьютеры на улицах для того, чтобы бомжи могли в любой момент получить нужную информацию…

Гелий заглядывает Вине через плечо.

— Которую из статей пишешь?

— Рассказ.

— Статьи же нужны срочно!

— Успею! Дай мне отдохнуть на моей прозе, а то от этих статей меня блевать воротит!

— Кому нужна твоя проза? Кто сейчас читает книги? А газеты читают все! Мы, журналисты, формируем общественное мнение! Что может быть важнее?

— Из м о и х знакомых книги читают все, и помногу. Книги формируют душу, от которой и зависит это ваше мнение! И вообще, ты меня не убедил — хотя бы потому, что у меня способностей гораздо больше в области прозы, нежели журналистики.

Спор прерывает звонок в дверь. Приходит Рамона (по паспорту Роман, трансвестит, в чёрном парике похожий на юную Клеопатру) со свежими газетами и продуктами. Все решают, что съесть, а что оставить на завтра. Гелий захватывает себе плавленый сырок и пиво, а затем отводит в сторонку Галю и что-то шепчет, показывая на Виню (хочет, чтобы помогли отговорить, слышна эта реплика), но результат обратный, Галя азартно начинает расспрашивать:

— Сколько женщин-космонавтов? Обязательно ли рожать в космосе и пустят ли на борт без ЛСД, ведь перегрузки? Где находится космодром? Как-как, Байконур, Плесецк? Какие требования к здоровью? Может, зрение можно до «минус трёх», как у шоферов?

Гелий, внутренне кипя, объясняет, потом снова шепчет. Галя округляет глаза.

— Она у нас, блин, контактёрша. Зелёный человечек обещал отвезти на высокоразвитую планету, а отвёз на Луну, где её насиловали, ставили эксперименты, заставили родить пятьдесят тысяч зелёных человечков, и теперь она тронулась умом и стала язычницей, поклоняется неопознанным летающим объектам, как идолам, жертвы им приносит…

— Что ты плетёшь?! Галя, не слушай! Он выдумывает и всем рассказывает про меня всякий бред!

— И буду рассказывать! Чтоб ты в ум вошла и не витала в космосе, на Земле дел полно!

— Если бы все великие путешественники так рассуждали, и вообще все новаторы, то прогресса бы не было!

У Гали все та же реакция:

— Ты на Луне была?! Как интересно! Правда? Ты не стесняйся, расскажи, я никому не скажу, мне важно!

Гелий махнул на них рукой и ушёл.