Камень. Книга пятая

Глава 3

В понедельник утром по дороге в университет я с улыбкой вспоминал вчерашний вечер…

Приехавшая после ужина Виктория быстро увела Алексию к нам в покои показывать очередное приобретенное шмотье, делиться последними новостями о светской жизни Москвы и, как я подозревал, сплетнями из жизни нашего особняка. Так что, когда я ближе к ночи к ним поднялся, со стороны Виктории так и не последовало требования об отчете за последние полтора дня. Не заметил я и того, что девушка каким-то образом узнала о моей встрече с ее дедом и отцом. По крайней мере, с ее стороны никаких намеков на это так и не прозвучало. Не осталась она с нами и ночевать, заслужив при этом полный благодарностей взгляд со стороны Алексии.

– Романов, ты вообще к нам в Ясенево собираешься? – поинтересовалась Вяземская у меня за завтраком. – Я тебе как заместитель командира подразделения официально заявляю, что волкодавы прямо жаждут повторить последнюю тренировку, это ту, с участием великого князя Николая Николаевича, Прохора и тебя.

– Вика, у меня на вас другие планы, – покосился я на сидящего рядом воспитателя. – Более грандиозные.

– А поподробнее?.. – сделала она хитрую мордочку.

– Цыц, госпожа штаб-ротмистр… – улыбался Прохор. – Завтра все узнаешь, нетерпеливая ты наша.

– Ну, я должна была попытаться… – «расстроилась» девушка.

– Мы так и поняли, – кивнул воспитатель.

Машин Долгоруких, Юсуповой и Шереметьевой на стоянке еще не было, и я, выйдя из «Волги», решил их дождаться. От нечего делать стал разглядывать проходящих мимо студентов, которые тоже кидали на меня заинтересованные взгляды, а некоторые, против обыкновения, даже кланялись. Кивал в ответ. Что успело поменяться за прошедшие две недели моего отсутствия? И только подъехавшие друзья прояснили ситуацию. Объяснять взялась Инга:

– В Универ откуда-то слухи просочились, что ты на границу воевать уехал, а уж после появления в паутине очередной записи с казнью Никпаев ты снова стал звездой, – заявила она.

А Наталья добавила:

– Алексей, мы молчали и никому ничего не говорили. Может, кто из малого света проболтался на своих факультетах, а уж потом по универу и дальше пошло… Не каждый день у нас военные конфликты происходят…

– Понятно, – вздохнул я.

Честно говоря, я рассчитывал на то, что последнюю запись со мной никак не свяжут и особого ажиотажа вокруг моей скромной персоны не случиться, но, если студенты узнали о моей поездке на границу, сложить два плюс два им особого труда не составит. Я даже нисколько не удивлюсь, что «утекло» не из света, а просто подсуетился мой папаша, запуская в студенческой среде соответствующие слухи, которые работали на «формирование моего общественного имиджа положительного героя». А положительные герои в качестве примера для подражания подданным империи весьма необходимы, особенно в молодом возрасте, когда бурлят гормоны и хочется прогнуть мир под себя, по себе знаю… Надо будет потом с Пафнутьевым на эту тему переговорить – если действовал папаша, то точно руками Тайной канцелярии.

Видя мое нежелание продолжать разговор на эту тему, друзья замолчали, и мы какое-то время просто шли по аллее, ведущей к учебному корпусу, пока Анна как бы между делом не поинтересовалась:

– Алексей, ты, я надеюсь, сегодня в кафе с нами пойдёшь? А то мы с твоего приезда так нормально и не поболтали…

– Обязательно, Анечка, – улыбнулся я. – Только вам меня придётся в кафе подождать, мне ещё надо дойти до преподавателей и узнать про свою задолженность за эти пропущенные две недели.

– Мы дождёмся, – кивнула она и посмотрела на подружек. – Да ведь, девочки?

– Дождёмся, – в свою очередь кивнули те.

– Я за ними прослежу, Алексей, – хмыкнул Долгорукий. – Без тебя никуда не уйдём.

– Конечно не уйдём, – заявила Инга. – Мы ведь действительно с Алексеем за эти дни так нормально поговорить и не сумели. Все вокруг какие-то посторонние личности крутились, да и сам Алексей нас своим вниманием особо не баловал. – Юсупова сделала недовольный вид.

– Обязательно исправлю это досадное недоразумение, Инга. После занятий я только ваш, – пообещал я.

– Ага… – хмыкнул она. – Небось, опять убежишь, сославшись на неотложные дела, а наша Анька расстроится…

Юсупова с Долгорукой покосились на зардевшуюся Шереметьеву, а вот Андрей нахмурился и вздохнул:

– Инга, ты переходишь границы приличий. Как же эти ваши давнишние договорённости не ссориться из-за мальчиков?

– Никаких границ я не переходила… – буркнул Юсупова. – Анька, прости…

– Ничего страшно, Инга, – делано равнодушно отмахнулась Шереметьева. – Забыли.

А у меня, как на ужине с Печорскими, возникло огромное желание просто сбежать от этого разговора. Останавливало одно – ни с кем из девушек я в отношениях не состоял и не состою, никаких обещаний не давал и давать не собираюсь. Единственное, что меня напрягало, так это тот преподнесенный Шереметьевой подарок, который она явно восприняла, как повод или намек на что-то большее, а я же чисто по-человечески не мог ей сказать, что дед с отцом меня просто вынудили это сделать.

– Увидимся в кафе, – в очередной раз выручил меня Долгорукий. – Да, Алексей?

– Да, Андрей, – натянуто улыбнулся я.

А впереди показалось крыльцо учебного корпуса, к которому с разных аллей тянулись живые ручейки студентов.

– Наташка! – «скомандовала» Юсупова и «подобралась».

Долгорукая последовала ее примеру, и режим «Королева» подружками был включён на полную мощность. Причем девушки сознательно замедлили шаг и пропустили меня вперед. Обернувшись и посмотрев на ставшие спесивыми лица Юсуповой и Долгорукой, я не удержался от комментария:

– Андрей, Анечка, вы можете на Ингу с Натальей как-то повлиять, а то я себя как на официальном приеме чувствую?

– Не можем. Это не лечится, – улыбался Долгорукий.

– Точно, – кивнула Шереметьева. – Скажи спасибо, Алексей, что подружки вперед тебя не вылезли, мол, это они, а не ты, с границы вернулись.

Впрочем, как и всегда, на Ингу и Наталью наши разговоры не произвели ровным счётом никакого впечатления – они как вышагивали с гордым видом, чуть от меня приотстав, так и продолжали.

В фойе учебного корпуса Анна Шереметьева нас покинула, а мы направились в римскую аудиторию на лекцию по теории государства и права. И снова эти взгляды, снова шепотки и переглядывания, к которым я уже опять приготовился привыкать. В придачу к эому шли две красавицы, Юсупова и Долгорукая, которые умудрялись раскладывать свои тетрадки и ручки с таким видом, будто делали окружающим огромное одолжение.

В перерыве перед семинарским занятием, которое шло второй парой, мимо нашей с Долгоруким партой девушки нашей группы устроили самое настоящее дефиле, пытаясь обратить на себя моё внимание, причем они и не пробовали этого скрывать. Я же старательно улыбался, отвечал на отдельные приветствия и делал одногруппницам невинные комплименты, чем вызывал законное недовольство Юсуповой и Долгорукой:

– Вот бы ты так с нами и у себя в особняке, и в ресторане у Нарышкиных общался. – заявила мне недовольная Инга. – И вообще, Алексей, о таком твоем… недостойном поведении мы с Наташкой обязательно расскажем Аньке, а потом дружно на тебя обидимся.

– Инга, на меня бесполезно обижаться, – отмахнулся я. – Я вас все равно всех люблю. По-дружески…

– Незаметно что-то… – Юсупова делано нахмурилась, а потом резко приблизила лицо к моему. – Чем докажешь?

– Зуб даю! – отшатнулся я и зацепил зуб ногтем с соответствующим щелчком.

– Ну… это несерьезно… – протянула разочарованная Юсупова и выпрямилась. – Нам с девочками нужны более весомые доказательства. Ты подумай над этим, Алексей.

– Обязательно, Инга, – пообещал я.

На большой перемене мы, как обычно, пошли в столовую и заняли отдельный столик. Честно говоря, после четырёх дней ресторанной еды я несколько соскучился по чему-то простому и незатейливому и взял себе винегрет, солянку с непонятным содержимым и пюрешку с котлетой. Столовская еда пошла просто на «ура»! Инга же с Натальей продолжали изображать королев – девушки со скучающим видом ковырялись вилками в капустном салате и никак не могли перейти к тарелкам с манной кашкой.

Зазвонивший телефон отвлёк меня от еды, вызов был от Алексии.

– Слушаю, Лесенка. – Юсупова с Долгорукой напряглись и навострили ушки.

– Лёша… Лёша… – девушка надрывно всхлипывала в трубку. – Маме позвонили… Папа… папа… в Бутырке…

– Ты чего городишь, Леся? – не сразу «въехал» я. – Он же в командировке!

– Позвонили… сказали, что папа ни в какой не командировке… а в Бутырке… – она зарыдала. – На вечер казнь… назначена… Говорят, по ходатайству… князя Дашкова…

– Леся, это точно? – напрягся я.

– То… Точно… – рыдания в трубке усилились.

– Лесенька, сейчас я наберу отца и дела. Потом тебе перезвоню. Держи телефон все время рядом. – Я сбросил вызов и задумался.

Ходатайство князя Дашкова? Или это какой-то розыгрыш, или бабка продолжает против меня интриговать? Ну не рисуется в моем воображении картинка, на которой князь Дашков после той беседы мог по собственной инициативе подобное выкинуть! Или все же мог, но при условии, что бабка ему пообещала полную защиту и безнаказанность? И теперь князь Дашков вместе со своими родичами почувствовал себя бессмертным и решил Пафнутьеву отомстить за унижение? Они там что, совсем охренели? А дед с отцом почему на поводу у родственничков и бабки пошли и сдали им Виталия Борисовича?

– Я же их всех вырежу, как и обещал! Всех, сука, вырежу! И детей сожгу…

Андрей Долгорукий вместе сестрой и Ингой Юсуповой волей-неволей прислушивались к телефонам разговору Алексея. Судя по чуть побледневшему лицу молодого человека, тону и напряженной позе, разговор был далеко не из приятных. Наконец Алексей закончил его и невидящим взглядом уставился прямо перед собой.

Только Андрей собрался поинтересоваться, всё ли у друга хорошо, как тот резко произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Я же их всех вырежу, как и обещал! Всех, сука, вырежу! И детей сожгу…

Сработавшая чуйка заставила Долгорукого забыть про свой вопрос и отскочить на темпе подальше от стола, опрокинув при этом стул. Андрей и сам не заметил, как вместе с ним отпрянули и Инга с Натальей, которые спрятались за ним, а со стороны Алексея пошла вполне ощутимая волна угрозы, которая с каждой секундой усиливалась. Соседние столы стремительно пустели, а обедающая студенческая молодежь, побросав вещи, подносы с едой, опрокидывая столы и стулья, разбегалась кто куда. А уровень угрозы все рос, пока не достиг совершенно запредельного значения.

– Бра-а-атик!!! – заверещала вцепившаяся в Долгорукого сестра.

А в столовой начало твориться что-то невообразимое: молодые люди просто орали, а девушки визжали от того ужаса, который исходил от Алексея. Многие студенты попадали без сознания на пол. Сам же великий князь продолжал сидеть за столом в той же позе, уставившись пустым взглядом перед собой, и никак на происходящее вокруг не реагировал.

Наконец ужас стал немного ослабевать, но случилась другая беда – столы вокруг великого князя охватил огонь, сам Алексей встал, огляделся тем же отсутствующим взглядом и быстрым шагом вышел из столовой. Ужас ушел вслед за ним…

А Андрей Долгорукий начал судорожно тушить водой разгорающийся пожар…

Так, Алексей, соберись, ты не о том думаешь! С Дашковыми разберешься потом! Как тебя учил Прохор – главное, уметь расставить приоритеты! Что для тебя сейчас самое главное? Правильно, как можно быстрее вытащить из Бутырки Виталия Борисовича. Остальное пока по боку! Сейчас надо идти до машины, ехать в Бутырку и пытаться предотвратить самое страшное, а по дороге звонить отцу и деду, требовать отмены казни и выяснять, каким же образом эти твари Дашковы умудрились добиться от Романовых казни фактического главы Тайной канцелярии. Хотя звонить начинать можно было и сейчас…

Первым, кого я набрал, был отец, но он не отвечал. Попытка набрать его еще раз закончилась так же – гудки были, но трубку папаша не брал! Следующим был дед, который ответить тоже не удосужился!

Сука! Бл@дь! Они что, сговорились?

Надо срочно звонить Прохору, может, он сумеет прояснить ситуацию со своим другом, и мне не придется никуда ездить? Так, вызов пошел… Воспитатель тоже не отвечал!

Спелись! Но почему сейчас? Решили Пафнутьева Дашковым слить и казнить, а мне специально про это не сказали, чтоб я не вмешивался? Бл@дь!

Кто ещё мне может помочь? Дядька Николай? Тоже глухие гудки без ответа!

Как так-то?

Твою же бога в душу в мать!!!

Я выскочил на стоянку, где моё появление не осталось незамеченным:

– Алексей Александрович, что случилось? – подскочили ко мне дворцовые во главе с Виктором, старшим сегодняшней смены.

– Грузимся в машины и быстро в Бутырку! – заскочил я в салон своей «Волги», опустил стекло и заорал на чуть замешкавшихся охранников. – Гоним, родные, и врубайте «люстры» с «крякалками»! Быстро!

Кое-как устроившись на сиденье, начал напряженно думать, кому ещё можно было позвонить по поводу сложившейся с Пафнутьевым ситуации. Самое хреновое, что, кроме злобной бабки, никто в голову не приходил. Повторные же звонки отцу, деду, дядьке Николаю и Прохору никакого результата не дали. Отправил им сообщения с просьбой срочно перезвонить. Наступив на гордость, все же ткнул на контакт императрицы и замер в ожидании ответа, готовый даже пойти на то, чтобы пообещать ей извиниться перед Дашковыми, но и старая карга тоже не пожелала со мной общаться – после минуты напряженного прослушивания гудков я сбросил вызов и чуть не раздавил от досады телефон в руке.

Так это что получается, если мне Пафнутьева добровольно не отдадут, придется Бутырку штурмом брать? Кроме этого варианта ничего другого не остается, если мне так никто из старших не перезвонит. По крайней мере, я ничего пока придумать не могу. А там будь что будет… Но если действительно окажется, что Пафнутьева собираются казнить по ходатайству князя Дашкова, я этот род полностью вырежу, никого не пожалею!

Набрал Алексию:

– Лесенька, новостей больше нет?

– Нет. А у т-тебя? – шмыгнула носом она.

– Пока нет, но я решаю вопрос. Ты только не переживай и маму успокой.

– Хорошо.

Я положил трубку.

А вот и Бутырка…

Когда я вышел из «Волги», из другой такой же выскочила охрана и окружила меня.

– Ни во что не вмешивайтесь! Ждите здесь! – приказал я им, а сам направился к той памятной калитке, через которую мы все входили на прием, посвященный казни Гагариных. Постучал.

– Слушаем внимательно, ваше императорское высочество! – раздалось из переговорного устройства, вмонтированного в калитку.

Уставившись в глазок камеры, висевшей выше и правее, я, сдерживая себя изо всех сил, спокойно сказал:

– Прошу прощения, уважаемый, что я без записи, но мне бы очень хотелось повидаться с господином Пафнутьевым Виталием Борисовичем.

– Просим прощения, ваше императорское высочество, но Виталий Борисович сегодня нас не порадовал своим визитом. Может быть, завтра приедет или в какой другой день…

– Я точно знаю, что Виталий Борисович сейчас содержится у вас. Отдайте мне его по-хорошему.

– Ничем помочь не можем, ваше императорское высочество. Даже если бы Пафнутьев содержался у нас, мы бы смогли его вам выдать только после специального разрешения его императорского величества, подтвержденного соответствующей бумагой, и никак иначе.

– А если я сейчас вам калитку выломаю? – начал заводиться я. – И пойду искать Пафнутьева по всему вашему богом проклятому пенитенциарному заведению?

– Мы вынуждены будем оказать сопротивление, ваше императорское высочество, – голос в динамике стал напряженным.

– Хорошо, уважаемый… – вздохнул я. – Не хотите по-хорошему, будет по-плохому, только потом не обижайтесь. А сейчас нажимаете кнопку тревоги, я начинаю штурм тюрьмы на счёт три. Раз… Два…

Сработала сирена.

Я же повернулся к дворцовым и, перекрикивая противный вой сирены, повторил свой приказ:

– Оставаться на месте, ни во что не вмешиваться! Скоро вернусь.

И перешел на темп…

Боевой транс и опыт, полученный на тренировках с волкодавами, на автомате диктовали уже привычную схему действий: ворваться внутрь Бутырки, быстро допросить кого-нибудь знающего, найти Пафнутьева и отступить. Свои колдунские навыки можно применять только в крайнем случае. Пока не увижу Пафнутьева, стоит мне погасить кого-то не того, точно знающего, где содержат Виталия Борисовича, и я тут до завтра буду рыскать в поисках отца Алексии!

Погнутая калитка слетела с петель, отскочила внутрь каменной арки и сбила с ног одного из бойцов охраны, а остальные обрушили на меня все четыре стихии.

Гнев…

Раздался дружный крик охраны, стихии спали, и я спокойно приблизился к «черным».

– Где Пафнутьев?

А в ответ тишина… Только противно орала сирена. Зря, конечно, я дал ее врубить, на нервы действует, проклятая…

– Хорошо, спрошу еще раз. Где Пафнутьев? – я начал усиливать гнев.

– В Централе! – наперебой заорали они.

– Показывай, – пнул я одного. – А вы отдыхайте…

Мгновенная настройка, и остальные погашены, мне при отступлении сюрпризы не нужны…

Выбранный мной провожатый зрелищем неожиданного обморока своих коллег крайне впечатлился, вскочил, глубоко мне поклонился и указал на «свет в конце тоннеля»:

– Это там, ваше императорское высочество. Я все покажу!

На выходе из арки, где проходила та веселая пати перед казнью Гагариных, провожатый указал мне на ту дверь, из которой тогда Гагариных на казнь и выводили. Сейчас ее видно не было – заслоняли десятка два бегущих ко мне «черных» во главе с незнакомым седовласым стариком.

– Стоять! – заорал я и добавил гнева.

«Черные» начали замедляться, натыкаясь друг на друга.

– Я Алексей Александрович Романов! Мне нужен Пафнутьев Виталий Борисович. Отдайте по-хорошему, и я вас не трону!

– Мы на службе, ваше императорское высочество, – прищурил глаза седой. – Без приказа государя Пафнутьев вверенный мне объект не покинет.

Оп-па! А вот и тот, кто мне нужен!

– Хорошо, уважаемый, сочту ваши слова за отказ, – оскалился я.

Через десяток секунд остался стоять только седой, да и то с моей рукой на шее. Чуйка молчала – я хоть и видел кучу всякого опасного народа на разных этажах зданий, но нападать им с помощью стихий явно было не с руки, начальник в моих руках, да и стены Бутырки можно было повредить вплоть до обрушения…

– Веди меня к Пафнутьеву, старик! – я хорошенько его встряхнул и даванул гневом.

– Хорошо-хорошо… – захрипел он. – Туда…

Он провел меня в тот самый вход, на который указал первый провожающий. Потом был унылый коридор со скудным освещением, снесенная решетка, лестница, второй коридор, аналогичный первому, третий, опять снесенная дверь и пара охранников в закутке, которые поставили перед собой воздушный щит.

– Детский сад у тебя, старик, а не тюрьма. – Я все это время тащил его на вытянутой руке, благо дедка держал доспех. – Если государь меня за сегодняшнее не казнит, так и быть, приеду к тебе с разгромной инспекцией. Где Пафнутьев, службист ты наш?

– Он там, ваше императорское высочество! – Седой указал на продолжавший висеть воздушный щит.

Щелчок плетью, и тот распался на отдельные воздушные завихрения.

– Открывайте двери, чего застыли! – рявкнул я на двух «черных» и добавил гнева. – В темпе вальса, служивые!

Через несколько секунд массивная железная створка с глазком и кормушкой распахнулась.

– Заходим, господа. – Я указал им на проход.

Продолжая держать седого, вслед за охранниками зашел в камеру с одним-единственным маленьким зарешеченным оконцем. Из темпа выходить не собирался и продолжал отслеживать складывающуюся в пределах видимости ситуацию. Когда же глаза привыкли к сумраку, рассмотрел в углу койку с лежащим с закрытыми глазами Пафнутьевым, который на нас никак не реагировал.

– Старик, бл@дь, вы с ним что сделали, твари? – встряхнул я седого.

– Врачи утром были… – прохрипел тот. – По приказу государя. Что-то там вкололи и уехали. Сказали, к вечеру должен отойти…

– Как раз к моменту казни, тварь?

– К-какой казни? Т-такого п-приказа не п-поступало! – задергался седой, и я чуть ослабил хватку. – Вы что такое говорите, ваше императорское высочество? – выдохнул он. – Виталий Борисович у нас просто временно отдыхает в качестве клиента от делов праведных! Вон, у него и апартаменты одни из лучших и комфортабельных среди имеющихся!

– Если соврал, старик, обязательно вернусь и тебя кончу! – пообещал я и повернулся к охранникам. – Чего застыли? Кто-нибудь из вас аккуратно поднимает господина Пафнутьева с койки и кладет другому на спину. Уроните – покалечу.

Проследив, чтоб Виталия Борисовича нормально разместили на спине, скомандовал:

– Вперед!

Минуты через три быстрого бега по коридорам и лестницам Бутырки, не встретив никакого сопротивления, мы оказались перед «Волгами». Со стороны охраны никаких провокаций так и не последовало, но чуйка сообщала, что в фокусе внимания мы находились постоянно, не изменилось это и сейчас.

– Принимайте, – скомандовал я своим дворцовым. – В свою «Волгу» грузите, только аккуратно. Двое остаются со мной, остальные быстро везут Пафнутьева в особняк. По дороге вызовите врачей из Кремлевки, скажите, что ему утром что-то ширнули, якобы к вечеру должен очухаться. Выполнять!

Старший моей охраны просто показал пальцем на двух своих подчиненных, те кивнули, пристроили на заднее сиденье машины Пафнутьева, сели рядом, хлопнули дверьми, и «Волга» рванула с места. А я наконец разжал пальцы и отпустил седого:

– Прошу прощения на незваный визит, старик, – начал извиняться я и замер от пришедшей в голову мысли…

Слишком просто у меня получилось вызволить Пафнутьева «из кровавых застенков»! А этот укол? Отсутствие толкового сопротивления канцелярских? А то, что все внезапно расхотели со мной общаться?

– Старик, ты ведь знал, что я за Пафнутьевым приду?

Седой какое-то время меня разглядывал, а потом ответил:

– Я вас не понимаю, ваше императорское высочество.

– Все ты понимаешь! – я поморщился, развернулся и направился к «Волге».

Уже когда я отрыл дверь машины, обернулся к седому. Старик же мне глубоко поклонился. Вслед за ним согнулись и два его подчиненных.

– Будем считать, что это «да»… – пробормотал я.

Разместившись на сиденье, достал телефон – мне из родичей так никто и не перезвонил, они даже сообщения прочитать не удосужились. Да и хрен с ними!

– Куда, Алексей Александрович? – обернулся ко мне Дима.

– Родственников своих хочу навестить, которых Дашковыми кличут… – осклабился я. – Так их увидеть после Бутырки хочется, аж зубы сводит! Тем более, меня туда так старательно отправляют. Адрес Дашковых знаешь?

– Да, Брюсов переулок.

– Вот и езжай туда побыстрее… – я ухмыльнулся. – «Люстру» включать не надо, как и «крякалку», сюрприз родичам и родственничкам сделать хочу. А точный адрес конечной точки маршрута я тебе чуть попозже сообщу, только с картой разберусь.

– Как скажите, Алексей Александрович.

А я, прежде чем приступить к изучению карты, решил позвонить и успокоить Алексию…

– Как тебе обещанный спектакль, Машенька? – поинтересовался император. – Впечатляет?

Они с женой сидели перед мониторами, установленными технарями канцелярии в особняке Дашковых.

Императрица только поморщилась.

– А это Бутырка, Машенька, особо охраняемый объект, а не какой-то там особняк одного из родов! – продолжил император с довольным видом. – А теперь представь, что твой внучок с любым другим менее укрепленным местом может сделать, где нет в полу и стенах плит дорогущего сплава делория? И заметь, без всякого там пошлого применения стихий. А трупов в Бутырке Лешка не оставил только потому, моя дорогая, что ему там только свои встречались, это которые канцелярские. При любом другом раскладе… Ну, ты поняла. Я тебе потом отчеты Белобородова дам из Афганистана почитать, ты должна впечатлиться размерами Лешкиного личного кладбища, которое внучок там старательно расширял. А ему еще и восемнадцати нет…

– Да, Коля, я достаточно впечатлилась, – скучающим тоном ответила императрица. – И что дальше?

– Как что, дорогая? – усмехнулся император. – Внук девицу-красавицу, если так Витальку в этой ситуации можно назвать, из темницы вызволил, а теперь с драконом придёт поквитаться. Фролушка, дружище, ты готов к визиту благородного лыцаря в сверкающем доспехе? – Николай повернулся к деверю.

Князь Дашков, скромно сидевший в уголке комнаты, чуть побледнел, как и императрица, но улыбнуться все же себя заставил:

– Все шутишь, Коля?

– Какие уж тут шутки, Фролушка? – Император продолжал веселиться. – Благородный лыцарь в сверкающем доспехе после Бутырки по всем раскладам сюда должен заявиться. Я же тебе говорил, что это якобы по твоей инициативе Пафнутьева казнить собирались, мстительный ты наш…

Князь Дашков совсем спал с лица, но улыбаться продолжал:

– Твои же люди встретят… благородного лыцаря?

– Конечно, Фролушка, куда ж мы денемся… Род Романовых несправедливого беспредела не допустит. Особенно, когда дело касается наших родственников…

Так, Пафнутьев в безопасности, Леся успокоена, а что делать с дедовской провокацией? Может, сделать вид, что я ничего не понял, и шугануть Дашковых по полной программе? Мол, чего вы хотели, я действительно думал, что они, твари, вытребовали у вас голову Виталия Борисовича? А если сейчас у Дашковых в особняке меня поджидает папаша с Прохором? Тут уже сложнее, но сделать чего-нибудь этакое все равно надо, в следующий раз думать будут, прежде чем затевать подобные интриги. Да и бабке надо напомнить о своем существовании, а то от нее в последнее время ни слуху, ни духу, за исключением наряда Марии и Варвары. Как там говорится, держи друзей близко, а врагов еще ближе? Вот и передам ей через Дашковых пламенный привет…

Вздохнув, я хлопнул Диму по плечу:

– Рули на пересечение Большой Никитской и Хлыновского тупика. С Тверской, на всякий случай, съезжать не будем.

– Понял, Алексей Александрович.

Когда мы добрались до указанного перекрестка, я приказал:

– Сидите в машине и не отсвечивайте. Не нравится мне здесь. – Даже не переходя на темп, я чуял чужое рассеянное внимание. – Похоже, меня здесь ждут.

– Кто ждет? – возбудился сидящий рядом Виктор.

А под его подчиненным, повернувшимся к нам с переднего сиденья, жалобно заскрипело кресло – он явно перешел на темп.

– Как кто, Виктор? – расстроился я, похоже, моим планам чуть закошмарить Дашковых не суждено сбыться. – Такое в Москве у нас может себе позволить только наш с тобой род Романовых, и никто другой. На личное присутствие его императорского величества в особняке Дашковых я не рассчитываю, но вот наличие пары его императорских высочеств могу гарантировать. Про сотрудников Тайной канцелярии, которые фонят в округе, вообще умолчу. Думаю, меня и Прохор там ждет не дождется…

Старший охраны вылупился на меня непонимающе:

– Прошу прощения, но я несколько не…

– Забей, Виктор, – вздохнул я. – Меня только одно теперь волнует, на хрена они Пафнутьева химией накачали? Чтобы он меня от визита к Дашковым не отговаривал? – начал рассуждать я вслух. – Как вариант… И чего дед добивается, не пойму? Ладно, в особняке Дашковых все и узнаю, после того как им тут маленькую войнушку устрою.

– Алексей Александрович, – возбудился Виктор, – может как-то?..

– От машины далеко не отходите, – приказал я, открыл дверь и вышел.

Перейдя на темп, мысленно похвалил себя: как же правильно я поступил, что приказал остановиться на достаточно большом расстоянии от особняка Дашковых! Вот эти трое перекрывают Брюсов переулок со стороны Большой Никитской, недалеко от них трое из группы прикрытия. А вот ещё четверо, заслонившие параллельный Вознесенский переулок, эти двое Газетный… И еще. И еще. Везде, куда хватало моего внутреннего виденья, были фонившие напряжением патрули. И что же меня ждет в самом особняке Дашковых? А это противное ощущение взгляда в спину? Они что, везде камер натыкали?

Как поступить? Незаметно к особняку все равно не подберёшься, единственный вариант – гасить всех подряд. Решено, так и поступим.

– А вот и внучок пожаловал… – усмехнулся император, глядя в монитор.

Он встал, потянулся и скомандовал в гарнитуру:

– Всем полная готовность! Объект на месте. Действуем по плану…

Только я начал настраиваться на ближе всего расположенных ко мне «непонятных личностей», как пискнула чуйка и от всех этих людей повеяло напряжением и тревогой.

В том, что меня заметили, сомнений не осталось никаких. Они тут что, весь квартал камерами перекрыли? Сомнений, что это действует Тайная канцелярия, у меня теперь не осталось никаких. Ладно, тогда вообще нет повода скрываться. Понеслась!

Рванув по Большой Никитской, я начал гасить всех тех, о ком меня предупреждала чуйка. Через минуту быстрого забега уже по Брюсовому переулку в сторону Тверской я оказался перед воротами особняка Дашковых, которые мы с Пафнутьевым в прошлый раз пожалели и не выломали, обойдясь калиткой. Сейчас же я церемониться не стал и выбил ворота во двор, видя, что во внутреннем дворе особняка меня уже ждут четверо, представлявшие очень серьезную угрозу. Гасить их не стал, предположив, что это мои родичи, и решив, что сделаю это, если возникнет необходимость.

Так и оказалось, в стоявших я узнал отца, деда, дядьку Николая и улыбавшегося Прохора, из-за спины которого появился смутно знакомый мне мужичок в кепке и плаще, которого я, даже находясь в боевом трансе, вообще не видел и не чувствовал.

– Привет, царевич, – сказал он мне до боли знакомым голосом, растянув губы в улыбке. – Вот мы снова и встретились…

Взвизгнувшая чуйка все же успела предупредить об опасности и выбросила глубже в темп, но, несмотря на это, сознание поплыло, несмотря на все мои попытки погрузиться в темп еще глубже и не думать вообще, приближающаяся темнота пропустила сквозь себя только одну мысль:

– Колдун, сука…

– Я его держу, государь. – Иван указал императору на лежащего великого князя.

– Он в сознании? – поинтересовался тот.

– Нет, государь, но скоро придет в себя.

– Прохор, – император повернулся Белобородову, – дай команду, чтобы всех пострадавших от Алексея собрали и оказали необходимую помощь.

Белобородов кивнул, отошел чуть в сторону и начал отдавать приказы в гарнитуру, не выпуская при этом воспитанника из поля зрения.

Император с сыном подошли к Алексею.

– Отец, ситуацию будешь разруливать сам, я не собираюсь портить наши с сыном отношения, которые только начали налаживаться.

– Саша, я помню наш уговор, так что можешь все валить на меня, – кивнул император.

– Алексей, ты меня слышишь? – сквозь шум в ушах различил я голос царственного деда.

– Да… – прошептал я, пытаясь прийти в себя. – Где колдун? – открыл глаза и попытался оглядеться.

– Здесь я, царевич.

Темп!

Меня затрясло от переизбытка адреналина, но на темп перейти я так и не сумел: сознание продолжало плыть.

– Какого хрена?

– Расслабься, царевич, – продолжал гундеть этот противный голос, – с тобой желает поговорить государь.

– Пошел ты!..

Ответа от колдуна я так и не услышал, вместо него заговорил дед:

– Алексей, я Ивана после его нижайшей просьбы согласился принять обратно в род. А ты сейчас находишься в таком состоянии, чтобы не наделать глупостей. Ты понимаешь, что я тебе говорю?

– Понимаю. – Такое я понимал с трудом. – Ну и какого хрена, дедуля?

– Алексей, обещай вести себя спокойно, и мы тебе все сейчас расскажем. Так обещаешь?

– Обещаю.

Вариантов у меня все равно не было – сознание плыло, Колдун мог и без этого сделать со мной все, что ему вздумается. Вот это я понимал лучше всех здесь присутствующих.

Давление на сознание спало, а в голове постепенно прояснилось. Помотав головой и растерев лицо взятым тут же снегом, я хоть и с трудом, но поднялся на ноги. Кое-как сфокусировав взгляд и оглядевшись, остановил взгляд на Колдуне.

Поначалу могло показаться, что Иван собой ничего не представляет: невысокий рост, худощавое телосложение, самые обычные, хоть и правильные черты лица, но всю его внутреннюю силу выдавали насмешливые и одновременно колючие, цепкие глаза. Я бы не сказал, что Алексия пошла в него, скорее всего, в ней было больше от матери, но что-то общее с Иваном у неё точно имелось.

– И как я тебе, царевич? – усмехнулся Колдун.

– Думаю, что тёмный костюм с красным галстуком в белый горошек и белые тапки тебе бы вместо плаща и кепки пошли больше, – ухмыльнулся я.

– Злой ты, царевич! – вздохнул он. – Не зря тебя Прохор Злобырем кличет. А если говорить по существу твоих дизайнерских наблюдений, то желающих прикинуть на меня деревянный макинтош всегда было достаточно. И где они сейчас, царевич? Можешь не отвечать, вижу, что догадался.

– Почему я тебя не видел? – пока меня интересовал только этот вопрос.

– Не дорос ты еще просто. – Иван пожал плечами. – Да и опыта маловато. Будешь себя хорошо вести, царевич, может, и научу тебя этому нехитрому приему…

Тут в разговор вмешался император:

– Познакомились? Вот и славно. Обнюхаться время у вас еще будет. А сейчас собираемся, грузимся и выезжаем в Кремль, там беседу продолжите.

Я пожал плечами и заявил:

– Собирайтесь, грузитесь, езжайте в свой Кремль. А я домой поеду, мне ещё за Пафнутьевым надо приглядеть. Я так понимаю, деда, что его казнь сегодня не состоится? Да и Дашковы никакого ходатайства тебе не передавали?

Я все это спрашивал «на автомате», чтобы просто быть уверенным… Эмоций не осталось практически никаких, от легкой обиды на деда накатывало тупое равнодушие и безразличие к происходящему…

– Так и есть, – кивнул он, нахмурившись. – Да, ты все понял правильно, это мои люди поговорили Пафнутьевой, прекрасно понимая, что, не дозвонившись до Александра, она через Алексию выйдет на тебя. Единственное, что я хотел увидеть и увидел, кстати, что ты наконец-то начал сперва думать, а потом делать. Отца в сегодняшнем не вини, как и Прохора, они исполняли мой приказ. Захочешь обсудить произошедшее, милости прошу, я всегда найду для тебя время, Алексей.

– Учту. – Я развернулся и направился на улицу.

– Постой. Ты в курсе, что пол-университета своим гневом напугал и столовую чуть огнем не спалил?

– Да что ты говоришь?.. – обернулся я. – И?..

– В среду с тобой в университет поедет отец, вместе перед ректором и студентами будете извиняться.

– Надо так надо, – пожал плечами я. – У тебя все? Я могу быть свободен?

– Можешь.

Через пару минут меня нагнали отец и Прохор, а на некотором расстоянии от них следовал Иван-Колдун. Мы долго шли молча, пока я не поинтересовался:

– Вы чем Пафнутьева накачали? У него никаких осложнений не будет?

– Безвредная химия, к вечеру оклемается, – заверил отец.

– Я его вам в Бутырку обратно отправить не дам, Алексия не поймёт.

– Пусть у тебя переночует, – кивнул отец. – Прохор за ним присмотрит. И ещё Алексей… Не обижайся на деда, он тебе только добра желает.

– Я так и понял. А… этот почему с нами идёт? – указал я большим пальцем за спину.

– Иван тебя учить будет, – сказал отец. – И охранять. Успокоишься немного, и у Прохора поинтересуешься происходящим, он в курсе «от» и «до». Всё, мы пошли, а ты езжай домой. И еще, Алексей, ты сегодня показал себя молодцом!

К машине мы подходили уже вдвоём с Прохором.

– Лёшка, я горжусь твоими сегодняшними действиями. – Он хлопнул меня по спине. – Я бы тоже на твоем месте, особенно находясь в информационном вакууме, пошёл штурмом брать Бутырку. Вряд ли, конечно, моя авантюра удалась бы, но, по крайней мере, мои действия точно бы отложили казнь друга на какое-то время. А уж там будь что будет. Но вот твоя поездка к Дашковым была не самым умным ходом. Ты со мной согласен?

– Мне что, в Кремль надо было ехать? А так сэкономил свое и ваше время.

– Тоже верно, – кивнул воспитатель. – Но Дашковых, если говорить совсем начистоту, ты мог достать в любой момент. Я бы на твоем месте именно в Кремль после Бутырки и рванул. Но я не на твоем месте.

– Когда ты узнал о подставе? – поинтересовался я.

– Вчера поздно вечером. Сам понимаешь, тебе ничего сказать не мог, приказ есть приказ.

– Сейчас приедем домой, проверим состояние Пафнутьева, успокоим Алексию, и ты мне поведаешь всю вашу историю взаимоотношений с Ваней-Колдуном и постараешься убедить меня в том, что для его возвращения в род были существенные основания.

– Договорились, – кивнул воспитатель.

– Вот как-то так… – закончил Прохор свой рассказ.

Приехав в особняк, мы первым делом справились о здоровье Пафнутьева. Оказалось, что его, помимо приемной дочери и примчавшийся жены, опекала отдельная бригада медиков из кремлёвской больницы, которые прибыли сразу же, как только мои дворцовые привезли Виталия Борисовича из Бутырки. Главный из бригады заверил нас, что совсем скоро Пафнутьев придёт в себя, а он оставит одного из своих подчинённых приглядывать за «больным» до вечера. Только удостоверившись в том, что Алексия со своей матерью успокоились, я закрылся с Прохором в своих покоях.

– Значит, тот ночной визит Ивана к нам сюда был согласован с отцом и дедом?

– Да, – кивнул воспитатель и нахмурился. – Я тогда про договоренности Ивана с государем и цесаревичем ничего не знал и визит дружка, к своему великому стыду, профукал. Как и все дворцовые, которые до сих пор не в курсе. А ты, подлец малолетний, мне так ничего и не сказал!

– Так он в противном случае угрожал твою ненаглядную Решетову визитом своим обрадовать, а тебе потом рассказать, кто именно стал причиной этого визита. Вот я и молчал в тряпочку, не желая рисковать счастьем своего любимого воспитателя, и рассчитывал на то, что на чем-нибудь подловлю Колдуна и кончу его, как собаку бешеную. А он на меня ещё и Алексию повесил. Тут уж, сам понимаешь, мне вообще деваться некуда было. А отец с дедом про это про всё знали и молчали! – махнул я рукой от досады.

– А как тебя по-другому учить-то? – хмыкнул Прохор. – Я что знал и умел, то в тебя и постарался вложить, а вот лучшего специалиста в этих ваших колдунских делах, чем Ванюша, тебе не найти. Да и Лебедев ему в подметки не годится!

– Началось в поместье утро… Одни агитаторы вокруг! Только они знают, что для Лешеньки будет хорошо, а что плохо. – Я вздохнул. – Прохор, ты мне другое скажи, почему я на вас на всех за подобные эксперименты над собой уже и обидеться толком не могу? И даже не злюсь?

Воспитатель ухмыльнулся и хлопнул меня по плечу:

– Взрослеешь, Лешка! Умнеешь, становишься опытнее и привыкаешь к тяжелой ноше будущего императора. Да и где ты еще столько адреналина хапнешь, если не в роду Романовых с ег-то возможностями?

– Это да… – согласился я. – Но отцу передай, что я на них с дедом очень злой. Надо будет под эту подлую провокацию у них что-нибудь выпросить. Так просто я это все не оставлю.

– С огнем играешь, Лешка… – нахмурился Прохор.

– Ты же сам сказал, что мне адреналин нужен, вот и поиграем с огнем. Ладно, ты мне другое скажи, вы с корпусом на завтра договорились?

– Орлов с замами нас с тобой завтра ждёт прямо с утра, – кивнул воспитатель. – Сначала ты им объяснишь, что с подразделением собираешься делать, а уж потом… И еще, Лёшка. – Прохор хитро улыбался. – Очень уж настойчиво дружок мой Ванюша тут интересовался, сможешь ли ты и его поправить? Видимо, ещё сильнее хочет стать, сукин кот. Предлагаю тебе под эту тему Ванюшей вертеть как вздумается.

– Это мной, Прохор, вы все вертите как вздумается, – отмахнулся я. – Но за информацию спасибо, приму к сведенью.

– Да… Жестковатым растёт будущий император… – протянул князь Юсупов, развалившись в рабочем кресле. – Ты, Инга, будь с ним все же поаккуратней! А то прихлопнет, как муху надоедливую, и не заметит, хе-хе. Именно такого мужа тебе и надо, мигом бы в чувство привёл! Ладно, иди и не вздумай при следующей встрече показать Алексею, как сильно ты его испугалась. Поняла меня, внучка?

– Поняла, деда, – вздохнула Инга.

– Хоть в другое учебное заведение их переводи! Подальше от клятого ублюдка! – разорялся князь Долгорукий. – Этот Алексей что, совсем себя контролировать не может? Ему-то, понятно, абсолютно ничего не будет, родичи прикроют, а Андрюшке с Наташкой как дальше с ним общаться? Внучку вон до сих пор колотит, ладно хоть внук себя в руках еще держит! Это сейчас такое творится, а что с этим ублюдком дальше произойдет, когда он в полную силу войдет? Сука, пришла беда – открывай ворота!

– Что там могло случиться, что Алексей в такое состояние впал? – задумчиво спросил у своего наследника князь Шереметев. – Ничего не слышно?

– Мои каналы молчат. Говорят, в районе Бутырки что-то такое происходило, но, сам понимаешь, даже если кто что видел, благоразумно будут молчать.

– Это точно, – протянул князь. – Хорошо хоть, Анька под этот гнев не попала, и то в гору, как говорится, но то, как она описывает состояние Долгоруких, Юсуповой и других студентов, побывавших в эпицентре гнева великого князя, меня начинает очень сильно напрягать. Короче, пока сидим и не высовываемся, но информацию по этому инциденту продолжаем собирать. И с Анькой поговори, пусть ведет себя с Алексеем так, будто ничего не случилось.

– Поговорю, отец, – кивнул наследник.