Камень огня

11

— Вряд ли те военные корабли охотились за «Грифоном». Думаю, они охотились за нами.

— За нами? — Оторвавшись от бедрышка наземной белки, Чандра подняла голову и аккуратно отбросила волосы тыльной стороной руки, чтобы не измазать их жирными пальцами.

— Не за тобой, — поправил ее Аарон. — За Даром и мной. Вор, укравший Камень, не мог пройти через дворец со всем снаряжением для кратера без помощи изнутри. И тем более он не мог бы выйти обратно с Камнем. Думаю, этот помощник послал сообщение в Тиволик и предупредил их, на каком мы будем корабле. — Он бросил Дарвишу печеный корень, по уверению Чандры не ядовитый.

— Как? — спросил принц, подбрасывая горячий корень в руках. — Мы и сами не знали, на каком будем корабле.

— Нетрудно было проследить за нами.

— Нет. — Дарвиш покачал головой. — Тогда бы они узнали о Чандре.

— И что? Принц Дарвиш берет с собой привлекательную юную леди. Дворцовые шпионы не увидели бы в этом ничего необычного. Они бы не узнали в ней твою невесту. Я видел ее миниатюрный портрет, и даже я не узнал бы по нему Чандру. Даже сейчас.

— Он сделал меня ухмыляющейся, — вмешалась девушка, кипя от злости. — Я ненавижу этот портрет. Глупый художник.

— И им неизвестно, что она чародейка, — задумчиво промолвил Дарвиш. — И если они все-таки догнали «Грифона» и обнаружили, что нас смыло за борт, они подумают, что мы жертвы. Нам это на руку.

— Но теперь они узнают, что мы путешествуем с чародейкой. Матросы с «Грифона» расскажут им.

— Сомневаюсь. «Грифон» расскажет ровно столько, сколько потребуется, не больше, и даже если они упомянут тебя из-за шторма, который ты вызвала, все решат, что ты — чародейка Седьмого.

— Но гляделка — это не Седьмой, а скорее Первый или Девятый.

— Они не расскажут о гляделке военному флоту, — криво усмехнулся Аарон.

— Ты знал, что это контрабандисты, когда договаривался о каюте? — Чандру внезапно охватило подозрение.

Вор пожал плечами.

— Догадывался. Контрабандисты не задают вопросов. Нам были ни к чему вопросы.

Откусив кусок беличьего мяса, Чандра повеселела. Последнее время она была полезна, как никогда раньше. Девушке это понравилось. Очень.

— Посмотрите на светлую сторону. Мы живы, и у нас есть ресурсы, о которых они не подозревают. Даже если в Ишии окопался предатель, мы все делаем правильно.

— Мы также умираем от голода, не имеем никакого снаряжения и пешком идем в столицу, — напомнил ей Аарон.

«И все из-за меня», — мысленно добавил Дарвиш, ковыряя землю палкой.

Он должен был это добавить. Другие не добавят. Еще раньше он пытался извиниться, в частности, за свою глупость, погнавшую его на палубу во время шторма. Аарон тогда ничего не ответил, а Чандра закатила глаза и сказала: «Не делай этого больше, ладно?» Одна Внизу, Дарвиш сделает все что в его силах, но лучше бы они все-таки накричали на него.

— Могло быть хуже. — Чандра бросила косточку в огонь.

— Если ты скажешь, что мог бы идти дождь, я задушу тебя твоими собственными волосами, — мягко отозвался Аарон. Было безопаснее говорить, чем думать. Его мысли продолжали пробивать дыры в стене.

Дарвиш не мог присоединиться к их добродушному подшучиванию. Теперь он должен снова доказать, что он «свой». Поэтому принц вернул разговор к Ишии.

— Кто, по-твоему, предатель?

Демонские крылья Аарона взлетели, и Дарвиш кивнул.

— Язимина, — сказал он с тяжелым вздохом.

— Скорее всего, — согласился вор, хотя он слишком уважал Шахина, чтобы надеяться, что они не правы.

— Кто эта Язимина? — спросила Чандра, первый раз жалея, что не уделяла больше внимания разговорам о дворе короля Джаффара.

— Жена моего старшего брата, — объяснил принц. — Он заключил договорной брак чуть больше года назад. Язимина — одна из младших сестер короля Итайли. — Помолчав, Дарвиш печально улыбнулся. — Шахин любит ее. А она обожает павлинов.

Шу-шу — тихий шорох листьев, поглаживаемых ветром, окружал их. Где-то впереди скрипела и постукивала о ствол сломанная ветка. Прошлогодняя поросль хрустела под башмаками и сандалиями, и казалось, идут не трое, а целая армия на марше. Даже Аарону не удавалось двигаться бесшумно.

Сухой, пыльный запах жухлой листвы поднимался при каждом шаге и оседал в носу, смешанный с более мощным ароматом кедров, растущих справа. Сквозь листву били косые зеленовато-золотые лучи послеполуденного солнца, и в каждом из них под собственный жужжащий аккомпанемент плясали насекомые.

По спине Дарвиша струился пот. Он расстегнул ножны. Что-то здесь не так. Что-то они упустили. Ускорив шаг, принц быстро обогнал своих спутников и сделал знак Чандре молчать. К его удивлению, девушка не стала задавать вопросы. Дарвиш ожидал спора, отказавшись от всякого права командовать после падения с «Грифона».

Чандра и сама удивилась, но ее рот подчинился прежде, чем разум успел спросить почему.

Теперь Дарвиш ясно чувствовал запах. Запах, которому тут было не место. Запах древесного угля. Людей. И животных. Очень близко. Внезапно деревья кончились, свежие пни отмечали край поляны. Дарвиш упал за укрытие и выглянул.

Прямо перед собой он увидел след, оставленный деревом, которое тащили в лагерь, коротко ощипанную траву, едко пахнущие испражнения тяглового скота, увидел, что лагерь покинут. Держа руку на сабле, принц осторожно вышел на открытое место.

Поляна была больше, чем казалось сначала, но, судя по всему, лагерь заполнял огромное пространство. Остались следы по крайней мере от пяти фургонов и большого количества людей. В центре поляны была вырыта огромная яма для костра, и Дарвиш направился к ней по утоптанной земле.

— Кто бы это ни был, — крикнул он, когда Аарон и Чандра вышли из леса, — сегодня утром они еще были здесь! Костер залит, но я нашел горячий уголек.

— Шои, — сказал Аарон, сбрасывая капюшон. Его лицо шелушилось, и особенно сильно — гордый крючок носа. — Странники.

— Никогда о них не слышала. — Чандра наклонилась и подняла ярко-зеленый лоскуток, вдавленный в колею.

— Я тоже. — Дарвиш перешел на другую сторону поляны, где виднелся четкий след, ведущий на северо-восток.

Аарон фыркнул.

— Вы живете на островах. Из фургонов выходят паршивые лодки.

— Они живут в фургонах? — удивилась Чандра.

— Да.

— «Шои» — это что-нибудь значит? — девушка бросила лоскут на землю.

— Это значит «люди». Остальные, не-шои, называют их странниками.

— Чем они занимаются?

Аарон повернулся к чародейке, вскинув кустики рыжеватых бровей.

— Они странствуют. Что?..

Ярко-голубая птица пронеслась через поляну, оскорбленно крича.

— Птицы…

Никаких птиц. Никакого птичьего пения. Последние несколько минут все было слишком тихо. Дарвиш выхватил саблю, и в ту же секунду первый человек выскочил на поляну, его меч со свистом рассек воздух — разбойник явно надеялся, что удар будет смертельным.

Стиснув зубы, Дарвиш молча атаковал. Их было двое, трое, нет пятеро, а он — один. Любой ценой он должен выбить их из равновесия.

Сталь лязгнула по стали, а когда мечи с шипением разошлись, Дарвиш со всей силой пнул разбойника в колено, и тут же повернулся ко второму. Вдохнув, принц увернулся от бешеного удара. Выдохнув, вонзил саблю, ударом слева, в живот разбойника. Это был его единственный шанс искупить вину; Дарвиш вложил все что мог в этот бой. Воин-левша имеет преимущество, и он растянул его до предела и дальше.

Острие царапнуло его по правой руке, достаточно глубоко, чтобы причинить боль, но не глубже.

«Одна Внизу, мне нужен мой щит!» Дарвиш упал, перекатился на спину, и с земли, держа саблю обеими руками, срезал третьего у коленей. Вскочив возле четвертого, принц двинул его в висок утяжеленной головкой эфеса и отбросил обмякшее тело. Разбойник, первым выбежавший на поляну, уже ждал своей очереди, оберегая ногу. Дарвиш сделал обманный выпад, вынуждая бандита повернуться больной стороной, размахнулся и рубанул саблей через шею и ключицу по ребрам.

Выдернув клинок, принц резко повернулся, но сражаться было уже не с кем.

Трое разбойников отдали богу душу, двое были на последнем издыхании. Пока Дарвиш озирался, Аарон нанес одному милосердный удар его же кинжалом и пошел к другому. Из троих мертвых двоих убил Дарвиш, третий лежал на спине, вместо лица — кровавое месиво. Камень из пращи Аарона, догадался принц.

Он оторвал разрезанный рукав рубашки, вытер им саблю и вложил клинок с пятнами запекшейся крови обратно в ножны.

Потом его затрясло. Колени дрожали, и, чтобы устоять, Дарвиш глубоко вдохнул.

«Мне надо выпить. О, Одна Внизу и Девять Наверху, мне надо выпить».

В девятнадцать лет он убил троих человек в бою, когда был послан с отрядом очистить пиратское гнездо на южном побережье Сизали. Но сейчас ему даже не верилось в это.

Чандра обеими руками зажала рот, пытаясь сдержать рвоту. Там было так много крови — черной, где она впиталась в землю, и красной, ярко-красной, темно-красной, всех оттенков красного, на распростертых телах. И эти люди были такие страшно мертвые. Не тихо умершие, как ее мать, радуясь избавлению от боли, но зверски скончавшиеся и ненавидящие каждую секунду угасания.

Девушка не поняла, что стонет, пока не услышала этот стон, но остановиться уже не могла. Ей хотелось выть, или рыдать, или причитать, или что-нибудь еще подобное.

Теплые руки обняли ее, большая ладонь погладила по спине.

— Не смотри, — тихо прошептал Дарвиш ей в волосы. — Отвернись. Когда не видишь — не столь ужасно. Я знаю.

— Так много крови, — глухо сказала Чандра, не вырываясь и не расслабляясь в объятиях принца. Его руки давали утешение, но девушка не знала, как его принять.

Дарвиш медленно повернул ее, отрывая ее взгляд от трупов. Когда Чандра увидела перед собой его лицо, а не поле боя, она как-то странно вздохнула и с сухими глазами рухнула принцу на грудь.

— Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так умирал, — дрожа, сказала девушка.

«Я тоже». Руки Дарвиша помнили каждый удар и ответное сопротивление плоти, каждое дребезжание, когда сталь натыкалась на кость.

Аарон оглядчиво ходил среди трупов, сражаясь с воспоминаниями, грозившими раздавить его; воспоминаниями о жизни, которую он выпустил словно камень из пращи и оставил позади. Первого человека он убил в одиннадцать лет при набеге на соседний замок. Один из защитников споткнулся и упал — Аарон вонзил топор ему в горло. После боя отец поднял отрубленную голову на копье и гордо объявил наследника клана мужчиной. Руки отца были залиты кровью, и на нем тоже была кровь.

Этим утром Аарон убил впервые с тех пор, как покинул отцовский замок. Убил не думая, защищая спину Дарвиша. «Отличный бросок, мой сын!» «Я больше не твой сын». «Даже я не сделал бы лучше». «Заткнись, отец!»

Но отрицание не вернет обратно ни камень, ни внезапную жестокость, которая была в обычае у отца. Аарон позволил себе расслабиться, и прошлое заявило свои права. Теперь ему придется быть сильнее, пока это прошлое не удастся разрушить.

Однако пока у него есть только отрицание.

— Они одеты как разбойники. — Точным ударом ноги Аарон перевернул одного на спину. — Оборванные, грязные. Только слишком откормленные. — Юноша присел на корточки и протер клинок у рукояти. Нахмурился, потянулся за другим мечом и забарабанил пальцами по стали. — На всех мечах и кинжалах эмблема Королевской стражи.

— Что? — вскинул голову Дарвиш.

— Их послал король Итайли.

— Тогда совсем другое дело, — воскликнул голос с края поляны. — Любой враг королевских стражников — наш друг.

Говоривший был невысоким, коренастым человеком, одетым во все зеленое и коричневое. Рядом с ним стояла девушка, повыше ростом, но одетая почти так же. У обоих на поясе висели длинные ножи, а мужчина держал в руках толстый посох, окованный с обоих концов латунью. Их кожа была темнее, чем у Аарона, но светлее, чем у Дарвиша и Чандры.

Аарон медленно встал с поднятыми руками.

— У них есть лучник за деревьями, — сказал он через плечо. — Шои никогда не путешествуют менее чем втроем.

Чандра вырвалась из объятий Дарвиша. Она — Чародей Девяти, и пусть эти шои не думают, будто она нуждается в утешении. Принц, следуя примеру Аарона, поднял руки. Даже он, весьма посредственный лучник, смог бы попасть в них, стреляя из укрытия на таком расстоянии.

Девушка-шои хмурилась, а ее спутник, опираясь на посох, изучал Аарона.

— Далеко ты забрел от твоих скал, и ветров, и холода, кебрик, — сказал он наконец.

— Далеко, — подтвердил Аарон.

— Сам я никогда не заходил так далеко на север, — шои растягивал слова, подчеркивая их музыкальный ритм, в отличие от Аарона, глотавшего их, — но я слышал, что член клана, который покидает свой замок, не говоря уж о том, кто оставляет свою холодную и негостеприимную землю, действительно редкая птица.

— Я оставил. — Аарон шире раздвинул руки, а его тон не давал повода для дальнейшего смакования темы.

— Оставил, — согласился старший шои. — Оставил. — Он добродушно кивнул принцу. — Отличная работа, юноша. Даже не припомню, когда я видел лучше.

Дарвиш покраснел. Его наставники всегда говорили, что он хорошо владеет мечом. Принц не особенно верил им, но этому человеку незачем лгать.

— Как говорится, не попробуешь, не узнаешь, — продолжал шои. — И вот ты стоишь здесь, только чуть поцарапанный — хотя тебе следовало бы позаботиться о той руке. Я бы не доверял королевским лакеям и их грязным мечам.

Неглубокий порез на правой руке теперь вдруг напомнил о себе, начал пульсировать и жечь. Дарвиш совсем забыл о нем.

— А там лежат они, мертвые. — Шои плюнул в сторону трупов, его голова метнулась вперед, потом назад точным движением, остальное же тело осталось совершенно неподвижным.

Они не двигались с тех пор, как вышли на поляну, осознал вдруг Дарвиш, и не жестикулировали, когда говорили. Даже Аарон двигался больше, но там, где вор выглядел сдержанным, шои были просто… недвижимы.

— И мудрейшая. — Любезный кивок Чандре. — Что благородная леди-чародейка делает в лесу с этими головорезами?

Чандра нахмурилась.

— Не надо относиться ко мне покровительственно.

Шои улыбнулись во весь рот, и теперь заговорила девушка.

— Мой дядя просит у тебя прощения, — сказала она так же протяжно, но не так цветисто.

Ее слова не слишком смягчили Чандру, и она сердито кивнула.

— Ты, должно быть, очень могущественная. — Теперь девушка говорила несколько предвзято и не совсем дружелюбно. — Твоя сила сияет как маяк.

— Да, я очень могущественная. — Все еще хмурясь, Чандра с подозрением спросила: — Что ты подразумеваешь под словами «сияет как маяк»?

— Шои, — объяснил Аарон, не отрывая глаз от пары на краю поляны, — восприимчивы к силе. Некоторые утверждают, что это племя чародеев.

Мужчина вздохнул.

— А некоторые говорят, что кебрики — предельно жестокие и не слишком умные. Племя вырождающихся маньяков. Но ты не услышишь, чтобы мы болтали об этом повсюду.

Аарон сжал губы в побелевшую линию, но сохранил молчание. Его отец взревел бы от гнева и потребовал отомстить за оскорбление. Но Аарон — не его отец. Он переделал себя на собственный лад, создал свой собственный образ и крепко держался за этот образ.

— Дядя…

— Да, ты права, Фиона, это совершенно неуместно. А теперь, будь добра, поищи бабушкино вязанье.

Девушка кивнула и быстро пересекла поляну. На дальней стороне, у какого-то следа от фургона, она одним махом влезла на дерево и спрыгнула через несколько секунд с кучкой зеленой шерсти.

— Дети спрятали его, — объяснил дядя Фионы, принимая от девушки вязанье. — Бабушка будет рада снова его увидеть. — Он добродушно улыбнулся и сунул шерсть в сумку на поясе. — А теперь, раз уж мы встретились, можете звать меня Идан. А это дочь моей сестры, можете звать ее Фиона. — Он не упомянул о третьем шои, лучнике, который, по словам Аарона, оставался в лесу. — Вы, конечно, будете сопровождать нас в наш лагерь. Нам уже не терпится принять врагов наших врагов.

Даже Чандра не нуждалась в объяснении Аарона, что это не то приглашение, от которого можно отказаться.

Прогулка до нового лагеря шои заняла два дня, хотя шои могли бы дойти и за день. Восстановленные Дарвишем силы были потрачены в бою, и принцу, к великой его досаде, пришлось часто отдыхать или просто падать.

В первый раз, когда это случилось, Фиона присела возле него, подняла сильным пальцем его подбородок, понюхала и сказала:

— Топасент, — потом нахмурилась и посмотрела на дядю.

Идан поджал губы и немного подумал.

— Винные цепи, — перевел он наконец. — И очень тяжелые.

Фиона кивнула и, отпустив подбородок Дарвиша, спросила:

— Давно ты свободен?

Свободен? О чем она… И вдруг принц понял. Как давно он последний раз пил? Сколько времени прошло с тех пор, как сняты винные цепи? Дарвиш понятия не имел. Он помнил, как опустошил мехи во время шторма, когда разбушевавшаяся стихия пыталась пробить их крошечную каютку, но не знал, как давно это было. Девять Наверху, казалось, прошла вечность.

— Шесть дней, — тихо сказал позади него Аарон. Фиона стащила с плеча бурдюк и бросила на колени принца. Дарвиш содрогнулся, у него перехватило дыхание.

— Не бойся, это вода. Пей, сколько сможешь, и вылей из себя яды. — Она встала и покачала головой. — Шесть дней… и ты сражался с пятью стражниками и победил. Должно быть, — ты силен как бык. Одно только сбрасывание топасент других убивало.

Фиона хотела еще что-то добавить, но только покачала головой и, резко повернувшись, ушла в лес. Казалось, деревья расступились и сомкнулись за ней, так бесшумно она двигалась.

— Винные цепи убили ее отца, — сказал Идан, опираясь щекой на гладкое дерево посоха. — Он дважды сбрасывал их, но третий раз остановил его сердце.

Чандра встала рядом с Аароном, как щит у спины Дарвиша.

— Ну, Дара они не убьют, — заявила она.

Принц, дрожащими руками приближая ко рту бурдюк, не был так в этом уверен.

К вечеру они вышли на дорогу, которая тянулась вдоль берега широкой реки. На ночлег остановились у обочины, и третий шои вышел из леса. Когда он положил на траву свой короткий лук и бросил Идану двух кроликов, стало невозможно отличить его от Фионы в неверном свете костра.

— Близнецы, — гордо сказал дядя, — очень повезло. Фион и Фиона, благословение семье.

Парень засмеялся, сверкая белыми зубами на темном лице.

— Ты совсем не это говорил, когда мы были детьми, дядя. — Он бросился на траву с грацией гигантской кошки. — Он говорил, что мы демонское отродье, и грозился оставить нас на обочине.

Идан усмехнулся, свежуя кроликов.

— Да, но ваша бедная, заблуждавшаяся мать никогда бы этого не позволила.

«Он напоминает мне Дарвиша», — осознала вдруг Чандра, глядя, как Фион помогает сестре подвесить кроликов над костром. Хотя его движения были столь же экономны, — что казалось характерной чертой шои, — он все равно выглядел картинно. «Дарвиша в ударе, каким он, наверное, был бы без вина». Девушка покачала головой. Близнецы как благословение? Шои и правда странные; все знают, что у близнецов одна душа на двоих, поэтому за ними нужно присматривать.

Пока кролики жарились, а искры плясали недолговечные дуэты со светлячками, шои слушали рассказ о шторме и о том, что случилось дальше. Нельзя было не ответить на прямой вопрос кого-либо из них. Чандра поискала у них магическую силу, но ничего не обнаружила. То ли ничего и не было, то ли она понятия не имела, что искать.

— Значит, вы двое и больной мужчина жили без ничего, без припасов, даже без бурдюка с водой целых шесть дней? — Идан задумчиво пожевал кусок мяса. — Трудно поверить.

— У нас была праща и чародей, — сухо ответил Аарон. — Что еще нужно?

Фион засмеялся, его сестра улыбнулась, и Идан сдался, подняв руки.

На следующее утро Фиона подхватила лук и скрылась в лесу.

Когда они тронулись в путь, Дарвиш наклонился к Аарону и тихо сказал:

— Ты заметил, они так ни разу и не спросили, зачем мы идем в Тиволик?

Аарон кивнул.

— Обычно это означает, что они уже знают.

Они вышли к стоянке перед самым закатом, и сумерки последовали за ними в лагерь, придавая всему более мягкий и чуть нереальный вид. Круг фургонов казался больше, чем мог быть, и больше детей, чем эти фургоны могли вместить, мельтешили вокруг ног, выкрикивая вопросы на языке шои и на общем языке этого края. Запахи стряпни от общинного костра напомнили Аарону и Чандре, как давно они не ели настоящую еду, и обоим пришлось глотать слюнки. Дарвиш уловил запах кое-чего другого и сжал кулаки.

— Вы явились вовремя! — Крепкая пожилая женщина спустилась из центрального фургона и властно махнула рукой Идану. — Идите. Бабушка хочет вас видеть.

Помолчав, она добавила:

— Их тоже.

— Трус, — пробормотал Идан вслед улизнувшему Фиону, и вчетвером они пошли к фургону. Кроме детей, никто не обращал на них внимания.

Чтобы протиснуться в дверь, Дарвишу пришлось не только пригнуться, но и повернуться боком, однако внутри оказалось намного просторнее, чем он ожидал, хотя воздух был спертый, как будто фургон давно не проветривался. В углу горела лампа; притягивая взгляд к древней женщине, закусанной в гору шалей и одеял. Остатки ее волос были стянуты в тугой серо-стальной пучок. Вместе с приплюснутым носом они подчеркивали сходство ее лица с черепом. Глаза, глубоко утопленные в кости, были едва приоткрыты. Кожа, сухая, иссеченная множеством тонких морщин, напоминала кожу ящерицы. Принц никогда еще не видел никого, старее этой женщины. Краем глаза он посмотрел на Чандру и Аарона.

Девушка выглядела заинтригованной. Лицо вора стало абсолютно пустым.

Голос старухи, как бы противореча ее тщедушному виду, был удивительно сильным.

— Ты нашел мое вязанье?

Идан положил шерсть ей на колени.

— Да, бабушка, вот оно.

Старуха вздохнула, и было удивительно, как это истощенное тело могло вместить столько воздуха.

— Я вижу, где оно, Идан, ты кокта. Убирайся отсюда.

— Хорошо, бабушка. — Он чуть ли не бегом направился к двери.

— Теперь ты. — Старуха наставила скрюченный палец на Аарона и помолчала, дыша с присвистом. — Успокойся. Я не собираюсь при тебе умирать.

Аарон вздрогнул, но его напряжение не спало. Шои — не эта семья, а их северные родичи — каждый год приезжали на великую ярмарку, которая означала месячное перемирие между воюющими кланами. Аарон знал, многие из их якобы магических заявлений основаны на простом наблюдении и глубоком понимании человеческой природы. Но это ему не помогло.

Старуха перевела свой все еще пронзительный взгляд с одного на другого и прищелкнула языком.

— Итак, — изрекла она, покачавшись в раздумье, — Камень Ишии украден, и вас послали вернуть его. Вам не кажется, что армия была бы практичнее, ваше королевское высочество?

— Племя чародеев, — тихо сказал Дарвиш. Он не мог решить, встреча с шои — это лучшее или худшее из того, что могло случиться.

Аарон сузил глаза.

— Здравый смысл, — резко поправил он. — Они почувствовали, что сила движется из Ишии в Тиволик. Единственная реликвия такой силы в Ишии — это Камень. В отсутствие каких бы то ни было слухов о войне вдруг воин, чародейка и вор оказываются на пути в Тиволик из Ишии. Они знают, что у короля Ишии есть голубоглазый сын. А здесь перед ними голубоглазый воин.

— Но моя иллюзия! — перебила Аарона Чандра. — Его глаза выглядят карими.

— Иллюзия редко обманывает шои.

Самодовольство на лице старухи сменилось откровенным раздражением. Она бросила в Аарона вопрос на языке, который, казалось, состоит из одних согласных.

— Нет, — ответил он.

Старуха нахмурилась, явно не веря.

— В этом замешан чародей, — попыталась сменить тему Чандра. Зачем сердить старейшину, когда они в стольком нуждаются?

— Конечно, замешан. — Корявые пальцы нервно затеребили вязанье, все еще лежавшее у нее на коленях. — Они всегда замешаны.

— И кто бы ни взял Камень, он, похоже, знает о нас.

— Да уж, кто бы! — Старческий смех едва не превратился в кашель, но шои с видимым усилием предотвратила его. — Королевские стражники гниют на той поляне — тогда зачем тебе пустословить о «ком бы»? Если у короля и нет сейчас Камня, его милостивейшее величество наверняка знает, у кого он. — Она повернулась к Дарвишу. — Разве один из твоих братьев не женился недавно на принцессе Итайли?

— Да.

— Ну вот и ответ.

Дарвиш покачал головой. Он не хотел верить, что это Язимина. Предпочтительнее, чтобы это был кто-то другой.

— Вы этого не знаете, — внезапно сказал Аарон каменным голосом.

— Так ты защищаешь принцессочку, кебрик? — Старуха оскалила практически безукоризненные зубы, усугубляя свое сходство с черепом. — Никому из вас это не принесет пользы. Единственный способ одолеть предателя — это держать его в неведении. А потому вы отправитесь с семьей в Тиволик.

Дарвиш отложил на время мысль о Шахине.

— Что? — спросил он растерянно.

— Ты оглох, парень? Я сказала, вы отправитесь с семьей в Тиволик.

— О-о! — Не такой уж он храбрец, чтобы спорить с этим заявлением. — Почему вы помогаете нам?

— Потому что хотим. — Ее тон утверждал, что лучшей причины и быть не может.

— Тогда мы благодарим вас. — Игнорируя стук в висках, Дарвиш отвесил ей самый любезный поклон и поцеловал сухую и жесткую руку.

— Льстец! — Старуха выглядела довольной. — Теперь убирайтесь. Я устала.

Когда они подошли к двери, шои крикнула:

— Принц!

Дарвиш обернулся.

— Если притронешься хоть к капле вина в моем лагере, я прикажу переломать тебе пальцы.

— Что за прелестная старушка! — прошептал он Аарону снаружи.

Демонские крылья взлетели — безмолвный комментарий, полный сарказма.

— О чем она тебя спросила? — поинтересовалась Чандра.

— Она спросила, не было ли среди моих предков шои.

— Ты рассердил ее.

Аарон пожал плечами. Первые слова старухи задели его за живое. Он ударил по ее гордости. Теперь они квиты.

Той ночью, когда костер горел высоким пламенем, Чандра стояла в тени фургона и смотрела, как Дарвиш делит свое внимание между Фионом и девушкой с короткими кудряшками, смеявшейся низким горловым смехом. Чандра видела, что он поборол свою жажду, и признала силу, которая требовалась, чтобы пить воду вместо вина. И чародейка не могла спорить с его правом получать другие удовольствия, когда их предлагают, но…

Но что? Она и сама не знала, поэтому стояла, смотрела и жевала кончик косы. И удивлялась.

— Он такой хаус. — Тихий голос Фионы едва слышался сквозь разговоры шои и потрескивание костра.

Чандра выплюнула мокрый кончик.

— Хаус?

— Развратник.

Дарвиш обнял девушку за талию и поднял губы к Фионе.

— Да.

— Я имела в виду брата. — Судя по голосу, шои улыбнулась. — Если ты беспокоишься о нем, то могла бы быть там. Они бы уступили место.

— Нет, — вздохнула Чандра, — я не беспокоюсь о нем.

— О?

— Я ни о ком так не беспокоюсь. Я — Чародей Девяти.

Фиона покачала головой.

— Сила — холодный спутник ночью. — Она исчезла так же бесшумно, как появилась.

— Ну, возможно, — пробормотала Чандра, опуская руку в карман, чтобы ощутить успокаивающую форму чаши. — Зато она гораздо интереснее днем.

С другой стороны костра, где языки пламени разрывали темноту на странные пляшущие тени, донесся жуткий вой тростниковой дудки. Чандра узнала инструмент, но не мелодию. Пастухи в деревенском поместье ее отца никогда не играли ничего столь дикарского. К дудке присоединился барабан, затем второй, с более низким звучанием, а потом что-то, совсем ей незнакомое, пробилось и подхватило остальных, с безумной страстью увлекая за собой.

Музыка обжигала кожу, и у Чандры невольно возникла странная мысль, что надо двигаться, иначе она сгорит. Другие чувствовали то же самое и отвечали на этот дикий зов. Сначала один, два, потом хлынувшая масса молодых шои, мужчин и женщин, закружились вокруг пламени. Они притопывали и кружились, полностью завладев вниманием девушки. Музыка стала еще неистовее, и такой же бешеной стала пляска. Теперь Чандра поняла природу этого зова и стиснула зубы.

«Я — Чародей Девяти, — сказала она себе. — Это желание — не мое!»

А затем стройная белая фигура вскочила и закружилась перед костром.

— Аарон? — Прищурившись, Чандра шагнула вперед.

Его волосы заполыхали красным и золотым, подобно шапке пламени, когда он завертелся и подпрыгнул невероятно высоко. Отраженный огонь плясал на его коже, мокрой от пота. Даже шрамы на груди казались каким-то причудливым варварским украшением. Глаза вора были полузакрыты, он весь отдался музыке. Босые ноги ударяли в землю, стены рухнули, и вся страсть, спрятанная за ними, вырвалась с огнем наружу.

Ритм стал быстрее, жестче, и Аарон последовал за ним.

Чандра поискала глазами принца и наконец заметила его: он шел вместе с двумя шои в укромное место за фургонами.

«Обернись, — молча взмолилась она. — Посмотри на костер?» Она знала: если б Дарвиш посмотрел, он бы понял, для кого танцует Аарон.

Но он не обернулся и не посмотрел.

Когда музыка кончилась, тяжело дыша всей грудью, Аарон сжал кулаки и исчез в темноте один.