Камень предтеч

5

Я не мог даже подумать о том, чтобы выдать Валькирию и ее отпрыска команде и убедил себя, что раскрыть место их пребывания будет предательством. Я, который раньше всегда был равнодушен к животным, теперь проникся к ним сочувствием и не мог понять, почему. Но тем не менее, позвать вольных торговцев было для меня так же невозможно, как если бы я лежал на койке, связанный и с кляпом во рту.

Наконец крошечное создание пошевелилось; подняв свою узкую головку, оно стало водить ею взад-вперед, как будто что-то искало. Оно делало это вслепую, ведь его глаза еще не прорезались. Замурлыкав, Валькирия протянула переднюю лапу и заботливо пододвинула его поближе к себе. Но головка, качнувшись, повернулась в мою сторону, и мне показалось, что, хотя это существо было совсем маленьким, слепым и беспомощным, оно знало о моем существовании, но не боялось меня, а стремилось использовать в своих целях. Это выглядело забавно.

Встревоженный, я встал с койки и пересел на стул у стены. Повернувшись к ним боком, затем постарался сосредоточиться на своих собственных неприятностях. Надо было приготовиться к худшему, раз я не мог рассчитывать на то, что в скором времени сойду с «Вестриса», и не знал на точно, на какой планете это произойдет. Я снова провел рукой по потайному поясу, ощупав все, теперь уже такие немногочисленные утолщения на нем. Среди них было и космическое кольцо.

Хайвела Джорна убили из-за него, в этом я был так же уверен, как если бы сам присутствовал при этом ужасном событии. Не является ли это кольцо причиной несчастий, постигших нас на Танфе? Если да, то почему убили Вондара, а не меня? Или пытались убрать обоих, чтобы выживший не задавал потом лишних вопросов? Но кто? Зачем?

Раньше отец был тесно связан с воровской гильдией, правда, потом отошел от дел. В ее рядах люди легко наживали себе могущественных врагов. Однако мне казалось, что он продолжал оказывать ей некоторые услуги даже после того, как осел на Ангкоре.

Я потирал кольцо через ткань пояса, а мысли мои двигались по кругу, и я не мог найти никакого объяснения случившемуся. Не знаю, когда я наконец заметил, что в каюте стало чересчур жарко. Я расстегнул шов на комбинезоне и почувствовал, как пот струйками бежит по щекам и подбородку. Я поднял руку, чтобы вытереть лицо, и увидел, что некогда гладкая кожа пальцев и тыльной стороны ладони покрыта вздувшимися фиолетовыми волдырями.

Я попытался встать, но тело меня не слушалось. Я весь дрожал. Жар сменился внутренним ознобом. Меня тошнило, но рвоты не было. Рванув на себе одежду, я увидел, что кожа на груди и руках также густо усыпана волдырями.

– Помогите… – прохрипел я, или мне это только показалось. Каким-то образом мне удалось встать и, цепляясь за обшивку каюты, добраться до маленького переговорного устройства на стене. Шатаясь, я пытался нажать сигнал тревоги.

Вокруг меня, застилая глаза, клубился густой туман, как будто я вновь оказался среди гейзеров на покрытой испарениями планете. Хватит ли у меня сил нажать на кнопку? Я уперся лбом в стену, так что микрофон оказался рядом с моими губами, и прохрипел свою просьбу:

– Мне плохо… помогите…

Ноги подкашивались. Совершенно забыв про Валькирию, я направился к койке. Но когда я плашмя рухнул вниз, пушистые комочки уже исчезли. Койка была пуста, и я дрожа лежал на ней.

И вновь я блуждал во влажных испарениях пустынной планеты, они свивались вокруг меня жгучими кольцами, и я кричал от боли. Я бежал по вонючему пенистому илу и тщетно пытался разглядеть своих преследователей, хотя точно знал, что за мной гонятся. Однажды туман рассеялся, и я на мгновение увидел их. Они надвигались с лазерами в руках, и у всех было одно лицо – лицо дока Вилоса. Спотыкаясь и падая, я побежал дальше.

– Они убьют… убьют… убьют… – слова, подобно грому, раскатывались над просторами зловещей планеты. – Они убьют тебя… тебя… тебя!

И вновь я в лихорадке лежу на койке. Туман исчез, и зрение прояснилось. И не только зрение, но и разум. Я слышу свистящий шепот, доносящийся со стены, из стены. Мне уже доводилось слышать слова, раздававшиеся со стены или прямо из воздуха. Но это было на Танфе, в святилище. Сейчас я не там, а в своей каюте на корабле вольных торговцев. Мне обязательно надо, просто необходимо, услышать этот шепот снова.

Я потянулся, и одеяло сползло с меня. Кто-то снял с меня одежду; все тело усыпано фиолетовыми волдырями, покрытыми подсохшей коркой. Ужасно! У меня кружилась голова, но я как-то ухитрился добраться до стены, в которую было вмонтировано переговорное устройство. Под ним горел огонек – оно не было выключено, где-то в другом помещении, сидя неподалеку от микрофона, разговаривали люди, и их речь разносилась по всему кораблю, хотя и несколько невнятно. Я прислушался…

– …опасно… заварить… не можем даже выбросить его в космос… заварить дверь… сжечь в каюте…

– Отвезем его…

– Не выйдет, – должно быть, говоривший придвинулся ближе к микрофону, потому что мне стало лучше слышно. – Он мертв или вот-вот умрет. До сих пор нам везло, но мы не можем рисковать в надежде, что эпидемия не распространится. Надо избавиться от всех следов чумы раньше, чем мы сядем в каком-нибудь порту. Вы же не хотите, чтобы наш корабль объявили зачумленным?

– …несет ответственность…

– Вернем им деньги. Покажем пленку с записью того, что происходит в каюте: одного взгляда на него будет достаточно, чтобы убедить их в его совершенной бесполезности. Они не будут искать… тебе нужна чума?

– …их не так-то просто убедить…

– Покажем им пленки! – Это говорил док. Теперь я в этом не сомневался. – Даже не станем открывать дверь в каюту до тех пор, пока не сможем сжечь все внутри, и зайдем туда, надев скафандры, где-нибудь на лишенном жизни спутнике, чтобы инфекция не распространилась дальше. И будем крепко держать язык за зубами. А все остальные пусть думают, что он остался на Танфе или погиб там. По крайней мере, в первое время нас ни о чем не будут спрашивать, а может, и никогда не будут. Он позаботятся о том, чтобы замести следы. Мы не можем доставить его сейчас… у нас только тело в запертой каюте… чума…

Я был уверен, что речь шла обо мне. Головокружение уже прошло, и я соображал достаточно хорошо. Вилос считал меня мертвым, а я и не думал умирать. Я не собирался мириться с уготованной мне участью. Если вольные торговцы примут предложение Вилоса, то они больше не войдут ко мне из страха перед инфекцией, а закроют снаружи и наглухо заварят дверь моей каюты. Затем они отключат вентиляцию, заткнут все отдушины, чтобы ограничить распространение заболевания, и я умру медленной, мучительной смертью. Кроме того, теперь стало ясно, что план моего побега с Танфа был разработан не мной. Почему же раньше легкость, с которой мне удалось его осуществить, не вызывала у меня никаких подозрений? Меня взялись доставить по назначению. Не приходилось сомневаться относительно истинной сущности тех, кому меня должны были вручить, словно грузовое отправление.

Оставался ли у меня хоть какой-нибудь выход?

– Прочь отсюда…

Я так резко повернул голову, что мне снова стало дурно, и пришлось схватиться за койку. По ней двигался маленький черный комочек. Мгновение я тупо смотрел в пространство, пока наконец не сосредоточил на нем свой взгляд. У подушки притулилось то самое существо, которое я в последний раз видел свернувшимся возле Валькирии. Теперь оно стало раза в два крупнее, чем при рождении. Его глаза были широко раскрыты и пристально смотрели на меня. Заметив, что я тоже уставился на него, оно втянуло голову, при этом его длинная шея качнулась, как у змеи.

– Прочь отсюда. – Эти слова возникли в моем сознании, и я мог связать их только с этим животным. Я чувствовал себя настолько плохо, что такой способ общения даже не показался мне странным.

– Отсюда куда? – спросил я шепотом и повернулся, чтобы выключить переговорное устройство. У меня не было желания делиться своим открытием с возможными слушателями.

– Это… ты… хорошо… сделал. Прочь… с… корабля… – ответило существо, прижавшись к измятой подушке.

– Но там же открытый космос… – я поддержал разговор в полной уверенности в том, что виной всему мое лихорадочное состояние. Слова, якобы услышанные через переговорное устройство, вероятно, тоже лишь почудились мне в бреду.

– Нет… ты… слышал… они убьют… тебя. Пахнет страхом… ужасный запах… по всему кораблю… – Узкая головка поднималась все выше и выше, и я видел, как ноздри ее раздуваются, словно это существо действительно чувствовало в затхлом воздухе какой-то необычный запах.

– Уходи отсюда… быстро… пока они не заварили… дверь. Возьми скафандр.

Надеть скафандр, пройти через воздушный шлюз… Тогда мне, возможно, удастся протянуть, пока не кончится запас воздуха в баллонах. Но это продлит мою жизнь лишь на короткий срок.

– Они будут искать… не найдут… вернутся снова…. спрячься… – настаивал мой странный компаньон.

Совершенно невероятный план, и практически никаких шансов на удачу. Но так велико в нас желание жить, что я был готов принять его. Моя каюта находилась недалеко от шлюза и помещения, в котором хранились скафандры. Но как только я открою его, на мостике раздастся сигнал, кроме того, вдруг мы в гиперпространстве?

– Нет, – перебил меня мой спутник. – Разве ты не чувствуешь?

Он был прав. В гиперпространстве гул корабля не слышен. Я же, напротив, чувствовал вибрацию, свойственную кораблю, летящему в обычном пространстве.

– Они ищут спутник… мертвую планету… хотят скрыть чуму… а может быть, встретиться с остальными.

Я открыл шкафчик, схватил висевший в нем комбинезон и надел его. Там, где ткань соприкасалась с подсохшими струпьями, кожа чесалась, но это было весьма незначительным неудобством по сравнению со всем остальным, что меня беспокоило Как только я заварил передний шов, существо подобралось, изогнулось и прыгнуло прямо на маленькую огороженную полочку на уровне моего плеча. Я вздрогнул и прикрыл глаза.

Теперь, когда оно оказалось совсем рядом, я мог внимательно его рассмотреть. Ну и странная же это была помесь! Вместо шерсти его покрывал черный жесткий пух. Лапы были голыми, серыми, с белыми подушечками, а передние весьма походили на крошечные ручки. Голова и тело очертаниями напоминали кошачьи, если не считать того, что конечности были слишком короткими по сравнению с туловищем. На верхней губе торчали жесткие усы, но уши были меньше, чем у кошек. В непропорционально больших, слегка вытянутых глазах не было видно зрачков.

Шерсть гребнем торчала на верхней части похожего на хлыст хвоста, но кончик и нижняя часть оставались голыми. Его внешность казалась странной, но не отталкивающей, просто необычной.

С полки он шагнул ко мне на плечо и, свернувшись вокруг моей шеи, ухватился своими руками-лапками за меня так, что его голова оказалась рядом с моим ухом, а когти задних лап вцепились в ткань комбинезона на моем левом плече.

– Идем… они уже рядом…

Это было похоже на приказ, и, к своему удивлению, я ему подчинился. Но перед тем, как выйти из каюты, я получил еще одно указание.

– Воздуховод… пошарь там.

Закрывшая его заслонка поддалась, едва я дернул за нее. Я был настолько ошеломлен, что выполнял все указания, не спрашивая ни о чем. Внутри я обнаружил пояс, который лежал в глубине трубы, так что его не было видно снаружи. Я сразу же ощупал кармашки. То немногое, на что я мог рассчитывать, по-прежнему принадлежало мне.

– Быстрее! – Этот приказ был подкреплен ударом острых когтей.

Я приоткрыл дверь каюты. В тускло освещенном коридоре никого не было. Но неподалеку на лестнице раздавался звон магнитных подошв. Я склонился перед дверцей кладовки, в которой хранились скафандры. У меня мелькнула мысль, что даже слабая надежда на спасение все же лучше чем ничего.

Я действовал как во сне. У меня больше не возникало даже малейшего сомнения в целесообразности бегства с корабля и в том, насколько выполним наш сумасшедший план. Силы возвращались ко мне, и чем больше я двигался, тем крепче становился. Я почувствовал мимолетное удовлетворение при мысли о том, какое разочарование постигнет Вилоса, считавшего меня мертвым.

Задвижка поддалась, и я проскользнул внутрь кладовки, закрыв за собой дверь. Оглядевшись в полутемном помещении, я понял, как мне повезло: «Вестрис» был построен по плану исследовательского судна, что казалось весьма логичным, ведь вольным торговцам нередко приходится открывать новые миры.

Другим концом кладовка выходила прямо в шлюзовую камеру, это позволяло сэкономить время, затрачиваемое на переодевание при выходе с корабля и возвращении на него. Я провел ладонью по полке со скафандрами, стараясь найти подходящий по размеру и, если не удобный, то хотя бы пригодный для пользования. Вольные торговцы в основном отличались хрупким телосложением. К счастью, я сам худой и невысокого роста, иначе я не смог бы втиснуться в предназначенный для них скафандр. И все же он был для меня слишком тесен, мне даже пришлось снять потайной пояс. Что ж, если он не влезет под скафандр, то почем бы не надеть его поверх?

Едва мы вошли в кладовую, мой крошечный спутник спрыгнул с моего плеча и, казалось, заструился по полу. Он остановился перед ящиком с прозрачной стенкой, присел перед ним на задние лапы и стал ощупывать его края своими руками-лапками; было ясно, что его действия имеют вполне определенную цель. Затем передняя стенка ящика отскочила на пружине, он молнией влетел в него и свернулся калачиком внутри. Я заинтриговано наблюдал за ним.

– Закрой. – Прозвучавшая в голове команда заставила меня опуститься на одно колено, скафандр делал мои движения неуклюжими.

Понятия не имею, что это был за ящик. Металлический, с прозрачной передней стенкой, он был очень прочным и в то же время давал возможность наблюдать за тем, что находилось внутри. На задней стенке были крючки, за которые его можно было подвешивать. Вероятно, он предназначался для сбора образцов в новых мирах.

– Закрой… быстрее… они идут!.. Ты возьмешь меня с собой… ну же!

Он смотрел на меня своими сверкающими глазами, подчиняя меня своей воле. Да, я чувствовал его силу и снова повиновался ему.

Мне не удалось застегнуть потайной пояс поверх скафандра. Торопливо расстегнув кармашки, я вывалил их содержимое в сумку на поясе, все, кроме космического скафандра, может быть, и мне его так надеть? И действительно, он пришлось как раз впору.

Я закрепил остальное снаряжение, смутно осознавая всю самоубийственную глупость моего плана. Однако я не сомневался, что появись я сейчас где-нибудь на корабле, меня бы сожгли без всякой жалости. Ничто не вызывает такого страха, как чума. Я взял контейнер с навязавшимся мне попутчиком под мышку и открыл дверь в шлюзовую камеру. Как только я покину корабль поднимется тревога. Сколько времени пройдет, прежде чем они поймут, какой путь к спасению избрала их жертва? Вилось заверил их в том, что я нахожусь в коматозном состоянии. Хорошо, если они не скоро расстанутся с этим убеждением.

Крышка люка вернулась на свое место, и я задраил ее. Почему бы не остаться здесь? Нельзя, ведь существует система внутреннего управления, и люк можно отпереть из коридора. Им потребуется лишь открыть его, прожечь дыру в моем скафандре и выкинуть тело в космос. Для меня это верная смерть, а они даже не рискуют заразиться.

Пока эти мысли проносились в моей голове, руки ощупывали запор на наружном люке так, словно действовали сами по себе. Затем загорелась сигнальная лампочка, и воздух со свистом устремился из шлюза. Я медленно вышел наружу, упираясь магнитными подошвами ботинок в наружную оболочку корабля.

Я уже не первый год летал на космических кораблях. Правда, до сих пор мне приходилось бывать на них лишь в качестве пассажира. Все же у меня хватило ума смотреть себе под ноги, стараясь избегать взглядом пустоты, в которой мы летели. С помощью страховочного троса я прикрепил ящик к поясу, и он болтался из стороны в сторону, однако не настолько сильно, чтобы я не мог удержаться на ногах.

Шаркая и не решаясь оторвать магнитные подошвы ботинок от поверхности корабля, я двинулся в сторону от люка. Вряд ли мои преследователи заставят себя ждать, подумал я, и тут до меня внезапно дошло все безумие совершенного мной поступка; это вывело меня из дремотного состояния, в котором я находился с тех пор, как крошечное существо овладело моим восприимчивым сознанием.

Если это не бред, а происходит в действительности, значит я получаю все эти советы и приказы телепатическим путем. Давно прошли те времена, когда так называемые просвещенные люди смеялись при одном упоминании о паранормальных способностях.

Никто не сомневается в том, что они существуют, хотя встречаются редко. Однако я не сталкивался с их проявлениями, и уж точно не был сам наделен этим даром.

– Вперед! – приказ прозвучал у меня в голове так же резко, как и раньше. – Вперед… к носу… корабля…

Я впервые, с тех пор как началось наше общение, воспротивился ему. Честно говоря, в этот момент я не мог двигаться ни в одном направлении. Меня сковал такой дикий ужас, что остается только удивляться, как я не сошел с ума. Дело в том, что я потерял осторожность и отвел взгляд от поверхности корабля.

Слова стучали в моей голове, но я не воспринимал их. Я не осознавал ничего, кроме пустоты. Что-то рвалось и дергало меня за пояс. Существо металось по ящику. Мне было видно, как оно раскрывает и закрывает рот, его глаза, похожие на сверкающие бусины, горели ярким огнем. Охваченный страхом перед космосом, я смотрел на него невидящим взглядом.

Однако глядя на ящик с обезумевшим зверьком, я заметил, как опустилась крышка люка, которую я оставил открытой. Мне кажется, я закричал, да так, что едва не оглох от раздавшегося в шлеме пронзительного вопля. Меня оставили одного. Может быть, на какое-то мгновенье я утратил рассудок? Теперь мне кажется, что да. Только бы добраться до люка, только бы… Я ничего не помню, бросился ли я вперед? Что произошло в те секунды, когда я подавался охватившей меня ужасной панике? Я этого уже никогда не узнаю. Но я оторвался, корабль был неизвестно где, а я, вращаясь, отдалялся от него, уплывал в вечную тьму, без всякой надежды на чью-то помощь.

Дальше я ничего не помню, наверное, потерял сознание. Очнувшись, я почувствовал, что меня тянут, тащат куда-то. Сперва я даже обрадовался. Меня заарканили, я возвращаюсь на «Вестрис». Не важно, убьют меня там или нет. Лучше уж быстрая смерть, чем вечное кружение в пустоте.

Мое плечо, рука болели – боль все усиливалась. Правая рука была вытянута вперед, как будто указывала на какую-то невидимую цель. На перчатке что-то ярко светилось, свет пульсировал, словно энергия, питавшая его, поступала с перебоями. Я следовал за вытянутой вперед рукой, подобно тому, как тело ныряльщика следует за поднятыми над головой, режущими воду руками; меня тянуло с такой силой, что болели все жилы, рука, казалось, превратилась в веревку, притягивавшую меня к якорю.

Я не мог пошевелиться, застыл в одном положении – человек-стрела, устремленный к неизвестной мне цели. Вполне определенной цели, – в этом у меня не возникало никаких сомнений. А веревки не было, нет, я летел в пустоте, следуя за светящейся перчаткой. За перчаткой? Нет! На моем пальце светилось космическое кольцо!

Этот некогда тусклый камень превратился в огонь маяка, зовущий меня все дальше и дальше. Мне удалось чуть-чуть повернуть голову, и я увидел ящик с пушистым существом, блеснувший в лучах отраженного света. Он все еще болтался у меня на поясе, но зверек беспомощно катался взад и вперед, свернувшись в тугой клубок, и мне показалось, что он умер.

Я не имел ни малейшего представления о том, где остался «Вестрис». Чувствовалось, что я двигаюсь с большой скоростью, но повернуться и посмотреть, что находится сзади и по сторонам от меня, я не мог.

Время перестало существовать. Я то приходил в себя, то вновь проваливался во тьму небытия. Далеко не сразу я осознал, что приближаюсь к чему-то. В конце концов, мне удалось уловить очертания того, что некогда могло быть кораблем. Вокруг него, как крошечные спутники вокруг планеты, плавали обломки мусора, иногда они ударялись о корпус, отлетали в сторону и снова возвращались к нему. И кольцо тянуло меня прямо в эту мясорубку. Достаточно самому маленькому обломку задеть меня, и я погибну так же неизбежно, как от луча лазера.

После нескольких неудачных попыток я понял, что мне не справиться с силой, тащившей меня вперед. Рука занемела, суставы были словно заблокированы в одном положении. Как человек я не существовал больше, оставалось орудие, с помощью которого кольцо стремилось к своей цели.

Внутри скафандра мое беспомощное тело, та его часть, которая думала и чувствовала, сжималась и ныла от страха. Я закрыл глаза, не в силах смотреть на открывавшуюся передо мной картину. Но во мне еще теплились остатки надежды, и я снова открыл их. Мы были рядом с внешним кольцом обломков, когда мне показалось, что я заметил какое-то отверстие, возможно, открытый люк или пробоину в обшивке оставленного командой корабля.

Корабль был почти не виден за хламом, кружившимся вокруг него, но я решил, что он больше «Вестриса»; по размерам он был не меньше пассажирского лайнера, но по очертаниям отличался от всех известных мне кораблей. И тут мы попали в первую полосу обломков…

Я замер в ожидании столкновения с зазубренным куском металла, но вдруг заметил: летающий вокруг нас хлам расступается перед лучом, исходящим от камня, словно он был наделен способностью расчищать дорогу перед собой. Я смотрел вперед, не веря своим глазам. Но вот огромный обломок качнулся, пошел вниз и стал медленно удаляться.

Так мы добрались до темного отверстия в обшивке корабля. Я решил, что это люк, правда, на нем не оставалось никаких следов крышки. Но для пробоины отверстие было слишком правильным. Кольцо потащило меня по сводчатым коридорам, освещая тускло блестевшие стены. Тянувшая меня вперед правая рука с силой ударилась о твердую поверхность и стала, против моего желания биться о нее, причиняя мне боль. Она стучала по внутреннему люку давным-давно мертвого корабля и, казалось, требовала, чтобы он открылся. В конце концов моя облаченная в перчатку рука замерла, словно примерзнув к устоявшей перед ней поверхности, а я, извиваясь и дергаясь, дотянулся ногами до пола и встал, упираясь в него магнитными подошвами ботинок; рука же оставалась крепко прижатой к крышке люка.