Канарейка

Глава 17

– Шевели заготовками! – шипел медведеподобный мужик напарнику-коротышке, который катился вперёд спиной, не успевая приноровиться к размашистому шагу здоровяка

– Да не пыжи ты, как голый в баню! – огрызался колобок, – Уроним – милейшая матушка всем бошки посворачивает и не вспотеет.

– Тихо все! – хрипло раздалось слева от места моей засады, и волосы на загривке характерно взъерошились – не ожидала, что совсем рядом ещё кто-то находится.

Кто-то очень бдительный. Осторожные шаги проследовали левее и дальше, а я вжалась в траву, стараясь не тревожить ветви слилась с кустиком и практически перестала дышать.

– Гаси факел. – просипел тот же голос, возвращаясь на прежнее место.

– Ты чо, Грев! Как в темноте-то? – попытался возмутиться ещё один голос. Судя по звукам, этот только что выдрался из кустов, скрывающих ход.

– Не заблудишься! – зло рыкнул главарь, – Фигляры вернулись, чёр бы их драл. Заметят свет – начнут любопытствовать. Сколь там ещё?

– Два. – ответили ему.

– Бегом! Я к старухе за расчётом.

– Грев!

– Ну чего ещё?

– Ты это, пакость эту крамольную прихвати – сам отдай. Благодетельнице. В руки брать погано.

– Смотри, какие мы нежные! Купчика вчерась теми голыми руками придушил, и не поморщился, а тут прям погано ему. Ладно, давай, оно и надёжней будет.

– Так вон свёрток тряпочный.

Сиплый ушёл, а оставшиеся продолжили работу.

– Сравнил тоже. – бубнил, отдаляясь, особо щепетильный бандюган, – Купчик сам напросился, это ж просто человече, а не…

Дальше было уже не слышно. Только я, было, собралась покинуть наблюдательный пункт, как снова послышались голоса – ночные "грузчики" возвращались. Да ещё и дожидаться своего командира увалились чуть ли не в мои кусты.

– Твою мать. – пришлось опять осесть в траву, изображая старый пыльный мешок. Вот где восхвалила ненавистный балахон, в данный момент удачно способствующий маскировке. Даже лицо уткнула в землю, чтобы не выделялось светлым пятном. – Заметят – хана. Тут же и прикопают – к бабке не ходи. Вон тот контрабандист с чувствительным сердцем и придушит.

Ждать пришлось долго. "Соседи" тоже уже заметно нервничали, когда, наконец, появился старший и скомандовал отход.

Обмякнув в траве, дала себе минуту на то, чтобы успокоиться. Подниматься было тяжело – ноги тряслись. Да всё тело ходило ходуном от пережитого страха, напряжения и теперь вот облегчения.

В полной тишине я обшарила кусты, где исчезали со своей ношей душегубы и обнаружила ход. Да не такой, как мой – узкий и извилистый, а прям основательный. Держась рукой за стену (света у меня, как понимаете, не было), прошла до конца и упёрлась в дверь. Ощупав препятствие, поняла, что с этим замком не справлюсь, даже пытаться не стоит. А попасть туда нужно обязательно.

– Стоп! Лира расшиблась на каких-то ступенях. А я что-то ничего подобного на пути сюда не заметила. Значит, есть второй вход, скорее всего из самой башни. Пока есть время, надо попытать счастья там.

Выбравшись наружу, я взялась карабкаться на гору к подножию полуразрушенной башни, корявым силуэтом высившейся над головой. Где-то на середине подъёма сообразила, что осветительного прибора с собой по-прежнему нет.

– И что я, стесняюсь спросить, там увижу? Даже если не грохнусь в потёмках, как предшественница, и не переломаю кости окончательно?

– Но бабка же как-то там перемещается? – тут же пришла здравая мысль, – Вряд ли каждый раз таскает свечку с собой. Наверняка где-то прям у входа и оставляет. А вот палку покрепче, на всякий случай, стоит прихватить.

Я уже добралась до подножия поросшей мхом стены и аккуратно кралась вдоль неё в поисках центральных, так сказать, дверей. И тут, краем глаза уловила движение. Хорошо, хоть не рядом. За сегодняшнюю ночь со своим родным сердцем уже бы пережила восемь инфарктов. Точнее, однозначно бы не пережила.

Тучной серой медузой, практически сливаясь с окружающим ландшафтом, в сторону "жилых кварталов" монастыря медленно плыла фигура настоятельницы. Я и заметила её только потому, что она двигалась. Но перепутать сей громоздкий силуэт было просто не с кем. И это, кстати, тут же успокоило.

– Значит, ожидать появления хозяйки медной горы и её сокровищ в любую секунду – не придётся.

Дождавшись, когда та совершенно скроется из виду (мало ли – вдруг надумает обернуться, а надеяться на слабое старческое зрение – не тот случай), уже смелее продолжила движение.

Вход нашёлся быстро. Башня выглядела завораживающе-пугающей. Прям классический образец для какого-нибудь исторически-мистического триллера. Все эти ущербные местами стены, полотнища паутины, обломки, так сказать, недоброй, зловещей старины… Но воздыхать и впечатляться было категорически некогда.

Посему, не тратя попусту уходящие минуты, принялась шарить у входа. Свеча обнаружилась в самом предсказуемом месте – на полу, справа от отсутствующих, по причине ветхости строения, дверей.

– И кто, спрашивается в задачнике, вообще мог обнаружить Лиру в этом заброшенном месте? - оглядывая обстановку, размышляла я. – Загадка.

Ход в подвал обнаружился в дальнем углу. По осклизлым, неровным ступеням действительно было опасно спускаться. Но я-то была уже в курсе. Поэтому, ступала осторожно, выискивая натоптанные места и проверяя их на прочность крепкой веткой, предусмотрительно подобранной с улицы.

Вот и дверь. Как и ожидалось – старая. Внимательно оглядев замок, решила, что здесь как раз и пригодится неиспользованный трюк с петлями, который ещё тогда, в первые дни собиралась применить к кухонной двери.

Подсунув палку между косяком и ржавым металлом, как рычаг, потянула на себя. Петля поддалась. Правда, сама ветка тоже треснула. Подвинула её глубже и снова потянула. Дальше можно было и руками расшевелить гвозди, болтающиеся в рассохшемся дереве, как карандаш в стакане.

Окончательно отодрав край громыхнувшей замком железяки, опустила её вниз, оставив болтаться на втором креплении, а сама отворила висевшую на соплях дверь и вошла внутрь.

– Ну, наконец-то. Долго же я это место искала. И что у нас тут? – медленно ведя свечой, я рассматривала содержимое помещения, – Так, старый сундук, ещё старый сундук… А вот и свежие бочки.

Поставив "светильник" на один из бочонков, взялась раскупоривать другой. Пробка сидела на редкость крепко. Кто-то, для надёжности, ещё и добросовестно залил её чем-то жирным. Или воском?

В общем, помучилась изрядно, пока открыла неподатливый сосуд. Проще, наверное, было бы сделать дыру в самом бочонке, но нечем.

– Фу-уф! – я заглянула в отвоёванное отверстие и потянула воздух носом, – Коньяк! Граждане, и, судя по запаху – отличный. Самый, что ни на есть, настоящий. Так вот, чем промышляет наша не святая матушка. Любопытно.

Однако, ещё любопытнее было отыскать свёрток, который даже матёрый контрабандист не хотел лишний раз брать в руки.

И он нашёлся, да не один. В одном из деревянных коробов под увесистой крышкой они и лежали – холщовые брикеты прямоугольной формы, разного размера.

С некоторой даже опаской взяла в руки один из них, отвернула свободный край тряпки – никакой чёртик изпод неё на меня не прыгнул, наоборот, обнажился угол картины.

– Да нет же. – уже смелее освобождая полотно, возбуждённо рассуждала я, – Не картина, это же икона! Да, вот и Рина, и Марах… Только… какие-то они нихрена не светлые. Ну, дела…

С искусно выписанных портретов на меня смотрели местные святые. Однако, благости местных храмовых икон в них не было абсолютно. Даже намёком. Пурпурные, вместо привычных – белых – плащи, суровое, воинственное выражение лиц, агрессивные позы, в руках брата – меч, у сестры – лук с натянутой тетивой и готовой сорваться стрелой. Явно не имеющей отношения к Амурской…

– Жесть! Это что же получается… – ледяные мурашки разбежались по телу, – А это, товарищи, реликвии "протестантов" в логове "католиков" в чистом виде. Теперь понятно, чего боится старуха.

И стало совершенно ясно, что не выпустит меня матушка из цепких лапок. Если есть хотя бы подозрение на то, что Лира сие видела – не выпустит. Я бы на её месте так и сделала. Вот эти штуки – это даже не коньяк контрабандный. За такое её саму внутренние церковные органы четвертуют, сожгут и по ветру развеют. Если узнают, конечно. А уж я теперь постараюсь, чтобы узнали.