Каникулы на Майорке

Большинство русских приезжают на Майорку отдыхать – поплескаться в ласковом Средиземном море, погреться на жарком испанском солнышке, посидеть в ресторанах и устроить себе хороший шопинг.

А вот две девушки-студентки, Аня и Надя, приехали на Майорку во время своих летних каникул работать – собирать альгарробас: плоды растения из семейства акаций – длинные коричневые стручки, изогнутые в виде сабель.

Их рабочий день начинался рано, в восемь часов утра, с побудки Томео, сына хозяина фермы. Он просовывал в дверь их комнаты бритую наголо голову: «ДевУшки, пора вставаться!»

Томео – невысокий худощавый молодой человек с внимательными карими глазами – говорил по-русски, смешно коверкая слова и путаясь в ударениях. Девушки познакомились с ним в Санкт-Петербурге, где он изучал русский язык и просто тусовался. Он предложил подругам приехать на Майорку, чтобы подзаработать денег на его плантациях.

Томео собирал урожай чуть ли не с половины острова. Почти все его друзья-фермеры давным-давно переметнулись в отельный и ресторанный бизнес, намного более выгодный, чем сельское хозяйство, и разрешали ему убирать урожай со своих полей, просто чтобы добро не пропадало.

Девушки наскоро завтракали в просторной кухне большого деревенского дома Томео, и он вёз их на машине в горы. Проезжая мимо огромных полей, засаженных деревьями миндаля и альгарробаса, Надя спрашивала у Ани, которая уже была здесь год назад: «А чьи это плантации?» – «Томео». – «А кто здесь убирает урожай?» – «Томео». Прямо как в сказке: «А чьи это поля?» – «Маркиза Карабаса».

Работа в поле нудная и тяжёлая. И убирать альгарробас тоже не сахар. Сначала длиннющей палкой с изогнутым концом зацепи за ветку, хорошенько её потряси, чтобы стручки свалились на землю, а потом собирай их в огромные мешки.

Помучившись несколько дней, девушки в конце концов додумались до разделения труда. Более высокая и длиннорукая Надя стала орудовать палкой, а маленькая ловкая Аня быстро сгребала стручки в большие мешки.

С утра было ещё ничего, свежо, но днём воздух накалялся. Девушки не устраивали себе обязательной для Испании сиесты. Они мужественно работали даже без перерыва на обед, наскоро перекусив сладкой хурмой и сливами, которые росли тут же.

Первые дни они попробовали выйти в купальниках, но быстро обгорели и стали наряжаться на работу в длинные юбки и кофты с рукавами.

К вечеру жара спадала – становилось легче. А потом появлялся Томео на машине, чтобы забрать их обратно. Иногда с ним был отец, который тоже жил на ферме. Папа не говорил ни на каком языке, кроме испанского, и каждый раз важно спрашивал у девушек: «Cuantos sacos?»

Часто Томео отвозил подружек после трудового дня на море. В этот час, вечером, туристов на пляже почти не было – девушки наслаждались щедро прогревшимся за день морем и тёплой галькой. Над потемневшим морем всходила луна, волны мерно набегали на берег, негромко шумел ветер в пальмах.

Девушки скользили по вечерним волнам, как рыбки. Томео с берега молча наблюдал за их купанием.

Но однажды поздним вечером Аня с Надей заплыли по лунной дорожке в тёмное море очень далеко. Вдруг с берега донёсся крик: Томео, зайдя по пояс в воду, звал их, отчаянно жестикулируя.

Девушки поплыли к берегу, где их встретил разъярённый друг и отчитал за то, что они заплыли так далеко. Он за них отвечает.

Аня с Надей с трудом успокоили Томео. И в конце концов, сменив гнев на милость, он отвёз подружек в ночной бар, где они провели вечер все вместе.

С начала «трудового семестра» Томео предупреждал девушек, что обеспечит их питанием, но не собирается оплачивать их капризы. Перед тем как ехать в магазин за продуктами, они вместе составляли длинный список, состоявший из двух граф: «еда» и «капризы».

– Что мы сегодня будем покупать? – начинал Томео.

– Курицу, – отвечала Аня.

– Курица – это еда, – отвечал Томео. – А ещё что?

– Шоколад.

– Шоколад – это каприз, – недовольно замечал Томео и вписывал шоколад в другую графу. – Что ещё?

– Капусту.

– Капуста – это еда, – говорил Томео.

– Клубнику.

– Клубника – это еда, – немного подумав, неохотно сказал Томео.

– Взбитые сливки.

– Это каприз.

Ну и так далее.

В магазине им пробивали один чек на все продукты. Но вечером Томео старательно подчёркивал в чеке все «капризы» и грозился, что вычтет их стоимость из заработка девушек.

Однажды на кухне вечером Томео о чём-то сильно задумался. Минута, другая… В конце концов девушки озадачились: что произошло?

– Томео, что случилось? – спросила Аня.

– Я решаю, что есть: йогурт или грушу, – ответил парень.

– Так ты ешь и то, и другое! – Аня едва сдерживала смех.

– Я буду потолстеть, – печально произнёс он.

По выходным дням Томео возил девушек по всему острову. Горные хребты, густые леса, плодородные долины. А небольшие заливчики и лагуны, полные тёплой прозрачной воды, так и звали искупаться. Везде зрели оливки, сливы, хурма. Здесь Надя впервые увидела, как растут апельсины. Остров щедро одаривал местных жителей и туристов плодами. Он казался подружкам райским уголком, невзирая на тяжёлый труд на плантациях.

Однажды они заехали в деревушку Дейя – пристанище художников, скульпторов, керамистов. Побродив по лавкам и прикупив сувениров, вся компания отправилась в ресторан. Томео щедро заказал какие-то испанские блюда и домашнее вино в кувшине. Все наслаждались вкусным обедом, как вдруг официант поднёс им бутылку вина. Оказалось, что компания испанских парней за соседним столиком засмотрелась на красивых русских девушек и послала им презент.

Томео возмутил этот подарок. А девушкам было лестно, и они не поняли, с чего это Томео так раскипятился.

На обратном пути все молчали. Надя прижимала к себе бутылку вина, которую они так и не выпили в ресторане.

Дорога шла вдоль гор. Уже темнело, всходила луна. Томео мрачно смотрел перед собой и гнал машину.

Внезапно с просёлочной дороги на шоссе выскочил шикарный «мерседес» – их скромное авто едва успело затормозить. Через несколько секунд из него выскочил настоящий мачо ростом под метр девяносто, с огромными накачанными бицепсами.

Томео тоже вышел из машины, и мачо начал что-то громко говорить по-испански, отчаянно жестикулируя. Томео буквально взорвался.

Девушки испугались. Они уже знали испанский темперамент и боялись, что дело дойдёт до драки.

Выскочив из машины, Аня с Надей смело встали между детиной и невысоким худощавым Томео.

Увидев девушек, похожих на взъерошенных пташек, мачо вдруг рассмеялся и поднял руки, как бы говоря: «Да что вы, что вы!»

Напряжение сразу спало, и парень заговорил совсем другим, примирительным тоном. Томео объяснил девушкам, что это сын местного фермера, который перешёл в ресторанный бизнес и теперь приглашает их в свой ресторан поужинать.

Но Томео отказался – завтра им рано вставать на работу. Когда мачо наконец-то укатил на своём «мерседесе», Томео перевёл его последние слова: «И таких красивых девушек ты заставляешь работать?!»

Томео относился к обеим девушкам одинаково, и им только оставалось догадываться, которая из них ему больше нравится. А вот он нравился им обеим, но каждая из деликатности как бы уступала его подруге. Они не кокетничали, а вели себя с парнем спокойно, по-дружески.

Шутки его были по-детски наивны. Однажды он протянул им банан. Девушки уж было обрадовались, что сейчас съедят по полбанана, как вдруг Томео спрятал руку за спину и сказал: «Это мне».

Только они хотели шутливо отчитать его, как вдруг он достал другой рукой из-за спины большую гроздь бананов: «А это вам!»

Дни бежали за днями. Томео по-прежнему отвозил девушек с утра на работу, а вечером забирал либо домой, либо на пляж.

Однажды подруги решили съездить на выходные в Барселону, на праздник Мерсе – покровительницы города.

Они купили самые дешёвые билеты на паром, который курсировал между Пальма-де-Майоркой и Барселоной.

Томео отвёз их на машине до пристани в Пальма-де Майорке – столице Балеарских островов с её знаменитым красивейшим заливом. Он был, как всегда, довольно нелепо одет – в брюки в полосочку и рубашку в клеточку. Томео любил одеваться в вещи из секонд-хенда, хотя дома у него был полный шкаф новой дорогой одежды.

– Томео, если ты приедешь нас встречать в таком наряде, мы в твою машину не сядем! – строго-настрого предупредила его Аня. Но Томео только хитро улыбнулся.

Оказавшись на пароме, девушки тут же отправились в бар, взяли по коктейлю и вышли на палубу. Был вечер пятницы, уже темнело, дул лёгкий морской бриз.

Ночевать они остались на диванах в баре, чтобы не спускаться в неудобный трюм на свои сидячие места.

Кое-как выспавшись в баре, наутро они спустились по трапу на пристань, где их уже встречал Эдуардо, их общий с Томео друг.

Сначала они поехали на квартиру Эдуардо, где девушки приняли душ и наскоро позавтракали. А потом Эдуардо повёз их показывать город.

Улицы Барселоны были ярко украшены – город готовился отмечать праздник Мерсе. Они подъехали к знаменитым зданиям Гауди Sacrado Familia, похожим на замки из песка, и девушки полюбовались на фантазию великого архитектора.

Потом они заехали в Гюэль – центральный парк Барселоны, напоминающий диковинный лес, где скамейки и колонны растут прямо из земли, как деревья, и, кажется, вот-вот оживут.

В конце концов Эдуардо отвёз их на центральный проспект Барселоны Avenida Diagonal. Он тоже в преддверии праздника был по-особенному украшен.

Уже темнело, и во всех заведениях потихоньку зажигались огни. Девушки зашли в одну из кафешек и выпили кофе с вкуснейшим миндальным пирогом.

На следующий день, в воскресенье, был праздник Мерсе, и подружки вновь отправились на Avenida Diagonal, чтобы посмотреть карнавал.

Это было красочное шествие с барабанщиками и множеством людей в колонне, одетых в самые разнообразные костюмы и маски.

Потом они смотрели, как каталонцы, которые не любят, когда их называют испанцами, строили сложную красочную живую пирамиду.

Так прошёл воскресный день, и девушкам пора было отправляться в обратный путь. Всё было так чудесно, что Надя даже нисколько не расстроилась, когда обнаружила, что у неё во время праздника украли фотоаппарат из сумочки. Что поделать – воришки встречаются в любом крупном городе, особенно на центральных улицах.

Ей было только немножко жаль потерянных снимков – она была неплохим фотографом.

Аня и Надя сердечно попрощались с Эдуардо, который устроил им шикарный прощальный ужин, сели на паром и спустились в свой трюм. В бар они решили на этот раз не заглядывать – ведь завтра их ждал рабочий день.

Они мирно дремали на своих сидячих местах, когда с утра их разбудили пение и топот ног. Это два горячих испанских парня чуть свет устроили импровизированную дискотеку. Любят испанцы попеть и потанцевать!

Паром пришвартовался в порту Пальма-де-Майорки, и заспанные девушки выбрались на берег. Здесь их встречал Томео. Конечно же, он был в рубашке в клеточку и брюках в полосочку. И девушкам ничего не оставалось, как сесть в его машину, несмотря на грозное предупреждение Ани.

Впереди у них были новые рабочие будни на плантациях альгарробаса. Томео тоже не сидел без дела. Он убирал миндаль на специальном тракторе. Эта машина плотно захватывала ствол дерева, потом вокруг ствола раскрывался брезентовый купол, напоминавший перевёрнутый зонтик, трактор сильно тряс дерево, и миндаль осыпался, заполняя купол почти доверху.

Иногда к девушкам на плантацию забредали овцы. Ведь когда Аня с Надей трясли ветви альгарробаса, осыпáлись не только стручки, но и зелёные листья, которые были очень по вкусу животным. Девушкам приходилось отгонять их, чтобы они не мешали работать.

Вечером вся троица, как всегда, собиралась в кухне. Девушки готовили немудрёный ужин, который затягивался надолго, так как Томео любил с ними поговорить.

Надя привезла Томео в подарок из Санкт-Петербурга бутылку водки, и они пригубляли понемножку из этой бутылки чуть ли не целый месяц.

Томео наливал подружкам побольше, а себе плескал совсем чуть-чуть, на самое донышко.

– Томео, почему ты нам наливаешь много, а себе мало? – спрашивали девушки.

– А я буду посмотреть, какие вы, когда выпьете, – с хитрым видом отвечал Томео.

Вечером у них часто находились поводы повеселиться.

– Томео, а почему ты не женишься? – как-то спросила Аня.

– Никто берёт меня, – ответил Томео.

Девушки хохотали. Никаким образом нельзя было втолковать Томео, что в русском языке два отрицания.

Иногда на кухню заходил папа и с недоумением наблюдал за их весельем. Он не понимал, что они говорят и над чем так смеются, но при этом весело и добродушно улыбался.

У папы в спальне стоял инкубатор, а в нём были яйца какой-то экзотической птицы. Он ждал появления птенчиков и даже отметил в календаре Томео, который висел на кухне, этот день, подписав рядом «pajaros»[1].

Когда папа заходил на кухню, девушки встречали его радостными криками: «Pajaros! Pajaros! Cuando pajaros?»[2]

Как-то раз подружки, как обычно, собирали альгарробас. Погода с утра стояла чудесная – светило солнце, но было не слишком жарко, с моря дул лёгкий ветерок. Вдруг к полудню что-то в атмосфере начало меняться. С севера подул сильный ветер, и из-за гор начали неумолимо надвигаться свинцово-синие тучи. Птицы стали летать прямо над землёй, ветер подхватывал и гнал по полю сбитые зелёные листья. Буквально через несколько минут стремительно пошёл дождь – да не дождь даже, а настоящий тропический ливень.

Девушки спрятались под самое большое дерево альгарробаса, которое они ещё не успели обтрясти. Но мощные струи дождя легко пробивали густую листву, и через каких-то пять минут Аня с Надей были уже насквозь мокрые.

Ветер задирал их длинные юбки, ливень методично поливал и без того промокших девушек. Они не знали, как долго это будет продолжаться и что им делать. Косые струи дождя всё не переставали бить их замёрзшие тела. А Томео всё не ехал и не ехал…