Темнейджеры. Каникулы в Чернолесье

Сергей Волков В Чернолесье все бывает

Утром я открыл глаза и не сразу понял, где я. Мой взгляд уперся в потолок: непривычно высокий и сводчатый, совсем не такой, как в нашем городском доме. Все просто: я спал на чердаке. Под самым потолком на деревянных перекрытиях зачем-то были развешаны пучки разных трав и веток. Они вкусно пахли. Солнце проникало внутрь сквозь щели в ставнях и чертило на стенах ослепительно-яркие полосы – так, что глазам было больно смотреть. Пыль весело плясала и серебрилась в воздухе. Наверно, время уже близилось к полудню.

Я поднялся, распахнул ставни и поднял оконную раму.

Смотреть на усадьбу сверху было очень занятно. Я видел широкий двор с дворовыми постройками, изгородь, собранную из толстенных жердей, за изгородью – широченное поле, заросшее травой; за ним земля как будто проваливалась в неглубокий овраг, над которым поднимался туман – там, внизу, должно быть, протекал ручей; за оврагом темнел лес.

Мне захотелось сфоткать вид сверху, но тут же я вспомнил, что мой телефон остался в поезде. Это было грустно.

У кровати я нашел новые джинсы и футболку, которые удивительным образом пришлись мне впору. Приодевшись, я спустился вниз.

На столе лежала записка от деда:

Сережка, с добрым утром!

Я на работе. Со двора не выходи. Карл за тобой присмотрит. Если зачешутся руки, загляни в гараж. Одна сборка и разборка самоката заменяет сто лайков в этих ваших соцсетях.

В лес не ходи! Если пойдешь, не сворачивай с дороги! Если свернешь – все равно узнаю и выдеру как сидорову козу!

Герман

Я только головой покачал. Тут ворон, мой старый знакомый, и вправду слетел откуда-то сверху, с чердака, и оказался на столе прямо передо мной.

– Жрать, – гаркнул он вместо приветствия.

Я радостно кивнул. Тогда он полетел вместе со мной на кухню, где уселся на холодильник и принялся руководить. В общем, вдвоем мы быстро управились с едой. После этого мои руки немедленно зачесались, и я отправился в гараж, где и обнаружил прекрасный и совсем новый электрический самокат, правда, наполовину разобранный, только что вынутый из коробки. Колеса лежали отдельно, аккумуляторы – отдельно. Рядом был приготовлен набор ключей и банка с машинным маслом.

Часа полтора я возился с этим самокатом, а Карл расхаживал рядом – присматривал. Герман не возвращался. Когда я приладил руль и вытер руки от масла, у меня ломило поясницу, но я был готов к дальнейшим приключениям. Батареи зарядились. Было ясно, что машину просто необходимо опробовать в деле.

– Я съезжу в супермаркет, – сообщил я Карлу. – Только туда и сразу назад.

– What for? – прокаркал ворон на своем любимом языке.

– За пивом дедушке, – соврал я. – Куплю упаковку речицкого.

Ответ был засчитан. Ворон поглядел на меня благосклонно.

Конечно, мой коварный замысел состоял в другом.

Я вышел со двора и аккуратно запер за собой калитку. Лес был залит солнцем, дорога пустынна, и легкий пар поднимался над асфальтом. Через полчаса я добрался до станции и оставил самокат на парковке у торгового центра. Какие-то мотоциклисты в черных куртках проводили меня внимательными взглядами. Но на другой стороне площади я заметил знакомых милиционеров и поэтому смело вошел внутрь.

Щедрая тетушка Элла положила мне на счет столько денег, что на каникулах я мог спокойно жиреть – не хуже, чем кузина в Чайланде. Но я рассудил, что есть вещи поважнее набитого желудка.

К счастью, даже в этой глуши продавались кое-какие смартфоны. Я заплатил, сел на диван в пустынном холле и немедленно распаковал коробку. Скачать необходимые игры было делом пяти минут: в торговом центре даже отыскалась сеть wi-fi, о чем напоминала гордая табличка. Затем я подключил очки для дополненной реальности и настроил камеру на автофокус. Картинка в очках почти не тормозила.

Обратный путь был веселее. Теперь дорога стала просто сказочной. Деревья справа и слева расцвели невообразимыми цветами, а сама асфальтовая лента переливалась всеми красками (черт дернул меня включить acid-плагин, а отключать было уже лень). Разнообразные звери высовывали свои морды из кустов, и оставалось только гадать, какая часть их хоть немного реальна, а какая нет. В наушниках звучала музыка, сгенерированная специально для меня. Словом, я опять погрузился в игру с головой.

Дорога петляла между холмов. Солнце светило ярко, по-летнему, и мне напекло голову. Минут двадцать я пилил в гору, не особо отвлекаясь на окружающее. Но когда взобрался на гребень, притормозил, чтобы оглядеться.

Я видел, что дорога уходит по широкой петле в сторону. Похоже, те, кто строил это шоссе, старались обходить лес стороной. А ведь усадьба была там, прямо за лесом. Если приглядеться, можно было различить далеко за деревьями верхушку мачты с антеннами.

Мне было плевать на их порядки. Я решил прорваться напрямик.

Даже сквозь очки я видел, как красив этот дикий лес. Рыжие сосновые стволы стояли рядами, как античные колонны из теткиных фотоальбомов, и тропинка пролегала среди них, прямая, как солнечный луч. Не сбавляя скорости, я гнал вперед. Что при этом творилось перед моими глазами, я вряд ли смогу описать. Небывалые картины появлялись и исчезали, и фантастические звери то догоняли, то обгоняли меня, то неслись вровень. Игра дополняла жизнь, и еще неизвестно, что было реальнее. Я увидел, как удивительный лес светлеет, и деревья впереди расступаются, словно приглашая меня. Как вдруг тропинка нырнула вниз, да так резко, что у меня закружилась голова. Я катился вниз, все ускоряясь, сквозь волшебный серебристый туман, не чувствуя ничего, кроме восторга. И тут дорога исчезла.

То есть, исчезла совсем. Самокат летел по воздуху.

Пока я несся вот так с обрыва, я думал сразу несколько мыслей. Среди прочего мне было ясно, что ничем хорошим этот полет не завершится, но выбирать не приходилось. Еще я гадал, что именно я себе сломаю, когда приземлюсь. Думать было трудно: самокат меня не слушался, терял колёса, скрежетал и пихал меня снизу в разные места. Это очень отвлекало. Наконец злосчастный суперджет воткнулся передней вилкой в какую-то паскудную кочку и встал как вкопанный. Я же продолжил движение по инерции. С ужасающей скоростью, вверх ногами, я перелетел через руль и со всего размаху шлепнулся в ледяную воду ручья. На какое-то время для меня все кончилось.

Я очнулся от того, что кто-то тронул меня за руку. Я дернулся и открыл глаза.

Передо мной сидел на корточках какой-то парень, в холщовой деревенской рубахе и коротких джинсах. Кажется, моего возраста. Сероглазый, с волосами, светлыми как солома, он был похож даже не на местного, а скорей на какого-нибудь шведа.

– Живой? – спросил он.

Я просто зажмурился и потер лоб. Когда я открыл глаза, ничего не изменилось. Голова кружилась по-прежнему, и от этого даже подташнивало. Я сидел на мягкой травке, на склоне злополучного оврага. Рядом шумел ручей. Только небо изменило цвет, как всегда бывает перед закатом.

– Я тебя вытащил из воды, – сказал парень. – Но ты лежал и молчал.

Похоже, он действительно был не из местных. Говорил он по-русски, даже как-то слишком по-русски, слишком старательно. И еще немного хрипло, потому что у него тоже ломался голос. Пожалуй, он был чуть старше меня. И под его холщовой рубашкой угадывались крепкие мускулы. В другое время я бы даже позавидовал. Но сейчас было не до того.

Скрипнув зубами, я приподнялся и сел. Полез в карман и вытащил свой телефон. На него было грустно смотреть. Экран был разбит, и изнутри капала вода. Как и следовало ожидать, он не работал.

– Минус два, – пробормотал я. – Чудная статистика.

– Что? – не понял тот парень.

Я промолчал и попробовал встать. Кажется, руки и ноги были целы. Но полет не прошел даром. У меня кружилась голова и перед глазами все плыло. Рубашка была порвана в клочья, а джинсы – аккуратно вдоль. Ссадина на левой ноге сочилась кровью, и я подумал, что это очень хреново, если вспомнить о таких вещах, как столбняк и заражение крови. Я с трудом удержался, чтобы не заскулить от боли.

– Держись, – сказал парень и придержал меня за плечо, чтоб я не упал. – Ты можешь больше не бояться.

Я даже не успел разозлиться. Он сделал вот что: присел, набрал в пригоршни ледяной воды и протер мою раненую ногу (тут я все же издал несколько звуков). Потом зачем-то приложил к ссадине кусок глины и перебинтовал ногу куском моей же рубашки. Кровь больше не текла, и пульсирующая боль как будто начала утихать.

– Теперь все в порядке, – сказал этот парень. – Это плохо, когда… кровь льется зря.

Я пошевелил ногой и поморщился. Вот ведь пацифист, подумал я. Его бы в «Dark Forest» на третий уровень.

– Ладно, спасибо, – сказал я. – Буду иметь в виду.

Тут он наконец улыбнулся:

– Я забыл сказать. Меня зовут Вик.

– Сергей Волков, – назвался и я.

– Я знаю.

– Откуда?

– Как раз в этом нет большой проблемы, – отвечал он. – Твой дед всем в деревне про тебя рассказывал.

– Так ты знаешь моего деда?

– Ну да. Кто же не знает Германа?

– Может, тогда позвонишь ему?

Он развел руками:

– Телефон забыл захватить, – и тут я заметил, что у него и правда пустые карманы. Мне показалось, что его это вовсе не волновало. «Да, этот Костяной Бор – сказочное место», – подумал я.

Шагах в десяти я увидел свой самокат, но не весь. Переднее колесо укатилось неизвестно куда. Рама распалась на две части. Словом, аппарат как будто снова был наполовину разобран, но выглядел далеко не блестяще. Вик проследил за моим взглядом.

– Ты еще легко отделался, – сказал он. – Заехал к нам однажды один студент из Минска, на мотоцикле. Так его потом по частям собирали. Вместе с мотоциклом.

Ручей журчал за его спиной, и удушливый пар все так же поднимался от воды. Теперь, в предзакатном солнце, тени стали длиннее. Я задрал голову и посмотрел вверх – туда, откуда прибыл. Крутой, почти отвесный склон весь зарос дикой малиной и терновником, и только в том месте, откуда я стартовал, кусты были слегка примяты. Нечего было и думать о том, чтобы взобраться обратно.

– Интересно, как мы теперь отсюда выберемся, – сказал я хмуро.

– Просто пойдем по Чернушке. Мы так ручей называем. Он длинный. Но вверх по течению берег будет пониже.

– И куда мы так выйдем?

Вик махнул рукой в сторону заходящего солнца:

– Прямо к твоему дому. Куда же еще.

– Так просто?

Вик вздохнул.

– Не совсем, – ответил он. – Один ты не дойдешь.

Мне вдруг стало холодно и неуютно.

– Пошли, – сказал он негромко. – Не будем терять время.

– А самокат?

– Здесь оставим, никто не стащит. Сюда вообще-то никто не ходит.

– Только ты? – спросил я, слегка усмехнувшись.

Он невозмутимо кивнул.

Скоро мы брели вдоль ручья по скользким замшелым камням, и туман расползался перед нами и лениво склеивался позади. Прямо перед нами разгорался закат, и я уже понимал, что вряд ли вернусь домой до темноты. Дед вряд ли меня похвалит, думал я.

Идти было трудно. Голова кружилась, ноги подкашивались. Кончилось тем, что я обхватил этого Вика за шею здоровой рукой, как утопающий хватает спасателя, чтобы его тоже утопить, и примерно с тем же результатом: пару раз этот Вик чуть не рухнул в воду вместе со мной.

После получаса такого движения мы оба валились с ног. И все же берег мало-помалу опускался, и наконец по пологому склону мы выбрались из этого вонючего оврага.

Я оглянулся. Над ручьем стелился то ли туман, то ли пар. И правда, Чернушка, подумал я. Иначе и не назовешь.

Зато наверху росли самые обыкновенные елки и сосны. Какие-то птицы посвистывали в ветвях. Под ногами хрустели шишки. Я начал узнавать местность. Между деревьями виднелись просветы: должно быть, там проходила дорога от станции до дома.

– Посидим, отдохнем, – предложил я.

Вик посмотрел на меня. Потом на небо.

– Хорошо, посидим, – согласился он. – Только недолго. Скоро стемнеет.

Мы сели бок о бок на толстенный сосновый корень. Понемногу я отдышался. Мы разговаривали о всяких пустяках, и вот что странно: я больше не спешил домой. Уж не знаю, почему. К тому же все это время у меня на языке вертелось сразу несколько вопросов, которые надо было бы задать гораздо раньше. Просто я не умею общаться с людьми. Тетя Элла безусловно права.

– И все-таки, – сказал я. – Как ты меня нашел?

– Я следил за тобой, – легко ответил Вик. – От самого супермаркета.

– Зачем?

– Не скажу.

– Какого черта? Я не понимаю. Тебя дед попросил?

– Герман? Нет. Не просил. Он ни о чем не знает.

– Тогда зачем?

Он посмотрел из-под руки на алое закатное солнце. Облизнул губы.

– Лучше не спрашивай, – сказал он. – Мне придется врать. А мы не должны врать.

– Кто это «мы»?

– Ну… скауты-экологи. У нас тут лагерь. Называется «Эдельвейс». Слышал?

– Надо же, – сказал я. – Еще никогда не дружил со скаутами.

Вик покраснел. Или, может быть, побледнел, но алое солнце засветилось на его лице.

– Да, – сказал он. – Мы можем быть. Друзьями.

Я отвел взгляд. Я вижу, когда люди не врут. Это бывает очень редко. И когда у них друзей нет, я тоже сразу вижу. Это же все равно как в зеркало посмотреть.

Вик откинул волосы со лба, будто они ему мешали. Так он делает, чтобы успокоиться, понял я.

– А ты… чем занимаешься? – поинтересовался он. – Там, в городе?

Теперь и я смутился. Сказать-то мне было особо и нечего.

– Так, ничем, – признался я. – Тестирую игры.

– Ты исследователь? Я видел, ты в очках. Я так и подумал.

– Ну да, исследователь, – сказал я и, наверное, немного покраснел. – Очки специальные. Для виртуальной реальности.

– Я не знаю, что это.

– Дикие вы тут совсем, – сказал я. – Отсталые. Я вообще сперва решил, что ты неместный.

– Почему? – Вик наморщил лоб. – С чего ты так решил?

– Видно же.

– Я сам не знаю, где я родился, – сказал он грустно. – И никто не знает. Меня в детстве нашли в лесу. Одного. Кто-то даже думал, что меня воспитали волки.

Я поежился. А он продолжал:

– Тогда я ни с кем не мог разговаривать. Только мог сказать, как меня зовут. Вик.

– Вик, – для чего-то повторил я. – Интересное имя. Может, ты швед?

– Я же говорю, не знаю. Никаких данных не сохранилось.

– Разве так бывает?

– В Чернолесье все бывает.

– У меня тоже нет родителей, – сказал я. – Они умерли. Остались только дед и тетка. Да еще двоюродная сестра. В десятом классе.

Он постарался улыбнуться:

– Круто. Познакомишь?

Я не успел ответить. Над нашими головами захлопали крылья. Большая черная птица опустилась на корень прямо перед нами и разинула клюв, будто хотела что-то сказать.

– Это же Карл! – воскликнул я, обрадованный.

– Korrekt, – прокаркал ворон почему-то по-немецки.

– Здравствуй, Карл, – сказал Вик. Ворон взглянул на него строго. Похоже, их не нужно было знакомить.

– Мы ничего такого не делали, Карл, – сказал я на всякий случай. – Я… немножко упал… а он помог мне выбраться. Так и передай Герману. Понял?

Карл промолчал. Он еще раз посмотрел на нас внимательным круглым глазом, снялся и тяжело полетел в сторону дороги, ловко пробираясь между сосновыми стволами.

– Теперь все будет хорошо, – сказал я Вику. – Карл очень умный. Он деду дорогу покажет, дед за нами и приедет. У него же пикап-вездеход. Видел, наверно? Десять минут – и мы дома. А как доберемся, залезем в баню. Ты был в русской бане? Там надо хлестать друг друга вениками из веток. Это что-то удивительное.

Но Вик повел себя странно.

– Нет, – сказал он. – Давай в другой раз. Мне пора возвращаться в лагерь.

– Никуда ты не пойдешь, – сказал я. – Устроим вечеринку. Герман разрешит. А я еще ему расскажу про тебя… как ты меня вытащил… так он для тебя все сделает.

– Не надо, – сказал Вик. – Не надо ему об этом знать.

– Что за хрень? Ты его боишься?

Он усмехнулся.

– Я никого не боюсь. Но лучше не рассказывай ему ничего.

– Да что такого случится, Вик?

– Случится то, что он запрет тебя в доме. Будет следить за каждым шагом.

– Но ты же снова меня вытащишь? – сказал я.

Здесь Вик рассмеялся.

Когда вдали послышался шум мотора, он вскочил на ноги. Пожал мне руку. И исчез. Клянусь, в эту минуту мне стало так грустно, как уже давно не бывало.

Красный грузовичок свернул с дороги, ловко проскользнул между соснами и тормознул в десяти шагах от меня.

– Ну, что случилось? – спросил Герман, выбираясь из кабины. Он был бодр и весел, как всегда. Только взгляд был внимательный. Озабоченный.

– Пустяки, – сказал я.

– Пустяки – это хорошо. Ссадины, царапины – еще лучше. У меня с собой сыворотка от столбняка… Но ответь мне на главный вопрос, пожалуйста.

– На какой?

Дед принял самый суровый вид:

– Скажи, купил ли ты пиво в супермаркете?