Канун научной революции в области историографии

Противоречие со здравым смыслом.

Если изучать наказания эпиграфистов в СССР и странах социализма отдельно от общемировой истории дешифровки, то можно вроде бы найти извиняющие мотивы. Ну, например: борьба научных школ. Скажем, академическая наука считала, что никакой древней славянской письменности нет и быть не может, тогда как энтузиасты ей нарочно противоречили. И поплатились за свою строптивость.

На это можно возразить, что борьба научных школ никогда не доходила до объявления противника дилетантом или до его лишения права заниматься научной деятельностью. Так, например, когда узнали, что физик, профессор Больцман преподает студентам «крамольные» уравнения Максвелла, его могли уволить с должности профессора. Правда, увидев на своей лекции комиссию и догадавшись о реальной цели ее присутствия, Больцман всю свою лекцию посвятил выяснению физического смысла некой постоянной величины, названной его именем. Тем самым, оснований для увольнения ученого не нашлось. Но даже если бы его и уволили, десятки университетов сочли бы за честь принять его в свои ряды. Так что максимальное наказание – просто перемена места работы (возможно, даже с повышением).

Другой возможный мотив: поиски пратюркского или праславянского письма льют воду на мельницу пантюркизма или панславизма. Так что это ведет к национализму.

На это можно возразить, что дешифровка Майклом Вентрисом линейного письма Б привела к чтению примерно на 500 лет более древних греческих текстов, но это никак не повлекло за собой никакого «панэллинизма». Точно так же изучение древнееврейского письма на иврите вовсе не приравнивается к сионизму. Было бы странно, если бы кого-то лишили права преподавания или права заниматься исследованием истории на том основании, что он овладел чтением линейного письма Б. Напротив, поощрили бы.

Вообще, когда мы знакомимся с историей дешифровок древних письмен других народов, мы видим, что все дешифровщики окружены аурой того, что они занимаются общественно важным делом, а их достижения – шаги в культурном развитии человечества. Любые писатели, исследующие их творчество, предлагают почтить их деятельность, проникнуться трудностями процесса дешифровки, насладиться полученным результатом, и понять, как далеко шагнула наука после того, как стала читать древние тексты. Ими восхищаются, их ставят в пример, им посвящают статьи, книги и конференции.

У нас же, как мы видели, им создают невыносимые условия существования еще на дальних подступах к дешифровке. Трудно себе представить, как бы их наказали, если бы они успели завершить свои исследования до публичного осуждения. Их что – сослали бы на каторгу, посадили бы в тюрьму, или, не долго размышляя, просто бы расстреляли?

Почему же в одном случае – слава и почет, а в другом – исключение из партии, высылка в другую страну или доведение до суицида?

Ответ прост: потому что все другие эпиграфисты дешифровывали второстепенные системы письма. Следовательно, славянское, русское древнее письмо и есть то самое главное, самое важное для историографии Европы и всего мира, до чего никому из эпиграфистов под страхом смерти нельзя дотрагиваться.