Канун Рождества в Пятничной гавани (ЛП)

Глава 13

К облегчению Мэгги на следующий день её отношения с Марком вернулись к норме. Он принёс в магазин кофе и был таким непринуждённым и очаровательным, что ещё немного, и она смогла бы поверить, будто сцены перед входом в его дом вовсе и не было.

В понедельник, в её выходной, Марк попросил Мэгги помочь ему с покупкой рождественских украшений, ведь у них с Сэмом не было ни одного. Мэгги прошла вместе с Марком по магазинам Фрайдей-Харбора и посоветовала выбрать гирлянды из живых хвойных веток для украшения каминных полок и дверных проёмов, венок для входной двери, набор массивных свечей в подставках из дутого стекла[52] и плакат с Санта-Клаусом в старомодной рамке. Марк отказался только от декоративной пирамиды из фруктов в колониальном стиле[53], предназначенной для центра стола.

— Я ненавижу искусственные фрукты, — сказал он.

— Почему? Это же красиво. В викторианскую эпоху именно такие пирамиды использовали как праздничное украшение.

— Мне не нравится всё, что только выглядит съедобным, хотя на самом деле несъедобно. Я бы предпочёл пирамиду из настоящих фруктов.

Мэгги посмотрела на него с весёлым раздражением.

— Она бы долго не простояла. К тому же, если бы пирамида была из настоящих фруктов, и ты бы их съел, что бы ты потом стал делать?

— Купил бы ещё.

После того, как последние покупки были сложены в машину, Марк сумел убедить Мэгги пообедать с ним. Она пыталась отказаться, ссылаясь на то, что они и так слишком долго гуляли, но Марк продолжил льстивые уговоры:

— Это просто как бы ленч, только попозже.

И она сдалась. Они поехали в уютный ресторанчик в четырёх милях от Фрайдей-Харбора, и сидели там за столом у сложенного из грубого камня камина. При свете свечей они ели сочные морские гребешки с Аляски, утиное мясо в собственном соку и козьим сыром, а затем филе-миньон, блестящий от кофейной глазури, приготовленной по старинному рецепту.

— Если бы это было свидание, — сказал ей позже Марк, — оно было бы лучшим в моей жизни.

— Ты приобрёл хороший опыт, — со смехом ответила Мэгги, — на тот случай, когда действительно с кем-нибудь пойдёшь на свидание.

Но даже для неё самой это прозвучало фальшиво и неискренне.

Несколько недель перед Рождеством, остров бурлил в череде праздничных событий: концертов, гуляний, конкурсов рождественских огней и фестивалей. Но с наибольшим нетерпением Холли ждала ежегодный иллюминированный лодочный парад, проводимый мореходным клубом Фрайдей-Харбора и яхт-клубом острова Сан-Хуан. Флотилия разукрашенных и снизу доверху залитых светом судов следовала от Корабельной бухты до яхт-клуба и обратно. Даже лодочники, не участвовавшие в параде, вывешивали огни на своих корабликах. Последней во флотилии всегда шла лодка Санта-Клауса. Санта сходил с неё на пристань Спринг-стрит, там его встречали музыканты, а потом он на пожарном автомобиле отправлялся в реабилитационный центр.

— Я хочу смотреть парад вместе с тобой, — сказала Холли, и Мэгги пообещала, что сразу после закрытия магазина придёт на пристань, где они и встретятся.

Однако на пристани и вокруг собралась огромная толпа, а радостный шум, производимый участниками парада и певцами гимнов, почти оглушал. Мэгги пробиралась сквозь толпу, минуя семейства с детьми, парочки, компании друзей. Разукрашенные огнями лодки сияли и сверкали в темноте, вызывая крики восторга. С замиранием сердца Мэгги поняла, что найти Холли и Марка будет нелегко, если вообще удастся.

Ничего страшного, уговаривала она себя, они прекрасно проведут время и без неё, ведь она не член семьи. Если Холли и огорчится из-за того, что Мэгги не появилась, то ненадолго.

Однако никакие рассуждения не помогали ослабить сдавленность в горле и тревожное стеснение в груди. Мэгги продолжала поиски в толпе, минуя семью за семьей.

Вдруг ей показалось, что в общем гаме она услышала своё имя. Остановившись, Мэгги обернулась и внимательно оглядела окружающих. На глаза ей попалась девочка в розовом зимнем пальто и красной шапке. Это Холли, стоя рядом с Марком, махала ей. У Мэгги даже слегка перехватило дыхание от облегчения, и она двинулась к ним.

— Ты пропустила несколько лодок, — воскликнула Холли, беря Мэгги за руку.

— Сожалею, — ответила запыхавшаяся Мэгги, — вас трудно было найти.

Марк улыбнулся и обнял её одной рукой за плечи, притягивая Мэгги к своему боку. Опустив взгляд на её лицо, он заметил, как она глубоко втягивает воздух.

— С тобой всё хорошо? — спросил он.

Мэгги улыбнулась и кивнула, стараясь не дать пролиться слезам, опасно наполнившим глаза.

«Нет, со мной не всё хорошо», — подумала она. Только что она как будто побывала в одном из тех снов, в которых пыталась найти кого-то или что-то, а оно всегда ускользало в одном из обескураживающих ужасных ночных кошмаров. А сейчас она оказалась там, где ей очень хотелось быть, рядом с двумя людьми, ощущать близость которых ей хотелось больше всего на свете.

Происходившее казалось настолько правильным, что Мэгги это даже пугало.

— Ты уверена, что тебе не нужно дерево? — спросил Марк в следующий понедельник, когда Мэгги помогала ему погрузить в грузовик великолепную дугласову пихту[54].

— Нет, не нужно, — весело ответила она, нюхая свежие следы древесного сока на своих перчатках, пока он привязывал дерево. — Я всегда провожу Рождество в Беллингеме.

— Когда ты уезжаешь?

— В сочельник, — сказала Мэгги и, заметив лёгкое неодобрение Марка, добавила: — Прежде чем уехать, я оставлю подарок для Холли под рождественским деревом, и она сможет открыть его утром в Рождество.

— Она бы предпочла открыть его вместе с тобой.

Мэгги моргнула, не зная, что ответить. Означает ли это, что он хотел бы, чтобы она провела Рождество вместе с ним? Он думает о том, чтобы пригласить её?

— Я всегда встречаю Рождество со своей семьей, — осторожно произнесла она.

Марк кивнул и не стал продолжать разговор. Приехав к дому у виноградника «Рейншедоу», они вместе с трудом затащили дерево внутрь.

В доме было тихо: Холли ещё не пришла из школы, а Сэм уехал в Сиэтл навестить друзей и сделать кое-какие предпраздничные покупки.

Мэгги улыбнулась, увидев множество снежинок из белой бумаги, гирляндами свисающих с потолка и в дверных проемах.

— Кто-то потрудился.

— Холли научилась их делать в школе, — объяснил Марк, — и теперь превратилась в фабрику по изготовлению снежинок.

Он начал разводить огонь в камине, а Мэгги тем временем разворачивала свёрток с белыми мерцающими лампочками ёлочной гирлянды.

За час они установили дерево на подставку и развесили на нём лампочки.

— А теперь волшебная часть, — сказала Мэгги, втискиваясь в узкое пространство за пихтой. Она подключила гирлянду к розетке, и дерево засияло и засверкало.

— Это не волшебство, — улыбнулся Марк, отходя назад, чтобы осмотреть дерево.

— А что же тогда?

— Устройство из крошечных лампочек, светящихся благодаря движению электронов в полупроводнике.

— Да, — приближаясь к нему, Мэгги многозначительно выставила указательный палец, — но что заставляет их мерцать?

— Волшебство, — смирился Марк, и при этом уголки его губ слегка дрогнули.

— Точно, — Мэгги удовлетворённо усмехнулась.

Скользнув пальцами в волосы Мэгги и обхватив её голову, он вглядывался в неё:

— Ты нужна мне.

С минуту она не могла ни двигаться, ни дышать. Утверждение поражало своей незамысловатостью и прямотой. Не в силах отвернуться, зачарованная выражением в зелёно-голубых глазах, Мэгги могла только смотреть на Марка.

— Не так давно я сказал Холли, что любовь — это выбор, — продолжил Марк. — Я ошибся. Выбора нет. Можно выбрать лишь то, что ты собираешься с этим делать.

— Пожалуйста, — прошептала Мэгги.

— Я понял, чего ты боишься. Я понял, почему это так тяжело для тебя. Ты можешь отказаться от риска. Но я намерен любить тебя в любом случае.

Мэгги закрыла глаза.

— У тебя есть столько времени, сколько тебе нужно, — услышала она голос Марка, — я могу ждать до тех пор, пока ты не будешь готова. Просто я хотел сказать тебе о своих чувствах.

Она всё ещё не смела взглянуть на него.

— Возможно, я никогда не буду готова взять на себя те обязательства, которые ты хочешь, чтобы я взяла. Если же ты просишь всего лишь о бессмысленном сексе, то с этим никаких проблем. Я могла бы, но ты…

— Согласен.

Её глаза распахнулись.

— Согласен с чем?

— Готов заняться бессмысленным сексом.

Мэгги в замешательстве уставилась на него.

— Ты только что сказал, что готов ждать!

— Я готов ждать обязательств. А до тех пор могу довольствоваться сексом.

— Значит … тебя бы устроила физическая связь, которая никуда не ведёт?

— Если ты не можешь предложить ничего лучшего.

Всмотревшись в глаза Марка, Мэгги заметила глубоко спрятанные искорки смеха.

— Ты меня дразнишь, — сказала она.

— Не больше, чем ты меня.

— Думаешь, у меня не хватит храбрости, да?

— Да, — спокойно произнёс Марк, — думаю, не хватит.

Мэгги была слишком возбуждена, чтобы разобраться в кутерьме своих эмоций. И негодование, и смятение, и страх, и даже что-то похожее на веселье… однако не эти чувства разожгли тот живой трепещущий жар, который толчками начал распространяться по всему её телу. Ощущения сосредотачивались в таких местах, которые усиливали её возбуждение, так что осознание близости Марка становилось невыносимым. Она хотела его, прямо сейчас, нуждалась в нём до тошноты, до головокружения.

Где-то на краешке сознания Мэгги едва уловимо мелькнуло удивление, что её голос прозвучал ровно, когда она спросила:

— Где твоя спальня?

И испытала удовлетворение, увидев, как расширяются его глаза, и как из них исчезают искорки веселья.

Марк повёл Мэгги вверх по лестнице, время от времени поглядывая на неё, как если бы хотел убедиться, что она всё ещё рядом с ним. Они вошли в комнату, чистую и скромно обставленную, со стенами, окрашенными в нейтральный цвет, неразличимый при тусклом декабрьском свете дня.

Не дожидаясь, пока её покинет смелость, Мэгги выступила из туфель, сняла свитер и джинсы. Она стояла в нижнем белье, и прохладный воздух спальни вызывал у неё дрожь. Марк приблизился к ней, и, подняв голову, она увидела, что он сбросил свои свитер и футболку, обнажив верхнюю часть, мускулистого и такого красивого тела. Двигался он тихо и осторожно, стараясь не напугать её. Мэгги почти ощущала его настойчивый взгляд, как он скользит по ней, в конце концов останавливаясь на лице.

— Какая ты красивая, — прошептал Марк, позволяя одной руке ласкать её плечо. Кажется, ему потребовалась целая вечность, чтобы окончательно раздеть её, целуя каждый дюйм кожи, освобождаемой от одежды.

Кончилось тем, что она обнажённой лежала на кровати и слепо тянулась к нему. Марк снял джинсы и прижал Мэгги к себе, его кожа пылала под её любопытными ладонями. Он поцеловал её. Его губы, сначала бережно изучающие, стали затем требовательными, и она открылась ему, соглашаясь на всё.

В ней расцвели новые ощущения, наслаждение почти необоримым жаром нахлынуло, вызванное ласками его умелых губ, нежными прикосновениями его любящих рук.

Удерживая над ней на весу тяжесть своего тела, Марк пригладил Мэгги волосы, убирая их со вспотевшего лица.

— Неужели ты действительно думала, что могло быть как-то иначе? — нежно спросил он.

Мэгги вглядывалась в него, потрясённая до глубины души. Между ними могла быть только любовь и только навсегда. Истина была здесь, в сердцах, бьющихся в одном ритме в потрясении от того, что их желания резонировали, взаимно усиливая друг друга. Мэгги больше не могла отрицать очевидного.

— Люби меня, — прошептала она, нуждаясь в нём, страстно желая наконец обладать им.

— Всегда, Мэгги, люблю…

Он вошёл в неё — горячее давление, заполняющее её в неотвратимом скольжении. Он так силён, в ней, над ней. Волны наслаждения вздымаются всё выше, слегка откатываются, и снова вперёд, выше, пока у неё не вырвался восторженный крик. Её руки ощупывали спину Марка, скользкие от пота мышцы тяжело бугрились под её ладонями. Он последовал за ней, найдя собственное освобождение в сладкой гавани её крепких объятий.

А потом они лежали вместе в звенящей тишине, и их тела тесно прижимались друг к другу.

Ещё много вопросов будет задано, и много ответов придётся найти. Но сейчас все они могли подождать, пока же Мэгги лежала, погрузившись в ощущение новизны чувств и раздумья о возможности нового будущего. И надежды.