Капитан

Ребята опустились в мягкие кресла. Пока директор пробегал глазами договор, иногда бормоча вслух то или иное слово, они тайком переглядывались, следили за каждой морщинкой на его лице и со стесненным сердцем ждали, что же будет.

- Три ящика... котел... Да, разведка у вас хорошо поставлена...

Ваню гордо подмигнул Капитану.

Вошла секретарша, стала обносить всех шоколадными конфетами.

- Прошу!

- Спасибо!

Изо всех сил стараясь казаться сверхвоспитанным, Султан протянул руку не глядя, и ему досталась пустая обертка. Но он сделал над собой героическое усилие и не потянулся за конфетой второй раз.

- Спасибо! - сказал он и притворился, будто кладет что-то в рот.

Осторожно огляделся. Нет, это просто нечестно! Мало того, что он остался без конфеты, так еще Еж заметил это и, делая над собой героические усилия, отвернулся, чтобы не прыснуть со смеху. На глазах выступили слезы, и он упорно смотрел в другую сторону.

- Та-ак. И за уборку двора желаете получить материал для постройки сарая. Есть такое дело!

- Сарай из досок, - уточнил Капитан.

- Ладно! Там во дворе столько черепицы, что на два сарая хватит.

Капитан в отчаянии оглянулся на Седого и Мичмана. Те, однако, сидели невозмутимые, как вожди индейцев. Ваню откровенно вздохнул. Директор услыхал этот вздох, волна разочарования докатилась до него.

- Хорошо, насчет лесоматериала тоже что-нибудь придумаем, - сказал он. Правда, у нас с лесом туговато, но малую толику выделим. Где вы его поставите?

- Там! - исчерпывающе ответил Пейчо и еще добавил: - У нас.

У Мичмана зачесались, руки - залепить бы ему хорошенько!

Снова вошла секретарша.

- Товарищ директор, приехали из Пловдива.

- Попроси подождать, у меня сейчас дело поважнее. Давайте, ребята, подписывать договор. И смотрите - потом не отказываться.

Он пришел в веселое настроение. И, продолжая улыбаться, поставил такую заковыристую подпись - одна загогулинка сюда, другая туда, а под конец - раз, раз - две точки между буквами, разобрать которые было совершенно невозможно. Вслед за ним подписались ребята. Вид серьезный, серьезнее, чем у дипломатов, подписывающих международные договоры. Восхищенные размашистой директорской подписью, каждый из них тоже ставил по две внушительные точки. Только юнга бесхитростно подписался: "Ваню". Однако после того как он поставил две точки одну над "а", другую в середине "ю", - его подпись тоже стала похожа на настоящую.

- Я скажу Пёшо, нашему сторожу: с завтрашнего дня заводской двор - ваше владение!

Команда молча прошла коридорами, в молчании спустилась по лестнице, в полном молчании пересекла заводской двор и уж в совершенно гробовом молчании осмотрела высокую груду красной черепицы.

Пройдя шагов десять по улице, ребята свернули за угол. Остановились.

- Из-за вашей дурацкой выдумки насчет сарая теперь будете подбирать всю черепицу в городе, - бросил Капитан.

- А тайна? - раздраженно огрызнулся Седой.

- Да кого мы удивим этим сараем?

- А ты чего хотел? Чтобы мы в трубы трубили? Нате, глядите на меня, я капитан корабля!

Он напыжился, ударил себя кулаком в грудь. Пейчо неожиданно поддержал Капитана.

- А доски?

Пейчо не ушел с корабля, потому что на следующее утро Капитан позвал его вроде бы составить вместе текст договора. Оба держались так, будто никакого письма не было и в помине. Так что никто о письме и не узнал.

- Достанем!

- Откуда? С неба?

- Найдем!

Капитан и Седой стояли друг против друга и так размахивали руками, что задень они случайно один другого, - и потасовки не миновать.

- Кончайте! - вмешался Пират и встал между ними. - Кажется" решили: тайна! И Димо подтвердил, и в устав записали...

- Ладно... - пожал плечами Капитан.

И они побрели дальше Все так же молча, понуро опустив головы.

Еж забыл о конфетной обертке, которая досталась Султану, смех уже не душил его. Великая надежда - ремзавод - рухнула. Ну что стоило директору сказать: "Прекрасно, ребятки! Сколько вам надо досок?" А он - конфетки!

Капитан нервно кусал губы. Тайна! Красиво, романтично, но неудобно. Если бы не тайна, не стали бы им предлагать кирпичи да черепицу. Если б не тайна, наверняка бы раздобыли в красильне несколько банок масляной краски. Вот построят корабль, надо будет его красить, а чем? Где взять краску? У Донки отец - директор красильни!

Дома и на улице, утром и вечером Капитан непрерывно ломал голову: где бы что раздобыть? Ни одного прохожего не пропускал: прикидывал, кто и чем может помочь. Чертежи от адмирала могут прибыть со дня на день, а они все еще с пустыми руками. И еще одна забота: Мичман. Что-то он подмазывается к Пирату и Седому. Ах да! Теперь ведь все заодно против девчонок.

Как всякий обиженный, Капитан заблуждался. Нет, Мичман вовсе не подмазывался ни к пиратам, ни к кому бы то ни было. Мичман был верен уставу. Ребята выработали судовой устав, общий для всей команды корабля. Сами сочинили его у Пирата во дворе. Друг с другом не драться, свято хранить тайну, подчиняться решению большинства. По предложению Пирата Капитан остался капитаном, а остальные составили корабельный совет. Купили тельняшки и быстро позабыли о том, что раньше разделялись на пиратов и моряков.

При составлении устава разгорелся спор, называть ли друг друга по прозвищу или по имени. В разгаре спора Торпеда заявил:

- Я никого по прозвищу звать не буду, но вы зовите меня Торпедой. Помните, как я взял одиннадцатиметровый штрафной? Разве я тогда не бросился, как торпеда?

- Верно! Правильно! И меня тоже зовите Мичманом - мне так привычнее.

В результате все сохранили свои прозвища. Тогда Ваню, шмыгнув носом, попросил:

- Мне тоже придумайте какое-нибудь прозвище! Это было не так-то просто.

- Юнга, - предложил Мичман.

- Не хочу - юнга Я ведь уже старший матрос?

- Малявка!

- Плакса!

- Хвастунишка!

- Нет, нет, погодите! Придумал! Дрезина!

Было совершенно ясно, что ни одно прозвище не подходит. Ребята продолжали искать, и хотя от некоторых предложений у Ваню наворачивались слезы, он терпеливо ждал. Один только Капитан ничего не предложил. Не потому, что ему ничего не приходило в голову. Он знал: стоит ему произнести слово "карамелька", как все сразу подхватят. Но он молчал.

- Тышка! - выкрикнул Еж.

- Здорово!

- А что такое "тышка"? - спросил Ваню, воспрянув духом.

- Сокращенное от "мартышка".

- Перестаньте! - сказал Капитан, и все замолчали. - Понимаешь, Ваню, ты еще маленький, и ни одно прозвище тебе не подходит. Но ничего, в один прекрасный день это получится само собой, сам не заметишь.

Так Ваню и остался Ваню.

После стычки между Капитаном и Седым никто не промолвил ни слова. Мичман сидел и старательно придумывал, что бы такое сказать. Надо было покончить с этой тягостной игрой в молчанку. Когда двое, поругавшись, дуются друг на друга, они сразу припоминают все самое плохое, что было между ними.

Вдруг Ваню сорвался с места.

- Что это с малышом? - удивился Еж.

Бывший юнга свернул за угол и бросился догонять почтальоншу. Он поздно заметил ее - когда она уже сворачивала за угол.

- Тетя! А тетя! Для Димо письма нету?

- Нету, милый.

Она знала этого мальчугана. С того дня как адмиралу отправили письмо, бывший юнга всегда поджидал почтальона. Уж очень ему хотелось первым увидеть письмо, первым принести радостную весть. Ух как они все подскочат, когда он им скажет!

Потом Ваню стал приходить прямо на почту.

- Есть? - спрашивал он у сортировщика.

- Нету.

- Ни одного?

- Ни одного.

Письмо с побережья пришло спустя три дня после отъезда Стручка.

"Здорово, братцы!

Как дела с этим (вы меня понимаете)? Получили ли то, морское? Удалось ли достать (догадываетесь, что именно)? Тут много сараев - и больших и поменьше. Я познакомился с одним строителем сараев. До смерти охота вернуться. Если вы настоящие друзья, напишите каждый по одному словечку - выйдет целое письмо. Только сразу и как-нибудь позаковыристей".

Ребята тут же сочинили ответ - в точности так, как он просил. Листок переходил из рук в руки. "Здорово, Стручок!

Насчет этого

КАПИТАН

еще

ПИРАТ

пока

ПЕТУХ

ничего.

МИЧМАН

Того тоже

СЕДОЙ

не

ЕЖ

получили.

СУЛТАН

Не

ТОРПЕДА

удалось.

ЧИЧО ПЕЙ

Вот и всё.

ВАНЮ".

11. ДОСКИ

Нелегко было собрать то самое (что именно, вы догадываетесь?). Если бы речь шла о нескольких деревянных мечах или о собачьей конуре - другое дело, но на целый корабль! Не так это просто.

При школе была столярная мастерская: верстаки, инструменты - всё, что надо. Помещалась она в подвале, просторном и прохладном. Ее то и приспособили под временный склад стройматериалов. Приносили его вечерами, попозже, когда меньше любопытных глаз. Как-то днем, после того как ребята обошли всех возможных дарителей и фабричные дворы заблистали чистотой и порядком, словно больницы, все они вместе с Димо собрались в подвале.

- Эти доски - с табачной фабрики, эти - с текстильной, те - из Районного кооперативного союза... - доложил Пират. Димо кивал и довольно улыбался.

- Наши тоже обязательно что-нибудь дадут, - сказал он. Капитан смотрел на то, что удалось собрать, и на сердце у него было тяжело. "Жалкие крохи! думал он. - Из этих реек и планок даже сарая не построить!" Он был прав. Со склада Райкоопа им дали ящики из-под яиц. "Растопка - мировецкая", - заметил Еж. А Димо сохранял спокойствие. Что ему ни скажи, он только улыбается и приговаривает: "Хорошо, хорошо". Капитан втайне начал сомневаться, понимает ли Димо, что они на самом деле собираются строить настоящий корабль! Робко заикнулся об этом, но машинист прервал его быстрым: "Знаю!"

- Да, маловато, кажется, набралось... - огорчился Петух.

- Маловато, - согласился Димо.

Капитан взглянул на Седого. Тот опустил глаза. Положение действительно было отчаянное.

- А как быть с черепицей, Димо? - спросил Капитан.- Мы ведь подписали договор, некрасиво получится.

- А вы завтра сходите за ней! - сказал Димо, обнимая его за плечи. Ничего, ребятки, не робейте! Как только прибудут чертежи, начнем строить.

- С сегодняшней почтой опять ничего нет, - сказал Ваню. Заперев дверь большим железным ключом, они поднялись наверх. Седой притянул Ежа к себе и что-то зашептал ему на ухо. Еж кивал и только время от времени почесывал ухо, потому что было щекотно. Капитан помрачнел еще больше - он был уверен, что шепчутся о нем. Оба они поглядывали в его сторону и ухмылялись.

На школьном дворе их ослепило солнце.

- Вожатая! - предостерег кто-то вполголоса. Она шла им навстречу с ласковой улыбкой, готовая заключить мир и дружбу. С ребятами и с машинистом она не виделась с того самого дня в саду и соскучилась по ним. Только девочки иногда обращались к ней с какой-нибудь просьбой.

- Здравствуйте! Как поживаете? - Она протянула Димо руку.

Ребята вежливо поздоровались Остановились. Она провела рукой по сверхмодной прическе Ежа.

- Какие новости, Капитан? Капитан пожал плечами:

- Никаких.

Тогда она обратилась к Димо:

- Я слышала, вы что-то строите. Ребята молчали.

- Строим, - ответил Димо. - Обыкновенный сарай. Даже сарайчик. На большее силенок не хватает.

Оттого ли, что солнце било в глаза, или еще от чего, он взглянул на ребят сощурившись. Те медленно двинулись дальше, с трудом сдерживая улыбки.

- А у тебя что, Димо?

- Все то же. Готовимся к физкультурному празднику. Как говорится, стараемся выполнить поставленные перед нами задачи.

- Да, знаю. Мои собираются участвовать в соревнованиях по плаванию.

- Твои?! - усмехнулась она.

- Ну, помогаю ребятам как могу. Так, понемножку, чтоб не утонули... Да, забыл тебе сказать. Лодку мы вернули... За которую ты тогда рассердилась на нас.

- Я не из-за лодки рассердилась. Ребята меня обманули. Нарочно. Разыграли целый спектакль. Мне больно, когда я вижу, что говорят неправду. Ложь - это обида, неуважение к человеку. Тебе было бы приятно, если б тебя обманывали?

Она помолчала.

- Ну ладно! Я уже забыла об этом.

И поскольку он ничего не говорил, она продолжала:

- А зачем вам сарай? Что вы с ним будете делать?

- Посмотрим... Сначала надо построить.

- Знаешь, там можно будет устроить клуб. Это замечательно! Летний клуб на берегу реки.

- Рановато вроде... - пытался ее перебить Димо, но вожатая уже воодушевилась.

- Если сделать внутри широкие лавки, ребята смогут там ночевать. Знаешь что? Сделайте его разборным! У реки - клуб юного рыболова, переносите его в горы - туристический дом "Пионер". У меня есть один родственник, он техник в лесхозе... Погоди, да ты его знаешь: мы вместе были в драмкружке.

- До'чо? Так вот он где работает! - обрадовался Димо.

- Уже месяца два. Лесопильня даст вам грузовик, и перевезете. Подумаешь, какие-нибудь сорок километров! Пустяки!

- Конечно, пустяки!

- Когда построите - надеюсь, позовете нас?

- О чем разговор!

Они попрощались за руку.

- До свиданья!

Машинист прибавил шагу, догоняя ребят. Он размышлял о лжи и о Дочо из лесхоза. Ребята ждали неподалеку. Ваню взял его за руку, дальше пошли вместе. Было немного страшно. Тайна разрасталась, стала большой, огромной - с Димо ростом.

На следующий день, с самого раннего утра, команда собралась у ворот завода. Сторож, дядя Пешо, завидев их, демонстративно почесал в затылке и смешно сдвинул набекрень фуражку.

- Что же вы умеете делать?

- Всё.

Дядя Пешо нахлобучил фуражку на самые брови. "Беда мне с вами!" - подумал он.

- Ну-ка, покажите руки! Ладони! Ц-ц-ц... - поцокал он языком. - Гляди-ка, даже у карапуза на руках мозоли. Кто знает, может, вы и в самом деле на что-нибудь пригодны.

Мозоли ребята натерли во дворе Райкоопа, когда перетаскивали ящики.

Через час двор было не узнать. Дядя Пешо присоединился к детворе. Сердце его оттаяло - кругом чистота, порядок, как в прибранной комнате.

- Дядя Пешо, а куда этот котел девать?

- Пускай остается на месте. Больно тяжел, вам его не поднять.

- Ничего не тяжел!

Петух показал свои цыплячьи бицепсы.

- Возьмемся все вместе и поднимем, - сказал Пират и свистнул.

Седой, Султан и Еж подошли к котлу. Султан поплевал на руки с видом заправского грузчика, - можно было подумать, что он сейчас в одиночку поднимет котел и отнесет куда нужно.

- А что, если его откатить? - предложил он.

Остальные с сожалением посмотрели на него. Мичман свистнул - где же Капитан?

А Капитан стоял у ворот. Рядом с ним - Лена.

- У меня твоя книга. Я тебе занесу, - сказала Лена.

- Нет, нет, не надо, я сам зайду.

Капитан чувствовал на своей спине взгляды ребят. Лена видела, что он торопится, и ей стало обидно.

- Я вижу, у вас теперь с пиратами дружба - водой не разольешь?

- Мы работаем.

- Секреты завелись?

- Почему секреты? Никаких секретов.

У него словно появились глаза на затылке - он видел, что вся команда глазеет на него, сгрудившись возле котла. Он даже знал, кто как смотрит.

- Да подумаешь, откатим как миленькие.

- Нельзя, Султан, труба мешает.

- Одни работают, другие треплются, - послышался голос Седого.

- Меня зовут, - сказал Капитан.

- Капитан, давай, что ли!

Голос у Мичмана недовольный.

- Зовут меня... - повторил Капитан.

- Мы тоже не сидим сложа руки. Готовим спектакль, - продолжала Лена.

Она не хотела уходить первой. Если его зовут, пускай идет.

- Взяли! Раз, два, три - оп! Взяли!

Капитан наконец решился и отступил на один шаг.

- Мы вам пришлем пригласительные билеты. Хотя вы нас и сторонитесь, как будто мы с вами не в одном отряде.

- Раз, два, три - о-о-оп!

- Меня зовут... До свиданья!

- До свиданья!

Лена продолжала мрачно стоять у ворот, провожая его взглядом, - он был смущен, ноги заплетались.

Котел был тяжелый и круглый - не за что ухватиться. Ребята приподнимали его и перетаскивали понемножку - шаг за шагом. Было трудно, но зато приятно.

- Р-раз...

Еж оступился, круглое туловище котла выскользнуло из рук.

- Ой!

Котел придавил ему ногу. Мичман и Седой мигом приподняли котел, чтобы Еж высвободил ногу. Капитан опоздал всего на секунду.

- Что произошло? - спросил Султан и опять поплевал на руки.

Еж героически улыбался. Он снял с ноги тапочку. Палец на ноге был отдавлен.

- Ого!

- Ух ты! Такого уговора не было! - пошутил Еж.

Больше всех перепугался дядя Пешо.

- Ладно, ребята, будет! Хватит на сегодня!

Седой исподлобья смотрел на Капитана, не скрывая неприязни. "Ты виноват, ты проторчал там у ворот", - говорили его серые глаза.

Пират, Мичман и Торпеда тоже посмотрели на Капитана, но сразу смущенно отвели глаза.

Еж держался как мужчина. Ни ахов, ни охов. Мичман и Торпеда сцепили руки, сделали "стульчик", раненый сел, обхватил ребят за шеи, и все рысцой побежали в ближайшую аптеку. Молодая аптекарша промыла рану всякими целебными жидкостями - перекисью водорода, спиртом, йодом, вправила ноготь и перевязала палец бинтом.

Все с большим интересом следили за операцией.

- Больно? - спросил Ваню.

- Как от крапивы, - ответил Еж, гордясь своей выдержкой. Он чувствовал себя героем.

К великому удивлению дяди Пешо, ребята вместе с забинтованным Ежом вернулись на завод и все-таки перетащили котел. В тот день и в тот вечер Капитан намолчался за целую неделю.

Он рано вернулся домой, лег и погасил свет. Лежал в темноте, думал и ждал. Один за другим затихали в доме звуки. Вот папа сложил газету, пошел в спальню, сейчас скрипнет половица у двери. Мама гасит лампу, закрывает дверь, опять открывает: ей всегда кажется, что она забыла завернуть кран в кухне. Еще немного, и всё утихнет, потонет в темноте. Выплывет на небо луна и посеребрит листья на яблоне. Тихую ночь заполнит веселый хор лягушек и кузнечиков.

Со дня страшной клятвы Капитан не смел подойти к Лене, даже словом с ней перекинуться. У нее была его книга, у него была ее книга. Вот и все, что осталось от их дружбы. Холодные, безжалостные взгляды ребят следили за Капитаном. Он чувствовал себя узником. А Мичман и Седой были строгими и неподкупными тюремщиками, не разрешавшими ему ни одного свидания. И Капитан невольно подчинился, сам стал сторониться Лены, и все понемногу успокоились. Если бы Лена пронюхала, в чем дело, она бы немедленно все рассказала вожатой... Так они думали.

Капитан встал с кровати. Бесшумно, как тень, подошел к письменному столу и не спеша включил настольную лампу. Кнопка выключателя щелкнула так тихо, что, кроме него, никто не услышал. Капитан взял тетрадку с нарисованным корабликом на обложке. Полистал ее, пробежал глазами, не вчитываясь в написанное. Надо выбросить эту засушенную розу! Если мама увидит, он умрет со стыда! А Мичман? Хотя нет - страшнее всех Торпеда. Этот вечно всюду лезет, все ему нужно. Дай ему авторучку, начнет вертеть, пока не сломает. А если он наткнется на тетрадку... Да, розу надо выбросить, особенно после того, что было сегодня!.. Лена должна понять. Ведь у него нет ни секунды свободной!

На письменном столе лежали аккуратной кучкой какие-то предметы. Наверно, мама забрала в стирку его джинсы и выложила все из карманов. Какой-то камешек. Веточка, очень похожая на человечка - ну просто настоящий человек с растопыренными руками. Сосновая шишка, самая обыкновенная, ни на что не похожая... Года полтора хранится - надо будет подарить ее Ваню. Но разве подаришь ему то приключение, которое они тогда пережили! Они с Мичманом тогда заблудились в лесу. Хотели срезать кусок пути и заблудились. Никто им не поверил. А веточка... Вот если взглянуть с этой стороны, она особенно похожа на человечка!

Под самым окном заливался кузнечик. И до того громко! Здоровущий, наверно, кузнечик. Капитан неслышно поднялся, высунулся в окно, чтобы его разглядеть. Он таращил глаза, вслушивался, напрягаясь, - все напрасно: кто может разглядеть такую крошку среди ночи?

- Эй, ты где?

Кузнечик на мгновение смолк.

"Чиррр, чиррр!" - застрекотал он снова.

Капитан потянулся за шишкой.

- Эй, стрекотун, кинуть в тебя шишкой?

Он бросил ее - она легко запрыгала по плиткам тротуара, и кузнечик смолк.

Капитан достал прошлогоднюю тетрадку по арифметике, вложил в нее розу и сунул под книги, в самый низ.

12. ШТИЛЬ

Итак, ребята стали обладателями несметного количества черепицы. Они сгрузили ее под навесом, во дворе у Пирата, и на следующий день забыли о ней, хотя она была у них всегда перед глазами.

Несколько дней прошло при полном штиле. Пират прибил бывшую мачту к высокой шелковице во дворе. На веревке подняли синий флаг. Это означало: "Все на борт!" Когда флаг поднят, то где бы кто ни находился, чем бы ни был занят, должен молниеносно примчаться к Пирату.

С моря никаких известий не поступало.

- Это просто нечестно, - не выдержал Султан. - Мог бы этот адмирал черкнуть нам хоть две строчки!

Ребята потеряли веру в адмиралов, директоров и вообще в людей. Мичман стал задумчив, шины у него лопались непрерывно, а Султан даже потерял аппетит.

Димо заметил, что ребята упали духом, и попытался их расшевелить: однажды утром он велел всем прийти к дрезине. Показал, какие где рычаги, как что устроено. Все по очереди прокатились с ним до карьера и обратно. Потом каждый из них уверял, будто сам вел дрезину. Все, кроме Мичмана. Мичман врать не умел. "Сам", - считал он, - это значит, если ты скатаешь ка дрезине туда и обратно без Димо.

К сожалению, на том обучение и кончилось, потому что во второй половине дня старые прессы на кирпичном заводе закапризничали, стали часто останавливаться. Димо пришлось безотлучно дежурить возле прессов, а вечером он допоздна копался в них.

В штиль ребята вставали ни свет ни заря и отправлялись на реку удить рыбу. Правда, одному лишь Ваню это доставляло удовольствие. Поплавки плясали на воде, а рыболовы сушили мокрые ноги на утреннем солнышке.

Как-то раз Еж взглянул случайно на поплавок Торпеды, и тут леска больно хлестнула его по руке.

- Сом, братцы! - заорал он и с перепугу отпустил леску.

- Все сюда! Скорее! Скорее! - запричитал Торпеда. Команда повыскакивала из камышей. Воплям Ежа никто не поверил: он уже не раз всех созывал, а потом вытаскивал из воды какую-нибудь микроскопическую малявку. Но сейчас было не до шуток. Когда он передавал свою короткую ивовую удочку Пирату, руки у него дрожали.

- Да, рыба крупная! - спокойно подтвердил Пират. Он был признанный мастер подсекать и вытаскивать крупных рыб. Он умело натягивал леску и расчетливо водил ею, терпеливо ожидая, пока рыба утомится. Ваню и Еж носились по берегу, другие просто наблюдали или давали бесполезные советы, а Султан торопливо собирал сухой хворост для костра.

Леска была короткая - метров десять. Сом мощными рывками заставил Пирата отпустить ее почти всю до конца. Но Пирата это не беспокоило. Рядом с ним стояли в одних плавках Капитан и Седой, испытанные пловцы и охотники на сомов. Пират передал удочку Седому, а сам вместе с Капитаном бросился в воду. Седой держал удочку, а Капитан плыл вперед и дергал за леску, чтобы не давать сому передышки. Вскоре рыба устала и начала отпускать леску. Удочка снова перешла в руки Пирату. Капитан и Седой стояли у берега по колено в воде.

- Вот он!

- Тс-с! Спугнете.

- Да это целый кит!

Сом показался над водой, серый и блестящий, потом рванулся и ушел на дно. То была последняя попытка к сопротивлению. Силы оставили его, и он сдался.

- Не шевелитесь! - предупредил Пират и стал быстро выбирать леску.

На мелководье было видно, как устало извивается широкая спина рыбы. Рыба заметила Капитана и хотела увернуться. Седой быстрым движением подвел под нее руки и одним броском вышвырнул на песок.

Бедный сом! Он даже никого не мог ударить хвостом. На солнце и воздухе он расставался с жизнью. Огромный, килограммов на пять или на восемь, как уверяли потом ребята. А в действительности килограмма на два.

Пират почистил рыбу, нарезал ее тонкими кусками. Остальные в это время стругали ивовые прутики для шампуров. Угли были готовы. Достали кто что принес - хлеб, помидоры, брынзу. Торпеда с гордостью поставил посередине миску с острым красным перцем - любимое лакомство команды. На десерт была припасена халва - ее покупали вскладчину, делили на порции с аптекарской точностью, и потом каждая порция разыгрывалась по жребию.

Нацепили рыбу на ивовые шампуры и сели на корточках вокруг угольев. Зашипели капельки жира, запахло печеной рыбой, а половина буханки незаметно исчезла еще до того, как началось пиршество.

После роскошного завтрака расположились в тени, под высоким вязом.

- Да я вам говорю, - уверял Султан, - разок сходить, собрать лекарственные травы, и мы - миллионеры. За некоторые травы уйму денег платят. Эй, кто там бросается камнями? Это нечестно. Если найдем белладонну, то нам хватит на нашу посудину.

- В наших краях белладонна не растет, - перебил его Мичман.

- А если мы вдруг найдем?

- Если бы да кабы!..

- Можно ромашку собрать, - предложил Петух, ковыряя в зубах соломинкой.

- За шиповник больше платят. Я знаю на холме одно местечко - его там полно! - сказал Седой. - Наберем шиповника.

- И когда это будет? После дождичка в четверг? Шиповник созревает только к октябрю, - подал голос Еж. - Надо трезво смотреть на вещи. Вот гляжу я на этот деревянный мостик и думаю: его вполне бы хватило на небольшое суденышко.

Он лежал на спине рядом с Седым, подложив руки под голову.

- Все равно по нему никто не ходит.

- Не будь он такой же гнилой, как наша лодка, тогда другое дело, проговорил Пират.

- Тут когда-то проходил торговый путь. Дедушка рассказывал, - сказал Мичман. - А мой дед старше дедушки Мичо.

Остальные молчали.

- Здесь проходили караваны на фракийские рынки. Везли товары на мулах, на лошадях, даже на верблюдах. Переправлялись через речушку по мосту, а через реку на лодке. До дедушки Мичо тут был другой лодочник - Вылчан. Он рассказывал, что в турецкие времена много караванов грабили. Вот!

- Да ну?! - удивился Петух; он впервые слышал эту историю.

- Вот, Петух, представь себе, что ты богатый купец. Был на ярмарке, продал десять тюков товара и возвращаешься домой, а кошель у тебя полон золота. Едешь ты по дороге вдоль реки. И вдруг слышишь конский топот: и позади тебя и впереди - разбойники!

- Вам! - не вытерпел Торпеда.

- Что ты будешь делать?

Петух почесал в затылке.

- Вызовет милицию! - подсказал Еж.

Все расхохотались.

- "Милицию"! -передразнил Мичман. - Эх вы, ничего вы не понимаете! Либо спрячешь кошель под какой-нибудь камень, либо зароешь золото в землю.

- Почему?

- Потому что кончается на "у"! Дедушка говорил: в нашей земле много золота зарыто - край был разбойничий.

Мичман сощурил глаза: тень сдвинулась, и он оказался на солнце.

- В земле, может, и зарыто, а под камнями уже ничего не найдешь. - Еж с трудом сохранял серьезность. - Когда я червяков искал, все камни перевернул. Я знаю, как надо искать зарытые монеты...

- Я тоже знаю, - перебил его Мичман. - Небольшой такой аппаратик, вроде часов.

- Да нет! Берешь крота, обмазываешь его медом. А когда он будет рыть землю, золотые монеты сами налипнут ему на хвост...

Все так и прыснули.

Один Мичман остался серьезным.

- Охота была мед переводить, можно и клеем, - сказал Султан.

- Цыган! - шепотом предупредил Ваню, и смех как ножом отрезало.

Цыган уже давно наблюдал за ребятами. До него долетали обрывки разговора. Увидев, что его заметили, Цыган направился к ватаге. В руке у него был кукан с пятью мальками. Чико вприпрыжку бежал впереди.

- Молчите и не отвечайте ему, - шепотом предупредил Пират.

- Предоставьте все мне, - сказал Еж.

Цыган перешел мостик. Чико уже вертелся около ребят.

- Чико! Ко мне! - подозвал его Еж.

- А-а, попались, голубчики! Чико, сюда!

Пес неохотно присел у ног хозяина.

- Цыган, а правда, что Чико понимает все, что ты ему говоришь? - спросил Еж.

Цыган сплюнул сквозь зубы. Хотелось к чему-нибудь придраться, а вроде бы не к чему. Он угрожающе шагнул к Султану, нагнулся... Султан задрожал. Цыган поднял с земли камень и с сухим смешком спросил.

- А вы как думаете?

Он плюнул на камень. Чико замер в стойке, не спуская глаз с руки хозяина. Цыган повернулся и что было силы метнул камень. Камень перелетел через реку и упал на другом берегу. Чико проследил за ним взглядом.

- Апорт!

Пес тут же сорвался с места.

- Стоять!

Пес замер недвижно.

- Апорт!

Пес бросился в воду.

- Вот это да! - подивились ребята.

- Это вам не дворняга, - сказал Еж. - Дворняги, стоит бросить камень, кидаются как очумелые. А Чико - профессор!

- Положите сюда каждый какую-нибудь вещь! - Цыган показал куда. - Платок или майку. Только живее: Чико ужо возвращается.

Чико прибежал, положил камень у ног Цыгана, дождался от хозяина похвалы и стал отряхиваться. Цыган дал ему подсохнуть и отдохнуть.

- Чико! Ищи! Не смотри на меня, а ищи, тебе говорят!.. Вещи, одна за другой, были возвращены владельцам.

- Молодчина, пес! Умница!

- Цыган, а верно, что стоит тебе сказать слово, и он разорвет человека на куски?

- Много будешь знать - скоро состаришься! Ишь какие хитрые! И представление им бесплатно давай, и бить не бей - и все им мало! Ладно, пользуйтесь, пока я добрый. Рыбы хотите?

- Мы уже наелись.

- Вижу. Чико, пошли!

И оба двинулись дальше по берегу.

Чико с сожалением оглядывался на ребят, а Цыган размышлял о состоявшейся встрече. Утром он видел ребят возле дрезины... Что там у них происходило? Ему хотелось спросить, в чем дело: курсы машинистов открывают или другое что? Но не умел он по-человечески поговорить... Если бы он тогда не нагнал на них страху - другое дело...

Есть такое слово или нет? Может быть, Еж врет? Почему Цыган не произнес его, когда Димо выворачивал ему руку?

Ваню смотрел ему вслед и думал о тайнике. Он рассказал о нем только Капитану, больше никому. Цыган всегда один, нет у него друзей, и поговорить не с кем... Да ведь так и разговаривать разучишься!

13. ПЕРВЫЙ КОРАБЕЛЬНЫЙ СОВЕТ

Городок засыпал рано. Летние дни длинные, и все возвращались по домам, едва начинало смеркаться. Почти в каждом дворе была летняя кухня. Готовили и ужинали на воздухе, Концерт тарелок, вилок и кастрюль начинался и прекращался всегда в одно и то же время. Чуть погодя, часов около десяти, распахивались двери обоих кинотеатров, и оттуда валили зрители. Потом шаги затихали, и на улице нельзя было встретить ни души. Свет в окнах гас, и тени домов и деревьев сливались.

Раздался свист какой-то загадочной птицы.

Еж вылез из-под одеяла. Высунулся из окна, помахал рукой, и птица смолкла. Он ощупью надел кеды. Перемахнул через подоконник и спрыгнул на здоровую ногу. Внизу, в темноте, его поджидал Седой. На голове у него была черная кепка.

- Для маскировки, - шепнул он.

Они двинулись на цыпочках вдоль ограды. Еж слегка приподнял калитку, и она распахнулась не скрипнув. Мальчики огляделись кругом: ни души!

- Смелей! - шепотом приказал Седой.

В двух кварталах от них строился новый дом. Два этажа уже были готовы. В одной из комнат хранились доски - белые, гладкие, струганые, точно такие, какие им были нужны. Не доски - мечта.

Седой и Еж неслышно продвигались по двору, обходя груды кирпича и кучи песка. Затаив дыхание влезли в незастекленное окно первого этажа. И тут их охватил страх, сердце запрыгало. Обоим хотелось повернуть назад, отказаться от затеи, но ни тот, ни другой не посмел признаться в том, что ему страшно. Они прошли узкий, неоштукатуренный коридорчик. Перед дверью той комнаты, где были сложены доски, остановились. Седой приник ухом к двери: тишина, слышно только, как бьется сердце и как Еж от волнения глотает слюну.

Ребята вошли в комнату. Напротив белели сложенные штабелем доски.

- Вон сколько их! Никто и не заметит, - сказал Седой. Свет уличного фонаря тускло освещал комнату. Они выбрали две доски без сучков, прикинули, не очень ли тяжелые.

Еж облизал пересохшие губы.

- Нет, не очень, - наконец произнес он.

- Может, еще одну?

- Тс-с-с-с!

На улице послышались шаги. Кто-то кашлял, сплевывал, что-то бормотал. Это возвращался домой какой-то пьяный. Вот он остановился под фонарем. Ребята замерли.

Пьяный шарил по карманам, что-то искал. Потом он запел.

- Всех перебудит.

- А вдруг нас кто-нибудь заметит? Пьяный достал сигарету, долго Прикуривал и побрел дальше.

Надо было выждать. Ребята попробовали поднять три доски - нет, нет, чересчур тяжело.

- Две тоже неплохо! Нет досок, говорите?

Через окно спустили доски на землю. Бесшумно, как кошки, вылезли сами. Теперь предстояло самое опасное: хочешь не хочешь, а надо пройти под фонарем и пересечь улицу. Только после этого окажешься в неосвещенном переулочке, где живет Пират, - на своей территории. Еж высунул голову из-за груды кирпича, огляделся. "Что мы скажем, если кто-нибудь нас остановит и спросит?" Они с Седым забыли договориться, как ответить одно и то же. Подталкиваемый досками в спину, Еж вышел на свет; Седой, шедший сзади, нервничал и торопился.

Какой-то человек наблюдал за ними, прислонившись к темному стволу дерева. Он увидел, как из окна недостроенного дома, точно по волшебству, сами выплыли две доски. Остановился и стал ждать. Когда мальчишки показались на улице, человек сердито покачал головой и проводил их взглядом.

Улица затихла, замерла.

Немного погодя чьи-то тяжелые шаги оглушили улицу. Это шел милиционер. Он шагал грузно и неторопливо. На каком-то углу он остановился, постоял и свернул на улицу, где жил Еж.

Тук, тук, тук!

Звонка он не заметил и стучал в дверь кулаком. Вышел папа.

- Скажите, гражданин, тут живет мальчик с перевязанной ногой?

Еж мгновенно нырнул с головой под одеяло. Нет, лучше спрятаться под кровать! Нет, удрать куда-нибудь.

Еж проснулся весь в поту, в жару и трясясь как в лихорадке. Прислушался. Где-то вдалеке промчался ночной поезд...

На следующее утро изумленный Пират поднял флаг чуть не на заре.

"Все на борт! Все на борт!"

Через десять минут вся команда была в сборе. Одни не успели позавтракать, другие помыться, у бывшего юнги майка была надета наизнанку, но все собрались быстро, как пожарные по тревоге.

- На бога надейся, а сам не плошай! - мудро изрек Седой и рассказал о "ночной операции", как он назвал похищение досок.

Он ничего не приукрашивал и ни в чем не оправдывался.

- Что же вы нам не сказали? Мы бы побольше натаскали, - искренне огорчился Петух.

- Молодцы! - почти одновременно с ним выразил свой восторг Мичман и огрел Ежа по спине. - Конечно! Если каждый раздобудет по две доски - дело в шляпе!

Пейчо обдумывал про себя героическую повесть. Нет, лучше в стихах! Поэма! "Ночная операция"... Вот это да!

- "Раздобудет"! - презрительно обронил Капитан. Вид у него был мрачный. Голос дрожал. Строить пионерский корабль из ворованных досок!

- Ладно тебе, Капитан, чересчур ты принципиальный! - взмолился Еж. Пускай строительство государственное, но и наш корабль тоже не частный. И потом, они нам не даром достались! С меня семь потов сошло!

Седой, потупившись, ковырял землю носком. "Воображала! - мысленно ругал он Капитана. - Был бы ты ночью с нами, еще бы как нос задрал!"

- Подумаешь, беда! - заключил Мичман. - Что сделано, то сделано! А доски что надо!

- Без единого сучка! - подхватил Еж.

- Прекрасно, - решительным голосом произнес Капитан.- Корабль мы, может, и не построим, а вот вожатую удивим, это уж точно.

Он замолчал. Никто его не поддерживает. Даже Ваню - не сводит глаз с этих чудесных досок и вымеряет пальцами, какой они длины. И Пират молчит. Еще бы! Ведь герои ночной операции из его компании. Боится, что о нем плохо подумают. Кто против всех, тот всегда плох.

Пират действительно молчал, но он был хмур, ни на кого не смотрел.

Потом он спросил:

- Кто еще хочет высказаться?

Седой вздрогнул. Давно он не слышал от Пирата этого командирского тона. В его словах был не вопрос, а угроза.

- Никто, - пробормотали Чичо Пей и Торпеда.

- Держи, Капитан!

Пират нагнулся и подхватил доски за один край.

- Что? Зачем? - Капитан в замешательстве подчинился.

- Спрячем! За домом!

Они сделали один шаг. Возле Ежа Пират остановился.

- Что смотришь? - со злостью бросил он. - Не знаю, удивим ли мы вожатую, а вот что, если Димо узнает? Олухи несчастные! - Сделав еще шаг, он обернулся. Раз все в сборе - корабельный совет!

- Бам! Пошли на чурки! - сказал Торпеда.

Под навесом в углу хранились дрова. У каждого из ребят были своя чурка и свое место. Только Султану ни одна чурка не подошла. "Мне они не по размеру", - сказал он и притащил себе табуретку.

- В наказание, - заговорил Капитан, теребя в руках какой-то листок, непонятно как попавший ему в руки, - я предлагаю Седого и Ежа на неделю разжаловать в простые матросы без права носить тельняшки и, если они сегодня вечером не вернут доски на место, вообще исключить.

Воцарилось молчание. Мучительное, тяжелое молчание. Все сидели понурые, пряча глаза. У Мичмана опять лопнула шина. Он их похвалил, а дело вон как обернулось. Это был первый такой корабельный совет, первый суд...

- Отмалчиваться легче всего, - негромко произнес Капитан. - Может быть, я неправ? Скажите.

- Всё по уставу, - отозвался Пират.

Семь дней - это было самое легкое взыскание. А за неподчинение корабельному совету - исключение.

- Ладно, Капитан, доски мы вернем, - проговорил нехотя Еж.

Пейчо забыл о своей героической поэме. "Хорошо, что они не попались, а то бы всех подвели..."

Седой, не поднимая головы, одним движением стащил с себя тельняшку, смял, сжал в кулаке.

- Не торопись. Будем голосовать!

- Да ладно! Какой смысл?

Когда Димо заметил ребят, то в первую минуту он хотел крикнуть: "Стой!" Но его взяло сомнение - двое их только или вся компания? Он покружил немного по улице, выкурил сигарету. Верно люди говорят: хлопот с детьми - полон рот. И зачем он с ними связался? Как теперь быть? Да еще эти прессы на заводе забарахлили - и так времени в обрез. Вот тебе и педагогика! Макаренко! Нет, брат, Макаренко из тебя не выйдет! Он злился на себя, что дал им уйти. Надо было хорошенько надавать им и заставить положить доски на место. Он мысленно представил себе объяснение с милицией, со строителями, с мамами и папами. А Катя? Завтра утром он задаст им жару! Сорванцы этакие!

Утром он заметил поднятый флаг. "Ах, чертенята!" Увидев Димо, ребята встали. Машинист подошел.

- Здравствуйте, ребята! Что нового?

- Ничего, - ответил Петух.

- Капитан!

- Что?

- Я спрашиваю: какие новости? Я вижу, флаг поднят. Капитан знал, что, отвечая, надо будет посмотреть ему в глаза.

- Никаких.

Седой, не поднимая головы, нервно теребил тельняшку. По обнаженной спине мурашками пробегал озноб.

- А ты что, солнечные ванны принимаешь?

- Нет, я...

Еж с невиннейшим видом спросил:

- Ты починил прессы, бате Димо? Значит, опять на дрезине покатаемся?

- Нет еще, не починил...

Он смотрел на них - невинные овечки. Может, он обознался в темноте?

- Ребята, завтра в шесть утра всем быть здесь! И захватите еды на целый день. Ясно?

- Ясно!

- Бате Димо, а куда мы пойдем? - спросил Ваню.

- Может, и никуда.

У ворот он остановился.

- Еж, на минутку!

Ишь как подскочил! Конечно, это он был. И у Седого тоже вид виноватый. Ах, чертенята! Он пошарил для вида в карманах.

- Хотел тебя попросить, чтобы сбегал ко мне домой. Подумал, что забыл ключи, а они тут. Завтра наденьте какое-нибудь старье, не на бал пойдем.

Он махнул им на прощание рукой и ушел. Ребята дождались, пока он отошел подальше.

- И нечего злиться, - сказал Капитан.

- А мы и не злимся, - ответил Еж.

- Какой смысл? - процедил Седой.

- Жаль, зря только страху натерпелись. А сегодня опять. Ну и жизнь!

Он стащил с себя тельняшку и вытер ею грудь.

- Если кончили, может, пойдем позавтракаем? - вопросительно произнес Султан.

Его мама в это утро пекла пончики. Если горячие пончики полить сверху вишневым вареньем...

Разошлись молча.

- Ладно, Седой, не унывай! - сказал Мичман. - Подумаешь, неделя! Хочешь, я тоже сниму?

И он стянул с себя тельняшку.

- Какой смысл? Ты-то зачем?

Седой был очень расстроен, а поступок Мичмана растрогал его до слез.

- Ну как - зачем? Я вас похвалил - значит, все равно что был вместе с вами!

- Спасибо, Мичман! Ты настоящий друг!

На этот раз Еж шлепнул его по нагретой солнцем спине. Удар получился звонкий, как будто щелкнул хлыст дрессировщика.

- Если хотите... я вечером пойду с вами, помогу.

Седой хотел сказать: "Какой смысл?", но почувствовал, что это прозвучит жалобно.

- И вдвоем справимся.

Герои ночной операции остались одни. Они понуро брели по улице. На душе у Ежа было скверно. Если бы ребята сказали: "Да, вы герои, но так делать нельзя", - другое дело, а то обозвали ворами. И все-таки он был рад: теперь хоть милиция по ночам сниться не будет. Седой стиснул зубы и никак не мог примириться с взысканием. "Капитан называется! А сам кому звонил из автомата? Этой Ленке. Почему, только меня увидел, сразу повесил трубку? И стал белый, как... как я. Ничего, мы еще разберемся в этом!"

14. МОЛНИЯ НА РУКАХ

Дребезжали, как посуда, оконные стекла.

Сыпалась штукатурка, валились наземь водосточные и дымовые трубы.

Султан бежал.

Там, где была мостовая, она утрамбовывалась. Там, где ее не было, вздымались тучи пыли.

Султан бежал.

Со лба у него стекал пот. Каждая капля - с орех величиной. Они свисали с бровей, заволакивали глаза. Рубаха прилипла к спине.

А Султан все бежал, не сбавляя скорости.

Руки мелькали в воздухе. Солнце пекло. От нагретой солнцем мостовой несло жаром. Воздух дрожал.

Первым заметил Султана Петух.

- Султан! Султан! - Он готов был броситься вслед, но на всякий случай спросил: - Султан! Ты куда?

- Ва-ва-ва... Важ-ная но-новость! Петух рванулся пулей.

- Петух! По-по-по-дожди!

Петух пулей полетел вперед, чтобы не потерять ритма и скорости. Султан добежал до него.

- Бы-быст-ро! Фла-фла-фла...

Он зажмурился, потому что пот заливал глаза, а когда открыл их, Петуха рядом не было. Только виднелись облачка густой пыли по дороге. Подгонять Султана не нужно было. Он набрал побольше воздуху и снова помчался что было сил.

Над шелковицей взметнулся флаг. Его то чуть спускали, то рывком поднимали до самой верхушки мачты. Этот сигнал означал: все на борт, немедленно.

Седой делал круги на велосипеде, а Еж и Торпеда терпеливо дожидались, когда он даст им прокатиться.

- Все на борт! Немедленно!

Торпеда - на раму, Еж - на багажник, и Седой нажал на педали. Чичо Пей, Мичман, Капитан уже были на месте.

- В чем дело?

- Важная новость!

А Ваню в это время стоял в очереди у пекарни. Впереди него - всего семь старушек. Еще пять - десять минут, и пекарь начнет вынимать из печи хлеб... Отсюда флага не было видно, и малыш ни о чем не подозревал. Но вдруг он вытаращил глаза и заморгал часто-часто.

По улице мчался долговязый Стручок.

- Ваню, флаг! - крикнул он.

Да, это был Стручок собственной персоной. Он только что сошел с поезда. Позволил маме один разик чмокнуть себя, сказал: "Я сейчас!" - и побежал. Мало ли какие события происходят там без него?

Его встретили громким "ура", решив, что он и есть "важная новость". Стручок растрогался и вынул из кармана полученное от них письмо, все истертое на сгибах.

- Пригодится для музея!

Он снова полез в карман и достал маленький пузырек.

- А это морская вода, на счастье! И каждого побрызгал водой.

Ваню не бежал, а летел. Поворот на улицу, где жил Пират, од срезал под углом и увидел перед собой Султана, в десяти шагах от ворот. Ваню дал газ, и ха! - он придет к финишу не последним. Султан настолько выбился из сил, что последние десять шагов он бежал, ничего не замечая от усталости; одна нога у него была на тротуаре, другая на мостовой, - он еле доковылял до ворот.

Когда Султан появился, все поняли: важная новость - это вовсе не приезд Стручка. Султан обалдело смотрел на ребят. "Мне даже Стручок мерещится..." подумал он. Он так запыхался, что не мог говорить. Пришлось прибегнуть к жестам. Но никто ничего не понимал:

- Да говори же толком!

- Объясни, в чем дело!

Один только Ваню догадался, что означают бессвязные жесты Султана. От волнения малыш выронил из рук сетку и наступил на нее.

- Чертежи... Почтальонша!.. Вот такой конвертище!

Я мчался как молния!..

- Ура-а-а-а!

"Молнию" пытались качать, и, само собой разумеется, тут же всей кучей рухнули наземь: кому повезло, те оказались на Султане, неудачники - под ним. Вежливый Стручок первым пришел в себя и вылил всю оставшуюся в пузырьке морскую воду на голову вестника.

- Это нечестно! - завопил Султан.

- Ой, нога! - простонал Еж.

Султан трогал мокрые волосы и принюхивался:

- Чем вы меня облили? Это нечестно!

- А Димо где? Да рассказывай же, Султан!

- Нету его.

Султан наконец понял, почему ему неудобно сидеть. Он привстал, и Еж высвободил ногу.

- Надо прочесать город, - распорядился Капитан. - Пойдем по двое. Кто найдет Димо, немедленно возвращается сюда и поднимает флаг. Мы с Мичманом пойдем в центр. Седой на велосипеде скатает на кирпичный завод, Еж и Пейчо идут к школе... Ваню и Султан...

Город был поделен на квадраты, и все по парам направились в свои секторы.

- Ваню, сетку забыл.

Только теперь Капитан заметил, что бывший юнга стоит одиноко и по щекам у него в два ручья текут слезы. Капитану стало жаль малыша, и он дружески обнял его за плечи.

- Ничего, Ваню, так уж получилось. А ну, старший матрос, не вешать головы! Я обещаю, что ты первый...

Капитан нагнулся и что-то зашептал ему на ухо. Ваню поднял сетку.

- А зачем ты меня с Султаном назначил? Он ползет как черепаха.

- Да так, второпях не подумал... Ладно, я побежал, а то не догоню Мичмана.

Еж и Пейчо бежали к школе.

- Еж! Ты уже не хромаешь!

Еж и сам удивился не меньше Пейчо. Сам того не замечая, он бежал, как обычно. Попробовал наступить больной ногой на всю ступню, попрыгал.

- Ого, совсем не больно! Вот обида!

Они побежали дальше.

- Почему обида?

- Может, она и вчера была здоровая, а я целый день зря хромал.

Сектор Ваню и Султана находился возле леса. Пробегая мимо пекарни, Ваню сказал:

- Погоди чуточку, Султан.

Султан только этого и ждал. Он присел на выступ окна и стал обмахиваться рукой. Как раз напротив пекарни продавали мороженое. Какая-то маленькая девочка протягивала мороженщику деньги, и тот подал ей вафельный стаканчик. "Мне пяток таких стаканчиков, - думал Султан, - я бы мчался быстрее молнии". И поскольку он, кроме мороженщика, ничего вокруг не замечал, то и не заметил, как мимо него проехал на мотоцикле Димо.

Ваню вышел из пекарни. Он тащил полную сетку хлеба да еще по одной буханке под мышкой. Султан взял их, чтобы Ваню было легче.

- Ого, целых семь буханок! У вас что - гости?

- Каждый день посылают меня за хлебом, каждый день ношу по буханке, - вот я и решил взять сразу семь штук: теперь целую неделю не буду за хлебом ходить, - ответил Ваню.

Султан не слушал, но на всякий случай кивал головой и отщипывал по кусочку от доверенных ему буханок.

Димо как сквозь землю провалился. Он с утра отремонтировал на кирпичном заводе прессы и взял на два дня отгул. Ребята узнали, что он укатил куда-то на мотоцикле.

Решили дожидаться возле его дома. Машинист мог вернуться в любую минуту. Никто не смог отлучиться. Ребята рассуждали о добрых адмиралах и вообще о хороших людях. И, только когда стемнело, вспомнили о том, что предстояло Седому и Ежу.

Седой сразу поднялся, а Еж стал канючить:

- Капитан... Пират... Может, мы лучше завтра вечером, а? Сначала хоть чертежи посмотрим!

Но, не получив ответа, Еж затрусил вслед за Седым, опять почему-то прихрамывая. Может быть, из жалости к себе?

Не успели они уйти, как показался Димо.

- Димо! Пришло письмо!

- От адмирала!

Конверт действительно был огромный-преогромный. Димо вынес письмо. Сели на корточках под уличным фонарем. Димо осторожно вскрыл конверт.

Да, там были чертежи! И коротенькое письмецо, даже скорее записочка:

"Дорогие ребята!

Товарищ контр-адмирал приказал мне послать вам чертежи корабля, которые вы просите. Как только вы подготовите все необходимые детали, сообщите, я обязательно приеду и помогу вам при сборке. С морским приветом!" Затем шла неразборчивая подпись, а под нею в скобках: "Старшина Фомич".

- Видали? Бам! Контр-адмирал! - сказал Торпеда. - Это, наверно, побольше, чем просто адмирал.

15. САМЫЙ, САМЫЙ, САМЫЙ...

Каждый день после обеда у девочек шла репетиция. Собирались у Лены во дворе. Спектакль был задуман невиданный. С декорациями, костюмами, музыкой, танцами. Назло мальчишкам, которые так дерут нос кверху!

В квартале уже много лет подряд каждое лето устраивали театр для детей. Когда-то первые устроители назвали его "Пестрое рядно", и название осталось, хотя занавес давно был не из рядна.

Раньше всех являлись на репетицию зрители. Они прилипали к каждой щелочке, к каждой дыре в заборе. Девочки не прогоняли их: они помнили, как сами когда-то таким же образом приобретали актерские и режиссерские навыки.

Программа обещала быть на редкость интересной. Лена подала мысль: придумать матросский танец. Как будто пять моряков уходят в дальнее плавание. С ними кок. Роль кока досталась Румяне. Ей подложили подушку, и она стала даже толще, чем Султан. Две девочки держали сделанный из картона борт корабля и слегка его раскачивали. Получался шторм. Матросы передвигались по палубе шатаясь. Корабль шел ко дну, но матросы и кок с половником в руке вплавь благополучно добирались до суши.

Представление завершалось коротенькой пьеской "Три бабочки". И артисты и зрители успели выучить роли назубок. Теперь репетировали в костюмах.

Маргарита, как самая рослая, изображала солнце. Она просунула голову в большой желтый круг из картона, от которого во все стороны расходились лучи.

Лена была какая-то растерянная, взволнованная и то и дело исподтишка поглядывала на часы. Девочки удивлялись, почему она сегодня не заставляет их по десять раз повторять одно и то же, когда они собьются.

- Ничего, это мы знаем, - говорила она при каждой ошибке. - Пошли дальше.

Репетиция приближалась к концу. Маргарита должна была прорвать облака, засиять на небе и высушить бабочкам крылья. Донка заиграла на аккордеоне заключительный танец. Вдруг Маргарита остановилась, ни слова не говоря, достала из кармана очки и осторожно, чтобы не помять лучи, надела их.

Бабочки и цветы удивленно взглянули на нее. А Лена смотрела и не могла понять: "Что это? Маргарита точно вылитый подсолнух".

- Девочки, я без очков танцевать не могу.

- Как же так, солнце - и вдруг в очках!

- Ну и что? Ведь бывают же солнечные очки!

Лена приподняла крылышки - она была бабочкой. "Завтра обязательно вырежу другой круг".

- Хорошо. Продолжаем.

Донка начала марш с начала.

- Нет, нет! С того места, где мы остановились...

Все. Репетиция окончена. Лена подошла к Лиляне:

- Сними с меня, пожалуйста, крылья. Девочки, завтра репетиция в... шесть часов! Лили, идем?

Около занавеса лежала книга. Лена взяла ее, схватила Лиляну за руку, и обе исчезли за воротами.

После той, случайной встречи у завода Лена ни разу не видела Капитана. Она ушла тогда разобиженная и решила, что никогда-никогда в жизни даже не взглянет в его сторону, вообще не будет с ним разговаривать. Лена давно привыкла к тому, что мальчишки держатся особняком. Но Капитан! Как он мог уйти, не сказав ни слова? Это просто невоспитанно! Ну, сказал бы: занят, времени нет, что угодно... Может, он стесняется? Иногда Лене начинало казаться, что она чем-то обидела его. Она старалась припомнить каждое свое слово, каждый поступок. Она нарочно ходила по тем улицам, где могла его повстречать - мимо дома Мичмана, Пирата. И почти всегда у нее с собой была книга - будет повод окликнуть его и поговорить.

- Лена, это библиотечная? - полюбопытствовала как-то Румяна.

- Неужели ты до сих пор не прочла? - удивлялась Росица.

Наконец Капитан позвонил ей. Невнятно что-то пробормотал в извинение. Завтра он забежит, чтобы взять свою книгу и отдать ее... пусть не сердится... И поскорей повесил трубку. Завтра...

Это "завтра" настало сегодня. Она придет к нему сама. Пускай он не думает, что она задавака. Пойдет с Лиляной, одной ей неудобно.

Тетя Софа развешивала во дворе белье.

- Здравствуйте! Боян дома?

- Здравствуйте. Нет его. Может быть, он у Стояновых?

- Я хотела ему отдать книгу. - Лена смутилась и в подтверждение своих слов показала книгу.

- А вы оставьте у него на столе. Лиляна, ты же знаешь, где его комната.

Они робко переступили через порог. Лена положила книгу на письменный стол. И увидела на другом конце стола тетрадку, тщательно обернутую; на обложке нарисован кораблик. Лиляна догадалась, что она хочет сделать, и дернула ее за руку.

- Лена, не надо!

Девочки шагнули ближе к столу. Лена дрожащей рукой дотронулась до тетрадки. Но раскрыть не решалась...

- Лена, а вдруг он войдет?..

Лена громко дышала. Она вся вспыхнула. Щеки залило краской. Но любопытство брало верх над колебаниями. Она взглянет только на первую страничку, только на первую...

"Корабельный дневник" - было написано там заглавными буквами.

- Лена!

- Лиля, очень тебя прошу, посторожи у дверей! Ну пожалуйста!

Лена судорожно листала тетрадку. Читать подряд не хватало духу - столько страниц!

В дневнике день за днем описывалось все, что происходило у строителей корабля. Клятва хранить верность и тайну. Корабельный устав. Беседы, надежды, планы - все, о чем говорилось во дворе у Пирата и на берегу реки.

"Султан просто помешался на сборе лекарственных трав. Белладонна, горечавка. Если бы девчонки были с нами, мы бы организовали бригаду по сбору трав и его назначили бригадиром".

Радости и огорчения. Подкинутое письмо. Письмо от Стручка, письмо Стручку. Капитан каждый вечер что-нибудь записывал в тетрадь.

Дверь распахнулась. Лену бросило в жар, ноги подкосились, сердце бешено заколотилось.

- Лена, идем! Я умру от стыда!

- Ой, пожалуйста, ну еще совсем немножко...

Лиляна осталась у двери и вся обратилась в слух. Она привстала на цыпочки, чтобы видеть, не возвращается ли со двора тетя Софа.

"Сегодня были на лесопильне. Убирали стружки и опилки, сортировали и складывали доски. Грузили машины. Руки липкие от смолы, пахнут сосной. На лесопильне сейчас самая горячая пора. Заведующий сказал Димо, что мы их здорово выручили и они за это дадут нам столько материала, сколько нам нужно. А Димо и Дочо по чертежам точно подсчитали, сколько нужно. Дочо сказал, что это "сущая ерунда, все будет в порядке". Просто не верится! Еж говорит, теперь главное - не сглазить. Мичман и Седой вкалывают как звери. А насчет взыскания я жалею Целая неделя - это чересчур. Седой со мной почти не разговаривает. Наверно, все еще сердится. Ничего, помиримся".

Лена перевернула страницу

"Получили! Получили! Ваню закричал: "Ура!" Мы еще днем заметили, что Димо и Дочо какие-то доски откладывают в сторонку. Когда мы вечером грузили машину, Димо спросил: "Что, ребята, хороши досочки, а?" - "Мировые!" - "Лучше тех, что со стройки?" Седой сразу покосился на меня - думает, это я сболтнул Димо про ворованные доски. Интересно, откуда Димо узнал? Вряд ли ему сказал кто-нибудь из наших. Загадка".

- Лена!

- Последняя страничка!

"Мастерим отдельные детали в школьной мастерской. Полная конспирация. У Пирата золотые руки. Всякая работа потоньше и посложнее достается ему. Надо раздобыть масляной краски и двигатель. Двигатель! Есть у меня одна мысль. Но получится ли?

Если мы раздобудем двигатель и Фомич действительно приедет, я буду самым счастливым человеком на свете! Самым, самым, самым счастливым!"

Лена закрыла тетрадку. С нежностью провела рукой по кораблику на обложке, положила тетрадку на место.

- Что там? - спросила Лиляна.

Лена не ответила.

И, только когда вышли на улицу, сказала:.

- Мальчишки затеяли интересное дело. Надо им помочь,- и посмотрела на часы.

- Пойдем к Донке!

Они зашагали торопливо и радостно.

"Если бы девчонки были с нами..." Только бы он не очень разозлился на нее за ее поступок! Лиляна не должна ему ничего говорить!

16. МОРЯЧКИ

Ребята нашли длинную жердь - отличная мачта для будущего корабля. Мичман хотел было сам нести ее. Куда там! Это ведь не палка, которой подпирают бельевую веревку. Взялись все вместе. Взвалили на плечи. Еж - впереди, за ним - Пират, Капитан, Торпеда, Петух, Султан, Чичо Пей, Мичман, Седой. Стручок замыкающим. Только Димо и Ваню не участвовали в переноске мачты Димо - слишком высок, Ваню, наоборот, - слишком мал ростом. Грузчики шли на небольшом расстоянии друг от друга и, чтобы не наступать один другому на ноги, под музыку, в такт. Еж насвистывал марш. Теперь даже Димо верил в то, что по реке поплывет пионерский корабль. Раньше он думал: ребячьи мечты! Корабль - да это совершенно немыслимо! Но ничего не говорил "По крайней мере, забудут о драках, о бомбах из грязи Может быть, соорудят небольшую лодчонку. Нет, это тоже трудно. Сарай - другое дело. Сарай можно как-нибудь сколотить".

Димо так долго не мог поверить в реальность их мечты, потому что рос в трудное время и в бедности. Отец у него был человеком неграмотным. Забитый, безропотный, он всегда тяжело работал - формовал кирпичи, добывал из реки песок, работал каменщиком. Что за лето удавалось отложить, за зиму проедалось. Людям дома строил, а у самих крыши над головой не было. Только когда Димо немного подрос и тоже начал работать, стало чуть легче: построили маленький домик, беленный известью, с черепичной крышей, с земляным полом. Димо не помнил, чтобы в детстве он когда-нибудь играл. Сколько он глины перемесил! Вечером, когда возвращались с отцом с работы, ноги ныли от усталости. Он не рассказывал ребятам о своем детстве. Зачем им знать о таких печальных вещах!

После того как им так повезло на лесопильне, Димо взял отпуск и стал полноправным членом судовой команды. В эти радостные дни он несколько раз случайно встречал Катю на улице. Он старался избегать разговоров о сарае, но она всегда приставала с расспросами, и ему приходилось сочинять всякие небылицы. Катя смеялась и постоянно восклицала:

- Да неужели?

Однажды она уличила его во лжи - он не умел врать: неделю назад он сказал ей, что сарай с двумя окошками, а теперь - что с одним. Димо смутился. Хотел выкрутиться, да еще больше запутался. Одно окно на восток. Ах вот как? На восток? Интересно!

Еж остановился так неожиданно, что Пират, который о чем-то задумался, ткнулся носом ему в затылок.

- Стой!

- В чем дело? - спросил Стручок на другом конце цепочки. Он толкнул Седого в плечо.

Седой толкнул Мичмана.

- В чем дело?

Вопрос докатился до Ежа. Они стояли на углу того переулка, где жил Пират, и только Еж видел, что там происходит. А происходило вот что: у ворот Пиратова двора собрались все девчонки из их отряда. Еж мигом сообразил.

- Если спросят, говорите, что это балка, - сказал он Пирату. - Передай дальше.

Пират обернулся к Капитану:

- Если спросят, скажем, что балка.

Но Султан не расслышал, что ему шепнул Петух.

- О каких-то палках спрашивают, - передал он Чичо Пею.

Через восемь шажков испорченный телефон принес ему его же собственное сообщение. Чичо Пей толкнул его в плечо:

- Какая палка? Султан толкнул Петуха:

- Какая палка?

Петух в отчаянии обернулся:

- Сам ты палка!

- Это нечестно!

Честно или нечестно, но объясняться было поздно - цепочка поравнялась с девочками. Хорошо, что те ни о чем не спросили. Ребята прошли мимо молча, даже не поздоровавшись. Только Димо задержался у ворот и спросил Лену:

- Скоро ваш спектакль?

- Скоро.

- Нас пригласите?

- Пригласим.

Димо вошел во двор.

Ребята стояли молчаливые, по-прежнему держа мачту на плечах. На стене под навесом висела огромная стенгазета "Кораблестроители".

Машинист подошел ближе. "Вот так штука! Кто это сделал?"

Никто не ответил.

- Я спрашиваю: кто из вас это сделал?

Ребята присели на корточки, и мачта скатилась на землю.

- По два раза на дню врешь из-за вас, а вы...

Это было сказано скорее для себя.

"Неужели?.. Значит, окно на восток? Интересно!" В ушах зазвенел Катин смех. "Больше всего на свете ненавижу вранье"... "Так, значит, на восток?" Ее веселые глаза насмешливо смотрели на него.

- Тайна выдана! - холодно бросил Седой и посмотрел на Капитана.

Димо обвел ребят взглядом, но все смотрели ему прямо в глаза. Один лишь Капитан опустил голову и нервно покусывал губы. Он узнал эти крупные черные буквы с первого взгляда, и внутри сразу что-то оборвалось: теперь все заподозрят его.

- Сознавайтесь, кто это сделал! - решительно произнес Мичман.

- Среди нас - предатель, - ледяным тоном промолвил Седой.

- Шила в мешке не утаишь, - дрожащим голосом проговорил Капитан. - Сколько раз мы обсуждаем все прямо на улице, кричим во все горло...

- Это писала Лена, - прервал его Седой, показав рукой на стенгазету.

Потом медленно и веско повторил слова Мичмана, пристально глядя Капитану в глаза:

- Сознавайтесь! Кто это сделал?

- Не я!

- И не я! - сказал Капитан. - Честное слово!

Он посмотрел на Димо, потом на Пирата. Понял, что ему поверили, и успокоился.

Калитка открылась. Во двор вошли Лена и Донка. Их встретили неприязненные взгляды, и они не решились подойти ближе. Лена старалась улыбнуться, но не могла.

- Никто, кроме нас, не знает. Мы сами обо всем догадались, - сказала она.

Кивком головы показала на мачту, предательски растянувшуюся по двору.

- Тайна не вышла за пределы отряда. Мы никому не скажем, даже если вы нас и не примете в команду.

- Ха! Морячки выискались! - прыснул Чичо Пей.

Остальные укоризненно взглянули на него - сейчас было не до смеха.

- Подождите за калиткой! - сказал девочкам Димо. Все это время Лена и Донка держали руки за спиной. Теперь они кокетливо присели и поставили на землю по две банки масляной краски.

- Ну что? Не принимают? - встретили их вопросами остальные девочки.

Донка хмурилась.

- Воображалы они...

Немного погодя калитка открылась, и оттуда выглянула голова Ваню.

- Ого-го, сколько вас! - не сдержал он своего огорчения. - Ладно, входите! Вас приняли, будете юнгами.

Он распахнул перед ними калитку и строгим голосом предупредил:

- Только никаких газет! Это тайна!

Маргарита хотела погладить его по голове. Ваню оскорбление отпрянул - без пяти минут юнга, а что себе позволяет! Он как-никак старший матрос!

Когда Капитан подходил к дому, мама как раз выходила из дверей. В руках у нее была сетка - она шла на базар.

- Ты где пропадаешь целыми днями? Заходили Лиляна и Лена. Какую-то книгу тебе принесли.

Капитан побелел. В два прыжка перемахнул через семь ступенек крыльца и исчез за дверью. Мама с любопытством поглядела ему вслед. "Стоило услыхать про Лену - ишь как помчался!" - усмехнулась она.

- Боянчо! Боянчо!

Она хотела попросить его полить вечером грядки.

Капитан стоял перед письменным столом и нервно покусывал губы. Книга лежала под дневником! Они были здесь, трогали его вещи, читали... Неужели правда? Читать чужой дневник - это подло, низко, самое подлое, что может быть... Это все равно, что вскрыть чужое письмо, заглядывать в чужие окна, подслушивать... Нет, Лена на такое не способна. Они, наверно, отдали книгу маме, а мама, когда вытирала пыль, положила ее сюда... Иначе... Седой прав: он - предатель!

В тот вечер Капитан впервые не записал в дневник ни строчки. Он не смел прикоснуться к тетрадке с корабликом на обложке.

17. КАПИТАН

Юнги приходили утром, убирали под навесом - подметали, вытирали. Принесли много цветов. После обеда девочки продолжали готовиться к спектаклю, а по вечерам шили разноцветные флажки для будущего корабля.

Мальчики относились к ним по-разному. Димо и Пират успокоились, когда поняли, что вожатая ни о чем не подозревает.

- Да неужели? - опять спросила его Катя при следующей встрече.

- Представь себе, - смело отвечал Димо.

- Мы ведь тоже ее любим. Если бы мы ей сказали, то не получилось бы сюрприза, - сказала как-то Лена Пирату.

Пират был рад девочкам: они помогали ему приглядывать за Пиратиком. Султан обдумывал грандиозный поход за лекарственными травами. Добродушный Петух держался приветливо, а Стручок - вежливо и благовоспитанно.

Остальные держались отчужденно, терзаемые желанием узнать, кто же предатель. Ребята подозрительно косились друг на друга. Чем больше накапливалось подозрений, тем тягостней становилось на душе у каждого.

Чичо Пей, некогда участвовавший в выпуске стенгазеты "Оса", сторонился девочек, остальные сторонились его. Чичо Пей? Все знали: он, что ни напишет, все читает своей маме.

Отчужденнее всех держались Седой, Мичман, Торпеда и Еж. Для них юнги как бы вовсе не существовали. Их не радовала чистота, не восхищали горшки с цветами. Подумаешь, цветы, только мешают! Они были убеждены, что всему виной Капитан, и на душе у Мичмана было очень скверно.

Капитана тоже одолевали сомнения. Он не решался спросить у мамы, входили девочки к нему в комнату или нет, из боязни услышать, что входили. О своем дневнике он никому не говорил. Думал прочесть его ребятам после первого плавания, Чтобы вместе посмеяться над прежними спорами, забытыми происшествиями. Сейчас все рухнуло, все. Никакой радости. Может, поделиться с Пиратом? Тот поймет. Нет, лучше с Димо. Нет, ему не с кем поделиться! И, может быть, он вообще ни в чем не виноват. Надо бы спросить Лену. А если она не читала дневника? Обидится смертельно - как он мог такое про нее подумать!

Досок хватило, даже остались лишние. Части корабля были почти совсем готовы, и команда отправила телеграмму старшине Фомичу. Он стал для ребят какой-то легендарной личностью, - они рисовали его себе настоящим морским волком, какие бывают в кино и книжках: коренастый, широкоскулый, грудь колесом, крепкий, как корабельный канат. Он наверняка ходил даже в Африку.

На этот раз ждать пришлось недолго - Фомич прислал телеграмму, что едет.

В школьной мастерской Пират достругивал последние доски, а ребята сидели дожидались, когда он кончит, чтобы перетащить доски к нему во двор, под навес, - сборку намечалось провести там.

- Без Пирата мы бы пропали, - вполголоса произнес Седой.

Все поняли, на что он намекает.

- Эта Ленка нам все напортила, - с огорчением подтвердил Мичман.

- Как это она могла сама додуматься? - сказал Еж. - "Мы сами обо всем догадались"... Трепотня! А как же черепица? Почему она не подумала, что мы строим дом?

- Зря мы его выбрали капитаном. Чересчур он нос задирает, - продолжал атаку Седой. - Меня еще тогда, помните, когда он заболел, взяло сомнение... Книжки, розочки... Но откуда мне было знать?

- А теперь ты разве знаешь? - неожиданно для всех спросил Петух.

- Эх ты, Петух, ку-ка-ре-ку! А кто рассказал Димо про доски? Ну скажи! Может, я? Зачем он ходил на кирпичный завод? Мы видели. Мичман свидетель, пускай скажет!

- Ходил. Что верно, то верно.

Мичман совсем расстроился, и опять у него лопнула шина. Как хорошо все шло, с каких пор не лопались шины! Ему было больно слушать такое про Капитана. Друг все-таки, а как его защитишь?

- Капитан называется! - с глубочайшим презрением продолжал Седой. - Два дня вообще не показывался. Только и умеет форсить. С утра опять куда-то исчез... Вот где он...

Пират закончил работу и выключил токарный станок. Потом вынул из кармана химический карандаш и, послюнив, отметил обструганную доску кружочком - это последняя деталь. В мастерской стало тихо, разговор сразу оборвался. При Пирате ребята злословить о Капитане не решались. Нагрузились деталями и пошли.

Капитан действительно два дня почти не показывался под навесом.

- Дело у меня, - таинственно говорил он и исчезал.

Сегодня Капитан мчался к Пирату на всех парах. Ему хотелось кричать и прыгать от счастья, но кругом были люди. Впервые с того дня на душе было легко и радостно. Он был в пионерской форме - белая рубаха, красный галстук. Подбежав поближе, он сорвал с себя галстук и, перескочив через ограду, замахал им и закричал:

- Все на борт! - и вбежал под навес, еле переводя дух.

Под навесом, кроме Лены и Маргариты, не было никого. Разложив на верстаке длинный лист бумаги, Лена что-то писала большими буквами. Капитан неохотно направился к ней. С тех пор как девочек приняли в команду, Он избегал разговора с Леной. Лена заметила это и тоже с ним не заговаривала. Но теперь она улыбнулась и шагнула к нему:

- Ты слышал, Капитан, Фомич приезжает!

Капитан об этом не знал. Но встретил ее слова холодно, даже не улыбнулся.

- Где все?

- В школе. Скоро придут.

- А Димо?

Не будь рядом Маргариты, он бы ее все же спросил о дневнике.

- Ты не рад, что Фомич приезжает?

- Где Димо?

- Его вызвали на завод.

Подошла Маргарита; в руках у нее банка с краской и кисточки.

- Здравствуй, Капитан! Лена, тебе это еще понадобится?

- Нет. Вымой, пожалуйста...

Маргарита пошла к колонке в глубине двора. Капитан и Лена остались одни.

- Пишу плакат, - сказала Лена, не глядя на него.

"Добро пожаловать, товарищ Фомич..." Повесим под навесом, с улицы не будет видно.

Капитан подошел ближе, облокотился о верстак. Лена покраснела. Она знала, что когда-нибудь разговор о "том" состоится. На глаза навернулись слезы.

- Лена, ты прочла мой дневник?

Она вздрогнула. Так же как тогда, когда она прикоснулась к тетрадке, раскрыла первую страницу.

- А вы зачем от нас все скрывали, мы ведь в одном отряде? Зачем?.. Что мы вам сделали?..

От волнения голос ее оборвался... Капитан помрачнел. С улицы донеслись голоса. Это подходили ребята, но он ничего не слышал. Он обязан всем рассказать об этом, а там будь что будет.

- Как же ты посмела читать чужой дневник? Она еле слышно, умоляюще проговорила:

- Но мы ведь ничего не выдали... Ведь правда не выдали?

Ребята уже входили во двор,

- Я понимаю: я поступила отвратительно, но очень прошу тебя, не сердись. Ну, пожалуйста...

Она призналась. Теперь она уже может смотреть ему в глаза. Капитан стоял и машинально наматывал на палец галстук. Впереди всех шел Седой, неся на плече тяжелый ящик с деталями. Бесцеремонно оттолкнув Лену, он поставил ящик прямо на плакат. Лена еле удержалась на ногах. Банка с краской со звоном покатилась по мощенному булыжниками двору.

- Подвиньтесь! - буркнул Седой. - Этот верстак, чтобы работать, а не шуры-муры разводить. Опять секреты?

- Убери ящик! - закричал Капитан.

Он был вне себя.

- Сам уберешь! Поработай хоть разок! Тебе женихом быть, а не капитаном!

- Что ты сказал?

Капитан шагнул к нему. Седой сделал вид, будто не слышит. Он доставал из ящика рейки и с шумом бросал их на верстак.

- Убери, я сказал!

Капитан ударил его кулаком, у Седого на губах показалась кровь. Он бросился на Капитана, они сцепились. Лена взвизгнула, заплакала. Схватила Маргариту за руку, и обе выскочили на улицу. Мальчишки все побросали и окружили дерущихся. Капитан и Седой были среди них самыми сильными, и никто не посмел их разнимать.

Пират подошел чуть позже. Увидев, что происходит, ои тут же кинулся к ним:

- Что вы делаете? Капитан! Капитан! Седой!.. Он схватил Седого за плечи, попытался оттащить, но тот в ярости завопил:

- Не лезь!

Силы примерно были равны. Капитан был повыше и вел бой поумнее. Он зажал голову противника одной рукой и старался повалить его на землю. Седой перебирал ногами, смешно и беспомощно извиваясь. Он пытался высвободиться из цепкой хватки Капитана, но чувствовал, что силы уходят, что он слабеет. Это привело его в бешенство. Он рывком повернул голову и укусил руку, которая его сжимала. Капитан выпустил его - от боли потемнело в глазах. Не помня себя от ярости, он ударил Седого в лицо. Тот пошатнулся и рухнул навзничь. Из носа брызнула кровь. Капитан придавил ему грудь коленом, ударил еще несколько раз кулаком, ладонью... Седой прикрывал лицо руками.

- В другой раз не будешь раскрывать свою поганую глотку, - сказал Капитан презрительно и больше бить не стал.

Сжав зубы, весь дрожа, он поднялся. Рубашка была в грязи, в крови. Галстук валялся на земле. Капитан нагнулся, поднял, Пошел к колонке помыться и застыл как вкопанный.

У калитки стоял Димо и мрачно смотрел на них.

- Корабельный совет! - сухо бросил он.

Прессы на кирпичном заводе опять забарахлили. Его позвали починить. Директор хотел вообще отозвать его из отпуска: "Возишься там с мелюзгой, а тут производство..." Старшина мог приехать с минуты на минуту, а у них драки, кровопролитие...

Всем стало страшно, даже Торпеда не посмел произнести обычное "бам".

18. БОЛЬШИНСТВО

Седой сидел, откинув голову, прижав к переносице платок, и шмыгал носом. Димо опустился на табуретку. Он старался взять себя в руки.

- Ты чего стоишь столбом? - прикрикнул он на Султана. Одна чурка оставалась незанятой.

- Где Стручок?

- На станции. Поезд встречает... - ответил кто-то. Оробевший Султан присел на краешек чурки.

- Кто первый ударил?

Молчание.

- Он меня оскорбил...

- Я спрашиваю: кто ударил первый?

- Я.

- Ну, так как? Что делать будем?

Вопрос, обращенный ко всем и ни к кому в отдельности. Вопрос, на который никто не ответил. Димо постукивал кулаком по ладони.

- Мне тут хулиганья не надо! А если вы и на корабле драку затеете - что будет? Все пойдем ко дну!

- Он все время задирался. Я больше не мог терпеть.

- Сможешь! Хоть ты и капитан, а устав один для всех.

"Не хватает ещё в философию удариться", - подумал Димо, а вслух сказал:

- Предлагаю разжаловать Капитана в рядового матроса на семь дней, а сейчас встань и попроси прощения у Седого.

- Не буду. - Капитан сказал негромко, но решительно. - Это он должен извиниться. Он меня оскорбил, а я - я только надавал ему за это.

- Не извинишься?

- Нет.

Димо вскипел:

- Предлагаю исключить Капитана из состава: команды за нарушение устава. Кто "за" - прошу поднять руку. Голосуем!

Капитан открыл было рот, но потупился и промолчал. Ребята, загипнотизированные гневом Димо, подняли руки. Еж, Чичо Пей, даже Мичман - он оперся локтем в колено, чтобы не было заметно, как дрожит рука. Седой поднял руку невысоко, как святые на иконах. Пират сначала помахивал рукой, словно хотел сказать "нет", но потом рука поднялась и застыла.

Капитан этого не видел. Он видел только поднятую руку Мичмана. Верный старый друг. Значит, все против него.

- Единогласно! - подытожил Димо.

Капитан встал, постоял секунду, словно ожидая: а вдруг что-нибудь изменится, вдруг все это ему только померещилось? Потом он медленно побрел к выходу.

- Нет, не единогласно! Я - "против"!

Ваню вскочил на ноги; теперь он возвышался надо всеми.

- Капитан, не уходи! - Каждое слово вырывалось с рыданием. - Какой же это корабль - без капитана!

- Хорош Капитан! Тайну сохранить не мог... - просопел Седой.

- А ты помолчи! - цыкнул на него Димо. Ваню обернулся. Капитан уходил обессиленный, убитый горем. Вот он открыл калитку и вышел.

- Капитан! Подожди!.. - По щекам малыша потекли слезы. - А кто придумал корабль? Кто придумал договоры?

Он подошел к Пирату и замахал тоненькой, худенькой ручонкой:

- Эх ты! Кто твоего брата спас? А ты голосуешь... И Ваню беззвучно заплакал.

- А хорошо это - избивать своего товарища? - спросил Димо.

- Да, хорошо! Очень хорошо! Я - за Капитана! Меня тоже исключайте - я с Капитаном!

И он побежал к калитке...

- Большинство называется, - с рыданием проговорил он. В эту душную пору дня улица была совершенно безлюдна. Один только Капитан медленно брел по мостовой.

- Капитан!

Капитан остановился не оборачиваясь. Он обхватил малыша за плечи. Тот, всхлипывая, пошел рядом. Со стороны посмотришь - два родных брата, старший и младший.

Позади них из-за угла вынырнул какой-то "джип" и остановился перед домом Пирата.

Би-биип! Би-биип!- призывно и весело просигналил гудок.

Ваню хотел обернуться, но Капитан прижал его к себе.

- Идем, Ваню, не оборачивайся! Это двигатель привезли для корабля.

- Двигатель?!

- Да. Хочешь, пойдем завтра на рыбалку?

- Пойдем.

- Ты можешь встать пораньше? На рассвете?

- Я сплю у самого окна. Ты свистни - я сразу вскочу. На глазах у ошеломленной команды и пораженного Димо из "джипа" выпрыгнули старшина и два молодых солдата.

- Давай! Держи!.. О-оп, не уронить бы!.. Куда ставить-то?

Мотор сверкнул на солнце серебристой краской. Торпеда и Петух распахнули ворота и повели солдат к навесу.

Далеко, в глубине улицы, еще белела рубаха Капитана.

- Это двигатель со списанного военного катера, - пояснил старшина, немного удивляясь тому, как странно ведут себя ребята. - Но двигатель исправный, работает как часы. Ваш Капитан - золото, а не парень, упросил нашего майора. Где он, кстати?

Старшина обвел их взглядом.

- Сбегай-ка за ним! - сказал он Седому, стоявшему ближе всех. - Да что это с тобой? Где воевал?

Седой спрятался за спиной Димо.

Солдаты вернулись.

- Что, ребята, все в порядке? Отнесли?

Димо слушал и не слышал. Он достал из кармана блокнот и быстро написал: "Капитан, вернись. Разве трудно извиниться? Что особенного? Димо".

Он вырвал листок и протянул Мичману.

- Мигом! Догони и передай!

Мичман рванулся с места.

"Не может быть, чтоб не вернулся", - думал Димо. Когда Капитан уходил, Димо понял: что-то неладно, а что, он и сам не знал.

- Зачем вам двигатель? - спросил старшина.

Димо очнулся:

- Да так, строим одну штуку. Вот закончим, пригласим и пехоту.

- Смотрите не забудьте!

- Не забудем.

- Договорились!

Старшина протянул Димо большую, сильную руку.

- Вы его на всякий случай смажьте. Постой-ка, пошли со мной одного паренька! Дадим вам смазочного масла. Харала'мпи, Данко, пошевеливайтесь, едем! Оп! - Ему понравился Петух. - Оп-ля!

Мичман догнал Капитана и Ваню.

- Капитан!

- Я захвачу с собой помидоров, - говорил Капитан.

- Капитан!

Мичман шел за ними, отдуваясь: он сильно запыхался, пока бежал.

Капитан взял себя в руки.

- Не разговаривай со мной! Ты же знаешь устав: кто заговорит с исключенным, сам будет исключен!

У Ваню слезы текли по лицу и голос дрожал от обиды и боли:

- Ты же с большинством?

- Все ведь голосовали...

Это звучало как попытка оправдаться.

- Тебе записка от Димо На, возьми! Ну, возьми же!

Мичман поравнялся с ними и протянул записку, Капитан на ходу пробежал ее глазами. Просить прощения? Никогда!

- Возьми, Капитан! Это от Димо!

- А червяки? - спросил Капитан.

- Я накопаю.

- Крупные, жирные, на сома... Как те, под камнями... Знаешь?

- Знаю.

Ваню отер рукой слезы. Шмыгнул носом Мичман не отставал.

- Капитан, ну чего ты, правда?.. Подумаешь, велика беда! Сам же его отдубасил?

Со двора Пирата донеслось громкое "ура" Мичман оглянулся.

- Капитан, Фомич приехал!

И повернул назад.

- Вперед, Ваню, не оборачиваться! - дрогнувшим голосом произнес Капитан.

- Как те, Капитан?.. Да? - пытался продолжить разговор старший матрос.

По его щекам опять потекли слезы. Вернуться бы и хоть одним глазком взглянуть! Все сейчас смотрят на Фомича, никто и не заметит. Чтобы не поддаться искушению, он стал смотреть прямо перед собой.

Нет, не все смотрели на Фомича. Один из моряков провожал глазами белое и синее пятнышки в глубине улицы. "Эх ты, старый пират, - думал он, - зачем же ты поднял руку, зачем промолчал?"

19. ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ

Пробковый поплавок неподвижно лежал на поверхности омута. От засухи вода в реке спала и на местах поглубже казалась неподвижной. Ваню держал удочку. С самого утра поплавок ни разу не шевельнулся. Эх, зря они не прошли дальше. Какие там омуты!

- Капитан!

Капитан ковырял землю прутиком. "Исключили? Ну и пусть! Если Седой опять скажет такое, он опять его отколошматит".

- Мичман правду сказал?

Нет, он не станет просить прощения! Всё. Баста! Пусть хоть на коленях умоляют, извиняться он не будет!

- Правда, Капитан?

Но Димо тоже не пойдет на попятный. Просто ради авторитета. Взрослые никогда не уступают.

- Ну что ты молчишь, Капитан?

Все оказались против него - все подняли руку. Ваню положил удочку; взял пустую консервную банку и молча спустился к реке; набрал в банку воды; пошел к плотине; сел на корточки. Медленно, осторожно стал лить воду в маленькую нору.

Хорошо бы найти мешок с золотом. Они с Капитаном купили бы себе скутер и понеслись по реке. Вж-ж!.. Ребята бы лопнули от зависти! Или нет! Вместе с Капитаном тайком перенесли бы скутер к Пирату во двор и оставили под навесом. Как ту доску, что они как-то утром там обнаружили. Так и не узнали, откуда она взялась, кто ее принес... А впрочем, больно нужно! Еще им скутер отдавай! Сами поплывем по реке, с Капитаном.

- Ваню, ты что там делаешь?

- Кузнечика ловлю.

- Брось!

- Да ведь на червей не берет.

- Брось!

- Почему, Капитан?

- Потому.

Накануне вечером кузнечик под окном молчал, ночью тоже его не было слышно. Что с ним стряслось? Капитан долго стоял у окна и ждал.

Ваню вернулся. Голубая стрекоза застыла над поплавком в парящем полете. Сейчас сядет, обязательно сядет. Села. Настоящий вертолет. Поплавок дрогнул. Стрекоза взмыла вверх и исчезла.

- Капитан! - Ваню потянул его за рукав и указал подбородком на поплавок. Клюет.

Подал ему удочку и затаил дыхание. 'Поплавок заплясал на воде. Успокоился.

- Опять заснул, - сказал Ваню.

Капитан потянул леску. Поплавок еле заметно плыл к водовороту. Внизу была рыба. Старая и хитрая. И, должно быть, крупная. Мелкие рыбешки глупо дергают частыми, короткими рывками.

Вдруг поплавок исчез. Капитан подождал секунду и подсек. Ивовая удочка изогнулась.

- Проглотил. Капитан, проглотил! - Ваню запрыгал от радости. - У-ра! А большая рыба, Капитан! Как та?

Малыш не знал, как изменчиво счастье. Капитан отчаянно боролся с леской. Она была чересчур короткая. Хорошая леска, целый моток остался во дворе у Пирата. Капитан дернул сильнее. Ему хотелось хоть взглянуть, какая там рыба.

Уф! Они еще всем нос утрут!

Огромный сом, едва ли не крупнее, чем тот, прежний, показался на миг и тут же ушел под воду. Натянутая леска зазвенела. Удочка легко выпрямилась. Поплавок всплыл на поверхность.

- Сорвался, - сказал Ваню.

Капитан воткнул удочку в песок.

- Шабаш! - сказал он. - Лески как не бывало.

Ваню молча сел на землю. Ему хотелось напомнить Капитану про тайник Цыгана... Он взглянул на старую лодку, на высокий вяз. Старался понять, что же произошло. Все словно стало другим. Каюта, руль. Мачта исчезла. Якорь - эх-ха! - забыли поднять. Речушка почти совсем обмелела. Если влезть в лодку, она пробороздит по дну.

- Капитан...

А те сейчас, наверно, собрались под навесом. Интересно, хорош ли двигатель? Если бы не он, Капитан, пришлось бы им грести веслами. Всему городу на потеху!

- Капитан, а Фомич плавал в Африку?

Капитан продолжал молчать, и малыш сам себе ответил:

- Конечно, плавал. Верно, Капитан? Подул ветер. Ивы над ними зашелестели. По небу поплыли темные, с белыми краями тучи.

- Верно? - Малыш только об одном и думает. - Наверняка плавал, а?

- Не бойтесь!

Над ними наклонился Цыган.

- А мы и не боимся, - ответил ему Капитан.

- Поймали что-нибудь?

- Сом сорвался Вот такой.

Ваню показал чуть больше, чем было на самом деле.

- Тут попадаются такие крупные, что в одиночку и не вытащить. А где ваша ватага?

- Там.

- Хорошо живете, как я погляжу.

Цыган присел рядом. Он достал из кармана крючок, леску, удивительно быстро привязал крючок, насадил приманку и закинул удочку. Потом он притянул поплавок к берегу и передал удочку малышу:

- Держи! Здесь среди корней кружат мальки. Они всего вкуснее. Я вам потом дам леску. У меня много.

Ваню старался смотреть на поплавок, а глаза почему-то косили на вяз. Цыган понял это по-своему.

- Думаешь, ворованная? В воскресенье у одного олуха леска зацепилась, а влезть в воду он сдрейфил. Я часа два караулил, покуда он уберется.

Капитан молча бросал камешки в воду. Если бы не драка, он бы им все рассказал. И кончились бы взаимные подозрения.

- Думаете, я ворую? Шарики я бы вам и так отдал. На что они мне? С кем мне играть в шарики?

Какая муха его укусила? Чего он подъезжает, этот Цыган? Уж не он ли подбросил ту доску? А прошлый раз предложил мальков... Неужели так тяжело быть одному?

- Вы чего это со мной не разговариваете? А, Капитан! Капитан поднял голову.

- О чем?

- Верно. Не о чем.

- Где Чико?

- Рыбу ловит, я его дрессирую. Чтобы лаял, как только поплавок уйдет под воду. И научу, вот увидите!..

Он посмотрел на небо, понюхал воздух.

- Град будет. Давайте сматываться!

Чико залаял.

- Что, говорил я вам?

Они побежали.

Однако четырехногий рыболов лаял не на поплавок, а на черепаху, которая благоразумно не желала высовывать голову из панциря.

- Эх ты, не выйдет из тебя рыболова, Чико!

Пес поджал хвост и отошел туда, где лежала удочка. А Ваню присел на корточки возле черепахи.

Команда трудилась вовсю. Димо разбирал двигатель, время от времени поглядывая на хмурящееся небо. Он молча передавал детали ребятам. Те промывали их в бензине, вытирали, надраивали до блеска тряпками. Некоторые ребята нарочно вымазались смазочным маслом, чтобы походить на настоящих механиков.

- Мичман! Подай-ка мне молоток! - попросил Фомич.

Все наперегонки бросились выполнять приказание. Петух, самый шустрый, да и стоял он ближе, опередил всех. Остальные с завистью смотрели, как Фомич ему что-то говорил, а Петух в ответ смешно кивал. Слов разобрать было нельзя, потому что Пират пилил ножовкой толстую доску.

- Что он тебе сказал?

- Что сказал? - громко переспросил Петух.

Пират как раз кончил пилить, стало тихо. Петух наклонился и прошептал:

- Не корабль будет, а настоящий крейсер, жуткое дело!

- Что - жуткое? - спросил Султан, расслышавший только последние два слова.

Упали первые дождевые капли. Пока ребята и Димо убирали все под навес, дождь полил сильнее, забарабанил град. Но крыша, перекрытая черепицей с ремзавода, не протекала. Ребята расположились на чурках и умоляюще уставились на Фомича.

Моряк не был похож на героев приключенческих книжек и картин, но он был настоящим моряком и добрым, как... как Димо. С первого же дня он примирился со своей ролью рассказчика:

- Как-то раз подходили мы к Масленому мысу, вдруг налетел ветер. А берег там - жуткое дело. Одни скалы. До пристани далеко. И качка...

- Жуткое дело! - вырвалось у Торпеды.

- Вот именно, - не смутился Фомич и продолжал: - Шторм на девять баллов...

- Сколько? - тихо переспросил Султан.

- Девять, - на пальцах показал Чико Пей.

- Ух ты! - ахнул Султан, хотя ни он, ни остальные ребята не знали, много это или мало. Знал только Мичман.

- Это значит девять валов - один на другом.

- Вода заливает палубу, все смывает подчистую. Сбавляем ход. Иначе, как попадешь между двух валов - крышка! Дождь хлещет, гром гремит, жуткое дело. Среди бела дня темень как ночью. И вдруг один матрос падает за борт. Застопорить машины! Человек за бортом. Наш товарищ. Надо спасать, даже если всем придется погибнуть. Бросаем канат. Один раз. Другой - и вытащили! Таков закон моря - нельзя оставлять товарища в беде. Море, ребята, огромное: если кто свалился за борт, до берега ему нипочем не доплыть.

Град сменился частым проливным дождем.

Пират не сводил глаз с чурки, где обычно сидел Капитан. Он сам ее выбрал из большой поленницы. После злосчастного корабельного совета две пустые чурки так и остались стоять в проходе. Они мешали, но все как-то приноровились перешагивать через них, и никому не пришло в голову отодвинуть их или положить на поленницу. А эта история? Может быть, Фомич и Димо сговорились между собой? Пират исподтишка взглянул на Димо. Нет. Димо курил, осторожно держа сигарету двумя пальцами, и думал: "Не надо было вмешиваться, ребята бы сами рассудили. Как тогда, с украденными досками". Он перехватил взгляд Пирата. Заметил, что Мичман, Торпеда, Петух отводят глаза, а Седой ерзает с виноватым видом. Да, они уже не маленькие, а вполне разумные люди. А он сгоряча навязал им свое решение. Но Капитан тоже хорош... Такой всегда сдержанный, а полез в драку... Только одна мысль успокаивала Димо: "Капитан поймет, что другого выхода нет, и вернется".

Вечером, когда взрослые ушли, Пират потянул Седого за рукав. Остальные отошли в сторонку, догадавшись, о чем пойдет разговор.

- А когда нам с Ежом пришлось снять тельняшки? - пытался оправдаться Седой. - Чего он обижается!

- Ты пойдешь или нет?

- Но...

- Пойдешь?

Седой кивнул, но тут же взмолился:

- Пойдем вместе, Пират!

Под окном Капитана они несколько раз свистнули. Остальные дожидались неподалеку.

А Цыган, Капитан и Ваню в это время шлепали по мокрому берегу реки. Старший матрос и Чико успели стать большими друзьями. Чико охотно здоровался, протягивая грязную лапу, прыгал через прутик, позволял себя гладить.

- Смотри, избалуешь пса, он потом перестанет меня слушаться, - ворчал Цыган. - А хотите, ребята, махнем к Синему омуту? А? Это недалеко, километров семь-восемь. Когда вода спадает, там сомы с теленка величиной. Вот только чуть подсохнет, и отправимся...

Капитан с радостью принял предложение. Он не мог сидеть дома - родители сразу догадаются, что у него что-то неладно. Он боялся также, что "те" придут, начнут уговаривать. Подумаешь, извинись, мол, и дело с концом! Или Лена явится. Если бы не Ваню, он бы поехал в деревню к тетке: там у него двоюродные братья, он каждое лето на недельку ездил к ним. Ребята они хорошие и любят его. А может, подружиться с Цыганом и будет тогда три цыгана?

Возвращались поздно вечером. Когда шли по узкоколейке, Цыган спросил:

- А Димо вас что, на машинистов учит?

- Нет. Так только, показывает, - пробормотал Капитан.

- Я видел.

Глаза Цыгана сверкнули в темноте. Он остановился.

- Вы с ним большие друзья, как я погляжу! Капитан кивнул. Ну и дела! Стыдно все же признаться, что его выгнали из команды. "Не в те двери стучишься, Цыган!" А Цыган ломал голову, как повести разговор, чтобы не пришлось просить, но ничего придумать не смог. Неужели Капитан сам не догадывается? Молчит как пень.

- Так у вас курсы, что ли? Водителей дрезины?

- Нет.

Они подходили к кирпичному заводу.

Молчит, ну и пускай молчит на здоровье!

- Я пройду низом, - сказал Цыган. - А то увидят вас со мной.

- Ну и что? Пошли вместе.

- Я знаю, что обо мне болтают. Будто я своего отца обворовал. И ты про меня то же самое думаешь, я знаю. А это были мои деньги, старик хотел их пропить, понял? Вот! Очень вы мне нужны! Чико, пошли!

Он свернул за угол и словно растаял в темноте.

- Капитан, давай не пойдем к Синему омуту! Я боюсь. "На вид - не подступись, а на самом деле просто обиженный", - думал Капитан. Показывает кулаки, чтобы не поднять руки кверху. Злобствует, чтобы не подольщаться. Три цыгана? Ерунда все это! Но он, Капитан, тоже не сдастся! Распростится с кораблем, как распростился с лодкой. Все голосовали "против". Даже Пират. Почему? Надеется стать капитаном вместо него? Ну и пускай! Он парень неплохой. Может быть, его уже и выбрали... Ну и ладно!

Ваню взял его за руку:

- Мне холодно. Пойдем скорее!

Ну и дождище! Если кузнечик вернулся в нору, его, наверно, залило...

20. ПУСТО И ОДИНОКО

Прошли два мучительно долгих дня.

Хоть бы немного отлегло от сердца! Хоть бы удалось немного забыться! Каким-нибудь образом вернуть Ваню на корабль. Одному было бы легче. Зачем малышу взваливать на себя такую непосильную ношу? "Исключайте и меня, я с Капитаном!" А вчера говорит:

- Капитан, пойдем заберемся на корабль!

- Какой корабль?

- На этот.

- Да это лодка!

- Ну, понарошку. Эх, если бы не драка...

Это переполнило чашу.

Капитан вспылил:

- Ты зачем в тельняшке ходишь? Ведь нас выгнали! Он зашагал по берегу. Малыш поспешил за ним. Он наступил на колючку, запрыгал на одной ноге и опустился на песок. Капитан все шел и шел, словно хотел убежать от него.

- Капитан!

Тот не останавливался. Ваню пришел в отчаяние:

- Капитан!

Он заплакал.

Капитан обернулся, торопливо подбежал.

- Ты на меня сердишься, Капитан? Капитан нагнулся, поднял его ногу, стал осторожно, одну за другой, вынимать занозы.

- За то, что я сказал?

- Не сержусь.

- А почему ты со мной не разговариваешь?

- Больно?

- Нет. Чуточку.

- Что же ты ревешь?

- Я не реву.

Два дня старший матрос держался геройски: не проронил ни единой жалобы, притворялся, будто ему весело, интересно, но Капитан отлично понимал, что душу Малыша раздирали две привязанности: к нему и к кораблю. Роль оказалась непосильной, и теперь лились невыплаканные слезы всех этих дней.

Ах, если б не драка, если б он не ударил... Если б он сдержался, проглотил обиду... Ответил безмолвным презрением на слова Седого... Не упрекал бы он потом себя за то, что не заступился за Лену? Смог бы себе такое простить? А если бы вместо Лены оказалась Маргарита? Да! Все равно он бы и ее защитил от грубости, несправедливости, сплетни. А Седой сразу заткнулся, когда ему шмякнули! Ну подрался, ну вынесли бы какое-нибудь взыскание, но зачем же сразу выгонять? Он-то заступился, а за него - никто. Еще записку прислали! На душе становилось пусто и одиноко. Ваню счастливый: он маленький, ему и поплакать не стыдно.

Капитан провел рукой по ступне малыша: не осталось ли еще занозы? Нет, все...

- Ваню, ты хотел бы вернуться на корабль?

Юнга вытаращил глаза.

- Вместе с тобой.

После обеда Капитан остался дома. Он лежал, держа перед собой книгу. Заслышав чьи-нибудь шаги, он раскрывал ее и делал вид, что читает. В тот вечер, когда была гроза, он нашел у себя письмо, но открывать не стал. От кого оно могло быть? От Чичо Пея, конечно Капитан смял письмо. Швырнул за окно. Письмо стукнулось об оконную раму и упало на письменный стол. Капитан старался думать о чем-нибудь другом. Он попробовал читать, просчитал в уме от одного до двухсот восьмидесяти - ничего не помогало. Мальчик принес из кухни спички и сжег письмо. Язычки пламени лизнули ему пальцы, обожгли. Письма больше не было. Нечего! Вовремя надо было говорить.

Письмо, однако, было не от Чичо Пея. Чичо Пею принадлежала только идея и трубка, из которой выстрелили. Письмо писал Пират: "Капитан, мы все виноваты. Предлагаем мировую. Пират".

В тот вечер Капитан снова взял в руки корабельный дневник. После слов "самый, самый, самый" ему захотелось написать всего одно слово, но большими буквами, во всю страницу:

"КОНЕЦ".

"Чир-р!" Кузнечик! Заговорил!

Чьи-то тихие шаги заставили его встрепенуться. Нет, ничего не слышно. Так тихо могут ходить только их кошка и Ваню. В подоконник вцепились чьи-то пальцы, потом в окне показалась улыбающаяся рожица старшего матроса. В зубах он держал какой-то листок. Ваню подтянулся на руках и сел на подоконник.

- Капитан! Мы получили приглашение.

Листок был весь разрисован. Капитан узнал руку Лены - только она умела так рисовать цветы и балерин.

- В первый ряд. Мы пойдем, Капитан, правда?

- Пойдем.

Заметив у него в руках дневник, Ваню набрался храбрости:

- Как ты думаешь, Капитан, его уже собрали? А?

- Может быть.

- А можно, я пойду и только одним глазком взгляну?..

- Только посмей! Они подумают, что мы пришли проситься обратно.

- Тогда я не пойду... Завтра такой танец увидишь, умрешь со смеху! Румяну нарядили - точь-в-точь Султан! Представляешь?

После драки девочки во дворе у Пирата больше не появлялись. Димо послал парламентерами Пирата и Стручка. Девочки ответили, что заняты, идут генеральные репетиции.

Лена пробовала написать Капитану письмо, но выходило то слезливо, то чересчур холодно и совсем не так, как ей хотелось. Вся надежда была теперь на спектакль. Капитан должен прийти. Хотя бы ради Ваню. Она нарочно послала им билет на двоих. Когда ребята соберутся вместе, увидят друг друга, недобрые чувства сразу исчезнут. Столько дней прошло. Она признается, что все случилось по ее вине.

За несколько часов до спектакля Пират, Стручок и Торпеда пришли помочь девочкам. Они приладили занавес, что-то прибивали, приколачивали, все время опасаясь, как бы не придавить кого-нибудь из малышей, которые сновали между кулисами и декорациями. Спектакль в самом деле обещал быть невиданным.

Вот уже скоро начало. Звонкоголосая публика понемногу прибывала. Лена нашла дырочку, откуда можно было незаметно наблюдать за "зрительным залом".

- Лена, ты когда крылья прицепишь? - в волнении спрашивала Маргарита. Она уже не была похожа на подсолнух.

Два места в первом ряду оставались незанятыми. А зрителей пришло много. Некоторые принесли с собой табуретки и садились кому где нравилось, другие пересаживались с места на место, выводя из себя распорядителей. Мамы и папы стояли поодаль. Самые нетерпеливые стали хлопать в ладоши. Маргарита в отчаянии надела Лене крылья, силой повернула к себе лицом, нарумянила щеки. Лена смотрела на нее и не видела. Она пыталась вспомнить, сказала ли она Маргарите, чтобы та, выйдя на сцену, воскликнула: "Я солнце!" А то некоторые могут не догадаться.

Лена еще раз посмотрела в дырочку. На одном из стульев сидел Ваню, всем туловищем повернувшись назад. Какая-то вежливая девочка подошла к нему, о чем-то спросила и, сделав книксен, села рядом. Будь Лена поближе, она бы услыхала такой разговор:

- Здесь свободно?

- Нет, занято. Для Капитана.

- Мерси...

Девочка опустилась на стул и любезно улыбнулась Ваню.

Тут вошли корабельная команда, вожатая, Димо, Фомич. Пора было начинать, давать занавес. Вожатая огляделась по сторонам.

- Где же ваш Капитан? - спросила она.

Димо тоже вертел головой. Накануне к нему приходил Цыган.

- Меня прислал Капитан, - соврал он.

Димо и так нуждался в помощнике. И потом, с некоторых пор он по-иному относился к одиноким паренькам. Директор немного поворчал, но Димо поручился за Цыгана.

- Султан!

Султан нагнулся, и Димо шепотом сказал ему:

- Поди спроси Ваню...

- Сейчас.

Даже Султану не потребовалось объяснений - понял с полуслова.

- Сказал, что придет, - доложил он, вернувшись.

И вновь погрузился в размышления. "Ох уж эти девчонки! Театр как настоящий, занавес, декорации, а буфет открыть - ума не хватило. Хотя бы конфетки, бутерброды какие-нибудь..." Занавес открылся. Шум в зале утих. Лена поклонилась.

- Театр "Пестрое рядно" начинает свое представление! Капитан проводил Ваню почти до самого театра:

- Ты иди, я сейчас.

Малыш не выпускал его руки.

- Мы же договорились? Иди! Займи место.

Теперь он целых два часа может бродить по городу, не опасаясь, что кого-нибудь встретит.

Когда тебе грустно и ты бредешь без цели, куда глаза глядят, ноги сами приводят к местам, которые тебе дороги. Капитан почитал афиши кинотеатра. Картины были неинтересные.

Мальчик побрел дальше. Будь город побольше, Капитан бы наверняка заблудился. Но каждую улицу, каждый дом он знал как свои пять пальцев. По какой-нибудь выбитой плитке в мостовой, по телеграфному столбу, по забору он мог угадать, где находится. К своему удивлению, Капитан увидел, что направляется прямо к дому Пирата. Он свернул за угол.

Топ-топ-топ!

Перед ним словно из-под земли вырос майор.

- Здравствуйте, товарищ Капитан! - И даже козырнул.

- Здравствуйте.

- Ну, как двигатель? Пригодился?

- Большое спасибо.

Майор приложил палец к губам. Мимо проходили люди.

- Скоро будет готов?

Капитан ломал голову, как бы соврать и не выдать себя:

- Дело к концу.

- Можно забронировать одно местечко на первый... Майор сделал рукой волнообразное движение.

- Конечно.

Все напоминало о корабле. Капитан вздрогнул и остановился: в десяти шагах дом, где живет Димо. Повернул назад. По этой улочке они несли мачту. Вот стройка, откуда Седой и Еж стащили доски. Дом вырос еще на один этаж. А теперь куда? И вдруг совсем рядом раздались аплодисменты - незаметно для себя Капитан поравнялся с домом Лены.

Нигде нет покоя.

21. "ЖУТКОЕ ДЕЛО!"

Капитан потерял представление о времени. Он бродил, кружил по улицам и неожиданно оказался возле карьера кирпичного завода. Он увидел там Цыгана, Тот работал: его взяли

учеником машиниста и землекопом. Чико лежал на траве и философски наблюдал за ударами кирки.

Пора было возвращаться домой. Спектакль наверняка окончился. Что-то слишком много детворы на улице. Капитан ускорил шаг. И вдруг на углу столкнулся нос к носу с Леной, Маргаритой и Румяной. Они держали в руках крылья, губы накрашены, щеки нарумянены - сами на себя непохожи. "Совсем как взрослые", - рассказывал позже Ваню.

Капитан остановился.

- Что же ты не пришел? - печально спросила Лена.

- Мы до того были чудные, - сказала Румяна и отняла ото рта носовой платок, чтобы показать помаду на губах.

Румяна и Маргарита прошли дальше, Капитан и Лена остались одни. Они не решались ни заговорить, ни взглянуть друг на друга.

- Ты все еще злишься на меня? - наконец спросила она.

- Нет.

- Надо было им сказать, что это я виновата.

Их взгляды встретились.

- Нет, Лена. Не надо было затевать драку.

- Тебе очень хочется быть с ними?

Он пожал плечами.

- Не знаю.

- Я схожу домой, разгримируюсь. Хочешь, потом встретимся?

- Я буду у Ваню.

Лена шагнула к нему и протянула руку.

Капитан зашел домой.

- К тебе заходили Димо, Стоянчо и еще тот, беленький такой - Петю, кажется, - сказала мама. - Велели немедленно прийти.

Капитан чувствовал, что попал в круговую осаду. Он пошел к Ваню интересно, дома малыш или на корабле? Только Ваню мог ему рассказать про спектакль. Капитан понимал, что сам себя обманывает. На самом деле ему хотелось узнать, говорил ли кто-нибудь из команды со старшим матросом.

Ваню сидел во дворе на корточках. Перед ним расположились в боевом порядке бумажные и деревянные кораблики, картонные лодки.

- Жжжжж!

Он пододвинул один из кораблей, чтобы тот встал в ряд с остальными. Но нос корабля высунулся вперед, и потребовалось новое "жжжж", чтобы он дал задний ход.

- Для встречи пионерского корабля лево руля!

В одной руке он держал крохотный кораблик, совсем как настоящий, а другой рукой поворачивал носы остальных судов своей флотилии, при этом торжественно, но слегка фальшивя, насвистывал марш.

- Внимание! Шторм! Один балл, пять баллов! Девять баллов! Жуткое дело! Жжжжжжжжж! Фиу-ууу! Сто баллов!

Весь флот разбросало в стороны! Один лишь пионерский корабль выдерживал стобалльный шторм, но волны в сто баллов - штука опасная: Ваню приходилось то привставать, то опять приседать.

- Жжжжж, жжжж, жж!

Он остановился. Море сразу стихло. Малыш заметил Капитана.

- Играю... - объяснил он, не дожидаясь вопроса. Капитан присел рядом с ним.

- Знаешь, Капитан, я тебе скажу одну вещь, только пообещай, что не разозлишься на меня.

- А в чем дело?

- Нет, ты сначала пообещай.

- Обещаю.

- Я подглядел. Знаешь, какой он громадный! И, несмотря на полученное обещание, со страхом ожидал, как тот отнесется к его словам. Капитан ничего не сказал, только взял в руки игрушечный кораблик.

- До того красивый! В сто раз красивее игрушечных.

Ваню взял его за руку.

- Капитан, помнишь, что ты мне обещал, когда Султан... Помнишь, да?

Ох, эти карамельки - твердые, не разгрызешь!

Вышли вдвоем на улицу. На корабельной мачте развевался голубой флажок.

- Уже собрали. Выберут кого-нибудь другого... Но если не хочешь, не надо. Я на тебя сердиться не буду. Я останусь с тобой.

Навстречу им шел Седой.

Заметив их, он замедлил было шаги, потом решительно двинулся вперед. Когда мальчишки мирятся, они пожимают друг другу руку.

- Извини меня, Капитан.

Калитка распахнулась, и во двор к Пирату медленно вошли Капитан и Ваню, а за ними Седой.

Флаг созвал всех. Лена тоже пришла и, волнуясь, рассказала о дневнике.

- Я поступил нехорошо. Если можно, возьмите меня простым матросом, попросил Капитан.

Он потупился и стоял, не поднимая глаз. Ваню подергал его за руку:

- Большинство, Капитан!

Димо подошел, обнял его.

- Эх, ты! У нас только одна должность не занята - капитана.

Старший матрос мчался в школу. Мчался, радостно смеясь. Вот это поручение так поручение! Он старался напустить на себя серьезность, но смех пересиливал. Султан сообщил тогда о письме, но письмо - пустяки по сравнению с этим...

На школьном дворе играли в волейбол. Вожатая судила.

- Катя! Катя! - закричал Ваню еще издали.

- Что случилось?

- Скорее! На реке пираты и моряки... Скорее! Жуткое дело!

Что там опять стряслось? Вожатая побежала за ним:

- Ваню! Ваню!

Он не останавливался. Обернулся на бегу.

- Жуткое дело!

Волейболисты забыли об игре, похватали свою одежду и устремились за ними следом.

- Что такое? - спрашивали прохожие.

- Господи, неужто пожар?! - испуганно перекрестилась какая-то старушка.

- Эстафета, бабушка! - тоном знатока пояснил какой-то парень и завопил: Давай, малый! Жми!

Ваню бежал первый. Немного отстав от него, бежала встревоженная вожатая. За нею следовали волейболисты, прижимавшие к груди одежду и тапочки, которые они то и дело роняли и возвращались, чтобы подобрать. К ним присоединилась детвора с прилегающих улиц: одни катили железные обручи, другие на ходу запихивали в рот кусок хлеба, третьи - с пустыми руками. Эти ни о чем не спрашивали. Они твердо знали: если больше чем три человека куда-то бегут, беги следом - обязательно увидишь что-нибудь интересное.

Взрослые тоже стали присоединяться к толпе. Какому-то дяденьке почудилось, что малыш что-то натворил и за ним гонятся. Ваню разгадал его намерения, сманеврировал и ловко ушел у него из-под рук.

- Стой! - заорал строгий человек.

Он побежал было за ним, но так как он был заядлый курильщик, то шагов через десять его стал душить кашель, еще через десять шагов заныла нога, а еще через пять - вожатая и волейболисты обогнали его.

У плотины к колонне примкнул Чико. Умный, услужливый пес, он предоставил дорожку людям, а сам по насыпи срезал дистанцию. Только одному Чико и удалось настичь Ваню, и то лишь у самого мостика.

Вожатая прислонилась к вязу, чтобы отдышаться. Вдоль берега у самой реки выстроилась вся команда. В стороне стоял, неловко переминаясь с ноги на ногу, Димо, рядом с ним Фомич, майор и Дочо. Колонна бегущих сбилась в кучу, и плотина стала похожа на стадион. На реке стоял сверкающий пионерский корабль, тихий речной ветерок шевелил цветные флажки на мачте.

Капитан сделал шаг вперед:

- Команда, смирно! К рапорту приготовиться! - Он стал по стойке "смирно" и отдал салют. - Товарищ пионервожатая! Команда пионерского судна "Дружные" построена. Все на борту. Рапортует капитан Боян Денев. Рапорт отдан!

- Рапорт принят!

Все застыли в стойке "смирно". Только Ваню, самый маленький, стоявший в конце строя, иногда наклонялся вперед, чтобы лучше видеть.

"Ух ты! Интересно, о чем сейчас думает вожатая?"

Пират вышел из строя и поднял синий флаг.

- Все на борт!

Строй смешался. Еж нарочно шел позади Султана, чтобы, когда тот ступит на палубу, сказать:

"Если уж он Султана выдержал - значит, не потонет!"

А Султан скажет:

"Ну тебя, Еж, это нечестно!"

Вожатая ни о чем не думала. Бывают такие минуты, когда человек ни о чем не думает и чувствует себя счастливым.

- Приглашаем вас принять участие в первом рейсе нашего корабля, - сказал Димо.

- Спасибо, - ответила она. Сняла с себя галстук и повязала ему на шею.

На трапе Стручок галантно подал ей руку.

- Мичман, мотор! - прозвучала команда.

- Есть, мотор!

Брр, пррр, тах-тах, прррр...

Если не смотреть на другой берег, можно подумать, что белый корабль уходит в открытое море.

- Молодец, Мичман! Вот это работа!

Мичман дернул за веревочку, и двигатель сразу затарахтел. Он всегда заводился безотказно.

Старший матрос считал пассажиров. Раз, два, три, четыре... Сбился. Султана как считать - за одного или за двоих? Раз, два, три... Да ведь это совсем настоящий корабль!