Капитан неизбежность

Эпилог

Джастин сдержал свое слово. При том его разговоре с каниром Аршаном я, хоть и молча, но присутствовала, так что знала, чего это ему стоило.

На тот момент еще претендент на титул кангора, Аршан разговаривал жестко, постоянно подчеркивая, что присутствовать на ритуальных похоронах адмирала Искандера, мой долг. Что для скайлов я носительница двух символов — героя, воина, готового идти до конца и… женщины, спасая жизнь которой их родич отдал свою.

Что я…

Все было не совсем так, но каждое его слово било наотмашь, заставляя сомневаться в принятом решении, вытаскивало из души не только боль, но и вину.

Чужую? Свою?

Судя по всему, Аршана это мало интересовало. Главной была цель — мое появление на Ирассе.

Он и раньше был таким, просто… он хорошо знал свои роли.

Мне от этого было не легче.

Джастин с каниром не спорил, отвечая пусть и не коротко, но твердо:

— Госпожа Таши не оправилась после смерти мужа. Я, как инрок, не могу так рисковать её здоровьем.

Весь этот фарс был лишь началом, продолжившись выдвинутыми против меня и Службы внешних границ обвинениями.

Дебаты были горячими и не всегда лицеприятными. Досталось всем… кто принимал участие в операции по эвакуации тарсов из Изумрудной.

Живым… погибшим.

Недостаточная подготовка экипажей, излишние самомнение капитанов, неумение подчиняться приказам… Больше всех изощрялся в словесности адмирал Далин, в конце своей речи предложивший рассмотреть действия погибшего вице-адмирала Искандера и мои, как командира особой группы, на специальной комиссии, которая должна будет дать им соответствующую оценку.

Если бы не слово, которое вытребовал у меня отец — не вмешиваться несмотря ни на что, все могло закончиться рукоприкладством. Эта тварь позволила себе чернить имя моего мужа…

Для меня он был все еще живым…

Точку в этом словоблудии поставил Соболев, назначенный главой Коалиционного Штаба. По предварительному соглашению группа «Ворош» поступала под его контроль. Адмирала поддержал каше Изарде, глава ударной армады стархов, назначенный его первым заместителем.

Речь Соболева была недолгой, но заставила даже Далина отвести взгляд.

Заканчивалась она фразой, с которой я была полностью согласна: «Когда война начала отсчет человеческих жизней, поздно удовлетворять свои политические амбиции».

Смотрел он в этот момент на… уже кангора Аршана.

В отличие от Индарса, который хоть и не вступил в полемику, но, судя по всему, был готов использовать и силовые методы решения вопросов, итог совещания для меня оказался непредсказуемым. Основных ошибок операции Соболев назвал три. Постоянное вмешательство в ход реализации утвержденного плана эвакуации со стороны представителей секторов, что при более драматическом развитии событий могло привести к значительным потерям и изначально подорвать веру в нашу способность совместными усилиями противостоять угрозе извне; низкая эффективность, заложенная в первоначально разработанную структуру Коалиционного Штаба и политическая направленность выработанных стратегий.

Мои действия были признаны им грамотными и оправданными. А смерть вице-адмирала… не напрасной.

Утешением для меня слова Соболева не стали. Вернуть Искандера они не могли.

А спустя два месяца после этих событий я оказалась на Гордоне. Ордан Ханиль, которого мы знали как Камила Рауле, должен был воскреснуть из небытия и вернуться на Самаринию.

Его место было там… Так же, как мое — в командном «Дальнира», ставшим для меня больше чем домом — символом. Того, что я все еще жива.

Тарас со своим предположением не ошибся. Нашли мы Камила там, где ангел и сказал — притоне мадам Шу. Когда-то мои мальчики были частыми гостями в ее борделе, появляясь там не только ради удовольствия, но и помогая тем, кто искал и находил у нее приют.

Камил исключением не стал. Впрочем, в том сгорбленном, потрепанном судьбой, тронувшемся умом старике, которым он выглядел, узнать самаринянского жреца было невозможно.

Кому угодно, но… только не мне.

Иллюзия сползла с него, стоило нам лишь встретиться взглядами. Не понадобилось даже имени, которое было ключом к образу.

И вот теперь мы сидели на кривоногой скамейке, на которой он перед нашим появлением дремал под тусклыми лучами по-осеннему скупого местного солнца. Спину прикрывал забор, за которым начиналась портовая зона. Перед глазами — лачуги тех, для кого Гордон не стал раем обетованным.

А еще там стояли мои парни. И Ягомо, капитан самаринянского крейсера «Нарото», сумевший в одиночку противостоять ардону до подхода старховских супертяжей, дядя Ордана, так и оставшегося для меня Камилом. И дарки демонов, обеспечивающие силовое прикрытие операции.

Рэя и Рэй вместе с Тимкой остались на борту «Дальнира».

Близнецы посчитали, что для массовки и без них народу достаточно, а звереныша не взяла с собой я…

Для их встречи еще не пришло время.

— У Судьбы два воплощения, — после довольно долгого молчания, в котором было уютно и… тепло, неожиданно произнес самаринянин, взяв мою ладонь в свою. Словно признавая то, что я чувствовала: было у нас с ним… что-то общее. Там, в глубине души, где никто не видит. — В одном Богиня одаривает. Именно ее увидел в тебе Камил, назвав своей кайри. В другом — карает. И это уже моя суть.

Я хотела разбавить его речь своей репликой, но Ордан не дал, медленно качнув головой.

— Я мог бы пойти по пути Рауле и признать тебя той, кто направит мой взор, но не хочу совершить непоправимую ошибку.

— И в чем же она? — на этот раз он оставил паузу для моего вопроса.

— В том, что пройдет время, и ты изменишься, вновь научившись любить и быть любимой. А мне милосердием уже никогда не стать.

— Каждому по заслугам его… — вздохнула я, поняв то, о чем Камил не сказал.

И он повторил… Не с грустью, не с сожалением, не с сочувствием… Просто, констатируя факт:

— Каждому по заслугам его…

Потом посмотрел на подошедшего к нам Ягомо. Спокойно. Ясно. Не оставляя выбора и не давая надежды на снисхождение.

Жрец карающей Богини.

— Капитан, — не глядя на племянника, обратился ко мне Ягомо. Мог и не продолжать… что последует дальше, мне было уже известно: — буи зафиксировали вхождение в Белую ардонов. У вас приказ…

А вокруг все так же щебетали птицы…

А неподалеку носилась ребятня… играя в войну…

А в небольших каморках притона мадам Шу любили друг друга… за кредиты…

А одноглазый облезлый кот, похоже, привезенный кем-то с Земли, с толстой ветки наблюдал за виднеющимся в открытом окне щербленым столом…

А мир, каким бы он ни был для тех, кто жил в нем, больше не был миром…

— Каждому по заслугам его, — поднялась я первой, опершись на руку Ордана.

— Твоя Судьба с тобой, — благословляя, встал и он. — И да будет она к тебе милостива и милосердна!

Война в Галактике Белой началась. И мы больше не могли изменить этого факта…