Капкан для Назгула

Copyright 2018 Александр Сурков


Published by Patriot Book at Smashwords


Жил-был простой горловский парень. Правда, жил он на Кипре, а был одним из лучших в мире страховых детективов. До тех пор, пока ему не предложили “выгодный” контракт сотрудники ФСБ…

Четвертая книга серии “ Позывной Шульга ” является самостоятельным произведением, но в то же время позволяет посмотреть на события первых трех под другим углом - с точки зрения врагов, идущих по следу Шульги - бойца сверхсекретной украинской группы государственных ликвидаторов.

Все права защищены. Тексты, рисунки и дизайн охраняются законами об авторском праве.

Текст © Олександр Сурков, 2018

Дизайн © Євген Перепелиця, 2018

Арт © Олексій Чебикін, 2018


Smashwords Edition License Notes

This ebook is licensed for your personal enjoyment only. This ebook may not be re-sold or given away to other people. If you would like to share this book with another person, please purchase an additional copy for each recipient. If you’re reading this book and did not purchase it, or it was not purchased for your enjoyment only, then please return to Smashwords.com or your favorite retailer and purchase your own copy. Thank you for respecting the hard work of this author.


Содержание

Пролог. Ошибка нерезидента.

1. Высокие кабинеты.

2. Веселый призрак кольца.

3. ДНР по-турецки.

4. По остывшему следу, Донбасс.

5. По остывшему следу, Киев.

6. След в конце тоннеля.

7. Генеральское сражение.

8. Эксцесс исполнителя.

Эпилог. В капкане.

Дисклеймер (отказ от ответственности)

Все действующие лица, имена, сцены, диалоги и взгляды являются плодом авторского воображения и не могут быть истолкованы как существовавшие или происходившие в реальной жизни. Всякое сходство с действительными людьми, как ныне здравствующими, так и умершими, является чисто случайным. Мысли и высказывания персонажей не совпадают с мировоззрением автора. Ряд деталей и топонимов изменены намеренно, чтобы не выдавать источники информации.

Текст содержит ненормативную лексику, сцены насилия, описания откровенно-натуралистического характера. Чтение лицами, не достигшими возраста 21 года, нежелательно.


Пролог. Ошибка нерезидента.

Люди воспринимают окружающую их действительность через призму своей личности.

Коммуникации как источник конфликта (анонимный реферат)


2016 год, четверг, 21 апреля, 21:30


Курьер, щурясь и до рези в глазах всматриваясь в белесые сумерки, поднимался по длинной лестнице. Рана в боку уже не саднила – пекла, а груз, и без того нелегкий, превратился в неподъемную тяжесть.

Он был в своем деле лучшим скоро как двадцать лет. Работал на всех пяти континентах. Мог провезти через границу что угодно – от произведений искусства до оружейного плутония. Первое время, пока не наработал клиентуру и репутацию, приходилось заниматься и всяческой дурью. Но теперь его услуги стоят так дорого, что просто невыгодны наркоторговцам.

Груз он доставлял самый разный. Порой такой, что и писателю-фантасту не снился. Главное условие, которое выработалось методом проб и ошибок — он должен помещаться в ручную кладь.

Девять миллионов шестьсот тысяч долларов – именно столько входит в стандартный двадцатисемидюймовый чемодан. Одна купюра весит один грамм, но это новая, с фабрики. Поношенная впитывает влагу и грязь, поэтому его содержимое тянет чуть больше чем на центнер. Чтобы не развалился в дороге, пришлось делать на месте специальный заказ, каркасное усиление.

Эту перевозку он готовил примерно месяц. Договорился с торговцами поддельной водкой, которую масштабно производили в Горловке и завозили на продажу в прифронтовые области. Обеспечил безопасность в пути через рекомендацию” одного из местных военно-криминальных авторитетов, прикинувшись перевозчиком наркоты. И все было бы нормально, если бы не внезапная ротация...

Невзирая на заверения обеспечивающей стороны, что им “известно любое передвижение укров, даже когда у них боец до ветру выходит”, на сей раз про стремительную замену одного батальона другим в штабе армейского корпуса ДНР узнали лишь тогда, когда, взревев моторами, на позиции под прикрытием танков вышли украинские БМП и эти их новые “Кугуары”.

Сепаратисты, обнаружив замену подразделений на первой линии, всегда открывают огонь, стремясь поразить колонну, на марше она наиболее уязвима. Не было исключений и на этот раз. Со стороны Донецка ударили пушки и минометы. Им немедленно ответила украинская артиллерия.

В суматохе ночного боя они уже вышли из зоны обстрела, когда шальная, непонятно чья мина разорвалась буквально в десятке метров. Один из попутчиков получил осколок в висок и умер на месте. Ему, курьеру, вдруг обпекло ребро.

Он вытащил осколок, перевязался. Вышел в Курахово, сел в автобус и до самого Киева ехал в полудреме, чтобы не отключиться, глотая периодически обезболивающее. И вот сейчас шаг за шагом поднимался из ямы, где располагалась привокзальная автостанция, к проезжей части в надежде быстро поймать такси. Сил оставалось лишь на то, чтобы найти машину.

Лестница наконец-то закончилась. Курьер огляделся. Серая глыба вокзала размыта в апрельском слякотном мареве. На фасадных часах девять тридцать пять. Ноющая боль в боку напомнила о себе. Нужно скорее найти машину.

В этот раз, кажется, повезло. У самой лестницы, опершись на видавший виды “Исудзу Трупер”, ждет клиентов “бомбила”. На первый взгляд не опасен. Обычный частный таксист, что подрабатывает по-старинке, без “шашечек” и диспетчера. Лет тридцати, метр восемьдесят пять. Худощавый, физически развит. На ногах “тактические” ботинки - из дорогой серии, но старые, потрепанные. Куртка черная, с пропиткой, капюшон. Под курткой темно-зеленый флис. Штаны “олива”, тоже “тактические”. Кепка-бейсболка с правильным загибом. Бывший контрактник, явно из воевавших. Попробуем...

- Работаете? - тихо, чтобы не привлекать внимания посторонних, произнес Курьер.

Бомбила оценил клиента, чуть задержавшись взглядом на чемодане, спросил:

- Куда едем?

- Совки, - сказал Курьер. Слово отозвалось в раненом легком острой болью.

- Двести? - неуверенно произнес бомбила.

В обычной ситуации курьер бы непременно поторговался для создания нужного образа, но сейчас, на исходе сил, время тратить не мог.

- Хорошо!

Бомбила нажал на кнопку сигнализации. Глухо стукнули, открываясь, дверные замки. Курьер, сцепив зубы, поднял чемодан и начал вталкивать его в салон.

- Сейчас багажник открою, - в голосе бомбилы ощущалось некоторое удивление.

Так, конечно, поступать нельзя. Человек с нетипичным поведением вызывает подозрение. Он запоминается, перестает быть невидимкой. Но сейчас Курьер очень боялся потерять сознание и рисковать не мог.

- Нет, не нужно, я сюда, - ответил он, и забрался в машину.

Тронулись. Курьер откинулся на сиденье, лишь сейчас по-настоящему ощутив, как его вымотала эта долгая и непростая дорога. Впервые за двое бессонных суток, за полчаса до прибытия в точку, можно хоть немного расслабиться. Ключевое слово “немного”. Он до сих пор жив и получает огромные гонорары в первую очередь потому, что ни на секунду не расслабляется в пути.

И даже сейчас, когда осталось лишь доехать, выйти метрах в ста от нужного места, добраться пешком до пустого частного дома, открыть своим ключом дверь, оставить в подвале груз и уехать за рулем оставленной во дворе машины, он контролировал все вокруг, словно компьютер, бесконечно просчитывая обстановку.

Пригляделся к водителю.

Лицо волевое, на щеке тонкий шрам. Руки крепкие, пальцы не холеные, но и без следов грязной работы. На запястье “G-Shock”, недорогой, но надежный, из тех, что при наличии выбора предпочитают снайперы и бойцы разнообразных специальных подразделений. На передней панели мобильный — простая черная “Нокия”. Точно бывший военный. Их сейчас много в Киеве. Ну, тем лучше.

Машину ведет уверенно, быстро, но не резко. Ходовая не очень, но двигатель ухоженный, работает как часы. Маршрут выбрал без навигатора, не стандартный, но оптимальный. Значит, местный, киевлянин. Курьер уже было успокоился, когда краем глаза заметил, что водитель, думая, будто пассажир отвернулся, осторожно открыл бардачок и что-то внутри пощупал.

Курьер, чуя неладное, стал готовиться к бою. Наклонился, чтобы вытащить пистолет из ножной кобуры. Бок обожгло резкой болью и он не смог удержать приглушенный стон.

Проклятая погода, сырость. Тяжко дышать. Сосредоточившись на дороге, начал делать короткую дыхательную гимнастику. Но из семи глубоких вдохов, которые предписывала методика, сделать успел лишь пять. Едва набрал воздух в легкие и задержал дыхание, как в грудь словно ударило кувалдой, в глазах потемнело, и в черепе что-то лопнуло.

- Куда на Совках? - спросил водитель.

Значит, почти на месте. Курьер, уже в полуобморочном состоянии, собирал силы, чтобы ответить.

- Уважаемый, приехали! - повторил бомбила, в голосе его появилась требовательная подозрительность.

Ловушка? Очень даже возможно!

Курьер крепче сжал в потной руке пистолет. Машина притормозила, водитель обернулся. Бывший военный был серьезным противником. Мигом учуял опасность и дернулся рукой к бардачку.

Курьер взвел курок, но, уже нажимая на спуск понял, что опаздывает - на какие-то доли секунды. Водитель среагировал мгновенно, резко нажал на тормоз. Курьера швырнуло вперед, и руку с пистолетом отвело влево. За вспышкой выстрела он лишь успел увидеть, как из просвета между сиденьями вылетает длинный узкий клинок.

К ноющей пульсации в раненом боку и раскаленному камню в сердце добавилась жгучая боль в груди. Курьер попытался дернуть рукой, но не смог. Угасающее сознание отметило лишь ярко-белую скручивающуюся спираль, ничем не напоминавшую пресловутый тоннель, о котором так романтически писал доктор Моуди…

Что при этом думал убивший его водитель, кто он вообще был такой, Курьеру теперь уже не узнать. Как, впрочем, и о судьбе перевозимых денег...


1. Высокие кабинеты.

по зомбоящику вещают

про зомбопроиски врагов

и постоянную утечку

мозгов

© Вороныч


447 дней спустя, среда, 12 июля.


Боковую стену просторного кабинета целиком закрывала политическая карта мира, где Крым, часть украинского Донбасса, Южная Осетия, Абхазия и Приднестровье были окрашены в тот же цвет, что и Российская Федерация. Над рабочим креслом хозяина висел герб с двуглавым орлом. Справа и слева от него - портреты премьера и президента.

- Девят миллионов шестьсот тысяч долляров! - экспрессивно произнес худощавый мужчина лет тридцати пяти. Он стоял, опираясь задом на тяжелый мраморный подоконник. В высоком окне просматривалась зубчатая стена и остроконечные башни, одну из них венчала рубиновая звезда.

Как и все, в ком течет примесь кавказской крови, говорящий выглядел старше своего возраста. Южные корни, несмотря на подчеркнуто европейский прикид, выдавал и акцент: твердые согласные в конце слов мужчина произносил жестче, чем принято, а мягкие, особенно «л», заметно смягчал.

Тот, к кому обращался холеный кавказец, хозяин внушительного столичного кабинета, сидел за кофейным столиком. Невысокий, кряжистый, лет пятидесяти. С мясистым носом сицилийского дона и оспинами на отвисших щеках, он выглядел прямой противоположностью гостю.

- Вы совершенно правы, Игорь Махмудович! - ответил хозяин кабинета. - Именно такая сумма пропала в Киеве чуть больше года назад, а мой предшественник эту информацию скрыл. Я, как непосредственный исполнитель, не был посвящен в детали всей операции.

- Расскажите еще раз, теперь подробнее, генерал!

- Да, конечно. С пропавшим курьером я лично работал с две тысячи второго года. Это специалист мирового класса. Человек-невидимка, кто такой — точно не установлено. Общается с клиентами через закрытые каналы, отследить ни разу не удалось. В сети и по банковским системам не засветился, брал гонорар наличными исключительно через надежных посредников. Всегда был предельно честен и пунктуален. Условия работы были такими: мы указываем исходное местонахождение груза и пункт назначения, он доставляет груз, после чего передает нашему представителю координаты места. Две предыдущих засылки прошли нормально — в Ужгород и Черновцы. Эта была на Киев...

- Почему груз не отслеживальи?

- Главное условие договора — никаких маркеров. Да мы и сами с этим согласны. Дело тонкое, политическое. С учетом того, кому и на какие цели предназначены эти деньги…

- Почему Коробов скрыл пропажу?

Тема была скользкой. Хозяин кабинета задумался и осторожно ответил:

- Его уже в то время подозревали в хищении двадцати миллионов долларов. Видимо, не хотел привлекать внимание к финансовым потокам, которые через него проходили. К сожалению, подробности мы теперь уже не узнаем...

- Что вы сами об этом думаете?

- Пока ничего.

- Ничего!? - в посетителе начала вскипать кавказская кровь. Речь его стала грубой, акцент усилился. - У хахльов скоро виборы. Все мэроприятия в Крэмле расписаны буквально по месяцам. Нам нужны эти деньги на местах! Это тьебе, блад нах, не четырнадцатый год! И даже не пятнадцатый! Нашей старой политической агентуры почти не осталось. Кто арестован, кто сбижаль из страны. Некоторые просто исчезли. Ваше вьедомство не оправдало оказанного доверия! Ты же знаешь, генерал, что это операция даже не моего шефа. Ее контролирует Сам. Панимаиш, САМ!!! Он на совещании так и сказаль. Важнейшая, говорит, задача — финансовое обеспечение лояльных лидеров и партий на мэстах. Ведь при том, что у них там сейчас творится, нам достаточно контролировать тридцать процентов их Верьховной Рады и создать по всей Украине нэрвозную обстановку…

- Я все понимаю и полностью с Вами согласен, Игорь Махмудович! - Однако мне кажется, что пропажа этой суммы в данном случае - не самая большая проблема, Нам с вами, как профессионалам, главное — выяснить причину произошедшего. Что это было, протечка у нас, спецоперация украинских силовиков или просто стечение обстоятельств. От этого зависит, как нам действовать дальше. Совместными усилиями нескольких ведомств была выстроена и отлажена крепкая схема - от добычи наличных денег в особо крупных объемах до их доставки на Украину. Несложно десять миллионов на кипрский счет положить. Сложно их пачками в Киев перевезти, да так, чтоб не отследили ни по номерам, ни по людям.

- Я это понимаю, конечно, - чуть успокоившись, ответил Игорь Махмудович. - Но сейчас нужно решить, что мне докладывать шефу.

Последней фразой молодой перспективный сановник, сам того не осознавая, полностью отдал инициативу в руки хозяина кабинета.

Генерал про себя ухмыльнулся. Это была вторая ошибка гостя. Первой стало то, что он не вызвал генерала к себе, а сам приехал к нему.

- Дайте мне время, Игорь Махмудович! - мягко, но убедительно сказал генерал. - Деньги найдем. Сами знаете, ТАМ! - он махнул в направлении Спасской башни. - Для них главное, чтобы задачу выполнить. Промежуточными этапами не нужно перегружать...

Гость, соглашаясь, кивнул, тем самым окончательно переведя себя в статус соучастника, чего генерал, собственно, этой встречей и добивался.

Если ситуация протечет, то Игорю Махмудовичу Балаеву никакой кооператив “Озеро” не поможет. А вот протечет или нет, теперь уж решать ему, генерал-майору Петжаку Алексею Даниловичу, начальнику отдела по вопросам Новороссии...

- Кто будет заниматься расследованием? Ваш отдел? Или смэжники? - поинтересовался Балаев.

- Своим доверять нельзя.. Планирую снова использовать контрактников, причем с Запада.

Практика была обычной, Балаев кивнул.

- Фирма надежная?

- Так точно. Детективы международного класса. Берут много, но дело знают. Раскопают и на блюдечке принесут.

- Значит, так! - голос Балаева снова стал жестким. - Я ничего не слышаль, у тебя месяц. И чем бы поиски ни закончились, утерянную сумму нужно быстро восстановить.

- Восстановить? - переспросил Петжак, честно говоря, ожидавший, что Балаев, не желая огласки, сам захочет покрыть недостачу. Для тех денег, которыми он ворочал, десять лимонов - комар чихнул. - Простите, как? У моего отдела нет таких фондов…

- У отдела, может, и нет, но у тебя-то есть. Отель свой продашь в Анталии. Сосед мой, замминистра обороны, как раз интересовался... После Сирии он что-то примерно на эту сумму прикупить и хотел. Рассчитаешься через свой кипрский офшор. Тем более, у вас там счета в одном банке.

Бульдожьи глазенки генерала прищурились, чуть сверкнув нехорошим блеском. Такой прыти он от этого холеного получурки не ожидал. Про недвижимость если и знали, то единицы. Но опыт не пропьешь, выдержал удар генерал. Сделал вид, что ничего особого не услышал.

- Нужно будет — продам, Игорь Махмудович, - сказал он, верноподданически заглядывая в глаза начальства. - Как говорится, чтоб Кремль стоял, ради этого жизней не пожалеем. Что уж тут говорить о небольших пенсионных накоплениях, пролюбил — возмести, справедливо...

- Месяц! - подведя черту, куратор отклеился от пригретого сановной задницей подоконника, явно собираясь прощаться. - Ровно через месяц я пойду на доклад с тем, что есть…

Генерал встал навстречу, протянул дружески руку. Проводил дорогого гостя до стрельчатой двери из мореного дуба. Как только она закрылась, шепотом выматерился и ударил ребром ладони по согнутому локтю...

Ну что же, счет матча - один-один. Но сегодняшний разговор был даже не четвертьфиналом, а так, товарищеской встречей...

Биографию нового своего куратора Петжак изучил буквально по дням, благо уровень доступа к информации позволял. История была интересная.


* * *


Отец Игоря свет Махмудовича, Махмуд Балаев, выходец из второстепенного тейпа, в конце восьмидесятых, после убийства, совершенного в драке, сбежал из родного аула в Карелию, где его устроили сторожем в небольшой дачный кооператив, учрежденный какими-то ленинградцами.

Молодой чеченец был парнем видным, а младшая сестра одного из пайщиков, отдыхая среди лесов и озер от бурной городской жизни, страдала от одиночества.

Короче - природа-погода, родители далеко, а о противозачаточных средствах карельские Ромео и Джульетта в те времена представления не имели.

Дальше все по классике жанра. Брак на пятом месяце был зарегистрирован быстро, и вскоре бездетный хозяин дачи, ставшей любовным гнездышком, радостно сюсюкал над любимым племянником.

Правда, дядино счастье оказалось недолгим. Родственники со стороны невесты оказались людьми консервативными и при этом имели серьезный выход на питерскую диаспору. Дяде, функционеру горисполкома, ссориться с чеченцами в то время было никак нельзя, и чета Балаевых вернулась в Чечню. Там, в небольшом поселке, обойденном войной, Игорек получил начальное образование, а вместе с ним и неистребимый акцент.

С девяносто второго года пайщик кооператива “Озеро”, до того скромный служащий теперь уже Санкт-Петербургской мэрии, резко пошел вгору. А к тому времени как названный в честь него Игорь Махмудович Балаев достиг совершеннолетия, взлетел до высей заоблачных, чехов уже не боялся и возвратил сестру с мужем, но уже не в Санкт-Петербург, а в Москву.

Игорь Махмудович стал баловнем судьбы. Закрытый подмосковный колледж. Школа ФСБ. Британский универ. Работа в юридическом управлении “Газпрома”, где за два-три года становятся официально миллионерами, и отнюдь не рублевыми - это были лишь маленькие шажки к предстоящей карьере.

Теперь он был вознесен в коридоры реальной власти, стал “человеком Кремля” и курировал в ФСБ один из самых важных политических проектов. Но сановный дядя, британское образование и газпромовские интриги не дают опыта проведения международных спецопераций. Так что еще посмотрим, кто здесь кого курирует…


* * *


Третий десяток лет после развала СССР спецслужбы России создавали собственные корпоративные сети. Главным условием было обеспечивать безопасность обитателей кремлевских кабинетов и стоять на страже их капиталов, на остальное руководители государства закрывали глаза, открывая всевидящее око на шалости сотрудников лишь в тех случаях, когда нужно было задействовать компромат. Пользуясь этим, кремлевские фавориты выстраивали собственные “вертикали” в силовых структурах - родственные, дружеские, деловые, зачастую через голову официального руководства.

Много чего, как оказалось, знает куратор. Куда больше, чем ему по жизни положено. Но еще большего он не знает. К примеру, того, что, помимо отеля в Турции, есть у генерала два подороже, да и поприбыльнее, в Испании. А еще ресторан на Крите и прогулочный катер в Тунисе. Но и это не все. Знал бы самоуверенный “кооперативный” племяш, ради чего он был приглашен Петжаком на самом-то деле, о той взрывоопасной тайне, что осталось за рамками доклада, как, впрочем, и всего разговора, сто процентов не вернуться генералу домой живым…

Ну ладно, это все пока мелочи. Теперь главное - для себя разобраться, что там произошло с Курьером..

Правду говорил фашистский прихвостень Порше, если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам. Так что придется срочно лететь, нанимать лучших и стоять у них над душой.

2. Веселый призрак кольца.

всю ночь вкушая наслажденья

под утро из последних сил

я поднатужился и снова

вкусил

© тры


Понедельник, 10 июля (за два дня до описанных выше событий).


Восточную часть Аравийского полуострова, там, где выступ разрезает воды Индийского океана на Персидский и Оманский заливы, занимают Объединенные Арабские Эмираты. Почти на самом конце этого клина, вдали от политизированного Киева, прифронтового Донецка и ФСБ-шной Москвы, тихо нежится городок Хор-Факкан.

Пустыня здесь наползает на море, оставляя людям лишь узкую полоску плодородной земли, ограниченную цепочкой безжизненных скалистых холмов. Но и этого хватает обитателям здешних мест. Не столь богатый на нефть эмират Шарджа, чьим анклавом, окруженным землями Омана и Фуджейры, является Хор-Факкан, давно нашел свое место в “аравийской кооперации”. Благодаря удачному расположению, он стал торговым перевалочным центром между Югом, Западом и Востоком.

Порт, расположенный в глубоководном заливе, - основа процветания Хор-Факкана. Помимо круизных лайнеров он загружает и разгружает контейнеровозы-лихтеры, в которых со всего мира (но в основном из Китая) везут разные грузы. При нынешних расценках на Суэцкий канал и угрозе сомалийских пиратов, многие товары выгоднее доставлять в Европу по воздуху.

Вечер. Портовые автоматические ворота распахиваются, выпуская огромный трак. На прицепе - сорокафутовый морской контейнер, расписанный множеством маркировок. В потоках воздуха, поднимающихся над прогретой землей, тяжелая машина кажется зыбкой и нереальной.

Трак неуклюже выворачивает на трассу, рыча, набирает скорость. Пройдя вдоль моря около двадцати километров, водитель уводит машину с основной трассы, плавно завернув на почти незаметную и никак не отмеченную дорогу, что скрывается меж прибрежных холмов. За холмами до самого горизонта лежит пустыня, но дорога ее не пересекает, заканчивается, упираясь в большой зеленый оазис.

Оазис укрыт под скалами, и заметить его можно лишь с близкого расстояния. Судя по всему, это резиденция какого-то местного богатея. В окружении буйной зелени просматривается россыпь квадратных белых строений, среди которых выделяется минарет и внушительный металлический ангар. К ангару примыкает взлетная полоса.

Грузовик протискивается в ворота, осторожно разворачивается на асфальтированной площадке и задним ходом втягивается в ангар.

С вершины одного из холмов, где природа создала удобную площадку для наблюдения, машину отслеживает в бинокль невысокий коротко стриженный европеец.

Тропический закат короток. Тени от холмов вытягиваются, и на пустыню опускаются крылья ночи. Тишина, в поле зрения ни души - оазис словно вымер. Наблюдатель опускает бинокль.

У Аравийской пустыни особый запах — пряный и сладковатый. Так должен, наверное, пахнуть спайс на планете Дюна.

Шевеля ноздрями, словно сомелье над бокалом вина, наблюдатель втягивает в себя воздух, будто стараясь оставить в себе частицу уходящего дня. Затем склоняется над большим туристическим рюкзаком с рамой и дополнительными обвесами.

Порывшись, извлекает из рюкзака одежду, ловко переодевается в черный обтягивающий костюм. Перевоплотившись из европейца в ниндзя, какими их показывают в кино, турист-наблюдатель продолжает колдовать с рюкзаком. Ловко, почти наощупь, собирает из рамы конструкцию, натягивает на трубки из фибергласса черный тонкий дакрон. К тому времени, когда солнце скрывается за горизонтом, на площадке стоит готовый к старту дельтапланерист, приготовившийся к ночному полету над безмолвной пустыней.

Проверив тяги и несколько раз подпрыгнув, дельтапланерист опускает на глаза окуляры прибора ночного видения, двигает плечами, поправляя плоский, повторяющий изгибы спины рюкзак и с разбегу бросается в пустоту.

Бесшумная тень гигантской летучей мышью, описав большую дугу, начинает снижаться, направляясь прямо к оазису.

Отвоеванный у пустыни кусок земли находится под надежной охраной. Сад, лежащий за высоким проволочным забором, нашпигован камерами и сенсорами, информация от них выводится на пост наблюдения. Там же караульное помещение, где дежурят двое вооруженных арабов. Раз в полчаса один из охранников обходит территорию — сад, террасы, дорогие коттеджи, подсобные помещения и ангар.

Охранник хорошо подготовлен. Он грамотно несет службу, отслеживая любой подозрительный шум и движение. В саду неистовствуют цикады, охранник не слышит, а потому и не видит, как за деревьями на стриженый английский газон приземляется черный, почти неразличимый в темноте, дельтаплан.

Ничего не подозревающий страж завершает обход. Пневматический пистолет не слышен среди цикад, капсула со снотворным, впившись в шею, срабатывает мгновенно. Охранник медленно оседает на просеянный мелкий гравий.

Оттянув недвижное тело в глубину сада, “турист-ниндзя” снимает с охранника галабею — белую верхнюю рубаху из плотной ткани и набрасывает ее поверх своего наряда. Затем, скинув черный капюшон, надевает на голову куфию, закрепляет обруч.

Спрятав пистолет под одеждой, «ниндзя» заходит в караульное помещение. Второй охранник, усыпленный точным выстрелом, замирает в кресле.

«Ниндзя» внимательно смотрит на терминалы. Больше всего его интересуют камеры, установленные в ангаре, куда четверть часа назад зашел грузовик. Убедившись, что снаружи никого нет, и пересчитав находящихся в ангаре людей, он, уже не таясь, шагает по дорожке к дюралевой полукруглой конструкции.

Дверь не заперта, ангар внутри разделен стеной. В ближнем отсеке стоит маленький и очень дорогой самолет. Из распахнутых ворот дальнего отсека высовывается морда контейнеровоза. Обездвижив дремлющего в кабине водителя, пришелец заглядывает в проем между автомобилем и воротами.

Дальний отсек ангара раза в четыре меньше чем ближний. Он, словно съемочная площадка, ярко освещен лампами и софитами. Пришелец щурится, оглядевшись, хмыкает. Есть чему удивиться - в ангаре обустроен музей явно шизанутого, но при этом очень богатого битломана.

Одну из боковых стен занимает плакат — знаменитое фото с обложки альбома Битлз “Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band”: четыре ливерпульца в “дембельской” форме с кучей аксельбантов и позументов стоят перед клумбой в окружении мировых знаменитостей.

Перед плакатом на большом стеллаже выставлены пять-шесть гитар и несколько ударных установок. Рядом на стойке вывешены сценические костюмы, те самые, в которых битлы снимались на обложку альбома. Дальнюю стену украшают ряды золотых и платиновых дисков.

На невысоком подиуме установлены восковые модели Леннона, Маккартни, Харрисона и Старра, совсем молодые, еще в своих дешевых костюмчиках. Для полной коллекции не хватает разве что мумий самих кумиров…

Посреди “музея” возвышается большой круглый помост, вокруг которого идет шевеление. Трое рабочих по направляющим закатывают на него странно разукрашенную легковую машину, в которой любой битломан сразу узнал бы Бентли S-2 1956 года выпуска, некогда принадлежавшую Джону Леннону.

Рабочими руководит высокий холеный араб. Покрой его снежно-белой галабии безупречен, а орнамент, нанесенный на куфию, выдает члена одной из правящих в эмиратах семей. На шее у араба тяжелая золотая цепь, в руках четки.

Дождавшись, когда “Бентли” установят в центре помоста, “ниндзя”, до того прятавшийся в одном из неосвещенных углов, ровным шагом подходит к рабочим и, не дав никому опомниться, расстреливает” их сонным зельем. Убедившись, что все обездвижены, замирает, повернувшись к высокопоставленному арабу.

В лице араба не испуг — неподдельный ужас. Он машинально пятится до тех пор, пока не упирается в стену.

- Не убивай! - говорит он тихо на родном языке. Через секунду-две, взяв себя в руки, повторяет уже без дрожи и по-английски. - Don't kill me please…

- I don't want to kill you! - по-английски же отвечает пришелец. - I did not come for you, but for this car. - Он указывает на “Бентли” и неожиданно добавляет по-русски. - Чувак, я не к тебе, а к твоей канарейке…

Араб не понимает последней фразы, но произнесенного по-английски ему достаточно. Он выдыхает от облегчения и совершенно искренне удивляется.

- Зачем тебе этот «Бентли»? Ты коллекционер?

- Нет. Машина нужна не мне. Хозяину. Тому, у кого она украдена...

- Украдена? Что за чушь! Я купил ее совершенно официально.

- Ну да. Купил “легально”, но потом зачем-то контрабандой завез в страну. По документам в этом контейнере из Санкт-Петербурга доставлена “мебель из дворца русских князей”, но никак не машина… - ниндзя извлекает на свет какие-то ксерокопии, предъявляет арабу.

Вы из “Интерпола”? - спрашивает араб. - Если да, то должны знать, в чем тут дело. Не секрет, что шейх, мой отец, не одобряет западный образ жизни. Если он прознает об этом месте, то сделает наследником Шарджи младшего брата... Коллекцию я начал собирать, еще когда учился в Оксфорде, втайне от всей семьи. Мне не хватало именно этой машины… Когда узнал, что она выставлена на продажу, не смог ничего с собой поделать! Да известна ли вам ее история?

- Известна! - усмехается «ниндзя». - Изучил документы, ваше высочество.


* * *


Первым ее владельцем был модельер лондонского бутика, где отоваривались тогдашние рок-звезды. Все рокеры — наркоши, какой кокс, такой и приход, потому модные шмотки этот авангардист раскрашивал в стиле «зимний сон наркомана». Соответственно машину для рекламы размалевал под нормальный такой психоделик. Однако со временем разорился и бутик свой продал - в 1968 году его с авто в придачу выкупили битлы. Чуваки разбогатели до одури, вот и решили “выгодно вкладывать” все то, что набренчали непосильным трудом. Да вот только бизнесмены из них оказались не ахти - лавочка, которая, по словам Маккартни, произнесенным на пышной церемонии открытия, должна была стать «прекрасным местом, где прекрасные люди покупают прекрасные вещи», разорилась буквально через три месяца. Цирк уехал, клоуны разбежались, а наркошный “Бентель” вымутил себе под шумок Джон Леннон. Говорили, что если нюхать кокс, уставившись на ее раскраску, то приход втрое сильнее, а Джон был по коксу баальшой специалист. Десять лет этот вот самый сарай верой и правдой служил экс-битлу и его подельникам передвижным тусовочным наркоклубом. А когда псих Чепмен уговорил наконец почти снюхавшегося к тому времени Йоко Оныча принять ислам, дорогая игрушка пошла с молотка. И вот, поменяв нескольких хозяев, несколько лет назад оказалась в Москве…


* * *


- И была там куплена мной! - перебил Его высочество подкованного незваного посетителя. - У меня имеются все бумаги…

- А вот с этого момента подробнее! - чуть оживился пришелец. - Позвольте поинтересоваться, документы при вас?

Араб, оказавшийся наследным принцем Шарджи, кивнул и, боязливо косясь на странного человека, бочком подобрался к одному из стеллажей. Порылся, протянул файл.

Гость разложил листы прямо на бетонном полу, достал Айфон в оболочке спутниковой «Турайи», сноровисто отщелкал и куда-то отправил страницы. Погрозив принцу пальцем, мол не шали, споро нырнул в салон коллекционного нарковоза, сверил номерные шильдики с фотографиями на экране смартфона. Через две или три минуты аппарат отозвался принятым сообщением. Гость прочел, удовлетворенно кивнул, аккуратно сложил бумаги обратно в файл и возвратил хозяину.

Принц, еще не осознав, что самое скверное для него завершилось, продолжал защитную речь.

- Поймите! Меры предосторожности, с которой я ее привез, должны быть для вас очевидны. И вот что, уважаемый. Вы наемник, а значит работаете за деньги. Мы можем договориться. Поверьте, эта машина для меня всё! Я обхаживал русского целых три года. И он согласился только после падения цен на нефть…

- После чего заявил машину в угон! - весело завершил тираду принца незваный гость. - Меня не волнуют семейные тайны. И даже контрабандные игры, сэр. Я не агент Интерпола и не соглядатай, нанятый вашим венценосным отцом.

- Ну так кто же вы в таком случае!?

- Страховой детектив. Как говорят американцы: «Это просто моя работа, сэр!», Питер. Питер-Джон Карр, взболтать, но не размешивать…


Четверг, 13 июля.


Кроме дурацкой своей битломании, принц Али во всем остальном оказался нормальным парнем. Впечатленный проникновением, которое устроил Назгул, три дня его обхаживал всячески, кормил-поил и голливудских старлеток подкладывал, уговаривая возглавить личную службу безопасности. Но Питер-Джон отказал. Что делать. Назгулы в неволе не размножаются...

В бизнес-классе аэробуса Катарских авиалиний кормили ресторанно и на убой, однако Питер, чуть живой от арабского хлебосольства, повздыхав над тележкой стюарда, от завтрака отказался. Ограничился дозой скотча, лету до Кипра было около трех часов, самое время вздремнуть и хоть немного расслабиться после активного отдыха…


* * *


Питер-Джон Карр, гражданин Новой Зеландии, 1982 года рождения, появился на свет в донецкой Горловке и первые годы жизни звался Петр Алексеевич Вороненко.

Отца он не помнил. Пете не было и двух лет, когда тот погиб — завалило в шахте. Знал его лишь по нескольким выцветшим фотографиям да по скупым рассказам мамы, школьной учительницы английского.

Денег ей такая работа особых не приносила, и по выходным Марина Вороненко подрабатывала экскурсоводом в местном турбюро. Именно так в одна тысяча девятьсот девяностом году, за год до развала Союза, она и познакомилась с Джоном Карром.

Мама любила вспоминать об этих событиях.

Время было странное. Коммунистический капитализм. Первые миллионеры, кооперативы и, вместе с тем бюро, партком и райком… Но ржавый железный занавес стал осыпаться. Именно благодаря этому какому-то функционеру в Москве пришло в голову для номенклатурной галочки приглашать в крупные индустриальные города СССР иностранных дипломатов “для культурного обмена”.

Посольства, расположенные в Москве, радостно пошли навстречу новой горбачевской инициативе и сформировали группу из десятка “младших атташе по культуре”. Дружная компания, большая часть которой имела выправку строевых офицеров, стала колесить по стране, особо интересуясь предприятиями с ни о чем не говорившими названиями типа “Серп и молот” или “Точмаш”...

Иностранная делегация свалилась на Донецкий обком как снег на голову. Зампред по идеологии, выяснив, что “культурники”, среди которых не было ни американцев, ни англичан, ни даже немцев, интереса в плане создания совместных предприятий не представляют, возиться с ними не стал и переложил проблему на плечи “активного помощника и резерва Коммунистической партии”

Партия сквозь зубы сказала “надо”, комсомол, занятый в то время созданием Донецкой товарной биржи, недовольно ответил “есть”.

Директриса вызвала Марину прямо с урока, объяснила, что ей выпала честь помочь в проведении важного мероприятия и пообещала премию, если в райкоме будут довольны. Английский у Марины был вполне приличным, а горловский краеведческий она знала как свою однокомнатную квартирку…

У не старого импозантного джентльмена лет сорока, проявившего неподдельный интерес к скифской культуре, обручальное кольцо было на правой руке. Марина знала, что у католиков и протестантов с символом супружеской верности все обстоит прямо наоборот - значит, разведенный или вдовец. Дело, конечно, было не совсем в этом, хотела бы выйти замуж, давно бы уже вышла, даже с ребенком - ее холостой инструктор горкома давно обхаживал.

Но Марина увлеклась. После того, как группа перешла в другой зал, рассказала интересному мужчине втрое больше, чем было предусмотрено в программе, утвержденной райкомом. И даже чуть-чуть про запретный в то время голодомор.

Джентльмен слушал внимательно, вопросы задавал глубокие. Прощаясь, вручил визитку. Джон Карр, атташе по культуре, посольство Новой Зеландии в СССР. Марина рассмеялась. Встретив удивленный взгляд, пояснила. Карр — крик вороны. Ее фамилия Вороненко. Атташе по культуре оценил филологический юмор и тут же пригласил на обед, который плавно перетек в ужин и завершился завтраком в его гостиничном номере…

Всю неделю пребывания группы в Донецке они провели вдвоем. Скандал в школе и угроза “исключить из комсомола” Марину не испугали. Джона, в свою очередь, ни капли не смутило то, что у девушки есть ребенок. В Москву они переехали за две недели до развалившей Союз Беловежской пущи.

Джон Карр высоко оценил нежданно обрушившееся на его седеющую голову донецкое счастье, по натуре был человеком решительным, но у дипломатов Британского Содружества Наций браки с туземцами были «не приняты» еще с викторианских времен.

В тогдашней неразберихе на улаживание формальностей ушло около полутора лет. Уволившись с дипломатической службы, Джон Карр остался в Москве консультантом крупной американской компании, и только в середине 1993 года Мэри Карр и ее сын Питер-Джон, пасынок Джона Карра, получили черные новозеландские паспорта с тисненым гербом, увенчанным британской короной, которую с двух сторон поддерживают туземец и колонист…

Пете тогда исполнилось тринадцать, он ходил в школу для детей дипломатов. Ему нравилась новая московская жизнь. В ней, в отличие от прошлой, горловской, не было разрухи, тотального пьянства, тяжелой и смертельно опасной работы в шахтах. Не было и одноклассников, хвастающихся друг перед другом, кто вчера что украл и у чьего дяди больше тюремных ходок. Джон Карр привязался к пасынку и полюбил его, словно сына. Петя, в общении с отчимом Питер-Джон, искренне отвечал неподдельной любовью и уважением.

Каждый год они проводили отпуск в Новой Зеландии, где у Джона было поместье. В Окленд добирались всегда через Лондон, где задерживались на три-четыре дня. Питер с мамой бродили по улицам, ходили по музеям и магазинам, открывая для себя новый мир Запада. Джон присоединялся к ним только под вечер, весь день он проводил в грузном, похожем на крепость огромном здании. Позже Петр узнал, что в доме, спроектированном в дурацком стиле “модерн”, находится штаб-квартира Секретной разведывательной службы Великобритании, известной под кодовой аббревиатурой “Ми-6”...

Из московского представительства Джон Карр уволился в девяносто девятом. Петр как раз в этом году закончил школу, и семья к общей радости переехала из душной, снобистской и бандитско-понтовой Москвы, уже не казавшейся центром цивилизации, в райский Окленд.

В поместье была конюшня. Для Питер-Джона купили пони, и он все свободное время проводил в седле, наслаждаясь пейзажами, которые вскоре явил миру под видом “хоббитской страны Шир” бородатый тезка-киноволшебник Питер Джексон.

Дальнейшая жизнь Питер-Джона к тому времени была делом решенным. Желание пасынка “стать военным” Джон Карр Старший воспринял не просто с пониманием, а как руководство к действию. Выбор для отпрыска старого колониального рода был невелик, местом учебы на семейном совете был утвержден английский Commando Training Centre Royal Marines. Именно это заведение выпускает офицеров, которые имеют право называться “коммандо” - не только в кино.

Свободное владение русским и украинским в те времена, когда НАТО воевало на мусульманском Востоке, еще не считалось полезным бонусом, но Джон Карр в силу своей основной профессии умел делать долгосрочные прогнозы. Офицерское звание, полученное после одной из престижных школ, плюс паспорт Британского Содружества открывали пасынку широкие возможности для военной, и не только, карьеры.

Путь в ряды элитной морской пехоты был тяжек. Сперва - год домашней муштры под присмотром специально нанятого отставного морпеха. “Ливия, парень, научила нас стоять насмерть, еще пятьдесят отжиманий, а потом кросс!” Кроме того стрельба, тактические занятия, дайвинг, пилотирование самолета и вертолета - такой курс молодого бойца организовал ему, не жалея средств, Джон Карр.

Затем перелет в Британию. Викторианский городишко Лимпстон в юго-западной Англии. Три дня отборочного курса. Кросс на три мили, гимнастический тест, полоса препятствий, испытание на выносливость.

Питер-Джон Карр успешно прошел все круги новобранческого ада и поступил на базовый восьмимесячный курс, по окончанию которого должен был получить звание рядового королевской морской пехоты. Затем, по плану отца, ему предстояла годичная войсковая стажировка в “горячих точках” и вступительные экзамены, открывающие путь на пятнадцатимесячный офицерский курс.

Но этим планам не суждено было сбыться. За день до сдачи последнего выпускного экзамена Питер Джона вызвали в штаб. Звонил оклендский адвокат, Мистер Смайли, о котором Питер до того и представления не имел. Поверенный сухо проинформировал юношу, что его мать и отчим, выйдя в море на яхте, попали в шторм и погибли.

Через неделю Питер-Джон, так и не получив заветный сертификат, в оклендской церкви принимал соболезнования немногочисленных соседских семей. Тел не нашли, и потеря еще не воспринималась как что-то реальное. Настоящее осознание пришло через несколько дней, проведенных в улаживании семейных дел, которые неожиданно оказались более, чем хреновыми.

Неприятности появились из ниоткуда, словно кто-то невидимый решил вытрясти на Питер-Джона ящик Пандоры.

В первую очередь выяснилось, что в тот страшный день вместе с родителями на яхте был, помимо наемного капитана, и третий пассажир - однокашник отца, приглашенный Джоном и Мариной на уик-энд. Брат однокашника подал на возмещение ущерба, «материального и морального», после чего самый гуманный в мире новозеландский суд арестовал имущество и счета семьи Карров.

Судебная тяжба была лишь звеном в цепи ужасных событий. Жизни Карров и злополучная яхта были, конечно же, застрахованы, однако компания не признала случай страховым. Инспектор-детектив хорошо знал свое дело и оказался очень въедливым человеком. Его расследование установило, что судно затонуло в результате «некомпетентных действий рулевого», а гарантия на бортовой радар оказалась просрочена.

Мистер Смайли, конечно же, подал в суд на страховую компанию, но посоветовал согласиться с иском брата погибшего, “чтобы не потерять намного большие деньги”. В результате все движимое и недвижимое имущество семьи Карров было продано на аукционных торгах.

Лишившись в одночасье родителей и состояния, Питер-Джон оказался на обочине жизни. Чтобы получить сертификат рядового, по правилам школы, нужно было по-новой пройти восьмимесячный курс, а он стоил немалых денег. Конечно, он мог устроиться в какой-то военный колледж попроще по стипендии или в кредит, но пропасть, неожиданно разверзнувшаяся меж ним и элитным корпусом «коммандо», стала для юноши полным крахом надежд.

На военной карьере пришлось поставить крест. Завершив в Окленде все формальности, он зашел в первое же подвернувшееся рекрутинговое агентство и через три дня улетел на Кипр работать инструктором банджи-джампинг.

Кипр 2001 года оказался неожиданно “русским островом”. Туристы, бизнесмены, искатели приключений и преступники с бескрайних просторов “встающей с колен” России, мощными волнами десанта оккупировали тихие курортные города, наступая на пятки традиционно царящим здесь англичанам, давя финансами и численным перевесом.

Тут-то и оказалось, что знание русского полезно не только для несостоявшейся армейской карьеры. Полтора месяца Питер-Джон, сцепив зубы, подвешивал на банджи-джампинг визжащих, словно свиньи, похмельных новорусских баб, пока не разговорился в баре с веселым англичанином-толстяком.

Толстый Том (зови меня так, парень, все меня так зовут), как выяснилось, возглавлял офшорную страховую компанию и давно уже собирался нанять себе бодигарда.

Наблюдая за тем, как тихий и безопасный в девяностые кипрский рай на глазах превращается в Мекку для непросыхающих нуворишей и любителей по ночам хором орать «афецеры-афецеры-вашесерце-падпрецелам!», что бы это на самом деле ни означало, Том вполне резонно считал, что его охранник должен знать язык “вероятного противника”. Хорошо воспитанный новозеландец русского происхождения с военной подготовкой устраивал его более, чем вполне.

В бодигардах Питер-Джон долго не проходил. После одной из деловых ресторанных встреч, невзирая на то, что у британцев непрошеные советы считаются хамством, он все же позволил себе прокомментировать пару нюансов, которые его шеф, тогда еще мало знакомый с русской спецификой, упустил. Толстый Том прислушался, в результате “непрошеный совет” Питера позволил избежать крупной страховой выплаты.

Свои тридцать семь миллионов фунтов стерлингов Толстый Том заработал благодаря тому, что никогда не забивал гвозди микроскопом. Оценив потенциал украино-русско-новозеландского “без пяти минут коммандо”, он предложил Питеру попробовать силы в качестве штатного детектива его компании. Питер, припомнив, какую роль в его жизни сыграл новозеландский инспектор, согласился и шаг за шагом стал осваивать малоизвестный сторонней публике мир страхового бизнеса.

Тонкостей в этом деле оказалось немеряно, на первых порах пришлось учиться всему с нуля. Однако с каждым закрытым делом Питер-Джон все лучше постигал азы новой профессии. Потренировавшись на возврате “украденных телефонов” и расследовании обстоятельств “сгоревших машин”, Питер-Джон начал брать дела посерьезнее. Совмещая сверхсовременную технику и интернет-технологии со старыми дедовскими методами агентурной разведки и умением работать с людьми, от застольного разговора до ведения “активных допросов”, лет через пять он стал личностью, широко известной в узких кругах.

Толстый Том, быстро оценив потенциал своей креатуры, начал заключать контракты, закладываясь на больший и больший риск, и частенько “сдавал в аренду” золотого сотрудника, скрупулезно выплачивая процент.

Теперь Питер уже не мечтал о военной карьере. Денег он зарабатывал столько, сколько британскому полковнику и не снилось, не то что лейтенанту коммандо. При этом никаких тебе над головой штабов с начальством и дисциплиной. Ну, а войны в его работе было и так с лихвой. После одной такой “войсковой операции” в Сомали он и заработал никнейм Назгул…


* * *


Дело, вчера закрытое в Хор-Факкане, было совсем простым, не работа, а оплаченный отпуск. С падением цен на нефть и санкциями русские совершенно ополоумели. Пытаясь избежать разорения, они массово организовывали подобные “страховые случаи”, но делали это столь наивно, что Питер начал опасаться потерять профессиональную хватку.

Но даже на этом фоне дурачок с идиотским Бентли выглядел сущим клоуном. Машина приметная, не иголка. Откуда была “украдена”, в полицейском протоколе написано. Разыскать эвакуатор, который оттащил ее на вокзал — дело техники. На вокзалах и таможнях обслуга, чтобы получить сто баксов за инфу, в очереди выстраивается. Из Москвы “наркобентель” уехал в Санкт-Петербург, а оттуда с подложными документами — в Эмираты. Лихтер тащился долго, Назгул неделю маялся в дубайском отеле, от скуки успел закрутить роман с бразильской моделью…


Аэробус заходил на посадку. Одним славянским глотком Назгул покончил с порцией виски, пристегнул ремни, откинулся в кресле. Встреча с новым клиентом была назначена на послезавтра, так что оставалось полно времени, чтобы заехать домой, кинуть шмотки, пообедать в любимом ресторане “Массала”, дождаться вечера и не спеша отправиться в Айа Напу, где снять англичанку, а лучше двух. Британские студентки в это время туда косяками ломят травку курить и трахаться, грех прозевать сезон.


* * *


В Ларнаке самолет завели почему-то не в рукав терминала, а на внешнюю стоянку. Из открытого люка в стерильно-ароматизированный прохладный салон хлынул средиземноморский июльский воздух - словно из печки дунуло. Назгул, радушно кивнув на прощание стюардессе, ступил на трап.

Сюрприз! Под брюхом Эйрбаса, оперевшись на сверкающий хромом байк, ждал Толстый Том.

Назгул тихо присвистнул. Ситуация, когда глава фирмы, британец, в рабочее время лично встречает у трапа пусть и ценного, но рядового сотрудника согласно классификации покойного деда Мыколы, четко проходила по категории “Щось в лісі здохло”…

- Хьюстон, у нас проблемы? - поинтересовался у начальства Назгул, спиной ощущая взгляды топающих к автобусу пассажиров.

- В определенной степени так и есть! - крепко пожимая руку, ответил Том. - Но это еще с какой стороны посмотреть. Давай начнем с позитива.

Толстый Том порылся в седельной сумке Харлея, извлек портмоне и торжественно вручил Назгулу чек “Барклайз банка”. Представитель старой колониальной школы, он принципиально отказывался платить сотрудникам салари и бонусы перечислением на платежные карты.

-Здесь больше! - сказал Назгул, покосившись на сумму. - Мне это не нравится…

- Десять процентов - за неудобства.

- И насколько они велики, эти неудобства, что ты меня собрался вывозить с летного поля через карго-гейт? - Назгул кивнул на притороченный с сиденью второй шлем.

- Русские, Питер! - ухмыльнулось начальство. - Я ожидал, конечно, проблем, с ними без проблем не бывает. Но такое… Сразу после того, как мы отправили клиенту письмо с официальным отказом от выплаты страховой премии, ситуация развивалась стандартно. Получив отказное письмо, Тугриков, хозяин машины, немедленно связался со мной и начал угрожать всеми небесными карами.

- Том, тебя испугал какой-то дикарь? С чего бы?

Перед тем, как взять это дело, Назгул внимательно изучил не только историю дурацкого «Бентли» и высокие отношения в семье хор-факканских шейхов, но и досье «потерпевшего». Тугриков в девяностых был лидером одной из самых жестоких ОПГ Ленинграда, за сотрудничество с будущими хозяевами Кремля вознагражденный должностью смотрящего одного из карманных нефтяных банков. Но ценность карманных банкиров с обвалом нефтяных цен резко упала, а, лишившись привычной роскоши, банкир-расстрига тут же обратно превращается в уголовника.

Но дело, скорее всего, не в этом, русские всегда угрожают, Тома на мякине не проведешь…


- Назгул, проблема серьезнее. По нашим каналам прошла информация, что он тебя “заказал”.

- Меня!? У него все с головой в порядке?

- Он очень зол. За счет страховой премии рассчитывал избежать банкротства… Сильно запил, и во всех своих бедах решил обвинить того, кто, по его словам, “накопал компромат”. В результате на тебя заключен контракт…

- Слушай, Том, это же Кипр! Тут кража трех лимонов из сада - резонансное преступление, а братки из мазараши сидят тише воды ниже травы…

- Времена меняются, друг. Нефтедолларов на руках стало меньше, преступники хватаются за любую работу.

- То есть мне реально угрожает опасность?

- Хочешь проверить?..

- Да как-то привык тебе верить на слово. И когда?

- Уже. Ждут в зале для прилетающих. Трое…

Назгул прикинул оперативную обстановку. В аэропорту они его вряд ли грохнут - их тут же повяжут. А вот отследить до дома и там достать - очень даже попробуют. Кипр страна мирная, полиция к такому здесь не привыкла. Так что вполне возможно…

- В Окленд не полечу! - отрезал Назгул. - Меня тошнит от Новой Зеландии.

- Не нужно в Окленд, есть вариант поближе. Как говорится, и динго сыты, и киви целы. - Том ухмыльнулся. Великий, твою мать, комбинатор…

- Говори! - буркнул Назгул.

- Сегодня утром пришел сторонний заказ. Российские спецслужбы. Им нужен специалист твоего уровня. Работать предстоит в Украине…

- Двойной тариф! - не размышляя выпалил Назгул.

- Не горячись. Платят хорошо. Но не это главное. Они как бонус обещали прикрыть нас от сбрендившего банкира.

- Вариант. Что нужно делать?

- У них в Донецке пропали какие-то ценности. Просят сделать расследование и вскрыть канал утечки.

Работа на исторической родине Назгула ни капли не беспокоила. Большое дело — война. В Хорватии, Сирии и Судане, ну а тем паче в Ливии было гораздо круче…

- Ладно, согласен. Когда и где встреча с заказчиком?

- Сегодня вечером. В Кирении, на той стороне. Из аэропорта я тебя вывезу, дам машину. Сказали, что работы на две недели. Ну а к тому времени, как вернешься, я все улажу.

- Хрен с тобой, Золотая рыбка! - по-русски сказал Назгул, чтоб Том не понял, и потянулся к шлему.


3. ДНР по-турецки.

ну што васильиваныч жахнем

по нашим классовым врагам

вот прям отседа с ентих самых

багам

© АМ


Четверг, 13 июля, продолжение


Летняя площадка ресторана Ниази в Кирении представляет собой ряд столиков, вынесенных на тротуар оживленной центральной улицы. Машины здесь не паркуют, народ все время в движении, так что стационарное наблюдение не установишь. Кто надо, тот, конечно, человека и на Луне отследит, не то что здесь, на Северном Кипре. Но кому интересен русский коррумпированный силовик, обстряпывающий свои делишки? Таких здесь пол-острова.

Алексей Данилович Петжак, устроившись за уличным столиком, отдавал должное горячему сочному фул-кебабу. Запивая ароматным терпким вином в меру острое мясо, генерал наслаждался немосковским покоем и философствовал.

Столица этой непризнанной республики своим обшарпанным видом, засильем совковых хрущевок и дикой смесью социальной нищеты с бьющей в глаза феодальной роскошью разительно напоминала крымскую Ялту.

Полно дорогих машин, но асфальт словно после бомбежки. Айфонов больше, чем в Москве, а белье сушат прямо на тротуарах. Живут в хибарах, где двери все время распахнуты, так что прохожим видно людей на кроватях и хлам неухоженного жилья. Кругом реклама и бутики, а исторические места зассаны и завалены мусором. В общем, та же Родина, только с вежливым сервисом и вкусной недорогой жратвой.

Да и вообще, Северный Кипр и Крым с четырнадцатого года имеют на удивление много общего.


* * *


Кипр, многонациональный остров с древней историей и самобытной культурой, получил независимость в 1960 году. Бывшая британская колония сразу же попала под влияние двух могущественных соседей. Православное большинство тяготело к союзу с Грецией, мусульманское меньшинство, ностальгируя по Османской империи, мечтало о возвращении в “родную турецкую гавань”.

Перетягивание геополитического каната в стиле “кипрнаш” продолжалось четырнадцать лет и выстрелило точь в точь, как украинский Евромайдан.

В 1974 году местные националисты попытались присоединить Кипр к Греции, после чего Анкара, “защищая угнетаемое население”, ввела на остров турецкие войска. Начались этнические чистки, в конфликт вмешалась ООН, разделив противоборствующие стороны голубыми касками миротворцев.

Больше сорока лет прошло с тех пор, а бывшие братские народы так и живут: “кипрский” Кипр - процветающий курортно-офшорный рай, “северный” - полукриминальная террритория с неопределенным статусом, которую признали только Турция и Абхазия.

«Освободители» не вкладывались в инфраструктуру, а для всего остального мира «независимая республика» в одночасье стала белым пятном. Самолеты сюда летали только из Турции, электричество на вес золота, туристов как ветром сдуло. Единственное, чем перебивался на первых порах мигом обнищавший анклав — так это всяким незаконным транзитом да контрабандой цитрусов…


* * *


Петжак уже не первый раз ловил себя на том, что рассуждает о России и русских словно пиндос или, того хуже, какой-то укроп. Но, тут уж ничего не поделаешь, чтобы выжить и сохранить свои деньги, вещи нужно называть своими именами, а не тешить себя пропагандистскими иллюзиями.

ФСБ, как и ее грозный предшественник были традиционно самыми информированными ведомствами страны. А потому ее сотрудники раньше и острее других ощутили приближающийся крах. Петжак хорошо помнил, как все происходило.


* * *


В восемьдесят седьмом, когда он выпустился из львовской “Школы 302”, она же “Высшие курсы КГБ по подготовке оперативных работников для территориальных органов госбезопасности” и уехал в Воронеж, из магазинов исчезли сахар и конфеты. В восемьдесят восьмом пропали мыло и стиральный порошок. В восемьдесят девятом водку и сигареты начали продавать по талонам. В девяностом пропало все, по крайней мере в Воронеже, а через год развалился СССР.

Но начался этот процесс отнюдь не с Горбачева с его нелепейшей перестройкой, а еще в конце семьдесят девятого года, когда в Афганистан был введен ограниченный контингент.

Параллели афганской авантюры с нынешней крымской были очевидны для многих внутри системы. Украина, вопреки ожиданиям, выстояла и не развалилась под давлением внутренних противоречий, а в этой игре если сразу гол не забил, то стопроцентно жди обратку в свои ворота.

Так и вышло. Мировое сообщество аннексию Крыма (а как ее еще назовешь?), в отличие от грузинской войны и установления контроля над Южной Осетией, восприняло резко в штыки. Дальше все пошло по тому же сценарию, что и в восьмидесятых - занижение цен на нефть, санкции, военная помощь всем, кто готов сражаться против “империи зла”...

По логике событий, если взять за точку отсчета весну четырнадцатого, окончательного развала следовало ожидать примерно к двадцать четвертому году. Но готовиться следовало заранее.

К счастью для Петжака, нынешняя Россия была далеко не тем СССР с железной дисциплиной, партконтролем и какой-никакой, но идеологией. Не считать же всерьез “национальной идеей” дикую смесь из монархического имперства и рабской тоски по “крепкой руке” Сталина, замешанную на коррумпированном насквозь православии...

Мантры из телевизора - они для “народа”, а если хочешь не только выжить, но и состояние приумножить, нужно смотреть правде в глаза и принимать решения на основании фактов. Которые, как известно, вещь упрямая...


* * *


Встречу на территории Северного Кипра, в столице «Турецкой Новороссии» предложил посредник. Генерал согласился. В среду на «греческой» половине выходной, улицы пустые, почти никто не работает. В Никосии, городе небольшом, где все друг друга знают в лицо, сидели бы, как три тополя на Плющихе.

Агентурная сеть у Петжака в Киеве, конечно, была, да только вот количество желающих сотрудничать с представителем спецслужбы “братского соседа” давно уже никак не переходило в качество.

Самых глупых агентов, окопавшихся в госструктурах незалэжной, практически полностью выбило СБУ. Но это полбеды, за последние год-полтора начали добираться и до умных. Причем в лучших традициях Ми-6 и Моссада - никакого разбирательства, никакой огласки. Просто человек тем или иным способом отправляется в мир иной. Живой, точнее мертвый пример - однокашник Витя Лесников, которого расстреляли прямо в киевской квартире в ноябре прошлого года1. Полковник ГУР, который пятнадцать лет тихой мышкой приносил важные сведения, при этом ни разу не прокололся. А перед самой пенсией нарвался вдруг на “грабителей” и улетел в трубу крематория.

И если бы он один. Неизвестные, словно уток в болоте, отстреливали проверенных военных, силовиков и чиновников. Завалили даже одного депутата. Киев - большая деревня. Слухи меж своих пошли нехорошие.

Людей, желающих работать с российской разведкой становилось все меньше и меньше. Именно поэтому Петжак и настоял, чтобы делом о пропаже десяти миллионов занялись “иностранные специалисты”.

Размышления генерала прервал появившийся детектив. Чернявый вертлявый хлопец вынырнул из толпы, нахально присел за столик.

- День добрый! Зовите меня Назгул.


* * *


- Вы серьезно? Хотите чтобы я выяснил, куда пропали почти десять миллионов долларов в позапрошлом апреле? То есть почти полтора года назад? Где-то между Донецком и Киевом? - Назгул допил свой айран, поставил стакан на стол.

- Год и три месяца, - спокойно уточнил человек, назвавшийся Алексеем Даниловичем.

Назгул еще раз критически оглядел собеседника. Ухватливые крестьянские руки, старомодный галстук не в тон, где узел завязывают раз в пятилетку, по картинке и при активном участии всей семьи. Общий вид он имел бульдожий, походил скорее на битого жизнью директора провинциального рынка на отдыхе, чем представителя всесильной структуры из тех, что принято называть силовыми. Внешне совок-совком, но кто его маму знает...

- Да хоть два, дело безнадежное. Вы вообще можете объяснить, почему такую сумму наличными тащили через зону боевых действий? Способов доставить их в Украину немеряно…

Алексей Данилович внимательно посмотрел на Назгула, словно колебался, рассказывать или нет. Чуть заметно повел плечами под дорогим, но совершенно безвкусным пиджаком из мокрого шелка, решился:

- Операцию осуществлял мой… предшественник. Сначала деньги предназначались для исполнения… определенных программ Новороссии. Но потом появилась необходимость их задействования на территории… подконтрольной правительству Украины. После скандалов, связанных с… якобы финансированием со стороны России политических процессов в Америке и Европе, банковские переводы были исключены. Нельзя было задействовать и криптовалюты - суммы крупные, а для работы нужны наличные. Источник финансирования ни в коем случае не должен был быть отслежен. Именно поэтому прибегли к услугам серьезного перевозчика. Столь продолжительный срок был вызван простой причиной - мой предшественник, боясь потерять пост, просто скрыл этот факт.

А вот это уже теплее, подумал Назгул. Ситуация понятна. Рыцари плаща и кинжала загоняли денежки в Украину, да только организовали все, как у них принято, через жопу. А когда наконец вскрылся косяк - забегали, словно тараканы по кухне… Только вот русские до сих пор не понимают, что с адвокатом, врачом и нанятым детективом нужно быть предельно правдивым. Как у попа на исповеди. Иначе результата не будет. Вот и этот ветеран НКВД определенно многих вещей не договаривает. А потому - скажем наркотикам “до свиданья”, пожелав дяденьке хорошего дня и успехов в боевой и политической подготовке.

Назгул открыл было рот, чтобы в самых вежливых выражениях выразить свой отказ, но собеседник его опередил.

- Первое! - сказал заказчик, чуть ударив кулаком по столу. - Ваша компания берет десять процентов от разыскиваемой суммы. Насколько мне известно, вам, достается половина. Четыреста восемьдесят тысяч долларов - неплохой гонорар. Десять процентов - невозвращаемый аванс, при любом результате. Это не считая компенсации всех расходов…

А вот это другое дело. Оплаченная командировка на родину, плюс бонус, который красиво округлит лицевой счет в американском трастовом фонде…

- Второе! - продолжил подозрительно щедрый заказчик. - Видите ли, хм…, Назгул. Уважаемый председатель правления банка “Спецнефтегазкомплект”, господин Виталий Тугриков, уж очень на вас обиделся. Это он сейчас респектабельный бизнесмен. А в лихие девяностые авторитет Тугрик возглавлял в Питере одну из самых отмороженных группировок. Их даже тамбовские побаивались, если вам это о чем-нибудь говорит… Скажу честно и откровенно - ваши работодатели вряд ли смогут вас защитить от его… оперативного состава. Но Тугрика, ээ… курирует мой коллега. И если я замолвлю словечко, он от вас навсегда отстанет.

Дослушав собеседника, Назгул в душе скривился, как от лимона, но виду не подал. Уж больно красиво перед ним разложил этот бульдог кнут и пряник. Тут тебе и щедрое вознаграждение, причем без упора на результат, и прикрытие от бандита-беспредельщика. Кнут конечно так себе, британцы с преступным миром еще лет двести назад научились справляться, так что бояться здесь особо нечего. Видно здорово припекло этим, в НКВД, что они хватаются за соломинку. Ну да ладно, деньги на дороге не валяются, а с бандитами он, Назгул, до сих пор все решал без посторонней помощи.

- Хорошо. Перечисляйте аванс плюс десять тысяч на предварительные расходы. Документы прикрытия сможете обеспечить?

Ага. Явно перевел дух эфэсбешник, аж кулак разжал. Видать, таки очень нужно ему это расследование...

- Деньги будут в течение часа. Не возвращайтесь в Никосию. Из Эрджана через два с половиной часа вылетает борт на Анталию. Там вам зарезервировано место на чартере до Ростова. Вас встретят, получите документы и поедете в Донецк. Ну, а на месте - сами уже решайте…

Назгул кивнул и протянул руку через стол - сделку следовало скрепить освященной веками традицией. Рука у бульдога была обманчиво вялой.

- Ладно, давайте еще раз пройдемся по деталям. И с этого момента, пожалуйста, поподробнее…


* * *


Провожая взглядом уходящего детектива, Петжак тихо праздновал первую победу в этом тяжелом изматывающем турнире. Он ни капли не сомневался, что хваленый специалист не обнаружит ни Курьера, ни денег, да это, в общем-то, и не требовалось.

Генерал именно потому и нанял Назгула, что сам не верил в его успех. Все эти китайские ниндзя совершенно противоречат его школе, самому духу Конторы, где на результат работает не яркий профи, а серый безликий коллектив. Более того, они этому духу перпендикулярны, враждебны и реально опасны. Ему нужно чтоб разрекламированный детектив не просто провалился, а провалился демонстративно, с треском.

Зачем нужны такие траты и сложности? Это вопрос стратегии. Для игры в полуфинале Балаев и его коллеги должны быть четко уверены, что канал доставки, столь бездарно организованный Коробовым, перестал существовать благодаря стечению обстоятельств. А вот после этого можно будет сыграть финал…


4. По остывшему следу, Донбасс.

как тяжело бродить по свету

шаг наливается свинцом

в кармане вместо карамельки

кольцо

© iLTi & boroda


Среда, 19 июля


Горловка разительно напомнила Назгулу тот город, который они с мамой оставили в девяносто первом году - унылые трех-девятиэтажные дома, размашистая застройка с широкими улицами без намека на дорожную разметку и просторными дворами. По окраинам довольно зажиточный частный сектор. Машин на улицах почти нет, людей тоже негусто.

В целом же здешняя жизнь оказалась нелепой театральной постановкой, которую в глухой забитой провинции пытается организовать, в меру сил и нервных ресурсов, залетный столичный режиссер. Звезды местного разлива, конечно, стараются “играть французскую жизнь”, но смотреть на них без слез могут разве что ближайшие родственники и друзья. .

Фасад “молодой республики” - парадные теленовости, рассказывающие о “трудовых” и “военных” победах с показом бесконечных общественных мероприятий, пионеры, праздники “песни и строя”, фальшивая радость и показушно-вылизанные центральные улицы. За кулисами - реальная власть криминального капитала, засилье военных, комендантский час и всеобщий страх перед здешней разновидностью КГБ. Впрочем, ничего такого особенного. Сербы в девяностых свой “новый порядок” насаждали гораздо круче…

Но это так, между делом. Времени для социальных исследований у него не было, слишком уж хлопотной оказалась взваленная на плечи работа.

В Ростов он прилетел под легальным новозеландским паспортом. К вечеру, стараниями заказчика, превратился в украинского гражданина Вороненкова со всеми необходимыми штампами, справками и миграционными картами. Работать в Украине предстояло по обе стороны разграничительной линии, так что это был оптимальный выбор.

Плюс к тому, серьезным бонусом Назгул получил пухлую бордовую корочку с потертым местами тиснением “Министерство государственной безопасности Донецкой народной республики”. Подписанное министром и самим главой ДНР удостоверение с внушительным двуглавым орлом на синей печати оказалось настоящей волшебной палочкой. Перед “майором Вороненковым” вытягивались в струнку бойцы на блок-постах, а гражданские, даже толком не разглядев фамилию в развернутом документе, чаще всего теряли дар речи. Это все, конечно же, хорошо, да только вот искать человека, год назад тут бывавшего, было делом почти безнадежным.

Из заказчика удалось вытянуть немного: перед тем, как кануть в неизвестность, неведомый Курьер вышел с разового телефона на связь и распорядился загнать вагон с припрятанной наличкой на ясиноватскую станцию “11-й километр”.

От этой станции до линии разграничения было всего километров десять. Места, по информации местных, тихие, рай для контрабандистов. У кого есть карты минных полей - тот и рулит…

Заказчик, перезванивавший по пять раз на дню, настоятельно предлагал поинтересоваться прошлогодними криминальными сводками на предмет того, не оказался ли курьер случайной жертвой расплодившихся не в меру по военному времени, бандитов. Но у Назгула был собственный взгляд на приоритеты следствия.

Сняв квартиру и организовав себе независимый от местной прослушки спутниковый интернет, он первым делом залез в ТОР. Курьер был достаточно известен в своих кругах, а стало быть в Глубоком Интернете о нем хоть что-то да знают.

Полдня общения с самыми разными личностями не прошли даром. Действительно, был такой товарищ на рынке сверхрентабельных нелегальных доставок, да только вот год назад пропал. Но след, хоть маленький, он оставил. Один из клиентов-параноиков, вопреки договору, ухитрился спрятать на месте приема груза портативную камеру и оказался обладателем нескольких фотографий этого человека.

Разглядывая невыразительное лицо европейца с азиатской примесью, лет пятидесяти, Назгул набрал номер Заказчика.

- Есть зацепка. Мне потребуются прошлогодние видеоархивы пропускных пунктов. Примерно за неделю.

- Всех?

- Всех!

- Но это же огромные объемы информации! Вы их что, просматривать собираетесь?

- Ваше дело обеспечить меня материалом, остальное мои проблемы.

Не объяснять же этому динозавру, что самой мощной и эффективной системой распознавания лиц обладает китайское правительство, а у Южной Кореи есть отличные суперкомпьютеры, на которых можно арендовать нужные объемы вычислительных мощностей. Были бы деньги плюс доступный гигабитный канал...

Через двадцать три часа после того, как Назгулу передали несколько внешних дисков, которые он, договорившись с одним из еще работающих здесь датацентров, залил на облако, были найдены совпадения. За два месяца до исчезновения искомый гражданин дважды засветился на въезде с территории Украины. Сначала под Александровкой, потом в Зайцево. По меткам времени установить паспортные данные оказалось проще простого. Ну, здравствуй, Тудвасов Олег Бероевич!

Курьер действительно оказался профи высшего класса. Личность прикрытия имел надежную, в то же время, нигде кроме как на границе и пунктах пропуска, не светился. Зарегистрированными номерами мобильной связи не пользовался, денег в банкоматах не снимал, админприводов не обнаружено, как и прочих информационных следов. Даже машины, и той не имел. Настоящий человек-невидимка.

Ладно, тогда пойдем с другого конца. Предположим, что все-таки он попробовал пробраться через границу. С десятком миллионов переть через КПВВ он бы точно не стал. Значит, скорее всего, воспользовался услугами контрабандистов. Как правило, это люди организованные, серьезные. И очень консервативные. Кто в прошлом году здесь поля тропил, тот и сейчас работает. Резонно предположить, что пересекать линию господин Тудвасов планировал где-то недалеко от закладки. Стало быть, здесь и поищем.

Заказчик тут же сконтачил его с местным “республиканским” опером, интернационально-ушлым, “курирующим” местную контрабанду от Светлодарска и до Ясиноватой. Опер рассекал на новом “Гелендвагене”, время узнавал по “Ролексу”, а с внешним миром общался при помощи последней модели Айфона, то есть свое дело и свою клиентуру знал.

Уяснив задачу, опер не стал ломаться и на следующее утро в каком-то обшарпанном кабинете Назгул общался с водилой, который в тот день перегонял через договоренный с укропами коридор фуру паленой водки.

- Ну, был такой. За него нашему главному от самого Ташкента звонили. Чемодан дури тянул. Наше дело что? Баранку крути, а если проблемы, то звони кому положено - пусть между собой разбираются. С работой сейчас не густо...

- Как, где расстались?

- Под Опытным обстрел начался. Мы выскочили, но попали под мину. Десять ящиков осколками посекло. Четверть товара пропало, Колю - насмерть, а этому в бок влетело.

- Что дальше?

- Да ничего, он перевязался, в Курахово вылез со своим сундуком, а мы поехали на базу, сдавать остатки …

Курахово - Украина. Так что теперь придется поработать на той стороне…

Четверг, 20 июля

В ночь с пятницы на субботу по всем спецслужбам молодой интересной республики прошел мощный шухер. Патрули усилены, документы проверяют на каждом шагу. Особо присматривались к таким, как Назгул, спортивным парням среднего призывного возраста. Только к вечеру он узнал от опера, да и то под большим секретом, что из коттеджного городка под Ростовом какая-то отчаянная группа спецназовцев лихо умыкнула беглого украинского экс-президента2.

Информация подтвердилась уже на следующий день, правда, в изрядно отретушированном виде. Вся очередь на контрольном пункте, которую честно отстоял Назгул, живо обсуждала новость о том, что “укровское эс-бе-у” схватило дорогого Виктор Федорыча в Краматорске, куда он прибыл тайно, чтобы “возглавить сопротивление”.

История беглого лузера Назгула особо не интересовала. Да и “сопротивления” особого на украинской стороне он не видел. Но чтобы не привлекать внимания пришлось еще сутки сидеть в Донецке.


* * *


Путь через линию разделения был утомительно-унизительным, с мрачной безмолвной очередью и агрессивными бабками. Можно было, конечно, возвратиться в Ростов и прилететь окружным путем, но ему хотелось самому пройти путем неведомого Курьера, вжиться в его шкуру…

На украинской стороне корочка “майора МГБ ДНР”, естественно, не работала, но Заказчик снова подсуетился и через местную агентуру обеспечил Назгулу солидное удостоверение сотрудника “Красного креста”. При пересечении контрольного пункта, предъявленное вместе с паспортом Вороненкова, оно отлично сработало, “пограничник” скривился, но пропустил без досмотра...

Курахово - промышленный городок, вытянутый вдоль берега большого водохранилища. Один из перевалочных узлов, связывающих зону боевых действий с остальным миром. Оживленная автостанция - пульсирующий приходящими и уходящими автобусами “деловой центр” города. Здесь было суетливее, чем в ДНР, но как-то спокойнее. А люди “с той стороны” вычислялись влет. И не только по отличающемуся “дресс-коду”, за три года разделения манера одеваться в “новороссии” изменилась, но по глазам. Назгул хорошо помнил их с мамой ощущения, когда они впервые выехали из СССР “за границу”...

Но и здесь особенности местной жизни его интересовали в большей степени как специфика окружающей среды, в которой нужно вести расследование.

Первым пунктом была, естественно, автостанция, куда его домчал от Марьинки лихой таксист. Уличные видеокамеры Назгул даже искать не стал. В городке с двадцатью тысячами населения, даже будь они установлены, шансов на то, что записи, сделанные больше года назад, сохранятся, были равны нулю. Так что пришлось действовать старыми агентурными методами.

Начальницей автостанции оказалась крашеная блондинка лет тридцати, из тех, у кого “выйти замуж” становится всепоглощающей навязчивой идеей. Леночка, угостившись поднесенным шоколадом и выслушав строго дозированную порцию комплиментов, близко к сердцу приняла беду “офицера, служившего больше года за рубежом”, у которого по дороге из Донецка в Кировоград пропал любимый дедушка. Сокрушаясь вместе с “бедным Петей, которому в Курахово даже остановиться негде”, над бездеятельностью “бандеровской ментовки” и не скрывая желания заполучить на ночь “интересного мужчину”, Лена отвела Назгула в полутемную подсобку, где хранился немудреный станционный архив.

Журнал за апрель шестнадцатого тут же принес добычу - теперь Назгулу был известен номер автобуса, который в тот день уходил на Киев. Курьер, конечно, мог попетлять, отправившись через тот же Кировоград-Кропивницкий, но десять миллионов - это груз почти что в сто килограмм, раненым сильно не покатаешься. Так что распутывать клубок придется с Киева, однозначно.

Он отщелкал на айфон нужные страницы и стал прикидывать, где сегодня лучше заночевать. Ощутив на затылке учащенное дыхание Лены, принял решение в ее пользу, но ночи дожидаться не стал. Развернулся, жарко поцеловал, поласкал где нужно и бережно уложил тихо застонавшую от предвкушения женщину на стол, устеленный старыми архивными папками. И уже через несколько минут об этом не пожалел…


Суббота, 22 июля


Генерал Петжак всей душой ненавидел Киев. Ненависть эта была не острой, но давней и всеобъемлющей. Так ненавидишь школьного товарища, которому много лет назад по глупости одолжил большие деньги безо всякой расписки - вернуть не вернешь, но общаться приходится, а на душе холодный тяжёлый камень.

Дело здесь было не в заполонивших улицы жовто-блакитных прапорах. И даже не в упорном “назло врагу” переименовании улиц в этих бандер-шухевичей. Это все такая же чепуха, как и пресловутые георгиевские ленты. Бесило то, что он, человек с кабинетом, из окон которого виден Кремль, обладающий властью не меньшей, чем у какого-нибудь центральноафриканского диктатора, чувствовал себя в этом городе безнадежным тупым совком.

Вроде бы ничего страшного, дело привычное. Точно так же еще с советских времен ощущали себя сограждане в странах капитализма. Только вот там чужая культура, чужой язык, а тут все вроде свои, но только внешне. Присмотришься, прислушаешься - другие. На том же Кипре, не так обидно, когда местные вежливее, трудолюбивее, образованнее и культурнее. Понятное дело, Европа, куда нам до них. А вот если такими качествами обладают люди, внешне выглядящие в точности, как и ты - это бесит невероятно.

До тринадцатого года Петжак, часто бывавший на Украине по долгу службы, со своей неприязнью худо-бедно мирился. Нэзалежная представлялась ему эдакой разорившейся приживалкой, живущей за счет России и фыркающей на грубые манеры гостеприимных хозяев. Все изменил Майдан.

Вот и сейчас, расположившись в ресторане на верхнем этаже торгового центра с видом на главную площадь украинской столицы, Петжак вспоминал те дни. Он челночил между российским посольством и конспиративной квартирой, арендованной на Крещатике. Развозил деньги, передавал оружие, отрабатывал взаимодействие своей агентской сети с группами, противостоявшими бунтарям, которых местные окрестили “титушками”. Перегретый котел бурлил, страшно было, как когда-то давно в Анголе - нарваться можно и на своих и на чужих, а сколько трупов растворилось в неизвестности помимо этой небесной сотни, уже никто никогда не узнает - городской крематорий в те дни работал круглые сутки с тройной загрузкой.

Петжак никогда не забудет запаха сжигаемых шин, и той страшной, всепоглощающей уличной эйфории, на какую, он знал это точно, просто не способны люди в России. И ведь победили вроде уже! Милиция, получив наконец внятный приказ, лихо турнула весь этот “правый сектор”, в считанные часы очистив Грушевского, Европейскую площадь и Дом Профсоюзов. Оставалось их на площади от силы человек двести… А потом, после двух суток пассивного противостояния, оцепление просто снялось и ушло...

Все это, а еще тихий ужас, испытанный в Жулянах, когда озверевшая толпа в камуфляже отлавливала какого-то “зрадника”, и легли в основу того странного, неприятного чувства, которое никак не походило на телевизионно-обывательскую украинофобию россиян.

Ни в жизнь бы сюда больше не сунулся, слава богу, кабинетно-генеральская должность позволяла руководить из Москвы, если бы не “иностранный специалист”. Прожига-детектив, нанятый для блезиру, вдруг взял и совершил невозможное. Словно Пеле в шестьдесят первом году, когда знаменитый бразильский форвард в одиночку обыграл всю команду противника, он за считанные дни вышел на след Курьера. И произошло это именно в тот день, когда Петжак, согласно тщательно продуманному плану, должен был напроситься к Балаеву на прием и, посыпая голову пеплом, доложить молодому-перспективному шефу о том, что: “Несмотря на все принятые меры, след денег обнаружить не удалось”.

Надкусив свежайшее и очень вкусное пирожное, Петжак запил его глотком восхитительного, не хуже, чем в Вене, кофе, закусил досаду и начал настраиваться на работу.

Несколько дней назад Назгул позвонил из Курахово, доложил о прорыве и попросил еще денег на расходы и поддержки админресурсом. Голос у детектива был веселый, уверенный… Можно было, конечно, дать команду на ликвидацию и доложить наверх, мол, “случайно в зоне военных действий”, но это не решало проблему. Этого убьешь, придется нового нанимать, чтобы не заподозрили двойную игру. Коней на переправе, как известно, не меняют, так что придется потерпеть и немного скорректировать планы.

Петжак не признавал интуицию, в своей работе научился не верить ни в бога, ни в черта. Принимая решения, всегда опирался на факты и здравый смысл, а потому понимал, что поиск в трехмиллионном Киеве год назад исчезнувшего человека, который мастерски умел притворяться ветошью, дело абсолютно пустое. Однако, посылая Назгула в Донецк, он думал так же, а вот как вышло…

Пустить на самотек операцию было никак нельзя. Так что пришлось, доложившись наскоро о “промежуточных успехах”, лететь в Киев c пересадкой в Катовице - так казалось быстрее. “Удобный рейс” на поверку оказался лоу-костом, набитым под завязку. Генерал, проклиная недавно введенный на Украине безвиз, летел зажатый со всех сторон гомонящими челночниками-западенцами.

Добравшись, привел нервы в порядок, залив в себя грамм триста “Хеннесси”, выспался и начал водить жалом по городу, дожидаясь прибытия детектива. Возможности в городе были, конечно, уже не те. За три года местная агентура, любовно взращенная, словно капуста на грядках в “фамильном” Редькино, уменьшилась втрое - кого поймали и посадили, кого пристрелили, как Лесникова, кто на пенсию свалил, кто просто решил в сложившихся условиях больше не рисковать. Однако рабочие контакты ещё остались.

Времена начинаются злые, десять миллионов - сумма уже серьезная. Чем ближе к финалу, тем опаснее. Если свои заподозрят вдруг в саботаже, то путь ему, как Коробову: душе - в некролог “Российского института проблем изучения славяноведения”, где он числился официально доцентом, а телу - в Хованский крематорий...

Самое неприятное, что с каждым днем задержки в рассчитанной чуть ли не по часам операции растет вероятность того, что Балаев и его подхалимы докопаются до истинной цели Петжака. Ведь всего-то дел, сопоставить два-три донесения с несколькими финансовыми документами…

Он доел пирожное, бросил еще раз тяжелый взгляд на чистый беззаботный Майдан и поднялся с места.


5. По остывшему следу, Киев.

ты загоняешься расслабься

и продолжай полёт мечты

пока фортуна гнёт брутально

персты

© iLTi


Воскресенье, 23 июля.


Назгул добирался до Киева, повторяя условный путь Курьера. Переночевал у Ольги, начальницы автостанции, утром был посажен ею же на автобус под клятвы вечной любви. “Переночевал” было громко сказано, сепаратистка изголодалась по мужскому телу настолько, что выспаться ему толком не удалось, потому половину маршрута он продрых, как коала.

Автобус был неудобный, народ в нем ехал соответствующий - напряженный и злой. Вдобавок ко всему водитель, избегая дорожных поборов, петлял по разбитым второстепенным дорогам. Но это мелочи по сравнению с тем же Перу, где, в поисках разбившегося частного самолета, ему пришлось, в точности как в киноштампе, путешествовать в обществе кур и коз, которых везли с рынка в горную деревню шумные и простые, как угол дома, латиносы.

Отоспавшись до Кропивницкого, Назгул открыл карту на ноуте и, не обращая внимание на косо смотряшую соседку-пенсионерку, включил в работу мозги. Курьер, конечно, тот еще профи, вполне мог сойти по дороге, чтобы запутать след. И непременно так бы и поступил, если бы не был ранен. Но искать его по городкам, которые они проезжали - отдельная большая работа, так что лучше все-таки начать с Киева.

Автобус прибыл на автостанцию, расположенную в пятиста метрах от центрального городского вокзала в девять вечера. Наутро предстояла встреча с Заказчиком, который с какого-то перепугу прискакал в Украину, а до этого нужно провести первичный осмотр, наметить план действий и определить, какая помощь потребуется на месте. Ну и о крыше над головой, конечно же, позаботиться…

Выбравшись из автобуса, он отошел в сторонку, вроде как перекурить. Наблюдая за тем, как пассажиры разбирают багаж и тянутся в направлении выхода, попытался влезть в шкуру Курьера.

Перевозчик был ранен. Судя по тому, что рассказывал помогавший ему перевязаться контрабандист, довольно серьезно. Скорее всего, наглотался антибиотиков и каких-нибудь обезболивающих. То есть к концу поездуи сил у него осталось немного, а на руках почти стокилограммовый груз. Назгул еще на Кипре поинтересовался, как он передавал предыдущие две посылки. Курьер снимал на месяц квартиру, оставлял деньги там, прятал ключ, после чего отправлял сообщение с нужным адресом. Сам в это время, скорее всего, находился рядом и контролировал весь процесс. Стало быть, приехав в Киев, он и в этот раз поступил именно так. Работал он всегда без помощников, значит путь у него один - добираться от вокзала до нужного места на такси.

Представляя себя раненым, который тянет за собой неподъемный чемодан, Назгул поднялся по длинной лестнице и вышел на улицу, которая вливалась в Вокзальную площадь. Ну что же, если он сюда добрался, то машину он будет искать прямо тут, не отходя от кассы. А это уже первая ниточка.

Назгул вспомнил, что с утра ничего не ел, кроме, конечно, ритуального “кофе в постель”, которое ненасытная хозяйка так и не дала ему допить, а потому решил совместить ужин с работой. Дошагал до площади, проигнорировав бросающийся в глаза “Макдональдс” высмотрел вывеску ресторана с дурацким, как на его вкус, названием “Дрова” и направился к нему. Эту сеть он встречал в Москве. Есть вайфай и хоть знаешь, что заказать.

Киевские “Дрова” оказались терпимы. Не Ларнака, конечно, и уж тем более не Окленд, но кормили сытно и, в принципе, качественно. Умяв два стейка под домашнюю картошку и овощной салат, он взял двойную порцию американо и включил ноутбук.

Значит, так, такси. Убер здесь работает. Плюс десятка полтора местных диспетчеров. И у всех у них, как водится, единая клиентская база… С появлением криптовалют сделки, проходящие в темной сети, отслеживать стало практически невозможно, потому именно здесь процветают четыре самых прибыльных криминальных бизнеса двадцать первого века - наркотики, секс, информация и оружие.

Именно информация и требовалась Назгулу. Он загрузил защищенную операционку “Tails” (штука надежная, с ней даже Сноудена АНБ не смогла поймать), открыл Тор-Браузер и выбрал нужную закладку. Зашел в чат, где тусовались хакеры всяческих баз данных, дал сперва общий запрос, отозвавшемуся отписал в личку. Сформулировал конкретную задачу - найти все заказы такси, сделанные между двадцати одним и двадцати двумя часами с координатой в радиусе сто метров. Через некоторое время получил сообщение с суммой и номером кошелька Биткоин. Загрузил клиент криптовалюты и перечислил деньги.

Минут через двадцать ему на временный мейл сбросили список из двадцати трех машин с указанием адресов, марок и госномеров автомобилей, а также телефонов заказчика и водителя. Теперь нужно было спокойно проанализировать данные.

Семь оказались местными “ДЭУ-Ланосами” - маленькая машина, в нее со своим центнером долларов Курьер вряд ли бы рискнул полезть. Еще пять перевозили пассажиров в аэропорты - Жуляны и Борисполь. Этих тоже не было смысла дергать, Курьер вряд ли бы стал делать такой заказ. Шесть заказов были отменены. Стало быть, оставалось пять.

Назгул возвратился в хакерский чат и заказал данные по всем пяти машинам - активность в такси плюс-минус неделя. Трое, судя по поездкам, оказались обычными “попутными” бомбилами, подхватывающими пассажиров по дороге на работу и с работы домой, двое - профессиональными таксистами. Этих нужно было, конечно же, устанавливать. Да и остальных тоже неплохо проверить. Но на это, с учетом того, что события произошли больше года тому назад, уйдет не меньше недели при весьма сомнительном результате.

К тому же проходя через площадь, Назгул видел кучу нелегальных такси, чьи хозяева явно не прибегали к услугам диспетчерских служб. Прикинув калькуляцию затрат, решил пока на мелкий бредень не заморачиваться и пойти для начала другим путем, использовав тяжелую артиллерию. Но артиллерия дислоцировалась на Восточном побережье США, а там сейчас шесть утра.

Он связался с риэлторской службой, договорился, затем вызвал такси и уже через полтора часа нежился в большой обжигающей ванне вполне приличных апартаментов.


Понедельник, 24 июля


Утром Назгул прежде всего выбрался на улицу, быстро отыскал нормальный ресторанчик и, в полном соответствии со славянскими традициями, плотно и вкусно позавтракал - нужно было себя вознаградить за донецкий экстрим.

Мексиканская кухня оказалась здесь, конечно, не та, что в Тихуане, где он несколько лет назад расследовал обстоятельства гибели сына одного из наркобаронов, но однозначно лучше, чем новороссийские и привокзальные разносолы...

Окончив завтрак двойным эспрессо, он, с ясной головой и приятной тяжестью в желудке, возвратился к работе. В Вашингтоне сейчас пять часов пополудни, а, стало быть, нужный ему человек на работе.

Ирвин сразу же отреагировал на вызов по Ватсапу.

- Kia ora! - сказал Назгул, привычно переходя на сленг “коренного новозеландца”.

- О, привет, Киви! Как ты?

- Все пучком!

“Киви” - общее прозвище новозеландцев, совсем не обидное, сами жители зеленых островов охотно его используют. Появилось оно во время Первой Мировой благодаря шеврону с характерным изображением символа своей страны - длинноклювой бескрылой птицы.

Ирвин, сотрудник НАСА, знал Назгула как Питер-Джон Карра, вольнонаемного сотрудника одной из серьезных европейских спецслужб, которая время от времени прибегает к помощи его всевидящего агентства.

- Что, опять нужны снимки?

- Как ты догадался? Только старые, прошлого года.

- Какой регион?

- Украина, Киев.

- А точнее?

- Вот координаты, дата и время…

- Подожди, сейчас посмотрю… Ага. Была съемка. Только погода скверная, все затянуто облаками. Видимости почти никакой. Высылать?

- Да. А есть хоть что-то в инфракрасном спектре?

- Есть, конечно. Но это будет стоить дороже.

- It was choice, bro! Скинь ссылку на облако.

- Запросто. Счет куда высылать?

Назгул скинул в чат реквизиты своей страховой компании, пусть за серьезные расходы беспокоится Толстый Том. Дождавшись ссылки, залил в ноутбук спутниковые снимки и начал их внимательно изучать.

Ирвин был прав - через пелену облаков автостанция просматривалась фрагментарно. Но в инфракрасном спектре красными пятнами выделялись двигатели машин и силуэты людей. С ними и предстояло работать. Назгул заказал еще кофе и приступил.

Снимки были сделаны с интервалом в десять секунд и давали определенную динамику. Благодаря этому он выделил человека, который, покинув автобус, двигался медленно и явно тянул за собой тяжелый багаж.

- Ну здравствуй, Курьер! - тихо произнес детектив.

Однако на этом его везение и закончилось. Курьер добрался примерно до середины лестницы, поднимающейся к вокзалу, когда изображение полностью закрыли плотные облака. Назгул возился с исходными изображениями около двух часов, пытаясь вытянуть фильтрами хоть какую-то информацию, но безуспешно.

Одно было ясно - Курьера, как он и предполагал еще вчера по приезду, следовало искать на вокзальной площади. Но по прошествии года единственным местом, где мог остаться хоть какой-то след о произошедших в ту ночь событиях, были полицейские протоколы.


* * *


Назгул позвонил час назад, лаконично доложил о своих успехах и возжелал встречи. Петжак не возражал. Забронировал столик в одном из шумных обеденных ресторанов вблизи Крещатика - там проходной двор, никто их толком и не запомнит. Однако до того, как сесть за стол переговоров с этим не в меру шустрым исполнителем, следовало хорошо поразмыслить, оказать ли ему ту помощь, которую он непременно затребует, или под благовидным предлогом прекратить поиски...

С этой мыслью он и поехал на встречу.

О делах начали говорить, лишь закончив обед. Петжак допил свой кофе. Поставил чашку на стол. Спросил:

- Ну и как вы оцениваете шансы?

От того, как ответит на этот вопрос Назгул, зависело все остальное. Признает, что шансов нет - спасибо и до свидания. Но если же…

- Человека, который растворился на вокзале в трехмиллионном городе, и не вчера, а год назад, разыскать практически нереально, - перебивая мысли Петжака произнес детектив. - Однако, шансы ненулевые.

- Что значит “ненулевые”!?

- Есть еще несколько линий поиска, которые теоретически могут дать результат. Они трудоемкие, потому я хотел бы пересмотреть условия договора.

Генерал, расправляясь с пирожным, лихорадочно размышлял. Если бы исполнитель объявил шансы нулевыми, тут и сказке конец. Доклад Балаеву - “сделали, что могли”, а когда тот успокоится, можно спокойно приступить к завершению личной, главной в его жизни, спецоперации… Но Назгул считает, что есть какие-то ниточки, и если Петжак попробует это скрыть, а это всплывет, то ему однозначно конец. Стало быть, выбора нет…

Петжак дожевал кусок пирожного и спросил:

- Хорошо, что вы хотите?

- Во-первых, поднимите невозвращаемый аванс до тридцати процентов. Плюс еще десять тысяч на расходы. Деньги нужно перевести на счет моей фирмы сегодня.

Генерал перевел дух. Назгул - волк-одиночка. Слишком хороший волк, способный взять почти что остывший след добычи и идти за ней до конца. Но волк, увлеченный погоней, легко может попасть в капкан. Петжак - охотник. Его дело - поставить этот капкан в нужное время и в нужном месте, при этом позаботившись о приманке.

- Хорошо. Во-вторых?

- Мне нужны все полицейские архивные сводки по городу за тот день, когда в Киев прибыл Курьер, и два следующих дня. Плюс, по возможности, закрытые доклады от информаторов. Плюс возможность переговорить с теми копами, которые мне потребуются.

- Сводки будут, информаторы - нет. Но и на это понадобится несколько дней. Что еще?

- Документы прикрытия. Удостоверение полицейского или следователя, лучше офицера спецслужб. Можно фальшивое, но чтобы при внешнем осмотре подозрений не вызывало. Это возможно?

- Вполне. Сколько в таком случае понадобится времени?

- Не знаю. Может, неделя, может быть, месяц. И в любом случае я не могу гарантировать результат.

- Что же, это понятно. Ладно, отдыхайте пока. Как только все будет готово, я позвоню.

Петжак встал, выложив на стол несколько купюр и, не попрощавшись, вышел из ресторана.


* * *


Назгул подозвал официанта и заказал виски: было что отмечать. Опыт общения с заказчиками у него был немалый. Потому примерно посреди разговора он почуял исходящую от особиста угрозу и фальшь. В чем дело, он не понял, но этот пожилой российский шпион явно колебался, принимая какое-то внутреннее решение.

Именно для того Назгул и сыграл ва-банк. Заломил нереальный аванс, чтобы проявить истинные намерения. Вариант беспроигрышный. Согласится - будет оправдано дальнейшее пребывание в Киеве. Назгул не обманывал, шансы найти Курьера и тем более деньги были совершенно призрачными. Откажется, что скорее всего, тогда можно ехать домой без угрозы для репутации.

Но похожий на бульдога человек, ни глазом не моргнув, согласился выложить за здорово живешь несколько десятков тысяч долларов. Не успел Назгул допить свой вискарь, как позвонил Толстый Том и сообщил, что деньги упали на счет компании. Ну что же, стало быть, придется продолжить…

6. След в конце тоннеля.

когда придавливает мира

несовершенная модель

берите свет и добавляйте

в тоннель

© Кисычев


Воскресенье, 30 июля.


Передвигаясь медленно, словно грибник в разгар “тихой охоты”, Назгул пробирался между деревьями, осматривая негустой захламленный подлесок. Время от времени тыкал подобием лыжной палки в попадавшийся на пути мусор и складывал его в ярко-оранжевое пластмассовое ведро.

Одет детектив был в ядовито-зеленую ветровку с поперечными светоотражающими полосами, благодаря которой его принимали не то за муниципального работника, не то за представителя очередного экологического движения, очищающего совский лесной массив.

Этот лес он прочесывал четвертый день, после того, как получил необходимые данные от заказчика. Сперва ему здорово повезло. В полицейских сводках за нужный день обнаружилось упоминание о дорожно-транспортном происшествии, которое оформлялось в тот самый промежуток времени, когда, по расчетам Назгула, Курьер поднимался на площадь. В схемах столкновения двух машин и сухом тексте протокола ничего интересного не содержалось, но были имена двух полицейских, парня и девушки. Девушка, как выяснилось, давно уже уволилась и покинула Киев, а вот парень, старший наряда, мало того, что служил, но и оказался довольно известным блоггером.

Назгул приехал к нему прямо на службу, предъявил только что полученное удостоверение “оперативного сотрудника СБУ”, попросил помочь “выйти на след террористов”. Удостоверение не вызвало никаких подозрений, а блоггер оказался запасливым. Так что уже через пару часов (ровно столько понадобилось для того, чтобы закончить смену, возвратиться домой и скинуть на флешку из архива нужные фотографии), Назгул удовлетворенно разглядывал в ноутбуке три драгоценных кадра.

На фоне “выясняющих отношения” участников ДТП, сексуальной герл в дорогом моднющем дениме и бородача в дешевой турецкой косухе, можно было разглядеть силуэт человека с большим чемоданом, который садится в “Исудзу Трупер”. Водитель попал в кадр лишь однажды и просматривался нечетко, в профиль, так что идентифицировать его не было никакой возможности.

Остаток дня и всю ночь Назгул провел в разорительном общении с Ирвином, пытаясь по снимкам НАСА оттрассировать машину в прорехах плотной весенней облачности. Однако спутниковые снимки никакой информации не дали, и он вернулся к единственному источнику, который мог принести хоть какую-то пользу.

И не ошибся. В тех же самых суточных сводках городских происшествий, через полчаса после того, как Курьер загрузился в машину и покинул вокзал, имелось упоминание о подозрительном джипе, который скрылся от патрульных в районе Совских прудов.

Полицейские, которых быстро нашел Назгул, припомнили тот случай в подробностях. Они челночили по району, услышали выстрел и звон разбиваемого стекла. Двигаясь на звук, обнаружили припаркованный внедорожник с включенными габаритами и выбитым боковым стеклом. При появлении полиции внедорожник резко рванул вперед и смог оторваться на улицах частного сектора. Порыскав немного, патрульные доложили о происшествии и поехали на очередной вызов. Прошлогодние записи видеорегистратора они, конечно, не сохранили, но по фотографии, сделанной на вокзале, уверенно опознали “Исудзу Трупер”.

Таким образом, район поисков был максимально локализован. Место и обстоятельства также определили базовую версию произошедшего. Лесной массив, каскад прудов, заброшенная стройка и кладбище. В километре - аэродром. Для того, чтобы ограбить и убить пассажира, а потом спрятать тело - удобное место. Для преступника, конечно, но никак не для детектива…

Прочесывание района в несколько гектаров - работа на пару недель для серьезной полицейской бригады, но такой роскоши у Назгула не было. Даже если не трогать полицию, а нанять местных клошаров - масштабный поиск непременно привлечет внимание. А этого как раз и не хочет заказчик.

Полдня Назгул потратил на исследование местности. Сперва объехал район поисков на машине, пытаясь вжиться в шкуру неведомого грабителя и прошел по маршруту погони, который ему набросали по памяти полицейские. В переулках было достаточно всяких карманов, где можно было скрыться в ночное время, погасив свет и не опасаясь быть обнаруженным. Если, конечно, у преследователейя нет тепловизора.

Выстрел, который слышали патрульные, свидетельствовал о том, что жизнь Курьера оборвалась, скорее всего, именно в этот момент. Что там у них в машине произошло, теперь уже вряд ли удастся узнать, но описать действия нападавшего было вполне возможно. По всему выходило, что грабитель или жил в одном из близлежащих домов, или хорошо знал это место. В любом случае, с разбитым стеклом и телом жертвы он бы отсюда уезжать не стал. Это значит, что труп Курьера вот уже полтора года кормит рыб в одном из живописных прудов.

В том, что произошло дальше, можно было не сомневаться. Спрятав труп, грабитель полез рыться в вещах жертвы и обнаружил целое состояние. Любой нормальный человек в такой ситуации прежде всего избавится от любых вещественных доказательств - следов, вещей, чемодана, а потом, как можно скорее, и от машины…

Проконсультировавшись у местных работников автокладбищ, Назгул выяснил, что старый автомобиль, особенно если хозяин предпринял определенные финансовые усилия, пропадает здесь бесследно, как лист в лесу. Так что изо всех направлений поисков оставалось лишь одно. Назгул на карте расчертил лес от кладбища и до озера на полосы, шириной метров в шесть, и начал методично по ним челночить.

Сегодня был последний день - еще часа три-четыре, и этот проклятый лес, наконец, закончится. А, стало быть, подробностей исчезновения Курьера заказчику так и не доведется узнать. Именно в этот момент, размышляя о том, в каких выражениях он, подслащая горькую пилюлю, будет преподносить финальный доклад, Назгул и заметил старое кострище, вокруг которого были разбросаны характерные металлические детали.

Стараясь не дышать, чтоб не спугнуть удачу, Назгул тихо опустился на колени перед черным пятном, вынул нож и осторожно, слой за слоем, начал снимать золу. Оно! Под пылью и землей обнаружились сначала оплавленные остатки защитной пленки и какое-то тряпье. А ниже, явно незамеченный злоумышленником, драгоценнейший приз - обгорелая и набухшая от воды стодолларовая купюра с четко просматривающимся номером.


* * *


В тот же вечер Назгул, хорошо поужинав, занялся обработкой драгоценной находки.

Сперва, конечно, полез в Даркнет. Загрузив с флешки свою параноидальную операционку, он вошел в нужный справочник, узнал новый onion-адрес нужных людей и вошел в чат.

Секретная Служба США, известная как ведомство, отвечающее за охрану первых лиц государства, со дня основания находилась в подчинении Министерства финансов. В 2003 году это ведомство перешло в Министерство внутренней безопасности, однако вторую свою, менее известную функцию, сохранило. И такой функцией была борьба с фальшивомонетчиками.

Отслеживание наличных долларов, циркулирующих по миру - задача, казалось бы, нереальная. Но век суперкомпьютеров и облачных вычислений преодолел все барьеры и позволил в реальном времени обрабатывать фантастические объемы постоянно изменяющейся информации.

Данные о номерах выпущенных в обращение казначейством банкнот сразу же попадали в закрытую базу Секретной Службы. При этом указывалось, в какие банки или финансовые структуры была передана та или иная партия свеженапечатанных денег. Далее, банки, и не только американские, при помощи счетных машин сканировали номера купюр при закладке в банкоматы и после каждой достаточно крупной кассовой операции передавали их в распоряжение разнообразных ведомств. Часть этой информации пополняла сервер Секретной Службы, часть циркулировала в сети и становилась предметом купли-продажи.

Чтобы получать информацию, Секретная Служба делилась своими данными с проверенными партнерами, среди которых была и страховая компания, в которой работал Назгул. Получив временные ключи доступа через Толстого Тома, он открыл нужную форму и ввел в нее номер обнаруженной в роще стодолларовой купюры.

Минут через пять, после томительного ожидания, на разовый почтовый адрес Назгула пришел файл, содержащий таблицу в несколько лаконичных записей - дата-место-событие-комментарий.

Купюра, выпущенная в оборот одиннадцать лет назад, сперва, как добропорядочная гражданка Америки, приехала в один из солидных нью-йоркских банков и увидела свет в одном из гарлемских банкоматов. Ее обладателем стал американец африканского происхождения, чей страховой номер хранился в базе. В следующий раз купюра всплыла только через полгода в Венесуэле, при этом обстоятельства, при которых она привлекла к себе внимание, указаны не были.

Немного подумав, Назгул влез в другую, более доступную службу и, слегка облегчив свой биткоиновый кошелек, выяснил, что счастливый обладатель выигрышной купюры через три года после того, как выдоил банкомат, скончался от передоза.

Наркоман, Венесуэла, закрытая информация. От такой связки за милю несло наркотрафиком. А, стало быть, нужно трясти в первую очередь ФБР.

Буркнув про себя “вот для чего в жизни нужны друзья” и прикинув время на Тихоокеанском побережье, Назгул запустил Скайп и вышел на связь с нужным человеком в Лос-Анджелесе.

- Питер! - ты куда пропал, чувак!? - радостно лыбясь, отозвался хмельной сорокалетний мужик в помятой гавайке.

- Куда надо. Ты, как обычно, не просыхаешь?

- Бурбон правит миром! Так чего ты хотел?

- Услугу за услугу. Ваш отдел со мной еще за то расследование не рассчитался.

- Чем могу, парень! Ты нас тогда здорово выручил.

- Хорошо. Заходи в чат. Вот номер.

Законнектились в зашифрованной системе, начали переписку.

- У вас была в Венесуэле несколько лет назад какая-то крупная операция, при которой фиксировали номера наличных купюр?

- Да хрен его знает, нужно смотреть…

- Вот номер, который мне нужен. Проверь. Требуются обстоятельства, от кого и кому, ну и главное - все номера купюр в партии.

- А не жирно будет, приятель?

- Не жирно. Вам со мной еще работать и работать.

- Ладно, уговорил. Подожди пару часов, посмотрим.

Ответ от Майкла, спецагента под прикрытием, работавшего по крупным сделкам колумбийских наркокартелей, пришел лишь под утро. И лег в общую картину.

С конца сороковых годов двадцатого века главная проблема наркоторговцев - легализация прибыли. Когда ты собираешь через сеть дилеров по улицам десятки тысяч или даже миллионы долларов кеша, это еще терпимо. Но если счет идет на сотни миллионов и тем более миллиарды, проблема оборота налички становится очень серьезной.

Партию денег, в которой находилась искомая сотка, вычислил агент ЦРУ, внедренный в Боливарианскую службу национальной разведки (СЕБИН). Это венесуэльское “гестапо” периодически оказывало разные услуги наркокартелям, в том числе гарантируя под свой процент подобные сделки.

Загрузка...