Каролина: между дождем и градом

Отъезд

– Что значит, – сделав краткую паузу из-за осевшего на нервной почве голоса, я прочистила горло и продолжила более смело, – «мы уезжаем»?

Марк лишь развел руками в сторону, активно продолжая паковать чемодан с улыбкой на губах:

– То и значит, малыш. Кажется, я по-русски говорил, нет?

Насвистывая песню из рекламы себе под нос, муж складывал рубашки уголок к уголку, с особой заботой расправляя воротник. Я наблюдала за этой картиной, размышляя о моих первых пяти днях замужества. В первое утро после свадьбы я разбудила парня горячим поцелуем, позволив себе снова погладить рукой то, до чего так и не дошли наши отношения. Проснувшись, он едва ли не упал с кровати от шока, обвинив меня в бесчеловечном поведении и попытке довести его до инсульта. Тем же вечером начались женские дни, мой муж, только лишь увидев запакованный тампон, опорожнил желудок в унитаз. Тема секса была временно закрыта.

Отчасти я понимала Марка – дом давил на нас. И пусть спальню ограждали стены и огромное пространство, вечно встречающиеся на пути Валентина с Владимиром настрою не добавляли. Вчерашним вечером муж долго смотрел на меня с задумчивой улыбкой, а когда я непонимающе пожала плечами, мол: «Что случилось?», он лишь туманно прошептал: «Жду не дождусь, когда тяжелый период останется позади и мы будем одни».

– У нас тяжелый период? – совершенно не поняла я, разворачиваясь корпусом к парню и внимательно заглядывая в его глаза. Он словно знал намного больше меня, но не желал вдаваться в детали.

Марк тогда не ответил, а лишь поцеловал меня. Так жарко, как никогда до этого. Впервые я ощутила любовь мужа, его желание. Мы стали обычной парой, одежда сама по себе слетела на пол, и ровно в этот момент в комнату постучала горничная. Пока я открывала для нее дверь, забирая поднос с ужином, Марк ушел разговаривать по телефону и вернулся уже за полночь.

В тот день, когда Марк рассказал об отъезде, я собиралась расставить все точки над «и», наконец перейдя из статуса девушки в женщину.

– Знаешь, – вынуждена была признать я, – наверное, это не такая уж и плохая идея…

– Великолепная, малыш! – радостно воскликнул Марк, бросив свой чемодан и закружив меня вокруг, заставляя завизжать от страха и адреналина. – Отец наконец все глубже вводит меня в курс дела. Еще немного, и я смогу полноценно руководить отделом.

– Надеюсь, – многозначительно поиграв бровями, обвила шею парня, – в этой поездке у тебя найдется место жене?

Марк замер, непонимающе нахмурившись. В растерянном тоне так и сквозило полное недоумение:

– Конечно, я буду тебе звонить.

Настала моя очередь оторопело сделать шаг назад, задыхаясь собственными надеждами.

– Я думала, что еду с тобой, – наивно прошептала, пока Марк смотрел на меня, как на истинную идиотку. – Ты сказал «мы уезжаем». Теперь я понимаю, что это ты и Владимир.

– И снова все неверно поняла, моя натуральная блондиночка, – ударив меня пальцем по носу, Марк быстро пошагал в ванну, крича уже из нее. Благо он не мог видеть, как сильно ранил своими словами. – Я еду с мамой, как всегда.

– Мамой?.. – глаза мои округлились так, что едва ли не выпали из орбит.

– Именно, – заверил меня муж совершенно спокойным голосом, словно и не было в этом ничего странного. – Сама понимаешь, как важная женская рука, когда ты постоянно работаешь. Нет, я могу, конечно, заказать услуги… Но никто не погладит рубашку ровнее мамы. Никто не приготовит вкуснее, не соберет портфель грамотнее. Мне продолжать или ты сама все поняла?

Застыв в дверях ванны, я оперлась об косяк, чтобы не свалиться в обморок от новостей, камнем упавших на голову. Не в силах сдерживать то, что копилось почти как неделю, прокричала:

– Марк, я твоя жена! Это все могу делать я!

Муж посмотрел на меня с осуждением, хмурясь. Качая головой, он хлестнул меня словами:

– Раньше ты не была склочной, Каролина. Не поторопились ли мы со свадьбой?

Новый удар, болезненный и постыдный. Я опустила взгляд и поморщилась, по щеке скатилась слеза. Проходя мимо, Марк потрепал меня за щеку, равнодушно хмыкнув:

– Не плачь, я же пошутил.

Он ушел, а я сгнивала в собственных тревожных мыслях. Речь теперь шла не только о моем счастье, но и жизни сестер, родителей. Поплотнее затянув на талии шелковый халат, я бросилась за Марком буквально в одних тапочках.

– Господин Орлов уже вышел, – кратко осведомила меня прислуга перед входными дверьми.

– Черт! Он ведь на машине, – с досадой кусая ногти, покачала головой я. Часть меня была убеждена – не реши я все сейчас, потом будет поздно.

– Нет, – удивила меня бабушка, переманивая внимание и даря слабую надежду. – На такси. Оно ждет господина около первых ворот.

Участок поместья Орловых отделяли два забора. Одни – на въезде в участок, огораживая их приватный лес с озером. Как выяснилось на свадьбе, там высокопоставленные друзья Владимира, предпочитающие защищенный досуг, рыбачат и охотятся. Вторые – на выезде с территории дома.

– Госпожа, – прокричала мне вслед встревоженная горничная, – вы куда? Вернитесь! Там холодно, грязно, к тому же идет дождь!

Не в силах позвонить Марку после, не могла отпустить его так просто. До ворот было всего ничего, пять минут быстрым бегом. Жмурясь сквозь ливень, я снова и снова поскальзывалась, с трудом не расшибив колени.

– Увы, – хмурый охранник равнодушно пожал плечами. – Господин Орлов уже уехал.

В кабинке мужчины я сразу приметила телефон и самонадеянно сделала шаг вперед:

– Могу я воспользоваться? Нужно остановить Марка. Я кое-что забыла ему сказать.

– Госпожа, – перегородив мне дорогу, охранник негативно покачал головой, – это моя работа. За такое увольняют.

– Бросьте, – нервно хохотнув, я не поверила в услышанное, но мужчина был непреклонен. Только плохие мысли закрались в голову… Ткнув подбородком в ворота, я буквально потребовала: – Откройте.

– Госпожа, – начиная уставать от меня, в наглую закатил глаза тот, – вы в халате, вернитесь в дом. Хозяину это не понравится.

– Откройте ворота, – не унималась я, кровь в жилах закипала от адреналина. – Выйду и позвоню Марку сама.

– Там тоже не ловит связь, – вовремя сориентировался мужчина, но мгновенно в моей голове возник встречный вопрос:

– А ваш телефон для красоты, видимо?

Пождав губы, он выдохнул:

– Именно.

Совершенно незнакомый мне мужчина развернулся спиной, намереваясь захлопнуть дверь кабинки перед носом.

– Вызовите мне такси, прошу, – продолжила я атаковать его просьбами. – К тому моменту, как я переоденусь, машина как раз приедет и…

– Нет, госпожа, – несдержанно прикрикнул на меня тот. Перед тем, как захлопнуть дверь, он поставил точку в этом, как оказалось, бессмысленном диалоге: – Со всеми вопросами, касающимися вашего передвижения, приходите напрямую к Владимиру Орлову. Всего доброго!

Чеканя шаг в когда-то идеально белых тапочках, я чувствовала, как задыхаюсь. Не мудрено. Владимир обрубил связь, Интернет. Мне нельзя было выезжать в город! Забежав в дом, я отправилась в спальню, ища сумочку с кошельком – их не наблюдалось. А значит, карточка с остатками зарплаты тоже пропала. Кто и, спрашивается, зачем ее забрал?

– Где Владимир? – на кухне активно что-то готова милая пожилая женщина, едва не уронившая миксер от моего голоса. Это при том, что все время смотрела в глаза. Неужели та думала, что я – не живая кукла?

– Скоро вернется, госпожа, – кивнула она, деланно прощаясь. Намекая, что не плохо было бы уйти.

– Владимир будет дома во время отъезда Валентины с Марком? – задала ключевой вопрос я, от которого голова мгновенно начинала кружиться.

– Да-да, – закивала та более чем уверенно. – Именно такие распоряжения были даны месяц назад. Я готовлю лишь на вас двоих.

И вот он главный удар – мы оставались с Владимиром один на один в огромном пустом доме. И, будем честны, с аурой хозяина дома стены не ощущались. Я была всегда обнажена перед ним, всегда уязвима. На ладони, в шаговой доступности…

Главный вход располагался прямо напротив большей гостиной. Сидя на самом краю мягкого дивана, я нервно топала ногой и кусала бедные ногти в кровь в ожидании Владимира. План был прост: потребовать объяснений.

Часы шумно тикали, сводя с ума. Пульс отдавал битами в ушах. Удавка на шее становилась все туже.

Звонок сработал, я вскочила на ноги. Служанка первая оказалась у двери, распахивая ее и впуская на порог высокого мужчину.

– Вот это встреча! Вот это почести! – поиграл бровями небезызвестный дядя Эрик, жадно осматривая мое узкое бежевое платье-шнурок.

– Владимира нет, – многозначительно отчеканила я надвигающемуся на меня незнакомцу. – И Марка с Валентиной тоже.

– Уже заметил, – обворожительно улыбнулся тот, сверкая белоснежными зубами.

– Почему тогда вы тут? – недоумевала я.

В наглую пройдя мимо, дядя Эрик вошел прямиком в гостиную, выбрав для себя белое кресло с высокой закрученной спинкой. В черном костюме он выглядел на нем более чем эффектно. Особо не имея выбора и не желая показаться дикой и неприветливой, я нехотя присела обратно на диван.

– Расшифрую твой вопрос, милая: «Какого черта горничная меня впустила?» – рассмеялся тот, смахнув назад свои густые белые волосы, достающие буквально до плеч. – Что же, пора тебе узнать, что я – друг. Поэтому, если я хочу куда-то войти, меня спрашивают: «Хотите чаю?», а не: «Как надолго вы здесь?»

С удивлением для себя я обнаружила, как сильно похожи Владимир и Эрик. Их энергетика вместе могла бы взрывать города, истреблять людей изнутри. И если старший Орлов был неким черным вороном, вечно серьезным и хмурым, вгоняющим людей в панику и проникающим в душу взглядом черных глубин, то дядя Эрик, напротив, казался светлым пятном с широкой улыбкой. Именно за такой маской он прятал истинную натуру, но все равно два голубых глаза держали за шею меня так крепко, что не давали вздохнуть.

– Чаю? – усмехнулась я, нервно поерзав. Блондин умел пугать не меньше, чем хозяин дома.

– Нет, спасибо, Каролина. Ты очень мила, – хмыкнул он, странно поведя бровью. Будто не за этим сюда пришел. Обернувшись по сторонам, Эрик махнул рукой, сверкнул голубой камень на его грубом перстне. – Как тебе дом? Освоилась?

– Более чем, – отсчитывая секунды на часах, я дала себе три минуты. Ровно столько готова была потратить на нежелательного гостя, только вот время уже текло чертовски медленно.

– И все же, – как-то странно выдохнул Эрик с напускной скорбью, – тут нет твоих сестер. Почему же? Места вполне достаточно.

В тот момент у меня по спине впервые прошел холодок, будто внутренняя «Я» понимала намного больше, чем успевал осознавать испуганный мозг.

– Им надо учиться, – пожав плечами, с трудом натянула вымученную улыбку.

– Правда? – две пары глаз вгрызлись в меня, не выпуская из внимания. – Расскажи.

Облизнув пересохшие губы, я всерьез хотела подорваться и убежать, но на нервной почве торопливо пробормотала себе под нос:

– Например, Соня в Германии, а…

Дядя Эрик вытянул руку вперед, отрезав:

– Стоп. Поподробнее.

Второй раз меня сковало нехорошее предчувствие, более явное. Сердцебиение ускорилось, а тошнота подкралась к горлу.

– Почему вас интересует именно Соня? – голос вышел слишком испуганный, полный паники. Блондин рассмеялся, хотя глаза оставались таким же ледяными айсбергами. Вскочив на ноги, я буквально подбежала к камину, грея ладони: – Ей шестнадцать, а вам… Сколько? Шестьдесят? Семьдесят?

И пусть я не видела лица мужчины, он до хруста сжал кулаки, холодно выплюнув:

– Мне сорок восемь, Каролина.

– Не смейте к ней лезть! – повернувшись к мужчине, я уже не была привычной испуганной девочкой. Когда речь заходила о сестрах, внутри просыпалась иная личность, способная загрызть любого, причиняющего вред близким.

– Напомни-ка мне, дорогая, – поднявшись с места, Эрик подошел вплотную. И пусть он был поджарым и не таким широкоплечим, как Владимир, но все равно выше на целую голову. Буквально вдавливая в землю авторитетом, – я похож на человека, спрашивающего чье-то мнение? Или, – он саркастично рассмеялся, пугающе надменно, – ты похожа на человека, чье мнение хоть что-то значит?

Настроение упало на самое дно за секунду. Эрик был прав. Все, чем располагала я, – это призрачные амбиции. Образование, влияние, авторитет, – всего этого не было. Я – лишь часы на руке Марка Орлова. Его новая статусная часть гардероба.

Опустив взгляд, я зажмурилась от боли и бессилия. Словно тот тигр в клетке, не имеющий голоса.

– Вкусные были отбивные на свадьбе, – будто читая мои мысли, выплюнул блондин. – Жаль, что ничего нового мы так и не попробовали, зато… Новое узнали, правда же?

Я украдкой посмотрела в голубые глаза и увидела там самый настоящий интерес. Не любовный, больше человеческий:

– То, что мой друг очень падок на капризы одной миленькой мордашки. Что в тебе такого особенного, Каролина?

– ЭРИК! – рев, самый настоящий рык, раздался громом по комнате. Вызывая спазм внутри, настоящий животный ужас. Казалось, стены задрожали, даже блондин испуганно отшагнул назад, все еще расслабленно улыбаясь. Владимир застыл в дверях с дипломатом, сегодня на нем была белая рубаха и черные джинсы. Волосы буквально стояли дыбом, а лицо казалось опасно вытянуто, словно оскал. Его ноздри раздувались, кадык дергался, а вена на виске пульсировала, когда он недовольно осматривал мое платье, как будто его и вовсе не было, а я встречала гостя голой. Палец резко указал в сторону выхода, а после него последовал громкий, не терпящий возражения приказ: – Каролина, в свою комнату! Эрик, черт тебя дери, сядь и объясни, что ты делаешь тут в мое отсутствие!

Я выбежала оттуда, сверкая пятками, страх с облегчением смешались воедино. Дверь в гостиную была захлопнута так резко, что ваза с розами, стоящая на тумбе при входе, с грохотом разбилась, образовывая лужу.

В спальне я не могла найти себе места, вымеряя шагами комнату из угла в угол. Никогда в жизни я и представить не могла, что буду так нетерпеливо поглядывать на дверь в ожидании старшего Орлова. И когда он вошел, без единого стука, будто имея на это право, я буквально подскочила к нему.

– Прошу, – застонала я, задыхаясь от нервозности, – скажите, что Эрик не тронет Соню!

Владимир удивленно поднял брови, мол: «Почему ты так по поводу этого переживаешь?»

– Он не тронет ее, – уверенно заверил меня мужчина спустя нескончаемую паузу, со вздохом облегчения я буквально выпустила дух из тела. Но не успела улыбка появиться на губах, как Орлов закончил фразу, – до ее восемнадцати.

Сердце разбилось, земля под ногами дрогнула. Облизав пересохшие губы, я искала в глаза Орлова намеки на шутку, хоть это и было глупо:

– Что?..

– Твоя сестра оказалась очень предприимчивой, Каролина, – насмешливо фыркнул Владимир. Вся его мимика говорила о том, что Соня сделала это специально, – приманила к себе внимание Эрика. Но я знала свою сестру, она никогда бы так не поступила, поэтому догадки Владимира взбесили, наполняя гневом. – Теперь Эрик заинтересован не на шутку. Никогда его таким не видел.

– За два года он потеряет интерес, – прошептала себе под нос, успокаивая, – естественно.

– Сомневаюсь, девочка. Именно это сделало Эрика тем, кто он есть на сегодняшний день, – умение ловить золотую рыбку и вовремя ее подсекать, – выпалил мужчина, хищно обнажая зубы. Он проследовал на диван, разваливаясь на нем, как полноправный хозяин. Многозначительно похлопав по месту рядом, продолжил: – Ему нужна жена, Каролина. Возможность некого косвенного родства с нашей семьей, девственность, красота, молодость и дерзкая натура, – все это очень подходит ему. Эрик выбрал Соню. Теперь она его.

Сжав кулаки, я посмотрела на Владимира волком:

– Что значит «она его»?!

– Значит, – впился в меня черными глазами Владимир, – теперь он ставит ее на жесткий контроль. Все расходы на нем. Естественно, сохранность невинности тоже.

– Соня не вещь! – взорвалась я, из глаз брызнули слезы. – Она сама решит.

– Теперь это не мое дело. И не твое, – четко, громко и многозначительно втемяшил мне в голову Владимир.

Отчаянье окатило меня, как алкоголь. Опьяняя, доводя до полуобморочного состояния. Прикрыв глаза руками, я упала на диван рядом с мужчиной, даже не осознавая этого. Теплая ладонью скользнула по щеке, стирая слезы и вызывая дрожь.

– Я разведусь с Марком, – замотала головой я, в этот момент ладонь резко опустилась на колено, мягко скользнув вверх и сжимая бедро до боли. Будь это моя шея, давно бы задохнулась.

– Не забывай, – хриплый шепот пронзил голову, губы коснулись уха, нос зарылся в волосы, – что у тебя еще две сестры и родители.

– Но Соня… – несдержанно заплакала я, качая головой.

Пальцы пробирались все выше и выше, страх и странное покалывание между ног смешались.

– Эрик долларовый миллиардер, девочка, – зубы сомкнулись на мочке, тяжелый вздох сменился с голодным рыком. – Вряд ли твоя сестра будет страдать. К тому же, – я широко распахнула губы, когда случилось нечто странное… Пальцы коснулись трусиков, добравшись до них невероятно быстро и… При свете дня. Тело еще помнило, как хорошо ему было в руках мужчины, задрожав, клитор болезненно спазмировал. – К тому же откуда ты знаешь… Может, Соня сама этого хочет? Может, у них с Эриком была связь?

– Господи, – застонала я, – что происходит с моей жизнью?!

К чему адресованы эти слова: к тому, как большой палец нежно скользит между складок, отделяемый от кожи одними лишь тонкими хлопковыми трусиками, или к будущему сестры, туманному и не радужному. Глядя на Валентину, я боялась превращения сестры в ее копию. Безжизненного робота, с четким чипом программ и вечно деланной улыбкой с пустыми глазами. Обвешанная бриллиантами, имеющая огромные возможности, Валентина представляла собой призрак дома Орловых.

– Твоя жизнь налаживается, Каролина, – тяжело дыша, Владимир опустил голову вниз, проведя дорожку от шеи к ложбинке груди. Мне стоило оттолкнуть его, уйти прочь… Дверь была распахнута, кто угодно мог войти среди бела дня! Но… Я не могла. Странная нить связала меня, отправив здравую часть мозга за решетку.

– Тебе нужно расслабиться, – словно змей протянул Владимир, хрипло и осторожно, неторопливо вводя в меня эту мысль, как внутривенное снотворное.

Внезапно поднявшись на ноги, мужчина просто ушел. Места соприкосновения наших тел жгли, голоса кружилась. Задыхаясь, я нервно оглядывалась по сторонам.

– Возьми, – Орлов возник рядом так тихо, как опытный боец спецназа. Его ширинка была на уровне моих глаз, заметно выпирая и подрагивая, но я намеренно смотрела лишь на белую бутылку водки. Он протягивал мне ее уверенно, с чуть прищуренными глазами: – Выпей немного, отпустит.

Я знала, что не стоит этого делать. Знала, что буду жалеть. Знала, как патово алкоголь влияет на мой организм, отравляя тот своим ядом. И, что более опасно, знала, что Владимир в курсе моей тайны.

И все же проблемы последних дней превращали меня в нервный комок, ненормальную истеричку. Выдернув бутылку, я жадно набрала полный рот и глотнула еще до того, как успела передумать.

***

Солнечный свет пронзил комнату через распахнутые шторы, буквально разрезая без ножа. Я вымученно застонала, закрывая глаза ладонями, и перекатилась на живот. Голова тут же взорвалась от боли, тянущей и пульсирующей. Увы, тревожила не только она, но и каждая мышца в теле, словно вечером я собственноручно разгрузила на себе вагон шлакоблоков.

Воспоминания обрывались на моменте, когда водка попала в желудок, а после начинался белый шум, словно от поломанного телевизора. Застонав от чувства подавленности и бессилия, я не без труда заставила себя скинуть одну ногу на пол и, лишь когда пятка коснулась прохладной плитки, – заземлилась. Вертолеты перестали кружить в голове, как будто где-то рядом МЧС обезоруживает особо опасного преступника.

– Какого черта?! – голос мой был чужой: хриплый и низкий. Расшатываясь из стороны в сторону, сидя на кровати, я мутным взглядом осматривала вакханалию: абсолютно все вокруг лежало не на местах. Даже тяжелый на вид диван был сдвинут в сторону.

И тогда голову озарило первое воспоминание, заставляющее зашипеть от спазма…

– Терпкая, – проведя языком по небу, вынуждено констатировала я, Владимир очевидно ожидал моей реакции. – Не вкусно.

Орлов хмыкнул:

– Ради вкуса ее пьют пропащие алкаши, девочка. Остальное – чтобы забыться.

– Забыться… – эхом вырвалось из губ. Поморщившись, я устремила взгляд в пол, настроение мгновенно стало еще хуже. – Моим родителям нечего было забывать, Владимир.

Не прошло и секунды, как хозяин дома снова присел рядом. В этот раз намного ближе, чем в прошлый. Его нога вплотную касалась моей, а ладонь по-свойски гладила коленку.

– Хочешь рассказать, – стальной голос приказывал мне, – расскажи.

– Не очень, – фыркнула я, язык уже начал заплетаться. – Но достаточно опьянела для подобных разговоров.

– Быстро же тебя уносит, – удивился мужчина. Он не скрывал, что моя реакция лишь на глоток водки нравилась ему, забавляла.

– Об этом я и говорила, – пожала плечами, а после добавила градуса. Обхватив бутылку, я сделала еще один глоток. Рука дрогнула, расплескивая часть жидкости. Капля планомерно стекала по горлышку. Завороженно наблюдая за ее ходом, я позволила себе провести кончиком языка от начала от до самого конца пути капли, повторяя путь. Мужчина рядом со мной задохнулся, рука на колене встрепенулась. Воздух вокруг сгустился, стал тягучим.

– Тебе хватит, – бутылка оказалась выдернута из рук.

– Как скажете, – равнодушно пожав плечами, я устало откинулась назад и, утонув в мягких подушках дивана, расслабилась. – Папа работал в банке, выдавал карты, а мама менеджером в какой-то заурядной фирме. Они неплохо зарабатывали, у меня было все необходимое. Более того, родители без труда тянули ипотеку и умудрялись ездить в отпуск… – улыбка так резко спала с моего лица, что свело мышцы щек. – Все началось после рождения Сони.

Уткнувшись носом в шею, мужчина неторопливо провел дорожку от колена прямиком к груди, погладив живот и бока. Его пальцы сжали мой сосок через платье, во рту пересохло.

– Послеродовая депрессия? – басисто прошипел Орлов мне в ухо, касаясь губами чувствительной точки прямо за раковиной, заставляя мурашки расползтись по телу мелкими букашками.

– Нет, – истерически засмеялась я, – все не так. Папа мечтал о большем, хотел свой собственный автомобильный салон. Естественно, на его открытие, раскрутку и содержание нужные огромные деньги, которыми наша семья не обладала. Тогда папа взял кредит на огромную сумму, мама тоже. Не прошло и пары месяцев, как не имеющие опыта ведения бизнеса родители прогорели и… Кажется, тогда что-то в них щелкнуло. Забыв о нас с сестрой, они окунулись в гулянки с сомнительными личностями.

– Ты занималась воспитанием Сони? – догадался Владимир, пальцы его властно сомкнулись на моей шее, а зубы сжали пульсирующую жилку.

– Именно, – активно закивала, наконец распахивая глаза. Мир вокруг плыл и кружился, стал неустойчивым. – Остальными сестрами тоже. Чудом маме удалось выносить абсолютно здоровых девочек. Теперь вы понимаете, почему я так переживаю за сестер? Они мне как дочери.

– Я и раньше это знал, Каролина, – удивил меня Владимир. Я бросила на него непонимающий взгляд, а тот лишь вальяжно повел бровью. – Мне надо было знать все о будущей жене моего сына.

– Зачем тогда вы слушали мой рассказ? – сердце в груди бешено застучало, буквально вырываясь наружу.

– Хотел услышать твою версию событий. Она несколько отличается от моих источников. – Владимир отстранился, нависая надо мной коршуном. Два черных глаза заволокла поволока, губы оказались слегка распахнутыми. Он тяжело дышал, опираясь руками по обе стороны от моего тела, бицепсы подрагивали от напряжения. Хищно скользя по мне взглядом, Владимир едва сдерживал внутреннего зверя. – К тому же твой голос сводит меня с ума, девочка.

Все, что я видела, это Владимир. Пространство вокруг него было размытым, а сам мужчина будто пылал. Его тело обжигало меня желанием, голос вызывал неконтролируемое покалывание в конечностях, мятное дыхание поднимало температуру, а запах… Он, словно самый мощный афродизиак, распалял внутри самый адский костер на свете!

– О нет… – вернувшись в реальность из воспоминаний, я вскочила с постели, как ошпаренная. Меня трясло от страха и собственной глупости! От стыда и обиды! От жалости к себе и брезгливости! Сжав виски, я потрясла голову, из глаз брызнули слезы: – Нет, нет, нет! Что же ты наделала, Каролина?!

Тошнота подкралась к горлу, я сломя голову бросилась к унитазу. Опорожнив желудок, принялась начищать зубы так тщательно, словно это старые заношенные ботинки. Во мне пылал адреналин. Я хотела вспомнить вчерашний день полностью, одновременно боясь этого до ужаса.

Выйдя из ванной, оторопела в проходе. У постели моей застыл Владимир, он опустил на тумбочку стакан с таблеткой от похмелья. На нем был идеально выглаженный черный костюм с иголочки, волосы привычно уложены назад гелем, а лицо бодро и свежо. «Почему он должен выглядеть иначе, если не пил?!» – опомнился внутренний голос.

– Доброе утро, девочка, – холодно, отстраненно мазнул по мне незаинтересованным взглядом Владимир. – Как спалось?

Тогда, глядя в его бездонные черные глубины, опасные и жестокие, я вспомнила все. Все, что хотелось бы забыть раз и навсегда. Все то, что разделило мою жизнь на «до» и «после». Навсегда поселило в душе смуту и печаль, растоптало собственную гордость и сломало волю. Забрало надежду, втоптало в дно. Я потеряла себя в ту секунду, когда вспомнила все, что натворила.

– Каролина, – рык, взывающий мурашки, заставил задрожать, – ты когда-нибудь пробовала текилу?

Голос Орлова вводил меня в нирвану, сладкую и пьянящую. Один лишь тембр голоса заставлял дрожать от предвкушения. Прикусив губу, я помотала головой:

– Нет, Владимир.

Тогда от просто поднялся, оставляя меня одну изнывать от желания. Тело ныло, так непривычно и незнакомо. Мне было двадцать, и я не знала, что такое настоящее безумное желание… До этого момента.

– Это – текила, – Владимир вернулся спешно, боялся упустить момент. Куполообразный бутыль с нерусскими надписями с грохотом упал на стеклянный стол, едва ли его не раскрошив. – А это, – мужчина кинул рядом дольки лимона в крохотном блюдце, наверняка взятые из холодильника, а также маленькую солонку, – традиции, девочка. Сегодня я научу тебя их соблюдать.

Распахнутыми губами я судорожно хватала кислород, пальцами обхватила лежащие вокруг подушки до треска ткани под ногтями. Не выпуская моего взгляда ни на мгновение, Владимир медленно опустился на колени прямо между моих ног. Его пальцы сомкнулись на лодыжке, закинув ногу себе на плечо.

– Я собираюсь выпить за твое здоровье, – властный шепот вторгался в мозг, ввергая в самый сладкий шок из всех возможных. – Не смей отводить взгляд.

Во мне не осталось сил на сопротивление, но я и не собиралась этого делать. Кратко кивнув, я проследила за тем, с какой ответственностью Владимир осыпает дорожку от лодыжки до самого бедра солью. Нервы были на пределе, от каждого соприкосновения кристаллика с кожей бросало в дрожь.

Он нагло поднял платье до талии, я даже не заметила этого. Слишком была зачарована опытными движениями, поедающим взглядом.

– Это, – сжав трусики по бокам, он заставил их распасться тряпочкой, – нам помешает.

Я осталась совсем голой в том месте, которое не видел ни один мужчина. На голый лобок упал ломтик лимона, и спина неосознанно прогнулась, на губах застыл немой стон.

– Рано, – приказал он, и я послушалась. – жди, девочка. Не смей шевелиться, поняла меня?

– Да, – не смогла ослушаться я, сгорая от возбуждения, не в силах просто сидеть и смотреть. Но Он приказывал, у меня не было выбора.

Тогда Владимир временно переложил мою ногу на стеклянный стол, а сам взял в руки бутылку. Платье поднялось выше, обнажая прозрачный гипюрный лиф без чашек. Орлов перетянул его через голову и зафиксировал за спиной на уровне локтей, образовывая наручники. Я больше не могла шевелить руками.

Высоко подняв бутылку, словно на азиатской чайной церемонии, Владимир опустил горлышко и капли текилы полились мне прямо в пупок. Холодные, пробирающие до нутра мою распаленную кожу. Я готова была рычать от желания, умирала внутри заживо!

– Теперь, – чеканя каждую букву, Владимир поймал меня в омут пытающих глаз. Внутри него был дикий жадный охотник, подсекающий добычу, – ты лежишь смирно, спокойно. Нарушишь это правило – все закончится. Поняла меня?

Нервно закивав, я ощутила каплю слезы на щеке, возникшую от сексуального напряжения:

– Да.

И тогда он снова вернулся к моей ноге… Обнажая язык, Владимир чертовски неторопливо двинулся им вверх по идеально гладкой коже, не отводя от меня черных глаз. Ему нравилось видеть, как я умираю от возбуждения. Как я из последних сил сдерживаю себя… Как тело мое покрывается мурашками по мере приближения к лимону.

– Умница, – прорычал он, не зная, что ноги давно свело судорогой. – Мне нравится то, какая ты послушная, Каролина.

Обхватив руками талию, Владимир прикоснулся к пупку губами, испивая из него текилу, после чего жадно перехватывая кончиком языка лимон и поглощая его, даже не поморщившись.

– Хорошие девочки, – грубо закинув мои ноги себе на плечи, он резко потянул меня за талию вниз, заставляя буквально упасть промежностью ему на лицо, – получают вознаграждение.

Череда фигуральных, образных выстрелов обрушилась на мою голову… То, о чем даже не слышала. Первый – два пальца нетерпеливо раздвинули складки, нос зарылся в них, раздался измученный рык, полный облегчения и желания. Владимир был именно там, где хотел быть, и вставшие дыбом волосы на его голове кричали об этом громче слов. Второй – его шершавый язык умело и жадно прошелся от самого клитора до складки меж ягодиц. Он, словно голодный змей, проникал в каждую впадинку, дырочку, не задерживаясь в ней надолго, снова и снова возвращаясь к пульсирующей горошинке. Третий – содрогаясь от каждого движения, я не заметила, как напряжение дошло до самого края, разрывая меня на части мощным оргазмом, напоминающим взрыв сверхновой.

– Теперь, – не размениваясь на сантименты, Владимир дернул меня за руку, нетерпеливо и поспешно, – твоя очередь, девочка. Проверим, как ты уяснила традиции.

Стоя на дрожащих коленях, со звездами перед глазами, я скинула платье и, нервно расстегивая пояс мужчины, заметила, как сильно отодвинулся назад диван, а подушки оказались разбросаны в разные стороны. Во мне не было стеснения и неуверенности, я хотела здесь и сейчас больше… Намного-намного больше, чем какой-то пробник взрослой жизни!

– Сними их, – приказал он жестко, когда я замешкалась на змейке брюк, – живо.

Дернув за штанины, я откинула их к дверям, предусмотрительно закрытым заранее хозяином дома. Туда же отправились носки со спортивными боксерами. Действуя на адреналине, я не заметила, как перед глазами застыл первый в моей жизни член.

– Быстрее, Каролина! – словно гром среди ясного неба разразился голос Орлова эхом по комнате. Выровнявшись по струнке, он грубо намотал мои длинные кудрявые белые волосы на свой массивный кулак, оттягивая в сторону и заставляя посмотреть прямиком на мужчину. – Я не хочу и не буду больше ждать.

Кратко кивнув, я дрожащими руками взяла в руки соль с лимоном и замерла. Кто сказал, что я не могу придумать свои «традиции»? И тогда, хитро посмотрев на Владимира, я высыпала соль на ладонь и, жадно облизав губы, макнула их в кристаллы.

– Мне нравится, – прохрипел он, покраснев от напряжения и раскинувшись на диване с широко расставленными ногами. – Продолжай.

Окропив массивный ствол, покрасневший от напряжения, текилой, я поспешно слизала капли с него языком.

– Черт, – откинув голову назад, мужчина прикрыл лицо ладонью, замирая с распахнутыми губами. – Ты забыла про лимон, девочка.

Выбрав из нарезки кругляшок лимона, я разорвала его и окрутила вокруг ствола. Во мне пылал энтузиазм вперемешку с внутренним вызовом, когда я решила вобрать в себя весь орган мужчины, после чего захватив языком лимон. Это было сложно… Но когда ты сгораешь от желания, а внутри тебя полный желудок алкоголя – сущая ерунда.

Красная, как рак, но довольная собой, я сделала это, прожевав лимон, как самую настоящая награду за старания. Улыбка спала с моих губ, когда я подняла глаза на Владимира.

Теперь это был не он. Это был зверь. Дикий, опасный, голодный, совершенно не способный сдерживать себя. Дрожь окатила сразу после горячего пота. Голова закружилась, колени обмякли.

– Я хочу, – стальной приказ, грубый и будоражащий, – чтобы ты сейчас сделала кое-что, Каролина.

Кровь закипела в венах, язык обмяк:

– Что именно?

Он устало кивнул на член, приветливо качнувшийся в мою сторону, как маятник:

– Села на мой член. Сама.

Слова… Они могли убивать, ранить, делать больно… А могли и зажечь пламя внутри, взбодрить, довести до предела. Таким был Владимир: играл на струнах моей души, как одаренный гитарист.

Поднявшись на ноги, я сгорала от нетерпения, и все равно с губ сорвалось:

– Презерватив.

Владимир грустно рассмеялся:

– Я не могу иметь детей, девочка. Тебе не о чем переживать.

В тот момент моему мозгу было достаточно слов, я верила Орлову, как самой себе. Беспрекословно, как Богу. В общем-то, таким он и был для меня в тот момент. Скажи он спрыгнуть с крыши, спросила бы: «С какого этажа?», а не «Зачем?»

Раскинув руки на бортики дивана, он любовался моей неопытностью через прищур. Ноздри раздувались, когда я неумело перекинула ноги вокруг его бедер. Мне не было страшно, я боялась сделать что-то не так.

– Тебе помочь? – посмеялся надо мной он, и я кивнула.

Он сжал мои бедра и… Насадил меня на себя. Один толчок, и огромный член вошел в меня, как горячий нож в сливочное масло. Задрожав, я несдержанно закричала, с глаз хлынули слезы. В тот момент я впервые в жизни видела, как Владимир Орлов испугался. Возможно, в последний раз.

– КАКОГО ЧЕРТА?! – взорвался тот, встряхивая меня, как бестолковую куклу. – Ты девственница??

– Была, – прошептала, слизывая слезы с губ. Горечь пронзила насквозь. Тогда пьяный мозг не понимал «почему», но было мерзко изнутри, словно съела протухшую рыбу.

– Дура, – выплюнул Владимир раздраженно, качая головой. Тяжело вздохнув, он притянул меня к себе, прижимая к своей груди и мягко погладив по голове, нежно шепнул: – Ты самая настоящая дура, Каролина.

– И, – сглотнув ком в горле, зарылась носом в ложбинку на шее, вздохнув полной грудью. Владимир пахнул безграничной властью и страхом. Даже сейчас часть меня кричала: «Беги!» – Что дальше?

– Уже ничего, – странно пожал плечами мужчина. – Назад пути нет.

Оттянув меня от себя за волосы, Орлов заглянул в глаза, считывая эмоции. Когда он сделал первый толчок, я уже не чувствовала боли, алкоголь притупил его. Толчок, толчок, толчок… И больше ничего не было важно, только пылающий низ живота. Только два черных омута, засасывающих на самое дно черной дыры.

– Тебе нравится? – рык вторгся между моих стонов. Владимир трахал меня так неистово, как последний раз, словно это никогда больше не повторится. Каждый раз, когда член его входил в меня, я содрогалась от бабочек в животе и новых, неизвестных ранее ощущений.

– Да, – вырвалось нутро наружу, оно было сильнее меня. – О боги, да!

– Тогда, – приказ, решительный и непоколебимый, – смотри мне в глаза, девочка, когда кончаешь.

Меня затрясло лишь от этих слов, выстреливающих в самое сердце. Обмякнув на широкой натренированной груди, я ощутила, как захрипел Владимир, засосав мою шею до потери сознания. Член запульсировал внутри, увеличиваясь в размерах.

Владимир кончил внутрь. И, дав нам секунду покоя, молча отнес меня в постель, накрыл одеялом и ушел, спокойно прикрывая за собой дверь.