Картины Парижа. Том II

1

Изредка только пловцы появляются в бездне огромной^{259}.

2

Трагические актеры всегда носили шляпы, украшенные перьями. Именно так исполняли во Франции в течение почти ста лет трагедии Корнеля и Расина. Прим. автора.

3

Изгнанной на основании королевского указа. Прим. автора.

4

Факт этот оспаривали многие, но я говорю на основании опыта: высокохудожественные места никогда не проходят без аплодисментов. Прим. автора.

5

Комедия-парад в одном действии, изданная в Париже вдовою Балляра, королевского книгопечатника (улица Матюрен) в 1780 г. Прим. автора.

6

Порода мелких журналистов, которые, давая отзыв о какой-нибудь книге, бессмысленно подчеркивают в ней все, что им не нравится. Заметьте, что они особенно нападают на новые талантливые выражения, отнимая у языка право на свободный порыв. Прим. автора.

7

Тебе, бога хвалим (лат.).

8

С миром изыдем (лат.).

9

Этот кардинал брался доказать на основании точных данных, что глава иезуитов тайно раздает в Европе пенсии на сумму в 24 миллиона. Прим. автора.

10

Сумма, которою обычно облагаются служанки. Прим. автора.

11

Стой, несчастный! Там роскошь и скупость сочетаются в несогласном супружестве; там благородство нравов развращается и продается за золото: там ужасная какомонада занимает храм Венеры и место наслаждений; там — убийственные и отравленные стрелы любви; там занимаются пагубными или по меньшей мере пустыми и совершенно бесполезными искусствами; там возбуждаются тяжбы и ссоры; там само право заносит меч над бедняками; там несчастных земледельцев обдирают и наместник и откупщик, — точно пиявка^{260}: пока не напьется полна, не отстанет; там господствуют надменность и богатство; там добродетель и восхваляется и пренебрегается, тогда как пороки увенчиваются. Отсюда обычная, ходячая пословица: «Все зло — от столицы». Пер. Ф. А. Петровского.

12

Звонкие пустяки^{261} (лат.).

13

Известного собачьего доктора. Прим. автора.

14

Эта ироническая глава была уже однажды напечатана, но настоящее ее место здесь. Прим. автора.

15

Так как чердак образует восьмой этаж. Я делаю это примечание для иностранца, которым могло бы быть непонятно — откуда это можно спуститься на седьмой этаж. Прим. автора.

16

Отсюда пословица: «Плохая пища — дитя Парижа». Прим. автора.

17

Тринадцать су за фунт соли! Между тем как природа наделяет наше королевство солью почти что даром. Прим. автора.

18

Это имело место в предыдущее царствование. Прим. автора.

19

Соломенный.

20

Шутник Пирон сочинил занятную эпитафию одному из таких исследователей древности. Ее мало кто знает:

Прим. автора.

21

Некогда был издан королевский указ, запрещавший профессору Рамюсу читать его собственные произведения. Прим. автора.

22

Что и требовалось доказать (лат.).

23

Блистали Кассий и Брут именно потому, что не видны были их изображения.

24

Известен ли морским и пехотным офицерам стиль Тюренна^{262}? Вот как он писал, выиграв большое сражение: Неприятель атаковал нас, мы его разбили; слава всевышнему! Мне пришлось трудновато. Желаю Вам спокойной ночи; ложусь спать. — Прим. автора.

25

Их сорок, как и членов Французской академии. Прим. автора.

26

Шел я однажды Священной Дорогой, как часто хожу я^{263}.

27

Весьма возможно, что этот анекдот английского происхождения, но меня уверяли, что такой случай был и в Париже. Для распространения добра нет ничего лучше хорошего примера. Прим. автора.

28

Приведем в качестве примера доктора Брейе. Каждое первое число месяца он тайком приносил своему кюре мешок с десятью тысячами франков для приходских бедных. В течение пятнадцати лет подряд он совершал это путешествие; в общем итоге он пожертвовал сто восемьдесят тысяч ливров. Делать добро — это уже много, а тут какое постоянство в добре!.. Прим. автора.

29

Говорят, что в Пале надо итти сразу с тремя портфелями: в одном должна быть бумага, в другом — деньги, в третьем — терпение. Прим. автора.

30

В 1769 г. один грабитель успел за шесть дней убить при помощи короткой пращи трех человек, пока, наконец, не был задержан. Прим. автора.

31

Я первый стал с полной откровенностью оспаривать мысли, которые теперь многие разделяют. В 1773 году я издал книгу, озаглавленную: О театре, или Новый очерк о драматическом искусстве, Амстердам. Я выслушал за нее от журналистов, дружно объединившихся против меня, много грубой брани и ни одного довода; с другой стороны, я подвергся почти что настоящему преследованию, о котором в свое время расскажу подробно. Вместо ответа я развил свои мысли и рассуждения, изложив их еще резче и решительней, и предоставил времени, действие которого мне известно, поставить мои идеи на надлежащее место. Итак, я рассчитываю в скором времени издать труд, который будет называться: Философическое исследование о некоторых французских, английских, немецких, испанских и проч. театральных пьесах с присовокуплением мнений многих знаменитых писателей о необходимости изменить существующую систему французского театра. — Прим. автора.

32

Эта пьеса уже неоднократно вызывала интересные споры; вот мое впечатление о ней. Мизантроп казался мне всегда гораздо слабее Тартюфа. Мольер писал эту пьесу, несомненно, с высокими намерениями, но, тем не менее, нельзя не признать, что при ближайшем рассмотрении она кажется двусмысленной. Мольер, если не ошибаюсь, хотел бы, чтобы добродетель была нежной, покорной, приветливой, так сказать — осторожной, покладистой, уважающей все подразумеваемые лицемерные светские условности; чтобы она никогда не сердилась, не выходила из себя, чтобы она относилась ко всему нарушающему благочиние сдержанно, осмотрительно, осторожно; но добродетель, лишенная своих отличительных черт — отваги, искренности, твердости и, так сказать, непреклонной честности, является ли попрежнему добродетелью?

Мольер, как будто, отдает Филенту предпочтение перед Альцестом и выставляет первого из них образцом манер и речей; он как бы говорит: Будьте в иных случаях лучше вежливыми лицемерами, чем честными ворчунами, будьте предупредительны ко всем окружающим: зачем неосторожно задевать пороки ближних? Наконец, эта пьеса Мольера, повидимому, написана под влиянием Двора; к тому же при ближайшем рассмотрении Мизантроп является просто юмористом; он в большинстве случаев кипятится из-за пустяков. Мольер иногда выставлял определенные личности, но в этих случаях он не всегда бывал прав. Нападая на Бурсо^{264} и де-Визе^{265}, он нападал на своих личных противников, а не на порочных людей; делая выпад против Котена^{266}, он мстил за оскорбленное самолюбие. Лучше было бы забыть и простить обиду; досадные личные выпады немного умаляют его славу. Сколько пороков, разъедающих общество, мог бы он искоренить! Но теперь несущественно, был ли Котен глупцом или умным человеком. А Ученые женщины, быть может задержавшие прогресс науки, служат только поводом для язвительных споров, позорящих литературу. Прим. автора.

33

Бессмертному мужу (лат.).

34

Мужем, стоящим выше всех титулов (лат.).

35

Удел Людовика Великого — изобилие (лат.).

36

Они сами все решительно подтверждают, что церковное имущество по праву принадлежит беднякам. Прим. автора.

37

Вернувшись домой, простонародье рассказывает домашним известную историю сторожа зверинца. Долгие годы на обязанности этого ливрейного привратника лежало ежедневно поить верблюда шестью бутылками бургундского. Животное, наконец, сдохло; тогда сторож подал на высочайшее имя прошение; ходатайствуя разрешить ему заменить собою умершего верблюда. Прим. автора.

38

Кто читал Рабле и усмотрел в нем только шута^{267}, — глупец, зовись он хоть Вольтером. Прим. автора.

39

Некто сочинил нижеследующие стихи:

Прим. автора.

40

Перевод А. А. Соколовой.

41

Сердца смягчаются (лат.).

42

Этот преобразователь, создавший новую эпоху, был неутомимым проповедником. Он произнес и написал две тысячи двадцать три проповеди, — все на разные темы. Они хранятся в Женевской библиотеке, где их можно видеть. Прим. автора.

43

Агезилай^{268}, победив фригийцев, велел раздеть их и нагими выставить на продажу, а одежды сложить отдельно. Но никто не хотел их покупать, потому что они были слишком изнежены и слабы, чтобы стать хорошими рабами. Все бросились на их пожитки. Тогда Агезилай, возвысив голос, сказал своим воинам: Вот люди, с которыми вам придется сражаться, а вот добыча, которая послужит вам наградой. Когда я читаю об этом, меня пробирает дрожь. Прим. автора.

44

Здесь покоится (лат).

45

Исключают ли эти качества способность правильного суждения? Прим. автора.

46

Не думаю. Призываю в свидетели всех, кто хорошо изучил предмет, исследовав его так же внимательно, как я. Прим. автора.

47

Это — как будет угодно критику. Я старался быть правдивым, я не хотел ни льстить, ни оскорблять; трудно было итти по этой узкой тропе. Прим. автора.

48

Критик ко мне весьма милостив! Вы, читавшие мою книгу, скажите: может ли мое сочинение вызвать хотя бы отдаленное сравнение с такой мерзостью, как пасквиль? Зачем было упоминать это слово? Оно меня тяготит. Прим. автора.

49

Я сказал о Бисетре лишь несколько слов, но я еще поговорю о нем в следующих томах. Прим. автора.

50

Вот похвала, которая мне очень лестна; постараюсь заслужить ее и в дальнейшем. Прим. автора.

51

Да, отвратительное неравенство. Кто может, подумав о нем, не согласиться со мною? Прим. автора.

52

Я не советовал жечь Париж; прочтите главу Предположение. Автор не сумел или, вернее, не захотел меня понять. Само название главы указывает на суть дела. Зачем приписывать мне мысль, которой я не имел? Нет, я не бредил, когда писал это сочинение. Какое счастье, если бы это был бред! Прим. автора.

53

Иначе и не могло быть. Лишь бы мысли были правильные — вот главное. Прим. автора.

54

Слова иногда противоречат друг другу; факты — никогда. Если сопоставить две отдельные фразы, выхваченные из обширного сочинения, любого автора можно уличить в противоречии. Водворите фразы на их место, и к ним вернется их логика. Прим. автора.

55

Напыщенность — это порок стиля; но можно напыщенно защищать и добро и зло. Я не отрицал, что существуют милосердные души; но разве этим исключается наличие большего числа душ черствых, нечувствительных и разве это опровергает утверждение, что нищета — удел большинства горожан? Прим. автора.

56

Вот образ и выражения, которых я не употреблял. Я с удовольствием отметил, что добрые нравы нередки в среде буржуазии, и я мог после этого, не впадая в противоречие, изобразить порок, шествующий с высоко поднятым челом. И чем постыднее порок, чем обнаженнее и наглее разврат, тем дольше мне приходилось останавливаться на его изображении. Описывать контрасты не значит себе противоречить. Критики спешат торжествовать при помощи неправильных сопоставлений. Прим. автора.

57

Почем знать? Разве не следует предлагать их вниманию картины и мысли, которые могут произвести впечатление на их надменные души, ибо души эти, хотя и одурманены чрезмерными наслаждениями, все же не умерли для добра? Прим. автора.

58

Золотая середина^{269} (лат.).

59

Я не опровергал этих писателей. Я меньше их наблюдал, но я наблюдал и высчитывал по-своему. Ниже я отвечаю на это обвинение, — единственное, основанное на фактах. Прим. автора.

60

Все это не имеет никакого отношения к количеству парижского населения, о котором идет в данном случае речь. Прим. автора.

61

Не все королевство в целом, а то, что окружает столицу на сорок льё в окружности. Узнайте, что говорят на этот счет соседние провинции. Прим. автора.

62

Критик несколько ошибается; пусть прочтет, что у меня написано, чтобы убедиться в этом. Прим. автора.

63

Вместо того чтобы ее сжечь, я увеличил ее объем втрое. Это, пожалуй, одно и то же. Прим. автора.

64

Я мог бы, пользуясь официальными документами и частными письмами привести в ужас сомневающихся, если бы обнародовал все дошедшие до моего сведения подробности. В этой книге я изложил только выводы из этих данных и утверждаю, что я ничего не преувеличил. Прим. автора.

65

За перевод латинских цитат и ряд других указаний, касающихся античной культуры, приношу глубокую благодарность Ф. А. Петровскому. Е. Г.