Касание пустоты

Глава 1

До вылета оставалось всего шесть дней. Я поймал себя на том, что меня охватил мандраж. Несмотря на то, что симулятор по-прежнему ставил моим навыкам максимальный балл, в глубине души я все равно ощущал свою ущербность. Виной тому были и ограниченная подвижность руки, и страх внезапно уйти в распад. И что-то еще. Что-то непонятное. Оно пряталось в подсознании, не давая выловить себя и рассмотреть. От этого временами становилось совсем жутко.

Посещения лаборатории я начал избегать. Мне было совершенно некомфортно следить за экспериментами. Я боялся, что они могут спровоцировать очередной распад. Панические атаки не вернулись, но всякий раз, когда я думал об опытах с перемещениями, холодный липкий страх подползал к горлу.

Лео замечала мое состояние, но выводы из него сделала своеобразные. В один из вечеров, забирая меня с симулятора, она притащила с собой куртки и позвала прогуляться по парку. Не видя подвоха, я согласился. Впереди полгода полета, сейчас самое время надышаться нормальным воздухом.

По дорожкам Лео шла уверенно, явно имея какую-то цель. Я удивился, но вопросов не задавал, мне было все равно куда идти.

За очередным витком дороги открылся вид на парковый пруд. Лео достала из кармана какой-то пульт и через секунду фонари вокруг пруда погасли. Почти на ощупь мы спустились к воде. Облаков сегодня не было, звездный ковер раскинулся над нами, а внизу лежало темное зеркало воды, с изредка пробегавшими искрами бликов. Лео прислонилась ко мне спиной, и стала разглядывать небо. Я, не задумываясь, обнял ее.

— Ты знаешь все звезды? — Ее голова лежала на моем плече.

— Все, наверное, нет, — усмехнулся я.

— А созвездия?

— Ну вот прямо над нами видишь неправильный пятиугольник? Это Цефей. Рядом с ним в виде буквы М — Кассиопея. Видишь?

Лео подвигала головой, пристраивая ее поудобнее.

— Вижу.

— Вон там ковш Большой Медведицы, а слева от Полярной звезды, видишь вон ту точку? — я дождался кивка, — созвездие Дракона. Ближе к утру можно было бы увидеть Орион. Одно из самых ярких созвездий. Я, когда был маленький, очень хотел полететь к Бетельгейзе — это красная звезда в левом плече Ориона.

— Что же тебе в ней нравилось? — Лео чуть наклонила голову назад, пытаясь в темноте разглядеть мое лицо.

— Это одна из крупнейших звезд среди известных. И первая после Солнца, для которой удалось получить изображения диска и пятен на нем. Кстати, такой как сейчас, она пробудет недолго. Скоро Бетельгейзе закончит свое существование либо взрывом сверхновой, после чего превратится в нейтронную звезду, либо, вследствие гравитационного коллапса, станет черной дырой. Что тоже сопроводится вспышкой, сравнимой со взрывом сверхновой. В любом случае, это будет грандиозным астрономическим событием. На некоторое время Бетельгейзе станет на небе почти такой же большой, как Луна. А через шесть миллионов лет после этого до нас докатится взрывная волна. Правда, Бетельгейзе далеко, поэтому к моменту, когда выброшенное вещество подойдет к Солнечной системе, оно будет уже рассеянным и скорость взрывной волны погасится встречным солнечным ветром.

Мы помолчали, вглядываясь в звездное небо. Потом Лео завозилась и что-то достала из кармана. Протянула мне.

— Это очки. Надень.

— Зачем?

— Лёх, надень, — она вывернулась из моих объятий и настойчиво протянула мне очки. — Давай я научу тебя открывать разрыв в пространстве, не переходя в него.

— Нет, — я быстро увеличил дистанцию между нами. — Не надо. Мы же договорились, ни в каких экспериментах я не буду участвовать.

— И не надо, — согласно кивнула она. — Но мало ли что случится. Ты сейчас используешь способности интуитивно, не задумываясь и не видишь разницу между открытием разрыва и движением в нем. Это небезопасно для твоей руки и тебя самого. Тебе нужно научиться чувствовать эту разницу. Открыть разрыв — безопасно. И мало ли для чего потребуется: принять кого-то из членов экспедиции в экстренной ситуации, например. Двигаться в разрыве — опасно. Я научу тебя чувствовать эти границы.

— Нет! — страх заворочался где-то внутри, но, надеюсь, голос меня не выдал. — Мы стартуем через несколько дней. Никому не нужно, чтобы перед полетом я в очередной раз оказался в реанимации и сорвал экспедицию. Если я такое устрою — не удивлюсь, если Райли лично отключит мне капельницы.

— Именно, чтобы не навредить себе, нужно научиться правильно использовать способности! Надень, и больше ничего не делай. Я просто покажу, — она вложила очки мне в ладонь. — Надевай.

Надевать очки решительно не хотелось. Я некоторое время крутил их в руках, а потом все же приложил к глазам. Несмотря на темноту вокруг, гексагональная сетка была видна хорошо. Лео села рядом и, положив ладонь мне на руку, сжала ее.

— Смотри, — она открыла разрыв и очки быстро отметили его подсветкой. — Видишь? Я сижу тут с тобой и никуда не двигаюсь. Просто открыла разрыв. Это безопасно.

Мне так совсем не казалось. Так романтично начавшийся вечер явно пошел куда-то не туда. Я мысленно обозвал себя идиотом и решил, что опасные игры пора заканчивать.

— Давай теперь попробуешь сам, — Лео схлопнула свой разрыв. — Я рядом и слежу за тобой, у меня в кармане куча шприцев и уйти в распад я тебе не дам. Все будет хорошо.

Я снял очки и протянул ей.

— Нет.

— Лёх, — она потрясла меня за плечо.

И тут я разозлился.

— Лео, прекрати! Я внятно объяснил, почему не могу рисковать. И давно вышел из того возраста, когда, погладив по головке, можно заставить сделать что угодно. — Бросив очки на траву, развернулся и не оглядываясь зашагал в сторону жилого корпуса.

Лео что-то кричала вдогонку, но у меня так сильно стучала кровь в висках, что я не разобрал ни слова. Вспыхнули фонари. Я ускорил шаг. Добрался до номера и запер дверь на замок.

Со смешанным чувствами долго смотрел в потолок, ожидая стука в дверь. Но его не было.

Достал сигарету и вышел на балкон. Сделал пару затяжек, а потом просто стоял, вдыхая холодный воздух, вслушиваясь в тишину парка, пока дотлевшая сигарета не обожгла пальцы. Сунув ее в пепельницу, вернулся в номер. Достал из аптечки пару таблеток снотворного, запил водой. Не раздеваясь упал на кровать и терпеливо ждал, когда придет сон.

Утром меня никто не разбудил и на пробежку я отправился в одиночестве. Плутал по дорожкам, любуясь начинающими желтеть деревьями. Вспоминал резервацию. Питер. Думал о предстоящей экспедиции.

Потом так же в одиночестве позавтракал. И завис в симуляторе.

Сегодня ввел себе реальную трассу до Проксимы. Сначала выставил дату будущего старта и отработал все участки, требующие маневрирования. Куски маршрута, где достаточно автопилота проскакивал на ускоренном времени. Затем добавил в случайных местах несколько гравитационных аномалий и отработал экстренные маневры в нештатных ситуациях.

Все рефлексы были на месте. Довольный собой, я бросил взгляд на часы. Время было уже послеобеденное. Хотел было позвонить Райли или Ву, но подумал, что скорее всего они давно поели и дергать не стал.

Первой, кого я увидел в столовой, оказалась Лео. Она сидела у окна, опершись подбородком на сложенные руки, и смотрела на улицу. Рядом стояла нетронутая еда.

Вздохнув, я подошел и сел рядом. Она повернулась на движение и теперь молча смотрела мне в глаза с каким-то непонятным выражением.

— Прости меня — будет достаточно, — подсказал я.

— Не вижу, за что я должна извиняться, — отозвалась Лео.

Я пожал плечами и уткнулся в меню автоматической выдачи.

Лео продолжала молча на меня смотреть.

— Полгода, — сказал я.

— Что? — она удивленно подняла брови.

— У тебя будет полгода, чтобы на меня обижаться, давай оставшиеся пять дней до этого момента проведем вместе без обид?

Лео издала странный смешок и кинула в меня салфеткой, которую мяла в руке. Я увернулся. Закончил заказ, и откинулся на спинку стула.

— Что собираешься делать? — Лео ковырнула еду в своей тарелке и отставила ее в сторону.

— Симулятор мучать. Бегать. Гулять. Еще надеюсь по ночам не спать, а заниматься чем-нибудь более интересным.

Лео усмехнулась.

За пять дней мы выполнили мой план полностью. А в некоторых моментах даже перевыполнили.

В ночь перед вылетом я не мог заснуть. Лежал и смотрел в потолок. Лео уютно посапывала рядом, закинув на меня ногу, из-за чего я боялся пошевелиться, чтобы не потревожить ее.

Завтра меня ждал космос. Чем закончатся эти полгода? Найдем ли мы то, за чем летим? Разгадаем ли хоть какие-то загадки? Вернемся ли живыми? Хотя. Даже если не вернемся. Я больше не мог пожаловаться на свою жизнь — я получил все, о чем мечтал. И, наверное, эти полгода в космосе, даже если станут для меня последними, будут прекрасной яркой точкой. Как превращение Бетельгейзе в сверхновую.

Я не удержался, слегка повернулся, сгреб Лео в охапку и прижал к себе. Она что-то проворчала и устроившись у меня на груди поудобнее, снова засопела.

На орбиту Луны, где поджидал межзвездник, мы вылетали на нескольких челноках. Я первым пришел на космодром, а потом часа полтора ждал, когда подтянутся остальные. Старт, прошел привычно — с ревом двигателей, перегрузками и стремительно уходящими вниз облаками на экранах. Но вскоре мы вышли из атмосферы, двигатели переключились на малую тягу, и в наступившей тишине я некоторое время любовался на удаляющуюся голубую Землю. В раскинувшейся вокруг угольной черноте космоса с яркими иглами звезд она выглядела как-то особенно спокойно и уютно. А потом сказалась бессонная ночь, и неожиданно для себя я заснул. Разбудил меня звук включившихся маневровых — мы выходили на стыковочную траекторию. Не отрываясь от экрана, я смотрел как приближается кольцо корабля. По сравнению с челноком оно выглядело гигантским, хотя корабль и считался небольшим — всего четыреста метров в диаметре. Шесть прозрачных спиц технических шахт сходились на темной сфере центрального блока. В нижней части сферы отражением солнца на миг блеснули резонансные излучатели межзвездного двигателя.

Я увлеченно рассматривал детали конструкции корабля, поэтому даже не сразу осознал, что челнок мягко зашел в стыковочный узел. Захваты зафиксировали его в гнезде, и над шлюзом бодро загорелась зеленая лампочка, разрешая переход. Силы тяжести в центральной капсуле, как собственно и на челноке, не было, поэтому перед тем, как встать с места, я активировал магниты на ботинках. Организму потребовалось несколько секунд, чтобы адаптироваться, и, встав, я смешно махнул руками, как крыльями.

Стыковочный этаж представлял собой купол диаметром около сорока метров и был размечен желтой светоотражающей краской под выгрузку контейнеров. Я прошел по пока пустующим ярким полосам к лифту номер пять, ведущему в стыковочный шлюз между лабораторным и техническим блоками кольца. Лифты были сделаны не без оглядки на эстетику: капсулы оказались полностью прозрачными. Если бы не направляющие и техническая шахта, в них создавалось бы ощущение полета в открытом космосе.

На нашем прежнем корабле, шахты были закрытыми. Этот же был почти вдвое меньше, что, видимо, и позволяло использовать более эффектные элементы конструкции.

В лифте я отключил магниты ботинок, повис посреди капсулы, затаив дыхание, почти минуту разглядывал звездную россыпь. Снова так близко, что не верилось в реальность происходящего. Земли отсюда было не видно, зато к звездам можно было протянуть руку и почти коснуться этой бесконечности.

Лифт остановился в шлюзе на кольце. Кабина какое-то время стояла закрытой, ожидая пока компенсируется разница в давлении. Я чувствовал, как постепенно вытесняется ощущение полета: кольцо уже было раскручено, создавая земную силу тяжести. Двери открылись. Я шагнул в шлюз и из него не задерживаясь вышел в техническую зону. Кабина пилотов располагалась почти в центре блока. Я шел по коридору, разглядывая двери других комнат, световые панели, переборки. Впитывал запах сверкающего новизной пространства. В скольких рейсах был этот корабль? Почему-то думалось, что пока ни в одном.

На двери рубки, и внутри, на всех панелях было выгравировано название корабля — Дедал. Я коснулся рукой таблички, провел пальцем по буквам. Прошедших полутора лет как будто не было вовсе. Я снова был дома. По-хозяйски оглядел висевшие на стенах помещения огромные обзорные экраны. Позже, когда я их включу, на них будет транслироваться картинка с наружных камер корабля. Помимо обзорных экранов, вокруг рабочего места пилота крепилось несколько небольших мониторов, предназначенных непосредственно для пилотирования. Сейчас они тоже были выключены.

Еще немного помедлив, я наконец сел в кресло. Первый раз бесцельно провел рукой по ручкам управления, ощущая разницу прикосновения к настоящему кораблю, а не симулятору. После включил приборы и датчики, запустил автоматическую проверку. Все работало. Я смотрел, как бегут данные состояния систем, ощущая, как по телу разливается эйфория. Я был уверен, что меня уже никогда в жизни не выпустят в космос, но вот снова сидел за приборами и ждал отсчета.

Завершилась разгрузка остальных челноков. Я смотрел как они по очереди отстыковываются от корабля и по эллиптической траектории уходят к Земле. Второй пилот доложил, что прибыл на место.

Тренькнул телефон, я мельком бросил взгляд на экран. Лерка. Желала мне удачи и попутного солнечного ветра. Я ответил: «Спасибо». Надо же, как четко она знала о происходящих со мной событиях. А я, как ни стыдно в этом признаваться, ни разу не вспомнил о ней с момента своего приезда в Лондон. Хотел добавить к сообщению что-то еще, но так и не придумал, что.

На Земле представители правительств говорили с экранов телевизоров какие-то правильные слова о значимости нашей экспедиции, о будущем прорыве в науке и так далее. Трансляция велась на один из мониторов, но я выключил звук. У каждого своя значимость. Кто-то ищет разгадок, а я получил возможность снова оказаться здесь, в кресле пилота. Я вспомнил, как в первый момент отреагировал на предложение Райли участвовать в экспедиции. Да и не только в первый. Надо извиниться. Так много за что.

Наконец пошел отсчет. Все приготовились. И вот, по моей команде «Дедал» снялся с орбиты Луны. Я заложил виток вокруг Земли, чтобы окончательно освоиться с управлением, да и, чего греха таить, просто полюбоваться видом на планету. Затем встал на курс и, отлетев на безопасное расстояние от Земли, запустил межзвездный двигатель. Солнце начало быстро удаляться, уже спустя несколько минут превратилось в одну из точек на мерцающем звездном ковре. Я включил автопилот, встал с кресла. Следующие часы, недели, месяцы корабль будет идти под контролем автоматики. А пока я потушил свет и замер перед самым большим экраном, транслирующим вид за бортом. Всегда любил этот вид. Он завораживает. В нем столько тайн. И столько прекрасного. Мы делаем первые шаги, не очень уверенные. Будем не раз еще отходить назад. Но однажды вся эта красота станет нашей.

Глава 2

— Лёх, ты где? — коммуникатор явно глушили переборки, ретрансляторов в технической зоне не было, поэтому звук доходил через раз, а изображения не было вовсе.

— Не знаю, — честно ответил я, оглядевшись в поисках хоть какой-то маркировки.

— В смысле — не знаешь? — голос Райли постоянно прерывался, поэтому приходилось буквально угадывать, что он говорит.

— Найду выход, сообщу, — я смахнул вызов и снова огляделся.

Предыдущий свой корабль я знал вдоль и поперек. Мог с закрытыми глазами пройти по всем техническим шахтам, знал где пролегали какие коммуникации. Этот мне хотелось изучить так же. Более того, я самонадеянно полагал, что он имеет ту же планировку, просто меньше размером. Но обманулся. В итоге застрял в технической шахте, а из-за проблем со связью не мог сориентироваться и найти выход.

Коммуникатор снова тренькнул, но на этот раз я не обратил на него внимания. Совершенно не помогает. Я шел по узкому техническому ходу. Потолочные лампы неярко загорались при моем приближении и мгновенно тухли у меня за спиной, из-за чего густые тени то набегали, то расступались, словно задались целью запугать меня. В общем, можно было даже сказать, им удавалось. Сердце колотилось как ненормальное. Временами мне начинало казаться, что кроме своих шагов я слышу чьи-то еще.

На границах секций должна была быть маркировка, но я ее почему-то не находил. На очередном повороте технический ход расходился на два коридора, и я замер в нерешительности, пытаясь выбрать, по которому идти. Оба проваливались в глубокую неприветливую темноту, но из одного из них дул легкий, едва заметный поток воздуха. Я судорожно пытался вспомнить схему корабля, которую долго изучал перед тем, как полез в технические помещения. Почему я не скачал ее на коммуникатор? Но вроде движение воздуха означало выход к вентиляционным шахтам, а от них рукой подать было до модуля управления жизнеобеспечением.

Я уже почти решился пойти в том направлении, но внезапно почувствовал прикосновение к своему плечу. Мороз продрал по коже. Подавив чуть не сорвавшийся крик, я медленно начал разворачиваться назад, жалея, что в руках нет ничего, что хоть в какой-то степени могло сойти за оружие.

Сзади, с трудом сдерживая смех, стоял Ву Жоу.

— Ты бы себя видел сейчас! — он все-таки рассмеялся. — Я уже минут пять иду за тобой, что ты тут забыл?

Сдержав порыв ответить нецензурно, я поделился своими соображениями.

— Это другой корабль, конечно, и технические зоны сконфигурированы здесь иначе. Их меньше, и они идут только вдоль каналов основных коммуникаций. Маркировка спрятана здесь, смотри.

Ву подсветил фонариком едва заметную панельку, за которой скрывалась маркировка. Поднес к ней коммуникатор и на нем тут же высветилось место, где мы находились.

— Ты чего карту не скачал? — Ву закрыл панельку и выпрямился.

— Думал так разберусь, — я огляделся.

Судя по карте, мы находились совсем недалеко от выхода к шестому лифту. За переборкой шли аналитические лаборатории, в которых обрабатывались данные о состоянии систем корабля и окружающего его пространства. За ними будет рубка пилотов, а дальше — командный центр. Технический ход, по которому мы двигались, имел несколько выходов: около шестого и пятого лифтов, и еще один рядом с командным центром. А разветвление выводило к внешней переборке и аварийному шлюзу, возле которого располагался один из блоков регенерации воздуха.

Ву открыл панель, за которой тянулись разноцветные короба. Поддел один отверткой и под крышкой обнаружились аккуратно скрученные, тоже разноцветные, нитки проводов.

— Теряется сигнал с группы датчиков, — пояснил он, кивнув на провода. — Я собственно шел посмотреть, в чем дело, а тут ты как приведение шарахаешься.

Ву достал планшет и подключил его к разъему вскрытого короба. Я заглянул через плечо.

— На, держи пока его, — Ву вытащил из сумки манипуляторы и запустил их в короб. Управлялись они через сенсорную перчатку, которую Ву налепил на правую руку. Почти не глядя на экран, куда транслировался вид с камеры манипуляторов, Ву уверенно направил их вдоль проводов глубоко внутрь системы. Я с интересом следил за процессом. Мы настолько увлеклись, что звонок коммуникатора заставил вздрогнуть обоих.

Голос Райли по-прежнему прерывался и за первой более-менее понятной фразой снова посыпались отдельные слова:

— Лёх, ни тебя, ни Ву не могу найти, где вы?.. Срочно… Командный центр!.. Ответьте!

Ответить не получалось, сигнал не проходил.

— Сходи посмотри, что у него случилось, я закончу тут и подойду, — Ву уселся на пол у стены, планшет положил себе на колени, и снова подтолкнул вперед манипуляторы.

Я сориентировался по маркировкам и уверенно пошел по полутемным коридорам. Выход оказался совсем рядом и буквально через пару минут я выбрался в основной коридор.

Когда я зашел в командный центр, Райли нарезал по нему круги, но, увидев меня, сразу остановился.

— Где ты был? — он смотрел так, словно я прогулял уроки в школе.

— Что случилось-то? — рассказ о своем желании изучить нутрянку корабля я отложил на потом.

— Помнишь, у Проксимы был толчок перед первым распадом?

— Помню, — я напрягся. Сейчас толчка точно не было, я бы его почувствовал. Но вопрос мне не нравился.

— Тогда Ву уверял, что по звездам прошла рябь. Ты еще отмахнулся от него, помнишь?

— Ну?

— Камеры зафиксировали что-то похожее. Не по всему кадру, а на одном участке, но стабильно на протяжении почти часа. И по мере нашего движения аномалия смещается относительно звезд. Смотри.

Райли запустил ускоренный повтор записи с одной из камер. Рябь действительно была. Я прокрутил видео несколько раз. Будто что-то ненадолго загораживало собой звезды, даже направление движения этого чего-то угадывалось без проблем.

— На остальных камерах тоже самое? На дефект стекла или матрицы не похоже, иначе изображение портилось бы в одной области, а не смещалось по кадру. Но может быть артефакт сборки картинки? Кадры снимаются в паузах между прыжками, и насколько я помню, потом собираются с постобработкой, чтобы движение выглядело естественным. Если на одном или нескольких кадрах будут поврежденные области — они заполнятся данными с предыдущего и это может дать похожую картину.

— Об этом я тоже подумал. Но остальные камеры, покрывающие этот сектор пространства, дают похожее изображение. Там, определенно, что-то есть. Можешь оценить расстояние до аномалии и ее размер? Кстати, где ты был?

Где был я рассказал. Райли усмехнулся и снова уткнулся в экран. Пододвинув кресло к центральному компьютеру, я полез копаться в данных. Судя по всему, видео собиралось корректно, все камеры отзывались правильно, ошибок не было. Я разбил поток на покамерную фиксацию и просмотрел изображения с каждой из камер по отдельности. Действительно, они все до одной зафиксировали рябь. По звездам, которые искажала аномалия, я замерил параллакс и соотнес его с пройденным нами за время наблюдения расстоянием. Повернулся к Райли.

— Ну смотри, с момента появления ряби мы прошли чуть больше девятнадцати миллиардов километров. Я провел оценку по смещению этой аномалии, получается, что до нее порядка шестидесяти миллиардов километров, а по размеру она около тридцати астрономических единиц, то есть приблизительно с орбиту Нептуна.

— Интересно, что это такое? И может ли оно быть похоже на то, что мы зацепили у Проксимы? — Райли снова поставил на повтор воспроизведение записи с камер.

— Какой-нибудь межзвездный газ. Ну или гравитационная аномалия. Хотя, гравитацию, способную давать такой эффект гравиметры засекли бы раньше, чем мы что-то увидели по камерам.

— А у Проксимы?

— У Проксимы я вообще не уверен, что была какая-то рябь. Если она там и была — то на доли секунды, а здесь картина совершенно другая. Но вообще, физик у нас ты, это ты должен рассказывать, что это.

Райли продолжал рассматривать видео, переключаясь с камеры на камеру.

— Ну вот, кажется и наступило время… — зловещим шёпотом проговорил я, откинувшись на спинку кресла и вытянув ноги, — для университетских страшилок. Про потерявшихся в первых экспедициях космонавтов, в поисках Земли безнадежно блуждающих по космосу. В каждом полете, начиная с тренировочных, узнаю что-то новое на эту тему.

— Померить бы это все интерферометром, — размышляя вслух, протянул Райли, никак не реагируя на мои слова. — Или даже зонд запустить. Вообще, если судить по данным с предыдущих экспедиций, здесь ничего быть не должно.

— Мы уже прилично отошли от места возникновения ряби. Если делать крюк, потеряем несколько дней.

— Зануда, — фыркнул Райли. — Мы будто куда-то торопимся?

— Конечно. У нас план полета, согласованный с координационным советом, и мы ему следуем. Потерпи, — я встал и хлопнул его по плечу. — Полтора месяца тебе осталось и замучаешься еще измерять.

Пожалуй, я только сейчас осознал, что мы уже целый месяц в пути: как-то незаметно он пролетел. А казалось старт прошел только вчера.

Я вышел в коридор и почти сразу наткнулся на Ву, шедшего мне навстречу.

— Куда собрался? — поинтересовался он.

— К медикам схожу. Ты нашел в чем причина отказа датчиков?

— Нет. Встанем на парковку, надо будет сходить наружу, посмотреть, что случилось. Система все засбоившие датчики видит, но данные с них категорически отказывается принимать, хотя каналы в порядке, я все проверил. Сейчас это не критично, но к моменту прибытия я бы уже хотел быть полностью зрячим. А у вас что?

— Рябь, — я многозначительно поиграл бровями.

— О, как на Проксиме? — Ву оживился.

— Нет. Здесь другая, но Райли уже готов расчехлить интерферометры и сделать крюк по галактике.

— Интересно, пойду-ка посмотрю, — Ву решительно направился в командный центр.

Сеанс ЛФК прошел как обычно. Акихиро по-прежнему крайне бережно обходился с моей рукой, я периодически с ужасом вспоминал свои походы во Вредена. Сейчас все было по-другому.

— На-ка, подержи, — Акихиро внезапно сунул мне в руку планшет и замолчал. Я удивленно сжимал пальцы и все пытался понять, что от меня хотят.

— Круто же? — Акихиро прямо светился от радости.

— Круто что? — я опустил взгляд на руки и только тут осознал, что держу планшет сломанной рукой.

— А ты говоришь, трансплантация. Свои кости всегда лучше. — Акихиро забрал планшет. — Тренируйся. Ты можешь уже делать это сам, бери в руки предметы. Эспандер вот возьми тоже. Не береги руку.

— Спасибо, — протянутый врачом эспандер я взял поврежденной рукой. — Как странно, столько времени, сил, боли ушло на лечение и не было никакого результата. А сейчас незаметно раз — и такой прогресс.

— Ничего удивительного. Времени достаточно прошло, заживление идет, наноагентов мы ввели, плюс регулярные занятия. Вот и результат.

— Спасибо тебе, — я пожал его руку.

Выйти из медблока не успел, тренькнул коммуникатор. Райли выглядел собранным и сосредоточенным.

— Лёх, подойди в командный центр прямо сейчас. Можешь?

— Есть, капитан, — иронично отсалютовал я.

Во время движения по основному курсу корабль идет на автопилоте и делает шесть скачков в секунду, каждый из которых приближает нас к цели примерно на миллион километров. А в обычном смысле мы вроде, как и не движемся. При отсутствии инерции смена курса сродни игре на симуляторе. Обсчитываем новый курс, закладываем его в систему управления двигателей и можно наблюдать смену звездного рисунка за бортом. В системе навигации есть заранее просчитанные маршруты к исследованным точкам, например, к Проксиме. А к «вот той ряби подведи нас поближе» — готового маршрута, конечно, не было.

— Лёх, ты скоро? — Райли сунул голову в рубку пилотов.

— Нет, если ты продолжишь меня отвлекать, — не поворачиваясь отшил я.

У меня ушло уже почти сорок минут на написание скрипта для смены направления корабля, но запускать его в систему я пока был не готов. Вообще, если честно, предпочел бы сначала проверить его на симуляторе, но Райли торопил, поэтому приходилось обходиться только тестовым стендом.

Следующие полчаса я потратил на то, чтобы дважды прогнать новый курс в тестовой среде. Оба раза подтвердилось достижение заданных мной координат с незначительным разбросом. Вздохнув, я активировал корабельный интерком.

— К смене курса готовы. Прошу подтвердить ввод новых данных.

— Подтверждаю, — почти мгновенно откликнулся Райли.

Помедлив еще пару секунд, я ввел новый курс в систему управления двигателями и активировал внешние камеры.

Конечно, видеть невооруженным глазом изменение курса было невозможно, но я попытался.

— Лёх, сколько будем лететь? — Райли снова сунул нос в пилотскую.

— Около четырех часов, — ответил я, не отрываясь от экранов, по которым контролировал действия системы. — Сейчас заблокирую рубку, как положено по уставу.

— Все, ушел.

Да, смена известного курса на новый, самописный — это, пожалуй, самое яркое, что пока что было в моей пилотской карьере. Мы, конечно, отрабатывали маневры в песочнице Солнечной системы. И на симуляторах я проходил разные варианты. Но вот чтобы так, в межзвездном полете, менять курс и уходить с трассы в неизвестном направлении, о таком я и мечтать никогда не смел.

На нервной почве меня слегка потряхивало. Все-таки отработка в тестовой среде — это одно, а как все пройдет в реальности — это совсем другое. Поэтому все время полета я напряженно всматривался в мониторы, ожидая уведомлений об ошибке курса. Но ошибок не было, а через три часа пятьдесят шесть минут система сообщила о прибытии на заданные координаты.

— Мы на месте, — сообщил я по интеркому.

— Приходи в командный центр, — откликнулся Райли.

В месте прибытия никаких странных вещей мы не обнаружили. Пространство было обычным, звезды больше ничто не загораживало и на месте Райли я бы уже начал чувствовать себя идиотом. Но он не унывал.

Ву выпустил два зонда, и не снимая скафандра, стоял у шлюза с планшетом, наблюдая как они пытаются собрать частицы, летающие вокруг корабля.

Райли тем временем активировал корабельный спектрометр, а чуть позже вывел из спящего режима и интерферометр.

— Теперь мне хочется задать вопрос, надолго ли вы тут? — я бесцельно разглядывал цифры, которые измерительные приборы скидывали в базу данных.

— Не знаю, — отозвался Райли. — Мы сейчас пытаемся понять состав вещества вокруг. Датчики гравиметров ничего аномального не обнаруживают. Я уже просмотрел данные за последние сутки, ни на основном курсе, ни во время смены курсов ими ничего существенного зафиксировано не было.

— И?

— Ну похоже это не гравитационная аномалия.

— То есть зря летели?

— Ну почему? Ты потренировался в маневрах, а мы исследуем новую область и может быть что-то тут найдем.

Я постарался скрыть усмешку. Временами Райли напоминал мне ребенка, которому показали интересную игрушку, и он не в силах от нее оторваться. Обычно космические полеты — межзвездные тем более, строго регламентированы не только гражданским, но и военным уставом. План и задачи полета подлежат неукоснительному выполнению. И вольности, которые позволяла себе команда научно-исследовательского судна во главе с этим увлеченным англичанином будили дух авантюризма.

Глядя на Райли и Ву мне тоже хотелось бежать и что-то измерять. Но к сожалению, все что я мог — это поменять курс корабля. Ну и обработать данные.

Ву разбудил меня, когда корабельные часы перевалили за три утра. Я заснул, сидя за компьютером, уронив голову на стол. Отлежал руку, а на щеке странным рисунком отпечатались пальцы.

— Мы закончили измерения. Зонды я загнал в ангар. Почему ты здесь спишь?

— Я данные со спектрометра обработал, хотел остальные тоже наложить, но на минуту закрыл глаза и до остальных пока не добрался.

— Пошли нормально поспим, а завтра все разберем.

— Корабль возвращать на прежний курс?

— Нет, подожди, — откуда-то из дальнего угла помещения отозвался Райли. — Завтра посмотрим, что намеряли и тогда решим, что делаем дальше. Пока систему оповещения включи, повисим здесь.

— Ага, — я встал и потянул затекшую спину. — То есть нам не страшно спать рядом с местом, которое мы совсем недавно сочли аномальным?

— Страшно, — бодро согласился Райли. — Как раз и заблудившихся космонавтов обсудим.

— Скажи, Лёх, с нами не соскучишься? — Ву Жоу лукаво смотрел на меня. — А ты еще не хотел к нам приезжать.

— С вами не соскучишься, — в тон ему подтвердил я.

Глава 3

— Газовое облако, — Райли с интересом разглядывал разобранные данные.

Ночью я так и не смог нормально заснуть. Сначала лежал и смотрел в потолок, вспоминал прошлую экспедицию к Проксиме и все, что последовало за ней. Потом несколько раз проваливался в беспокойный сон и просыпался, глядя на часы. В итоге, не стал мучать себя и вернулся в центр управления.

Вся исследовательская аппаратура к этому времени отчиталась об окончании измерений. Я старательно снял показания. Свел данные полученные разными методами из различных точек облака. Вывел на экраны основные результаты. Немного подумав, наложил поверх шкалу времени и сетку пространственных координат. Получились неожиданно красивые 3Д графики перемещения вещества в пространстве.

Внутри облака прослеживалась пара ярко выраженных течений, а ближе к центру выделялись кластеры, различающиеся по молекулярному составу.

Когда пришел Райли, я уже закончил всю работу, раздобыл кофе и залипал на график. Была мысль добавить анимацию, чтобы смотреть на него в динамике, но прямо сейчас было лень.

— Отжал работу у Ву. Впечатляет, — Райли закончил рассматривать данные и тоже замер рядом с графиком. — А покажи, что тут за молекулы. Присвой им цвета и вот сюда легенду добавь.

Эванс потыкал пальцем в экран. Я сделал.

— Ух ты, — Райли оцепенел.

— Нравится?

— Да не то слово, — Райли кажется весь перетек в полученный график. — Смотри, как красиво: по краям облака — в основном водород со следами окиси углерода, а ближе к центральной части доля окиси существенно увеличивается. А кластеры, кластеры, ты видишь? Гидроксил, вода, метанол и этиловый спирт. Спирт, Лёх!

— Гоним зонд Ву, собрать в канистру на остаток пути?

— Да какая канистра, плотность кластеров около восьмидесяти молекул на кубический сантиметр, тут даже понюхать толком нечего. Но этиловый спирт! Девятиатомная молекула!

Глядя, на совершенно счастливого Райли, я подумал, что свой долг перед мировой наукой на сегодня выполнил и можно идти завтракать.

За время нашей остановки автоматика подняла канал g-связи с Землей. По дороге в столовую я воспользовался этим и скачал на телефон личные сообщения.

Сев за столик, первым делом открыл переписку с Лео. Я скучал по ней. Мы так мало времени успели провести вместе, что теперь это время казалось сном. Я перебирал ее сообщения одно за одним, вспоминая ее запах, улыбку, непослушные локоны, падающие на лицо, тепло ее тела.

Написал большой ответ. Стер его. Он был похож на отчет, который мне следовало бы отправить в Космическое управление. Вместо него написал, что скучаю. Что вокруг меня космос, о котором я так мечтал, газовые облака, настоянные на этиловом спирте, смена маршрута. Исследования, аномалии, Ву в темных коридорах технических шахт. А я скучаю. Что просыпаясь, с первой чашкой кофе я иду в обсерваторию и глядя на звездный рисунок за бортом, думаю о ней. Что я очень рад, что нахожусь в этой экспедиции, но сейчас как никогда понимаю, что больше никакой космос на свете не сможет заменить мне ее.

Вздохнул. И стер.

Написал, что как прибудем к Проксиме наладим постоянный канал связи и можно будет поговорить. А пока мы отклонились от маршрута, изучаем газовые облака, из-за чего прибытие откладывается на два-три дня.

И что я скучаю.

После просмотрел сводки Космического управления. Нашел сообщения от родителей, ответил. Пробежался по основным мировым новостям.

И долго не мог заставить себя открыть сообщения от Лерки. Странно, пока я был в Лондоне, она молчала, а с момента начала экспедиции стала писать довольно активно, чем подняла во мне очередную волну угрызений совести. Сообщения ее были довольно нейтральны, их вполне можно было охарактеризовать как «дружеский треп», но помня все, что между нами было в Питере, я не мог найти в себе силы поддерживать такой тон. Поэтому просто смахнул переписку. В конце концов все сообщения были сформулированы так, что ответа и не требовали.

В командный центр меня вызвал Ву.

Они с Райли выглядели так, будто тайком от всего экипажа таки надышались этиловым спиртом из облака.

— Это круто, Лёх, — Ву ткнул в экран. — Я занимался исследованиями газовых скоплений в окрестностях Солнечной системы, они другие. Более однородные, хотя интересные элементы там тоже были. Но про это вполне можно писать статью.

— Не, не надо, — внезапно откликнулся Райли, чем вызвал наши удивленные взгляды. — Ты напишешь, а Боровский опровергнет. Ему там с Земли лучше же знать.

Я давно так беззаботно не смеялся.

— Правильно, давай теперь скрывать все наши исследования, — фыркнул Ву. — Да Боровский от этого облака расплакаться должен.

— И не он один, — поддержал я.

— Мы все данные сохранили? — Райли оторвался от экрана.

— Все. Отдельно не обработанные, отдельно обработанные. Я тебе позже анимацию еще сделаю, будешь смотреть перед сном.

— Ну… тогда возвращай нас на курс, — Райли с сожалением бросил взгляд на обзорный экран, за которым притаилось наше газовое облако.

Программа подтвердила смену курса. До возвращения на заложенную в навигаторскую библиотеку траекторию оставалось около семи часов. В этот раз я сгладил угол приближения и запланировал более пологое возвращение к основной траектории. Запасся кофе и теперь пытался смотреть сразу на все мониторы — и там, где отображались метрики выполняемого маневра, и на трансляцию обзорных камер.

Второй пилот, филиппинец Бенджи Мартинес, в этот раз остался со мной в рубке. Сидел тихонечко, стараясь лишний раз ничем не отвлечь. Вообще, насколько я успел его изучить еще в первый полет, он был неплох, но в базовых вещах. Умения быстро принимать решения, идти на какой-то осознанный риск, или хотя бы просто здорового любопытства ему не хватало. Даже сейчас, я на его месте и разрешения влезть в код давно бы попросил, и миллион вопросов по трассе задал, а он сидел и молчал.

— Ты понял, какой маневр я заложил? — я обернулся к филиппинцу.

— Да, вполне, — уверенно кивнул он. — Выходим на прежний курс по касательной. На участке сопряжения траекторий сглажены углы поворотов и уменьшена длина скачков.

Я хмыкнул.

— Я хороший пилот, — внезапно блеснул белозубой улыбкой Мартинес.

— Плохой бы здесь и не оказался, — вынужден был согласиться я.

Мартинес с нами практически не общался, у него в экспедиции была своя небольшая компания. Поэтому я почти ничего про него не знал, лишь то, что содержалось в базе данных членов экипажа. Но тем как, почти не глядя в код, он смог разобрать мою трассу, впечатление он произвел.

— У тебя получаются перемещения через разрывы пространства? — поинтересовался я, чтобы разогнать сгущающуюся тишину.

— Да. На среднем уровне.

— Покажи.

Я наконец оторвался от нервной слежки за траекторией, сел в кресло и отхлебнул бессовестно остывший кофе.

Бенджи пожал плечами и буквально через секунду я сидел с пустыми руками, а кофе оказался у него.

— Это — средний уровень? — оторопело переспросил я.

— Стаканчик маленький. Он легкий для перемещения. Физическое оборудование мне дается сложнее. Вы любите холодный кофе?

Я фыркнул.

— Знаешь, Бенджи, раз ты так хорошо разбираешься в пилотировании, последи-ка за полетом, а я сделаю себе кофе погорячее.

— Выбирайте либерику. Он более ароматный. С древесными нотками.

Я замер у двери.

— Филиппины расположены в самом центре кофейного пояса, — Мартинес улыбался. — У моего деда кофейная плантация. На продажу он выращивал арабику, а для семьи только робусту или либерику. Здесь, на корабле, в больших кофемашинах есть либерика, надо в меню выбрать.

— Ладно, — я вышел.

Неужели я настолько невнимателен к окружающим людям? Ведь в нашей прошлой экспедиции Бенджи довольно много был на виду, почему же только сейчас я первый раз перекинулся с ним парой неформальных фраз?

Выход на основную трассу прошел как по маслу. Когда системы отчитались об окончании маневра, я снова включил автопилот. Еще немного посидел в рубке, глядя на обзорные экраны.

Мартинес давно ушел, а у меня до сих пор оставалось послевкусие от либерики.

Ву застал меня за работой над визуализацией облака. Я удобно развалился в кресле, запустив кадры сразу на несколько мониторов и в данный момент пытался сгладить переход от кадра к кадру.

— О, ты наконец-то узнал о существовании второго пилота, — Ву принюхался к моей чашке кофе. — Научился переключать сорт кофе в кофе-машине?

— Ой, да перестань, — я немного смутился. — Я не настолько невнимателен.

— Настолько, Алексей… настолько. А почему ты тут, а не в командном центре?

— Мне тут уютно, а там Райли по мозгам ездит.

— А, ну если уютно. Вот здесь используй сглаживающий фильтр и тогда движение станет плавным, — Ву ткнул в экран.

Я рассеянно кивнул.

Он постоял еще какое-то время рядом, после молча вышел.

Я отставил кофе в сторону. Да, возможно он прав, и чуткости мне не хватает. Но, видимо, уже поздно пытаться ее в себе растить, уж что есть, то есть.

В следующие несколько дней я улучшил визуализацию облака. Сделал несколько вполне добротных анимаций, которые завирусились среди членов экспедиции. После добрался и до камер внешнего вида. Встроил в обработку видеопотока реалтайм распознавание подобных нашему облаку аномалий. С ним мы насчитали на маршруте еще с полсотни газовых скоплений.

— Вот как выглядит вакуум, — ерничал я после обнаружения очередного облака. — Пустота. Пространство, свободное от вещества.

Пришел день, когда я заглянул и в лабораторный блок корабля. На тот момент, все дела были уже переделаны и хотелось новой движухи. Хотя экспериментов с перемещениями я все еще сторонился, решил, что простое посещение лабораторий мне не повредит.

Здесь кипела жизнь. Ребята перемещали простые предметы и сложное оборудование, снимая с приборов тысячи показателей. Рисовали гипотезы на интерактивных досках и тут же опровергали их в оживленных спорах.

Первоначально я присел в уголке, просто понаблюдать за происходящим, но сам не заметил, как обнаружил себя посреди обсуждения наспех состряпанной математической модели, отражающей одну из гипотез пространственных переходов.

— Это — феноменологическая модель! И она возмутительна. Нет достаточных данных для ее подтверждения и с существующими теориями она не согласуются. Хоть механизм вы и описываете, общей картины это не дает. Как временное решение — годится, но нельзя на нем останавливаться, нужно продолжать поиск данных и доуточнять гипотезу, — довольно эмоционально размахивал руками у доски один из физиков, входящий в команду Райли.

— Так никто не говорит, что нужно останавливаться, — невысокий, лысоватый инженер из команды Ву Жоу, чьего имени я не знал, упрямо тряхнул головой. — Но на данном этапе это самое аргументированное предположение и его вполне можно выпустить статьей и подключить к дискуссии остальных ученых.

— Аргументированность не добавляет ему доказательности, — влез я. — Без статистически значимых данных, без подтвержденных предсказаний таких моделей можно придумать десяток за один вечер — и даже без помощи других ученых.

— А Алексей прав, — внезапно поддержал меня кто-то из собравшейся вокруг доски группы. — Остальные ученые мало чем смогут помочь. Нужны экспериментальные данные. Не просто ящик покидать по лабораториям, а проработанная стратегия исследований, которая позволит подвести под модель фундамент. И тогда уже можно будет сформулировать обоснованную гипотезу. А пока эти все заявления похожи на описание модели эфира.

Я едва сдержал усмешку.

Откуда-то сзади подошел Райли.

— Неожиданно, ты — в лаборатории? — он бросил взгляд на доску и мгновенно переключился туда. — Это же ничем не обоснованные догадки! Да, модель выглядит стройно, но имеющихся данных недостаточно для подобных выводов! Зачем ее ставить в один ряд с нормальными гипотезами?

Группа разразилась смехом. Лысоватый инженер наоборот, набычился и угрюмо проронил:

— Коллеги, вы напрасно отвергаете идеи. Мы так никогда до истины не докопаемся.

— Никто ничего не отвергает, но давайте не будем смешивать науку и гадания. Гипотезы отдельно, феноменология и эвристика отдельно.

Райли еще некоторое время с негодованием смотрел на доску, потом повернулся ко мне. Только сейчас я заметил, что Эванс неосознанно перекидывает теннисный мячик из руки в руку. Через разрыв пространства.

— Ты просто так болтаешься? Можно я тебя посчитать посажу?

— Сажай, — я немного отстранился от него.

Ни мячик, ни разрыв до меня не доставали, но мне все равно было неприятно быть рядом. Заметив мое движение, Райли поймал мяч и сунул его в карман.

— Пойдем покажу. Ву занят на другом проекте, у меня подвисла обработка данных группы экспериментов с рентгеновскими зеркалами. Мы будем выводить их одними из первых, как только доберемся до Проксимы.

Мы подошли к одному из компьютеров, Райли открыл данные, но объяснить ничего не успел, его отвлекли, позвав к доскам. Вздохнув, я развернул таблицы и стал разбираться в них сам.

Звезды Центавра раскрывались на смотровых экранах. Электроникой их можно было приблизить, и на фоне Млечного пути открывался совершенно завораживающий вид. Альфа Центавра А была более светлой и чуть отдавала синевой, Альфа Центавра В — более желтая, хотя по спектру они и близки. Млечный путь клубился позади них, как грозовое красно-коричневое облако, а по бокам экрана подсвечивалась сине-голубая дымка аберраций. Проксима была другой: оранжевой с красными вкраплениями, похожей на хорошо пропекшийся блин. И если Альфы мы будем наблюдать только на экранах, то Проксима скоро станет хорошо видима и невооруженным глазом.

Я стоял в обсерватории, глядя на звезды. До конца маршрута остались считанные дни, и если еще недавно я мысленно подгонял корабль, то теперь, наоборот, хотелось его притормозить. Растянуть момент до переключения на планетарные двигатели и выход в точку Лагранжа.

Про место первой остановки мы спорили несколько дней. Райли настаивал, что мы должны выйти туда же, где поймали гравитационную аномалию в прошлый раз. Более осторожный Ву предлагал остановиться на некотором отдалении от того места и в аномалию выводить только исследовательское оборудование. Но в итоге Райли настоял на своем. А я, сохраняя в самом споре нейтралитет, после принятия решения подумал, что, пожалуй, согласен с Райли.

Вход в систему Проксимы прошел без проблем. Правда, сразу попасть в точку Лагранжа мне не удалось, и после отключения межзездного двигателя пришлось потратить около четырех часов на то, чтобы подрулить к ней на планетарных. Стараясь не торопиться, я напряженно прислушивался к поведению корабля, но в этот раз никаких встрясок и рябей не случилось.

Выйдя на околозвездную орбиту между Проксимой и Бьенором, я включил автопилот, а затем, выдохнув, пошел в командный центр.

G-связь уже работала, Райли общался с Землей. Я не стал мешать, проверил показатели приборов контроля внешней среды — все было в норме.

Райли на минуту прервал сеанс и обратился ко мне:

— Лёх, на сегодня расходимся, расписание завтрашнего дня пришлю на коммуникатор. Будем запускать зонды и делать тестовый вынос рентгеновских зеркал. Ву активно участвует в экспериментах, так что, боюсь, тебе придется сидеть — считать.

— Хорошо, — я махнул рукой на прощание и вышел.

Вернулся еще раз в пилотскую, проверил настройки системы оповещения. На всякий случай перебросил уведомления с приборов себе на коммуникатор. Не удержался и сходил в обсерваторию.

Желтая планета купалась в красных отблесках света звезды. Я изучал ее очертания, пытаясь угадать, что же происходит на ней, как выглядит местная жизнь? В какой-то момент, не осознавая, что делаю, потянулся к планете через разрыв пространства. Огнем обожгло руку, пискнул браслет, отслеживающий распад. Я лихорадочно собрался в себя. Дождался, пока сойдет фон и затихнет браслет. Долго пытался унять сердцебиение. Видимых повреждений на руке не было, но боль оставалась.

Отругав себя за раздолбайство, я поторопился вернуться в каюту. Выпил обезболивающего. Просмотрел присланное Райли расписание, а потом зарылся в документацию к фреймворку обработки данных и построения аналитических отчетов. Его недавно посоветовал Ву и завтра, судя по всему, этот фреймворк мне очень пригодится.

Глава 4

С утра мы занялись подготовкой к экспериментам вне корабля. Расконсервировали второй лабораторный блок, и почти вся экспедиция собралась тут. Физики настраивали оборудование, регистрировали его сети, отправляли контрольные пакеты данных. Я бегал между приборами физиков и зондами Ву. Приборы помогал подключать и проверял, попадают ли показания в нужные агрегаторы, а зонды нужно было внести в базу данных и разбить на группы по экспериментам, в которых они задействованы.

Ву, вместе с Акихиро, инспектировал и донастраивал мониторинг медицинских показателей с браслетов экипажа — многие приборы собирались выводить наружу через разрывы пространства.

— Ты бережешь руку? — когда я в очередной раз проносился мимо, Акихиро оторвался от компьютера. — Почти ей не двигаешь.

— Все в порядке, — отмахнулся я.

— Так не выглядит. Ву, закончишь тут? Ну-ка пошли со мной, — Акихиро поднялся и направился к выходу.

Мы покинули лабораторный блок, через шлюз перешли в блок управления, а оттуда уже в медицинский. Акихиро всю дорогу шел впереди и молчал, но мне казалось, что его спина всем видом выражает неодобрение.

— Что случилось? — спросил он, когда мы, наконец, зашли в медцентр.

— Да все в порядке, — повторил я. — Болит немного.

— Почему? — Акихиро смотрел мне в глаза, и я буквально шкурой ощутил, что попытка соврать не удастся.

— Потерял контроль и потянулся к Бьенору.

— Алексей, давай вот, ты только дурить не будешь? Если что-то происходит, нужно сразу говорить мне. На корабле нет ортопедической операционной и кучи ассистентов, собирать тебя по кускам негде. Сканер там.

Я послушно положил руку в предназначенный для этого паз. Сканер отщелкал своими внутренними механизмами и выдал на экран картинку. Акихиро долго и внимательно ее разглядывал, так, что я уже почти начал волноваться. Но тут он пожал плечами:

— Вроде бы, все нормально. А где болит?

— Плечо.

Акихиро вернулся к снимкам и снова мучительно долго просматривал их, иногда выделяя чем-то заинтересовавшие его фрагменты.

— Ничего не вижу, — наконец произнес он. — Можно считать, ты легко отделался. Но постарайся себя контролировать, Алексей. Давай не будем создавать проблем на пустом месте, вернешься еще к работе с разрывами, не торопись.

— Да я и не тороплюсь.

Поежившись, я подумал, что вообще не стремлюсь никуда возвращаться.

Акихиро подошел к одному из столов, открыл стоявший там белый бокс и вынул из него шприц.

— Я тебе сейчас сделаю укол транквилизаторов, чтобы на какое-то время блокировать спонтанные попытки воспользоваться способностями. Он без седативного эффекта. Если есть риск того, что ты не можешь полностью себя контролировать, лучше бы делать такие уколы регулярно.

— Могу контролировать, но, если тебе будет спокойнее, делай.

— Мне, — фыркнул Акихиро.

Укол оказался болезненным. Сморщившись, я потер занывшую руку.

— Мне пора назад, — Акихиро окинул меня оценивающим взглядом. — Ты в порядке?

Я кивнул.

— Не унывай, — врач потрепал меня по плечу. — Все проходит и это пройдет.

Я пошел было за ним, но буквально через пару минут закружилась голова — видимо, транквилизаторы были не такие уж безобидные. Дотянув до зоны отдыха лабораторного модуля, я упал в кресло возле кофемашины, чтобы перевести дух. Посидев минуту, решил встать, сделать кофе. Но почувствовал липкое, проникающее прикосновение. Через разрыв пространства. Уже начав вставать, я не удержал равновесия, и ударившись о стенку упал на пол.

— Лёх, ты чего? — дробящийся голос Ву доносился откуда-то издалека, словно бы вообще из другого измерения.

То, что касалось меня, словно занервничало, заструилось волной и стало отступать, как будто вытягивая липкие нити из моей головы.

— Лёх? — Ву уже был рядом.

— Все в порядке, — с трудом отозвался я.

Прикосновение исчезло, но я все еще оставался каким-то оглушенным.

К Ву начали подходить другие люди, они помогли мне встать и вернули на кресло. Их голоса продолжали странно дробиться, мне не удавалось собрать их в нормальную речь.

Подошел Акихиро. Светил фонариком в глаза, что-то спрашивал.

— Наверное… наверное, транквилизаторы мне не подходят, — выдавил я. — В прошлый раз, в резервации уколы тоже… плохо закончились.

Я готов был поклясться, что касание было настоящим, а не галлюцинацией. Но вряд ли мне кто-нибудь поверил бы, да и говорить такое, после того как повалялся на полу на глазах у всей экспедиции, совершенно не хотелось.

Мозги словно онемели. Мысли замерли, как парализованные, потерялись все слова. Я судорожно пытался вернуть себя в норму, но пока получалось не очень.

— Боюсь ему еще какие-то лекарства давать, — посетовал Акихиро, ни к кому конкретно не обращаясь, больше рассуждая сам с собой.

— Давай отведем его в медцентр, — Райли ухватил меня за локоть, намереваясь поднять со стула.

— Не надо, — я отстранился. — Нормально все.

— Датчики состояния никаких проблем не видят, — медленно протянул Акихиро. — Даже давление в норме.

— Тогда в лабораторию, — Райли настойчиво потянул меня вверх. — Пусть у нас на глазах побудет.

Меня отвели в основную лабораторию, усадили на стул. Акихиро не спешил уходить — некоторое время пристально смотрел на меня, затем снова достал фонарик и начал светить в глаза.

— Сотрясения нет? Ты головой стукнулся, когда падал?

— Нет. Нормально все, — повторил я, отворачиваясь от света.

Сознание возвращалось. Медленно, толчками. Я водил взглядом по лаборатории, потихоньку вспоминая, кто тут чем занимается. Пока не наткнулся на Ву, который решил сам внести в базу зонды и сейчас бойко забивал все в одну группу.

— Не делай так! — я подскочил к нему, забыв про свою слабость. — Это некрасиво, и мы потом замучаемся разносить данные с зондов по экспериментам. Дай!

Я буквально вытряхнул его из кресла, перехватив клавиатуру. Краем глаза заметил движение Акихиро и протестующе протянул руку:

— Не свети мне в глаза.

— Ну вот, ожил, — со смешком прокомментировал Райли.

К обеду подготовку оборудования мы закончили. Эванс на пару часов отпустил нас поесть и отдохнуть, после чего все снова собрались в лабораторном блоке.

Вывод зондов, наконец, был закончен. Я убедился, что телеметрия с них успешно поступает в систему, и теперь сидел на корточках рядом с Ву наблюдая, как он сенсорными перчатками «разводит» зонды по финальным координатам. Ву «цеплял» на каждую из перчаток сразу несколько штук, и парой ловких движений отправлял их в нужные точки. Смотрелось это очень эффектно.

— А чего в контроллеры сразу нужные координаты не внесли, они бы сами подрулили? — я достал свой планшет, проверить соответствует ли итоговое расположение зондов запланированному.

— У них нет собственных навигационных систем, только акселерометры, — откликнулся Ву. — Рассчитаны на централизованное управление. А окончательно проще расставить руками, чем заранее предусматривать в программе все возможные замены и корректировки.

Я уселся на пол, прислонился к стене, еще раз взглянул на планшет.

— Последняя партия зондов молчит, глянь на них, у меня они отвалились, — я подсветил пустую колонку в таблице.

Ву пробормотал что-то невнятное и продолжил манипуляции перчаткой.

Пискнуло уведомление о начале эксперимента. Оставшиеся зонды включили лазеры и на фоне звезд зажглись яркие точки рассеивающихся на мишенях лучей. На планшете охваченная зондами область пространства покрылась сетью аккуратных кубиков. Если в ней есть хотя бы небольшие пространственные аномалии — прямой и отраженный луч пройдут разные расстояния, и мы обнаружим расхождение. Но, судя по поступающим данным, с пространством здесь все было нормально.

— Не знаю, где последние зонды, — внезапно сообщил Ву. — Они и отзываться перестали.

Я заглянул в его планшет, потом в свою таблицу. Восемь строчек окрасились красным: зонды больше не отвечали на сигнал. Я встал и подошел к основному компьютеру. Открыл запись данных с камер внешнего вида, запустил поиск по сигнатурам двигателей. Ровно восьми зондов камеры тоже не досчитались.

— Что за?.. — Ву подошел и встал рядом, вглядываясь в экран.

— Если двигатели не работают, то вот так глазами мы ничего не увидим. На данных с радаров никаких зондов за пределами сделанной тобой группировки нет, вокруг корабля чисто. Это последняя партия пропала?

— Да. Непонятно. Они совсем рядом были, по идее с ними вообще ничего не должно бы случиться. Смотри!!

Мой планшет тоже подал сигнал.

— Это не я! — Ву с оторопью уставился на сенсорную перчатку.

— Не трогай их, оставь, — я запустил передачу данных.

По задержке сигнала выглядело так, что зонды оказались более чем в восьми тысячах километров от нас.

Ву двумя пальцами стащил перчатку и осторожно положил ее на край стола с таким видом, будто она ядовитая.

— Давай просмотрим запись с наружных камер. Если они были рядом с кораблем, а потом внезапно, куда-то улетели увидим, как это произошло.

Зонды работали штатно, хоть и находились черти где. Так же, как остальные, покрыли пространство вокруг себя красивой трехмерной сеткой лазеров и исправно передавали данные. Не удивительно, что с такого расстояния им не сразу удалось нащупать корабль направленной антенной, но в итоге автоматика отработала на отлично.

На записи с камер последняя восьмерка зондов штатно отошла от корабля, встала на курс, но не отдалившись и на километр просто исчезла. Похоже, пока мы искали аномалию лазерами, в нее угодили сами зонды.

Ву задал потеряшкам курс на возвращение. Сканирование пространства при этом не выключил — если опять встретят разрыв, по крайней мере покажут его раньше, чем пропадут. А остальную группировку мы перевели ближе к кораблю, вдоль и поперек просканировав место, на котором исчезли зонды. Но никаких аномалий не нашли.

Примерно через час у меня тренькнул коммуникатор. Я принял звонок и уставился на Райли.

— Вы там скоро? У меня зеркала давно готовы к выводу.

— Нет, жди. Мы пока с зондами разбираемся, — я уселся в кресло. — Нескольким из них стало скучно, и они ушли погулять.

В этот день до рентгеновских зеркал мы не добрались. Райли с командой присоединились к Ву, и какое-то время мы все вместе пытались найти новые аномалии. Потом, решив, что второй раз за день нам вряд ли повезет, а пользы в поиске от меня немного, я настроил обработку данных со всех выведенных наружу устройств и оказался совершенно свободен.

Бесцельно поболтался по кораблю, затем ушел к себе и растянулся на койке. Спать было еще рано, я и не собирался — просто лежал, глядя в потолок. Хотелось обдумать все, что случилось сегодня за день. Это странное прикосновение — оно правда было, или это просто глюк от транквилизаторов? Мне не хотелось так думать. Сразу после случившегося, я был уверен, что лекарства ни при чем, но сейчас…

С другой стороны — зонды. Что произошло с ними? По всем признакам — попадание в разрыв. Но где тогда этот разрыв или хотя бы другие подобные? А может быть прикосновение и потеря зондов как-то связаны? В пространстве что-то притаилось, и то в голову щупальца запустит, то зонды утащит? А раз оно смогло меня коснуться, значит и я могу коснуться его в ответ?

Внезапно я рассмеялся. А если это все-таки глюк от лекарств, чего бы я коснулся?

К работе с оборудованием мы вернулись только утром. По происшествию с зондами ничего нового так и не нашлось. Ни сами зонды, ни другие раскиданные вокруг корабля датчики никаких аномалий не обнаружили. В итоге, подтвердить гипотезу, что рядом с кораблем оказался разрыв пространства не получилось, а других внятных гипотез никто не придумал. Сами зонды работали исправно, передавали данные и отзывались на команды.

— Все, наплевать на них. Выносим зеркала, — Райли огляделся. — Включайте регистрирующее оборудование, пойдем через пространство прямо из лаборатории. Сейчас скину целевые точки. Ву, гиростабилизаторы зеркал в порядке? Ты их отъюстировал?

— Да, — мрачно отозвался китаец. — Еще пока летели, а вчера вечером проверил еще раз.

— Тогда выходим.

Райли отобрал тех, кто пойдет наружу, а сам остался у компьютера. Ву и его техники суетились около оборудования. Помогали надевать скафандры, цепляли метки, готовили зеркала.

Чтобы не мешаться под ногами, я ушел в дальний угол лаборатории и теперь с интересом следил за суетой.

— Команда готова, — наконец дал отмашку Ву.

— Помните, как надо? Сначала открываете разрыв вниз, потом выводите на координаты, — я привстал, чтобы лучше видеть, что происходит.

Один за одним начали исчезать в разрывах люди и приборы. Райли протянул мне клипсу, подключенную к общему каналу связи — теперь я мог слышать, что происходит.

Ребята, с помощью реактивных ранцев, выходили в заданные точки, толкая перед собой трехметровые зеркала. Выставленные в нужное место гироплатформы с зеркалами регистрировались в системе, после чего запускалась стабилизация и каждое зеркало выводилось в нужное положение.

Я подключился к экшн-камере одного из членов команды. Красиво, дух захватывает.

Внезапно, слаженную работу прервал громкий сигнал алерта медицинского мониторинга. Акихиро, который, казалось, дремал возле своего компа, буквально подскочил на месте.

— Распад, вытаскиваем шестого, — Райли кивнул одному из своих людей и через несколько секунд грузный скафандр появился в лаборатории. Его подхватили инженеры, Акихиро тут же оказался рядом.

— Все в порядке, — откликнулся он через минуту осмотра. — Инъекцию браслет сделал. Поспит пациент несколько часов.

— А запас лекарства в браслете вы как контролируете? Давай отслеживание сделаю? — предложил я. — Кто-то вспомнит, что нужно поменять капсулу, кто-то в спешке забудет.

— Давай, — Акихиро энергично кивнул.

Ву выдал мне одного из своих инженеров. Он набросал схему датчика заполненности капсулы и за пару часов мы напечатали нужное количество на 3Д-принтере. Я написал патч для контроллера, теперь запас лекарства в каждом из браслетов отображался отдельной строчкой в медицинском мониторинге. И если лекарства оставалась мало — срабатывал отдельный алерт. Я остался очень доволен своей работой.

Вечером бессовестно использовал канал g-связи, чтобы поговорить с Лео. Очень хотел услышать ее голос. Насмешить ее и слушать, как она смеется. Угадывать по интонации ироничную улыбку.

Перед сном, на привычном «ночном дожоре» застал в чайной Ву и Райли.

— А мы как раз тебя обсуждаем, — поделился Ву.

— Да? Сегодня-то чем заслужил такое внимание? — я привычно намешал себе травок в заварочную колбу и смотрел, как они, крутясь в водовороте кипятка, оседают на дно.

— Ты выглядишь счастливым, — лениво откликнулся Райли.

— Это плохо? — я удивленно поднял на него глаза.

— Нет. Но нервы ты нам помотал, — Райли улыбнулся. — Ладно, пойду спать. Завтра с утра первым делом смотрим, что удалось поймать в эксперименте с зеркалами, потом корректируем план действий.

Я кивнул. И хлебнул горячего терпкого травяного чая.

Утром я застал всю команду за изучением каких-то данных. Ребята столпились у экранов, и, перебивая друг друга, о чем-то ожесточенно спорили. Тихо подойдя к ним, я некоторое время стоял, вслушиваясь в разговоры и пытаясь понять, что происходит.

Вскоре меня заметил Райли.

— Отлично, ты пришел. Мы тут нашли кое-что интересное. Смотри, — Эванс раскрыл на экране картинку. — Здесь скопление. Либо рой крупных камней, либо несколько небольших астероидов. В них много металлических соединений, определяли пока по отражению от поверхности, спектрометром. Расположены любопытно: кучно, а вокруг больше ничего нет. Словно их нарочно туда сложили. Хотя, конечно, может быть просто мусор, залипший в точке Лагранжа. В любом случае это местные объекты, анализ которых может дать интересные результаты.

— И что ты хочешь делать? — я открыл сетку координат. — Полторы тысячи километров до него.

— Вот именно, расстояние ни то, ни сё. Мы пока все равно не готовы выпускать оборудование для следующих экспериментов, нужно закончить все текущие. Поэтому я думаю сходить туда через разрыв. На ранце не долетишь — далеко. Корабль ворочать ради такого расстояния нет желания, да и весь контроль экспериментов на нем сейчас завязан. А тут как раз получим данные по перемещению через разрывы на большую дистанцию, и поближе посмотрим, что за скопление нам попалось.

Я пожал плечами.

Пока Райли собирался, я нашел запасной маячок. Похожими мы с Ву оснастили все наши зонды. Он умел позиционироваться по звездам, определять направление на текущее местоположение корабля и отправлять в эту сторону кодированный радиосигнал. Проверив все оборудование скафандра Райли, налепил на него маячок. После вывел на отдельный экран показания медицинских датчиков Эванса. По данным мониторинга проверил заполненность капсулы браслета.

— Все, отпускаешь, мамочка? — Райли заглянул мне через плечо.

— Долго не гуляй.

Я наблюдал, как он влез в скафандр, открыл разрыв, махнул нам рукой и исчез. Совсем. Сигнал с датчиков пропал, мониторинг окрасился красным.

Глава 5

— Что это? — я обернулся к Ву. — Что случилось?

— Не знаю, — китаец склонился к экрану. — Должно все работать. При такой дальности мощности передатчика скафандра должно хватать с запасом. Может экранирует что-то. Сейчас попробую подключиться через корабельный усилитель.

Чтобы тоже хоть что-то сделать. Я вручную выкрутил на максимум уровень сигнала и, убедившись, что антенна сориентирована в сторону камней, отправил запрос полного набора телеметрии со скафандра Райли. Ответа не было.

Ву тоже молчал.

Я побарабанил пальцами по столу. Потом встал и сделал круг по комнате. Тишина раздражала. Все, кто в момент выхода Райли находился в лаборатории, оставили дела и собрались вокруг компьютера Ву. В помещении сгустилось ожидание, которое казалось уже можно было есть ложкой.

Я стоял посреди комнаты и нервно вертел в руках отвертку. Где взял ее, даже не мог вспомнить.

Внезапно Ву выпрямился и выдал какую-то фразу на китайском, которая звучала как нецензурная.

— Что? — Я уставился на экран, пытаясь понять, что происходит.

— Пришел сигнал от маячка. Райли вообще не там, где должен находиться, смотри. Примерно в трех миллионах километров от нас и на двенадцать градусов в сторону от направления на камни. Конечно, все датчики отвалились. Попробую задействовать параболическую антенну, а потом программно вытянуть полезный сигнал.

Я оторопело смотрел в монитор, пытаясь сообразить не мог ли маячок из-за какого-то сбоя дать ошибку в три порядка.

— Антенну навел, сигнал маячка ловлю четко, пытаюсь вытянуть телеметрию и голосовой канал — пальцы Ву буквально летали над клавиатурой. Ему на помощь кинулись еще несколько инженеров со своими планшетами. Лаборатория наполнилась суетой и негромкими отрывистыми переговорами.

— Готово, переключаю.

— Райли? — я вслушивался в звуки, издаваемые клипсой коммуникатора.

— Да, слышу тебя, — с двадцатисекундной задержкой отозвался Эванс.

— Это не полторы тысячи километров. Давай дуй назад.

— Не могу.

Я похолодел.

— Что значит — не могу?

— У меня тут проблемка, — голос Райли звучал глухо, я никак не мог уловить интонацию.

— Ты ранен?

— Нет. Но… Я, вообще, не понял, что произошло. Я открыл разрыв, чтобы переместиться к камням, но потом как будто попал в течение: что-то втянуло меня и потащило за собой. Ничего сделать не успел. Уже несколько раз пробовал вернуться, пока не выходит. И вас не нахожу, пространство куда-то открывается, я не чувствую куда. Боюсь уйти еще дальше.

— Давай, я открою сейчас вход. Попробуй найти меня, — Ву зачем-то протянул мне клавиатуру и напряженно уставился в стену.

Я отложил клавиатуру, выхватил из подставки очки и нацепил их. Теперь мне было видно открытый Ву разрыв. И больше ничего.

— Райли, выход готов. Видишь его? — Ву продолжал напряженно смотреть куда-то в стену.

— Нет, не вижу, — с большей, чем обычно, задержкой отозвался Райли.

Мы подождали еще какое-то время, но ничего не изменилось. Ву закрыл разрыв и обернулся ко мне.

— Сколько у него кислорода? — спросил я.

— Должно хватить часов на восемь, при нормальном расходе.

— Включи обратный отсчет и выведи его на информационные экраны во всех помещениях, включая рубку пилотов и командный центр.

В руках я все еще вертел отвертку. Почему-то все, кто находился в лаборатории смотрели на меня.

— Какое точное расстояние до него?

Ву снова наклонился над монитором.

— Три миллиона двести сорок тысяч семьсот тридцать километров, но на скафандре не очень точные часы, поэтому реальное расстояние может отличаться на несколько десятков километров.

— Ясно. Попробуем сделать три прыжка на межзвездном двигателе, сократим расстояние до нескольких сотен тысяч километров, а потом подойдем на планетарных. Пока я и Мартинес прокладываем маршрут — затаскивайте какое получится оборудование на корабль, остальное отгоните подальше.

Плотину прорвало — люди засуетились, испуганная тишина сменилась гомоном.

Я вышел из лаборатории. По дороге вызвал Мартинеса в рубку, так что дойдя до нее, обнаружил его уже внутри.

— Нам нужно проложить трассу вот в эту точку, — я сбросил координаты ему на коммуникатор. — Расстояние небольшое, нужно прыгнуть очень точно, чтобы потом подойти к Райли на минимальной скорости и не сжечь его двигателями. Поэтому каждый независимо программирует оптимальную, по его мнению, последовательность прыжков, прогоняем симуляцию и выбираем лучший вариант. Времени мало. Погнали.

Бенджи не задал ни одного вопроса. То ли уже знал, что случилось, то ли, увидев таймер, решил разбираться потом.

Я положил отвертку перед собой и уставился на нее, пытаясь собраться. Ответственность сейчас была нешуточная. Я несколько раз глубоко вдохнул, чтобы привести нервы в порядок.

Потом запустил навигационную систему и открыл окно ввода кастомных сценариев. Работа с кодом успокаивала больше, чем дыхательная гимнастика. Нервная суета ушла, я уже полностью знал, что делаю. Строчки ложились одна за одной, расцвечивая терминал привычной подсветкой синтакиса.

— Вывожу на тестирование, — прервал тишину Мартинес.

Я кивнул. Бросил взгляд на таймер. У Эванса оставалось семь часов и двадцать минут. Через клипсу я слышал, как он негромко переговаривался с Акихиро, но в слова не вслушивался.

Минут через десять, я решил, что моя траса тоже готова. Несколько раз пробежался по ней глазами, после чего запустил симуляцию и снова неосознанно взял в руки отвертку.

Бенджи уже закончил проверку своей трассы и теперь, откинувшись в кресле, ждал моих результатов, временами поглядывая на таймер. Только сейчас я заметил клипсу у него в ухе и понял, что он тоже подключен к общему каналу, а значит в курсе всего происходящего.

Терминал пискнул, сообщив об окончании прогона симуляции. Бенджи ожил, отлип от спинки кресла и развернулся ко мне.

— Сверяемся?

— Да, давай.

Я только запустил сравнение, как в рубку вошел Ву, а за ним по одному-два человека стали подтягиваться ребята из команды Райли. Меня нервировало присутствие посторонних, но я понимал, что выгнать их сейчас не могу.

На экран вывелась таблица расхождений между нашими программами перемещений. Мы с Мартинесом уставились на нее.

— Моя трасса более надежная, — медленно сказал Бенджи через какое-то время. — У вас этот участок, — он ткнул в подсвеченный кусок программы, — не однозначен. Вы закладываете лишний прыжок, пытаясь выйти ближе к местоположению Райли. Но эта точка требует доуточнения метрик пространства, и при малейшей ошибке мы окажемся дальше от нужного места, чем при простой серии из трех прыжков, без смены направления.

Я с трудом подавил раздражение.

— Бенджи, вероятность ошибки тут минимальная. Но в итоге мы получим выигрыш по времени, так как придется меньше идти на планетарных. А времени у нас в обрез.

— Здесь короткая дистанция, — Мартинес повернулся в мою сторону и теперь смотрел мне прямо в глаза уверенным, спокойным взглядом. — Выигрыш будет небольшим, а риск оказаться в итоге не ближе, а дальше, чем при следовании по моему маршруту, все же есть. Такую дистанцию имеет смысл проскакивать «в лоб».

— Вот поэтому, — холодно ответил я, — ты и второй пилот.

Ву аккуратно коснулся моего плеча, призывая успокоиться.

Я снова уставился на таблицу расхождений. Моя трасса однозначно была более выигрышной, и тесты это подтверждали. Но спокойный взгляд Мартинеса, его расслабленная уверенная поза, вызывали раздражение и обеспокоенность.

Я бросил взгляд на таймер. Еще раз на таблицу расхождений.

Бенджи сел на стул и, ничем не выдавая своих эмоций, спокойно ждал итогового решения.

— Ву, все на борту? Люди, оборудование? — я обернулся к китайцу.

Он кивнул.

— Тогда запускаю переход по своей трассе.

И нажал кнопку «применить».

Менее чем через минуту система доложила об окончании маневра. Мартинес, бросил цепкий взгляд на координаты, саркастично изогнул губы и выжидающе уставился на меня.

Я смотрел на экран. Дыхание перехватило, цифры плясали перед глазами. Мы промахнулись с последним прыжком и сейчас были более чем в восьмистах тысячах километров от Райли. Обратный отсчет показывал шесть с половиной часов. Из них минимум час нужен чтобы остановить раскрутку кольца и запустить планетарники.

Ву обернулся к собравшимся.

— Покиньте, пожалуйста, рубку пилотов.

Я молча смотрел на экраны. В душе, казалось, все умерло и перерождаться не собиралось.

У нас оставалось два варианта действий — можно было попробовать сделать дополнительные пару прыжков на межзвездном и все же подобраться поближе к Райли. Или же идти на планетарных отсюда, надеясь, что времени хватит.

Плохи были оба варианта. С прыжками можем потерять время на маневр, а в итоге, снова не попадем в нужную точку. Если же пойдем на планетарных отсюда — можем не успеть.

Я все еще крутил отвертку. Ву отобрал ее и сунул мне в руки чашку кофе.

Мартинес молча ждал. С момента обновления координат он не проронил ни звука, но всем видом демонстрировал свое отношение к происходящему.

— Ну? — я кивнул ему на экран. — Варианты?

— Прыгать, — он смотрел на меня вызывающе.

— Сможешь сделать трассу?

Я глянул на таймер. Время уменьшилось до шести часов.

— Смогу.

— Делай.

Я отошел от пульта и отхлебнул кофе.

— Лёх, ты не виноват, — тихо, так, чтобы услышал только я, сказал Ву.

Но было заметно, что эти слова дались ему с трудом. Просто так положено было говорить — ты не виноват. Но все прекрасно понимали, что это не так. Не так! Виноват именно я.

Мартинес работал молча. Его руки уверенно летали над клавиатурой. Саркастическая усмешка ушла, лицо было сосредоточенным и спокойным.

Я допил кофе. Прошелся по комнате. Встал перед таймером.

— Готово, начинаю тестирование, — Мартинес запустил процесс и бросил быстрый взгляд в мою сторону. — Будете проверять?

— Нет, — я огляделся по сторонам и снова вцепился в успокоительную отвертку.

Мартинес пожал плечами. Через восемь минут система доложила об окончании тестирования. Я окинул взглядом результаты — придраться было не к чему, маневр вышел грамотным.

— Все готово, — Бенджи кивнул на экран.

— Запускай, — я сжал челюсти.

Компьютер отработал трассу. Новые координаты вспыхнули на экране.

Мартинес смотрел на них какое-то время, потом торжествующая улыбка растеклась по его лицу.

— Ну вот, готово, шеф.

Я кивнул.

— Лучше, чем было, но все-таки не идеально, — скупо то ли похвалил, то ли поругал себя Мартинес. — Запускаю планетарные?

— Запускай. И выводи корабль на финальные координаты.

Я окинул его взглядом с ног до головы, глядя, как ответно в нем поднимается волна неприязни. Развернулся и пошел в сторону выхода из рубки пилотов.

— Шеф, в сортире только не топитесь, — не сдержавшись, выплюнул Мартинес мне в спину.

Не отреагировав, я вышел. Переборка с шорохом закрылась, оставив меня в тишине коридора. Минуту постояв, за дверью, я медленно пошел в сторону лаборатории.

В лаборатории инженеры разбирали зеркала, сортировали зонды. Я сначала хотел помочь, чтобы чем-то занять себя, но невольно зацепив взглядом таймер отсчета, остановился.

Точка, куда мы сейчас вышли была хороша, но все равно далековата от нужных нам координат. Плюс нам понадобится время на маневрирование, чтобы не сжечь Райли двигателями при торможении. И что если мы неправильно оценили объем воздуха, который у него оставался?

Я обернулся к инженерам. Выцепил взглядом двоих, у кого точно хорошо получались пространственные переходы.

— Ребята, — окликнул негромко, но все тут же обернулись. — Давайте еще раз попробуем вытащить Райли через пространство? Мы сейчас значительно ближе, чем раньше. Возможно, это поможет.

Они переглянулись между собой и отложили дела. Мы снова активировали канал связи с Эвансом, он подтвердил, что с ним все в порядке и готов пробовать переход. Откуда-то пришел Акихиро, увидев нашу подготовку, включил медицинский монитор и сел у него, как у пульта скорой, готовый сорваться с места по первому требованию.

Я сел в углу, чтобы не мешать и смотрел, как ребята по очереди открывают разрывы, тянуться к Райли, переругиваются. Нащупать его удавалось почти всем, но дальше процесс не шел. С каждой попыткой отчаяние подкрадывалось все ближе.

— Не получается, — наконец сказал один из инженеров. — Совсем!

Я смотрел на таймер. Потом перевел глаза на Акихиро.

— Должны успеть на планетарных? — не то спросил, не то подтвердил он. Я видел беспокойство в его глазах.

Зачем-то достал телефон. Смотрел какое-то время на его темный экран, потом активировал и написал сообщение Лео. Проверил, что оно встало в очередь на отправку по g-связи. После выкрутил капсулу с транквилизаторами из браслета и положил ее на стол.

Акихиро внимательно смотрел на меня. По тому как уголки его губ поползли вниз было видно, что он все понял.

— Не надо, — я твердо встретил его взгляд.

— Давай хотя бы укол обезболивающего сделаю — он полез куда-то в свои медицинские сумки.

— Без транквилизаторов.

— Без.

Акихиро сделал инъекцию. Я ощутил прохладу, растекающуюся по плечу и руке. Постоял некоторое время, ожидая пока лекарства подействуют. Потом активировал клипсу. Услышал в ней разговоры инженеров с Райли.

— Освободите канал.

Я стоял посреди лаборатории. Дождался, пока в клипсе наступила тишина. Вспоминал резервацию. Первые попытки работы с разрывами пространства. Озеро и мои эксперименты на льду. Мячики Лео. Как переносить через разрывы тяжелые ящики.

Вздохнул. Замедлил дыхание и сердцебиение.

— Райли, — негромко окликнул в клипсу. — Открой разрыв у себя. Сейчас тебя найду.

— Лёх…

— Делай, что говорят, — рявкнул я.

Бросил взгляд на таймер. Три часа двенадцать минут.

Закрыл глаза и потянулся к Эвансу. Пытался представить себе место, где он находился, расстояние до него. Долго, мучительно долго, не находил. Обезболивающих не хватало, руку буквально разрывало на части. Еще я чувствовал, как начала намокать одежда на плече, видимо — кровь. Наконец в разрыве мне удалось нащупать что-то.

— Чувствую тебя, — откликнулся Райли.

Но я уже и сам понял, что это он. Вспомнил, как мне объясняли, что нужно делать, чтобы переносить предметы. Сосредоточился. Потянул Райли за собой.

Что-то держало. Я не понимал, что.

Начал пищать браслет, сигнализируя о начале распада. Капсулу с лекарством я вынул, а почему не снял сам браслет? Писк раздражал и внутри меня начала подниматься уже не сдерживаемая никакими условностями ярость.

Я заглянул в Райли. Я стал Райли. И потащил его, потащил за собой.

Браслет пищал.

И тут… тут я ощутил чужое прикосновение. Замер от неожиданности. Потом, поколебавшись, отпустил Райли. Услышал возгласы в клипсе. Не разобрал слов.

Повернулся к тянущемуся из пространства нечто, и коснулся его в ответ. Ощутил… эмоции? Не распознать, все чужое. Я коснулся его сильнее и отправил импульс: «Мне нужно забрать вон того человека с собой. Помоги!»

Нечто заволновалось. Я чувствовал… рябь? Непостоянство. Избегание. Усилил собственное касание и повторил: «Помоги!».

Нечто растаяло. Я больше не чувствовал его рядом. Проглотив обиду, снова разогрел в себе ярость и коснулся Эванса. Потянул на себя. И наконец-то ощутил движение. Сопротивление еще оставалось, но мы двигались. Я тащил его. Мне казалось, минуты растянулись в бесконечность. Таймера я не видел, не мог знать, сколько времени у нас осталось и хватит ли его, хватит ли воздуха в скафандре у Райли. Хватит ли меня самого. Смогу ли увидеть его лицо, когда все закончится. Его живое лицо.

И вдруг — все. Сила, которая не давала нам нормально двигаться, пропала. Мы скачком вернулись в лабораторию. Райли в своем нелепом скафандре от рывка не устоял на ногах и упал.

Я видел взгляд Акихиро.

И лужу крови, в которой стоял. Боли не было. Я вообще не чувствовал руки. Я вдруг подумал, что я и себя не чувствую, накатила слабость.

Ву с Акихиро отсоединили шлем от скафандра. Райли был там. Немного помятый и оглушенный, но живой.

Я улыбнулся ему.

Я сделал это. Не дал умереть другу.

— Аккуратно, — Акихиро переключился на меня. — Сейчас же в медблок. Потерпи чуть-чуть.

Я не понял, как оказался на медицинских носилках. Смотрел, как лампы сменяют друг друга на потолке. А потом вспыхнул яркий свет. Я закрыл глаза.

— Он живой? — услышал я чей-то вопрос.

Живой, хотел ответить я. Но не ответил.

В себя мне удалось прийти только через пару часов.

Райли, помятый и какой-то серый, сидел прямо на моей койке, рядом стояли Ву и Акихиро.

— Лёх, — укоризненно протянул Райли, — надо было найти другой способ. Наверняка он был.

— Ага, — вяло откликнулся я. — Точно был, только мы… да что там, я его продолбал.

— Ты потерял руку, — жестко отозвался Акихиро. — Наноагенты, видимо, остались в разрыве вместе с той костной массой, которую нарастили вокруг себя. У тебя сейчас открытый перелом плечевой кости. Куча костных осколков и большой объем поражения мягких тканей. С этим на корабле я ничего сделать не смогу. Даже с медицинским оборудованием, которое мы взяли сверх положенной нормы.

Я молчал.

— Надо было найти другой способ, — горько повторил Райли.

— Руку придется ампутировать. Прямо сейчас готовим операционную, — уже чуть мягче произнес Акихиро. — На Земле поставим бионический протез.

Бионический протез. Это даже не трансплантация. Снова прощай космос, эксперименты. Здравствуй летная академия, бесцельные прогулки, сочувственные взгляды знакомых.

В детстве у отца был друг, МЧС-ник дядя Паша. Веселый. Чтобы не происходило в жизни — никогда не унывал, хотя видал такое, что не все способны спокойно пережить и сохранить присутствие духа. Однажды он не успел выбраться из-под завала во время сильного пожара. Его бригада спасала людей, пока пожарные расчеты занимались тушением. Дядю Пашу вылечили. Бионическими стали позвоночник и одна нога. Руки каким-то чудом удалось спасти. Но сам он будто потух, искра жизни его покинула. Он по-прежнему улыбался, смеялся, шутил. Но это больше не шло изнутри — была всего лишь маска. Умер дядя Паша тихо и незаметно. Не было ни болезни, ни осложнений. Он просто словно истаял и тихонечко ушел.

— Нет, — спокойно сказал я, глядя Акихиро в глаза. — Никакой ампутации.

— Что? — он не веря уставился на меня. — Что ты говоришь, нельзя без ампутации!

Я молча продолжал смотреть ему в глаза. Не было ни страха, ни сожалений. По телу разлилось спокойствие.

— Ищи другие варианты.

— Лёх, не дури, — Акихиро встал.

— Я сказал — нет.

На Райли было страшно смотреть. Он посерел и будто постарел лет на пятнадцать.

— Без ампутации ты не переживешь два месяца, какие бы я танцы с бубном вокруг твоего плеча не устроил.

— Жаль, — веско проронил я.

— Так, ладно. Алексею есть, что обдумать, давайте пока его оставим, — Ву тоже встал и помог подняться Райли. — Я тебе клипсу принес, там Лео ждет связи. Говорит, ты отправил ей какое-то странное сообщение, и она теперь хочет услышать твой голос. Поговоришь?

— Ага, — я взял клипсу. — Райли, ты-то как? В порядке?

— Нет! — внезапно довольно эмоционально откликнулся он. — Мне не нужно жертвоприношение! Можно было найти другой способ. Ты ведь знал, что пострадаешь!

— Ладно, хватит, — Ву подхватил Райли за локоть.

Я привстал.

— Так ты тоже знал, Райли, что переход может оказаться небезопасным. Ты же видел, что происходит странное: зонды терялись, например. И на такое расстояние никто еще не прыгал. Значит, когда пошел к своим камням, вполне мог оценить риски.

— Мог, — выплюнул Эванс. — Но кроме этого, я ожидал, что у меня на борту пилот с работающей головой, а не камикадзе.

— Хватит! — Акихиро подхватил его и выпроводил за дверь. — Лёх, подумай еще раз хорошо обо всем. Я вернусь через полчаса.

Ву кивнул мне и вышел следом.

Глава 6

Я старательно отсоединил все медицинские датчики, но встать не получалось. Видимо, сказалась и кровопотеря, и накачанность лекарствами: в ушах стучала кровь, в глазах темнело. Только с четвертой попытки, наконец, удалось удержаться на ногах. Клипсу сунул в ухо, но не активировал. Пока не активировал.

Медленно, держась за стену, я вышел в коридор и двинулся в сторону обсерватории. По дороге встретил нескольких инженеров. Они провожали меня удивленными взглядами, но я сделал вид, что все так и было задумано. Я иду тут по очень важному делу, не видно разве?

В обсерватории погрузил все помещение в кромешную тьму, отключив даже напольную подсветку. Активировал обзорные экраны, ощупью нашел кресло и буквально упал в него. Посидел какое-то время в неудобной, смешной позе: ждал, пока прекратит кружиться голова. Потом вытянул ноги и откинулся на спинку. Здоровой рукой поудобнее уложил сломанную.

Звездный ковер окружил меня. Он будто приблизился. Пытался укутать, убаюкать. Я вглядывался в малознакомый рисунок созвездий, пока тот не начал размываться перед глазами. Поймал себя на том, что отключаюсь и решил, прежде чем это случится, связаться-таки с Лео.

— Привет! — на вызов она ответила мгновенно. — Что у вас происходит? Все какие-то взвинченные и ничего мне не говорите.

Я собрал остатки сил, чтобы не позволить ни одной нотке слабости или усталости появиться в голосе.

— По камням скачем. Сегодня был… напряженный день. Зато мы потренировались прыгать через разрывы на большие дистанции. Чуть не угробили Райли.

— Ты устал?

— Да, — я улыбнулся одними губами, глядя в темноту. — Верно. Я очень устал.

— Тогда завтра поболтаем. Только скажи, что должно было значить твое сообщение?

— Просто… день сумбурный. Я куда-то шел. Что-то нужно было делать. А я думал о тебе. И написал.

— Оно было похоже на прощание, — в голосе Лео пробилась тревога. — С тобой все в порядке?

— Да, — я удобнее устроил голову на подголовнике кресла.

— Ладно, — в ее словах все еще слышалось сомнение. — Тогда иди отдыхать. Завтра поговорим?

— Да.

Я завершил сеанс связи, взял клипсу, но она скользнула на пол и растворилась в темноте, отлетев в сторону. Рука безвольно упала на ручку кресла. Звезды кружились вокруг меня в каком-то своем космическом танце, обступая со всех сторон. И я дал… дал им приблизится. Принять в свой танец.

— Я пока не могу придумать, как регистрировать такие аномалии, — Райли запнулся. — Даже что можно было бы измерить понять не могу. Вот что это — физика? Биология? Что-то там перемещается. Явно — не только мы.

— Ну, какие могут быть варианты? — Ву хмыкнул.

— Варианты… — Райли помолчал. — Возможно, где-то относительно рядом большие гравитационные массы взаимодействуют друг с другом, создают возмущение и доходящие сюда гравитационные волны мешают нам работать с пространством.

— Так видимых крупных объектов мы не нашли, — не согласился Ву.

— Возможно, дело в темной материи, — Райли не спорил, скорее размышлял.

— Приборы тоже не зарегистрировали никаких гравитационных аномалий.

— Либо кто-то или что-то перемещается тем же путем, каким учимся сейчас перемещаться мы.

— То есть, — Ву иронично улыбнулся, — если это первый вариант, то ты попал в гравитрясение и гравитационную ловушку, а вот если второй — то в след перемещения чего-то крупного.

— Ага, а оно обиделось и отказалось выпускать меня со следа, — Райли усмехнулся. — И ни одной идеи, какими измерениями можно подтвердить эту теорию. Ни одной!

— Можно попробовать набросать хоть какие-то модели, дающие такой эффект, пусть даже безумные и с натяжками. Тогда будет понятно какими измерениями и экспериментами мы можем подтвердить или опровергнуть применимость каждой из моделей. А набрав данных, уже будем формулировать более жизнеспособные гипотезы.

— Мы никак не можем нащупать ответы. Столько времени прошло, а все стучимся в закрытые двери, когда прорыв наступит?

Они помолчали.

— Лёх, — внезапно окликнул Райли. — Ты долго еще труп будешь изображать? Монитор пациента давно уже показывает, что ты в сознании.

— Врет, — откликнулся я.

— Нам нужны новые идеи.

— Серьезно? — я открыл один глаз.

Мы были в медблоке. Монитор пациента оказался у меня прямо перед носом. Первую минуту я смотрел на него, пытаясь понять, что за данные тут показываются. Затем огляделся. Райли и Ву сидели на диванчике у стены. Оба выглядели уставшими. Ву крутил в руках явно давно пустую чашку. Мне подумалось, что он про нее забыл. Акихиро в углу крепко спал в кресле, закинув ноги на тумбочку.

— Да. Ты же слышал, — Райли встал и размял ноги. — Силы на то, чтобы шляться по кораблю у тебя есть. Нам же скучно, а тут такое развлечение — бегать, искать тебя, потом откачивать. Ну так потрать свою энергию на пользу дела: накидай нам идей, только — не вставая и никуда не убегая. Пойду все-таки спать.

Он пожал руку Ву, Акихиро будить не стал, мне просто махнул и вышел.

— Ты достал, — беззлобно сказал Ву, пересаживаясь поближе.

— Я достал, — всплеснул я здоровой рукой.

Ву потер красные глаза.

— Мы рассказали все Лео. Видел бы, с каким удовольствием ябедничал на тебя Райли. Он очень рассчитывает, что она вправит тебе мозги и ты долетишь до Земли живым.

— Так вы и сами, вроде, неплохо справляетесь. Вон, даже к исследованиям уже припахать пытаетесь.

— Так мы еще и не возвращаемся. Хотя Райли рвется на Землю. Акихиро говорит, что это бесполезно. Без ампутации мы тебя не довезем, даже если стартуем прямо сейчас. А с ампутацией можно не торопиться. Намеченный план экспериментов не реализован и наполовину. Ты же знаешь стоимость экспедиции? Райли сложно будет объясняться с координационным советом. Мартинес уже трассы нарисовал и до Земли, и назад, в точку Лагранжа. Но Райли настаивает, что их надо согласовать с тобой.

— Не знаю, что сказать.

— Эгоист ты редкостный, Лёх…

— Да брось.

— Райли велел думать над идеями, но я очень прошу тебя подумать о нас. Бионические протезы сейчас делают великолепные, новая рука будет лучше настоящей.

Я скрипнул зубами. Ву встал.

— Тоже спать пойду. Не смей больше откалывать таких номеров. Акихиро хороший врач, но в следующий раз он может просто не успеть. Не ставь его в безвыходное положение.

Ву пожал мне руку и вышел. Акихиро слегка шевельнулся в углу, но не проснулся. Я смотрел в потолок. Пытался почувствовать радость от предвкушения великолепного бионического протеза.

— Потерю крови я тебе восстановил. Сейчас ты должен чувствовать себя немного лучше, но основная проблема никуда не делась. С рукой нужно что-то решать. Если к вечеру сам не созреешь, вколю снотворное и будет по-моему, понял? — Акихиро проверил мониторы. — Вставать нельзя. Сильно ворочаться тоже. Желательно максимально сохранять покой.

— Понял.

— Если что-то надо, вызывай через коммуникатор. Вот клипса g-связи, если захочешь поговорить с Землей. Рядом кто-то все время дежурит, ты под присмотром.

— Ладно.

Лежа я чувствовал себя довольно сносно. Слабости и головокружения не было. Боль убрали.

— А сделай мне кофе? — крикнул я в спину Акихиро.

Обернувшись, он сверкнул раздраженным взглядом, но через несколько минут вернулся с чашкой. Я открутил крышку непроливайки и съел молочную пенку. Вспомнил Лерку, и вместо того, чтобы как взрослый человек, воспользоваться салфеткой, старательно слизал остатки молока с губ языком.

В медблок зашел Мартинес. Он успел застать мою расправу с пенкой, и я ожидал какого-нибудь саркастичного комментария по этому поводу. Но Мартинес был на удивление тих.

— Райли велел согласовать с вами трассы, — смиренно произнес он. — Я принес навигационный планшет. Посмотрите?

«Нет,» — подумал я.

— Давай, — сказал вслух.

Мартинес закрепил планшет на кронштейне около моей кровати. Мне пришлось поставить чашку на тумбочку. По очереди, я просмотрел сначала трассу до точки Лагранжа, потом длинную — к Земле.

— Шеф, я хочу извиниться, — начал Мартинес, увидев, что я перестал скролить экран.

— Не надо, — холодно перебил я.

Трассы были хорошие. Простые, без любимых мной попыток выиграть немного времени, требующих коррекций после доуточнения метрик пространства. В таких даже студент не ошибется.

— Почему до Земли писал свою, а не взял стандартную из библиотеки? — Я оторвал взгляд от планшета.

— Это стандартная.

— Нет. Вот этот участок переделан вручную, — я развернул планшет.

Мартинес молчал.

— Я тоже хороший пилот, Бенджи, — с легкой улыбкой произнес я. — Поэтому библиотечные трассы знаю наизусть, мне не нужна для них навигационная система. И спрятать от меня изменения в них не получится.

Я взял чашку.

— К Земле идите по стандартной трассе без художеств, — я отхлебнул кофе. — Трасса в точку Лагранжа годится, можешь использовать ее.

— Хорошо. Алексей, — Мартинес хотел еще что-то сказать, но я снял планшет с кроштейна и протянул ему.

Он кивнул и вышел.

А я еще какое-то время прятал за кофе ухмылку. Ведь проверял меня своими правками в стандартной трассе. Засранец.

Лео долго не отвечала на вызов, а когда откликнулась, голос ее был отчужденным и холодным.

— Да?

— Привет.

— Что надо? Опять наврать?

— Я не хотел тебя расстраивать, — покаянно ответил я.

— Ты шутишь что ли? Лёх, ты вообще, что думаешь про наши отношения? Или для тебя их нет? Как можно было не сказать?

— Ладно. Не ругайся. Я постараюсь исправиться.

— Ох, — она помолчала. — Никогда ты не исправишься. Ладно. Как ты?

— Нормально.

— Как вчера?

— Нет, как сегодня. Нормально.

— Вот я тебе сейчас что расскажу и даже, наверное, покажу, — внезапно заговорщицки проворковала Лео. — Ты мне вчера не понравился. И я попробовала потянуться к тебе через разрыв. И знаешь, что? У меня получилось! Только ты был без сознания, и тогда я попыталась дотянуться до Райли или Ву, или хоть кого-то — и ничего. В итоге я связалась с Райли через g-канал, они нашли тебя. Сегодня утром еще раз потянулась к тебе и снова мне удалось тебя коснуться! Я даже смогла распознать, что ты спишь. Давай попробуем сейчас еще?

— На таком расстоянии? — усомнился я.

— Вчера же получилось, скажи, как ощутишь прикосновение.

— Ладно.

Сначала ничего не происходило, хотя я старательно вслушивался в свои ощущения. А потом, внезапно легкое как ветерок что-то оказалось рядом. Я распознал Лео, хоть ощущения и были иными, чем, когда такой контакт происходит на более близком расстоянии.

— Я чувствую тебя! — радостно воскликнула она.

— Да, я тоже.

Легкие прикосновения прошлись по плечу и скользнули к щеке. Я затаил дыхание, боясь чем-то нарушить этот контакт.

— Удивительно, да? — выдохнула Лео в коммуникатор.

Прикосновение исчезло.

— Нереально практически, больше четырех световых лет! Это трудно удается?

— Нет, — с сомнением протянула Лео. — Не знаю. По-другому. Я пробовала коснуться людей, которые находятся рядом, ощущения совсем другие. А тут — я словно тянусь к тебе, тянусь, а потом меня что-то подхватывает и доводит до тебя. Странно, что тоже самое не работает с Райли.

— Может это — любовь? — решил напроситься я.

— Или Райли недостаточно отрицательный, чтобы притягиваться — не поддалась Лео. — Ладно. Тебе, наверное, пора отдыхать. Когда тебя кладут на операцию?

— Лео, — осторожно сказал я.

— Лучше живым без руки, чем мертвым, но с руками, — холодно ответила она.

Связь прервалась. Я закрыл глаза. Столько усилий зря. Резервация. ЦИТО. Виктор. Питер. Все зря.

Вечером снова все собрались у меня.

— Лёх, все, хватит тянуть, — Акихиро был настроен решительно. — Нет другого выхода, понимаешь? Нестись сейчас к Земле — не вариант, и сам сдохнешь и исследования у Бьенора не закончим.

Я даже задохнулся от такого объяснения.

Райли молчал. На меня не смотрел, смотрел куда-то в стену. На скулах его ходили желваки.

— Может все-таки на Землю? — поинтересовалась Лео, которую подключили к громкой связи по g-каналу.

— Да сколько можно, — вызверился Акихиро. — Почему я вас как маленьких уже второй день уговариваю?

— Но на Земле руку смогли бы собрать? — пытливо уточнила Лео.

— Да! Но мы не на Земле! Поэтому завтра с утра делаем операцию и закрываем этот вопрос. Хватит обсуждений.

Он рывком встал и вышел из медблока. Мог бы — хлопнул дверью, но отъезжающие в сторону автоматические створки такой экспрессии не позволяли.

Райли перевел на меня тяжелый взгляд.

— Ты не виноват, — дежурно отозвался я.

— Мне очень жаль, что так все сложилось, — искренне произнес он.

Я кивнул.

Скоро все разошлись. Полагалось спать. Но… как я мог заснуть? Интересно, что и жалости к себе не было. Скорее жалость к потерянному времени: почти год бились за руку.

Хотелось выпить вина. Того самого, не подходящего моим бокалам. Терпкого, яркого. С длительным фруктовым послевкусием. Чтобы от нескольких глотков слегка закружилась голова и можно было шутить на любую тему, даже про бионические протезы.

Еще хотелось видеть улыбку Лео. Я закрыл глаза, пытаясь представить ее себе и вдруг ощутил легкое, как перышко, прикосновение к щеке, которое почти тут же растаяло. Сработала клипса g-связи.

— Ты не спишь? — голос Лео звучал глухо, как будто она вся целиком забралась под одеяло и говорила оттуда.

— Не сплю.

— Ты расстроен?

— Да, — медленно отозвался я.

— Есть безумная идея. Давай я заберу тебя на Землю.

Я оторопело молчал.

— Расстояние, — наконец отозвался я. — Лео! Больше четырех световых лет!

— Я же чувствую тебя. Касаюсь. Значит могу забрать и провести через разрыв. Руку ты уже доломал. Хуже, чем есть, не будет.

— Да почему же, — усмехнулся я. — Могу застрять как Райли. А на пути в четыре световых года мест где застрять, полагаю, более чем предостаточно. К тому же, на той скорости, с которой мы сейчас летим относительно Земли, переместившись, я мгновенно превращусь в пар.

Некоторое время Лео молчала.

— А если не на Землю? Ты же можешь сказать мне вашу примерную скорость? Не думаю, что она будет проблемой для любого межпланетника. Я договорюсь с космопортом, возьму небольшой корабль. Открою разрыв из космоса. Переместишься, сравняем скорости, подлетишь к нам на ранце. Или, в крайнем случае, подхватим тебя грузовым захватом? Нацепишь маячок, чтобы точно не потеряться.

— Ты же понимаешь, что Райли никогда не согласует эту авантюру? — спросил я.

— Ладно, ты прав. Идиотская идея. Прости, — она тяжело вздохнула. — Без руки ты мне тоже будешь нужен.

— Спасибо, поддержала, — я улыбнулся. — Но если стану не нужен, то пойму.

— Да никуда ты уже от меня не денешься, — фыркнула Лео. — Ладно, спокойной ночи.

Я снова на несколько секунд ощутил ее прикосновение.

После лежал без сна, разглядывая полоски ночного освещения вдоль пола. Подумал… подумал, что лучше яркая короткая жизнь, чем… чем что?

Ночью снился Питер. Я сидел на перилах Литейного моста, смотрел темную воду Невы. Ее воды будто притягивали меня. Я начал наклонялся к ним ближе, еще ближе. И то ли упал, то ли прыгнул с моста. Вода подхватила меня, потащила на глубину. И тут я ощутил чужое прикосновение через разрыв. Нечто воспользовалось рекой, как проводником. Оно копошилось у меня в мозгах. Я пытался выгнать его оттуда, кричал, захлебываясь темной водой Невы. Мне казалось, время остановилось, и я теперь проведу вечность в чужеродной компании. Но вот оно отошло в сторону. Я еще ощущал его рядом. Никак не мог понять, что движет им, чего оно хочет, что получает от нашего контакта. А потом резко открыл глаза и увидел медблок. Почувствовал, как сильно бьется сердце.

Сон, всего лишь сон. Я облизал пересохшие губы.

Вспомнил, как вытаскивал Райли. Как кричал чему-то похожему — «помоги!»

Однажды я уже говорил себе: решение, это не всегда итог долгого мыслительного процесса, иногда решение — это просто точка в череде событий.

Я взял клипсу. Колебался меньше секунды. Вызвал Лео.

Глава 7

Надежда причиняла боль. Мозгами я понимал, что надеяться мне было совершенно не на что. Но вопреки всем доводам разума, надежда росла внутри меня и, сдавливая грудную клетку, рвалась наружу.

Лео взялась за сутки организовать космический транспорт. Я очень боялся, что не удастся договориться с Акихиро. Прокручивая будущий разговор в голове, с ужасом ждал, когда он ко мне зайдет. Когда дверь открылась, мне показалось, что Акихиро с порога понял — очередной беседы ему не избежать.

— Ну что еще? — резко спросил он, остановившись напротив меня.

— Мы с тобой всегда ладили, хотя друзьями и не были, — начал я издалека. — За заботу в Лондоне и тут на корабле — спасибо. Искренне.

Он удивленно вскинул брови.

— Очень надеюсь, что ты и сейчас пойдешь мне навстречу, — я старательно подбирал слова. — Мне нужен еще один день до операции. Сутки, если быть точным.

Акихиро молчал.

— Пожалуйста, — я добавил в голос ноток смирения.

— И никакие разумные доводы ты слушать не собираешься?

— Нет, — признал я.

— И знать, что ты задумал, мне тоже не надо? — Акихиро кусал губы.

— Не надо.

— Может хотя бы с Ву Жоу посоветуешься? Вы всегда находили друг с другом общий язык.

— Не надо, — повторил я. И добавил:

— Никого втягивать.

— А я смогу с этим потом жить? — Акихиро продолжал кусать губы.

— Не знаю, — честно ответил я.

Он кивнул головой. Помолчал. Развернулся к шкафчикам.

— Хорошо. Заставить остаться в живых я тебя видимо уже не смогу. Давай хоть повязкой зафиксирую кости плеча. Осколки будут мешать и продолжать травмировать мягкие ткани, но ничего лучше в текущих условиях я предложить не могу.

Я кивнул.

— Придется использовать гемостатики, чтобы остановить кровотечение. Завтра еще раз прокапаю заменитель крови, чтобы восполнить кровопотерю. И продолжим тебя держать на сильных обезболивающих. Все это может плохо для тебя закончится. Понимаешь?

— Понимаю, — подтвердил я. — Спасибо!

— Не знаю, зачем я на это согласился, — проворчал Акихиро. — Я уже сейчас шкурой чувствую, что пожалею об этом.

— Все ради науки, — поймав его настороженный взгляд в мою сторону, я быстро потупил свой, изобразив максимальное смирение.

— Черти бы тебя побрали, Лёх, — в сердцах бросил Акихиро.

— Не надо, замучаетесь спасать, — не удержался я.

К моему удивлению, никто из команды не приставал с вопросами, об операции, хотя все по очереди заходили меня проведать. Лежать практически в одной позе мне порядком надоело, и хотелось уже начать действовать. Нетерпение смело все сомнения и страхи, я как никогда раньше был уверен в принятом решении.

Утром следующего дня Лео сообщила, что корабль готов. Я связался с Акихиро.

Врач снова осмотрел руку. Сделал очередной укол обезболивающего, от которого буквально через десять минут исчезла чувствительность и в руке, и в плече, и даже немного в шее. С озабоченным лицом понажимал на плечо, что-то вправляя. После чего, туго спеленал банальной эластичной повязкой.

— Не знаю, что у тебя на уме, — сказал Акихиро, оглядев меня с головы до ног, — но, чтобы ты не задумал, хочется верить, что останешься жив.

Я кивнул. Благодарно пожал ему руку и пошел в лабораторию. Шел, как в последний раз, прощаясь со всем, что видел вокруг себя. Улыбаясь пробегающим мимо инженерам, останавливая взгляд на обзорных экранах, ища закономерности в звездном рисунке за бортом. Понимая, что эти минуты могут оказаться для меня последними, сейчас я испытывал безумную нежность к окружающему меня миру. И хотел, чтобы мир, пространство, звезды, вселенная, люди, корабль — все разделили со мной это чувство.

В лаборатории никого не было. Я заблокировал створки изнутри и поставил на замок таймер. Через два часа он откроет двери. После нацепил клипсу. Взял скафандр, но надевать его пока не стал. Активировал канал связи.

— Привет, — сказал в клипсу.

— Привет. Готов? — голос Лео звучал уверенно и сосредоточенно.

— Да, — соврал я.

— Минутка теории, — иронично отозвалась Лео. — Я открываю разрыв. Ты его находишь. Скафандр держишь крепко, все время помнишь про скафандр. Ясно? Чтобы ты не делал, скафандр не выпускаешь из виду. Я коснусь тебя, и ты идешь на меня. В процессе мы отойдем в сторону от точки разрыва, чтобы не столкнуться с кораблем. И как выйдешь — ловим магнитными захватами. Ясно?

— Да.

— Надо было тренироваться в институте, Лёх… Готов?

Я влез в скафандр. Проверил застежки, подачу и объем кислорода.

— Готов? — повторила Лео.

— Да.

— Я люблю тебя, — тихо сказала Лео. — Разрыв открыт.

Сердце забилось где-то в горле, но я взял себя в руки. Сосредоточился на скафандре. Ощутил его вес. Представил каждую деталь, застежки, внутреннее оборудование. Вздохнул. Раз. Второй. Замедлил сердцебиение. И потянулся. Домой. К Лео.

Никак не мог найти открытый ей разрыв. Нервничал. Орал на пустоту и себя, изгоняя чувство отчаяния. Держал скафандр. Тянулся к Земле.

Вскрикнул, когда ощутил знакомое прикосновение. Лео вела меня, как путеводная звезда. Сквозь пространство. Среди звезд и туманностей. Огибая черные дыры. Окуная в газовые облака. Я шел к ней, несмотря ни на что. Ни на то, что никто до меня этого не делал. Ни на то, что сам не верил, что это возможно. Я шел. Волочил скафандр. Пересекал световые годы. Мне казалось, время стало бесконечным. Даже больше — времени не стало совсем. Только пространство и прикосновение Лео.

— Отходим, — неожиданно четко раздалось в клипсе.

Я моргнул, и этого оказалось достаточно. Судя по мелькнувшему перед глазами шарику Земли, я был всего в нескольких миллионах километров от нее. А потом сработали магниты и меня скрутила перегрузка. Кажется, все кости в организме стали ломаться, перехватило дыхание. Я ощутил кровь во рту, начал захлебываться ей. Перегрузка ослабла, я продолжал двигаться в пространстве. Утратил зрение, потерял слух. Сознание еще теплилось, но уже было готово покинуть меня.

— Реанимацию быстро! — пробился голос Лео. Световые пятна били в закрытые веки. Я ощутил, как вскрыли скафандр. Почувствовал кислородную маску на лице, и гель, в который меня начали погружать.

— Держись, — шепнула мне на ухо Лео. — Все хорошо. Все будет хорошо.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я снова осознал себя. Что я дышу. Лежу. Могу открыть глаза. Слышу звуки.

Лео разговаривала с кем-то у двери, но мгновенно отреагировала на изменение тональности монитора пациента. Подошла ко мне, коснулась руки.

— Выжил, — сказала тихо.

— Руку сохранили? — я с удивительным хладнокровием осознал, что это единственное, что меня сейчас интересует. Руки я не чувствовал.

— Сохранили. И тебя самого тоже. Чудом. Не рассчитали перегрузки при магнитном захвате. С рукой все неплохо. Акихиро отлично закрепил осколки, они все остались на месте. Врачи провели репозицию и ввели наноагенты. Ждут, когда спадет отек, возможно дополнительно понадобится остеосинтез. Снова будешь напичкан металлом.

— Еще что-то сломалось? — я боялся спрашивать.

— Ребра. Легкое одно повредили, но тут уже все в порядке.

Я взял ее за руку и сильно сжал.

— Спасибо.

Она наклонилась и поцеловала меня. Нежно. Долго.

Оказалось, мы в Париже! Когда я смог вставать и впервые подошел к окнам, пейзаж за ними произвел неизгладимое впечатление. Париж берег архитектуру, все современное пряча за отреставрированными фасадами старинных зданий. Хоть Эйфелевой башни из окна и не было видно, Париж буквально ворвался в открытые ставни, дохнув на меня запахами свежей выпечки, кофе, весны. Еще неловкой, ранней, но уже начавшей раскрашивать природу в свежие краски проступающей зелени. Дерзко играющей сотнями солнечных бликов на шпилях парижских крыш.

— Почему Париж? — я обернулся к Лео.

— Лондонский космопорт отказал мне в корабле. А во французском у меня работает один из братьев. Подумала, что через него проще и надежнее, поэтому выбрала его. Хотя Россия тоже предлагала корабль.

— Ты брала коммерческий фрахт?

— Да, но оплачивал все Коломойцев. Он вообще, душка, смею заметить, очень внимательно отнесся ко всему происходящему.

— Да уж. Как… как наши в экспедиции?

— Живы, — равнодушно откликнулась Лео.

— Райли… ты связывалась с ним? Он сказал что-то?

— Связывалась. Не сказал. Орал. Я не стала слушать.

— Представляю, что нас ждет, когда они вернутся.

— Ничего не ждет, — пожала плечами Лео. — Остынет за два с половиной месяца.

После выписки мы, держась за руки, гуляли по Парижу. Сидели в кафе. Бродили по Елисейским полям. Целовались рядом с Эйфелевой башней. Это было так банально, но в тоже время так невыносимо прекрасно.

В один из дней, сидя за столиком уютной маленькой кофейни недалеко от сада Пале Рояль, Лео вдруг спросила:

— Ты давно был в отпуске? Настоящем. Чтобы собрать вещи, купить билеты, лететь через пол земного шара?

— Давно, — честно сказал я.

На самом деле, в таком отпуске за все годы относительно взрослой жизни я был один раз. После поступления в пилотскую академию, как награду за хорошую учебу, родители подарили мне тур. Но я был так занят мыслями о предстоящих занятиях, что саму поездку совсем не оценил.

— Поехали в отпуск? Погреемся на солнышке. Ребята вернутся почти через два месяца, у нас еще есть время.

Я пожал плечами. Почему бы и нет.

Тур Лео выбирала самостоятельно, я не вмешивался. Но остров, на который мы попали, меня впечатлил. Настоящий необитаемый остров с одной виллой, рассчитанный только на нас. Во все стороны, насколько хватало глаз, тянулся Индийский океан. Неспешные волны ласкали белый, сверкающий на солнце песок. А сверху нас накрывало удивительно близкое, безоблачное синее небо, слегка розовеющее к горизонту.

— Божественно! — Лео скинула обувь и босиком пошла по песку к океану.

Зайдя по щиколотку, долго вглядывалась в воду, потом помахала мне рукой.

— Лёх, тут рыбки!

Следующие дни я провел, валяясь на песке. Снорклинг конечно был увлекательный, но, во-первых, рука меня снова подводила, во-вторых разобрала лень. Хотелось просто лежать, смотреть на небо. Я не уставал удивляться тому, какое оно близкое. В наших широтах небо совершенно другое. А тут — казалось протяни руку, и она коснется этой нереальной синевы.

Краски закатов впечатляли не меньше. Будто кто-то выплеснул все цвета на небо и перемешал их. Оранжевый, розовый, синий, фиолетовый, серый настаивали на своем праве быть увиденными. На закаты мы с Лео выходили к берегу океана, залезали на лежаки с ногами, пили холодное шампанское и любовались окружающей красотой.

Пока темнело, нас со всех сторон начинали окружать крабы, крабики, огромные крабища, крабы отшельники и прочие, уже не поддающиеся идентификации ракообразные. Их щелчки и шуршание перекликались с шорохом прибоя и встречали вместе с нами появление звезд на небе.

— Удалось отдохнуть? — спросила Лео, когда мы уже упаковали багаж и стоя у причала ждали самолет-амфибию.

— Да, — я крепко обнял ее и прижал к себе.

От Лео пахло морем, песком, солнцем.

— Спасибо тебе за все, — сказал я, утыкаясь носом ей в макушку.

До возвращения экспедиции оставался месяц, и дожидаться ребят мы планировали уже в Лондоне.

Весь полет я спал. Как младенец.

Лондон, встретил нас хмурыми тучами, но дождем поливать не стал. Мы добрались до института Эванса, и я долго стоял напротив крыльца, заново переживая все, что случилось.

В институте Лео взялась за меня всерьез.

— Ты понял, как важно уметь управляться с разрывами? Вот сейчас и будем учиться основам, — заявила она в первое же утро после прибытия.

Я не сопротивлялся.

На то, чтобы я научился просто открывать разрыв, не пытаясь в нем двигаться, у нас ушло несколько дней. Я никак не мог осознать эту грань. Лео цепко следила за мной и пресекала попытки начать движение даже раньше, чем возникала боль в руке. Но, наверное, это больше мешало, чем помогало. Мне нужно было физически ощутить границу открытие-переход.

Но, в конечном счете, я справился. Когда у меня первый раз получилось просто открыть разрыв я радовался, как ребенок. Это невероятное ощущение: когда удается обуздать незнакомую силу, подчинить ее себе, сделать послушной, использовать ее, а не давать использовать себя.

Лео заставила довести технику открытия разрывов до автоматизма, после чего мы перешли к следующему упражнению — с мячиками.

— По-прежнему не переходи в пространство сам. Просто открой разрыв и в нем лови мяч.

Она выдала мне очки и ушла на другой конец комнаты.

— Готов?

Я промолчал. Сосредоточился. Она бросила мяч, я видел его движение в очках. Мячик прилетел мне прямо в руки.

— Давай теперь мне!

Пока не очень понимая, что я делаю, я бросил мяч в разрыв с такой силой, что он улетел куда-то в парк.

— Мощно, — Лео бросила в меня запасным мячиком. — На тебе пахать можно. Давай в руки. Смотри на меня.

Я послушался, но мысли при этом были совсем не про разрыв и мячики.

— Не отвлекайся, — она улыбалась. — Пространство, мяч. Мне, а не в космос.

С мячами мы возились дольше, чем просто с открытием разрывов. Но в итоге я отработал подходы: уже интуитивно чувствовал, как правильно открыть разрыв, с какой силой кинуть мяч. Не промахивался с точкой выхода.

— Смотри-ка, — в один из дней порадовалась Лео. — Из тебя выходит толк. Удивительно.

— Вообще-то это я вас всему научил, забыла? — я сгреб ее в охапку. — Так что мой толк давно из меня вышел.

Институт был полупустой. На время экспедиции тех, кто в нее не попал, отпустили отдыхать. Кто-то конечно остался, но все равно временами казалось, что во всем здании мы одни. Периодически я и Лео дурачились, как дети. То она из очередного разрыва кинет в меня мяч, то я, изображая однорукое привидение, подкараулю ее в коридоре.

Мне когда-то давно казалось, что взросление — это когда дурь уходит. Ты становишься умным, уравновешенным и ответственным, что безусловно находит отражение в манере себя вести. Но жизнь показала, что врожденная дурь никуда не девается, и даже будучи взрослым, можно носиться по коридорам пустого здания, косплея персонажей Оскара Уайльда. Тем более, что здание в пригороде Лодона к этому располагало.

Вечерами мы гуляли в парке. Закаты тут были конечно скромнее, чем на острове, но как выяснилось, романтичность заката измеряется не в красках, а в том, кто в этот момент находится рядом с тобой. Так что для меня закаты в пригороде Лондона были не менее прекрасны, чем океанические.

Наша экспедиция прибывала в Лондон ночью. Мы с Лео хотели ехать встречать, но нас не пустили. В итоге, я ждал Райли сидя на крыльце института. Подойдя, он сухо поздоровался, пропустил остальных внутрь здания и сел на крыльцо рядом со мной.

Я ждал какого-то длинного разговора, вероятнее всего, довольно неприятного. Но как оказалось, Райли разговаривать не собирался.

— Завтра я оформлю твои документы на возращение в Россию. Можешь уезжать, — сухо сообщил он.

— Зачем? — в свете фонарей я никак не мог прочитать эмоции на его лице.

— Ты подвергаешь себя и окружающих людей ненужным опасностям. Не управляем. Не следуешь никаким правилам.

Я порылся в кармане и достал сигарету.

— Напоминаю, это ты силком забрал меня из Питера и притащил сюда.

— Признаю. Был неправ, — он отвернулся и смотрел куда-то в сторону темных деревьев.

— Хорошо.

Я встал. Щелкнул зажигалкой и раскурил сигарету.

— Ты один из самых талантливых из известных мне людей! — в сердцах кинул Райли.

— Так какого черта ты тогда меня выгоняешь? Серьезно думаешь, что для меня было бы лучше, чтобы вы оттяпали мне руку? Я столько боролся за нее, Райли. И выход был.

— Тебя захватами почти в лепешку размазало, я разговаривал с Лео, там все прошло совсем не гладко.

— Но я жив. И рука цела. Никто не пострадал. План исследований выполнен. В итоге, мое решение оказалось более эффективным, чем то, что предлагали ты и Акихиро.

— Собирай вещи, Алексей.

Райли встал и зашел в подъезд. А я остался стоять на крыльце. Докурил сигарету и достал еще одну. Вспомнил, как сначала не хотел ехать сюда. Вспомнил Виктора. Вспомнил Питер. Курил, глядя на темный парк. Потом развернулся и решительно пошел к себе.