Касатоныч. Забытые Острова. Одиночное плавание

День Четвертый. Хочешь жить — сумей! ч.2. Отходняк с отягчающими

Кас? Да — и мне это нравится!

…Не помню. Сколько это продолжалось — не помню. Отпустил тело врага только когда понял — не шевелится. Ещё каблуком в причинное съездил, для верности. Не, не шевелится!

Ну и Хер с ним! И на него — тоже. Хер, между прочим, вполне цензурное слово! Хер — так называется буква в «Кириллице»! И смысл здесь только один. Да-да, именно то о чём вы сейчас думаете! Так что все верно — и Хер с Ним! Я не звал его сюда! Мы не звали. Не просил над нами Издеваться! Нет, не просил! НЕТ! НЕ ПРОСИЛ, МЛЯ!!!

С яростью выполз из-под тела, огляделся.

Настя уже сидела на земле! Рванули друг к другу, оба, неожиданно обнялись… Как-то так получилось, что мы сели спиной к… телу. Человеком я бы его и при жизни не назвал… Организм… был…

Что говорили в первые минуты — не помню совсем! Или не слышал? Только после, как включили звук:

— … Я бы не смогла. Никогда не могла. Последние три года только и терпела. Нет, мой-то до такого не опускался. Пил, буянил, бил, но не насильничал, — на щеке Насти начинал опухать синяк.

Я указал на щёку. Настя приложив руку, повела скулой:

— А-кха-а, да, это в стиле Егора.

— Значит, Егор?

— Да. Мы с ним восемь лет знакомы, шесть с половиной — женаты. Поначалу-то всё хорошо было. На рыбалку, в лес с друзьями — все вместе. На дачу с мамой — то с моей, то к его. Жили отдельно. Мне квартира от дедушки осталась, он меня к себе прописал. Деда меня всегда понимал. И Ирку с мамой привечал… а когда он умер — я познакомилась с Егором. Только Ирка с самого начала дулась. И чего? Может и ревновала — не знаю? Ирка — моя младшая сестра. У нас пять лет разницы… — Настя говорила быстро, почти захлёбываясь словами. Её попросту несло. Может мне и не следовало всего этого знать, но как тут остановишь⁈..

— Завидовала она, от того и подлости делать начала. Егор ревновать начал. То одно, то другое. А она и рада стараться — специально что-нибудь подбросит и у нас скандал! Мама тоже… Всегда Ирку поддерживает! Презики эти…

— Может мне не надо знать? — Я было и попытался остановить Настю. Ведь сейчас вывернет всё своё самое сокровенное!

— Нет, нужно! Именно ЭТО нужно рассказать! Сейчас. Тебе.

Их ведь она в мою сумку подкинула! Целую коробку. Я сумку в коридоре оставляю — и дома, и у мамы. Часто отрытой. А Егор увидел. Что тут началось! Коробку-то я в мусорку бросила, а один, видимо, в сумке остался. И ушла сразу же, поехала на дачу. И оказалась здесь.

— А развестись?

— Не давал. И причин-то, вроде как, не было, я ж скрывала синяки.

— Напрасно!

— Ну так теперь бы я…

— Ага, сейчас ты смелая. Я за тебя испугался…

— А я за тебя…

Помолчали.

Из небытия нас вывел Август. Подошёл вплотную и ткнулся мне в плечо.

— Что, Август, что, друг мой верный? Досталось тебе? — я стёр с его носа кровь. — Прости. Не уберёг я твоего парубка! Прости!

— Ой, Кас, ты бы видел! Наш Август просто взбесился! Когда Сссанеёк меня ударил, лежу, шевелиться не могу. Только глазами лупаю.

— Ммм!

— Да ладно тебе… ну вот. Лежу и вижу как наш Август пролетает мимо и… ты в это время подбил Ссанька под колена, и тот стал оседать. От чего удар Августа пришёлся почти в горло…

Глянул… Там и ворот оттопыривать не надо. От подбородка до ключиц наливалось синим цветом.

— Совместный труд — он объединяет! И когда враг — общий. Нет, Насть, я не циник. Просто Ссанёк раз двадцать сдохнуть должен!

— Проехали! — с нажимом сказала Настя.

— Проехать-то проехали, а знаешь не могу я больше тут с ним… Трясти начинает.

— Давай переселяться обратно? — предложила Настя.

— Пошли. Но сначала… — я поднял бушлат, и накрыл верхнюю часть трупа. — Так оно вернее будет.

Привезли припасы назад. Как только разгрузили коляску, я усадил в неё тело, опять накрыв бушлатом, отогнал за угол овчарни. Настя и Август делали вид, будто они в упор не замечают, чего я там делаю.

Уборку не останавливали пока не вернули территории прежнего, вчерашнего вида.

Глянули на часы в коме — 10.30.

— Полтора часа до заказа…

— Знаешь, Настя, я даже думать ни о чём не могу пока «он» здесь. Такое ощущение что снова встанет и всё, весь этот кошмар начнётся по новой. Как «день сурка»… Давай так. Сейчас его откачу. А уж после дотолкаю к морю.

Настя посмотрела на меня явно с укором.

— Хоронить? Нет! Чтобы потом смотреть на холмик. Материальное доказательство — что я стал убийцей? Я и так не забуду! Да и креста на нём нет!! Ссанёк ГАД и, причём, дважды! ГАД, потому что меня убийцей сделал! И второй раз ГАД — потому что не стал нашим полноценным товарищем! Кабы слушать стал! У него интерком! Он многое МОГ, но не ЗАХОТЕЛ!

Ооо! Кабы он дал нам время… Даже таких как он можно изменить! Трудно! Медленно! Но Можно! А он как раз времени и не дал! ГНИДА!

И чтобы я каждый день, проходя мимо его могилы, об этом думал⁈ Нетушки! Мне со всем этим жить! Так что «Моментально — в море» и дело с концом.

Август ткнулся мне в колено.

— Что, дружище, думаешь мы ругаемся? — Улыбнулся я. Встав на колени я обнял барана. — Не дождешься! — Затормошил его загривок, приговаривая. — Мы с Настей никогда не поссоримся!

Закончив обнимашки, отвезли коляску за скалу. Притихшая Настя шла рядом.

— Мёртвых не надо бояться, надо их помнить всегда,

Надо живых опасаться, от них и приходит беда…. — Прочитала она.

— Хорошо… Чьи строки?

— Да вот, как-то сложились…

— Здорово! В перекличку к твоим — у Евтушенко есть строки:

Умейте всем страхам в глаза рассмеяться —

Лишь собственной трусости надо бояться…

— А-а, да, сильная песня. И фильм хороший. Кас, я о другом… не даёт покоя мысль дурацкая…

— Мм?

— Боязно. Вдруг Егор за мной явится…?

— Так уж и за тобой? Ему и там хорошо… наверно…

— Ну ты понял.

— Надеюсь что да.

— Прости, это как?

— Собственной трусости — будешь бояться? Или синяки прятать?

— Нет! Не хочу я ТАК больше!

— Вот теперь — понял! Только как я узнаю что это он? Появится намекни, с кем имеем дело.

— Хорошо.

— Хотя вряд ли! Такие как Егор сомнениями не страдают. Всё ж просто… Ну вот сама смотри. Ты попала сюда после ссоры. Наверняка и чёрные мысли бродили. Так?

Настя задумчиво покачала головой.

— Ну вот! И у меня — то же самое. Примерно. Уснул я после ссоры со своими. И последнее, что я там думал: — «На кой мне та никчёмная жизнь⁈ Боже, дай мне в рожу!!»

Вот и дал, как видишь… проснулся уже здесь…

— Хорошо что дал. А то чтоб я делала⁈

— С Ссаньком? Да мало ли… Глаза б выцарапала! Яйца б отбила! Камушком в височек залудила…

— Ага, камушек ещё найти нужно. — Настя от возможных перспектив поёжилась.

— Жить захочешь — научишься! В экстремальных ситуациях решение приходит само! Или ты думаешь я всю жизнь суперменом ходил? Ага, щазз, от хама трамвайного я бегал! Иной раз с харкотой на спине. Причём в буквальном смысле! Здесь просто сбегать некуда. Ну или он не дал. Ты ж его просила — «уходи, или дай нам уйти».

— Угу.

— Ну вот. Он сам всё решил. Я с харкотой на спине до дома добраться ещё как-то согласен. Всех встречных, сторонкой обойду, чтоб спину не показывать! А вот смотреть как он «ничтоже сумняшеся» тебя оприходует — почему-то не захотелось!

— Так, всё! Сплавим в море и адью. Чтобы мыслей подобных больше не было.

— И я о том же. Слушай! Как ты меня называешь последнее время?

— Кас. А что? Не нравится?

— Да нет. Сократим до минимума. Было Отчество — теперь превратим в Имя.

— Ну да. Зачем тебе отчество, ты что, старик?

— Тридцать четыре года.

— Вот и не фиг прикидываться!

— Запутаем врагов окончательно. Ладно! Если у меня новое имя, то значит сегодня День Рождения.

— Именины! — Поправила Настя.

— Пусть так. Чего по мелочам спорить… Но, раз именины — значит Праздник! — Хорошее настроение к нам стало возвращаться.

— Личному составу общины объявляется благодарность! — Указующий перст в сторону Августа. — За своевременную помощь в бою с опасным противником! — Перевёл взгляд на Настю, и чуть не поперхнулся. — За самоотверженное действие перед взбесившемся врагом! — И совсем растаяв тихо добавил: — Обнимашки по желанию награждаемого…

Секунд тридцать паузы. Настя взяла меня под руку, и мы пошли дальше.

— Вот тебя второй день всего вижу… ничего у нас не было, а чувствую себя спокойно, никого не боюсь теперь…

— Как говорится — без комментариев. И, всё же, я благодарен Ссаньку, и, знаешь за что? За две вещи, даже за три. Второе — он нас не убил. Третье — за калаш. И, главное.

Настя уставилась с подозрением.

— Ты теперь спокойно относишься к моим прикосновениям.

— Когда это я от тебя шарахалась?

— Ну всё-таки. Можно сказать — мы едва знакомы.

— А сколько пережито⁈

— Ага. И планов громадьё!! Общих. Нам тут жить… Кстати. Ты придумала что сейчас закажешь?

— Не-а.

— Опять мне отдуваться? А как же «женский шопоголизм»? У-у, «Редиска»!

— Кто в праздники готовит? Мужик — у мангала. Вот и давай!

— Так, да? Так придумала⁈ Ну ладно. Кетчуп нужен наподобие «Татарского» — он большинство специй заменит. Только где ж качественного взять? У какой фирмы? Ты знаешь?

— Нет, их сейчас так много. И никому толком верить нельзя. Такой химии туда натолокают- узнаешь, есть не захочется

— Тю! Тоже — нашла «проблему». В моей юности был только один кетчуп — болгарский, и вкусный, и с качеством на ять. Бутылочка типа «раиски» только поменьше, но хватало на компанию из десяти-пятнадцати человек. Это уже потом начали с крахмалом мутить, и со всем прочим — тоже. Стоп! А что и кто нам мешает его-то и заказать? Как выглядела бутылочка я помню. Дату выпуска тоже — 1985–1989. Лука репчатого. Кило? Шампура нужны.

Настя слушала меня с широко раскрытыми глазами. Было заметно что такие простые и понятные вещи и их обсуждение — ей нравятся. Ну а я… а я вдруг загрустил.

— Насть, чё-то мы с тобой не про то.

— А чего?

— У нас же сегодня…

— Ой-й, похороны!

— Вот именно, а мы веселимся тут. Ну что?

— Что?

— За помин души — бутылёк?

— Вот что ты делаешь, а⁈

— Правильно, чаем обойдётся. А вообще, как-нибудь потом — обязательно закажем «Хванчкары», «Изабеллы». Ты какие вина предпочитаешь в это время суток — белые или красные? Хорошая штука — «Улыбка», ее в Краснодарском крае делают, доводилось пробовать — тебе точно понравится. Ладно, всё попробуем. Пошли скорей. Заказ скоро.

(вино «Улыбка» — то самое…)

Кетчуп в лицо знал только я, поэтому и заказывать пришлось мне. Шампура нашлись по тридцать два грамма сорока сантиметровые. Взяли стандартный набор — шесть штук. Лука — эх, ладно — кило. Шампунь — больше тянуть нельзя. Ссанёк был прав — пора мыться! 760 грамм. Кетчуп оказался большим по весу. Сам соус 360 грамм, плюс стеклянная бутылка — полкило отдай и не греши. Остаток 542 грамма.

(настоящий, именно болгарский кетчуп, тоже — тот самый)

— Насть, как думаешь, я не слишком?

— В самый раз. Гулять так гулять! Победу надо отметить.

— Чего ещё? Себе чего закажешь?

— Не, всё есть. Не хочу в праздник думать. Сам чего-то вкусненького закажи. Ты меня сегодня гуляешь!

— Да⁈ Ну всё! — пошаманил в коме. Взял торт «Сказка» на полкило в бумажной упаковке.- Щас те суприз будет! Закачаешься! Пошли отсель.

(торт «Сказка», опять же — тот самый)

Настя знакомилась с сюрпризом. А я заглянул в сумку Ссанька. Приличненький баульчик размером 80−40–40 см оказался полупустой. Ну, почти…

Сразу подарок! Два запасных рожка к АКМ. Я привык уже благодарить за нежданчики, поэтому сразу сказал в небо:

— Спасибо, Саня!

Не хочу зацикливаться на содержимом сумки. Сам баул, и магазины для автомата. Больше ничего ценного не нашлось.

Вышла Настя.

— Угодил?

— И даже очень. У нас «там» рядом с моим домом стоял хлебозавод. До сих пор, кстати, держится — за счёт вкусной выпечки и тортиков по старым рецептам!

— В чём же дело? В другой раз оттуда попробуем.

— Как это?

— Настя, ау-у! Проснись наконец! Мы с тобой в привилегированном положении. Если знаем фирму нужного товара, то можем заказать что угодно из любого года! От любого кутюрье или кондитера. Вот, например! Несколько лет назад я гостил у родной тётки. Как-то вечером её муж принёс сметану, купил её у соседки. С тех пор я знаю как должна выглядеть настоящая сметана!

— И как?

— А как у Твардовского в «Тёркине»: «ложка в каше должна стоять по стойке смирно!» И в той сметане — должна. Как оставишь — так и стоит. Причём, в неё вгрызаться приходится, настолько густая!

— Какая ж это сметана? Жирность выше крыши!

— Правильно. Почти масло. Так разбавь молочком. Станет пожиже. Я ж про что говорю-то⁈ Качество! Оно у малых ферм. У частных производителей! Вспомнишь какую ни то фирмочку с хорошим товаром, запомни! Потом её продукцию найдём, закажем! И я тоже если чего такого вспомню, постараюсь не забыть.

— Записывать нужно.

— О, дело! Надо будет общую тетрадь заказать. Будем вести бортовой журнал, чего куда и сколько. Ладно. Пошли павшего однополчанина проводим! Да и дело откладывать больше нет смысла.

— «Павшего однополчанина»? С-санька — ⁈

— Ягнёнка! Рядовой новобранец из отряда капрала Августа!

— Кас! Кончай загадками говорить! Который раз в тупик меня ставишь!

— Извини…

Овцы толпились около погибшего сотоварища. Мы едва протиснулись. Волей-неволей постояли молча.

— Ну что, родственники, простились? — задал я вопрос Августу. А сам подумал: Вот ведь «Зондеркоманда» нашлась!

— Расступитесь-расступитесь, ребята. Выносить пора. Август, освободи проход.

Торчащий нож я специально не стал вынимать, мало ли кровь польётся. И взяв мелкого баранчика за копытца, немного хекнув, взвалил тушку себе на плечи. Ну что — тяжёленький, но не критично для меня. Донесу.

Траурная процессия проводила нас до поворота. Шли молча, всей толпой!

— Всё, ребята! Дальше не ходите. Август, распорядись.

Не устану удивляться сообразительности всего стада, и организационных способностей главы коллектива!

Дальше нас сопровождал только он.

Подошли к коляске. И я просто стал толкать её впереди себя. Как не странно, никаких проблем не возникло.

Добравшись до места, где я пил из ручья в первый день. Здесь у воды мы положили барашка. Настя порывалась было пойти дальше, но я ей посоветовал остаться.

— Видишь, Август доверил тебе самое дорогое — свою семью. Вот и присмотри за ними. Мы быстро — туда и обратно. Я справлюсь!

Но не всё так просто. Вмешался Август. Баран бекнул, посмотрел на Настю и потопал следом за мной. Видать хотел убедиться, что его обидчик навсегда нас покинет.

Мы переглянулись с Настей.

— Вот так вот!

— Да уж. У нас — всё серьёзно! — подмигнула она мне.

Прошли меж колон. Начался песок. Я вспомнил что думал когда шёл сюда в первый свой день здесь. Я тогда назвал бухту «Каменный мешок» Нет. Неверное название — скорее «Каменная бутылка». Ведь есть выход в зелёную долину. Ту, в которой мы теперь живём.

Долго ли коротко ли, а по времени так даже и довольно быстро, добрались до конца косы. Вздохнув я начал «это дело»!

Скинув бушлат, стянул Санька на песок.

— Тьфу, ёлки-моталки! Август, глянь. Он так и остался в одном ботинке. Грибка на стопе и на ногтях не видно. Что? «Помародёрствуем»?

— Бе-еее!

— Правильно! — Как он говорил: «всё наше — его»? Значит всё его — теперь наше! Стало быть заветам Ссанька и последуем.

Развязав шнурок стянул ботинок. Снял ремень с брюк. Такой вещи и пропадать, дудки!

Затем обшарил карманы.

Зажигалка, пустые ножны от ножа. Видимо от того, что торчал в сыне Августа.

Сигареты. Вернул, не курю.

Ещё одни ножны. Не пустые! Но об этом позже.

Оттащил тело в воду. Сам зашёл с ним по пояс, и пустил по воле волн.

Выбрался на берег, и немного постояли с Августом молча.

Я крещён, но вне церкви. Проще говоря — в церковь не хожу, да других молитв кроме «Отче Наш» не знаю. Прочитал её. Постояли ещё. Вспомнилось два места из «Морского волка» Джека Лондона. Почему два? Там двое похорон. Одни в начале книги, другие в конце. Занятные аналогии, между прочим! Почитайте на досуге, всем советую…

На обратном пути, рассмотрел нож. Вынул из ножен и слегка замер! Нож вполне тянул на подарочный! Клинок в виде пики, длина клинка 132 мм. Ширина 32 мм. Как в зеркало смотреться можно — такая полировка. Длина рукояти 120 мм. Из дерева и, явно, двух разных пород коричневых оттенков. Причём, вряд ли красили морилкой, скорее природные тона. Шесть латунных колец. Ох, вот не спец я в этих делах. Но красиво! Откуда размеры точные знаю — в глазу конечно не штангенциркуль, да и откуда бы, просто потом измерил. 10-то см я определю на глаз запросто. А тут — коллекционный образец авторской работы да и только!

— Август, ты раньше дрался? Нет? А, не скажешь или рассказать не хочешь? Сегодня ты здорово отличился! Так ему саданул… То-то он мне так вяло отвечал.

Август внимательно вслушивался в мои слова. Видимо был согласен.

— Знаешь, за такие поступки на фронте медали давали, ну или очередные звания! Медаль тебе без надобности. На слёт ветеранов всё равно не поедешь. А вот звание… Как те бе?

— Беееее!

— Да? Ну тогда решено! Давай думать. У нас — Русская армия. Это — однозначно.

— Беее⁈

— Во и я так думаю! Стало быть всякие там «Капралы» не подходят — чай мы с тобой не легионеры какие. Присуждаю, нет, присваиваю тебе звание Сержанта! Сержант Август! Звучит?

— Беее!

— Ну вот и ладушки. Благодарю за службу!